В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ТРОН ИМПЕРАТОРА Назад
ТРОН ИМПЕРАТОРА

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

АЛЕКСАНДР МАЗИН
ТРОН ИМПЕРАТОРА

Оглавление
Часть I Великондар -- столица Карнагрии
Часть II Клык Кхорала
Часть III `Пой, мой меч!`
Приложение: Краткое описание земли Ашшура

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЕЛИКОНДАР -- СТОЛИЦА КАРНАГРИИ

Глава первая
Мощеная квадратными плитами дорога, огибавшая площадь, называлась Белой,
поскольку соединяла Царские ворота и дворец Царя царей, императора
Карнагрии. В эти ранние часы дорога в общем-то отвечала своему названию,
благодаря трудам городских метельщиков. Но первые навозные плюхи уже
`украсили` ее, а к полудню прохожим прийдется очень внимательно глядеть под
ноги, чтобы не соскребать потом липкое и вонючее с подошв.
Час был ранний, но торговля уже началась и мальчишки-зазывалы вопили во
всю мочь отдохнувших за ночь глоток.
Но это на рынке. У домиков же, выстроившихся справа от Белой дороги, в
это время суток было далеко не так оживленно, как в более темные часы. То,
чем здесь торговали, ночью пользовалось большим спросом. И здешние зазывалы
к утру притомились. Тем не менее трех воинов в красных доспехах и таких же
красных плащах, гордо шествовавших по самой середине улицы, пытались
остановить трижды на протяжении всего пятидесяти шагов. Щедрость и
любвеобильность лучших солдат Карнагрии, гвардии императора, Алых, равнялась
их воинской доблести. Но воины только отшучивались. Они уже избавились от
избытка семени и искали других развлечений.
И нашли.
На деревянной лесенке, ведущей к занавешенным красно-черной тканью
дверям, на корточках, сидел самериец.
Трое Алых, как по команде, замедлили шаг и переглянулись. Из-за плеча
чужеземца торчала рукоять меча. Заманчиво!
-- Эй, брат,-- громко сказал один солдат другому.-- Что там делает эта
узкоглазая обезьяна?
-- Я думаю, обезьяна какает! -- отозвался второй.
И испустил соответствующий звук.
-- А почему она не сняла штаны? -- поинтересовался первый.
-- Потому что это самерийская обезьяна! -- подчеркнуто серьезным тоном
ответил второй.-- У них там ходят голышом. Он привык.
-- Да нет! -- вмешался третий.-- Он просто засмотрелся на ту ослицу.
Знаешь, у самерийцев слабость к ослицам. Засмотрелся и забыл снять штаны.
Трое остановились напротив лесенки.
Мишень их шуток, самериец, даже не шелохнулся. Его широкое, с темной,
морщинистой кожей, лицо не выражало никаких чувств. Как будто он не понимал
карнитского диалекта.
Алые, впрочем, отступать не собирались.
-- А почему он не кланяется нам? -- спросил третий.-- Почему вонючая
самерийская жаба не высказывает нижайшее почтение?
-- Пожалуй, прийдется отрезать ему косу,-- заявил второй.-- Как думаете,
братья, сгодится она для метлы моему рабу?
-- Вряд ли,-- ухмыльнулся первый.-- Слишком грязная.
Несколько мальчишек-зазывал из домов развлечений уже приплясывали вокруг.
Остановилось и несколько покупателей, направлявшихся на рынок. Похоже, будет
потеха!
-- Может, он сдох? -- выдвинул предположение первый солдат.-- Гляньте,
братья, даже не сморгнет!
Городской стражник остановился в десяти шагах. Но и не подумал вмешаться.
Будь это сокт, фетс или эгерини -- может он и вступился бы. Хотя... Защищать
чужеземца от любимцев императора? Ищите дурака!
-- Я знаю, как проверить, сдох он или нет! -- заявил второй.
Он порылся в поясном кармане и выудил медную монету.
-- Вот,-- показал он друзьям.-- Медь! Любимый металл самерийцев!
-- Почему? -- спросил первый.
-- Потому что лбы у них медные.
-- Точно?
-- Клянусь целкой его бабушки. Сейчас услышите!
И запустил медяком в лоб самерийцу.
Но его ждало разочарование. Чужеземец с необычайной ловкостью перехватил
монету и метнул обратно. Медяк угодил в лоб Алого, пониже края шлема, и до
крови ссадил кожу.
Вид у опешившего воина был такой, что один из мальчишек зазывал хихикнул.
Но -- в кулак. Не дай Ашшур попасть под руку рассердившемуся Алому!
А воин действительно рассердился. И схватился за меч. Шутки кончились.
Самериец, как ни в чем не бывало, сидел на корточках. В этом положении
трудно было оценить его стать. Хотя по морщинам и серой от седины косе видно
было, что немолод.
Алый, держа руку на оголовье меча, подступил к лесенке.
-- Поднимайся, макака! -- потребовал он.-- Поднимайся, и я выпущу дерьмо
из твоих кишок!
Самериец бесстрастно смотрел в пространство.
-- Побрей ему башку, брат,-- предложил первый солдат.-- Срежь его грязный
хвост, подаришь его золотарям!
Тот, кому рассадили лоб, вытянул из ножен меч.
-- Верно,-- сказал он.-- Раз ты, обезьяна, не желаешь драться, я побрею
твою медную башку, а меч подарю какой-нибудь здешней девке. Ей он будет -- в
самый раз!
-- Да, да,-- поддержали в толпе зевак.-- Побрей обезьяну, Алый!
Солдат шагнул на лесенку... и вдруг, кубарем, перевернувшись через
голову, откатился назад.
Никто из зевак ничего не понял. Нужно быть воином, чтобы успеть увидеть
происшедшее. Однако все увидели, что чужеземец уже на ногах и двумя руками,
не по-здешнему, держит перед собой меч.
Алый не пострадал. Он успел уйти от молниеносного выпада, хотя и не
лучшим образом. Два его товарища тут же выступили вперед, прикрывая его. Но
самериец не поспешил добить обидчика. Он медленно спустился по лесенке,
низкорослый, широкоплечий, ставящий ноги носками наружу. Самериец был
настолько не похож на обитателей Великондара, что зевакам он даже и не
казался человеком.
Но Алые, по одному выпаду, уже оценили его по высшему рангу. Теперь воины
знали -- перед ними -- настоящий боец. А значит развлечение будет на славу.
Алые не сомневались в своей победе. Пусть на них был легкий доспех, а не
боевой, но на самерийце и того не было. Кроме того, трое превосходных воинов
-- против одного. Какие могут быть сомнения?
Но шутить они перестали. Воин без нужды не оскорбляет воина.
Двое Алых разошлись в стороны, охватывая самерийца полукольцом. Но тот
словно бы и не заметил, что его окружают. Чужеземец направлялся к тому, кто
первым задел его. Двигался он молча, неторопливо, немолодой мужчина в
простой одежде и сером дорожном плаще, наброшенном на плечи, с толстой
косой, свернутой на затылке в тяжелый узел. Меч он держал -- как дровосек
держит топор. Но Алых его мнимое неумение обмануть не могло.
Двое закончили обход и оказались у самерийца за спиной. И тотчас все
трое, без предупреждения, со слаженностью опытных бойцов, кинулись на
противника.
Те, что оказались сзади, разом вонзили мечи в серую ткань плаща... и
поразили только шерстяную пыльную тряпку.
Плащ слетел с плеч самерийца, а сам он подпрыгнул вверх, занес меч над
головой третьего. Тот вскинул собственный клинок... и самериец ударил его
ногами в грудь. Сверху вниз, как бьет хищная птица.
Алый отлетел назад и опрокинулся навзничь. Тонкая кираса прогнулась, но
смягчила удар... только для упавшего это уже не имело значения. Прямо й меч
самерийца клюнул его под подбородок.
Двум Алым потребовалось мгновение, чтобы стряхнуть с клинков шерстяную
тряпку. И еще мгновение -- чтобы осознать: их товарищ мертв!
Самериец ждал, выставив вперед свое оружие. Кончик клинка его покраснел,
но лицо по-прежнему не выражало ни гнева, ни воодушевления.
Зато лица Алых исказила ярость. Разом они набросились на врага. Толпа
отхлынула в стороны, освобождая место. Кому хочется угодить под случайный
удар?
Зрелище было потрясающее. Пара Алых металась вокруг самерийца подобно
языкам пламени вокруг древесного ствола. Но чужеземец не дрогнул. Меч его с
невероятной быстротой мелькал в воздухе, перелетал из одной руки в другую,
отражал удары с боков, сзади, с такой легкостью, словно под узлом косы у
самерийца был еще один глаз. Но Алых было двое, и они были не менее искусны.
Никто из зрителей не сомневался, что через минуту-другую пляска смерти
закончится гибелью чужака. Потому-то все ахнули, когда один из Алых осел на
мостовую, прижимая руку к вспоротому снизу животу.
Двое оставшихся бойцов на мгновение остановились. Они изучали друг друга,
выжидали, хотя знакомый запах крови, вывороченных внутренностей,
собственного едкого пота возбуждал, подстегивал: сражайся, бей, убивай!
Левая рука самерийца висела плетью. Кровь пропитала рукав и капала с
пальцев. Это была самая тяжелая из его ран. Противник чувствовал себя
намного лучше, получив лишь пару царапин. Он мог бы представить самерийцу
возможность атаковать первым, мог выжидать, тянуть время, пока противник
истечет кровью... Но напал первым.
Длинный узкий меч вспыхнул на солнце -- самериец подставил клинок, но
Алый держал рукоять двумя руками, потому его оружие лишь проскрежетало по
самерийской стали и со всего маха упало вниз. Могучий удар пришелся на ногу
самерийца чуть ниже колена. Клинок прошел наискось, разрубил мышцы, кость,
сухожилия и зазвенев, выбил искры из дорожной плиты.
Толпа ахнула. И ахнула еще раз. Потому что самериец, которому меч Алого
напрочь отсек ногу -- стоял. Стоял, хотя кровь из обрубка хлестала ручьем. А
карнагриец, соперник его, ткнулся лицом в кровавую лужу.
Десять ударов сердца простоял чужеземец. И только тогда пал рядом с
поверженным врагом. На широком темном лице навечно застыла счастливая
улыбка.
Городской стражник, вспомнив о своих обязанностях, рысцой подбежал к
Алому, перевернул его. Голова воина запрокинулась и стражник увидел
пузырящуюся кровь и разрубленную пополам трахею. Этот солдат уже отвоевал
свое.
Выхватив из петли на поясе бронзовую дудку, стражник загудел изо всех
сил, призывая подмогу.
И словно по его зову из-за желтого здания Торгового Двора вылетел отряд
всадников. Причем -- той же императорской гвардии, к которой принадлежали
убитые.
Предводитель резко осадил коня. Через головы зевак он увидел лежащие на
мостовой тела в красных доспехах. И жирные пятна крови вокруг.
Предводитель свистнул. Алые обнажили оружие. Толпа прянула в стороны,
освобождая проход.
Прямо перед командиром оказался перепуганный стражник и четыре мертвых
тела. Вернее, три мертвых и один -- живой. Тот, кому самериец вспорол живот,
еще цеплялся за жизнь.
-- Кто? -- страшным голосом произнес предводитель, нависая над
стражником.
Тот дрожащей рукой показал на самерийца.
-- Один?
-- Один.
Зубы стражника лязгнули.
Предводитель резко выпрямился, повернулся к своим и сделал знак: мечи в
ножны. Затем взглянул на солнце, определяя время, и нахмурился.
Раненый в живот замычал, привлекая его внимание.
Предводитель мельком взглянул на него, кивнул одному из всадников. Тот
спешился и точным ударом в горло добил несчастного.
-- Тела убрать! -- отрывисто бросил командир городскому стражнику.-- Тела
убрать, кровь засыпать песком. Царь царей скоро проедет этой дорогой.
-- Да господин,-- стражник поклонился.-- Позволено спросить: куда их? Во
дворец?
-- Трупы? Да. Наших -- к казармам, этого -- в Великон. Крокодилам.
И, хлестнув коня, умчался вперед. Отряд последовал за ним.
Спустя полчаса, когда царская кавалькада достигла рыночной площади, на
Белой дороге уже не было ничего, что могло бы омрачить взор Царя царей
Фаргала.
А еще через полчаса, когда Император Карнагрии верхом на рыжей охотничьей
кобыле, в сопровождении придворных и стражи, давно уже миновал городские
ворота, из домика, на ступенях которого сидел самериец, вышел худой
светловолосый юноша лет пятнадцати. И очень удивился, не обнаружив у входа
широколицего воина в сером дорожном плаще.

@СS1 = Глава вторая
Звонкий `металлический` лай гончих все нарастал, пока, наконец, свора не
выгнала зверя из леса на открытое место: длинное, уходящее к реке
возделанное поле.
Жертва, великолепный бык<$Fсамец> черной лесной антилопы, запрокинув
белую бородатую морду скакал на вид неуклюже, но быстро. Явно было, что
поспевает к реке прежде собак.
Разодетые в шелка придворные нетерпеливо поглядывали на своего царя. Но
тот, с непроницаемым лицом, взирал на уходящего быка.
Фаргал, владыка сильнейшей из четырех Империй, взявший престол Карнагрии
не по праву крови, а по праву меча, ждал. Он полагал, что и антилопе следует
дать шанс на спасение. И только тогда, когда по его мнению, у быка появилась
надежда уйти, царь ударил лошадь острыми каблуками сапог. Рыжая айпегская
кобыла кинулась в галоп.
Тотчас псари спустили борзых, и следом, с криками и улюлюканьем,
помчались благородные охотники, отставая от дюжины белых, как горный снег,
узкобоких борзых и от Фаргала. Айпегская, морем привезенная в Карнагрию
из-за Ашских гор кобыла прытью не уступала борзым.
Бык не сразу заметил новых преследователей. Только когда между ним и
бесшумно летящими борзыми осталось шагов двести.
Удивительно, но бык сумел прибавить еще, должно быть, близость
спасительной реки придала ему силы. Он бежал теперь с той же скоростью, что
и борзые. Однако ж, медленнее Фаргала. Припав лицом к рыжей гриве лошади,
царь поднял копье, готовясь к броску. Ветер трепал его длинные черные
волосы. Ноздри хищно изогнутого носа расширились.
Задранный кверху хвост антилопы мотался из стороны в сторону. Царь скакал
уже по следу быка, по черным лункам, оставленным острыми копытами антилопы.
Борзые, рассыпавшись веером, стелились над зеленью поля, отстав лишь на
дюжину прыжков.
До берега Великона оставалось не больше четверти мили. Если бык успеет
прыгнуть в воду (и не станет добычей крокодилов) он -- спасен. Луков и
арбалетов у охотников не было: не добыча важна -- погоня!
Фаргал крепко стиснул коленями бока лошади и, откинувшись назад, занес
для броска короткое охотничье копье...
И вдруг рыжая гривастая шея резко нырнула вниз. Удар подбросил Фаргала
вверх, царь почувствовал, что летит, а потом земля внезапно возникла совсем
рядом, древко с хрустом переломилось, царь ударился плечом, дважды
перекувыркнулся через голову, услышал странный треск и лишь мигом позже
ощутил острую боль в бедре. Оглушенный, плохо соображающий Фаргал
приподнялся и уставился на обломок копья, глубоко вонзившийся в его правую
ногу повыше колена.
Белая стремительная борзая пронеслась мимо, не обратив внимания на
упавшего человека. Из груди ее, вместе с дыханием вырывался высокий стонущий
звук.
С момента падения прошло лишь несколько мгновений.
Мир вокруг Фаргала перестал наконец вращаться, царь обернулся и увидел
свою лошадь. Она уже поднялась на ноги и, как ни в чем не бывало, потрусила
за собаками.
Фаргал взялся двумя руками за обломок копья и рывком выдернул его из
раны. По опыту царь знал: сейчас это не так больно, как часом позже. Зажав
рану ладонью, царь проводил взглядом охотников. С визгом и криками, они
пронеслась мимо, плюща копытами лошадей нежные побеги ячменя. Азарт погони и
дух соперничества были для аристократов Карнагрии поважней, чем упавший с
лошади император.
И только один из всадников развернул коня к Фаргалу.
Подскакав к сидящему на земле царю, всадник ловко соскочил наземь. У него
было широкое смуглое, почти черное лицо с ярко-синими глазами: сочетание,
безошибочно указывающее на уроженца Священных островов Сок.
-- Во имя Ашшура! -- воскликнул синеглазый.-- Только такая несгибаемая
шея, как у тебя, мой царь, способна выдержать подобный кувырок! Когда кобыла
споткнулась, я подумал: прийдется Карнагрии подыскивать нового императора!
-- И был недалек от истины, Люг! -- пробормотал Фаргал.-- Перевяжи-ка мне
ногу!
Две самые быстрые борзые настигли быка и одновременно попытались ухватить
его за ляжки. Бык прыгнул в сторону -- и третья борзая повисла у него на
шее. Бык смахнул ее резким рывком головы и остановился, обратив к
преследователям длинные прямые рога. До реки оставалось не больше ста шагов,
но антилопе никогда уже не достичь спасительных вод.
Собаки окружили быка, лая, но не спеша нападать. Бык хрипя, вертелся на
месте. Время от времени он набрасывался на самую дерзкую, поэтому круг не
сужался. Борзые сделали свое дело -- остановили. Пусть теперь другие
подставляют себя под удары острых рогов.
Сокт, опустившись на корточки рядом с царем, туго перевязал рану Фаргала,
поверх штанов, собственным шелковым поясом.
-- Ну скажи мне, Люг, с какой стати эта тварь споткнулась на ровном
месте? -- раздраженно произнес царь.
Сокт пожал плечами.
-- Ты жив,-- заметил он.-- И кости твои -- целы. По-моему, все обошлось и
не стоит зря ломать голову. Споткнулась и ладно! Тем более, что кобыла не
пострадала!
-- Что ей сделается, айпегской бестии! -- проворчал Фаргал успокаиваясь.
Тем временем охотники прикончили антилопу и вспомнили о своем императоре.
Подъехавшие первыми, спешившись, помогли усадить Фаргала на подведенного
егерем запасного коня. Нестройной толпой всадники двинулись в сторону
Великондара. Они весело переговаривались. В конце концов, охота была
удачной!
На берегу реки свора, рыча и огрызаясь, пожирала убитую антилопу. Для
изысканной карнагрийской знати жесткое мясо быка было ничуть не съедобней
дерева.
Примерно в миле от ячменного поля охотников ожидал отряд царской стражи.
Фаргала сняли с коня и уложили в крытые носилки. Спустя два часа кавалькада
выехала на прямую, как стрела Дорогу Шаркара, а еще через час впереди
показались желтые стены Великондара, тысячелетней столицы Карнагрии. Выше
стен поднимались причудливые крыши дворцов Верхнего города и надо всем царил
огромный многобашенный Императорский Дворец. Во всем Великондаре один лишь
узкий стреловидный шпиль храма Ашшура соперничал с ним высотой.
Кавалькада въехала в город через восточные ворота.
@ВL =
Тем временем на краю ячменного поля царская свора покончила с убитым
быком и псари увели отяжелевших от мяса собак.
Трое поселян-арендаторов вышли из своего тростникового домика, чтобы
оплакать горькие плоды царской охоты. Но они тут же спрятались, потому что
едва поле опустело, из лесу выехал всадник. Хорошего роста и сложения,
полностью вооруженный, он восседал на жеребце редкой в Карнагрии самерийской
породы.
Звали всадника Карашшер.
Подъехав точно к тому месту, где с императором Карнагрии случилось
досадное происшествие, Карашшер свесился с седла и подхватил с земли
глиняную фигурку всадника. Кожаный ремешок оплетал ноги лошадки и завершался
петлей на шее человечка. Всадник положил фигурку в суму, и не в седельную, а
в ту, что была приторочена к его поясу из серебряных с насечкой пластин. Из
сумы же Карашшер достал ограненный прозрачный кристалл размером с куриное
яйцо. Держа кристалл на уровне глаз, всадник уставился в сердцевину
кристалла. Взгляд воина на некоторое время обессмыслился. Потом губы
Карашшера зашевелились, а через несколько мгновений глаза воина обрели
прежнюю остроту. Бережно упрятав кристалл, Карашшер повернул коня и рысью
въехал в лес.
Но только через некоторое время после того, как всадник покинул поле,
возделывавшие его рискнули выйти из хижины. Одинокий воин, а особенно, его
черный мохноногий жеребец, вконец запугали и без того перепуганных поселян.
@ВL =
Войдя в город через восточные ворота, чаще называвшиеся Рыбными, царская
кавалькада пересекла Нижний город кварталами кожевников и кузнецов. Вонь
дубилен предпочли многолюдию и жадному любопытству квартала торговцев.
Следовало сохранить втайне ранение царя. По крайней мере до тех пор, пока он
не поправится. К тому же путь через ремесленные кварталы был короче.
Ехали по-восьмеро в ряд, окружив царские носилки так плотно, что только с
плоских крыш можно было углядеть хоть что-то. Но в такую жару на крышах
никого не было.
Дома ремесленных кварталов, сложенные из коричневого обожженного кирпича,
окнами обращались к тенистым внутренним дворам. На улицу выходили лишенные
окон голые стены, лишь изредка украшенные рисунком или родовым именем
хозяина.
Почти все здания строились еще восемь веков назад, во времена
Шаркара-Победителя.
@ВL = Младший принц соседнего государства, Эгерина, Шаркар, удачливый
завоеватель, воссел на престол Карнагрии обычным путем -- силой. Заручившись
поддержкой карнитских родов и помощью магов-жрецов Аша, Шаркар перешел реку
Карн, естественную границу Карнагрии и Эгерина.
Поддержанный мятежными Владыками земель, принц почти беспрепятственно
достиг Великондара. Город встретил его запертыми воротами, изрядно
обветшавшими из-за нерадивости трех последних императоров.
Тараны Шаркара разбили ворота за два часа. Но треть войска принца
полегла, пробиваясь сквозь закоулки Нижнего города к кварталам аристократии.
Взяв Великондар, в отместку, завоеватель, снес Нижний город до основания. И,
спустя несколько лет, отстроил заново, разделив на ремесленные кварталы и
определив ширину улиц в восемь и в двенадцать шагов взрослого мужчины.
Верхний город Шаркар сохранил в целости. Но, чтобы пересчитать дворцы и
особняки, не сменившие владельцев, хватило бы пальцев одной руки. Что же до
храма Ашшура, то он избежал разграбления лишь благодаря чуду.
Пред храмом был установлен Божественный Жребий, огромное копье на шесте.
Говорят, копье принадлежало самому Верховному богу Ашшуру. Если так, то
ростом Верховный бог был отнюдь не под облака, а всего лишь в
сорок-пятьдесят локтей.
Тот, на кого поворачиваясь, указывало острие копья, подлежал немедленной
смерти.
Когда всадники Эгерина вместе с союзниками-карнитами вырвались на Судную
площадь перед храмом, копье, впервые после двухвековой неподвижности,
повернулось. И указало на принца Шаркара.
Завоеватель, не раз бывавший в Великондаре, знал, что велит жребий. И
знал, что, выступив против Ашшура, потеряет не только союзников, но и
голову. Но Шаркар был неглуп. Он оглянулся и увидел позади собственного
мага, жреца змеебога Аша.
Может жребий и впрямь указал на мага, поскольку тот, позабыв все свое
чародейское искусство, безропотно позволил наколоть себя на Божественное
копье и скончался, даже не произнеся прощального проклятия.
Копье же Шаркар приказал силой развернуть в сторону моря и закрепить.
Чтобы отвести беду от своей новой Империи.
А на вратах Царского дворца высечь:
@РО = `Вот этот город!
Я его открыл!
Я повернул кровоточащий жребий к востоку.
Бог спускается с горы
Не для того, чтоб проявить жестокость
Но -- Власть!`
Правда ли сие, или легенда, но правил Шаркар двадцать девять лет и умер в
своей опочивальне, окруженный любящими детьми. Наследнику он оставил крепкое
государство и лучшую в Четырех Империях армию. Всадников же эгерини ,
Шаркарову гвардию, чьими руками и было развернуто Копье, именовали с тех пор
-- Алыми. И традиция эта сохранилась. Вот почему доспехи воинов стражи,
окружавшей носилки Фаргала алели, как свежепролитая кровь.
@ВL =
Миновав ремесленные кварталы, кавалькада достигла Верхнего города.
Некогда он был огражден стеной. Но стену сокрушили войны и время и
фундамент ее превратился в подобие террасы высотой в два человеческих роста.
Прорезая руины стены, широкая дорога поднималась вверх, напрямик, через
площадь Согласия к Судной, от которой начинался Царский Дворец, из-за
размеров своих называемый Дивным Городом.
Западной стороной Дивный Город переходил прямо в городскую стену.
Настолько мощную и огромную, что ни одному из завоевателей не приходило в
голову подступиться к Великондару со стороны Заката. Впрочем, несмотря на
крепость стен, за последние сто лет Дивный Город завоевывался одиннадцать
раз. Но всегда -- изнутри.
Без помех раненый царь был доставлен во Дворец, где лекарь немедленно
обработал его рану и напоил успокаивающим снадобьем. После этого император
уснул и спокойно проспал до утра следующего дня.

@СS1 = Глава третья
-- Повесить!
Маленький алобородый законник<$Fзаконник -- здесь, площадной судья.>
икнул, нюхнул с запястья щепоть толченой коры дерева биб, зажмурился.
Два стражника, подхватив одетого в лохмотья мужчину со скрученными за
спиной руками, втащили его на один из помостов.
Раньше, чем законник открыл затуманенные глаза, ноги осужденного уже
сучили над выскобленными досками помоста.
-- Следующего! -- пробормотал законник.
Морщины на его лице разгладились.
Старшина ткнул пальцем и стражники выдернули из кучки ожидавших приговора
женщину. Средних лет, одетая по чину ремесленного сословия, держалась она
вызывающе.
Собравшаяся вокруг небольшая толпа оживилась.
Законник прищурился. Как всегда бывало сразу после приема коры биб, глаза
его застлала дымка.
-- Говори! -- велел он старшине.
-- Избила соседку! -- сообщил старшина.-- Оскорбляла слух непотребными
возгласами. Оскорбляла стражу.
-- Каков характер оскорблений? -- привычно поинтересовался законник.--
Упоминались ли власти, боги -- в недостойном или непристойном смысле?
-- Нет, справедливый!
-- Повреждены ли у пострадавшей, безвозвратно: рука, нога, ухо, глаз...
-- Нет, справедливый! Только волосы и кожа!
-- Сие не в счет...
Законник смолк, порылся в памяти, вмещавшей тысячелетний свод законов
Карнагрии, выискал соответствующий пункт. Приняв подобающий вид, изрек:
-- Именем Императора Фаргала, справедливого, единственного,
великолепного! Объявляется:
Выдать преступнице шесть плетей! Наложить на нее штраф: в пользу государя
-- шесть малых серебряных монет; в пользу суда -- две малые...
-- А не засунуть их тебе в...-- завопила женщина.
Один из стражников с удовольствием треснул ее кулаком по спине и вопль
оборвался.
-- ...серебряные монеты,-- невозмутимо продолжал законник,-- а также, в
пользу пострадавшей -- одна малая серебряная монета!
Старшина! Следующего!
Зрение законника прояснилось и очередного преступника он разглядел
хорошо.
Молодой, можно сказать -- мальчишка. Лет шестнадцати, не больше, а то и
четырнадцати. Тощий,хотя широкий в кости. Из таких вырастают сильные мужи.
`Да только не будет мужа`,-- подумал законник, узнав -- по жестокости, с
которой обращалась с преступником стража -- пред ним -- убийца.
У преступника было узкое, довольно красивое лицо с ястребиным носом и
серыми наглыми глазами.
Взгляд законника задержался на спутанных белокурых волосах преступного
юноши.
`Года три назад, на рынке, я дал бы за него хорошую цену,-- подумал он.--
И кожа такая нежная!`
-- В чем его вина?
-- Воровство! -- рявкнул старшина.-- Убийство стражника!
Законник, уже без всякой симпатии, оглядел юношу:
-- Убил стражника? Каким образом? У него было оружие? Он -- высшего
сословия?
`Эти гиены могли вполне ободрать одежду, если парень был хорошо одет!`
-- Нет,-- неохотно проговорил старшина.-- У него не было оружия, он отнял
меч у убитого!
Сбоку от законника кто-то одобрительно крякнул.
Тот недовольно повернул голову, но увидев на крякнувшем золотой браслет
Служителя Дворца счел за лучшее промолчать.
Недовольство свое законник излил на старшину:
-- Твой стражник спал? -- ехидно спросил он.-- Негодяй напал на него
сзади?
-- Нет,-- еще более неохотно признал старшина.-- Стражник угрожал
преступнику мечом и... тот отнял меч и убил стражника. А стражник, верно,
подумал, что, раз парень безоружен...
-- Хватит! -- отрезал законник.-- Меня не интересует, что подумал твой
дурак! Больше никто не пострадал?
-- Нет. Преступника подбили сонной стрелой, сзади, пока он ел! -- ответил
старшина.
-- Где это произошло?
-- Что? Где мы его взяли? В `Желтом поросенке`! Он обедал!
-- Нет! Где произошло убийство?
-- В `Желтом поросенке`! Он украл...
-- Где?! Он убил стражника и продолжал есть?
-- Точно так, справедливый! Убил и продолжал есть! Причем еду он украл!
-- Странно,-- пробормотал законник.-- Он что, ненормальный?
-- Не думаю, справедливый!
-- Впрочем, это не важно, совершенно не важно!
Он помолчал, соображая...
-- Именем Фаргала справедливого, единственного и великолепного!
Объявляется!
За воровство -- отрубить преступнику кисть правой руки! За убийство
служителя закона -- повесить!
Светловолосый юноша равнодушно глядел поверх головы судьи. Казалось, ему
совершенно безразлично, что с ним сейчас произойдет.
`Точно, безумец!` -- решил законник.
-- Эй, бездельники! -- зарычал старшина не замешкавшихся стражников.
Те подхватили убийцу, втащили на помост. Один из них ножом перерезал
веревки. Трое других поволокли приговоренного к колоде.
Палач, приземистый широкоплечий, в длинной рубахе, поднял меч, покрутил
над головой, развлекая народ.
Тень, отбрасываемая на площадь громадой храма Ашшура, придвинулась к
самому помосту.
`Через часок придется перебраться поближе к воротам`, - подумал законник.
С другой стороны площади раздался слитный цокот сотен лошадиных подков.
Головы зевак мгновенно повернулись на звук.
Палач положил меч на колоду и тоже уставился на дальний конец площади. Он
стоял на возвышении, а потому видел все куда лучше, чем столпившиеся у
помоста.
Царь!
-- Царь! Царь Фаргал! -- загудела толпа.
Вот зрелище получше, чем какое-то повешение!
Грохот подков нарастал.
Первыми, вслед за парой трубачей в зеленых одеждах, ехала царская стража,
копейщики в доспехах цвета свежей крови. Алые.
Гордые. Грозные. Лучшие воины Карнагрии.
За ними -- высокая, изукрашенная самоцветами, горящая золотом
императорская колесница. Шесть белых коней влекли ее. Царь Фаргал!
@ВL =
Царь предпочел бы ехать верхом. Но рана едва затянулась, и лекарь не
советовал садиться в седло еще дня три.
Потому на календарное богослужение в храм Ашшура он ехал в императорской
колеснице. Как, кстати, и требовала традиция.
Рядом с царем стоял -- правая рука, советник, друг -- Люг-Смертный Бой из
соктов.
За колесницей, павлиньим хвостом -- блестящая свита, аристократы. А за
свитой -- снова всадники в алой броне.
@ВL =
Толпа подалась назад, раздвинулась, избегая копыт и шипов на латах коней.
Осужденный, которого все еще крепко держали трое стражников, повернул
голову.
Холодные глаза царя -- цвет зимнего моря -- встретились с серыми глазами
осужденного.
-- О великий Ашшур! -- пробормотал мужчина с золотым браслетом, тот, что
рассердил законника.
Ястребиный профиль юноши был -- точь в точь -- профиль Владыки Карнагрии.
Царь что-то сказал.
Раздвинув конем толпу, один из приближенных, подъехал к законнику.
-- В чем вина этого человека? -- крикнул он с высоты седла.
-- Воровство, убийство стражника! -- просипел оробевший законник.-- Царю
угодно смягчить приговор?
Придворный молча повернул коня, вернулся к колеснице.
Голова в золотом, увенчанном короной шлеме, едва заметно качнулась.
Придворный вновь подъехал к законнику.
Толпа ждала, затаив дыхание.
-- Пусть свершится правосудие! -- торжественно произнес всадник.-- Так
сказал царь!
@ВL =
-- Помилуй ты его -- они орали бы так же! -- заметил вождь соктов,
повысив голос, чтобы перекрыть приветственные вопли народа.-- А в мальчишке
что-то есть!
-- Справедливость! -- сурово произнес царь и тронул плечо возничего.
Колесница двинулась.
@ВL =
Но ни стражники, ни палач не приступили к делу, пока спины последних
латников не скрылись за башней городского совета.
А тем временем человек с золотым браслетом на руке коснулся плеча
законника.
-- Справедливый! -- негромко произнес он.-- Нельзя ли немного повременить
с этим?
Он указал на помост.
-- Царь сказал: да свершится справедливость! -- напыщенно отозвался
законник.
-- В отсутствие царя справедливость здесь -- ты,! -- вкрадчиво заметил
человек с браслетом.-- Я -- помощник Управителя Царского Гладиаторского
Двора!
В глазах законника блеснуло понимание.
-- Что ж,-- важно сказал он.-- Закон позволяет передавать преступников на
Гладиаторский Двор! По воле царя! Сказано же: осужденный может быть отдан на
галеры или использован иначе, чтоб смерть его послужила Карнагрии!
Остается один вопрос...-- законник многозначительно взглянул на помощника
Управителя.-- Можешь ли ты, мой господин, выступать от имени царя?
-- Не думаю, что это -- вопрос,-- отозвался его собеседник, коснувшись
своего золотого браслета, а потом, как бы невзначай, положив на колено
законника золотую монету.-- Но поторопись, справедливый! Если ему отрубят
кисть -- придется повесить беднягу! Безрукие мне ни к чему!
Замечание поспело вовремя: рука осужденного уже была прижата к
почерневшей, иссеченной ударами колоде.
-- Стой! Остановить! -- закричал законник.
Палач опустил меч, удивленно оглянулся.
Стражники отпустили приговоренного, и он выпрямился. Лицо по-прежнему не
выражало страха.
-- Приведите его сюда! -- приказал законник. А когда это было сделано: --
Объявляю преступника царским рабом!
Толпа разочарованно вздохнула.
-- Клеймить сейчас? -- законник повернулся к помощнику Управителя.
-- Да, сделай это! -- кивнул тот.
-- Палач! Царское клеймо!
Палач сходил к помосту и вернулся с молотком, склянкой и дощечкой шириной
с ладонь, с одной стороны дощечки густо торчали иглы.
Палач приложил иглы к плечу осужденного, ударил молотком. Брызнула кровь.
На худом лице юноши не дрогнул ни один мускул.
Тряпкой палач смахнул кровь, потом обмакнул лоскут в черную жидкость в
склянке и прижал к окровавленному плечу.
Лицо приговоренного осталось неподвижным, но зрачки расширились и на
узком высоком лбу выступило несколько капель пота.
Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за
парнишку целый золотой!
Палач одел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки
юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ
передал человеку с браслетом.
-- Дать тебе стражников, господин? -- спросил законник.
-- Управлюсь! -- сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.
Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое
массивнее нового царского раба. И вооружен изрядныз размеров мечом.
- Старшина, следующего! -- провозгласил законник.
-- Пойдем, парень! -- сказал здоровяк, натягивая свой конец цепи.-- Не
горюй, тебе всяко получше, чем ему!
И кивнул в сторону помоста, над которым раскачивался труп.
Юноша промолчал. Серые холодные глаза. Непроницаемое лицо, покрытое
грязью и свежими ссадинами.
`То, что надо!` -- еще раз похвалил себя помощник Управителя.
И они покинули площадь.
@ВL =
Император Карнагрии соскочил с колесницы, опершись на плечо Люга и пешком
проследовал на храмовое подворье. Жрец Ашшура, чье облачение было куда более
пышным, чем одеяние царя, выступил ему навстречу. Алые, спешившись оттеснили
в стороны столпившийся у входа в храм народ. Жрец трижды поклонился: на
северо-запад, запад и юго-запад. Там, в сотнях миль от Великондара, уходили
в небо на десятки тысяч локтей неприступные горы Ашшура. За ними лежала
облачная страна богов. Жрец гордо выпрямился. Сейчас он от имени Великих
приветствовал царя и не ему, а Императору следовало склонить голову. Фаргал
отвесил ритуальный поклон и, не дав жрецу разразиться речью, решительно
направился в храм. Для него, Фаргала, боги делились на земных, таких как
Яго, Аш и кое-кто еще; и небесных, вроде Ашшура. Последние в дела людей
практически не вмешивались, поэтому царь не считал нужным уделять им больше
положенного законами Карнагрии.

@СS1 = Глава четвертая
Помощник Управителя Гладиаторского Двора и новый царский раб остановились
у высоких бронзовых ворот, которые подпирали два стражника.
При виде человека с браслетом, один из них вяло салютовал и без спешки
отодвинул засов.
В глазах новоиспеченного раба на миг вспыхнул интерес: не так часто
встретишь ворота, которые запираются снаружи
-- Заходи! -- помощник Управителя подтолкнул юношу в спину.
За воротами оказался просторный двор, вымощенный булыжником.
Пустой, если не считать раба, шаркающего метлой по камню, и мальчишки,
драившего медный котел у сточной канавы.
Бронзовые ворота с хорошо смазанными петлями бесшумно сомкнулись позади.
Помощник Управителя решительно зашагал к строению у дальней стены. Подойдя,
он толчком распахнул окованную железом дверь и знаком приказал своему
подопечному: входи!
Они оказались в небольшой светлой комнате с овальными окнами. Мужчина
достал ключ из кармана на поясе и снял с юноши цепь.
-- Меня зовут Хар-Руд! -- сообщил он.-- И ты можешь звать меня: Хар-Руд.
Наедине. В иное время: `господин Хар-Руд`! Кстати,-- он усмехнулся,-- я до
сих пор не знаю, умеешь ли ты говорить?
-- Да.
-- Хорошо. Может, у тебя и имя есть?
-- Да,-- сказал юноша гордо.-- Кэр, мое имя!
-- Кэр? -- удивленно переспросил помощник Управителя.-- А я думал, ты --
эгерини ?<$F эгерини - уроженец соседнего государства Эгерин. Точно так же,
как фетс - уроженец Фетиса, а сокт - житель Священных островов Сок. Более
подробно см. Приложение.>
-- Почему? -- спросил юноша.
-- Время твоих вопросов еще не настало! -- строго произнес помощник
Управителя.-- Есть хочешь?
-- Да. Очень!
`Нет, ему не больше пятнадцати!` -- подумал Хар-Руд.
Он приоткрыл дверь, что вела внутрь дома:
-- Мукэ! -- рявкнул он.-- Подай мне еды на двоих! И пива! Нет! Принеси-ка
лучше два кувшина розового вина, того, что осталось с ночи! И не допусти
Ашшур, чтоб вина стало меньше!
-- Ясно, хозяин! -- отозвались изнутри.
-- Садись, Кэр! -- помощник Управителя положил на плечо юноши ладонь и
вынудил опуститься на скамью.-- Это -- Царский Гладиаторский Двор! Судьбу,
которая тебя ожидает, многие сочли бы незавидной. Но не все!
Серые глаза юноши, не мигая, смотрели на помощника Управителя . Угадать
по ним, что творилось у парня внутри, было невозможно.
-- Конечно,-- продолжал Хар-Руд,-- на Арене умирают чаще, чем на Рынке!
Но зато и к славе от нее поближе! Ты, Кэр, -- добрый клинок! Я сразу понял!
Болит? -- он указал на вспухшее клеймо.
Кэр пренебрежительно передернул плечами.
-- Знаю, что болит! -- сказал Хар-Руд.-- Помню!
Он приподнял рукав туники. На наружной стороне плеча помощника Управителя
был вытатуирован Коронованный Лев Карнагрии.
Его молодой собеседник никак не прореагировал.
-- Скажу больше,-- доверительно произнес бывший гладиатор.-- Сам царь
Фаргал -- ты видел его сегодня -- когда-то сражался на Арене! Отсюда -- к
Кедровому Трону! Недурно, а?
И вновь лицо юноши осталось невозмутимым.
`Что за парень,-- подумал Хар-Руд.-- Никогда не видел подобного!`
-- Царь мог бы тебя помиловать! -- сказал помощник Управителя.-- Но не
помиловал! Поэтому я выкупил тебя! Грех, если такой, как ты, закончит путь,
болтаясь на грязной веревке!
-- Почему?
-- Ты спрашиваешь? -- воскликнул Хар-Руд.
В этот момент вошел слуга. С огромным подносом.
-- Помоги ему! -- приказал помощник Управителя.
И Кэр принялся переставлять на покрытый скатертью круглый стол блюда,
плошки, кувшины с вином...
-- Потрапезничаем! -- с чувством произнес Хар-Руд.
И, слуге:
-- Что лыбишься? Пошел вон!
Кэра не потребовалось приглашать дважды. И набросился на еду он с такой
скоростью, что Хар-Руд расплылся в улыбке. Еще помощник Управителя заметил:
юноша есть не руками, как это принято у простонародья Карнагрии, а пользуясь
двумя ножами, как самериец или кушога.
Когда первый голод был утолен, Хар-Руд подлил Кэру вина и сказал:
-- А теперь, парень, выкладывай, как ты угодил к законнику! С самого

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 137296
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``