|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ ____________________________________________________________
Сумерки мира. / Сост. Д.Громов, О.Ладыженский; Худ. А.Пече-
нежский.-- Харьков: Основа, 1993 (Перекресток; 6).-- ISВN
5-1100-1122-2.-- 478 с., ил.; 50 т.э.; ТП; 60х90/16.
____________________________________________________________
Производственные пертурбации издательств приводят к мас-
се недоразумений. Шестой том харьковской серии `Перекресток`
появился раньше второго, третьего, четвертого и пятого.
Впрочем, в данном конкретном случае читателю еще повезло: в
этом томе нет вторых и третьих частей эпических циклов -- по
крайней мере, прямых продолжений.
Впрочем...
Открывает антологию заглавный роман Г.Л.Олди (под этим
`зарубежным` псевдонимом работают Д.Громов и О.Ладыженский;
маски нынче падают чуть ли не сами -- достаточно заглянуть в
копирайт `Сумерек мира`). Действие романа происходит, если
не ошибаюсь, в том же стилевом пространстве, что и действие
повести `Живущий в последний раз`, опубликованной в первом
томе серии. Мир этот прикрывают те же тучи, что висят над
конановской Киммерией -- мрачное очарование зарниц над обре-
ченным миром, сталь во взорах всех без исключения персона-
жей, эпичность, заставляющая авторов забыть о герое-челове-
ке и возлюбить героя-Историю.
Хотя, отечественные авторы не были бы таковыми, если бы
только этим и ограничивались.
Итак, вечный бой с нечистью. В красном углу ринга -- Мно-
гократные, живущие девять жизней, неутомимые охотники за Пе-
ревертышами, злобными оборотнями. В синем углу ринга --
Изменчивые, могущие принимать облик зверя, доблестные бойцы
с Мертвителями (как читатель уже догадался, под этим именем
выступают Многократные). Зрительный зал заполнен простым на-
родом, который живет один раз и в зверюг превращаться не
умеет.
Начало у романа славное. Что ценно -- динамика. Пробежка
-- бой -- засада -- западня. Дух перевести некогда. Но вот
первая глава кончается и начинается литература. Детство, от-
рочество, юность героев. Первая любовь. Первая кровь. Пер-
вые размышления на тему `почему мир устроен еще херовее, чем
я думал?`. На этом вечном вопросе литература кончается и на-
чинается новое мышление. Появляется третья сила -- варки,
воплощенная не-жизнь. И Многократные, и Изменчивые, стол-
кнувшись с ними, понимают, что драться друг с другом нехоро-
шо, и что гораздо интереснее драться с варками, наносящими,
конечно, огромный вред народному хозяйству. Увы, драться с
ними не получается -- мертвых не прирежешь. Тогда обе коман-
ды отправляют делегации к таинственным Отцам, чтобы узнать,
каким дустом травят эту заразу...
Остановимся: дальнейшее читатель при желании найдет в
книге. Здесь же имеет смысл сказать, что авторам удалось
создать достаточно эстетически однородное фэнтези на весьма
толстой философской платформе. К сожалению, заданного в пер-
вой части романа ритма они не выдержали. Если в начале рома-
на читателю просто некогда думать о том, скучно ему или нет
-- он вылетает из пролога, как снаряд из гаубицы, -- то бли-
же к концу этот снаряд движется уже по инерции и все с
большим трудом преодолевает сопротивление текста. Конечно,
здесь нет ничего особенного (этим грешат даже самые лучшие
книги), но тут важно, чтобы авторы правильно `прицелились`.
Увы, Громов и Ладыженский слегка перестарались и снаряд-чи-
татель `падает`, заметно не дотянув до слова `Конец`.
Два рассказа Г.Панченко произвели на меня диаметрально
противоположные впечатления. `Псы и убийцы` -- добротная НФ:
средневековый антураж, боевые псы-телепаты, психологические
коллизии вокруг абстактного гуманизма и исторической необхо-
димости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но на-
писан рассказ очень неплохо. А вот `Птенцы дерева`... Сред-
невековая (?) диктатура, урановая роща, где вручную произво-
дят половинки ядерных бомб... Дети-мутанты... Притча на че-
тыре странички, железная, кубическая, правильная по форме,
но сравнимая по банальности разве что с тем же железным ку-
биком. Ну, положишь его на стол. Ну, уронишь на пол. Можешь
молотком по нему постучать... Что называется, ни уму, ни
сердцу.
Роман А.Дашкова `Отступник` -- первый в серии. Ну очень
похоже на Муркока. Фэнтези в духе `Корумовского цикла`, хо-
тя и на порядок умнее. Да не примет это автор за комплимент:
по моему мнению, умнее переводчиков Муркока (оригиналов я,
увы, не читал) быть не трудно.
Мир, в котором мечется Сенор Холодный Затылок, Незавер-
шенный, напоминает более всего пузырь, болтающийся в мироз-
дании: город и три деревеньки, ограниченные Завесой Мрака.
Миров таких, видимо, много. В течение всего романа герой на-
меревается по ним прогуляться, но благоразумно оставляет это
развлечение на вторую серию. В первой серии развлечений хва-
тает и так. Герой, например, с чисто тактической целью поки-
дает собственное тело и берет напрокат женское. Он встре-
вает в интриги Великих Магов, Повелителей Башни, вынужден
бежать, подвергается репрессиям со стороны обезглавленного
им Слуги Башни, встречается с тутошним аналогом Волшебника
Блуждающей Башни (мурковка!), и прочая, и прочая. Воображе-
ние, с которым все это описано, делает автору честь. С фило-
софией и психологией несколько хуже, но нельзя же бить че-
четку сразу на обеих сторонах большого барабана.
Надо признать, что цели своей автор добился: мне уже хо-
чется прочитать продолжение. Муркоку это не удалось: вторую
трилогию о Коруме я читать не собираюсь (разве что из садис-
тских соображений: говорят, там его, наконец, убивают).
Рассказ Лу Мэна (Е.Мановой) `Колодец` трактует о пробле-
ме контакта. На этот раз речь идет о мире, где человечество
медленно вымирает от радиоактивного заражения. Протагонист
(любопытной Варваре нос оторвали) лезет в деревенский коло-
дец, попадает в подземелье и встречает разумных существ со-
вершенно нечеловеческой расы. Налаживание контакта и после-
дующие события вскрывают глубокую общность социального мыш-
ления человека и подземных монстров. Рассказ написан легко и
читается с интересом.
Завершают сборник пять миниатюр Ф.Чешко, которые можно
отнести, скорее, к жанру ужасов. `Час прошлой веры` и `Пе-
рекресток` повествуют о воздействии богов древних религий на
современного человека. `Проклятый` -- историческая зарисов-
ка о временах опричнины. `Бестии` произвели на меня до-
вольно тягостное впечатление общей атрофией сюжета (в лесу
завелись монстры -- ново до отпадения челюсти). Последний
рассказ, `Давние сны`, посвящен пророческим снам мальчика,
которому предстоит погибнуть, защищая Россию от заразы
большевизма.
По отдельности рассказы Ф.Чешко выглядят достаточно тус-
кло, чтобы вызвать какой-то особый интерес, но в контексте
сборника они сильно выигрывают. Странным образом авторы
сборника схожи эстетикой мировосприятия. Несмотря на то, что
в книгу вошли ну просто оч-чень разные -- и по форме, и по
содержанию -- вещи, сборник воспринимается как плотно сби-
тый и уравновешенный. Пожалуй, это следует отнести на счет
именно общности мировосприятия авторов. Имеет смысл гово-
рить даже о появлении `харьковской школы фантастики` -- не
более, не менее. Конечно, школа эта страдает многими болез-
нями совковой литературы (в частности, обожает открывать
Америки и нести заумную чушь), но объединяет весьма небез-
дарных людей, вполне способных справиться с болезнями роста.
Чур, чур! Не сглазить бы...
Сергей БЕРЕЖНОЙ
`Интеркомъ` #5 (1`94) ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 136179
Опублик.: 18.01.02
Число обращений: 1
|
