|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Dаrk Windоw
Рассказы `Дом Безмолвия`
`Дом сумеречного света`
`Ниточка`
`Путь к счастью`
`К вопросу о гопниках`
`Дождливый день`
`Щупальца`
`Два дня в коммунизме.`
`Блюзы мёртвых огней`
`Сказ о том, как появилась нелинейная
`Забытая песня о главном.`
ПРОЕКТ `САМИЗДАТ` sаmizdаt@sоl.ru
Dаrk Windоw
-------------------------------------------------------------------------------
Дом Безмолвия.
`...На черном холме из кустов возвышается мрачный тот дом.
Бессилье, страдание, боль и безмолвие прячутся в нем...``
* * *
Полнолуние. То магическое время, когда оживают полузабытые сказания и легенды,
а нереальные днем слухи кажутся привычной явью. Полнолуние. То время, когда
душа тянется к неведомому, презрев инстинктивный страх. Особенно, когда рядом
или почти рядом есть МЕСТА. Полнолуние. Время, когда открываются двери в
потусторонье и запределье Двери, ждущие, когда через них пройдут, уводящие в
никуда, исчезающие при каждом неверном шаге. Но увидят ли их те двое, кто
залег совсем близко, вон в том лесочке...
* * *
Марево облаков наплывало, грозясь добраться до Луны, и закрывало своей
пеленой уже чуть ли не половину неба. Первый зябко поежился. Лежать было сыро
и неудобно. Но переться напролом отчего-то не хотелось. Непрерывно зудели
комары. Их полчища заходили в очередную атаку, чтобы отступить, неся ощутимые
потери от бесшумных, но точных хлопков первого. `Глупые твари, - подумал он. -
Как и все вокруг. Ну почему в цивилизованных странах, хоть в той же Германии,
нет комаров? Почему от них должен страдать именно я?` Он судорожно выдохнул и
перевел взгляд вперед и чуть-чуть вверх. На озаренной бледной Луной синеве
ночного неба картинно вырисовывалась черная громада холма. `Как в кино, -
мрачно подумал первый. - Только там у героев колени не впитывают влагу изо мха
и земли, а на их брюках потом не остаются противные зеленые разводы`. В
отличие от круговерти вздыбившейся земли, линия ската крыши казалась идеально
прочерченной по линейке. Угадывались три сквозных окна на втором этаже. Ниже
все было закрыто густыми зарослями. `Нашли, где строить`, - уныло вздохнул
наблюдатель. Вздохнул бесшумно. чтобы не потревожить неведомые силы, которые,
может быть, реяли сейчас над ними, выискивая незваных гостей. Ни звука, ни
шороха не доносилось со страшного холма. Туда предстояло идти, чтобы
проверить, чтобы доказать себе и всем. Что доказать? А там и посмотрим, что
именно. Зловещих слухов про дом ходило предостаточно. Но никаких подтверждений
им не было и не предвиделось. Да, возле оконца в подвал год назад обнаружили
местного бомжа, мертвого, но не тронутого ни зверьем, ни разложением. А возле
тела рассыпалась горстка странных колючих, металлических шариков. Странных, но
совершенно безвредных по виду и содержанию. Логичнее было признать, что
гражданин этот скончался по собственному недосмотру, в связи с наличием в
организме несусветной доли алкоголя и ранней холодной осени на дворе.
`Колотун, - поежился первый. - как всегда. И почему у нас так рано наступают
холода?` И все же шарики указывали на нечто необычное. Значит, не зря он тут.
Если ирреальное прячется в здешних местах, то он должен его увидеть. Нет, не
так. Именно он должен это обнаружить. Должен, и все тут. Ему ни разу в жизни
не довелось увидеть не то что летающей тарелки, но даже вполне обычной шаровой
молнии. Следовательно, по теории вероятности, что-то необъяснимое должно
найтись именно здесь, именно его скромной персоной. чтобы эта персона из
скромной превратилась в значительную. Какой-то неведомый зверек неаккуратно
пробежался по веткам ели, вниз посыпался дождь пожелтевшей хвои, а пара
холодных колючих иголок, конечно же, оказалась за шиворотом. Все, хватит
отсиживаться! Пора! Или сейчас, или... так можно и ревматизм подхватить. * * *
Второй пристально вглядывался поверх черного бугра. Что ждало их там?
Впрочем, какая разница? На душе было пусто и не хотелось ничего. Лежишь себе и
лежи, пока лежится. Ладно, хоть на траве, а не на бетоне или асфальте.
Впрочем, все равно. Что привело его сюда? Он не знал и сам. Наверное, просто
не хотелось оставаться дома. Пустота внутри страстно желала заполниться хоть
чем-то, но упорно не заполнялась. Там, в уютной квартире, остались все
необходимые вещи для нормальной жизни, а жить не хотелось. Зачем? Ведь внутри
пусто, и никто никогда не сможет избавить его от этой омерзительной пустоты.
На фоне дымчатого марева выделилось более плотное облако с серебристыми
отсветами по краям, словно за ним пряталась Луна. Но нет, ночное светило мирно
покоилось в стороне, пока еще не досясягаемое для облачной завесы.
`Дракончик`, - улыбнулся второй. И словно услышав его, облако стало
удивительно схоже с тем самым летающим существом, о котором только что
подумалось. Вот большая голова с открытой зубастой пастью. Вот туловище. Вот
крылья, маленькие, еще не доросшие. Ожившее облако резко сменило маршрут и
стало выписывать пируэты, которым позавидовал бы любой небесный ас. Улыбка
задержалась на губах второго. Он любовался ночным полетом. Казалось, вот-вот
новоявленный дракон ринется к ним, с каждой секундой грозно вырастая в
размерах. Но тому, видимо, прекрасно леталось и у горизонта. Опустив взор
пониже, второй оглядел черту, разделявшую небо и землю. У левого края поля
наметилось смутное движение. Оттуда выбралось нечто похожее на пугающего
всадника без головы. Но второй не испугался. Он лишь проследил, как черный
силуэт величаво проскакал над горизонтом и скрылся за холмом. Минуты через три
по небу скользнула громадная тень от всадника и растворилась в ночи. Еще минут
через десять к дому быстро и бесшумно пронеслась непонятная,
неидентифицируемая ни с чем троица. И вновь пустота и безмолвие, как в душе.
Только в душе стагнация, а тут облака, хоть и медленно, но неумолимо
продвигаются к Луне.
Попутчик заворочался, видимо, решаясь встать и отправиться к намеченной цели.
Выжидать, опасаясь засады, дальше было бессмысленно. Впрочем, двигаться вперед
для второго было так же бессмысленно, как и оставаться на месте. По крайней
мере, лежать намного спокойнее. Но он поднялся, следуя за своим спутником, и
начал огибать небольшую ложбинку, усыпанную засохшей хвоей. Под ближайшей
елкой лежало нечто, напоминавшее медвежонка Энди из всемирно известного
мультфильма. Но дотрагиваться до него второй не рискнул. Кто знает, что
прячется под покровом ночи. Может, у этого существа таится внутри не
добродушный медвежонок, а маньяк-убийца. Он осторожно, стараясь шагать как
можно тише, обошел спящего и проследил, чтобы рядом идущий тоже не ступил
туда. Тот и не ступил, его маршрут не пересекал спящую неизвестность.
Очень скоро под ногами у них должно оказаться картофельное поле. Но пока
вокруг высились ели. Второй поднял голову к небу. Густые лапы елок сгрудились
над ними. Только в самом зените сверкала ровным, немерцающим светом яркая
звезда. Возможно, даже не звезда, а планета... * * *
Наконец, трудный подъем позади, а щелястое, прогнувшееся крыльцо прямо у самых
ног. Оставалось только шагнуть на лестницу, ведущую в черный провал входа. В
этот момент рой голубых звездочек зазмеился в воздухе, вытянулся веретеном и
разделил добравшихся сюда так, что те уже не могли увидеть друг друга. И
первый шаг каждый из них сделал самостоятельно, без оглядки на того, с кем он
пришел сюда... * * *
Первый, грузно ступая, прошелся по скрипящим доскам. Ничего. Голый пол и
стены. Какие-то умники успели выломать рамы. Ставни и дверь тоже, наверняка,
исчезли не без их участия. Нервная дрожь прекратилась. Обстановка стала
казаться вполне обыденной. Сколько таких заброшенных домов по всей России. И
что? Где сверхъестественное-то? Нет, так дело не пойдет. Он решительно
проследовал по комнатам первого этажа. Всюду только запах гнили и
заброшенность. И еще безмолвие. Никаких звуков, если не считать скрипа из-под
ног. В последнем коридорчике обнаружилась лестница, ведущая вверх. Он не
замедлил подняться по ней. Здесь оказалось намного светлее, так как окна не
загораживали разросшиеся кусты. На половицах лунные лучи рисовали
скособоченные трапеции. Он замер, вслушиваясь в ночь. Полное безмолвие. Тишина
пропитала здесь все. Ничем не примечательная тишина. Ничего потустороннего и
запредельного. Вздохнув от огорчения, он начал спускаться на первый этаж.
Третья снизу ступенька звонко треснула и провалилась. Острый обломок разорвал
штанину и пропорол ухнувшую вниз ногу. Чудом не сломав кость, он выдернул
окровавленную конечность и свалился с лестницы, больно ушибив колени. Через
минуту он перестал кататься по полу и вскочил. Злость бушевала в нем,
клокотала и готовилась перелиться через край. Чтобы сорвать ее, он изо всех
сил пнул по боковине лестницы. Новая боль пронзила неловко подвернувшийся
палец. Схватившись за носок обуви, он запрыгал по комнате. Наконец, он устал,
успокоился и затих. Безмолвие вновь воцарилось повсюду.
Боль постепенно утихла, злость тоже. Осталось лишь глухое раздражение. Неужели
это все? Неужели здесь ничего нет? Но зачем же тогда он пришел в этот дом?
Нет, оставался еще подвал. Конечно же, подвал! Ведь именно в подвале вероятнее
всего скрывается хранилище мрачных тайн. Они должны быть там, просто обязаны!
Отыскать темный лаз не составило никакого труда. Отверстие словно само
вынырнуло из мрака. Первый счел это удачным предзнаменованием. Каменные
ступеньки, полуобсыпавшиеся посередине, уводили в неведомое. Он смело зашагал
по ним. Внезапно ноги погрузились во что-то вязкое. Одна из туфель лопнула, и
сквозь трещину внутрь хлынула холодная жижа. Первый выхватил фонарик и осветил
окрестности. Ничего, кроме лестницы, ведущей обратно, и грязной лужи, в самой
середине которой стоял он сам. Фонарик мигнул и стал медленно угасать, как в
кинотеатре перед началом сеанса. Первый быстро переменил батарейку. Запасная
продержалась еще меньше. В подвале, как и везде, царила абсолютная тишина.
Постояв в полном отсутствии света еще пару минут, первый с хлюпаньем выдрал
ноги из грязи и пошлепал вверх, стремясь на ходу скинуть тяжелые липкие комья.
Брюки внизу обтрепались и намокли от крови. Каждое прикосновение мокрой ткани
к раненой ноге причиняло пульсирующую боль. Окунать руки в это вонючее болото
в поисках колючих шариков и прочих потусторонних штучек казалось вовсе
немыслимым делом. Больше здесь исследовать было абсолютно нечего. Прямо перед
ним оказался прямоугольник двери, предвещая конец затянувшейся экскурсии.
Оставляя позади последнюю ступеньку крыльца, первый запнулся и по хлопанью
подошвы догадался, что теперь от покупки новой обуви уже ничего не избавит его
персону, такую же скромную, как и до этой вылазки. На рукаве куртки чернело
пятно слизи, подобранной то ли в лесу, то ли где-то внутри этого неказистого
строения. А оттуда не доносилось ни единого звука, как и прежде. Ни шагов, ни
скрипов. Его попутчик, наверняка, оказался сообразительней и покинул эти места
гораздо раньше. Приходилось признать, что ночь прошла впустую, а об
испорченной экипировке не хотелось и вспоминать. `Чертов дом, - подумал первый
продираясь сквозь кусты, - давно бы уже пора его снести`. И в голове возникла
яркая картинка, как в свете солнечного дня, мощный оранжевый бульдозер крушит
прогнившие доски и сдвигает их с глаз долой в густые колючие заросли... * * *
Второй осторожно поворачивал голову из стороны в сторону. Что-то тихонько
тихонько просвистело, сначала слева, затем справа, похожее на ветер, но
сквозняка он не почувствовал. Наверное, свист ему только померещился.
Далеко-далеко, в глубинах дома, пробили часы то ли три, то ли пять раз.
Конечно же, никаких часов здесь быть попросту не могло. Впереди показалась
винтовая лестница. Второй без опаски поднялся по ней и очутился в узком
коридоре с множеством дверей. Лестница позади него тихо отодвинулась и
растаяла во тьме. Он ничего на заметил, ибо впереди его ждал длинный путь.
Дом раскрывал, перед ним то извилистые переходы, то громадные залы, то уютные
маленькие комнатки, то лестницы, ведущие во все стороны. По мраморным ступеням
вошедший поднимался на верхние этажи. В провалах отсутствующих фрагментов
потолка ему виделись неземные крупные звезды, собранные в загадочные
созвездия. То тут, то там тянулись ниточки жемчужной паутины. В темных углах
сверкали самицветиные бриллиантики разных форм и размеров. Светились
магическим светом стеклянные шары, беззвучно проплывающие из комнацы в
комнату, медленно меняя высоты и направления. В далеком низу обнаружились
темные лабиринты. Казалось, там и прячутся потусторонние чудища, готовые в
любую секунду наброситься и растерзать. Но он не боялся, так как твердо знал,
что дом, подобно его душе. пуст, и кроме него здесь никого нет. И второй
бесстрашно шагал вслед за серебристыми облаками, мерцавшими мягким
переливчатым сиянием. Сотканные из тьмы ступени уводили его в пыльные коридоры
с высокими потолками В узкое оконце хрустальными искорками бесшумно влетали
брызги фонтана.
Стены разбежались в стороны, и второй оказался на широком полукруглом балконе,
ограниченном белыми толстыми столбиками перил. Три млечных пути, совершенно
непохожие друг на друга, сплетались в звездные спирали. На половину небосклона
раскинулся золотистый хвост кометы. Громадная голубая Луна заливала своим
светом все доступное ей пространство. Где-то внутри второго зарождались
вопросы. Но еще не успев превратиться в слова, они уносились прочь, и на смену
им возникали все новые и новые. А навстречу уже пробивались такие же
беззвучные и бессловесные ответы, исходящие неведомо откуда... * * *
`...Но чувства уйдут, растворятся в звенящей тиши.
И только безмолвие сможет заполнить провалы души.` * * *
В доме безмолвия, погрузившись в бесконечную ночь, шел человек, ничего не
даря и ничего не получая взамен. По крайней мере, так могло показаться тому,
кто видел его путь. Но сложно ухватить взглядом эту дорогу. Тем более что
облака уже поглотили Луну и теперь тянулись к пока еще далекому горизонту.
Ночь скрадывала контуры черного здания, где живет тишина. Но был ли пуст дом?
Была ли пуста душа? (июнь, 1996)
Dаrk Windоw
-------------------------------------------------------------------------------
Дом сумеречного света.
Дождь застал их в городском парке. Даже не дождь, а гроза. Одна из тех летних
гроз, которые внезапно заполняют своей чернотой лазурный небосклон, прогоняя
солнце, и быстро, с громом и молниями, извергают вниз мощные потоки воды.
Шумные ручьи разливаются чуть ли не на половину дороги, а одежда на случайных
прохожих промокает за пять секунд. Но нет в них тягучей безысходности осенней
серой пелены, потому что то тут, то там весело проглядывают кусочки неба, а
вынырнувшее солнце дарит на черном грозовом фоне семицветный мостик радуги, а
то и два за раз.
Так что безысходности не было, как не было здесь ни дорог с мчащимися волнами
ручьев, ни случайных прохожих, которые могли злобно ругать погоду и себя самих
за то, что позабыли дома зонты. Зато в парке был мягкий шум листвы, по которой
ударяли тысячи и миллионы капель, и почти сухие тропинки, укрытые зеленым
покровом разросшихся деревьев, чьи ветви сплелись в плотный купол там,
наверху.
Тропинка уводила их в глубь парка. В небе непрестанно грохотало, но отсюда
звуки казались далекими и отстраненными от реальности, словно гроза изливалась
в ином измерении. Иногда в мягкую пыль шлепались бусинки громадных, набухавших
до поры - до времени на кончиках листьев капель. В пушистом сером слое каждая
из них выбивала влажную лунку, а вокруг добавляла крохотные дырочки от своих
мельчащих осколков. Воздух посвежел и разом вытеснил набиравшую силы с раннего
утра жару. Дневной свет исчез, а ночь еще отдыхала где-то далеко от этих мест.
Пришли сумерки, растворив контуры теней в нечто расплывчатое и недоказуемое.
Бледный свет пробивался сверху и дарил магическое чувство того, что тропинка
под ногами пролегла не в зеленом массиве, окруженном многоэтажками новостроек,
а в лесу... Каком? Наверное, каждый, окажись он в том месте, дал бы
собственное название этому лесу, затрагивающему струны души, обычно молчащие в
повседневной жизни. Но кроме их двоих, никто не решипся потратить свое
дорогостоящее время на прогулку по парку, да еще в грозу.
Полоса деревьев вдруг оборвалась, и они оказались на поляне. Черные клубы,
хлеставшие водяными потоками, находились совсем неподалеку, но над поляной
зависли серовато-белые облака, словно по небу развернули бугристое пуховое
одеяло. Посреди незанятого зелеными насаждениями пространства высилось здание
стального цвета.
- Смотри, что построили, заметил он. - По-моему, раньше его здесь на было.
`Наверное,` - подумала она. Ее мысли находились сейчас далеко от этих мест.
Здание напоминало купол планетария, обнесенный невысокой зубчатой стеной с
округлыми конусами по углам. Будь оно размерами повеличественнее, его без
труда можно было бы сравнить с дворцом в восточном стиле, но без всяческих
архитектурных излишеств. Но даже захудалый замок какого-нибудь обедневшего
средневекового рыцаря вознесся бы шпилями своих башен выше окрестных деревьев.
А здесь деревья словно укрывали строение от ненужных взглядов.
- Корабль пришельцев! - восхитился он. - Как, похоже?
Она лишь пожала плечами. Ее сравнения реяли на уровне чувств и не хотели
преобразовываться в плоские слова.
Высокие травы поглотили тропинку. Строение притягивало взор и манило
приблизиться. Они смело пошли вперед. Его джинсы потемнели от множества
капель, скатывающихся с травы на плотную ткань. Ее ноги вздрагивали от
прикосновения холодных стеблей.
- Не камень, и не металл, - заметил он, прикоснувшись к серой стене. - Из чего
же это соорудили?
`Какая разница?` - подумала она, поглядывая вверх, где загадочный купол почти
сливался с фоном облаков.
Сумерки не уходили, и таинственно появившийся дом как будто принадлежал этому
промежуточному времени суток.
- Зайдем? - предложил он, направляясь ко входу.
`Почему бы и нет`, - подумала она, следуя за ним.
Дверь отсутствовала. Они прошли сквозь высокое треугольное отверстие и
оказались внутри. На удивление, стены оказались чистыми. Ни `пацификов`, ни
`анархии`, ни извечных `Димка + Светланка = Л.`, ни прочих лишних и корявых
надписей.
Ничего не испортили! - поразился он, оглядывая просторный зал в поисках
подтверждения, что здесь ступала нога человека.
`Просто не успели`, - подумала она.
Полукруглый зал украшали витиеватые колонны. Маленькие окошки вверху
притягивали свет и, смешивая краски и оттенки, превращали тьму в уютные
сумерки. Вдали начинались ступени, упиравшиеся в небольшую площадку, где стоял
каменный куб, а его окружали низенькие столбики.
- Сядем, - он махнул рукой туда.
Она кивнула, легкими шагами пробежала по ступеням и приземлилась на один из
столбиков. Камень оказался теплым, словно только что прибыл с морского
побережья из-под лучей предзакатного солнца. Он опустился на рядом стоящий
столбик. Больше в доме не было ничего интересного, кроме темных треугольников
в половину человеческого роста, уводивших в угловые башни. Но нужно ли было
здесь что-то еще?
Головы их разом повернулись, взгляды встретились, губы разомкнулись. Никогда
еще им не доводилось смотреть в чьи-либо глаза, не отводя взора. Но всегда
что-нибудь случается впервые, как сегодня. Тягучие, отрывистые фразы
превращались в связную, тесно сплетенную цепочку, соединившую их. Они ни разу
не дотронулись друг до друга, их удерживала только та невидимая цепочка и
линия взгляда. Души повернулись в едином направлении, изливаясь в словах. Что
за слова звенели в сумерках? Нам никогда не узнать их, ибо хоть дом и не
располагал грозной табличкой `Посторонним вход воспрещен`, но само наличие его
здесь предполагало полное отсутствие посторонних.
Неведомые слова плыли в волнах сумерек, как в единственно возможной среде
обитания. И в серо-голубых, и в изумрудно-зеленых глазах сверкали искорки
сумеречного света.
Все до единой, звезды были против их встречи. Но сейчас одеяло облаков и купол
дома защищали своих гостей от холодных взглядов бесстрастных наблюдателей.
Кроме того звезды эти умерли миллионы лет назад, лишь мертвый свет летел и
летел по мертвому пространству, все еще стремясь вершить людские судьбы. Но
под куполом таинственного здания живые лучи соткали полотно сумеречного
сияния. Здесь шли мгновения иного времени. Мгновения, ради которых и стоило
жить в этом огромном мире.
* * *
Завтра сумерки растают, и взойдет солнце, а каждому из этих двух предстоит
своя дорога. И даже если их пути пересекутся в далеком будущем, они пройдут
мимо, не узнав друг друга, ибо у каждого из них будут уже свои слова о своем,
непересекающемся. Сумерки не вечны. Это лишь состояние между светом и тьмой.
Дома сумеречного света, конечно же, не существует. Да его и не было никогда. И
вряд ли найдутся такие материалы и мастера, с помощью которых можно воссоздать
нечто подобное. Но пусть он будет. Потому что он нужен на эти несколько часов,
когда облака отделили небо, а на земле властвуют сумерки. (июнь, 1996)
Dаrk Windоw
-------------------------------------------------------------------------------
Ниточка.
Осколочек первый.
Фея возникла из звездных брызг, расплескавшихся по небольшому парку и почти
незаметных в лучах яркого полуденного солнца. Маленький Ванечка стоял, раскрыв
рот, и восторженно глядел на появившуюся откуда ни возьмись тетю.
- Держи, - сказала ему фея и протянула нечто блестящее и круглое.
Глаза Ванечки задали безмолвный вопрос.
- Это кольцо Вечной Любви, - объяснила фея. - Твоя любовь не закончится
никогда!
Сказочная гостья рассмеялась и растаяла вместе с загадочными звездными
брызгами.
- Смотри, что дала тетя! - радостно объявил Ванечка подбежавшей маме. -
Красивое!
- Это была фея, - задумчиво сказала мама. - Береги его. Хотя зачастую феи
дарят опасные подарки.
***
Осколочек второй.
Он не слышал ничего. Ни поздравлений. Ни слов администратора. Ни
лирично-торжественной музыки. Музыка лилась в его душе. Своя. Собственная. И
только когда раздались слова `Обменяйтесь кольцами`, Он вернулся в объективные
реалии, осторожно взял ее мягкую руку в свою и бережно натянул на маленький
палец кольцо. Оно поймало блик от фотовспышки и сверкнуло пронзительным
неземным светом. `Теперь оно с тобой навечно, - прошептал Он Ей. - До тех пор
пока мы будем вместе душой и телом.` ***
Город оказался унылым и серым. Да и маленьким впридачу. Настолько маленьким,
что пройти из одного конца в другой не составляло труда за пятьдесят минут на
туфельках со шпильками. Непонятно даже, почему ему дали статус города.
Впрочем, неважно. Холод пробрался под ее розовый бельгийский плащ, и Она зябко
поежилась. Командировка получилась незагрузочной, зато сейчас делать было
абсолютно нечего. Катилось время, когда обед уже давно прошел, а ужинать еще
рановато. `Варкалось. Хливкие шорьки...` - вспомнилась Ей сказка своего
детства, и Она грустно улыбнулась. Такая же одинокая, как Алиса в Зазеркалье,
Она медленно шла вперед. Только Алисе суждено стать королевой, а ей в лучшем
случае светила перспектива добраться до гостиницы и провести ужасающе скучный
вечер в номере без телевизора за чтением местной хроники об уборочной страде и
долевом строительстве кооперативных овощных ям.
- Привет, - на ее плечо легла крепкая рука. Она обернулась и увидела
импозантного мужчину в шикарных дымчатых очках. Мгновение спустя Она его
узнала.
- В командировке? - улыбнулся ее давний знакомый.
- Догадался или как? - ехидно спросила Она.
- Или как, - кивнул мужчина. - Во-первых, что делать тебе в этой пустоши, да
еще в такое время. А во-вторых, сам такой же. Тоже засланный. Да, к счастью,
уезжаю завтра.
- Мне еще около недели здесь торчать, - вздохнула Она. - Такова жизнь.
- Не грусти, - темно-карие глаза сощурились, разглядывая Ее. Она не ответила.
- Еще куришь? - в руке, словно по волшебству, возникла яркая пачка. Да и сам
этот полузнакомый-полузабытый субъект ее молодости казался на фоне тусклой
окружающей среды тем самым суперменом, который на красочной западной рекламе
курит эти самые красочные западные сигареты. Она вгляделась в протянутую пачку.
- Эйч-Би! - в ее душе вспыхнул радостный огонек, и Она с отвращением подумала
о пачке `Опала`, лежащей в глубинах ее сумки.
- Так как гостиница здесь в единственном экземпляре, то нам по пути, - громко
и радостно объявил Таинственный Полунезнакомец. - А еще я предлагаю отметить
мое скорейшее отбытие из данного места моего временного поселения.
Щелкнули застежки дипломата, и на свет появилась бутылка иноземного коньяка в
изящной оригинальной бутылке с округлой наклеечкой, пестрящей выставочными
медалями. Рука ловко крутанула вытащенный предмет, жидкость внутри булькнула и
красивой волной прокатилась из стороны в сторону. И Ей очень захотелось выпить. ***
Он нервно прохаживался по квартире. Собственно говоря, нервничать то было не
из-за чего. Вот только вытребованный отгул не удался. Хотелось выехать
куда-нибудь в лес, пока еще стояла сухая и теплая погода. Так, чтобы и от
города не далеко, но и чтоб рядом никого не наблюдалось. Они могли бы сидеть
рядом под осенним солнцем и вглядываться в панораму города, раскинувшегося
вдали. Здания на таком расстоянии практически сливались друг с другом, за
исключением телевышки, уткнувшейся в небо. Но так даже гораздо интересней
узнавать дома, в которых они побывали, и определять расположение улиц, по
которым проходили их ноги. Вот только требовалось исключить наличие
праздношатающихся шумных компаний, способных испортить самое радужное
настроение. Для этого то и требовался отгул в середине недели. Но за сутки до
наступления долгожданного дня Ее неожиданно откомандировали в самую глушь
области на целую неделю. Невничать не стоило, просто праздник не состоялся.
Печально, конечно, и начало покалывать сердечко. Благо, наступал вечер, и
скоро можно будет лечь спать, уткнуть голову в подушку и мечтать о том, как
Она возвратится. ***
Она оглядела номер. Ничего особенного. Такой же, как и у нее. Только вместо
синей вазы какая-то бордово-оранжевая загогулина. То ли кувшин исковерканный,
то ли пепельница не в меру высокая. По крайней мере не придется стряхивать
сигарету на ковер. В стопках искрился желанный напиток.
- За тебя! - предложил хозяин номера. - За такую, как ты сейчас. Оставайся
неизменной. И пусть почаще нам дарят звезды неожиданные встречи!
Она натянуто улыбнулась. В принципе ничего этого можно было и не говорить. Но
не сидеть же молча. Молча пьют только алкоголики. В их ряды Она записываться
не собиралась. Коньяк немножко обжег горло, и Она поморщилась. По крайней мере
это оказалось не заурядной дешевкой, а чем-то солидным. В киосках и на развале
такого не купишь. Лицо ее неожиданного спутника чересчур приблизилось.
- Ты мне тогда так и не досталась, - прошептал мужской голос в самое ухо.
- А стоило? - спросила она разочарованным тоном.
- Стоило! - в шепоте проскользнула твердая уверенность.
- Другие не жаловались? - усмехнулась Она.
Вместо ответа жесткие пальцы легли на верхнюю пуговку блузки и расстегнули
ее. Затем она почувствовала теплое прикосновение к выемке под шеей.
`Остановлю, - подумала Она, - как только это будет заходить слишком далеко.` ***
Голова наливалась пустотой. Там словно образовалась зияющая дыра. Не просто
дыра, мимо которой мы проходим, не обращая внимания, а именно зияющая. В той
странной пустоте родилась боль. Тонкая. Тоскливая. Он начал растирать лоб и
неприятное чувство отступило. Но оно немедленно вернулось, как только руки
устали делать импровизированный массаж. Пустота словно собиралась силами в
предоставленном тайм-ауте. Нет, никуда она уходить и не думала. Просто
осматривала поле будущего сражения. Теперь она пульсировала в самом центре
головы, словно черное солнце в бесконечном космическом вакууме. В такт ей
отозвалось сердце. Наверное, стоило выпить валидол. Только Он не любил
лекарств и предпочитал предоставлять организму самостоятельно справляться с
подступавшими недугами. Но вот что-то подвел организм, замер в каком-то
печальном ожидании, не желая ни наступать, ни защищаться. Пульсация в голове
нарастала. Нехорошее чувство сместилось куда-то вниз. Стало плохо. Очень.
Чтобы отвлечься от неизведанного, Он погрузился в воспоминания. Срочно
требовалось вспомнить нечто приятное, светлое, доброе. Вечное. ***
Осколочек третий.
Было воскресенье. И было одиннадцать утра, когда солнце едва-едва выползает
из-за крыш многоэтажек, чтобы устремиться к зениту, а затем устало опускаться
к линии горизонта, крася багровыми полосами панораму заката. Но до заката
оставался впереди еще целый день. Солнечный и почти что теплый. Совершенно
свободный день. Навстречу Ему спешила девушка. Красивая. Из тех, что проходят
мимо. Но эта вдруг остановилась.
- Привет! - воскликнула она. - А мы с вами знакомы. Помните день рождения у
Кости?
Еще бы он не помнил. Она тогда была в сверкающей серебристой водолазке и
короткой юбке, раскрашенной под тигринную шкуру. Он скромно сидел в углу стола
и угрюмо посматривал на Нее - веселую, недоступную, окруженную всеобщим
мужским вниманием. Ее загадочная улыбка и переливчатый смех незримо вплетались
в праздник и придавали ему исключительную неповторимость.
- Добрый день, - поздоровался Он, мучительно думая, что же сказать дальше.
- Скучно одной идти, - игриво поморщилась Она. - Если вы не торопитесь, то
может проводите. Здесь совсем недалеко.
- Конечно, - кивнул Он с ужасающей готовностью, мечтая, чтобы это `совсем
недалеко` растянулось в бесконечность. В груди росло летящее, прежде неведомое
чувство. А потом Он перестал замечать весь мир вокруг кроме Нее. Теперь на
Него мог обрушиться проливной дождь, остросекущий град или торнадо, Он никогда
бы не посчитал этот день мрачным. И уж тем более пустым. От волнения рука
спряталась в карман куртки и нащупала кольцо. `Пусть Она останется со мной! -
сверкнули в мозгу пронзительные мысли. - Ну пожалуйста!` Кольцо нагрелось. То
ли оно вобрало в себя жар вспотевшей руки. То ли высшие силы вняли отчаянным
мольбам. ***
Вторая стопка вошла более мягко и сразу подействовала. В голове разлилась
приятная пустота, а спираль электрической лампы в люстре с разбитым абажуром
стала расплывчатой и зыбкой. Она мечтательно перевела взгляд за окно. Там
наливалась темнота ночи. Осень.
- Это у тебя чулки или колготки? - пришел шепот извне.
- Хочешь проверить? - ответила Она вопросом на вопрос, не отводя взгляд от
окна.
Вместо ответа на ее ногу легла широкая ладонь и заскользила вверх.
`Остановлю, - подумала Она, - но не сейчас.` ***
Он усиленно растирал ноющее сердце. Боль вибрировала и перекатывалась по
груди с места на место. Только сердце отличалось завидной постоянностью. И
кололо. И кололо. И раскалывало себя на мельчащие кусочки. `Это кольцо!` -
внезапно подумалось ему. Он не мог толком объяснить, почему в нем зародилась
такая уверенность. Но голова уже не могла связно соображать. Обрывки мыслей
безвольно перелетали с места на место, не в силах заполнить страшную пустоту и
образовать нечто цельное. С огромным трудом он перевернулся с бока на спину,
чуть не свалившись с дивана. Затем он закрыл глаза и попытался вызвать образ
феи. Что-то в груди неслышно щелкнуло, а затем окружающая обстановка перестала
казаться реальной. Перед глазами возникло бесцельное мельтешение ярких красок.
Будто он, закрыв глаза, уносился вверх-вниз на огромных качелях, то выхватывая
огненные блики незримого солнца, то оставляя светило у себя за спиной. Бешеная
пляска мигом прекратилась, сложившись в озаренную желтовато-розовым светом
картинку. ***
Осколочек четвертый.
Там была фея. А перед ней стоял веселый голубоглазый малыш с кудрявыми
золотистыми локонами. Не поймешь: мальчик ли, девочка.
- Что это? - смело спросил он фею.
- Это Крылья, Коленька, - улыбаясь, ответила фея. - Теперь ты можешь летать.
Персонажи картинки неотрывно глядели друг на друга, а потом замерли, как на
фотографии. И Он понял, что фее нет до него никакого дела. Фея дарит только
один подарок. И не несет ответственность за то, какая сказка получится с его
помощью: величественная или страшная. ***
Ей не хотелось уже ничего. Ни пить, ни вставать и возвращаться в свой номер.
Мужская рука оказалась у Нее на груди и принялась осторожно сжимать ее, с
каждым разом усиливая хватку. И эти ритмичные движения только усиливали
обволакивающую истому.
`Остановлю, - подумала Она, - а в принципе... Почему бы и нет...` ***
Боль стала непереносимой. Выползать на улицу и разыскивать по всему району
работающий телефон, казалось абсолютно невозможным. Он не смог бы даже встать
на ноги и добраться до кухни. Охарактеризовать ужасающие приступы? Тоже вряд
ли. По отдельности не болело ничего, кроме сердца. И в то же время болело все
сразу. И даже не болело, а словно отказывалось от чего-то разом и навсегда.
Теперь у него не получилось бы и повернуться. Вместо этого он натянул подушку
на голову и провалился во тьму. ***
Осколочек пятый.
Он стоял на ногах, а боль растворилась. Осталось только неприятное чувство
пустоты. Ноги твердо упирались в ровную поверхность. А место было каким-то
ужасающе неправильным. Потом Он догадался, что убежать никуда не удастся,
потому что поверхность под ногами оказалось квадратной крышей высотного дома.
Других домов отсюда не наблюдалось. Только черное небо без звезд. Прямо в
середине квадрата стояла маленькая фигурка, в которой Он узнал Максимку -
друга забытого детства. В облике Максимки не виделось ничего подозрительного,
но где-то внутри его чувствовалась неправильность более высокого порядка.
- Вот ты где! - улыбнулся Максимка. Улыбка была почти как настоящая.
Он ничего не ответил. Любое слово могло сыграть лишь отрицательную роль. В
руках у Максимки засверкало знакомое кольцо.
- Посмотрим, посмотрим, - забормотал новый владелец кольца. Кольцо вытекло из
его рук золотистой струйкой и застыло в форме трубы. А Максимка уже весело
размахивал чем-то, похожим на огромный винтик. Судя по всему он готовился
приступать к обязанностям трубочиста.
- Посмотрим, проверим, - скороговоркой вылетали слова изо рта Максимки, а сам
он глядел в Его глаза непонятным-полубезумным взором. Сначала он засунул
винтик в трубу совсем чуть-чуть, касаясь самого краешка. Затем вытащил свой
инструмент и внимательно осмотрел его со всех сторон. Оставшись донельзя
довольным, Максимка взглянул на Него, и Он перевел дух. Пустота начала
отступать под напором смутного ужаса, пока затаившегося и игравшего по
правилам.
Максимка повернулся к трубе и погрузил инструмент чуть поглубже, на самую
малость. Когда винтик был извлечен, глаза Максимки сверкнули в радостной
злобе, а черты исказились.
- Ниточка!!! - громогласно объявил неназываемый в знакомом обличье.
В груди у Него похолодело. Он не знал, хорошо это или плохо. Он не знал,
должна ли она там быть вообще или нет. Но Он понял, что случившееся не
принесло ему ничего, кроме пробуждения ужаса осознания, что вот прямо сейчас
случится непоправимое.
Максимка подскочил к Нему и сильным толчком вышвырнул Его с площадки. Темные
окна и серые стены мелькнули и слились в бесцветную массу. ***
Она выбралась из под простыни, когда в окне забрезжил рассвет. Серые тучи
исчезли. А голубизну на северо-востоке вытесняла разгорающаяся алая полоса.
`Красиво, - подумала она. - Наверное, даже в таком городишке можно вдохнуть
жизнь полной грудью.` Хозяин номера приподнял голову.
- Уходишь?
Она молча кивнула.
- Когда встретимся в следующий раз?
- Никогда.
- Почему? - удивился ее теперь уже более близкий знакомый. - Разве я тебя не
восхитил?
- Нет, - она равнодушно пожала плечами. - Было немного оригинально. Не более.
- Но хоть не жалеешь, что осталась?
- Я никогда не о чем не жалею, - твердо сказала Она. - Какой прок в жалости?
Сделанного все равно не изменишь.
- Что у тебя с кольцом?! Я думал, что это золото. А золото не ржавеет.
Она перевела взгляд на обручальное кольцо и обнаружила, что то покрылось
извилинами ржавчины, а края раскрошились и обсыпались.
- Не знаю, - вздохнула Она. - Наверное муж решил сэкономить и в день свадьбы.
Поправив загнувшийся край туфли, она выпрямилась и покинула номер, плотно
прикрыв за собой дверь. ***
Подчиняясь неумолимой силе тяжести, подушка проделывала по миллиметру свой
путь и теперь со счастливым шлепком приземлилась на пол. Безжизненное тело
вытянулось на диване. Взор мертвых глаз был неотрывно прикован к белому
потолку. Любовь продолжалась целую вечность, пока та не оборвала свой отсчет. (июнь, 1997)
Dаrk Windоw
-------------------------------------------------------------------------------
Путь к счастью.
- Дедушко, расскажи!..
- Про что, внучек? Про что, маленький?
- Про зайку!
- Цыть! Нет никакого зайки! Нет ничего живого в том лесу! Забудь о нем. То
проклятый лес, мертвый.
Но глаза мальчика всматривались через маленькое окошко, туда, где сплетались
причудливыми тесными узорами сухие, почерневшие ветки мрачных деревьев
мертвого леса...
* * *
И продирался он уже пятые сутки через бурелом и сухостой, и было его имя
Пронька-богатырь. Оставил Пронька за спиной своей могучей и хмурое ущелье с
пыльными неподвижными летяками, и речку густую, с грязью перемешанную. А по
реке рыба мертвая плавает кверху брюхом, смердит. Но не надобно богатырю
мертвое, живое он ищет. Хоть что-нибудь отыскать живое среди леса дремучего,
непролазного.
На дубовой ветви филин сидит. Мертвый. Мрачный. Птица умная. Много знает,
многое сказать может. Только не требуются живому мертвые советы. Так и не
взглянул Пронька на филина, словом добрым не уважил, да и не нужны мертвому
слова, ни добрые, ни злые.
И снова плыл Пронька посреди ночи, то ли другая река ему встретилась, то ли та
же самая змеей извернулась. Мертвый холод крепкое богатырское тело насквозь
пронзает, водоросли за ноги цепляются, не хотят зальше пускать. По реке ладья
плывет. Мягко. Бесшумно. Вот-вот Проньку догонит. За веслами мертвецы сидят,
на корме призрак дымчатый правит, а по бортам мертвые огоньки скачут, своим
переливчатым светом богатыря смущают, манят к себе, зовут. Но не примет
богатырь помощи мертвой, ненадежной. Оглянуться не успеешь, как прикуют цепью
ржавой к скамье из дуба вековечного, сунут в руки весло, и работай, богатырь,
греби во всю силушку, выполняй работу нудную, да бесполезную. Сжал зубы
Пронька, ускользнул от темных бортов мертвого корабля, да к берегу, к берегу.
С восходом выбрался, зуб на зуб не попадает. Но некогда костер жечь, да
сушиться. Ведь не ждет мечта, улетает с каждым потерянным мигом все дальше и
дальше.
Рядом с Пронькой Лиса скачет, дорогу путает. И не глянешь на солнышко, путь
правильный не выверишь, нет его, не видать за серой завесью, небо укутавшей.
Разве что посветлело, то и знаешь, что день на дворе. Бежит, бежит рядом Лиса.
Мертвая. Бок разодран. А из засохшей дыры вовсе непотребное взору торчит.
Отводит взор Пронька, в сторону глядит, ноздри пальцами затыкает, шаг
ускоряет. Не отстает Лиса, то и дело забежит вперед, сядет и на богатыря
поглядывает. Не выдержал Пронька, ногой топнул, да как закричит: `Почто,
мертвая, за мной шастаешь, показала бы лучше, где зайку серенького найти.
Сама, видать, за ним охотишься`. Застыла Лиса, дрогнул рваный бок, прошла
судорога по внутренностям искореженным. `Не едят мертвые. - отвечает Лиса. -
Не знаю, где зайка. У медведя спроси. У него ума палата.` Голос страшный,
нечеловеческий. Да только нельзя мертвому верить. Остерегайся, богатырь, зорко
глаз держи, не упускай из виду. Вытащил Пронька меч-кладенец, да стукнул
играючи по сосне сухой, в камень обратившейся.
Рухнуло дерево, мертвую мелочь под себя подминая. Шум, треск по всему лесу.
Будто на небесах не серость тягучая, а тучи грозные с молниями сверкающими, да
громом. Юркнула лиса в кусты, только ее и видели. Повеселел герой неустрашимый
от силушки своей запредельной, но тут желудок заверещал, о себе напомнил.
Мертвые-то не едят, а живому пища потребна. Сел богатырь на пень трухлявый,
полурассыпавшийся, вытащил хлеба краюху, да вздохнул тяжело. Последнее. А
поискам еще ни конца ни краю не предвидится.
У соседнего пня волк мордой об землю чешется. Мертвый волк. Околел совсем.
Шерсть клочьями повыпадывала. Мясо гниет, кости белые торчат отовсюду. Сунул
Пронька краюшку обратно, прервал трапезу, сверля гостя незванного взором ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 136036
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
