В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ЭТО Назад
ЭТО

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

`Я ПРИДУ ПЛЮНУТЬ НА ВАШИ МОГИЛЫ`

ПРЕДИСЛОВИЕ

Где-то в июле 1946 года Жан д`Аллюэн встретил Салливана на каком-то
франко-американском собрании. Через два дня Салливан принес ему свою
рукопись.

Тогда же он сказал, что считает себя скорее черным, нежели белым, хотя
и перешагнул за разделяющую их черту; известно, что каждый год многие
тысячи `черных` (признаваемых таковыми законом) исчезают из листов пе-
реписи и переходят в противоположный лагерь; это внушало Салливану не-
кое презрение к `хорошим черным`, кого белые с подчеркнутой теплотой
позлопывают по плечу в литературе. Он придерживался мнения, что можно
вообразить себе и даже встретить черных, которые так же жестоки, как и
белые. Это он и хотел самолично доказать в этом коротком романе, на
который Жан д`Аллюэн приобрел права сразу, как только ознакомился с
ним благодаря посредничеству друга. Салливан не колеблясь оставил свою
рукопись во Франции, тем более, что его контакты с американцами только
что доказали тщетность любой попытки публикации романа в его родной
стране.

Здесь у нас моралисты, которые всем хорошо известны, упрекнут некото-
рые страницы в их... чрезмерном реализме. Нам кажется интересным под-
черкнуть основополагающие различия между этими страницами и рассказами
Миллера; сей последний, не колеблясь, прибегает к весьма резвому лек-
сикону; напротив, создается впечатление, что Салливан скорее хочет
подвести читателя к желаемому впечатлению путем употребления оборотов
речи и языковых конструкций, а не прибегает к использованию крепких
выражений; в этом плане он скорее близок к латинской эротической тра-
диции.

С другой стороны, на этих страницах четко прослеживается влияние Кейна
(хотя их автор и не старается оправдать путем уловки, или отсылая к
найденной рукописи, или еще как-то употребление первого лица, тогда
как названный романист провозглашает необходимость обращения к первому
лицу в забавном предисловии к книге `Трое подобных` - сборника, состо-
ящего из трех коротких романов, объединенных под одной обложкой и пе-
реведенных у нас Сабиной Берриц) и также сногочисленных романов Чейза
и других сторонников ужасов в литературе. И в этом плане, надо приз-
нать, Салливан более явственно проявляет себя как садист по сравнению
со своими знаменитыми предшественниками; ничего удивительного, что его
произведения отказались печатать в Америке: можем биться об заклад,
что его запретят там на следующий же день после публикации. Что же ка-
сается самой его сути, надо видеть в этом романе проявление стремления
к мести у расы, которую, что бы там ни говорили, и по сей день подвер-
гают глумлению и терроризируют; это нечто вроде попытки экзорцизма по
отношению к превосходству `настоящих` белых, так же человек эпохи нео-
лита рисовал бизонов, пораженных стрелами, чтобы завлечь свою добычу в
западню; это и весьма заметное пренебрежение правдоподобием и уступка-
ми вкусу публики.

Увы, Америка - страна обетованная, это также и избранная страна пури-
тан, алкоголиков и `задолбите-это-себе-на-носу`: если во Франции стре-
мятся к предельной оригинальности, то по другую сторону Атлантики не
испытывают ни малейшей неловкости, эксплуатируя без зазрения совести
зарекомендовавшую себя форму. Господи ты Боже мой, это способ не хуже
других сбыть с рук товар...

БОРИС ВИАН

I

Никто не знал меня в Бактоне. Клем потому и выбрал этот город; да к
тому же, даже если бы я сдрейфил и передумал, мне не хватило бы бензи-
на, чтобы продолжать путь дальше на север. Только-только пять литров.
Вместе с моим долларом и письмом Клема это было все, чем я обладал. О
чемодане говорить не будем. О том, что в нем лежало. Да, забыл: в ба-
гажнике машины у меня лежал небольшой револьвер малыша, злополучный
дешевый револьвер калибра 6,35; он еще лежал в его кармане, когда ше-
риф пришел к нам, чтобы сказать, что мы должны забрать тело и похоро-
нить его. Должен сказать, что я больше рассчитывал на письмо Клема,
чем на все остальное. Это должно было получиться; нужно было, чтобы
это получилось. Я смотрел на свои руки на руле, на свои пальцы, на
свои ногти. В самом деле, никто не мог бы придраться. С этой стороны
никакого риска. Может быть, я из этого выкарабкаюсь...

Мой брат Том познакомился с Клемом в университете. Клем вел себя с ним
не так, как другие студенты. Он с удовольствием разговаривал с ним,
они выпивали вместе, вместе прогуливались в кадиллаке Клема. Именно
благодаря Клему терпели Тома. Когда он уехал, чтобы заменить своего
отца на посту главы фабрики, Том тоже стал подумывать об отъезде. Он
вернулся к нам. Он многому научился и без труда получил пост учителя в
новой школе. А потом - история с малышом, и все пошло прахом. Я-то был
достаточно лицемерен, чтобы ничего не сказать, а вот малыш - нет. Он
не видел в этом ничего дурного. Отец и брат девушки занялись им.

Так появилось письмо моего брата Клему. Я больше не мог оставаться в
этих краях, и он просил Клема подыскать для меня что-нибудь. Не очень
далеко, чтобы он мог меня видеть время от времени, но достаточно дале-
ко, чтобы никто нас не знал. Он думал, что с моим лицом и моим харак-
тером мы абсолютно ничем не рискуем. Он, может быть, был прав, но я,
однако, вспоминал малыша.

Управляющий книжным магазином в Бактоне - такова была моя новая рабо-
та. Я должен был связаться с предыдущим управляющим и войти в курс де-
ла в течение трех дней. Он шел на повышение и хотел пустить шороху на
своем пути.

Было солнечно. Улица теперь называлась Перл-Харбор Стрит. Возможно,
Клем этого не знал. Старое название тоже можно было прочитать на таб-
личках. Под номером 270 я увидел магазин и остановил свой нэш перед
дверью. Управляющий, сидя за кассой, списывал цифры в реестр; это был
мужчина средних лет, с бледными светлыми волосами и суровым взглядом
голубых глаз, насколько я мог рассмотреть, открывая дверь. Я поздоро-
вался с ним.

- Здравствуйте. Что вам угодно?

- У меня для вас письмо.

- А! Так это вас я должен ввести в курс дела. Покажите-ка это письмо.

Он взял его, прочел, повертел и вернул мне.

- Это несложно, - сказал он. - Вот склад (он кругообразно повел ру-
кой). - Счета будут готовы сегодня вечером. Что касается продажи, рек-
ламы и прочего, следуйте указаниям инспекторов фирмы и тем, что будут
в бумагах, которые вы будете получать.

- Это - цепь книжных лавок?

- Да. Филиалы.

- Так, - сказал я, - что раскупается лучше всего?

- О! Романы. Плохие романы, но это нас не касается. Неплохо идут рели-
гиозные книги, а также школьные учебники. Не очень много покупают книг
для детей и не больше - серьезных книг. Я никогда не старался разви-
вать торговлю в этом направлении.

- Религиозные книги - для вас несерьезные?

Он провел языком по губам.

- Не заставляйте меня говорить то, чего я не говорил.

Я от души рассмеялся.

- Не принимайте всерьез, я тоже об этом много не раздумываю.

- Что ж, я дам вам совет. Пусть люди об этом не знают, и каждое воск-
ресенье отправляйтесь послушать пастора, в противном случае они вас
быстренько спровадят.

- О! Хорошо, - сказал я. - Буду слушать пастора.

- Держите, - сказал он, протягивая мне листок. - Проверьте это. Это
счета за последний месяц. Все очень просто. Мы получаем все книги из
главной конторы фирмы. Надо только отмечать все поступления и движение
к покупателю в трех экземплярах. Они приезжают за выручкой каждые две
недели. Зарплату получаете чеком, с небольшими процентами.

- Дайте-ка мне это, - сказал я.

Я взял листок и уселся на низкий прилавок, на котором громоздились
книги, снятые с полок покупателями, - он их, наверно, не успел поста-
вить на место.

- Чем можно заняться в этих краях? - спросил я его затем.

- Ничем, - сказал он. - В аптеке напротив бывают девицы, а у Рикардо -
бурбон, это в двух кварталах отсюда.

Манеры у него были резкие, но он не был неприятен.

- Сколько времени вы уже здесь?

- Пять лет, - сказал он. - Еще пять лет тянуть.

- А потом?

- Вы любопытны.

- Это вы виноваты. Зачем вы сказали - еще пять? Я вас об этом не спра-
шивал.

Линия его рта смягчилась, а глаза сощурились.

- Вы правы. Что ж, еще пять лет - и я покончу с работой.

- Чтобы заняться чем?

- Писать, - сказал он. - Писать бестселлеры. Только бестселлеры. Исто-
рические романы; романы, где негры будут спать с белыми женщинами и их
не линчуют; романы, в которых чистым молодым девушкам удается сохра-
нить невинность среди отвратительного сброда пригородов.

Он ухмыльнулся7

- Бестселлеры, воткак! И потом, романы предельно смелые и оригиналь-
ные. В этой стране легко быть смелым; стоит лишь сказать то, что все
могут видеть, если возьмут на себя труд посмотреть.

- Вам это удастся, - сказал я.

- Конечно, мне это удастся. У меня их уже шесть готово.

- Вы ни разу не попытались их пристроить?

- Я ведь не друг и не подружка издателя, и у меня нет таких денег,
чтобы можно было их потратить на это дело.

- И что же?

- А то, что через пять лет у меня будет достаточно денег.

- Вам это непременно удастся, - произнес я в заключение.

В течение последующих двух дней дел было достаточно, несмотря на то,
что работа в магазине действительно была налажена очень просто. Надо
было родить списки заявок на книги, и потом Хансен - так звали управ-
ляющего - снабдил меня различными сведениями о клиентах, определенное
число которых регулярно заходило к нему поговорить о литературе. Их
знания о литературе ограничивались тем, что они могли почерпнуть из
`Сатердэй Ревью` или литературной странички в местной газете, тираж
которой достигал шестидесяти тысяч. Пока что я ограничился тем, что
слушал, как они беседуют с Хансеном, стараясь запомнить их имена и
удержать в памяти лица, потому что в книжной лавке очень большое зна-
чение, чем в других магазинах, имеет ваша способность обратиться к по-
купателю по имени, как только он переступил порог.

Чтокасается жилья, я уладил все благодаря ему. Я въеду в двухкомнатную
квартиру, которую он занимал, - она располагалась как раз над аптекой
напротив лавки. Он ссудил меня несколькими долларами на те три дня,
что мне надо было прожить в гостинице, и был столь любезен, что пред-
лагал мне разделить его трапезу дважды из трех раз, помогая мне таким
образом избежать необходимости увеличивать мой долг ему. Это был ши-
карный тип. Меня очень расстроила эта его история с бестселлерами;
бестселлеры вот так вот не пишутся, даже если у вас завелись деньги.
Может быть, у него был талант. Я очень надеялся на это - ради него.

На третий день он повел меня к Рикардо выпить рюмку перед обедом. Было
десять часов, он должен был уехать во второй половине дня.

Это должен был быть наш последний обед вдвоем. Потом я останусь один
на один с клиентами, один на один с городом. Надо было, чтобы я это
выдержал. Мне уже повезло, что я встретил Хансена. Со своим единствен-
ным долларом я смог бы прожить три дня, продавая разные мелочи, но так
я продержался отлично. Я начинал новую жизнь удачно.

Заведение Рикардо было обычное, опрятное, противное место. Здесь пахло
жареным луком и пончиками. Какой-то тип за стойкой рассеянно почитывал
газету.

- Вам что подать? - спросил он.

- Два бурбона, - скомандовал Хансен, вопросительно взглянув на меня.

Я утвердительно кивнул.

Официант подал нам виски в больших стаканах, со льдом и соломинками.

- Я всегда пью его так, - объяснил Хансен. - Вы не обязаны...

- Порядок, - сказал я.

Если вы никогда не пили бурбон со льдом через тонкую соломинку, то не
можете знать, какое действие он производит. Это словно поток огня, из-
ливающийся в ваше небо. Мягкого огня; это ужасно.

- Отлично! - сказал я с одобрением.

Глаза мои встретились с моим лицом в зеркале. Вид у меня был совершен-
но обалделый. В течение какого-то времени я совсем не пил. Хансен
рассмеялся.

- Не беспокойтесь, - сказал он. - К несчастью, к этому быстро привыка-
ешь. Итак, - продолжал он, - надо будет приучить к моим вкусам офици-
анта ближайшего заведения, куда я буду ходить на водопой...

- Мне жаль, что вы уезжаете, - сказал я.

Он рассмеялся7

- Если бы я остался, то вас здесь не было бы!.. Нет, - продолжал он, -
лучше мне уехать. Больше пяти лет, проклятье!

Он одним глотком допил свой стакан и заказал второй.

- О, вы к этому быстро привыкнете. - Он окинул меня взглядом с головы
до ног. - Вы симпатичный парень. Есть в вас нечто, чего сразу не пой-
мешь. Ваш голос.

Я улыбнулся, не ответив ему. Это был ужасный тип.

- У вас слишком глубокий голос. Вы не певец?

- О, пою иногда, чтобы позабавить самого себя.

Теперь я больше не пел. Раньше - да, до истории с малышом. Я пел и ак-
компанировал себе на гитаре. Я пел блюзы Хэнди и старые мелодии
Нью-Орлеана, и другие, которые я сочинял на своей гитаре, но больше
мне не хотелось играть на гитаре. Мне нужны были деньги. Много. Чтобы
потом иметь остальное.

- С таким голосом все женщины будут ваши, - сказал Хансен.

Я пожал плечами.

- Это вас не интересует?

Он хлопнул меня по спине.

- Вы прогуляйтесь вокруг аптеки. Там их всех и найдете. У них в городе
клуб. Клуб девчонок-подростков. Ну, знаете, таких, которые носят крас-
ные носки и полосатые свитера и пишут письма Френки Синатре. Аптека -
это у них вроде генштаб. Да вы, наверное, их уже видели? Да нет, вы и
вправду почти все дни проводили в магазине.

Я тоже взял еще один бурбон. Это циркулировало где-то глубоко по моим
рукам, ногам, по всему моему телу. Там у нас не хватало девчонок-под-
ростков. И мне так их захотелось. Пятнадцатилетние малышки с торчащими
под облегающими свитерами грудями; они это хорошо знают, шлюшки, и де-
лают так специально. И носки. Яркожелтые или яркозеленые носки, так
прямо поднимающиеся из туфель без каблука; и пышные юбки, и круглые
коленки; и всегда усаживаются на земле, так скрестив ноги, что видны
белые трусики. Так, мне они нравились, девчонки-подростки.

Хансен смотрел на меня.

- Они все согласны, - сказал он. - Вы немногим рискуете. Они знают ку-
чу мест, куда вас можно повести.

- Не считайте меня свиньей, - сказал я.

- Да нет! - сказал он. - Я хотел сказать - повести вас потанцевать и
выпить.

Он улыбнулся. У меня, без сомнения, был заинтересованный вид.

- Они забавны, - сказал он. - Они придут в магазин взглянуть на вас.

- Что им делать в магазине?

- Они будут покупать у вас фотографии актеров и, как будто случайно,
все книги по психоанализу. Медицинские книги, хочу я сказать. Они все
изучают медицину.

- Что ж, - пробурчал я. - Посмотрим.

Я, наверное, достаточно хорошо изобразил безразличие на сей раз, пото-
му что Хансен заговорил о чем-то другом. А потом мы пообедали и что-то
около двух часов он уехал. Я остался стоять один перед лавкой.

II

Думаю, я прожил там уже две недели, когда начал скучать. Все это время
я не покидал магазин. Торговля шла хорошо. Книги раскупались хорошо;
что касается рекламы, все делалось заранее. Фирма присылала каждую не-
делю вместе с пакетом, пополняющим запасы книг, иллюстрированные лист-
ки или складные проспекты, которые надо было помещать на хорошее место
на витрине, под соответствующей книгой или просто на виду. В трех чет-
вертях случаев мне достаточно было прочесть коммерческую аннотацию,
открыть книгу на четырех-пяти страницах в разных местах, чтобы иметь
совершенно исчерпывающее представление о ее содержании - совершенно
достаточное, по крайней мере, чтобы говорить о ней с теми беднягами,
которые попадались на удочку благодаря ухищрениям рекламы: иллюстриро-
ванной обложки, складного проспекта и фото автора в сопровождении ма-
ленькой биографической справки. Книги очень дороги, и все это что-ни-
будь да значит; это в общем-то доказывает, что люди мало заботятся о
том, чтобы купить настоящую литературу; они хотят иметь книгу, которую
порекомендовал их клуб; ту, о которой говорят, и им совершенно напле-
вать, что она содержит в себе.

Некоторые книжки сопровождал целый ворох рекламных материалов - сопро-
водительная записка рекомендовала посвятить им целую витрину и расп-
ространить о них рекламные брошюры. Я складывал их стопкой возле кассы
и всовывал одну в каждый пакет книг. Никто никогда не откажется от
брошюры, отпечатанной на глянцевой бумаге, а несколько фраз, напеча-
танных на ее обложке, - это как раз то, что нужно рассказывать таким
клиентам, какие были у меня в этом городе. Центральная контора фирмы
пользовалась такой рекламой для всех книг несколько скандального
свойства - они раскупались сразу после полудня в тот день, когда их
выставляли.

Сказать честно, я не так уж скучал. но я уже начал механически управ-
ляться с рутинными коммерческими делами, и у меня было время подумать
об остальном. И от этого я нервничал. Все шло слишком хорошо.

Погода была отличная. Кончалось лето. Город пропах пылью. Внизу, у ре-
ки под деревьями, было прохладно. Я никогда не совершал прогулок со
дня приезда и совсем не знал местность вокруг. Я ощущал как бы потреб-
ность в свежем воздухе. Но ощущал я в особенности другую потребность,
что меня очень раздражало. Мне нужны были женщины.

В тот вечер, опустив железную штору в пять часов, я не вернулся рабо-
тать, как всегда в магазин, под свет ртутных ламп. Я взял шляпу и, пе-
рекинув куртку через плечо, прямиком направился в аптеку. Жил я как
раз над ней. Внутри было три клиента. Парнишка лет пятнадцати и три
девицы - примерно того же возраста. Они взглянули на меня с отсутству-
ющим видом и опять отвернулись к своим стаканам с замороженным моло-
ком. Один вид этого продукта чуть не довел меня до обморока. К
счастью, противоядие находилось в кармане моей куртки.

Я уселся у бара, через один табурет от той из двух девиц, что была
покрупнее. Официантка, довольно уродливая брюнетка, вяло подняла голо-
ву, глядя на меня.

- Что у вас есть без молока? - сказал я.

- Лимонный сок? - предложила она. - Грейпфрутовый? Томатный? Кока-ко-
ла?

- Грейпфрут, - сказал я. - И чтобы стакан был полон не до краев.

Я полез в куртку и откупорил фляжку.

- Никакого алкоголя здесь, - вяло запротестовала официантка.

- Да ладно. Это мое лекарство, - рассмеялся я. - Не беспокойтесь о
своей лицензии.

Я протянул ей доллар. Сегодня утром я получил свой чек. Девяносто дол-
ларов за неделю. Клем знал людей. Она дала мне сдачу, и я оставил ей
щедрые чаевые.

Сок грейпфрута с бурбоном - это не так уж замечательно, но лучше, чем
без ничего, во всяком случае. Мне стало лучше. Я выкарабкаюсь. Я уже
начал выкарабкиваться. Ребятки смотрели на меня. Для этих сопляков
двадцатишестилетний тип - уже старик; я изобразил улыбку для белокурой
малышки; она была одета в голубой с белыми полосами свитер без ворот-
ника, с закатанными до локтя рукавами, и на ней были беленькие носочки
и туфли на толстых каучуковых подошвах. Она была миленькая. С хорошо
развитыми формами. Под рукой это, наверное, ощущалось как зрелые сли-
вы. Она была без лифчика и соски ее вырисовывались сквозь шерстяную
ткань свитера. Она тоже мне улыбнулась.

- Что, жарко? - высказал я предположение.

- До смерти, - сказала она, потягиваясь.

Под мышками у нее проступили пятна от пота. Это произвело на меня оп-
ределенное действие. Я поднялся и бросил пять центов в щель автомати-
ческого проигрывателя, который стоял там.

- А потанцевать смелости хватит? - сказал я, приближаясь к ней.

- Ох, вы меня убьете! - сказала она.

Она так ко мне прижалась, что у меня перехватило дыхание. От нее пах-
ло, как от чистенького младенца. Она была тоненькая, и я мог дотянуть-
ся до ее правого плеча и правой руки. Потом я двинул руку опять вверх
и скользнул пальцами ей под грудь. Другая пара смотрела на нас и тоже
принялась танцевать. Это была уже поднадоевшая песня Дайны Шор `Прого-
ни летящую муху`. Она подпевала без слов. Официантка оторвала нос от
своего журнала, увидела, что мы танцуем, и вновь погрузилась в чтение.

Под пуловером у малышки ничего не было. Это сразу чувствовалось. Хоро-
шо бы, чтоб пластинка уже кончилась, еще две минуты, и я имел бы прос-
то неприличный вид. Она оставила меня, вернулась на свое место и пос-
мотрела на меня.

- Для взрослого вы неплохо танцуете..., - сказала она.

- Это меня дедушка научил, - сказал я.

- Чувствуется, - насмешливо бросила она. - И на копейку не сечете.

- ВЫ меня, конечно, наколете в том, что касается джаза, но я могу нау-
чить вас другим штучкам.

Она полуприкрыла глаза.

- Штучкам, которые умеют взрослые?

- Это зависит от того, есть ли у вас способности.

- А, вижу, куда вы клоните... - сказала она.

- Вы, конечно, не знаете, куда я клоню. Есть у кого-нибудь из вас ги-
тара?

- Вы играете на гитаре? - сказал мальчишка.

У него был такой вид, будто он только что проснулся.

- Я немного играю на гитаре, - сказал я.

- Тогда вы и поете тоже, - сказала другая девица.

- Я немного пою...

- У него голос как у Кэба Кэллоуэя, - насмешливо сказала первая.

Ее раздражало то, что другие со мной разговаривают. Я тихонько дернул
наживку.

- Поведите меня куда-нибудь, где есть гитара, - сказал я, глядя на
нее, - и я покажу вам, что я умею. Я не стремлюсь к тому, чтобы меня
принимали за В.-Ч.Хэнди, но могу наигрывать блюзы.

Она выдержала мой взгляд.

- Ладно, - сказала она, - мы поедем к Би-Джи.

- У него есть гитара?

- У нее есть гитара, у Бетти Джейн.

- Это мог бы быть Барух Джюниор. - Я зубоскалил.

- Ну да! - сказала она. - Он же здесь живет. Пошли.

- Мы туда отправляемся прямо сейчас? - спросил мальчишка.

- Почему бы нет? - сказал я. - Ей надо, чтобы ей вытерли носик.

- О`кей, - сказал мальчишка. - Меня зовут Дик. А она - Джики.

Он указал на ту, с которой я танцевал.

- А я, - сказала другая, - Джуди.

- Я - Ли Андерсон, - сказал я. - Работаю в книжной лавке напротив.

- Мы знаем, - сказала Джики. - Уже две недели нам это известно.

- Вас это так интересует?

- Конечно, - сказала Джуди. - В наших местах не хватает мужчин.

Мы вышли вчетвером, хотя Дик и протестовал. У них был весьма возбуж-
денный вид. У меня оставалось достаточно бурбона, чтобы возбудить их
еще немного, когда это понадобится.

- Следую за вами, - сказал я, когда мы оказались на воздухе.

Кабриолет Дика, старая модель крейслера, стоял у дверей. Он усадил де-
виц на переднее сиденье, а я расположился сзади.

- Чем вы занимаетесь на гражданке, молодые люди? - спросил я.

Машина резко взяла с места, и Джики встала на колени на сиденье, по-
вернувшись ко мне лицом, чтобы отвечать.

- Мы работаем, - сказала она.

- Учеба?.. - подсказал я.

- Ну да, и другое тоже...

- Если бы вы пересели сюда, - сказал я, немного форсируя голос из-за
ветра, - разговаривать было бы удобнее.

- Вот еще, - прошептала она.

Она опять полуприкрыла веки. Наверное, научилась этому трюку в ка-
ком-нибудь фильме.

- Вы, что же, не хотите скомпрометировать себя?

- Ну ладно, - сказала она.

Я обхватил ее плечи и перевернул ее через разделяющую нас спинку си-
денья.

- Эй вы! - сказала Джуди, обернувшись. - У вас своеобразная манера
разговаривать.

Я в это время усаживал Джики слева от себя и старался ухватить ее за
наиболее подходящее место. Это получалось весьма недурно. Похоже, она
понимала смысл шутки. Я усадил ее на кожаное сиденье и обнял за шею.

- А теперь - спокойствие, - сказал я. - А то я вас отшлепаю по попке.

- Что у вас в этой бутылке? - сказала она.

Куртка лежала у меня на коленях. Она просунула под нее руку, и не
знаю, специально ли она это сделала, но нацелилась она чертовски вер-
но.

- Не двигайтесь, - сказал я, вытаскивая ее руку. - Я поухаживаю за ва-
ми.

Я отвинтил никелированную пробку и протянул ей флягу. Она сделала по-
рядочный глоток.

- Только не до конца! - запротестовал Дик.

Он следил за нами в зеркало заднего обзора.

- Передайте мне, Ли, старый крокодил...

- Не бойтесь, у меня есть еще одна.

Он удерживал руль одной рукой, и, протянув другую к нам, шарил ею в
воздухе.

- Эй, никаких шуток! - посоветовала Джуди. - Смотри, не отправь нас в
кусты!..

- Вы - холодный разум этой банды, - бросил я ей. - Никогда не теряете
хладнокровия?

- Никогда! - сказала она.

Она на ходу перехватила бутылку в тот момент, когда Дик собирался мне
ее возвращать. Когда она протянула мне ее, та была пуста.

- Ну как, - одобрительно сказал я, - дела пошли лучше?

- О!.. Совсем неплохо... - сказала она.

Я увидел, что на глазах ее выступили слезы, но держалась она хорошо.
Голос у нее был немного сдавленный.

- А теперь, - сказала Джики, - мне ничего не осталось...

- Поедем за следующей, - предложил я. - Заберем гитару и потом вернем-
ся к Рикардо.

- Вам везет, - сказал парнишка. - Нам никто не хочет продавать.

- Вот что значит выглядеть слишком молодо, - сказал я, посмеиваясь над
ними.

- Ну, не так уж молодо, - пробурчала Джики.

Она завозилась и пристроилась таким образом, что мне не оставалось ни-
чего лучшего, как сплести пальцы, чтобы заняться чем-то.

Колымага неожиданно остановилась, и я небрежно свесил руку вдоль ее
руки.

- Я сейчас вернусь, - объявил Дик.

Он вышел и побежал к дому. Тот явно был составной частью целого ряда
домов, построенных одним и тем же подрядчиком на целом земельном
участке. Дик опять появился на пороге входной двери. В руках он держал
гитару в лакированном чехле. Он захлопнул за собой дверь и в три прыж-
ка добрался до машины.

- Би-Джи нет дома, - объявил он. - Что будем делать?

- Мы вернем ей гитару, - сказал я. - Садитесь. Поезжайте мимо Рикардо,
чтобы я мог наполнить эту штуку.

- У вас будет прекрасная репутация, - сказала Джуди.

- О, все сразу поймут, что это вы вовлекли меня в ваши мерзкие оргии,
- уверил я ее.

Мы проделали в обратном порядке тот же путь, но гитара мне мешала. Я
сказал парнишке, чтобы он остановился на некотором расстоянии от бара,
и вышел, чтобы заправиться горючим. Я купил еще одну фляжку и вернулся
к компании. Дик и Джуди, стоя на коленях на переднем сиденье, энергич-
но обсуждали что-то с блондинкой.

- Как вы думаете, Ли, - сказал парнишка. - Искупаемся?

- Согласен, - сказал я, - вы одолжите мне купальный костюм? У меня
здесь ничего нет...

- О, мы устроимся!.. - сказал он.

Он тронул машину, и мы выехали из города. Почти сразу он свернул на
дорогу, шедшую наперерез, которой едва хватало, чтобы по ней мог прое-
хать крейслер, и которая содержалась из рук вон плохо. В общем-то, во-
обще никак не содержалась.

- У нас есть сногсшибательное местечко для купания, - заверил он меня.
- Никого никогда там не бывает! А вода!..

- Река для форели?

- Да. Гравий и белый песок. Никто туда никогда не заявляется. Только
мы ездим по этой дороге.

- Ну, это заметно, - сказал я, удерживая на месте свою челюсть, кото-
рая рисковала отскочить при любом толчке. - Вам бы надо поменять вашу
колымагу на бульдозер.

- Это - часть приключения, - объяснил он. - Чтобы помешать другим со-
вать свое мерзкое рыло в эти места.

Он нажал на газ и я препоручил свои кости всевышнему. Дорога сделала
резкий поворот и, проехав еще полсотни метров, мы остановились. Кругом
была чаща. Крейслер остановился перед большим кленом, и Дик с Джуди
выскочили из машины. Я вышел и подхватил Джики на лету. Дик взял гита-
ру и пошел вперед. Я отважно отправился следом. Между ветвями вился
узкий проход и вдруг перед вами открывалась река, свежая и прозрачная,
как стакан джина. Солнце стояло низко, но было все еще очень жарко. По
лежащей в тени части реки шла легкая рябь, а другая нежно поблескивала
под косыми лучами. Густая трава, сухая и пыльная, спускалась к самой
воде.

- Неплохое местечко, - сказал я одобрительно. - Вы сами его отыскали?

- Не такие уж мы дураки, - сказала Джики.

И в шею мне полетел здоровый ком сухой земли.

- Если не будете паинькой, - пригрозил я, - не получите больше лакомс-
тва.

Я похлопал по карману, чтобы подчеркнуть значение своих слов.

- О, не сердитесь, старый певец блюзов, - сказала она. - Лучше покажи-
те, что вы умеете делать.

- А купальный костюм? - спросил я у Дика.

- Об этом не беспокойтесь, - сказал он. - Здесь никого нет.

Я обернулся. Джуди уже стянула свой свитер. Под ним у нее было, ска-
жем, не слишком много белья. Юбка ее скользнула вдоль ног и в одно
мгновение она запустила в воздух свои туфли и носки. Наверное у меня
был довольно глупый вид, потому что она рассмеялась мне в лицо так
насмешливо, что я почти смутился. Дик и Джики в таких же костюмах рух-
нули в траву рядом с ней. Самым смешным был я, казавшийся им смущен-
ным. Я отметил, однако, худобу парнишки, его ребра натягивали кожу,
покрытую загаром.

- О`кей, - сказал я, - не вижу причин разводить церемонии.

Я нарочно не торопился. Я знаю, чего стою раздетый, и уверяю вас, что
у них было время оценить это, пока я снимал с себя одежду. Я потянулся
так, что кости затрещали, и уселся возле них. Я еще не совсем успоко-
ился после наших легких стычек с Джики, но ничего не сделал для того,
чтобы скрывать что бы то ни было. Полагаю, что они ожидали, что я
сдрейфлю.

Я схватил гитару. Это был замечательный образец продукции фирмы `Эди-
фон`. Не очень-то удобно играть, сидя на земле, и я сказал Дику:

- Вы не возражаете, если я возьму подушку из машины?

- Я пойду вместе с вами, - сказала Джики.

И она, как угорь, скользнула меж ветвей.

Забавно было видеть это девичье тело с посаженной на него головой
старлетки среди кустов, полных густых теней. Я положил гитару и после-
довал за ней. Она опередила меня, и когда я добрался до машины, уже
возвращалась с тяжелой кожаной подушкой сиденья.

- Дайте ее мне! - сказал я.

- Оставьте меня в покое, Тарзан! - крикнула она.

Я не стал слушать ее возражения и схватил ее, словно животное, сзади.
Она уронила подушку и дала себя обнять. Я бы взял сейчас и уродину.
Она, видно, отдала себе в этом отчет и изо всех сил стала сопротив-
ляться. Я рассмеялся. Я любил это. В этом месте трава была высокая и
нежная, словно надувной матрац. Джики скользнула на землю и я последо-
вал за ней. Мы боролись, словно дикари. Она была вся загорелая, вплоть
до сосков, и никаких следов от лифчика, которые так уродуют нагие тела
девушек. И гладкая, словно абрикос, голенькая, словно маленькая девоч-
ка, но когда мне удалось удержать ее под собой, я понял, что об этих
делах она знает больше, чем маленькая девочка. Она представила мне
лучший образчик технических приемов сради тех, что я имел в последние
несколько месяцев. Я чувствовал под пальцами гладкий выгиб ее поясни-
цы, а ниже - ягодицы, крепкие, как арбузы. Длилось это от силы десять
минут. Она притворилась, что засыпает и, в тот момент, когда я двинул-
ся глубже, она оттолкнула меня, как тюк, и убежала к реке. Я подобрал
подушку и побежал следом за ней. На берегу она разбежалась и прыгнула
в воду, не подняв брызг.

- Вы уже купаетесь?

Это был голос Джуди. Она жевала ивовую веточку, лежа на спине и прик-
рыв голову руками. Дик, развалившись рядом с ней, ласкал ее ягодицы.
Одна из фляжек валялась перевернутая на земле. Она перехватила мой
взгляд.

- Да... она пуста!.. - Она рассмеялась. - Мы вам оставили другую...

Джики плескалась на другой стороне реки. Я порылся в куртке, взял дру-
гую бутылку, а потом погрузился в воду. Она была теплая. Я был в прек-
расной форме. Я спринтовал, как сумасшедший, и нагнал ее на середине
реки. Глубина здесь была около двух метров, и течение почти не чувс-
твовалось.

- Жажда вас не одолевает? - спросил я ее, удерживаясь на плаву одной
рукой.

- Еще как! - откликнулась она. - Вы весьма утомительны с вашими замаш-
ками победителя родео!

- Плывите сюда, - сказал я. - Ложитесь на спину.

Она повернулась на спину, а я скользнул под нею, охватив одной рукой
ее торс. Другой рукой я протянул ей фляжку. Она схватила ее, а я дви-
нул руку вниз по ее ляжкам. Я мягко раздвинул ей ноги и снова взял ее
- в воде. Она отдалась порыву. Мы держались в воду почти стоя, чуть
шевелясь, чтобы не уйти на глубину.

III

Так все и шло до сентября. В их компании было еще пятеро-шестеро под-
ростков, девиц и парней: Би-Джи - хозяйка гитары, довольно плохо сло-
женная, но с потрясающим запахом кожи; Сюзи Энн, еще одна блондинка,
но не такая кругленькая, как Джики, и шатенка, совершенно неприметная,
которая танцевала весь день напролет. Парни были глупы настолько, нас-
колько мне этого хотелось. Я не повторял вылазки с ними в город: я
вскоре стал бы конченым человеком в этих местах. Мы встречались возле
реки, и они хранили в тайне наши встречи потому, что я был удобным ис-
точником бурбона и джина для них.

Я имел всех девиц одну за другой, но это было слишком просто, вызывало
легкую тошноту. Они занимались этим так же легко, как полощут зубы, -
из гигиенических соображений. Они вели себя, как стадо обезьян, раз-
вязные, жадные до удовольствий, шумные и порочные; это меня пока уст-
раивало.

Я часто играл на гитаре; одного этого было достаточно, даже если бы я
не был способен задать трепку одной рукой всем этим мальчикам одновре-
менно. Они учили меня быстрым и медленным танцам под джазовую музыку;
мне не надо было особенно напрягаться, чтобы научиться делать это луч-
ше, чем они. И вины их в этом не было. Однако я опять начал думать о
малыше и спал плохо. Я дважды видел Тома. Ему удавалось держаться. Там
больше об этой истории не говорили. Люди оставили Тома в покое в его
школе; что же до меня, они и прежде меня нечасто видели. Отец Энн Мо-
ран отправил дочь в университет графства, и с ним остался сын. Том
спросил меня, хорошо ли идут мои дела, и я сказал ему, что мой счет в
банке вырос до ста двадцати долларов. Я экономил на всем, кроме алко-
голя, и книжная торговля шла хорошо. Я рассчитывал на ее подъем к кон-
цу лета. Он посоветовал мне не пренебрегать моим религиозным долгом.
Это было дело, от которого я смог избавиться, но я устроился так, что-
бы это не было заметно, как и остальное. Том верил в Бога. Я же ходил
к воскресной службе, как Хансен, но я думаю, что невозможно сохранять
здравомыслие и верить в Бога, а мне надо было здраво мыслить.

Выходя из храма, мы встречались на реке и обменивались девицами так же
целомудренно, как это делается в стаде обезьян в пору спаривания; да
мы и в самом деле были стадом обезьян, говорю я вам. А потом незаметно
кончилось лето, и начались дожди.

Я стал чаще бывать у Рикардо. Время от времени я заходил в аптеку,
чтобы потрепаться с завсегдатаями; в самом деле, я уже стал говорить
на их жаргоне лучше, чем они сами, у меня к этому была прекрасная
предрасположенность. После летних каникул в Бактон стали возвращаться
кучами типы, которые жили здесь припеваючи; они возвращались из Флори-
ды или Санта-Моники или еще откуда-нибудь... Все они были загорелые,
очень белокурые, но не больше нас, которые провели лето у реки. Мага-
зин стал одним из мест их встреч.

Эти меня еще не знали, но у меня было достаточно времени, и я не спе-
шил.

IV

А потом и Декстер вернулся. Они мне о нем столько рассказывали, что у
меня уже уши завяли. Декстер жил в одном из самых шикарнейших домов в
прекрасном квартале города. Родители его жили в Нью-Йорке, а он весь
год оставался в Бактоне, потому, что у него были слабые легкие. Они
были уроженцами Бактона, а это город, где можно учиться не хуже, чем
где-нибудь еще. Я уже знал и паккард Декстера, и его гольф-клубы, и
его радиоприемник, и его погреб и бар, как будто всю жизнь прожил у
него: увидев его, я не был разочарован. Это в самом деле был мелкий
мерзавец, каким он и должен был быть. Худой темноволосый тип, слегка
смахивающий на индейца, с черными неискренними глазами, завитыми воло-
сами и узким ртом под большим кривым носом. У него были ужасные руки -
две лапищи с плоскими и словно поперек посаженными ногтями, они были в
ширину больше, чем в длину и вздувшиеся, какими бывают ногти у больных
людей.

Все крутились вокруг Декстера, как собаки вокруг куска печенки. Я нес-
колько поутратил значительность как поставщик алкоголя, но оставалась
еще гитара, и я приберег для них несколько па чечетки, о которых они
не имели ни малейшего представления. Время у меня было. Мне нужна была
добыча поувесистее, и в окружении Декстера, я был уверен, что найду
то, что искал с тех пор, как малыш снился мне каждую ночь. Думаю, я
понравился ДЕкстеру. Он, наверное, ненавидел меня за мои мускулы, рост
и еще за гитару, но это его притягивало. У меня было все, чего не было
у него. А у него были бабки. Мы были созданы для того, чтобы сойтись.
И потом, он с самого начала понял, что я готов на многое. Он не подоз-
ревал о том, чего я хочу; нет, до этого он не дошел; как бы он мог до-
думаться до этого, если не додумались другие? Просто он думал, я счи-
таю, что с моей помощью ему удастся организовать несколько маленьких
особенно разнузданных оргий. В этом смысле он не ошибался.

Теперь город был в наличии почти в полном составе; я начал распрода-
вать учебники естественных наук: геологии, физики - и кучу подобных
штучек. Они присылали ко мне всех своих приятелей. Девицы были ужасны.
В свои четырнадцать лет они уже умели устраиваться так, чтобы их по-
тискали, а ведь надо здорово постараться, чтобы найти повод потискать-
ся, когда покупаешь книгу... И все же всякий раз это удавалось: они
предлагали мне пощупать их бицепсы, чтобы убедиться в результатах лет-
них тренировок, ну а потом мало-помалу мы переходили к ляжкам. Они пе-
реходили границы дозволенного. У меня все-таки было несколько серьез-
ных клиентов, и я дорожил своим положением. Но в любое время дня ма-
лютки эти были горячи, как козочки, и такие мокренькие, что только
тронь - и польется на землю. Уверен, что работа преподавателя в уни-
верситете - совсем не синекура, если это уже нелегкое дело для книго-
торговца. Когда начались занятия, мне стало немного поспокойнее. Они
являлись только после обеда. Самое ужасное, что мальчишкам я тоже нра-
вился. Это были существа, не принадлежавшие ни к разряду самцов, ни к
разряду самок; только некоторые из них сформировалось уже как мужчины,
а всем остальным также нравилось лезть ко мне, как и девчонкам. И эта
их мания пританцовывать на месте. Я не припомню случая, чтобы, собрав-
шись числом около пяти, они не начинали напевать какой-нибудь мотивчик
и раскачиваться в такт. Ну, это-то на меня хорошо действовало; это бы-
ло нечто, что вело происхождение от нас.

Я больше не беспокоился по поводу своей внешности. Думаю, что заподоз-
рить что-либо было невозможно. Декстер напугал меня во время одного из
последних купаний. Я дурачился нагишом с одной из девиц, подбрасывая
ее в воздух, вертя в руках, как младенца. Он наблюдал за нами, лежа
позади меня на животе. Мерзкое зрелище - такой тщедушный тип со шрама-
ми от пункций на спине: он дважды болел плевритом. Он разглядывал меня
исподлобья, а потом сказал:

- Вы сложены не так, как все, Ли, у вас покатые плечи, как у нег-
ра-боксера.

Я оставил девчонку, встал в стойку, а потом стал танцевать вокруг не-
го, напевая нечто собственного собчинения, и они все засмеялись, но
меня это достало. Декстер не смеялся. Он продолжал смотреть на меня.

Вечером я взглянул на себя в зеркало над умывальником, и настал мой
черед смеяться. С этими белокурыми волосами, с этой бело-розовой кожей
я ничем не рисковал. Я их поимею. А Декстер стал так говорить из за-
висти. Да потом у меня и вправду были покатые плечи. А что в этом пло-
хого? Редко я спал так хорошо, как в эту ночь. Через два дня, на уи-
кэнд, они организовали вечеринку у Декстера. В вечерних костюмах. Я
взял напрокат смокинг и торговец наскоро подогнал его по моей фигуре;
тип, который надевал его до меня, был примерно одного роста со мной,
так что подогнать было несложно.

Той ночью я опять думал о малыше.

V

Когда я вошел к Декстеру, то понял, почему - в вечерних костюмах: наша
группа была растворена в подавляющем большинстве `порядочных` типов. Я
их тут же узнал: доктор, пастор и другие в том же роде. Слуга-негр
взял у меня шляпу, и я заметил еще двух других. А потом Декстер подх-
ватил меня под руку и представил родителям. Я понял, что это - его
день рождения. Мать была похожа на него: маленькая темноволосая женщи-

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ




Россия

Док. 139920
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``