ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Андраш Тотис.
На острие меча

Перевод Т. Воронкиной и О. Кокорина
`Новости`, Москва 1992 г.
ОСR Халиман А. Т. FinеRеаdеr 5.0, 17.10.00

Глава первая
Полицию известили в 23. 20. Через пять минут к месту происшествия
подоспела первая пара полицейских, на бегу выхватывая длинные дубинки из
особо твердых сортов дерева; случайные прохожие поспешно уступали дорогу
стражам порядка. Затем к подъезду высотной башни подкатила патрульная машина
и, развернувшись, перегородила тротуар. Яркий свет прожектора слепил
окружающих, ``мигалка`, вспыхивая ежесекундно на крыше полицейского
автомобиля, освещала величественную скульптуру Ямаоки: бронзовый мужчина со
спасенным стариком на руках последним усилием высвобождается из цепких
объятий бушующего бронзового океана, навстречу ему протянуты готовые
подхватить смельчака бронзовые руки, позади бронзовой стеной вздыбился
океанский вал, грозящий смыть измученного героя с веревочной лестницы.
Скульптура эта поразительно напоминала фирменный знак, украшавший всю
печатную продукцию фирмы `Ямаока`. В 23. 32 на черной `королле` без
специальных опознавательных знаков прибыл дежурный инспектор окружного
участка, а минут через десять подкатил и начальник участка, потративший
несколько драгоценных минут на то, чтобы облачиться в черный костюм и
нацепить черный галстук. Площадка у входа уже оказалась занята, а
припарковать машину на газоне перед скульптурой начальник участка не
решился. Он распорядился оставить автомобиль на проезжей части, прямо под
знаком, запрещающим парковку; шофер в форме полицейского вылез из машины и
тотчас принялся осаживать толпу зевак.
Время близилось к полуночи, когда одновременно нагрянули министр
внутренних дел и представители телевидения. На крыше белого микробуса была
укреплена вращающаяся камера, напоминающая автоматическое орудие на башне
танка; боковую стенку кузова украшал Хино-мару -- знак восходящего солнца.
Телевизионщики примчались со стороны центра города и, едва успев
припарковаться позади машины начальника окружной полиции, сразу же
засуетились, стремясь запечатлеть на пленку момент прибытия министра,
черный министерский `ниссан-президент`, шедший со стороны Мегуро --
квартала вилл и зеленых скверов, -- еще должен был развернуться. Водитель
чуть сбавил газ на повороте, и шины мощного лимузина скрипнули. Звук был
короткий, не режущий слух, всего лишь дающий понять, что скорость превышена;
машину поменьше и подешевле с жалобным стоном занесло бы на асфальте. Вновь
прибывшие, не пощадив газона, припарковались у подножия скульптуры. Шофер с
квадратной головой, проворно выскочив из машины, обежал ее, чтобы распахнуть
перед министром правую заднюю дверцу.
Последним прибыл господин Кадзе -- начальник центрального отдела по
расследованию убийств. Он остановил такси на перекрестке, не доезжая до
офиса Ямаоки, и не спеша побрел к высотной башне в надежде хоть чуть
протрезветь за время пешеходной прогулки. Невысокий, коренастый, с волнистой
седой шевелюрой и широкими, как лопата, ладонями рук, Кадзе был облачен в
темно-серый костюм и белую рубашку с галстуком-бабочкой веселой расцветки.
Господин Кадзе сунул в рот кусочек печенья -- по мнению Митико-сан, оно
устраняет действие алкоголя, а в подобных вопросах на ее мнение можно было
положиться.
Кадзе тяжело вздохнул при виде черного `ниссана`. Конечно же, шеф
отдела по расследованию убийств должен был прибыть сюда раньше. Стыд и позор
на его седую голову! Он едва удержался, чтобы не припуститься бегом, как и
следовало бы, но вместо этого, остановившись на месте, неторопливо закурил
сигарету. В нескольких сотнях метров отсюда гигантским восклицательным
знаком вздымалось Мэ-рин энд Трэвел Сентр Билдинг. Само здание служило
вертикалью знака, а точку составляло скопление людей внизу. Точка эта росла
на глазах, увеличиваясь за счет зевак, репортеров, телевизионщиков и
служащих фирмы `Ямаока` -- испуганных и парадно разодетых, словно сам глава
фирмы предписал им явиться сюда в надлежащем виде. Пятнадцатиэтажная
громада, где два верхних этажа были залиты светом: там находились
апартаменты старины Ями Перебитый Нос, или господина Ямаоки, президента
фирмы, Господин Кадзе проглотил остатки приторного печенья и почувствовал,
что трезвеет от одного этого зрелища.
Ямаока лежал на боку, подогнув колени. Белое кимоно обагрилось кровью.
Его отсеченная голова покоилась рядом. В судорожно застывшей руке мертвеца
был зажат сото -- короткий меч, которым Ямаока совершил харакири. На
подставке для оружия лежал другой меч -- катана, которым секундант отсек
голову. Оружие старинной работы, не позднее восемнадцатого века; ножны
изукрашены драконами, на цу-бе -- четырехугольной металлической пластине,
защищающей рукоятку меча, -- изображение тигра. Кадзе сделал знак рукой, и
техник-эксперт подошел к оружейной подставке. Руками в белых перчатках
осторожно взял катану. Бережными движениями, как бы поглаживая меч, покрыл
его слоем белого порошка. В зале царила тишина -- сейчас здесь находились
только двое: господин Кадзе, начальник отдела по расследованию убийств, и
технический эксперт. Министр, с минуту потоптавшись в дверях, удалился под
благовидным предлогом: отбить атаки прессы; начальника окружного
полицейского участка отослали еще раньше, а следователи из отдела Кадзе
прочесывали здание, опрашивая служащих. Кадзе застывшим взглядом уставился
на самоубийцу.
`Почему? -- бился в голове вопрос. -- С какой стати богатейшему
человеку Японии вздумалось совершить харакири? `
-- Отпечатков пальцев нет. -- Эксперт бережно опустил меч в
целлофановый пакет. -- На лезвии только следы крови.
-- Понятно, -- кивнул головой Кадзе.
-- Кадзе-сан, не сочтите за дерзость с моей стороны... -- Кадзе
медленно перевел взгляд с тела самоубийцы на техника. Глаза воспаленные,
белки глаз в красных прожилках. -- ... Но, по-моему, тут пролито слишком
много крови.
-- Благодарю, -- коротко отозвался Кадзе. Ни один мускул не дрогнул на
его лице.
Техник-эксперт закрыл пакет и скрепил верхнюю кромку лейкопластырем.
-- Циновку прикажете тоже упаковать? -- спросил он.
-- Попозже. Как только я закончу осмотр. -- Кадзе вновь повернулся к
покойнику. `Ну почему? -- настойчиво спрашивал он себя. -- Почему вдруг
решил покончить с собой человек, только что выставивший свою кандидатуру на
пост мэра Токио? `
Его знаменитые `как` и `почему` приводили сотрудников в трепет. Кадзе
редко ругал подчиненных, еще реже хвалил. Кадзе ставил перед ними вопросы,
ниспровергая вроде бы стройную версию преступления, и в поисках ответа на
эти вопросы иногда приходилось не щадя сил корпеть неделями.
-- Ах, да!.. -- пробормотал он. Вышел в коридор и огляделся по
сторонам. Томившиеся в праздном ожидании сыщики мгновенно оживились --
вскочили с мест и вытянулись по струнке. Кадзе знаком подозвал одного из них
-- на первый взгляд, казалось, ткнув пальцем наугад в первого попавшегося.
-- Кто сообщил в полицию? -- задал он свой первый вопрос.
Сыщик кивнул, однако не двинулся с места, понимая, что шеф еще не
закончил. Кадзе доверительно наклонился к подчиненному и понизил голос,
словно желал подчеркнуть: я, мол, посвящаю тебя в свои сокровенные мысли.
-- Если бы тело господина Ямаоки обнаружил его секретарь, лакей или
какое-либо другое лицо из его окружения, то сразу последовал бы звонок
министру внутренних дел. Ни один из них не стал бы звонить в окружной
полицейский участок.
-- Ясно. -- С корректным поклоном сыщик поспешно удалился.
Коротким тупым пальцем Кадзе ткнул в сторону другого сотрудника. Тот
поклонился с чуть меньшей церемонностью, нежели предыдущий, и подошел к
начальнику не столь торопливо. В руках он держал блокнот и, докладывая шефу,
сверялся со своими записями.
-- Голова отделена от тела одним-единственным ударом. Разрезы на животе
глубокие, однако не представляют опасности для жизни.
Кадзе молча кивнул. При совершении сепуку человек вспарывает себе
живот, просто отдавая дань традиции. Главное здесь -- отсечение головы.
Некий секундант, владеющий точным ударом, ловко управился с баснословно
ценным старинным мечом, на право ношения которого у господина Ямао-ки было
разрешение полиции. Да, по-видимому, все именно так и произошло.
-- Когда намечено вскрытие? -- поинтересовался Кадзе.
-- Сегодня утром. Но если необходимо срочно...
-- Нет, спешить не стоит.
-- Значит?..
-- Отложите на трое суток.
Полицейский вовремя опустил голову в почтительном поклоне, благодаря
чему удалось скрыть удивление. Когда он выпрямился, узкие глаза за стеклами
очков светились пониманием.
-- Так точно, Кадзе-сан. Мне кажется, я уловил вашу мысль. -- Он
отступил назад и затерялся в сутолоке.
Санитары в халатах осторожно переложили на носилки мертвое тело, а их
коллега поместил в пластиковый пакет отсеченную голову. Татами разобрали на
части и тоже упаковали. Оставшиеся сыщики подступили ближе, чтобы получить
указания от шефа или отчитаться перед ним о результатах проделанной работы.
Усердные, исполнительные, надежные люди. Отличные знатоки своего дела,
опытные следователи. Вот только нет среди них такого, кто сейчас больше всех
пригодился бы. Нужен человек пожилой, не вызывающий подозрений. Не
работающий, а потому располагающий свободным временем. Человек, способный
создать впечатление, будто он только тем и занимается, что ходит на
заседания разных любительских обществ и клубов. Ну и, конечно, способный
защитить себя в случае нападения.
-- Куяма, -- негромко произнес шеф.
Сыщик отделился от группы сотрудников, приблизившись к шефу. Это был
относительно молодой человек: еще годы и годы отделяли его от той поры,
когда морщины вокруг глаз и глубокие борозды у носа -- следы разочарований и
приметы накопленного жизненного опыта -- совершенно изменят его облик. Лицо
пока что сохраняло мужественную красоту, однако юношеская стройность,
спортивная свобода движений уже отходили в прошлое. На его высокой,
пропорционально сложенной фигуре хорошо сидел строгий темный костюм.
Когда-то его одолевала мечта: лишь раз, один-единственный раз при разговоре
с шефом неприну-
жденно расположиться в кресле и, в подражание сыщикам из американских
фильмов, закинуть ноги на стол. Куяма давным-давно расстался с этой мечтой.
Господин Кадзе не смотрел на него, наблюдая за действиями сотрудника,
упаковывавшего голову.
-- Слушаю, Кадзе-сан, -- отозвался Куяма. Санитар сунул под мышку
пластиковый пакет с головой Ямаоки и направился к выходу.
-- Утром пойдешь к Дэмуре, -- приказал Кадзе. -- Скажешь, что я прошу
его бросить все дела, чем бы он сейчас ни занимался. Мне нужен Дэмура!
Дэмура сидел перед телевизором. Не только в тот момент, когда, усталый
и расстроенный, явился Куяма: для старого сыщика это стало почти постоянным
занятием. Полгода назад, выйдя на пенсию, он включил телевизор и словно?
эбыл его выключить. Дэмура смотрел все подряд: с утра -- программы для детей
и юношества и научно-фантастические фильмы. Исторические фильмы о самураях и
научно-популярные передачи -- после обеда. Нескончаемые трансляции
состязаний по гольфу и бейсболу. Репортажи о подготовке сборной по каратэ.
Рекламные ролики и заседания дискуссионных клубов. Состязания сумоистов --
ближе к полуночи. Он засыпал под звуки телевизора и просыпался к началу
передач.
Все вокруг уговаривали его повременить с уходом на пенсию или же
подыскать себе какое-нибудь постоянное занятие.
-- Ума не приложу, что ты будешь делать целыми днями, -- вздыхала жена.
-- Буду отдыхать, -- говорил Дэмура.
-- Понятно. Ну а что все-таки ты станешь делать? Дэмура целыми днями
сидел перед телевизором. Пришли в гости родственники жены, приехал из
провинции младший брат Дэмуры. После обеда мужчины, раскрасневшись от
вкусной еды, потягивали холодное пиво, и, оставшись с Дэмурой наедине,
родственники, понизив голос, принялись допытываться у него:
-- Тебе хочется отдохнуть -- это мы все понимаем. Но что ты будешь
делать?
Дэмура мечтал вовсе не об отдыхе. Дэмуре хотелось бы начать все сызнова
-- всю свою жизнь. Тогда, будучи восьмилетним мальчуганом, в коротких штанах
и парусиновой шляпке, он не стал бы изо дня в день ходить на тренировки по
каратэ, а забавлялся бы этими новомодными электронными играми. Вместо того
чтобы сражаться в джунглях, обзавелся бы вместительным рюкзаком с трубчатым
каркасом и отправился в велосипедный тур по Европе. Месяцы жизни,
потраченные в американском плену, можно было бы -- подобно Куяме --
посвятить изучению криминалистики в Лос-Анджелесе. Впрочем, с какой стати
изучать именно криминалистику? Куда лучше отпустить длинные патлы и
расхаживать по ночным клубам. Можно было научиться играть на гитаре и
создать собственную рок-группу... Но теперь упущенного не воротишь. Не
удастся ему автостопом исколесить весь свет, не суждено заводить знакомства
с длинноногими, белокурыми девушками. В шестьдесят три года у человека все
возможности уже позади. Но когда ему хочется поразмышлять на досуге об
упущенных шансах, родные и знакомые сверлят его недоуменными взглядами и с
искренним беспокойством допытываются: `Чем же ты все-таки намерен заняться?
` Да ничем! Если уж он лишен возможности выбрать себе занятие по душе
Особенно волновали его мысли о белокурых девушках с их длиннющими
ногами. Поначалу Дэмуре казалось, что это чисто плотское влечение, и он
как-то раз наведался в Кабуки -- в специальную купальню, где гостей
обслуживают девушки только европейского и американского происхождения.
Дэмура выбрал девушку, в точности отвечавшую идеалам иллюстрированных
журналов: высокую, стройную, с пышной грудью и миниатюрным, округлым
задиком, с длинными, изящной формы ногами, голубоглазую, с волосами цвета
золотистого меда. После этого на душе сделалось еще тяжелее. С такой
девушкой, облаченной в джинсы и линялую майку, хорошо бы целоваться на
заднем сиденье автомобиля и получать ее ласки задаром.
Дэмура ни с кем не пытался делиться своими переживаниями, зная, что
никто его не поймет. Японец бывает счастлив лишь сознанием исполненного
долга, когда занят полезным трудом. А вряд ли встретишь японца более
типичного, чем сыщик Дэмура, -- низкорослый, щуплый на вид, но весь
вылепленный из мускулов и сухожилий! Единственным, кому Дэмура излил душу,
был Куяма -- высокий, подтянутый молодой человек, на чью долю выпали все те
радости жизни, какими был обделен сам Дэмура. Отпрыск знатного рода, Куяма
после прохождения практики в американском университете был зачислен в
центральный отдел по расследованию убийств. Модные костюмы и спортивные
свитера сидели на молодом человеке как влитые. Оба сыщика параллельно
расследовали дело об убийстве Адзато и в конце концов из ревнивых соперников
стали друзьями. Когда после выхода Дэ-муры на пенсию Куяма нанес ему визит,
старик решил с ним единственным поделиться заветными думами. Куяма
внимательно слушал, кивал головой, видно было, что молодому человеку все
ясно. Кому же еще, как не ему, понять старого сыщика, когда сам Куяма с
таким трудом носит бремя старомодных обычаев и традиционного японского
этикета, когда ему больше всего хотелось бы выслушивать указания господина
Кадзе, взгромоздив ноги на стол шефа. О да, Куяма прекрасно понимал Дэмуру.
У Куямы был один-единственный вопрос.
-- Все верно, Дэмура-сан, но что вы будете делать целый день? --
поинтересовался он, широко раскрыв от удивления глаза.
С тех пор Дэмура перестал приглашать к себе Куяму. Дни напролет сидел,
уставясь в телевизор, и едва заметил, что в округе сносят старые дома, что в
его домишке упаковывают вещи и складывают на грузовик. Новое жилье оказалось
чуть больше прежнего -- почти сорок квадратных метров, -- но зато тут не
было садика, где жена могла бы возиться с цветами, а Дэмуре негде было
вкопать макивару. Впрочем, Дэмура об этом не жалел. Вот уже добрых полсотни
лет он отбивал руки об эту растреклятую доску.
Куяма явился около десяти. Он рассчитывал попасть к Дэмуре раньше, но
все его планы опрокинуло одно обстоятельство: на месте квартала извилистых
улочек, где прежде жил Дэмура, он обнаружил строящийся жилой массив.
Понадобилось десять минут, чтобы узнать новый адрес Дэмуры, и еще сорок,
чтобы отыскать его дом. Погода стояла прохладная, накрапывал дождь, и на
черные кожаные ботинки налипла грязь, мокрый черный зонт пришлось выставить
для просушки в душевую.
Дэмура убавил звук и не без некоторой досады оторвался от телевизора.
Сейчас шла реклама, за нею должна была последовать его любимая передача.
Однако Дэмура совладал со своими чувствами. Его изборожденное морщинами лицо
осветилось улыбкой, когда он протянул гостю руку. Куяме он всегда подавал
руку.
-- Пива! -- крикнул он, обернувшись к двери в кухоньку. -- Или, может,
чего-то другого?..
-- Если моя просьба не затруднит, то я предпочел бы чай. Чашечку
горячего чаю, -- попросил Куяма.
Он решительно не узнавал своего доброго старого знакомца. Куда девался
спокойный, уверенный в себе Дэмура, который способен был часами недвижно
сидеть в дежурной комнате, дожидаясь нужного звонка! Старик умел приберегать
свои жизненные силы, подобно животному, погруженному в зимнюю спячку. Тем,
кто не знал Дэмуру, могло показаться, будто он спит. Лишь легкое колыхание
живота выдавало, что старик дышит. Веки его опущены, и перед внутренним
взором проносятся видения: лес, горы, море, скала, на вершине которой стоит
мужчина -- поджарый, весь из мускулов и сухожилий; оборотясь лицом к
восходящему солнцу, мужчина принимается выполнять ката. Где тот Дэмура, что
одолел непобедимого Макамуру С-Одного-Удара?
По правде говоря, Куяма всегда с пренебрежением относился к боевым
искусствам. Сборище старых кретинов, вздумавших в конце двадцатого столетия
размахивать самурайским мечом! Однако в случае с Дэмурой дело обстояло
иначе: тот излучал чувство надежности. В его жизни было нечто постоянное,
что жило вместе с ним и тенью сопровождало его повсюду, -- некая незримая
стороннему глазу внутренняя сила и неколебимый покой, словно в старинной
статуэтке Будды.
Бывшие коллеги обменялись ничего не значащими фразами. О погоде. О
переезде на новую квартиру (насколько же она лучше и просторнее прежней! ).
О здоровье.
Хозяйка на подносиках, плетенных из бамбука, подала разогретые салфетки
для рук, зеленый чай, крохотное печенье и с поклоном удалилась.
-- Господин Кадзе шлет вам привет и желает доброго здоровья. -- Куяма
сидя изобразил легкий поклон и улыбнулся.
`Парень постепенно отказывается от своих американских привычек`, -- с
грустью подумал Дэмура. Изобразив ответный поклон, старик в свою очередь
улыбнулся.
-- Большая честь, что он помнит обо мне.
-- Господин Кадзе просит вас вступить в общество `Зеленое поле, голубое
небо`.
Дэмура не отвечал. Лицо его стало похожим на старинную маску.
-- Вам ничего не требуется делать, только смотреть в оба. Глаза Дэмуры
медленно сузились в щелочки, словно старик погружался в дремоту. Однако
Куяма не купился на этот трюк.
-- Полагаю, вы слышали о самоубийстве Ямаоки. Дэмура кивнул. Он видел
репортаж по телевидению. Видел толпу, собравшуюся у Мэрин энд Трэвел Сентр
Билдинг, видел министра внутренних дел и самого господина Кадзе, торопливо
входившего в здание. Уже в тот момент кое-что показалось ему странным: ведь
персонал Ямаоки должен был поставить в известность о случившемся в первую
очередь министра.
-- Надо бы дознаться, кто подбивает этих людей на самоубийство. Кто
решает, когда и в какой очередности они должны идти на смерть. Кто выступает
в роли секунданта и один ли он или же их несколько?
Дэмура кивнул. Восемь самоубийств за каких-то полгода. Для города с
десятимиллионным населением эта цифра была бы не так уж велика. Но восемь
харакири, совершенных по всем традиционным правилам бизнесменами,
политиками, журналистами... Пресса изо дня в день печатала материалы об этой
загадочной серии самоубийств. Все восемь жертв были членами общества
`Зеленое -- голубое`. Первый -- Морими Симода -- покончил с собой во время
строительства атомной электростанции в Цукубе. Газеты были полны сообщений
об этом событии, а телевидение посвятило ему времени больше, чем рекламе
пива `Саппоро`. Родители Си-моды погибли в Хиросиме, а сам он спасся
благодаря тому, что гостил у родственников в провинции. Затем он окончил
Токийский университет и стал самостоятельным предпринимателем. В 1980 году
вступил в только что созданное общество `Зеленое поле, голубое небо`.
-- Не думаю, чтобы мы могли помешать человеку, решившему свести счеты с
жизнью, -- заметил Дэмура.
На сей раз промолчал Куяма. К чему спорить? Господин Кадзе обратился к
Дэмуре с просьбой, и тому придется выполнить ее, хочет он этого или нет.
Куяма тоже хорошо помнил дело Симоды. Тогда не удалось установить, кто был
секундантом. Единомышленники Симоды заявили, что следует ожидать очередных
харакири, поскольку в нынешней ситуации `зелено-голубые` не видят другого
действенного способа для выражения протеста. `Ваше право, -- согласились
полицейские. -- Но все-таки кто именно изобрел этот действенный способ? `
`Мы сами`, -- был ответ. Куяма смутно представлял себе, на каком основании
можно было бы осудить инспиратора этих самоубийств и как можно бы это
сделать, не вызвав протеста у массы японцев, чтящих традиции предков. По
мнению Куямы, следовало опасаться, что арест инспиратора повлечет за собой
лавину очередных харакири.
-- Еще чашечку чая? -- поинтересовался Дэмура. -- Или, быть может,
пива?
-- Выпьете чаю?
-- Благодарю. Вы очень любезны.
Кадзе сделал знак, и некрасивая девушка в темно-синем платье молча
начала сервировать стол. С большого бамбукового подноса переставила на
курительный столик заранее распакованные салфетки для рук и изящные
фарфоровые чашечки. Все это мало напоминало традиционный комплект, каким
сотрудница полиции обычно сервировала стол, к тому же далеко не столь
элегантно. На сей раз господин Кадзе заказал чай из дорогого заведения.
Покончив с делом, дурнушка исчезла. Она удалилась столь тихо и
тактично, что присутствующие даже не заметили ее ухода, словно, завершив
свою работу и с улыбкой согнувшись в поклоне, девушка попросту растаяла в
воздухе.
-- Поздравляю, -- сказал Кадзе; седая прядка выбилась из прически:
видимо, волосы плохо просохли после душа. -- Никак не мог предположить, что
члены вашего общества способны на такое самопожертвование.
-- Не с чем тут поздравлять.
У Нисиямы была какая-то на редкость плоская голова. Так обычно выглядит
человек на телеэкране, если сбита вертикальная настройка изображения.
Короткие черные волосы, крупные желтоватые зубы, впалые щеки. Впрочем, за те
семь раз, что им довелось встречаться, Кадзе подметил и кое-что еще. Летом,
в немилосердную жару, когда после долгих уговоров Нисияма снял пиджак,
оказалось, что щуплое тело его состоит сплошь из налитых силой мускулов.
Когда, извинившись перед посетителем, Кадзе вынужден был заставлять его
ждать часами, выяснилось, что Нмсияма способен сидеть абсолютно неподвижно
-- не шевелясь, не почесывая спину, не меняя положения ног. Много раз не
успевал еще Кадзе до конца сформулировать свой вопрос, а Нисияма с первых же
слов понимал, что от него требуется. Он производил впечатление талантливого
руководителя, которого, скажем, в военных условиях Кадзе охотно выбрал бы
своим непосредственным командиром. Однако Нисияма явно не принадлежал к
числу вожаков, кого боготворят массы и по одному слову которого солидные
люди совершают харакири. А уж тем более такой человек, как Ямаока.
Нисияма был управляющим делами общества `зелено-- голубых`.
-- Но почему именно сейчас? -- допытывался Кадзе. Нисияма вежливо
моргнул. -- Я пролистал все газеты и не обнаружил ничего примечательного.
Так что объясните мне, против чего выражался протест самоубийством Ямаоки.
-- Против визита американских атомных подводных лодок, предполагаемого
на будущей неделе. Против строительства нового аэродрома в Осаке, против
атомной электростанции в Касиме, которую все-таки начали строить...
Кадзе поднял руку. Чудовищная неучтивость -- прервать собеседника на
полуслове, однако полицейский не обязан всегда строго придерживаться правил
вежливости, в особенности же если его явно стремятся одурачить.
-- Да полно вам, дружище! Подобными мотивами можно объяснить
самоубийство какого-нибудь Симоды. Или, скажем, Оситани. (Так звали
журналиста, который три месяца назад взрезал себе живот. ) Но Ямаока! Стоило
ли стрелять из пушки по воробьям? Ямаоку следовало приберечь для более
значительного случая.
Нисияма согласно кивал.
-- Нам не дано вникать в мотивы поступков сильных мира сего.
-- Выходит, вы не знали, что Ямаока будет очередным самоубийцей?
-- Господин Ямаока не осчастливил меня своим доверием. Кадзе уже успел
выпить свой чай, Нисияма же к своему вообще не притронулся. Выпрямившись в
струнку, он сидел на стуле и изучал экспозицию вокруг письменного стола
Кадзе. Японский флаг. Эмблема токийской полиции. Всевозможные грамоты. В
отдельной рамке -- диплом об окончании Кадзе университета, с отличием.
Фотографии. Кадзе в полицейском мундире с парадным мечом. Кадзе в темном
костюме -- в обществе министра внутренних дел. Кадзе на открытии состязаний
по кэндо.
-- Я не имею права вмешиваться в дела членов общества, -- продолжил
Нисияма. -- Я всего лишь платный служащий, и моя обязанность -- выполнять
принятые ими решения.
-- Мне казалось, в обществе, подобном вашему, именно управляющий в
курсе всех дел, -- осторожно заметил Кадзе.
-- Но не до такой степени, -- со вздохом ответил Нисияма.
-- Что же теперь будет с `зелено-- голубыми`? -- поинтересовался Кадзе.
-- Насколько мне известно, господин Ямаока финансировал общество.
-- Это не совсем верно. -- Растерянное недоумение мелькнуло на
вытянутой физиономии Нисияма: экая неосведомленность, неужто люди способны
так заблуждаться!.. -- Господин Ямаока был одним из наших наиболее щедрых
покровителей, но полагать, будто он целиком финансировал...
-- Нисияма прервал свою речь и сокрушенно покачал головой.
-- Да-да, благодарю за уточнение. И все же: как отразится на делах
общества смерть господина Ямаоки? Оставил он какой-либо солидный вклад,
чтобы дальнейшая работа могла идти беспрепятственно?
-- Я уверен, что господин Ямаока великодушно позаботился обо всех
организациях, которым он оказывал поддержку.
-- По всей вероятности, так, -- рассеянно кивнул Кадзе, бросив взгляд
на свои аккуратные, размеченные по пунктам записи. Ему пришли на ум вопросы,
какие надо будет поставить перед своими сотрудниками. Извинившись, он
придвинул к себе чистый лист бумаги.
Нисияма снова углубился в изучение развешанных по стенам фотографий.
Кадзе, похмыкивая, делал какие-то пометки, а Нисияма пытался отыскать
знакомых на фотографии, изображавшей открытие состязаний по кэндо. Он
внимательно изучал лица спортсменов, выстроившихся позади президиума.
-- Как вы думаете, -- вновь приступил к разговору Кадзе, и взгляд
собеседника спокойно, неторопливо вернулся к нему, -- кто известил полицию?
-- По-моему, секундант. Наверняка он получил на этот счет указания от
самого господина Ямаоки, чтобы дело получило широкую огласку и родственникам
не удалось замять его.
-- Так-так. -- Кадзе умел кивать с видом человека, которого из
любезности просветили по важнейшим вопросам бытия: благодарно и чуть
удивленно, с глубочайшей верой в услышанное. -- Да-да, конечно, -- он даже
сконфуженно покачал головой: как, мол, он сам не додумался до такой
очевидной истины. -- Но почему он не оставил прощальной записки? Симода
написал прощальное письмо, Оситани -- ни строчки. Как же это получается, что
один человек подробно излагает, против чего он выражает протест, а другой
безо всяких объяснений вспарывает себе живот?
Нисияма не спешил с ответом, чувствуя, что вопрос еще не высказан до
конца,
-- В трех случаях из восьми прощальные записки отсутствуют.
-- Оситани ведь был журналистом и каждую неделю имел возможность
подчеркивать в своих статьях, против чего именно он протестует.
-- О да, конечно! -- вновь изумленно-благодарный кивок. Статьи Оситани
в свое время были подвергнуты текстологическому анализу на
электронно-вычислительной машине.
-- Ну, а Хисикава и Кагемото были скуповаты на слова.
-- Значит, они, можно сказать, не на словах, а в поступках выразили
свои убеждения, не правда ли?
-- Да, -- неохотно признал Нисияма. Оба упомянутых бизнесмена незадолго
до смерти пожертвовали организации значительные суммы. Кадзе в свое
время часами допытывался у Нисиямы, почему эти деньги были выделены не
по завещанию: на какие конкретные цели предназначались, каким образом были
перечислены, оговаривались ли какие-то определенные условия их
использования? `Не знаю. Понятия не имею. По чеку. Не оговаривались`, --
звучали лаконичные ответы.
Кадзе встал, внезапно прекратив допрос. Ему надоела напрасная трата
времени. Уметь задавать вопросы -- это еще полдела, надо знать, кому их
задать. Собеседники склонили голову в знак взаимного уважения, Нисияма
поблагодарил за чай, Кадзе -- за готовность пойти навстречу, затем оба
обменялись прощальным поклоном. `От тебя мне сроду не дознаться, что
творится в обществе `зелено-голубых`, -- думал Кадзе. -- Ничего, найдем кого
посговорчивей`.
Дэмура поправил галстук. Извлек из кармана пиджака черный потертый
бумажник и достал оттуда аккуратно сложенные банкноты. Куяма не предупредил,
что вступление в общество связано с денежными затратами. Юная девушка по
другую сторону письменного стола безо всяких просьб заполнила расписку. Она
выписывала иероглифы быстрыми, решительными росчерками пера, слегка склонив
голову набок. Очень симпатичная девчушка, Дэмура не дал бы ей и пятнадцати,
будь она в школьной форме. Но, коль скоро она сидит не за школьной партой, а
в деловой конторе и вместо черной юбки в складку и белой блузки облачена в
элегантный светло-серый костюм, ей смело можно дать все двадцать. Ну а
деловитость, с какой она взяла у него деньги, проворство, с каким
пересчитала банкноты, умело найденные слова, вынудившие Дэмуру раскошелиться
щедрее, чем он рассчитывал, позволяли дать малышке и вовсе лет двадцать
пять.
-- Надеюсь, вам ясно, что это не членский взнос, а поддержка целей
организации. -- Девчушка улыбнулась, словно выдала на редкость приятный
комплимент доверительного свойства. -- Это не дает вам никаких прав или
преимуществ. -- Она по-прежнему улыбалась, кивая головой, словно хорошенькая
заводная кукла.
-- А как насчет этого?.. -- Дэмура нерешительно указал на разложенные
вдоль письменного стола проспекты. Зеленое поле, голубое небо, гостиницы,
рестораны, спортивные клубы. Дивной красоты белоснежные здания, идеально
вписанные в ландшафт, улыбающиеся туристы... Фоном непременно служат зеленое
поле и голубое небо, а на каждой иллюстрации фотография в кружочке: портрет
улыбающегося Ямаоки.
-- У организации нет постоянных членов, -- нашлась с ответом девушка.
-- Всего лишь покровители. Размеры помощи устанавливаются каждым на
добровольной основе, но минимальный взнос из года в год определяет правление
общества. -- Именно такую сумму и внес Дэмура. -- Гостиницы и спортивные
объединения являются отдельными клубами, членом которых может стать любой,
кто платит членские взносы, подписывается под основными правилами клуба и
оказывает материальную поддержку движению `зелено-голубых`.
Дэмура уставился на нее с видом человека, чей кошелек отнюдь не
истощен.
-- Записаться в клубы тоже можно у вас?
-- О нет, весьма сожалею! У руководителей клубов. А что, собственно,
вас интересует?
Дэмура замешкался с ответом. Он не совсем понимал, чего именно
добивается от него Кадзе. Девица еще раньше сообщила, что у организации
десятки тысяч добровольных. спонсоров. Кто знает, какие знакомства-связи и
какие траты необходимы для того, чтобы проникнуть в узкий круг лиц,
пользующихся правом принимать решения? Тут у них считается привилегией
разрешить человеку покончить с собой в интересах общества. После всесильного
Ямаоки некий Дэму-ра -- безвестный, неимущий сыщик-пенсионер? Даже вздумай
он предложить обществу свою жизнь, его стали бы вежливо отговаривать и, по
всей вероятности, в тот же день вернули бы внесенные им деньги. Дэмура еще
раз перелистал проспекты. Того, что он искал, здесь не было.
-- Поединки на мечах.
-- У нас превосходный клуб любителей кэндо. Вам наверняка там будут
рады.
-- А Общество любителей катаны? Лицо девушки на миг омрачилось.
-- Это закрытая группа, куда очень трудно попасть. Я бы все же
порекомендовала вам клуб кэндо. Занятия проводят превосходные мастера, а
среди посетителей немало людей вашего возраста.
-- Меня привлекает Общество любителей катаны.
-- Им руководит господин Камада Тадаси. Его офис -- двумя этажами ниже.
-- Понятно. -- Дэмура углядел название общества в таблице у входа. --
Вы очень любезны.
Старый сыщик поднялся, подошел к двери и отвесил прощальный поклон,
прежде чем девушка успела спохватиться. Он проделал все это плавным
движением, которое на первый взгляд казалось медленным, но если бы куколка
не столь проворно отодвинула стул и вскочила, чтобы ответить поклоном,
Дэмура уже успел бы захлопнуть дверь. Проспекты он оставил на столе.
Дэмура поднялся в кафе, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Чего
добивается от него Кадзе? Хорошо, он вступит в Общество любителей катаны.
Допустим, его попытаются убедить, чтобы он совершил харакири. Ну а что
дальше?.. Нет, задача его должна быть гораздо шире, только Кадзе самому она
не ясна либо он не желает говорить в открытую, ждет, чтобы Дэмура дошел
своим умом... Но нет, не в привычках Кадзе загадывать загадки. Обычно он
четко и ясно ставит задачи. Видимо, у него возникли какие-то подозрения и
ему требуется узнать, вспыхнут ли подобного рода подозрения и у Дэмуры. Да,
но почему именно у него, у Дэмуры?
Кафетерий находился на крыше здания, за его голубоватыми стеклянными
стенами била ключом жизнь столицы. Дэмура сидел спиной к панораме города и
разглядывал посетителей. С чашечками кофе и тарелками сандвичей в руках они
усаживались за столики, чтобы не спеша потолковать о том о сем. В кафе
действовала система самообслуживания. Дэмура с досадой поднялся и подошел к
стойке. Мэрин энд Трэвел Сентр Билдинг предоставил кров трем крупным
предприятиям Ямаоки: некоей пароходной компании, бюро пу-тешествий и
объединению по разведке минералов и месторождений нефти на дне океана. Здесь
же помещался всеяпонс-кий -- а может, и всемирный -- центр спасателей на
водах. Дэмура заказал кофе с обильной порцией сливок и соевое печенье.
Молодая женщина в платье из льняного полотна поставила перед ним подносик;
`Будьте любезны, прошу вас`. Дэмура невнятно пробурчал слова благодарности.
Место его успели занять, и ему пришлось подыскивать другой столик у стены,
чтобы держать весь зал в поле зрения. Дэмура и сам не знал, почему он так
поступает. Должно быть, по укоренившейся привычке...
Ямаока был президентом федерации спасателей на водах. Спасание на водах
было для него, что называется, увлечением. Если верить усиленно
распространяемой легенде, Ямаока в бытность свою подростком, рискуя
собственной жизнью, вырвал из цепких объятий бушующего океана родного деда
по материнской линии, который якобы был рыбаком. Сей великий миг долгие годы
питал вдохновение многих художников, творческая мысль которых парадоксальным
образом двигалась в одном направлении. Все они стремились запечатлеть тот
момент, когда Ямаока с безвольно поникшим телом старика на руках, вынырнув
из бурных волн, цепляется за веревочную лестницу. Судя по всему, творческое
вдохновение исполнителей направлялось в это русло профессионалами из отдела
рекламы и пропаганды фирмы `Ямаока`. Дэмура не совсем понимал, каким образом
дед Ямаоки мог оказаться бедным рыбаком, коль скоро всем было известно, что
Перебитый Нос ведет свою родословную от самурайского рода.
Кофе оказался превосходным. Дэмура испытал наслаждение, вдыхая
постепенно забытый им аромат. Как же давно не пил он такого вкусного кофе,
как давно не слыхал утреннего гомона посетителей таких вот кафетериев,
расположенных при крупных офисах. Завтраки на скорую руку в случайных местах
и среди незнакомых людей, наспех перехваченные обеды в придорожных
ресторанах, вечерние беседы в пивных вдалеке от дома... во всем этом была
какая-то своеобразная прелесть. Дэмура знал город как свои пять пальцев, и
ему не составило бы труда сказать, в каком из административных зданий буфет
лучше, а в каком хуже.
За соседними столиками сидели мужчины -- все как один в костюмах и при
галстуках. Ни за что не определить, кто из них спасатель на водах, а кто --
администратор из бюро путешествий или член комиссии по вопросам экологии. В
пятнадцатиэтажном здании были сосредоточены офисы десятков всевозможных
мелких организаций и обществ. Одна комната для секретарши, фотоколиста и
запаса рекламных материалов, другая для шефа -- вот вам и вся контора. Эти
многочисленные организации финансировал Ямаока: если и не напрямую, то
бесплатным предоставлением помещений. Кроме того, в этом же здании находился
офис самого Ямао-ки, залы для приемов, комнаты отдыха, квартира на верхнем
этаже -- на случай, если президент фирмы вздумает остаться здесь на ночь, и
небольшой фехтовальный зал. Тот самый, где был обнаружен труп Ямаоки.
Дэмура снял пиджак и повесил его на спинку стула. Ему не хотелось
лишиться и этого места за те несколько минут, пока он сходит за очередной
чашкой кофе. Уж не подозревает ли Кадзе, что Ямаоку убили? У этого богача,
слывшего щедрым благотворителем, была уйма недоброжелателей, но от ненависти
до убийства -- дистанция огромного размера. Дэмура с сомнением покачал
головой. Женщина за стойкой по-своему истолковала его жест, попросила
прощения, отставила в сторону приготовленную было чашечку и налила Дэ-муре
кофе в чашку побольше. Каким образом смог бы проникнуть сюда убийца? У входа
в подъезд круглосуточно дежурит охрана, и наверняка перед офисом Ямаоки тоже
есть пост... Бормоча что-то себе под нос, Дэмура направился к своему месту.
К деятелю масштаба Ямаоки не так-то просто подступиться. Он всегда в
окружении телохранителей, надежных людей. Неужели Кадзе считает, что Ямаоку
убили? Но почему? Дэмура вздохнул, допил кофе и двинулся на поиски конторы

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 133875
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1