ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ `Я ПРИДУ ПЛЮНУТЬ НА ВАШИ МОГИЛЫ` ПРЕДИСЛОВИЕ Где-то в июле 1946 года Жан д`Аллюэн встретил Салливана на каком-то франко-американском собрании. Через два дня Салливан принес ему свою рукопись. Тогда же он сказал, что считает себя скорее черным, нежели белым, хотя и перешагнул за разделяющую их черту; известно, что каждый год многие тысячи `черных` (признаваемых таковыми законом) исчезают из листов пе- реписи и переходят в противоположный лагерь; это внушало Салливану не- кое презрение к `хорошим черным`, кого белые с подчеркнутой теплотой позлопывают по плечу в литературе. Он придерживался мнения, что можно вообразить себе и даже встретить черных, которые так же жестоки, как и белые. Это он и хотел самолично доказать в этом коротком романе, на который Жан д`Аллюэн приобрел права сразу, как только ознакомился с ним благодаря посредничеству друга. Салливан не колеблясь оставил свою рукопись во Франции, тем более, что его контакты с американцами только что доказали тщетность любой попытки публикации романа в его родной стране. Здесь у нас моралисты, которые всем хорошо известны, упрекнут некото- рые страницы в их... чрезмерном реализме. Нам кажется интересным под- черкнуть основополагающие различия между этими страницами и рассказами Миллера; сей последний, не колеблясь, прибегает к весьма резвому лек- сикону; напротив, создается впечатление, что Салливан скорее хочет подвести читателя к желаемому впечатлению путем употребления оборотов речи и языковых конструкций, а не прибегает к использованию крепких выражений; в этом плане он скорее близок к латинской эротической тра- диции. С другой стороны, на этих страницах четко прослеживается влияние Кейна (хотя их автор и не старается оправдать путем уловки, или отсылая к найденной рукописи, или еще как-то употребление первого лица, тогда как названный романист провозглашает необходимость обращения к первому лицу в забавном предисловии к книге `Трое подобных` - сборника, состо- ящего из трех коротких романов, объединенных под одной обложкой и пе- реведенных у нас Сабиной Берриц) и также сногочисленных романов Чейза и других сторонников ужасов в литературе. И в этом плане, надо приз- нать, Салливан более явственно проявляет себя как садист по сравнению со своими знаменитыми предшественниками; ничего удивительного, что его произведения отказались печатать в Америке: можем биться об заклад, что его запретят там на следующий же день после публикации. Что же ка- сается самой его сути, надо видеть в этом романе проявление стремления к мести у расы, которую, что бы там ни говорили, и по сей день подвер- гают глумлению и терроризируют; это нечто вроде попытки экзорцизма по отношению к превосходству `настоящих` белых, так же человек эпохи нео- лита рисовал бизонов, пораженных стрелами, чтобы завлечь свою добычу в западню; это и весьма заметное пренебрежение правдоподобием и уступка- ми вкусу публики. Увы, Америка - страна обетованная, это также и избранная страна пури- тан, алкоголиков и `задолбите-это-себе-на-носу`: если во Франции стре- мятся к предельной оригинальности, то по другую сторону Атлантики не испытывают ни малейшей неловкости, эксплуатируя без зазрения совести зарекомендовавшую себя форму. Господи ты Боже мой, это способ не хуже других сбыть с рук товар... БОРИС ВИАН I Никто не знал меня в Бактоне. Клем потому и выбрал этот город; да к тому же, даже если бы я сдрейфил и передумал, мне не хватило бы бензи- на, чтобы продолжать путь дальше на север. Только-только пять литров. Вместе с моим долларом и письмом Клема это было все, чем я обладал. О чемодане говорить не будем. О том, что в нем лежало. Да, забыл: в ба- гажнике машины у меня лежал небольшой револьвер малыша, злополучный дешевый револьвер калибра 6,35; он еще лежал в его кармане, когда ше- риф пришел к нам, чтобы сказать, что мы должны забрать тело и похоро- нить его. Должен сказать, что я больше рассчитывал на письмо Клема, чем на все остальное. Это должно было получиться; нужно было, чтобы это получилось. Я смотрел на свои руки на руле, на свои пальцы, на свои ногти. В самом деле, никто не мог бы придраться. С этой стороны никакого риска. Может быть, я из этого выкарабкаюсь... Мой брат Том познакомился с Клемом в университете. Клем вел себя с ним не так, как другие студенты. Он с удовольствием разговаривал с ним, они выпивали вместе, вместе прогуливались в кадиллаке Клема. Именно благодаря Клему терпели Тома. Когда он уехал, чтобы заменить своего отца на посту главы фабрики, Том тоже стал подумывать об отъезде. Он вернулся к нам. Он многому научился и без труда получил пост учителя в новой школе. А потом - история с малышом, и все пошло прахом. Я-то был достаточно лицемерен, чтобы ничего не сказать, а вот малыш - нет. Он не видел в этом ничего дурного. Отец и брат девушки занялись им. Так появилось письмо моего брата Клему. Я больше не мог оставаться в этих краях, и он просил Клема подыскать для меня что-нибудь. Не очень далеко, чтобы он мог меня видеть время от времени, но достаточно дале- ко, чтобы никто нас не знал. Он думал, что с моим лицом и моим харак- тером мы абсолютно ничем не рискуем. Он, может быть, был прав, но я, однако, вспоминал малыша. Управляющий книжным магазином в Бактоне - такова была моя новая рабо- та. Я должен был связаться с предыдущим управляющим и войти в курс де- ла в течение трех дней. Он шел на повышение и хотел пустить шороху на своем пути. Было солнечно. Улица теперь называлась Перл-Харбор Стрит. Возможно, Клем этого не знал. Старое название тоже можно было прочитать на таб- личках. Под номером 270 я увидел магазин и остановил свой нэш перед дверью. Управляющий, сидя за кассой, списывал цифры в реестр; это был мужчина средних лет, с бледными светлыми волосами и суровым взглядом голубых глаз, насколько я мог рассмотреть, открывая дверь. Я поздоро- вался с ним. - Здравствуйте. Что вам угодно? - У меня для вас письмо. - А! Так это вас я должен ввести в курс дела. Покажите-ка это письмо. Он взял его, прочел, повертел и вернул мне. - Это несложно, - сказал он. - Вот склад (он кругообразно повел ру- кой). - Счета будут готовы сегодня вечером. Что касается продажи, рек- ламы и прочего, следуйте указаниям инспекторов фирмы и тем, что будут в бумагах, которые вы будете получать. - Это - цепь книжных лавок? - Да. Филиалы. - Так, - сказал я, - что раскупается лучше всего? - О! Романы. Плохие романы, но это нас не касается. Неплохо идут рели- гиозные книги, а также школьные учебники. Не очень много покупают книг для детей и не больше - серьезных книг. Я никогда не старался разви- вать торговлю в этом направлении. - Религиозные книги - для вас несерьезные? Он провел языком по губам. - Не заставляйте меня говорить то, чего я не говорил. Я от души рассмеялся. - Не принимайте всерьез, я тоже об этом много не раздумываю. - Что ж, я дам вам совет. Пусть люди об этом не знают, и каждое воск- ресенье отправляйтесь послушать пастора, в противном случае они вас быстренько спровадят. - О! Хорошо, - сказал я. - Буду слушать пастора. - Держите, - сказал он, протягивая мне листок. - Проверьте это. Это счета за последний месяц. Все очень просто. Мы получаем все книги из главной конторы фирмы. Надо только отмечать все поступления и движение к покупателю в трех экземплярах. Они приезжают за выручкой каждые две недели. Зарплату получаете чеком, с небольшими процентами. - Дайте-ка мне это, - сказал я. Я взял листок и уселся на низкий прилавок, на котором громоздились книги, снятые с полок покупателями, - он их, наверно, не успел поста- вить на место. - Чем можно заняться в этих краях? - спросил я его затем. - Ничем, - сказал он. - В аптеке напротив бывают девицы, а у Рикардо - бурбон, это в двух кварталах отсюда. Манеры у него были резкие, но он не был неприятен. - Сколько времени вы уже здесь? - Пять лет, - сказал он. - Еще пять лет тянуть. - А потом? - Вы любопытны. - Это вы виноваты. Зачем вы сказали - еще пять? Я вас об этом не спра- шивал. Линия его рта смягчилась, а глаза сощурились. - Вы правы. Что ж, еще пять лет - и я покончу с работой. - Чтобы заняться чем? - Писать, - сказал он. - Писать бестселлеры. Только бестселлеры. Исто- рические романы; романы, где негры будут спать с белыми женщинами и их не линчуют; романы, в которых чистым молодым девушкам удается сохра- нить невинность среди отвратительного сброда пригородов. Он ухмыльнулся7 - Бестселлеры, воткак! И потом, романы предельно смелые и оригиналь- ные. В этой стране легко быть смелым; стоит лишь сказать то, что все могут видеть, если возьмут на себя труд посмотреть. - Вам это удастся, - сказал я. - Конечно, мне это удастся. У меня их уже шесть готово. - Вы ни разу не попытались их пристроить? - Я ведь не друг и не подружка издателя, и у меня нет таких денег, чтобы можно было их потратить на это дело. - И что же? - А то, что через пять лет у меня будет достаточно денег. - Вам это непременно удастся, - произнес я в заключение. В течение последующих двух дней дел было достаточно, несмотря на то, что работа в магазине действительно была налажена очень просто. Надо было родить списки заявок на книги, и потом Хансен - так звали управ- ляющего - снабдил меня различными сведениями о клиентах, определенное число которых регулярно заходило к нему поговорить о литературе. Их знания о литературе ограничивались тем, что они могли почерпнуть из `Сатердэй Ревью` или литературной странички в местной газете, тираж которой достигал шестидесяти тысяч. Пока что я ограничился тем, что слушал, как они беседуют с Хансеном, стараясь запомнить их имена и удержать в памяти лица, потому что в книжной лавке очень большое зна- чение, чем в других магазинах, имеет ваша способность обратиться к по- купателю по имени, как только он переступил порог. Чтокасается жилья, я уладил все благодаря ему. Я въеду в двухкомнатную квартиру, которую он занимал, - она располагалась как раз над аптекой напротив лавки. Он ссудил меня несколькими долларами на те три дня, что мне надо было прожить в гостинице, и был столь любезен, что пред- лагал мне разделить его трапезу дважды из трех раз, помогая мне таким образом избежать необходимости увеличивать мой долг ему. Это был ши- карный тип. Меня очень расстроила эта его история с бестселлерами; бестселлеры вот так вот не пишутся, даже если у вас завелись деньги. Может быть, у него был талант. Я очень надеялся на это - ради него. На третий день он повел меня к Рикардо выпить рюмку перед обедом. Было десять часов, он должен был уехать во второй половине дня. Это должен был быть наш последний обед вдвоем. Потом я останусь один на один с клиентами, один на один с городом. Надо было, чтобы я это выдержал. Мне уже повезло, что я встретил Хансена. Со своим единствен- ным долларом я смог бы прожить три дня, продавая разные мелочи, но так я продержался отлично. Я начинал новую жизнь удачно. Заведение Рикардо было обычное, опрятное, противное место. Здесь пахло жареным луком и пончиками. Какой-то тип за стойкой рассеянно почитывал газету. - Вам что подать? - спросил он. - Два бурбона, - скомандовал Хансен, вопросительно взглянув на меня. Я утвердительно кивнул. Официант подал нам виски в больших стаканах, со льдом и соломинками. - Я всегда пью его так, - объяснил Хансен. - Вы не обязаны... - Порядок, - сказал я. Если вы никогда не пили бурбон со льдом через тонкую соломинку, то не можете знать, какое действие он производит. Это словно поток огня, из- ливающийся в ваше небо. Мягкого огня; это ужасно. - Отлично! - сказал я с одобрением. Глаза мои встретились с моим лицом в зеркале. Вид у меня был совершен- но обалделый. В течение какого-то времени я совсем не пил. Хансен рассмеялся. - Не беспокойтесь, - сказал он. - К несчастью, к этому быстро привыка- ешь. Итак, - продолжал он, - надо будет приучить к моим вкусам офици- анта ближайшего заведения, куда я буду ходить на водопой... - Мне жаль, что вы уезжаете, - сказал я. Он рассмеялся7 - Если бы я остался, то вас здесь не было бы!.. Нет, - продолжал он, - лучше мне уехать. Больше пяти лет, проклятье! Он одним глотком допил свой стакан и заказал второй. - О, вы к этому быстро привыкнете. - Он окинул меня взглядом с головы до ног. - Вы симпатичный парень. Есть в вас нечто, чего сразу не пой- мешь. Ваш голос. Я улыбнулся, не ответив ему. Это был ужасный тип. - У вас слишком глубокий голос. Вы не певец? - О, пою иногда, чтобы позабавить самого себя. Теперь я больше не пел. Раньше - да, до истории с малышом. Я пел и ак- компанировал себе на гитаре. Я пел блюзы Хэнди и старые мелодии Нью-Орлеана, и другие, которые я сочинял на своей гитаре, но больше мне не хотелось играть на гитаре. Мне нужны были деньги. Много. Чтобы потом иметь остальное. - С таким голосом все женщины будут ваши, - сказал Хансен. Я пожал плечами. - Это вас не интересует? Он хлопнул меня по спине. - Вы прогуляйтесь вокруг аптеки. Там их всех и найдете. У них в городе клуб. Клуб девчонок-подростков. Ну, знаете, таких, которые носят крас- ные носки и полосатые свитера и пишут письма Френки Синатре. Аптека - это у них вроде генштаб. Да вы, наверное, их уже видели? Да нет, вы и вправду почти все дни проводили в магазине. Я тоже взял еще один бурбон. Это циркулировало где-то глубоко по моим рукам, ногам, по всему моему телу. Там у нас не хватало девчонок-под- ростков. И мне так их захотелось. Пятнадцатилетние малышки с торчащими под облегающими свитерами грудями; они это хорошо знают, шлюшки, и де- лают так специально. И носки. Яркожелтые или яркозеленые носки, так прямо поднимающиеся из туфель без каблука; и пышные юбки, и круглые коленки; и всегда усаживаются на земле, так скрестив ноги, что видны белые трусики. Так, мне они нравились, девчонки-подростки. Хансен смотрел на меня. - Они все согласны, - сказал он. - Вы немногим рискуете. Они знают ку- чу мест, куда вас можно повести. - Не считайте меня свиньей, - сказал я. - Да нет! - сказал он. - Я хотел сказать - повести вас потанцевать и выпить. Он улыбнулся. У меня, без сомнения, был заинтересованный вид. - Они забавны, - сказал он. - Они придут в магазин взглянуть на вас. - Что им делать в магазине? - Они будут покупать у вас фотографии актеров и, как будто случайно, все книги по психоанализу. Медицинские книги, хочу я сказать. Они все изучают медицину. - Что ж, - пробурчал я. - Посмотрим. Я, наверное, достаточно хорошо изобразил безразличие на сей раз, пото- му что Хансен заговорил о чем-то другом. А потом мы пообедали и что-то около двух часов он уехал. Я остался стоять один перед лавкой. II Думаю, я прожил там уже две недели, когда начал скучать. Все это время я не покидал магазин. Торговля шла хорошо. Книги раскупались хорошо; что касается рекламы, все делалось заранее. Фирма присылала каждую не- делю вместе с пакетом, пополняющим запасы книг, иллюстрированные лист- ки или складные проспекты, которые надо было помещать на хорошее место на витрине, под соответствующей книгой или просто на виду. В трех чет- вертях случаев мне достаточно было прочесть коммерческую аннотацию, открыть книгу на четырех-пяти страницах в разных местах, чтобы иметь совершенно исчерпывающее представление о ее содержании - совершенно достаточное, по крайней мере, чтобы говорить о ней с теми беднягами, которые попадались на удочку благодаря ухищрениям рекламы: иллюстриро- ванной обложки, складного проспекта и фото автора в сопровождении ма- ленькой биографической справки. Книги очень дороги, и все это что-ни- будь да значит; это в общем-то доказывает, что люди мало заботятся о том, чтобы купить настоящую литературу; они хотят иметь книгу, которую порекомендовал их клуб; ту, о которой говорят, и им совершенно напле- вать, что она содержит в себе. Некоторые книжки сопровождал целый ворох рекламных материалов - сопро- водительная записка рекомендовала посвятить им целую витрину и расп- ространить о них рекламные брошюры. Я складывал их стопкой возле кассы и всовывал одну в каждый пакет книг. Никто никогда не откажется от брошюры, отпечатанной на глянцевой бумаге, а несколько фраз, напеча- танных на ее обложке, - это как раз то, что нужно рассказывать таким клиентам, какие были у меня в этом городе. Центральная контора фирмы пользовалась такой рекламой для всех книг несколько скандального свойства - они раскупались сразу после полудня в тот день, когда их выставляли. Сказать честно, я не так уж скучал. но я уже начал механически управ- ляться с рутинными коммерческими делами, и у меня было время подумать об остальном. И от этого я нервничал. Все шло слишком хорошо. Погода была отличная. Кончалось лето. Город пропах пылью. Внизу, у ре- ки под деревьями, было прохладно. Я никогда не совершал прогулок со дня приезда и совсем не знал местность вокруг. Я ощущал как бы потреб- ность в свежем воздухе. Но ощущал я в особенности другую потребность, что меня очень раздражало. Мне нужны были женщины. В тот вечер, опустив железную штору в пять часов, я не вернулся рабо- тать, как всегда в магазин, под свет ртутных ламп. Я взял шляпу и, пе- рекинув куртку через плечо, прямиком направился в аптеку. Жил я как раз над ней. Внутри было три клиента. Парнишка лет пятнадцати и три девицы - примерно того же возраста. Они взглянули на меня с отсутству- ющим видом и опять отвернулись к своим стаканам с замороженным моло- ком. Один вид этого продукта чуть не довел меня до обморока. К счастью, противоядие находилось в кармане моей куртки. Я уселся у бара, через один табурет от той из двух девиц, что была покрупнее. Официантка, довольно уродливая брюнетка, вяло подняла голо- ву, глядя на меня. - Что у вас есть без молока? - сказал я. - Лимонный сок? - предложила она. - Грейпфрутовый? Томатный? Кока-ко- ла? - Грейпфрут, - сказал я. - И чтобы стакан был полон не до краев. Я полез в куртку и откупорил фляжку. - Никакого алкоголя здесь, - вяло запротестовала официантка. - Да ладно. Это мое лекарство, - рассмеялся я. - Не беспокойтесь о своей лицензии. Я протянул ей доллар. Сегодня утром я получил свой чек. Девяносто дол- ларов за неделю. Клем знал людей. Она дала мне сдачу, и я оставил ей щедрые чаевые. Сок грейпфрута с бурбоном - это не так уж замечательно, но лучше, чем без ничего, во всяком случае. Мне стало лучше. Я выкарабкаюсь. Я уже начал выкарабкиваться. Ребятки смотрели на меня. Для этих сопляков двадцатишестилетний тип - уже старик; я изобразил улыбку для белокурой малышки; она была одета в голубой с белыми полосами свитер без ворот- ника, с закатанными до локтя рукавами, и на ней были беленькие носочки и туфли на толстых каучуковых подошвах. Она была миленькая. С хорошо развитыми формами. Под рукой это, наверное, ощущалось как зрелые сли- вы. Она была без лифчика и соски ее вырисовывались сквозь шерстяную ткань свитера. Она тоже мне улыбнулась. - Что, жарко? - высказал я предположение. - До смерти, - сказала она, потягиваясь. Под мышками у нее проступили пятна от пота. Это произвело на меня оп- ределенное действие. Я поднялся и бросил пять центов в щель автомати- ческого проигрывателя, который стоял там. - А потанцевать смелости хватит? - сказал я, приближаясь к ней. - Ох, вы меня убьете! - сказала она. Она так ко мне прижалась, что у меня перехватило дыхание. От нее пах- ло, как от чистенького младенца. Она была тоненькая, и я мог дотянуть- ся до ее правого плеча и правой руки. Потом я двинул руку опять вверх и скользнул пальцами ей под грудь. Другая пара смотрела на нас и тоже принялась танцевать. Это была уже поднадоевшая песня Дайны Шор `Прого- ни летящую муху`. Она подпевала без слов. Официантка оторвала нос от своего журнала, увидела, что мы танцуем, и вновь погрузилась в чтение. Под пуловером у малышки ничего не было. Это сразу чувствовалось. Хоро- шо бы, чтоб пластинка уже кончилась, еще две минуты, и я имел бы прос- то неприличный вид. Она оставила меня, вернулась на свое место и пос- мотрела на меня. - Для взрослого вы неплохо танцуете..., - сказала она. - Это меня дедушка научил, - сказал я. - Чувствуется, - насмешливо бросила она. - И на копейку не сечете. - ВЫ меня, конечно, наколете в том, что касается джаза, но я могу нау- чить вас другим штучкам. Она полуприкрыла глаза. - Штучкам, которые умеют взрослые? - Это зависит от того, есть ли у вас способности. - А, вижу, куда вы клоните... - сказала она. - Вы, конечно, не знаете, куда я клоню. Есть у кого-нибудь из вас ги- тара? - Вы играете на гитаре? - сказал мальчишка. У него был такой вид, будто он только что проснулся. - Я немного играю на гитаре, - сказал я. - Тогда вы и поете тоже, - сказала другая девица. - Я немного пою... - У него голос как у Кэба Кэллоуэя, - насмешливо сказала первая. Ее раздражало то, что другие со мной разговаривают. Я тихонько дернул наживку. - Поведите меня куда-нибудь, где есть гитара, - сказал я, глядя на нее, - и я покажу вам, что я умею. Я не стремлюсь к тому, чтобы меня принимали за В.-Ч.Хэнди, но могу наигрывать блюзы. Она выдержала мой взгляд. - Ладно, - сказала она, - мы поедем к Би-Джи. - У него есть гитара? - У нее есть гитара, у Бетти Джейн. - Это мог бы быть Барух Джюниор. - Я зубоскалил. - Ну да! - сказала она. - Он же здесь живет. Пошли. - Мы туда отправляемся прямо сейчас? - спросил мальчишка. - Почему бы нет? - сказал я. - Ей надо, чтобы ей вытерли носик. - О`кей, - сказал мальчишка. - Меня зовут Дик. А она - Джики. Он указал на ту, с которой я танцевал. - А я, - сказала другая, - Джуди. - Я - Ли Андерсон, - сказал я. - Работаю в книжной лавке напротив. - Мы знаем, - сказала Джики. - Уже две недели нам это известно. - Вас это так интересует? - Конечно, - сказала Джуди. - В наших местах не хватает мужчин. Мы вышли вчетвером, хотя Дик и протестовал. У них был весьма возбуж- денный вид. У меня оставалось достаточно бурбона, чтобы возбудить их еще немного, когда это понадобится. - Следую за вами, - сказал я, когда мы оказались на воздухе. Кабриолет Дика, старая модель крейслера, стоял у дверей. Он усадил де- виц на переднее сиденье, а я расположился сзади. - Чем вы занимаетесь на гражданке, молодые люди? - спросил я. Машина резко взяла с места, и Джики встала на колени на сиденье, по- вернувшись ко мне лицом, чтобы отвечать. - Мы работаем, - сказала она. - Учеба?.. - подсказал я. - Ну да, и другое тоже... - Если бы вы пересели сюда, - сказал я, немного форсируя голос из-за ветра, - разговаривать было бы удобнее. - Вот еще, - прошептала она. Она опять полуприкрыла веки. Наверное, научилась этому трюку в ка- ком-нибудь фильме. - Вы, что же, не хотите скомпрометировать себя? - Ну ладно, - сказала она. Я обхватил ее плечи и перевернул ее через разделяющую нас спинку си- денья. - Эй вы! - сказала Джуди, обернувшись. - У вас своеобразная манера разговаривать. Я в это время усаживал Джики слева от себя и старался ухватить ее за наиболее подходящее место. Это получалось весьма недурно. Похоже, она понимала смысл шутки. Я усадил ее на кожаное сиденье и обнял за шею. - А теперь - спокойствие, - сказал я. - А то я вас отшлепаю по попке. - Что у вас в этой бутылке? - сказала она. Куртка лежала у меня на коленях. Она просунула под нее руку, и не знаю, специально ли она это сделала, но нацелилась она чертовски вер- но. - Не двигайтесь, - сказал я, вытаскивая ее руку. - Я поухаживаю за ва- ми. Я отвинтил никелированную пробку и протянул ей флягу. Она сделала по- рядочный глоток. - Только не до конца! - запротестовал Дик. Он следил за нами в зеркало заднего обзора. - Передайте мне, Ли, старый крокодил... - Не бойтесь, у меня есть еще одна. Он удерживал руль одной рукой, и, протянув другую к нам, шарил ею в воздухе. - Эй, никаких шуток! - посоветовала Джуди. - Смотри, не отправь нас в кусты!.. - Вы - холодный разум этой банды, - бросил я ей. - Никогда не теряете хладнокровия? - Никогда! - сказала она. Она на ходу перехватила бутылку в тот момент, когда Дик собирался мне ее возвращать. Когда она протянула мне ее, та была пуста. - Ну как, - одобрительно сказал я, - дела пошли лучше? - О!.. Совсем неплохо... - сказала она. Я увидел, что на глазах ее выступили слезы, но держалась она хорошо. Голос у нее был немного сдавленный. - А теперь, - сказала Джики, - мне ничего не осталось... - Поедем за следующей, - предложил я. - Заберем гитару и потом вернем- ся к Рикардо. - Вам везет, - сказал парнишка. - Нам никто не хочет продавать. - Вот что значит выглядеть слишком молодо, - сказал я, посмеиваясь над ними. - Ну, не так уж молодо, - пробурчала Джики. Она завозилась и пристроилась таким образом, что мне не оставалось ни- чего лучшего, как сплести пальцы, чтобы заняться чем-то. Колымага неожиданно остановилась, и я небрежно свесил руку вдоль ее руки. - Я сейчас вернусь, - объявил Дик. Он вышел и побежал к дому. Тот явно был составной частью целого ряда домов, построенных одним и тем же подрядчиком на целом земельном участке. Дик опять появился на пороге входной двери. В руках он держал гитару в лакированном чехле. Он захлопнул за собой дверь и в три прыж- ка добрался до машины. - Би-Джи нет дома, - объявил он. - Что будем делать? - Мы вернем ей гитару, - сказал я. - Садитесь. Поезжайте мимо Рикардо, чтобы я мог наполнить эту штуку. - У вас будет прекрасная репутация, - сказала Джуди. - О, все сразу поймут, что это вы вовлекли меня в ваши мерзкие оргии, - уверил я ее. Мы проделали в обратном порядке тот же путь, но гитара мне мешала. Я сказал парнишке, чтобы он остановился на некотором расстоянии от бара, и вышел, чтобы заправиться горючим. Я купил еще одну фляжку и вернулся к компании. Дик и Джуди, стоя на коленях на переднем сиденье, энергич- но обсуждали что-то с блондинкой. - Как вы думаете, Ли, - сказал парнишка. - Искупаемся? - Согласен, - сказал я, - вы одолжите мне купальный костюм? У меня здесь ничего нет... - О, мы устроимся!.. - сказал он. Он тронул машину, и мы выехали из города. Почти сразу он свернул на дорогу, шедшую наперерез, которой едва хватало, чтобы по ней мог прое- хать крейслер, и которая содержалась из рук вон плохо. В общем-то, во- обще никак не содержалась. - У нас есть сногсшибательное местечко для купания, - заверил он меня. - Никого никогда там не бывает! А вода!.. - Река для форели? - Да. Гравий и белый песок. Никто туда никогда не заявляется. Только мы ездим по этой дороге. - Ну, это заметно, - сказал я, удерживая на месте свою челюсть, кото- рая рисковала отскочить при любом толчке. - Вам бы надо поменять вашу колымагу на бульдозер. - Это - часть приключения, - объяснил он. - Чтобы помешать другим со- вать свое мерзкое рыло в эти места. Он нажал на газ и я препоручил свои кости всевышнему. Дорога сделала резкий поворот и, проехав еще полсотни метров, мы остановились. Кругом была чаща. Крейслер остановился перед большим кленом, и Дик с Джуди выскочили из машины. Я вышел и подхватил Джики на лету. Дик взял гита- ру и пошел вперед. Я отважно отправился следом. Между ветвями вился узкий проход и вдруг перед вами открывалась река, свежая и прозрачная, как стакан джина. Солнце стояло низко, но было все еще очень жарко. По лежащей в тени части реки шла легкая рябь, а другая нежно поблескивала под косыми лучами. Густая трава, сухая и пыльная, спускалась к самой воде. - Неплохое местечко, - сказал я одобрительно. - Вы сами его отыскали? - Не такие уж мы дураки, - сказала Джики. И в шею мне полетел здоровый ком сухой земли. - Если не будете паинькой, - пригрозил я, - не получите больше лакомс- тва. Я похлопал по карману, чтобы подчеркнуть значение своих слов. - О, не сердитесь, старый певец блюзов, - сказала она. - Лучше покажи- те, что вы умеете делать. - А купальный костюм? - спросил я у Дика. - Об этом не беспокойтесь, - сказал он. - Здесь никого нет. Я обернулся. Джуди уже стянула свой свитер. Под ним у нее было, ска- жем, не слишком много белья. Юбка ее скользнула вдоль ног и в одно мгновение она запустила в воздух свои туфли и носки. Наверное у меня был довольно глупый вид, потому что она рассмеялась мне в лицо так насмешливо, что я почти смутился. Дик и Джики в таких же костюмах рух- нули в траву рядом с ней. Самым смешным был я, казавшийся им смущен- ным. Я отметил, однако, худобу парнишки, его ребра натягивали кожу, покрытую загаром. - О`кей, - сказал я, - не вижу причин разводить церемонии. Я нарочно не торопился. Я знаю, чего стою раздетый, и уверяю вас, что у них было время оценить это, пока я снимал с себя одежду. Я потянулся так, что кости затрещали, и уселся возле них. Я еще не совсем успоко- ился после наших легких стычек с Джики, но ничего не сделал для того, чтобы скрывать что бы то ни было. Полагаю, что они ожидали, что я сдрейфлю. Я схватил гитару. Это был замечательный образец продукции фирмы `Эди- фон`. Не очень-то удобно играть, сидя на земле, и я сказал Дику: - Вы не возражаете, если я возьму подушку из машины? - Я пойду вместе с вами, - сказала Джики. И она, как угорь, скользнула меж ветвей. Забавно было видеть это девичье тело с посаженной на него головой старлетки среди кустов, полных густых теней. Я положил гитару и после- довал за ней. Она опередила меня, и когда я добрался до машины, уже возвращалась с тяжелой кожаной подушкой сиденья. - Дайте ее мне! - сказал я. - Оставьте меня в покое, Тарзан! - крикнула она. Я не стал слушать ее возражения и схватил ее, словно животное, сзади. Она уронила подушку и дала себя обнять. Я бы взял сейчас и уродину. Она, видно, отдала себе в этом отчет и изо всех сил стала сопротив- ляться. Я рассмеялся. Я любил это. В этом месте трава была высокая и нежная, словно надувной матрац. Джики скользнула на землю и я последо- вал за ней. Мы боролись, словно дикари. Она была вся загорелая, вплоть до сосков, и никаких следов от лифчика, которые так уродуют нагие тела девушек. И гладкая, словно абрикос, голенькая, словно маленькая девоч- ка, но когда мне удалось удержать ее под собой, я понял, что об этих делах она знает больше, чем маленькая девочка. Она представила мне лучший образчик технических приемов сради тех, что я имел в последние несколько месяцев. Я чувствовал под пальцами гладкий выгиб ее поясни- цы, а ниже - ягодицы, крепкие, как арбузы. Длилось это от силы десять минут. Она притворилась, что засыпает и, в тот момент, когда я двинул- ся глубже, она оттолкнула меня, как тюк, и убежала к реке. Я подобрал подушку и побежал следом за ней. На берегу она разбежалась и прыгнула в воду, не подняв брызг. - Вы уже купаетесь? Это был голос Джуди. Она жевала ивовую веточку, лежа на спине и прик- рыв голову руками. Дик, развалившись рядом с ней, ласкал ее ягодицы. Одна из фляжек валялась перевернутая на земле. Она перехватила мой взгляд. - Да... она пуста!.. - Она рассмеялась. - Мы вам оставили другую... Джики плескалась на другой стороне реки. Я порылся в куртке, взял дру- гую бутылку, а потом погрузился в воду. Она была теплая. Я был в прек- расной форме. Я спринтовал, как сумасшедший, и нагнал ее на середине реки. Глубина здесь была около двух метров, и течение почти не чувс- твовалось. - Жажда вас не одолевает? - спросил я ее, удерживаясь на плаву одной рукой. - Еще как! - откликнулась она. - Вы весьма утомительны с вашими замаш- ками победителя родео! - Плывите сюда, - сказал я. - Ложитесь на спину. Она повернулась на спину, а я скользнул под нею, охватив одной рукой ее торс. Другой рукой я протянул ей фляжку. Она схватила ее, а я дви- нул руку вниз по ее ляжкам. Я мягко раздвинул ей ноги и снова взял ее - в воде. Она отдалась порыву. Мы держались в воду почти стоя, чуть шевелясь, чтобы не уйти на глубину. III Так все и шло до сентября. В их компании было еще пятеро-шестеро под- ростков, девиц и парней: Би-Джи - хозяйка гитары, довольно плохо сло- женная, но с потрясающим запахом кожи; Сюзи Энн, еще одна блондинка, но не такая кругленькая, как Джики, и шатенка, совершенно неприметная, которая танцевала весь день напролет. Парни были глупы настолько, нас- колько мне этого хотелось. Я не повторял вылазки с ними в город: я вскоре стал бы конченым человеком в этих местах. Мы встречались возле реки, и они хранили в тайне наши встречи потому, что я был удобным ис- точником бурбона и джина для них. Я имел всех девиц одну за другой, но это было слишком просто, вызывало легкую тошноту. Они занимались этим так же легко, как полощут зубы, - из гигиенических соображений. Они вели себя, как стадо обезьян, раз- вязные, жадные до удовольствий, шумные и порочные; это меня пока уст- раивало. Я часто играл на гитаре; одного этого было достаточно, даже если бы я не был способен задать трепку одной рукой всем этим мальчикам одновре- менно. Они учили меня быстрым и медленным танцам под джазовую музыку; мне не надо было особенно напрягаться, чтобы научиться делать это луч- ше, чем они. И вины их в этом не было. Однако я опять начал думать о малыше и спал плохо. Я дважды видел Тома. Ему удавалось держаться. Там больше об этой истории не говорили. Люди оставили Тома в покое в его школе; что же до меня, они и прежде меня нечасто видели. Отец Энн Мо- ран отправил дочь в университет графства, и с ним остался сын. Том спросил меня, хорошо ли идут мои дела, и я сказал ему, что мой счет в банке вырос до ста двадцати долларов. Я экономил на всем, кроме алко- голя, и книжная торговля шла хорошо. Я рассчитывал на ее подъем к кон- цу лета. Он посоветовал мне не пренебрегать моим религиозным долгом. Это было дело, от которого я смог избавиться, но я устроился так, что- бы это не было заметно, как и остальное. Том верил в Бога. Я же ходил к воскресной службе, как Хансен, но я думаю, что невозможно сохранять здравомыслие и верить в Бога, а мне надо было здраво мыслить. Выходя из храма, мы встречались на реке и обменивались девицами так же целомудренно, как это делается в стаде обезьян в пору спаривания; да мы и в самом деле были стадом обезьян, говорю я вам. А потом незаметно кончилось лето, и начались дожди. Я стал чаще бывать у Рикардо. Время от времени я заходил в аптеку, чтобы потрепаться с завсегдатаями; в самом деле, я уже стал говорить на их жаргоне лучше, чем они сами, у меня к этому была прекрасная предрасположенность. После летних каникул в Бактон стали возвращаться кучами типы, которые жили здесь припеваючи; они возвращались из Флори- ды или Санта-Моники или еще откуда-нибудь... Все они были загорелые, очень белокурые, но не больше нас, которые провели лето у реки. Мага- зин стал одним из мест их встреч. Эти меня еще не знали, но у меня было достаточно времени, и я не спе- шил. IV А потом и Декстер вернулся. Они мне о нем столько рассказывали, что у меня уже уши завяли. Декстер жил в одном из самых шикарнейших домов в прекрасном квартале города. Родители его жили в Нью-Йорке, а он весь год оставался в Бактоне, потому, что у него были слабые легкие. Они были уроженцами Бактона, а это город, где можно учиться не хуже, чем где-нибудь еще. Я уже знал и паккард Декстера, и его гольф-клубы, и его радиоприемник, и его погреб и бар, как будто всю жизнь прожил у него: увидев его, я не был разочарован. Это в самом деле был мелкий мерзавец, каким он и должен был быть. Худой темноволосый тип, слегка смахивающий на индейца, с черными неискренними глазами, завитыми воло- сами и узким ртом под большим кривым носом. У него были ужасные руки - две лапищи с плоскими и словно поперек посаженными ногтями, они были в ширину больше, чем в длину и вздувшиеся, какими бывают ногти у больных людей. Все крутились вокруг Декстера, как собаки вокруг куска печенки. Я нес- колько поутратил значительность как поставщик алкоголя, но оставалась еще гитара, и я приберег для них несколько па чечетки, о которых они не имели ни малейшего представления. Время у меня было. Мне нужна была добыча поувесистее, и в окружении Декстера, я был уверен, что найду то, что искал с тех пор, как малыш снился мне каждую ночь. Думаю, я понравился ДЕкстеру. Он, наверное, ненавидел меня за мои мускулы, рост и еще за гитару, но это его притягивало. У меня было все, чего не было у него. А у него были бабки. Мы были созданы для того, чтобы сойтись. И потом, он с самого начала понял, что я готов на многое. Он не подоз- ревал о том, чего я хочу; нет, до этого он не дошел; как бы он мог до- думаться до этого, если не додумались другие? Просто он думал, я счи- таю, что с моей помощью ему удастся организовать несколько маленьких особенно разнузданных оргий. В этом смысле он не ошибался. Теперь город был в наличии почти в полном составе; я начал распрода- вать учебники естественных наук: геологии, физики - и кучу подобных штучек. Они присылали ко мне всех своих приятелей. Девицы были ужасны. В свои четырнадцать лет они уже умели устраиваться так, чтобы их по- тискали, а ведь надо здорово постараться, чтобы найти повод потискать- ся, когда покупаешь книгу... И все же всякий раз это удавалось: они предлагали мне пощупать их бицепсы, чтобы убедиться в результатах лет- них тренировок, ну а потом мало-помалу мы переходили к ляжкам. Они пе- реходили границы дозволенного. У меня все-таки было несколько серьез- ных клиентов, и я дорожил своим положением. Но в любое время дня ма- лютки эти были горячи, как козочки, и такие мокренькие, что только тронь - и польется на землю. Уверен, что работа преподавателя в уни- верситете - совсем не синекура, если это уже нелегкое дело для книго- торговца. Когда начались занятия, мне стало немного поспокойнее. Они являлись только после обеда. Самое ужасное, что мальчишкам я тоже нра- вился. Это были существа, не принадлежавшие ни к разряду самцов, ни к разряду самок; только некоторые из них сформировалось уже как мужчины, а всем остальным также нравилось лезть ко мне, как и девчонкам. И эта их мания пританцовывать на месте. Я не припомню случая, чтобы, собрав- шись числом около пяти, они не начинали напевать какой-нибудь мотивчик и раскачиваться в такт. Ну, это-то на меня хорошо действовало; это бы- ло нечто, что вело происхождение от нас. Я больше не беспокоился по поводу своей внешности. Думаю, что заподоз- рить что-либо было невозможно. Декстер напугал меня во время одного из последних купаний. Я дурачился нагишом с одной из девиц, подбрасывая ее в воздух, вертя в руках, как младенца. Он наблюдал за нами, лежа позади меня на животе. Мерзкое зрелище - такой тщедушный тип со шрама- ми от пункций на спине: он дважды болел плевритом. Он разглядывал меня исподлобья, а потом сказал: - Вы сложены не так, как все, Ли, у вас покатые плечи, как у нег- ра-боксера. Я оставил девчонку, встал в стойку, а потом стал танцевать вокруг не- го, напевая нечто собственного собчинения, и они все засмеялись, но меня это достало. Декстер не смеялся. Он продолжал смотреть на меня. Вечером я взглянул на себя в зеркало над умывальником, и настал мой черед смеяться. С этими белокурыми волосами, с этой бело-розовой кожей я ничем не рисковал. Я их поимею. А Декстер стал так говорить из за- висти. Да потом у меня и вправду были покатые плечи. А что в этом пло- хого? Редко я спал так хорошо, как в эту ночь. Через два дня, на уи- кэнд, они организовали вечеринку у Декстера. В вечерних костюмах. Я взял напрокат смокинг и торговец наскоро подогнал его по моей фигуре; тип, который надевал его до меня, был примерно одного роста со мной, так что подогнать было несложно. Той ночью я опять думал о малыше. V Когда я вошел к Декстеру, то понял, почему - в вечерних костюмах: наша группа была растворена в подавляющем большинстве `порядочных` типов. Я их тут же узнал: доктор, пастор и другие в том же роде. Слуга-негр взял у меня шляпу, и я заметил еще двух других. А потом Декстер подх- ватил меня под руку и представил родителям. Я понял, что это - его день рождения. Мать была похожа на него: маленькая темноволосая женщи- ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Россия
Док. 139920 Опублик.: 19.12.01 Число обращений: 0
|