ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Сэмюэль ДИЛЭНИ

ВАВИЛОН-17

...а вот эта штука - для Боба, она прольет свет
на кое-какие события прошлого года...

Ни в чем цивилизация не может так полно выразиться,
как в языке. Если мы им в совершенстве не владеем или сам
он несовершенен, то несовершенна и сама цивилизация.
Марио Пей

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РИДРА ВОНГ

...Здесь заключен двусмысленности центр.
Свет электрический на улицу пролился.
Обманчивые тени расскажут будущее мальчиков,
но присмотрись, они не мальчики совсем;
игра теней - и съеживается рот,
младые губы полные стареют;
тень режет словно бритва, или
как кислота съедает все на розовых щеках...
...иль трещина в кости - источник
тех темных капель вытекающих на грудь
при каждом жесте или вспышке света
с разбухших губ,
слюна замешана на крови...
Они галдят, однообразною толпою на улице волнуясь
и волнами спадая снова, как лес сплавной приливом
на берег брошенный, и вновь обратно всасанный потоком,
только шлепок бревна о песок,
только рывок обратно к воде.
Сплавной лес; узкие бедра, расплывчатые глаза,
широченные плечи и грубо-отштукатуренные руки,
серолицые шакалы стоящие на коленях для молитвы.
Цвета исчезают, разрушая день,
и те кто остались в речном доке
встречают юных моряков
иноходью возвращающихся на корабль по улице...
Мэрлин Хэкер `Призмы и линзы`

1

Это город-порт.
Здесь небо ржавеет в дымах. Промышленные газы заливают вечер
оранжеватым, розовым, пурпурным и другими оттенками красного. На западе,
поднимающиеся и опускающиеся транспорты, разрывают облака, доставляя грузы
к звездным центрам и спутникам. Но это и гниющий город, - думал генерал,
сворачивая за угол по засыпанной мусором и отбросами обочине.
Со времен Вторжения шесть губительных запретов, - в течение
нескольких месяцев каждый, - задушили город, жизнь которого пульсировала
только благодаря межзвездной торговле. Спрашивается, как мог этот город
существовать? Шесть раз за прошедшие двадцать лет генерал спрашивал себя
об этом. А где же ответ? Его может и не быть.
Паника, мятежи, пожары, каннибализм...
Генерал взглянул на силуэты грузовых башен, возвышавшихся над шатким
монорельсом на фоне грязных построек. Улицы здесь были поменьше; туда-сюда
сновали транспортные рабочие, грузчики, с десяток звездолетчиков в зеленых
мундирах и орды бледных мужчин и женщин, руководивших сложными и
запутанными таможенными операциями. Теперь они спокойны, заняты домом или
работой, размышлял генерал. А ведь после Вторжения прошло два десятилетия.
Все эти люди голодали во время запретов, разбитых окон, грабежей, с визгом
разбегались перед брандсбойтами, зубами, крошащимися от нехватки кальция,
разрывали на куски трупы.
Что за животное человек? Он задавал себе этот абстрактный вопрос,
чтобы отогнать воспоминания. Будучи генералом легче размышлять о `звериной
сущности человека`, чем вспоминать о временах последнего запрета, о
женщине, которая сидела посреди тротуара, держа на коленях скелет своего
ребенка, или о трех истощенных десятилетних девочках, напавших на него с
бритвами прямо на улице... (... одна из них свистнула сквозь коричневые
зубы, и перед ней засверкал металл: `Иди сюда, Бифштекс! Иди возьми меня,
Лангет...` Он использовал карате...), или о слепом, который шел по
проспекту с несмолкаемыми воплями и криками.
Сейчас, это бледные, приличные мужчины и женщины, которые
разговаривают тихо, и стараются, чтобы никакие чувства не отразились на их
лицах; у них теперь бледные и приличные патриотические идеи: `Работать для
победы над захватчиками`, `Алона Стар и Кип Риак хороши в `Звездных
Каникулах`, но Рональд Кувар - лучший серьезный артист`. Они слушают
музыку Хи Лайта (или не слушают, думал генерал, вспоминая медленные танцы,
в которых партнеры не касаются друг друга). Служба в Таможне гарантирует
спокойную жизнь. Работать непосредственно на Транспорте, может, и
интересней и веселее, судя по кинофильмам, но в действительности эти
транспортники - такие странные...
Более интеллектуальные и умудренные опытом обсуждают поэзию Ридры
Вонг.
Они часто говорят о Вторжении, и все теми же фразами, которые
освящены двадцатилетним повторением по радио и в газетах. Они редко
упоминают о запретах, только вскользь.
Взять любого из них, взять миллион. Кто они? Чего хотят? Что они
скажут, если дать им возможность сказать?
Ридра Вонг стала голосом века. Генерал вспомнил строки обозрения.
Парадоксально: сейчас военный руководитель шел на встречу с Ридрой Вонг,
преследуя вполне конкретную военную цель.
Вспыхнули уличные огни, и отражение генерала неожиданно появилось в
золотистой витрине бара. Хорошо, что я сейчас не в мундире. Он увидел
высокого мускулистого пятидесятилетнего человека с властным, словно
вырубленным из камня, лицом. В сером штатском мундире генерал чувствовал
себя неуютно. До тридцати лет он производил на окружающих впечатление
`большого и нескладного`. Впоследствии - это изменение совпало с
Вторжением - впечатление `массивного и властного`.
Он вошел внутрь.
И прошептал:
- Боже, она прекрасна, даже не надо отыскивать ее среди других
женщин. Я не знал, что она так прекрасна, изображения не передают этого...
Она повернулась к нему (увидела фигуру генерала в зеркале за
стойкой), поднялась со стула, улыбнулась.
Он подошел, взял ее за руку. Слова `добрый вечер, мисс Вонг` застряли
у него в горле, как только он попытался их произнести. И тогда заговорила
она.
На губах - помада медного цвета. И глаза - медные кованые диски...
- Вавилон-17, - сказала она. - Я с ним еще не разобралась, мистер
Форестер.
Вязаное платье цвета индиго, волосы ночным водопадом разлились по
плечам.
- Не удивительно, мисс Вонг, - сказал генерал.
Изумительно, подумал он, глядя на собеседницу. Вот она положила руку
на стойку, откинулась на стуле; под синим вязаным платьем заиграло бедро;
и с каждым ее движением я удивляюсь, поражаюсь, схожу с ума. Она сбивает
меня с толку, а может она действительно...
- Но я продвинулась дальше, чем ваши военные.
Мягкая линия ее губ изогнулась в вежливой улыбке.
- Исходя из того, что я знаю о вас, мисс Вонг, это тоже меня не
удивляет.
Кто она? - подумал генерал. Он задавал вопрос абстрактному
собеседнику. Он спрашивал у собственного отражения. Он спрашивал о ней.
Много-много вопросов. Я должен знать о ней все. Это важно. Я должен знать.
- Во-первых, генерал, - произнесла она, - Вавилон-17 - это не шифр.
Его мысли со скрипом вернулись к предмету разговора.
- Не шифр? Но я думал, что криптографический отдел установил... - он
запнулся, потому что не был так уверен в заключении криптографического
отдела, и потому, что требовалось хоть какое-то время, чтобы вытащить себя
с рифов ее высоких скул, выбраться из пещер ее глаз.
Напрягая мышцы лица, генерал приказал своим мыслям вернуться к
Вавилону-17. Вторжение: Вавилон-17 может оказаться ключом к прекращению
двадцатилетней войны.
- Вы хотите сказать, что наши попытки дешифровать Вавилон
бессмысленны?
- Это не шифр, - повторила Ридра. - Это язык.
Генерал нахмурился.
- Ну, как его не называй - шифр или язык, мы его пока еще не
разгадали. Давно начали эту работу, но все еще чертовски далеки от цели.
Сказывалось напряжение последних месяцев - язык стал непослушным,
голос охрип. Улыбка исчезла, обе руки лежали на стойке. Он захотел
сгладить жесткость своих слов.
- Связаны ли вы непосредственно с работой криптографического отдела,
- голос Ридры был ровным и успокаивающим.
Он покачал головой.
- Тогда позвольте мне вам кое-что объяснить. По большому счету,
мистер Форестер, существует два типа шифров. В первом - буквы или символы,
используемые вместо букв, перемешиваются и искажаются в соответствии с
моделью. Во втором - буквы, слова или группы слов заменяются другими
буквами, символами или словами. Шифр может относиться к первому или
второму типу, или быть комбинированным. Но оба типа шифров имеют одно
общее свойство: когда найден ключ, вам стоит только применить его, и
получатся логичные предложения. Язык же имеет собственную внутреннюю
логику, собственную грамматику, свой способ выражения мыслей в словах с
незначительными колебаниями смысла. Не существует ключа, подходящего ко
всем смысловым значениям, выраженным в языке. В лучшем случае вы получите
лишь приблизительное значение.
- Вы хотите сказать, что Вавилон-17 преобразуется в какой-то другой
язык?
- Вовсе нет. Это первое, что я проверила. Мы можем взять
вероятностную развертку различных элементов Вавилона и посмотреть, подобны
ли они различным языковым образцам, пусть даже расположенным в другом
порядке. Нет, Вавилон-17 - это самостоятельный язык, который мы пока не
понимаем.
- Понятно, - генерал Форестер попытался улыбнуться, - то есть, вы
хотите сказать, раз это не шифр, а скорее всего чужой язык, то нам
придется отступить.
Даже если это поражение, то из ее уст оно становится не настолько
горьким.
Но Ридра покачала головой.
- Боюсь, что вы меня не совсем поняли. Неизвестный язык может быть
понят без перевода. Например, линейный Б и хеттский языки. Но чтобы так
получилось с Вавилоном-17, мне нужно знать гораздо больше.
Генерал изумленно поднял брови.
- Что же еще вам нужно знать? Мы передали вам все образцы. Когда
получим новые, мы обязательно...
- Генерал, я должна знать о Вавилоне-17 все, что известно вам: где вы
обнаружили его, когда, при каких обстоятельствах. Во всем может оказаться
ключ к разгадке.
- Мы передали всю информацию, которой рас...
- Вы дали мне десять страниц искаженного машинописного текста через
двойной интервал с шифром под названием Вавилон-17 и спросили, что он
означает. Исходя из этого я больше ничего не могу сказать. Дайте больше
информации, тогда может быть смогу. Все очень просто.
Если бы это было так просто, подумал генерал. Если бы все дело было в
этом, мы бы никогда не обратились к вам, Ридра Вонг.
Она сказала:
- Если бы это было так просто, если бы все дело было в этом, вы бы
никогда не обратились ко мне, мистер Форестер.
Он замер, на какое-то мгновение поверив что она читает его мысли.
Нет, конечно же она просто должна знать об этом. Должна ли?
- Генерал Форестер, определили ли ваши специалисты, что это язык, а
не шифр?
- Если и да, то мне об этом не доложили.
- Уверена, что они этого не знают. Я сделала несколько структуральных
набросков грамматики... А они?
- Нет.
- Поверьте, генерал, все они чертовски много знают о шифрах, но не
имеют никакого понятия о сущности языка. Именно из-за этой идиотской
специализации я не работаю с ними последние шесть лет...
Кто она? - подумал Форестер вновь. Сегодня утром он получил ее
секретное досье, но сразу же передал его адъютанту, успев лишь заметить
пометку `одобряется`.
Как-бы со стороны генерал услышал собственный голос:
- Возможно, если вы расскажете немного о себе, мисс Вонг, мне будет
легче говорить с вами.
Нелогично. Хотя произнес он это спокойно и уверенно. Уловила ли она
его сомнения?
- Что вы хотите знать?
- Мне известно очень немногое: ваше имя и то, что несколько лет назад
вы работали в военно-криптографическом отделе. Знаю, что уже тогда,
несмотря на ваш юный возраст, у вас была отличная профессиональная
репутация. И несмотря на то, что прошло шесть лет, работники отдела
вспомнили вас. Целый месяц они безуспешно возились с Вавилоном-17 и
единодушно заявили: `Идите к Ридре Вонг`, - он помолчал. - Вы сказали, что
кое в чем разобрались. Значит, они были правы.
- Выпьем, - предложила Ридра.
Бармен продефилировал туда-обратно, оставив на стойке два небольших
дымчато-зеленых бокала. Она пригубила, наблюдая за ним. Ее глаза, подумал
генерал, изогнуты словно распахнутые крылья.
- Я не с Земли, - сказала Ридра. - Мой отец был инженером связи в
звездном центре Х-II-В, как раз за Ураном. А мама - переводчицей в Суде
Внешних Миров. До семи лет я росла в звездном центре. Там почти не было
детей. В пятьдесят втором мы переселились на Уран-27. Когда мне
исполнилось двенадцать лет, я уже знала семь земных языков и могла
понимать пять неземных. Я запоминала языки, как большинство людей
запоминают мелодии популярных песен. Мои родители погибли во время второго
запрета.
- Вы тогда были на Уране?
- Аы знаете, что там произошло?
- Я знаю, что Внешние планеты пострадали больше чем Внутренние.
- Вы ничего не знаете. Да, они пострадали больше, - она глубоко
вздохнула, отгоняя воспоминания. - Одного глотка недостаточно, чтобы
разбудить воспоминания, хотя... Выйдя из госпиталя, я была близка к
помешательству, была такая опасность...
- Помешательство?..
- Голод, вы, конечно, знаете о нем, плюс невралгическая чума.
- Я знаю и о чуме.
- Как бы там ни было, я попала на Землю, поселилась у родственников и
проходила курс невротерапии. Только мне это было не нужно. Не знаю,
откуда... психологическое это или физиологическое, но из всего этого я
вышла с идеальной словесной памятью. Я всю жизнь была на грани... так что
ничего странного. И еще, у меня идеальный слух.
- Не связано ли это с молниеносным счетом и образной памятью? Я видел
как этим пользуются шифровальщики.
- Я посредственный математик и не умею быстро считать. Я проверяла
себя; у меня высокий уровень зрительного восприятия и специальных реакций
- цветные сны и все прочее, но главное - точная словесная память. Тогда я
уже писала стихи. А летом получила работу переводчика в правительстве и
начала заниматься шифрами. Довольно скоро я почувствовала, что эта работа
дается мне легко. Но я плохой шифровщик. Не хватает терпения серьезно
работать над текстом, написанным не мной. Невроз - еще одна причина, по
которой я отдала себя поэзии. Но эта `легкость в работе` меня пугала.
Иногда, когда было очень много работы, и очень хотелось получить ответ, в
голове что-то начинало складываться, и внезапно все, что я знала,
соединялось в одно целое, и я могла не напрягаясь читать текст, говорить
об этом, а сама при этом была испуганной, уставшей и жалкой.
Она взглянула на бокал.
- Постепенно я научилась контролировать себя. В девятнадцать лет у
меня была репутация маленькой девочки, которая может разобраться во всем.
Какое-то чутье позволяло выделить легко узнаваемые образы - найти
грамматический порядок в случайно перемешанных словах, что я и сделала с
Вавилоном-17.
- Почему же вы оставили эту работу?
- Я вам уже назвала две причины. А третья заключается в том, что,
узнав о своих возможностях, я захотела использовать их в собственных
целях. В девятнадцать лет я оставила военную службу и... в общем... вышла
замуж и начала серьезно писать. Три года спустя появилась моя первая
книга, - она пожала плечами, улыбнулась. - А об остальном читайте в моих
стихах. Там есть все.
- А теперь в мирах пяти галактик люди ищут в ваших образах и
значениях разгадку величия, любви и одиночества.
Последние три слова выпрыгнули из его предложения, словно бродяги из
товарного вагона. Она стояла перед ним, и она была великой. А он, здесь,
оторванный от привычной военной жизни, чувствовал себя безнадежно
одиноким. И был безнадежно... Нет!
Это невозможно и немыслимо, это слишком просто, чтобы объяснить то,
что завертелось и запульсировало у него в голове и в груди.
- Выпьем еще? - автоматическая защита. Но она воспримет ее за
автоматическую вежливость. Воспримет ли?
Подошел бармен, оставил бокалы.
- Миры пяти галактик, - повторила Ридра. - Как странно. Мне всего
двадцать шесть... - Ее взгляд застыл. А первый бокал был все еще не выпит.
- В вашем возрасте Китс был уже мертв.
Она пожала плечами:
- Мы живем в странное время. Оно неожиданно выбирает героев, очень
молодых, и так же быстро и внезапно расстается с ними.
Он кивнул, вспомнив с полдюжины певцов, актеров, даже писателей,
которые объявлялись гениями на год-два, чтобы потом исчезнуть навсегда.
Популярность Ридры Вонг не падала уже третий год.
- Я принадлежу своему времени, - сказала она. - Да, я хотела бы
вырваться за его пределы, но оно слишком связано со мной. - Ее рука
вспорхнула над бокалом и опустилась на красное дерево стойки. - Вы в армии
должны испытывать нечто подобное. - Она подняла голову. - Ну как,
удовлетворены моим рассказом?
Он кивнул. Легче было солгать жестом, чем словом.
- Хорошо. А теперь, мистер Форестер, расскажите о Вавилоне-17.
Генерал оглянулся в поисках бармена, но внезапное сияние вернуло
взгляд к ее лицу - это оказалась просто ее улыбка, он краем глаза принял
эту улыбку за вспышку света.
- Возьмите, - сказала она, пододвигая к нему свой второй бокал. - Я
еще не допила первый.
Он взял бокал, отпил.
- Вторжение, мисс Вонг... Это связано с Вторжением.
Внимательно слушая, она склонилась над стойкой, прищурила глаза.
- Все началось с серии несчастных случаев - точнее, это сначала они
казались несчастными случаями. Теперь мы уверены, что это диверсии. Они
происходят на всей территории Союза с декабря шестьдесят восьмого года.
Некоторые - на боевых кораблях, некоторые - на кораблях Космического Флота
Двора. Обычно не срабатывает самое важное оборудование. В двух случаях в
результате взрывов погибли крупные правительственные деятели. Несколько
раз все это происходило на промышленных предприятиях, производящих
важнейшее военное оборудование.
- Что же объединяет эти `случаи`, кроме того, что они связаны с
войной? При нынешнем уровне развитии экономики, любой такой случай в
промышленности нетрудно связать с войной.
- Всех их объединяет одно, мисс Вонг - Вавилон-17.
Она медленно допила содержимое своего бокала и поставила его прямо на
мокрый, оставшийся от него же, след на стойке.
- Непосредственно перед, в течение и сразу после каждой диверсии
пространство заполняется радиопередачами из неизвестных источников.
Большинство из них, если судить по мощности, работают в радиусе нескольких
сот ярдов. Но некоторые врываются по гиперстатическому каналу,
охватывающему расстояние в несколько световых лет. Во время последних трех
`случаев` мы записали эти передачи и дали им рабочее название Вавилон-17.
Вот и все. Сможете ли вы из этого что-нибудь извлечь?
- Да. У вас есть шанс, перехватывая эти инструкции для саботажа,
определить цель `несчастных случаев`...
- Но мы ничего не можем найти! - в голос генерала прорвалось
раздражение. - Там нет ничего, кроме этого проклятого бормотания! В
конце-концов кто-то заметил повторения в передачах и заподозрил
существование шифра. Наши шифровальщики потратили уйму сил, но за целый
месяц так и не смогли ничего добиться... Поэтому мы и обратились к вам.
Генерал умолк в ожидании. Наконец Ридра сказала:
- Мистер Форестер, мне нужны оригиналы этих записей, плюс полный
отчет, секунда за секундой, если это возможно, обо всем случившемся.
- Не знаю, можно ли...
- Если у вас нет такого отчета, постарайтесь его составить во время
следующего `случая`. Если этот радиохлам представляет собой беседу,
диалог, то я сумею выяснить, о чем там говориться. Вы могли бы заметить,
что в той копии, которую мне передал криптографический отдел, нет
обозначений, кому принадлежат реплики. Короче, мне пришлось
тренскрибировать чрезвычайно сложный текст, в котором отсутствует
пунктуация и даже разделения между словами.
- Я, возможно, смогу дать вам все, кроме оригинала записи...
- Постарайтесь. Я должна сама составить транскрипцию, тщательно и на
своем оборудовании.
- Мы сделаем все заново, так как вы укажите.
Она покачала головой.
- Я должна все проделать сама, иначе я ничего не могу обещать. Вся
проблема в фонематических и аллофонических противопоставлениях. Ваши люди
даже не поняли, что это язык, поэтому не заинтересовались...
Он прервал ее:
- Ч_т_о_ это за противопоставления?
- Вы наверное слышали как некоторые люди из Азии путают звуки Р и Л,
когда говорят на западных языках? Это потому, что во многих восточных
языках это аллофоны, они слышат и пишут их одинаково. Или, например,
сочетание th в английских словах thеy и thеаtеr.
- И в чем же различие?
- Произнесите их и прислушайтесь. Один - звонкий, другой - глухой.
Они различаются как В и Ф; только это аллофоны в английском языке и вы
пользуетесь ими как одной фонемой.
- О...
- Как видите, проблема `иностранца` в транскрибировании языка, на
котором он не говорит: он просто не слышит различий, которых нет в его
собственном языке.
- Как вы собираетесь сделать это?
- Применить свои знания звуковых систем различных языков, и интуицию.
- Опять таинственное `озарение`?
Она улыбнулась.
- Надеюсь.
Она ждала от него поддержки, одобрения. Чем может он поддержать ее?
На какой-то миг генерал увлекся нежным звучаниеми ее голоса.
- Конечно, мисс Вонг, - сказал он. - Вы наш эксперт. Приходите завтра
в криптографический отдел и получите все необходимое.
- Спасибо, мистер Форестер. Я принесу вам свой официальный доклад.
Он застыл, окаменев от ее улыбки. Я должен идти, с отчаянием подумал
он. Ах, да, нужно еще что-то сказать...
- Прекрасно, мисс Вонг. Там мы еще с вами побеседуем.
Что-то еще, что-то...
Он вздрогнул, не в силах уйти (я должен отвернуться от нее). Надо
сказать что-то более важное - спасибо... люблю... Он пошел к двери,
успокаивая свои мысли. Кто она? Ах, что-то же надо сказать. Я грубый
профессиональный вояка. Но все богатство мыслей и слов я бы отдал ей!
Дверь раскрылась, и вечер положил на его глаза свои синие пальцы.
Боже, подумал он, как она невозмутима, все это во мне, а она не
знает! Я не могу этого выразить! Где-то глубоко прятались слова -
успокойся, пока ты в безопасности. Но на поверхность вырывалось злость на
собственное молчание. Я не могу ничего сказать...

Ридра встала, опираясь о край стойки. Ее взгляд остановился на
зеркале. Подошел бармен, взял бокалы, стоящие возле кончиков ее пальцев и
нахмурился.
- Мисс Вонг?
Ее лицо окаменело.
- Мисс Вонг, вам плохо?..
Бармен увидел, как побелели суставы ее пальцев, как бледность
поползла по рукам, и они стали, словно вылепленные из воска.
- Что-нибудь не так, мисс Вонг?
Она резко подалась к нему.
- Вы заметили? - спросила она хриплым шепотом с нотками сарказма в
голосе.
Ридра Вонг оттолкнулась от стойки, пошла к двери. Остановилась,
откашлялась и быстро вышла из бара.

2

- Моки, помоги мне!
- Ридра? - в темноте доктор Маркус Т`мварба оторвал голову от
подушки. В туманном свете над постелью появилось ее лицо. - Где ты?
- Внизу, Моки. Пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой!
Ее возбужденное лицо то исчезало, то появлялось в поле зрения. Он
зажмурился от яркого света, затем медленно открыл глаза.
- Поднимайся.
Лицо исчезло.
Маркус махнул рукой в сторону управляющего пульта, и мягкий свет
заполнил роскошную спальню. Он откинул золотистое одеяло, встал на
пушистый ковер, снял с вычурной бронзовой подставки черный шелковый халат
и набросил на плечи. Автоматические контуры расправили его по его фигуре,
убирая лишние складки. Он нажал кнопку среди завитушек рамы, выполненной в
стиле барокко, алюминиевая панель откинулась, открыв внутренность бара.
Выдвинулся дымящийся кофейник и графины с ликерами.
Повинуясь другому жесту, на полу выросли надувные кресла. Доктор
Т`мварба повернулся к входной двери, она щелкнула, скользнула в сторону, и
на пороге появилась Ридра.
- Кофе? - он подтолкнул кофейник, силовое поле подхватило его и мягко
поднесло к Ридре. - Чем ты занимаешься?
- Моки, это... Я?..
- Пей кофе.
Она наполнила чашку, поднесла ее ко рту:
- Нет ли чего-нибудь успокаивающего?
- Шоколадный или кофейный ликер? - он извлек две маленькие рюмочки. -
Как ты думаешь, можно успокоить себя спиртным? Ах, извини, я еще не совсем
пришел в себя после обеда. Собиралась компания...
Она покачала головой.
- Просто какао.
Крошечная рюмочка последовала за кофе по силовому лучу.
- У меня был ужасно трудный день, - он потер руки. - Никакой работы:
собрались гости на обед и спорили весь день, а потом меня замучили
вызовами. Я лег спать только десять минут назад, - он улыбнулся. - А как
ты провела вечер?
- Моки, это... это было ужасно.
Доктор Т`мварба глотнул ликер.
- Хорошо. В противном случае я бы тебе никогда не простил, что ты
подняла меня с постели.
Ридра непроизвольно улыбнулась.
- Я в-все... всегда могу рас-с-считывать на твое с-сочувствие, Моки.
- Ты можешь рассчитывать на мой здравый смысл и убедительный совет
психиатра. А сочувствие? Извини, но не после полуночи. Садись. Что
случилось? - взмахом руки он пододвинул кресло к Ридре. Край сиденья легко
ударил ее под коленки и она села. - Перестань заикаться и рассказывай. Ты
преодолела это, когда тебе было пятнадцать лет, - его голос стал мягким и
убедительным.
Она отхлебнула кофе.
- Шифр... Помнишь, я работаю над шифром?
Доктор Т`мварба опустился на широкий кожаный диван и откинул назад
седые волосы, все еще взъерошенные после сна.
- Я помню, что тебя попросили поработать над чем-то для
правительства. Ты довольно пренебрежительно отозвалась об этом.
- Да. И... вообщем, это не код... это язык. Как раз сегодня вечером
я-я разговаривала с главнокомандующим, с генералом Форестером и это
случилось... Это случилось, и я знаю!
- Что ты знаешь?
- Точно как в прошлый раз, я знаю, о чем он думает!
- Ты читаешь его мысли?
- Нет. Нет все было как в прошлый раз! Наблюдая за ним, я могла
рассказать, что он будет говорить...
- Ты уже пыталась раньше объяснить мне это, но я до сих пор ничего не
понимаю, если только ты не имеешь ввиду какой-нибудь вид телепатии.
Она покачала головой.
Доктор Т`мвбара сплел пальцы и откинулся на спинку дивана.
Внезапно Ридра сказала ровным голосом:
- У меня есть кое-какие идеи насчет того, что ты пытаешься выразить,
дорогая, но ты должна высказать это сама. Именно это ты хотел сказать,
Моки, не правда ли?
Т`мбвара вскинул седые брови.
- Да. Именно это. Ты говоришь, что не читаешь моих мыслей? Ты
показывала это мне дюжину раз...
- Я знаю, что пытаетешься сказать ты, а ты не знаешь, что хочу
сказать я. Это не справедливо! - она привстала с кресла.
Они сказали в унисон:
- Вот почему ты такая прекрасная поэтесса.
Ридра продолжила:
- Я знаю, Моки. Я беру то, что волнует меня больше всего и
перекладываю на стихи, и люди понимают их. Но последние десять лет я,
оказывается, занималась не этим. Знаешь, что я делала? Я слушала людей,
ловила их мысли, их чувства - они спотыкались о них, они не могли их
выразить, и это было очень больно. А я отправлялась домой и отшлифовывала
их, выплавляла для них ритмическое обрамление, превращала тусклые цвета в
яркие краски, заменяла режущие краски пастелью, чтобы они больше не могли
ранить - таковы мои стихи. Я знаю, что хотят сказать люди, и говорю это за
них.
- Голос вашего века, - пробормотал Т`мвбара.
Она нецензурно выругалась. В прекрасных глазах появились слезы.
- То, что я хочу сказать, то, что я хочу выразить, я просто... - она
покачала головой, - этого я не могу высказать.
- Если ты по-прежнему великая поэтесса - сможешь.
Она кивнула.
- Моки, еще год назад я не подозревала, что высказываю чужие мысли, Я
думала, они мои собственные.
- Каждый молодой писатель, хоть чего-нибудь стоящий, проходит через
это. У тебя это случилось, когда ты овладела ремеслом.
- А теперь у меня есть собственные мысли, у меня есть, что сказать
людям. Это не то, что раньше: оригинальная форма для уже сказанного. И это
не просто противоречия о которых говорят люди, обобщенные в одно целое.
Это нечто новое. И я перепугана до смерти.
- Каждый молодой писатель, созревая, через это проходит.
- Повторить легко, сказать - трудно, Моки.
- Хорошо, что ты это поняла. Почему бы тебе не описать, как это...
ну, как ты это понимаешь?
Она молчала пять, десять секунд.
- Ладно, попытаюсь еще раз. Перед тем, как уйти из бара, я стояла,
глядя в зеркало, а бармен подошел и спросил, что со мной...
- Он почувствовал, что ты не в себе?
- Он ничего не почувствовал. Он увидел мои руки. Они стиснули край
стойки и мгновенно побледнели. Не нужно быть гением, чтобы связать это с
тем, что происходит у меня в голове.
- Бармены обычно очень чувствительны к такого рода эксцессам. Это
элемент их работы, - Маркус допил кофе. - Твои пальцы побелели? Хорошо,
что же сказал генерал Форестер? Или что он хотел сказать?
Ее щека дважды дернулась, и доктор Т`мварба подумал: `Это просто
невроз или что-то более специфическое?`
- Генерал - грубоватый, энергичный человек, - объяснила она, -
вероятно, неженатый, проффесиональный военный со всеми вытекающими из
этого последствиями. На вид ему лет пятьдесят. Он вошел в бар, где была
назначена встреча; его глаза сузились, потом широко раскрылись, пальцы рук
сжались в кулаки, медленно расслабились, шаг замедлился, но когда он
подошел ближе, он сумел взять себя в руки. Он пожал мою руку так, словно
боялся что она сломается.
Т`мварба не сдержал улыбку и рассмеялся:
- Он влюбился в тебя!
Она кивнула.
- Но почему это расстроило тебя? Я думаю, это должно тебе льстить.
- О, конечно, - Ридра наклонилась вперед. - Я _б_ы_л_а_ тронута... И
я могла проследить каждую его мысль. Один раз, когда он пытался вернуть
свои мысли к шифру, к Вавилону-17, я сказала то, что он думал, чтобы
показать, насколько я внимательна к нему. Я проследила за его мыслью,
словно я читала в его мозгу...
- Подожди... Вот этого я не понимаю. Как ты могла _т_о_ч_н_о_ знать,
о чем он _д_у_м_а_е_т_?
Она подперла подбородок рукой.
- Он рассказал мне. Я говорила что мне нужно больше информации для
расшифровки языка. Он не хотел давать ее. Тогда я сказала, что без нее не
смогу продвинуться дальше. Это действительно так. Он чуть поднял голову -
и этим выдал себя. Он не хотел качать головой, поэтому усилием воли
сдержал свой жест, но я заметила его напряженность. А если бы он покачал
головой, чуть поджав губы, что бы он мог мне сказать, как вы думаете?
Доктор Т`мварба пожал плечами:
- Это не так просто, как ты думаешь?
- Конечно, но он сделал один жест, чтобы избежать другого. Что это
могло означать?
Т`мварба покачал головой.
- Он сдержал свой жест, чтобы не показать, что простое дело не
вызвало бы его появления здесь. Поэтому он поднял голову.
- Что-нибудь вроде: если бы это было так просто, мы не нуждались бы в
вас? - предположил Т`мварба.
- Точно. Возникла неприятная пауза. Это надо было видеть.
- Ну уж нет.
- Если бы это было так просто - пауза - если бы все дело было в этом,
мы никогда не обратились бы к вам, - Ридра повернула руку ладонью вверх. -
И я сказала это ему; у него сразу челюсти сжались...
- От удивления?
- Да. Тут он на секунду подумал, что я читаю его мысли.
Доктор Т`мварба покачал головой.
- Это просто, Ридра. То, о чем ты говоришь, это чтение мышечных
реакций. Его можно осуществлять очень успешно, особенно если знаешь
область, в которой сосредоточены мысли твоего собеседника. Вернись к тому,
из за чего ты расстроилась. Твоя скромность была возмущена вниманием
этого... неотесанного солдафона?
Она снова выругалась. Доктор Т`мварба покусал нижнюю губу.
- Я не маленькая девочка, - сказала Ридра. - К тому же ни о чем
непристойном он и не думал. Я повторила его мысли, чтобы просто показать,
насколько мы близки. Мне показалось, что он очарован. И если бы он понял
нашу близость так же, как и я, у меня остались бы только самые светлые
чувства к нему. Только когда он уходил...
Доктор Т`мварба вновь услышал хрипоту в ее голосе.
- ...когда он уходил, последнее, что он подумал, было: `Она не знает.
Я не сказал ей об этом.`
Глаза Ридры потемнели - прикрыв их веками, она слегка наклонилась
вперед. Доктор наблюдал это тысячи раз, с тех самых пор, как худенькую
двенадцатилетнюю девочку направили к нему на прохождение курса
невротерапии, которая превратилась в психотерапию, а потом и в дружбу.
Но он так до конца и не разобрался в этих ее переменах - всегда
внезапных. Когда срок терапии официально закончился, он продолжал
внимательно приглядываться к Ридре. Что в ней происходит, когда ее глаза
вот так темнеют? Он знал, что существует множество проявлений его
собственной натуры, которые она читает с легкостью. Он знал многих людей,
равных ей по репутации, людей влиятельных и богатых. Но репутация не
внушала ему почтения. А Ридра внушала.
- Он думал, что я не понимаю. Что он ничего мне не сообщил. И я
рассердилась. Это причинило мне боль. Все недопонимания, которые связывают
мир и разделяют людей, обрушились на меня - они ждали, что я распутаю их,
объясню, а я не могла. Я же не знаю слов, грамматики, синтаксиса. И...
Что-то изменилось в ее азиатском лице. Маркус попытался уловить, что
именно.
- Да?
- Вавилон-17.
- Язык?
- Да. Ты знаешь, что я называю моим `озарением`?
- То, что ты внезапно начинаешь понимать незнакомый язык?
- Да, генерал Форестер сказал мне, что то, что было у меня в руках -
не монолог, а диалог. Этого я раньше не знала. Но это совпадало с
некоторыми другими моими соображениями. Я поняла, что сама могу
определить, где кончается одна реплика и начинается другая. А потом...
- Ты поняла его?
- Кое-что поняла. Но в этом языке заключается нечто такое, что
испугало меня гораздо больше, чем генерал Форестер.
Лицо Т`мварбы вытянулось от удивления.
- В самом языке?
Она кивнула.
- Что же именно?
Ее щека снова дернулась.
- Я думаю, что знаю, где произойдет следующий `несчастный случай`...
- Несчастный случай?
- Да, очередная диверсия, которую планируют захватчики - если это,
конечно, они, в чем я лично не уверена. Но этот язык сам по себе такой...
такой странный.
- Как это?
- Маленький, - сказала она. - Плотный. Сжатый... Но это наверное тебе
ни о чем не говорит?
- Компактность? - спросил доктор Т`мварба. - Я думал, что это хорошее
качество разговорного языка.
- Да, - согласилась она, глубоко вздохнув. - Моки, я боюсь!
- Почему?
- Потому, что я собираюсь кое-что сделать и не знаю, смогу ли.
- Если это что-нибудь серьезное, ты можешь немного поволноваться. Что
же именно?
- Я решила это еще в баре, но подумала, что мне нужно сначала с
кем-нибудь посоветоваться.
- Выкладывай.
- Я собираюсь сама разрешить проблему Вавилона-17.
Т`мварба наклонил голову вправо.
- Я установлю, кто говорит на этом языке, откуда говорит, и что
именно говорит!
Голова доктора повернулась влево.
- Почему? Пожалуйста, большинство учебников утверждает, что язык -
это средство для выражения мыслей, Моки. Но язык и есть сама мысль! Мысль
в форме информации: эта форма и составляет язык. А форма Вавилона-17...
поразительна.
- Что же тебя поражает?
- Моки, когда изучаешь чужой язык, познаешь, как другой народ видит
мир, Вселенную... - Он кивнул. - А когда я всматриваюсь в этот язык, я
начинаю видеть... слишком многое.
- Звучит очень поэтично.
Она засмеялась.
- Ну, ты всегда стараешься вернуть меня на землю.
- Но делаю это не так уж и часто. Хорошие поэты обычно практичны и
ненавидят мистицизм.
- Только поэзия, которая отражает реальность, может быть поэтичной, -
сказала Ридра.
- Хорошо. Но я все еще не понимаю, как ты собираешься разрешить
загадку Вавилона-17?
- Ты действительно хочешь знать? - она коснулась рукой его колена. -
Я возьму космический корабль, наберу экипаж и отправлюсь к месту следующей
диверсии.
- Да, верно, у тебя есть удостоверение звездного капитана. А сможешь
позволить себе такое?
- Правительство субсидирует экспедицию.
- О, отлично. Но зачем?
- Я знаю с полдюжины языков захватчиков, но Вавилон-17 - не из их
числа. И это не язык Союза. Я хочу найти того, кто говорит на этом языке;
узнать, кто или что во Вселенной мыслит таким образом. Как ты думаешь - я
смогу, Моки?
- Еще чашечку кофе, - он протянул руку куда-то в сторону и послал ей
кофейник. - Ты задала хороший вопрос. Тут есть над чем подумать. Ты не
самый уравновешенный человек в мире. Руководство экипажем космического
корабля требуют особого психологического склада - у тебя он есть. Твои
документы - как я помню, результат твоего странного... хм... брака
несколько лет назад. Но тогда ты командовала автоматическим экипажем. А
теперь это будут транспортники?
Она кивнула.
- Все мои дела в основном связаны с таможенниками. Да и ты тоже к ним
относишься - более или менее.
- Мои родители были транспортниками. Я сама была транспортником до
запрета.
- Тоже верно. Допустим, я скажу: `Да, ты сможешь это сделать`?
- Я поблагодарю и улечу завтра.
- А если я скажу, что мне нужно сначала с недельку повозиться над
твоими психоиндексами, а тебе в это время придется жить у меня, никуда не
выходить, ничего не писать, избегать всяческих волнений?
- Я поблагодарю... и улечу завтра.
Он нахмурился.
- Тогда почему ты беспокоишь меня?
- Потому... - она пожала плечами, - потому что завтра я буду
дьявольски занята... и у меня не будет времени сказать тебе `до свидания`.
- О, - напряжение на его лице сменилось улыбкой.
Маркус снова вспомнил о скворце.
Ридра, тоненькая, тринадцатилетняя, застенчивая, прорвалась сквозь
тройные двери рабочей оранжереи со своей новой находкой, называемой смехом
- она только что открыла, как он получается у нее во рту. А он был
по-отцовски горд, что этот полутруп, отданный под его опеку шесть месяцев
назад, вновь стал девочкой, с короткими волосами, с дурными настроениями и

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 136750
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1