ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Чарльз ПЛЭТТ

ЧЕЛОВЕК ИЗ КРЕМНИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОДЕРЖИМЫЕ

Поначалу проект `Лайфскан` дразнил ее, соблазняя посулами свободы и
могущества. Через десять лет он превратился в идефикс, он управлял ее
днями и преследовал ее по ночам. Она лежала в узкой своей, девичьей
кровати в неустанном поиске сна, а разум ее будоражили неразрешимые
задачи: где взять материалы для следующей стадии проекта? куда девать
расходные ордера? как направить проверки по ложному следу и что написать в
фальсифицированных отчетах? Проект давно уже самым грубейшим образом
попирал как общепринятые нормы морали, так и федеральные законы, и если
теперь это выплывет наружу, все пропало. Но даже перспектива тюремного
заключения не страшна была для участников проекта - куда хуже для них
будет, если проект закроют, и вся их работа пропадет даром.
Утром, одуревшая от бессонницы и лошадиных доз снотворного, она
завтракала порошковым омлетом с соевым соусом и тостами и думала лишь об
одном: как избавиться от помех, искажающих данные? как быть с вибрацией
замораживающих агрегатов? как улучшить разрешающую способность сканирующих
зондов? Проект превратился в метроном, подчинивший своему жесткому ритму
всю ее жизнь.
Именовалась она Розалиндой Френч, а работала в `Норт-Индастриз` -
оборонный подрядчик, что рядом с трассой на Лонг-Бич. Лаборатория ее
представляла собой просторное помещение с высокими потолками, со стенами
цвета беж и черным пластиковым полом. Зарешеченные окна выходили во двор,
усаженный эвкалиптами. Обстановка же лаборатории состояла из беспорядочно
расставленных серых алюминиевых корпусов контрольно-диагностических
аппаратов различного свойства, металлообрабатывающих станков и
инструментов. Был здесь растровый тоннельный электронный микроскоп,
большой фризер с образцами тканей, кипы листовой стали, деревянные брусья,
клавиатуры и плоские дисплеи. Посреди лаборатории, в окружении прочего
оборудования, стоял, точно небольшое надгробие, бок о бок с цилиндрическим
резервуаром из нержавейки размером примерно с детскую колыбель, компьютер
`крэй-12`.
Сегодня вечером, как и в большинство вечеров, лабораторию делили с
ней еще двое ученых: Майкл Баттеруорт, высокий, худощавый нейрофизиолог,
взиравший на весь окружающий мир свысока с загадочно-отрешенным видом, и
Ганс Фосс, по происхождению - поляк, механик, мастер старой выучки.
Баттеруорт был этаким мистическим мечтателем; однажды он сказал, что
профессию свою выбрал после двух часов медитации в размышлении над
результатом обращения с этим вопросом к `И-цзин`. Фосс, напротив, был
невысоким пожилым человеком с розовой лысиной, окаймленной венчиком редких
седых волос. Застенчивый и незаметный, он был просто-таки богом в
отношении всяческой машинерии. Частенько Розалинде казалось, что системы
просто-напросто склоняются перед его авторитетом и слушаются малейшего его
прикосновения.
Конечно, это был сущей ерундой, однако, чем больше времени проводила
она в лаборатории, тем сильней каждая лабораторная мелочь, казалось,
приобретала свой характер, вытесняя из жизни Розалинды друзей и заменяя
их. Порой она ловила себя на том, что разговаривает с оборудованием -
хвалит за точную работу, ругает за непослушание...
Для человека, верящего в науку, такое поведение более чем странно, и
все же месяц от месяца Розалинда становилась все суевернее. Находя в
чем-либо дурное предзнаменование - если, скажем, сочетание людей и
оборудования не было БЛАГОПРИЯТСТВУЮЩИМ в некоем мистическом смысле,
которого она даже не могла бы объяснить словами - она отменяла очередной
эксперимент без малейшего сомнения. Бремя ее ответственности стало столь
тяжким, что нести его она могла лишь руководствуясь исключительно
собственной интуицией.
Тем вечером - теплым летним калифорнийским вечером - обстановка
БЛАГОПРИЯТСТВОВАЛА. Розалинда стояла у стального резервуара - высокая
женщина тридцати с небольшим лет, с живыми серыми глазами и темными
волосами, аккуратно забранными назад. Самообладание и чопорная осанка -
продукт старого, почтенного ист-костского пансиона благородных девиц - не
позволяли выказывать внутренней тревоги.
Она ждала, и Ганс Фосс ждал вместе с ней. Баттеруорт готовился к
эксперименту. Он сидел в кресле за пультом управления, голову его
закрывало полушарие обзорного шлема, а руки лежали в уолдо - металлических
перчатках с датчиками давления и движения.
- Готов, - наконец сказал он.
Розалинда включила свой регистратор рабочего времени. Он действовал,
как `черный ящик` в самолете, регистрируя реально-временной статус более
двух сотен ключевых компонентов. Полиция компании хорошо понимала, что эта
информация годится разве что для архивов в подвале, однако
экспериментальные результаты проекта `Лайфскан` уже давно не попадали в
официальные отчеты.
- Похоже, все в порядке, - сказал Баттеруорт. - Начинаю снимать слой.
Розалинда приникла к смотровому стеклу на боку резервуара. Внутри
было примерно -170 по Цельсию, и стекло изнутри было усеяно крошечными
кристалликами льда. Металлические зажимы держали серый комок ткани
величиной с детский кулачок, искрящийся в свете двух галогенных ламп.
Бритвенно-тонкий красный луч лазерного скальпеля врезался в плоть. Сотни
тонких, точно паутинки, сверкающих зондов медленно пошли вниз - так
медленно, словно тонули в масле. Нежно касаясь образца ткани, они
присасывались к нему, готовясь дать ответы на все манящие тайны его
клеток.
Луч лазера, повторяя движения рук Баттеруорта в микроскопическом
масштабе, скользнул вперед, бережно срезая слой клеток, точно снимая со
сливы до прозрачности тонкую шкурку. Металлические зажимы тонкие, словно
булавки, подняли `шкурку`, и следующая серия зондов принялась исследовать
ее обратную сторону, воплощая информацию в цифры и передавая их из
резервуара наружу, в память `крэя-12`.
Розалинда уже давно научилась сдерживать надежды. Сегодня - просто
еще один эксперимент, он вполне может кончиться неудачей, как и прежние.
Но в этот вечер - в этот вечер обстановка действительно была
БЛАГОПРИЯТСТВУЮЩЕЙ. Она стояла, внимательно вглядываясь в смотровое
оконце, будто суровая мамаша, наблюдающая за первыми шагами своего
ребенка.
Лазер завершил проход. Фосс рядом с ней удовлетворенно хрюкнул:
- Хор-рошо...
Но Розалинда едва слышала его - она не замечала ничего вокруг, кроме
рубинового луча и паутины тончайших зондов, сплетающейся вокруг образца
ткани в причудливые арабески. Мышцы спины и шеи закостенели в
напряжении...
Раздался приглушенный обзорным шлемом голос Баттеруорта:
- А вот этого мы раньше не регистрировали...
Хоть голос звучал глухо, смысл слов был предельно ясен. Розалинда
бросила взгляд на дисплей, показывавший операцию в цвете и с максимальным
увеличением. На экране поверхность ткани выглядела, точно ландшафт из
шишковатых, перекатывающихся гор, над которыми зонды вытанцовывали свои
сложные балетные па. Но один зонд отстал от кордебалета и блуждал из
стороны в сторону, как тросточка слепца.
Долго сдерживавшая дыхание Розалинда испустила стон разочарования:
- Черт возьми, Майк!
Лазер отключился, зонды потянулись вверх. Баттеруорт высвободил
голову из-под шлема и вынул руки из уолдо. Некоторое время он сидел,
разминая пальцы, словно синтемузыкант, чья сольная импровизация была
отключена коннектором. Наконец он одарил Розалинду легкой ироничной
улыбкой.
- Плоховато...
- Мы упустили какую-то незаметную пустяковину.
Вечер больше не был БЛАГОПРИЯТСТВУЮЩИМ, то был обман, иллюзия;
Розалинда почувствовала, что предана. Теперь следовало разобраться, как и
почему оборудование устроило заговор против нее. Она обратилась к Фоссу:
- Ганс...
- Шаговые моторы тут ни при чем. - Фосс поежился, словно замерз, а за
ворот еще попали холодные дождевые капли. - Пожалуйста, давай не будем
разбирать их по новой?
Хотя он был вдвое старше, лицо у него было - точь-в-точь
напроказивший мальчишка перед директором школы.
Она внимательно смотрела на него своими жесткими серыми глазами.
- Ты в этом уверен?
- По-моему, Ганс прав, - сказал Баттеруорт, оттолкнувшись от пульта и
встав.
Казалось, он не разделял напряженности, возникшей между Розалиндой и
Фоссом. Он был дзен-буддистом и проповедовал фатализм - хоть и на свой
манер. Однако Розалинда чувствовала, что он стремится к цели так же, как и
она сама. Хотелось бы ей, чтобы он держался более открыто - тогда им было
бы легче управлять.
- Так в чем же дело? - спросила она. - Мы три недели истратили только
на поиски причины сбоев. Я хочу знать, что не в порядке.
Он, пожав плечами, отвернулся.
- Хочешь снова разбирать все по винтику - так вперед.
Только теперь Розалинда осознала: сейчас ночь, и очень легко, вместо
того, чтоб заниматься делом, просто-напросто перегрызться между собой. Она
постаралась унять раздражение.
- Верно ли, что вы оба все еще убеждены, что огрех - в программном
обеспечении исследования слоев?
- Ну да, - кивнул Баттеруорт.
- Джереми эти программы проверил до последней строки. Сделал
симуляторы, прогнал на... - Она остановилась, видя, что он не меняет
своего мнения. - Хорошо. Возможно, тебе следует подняться наверх и
попросить Джереми проверить все еще раз.
Баттеруорт покачал головой.
- Поздновато, однако...
По опыту Розалинда знала: чем агрессивнее себя вести, тем крепче он
упрется на своем.
- Майкл, - переключилась она на мягкий, увещевающий тон, - мы уже
столько вложили в это...
Баттеруорт обошел `крэй`, методически очистил ОЗУ и принялся
отключать систему.
- Он устал, - сказал Фосс. - Вы же знаете, с уолдо работать
нелегко... Вообще, всем нам неплохо бы отдохнуть. Даже вам, наверное.
Его тактичность раздражала куда сильнее отчужденности Баттеруорта.
Сейчас, в свете непослушания оборудования, раздражения не унять было
ничем. Все существо Розалинды прямо-таки вопило: `Ну почему-у оно не
работает?!`
Покончив с `крэем`, Баттеруорт пробрался через сплетение кабелей и
начал отключать сервосистемы под резервуаром. Тихий жалобный вой моторов
смолк, отрывисто кашлянул вакуумный насос, и установилась тишина.
- Ты же знаешь, вопрос лишь во времени, - коротко сказал он. - Мы
получили несколько превосходных прогонов на животных, мы выверили нашу
модель и знаем, что она должна работать. Осталось только вытрясти еще
парочку огрехов, и тогда...
Взгляд его был устремлен в какие-то небывалые дали, словно он уже
видел тот мир, в который обещает распахнуть двери `Лайфскан`.
Розалинде наконец-то удалось подавить раздражение.
- Ладно, я сама поднимусь к Джереми и скажу, что вы полагаете, будто
дело - в программном обеспечении.
Она отключила от сети свой РРВ и сунула его в карман халата.
- До завтра. - Она одарила обоих ослепительной, хотя и напряженной,
улыбкой. - Спокойной ночи.

ПРОГРАММ-МИР

В здании, за поздним временем, было тихо. Порой здесь можно было
встретить охранника, проверяющего каждый кабинет и лабораторию,
заглядывающего внутрь сквозь армированное стекло окошек, прорезанных в
серой стали дверей, но сегодня коридоры были полностью в ее распоряжении.
Каблучки ее громко цокали по полу на фоне мертвой тишины.
Она прошла первый пролет лестницы, ведущей на второй этаж, и
остановилась вцепившись в перила и невольно вскрикнув от боли, пронзившей
вдруг ноги, охватившей бедра и поясницу. Прислонившись к стене, она
закрыла глаза. Боль терзала так, что даже думать было больно.
Это называлось `системной красной волчанкой`, с пониманием же причин
болезни было гораздо сложнее. Аутоиммунное заболевание, заканчивающееся,
как правило, отказом почек. Кроме этого, оно могло сопровождаться тяжелой
формой ревматоидного артрита. Диагноз ей поставили более десяти лет назад
и тогда же предупредили, что средняя продолжительность жизни после такого
диагноза - десять лет. Она, сколько могла, постаралась об этом забыть, но
приступы парализующей боли становились все чаще и суровее, и порой, сильно
утомившись, она пугалась, что туман в голове означает, что почки уже
начинают отказывать.
Еще только несколько неделек, подумала она, обращаясь к себе, точно к
не слишком опытному соблазнителю, добивающемуся ее тела. А потом -
неважно. Потом - делай, что хочешь.
Она стояла и ждала, когда острая боль угаснет, и представляла, как
будет жить без всяких болей, и организм будет работать, как часы, и дух
будет полностью свободен... Фантазии пугали ее - настолько были желанными.
Придя в себя, она медленно, осторожно продолжала свой путь наверх,
опасаясь неловким движением вызвать новый приступ.
Наконец она поднялась на этаж выше и направилась к кабинету Джереми
Портера.
Кабинетом была маленькая комнатка без окон; единственным источником
света - с тех пор, как он снял с потолка люминесцентные лампы - оставалась
неяркая лампочка в мятом металлическом настольном светильнике, добытая
Портером в каком-нибудь магазинчике, торговавшем десять раз уцененным
старьем. За пределами круга неяркого света комната терялась в темноте.
Картонные коробки с дискетами, пачки технических журналов были
разбросаны по полу, точно мины для посетителей, не глядящих под ноги.
Ровные бежевые стены были оклеены мозаикой распечаток спецификаций к
компьютерной периферии. Книжные стеллажи, входящие в обстановку кабинета,
были завалены грудами листков с рукописными заметками. Некогда комната
ничем не отличалась от всех прочих на этом этаже, теперь же она была
ПОРТЕРИЗИРОВАНА.
Портер был толстячком с необъятной кучерявой шевелюрой и пушистой
черной бородой. Носил он белые рубашки (вечно мятые и в кофейных пятнах) и
вельветовые, обвисшие сзади штаны, а на мир смотрел сквозь древние очки в
проволочной оправе, стекол которых никогда не протирал. Познакомившись с
ним, Розалинда жутко разозлилась, увидев, как он вглядывается в монитор
сквозь пыльные линзы, а потом у нее вошло в привычку протирать ему очки.
Дальше - больше; она вдруг обнаружила, что взяла на себя и прочие заботы,
которых сам он никогда не полагал необходимыми: однажды сготовила ему
приличный обед, купила новые носки и даже подстригла его бороду. Он же
принимал благодеяния с конфузливой благодарностью. И, хотя помимо
`Лайфскан` они не общались, связь установилась. Когда его квартирная
хозяйка решила превратить свой дом в кондо, Розалинда предложила ему
временно занять одну из свободных комнат в своем доме. Муж ушел от нее
годом раньше, и порой ей очень не хватало компании. Конечно, Портера не
стоило считать за `компанию` - он, казалось, и о самом существовании
Розалинды вспоминал лишь изредка, однако ей его общество нравилось, и он
продолжал занимать комнату до сих пор.
В дверях его кабинета она остановилась. Портер сидел перед экраном,
согнувшись в три погибели, и всматривался в строки программы. Вот пальцы
его коротко простучали по клавишам - он добавил в систему пару команд.
Наконец он развернулся вместе с креслом и заморгал, ослепленный ярким
светом из коридора.
- А, Розалинда... - Он полез пальцами под очки и протер глаза. - Ты,
кажется, собиралась делать очередной прогон... Как оно там?
Она вошла в кабинет, отодвинув по пути пару немытых кофейных чашек, и
пристроилась на уголке стола. Стол был загроможден листками с неразборчиво
накарябанными заметками, мятой бумагой, документами, платами ОЗУ и
оставленными без ответа докладными записками.
- Один из зондов опять потерял чувствительность. Майк с Гансом
уверяют, что загвоздка - в ПО. Клянутся и божатся, что все остальное
отладили на ять.
Портер молча смотрел на нее снизу вверх. Большую часть своей жизни он
проводил в программах, которые писал. В `программ-мире`, как он сам
выражался. Однажды он, смущенно улыбнувшись, признался, что даже сны видит
в программных кодах. Реальный мир для него отошел на второй план, и лежал
про запас в своего рода буфере ввода, на случай, если мозг найдет время на
обработку вмешательств извне.
Портер мигнул (главный признак того, что он снова - онлайн).
- Так - что конкретно?..
- Возможно, тебе следует еще раз просмотреть ход событий.
Она смутно сознавала, что говорит грубо и нетерпеливо. Боль, которую
она частенько испытывала, не располагала к душевной теплоте. Но, думала
она, Джереми знает ее достаточно, чтобы не обращать внимания на тон.
Она подала ему свой РРВ, и он принял его с явной неохотой. Меньше
всего ему хотелось возвращаться к задаче, которую, насколько ему известно,
он решил еще полгода назад. Порывшись в бумагах на столе, он нашел нужный
разъем, подключил его к РРВ и вернулся к клавиатуре. Система, внешнее
устройство, вход пять, загрузка данных, зашифровать, записать в ОЗУ,
альфа-тест, имя файла - май 12, 2030... Несколько секунд он подождал
подтверждения получения, а затем вернул ей РРВ.
- Спасибо, - сказала она, очищая память прибора и кладя его обратно в
карман. - Знаешь, а прогон был весьма многообещающим. Если не считать, что
один зонд засбоил...
Еще порывшись в завалах на столе, Портер показал ей лист бумаги.
- Зато вот это - совсем не многообещающе...
Лист оказался меморандумом от штата Калифорния Научно-Технической
канцелярии Военно-Исследовательского сектора финансового управления
ревизионно-надзирательной комиссии - эта часть бюрократической
инфраструктуры была навязана `Норт-Индастриз` после того, как в 2019 году
компания перешла под руководство правительства. Помимо обычного
бюрократического суконноязычия в меморандуме все было просто. Правление
желало знать: есть ли вообще хоть какой-то толк от проекта `Лайфскан`, и
если есть, то какой именно. Портер уже несколько лет стряпал фальшивые
отчеты; результаты всякий раз были `весьма многообещающими`, но `ничего
определенного пока достигнуто не было`. Раньше этого хватало за глаза, но
теперь кое-кто в правительстве начал проявлять нетерпение.
Розалинда читала бумагу, однако едва видела ее.
- Когда ты это получил?
- Э-э... Сегодня, еще утром. Хортон принес и сказал, что на этот раз
ему, похоже, ничего сделать не удастся. Слишком высоко зашло, так что
тщательной проверки не избежать. - Портер умолк, точно проигрывая в голове
разговор в поисках упущенного. - Да, еще он чуть не кипятком в потолок
писал по поводу модулей памяти. Тех, пропавших.
Она непроизвольно зажмурилась и опять подумала: `Только бы еще
несколько неделек...`
Портер нервным тычком поправил очки.
- Что скажешь?
- Устала я сегодня, ничего в голову не приходит. - Она бросила бумагу
обратно на стол. - Домой пора. А в дороге и говорить удобнее.
То есть, безопаснее. Они регулярно осматривали кабинеты на предмет
`клопов`, однако слежка все же не исключалась. Конечно, `Норт-Индастриз`
незачем шпионить за персоналом, но вот правительственные бюрократы
относятся к ученым, занятым в подобных разработках, весьма подозрительно.
- Ты дома сможешь поработать над ПО? - спросила Розалинда.
- ПО?.. - Портер явно не понимал, о чем речь.
- ПО отслеживания слоев, управляющее зондами. Ты не хочешь сравнить
его с ходом процесса, зарегистрированного моим РРВ?
- А, это... Могу.
Опять ушел в свой программ-мир, поняла Розалинда. Глаза Портера были
устремлены к монитору, точно тот настойчиво звал его на некоем, одному
Портеру понятном, языке.
- Закругляться пора, Джереми, - с улыбкой сказала она.
Он нахмурился, но все же выдавил из себя ответную улыбку, дал команду
к завершению работы, вытащил из гнезда плату ОЗУ и нажал кнопку. Она
заметила, что пальцы его слегка дрожат. Да, не только у нее... У всех
нервы на пределе.

ЧЕЛОВЕК ОШИБАЕТСЯ

Она вела машину по закоулкам, следуя одному из кружных путей,
разработанных годы и годы назад. Шоссе исключались - оживленное движение
действовало на нервы, ведь позади либо даже рядом мог пристроиться чей
угодно экипаж, а она, Розалинда, и не заметит этого. Если подойти
вплотную, беседу подслушать проще простого: лазер считает вибрации оконных
стекол, и этого вполне хватит. Вообще-то мысли о том, что некто захочет
предпринимать ради нее такие вещи, попахивают паранойей, но - лучше пусть
паранойя, чем риск быть пойманной.
- А может, продемонстрируем им что-нибудь из фактических достижений?
- сказал Портер, когда машина въехала на задворки жилых кварталов. - Если
мы им хоть немного покажем, они ведь нас расцелуют и все, что хочешь,
дадут!
До чего он порой наивен - хоть плачь!
- Нет, Джереми, - ответила она.
Мотор натужно взвыл, и колеса ухнули в выбоину. Кюветы были завалены
мусором и палой листвой, половина фонарей не горела... То был захудалый
район, из самых дешевых, зато лаборатория близко, и квартплата более чем
умеренная. А чем меньше пойдет на повседневные нужды, тем больше останется
на оборудование для их сверхурочной, `теневой` работы.
- Но можно же показать какую-нибудь давнишнюю ерунду, - настаивал
Джереми. - Я могу сфабриковать убедительные причины, в силу которых она не
была показана сразу...
- Нет, - повторила она. - Это с дураками типа Хортона еще пройдет, но
не с инспекторами комиссии. Кроме того, если мы хоть полусловом намекнем,
что есть `Лайфскан` на самом деле, нам все управление будет заглядывать
через плечо, да еще штат расширят так, что повернуться будет негде, и мы
навсегда потеряем свободу действий.
Она свернула на свою улицу. За защитными изгородями желтели средь
темноты зарешеченные окна пригородных домов.
- Знаешь, - продолжала она, - может, Хортон хотел на что-то
намекнуть, передав тебе меморандум одновременно с жалобой на пропажу
модулей? Мы столько оборудования перетаскали, что ему эти пропажи уже
действительно поперек горла. Если мы `найдем` ему эти модули, может, он
постарается как следует и оградит-таки нас от...
Портер виновато заерзал.
- Мы не можем их вернуть. На них ведь все и держится...
Затормозив у своего дома, Розалинда вынула из замка зажигания
ключ-карту.
- Я могу съездить в Маленькую Азию и сторговать несколько новых. Каи
для нас достанет.
Портер с сомнением посмотрел на нее.
- Не хотелось бы рисковать, оставляя следы...
Она пожала плечами.
- Мне тоже. - Она задумалась. - Ладно, оставим это пока. До крайнего
случая.
Потом они поужинали соевыми котлетами из микроволновой печи, и
Розалинда извлекла из факса почту. Джереми же уселся просматривать
программу на портативном компьютере. Окружающей их обстановки они почти не
замечали; комната была меблирована по-спартански - кресла, драпри из
уцененного магазина, все было нейтрально-безликим, точно в мотеле.
Кухонная раковина из нержавейки стояла суха и пыльна, под ней валялись
мешки с телеобеденными тарелками, дожидавшимися, когда же их отвезут на
переработку...
Розалинда приезжала домой только поесть и поспать, Портер же бывал
здесь еще реже. Обычно он ночевал в частной лаборатории, оборудованной ими
в неприметном домике в Сан-Педро. То есть, он работал там до рассвета и
лишь урывками спал на надувном матрасе, не выключив даже монитора.
- Я понял, где может быть ошибка, - вскоре сказал Джереми. - Я тут
раз кое-что сляпал на скорую руку, и еще потом, когда повышали точность
оборудования после последнего прогона на животных - тоже. Там
переменные...
Розалинда подняла взгляд от бумаг.
- Но, Джереми, ты ведь уверял...
- Ну, я пока что не уверен... Сложно это все. Скажем так: ошибка
возможна.
Он был смущен, он нервничал. Он избегал ее взгляда.
- Значит, мы зря потратили три недели на перемонтаж оборудования...
Говорила она скорее устало, чем зло. На него вообще трудно было
сердиться - наверное, из-за его ранимости. Во всяком случае, ругать
бесполезно - это разве что повредит делу.
- Прости меня, - сказал он, как бы прячась в своей бороде.
Розалинда подошла к нему и обняла за плечи.
- Все дело в том, чтобы отыскать погрешность и исправить ее, -
спокойно сказала она.
- Да. - Он покивал. - Поеду-ка я лучше в Сан-Педро, сделаю полное
воспроизведение. Другая машина у нас заряжена?
- Кажется, да.
Она отдала ему ключ. Вторым экипажем они пользовались лишь в особых
случаях. Он был защищен от слежки и прослушивания лучшим оборудованием,
какое они только смогли придумать.
- Осторожнее, Джереми. Если тебе нужно поспать, вполне можно
подождать восемь часов...
- Не надо, я в полном порядке.
Он умолк, точно проводя там, внутри себя, экспресс-тест, а потом с
улыбкой подтвердил:
- В полном.

ЛЮДСКИЕ НУЖДЫ

Оставшись одна, Розалинда удалилась в спальню и, под шум изредка
проезжавших мимо машин, приготовилась ко сну. Теплый ветерок играл ветвями
дерева за окном, листья тихонько постукивали о стекло. Надо бы подрезать
это дерево, подумалось ей. Вот и еще год прошел в резком `дневном` свете
лабораторных ламп, в непрерывной погоне за временем... В тех редких
случаях, когда Розалинда пыталась взглянуть на жизнь свою со стороны, та
казалась пустой, безрадостной, бесконечной чередой тупиков и
самоограничений.
Ничего. Все это - только эмоции. Жизнь других - куда более пуста.
Фактически, большинство людей - все равно, что клетки, толкающие друг
друга на предметном стекле микроскопа в своей слепой суете, сливающиеся и
делящиеся лишь потому, что так велит ДНК.
Для Розалинды размножение было только биологической функцией,
отвлекающей от приоритетов куда более важных. Секс - тоже простой животный
ритуал. Но в данный момент она, будучи поймана в ловушку собственной живой
плоти, не могла полностью игнорировать нужды естества.
Она пробежалась ладонями по телу, осязая его контуры, нежно - для
начала - потрогала себя и вообразила дворец в стиле барокко (а может, это
греческий храм?), стоящий в тех краях, где воздух свеж и вода чиста, и в
зале - множество блюд с горячим мясом и фруктами, и вокруг - десятки (а
может, сотни?) слуг. Полуобнаженные мужчины, они толпятся вокруг ее
кресла... А может, трона? Верно, она - их царица, они поклоняются ей. И
жизнь ее - сплошные чувственные наслаждения, от рождения до самой
смерти...
Кончив, она лежала в темноте, стыдясь того, что нафантазировала. А
что, если мыслей больше нельзя будет скрыть, и все вокруг смогут читать
их, как компьютерные данные? Эта мысль весьма обеспокоила ее. Нет, лучше
не задумываться об этом... Приятная истома, наступившая после оргазма,
плавно перетекла в сон.

ОРУЖИЕ

Небо сравнялось в цвете с бетоном трассы, выбеленным дождями. Солнце,
стоящее в зените, подернутое мутной дымкой, проникало под оголовник и
броню, вышибая липкий пот из Джеймса Бейли. Он взглянул на часы - их
едко-зеленые цифры светились на одном из миниатюрных внутренних экранов
маски. Полудня еще нет. Жара, отраженная старыми кирпичами стен, будет
нарастать еще часа два. Здесь, в Малой Азии, всего в двух кварталах от
центра города, воздух всегда был густым и зловонным; промышленные выбросы
накладываются на `ароматы` жирной пищи и дезинфектантов. Узкие улочки
переполнены людьми: иммигранты-нелегалы, нищие, карманники, торговцы,
туристы, проститутки - и бизнесмены, облаченные в балахоны с
приват-масками, так же как сам Бейли. Нет, Бейли не был бизнесменом, он
был государственным служащим, а маску надел специально для визита в Малую
Азию.
Он вышагивал по грязному тротуару, вглядываясь в экраны переднего и
заднего обзора: толпы народу, четырехэтажные дома, прячущиеся в пестроте
плакатов и неона, видеоэкраны со стен сверкают объявлениями о всевозможных
распродажах на японском, английском, корейском, китайском... А внизу, на
улице, подростки бойко торгуют механическими игрушками,
`воображальниками`, сенс-плейерами и различными микросхемами с
импровизированного прилавка - доски, лежащей на двух железных бочках
из-под масла. Громкий ор дешевых приемников в барах и чайных смешивается с
воплями торговцев.
Приостановившись, Бейли взглянул на свое отражение в алюминированном
бронестекле витрины `Коммерческого Банка Синдзю`.
Оголовник, развевающийся черный балахон... Ну и вид - вылитый Доктор
Смерть. Он шевельнул лицевыми мускулами - и серый пластик ухмыльнулся,
повинуясь его движению.
Банковский служащий, кореец с кукольным личиком, сложил ладони перед
собой и отвесил поклон.
- Добрых день, сэр! Чудесная погода сегодня. Открыть счет, сэр?
Депозитный сейф? Ни имени, ни номера удостоверения личности, сэр, очень
приватно.
И, скорее всего, противозаконно, подумал Бейли. Здесь, в Малой Азии,
законы мягонько отодвигались в сторонку. Теневой импорт-экспорт уживался
бок о бок с известного рода ателье, татуировочными заведениями,
наркопритонами и экстрасенсами-целителями. Всего в полумиле по трассе от
федерального центра, в одной из стеклянных башен коего располагался и
кабинет самого Бейли! Однако Малой Азии позволялось существовать во всей
своей квазилегальной мерзопакостности - по тем же причинам, что заставляли
коммунистический Китай терпеть у себя под боком Гонконг. Она приносила
ощутимую пользу, несколько оживляя вконец зацентрализованную плановую
экономику страны.
А какая-то толстуха, с алюминиевой тележкой вовсю старалась всучить
Бейли горячий соевый шашлык. Ее сменила девочка-мулатка, дернувшая его за
рукав и предложившая секс-диски. Разглядывая ее лицо, Бейли поразмышлял,
где она могла родиться, на кого работает и чем займется, когда подрастет.
Но искомый дом был уже совсем рядом - доходный особняк; стальные
ставни, закрывающие окна, в свою очередь сплошь покрыты граффити,
нанесенными при помощи баллончиков с нитрокраской. Зеленая неоновая
вывеска была написана в стиле Кандзи; английский перевод ниже гласил:
`Кан. Все для самообороны`.
Бейли взглянул на экран заднего обзора - слежки, насколько можно
судить, нет. Расправив плечи, он пристроил поудобнее кобуру с
автоматическим пистолетом калибра 9 мм. На внутренней стороне левого
бедра, чуть выше колена, хранился другой пистолет - миниатюрный, менее
сантиметра в толщину, заряженный единственным пластиковым патроном. Этот
пистолет был сделан из углеродного волокна, чтобы затруднить обнаружение,
и предназначался на самый крайний случай. Бейли носил его просто
спокойствия ради, словно кроличью лапку или счастливый пенни.
Он подошел к дверям. Деревянные створки, в какие-то незапамятные
времена выкрашенные в красный цвет, были укреплены прозрачным пластиком,
армированным стальными прутьями. Нажав пластмассовую кнопку старомодного
звонка, он подождал.
Стальной диск отошел в сторону, открыв взирающий на Бейли объектив, а
синтезированный голос велел изложить свое дело.
- Мне нужен мистер Кан. Я - Франк Морелло, друг Бруми Кобаяси.
Засов изнутри отодвинулся, и мотор, издавая низкий, рокочущий звук,
отворил внутрь красные створки дверей. Бейли вошел в магазин. В крови его
ощутимо прибавилось адреналина - нет, не от нервозности, скорее - от
нетерпения. Повысив чувствительность оптики маски, чтобы скомпенсировать
полумрак, он увидел узкий коридор, пыльные серые половицы и узорные обои.
Справа от него обнаружилась цельная стальная дверь с окошком, забранным
армированным стеклом. Сквозь стекло видна была комната - стены желтого
цвета и голые `дневные` лампы.
Входная дверь затворилась. Бейли стоя ждал; руки - по швам; дыхание и
биение пульса гулко отдавались под оголовником. Наконец вторая дверь
распахнулась, и он переступил порог.
Микроэкраны показали застекленные, до самого потолка, витрины, битком
набитые различным оружием. Дальний конец комнаты был отгорожен массивным
деревянным барьером-конторкой и листом стеклопластика с подсоединенными к
нему датчиками сигнализации. На высоком табурете за барьером сидел седой,
сморщенный японец. Внимательно оглядев Бейли он небрежно поклонился.
- Добрый день, сэр.
Голос его звучал из дешевого динамика.
- Вы - мистер Кан, - сказал Бейли.
- Так; я - мистер Кан. - Японец обнажил в улыбке никотинно-желтые
зубы. - А вы - мистер Морелло. А направила вас ко мне мисс Кобаяси.
Бейли снова прошелся взглядом по витринам. Пистолеты, винтовки,
гранатометы, полицейские дубинки, пунтяку, самурайские мечи, газовые
пистолеты, боло, бомбы с часовым механизмом, ритуальные кинжалы... Пьяный
бред маньяка-оружейника.
- Верно. Я - Морелло, - сказал он, отшагивая к барьеру и тщательно
отсчитывая время. - Тэруми говорила, вы сможете мне помочь.
Голос его звучал по-чужому, измененный скрэмблером маски.
- О. - Японец замолчал; улыбка на его лице закостенела, точно
затронутая тема смутила его. - Вы, конечно, осведомлены о ее безвременной
кончине.
Бейли моргнул. На секунду время словно сгустилось вокруг него.
- Она умерла?
- Разве вы не знали?
- Нет. - Он изо всех сил старался говорить ровно. - Как давно это
случилось?
- Шесть месяцев.
Маленький человек снял очки и протер их своим галстуком.
- В ньюс-факсах было две статьи. И семья известила всех близких
друзей. Странно, что вы не знаете...
Бейли решил рискнуть. Он выдавил из себя смешок.
- Ладно вам, Кан! Я виделся с Тэруми на прошлой неделе.
Японец водрузил очки обратно на нос, сложил руки на груди, внезапно
рассмеялся и слегка склонил голову - точно игрок в го, решившийся,
наконец, пожертвовать парой камней.
- Пожалуйста, извините, мистер Морелло. Я... несколько преувеличил.
Мне нужно иметь уверенность в искренности моих клиентов. Итак, вы,
несомненно, друг мисс Кобаяси. Чем могу служить?
Только теперь Бейли понял, что все это время сдерживал дыхание. Он
сделал вдох, злясь на Кан за вступление такого рода и поздравляя себя с
тем, что не попался на подначку.
- Я слышал, у вас имеются кое-какие новинки. Некий тип электронного
оружия.
- Та `гасилка`, на витрине? Весьма популярная модель. Осмотрев
предложенное, Бейли отрицательно покачал головой.
- Я говорю об оружии смертельном. Насколько я понимаю, оно как-то
влияет на деятельность мозга. Прекращает ее.
- О. - Мистер Кан осторожно взглянул не него. - Без сомнения, если
такая новинка существует, она незаконна. И не продается даже в Малой Азии.
- Без сомнения.
Бейли сунул руку под балахон и достал столбик металлических дисков в
бурой промасленной бумаге. Он поднял его так, чтобы Кан было видно сквозь
стекло.
- У меня имеется твердая валюта.
Мистер Кан взглянул на диски с интересом.
- Килограмм платины?
- Точно.
Похоже, японец решился.
- Положите сюда, пожалуйста. - Он указал на небольшой поворотный
ящичек, вделанный в барьер - так, чтобы внутренняя сторона его находилась
в пределах досягаемости хозяина, внешняя же - гостя.
Бейли поместил монеты в углубление.
Кан вынул из-под конторки небольшой пистолет, положил его в
углубление со своей стороны и повернул ящичек. Пистолет и монеты
поменялись местами.
Бейли взял оружие. Пистолет представлял собой коробочку, свернутую из
пластинки нержавеющей стали, причем ствол служил также и рукоятью.
Конструкция грубовата, но качество - на удивление.
- Дальность боя?
- Пять, шесть метров. Будьте внимательны, пожалуйста: заземленный
металлосетчатый экран защитит вашу мишень совершенно.
- Бой - направленный?
- И точность его - высока.
Кан поместил одну из монет в аналитическое устройство и отвечал
рассеянно, будучи занят считыванием показаний. Аппарат выдал нежный
музыкальный перезвон, и Кан удовлетворенно кивнул сам себе.
Бейли спрятал оружие под балахон.
- Сколько выстрелов?
- Лишь один, мистер Морелло. Перезарядка невозможна.
- Но, если мне потребуется больше, я могу обратиться к вам?
- Именно я - единственный источник всех запасов, - улыбнулся Кан.
- В данный момент у вас есть еще?
Улыбка японца перевернулась вверх ногами.
- Очень сожалею, мистер Морелло. Случилось так, что это последний.
Но, к счастью, сегодня я получу новую партию - непременно.
Что бы это значило?
- Вечером я смогу прийти снова и купить еще?
- Думаю, вполне можете.
Бейли выбирал. Он мог бы закрыть дело прямо сейчас - предъявив
удостоверение следователя ФБР (отдел технологических преступлений),
уведомив Кан о его правах и арестовав. Вся сделка фиксировалась
оборудованием его оголовника, и данных, в качестве улик, хватило бы за
глаза.
Но... С этим оружием что-то было не так. Явно - не самоделка с улицы,
слишком уж сложна технология. И история происхождения этого ствола может
оказаться весьма занятной. Бейли нутром чуял, что за пистолетом кроется
НЕЧТО, и что этого было достаточно, чтобы повлиять на его решение.
- Вероятно, я еще вернусь, - сказал он. - Благодарю вас, мистер Кан.
Он повернулся к стальной двери.
- Это я должен благодарить вас, мистер Морелло.

МОДУЛИ

Выйдя обратно, в буйство звуков, красок и запахов улицы, Бейли
пробился сквозь ораву туристов, нырнул в чайную прямо напротив и, по
скрипучей деревянной лестнице, взошел на второй этаж. На дисплее маски
замигал красным сигнал: датчики засекли наличие поблизости наркотического
вещества. Вероятно, среагировали на опиумный дымок из номеров этажом выше.
Бейли отключил контроль - случаи `употребления` в этой части города Бюро
не интересовали.
Присев за крошечный столик у окна, он заказал чашку мятного чая и
принялся смотреть сквозь грязнющее стекло вниз, на улицу. Малоазийская
атмосфера вседозволенности была обманчивой; торговцы отлично понимали:
всему есть предел. Рекомбинантные ДНК; например, или радиоактивные изотопы
были, безусловно, запрещены. Как и смертоносное оружие, только что
приобретенное Бейли.
Настроив оборудование так, чтобы один из экранов взял крупным планом
вход в магазин Кан, он спокойно принялся за чай, потягивая напиток через
соломинку, вставленную в ротовое отверстие маски. В зале было тихо и почти
пусто. За столом у входа двое подростков в мотоциклетных куртках тянули
смешанное с водой пиво, да одинокая гейша листала телекнигу, поднимая
порой взгляд - вероятно, ждала своего `кота`. Послеполуденное время Малая
Азия проводила в лености и тишине.
Бейли приказал оборудованию оголовника установить связь с домом.
Аппаратура в квартире опознала хозяйский код и отозвалась:
- Одно сообщение для вас, Джим. От Шерон.
На одном из микроэкранов появилось лицо жены.
- Привет, милый! - Она улыбнулась; на щеках ее заиграли ямочки. Шерон

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 138803
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0