|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Ульрих Комм
Фрегаты идут на абордаж Перевод с немецкого Е. Галкина
ОСR Палек, 1998 г.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Стояли последние дни февраля 1655 года.
Западный ветер, разгулявшийся после полудня, вскоре погнал перед со-
бой косые струи холодного дождя к низовьям Эльбы в сторону вольного им-
перского и ганзейского города Гамбурга. И тогда снежные сугробы, еще
вчера сверкавшие ослепительной белизной, потемнели и съежились, истекая
грязными ручейками. Смешиваясь с дождем, они наполняли сточные желоба и
канавы бурными потоками, которые неслись, увлекая за собой скопившийся
за зиму мусор, в свинцовые воды Эльбы и Альстера, в городскую гавань,
где уже понемногу начинали пробуждаться после долгой зимовки парусники
гамбургского торгового флота.
День клонился к вечеру, и, хотя погода по-прежнему не располагала к
прогулкам, стрельчатая дверь одного из домов в Новом городе распахну-
лась, и на улицу вышел низкорослый худощавый мужчина в длинном плаще без
рукавов, из-под которого виднелись густо смазанные ворванью сапоги и
кончик шпаги. Вслед за ним в дверном проеме появилась молодая женщина в
накинутом на плечи темном шерстяном платке. Зябко поеживаясь и отводя со
лба прядь льняных волос, она пыталась уговорить мужчину остаться.
- И что тебе не сидится дома, Берент, да еще в такую погоду, когда
хороший хозяин и собаки на улицу не выгонит. Ведь рано или поздно все
равно узнаешь, кого выберут: тебя или другого.
Мужчина замешкался было на мгновение, однако тут же решительно надви-
нул широкополую черную шляпу на самые брови и возразил:
- Нет, Анна, все же я пойду. Не мешает самому поглядеть, как отнесут-
ся шкиперы и капитаны к решению старейшин гильдии. Речь-то идет не о
комнибудь, а о преемнике Карстена Реймерса.
- Карстен Реймерс, Карстен Реймерс... Да будет ему земля пухом. Ну,
хорошо, только ты там не засиживайся, чтобы мне не ждать тебя понапрасну
к ужину, слышишь, Берент?
- Я потороплюсь, - отвечал мужчина и, повернувшись, быстро зашагал по
переулку к мосту через Альстер, разделявший Старый и Новый город.
Этой зимой корабль жизни капитана Карстена Реймерса отправился на
вечную стоянку в небесную гавань, и его стул в зале собраний братства
мореходов теперь пустовал. Как раз сегодня члены правления капитанской
гильдии собрались здесь, чтобы решить, кто достоин занять место Карстена
Реймерса. Дело в том, что именно члены правления гильдии были теми
людьми, которые представляли интересы гамбургских капитанов и шкиперов,
имели право назначать капитанов на большие и малые суда и принимали при-
сягу у молодых капитанов. Они же устанавливали размер взноса, который
каждый гамбургский моряк был обязан отчислять из своего жалованья в так
называемую `кассу восьми реалов`, деньги из которой шли на выкуп их то-
варищей, попавших в плен к алжирским или тунисским пиратам. Правление
гильдии устанавливало также очередность выкупа, если в кассе недоставало
талеров и гульденов для того, чтобы купить свободу всем, попавшим в не-
волю. В то же время авторитет правления считался непререкаемым по всем
вопросам мореходства и в совете города, и в адмиралтействе, и в суде.
Наконец, должность эта позволяла рассчитывать на самое солидное реноме
даже за пределами круга гамбургских моряков. Ибо кому, как не своим от-
важным и бравым мореходам, вольный ганзейский город Гамбург был обязан
славой богатейшего во всей империи! Вот почему возможность попасть в эту
коллегию избранных, наделенную такой властью, представляла собой нечто
гораздо более важное, нежели просто новое назначение.
Перейдя мост, мужчина направился вдоль берега Альстера по направлению
к его устью в сторону гавани. Прежде чем свернуть к дому братства море-
ходов, он остановился и обвел взглядом лес мачт, поднимавшийся над ка-
менной набережной и над островерхими крышами амбаров и портовых складов
к свинцово-серому, струящемуся дождем небу.
Здесь еще не кипела обычная для летней навигации жизнь: лишь время от
времени протарахтит по неровному булыжнику мостовой подвода, везущая
груз к кораблю или одному из пакгаузов. Однако с палуб стоявших на при-
коле судов кое-где доносился уже стук плотницких молотков, а в воздухе
витал едва ощутимый запах свежей смолы и краски. Хотя непогода и загнала
многих в теплые дома, наметанный глаз мужчины успел оценить, насколько
усердно город готовился к предстоящей навигации. Пройдя еще несколько
шагов, он увидел на привычном месте у пирса и свой собственный корабль -
единственный уцелевший из всей флотилии его отца. Остальные стали жерт-
вами ураганов и штормов, погибли в морских сражениях, были разграблены и
сожжены морскими разбойниками, которых англичане называли приватирами,
французы - корсарами, а немцы - каперами. Последние, получив от правите-
ля своей страны каперскую грамоту, на собственные деньги снаряжали ко-
рабли и на свой страх и риск вели крейсерскую войну на морях, тоесть,
попросту говоря, охотились за торговыми судами противника. Часть награб-
ленной при этом добычи им надлежало отдавать своему правителю. Семь лет
тому назад, незадолго до того, как колокольный звон возвестил мир опус-
тошенным немецким землям, в стычке с французскими корсарами погиб его
родной брат - сгинул в морской пучине вместе с кораблем.
Мужчина глубоко вздохнул и двинулся дальше. Один-единственный корабль
достался ему в наследство, к тому же они были ровесниками: вот уже трид-
цать с лишним лет бороздил `Мерсвин` морские просторы, знавал лютую сту-
жу в гавани Архангельска и невыносимый жар тропического солнца у берегов
Гвинеи и Бразилии. Что и говорить, одряхлел трудяга `Мерсвин`. Но если
его хозяину суждено стать членом правления гильдии капитанов и шкиперов,
тогда...
У противоположного берега покачивались на волнах корабли Томаса Утен-
хольта: добрая дюжина солидных `купцов`, многие из которых выделялись
хорошим пушечным вооружением. Старый Утенхольт распорядился перестроить
свои самые большие парусники на манер военных фрегатов: со сплошными ба-
тарейными палубами. И в самом деле, его трехмачтовые галионы, будь то
`Солнце` или, к примеру, `Св. Бернхард`, если не ходовыми качествами, то
мощью бортового залпа могли потягаться с иным фрегатом. Конечно, все это
делалось за счет места в грузовых трюмах, да и команду приходилось наби-
рать вдвое большую против обычной для торговых судов, а это влекло за
собой двойные расходы на провиант и жалованье матросам и офицерам. Но уж
кто-кто, а Утенхольт считать умел. Ведь все эти расходы с лихвой окупа-
лись только тогда, когда в трюмы таких судов грузили серебро, золото,
слоновую кость или пряности, ценившиеся не менее золота: имбирь, гвозди-
ку, шафран, перец или совсем редкие в Европе корицу и мирру, мускус и
ладан. Но и это не было пределом предприимчивости Томаса Утенхольта. Де-
ло в том, что город Гамбург не располагал собственными военными корабля-
ми для защиты торговых караванов от пиратов и каперов, и Утенхольт сумел
извлечь для себя выгоду из этого обстоятельства, заставляя шкиперов и
судовладельцев платить большие деньги, если они желали выйти в море под
охраной бортовых батарей его судов.
О да, этот Утенхольт всегда умел с выгодой использовать любые обстоя-
тельства, от чего и стал одним из самых влиятельных людей в городе, с
мнением которого приходилось считаться не только тем, кто имел непос-
редственное отношение к гильдии капитанов. В правлении последней его го-
лос стоил подчас десяти. И если бы Утенхольту пришло в голову поддержать
его, Берента Карфангера, на выборах в правление гильдии, вряд ли нашелся
бы человек, посмевший ему перечить. Только все это представлялось весьма
сомнительным: с чего бы это Утенхольту, не заработавшему на охране его
судна ни гроша, за него голосовать? И дело тут не в том, что `Мерсвин`
пускался в плавание од охраной пушек других частных конвоиров - нет, его
хозяин вообще никогда не плавал в сопровождении конвойных судов, и всег-
да полагался лишь на собственную голову да на сноровку команды. И у него
были все основания действовать таким образом, ибо в одиночку он мог хо-
дить под парусами намного быстрее и маневреннее, чем в составе каравана
неповоротливых `купцов`, когда приходилось подстраиваться под самый ти-
хоходный из них и в каждом порту ждать, пока не будут разгружены и вновь
загружены все суда до последнего. Вот и выходило, что он нередко успевал
сделать по два рейса в год, в то время как другие довольствовались лишь
одним. Кроме того, отпадала необходимость придерживаться большей частью
раз и навсегда строго установленных морских путей, по которым торговые
караваны ходили в Архангельск, к берегам Англии, Голландии, Франции, Ис-
пании и Португалии, иногда отваживаясь заходить в Средиземное море и
достигать итальянского берега. Плавание в Балтийском море стало опасным
делом, с тех пор как морскими путями и всей торговлей там завладели шве-
ды. Гораздо чаще он отправлялся к побережью Западной Африки, а то и пе-
ресекал Атлантический океан, чтобы попасть в Бразилию или к островам Ка-
рибского моря, где можно было загрузить трюм ценнейшим товаром самому,
не прибегая к услугам перекупщиков из Кадиса и Лиссабона, Амстердама и
Лондона - этих пройдох с бульдожьей хваткой. Разумеется все эти выгодные
обстоятельства требовали изрядного мужества и сопровождались огромным
риском, на который мог пойти далеко не каждый, тем более что рисковать
приходилось, в первую очередь, собственной головой. Что касается походов
в Индию, к остиндским островам или к западному побережью Америки, то они
были сопряжены, пожалуй, с не меньшим риском: ведь нужно было огибать
мыс Доброй Надежды или зловещий мыс Горн и порой неделями противостоять
натиску ураганов и гигантских волн.
Мужчина, уже основательно промокший, повернул, наконец, к дому
братства мореходов, и тут ему вдруг пришла на ум еще одна причина, по
которой он предпочитал выходить в море в одиночку - причина, о которой
менее весе следовало знать Томасу Утенхольту, по крайней мере, до поры.
Позднее, если ему и впрямь суждено стать членом правления гильдии, он ее
скрывать не станет. А пока лучше всего осторожно помалкивать насчет то-
го, что сам он к частным конвоирам не питает никакого доверия, а уж к
Томасу Утенхольту - и подавно. Ясно, что тот заботится лишь о толщине
собственного кошелька: какое ему дело до безопасности гамбургских торго-
вых судов, пусть даже он и разглагольствует о ней при каждом удобном
случае.
А что же город и его премудрый совет? Почему он никак не раскошелится
на постройку хотя бы одного-едииственного хорошо вооруженного фрегата?
Почему охрану купеческих караванов от пиратов и каперов поручают частным
конвоирам? Неужто эти господа полагают, что таким путем им удастся сох-
ранять нейтралитет и не ввязываться в военные действия, заявляя, к при-
меру, что все столкновения конвойных кораблей, будь то утенхольтовы или
чьи-либо еще, с каперами и рейдерами есть дело частное и к городу ника-
кого отношения не имеющее? Такую политику отцы города вели вот уже на
протяжении тридцати лет: рассуждая о нейтралитете, продавали мушкеты,
пушки, картечные ядра, порох и свинец и императору, и Лиге, и протес-
тантской унии, неплохо на этом наживаясь. Город богател. Он уже оставил
далеко за собой Любек - некогда гордую главу Ганзы, - которому не соста-
вило в свое время труда помочь Густаву Вазе овладеть шведским престолом,
а Фридриху Голштинскому - датским, и который без малого сто лет тому на-
зад одолел Швецию в изнурительной семилетней войне на море. И что же:
Гамбург, этот главный вывозной порт империи, не держит в море даже зава-
лящего четырехпушечного флейта, не говоря уже о фрегате!
Возле дома братства Карфангер на минуту задержался, отряхивая мокрый
плащ, затем решительно толкнул дверь и вошел в пивную, занимавшую
большую часть нижнего этажа. Здесь за столами сидели капитаны и шкиперы
числом не менее полусотни: одни сдвинули широкополые черные шляпы далеко
на затылок, другие побросали их прямо на добела выскобленные столы, в
беспорядке заставленные пивными жбанами, глиняными кружками и кувшинами
с вином. В руках у некоторых дымились глиняные голландские трубки с
длинными чубуками. Несколько наполненных китовым жиром светильников и
восковых свечей кое-как освещали заведение, в котором стоял гомон десят-
ков хриплых голосов, привыкших заглушать вой ветра и грохот бьющей в
борт корабля волны. Временами помещение оглашалось раскатами дружного
хохота; собеседники в разговоре не скупились на крепкие словечки, понят-
ные любому завсегдатаю портовых кабаков от Киля до Лиссабона.
На палубах своих судов эти морские волки получали неограниченную
власть над телом и душой каждого из команды, как только в гамбургском
порту отдавались швартовы и поднимались паруса. Одни командовали кито-
бойцами - их гамбургский флот насчитывал свыше пятидесяти, - другие -
`купцами`, кое-кто и сам владел судном, которым командовал, большинство
же было капитанами на службе у судовладельцев. Это были разные люди: мо-
лодые, не бывавшие дальше Ла-Манша, и старые, успевшие на своем веку из-
бороздить едва ли не все моря и океаны и выпить рому во всех портовых
кабачках Старого и Нового Света.
Едва Карфангер появился на пороге, как его окликнул один из сидевших
возле двери:
- Эге, да это Карфангер! Проходи, садись к нам, старый морской волк!
Какие дьяволы в такую погоду гонят тебя из дому, да еще и от молодой же-
ны? Поди и двух недель не прошло с вашей свадьбы?
- Приветствую тебя, Маттиас Дреер, и тебя, Мартин Хольсте,
здравствуйте все, - отвечал Карфангер, бросая плащ на спинку стула.
Слегка наклонившись над столом, он кивком головы указал на видневшуюся в
глубине помещения дверь, которая вела в залу собраний правления гильдии.
- Э, да вот оно что! Теперь понятно, почему ты здесь, - воскликнул
Маттиас Дреер, молодой шкипер лет двадцати пяти, а Мартин Хольсте, кото-
рый был на десять лет старше, добавил:
- Пришел поздравить нового члена правления? Рановато, однако, явился,
мог бы дождаться и лучшей погоды. Еще неизвестно, сумеют ли старики се-
годня вообще договориться.
Ясно, значит пока что не выбрали никого. Однако Беренту Карфангеру
хотелось разузнать обо всем поподробнее. Оглядевшись по сторонам, он за-
метил за одним из столов у самой двери в залу собраний своего тестя Ио-
ханна Хармсена и тотчас встал и направился к нему. Торопливо поздоровав-
шись и вешая промокший плащ на спинку стула, он спросил:
- Ну, как там?
Хармсен пожал плечами и протянул:
- Хм! Сдается мне, на этот раз роды будут нелегкими.
- А мой дядя уже говорил!
- Пока еще нет, садись, подождем немного.
Берент Карфангер уселся за стол напротив тестя. Темно-русые волосы
молодого шкипера, расчесанные на прямой пробор, спадали на белоснежный
кружевной воротник. Его узкое бледное лицо, которое подошло бы скорее
кабинетному ученому, чем моряку, оттеняли небольшая, по тогдашней моде,
бородка и тонкая полоска усов. Руки его казались нежными. Вряд ли
кто-нибудь из посторонних поверил бы, что эти руки могут всадить гарпун
в горб гренландского кита по самое древко или в хорошую волну удерживать
штурвал фрегата, идущего в крутой бейдевинд. И уж вовсе трудно было себе
представить, что этот молодой человек далеко не богатырского телосложе-
ния умел так обращаться с, мягко говоря, не очень-то покладистыми морс-
кими волками из команды своего судна, что у последних не возникало и
мысли перечить капитану.
А между тем обстановка в зале собраний стала ничуть не менее оживлен-
ной, чем в пивной, правда, по несколько иной причине: вот уже более двух
часов старейшины гильдии не могли прийти к соглашению относительно пре-
емника покойного капитана Карстена Реймерса. Споры грозили затянуться за
полночь, и это явно надоело одному из сидевших за длинным столом - Алер-
ту Хильдебрандсену Гроту, статному мужчине пятидесяти с небольшим лет.
Резким движением отодвинув наполовину отгороженную пивную кружку, он об-
ратился к присутствующим:
- Ну, хорошо, любезные братья и друзья, я отлично понимаю, что те,
кто ходит в Гренландию, хотели бы видеть в кресле Карстена Реймерса сво-
его, `гренландца`, кто ходит в Испанию - `испанца`, а те, кто ходит в
Архангельск - `россиянина`. Это все ясно, как ясно небо в морозную лун-
ную ночь. Ясно и то, что мы хотим и должны выбрать нового члена правле-
ния до того, как корабли начнут выходить в море. Карстен Реймерс знал
Гренландское море не хуже, чем пруд возле своего дома, он бывал и в рос-
сийских, и в испанских портах. Не раз и не два он огибал мыс Горн и мыс
Доброй Надежды, видел берега Бразилии и Ост-Индии.
Многие из присутствующих согласно закивали при этом, и Алерт Грот
продолжал:
- Вот почему я сейчас хочу предложить на его место такого человека,
который одинаково устраивал бы всех нас, как это было при жизни Карстена
Реймерса.
Тут Алерт Грот сделал долгую паузу, и некоторые стали уже выказывать
нетерпение, по зале прокатился ропот, грозивший вновь обратить собрание
в бесплодную перепалку, как вдруг раздался надтреснутый голос старого
Томаса Утенхольта:
- Так кого же все-таки имеет в виду уважаемый господин Грот?
Презрительная усмешка, на мгновение скривившая губы старика, не укры-
лась от Алерта Грота, он почувствовал, как в груди закипает ярость, од-
нако тут же сдержал себя. Томас Утенхольт не только мог повлиять на ис-
ход выборов, он был еще и судовладельцем, на службе у которого состоял
сам Алерт Хильдебрандсен Грот, нередко принимавший командование одним из
кораблей-конвоиров. Помимо этого, все, кто когда-либо имел неосторож-
ность потерять благорасположение Утенхольта, очень быстро начинали ощу-
щать это на собственной шкуре. Не раз тот или иной капитан, боцман,
штурман или парусный мастер оказывался на берегу без жалованья и без на-
дежды наняться на какое-нибудь другое судно. Впрочем, это были далеко
еще не самые крутые меры мстительного старика. Поговаривали, будто
кое-кто из повздоривших в свое время с Утенхольтом вовсе не случайно
утонул, свалившись по пьяному делу в Альстер, или поутру был найден в
темном переулке с кинжалом в спине и вывернутыми карманами. Находились,
правда, и такие, кто утверждал, что слухи эти распускает не кто иной,
как сам Томас Утенхольт с единственной целью поддержать молву, будто это
его талеры и гульдены направляют клинок шпаги или дуло пистолета туда,
куда ему нужно, на самом же деле он отродясь ничем подобным на занимал-
ся, ему вполне было достаточно, что об этом болтают на каждом углу. Как
бы там ни было, от мнения Томаса Утенхольта сегодня зависело многое, ес-
ли не все, поэтому Алерт Грот подавил вспышку ярости, набрал в грудь по-
больше воздуха и провозгласил:
- Я имею в виду всем вам известного и почитаемого шкипера Берента
Якобсона Карфангера, сына капитана и судовладельца Иоханна Якобсона Кар-
фангера и его супруги Анны, дочери шкипера Дитриха Янсена.
Последние его слова прозвучали во внезапно наступившей тишине, кото-
рую через несколько мгновений нарушил грохот опрокинувшегося кресла -
столь поспешно вскочил со своего места Карстен Хольсте. С размаху грох-
нув кулаком по столу, он возопил:
- Кого?! Мы что, торчим здесь целый вечер ради того, чтобы выслуши-
вать ваши шутки, господин Грот? А если вы говорите серьезно, то я хотел
бы спросить вас, на кой дьявол нам этот молокосос? Тогда уж и я могу
предложить моего Мартина: он как-никак на три года старше вашего племян-
ника Карфангера!
И тут, как ни странно, именно Томас Утенхольт сделал попытку унять
разбушевавшегося Хольсте, положив ему руку на плечо:
- Успокойтесь, крестный, надо полагать, капитан Грот достаточно хоро-
шо обдумал свои слова, и наш долг - столь же серьезно к ним отнестись.
Давайте послушаем те доводы, которыми может подкрепить свое предложение
один из наших почтенных сограждан и старейшин гильдии Алерт Хильдебранд-
сен Грот.
Такого поворота событий Алерт Грот ожидал менее всего. Еще не было
такого случая, чтобы Томас Утенхольт что-либо предпринимал, не будучи
заранее уверенным в собственной выгоде. Однако времени на раздумья по
этому поводу не оставалось, надо было немедленно дать достойный отпор
Карстену Хольсте, поэтому Алерт Грот обратился к присутствующим:
- Найдется ли в Гамбурге еще один шкипер, который бы с пятнадцати лет
ходил в море, знал все морские пути от Гренландии до Ост-Индии и при
этом всегда плавал в одиночку? К тому же этот шкипер, к досаде английс-
ких приватиров, испанских и французских корсаров, не потерял еще ни од-
ного корабля с тех пор, как здесь, в этой зале, десять лет назад принял
морскую присягу, как полагается каждому шкиперу и капитану. Ни карибским
флибустьерам, ни берберийским пиратам из Алжира, Туниса и Триполитании
еще никогда не удавалось захватить и разграбить его судно. Не удавалось,
ибо искусство сражаться один на один с этим коварными разбойниками и по-
беждать их Берент Карфангер постигал у одного из величайших флотоводцев
нашего времени - адмирала генеральных штатов Михиэла Адрианезона де Рюй-
тера. Так что вряд ли кому бы то ни было пристало называть его молокосо-
сом.
- Вот-вот, к голландцам он подался постигать премудрости морского де-
ла, - прошипел из своего угла старый Хольсте, - в Гамбурге, видите ли,
ему не нашлось учителей, ха!
- Да, к генеральным штатам, которые в сорок восьмом году откололись
от империи, - поддержал Хольсте кто-то из старейшин, а тот добавил:
- Лучше не напоминайте мне об этих голландцах. Не они ли прибрали к
рукам всю нашу торговлю?
- И весь промысел сельди!
- И китовый тоже!
Шум нарастал; все новые и новые голоса принимались поносить все гол-
ландское, и в первую очередь тех гамбургских шкиперов и членов правления
капитанской гильдии, кто был голландского происхождения - всех этих Ма-
ринсенов, Дорманов, Антонисенов, Карфангеров. Не забыли помянуть и само-
го Алерта Хильдебрандсена Грота. Некоторые кричали, что, дескать, Алерт
Грот для того и предложил своего племянника, чтобы в правлении гильдии
снова стало одним голландцем больше. Наступал такой момент в споре, ког-
да словесные аргументы уступают место кулакам. И тогда вновь среди нео-
писуемого гвалта раздался голос старого Утенхольта:
- Тихо на корабле! Зачем понапрасну поднимать шум, любезные братья?
Разве не все мы в равной мере гамбургские мореходы? И разве не всех нас
одинаково задевает то, что гамбуржцев повсеместно вытесняют с наезженных
торговых путей, из тех мест, где некогда все держала в руках немецкая
Ганза? А вы тут ударяетесь в междоусобицы и распри. Если Берент Якобсон
Карфангер кого-то не устраивает, пусть встанет и выскажется, как подоба-
ет члену правления гильдии.
И Томас Утенхольт поочередно оглядел всех сидевших за столом. Вновь
поднялся со своего места Карстен Хольсте и заявил, что, по его разуме-
нию, если кто-то проплавал десять лет и не потерял при этом ни одного
судна, то тут что-то нечисто. Не иначе этот Карфангер носит под платьем
какой-нибудь там колдовской амулет или ведьмино зелье, а то и вовсе зап-
родал свою душу дьяволу, и дух его обречен после смерти вечно скитаться
над морями, как тот голландец, что не сумел своими силами обогнуть мыс
Доброй Надежды и потому прибег к помощи сатаны.
- Все вы знаете, - вещал старик, - что немало есть на свете моряков,
кому привелось своими глазами видеть Летучего Голландца, и всякий раз
эта встреча не предвещала ничего, кроме беды: или жестокий шторм, или
подводные камни в тумане, или повальная болезнь среди матросов на судне.
Приподнявшись, он наклонился над столом и, глядя в глаза Алерту Гро-
ту, продолжал зловещим голосом:
- Подумайте хорошенько, отчего это ваш племянник, имея
один-единственный корабль, рискует больше любого другого шкипера? Отче-
го, хочу я вас спросить, может он себе такое позволить, а? Истинно гово-
рю вам, Алерт Грот: хотите верьте, хотите нет, а много есть непонятных
вещей между небом и землей, и еще больше - между небом и водой, гораздо
больше, чем вы думаете, провалиться мне на месте, если это не так!
Ситуация вновь грозила обернуться против Карфангера, который и в са-
мом деле происходил из голландской семьи, если бы не вмешательство Тома-
са Утенхольта, призвавшего собравшихся еще раз как следует обдумать и
взвесить предложение Алерта Грота. Сказав это, он отодвинул свой стул с
высокой спинкой и резными подлокотниками и направился к двери, бросив на
ходу, что собирается поглядеть, какая на дворе погода. Тут же сорвался с
места Карстен Хольсте и выскочил вслед за Утенхольтом, продолжая его в
чем-то убеждать. Через несколько минут оба вернулись в зал, и по выраже-
нию лица Карстена Хольсте можно было догадаться, что он больше не будет
выступать против Берента Карфангера.
Пока в зале разворачивались все эти события, Хармсен и Карфангер в
пивной вели разговор о будущем гамбургского мореходства. Карфангер счи-
тал, что использовавшееся до сих пор частное конвоирование рано или
поздно приведет его к упадку. `Ганза, - говорил он, - всегда опиралась
на могучий военный флот империи, и хотя та не всегда оказывала ей непос-
редственную поддержку, все же без империи ганзейский союз ни за что не
достиг бы такого могущества. Нынче, однако, силы и власть империи уже не
те, как, впрочем, и города тоже, потому так вольготно живется частным
конвоирам. И все это перед лицом того обстоятельства, что помимо такой
традиционно могучей морской державы, как Англия, на сцену выходит еще
одна - Голландия: недавно отгремевшая война на море между британцами и
генеральными штатами не оставляет на этот счет никаких сомнений. И если
гамбургский торговый флот собирается и в дальнейшем не сдавать своих по-
зиций в морской торговле, то в самом ближайшем будущем следует начать
поиски новых средств для этого`.
Иоханн Хармсен поставил на стол рюмку, которую только что собирался
поднести ко рту. И чем только его зять забивает себе голову! Едва он
собрался что-либо ответить, как возле их стола появился Алерт Грот, по-
ложил руку на плечо Карфангера и произнес:
- Ступай за мной, Берент, выслушай решение правления гильдии.
Войдя следом за ним в зал, Карфангер остановился у стола, за которым
сидели старейшины в широкополых шкиперских шляпах, затенявших их лица.
Томас Утенхольт поднялся и огласил решение собрания, в котором говори-
лось, что почтенный, мужественный и многоопытный шкипер Берент Якобсон
Карфангер, гражданин вольного имперского и ганзейского города Гамбурга,
избирается членом правления гильдии капитанов и шкиперов вместо скончав-
шегося Карстена - Реймерса. Затем судовладелец вручил вновь избранному
тяжелый почетный кубок братства и подвел его к стулу, на котором раньше
сидел Карстен Реймерс.
Так молодой шкипер Берент Карфангер, владелец `Мерсвина`, был избран
- и, судя по всему, единогласно - членом правления гильдии капитанов го-
рода Гамбурга. А между тем порывистый западный ветер без устали гнал над
Эльбой сплошную стену холодного дождя, и снег, еще вчера сверкавший бе-
лизной, превращался в мутные потоки, уносившие с собой оставшийся с зимы
мусор в свинцовые воды Эльбы и Альстера, где в гавани уже начинали поти-
хоньку пробуждаться после долгой зимовки парусники торгового флота.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В этом году Карфангер поначалу собирался отправиться в Бразилию и
ВестИндию, для чего зимой потратил много времени и сил на приобретение
партии хорошего скобяного товара и инструментов - и небезуспешно. Уже
заготовлены были пилы и молотки, топоры и плуги, гвозди и прочие товары
такого рода, которые на тех далеких берегах расходились быстро и по хо-
рошей цене. К тому же не приходилось ломать голову насчет обратного
фрахта: красное дерево, сахар, табак или пряности обходились в тех краях
недорого и всегда были в Гамбурге нарасхват. Однако за несколько недель
до отплытия через Атлантику докатились до Гамбурга дурные вести: порту-
гальцы вытеснили голландцев в севера Бразилии, а британцы - испанцев из
Ямайки. Для Карфангера это означало потерю долголетних и надежных торго-
вых партнеров. Поиски и налаживание новых торговых связей, - все это
требовало времени, поэтому он решил отложить эти дела до будущей зимы.
Ввиду всех этих обстоятельств Карфангеру пришлось довольствоваться
лишь партией силезского полотна, которую надлежало доставить в испанский
порт Кадис. Обратный фрахт - несколько сотен бочонков малаги - был обес-
печен почти наверняка. На сей раз Карфангер охотно бы изменил своему
правилу плавать в одиночку: путь его лежал в испанские воды, а западное
Средиземноморье и Гибралтарский пролив буквально кишели североафриканс-
кими пиратами: целые эскадры их быстроходных и маневренных парусников
рыскали здесь в поисках добычи. Но ожидать попутного конвоя - означало
потерять много драгоценного времени, да и `Мерсвин`, как видно, отправ-
лялся в свое последнее плавание: после этой навигации Карфангер собирал-
ся начать постройку нового корабля, который полностью отвечал бы его
представлениям об идеальном судне. Что касается старика `Мерсвина`, то
без капитального ремонта, который стоил бы кучу денег, нечего было и по-
мышлять о выходе на нем в Атлантику. В то же время он еще мог сослужить
хозяину добрую службу, плавая в Англию, Голландию или страны балтийского
побережья.
Как раз в постройку нового корабля Карфангер и собирался вложить всю
прибыль от этой навигации. Пока что его кошелек был почти что пуст: по-
купка дома в Новом городе, всей обстановки обошлась гораздо дороже, чем
он рассчитывал.
Таким образом, выбора у Карфангера не было. Он еще более укрепился в
своем решении отправиться в Испанию, когда оттуда через Голландию пришла
добрая весть. Адмирал Михиэл де Рюйтер со своей могучей эскадрой высту-
пил против берберийских пиратов, дерзость которых перешла все границы,
пока Англия и Голландия целых три года воевали между собой за господство
на морях.
Но уже вскоре после отплытия стало казаться, что на сей раз фортуна
отвернулась от капитана Карфангера. Началось с того, что отплытие `Мерс-
вина` состоялось на несколько недель позже обычного, затем в Ла-Манше
судно попало в полосу непроглядного тумана. Когда туман наконец рассеял-
ся, задул крепкий встречный вест, так что им понадобилась почти неделя,
чтобы выйти из пролива.
И только в первых числах мая паруса `Мерсвина` наконец выгнулись под
напором свежего атлантического бриза, и его капитан приказал взять курс
зюйд-вест. Вот уже несколько дней подряд Карфангер не снимал тяжелых ма-
тросских сапог и задубевшего промасленного плаща. Иногда днем при хоро-
шей видимости он поручал свой старый бравый корабль заботам штурмана Яна
Янсена, а сам усаживался на бухту пенькового троса, прислонясь спиной к
бизань-мачте, чтобы подремать часок-другой. Все остальное время он мерил
шагами палубу на шканцах, то и дело поднося к глазам подзорную трубу,
наблюдал за волнением и капризами ветра, вглядывался в очертания показы-
вавшихся на горизонте парусников и отдавал команды по маневрированию ко-
раблем.
Теперь же, когда паруса `Мерсвина` наполнял свежий ветер и судно шло
новым курсом через просторы Атлантического океана, у него появилась воз-
можность ненадолго отвлечься вт мыслей и забот о людях, судне и грузе в
его трюме. Карфангер окликнул штурмана:
- Янсен, я думаю, в ближайшее время ветер не переменится. Ближе к ве-
черу, когда он задует в корму, можно будет поставить лисели. Я пока пой-
ду, прилягу ненадолго. Команда пусть тоже отдохнет. Вы же глядите в оба.
- Есть глядеть в оба, господин капитан, - отозвался Ян Янсен. Он был
не новичок в морском деле. В свое время ему приходилось огибать грозный
мыс Горн, под началом де Рюйтера бороздить просторы Тихого и Индийского
океанов. Много лет прошло с тех пор, десятка полтора, не меньше. В ту
пору Ян Янсен служил простым матросом, а де Рюйтер был молодым капита-
ном, вроде нынешнего Карфангера. Совместная служба под началом голландца
де Рюйтера прочно связывала капитана и штурмана `Мерсвина`.
- Желаю спокойной вахты, штурман, - Карфангер еще раз обвел взглядом
горизонт, оглядел такелаж и паруса судна и лишь после этого отправился
на полуют, спустился по трапу в узкий проход между жилыми помещениями
правого и левого борта, в которых размещались корабельный плотник, таке-
лажный мастер, боцман и штурман. Проход вел к капитанской каюте, мало
чем отличавшейся от подобных кают на других торговых суднах. В боковых
отсеках, выдававшихся за наружную обшивку обоих бортов, располагались
друг за другом отделенные от прохода занавесками койки - по две с каждой
стороны, - освещавшиеся крошечными иллюминаторами. Под пятью кормовыми
окнами, параллельно ахтерштевню, стоял обитый толстым сукном топчан, по
обе стороны от него - ряд невысоких, всего до нижнего края кормовых
окон, шкафов. Еще два шкафа, но уже высоких, достававших до самой пере-
борки, виднелись по обе стороны от двери. Возле топчана стоял стол, при-
битый к покрытому ковром полу железными скобами. Единственную подвижную
мебель составляли три кресла с клешнеобразными ножками, расположившиеся
полукругом у стола, над которым раскачивался, описывая самые замыслова-
тые фигуры, подвешенный на цепях к переборке окованный железом фонарь.
Некоторое время Карфангер, словно завороженный, не отрывал взгляд от
этого маятника, затем энергично встряхнул головой.
`Чепуха, - подумалось ему, - фонарь неподвижен, неподвижен как и Сол-
нце. Зато все остальное находится в беспрестанном движении - звезды. Лу-
на и Земля. Ветер и волны движут корабль, раскачивают его, в то время
как фонарь... Еще недавно он светил в Гамбурге, теперь вот приплыл вмес-
те с судном сюда, сам оставаясь неподвижным... неподвижным ли?` Карфан-
гер провел ладонью по лбу, словно стирая эту мысль из памяти. Как был, в
тяжелых сапогах и задубевшем от сырости плаще, он рухнул в одно из кре-
сел с ножками-клешнями у стола, заваленного книгами, морскими картами и
всевозможными измерительными инструментами. В огромном количестве книг и
заключалось, собственно, единственное отличие этой капитанской каюты от
ей подобных: стопы книг на немецком, голландском, английском и французс-
ком языках громоздились и на маленьких шкафах, чуть ли не до половины
закрывая кормовые окна. Конечно, капитан `Мерсвина` отдавал Богово Богу,
однако в повседневной жизни и труде предпочитал руководствоваться не
только мудростью Писания.
Он вдруг подумал о том, как много в мире изменилось с тех пор, как
Христофор Колумб в поисках Индии отправился на запад, и последний уце-
левший корабль Фернана Магеллана впервые совершил кругосветное путешест-
вие. Протянув руку, Карфангер извлек из вороха книг на столе Ветхий за-
вет, открыл его и стал читать. `И нарек Адам жену свою Евой, ибо стала
она матерью всех живых`. `Всех живых` стояло там, а не `всех живущих`, и
прежде чем Карфангер успел задуматься над этим, его сморил сон. Голова
его опустилась на согнутую руку, закрывавшую притчу об изгнании из рая.
Фонарь над столом перестал раскачиваться. `Мерсвин` по-прежнему ходко
шел вперед, переваливаясь с боку на бок на крутых гребнях волн Атланти-
ческого океана.
Одинокая фигура Яна Янсена с подзорной трубой под мышкой по-прежнему
маячила на шканцах. Уже несколько часов подряд штурман мерил шагами па-
лубу; остановившись, он взглянул на небо и едва только успел подумать,
что солнце уже в зените, как сверху, с мачты, донесся крик дозорного:
- О-го-го! Парус впереди слева по борту!
Ян Янсен буквально взлетел по лесенке на полуют и навел подзорную
трубу. Но встречный корабль находился еще далеко, и прошло не менее по-
лучаса, прежде чем он приблизился настолько, чтобы можно было сказать о
нем что-либо определенное. Это был раздутый в боках низко сидящий в воде
галион, наполовину скрытый огромным блинд - парусом, построенный, по
всей вероятности, на одной из английских верфей. Но на топе его фок-мач-
ты развевался флаг принца Оранского, а на топе грот-мачты - нидер-
ландский флаг. Флагов на бизань-мачте и на кормовом флагштоке не было
видно: их скрывали паруса и такелаж. Штурман прикинул, что водоизмещени-
ем встречный парусник будет тонн на пятьсот, против неполных трехсот
`Мерсвина`. Отсюда следовало, что у незнакомца больше пушек. Все это
следовало оценить как можно раньше, на тот случай, если намерения
встречного корабля окажутся не самыми лучшими. От наметанного глаза
штурмана не укрылось и преимущество незнакомца в парусном вооружении,
тем более, что `Мерсвину` пришлось бы, если дело и впрямь дойдет до сра-
жения, убрать лисели, чтобы лучше маневрировать. Парусник подходил все
ближе, вскоре Янсен мог уже отчетливо различить в его левом борту четыр-
надцать орудийных портов. Еще четырнадцать орудий правого борта и две
кормовых пушки - на судах такого типа они обычно устанавливались по обе
стороны от руля - давали в общей сложности тридцать орудий, в то время
как `Мерсвин` нес всего пять восемнадцатифунтовых пушек по каждому борту
и две двадцатичетырехфунтовых на корме.
Тут на полуюте появился боцман Клаус Петерсен.
- Ну, что там видно, лейтенант? - Всякий раз, когда в воздухе пахло
порохом, боцман величал штурмана лейтенантом - такое звание обычно носил
первый помощник капитана на военных кораблях, а Берент Карфангер, про-
шедший выучку у адмирала де Рюйтера, поставил на `Мерсвине` дело таким
образом, что в опасных ситуациях на его корабле начинали действовать во-
енная дисциплина и субординация.
- Гляди, у встречного на фок-мачте Оранский флаг, а судно английского
образца.
- Думаешь, тут что-то нечисто?
- Был у алжирцев раньше один капитан из вероотступников. Мой отец
дважды встречался с ним в море. Он называл себя Морад-реис, однако нас-
тоящее имя его было Ян Яне, родом из Фландрии...
- Ух ты, вроде как тезка твой, - попробовал, было, сострить боцман,
однако штурман резко оборвал его:
- Еще раз от тебя такое услышу - смотри!.. Да, так вот этот Морад-ре-
ис в двадцать седьмом году отправился в Исландию, рассчитывая там пожи-
виться кой-какой добычей, однако из этого мало что вышло. Тогда он взял
в плен сотни четыре исландцев, погрузил их на свои суда и потом продал в
рабство. Вот что рассказывал мой отец. И еще он говорил, помню, что тот
Морад-реис вместо алжирского - со звездой и полумесяцем - часто плавал
под флагом принца Оранского, совсем как этот там.
- Погоди, но ведь со времени исландского рейда прошло добрых тридцать
лет, - высказал свои сомнения боцман.
- Это ни о чем не говорит. Что бы там ни было, надо будить капитана и
готовить пушки к бою.
- Мои пушки всегда наготове, - тоном уязвленного самолюбия отвечал
боцман, исполнявший на `Мерсвине` и обязанности констебля, командовавше-
го всей корабельной артиллерией. Все еще недовольным голосом он окликнул
юнгу Хейна Ольсена:
- Эй, постреленок! Беги, разбуди хозяина.
Не прошло и минуты, как на полуюте появился капитан, все в тех же са-
погах и плаще. Пока штурман скороговоркой докладывал о результатах своих
наблюдений, он пристально следил за маневрами чужака, который, лавируя
длинными галсами против все больше забиравшего к северу ветра, вскоре
прошел мимо `Мерсвина` с подветренной стороны на расстоянии не более
двух полетов пушечного ядра. Теперь стал отчетливо виден и красно-бело-
синий нидерландский флаг на корме незнакомца. Но Карфангер не спешил по-
верить в то, что на этот раз все обойдется: слишком часто случалось ему
наблюдать, как пираты показывали свое истинное лицо лишь перед самым на-
падением. К тому же встречный корабль пока находился в невыгодном поло-
жении, так что оставалось лишь ждать дальнейшего развития событий: он
вполне мог развернуться за кормой гамбуржца, чтобы затем, идя на всех ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 138203
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 2
|
