В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ЯГОДЫ Назад
ЯГОДЫ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Фредерик ПОЛ

ЭПОХА НЕРЕШИТЕЛЬНОСТИ


1

Освещение выхватывало каждого из находившихся в комнате, а возможно в
парке, перемежая пятна - сгустки теней и символы - блики разноцветий.
Глаза девушки в невесомом одеянии на мгновение заблестели розовым, а уже в
следующий миг ее волосы окутала аура из чистого серебра. У стоявшего рядом
с Форрестером мужчины кожа отливала золотом, а на лице лежала маска
полумрака. Запахи тонкими нитями тянулись к Форрестеру: терпкая полынь
сменялась чуть приторными розами. Издалека, и как-то отстраненно, долетали
обрывки хрустальных музыкальных фраз.
- Я богат! - возопил Форрестер. - И я жив!
Никто не обращал на него внимания. Форрестер оторвал от грозди
прозрачную виноградину - ягоды порекомендовал ему Хара, - поднялся на
ноги, похлопал-приобнял девушку в тонкой накидке и нетвердой походкой
двинулся к круглому бассейну, в котором приглашенные плескались, плавали и
ныряли, образуя переплетение обнаженного беспорядка.
Длительная реабилитационная индоктринация приучила к многочисленным
новым понятиям, но полностью не очистила сознание от мусора прошлой жизни
- Форрестер все еще чувствовал внутреннюю тягу к `непристойным` мыслям,
поэтому его влекла к себе нагота тел, извивающихся в бассейне.
- Это Форрестер, богатый человек! - раздался крик из бассейна.
Форрестер улыбнулся и помахал купальщикам рукой.
- Споем ему песню! Песню! - звонко предложила какая-то девушка, и тут
же брызги полетели в сторону Форрестера вместе с пением.
В первый момент Форрестер машинально пригнулся, но затем расслабился
и спокойно позволил окатить себя с головы до ног теплой, благоухающей
водой.
- Веселитесь! Веселитесь! - крикнул он в ответ, с
умиротворенно-довольной улыбкой глядя на обнаженные тела. Бронзовые и
цвета слоновой кости, стройно-подтянутые и мягко-округлые, все тела были
прекрасны.
Форрестер знал, что отношение к нему не изменится, если он разомкнет
снэпсы на шее и талии, скинет одежды и присоединится к купальщикам. Но еще
лучше он знал, что тело его не может идти ни в какое сравнение с фигурами
адонисов, оно не привлечет к себе внимания полногрудых венер.
Поэтому Форрестер лишь стоял на бортике бассейна и смотрел.
- Пейте и будьте веселы, ведь нам всем суждено умереть вчера! -
провозгласил он и наугад полил купальщиков какой-то жидкостью из
инджойера. Ему было наплевать, что он не так прекрасен, как любой и каждый
из них. По крайней мере в данный момент он был по-настоящему счастлив.
Ничто не тревожило его: ни заботы, ни усталость, ни страх. Даже
угрызения совести оставили Форрестера в покое. И хотя сейчас он впустую
транжирил время, он имел полное право транжирить время сегодня вечером.
Это именно то, что советовал ему Хара:
- Расслабься. Не торопись. Пройди акклиматизацию. Ты слишком долго
оставался мертвым.
Форрестер с готовностью последовал совету Хары. Утром он заново
переосмыслит себя в ситуации и ситуацию в себе. Утром он со всей
серьезностью окунется в этот новый мир и найдет в нем свое место.
С некоторой грустью он подумал, что поступит так не из-за вынужденной
необходимости, учитывая четверть миллиона, а потому, что считает безделье
неправильным подходом к жизни. Развлекаться следует на заработанные
деньги. Он намеревался стать примерным гражданином этого нового мира.
Вспомнив уроки индоктринации, он выкрикнул в направлении одной из
девушек дружеское, но непристойное предложение (хотя Хара и заверял
Форрестера, что современная устная речь лишена непристойностей). Девушка
ответила обворожительным жестом, который Форрестеру очень захотелось
счесть за неприличный. Приятель - скорее всего - девушки, лежавший на
бортике бассейна, лениво приподнял свой инджойер и обрызгал Форрестера
какой-то возбуждающей жидкостью. Форрестер почувствовал дрожь от
неожиданно сильного сексуального восторга, а затем, сквозь насыщение, его
бросило в изнеможение.
Какой восхитительный стиль жизни, подумал Форрестер, вздохнул,
развернулся и медленно пошел прочь от бассейна под громкое пение.
Купальщики по-прежнему брызгали в такт пению, но Форрестер уже был
вне досягаемости. Еще несколько шагов, и он увидел... с кем очень хотел
поговорить.
Девушка. Невысокого роста, на целую голову ниже Форрестера. Она
пришла без приятеля и, судя по всему, совсем недавно, поэтому была почти
трезвой.
Хара, который устроил вечеринку, может представить Форрестера
девушке. Но Хара в данный момент куда-то исчез. Форрестер, долго не
раздумывая, самостоятельно подошел к девушке и осторожно коснулся ее руки:
- Я Чарлз Д.Форрестер, - сообщил он. - Мне пятьсот девяносто шесть
лет, но у меня на счету четверть миллиона долларов. Сегодня мой первый
день после слип-фризера. Я буду очень признателен, если вы присядете и
побеседуете со мной или поцелуете меня.
- Конечно, - согласилась она и взяла его за руку. - Давай приляжем на
фиалках. Осторожней с моим инджойером. Он заряжен строго индивидуальным
составом.
Когда полчаса спустя подошел Хара, они лежали, нежно обнявшись, щека
к щеке, и смотрели куда-то в глубину пространства.
Форрестер сразу же заметил Хару, но продолжал мило беседовать с
девушкой, которая срывала с лозы прозрачные как стеклянные шарики,
ягодины. Пьянящие плоды, вечеринка в целом и ощущение общего благополучия
слились воедино и стерли в сознании Форрестера обязательства перед
обществом. Что бы ни случилось, Хара поймет и простит любое отступление от
норм поведения.
- Не обращай на него внимания, дорогая, - сказал Форрестер. - Значит,
ты советуешь не соглашаться на донора?
- Да. И на приманку в охоте. Многие зеленые новички шалеют от крупных
сумм и клюют на приманку. Но ведь они даже не предполагают, что могут
потерять в конечном счете.
- Очень интересно, - согласился Форрестер, вздохнул, повернул голову
и поднял глаза на Хару: - Хара, ты знаешь, что ты - зануда? - спросил он.
- А ты - пьяница, - парировал Хара. - Привет, Тип. Кажется, ты нашла
общий язык с моим подопечным.
- Он мне нравится, - заявила девушка. - Само собой, Тип, ты тоже мне
нравишься. Ну так как, подошло время шампанского?
- Уже почти прошло. Я вас для того и ищу. Знаете, я ведь основательно
стоптался, пока нашел шампанское для вечеринки. Так пусть, черт возьми,
Форрестер подымется и покажет нам, как обращаться с вином.
- Вынуть пробку, наклонить бутылку и разлить по бокалам, - рассказал
Форрестер.
Хара еще внимательнее вгляделся в него, покачал головой и крепче сжал
инджойер.
- Неужели не помнишь, что я тебе говорил? - с упреком произнес он и
окатил Форрестера приятно взбадривающим ледяным душем. - Не напивайся
сегодня. Приспосабливайся к новой жизни. Не забывай, что ты был мертв. А
теперь покажи, как нам расправиться с шампанским.
Форрестер, как послушный ребенок, поднялся и, обнимая одной рукой
девушку, побрел за Харой к раздаточным столикам. В светлых волосах
девушки, уложенных пышной короной, играли огоньки, напоминая испуганных
светлячков.
Если ему предстоит снова встретить свою единственно законную и
потенциально возможную жену Дороти, вспомнил Форрестер, придется
отказаться от подобных обниманий. Но именно в данный момент бытия это
действие было необычайно приятно. И ободряюще. Странно, но он с огромным
трудом мог припомнить и то, когда в последний раз обнимал хорошенькую
девушку, и то, что всего девяносто дней назад его тело представляло собой
криогенный кристалл, покоившийся в потоке жидкого гелия: сердце не билось,
мозг застыл, а легкие представляли из себя бесполезный сгусток слипшейся
ткани...
Пай-мальчик Форрестер послушно открыл бутылку шампанского, произнес
тост и выпил. Этикетка на бутылке была незнакомой, но жидкость внутри
действительно оказалась шампанским.
По просьбе Хары он промычал срифмованного `Незаконнорожденного короля
Англии`, ответил низким кивком на громкие аплодисменты, но не позволил
отрезвить себя, хотя чувствовал, что действительно вновь начал
пошатываться и запинаться.
- Декаденты-ублюдки! - дружелюбно заорал он. - Вы умеете очень
многое! Но вы не умеете напиваться!
Потом они танцевали, сомкнувшись в единый круг, под пиццикато
виолончели и звучание флейты. Их было более двадцати человек: они
притоптывали и резко меняли направление движения, как в шуточном танце
времен Робина Гуда, немного напоминая стиль Пола Джонса.
- Чарлз! Чарлз Форрестер! Ты лепишь из меня неистовую аркадианку! -
кричала девушка прямо ему в ухо.
Он кивнул, улыбнулся и плотнее прижался, справа - к девушке, а слева
- к огромному существу в оранжевом трико, к мужчине, который, как сообщили
Форрестеру, прибыл с Марса, поэтому и спотыкался, сражаясь с гравитацией
Земли. Но марсианин только смеялся. Смеялись все. Многие, очевидно,
смеялись над Форрестером, наблюдая за его неуклюжими попытками попасть в
ритм танца. И все же громче всех смеялся Форрестер.
После этого общего танца он практически ничего не помнил. В общем
хоре криков и советов о том, как поступить с Форрестером, прозвучало даже
нездоровое предложение протрезвить его, но предложение вызвало лишь
путаные смешливые споры. А счастливый Форрестер кивал, кивал и кивал
глиняной головой на растянутой пружине. Он не помнил, когда закончилась
вечеринка. Осталось только смутное предсонное воспоминание - девушка вела
его по пустынной улице с высокими, темными, как монументы, сооружениями, а
он перекликался с собственным эхом и подпевал ему.
Но он помнил, что целовал девушку и неустойчивый афродиазивный
аромат, вырвавшийся из ее инджойера, наполнил его странной смесью чувств -
страсти и страха. Но дальше... он не помнил, как вернулся в комнату и лег
спать.
Проснулся он утром - жизнерадостный, отдохнувший, полный сил, но... в
одиночестве.

2

Форрестер проснулся в овальной, упругой и уютно-теплой кровати,
которая разбудила его успокаивающе-веселым урчащим звуком. Стоило ему
зашевелиться, и звук прекратился, а поверхность под ним принялась легко
массировать его мышцы. Зажегся свет. Вдали тихо заиграла прекрасная
музыка, напоминавшая цыганское трио. Форрестер потянулся, зевнул, изучил
языком зубы и сел.
- Доброе утро, человек Форрестер, - сказала кровать. - Время восемь
пятьдесят. У вас назначена встреча на девять семьдесят пять. Уже можно
передать информацию о звонивших?
- Позже, - не задумываясь ответил Форрестер. Хара предупредил его о
говорящей кровати, и Форрестер не испугался; он как-то сразу осознал, что
это не опасность, а очередное преимущество, составная часть комфорта
нового приветливого мира.
Форрестер, сгоревший заживо в тридцать семь во время пожара,
по-прежнему считал, что не состарился даже на год.
Он прикурил сигарету, тщательно, как решил с вечера, проанализировал
ситуацию и заключил, что впервые в истории мира тридцатисемилетний человек
находится в столь удивительном положении. Он - участник `чуда`. Жизнь.
Здоровье. Круг замечательных знакомых. И четверть миллиона долларов.
Разумеется, он не был уникален, как сам себя воспринимал. Но только
полностью восприняв факт своей смерти и воскрешения, не думая о миллионах
и миллионах ему подобных, он мог чувствовать свою уникальность. И чувство
сие было прекрасным.
- Только что получено новое сообщение, человек Форрестер, - сказала
кровать.
- Притормози его, - посоветовал Форрестер. - Сначала я выпью чашку
кофе.
- Вы хотите получить чашку кофе, человек Форрестер?
- Ты знаешь, что ты - зануда? Я сам скажу, чего я хочу, когда
действительно захочу. Понятно?
Чего Форрестер хотел по-настоящему и в чем он не признался даже
самому себе, - желание растянуть удивительный момент сладостной
отстраненности. Это было сродни освобождению и напоминало его первую
неделю службы в армии, когда он осознал, что есть два пути отбарабанить
срок: легкий и тяжелый. Легкий путь вычеркивал принятие собственных
решений, и личная инициатива пресекалась. Ты подчиняешься приказам, а само
пребывание в армии сопоставимо с продолжительным отпуском в плохо
оборудованном лагере для взрослых.
Здесь обстановка была роскошной. Но принцип поведения оставался
армейским. Форрестеру нет нужды нагружать себя обязательствами. У него
просто нет никаких обязательств. Он не должен тревожиться о том, чтобы
дети не проспали школу, ведь у него не было больше детей. Он не должен
больше ломать голову над тем, чтобы у жены было достаточно денег на
ежедневные расходы, ведь у него не было больше жены. И, имей он желание,
можно снова лечь, натянуть одеяло на голову и заснуть. Никто не остановит
его; и никто не обидится. Если надумает, то он может напиться, может
подольститься к девушке, может сесть и написать стихотворение. Все его
долги уплачены или забыты за прошедшие столетия. Все его обещания
исполнены, а неисполненные лежат вне пределов вероятного исполнения. Ложь,
сказанная им Дороти об уик-энде 1962 года, далее не должна беспокоить его.
Даже если правда и откроется, то она всем будет безразлична, но и сам факт
того, что правду узнают, был невероятен.
Короче говоря, список его прегрешений чист. Можно начинать жить.
К тому же у него на руках весьма солидные гарантии продолжительной
жизни. Ой не болен. Не существует никаких угроз его жизни. Даже опухоль,
которую он заметил на ноге за несколько дней до смерти, не могла и далее
оставаться злокачественной или хоть как-то угрожать его жизни; в противном
случае доктора из Дорментория удалили бы ее. Ему не стоило беспокоиться
даже о неприятной перспективе попасть под машину, - если таковые еще
существовали - ведь даже при наихудшем раскладе это могло означать не
более, чем несколько столетий в ванне с жидким гелием, а затем возвращение
к жизни, которая станет еще прекрасней, чем ранее.
У него на данный момент имелось все, что душе угодно.
Единственный отсутствующий фактор он больше не хотел иметь, потому
что некогда уже имел. Это... семья. И еще - друзья, положение в обществе.
А в новой жизни, начавшейся в год 2527-й от Рождества Христова, Чарлз
Форрестер был полностью свободен. Но радость не затмила осознание факта,
что у всякой медали есть оборотная сторона. При внимательном рассмотрении
он был никому не нужен в новом мире.
- Человек Форрестер, - повторила кровать. - Я настаиваю. Получено
сообщение категории `срочно` и уведомление о личном визите. - Матрац под
Форрестером выгнулся горбом и сбросил его на пол.
Ошеломленный, Форрестер проворчал:
- В чем срочность?
- Человек Форрестер, на тебя выдана охотничья лицензия. Лицензент -
Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор, мужского пола, дипарадзаниец утопист,
восемьдесят шесть прохождений, шесть футов четыре дюйма, импорт-экспорт.
Человек внеземного происхождения. Причины не указаны. Страховые и
гарантийные письма разосланы. Теперь можно подавать кофе?
Кровать говорила и одновременно закатывалась в стену. Когда она
исчезла в отверстии, диафрагма затянулась, не оставив никакого следа. Это
разочаровало, но Форрестер вспомнил инструкции Хары, огляделся, увидел
инджойер и сообщил ему:
- Сейчас я хотел бы получить завтрак. Ветчина, яйца, тосты,
апельсиновый сок. Потом - кофе и пачку сигарет.
- Будет исполнено в пять минут, человек Форрестер, - сказал инджойер.
- Позволь зачитать остальные сообщения?
- Постой. Я считал, что сообщения передавала кровать.
- Мы все одно целое, человек Форрестер. Сообщения следующие:
Уведомление о личном визите - Тайко Хирониби присоединится к вашей
утренней трапезе. Доктор Хара прописал эйфорик. Принимать по
необходимости. Лекарство доставят вместе с завтраком. Эдне Бенсен посылает
вам поцелуй. Первый Трест торговли и аудиторства рассчитывает на ваше
покровительство. Общество Древнейших подтверждает, что ваша кандидатура
одобрена для приема и оформления, как и льготы на переезд. `Циглер, Дюран
и Колфакс, адвокаты`...
- Рекламу можешь не зачитывать. Что значит - охотничья лицензия?
- Человек Форрестер, на тебя выдана охотничья лицензия. Лицензент -
Хайнцлихен Джура де...
- Ты уже говорил. Теперь помолчи-ка.
Форрестер задумчиво посмотрел на инджойер, принцип работы которого
предельно ясен: дистанционный терминал ввода-вывода, связанный с сетью
общих программ. Он оснащен приспособлениями, служащими то карманной
флягой, то походной аптечкой, то косметическим набором. Он напоминал
палицу или скипетр шута. Форрестер настойчиво убеждал себя, что
разговаривать с палицей так же естественно, как говорить по телефону. Но
на другом конце провода возле трубки находился человек... или голос
человека, записанный на пленку... В любом случае, он не должен замечать
данной неестественности. Форрестер сдержанно произнес:
- Ничего не понимаю. Я даже не знаю людей, которые звонили мне.
- Человек Форрестер, привожу список звонивших вам лично. Тайко
Хирониби: мужского пола, дендрит-конфуцианец, аркадианист, пятьдесят одно
прохождение, шесть футов один дюйм, организатор политического бизнеса. Он
захватит свой завтрак с собой. Энде Бенсен. Женского пола. Универсалийка.
Триммер-аркадианист, двадцать три заявленных прохождения, пять футов семь
дюймов, надомница со стажем, дело не указано. Поцелуй прилагается.
Форрестер не знал, чего ожидать, но был приятно готов ко всему.
И он на самом деле получил поцелуй, что привело его в замешательство.
Целующих губ видно не было. В воздухе затрепетал легкий аромат дыхания,
затем последовало прикосновение к его губам - теплое, мягкое, влажное и
сладостное.
Удивленный, он потрогал пальцами свои губы.
- Черт, как ты это сделал? - закричал он.
- Сенсорная стимуляция через осязательную сету человек Форрестер. Ты
примешь Тайко Хирониби?
- Вообще-то, - начал Форрестер, - откровенно говоря, не знаю. О черт.
Возможно, да. Пригласи его войти... Погоди. А не следует ли мне одеться?
- Ты хочешь получить другую одежду, человек Форрестер?
- Не сбивай меня. Подожди, - сказал он сердито и растерянно. Он
поразмышлял с минуту. - Я не знаю, кто такой Хиро как его...
- Тайко Хирониби, человек Форрестер. Мужского пола,
дендрит-конфуцианец...
- Заткнись! - Форрестер тяжело дышал. Внезапно инджойер в его руках
зашипел и окатил его стремительно подсыхавшей жидкостью.
Форрестер почувствовал некоторое расслабление. Он порадовался за
быстрое действие транквилизатора, но не одобрил положение, что машина сама
прописывает и `насильно` раздает лекарство.
- О Боже, - охнул Форрестер. - Неужели мне так важно, кто он такой,
этот Тайко? Вперед. Зови его. И поторопись с завтраком, понял?


- Ты подходишь! - закричал Тайко Хирониби. - Лучше не бывает. И такой
черепной индекс! Ты выглядишь... умопомрачительно! Я не могу подыскать
слов и эпитетов. Ты, похоже, умница. Но большой повеса.
Чарлз Форрестер серьезно, но радушно указал на стул.
- Присаживайтесь. Не знаю, что вы намерены предложить, но тем не
менее я готов обсудить это. Замечу, что японца со столь характерной
внешностью вижу впервые в жизни.
- Серьезно? - гость явно находился в смущении. И он совсем не был
похож на японца: коротко постриженные волосы с золотистым оттенком,
голубые глаза. - Они тут здорово научились менять внешность клиентам, -
извиняющим тоном произнес он. - Вполне вероятно, что раньше я выглядел
совсем иначе. Скажи, я первый, кто пришел к тебе?
- Ты пришел до того, как я успел позавтракать.
- Превосходно! Это действительно превосходно! Приступим к делу. Мы
все загниваем, запомни это хорошенько. Люди - обычные овцы, и они знают,
что их экспроприируют. Но пытаются ли они что-либо предпринять? Нет, да
проступи на них пот! Они отсиживаются и наслаждаются этим. Поэтому и
возникло Общество Нед Луд. Чарли, я не в курсе твоих политических
убеждений...
- Я привык считать себя сторонником демократической партии. По
ключевым вопросам.
- Забудь. Сегодня это не имеет значения. Разумеется, я официально
зарегистрированный аркадианист, но многие `граждане` относят себя к
триммер-оппозиции. И возможно, - он подмигнул, - возможно, их убеждения
еще радикальнее, чем мои. Понимаешь? Мы завязли все. Завяз дружно.
Обстановка влияет на всех и каждого. Если ты растишь детей с помощью
машин, то неизбежно из них получаются, по меньшей мере, рьяные поклонники
машин. Поэтому...
- Эй! - настырно рявкнул Форрестер, глядя на стену. Приблизительно в
том же месте, где исчезла кровать, диафрагма снова начала раскрываться.
Она извергла из себя накрытый на двоих стол: на одной стороне стоял
завтрак Форрестера, а на второй только чистые приборы.
- А, завтрак, - обрадовался Тайко Хирониби. Он сунул руку в карман
своей шотландской юбки и вытащил небольшую закрытую чашку и пластиковую
коробку, в которой лежало что-то вроде крекеров, и шар, из которого,
надавив, Тайко вылил в чашку горячий, зеленоватый чай. - Попробуешь
маринованную сливу? - вежливо предложил он, открутив крышечку в углублении
коробки.
Форрестер покачал головой. Около стола появились стулья, и он быстро
сел перед яичницей с ветчиной.
Впритык к дымящейся тарелке был придвинут небольшой хрустальный
поднос с капсулой и клочком золотистой бумаги, на котором было написано:

`Я мало знаю о шампанском. Если почувствуешь, что вчера перебрал,
прими капсулу.
Хара`

Похмелья Форрестер не ощущал, но капсулу было жалко выбрасывать. Он
проглотил ее, запив апельсиновым соком и мгновенно почувствовал легкую
приятную расслабленность. И у него даже возникло дружеское расположение к
белокурому японцу, грызущему темный сморщенный плод. К Форрестеру
подкралась мысль и нашептала, что капсула плюс зелье, которым инджойер
обрызгал его, могут совместно вызвать совершенно непредвиденный эффект. Он
почувствовал головокружение. Следует внимательно контролировать себя,
заключил Форрестер и постарался задать вопрос максимально неприятным
командным голосом:
- Кто послал тебя ко мне?
- Контакт был установлен через Эдне Бенсен.
- Не знаю ее! - рявкнул Форрестер, старательно сдерживая смех.
- Да? - ошеломленно произнес Тайко и прекратил грызть. - Какого же
Пота! Она сказала, что ты...
- Это неважно, - закричал Форрестер, а потом вздохнул, прежде чем
задать убийственный вопрос, который он держал про запас. - Поясни один
момент. Какие преимущества я получу, вступив в Общество?
Блондин был явно рассержен.
- Послушай, я ведь не заставляю тебя. Мы занимаемся полезным делом.
Хочешь вступить - вступай. Хочешь выйти - выходи...
- Не надо меня агитировать. Просто ответь на вопрос. - Форрестер
сумел прикурить сигарету и выпустил струйку дыма в лицо Тайко. - Например,
- продолжал он, - принесет ли это мне деньги?
- Разумеется. Человек ведь нуждается в деньгах, не так ли? Но это не
единственное, что...
Форрестер ответил вежливо, но жестко, подавив в себе желание глупо
захихикать.
- Знаешь, другого ответа я и не ждал.
Два транквилизатора вкупе с невыведенными из организма метаболитами
алкоголя предыдущей ночи довели его - как он отметил - до состояния
приличного опьянения. Умение, достойное подражания, считал Форрестер,
держать голову чистой, когда ты пьян в стельку.
- Ты реагируешь так, будто бы мы пытаемся сесть тебе на шею, -
недовольно произнес Тайко. - Что с тобой? Разве ты не понимаешь, что
машины лишают нас права естественного человеческого рождения, права быть
несчастными, если на то появляется личная воля, права совершать ошибки и
забывать. Разве ты не понимаешь, что мы, луддиты, хотим разнести вдребезги
машины и вернуть людям мир?.. Поясню: разумеется, оставив исключительно
жизненно необходимые машины.
- Понятно, - согласился Форрестер, вставая и слегка покачиваясь. -
Благодарю. Вам, почтенный Хирониби, будет лучше уйти. Я поразмышляю о
вашем предложении, возможно, через некоторое время мы вновь встретимся. Не
звоните мне, я свяжусь с вами сам.
Форрестер вежливо `по-японски` закивал и сумел выдержать
приятно-невозмутимую паузу, пока Тайко не добрался до двери и не закрыл ее
за собой.
Затем Форрестер согнулся пополам и зашелся от смеха.
- Жулик! - выкрикнул он, немного успокоившись. - Посчитал меня легкой
добычей! Проклятие богатых - из них вечно пытаются выманить деньги!
- Не понимаю, человек Форрестер, - признался инджойер. - Ты
обращаешься ко мне?
- Ни за что в жизни, - посмеиваясь, ответил устройству Форрестер. Его
переполняла растущая гордость. Пусть он походил на провинциала, но этот
жулик получил от ворот поворот.
Его интересовало - кто эта Эдне Бенсен, направившая мошенника и
пославшая электронный поцелуй? Если она целует в жизни, как и через
сенсорную стимуляцию рецепторной сети, то эта женщина достойна, чтобы с
ней познакомиться. А дальше проблем не возникнет. Конечно, Тайко -
наихудшее проявление эпохи, подумал Форрестер с удовольствием и радостью,
зато четверть миллиона долларов остались нетронутыми!
Двадцатью минутами позже, несмотря на протесты инджойера, Форрестер
самостоятельно выбрался из здания как раз на уровне улиц.
- Человек Форрестер, - удрученно протянуло устройство, - тебе лучше
вызвать такси. Не стоит идти пешком. Гарантии не действуют в случае
провокации или неосторожности пострадавшего, вызвавшей несчастный случай.
- Да замолчи хоть на минуту. - Форрестер только и успел, что
приоткрыть дверь и оглядеться вокруг.
Город образца 2527 года был огромным, быстродвижущимся и очень
шумным. Форрестер стоял на подобии подъездной дороги. Заросли воздушных
десятиметровых папоротников частично маскировали двенадцатиполосную
скоростную автостраду, плотно забитую стремительно несущимся в обоих
направлениях транспортом. Время от времени машина подъезжала ко входу в
здание, останавливаясь на мгновение, затем уносилась прочь. Такси?
Форрестер размышлял. Попыток остановить машину он не предпринимал.
- Человек Форрестер, - договорил инджойер. - Я вызвал аппарат реверса
смерти, но он прибудет только через несколько минут. Я обязан
предупредить, что расходы можно оспаривать согласно положениям о бонах.
- Да заткнись ты.
День, похоже, выдался теплым, и, возможно, Форрестер еще пребывал в
некоем дурмане: искушение прогуляться было непреодолимым. Все вопросы
можно отложить на потом. Не только можно, но и нужно отложить, сказал он
самому себе. Совершенно очевидна задача - сориентироваться в городе. И он
- чем гордился - считал себя истым космополитом в годы, предшествовавшие
смерти, он чувствовал себя дома как в Сан-Франциско или Риме, так и в
Нью-Йорке или Чикаго. И он всегда - где бы ни оказался - выкраивал время
для прогулок по городу.
Он и сейчас побродит по городу. И пошел к черту этот инджойер, решил
для себя Форрестер. С решительным выражением лица он прикрепил инджойер к
поясу и быстро зашагал по узкому тротуару.
Прохожих было немного. Но не стоит делать поспешных оценок, думал
Форрестер; вот только почему попадавшиеся ему навстречу люди казались
изнеженными? Возможно, они могли позволить себе такой образ жизни.
Несомненно, сам он, трезво размышлял Форрестер, выглядит волосатым
троглодитом, грубым, диким и каменно-топорным.
- Человек Форрестер! - вскричал инджойер, - Я должен информировать
тебя, что Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор отклонил протест, сославшись
на положение о бонах. Аппарат реверса смерти в пути.
Форрестер врезал по инджойеру кулаком, тот утихомирился, а если и
продолжал говорить, то его заглушал рев дорожного движения. Выхлопных
газов не ощущалось: видимо, машины работали не на бензине.
Форрестера окружал бесконечный несмолкаемый гул рассекаемого воздуха
и стократно умноженное пение шин. Автострада пролегала между двух высоких
светящихся зданий: одно мягко мерцало оранжевым, второе,
прозрачно-хрустальное, - отливало серо-голубой сталью. В моменты редких
пробелов автодвижения сквозь стекло здания он различал размытые контуры
деревьев с огромными алыми плодами, росших во внутреннем дворике. На
балконах дворика журчали фонтаны с ароматизированной водой.
Инджойер вновь обратился к Форрестеру, но тот уловил лишь непонятное
окончание фразы.
- ...ая позиция занята, человек Форрестер.
Тень скользнула к его ногам, и он поднял голову. Белый аэрокрафт без
крыльев развернулся и вновь заскользил в направлении Форрестера. На борт
была нанесена блестящая рубиновая эмблема, напоминавшая змеиный жезл
Эскулапа. В застекленной рубке сидела молодая женщина в аккуратно-голубом,
лениво наблюдая за невидимым Форрестеру экраном. Она отвела взгляд,
посмотрела на него, сказала что-то в микрофон, снова посмотрела на него и
вернула взгляд на экран. Аэрокрафт завис над его головой и, стоило
Форрестеру пойти, последовал строго за ним.
- Забавно, - громко произнес Форрестер.
- Это забавный мир, - подхватил кто-то совсем рядом.
Он повернулся. Четверо мужчин приязненно и открыто смотрели на него.
Один из них казался высоким и крепкого телосложения, но на самом деле он
был чрезмерно толст. Опершись на трость, он настороженно, но с интересом
изучал Форрестера.
Форрестер понял, что фразу произнес именно он, и одновременно
вспомнил, что знает его.
- Ну конечно же, - сказал он. - Марсианин в оранжевом трико.
- Превосходно, - кивнул марсианин. Оранжевого трико уже не было на
нем, на смену пришла просторная белая туника и шорты цвета асфальта.
Кто-то из мужчин взял Форрестера за руку и пожал.
- Так ты и есть тот самый обладатель четверти миллиона долларов, -
сказал он. - Заскакивай в гости, когда это все закончится. Мне будет
небезынтересно узнать, что думает о нашем мире такой парень, как ты.
И он изо всей силы ударил Форрестера коленом в пах.
Форрестер почувствовал, что мир взрывается, а эпицентр взрыва
находится внутри его тела. Он заметил, что мужчина отошел немного назад и
теперь с удовольствием и интересом наблюдает за Форрестером. Ему было
тяжело следить за мужчиной: город пришел в движение, начал крениться, а
тротуар ударил Форрестера по лбу. Он покатился по асфальту, держась руками
за пах, но вращение быстро остановилось, а взгляд уперся в небо.
Человек с Марса непринужденно сказал:
- Не торопитесь. Времени достаточно для каждого. - Он поднял трость и
прошел вперед. Форрестер отметил, как тяжело даются движения непривычному
к гравитации.
Удар трости пришелся по плечу и руке. Затем трость методично
поднималась и опускалась: медленно и сильно. Трость наверняка была
намеренно утяжелена. Марсианин работал ею, как бейсбольной битой.
Боль в теле Форрестера стала как сама смерть... Рука онемела.
Но все же, наблюдая за переходящей из рук в руки тростью,
беспомощный, бессильный пошевелиться, он отчетливо видел парящий аппарат и
терпеливый взгляд женщины. Однако боль была куда более терпимой, чем он
предполагал. Возможно, подействовало лекарство от похмелья, посланное
Харой. Возможно, это был всего лишь шок.
- Ты был предупрежден, человек Форрестер, - где-то рядом с головой
раздался грустный голос инджойера.
Форрестер попытался ответить, но легкие отказали.
Он не мог потерять сознание, хотя страстно желал этого. Возможно -
еще одно действие капсулы-эйфорика Хары. Затем он почувствовал, что
заветная цель близка. Боль в животе тревожно нарастала и начала утихать, а
затем он не чувствовал ничего или, вернее, никаких физических страданий.
Но боль засела в мозгу, хныкающая и причитающая. Почему? Почему я?

3

Форрестера вернули в сознание раскаты приближающегося смеха. Девушка
радостно выкрикнула:
- Он вращает! Он вращает! Ого, кажется, я даже видела патрон!
Форрестер открыл глаза. Он лежал непонятно в чем, что покачивалось и
тихо напевало. Девушка в голубом платье сидела спиной к нему, вперившись в
экран, который сейчас показывал арену: раскрасневшаяся от возбуждения
девчонка что-то громко кричала и довольно улыбалась, притопывая ногами,
рядом с ней стоял мужчина с револьвером в руке, глаза его почему-то были
завязаны.
Нещадно болевшие ссадины и синяки моментально напомнили Форрестеру о
том, что с ним произошло. Он с удивлением обнаружил, что еще жив, и
прокряхтел:
- Эй!
Девушка в голубом повернула голову и через плечо посмотрела на
Форрестера:
- Ты в полном порядке, - сообщила она. - Главное - не переживай. Мы
прилетим на место через минуту.
- Куда?
Она раздраженно вздернула плечами. Арена вместе с мужчиной и девушкой
исчезла в тот момент, когда мужчина, казалось, начал поднимать оружие. А
потом Форрестер видел над собой лишь небо и облака.
- Немного приподымись, - посоветовала девушка в голубом. - И ты все
увидишь. Смотри вон туда.
Форрестер попытался приподняться на локте и, прежде чем рухнул на
спину, зрение выхватило деревья и беспорядочную застройку зданий
пастельных тонов.
- Мне не приподняться! Черт, меня чуть не убили. - Он ощутил, что
лежит на носилках и что рядом находятся еще одни `обжитые` носилки.
Неожиданный сосед был укрыт простыней. Причем с головой.
- Кто это? - завопил Форрестер.
- Откуда мне знать? Я занимаюсь перевозкой, а не жизнеописаниями.
Расслабься, или мне придется уснотворить тебя.
- Тупая стерва, - отчеканил Форрестер. - Я не потерплю подобного
обращения. Я требую... Постой! Что ты делаешь?
Девушка обернулась, держа в руках нацеленный на него инджойер:
- Замолчи и лежи спокойно.
- Я предупреждаю тебя. Ты не посмеешь...
Она вздохнула и обрызгала лицо Форрестера чем-то холодным. Он собрал
все свои силы, чтобы высказать ей все, что он о ней думал, и в первую
очередь - о ее возможной сексуальной жизни, о ее мире, в котором чинился
произвол и попрание прав состоятельных людей. Он не смог вымолвить ни
слова. Все, что ему удалось выдавить, прозвучало как:
- Арррр. - Он не потерял сознание, но очень ослаб.
Девушка процедила:
- Я вспотела от тебя, зеленый. Ты ведь зеленый новичок? Я определяю
на лету. Проснувшись в Дорментории, каждый из вас воображает себя Господом
Богом. Пресвятая Богоматерь! Конечно, ты жив. И ты, несомненно, торчишь от
собственной удачи. Но почему ты думаешь, что мы должны торчать вместе с
тобой?
Все это время аэрокрафт разворачивался и плавно заходил на посадку.
Девушка, которую Форрестер первоначально принял было за пилота, не
обращала внимание на маневры. Она была сильно рассержена чем-то и в итоге
сказала:
- Я свою работу знаю. Моя главная задача - сохранить твою жизнь или
труп до тех пор, пока профи тобой не займутся. Я не обязана разговаривать
с кем попало. А выслушивать чей-то бред и подавно.
- Ааррр, - повторил Форрестер.
- Ты мне даже не нравишься, - раздраженно уточнила она. - Из-за тебя
я пропустила любимую передачу. Спи-ка лучше.
Стоило аппарату коснуться земли, она снова подняла инджойер, и
Форрестер мгновенно заснул.
При температуре жидкого гелия все химические и биохимические процессы
полностью прекращаются. На данном факте и на одной рациональной надежде
базировалась самая крупная и прибыльная индустрия, рожденная на свет в
конце двадцатого века.
Под рациональной надеждой подразумевалось, что темп прогресса
медицины за годы, последующие после смерти, будет соизмерим с темпом
прогресса будущего в целом, и, следовательно, вне зависимости от причин,
вызвавших смерть, в будущем появятся способы лечения и восстановления
замороженного человека или, по крайней мере, новые знания сведут болезнь
до стадии ее незначимости для продолжения нормальной жизнедеятельности
(включая метод восстановления повреждений, вызванных низкими
температурами).
Абсолютный холод был призван остановить время.
Индустрия называлась `Бессмертие Инк`.
Форрестер проснулся в Шогго, огромном городе с восьмивековой
историей. Городской тысячеакровый парк, разбитый вдоль берега озера,
упирался в холм, вокруг которого простиралась равнина. Холм был
искусственным, в его недрах располагался Фриз-центр, обслуживавший данный
регион Земли.
Сто пятьдесят миллионов кубических ярдов было вынуто из чрева планеты
для сооружения хранилища людей. После завершения строительства большую
часть выбранной земли в качестве теплоизоляционного материала засыпали
поверх хранилища.
Крайние точки температур между уровнем земли и сердцем замороженного
холма отстояли на пятьсот градусов по Фаренгейту (или триста с небольшим
по Кельвину) и ограничивали рабочую шкалу Дорментория.
Когда Форрестер осознал, куда доставил его белый аэрокрафт, его
мгновенно охватил невыразимый ужас. Он едва начал пробуждаться и ощущал
жуткую слабость, как будто инджойер девушки отключил на девяносто
процентов контроль за мышцами (что и произошло на самом деле). Увидев над
собой светлый равнодушный потолок, услышав стоны и щелчки тысяч пугающих
приспособлений, возвращающих людей к жизни, он вновь застыл от ужаса,
уверенный, что будет подвергнут повторному замораживанию. Пока им
занимались, он лежал, нечленораздельно стеная.
Но его не замораживали.
Его принялись лечить. Кровь смыли с тела. Металлическим предметом
обработали синяки и нанесли на них прозрачный вязкий гель, выдавливая его
из длинной серебристой трубы, напоминавшей большую губную помаду. Два
мерцающих экрана сжали левое бедро, Форрестер догадался, что это
рентгеновский аппарат; потом на кожу в области сердца нанесли темный,
поблескивающий раствор.
После этой лечебной процедуры ему стало значительно лучше. И он даже
смог заговорить.
- Спасибо, - тихо поблагодарил Форрестер.
Молодой на вид краснолицый мужчина, в данный момент работавший над
пациентом - Форрестером, - небрежно кивнул и коснулся серебряным зондом
пупа Форрестера. Взглянув на показания прибора, он заключил:
- Отлично. Пожалуй, теперь все. Попробуйте подняться. Заодно
посмотрим, способны ли вы дойти до кабинета Хары.
Форрестер перекинул ноги через низкий бортик кровати, на которой
лежал, и с удивлением обнаружил, что действительно может передвигаться.
Синяки не болели, вернее, болели не слишком сильно, хотя он отметил
симптомы возвращающейся боли.
Краснолицый подытожил:
- Вы в полном порядке. Большая просьба - попытайтесь как можно дольше
держаться подальше от моего кабинета. И загляните к Харе. У вас накопились
неприятности.
Он отвернулся, стоило Форрестеру задать ему вопрос.
- Откуда мне знать, какие? Отправляйтесь к Харе.
До кабинета Хары его сопровождали тонкие, как наконечники копий,
зеленые стрелы, прыгающие по полу коридора чуть впереди идущего человека,

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 140151
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``