|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Константин Серафимов
Сборник о спелеологии Предисловие к серии К концу ХХ века не осталось уже белых пятен на картах земной поверхности.
Исхожена она, изъезжена, опутана сетями триангуляции, сфотографирована с
воздуха и из космоса. К сожалению, эпоха великих географических открытий в
основном окончилась. Но есть и другой мир, обойденный вниманием геодезии, недоступный для
аэрофотосъемки, непроходимый для мощных вездеходов. И расположен он не за
тридевять земель, а у нас под ногами. Это мир пещер - мир абсолютной тьмы,
мир глухой тишины и грохота водопадов, мир серой глины и разноцветных
кристаллов... Спуск спелеолога под землю - это встреча с вечностью. Ведь возраст пещер
вполне соизмерим с масштабом геологических периодов. Наши предки осваивали
огонь и металл, создавали и разрушали государства, перекраивали карту мира
- а пещеры уже были почти такими же, как и сейчас. Наиболее легкодоступные из пещер всегда привлекали человека в
качестве убежищ, тайников, святилищ. И только лет сто назад началось
систематическое исследование подземного мира. Наука о пещерах с легкой руки
француза Эмиля Ривьера получила название `спелеология` (от греческого
sреlаiоn - пещера). Сегодня, однако, уже не так просто разобраться, что стоит за этим
емким понятием. С одной стороны, спелеология включает в себя отрасли наук,
изучающих зарождение и развитие полостей, подземные воды и минералы,
микроклимат пещер, их обитателей и т.д. С другой - это вид спортивного
туризма, `альпинизм наоборот`, состоящий в проникновении в глубокие и
длинные полости, где путь преграждают многочисленные узости, завалы,
затопленные галереи - сифоны. Спелеолог же, как правило, един этих
ипостасях, ибо только неуемный дух исследователя может влечь его в глубины
земли, и только отточенная техника и мужество спортсмена могут позволить
проникнуть туда. Одним из центров зарождения спелеологии является Франция, она же стала
безусловным лидером в области популяризации этой науки и спорта (здесь поневоле
напрашивается аналогия с Ж.-И.Кусто, тоже французом). Книги известных
спелеологов Эдуарда Альфреда Мартеля и Норбера Кастере выходили огромными
тиражами; вся Франция неотрывно следила за ходом многомесячных подземных
экспериментов Мишеля Сифра; в `рекордных` экспедициях не последнюю роль
играла помощь государства и армии. И в других странах - например, США,
Болгарии - спелеологи нередко попадали на первые полосы газет и экраны
телевизоров, становясь не менее знаменитыми, чем кинозвезды, астронавты и
политики. Советская спелеология сравнительно молода: годом ее рождения считается 1958
году, когда организационно оформились научные и спортивные коллективы
исследователей пещер. `Ребенок рос резов`: с тех пор открыты и изучены
пещеры, стоящие сегодня в ряду глубочайших и длиннейших в мире, а история их
исследования (как и сотен других пещер Советского Союза), изобилующая
героическими персонажами, примерами мужества и самоотверженности, эпизодами
радостными и трагическими, достойна пера нового Жюля Верна. К сожалению,
несмотря на это, спелеология, особенно `самодеятельная`, оказалась у
нас в стране на положении падчерицы: официальным спортивно-туристским
начальством она не то чтобы преследовалась, но и не поощрялась, а академическая
наука представляла ее вполне достойно, но несколько однобоко. По части же
публикаций ей совсем не повезло: считанные статьи в журналах и газетах плюс
несколько переведенных книг (спасибо профессору Н.А.Гвоздецкому).
Отечественных изданий - тоже единицы (узкоспециальные научные работы не в
счет). Может, виной тому - отсутствие `собственных Платонов`?
Пожалуй, дело в другом: уж очень трудно было проникнуть постороннему в
государственную издательскую систему (а другой, как известно, не имелось).
`Потом пришли иные рубежи`, а с ними - иные проблемы. Под обвалом
перестройки оказался погребенным сборник, подготовленный к 30-летию советской
спелеологии, книга `Самодельное снаряжение спелеотуриста` и другие,
попавшие в разряд нерентабельных. В результате молодое поколение спелеологов
знает о делах даже недавнего прошлого лишь понаслышке, а значит, не
застраховано от повторения чужих ошибок и попыток изобрести велосипед. Плюс к
этому - пользуется неточными и устаревшими картами и схемами пещер и мало
осведомлено о деталях их прохождения и описания. Наконец, прочее население
страны, с интересом читающее о покорителях вершин и полюсов, лишено возможности
познакомиться с увлекательными приключениями исследователей земных недр. Заполнить хотя бы отчасти образовавшуюся пустоту призвана новая серия
`Библиотечка спелеолога`, первый выпуск которой вы держите в руках.
Эта и последующие книги позволят ветеранам вспомнить свое славное прошлое,
молодым - более основательно подготовиться к предстоящим экспедициям, людям
же, ранее незнакомым со спелеологией, - открыть для себя этот удивительный
мир. Рождение `Библиотечки` стало возможным благодаря творческой
активности авторов, бескорыстной помощи многих людей, финансовой поддержке
спонсоров и рекламодателей. Надеемся, что и в будущем `не оскудеет рука
дающего`, не иссякнет энтузиазм `фанатов` спелеологии, а главное
- тебе, читатель, эти книги придутся по душе. Итак, в путь! Редакционная коллегия (*) -------------------------- В редакционную коллегию, готовившую книгу к печати, входили:
К.М.Дубровский, В.Э.Киселев, Г.М.Сигалов.
Книга вышла в Издательстве МФТИ (Москва) в 1994 г.
Игорь Сергеевич ВОЛЬСКИЙ родился 5 августа 1956 года во
Владивостоке По специальности радиоинженер. Систематически начал заниматься спелеологией с 1979 г. Имеет опыт многократного участия и руководства в штурмах всех
наиболее сложных крымских пещер, а также кавказских - Майская (400 м,
1981 г.), Напра (950 м. 1986 г.) и W Lе Dоnnе (до 600 м, Италия, Альпы
1991 г.). В пропасти им. В.С.Пантюхина работал в 1983 г. (590 м),
1985 г. (670 м), 1987 г. (1465 м), 1988 г. (1508 м). Многократный призер Украинских республиканских и Всесоюзных
соревнований по технике спелео. Старший инструктор по спелеотуризму. Предисловие Высокогорные известняковые плато Абхазии, скрывающие в своих недрах
глубочайшие пропасти Кавказа, издавна манили спелеологов. Неслучайно
родоначальник спелеологии, француз Эдуард Альфред Мартель, посетил в
начале этого века массив Арабика и описал некоторые из окрестных
пещер. Грузинские ученые и спортсмены, начиная с конца 50-х годов,
проводят здесь серию экспедиций, разведывая новые пропасти и
совершенствуя технику прохождения. С открытием пещеры Снежная в 1971
году на соседнем Бзыбском хребте все большее число экспедиций
устремляется в Абхазию на поиск глубоких пропастей. Но количество
найденных полостей не сразу переходит в их `качество`, в
данном случае - глубину. Лишь в 1977 году был преодолен
километровый рубеж в Снежной, а в 1979-80 годах найдены входы в
будущие километровые пропасти - Куйбышевскую, В.Илюхина (на
Арабике), Напру и В.Пантюхина. С начала 80-х Бзыбский хребет и Арабика становятся меккой
спелеологов-вертикальщиков. И это оправдано: оба массива -
единственные на Кавказе, где могут быть пещеры глубже 2350 м. Но
завораживающую спелеолога глубину оказалось не так-то легко достичь
на практике. Снежная `остановилась` на -1370 м в 1983
году, Напра - на -956 м в 1981 (имея `резерв` в
1330 м!), Куйбышевская - на -1110 м и В.Илюхина -
на -1240 м (с резервом в 1060 м) в 1986 году. Именно в это время
взошла звезда пещеры имени Вячеслава Пантюхина. Крымские и пермские
спелеологи до конца боролись за каждый метр глубины. Как это
происходило, вы узнаете из рассказа И.Вольского. Почти детективный сюжет истории об уникальной аварийной ситуации на
дне пещеры не помешает читателю познакомиться с организацией
экспедиций в гигантские пропасти, с использовавшимися в то время
тактикой и техникой прохождения. Десятилетний период активного
исследования `Пантюхинской` - это и часть истории
наиболее динамичного периода развития тогда еще советской
спелеологии. Одна лишь навеска за это время претерпела изменения от
двухверевочной к тросово-веревочной и затем одноверевочной технике.
Возможно, у опытных спелеоподводников легкую улыбку вызовет способ
преодоления сифонов, который демонстрировал автор со своими друзьями.
Но будем снисходительны - донести полный комплект подводного
снаряжения до -1500 м не удавалось никому. Несмотря на то, что с момента `рекордной` экспедиции 1988
года число километровых пропастей в мире почти удвоилось (46 на
начало 1994 г.), `Пантюхинская` по-прежнему занимает первое
место среди глубочайших пещер с одним входом и третье - в общем
перечне, пропустив вперед лишь французские Жан-Бернар (-1602 м) и
Мирольду (-1520 м). Военные действия в Абхазии помешали спелеологам продолжить работу в
пещерах, расположенных выше `Пантюхинской`. И в будущем она
может лишиться ореола глубочайшей одновходовой пещеры, став при этом
`просто` глубочайшей в мире. Урочище Абац, где расположена
пещера, открыло спелеологам далеко не все свои тайны. Так, в пещере
К-3 (она же Абац) находится еще одно чудо природы. С глубины 90 м
вниз обрывается 410-метровая шахта диаметром от 5 до 15 м! Это
второй в мире по глубине сплошной подземный отвес. Мы не знаем, какие сюрпризы ожидают будущих исследователей этого
района. Ясно лишь то, что труднее всего приходится первопроходцам,
тем, кто делает первый шаг в неизведанное. Таким людям и посвящен
предлагаемый вашему вниманию рассказ. Давайте перелистнем страницу и
узнаем, как это все начиналось... Владимир Киселев Всегда следует помнить, что изучение сложных
пещер - это труд многих спелеологов-энтузиастов,
как правило остающихся неизвестными. Их
упорству, скрытому от широкой общественности
самоотверженному героизму, горячему желанию
прийти друзьям на помощь я и посвящаю свою
работу. Игорь Вольский
ГЛАВА 1
Советская спелеология сравнительно молода, однако ее достижения
находятся в ряду самых выдающихся в мире. Исследования шахты Снежной
(-1370 м), Куйбышевской (-1110 м), системы им.Илюхина (-1240 м) с
преодолением сложных сифонов на большой глубине и, наконец,
гигантской пропасти имени Вячеслава Серафимовича Пантюхина глубиною
1508 м - убедительное тому подтверждение. Автору в течение длительного периода удалось непосредственно
участвовать в изучении последней. Историей этих исследований,
насыщенной яркими впечатлениями и событиями, порою увлекательными, а
порою и весьма рискованными, мне и хотелось бы поделиться. В 1979 году Симферопольским клубом спелеологов под руководством
Геннадия Серафимовича Пантюхина была проведена экспедиция по поиску
новых пещер на Кавказе, в западной части Бзыбского хребта. Тогда и
была обнаружена новая шахта, еще не получившая в то время своего
названия и отмеченная на картах номером Кр 1. В том сезоне
исследователям удалось преодолеть лишь узкую труднопроходимую
двухсотметровую наклонную галерею, на глубине 70 метров оборвавшуюся
огромным колодцем с хлещущей по нему после дождей холодною водою,
попытка преодолеть который успеха не имела. Однако стало ясно, что
новая шахта достойна того, чтобы продолжить ее исследование. В 1980 году Г.С.Пантюхиным была организована новая экспедиция.
Пройдя первый колодец, сплошной пролет которого составил 110 м,
экспедиция преодолела затем еще несколько менее значительных уступов
и, исчерпав запас снаряжения, остановилась на глубине около 300
метров. В 1981 году крымскими и присоединившимися к ним пермскими
спелеологами была достигнута глубина 550 м. А в 1982 году тот же
коллектив энтузиастов, продолжая исследование шахты и пройдя еще
серию колодцев, вышел в длинную сухую галерею, дальний конец которой
заканчивался глиняным сифоном, то есть ходом, где уровень жидкой
глины подымался до потолка. Глубина шахты на этом этапе исследования
составила 640 м, и в этом же году шахта получила свое название в
память об известном крымском альпинисте и спелеологе, очень
интересном, жизнерадостном человеке, увы, рано погибшем - Вячеславе
Серафимовиче Пантюхине, брате руководителя многолетних исследований
шахты. Пусть читатели не удивляются, что глубина шахты росла так медленно, -
обилие ледяной воды, многочисленные колодцы, сложные узости между
ними требовали от исследователей на каждом шагу в неизвестное
колоссальных усилий и большого мужества. Указанная точка на глубине
640 м длительное время была дном шахты, однако геологические
особенности ее залегания давали основание полагать, что это не
предел, что у шахты должно быть продолжение. Оставалось его лишь
найти, но это оказалось делом очень непростым. Итак, с 1982 по 1985 годы глубина пещеры оставалась 640 м, несмотря
на то, что за это время было проведено несколько крупных экспедиций,
которые обследовали многочисленные окна на колодцах, все боковые
ответвления галереи ниже 600 метров. Многим уже казалось, что
достигнут предел и что пещера далее непроходима. Однако в конце сезона 1985 года небольшая группа пермских и крымских
спелеологов нашла продолжение. Автору, участвовавшему в этой
экспедиции, удалось первому преодолеть глиняный сифон и выйти в новую
часть пещеры. И хотя углубиться далеко в нее тогда не смогли, главная
цель все же была достигнута - продолжение найдено! Новый этап исследований начался с 1986 года. В этом сезоне крымской и
последовавшей сразу за нею пермской экспедициям удалось преодолеть
отметку глубины 1000 м, что было уже заметным достижением. Так что же представляет собою пещера ниже 640 метров? За сифоном еще
примерно 500 метров продолжается узкая труднопроходимая
горизонтальная галерея, заканчивающаяся 28-метровым колодцем. Затем
изматывающая работа по переноске транспортных мешков по столь же
узкой, но несколько более короткой галерее. И, наконец, вода,
пробившись сквозь слой некарстующихся пород, продолжает свое
путешествие вглубь горного массива серией колодцев глубиною до 35 м с
довольно широкими проходами между ними. Здесь на уровне около 760 м
имеется площадка для лагеря, который называется Подземный Базовый
Лагерь 800 (ПБЛ 800). Еще несколько небольших уступов, и с глубины
820 м начинается Большой колодец шахты им.В.С.Пантюхина,
представляющий собою сплошной каскад следующих один за другим отвесов
(25, 70, 60, 22, 28 м) с крохотными полками, на которых едва
поместится один-два человека. Дно колодца представляет собою
небольшой зал, заваленный глыбами, на которые с ревом обрушивается
сверху водопад, перекричать который можно лишь с трудом. В боковой
стене имеется небольшая ниша; в ней, отгородившись полиэтиленовой
пленкой, только и можно укрыться от бушующих потоков холодной воды и
от заполнившей все пространство водной пыли. Лагерь 1000 м, установленный в этом месте, и послужил стартовой
точкой для экспедиций 87-го года: крымской, под руководством все того
же неутомимого Г.С.Пантюхина, и проводящейся следом пермской, под
руководством С.С.Евдокимова. Итоги их превзошли все ожидания. Мы
рассчитывали пройти глыбовый завал, а затем, если повезет, мечтали
дойти до глубины 1200 м. Оказалось же 1465! На этом хотелось бы остановиться, больно легко я стал обращаться с
цифрами 1000, 1200, 1465 м. Поясню, что за ними скрывается. Чтобы
группе дойти до ПБЛ 1000, ей необходимо пройти лагеря 200, 600, 800.
Каждый отстоит от соседнего на расстояние, соответствующее
длительности одной рабочей смены, которая продолжается в идеале 10-12
часов, но, как правило, растягивается в зависимости от количества
переносимого груза и состояния спелеологов до 18, иногда 24 и более
часов. Вообразите, что вы совершаете непрерывный 10-часовой ускоренный
переход по пересеченной местности. Как вы после этого будете себя
чувствовать? А теперь представьте спелеолога, закупоренного в
герметичный гидрокостюм весом, кстати, 4 кг, с толстым утеплителем на
теле, в комбинезоне, служащем для предохранения гидрокостюма от
повреждения, всегда мокром в кавказских пещерах и потому тоже далеко
не легком. Затем втисните его в страховочные пояса, навесьте на него
карабины, устройства для подъема и спуска по веревке, батареи для
фонаря, обуйте его в тяжелые сапоги, водрузите ему на голову каску с
налобным фонарем. Ну и наконец, во всей этой 15-килограммовой сбруе
ему предстоит то извиваясь ужом преодолевать узкие ходы, то двигаться
по щелям, распираясь о скользкие стены над никем не меряной зияющей
бездной, и лишь крайне редко, как награду, получить возможность
пройти несколько метров свободно, не продираясь. Колодцы при этом -
отнюдь не самое серьезное препятствие. И даже все, что мною
перечислено, делало бы экспедицию прогулкой налегке. Настоящая же
работа там, где нужно не только пройти самому, но и протащить за
собою множество тяжелых, за все цепляющихся транспортных мешков и
контейнеров с упакованными в них веревками, продуктами, горючим,
подземными лагерями и прочим снаряжением, без которого немыслимо
длительное пребывание под землей. Напомню, что сутки непрерывной
напряженной работы в пещере - явление заурядное. Утеплитель под гидрокостюмом всегда мокрый от пота, и уже через
несколько минут после короткой остановки тебя начинает колотить от
холода. Температура воздуха +4-, влажность 100%, кругом плещет вода,
гуляют сквозняки. Чтобы немного передохнуть и при этом не замерзнуть,
нужно снять с себя мокрый комбинезон (для уменьшения потерь тепла от
испарения), завернуться в полиэтиленовую пленку и зажечь под собой
таблетку сухого горючего. И вот так, переминаясь с одной замерзшей
ноги на другую, можно, сидя на корточках и вдыхая запах гари,
блаженствовать некоторое время. Но такие остановки редко делаются
более одного раза за смену, так что лучший способ согревания -
работа. Относительно полноценный отдых можно обеспечить только в
подземных лагерях. К сожалению, мест, пригодных для их установки, в
шахте очень мало; к тому же никто, кроме нас самих, их сюда не
доставит. Зачастую люди добираются сюда до предела измотанные, складывают в
одно место транспортные мешки и разбредаются по облюбованным камням,
нишам и полкам, иногда расположенным всего в полушаге от следующего
колодца. Как тяжелобольные, покачиваясь от усталости, что-то невнятно
бормоча себе под нос, долго стягивают с себя мокрое, холодное,
скользкое от глины снаряжение и наконец, раздевшись, забираются в
предварительно установленную, обернутую со всех сторон полиэтиленовой
пленкой палатку и понемногу приходят в себя. Потом готовят пищу и,
поев, укладываются в коллективный спальный мешок, устраивая
посередине наиболее уставших и намокших. Одежда сушится на себе во
время ночлега. Вообще-то такой отдых полностью сил не
восстанавливает, и они ото дня ко дню постепенно иссякают. После пробуждения все повторяется в обратном порядке с таким же
мучительным, требующим нескольких часов одеванием, кульминацией
которого является натягивание холодного, вымазанного глиной
гидрокостюма на относительно чистое и еще теплое тело. И снова работа, работа, и так сутки за сутками, привычный земной ритм
которых постепенно забывается, а затем теряется вовсе. Представив все
это, может быть, вам и удастся понять, почему под
полуторакилометровой толщей земли уже после недели пребывания здесь
мир наверху кажется чем-то очень далеким, почти нереальным, дающим о
себе знать лишь воспоминаниями да редкими, едва слышными телефонными
переговорами. Поверхность отсюда представляется более далекой, чем
соседний континент, ибо туда-то можно долететь быстрее, чем за сутки,
а вот отсюда никакие чудеса современной техники не позволят вам
выбраться меньше, чем за неделю, и только на себя да на своих верных
товарищей вы и можете рассчитывать. Пожалуй, не зря великие сочинители, описывая преисподнюю, помещали ее
именно в пещеры, и, я думаю, если бы они испытали на себе, что такое
спелеология, у них добавилось бы мрачных красок для описания ада.
Впрочем, коль пещеры все-таки существуют, всегда найдутся
`ненормальные`, которые в них обязательно залезут! Однако вернемся к крымской экспедиции 87-го года. Завал на глубине
1025 м удалось преодолеть довольно легко, а дальше потянулось
бессчетное количество мелких уступов и колодцев. Уже несколько
рабочих смен группы по 3-4 человека, сменяя друг друга, идут вниз.
Вот уже глубина 1200 метров, снаряжение кончается, и приходится идти
на различные ухищрения, связывать обрывки старых, оставшихся с
прошлых сезонов веревок, часть уступов преодолевать лазанием. Все
наше мероприятие становится довольно рискованным, но `яма шла`, и,
подхлестываемая спортивным азартом, рассекая потоки ледяной воды,
экспедиция упрямо пробивалась вниз. Было несколько срывов и падений
людей, но, к счастью, без серьезных последствий. Вот очередная группа остановилась перед кажущимся огромным после
серии небольших уступов 45-метровым колодцем. Веревок для его
преодоления нет. Нужно подыматься в лагерь 1000, оттуда звонить по
телефону наверх, чтобы из выше расположенного лагеря пошли вниз люди,
сняли с каких-нибудь колодцев одну из двух веревок, навешенных на
каждом, и принесли их вниз. Так и сделали. Следующая группа,
вернувшись сюда, обработала колодец и спустилась. Однако шахта шла
еще дальше вниз! Когда же она, наконец, кончится?! Снова различные ухищрения по поиску веревок, утомительная работа на
колодцах с ревущими на них водопадами и, наконец, где-то на глубине
около 1300 м наши спелеологи попали в просторную галерею. Пройдя по
ней наклонно вниз примерно 100 метров, уперлись в глубокий сифон с
чистой, прозрачной водой. Поплавав в нем, поняли, что без акваланга
здесь делать нечего, и повернули назад, чтобы пройти вверх по этой
галерее. Миновав свою навеску, метрах в двадцати за нею подошли к
заплывшему глиной глыбовому завалу, в котором чернел колодец, как
оказалось, глубиною всего 11 м. Это и был, наконец, последний колодец
пропасти. Далее за ним 200-метровая галерея, которую из-за обилия
глины назвали Глиняным ходом. Здесь сухо. Двигаясь в гидрокостюме,
быстро перегреваешься. В пещерах никогда не испытываешь
климатического комфорта: идешь по воде - и гидрокостюм не спасает от
пронизывающего холода; идешь по сухому ходу - быстро начинаешь
перегреваться и потеть. Галерея невысокая, редко позволяющая идти в
полный рост. Заканчивается она окошком, за которым слышен шум воды.
Проникнув сквозь него, попадаешь в совершенно другую обстановку.
Своды далеко раздвинулись в стороны, нагромождения глыб ступенями
уходят куда-то вниз, и на них, разбившись на тысячи струй, с шипением
обрушивается водопад. Воздух насыщен водяной пылью, в которой
мерцающими полосками вязнут лучи наших фонарей. И все это уходит
вниз, вниз, и уже не верится, что у этой гигантской пропасти вообще
существует дно. Это начало Галереи Григоряна, названной так в память
о нашем товарище, ялтинском спелеологе, погибшем зимою 87-го года в
лавине во время проведения спасработ на склонах горы Ай-Петри. Величественная, размером с железнодорожный тоннель, галерея, плавно
извиваясь, вела вниз. Первые метров 100 по ней шли по колено в речке,
затем вода ушла куда-то сквозь трещины и появилась снова лишь далеко
внизу. Свет фонарей едва добивал до потолка, и на нем огромными
пробоинами темнели отверстия вываливающихся сюда откуда-то сверху из
еще никем не пройденных ходов и завалов колодцев, под которыми из-за
падающей по ним воды приходилось принимать холодный душ. Просторно.
Идти легко. Только в одном месте пришлось преодолеть лазанием
4-метровый спуск. После него крутизна хода резко увеличилась, что еще
усилило и без того гнетущее ощущение нарастания глубины. Опять идем
посуху. Вокруг тишина. Но вот впереди слышатся какие-то звуки,
искажаемые эхом. Пройдя еще немного, попадаем в просторный зал, по
дальней стенке которого, звеня, струится ручеек, шум которого и
взволновал нас. Это место называется Развилка, так как влево от него
сначала с небольшим подъемом, а затем опять опускаясь, продолжается
Галерея Григоряна, заканчивающаяся глубоким озером. Вправо же узкой
трещиной начинается Крымский ход. Первые 60 метров по нему приходится
преодолевать ползком, а затем, пройдя шестиметровый полусифон, где
уровень воды не достает сантиметров 20 до потолка, выходим где-то в
середине прохода, идущего наклонно вниз параллельно Галерее
Григоряна, расположенной выше. Именно здесь, спускаясь по речке, мы и
попадаем к Песчаному сифону, являющемуся нижней точкой пещеры. Крымский ход имеет продолжение и в обратном направлении, правда,
идущее уже не вниз, к чему мы стремились в первую очередь, а с
набором высоты. Здесь, в его верхней точке, во время ужасного паводка
в 1988 году оказались в западне четверо наших товарищей, но об этом
позже. Пермская экспедиция достигла Галереи Григоряна и подтвердила
тем самым результаты крымчан. Сезон 87-го года, хотя и был для пропасти им. В.С.Пантюхина
триумфальным, оставил ряд проблем, окончательно разрешить которые нам
предстояло в следующем году.
ГЛАВА 2
В 1988 году в пещере работало 4 экспедиции, последовательно менявшие
друг друга и работавшие по общему плану: первая - крымская, под руководством Сергея Бучного, преимущественно
состоявшая из членов спелеоклуба `Бездна` из Симферополя; вторая - сборная украинская, под руководством Виктора Костенко; третья - крымская, под руководством Сергея Клименко, состоявшая в
основном из керченских спелеологов; четвертая - крымская, под руководством автора, состоявшая из
севастопольских и нескольких симферопольских спелеологов из клуба
`Бездна`. Координировал взаимодействие всех наших экспедиций многолетний
руководитель исследований шахты Г.С.Пантюхин. Нашими задачами были: 1. Попытка преодолеть нижние сифоны и пройти пещеру дальше. 2. Тщательная топографическая съемка нижних галерей и определение
окончательной глубины пропасти. 3. Приобретение опыта нашими молодыми спелеологами при прохождении
столь уникальной пещеры. Экспедиция под руководством Сергея Бучного осуществила несколькими
рейсами вертолета заброску всего снаряжения на Бзыбский хребет,
организовала базовый лагерь у шахты, развернула радиостанцию,
позволяющую связываться с Крымом, и сделала навеску до глубины 1025
м. Сменившая ее украинская экспедиция ушла ниже, организовала ПБЛ 1300,
из которого штурмовые группы уходили уже на самое дно. Кстати, лагерь
именно здесь был поставлен по счастливой случайности, ибо его
установка планировалась в дальней части Галереи Григоряна у озера. В
87-м году это место представлялось наиболее удобным. Однако из-за
сильных дождей в районе шахты в ней многократно прибавилось воды, и
работать стало значительно тяжелее. Вышло так, что группа, которая
должна была установить лагерь, выбилась из сил и не пошла с грузом
дальше к озеру. Остальные же просто не упускали случая
воспользоваться подготовленной площадкой и свой последний лагерь
размещали здесь. Посетив сухую Галерею Григоряна, украинская экспедиция, однако,
смогла проникнуть только в начало Крымского хода. Далее он был
полностью затоплен водою. Это было первым грозным предупреждением
стихии, но, с другой стороны, в этом не было ничего удивительного,
так как на поверхности шли нескончаемые дожди. Основные топосъемочные работы проводились керченской группой
спелеологов. И, наконец, последней, подводящей итоги всем усилиям, была наша
севастопольская экспедиция. Основной задачей ее являлась работа на
продолжение. Нам же и довелось попасть в такую аварийную ситуацию, в
которую (разумеется, это не повод гордиться), похоже, до нас никто не
попадал. Продуманная тактика и хорошая организация штурма, высокая спортивная
подготовка участников позволили четко взаимодействующим группам
уверенно осуществить навеску, заброску груза и установку подземных
базовых лагерей на глубинах 400, 600, 800 м соответственно. На
восьмые сутки работы в пропасти штурмовая группа в составе
И.Вольского, А.Александрова и А.Варфоломеева достигла отметки 1300 м
и установила там ПБЛ 1300-1. Вообще-то организация штурма пропасти - дело очень непростое.
Необходимо заблаговременно детально планировать его, чтобы обеспечить
круглосуточное продвижение постоянно меняющихся впереди рабочих
групп. Мест для отдыха в лагерях, как правило, меньше, чем количество
спортсменов, и группы должны четко взаимодействовать между собою по
заранее согласованному плану, чтобы все имели равную возможность и
работать, и отдыхать. Важно при этом обеспечить непрерывное движение
груза, упакованного примерно в 60 мешков весом от 10 до 15 кг.
Необходимо четко рассчитать общее число приемов пищи в подземных
лагерях, чтобы оставить в каждом строго необходимое количество
продуктов. Необходимо учитывать еще множество нюансов, описывать
которые здесь просто нет возможности. И, безусловно, неоценимую роль
в организации штурма пропасти играет надежная телефонная связь. На
поверхности же всегда устанавливается круглосуточное дежурство на
телефоне. Теперь, я думаю, понятно, почему подготовка такой сложной экспедиции
потребовала от нас около года напряженного труда и отняла без остатка
все свободное время. К тому же наша отечественная промышленность
практически ничего из спелеоснаряжения не выпускала, и мы вынуждены
были почти все специальное оборудование делать сами кустарно или,
проявляя изобретательность, добывать заменители его, используемые в
других областях деятельности. Все это еще более усложняло и без того
непростую нашу жизнь. При всем вышесказанном, тем не менее, мы умудряемся `делать` пещеры,
выдвигающие нашу спелеологию на передовые позиции, хотя, возможно,
из-за менее качественного снаряжения нам приходится испытывать
большие физические нагрузки, чем нашим коллегам на Западе. Но вернемся к штурму пропасти. Его итоги определяла работа штурмовой
группы на дне, которая имела для этого 3 рабочие смены (всего
примерно 5 суток). За это время еще три группы поддержки штурмовиков,
последовательно меняясь в ПБЛ 1300-2, расположенном рядом с ПБЛ
1300-1, получали возможность сходить на дно. Телефонная связь была
протянута до лагерей 1300 метров. После выполнения своих задач на дне
все группы, кроме одной, находящейся на поверхности, должны были
участвовать в выемке снаряжения. Работа штурмовой группы в нижней части пропасти проходила следующим
образом. Обогнав на дне Большого колодца (на -1025 м) группу
Владимира Чабаненко в составе 4 человек и приняв от нее груз, моя
группа сделала навеску, проверила и местами отремонтировала
телефонную линию, забросила часть снаряжения до места установки ПБЛ
1300-1 и оборудовала его. Нашли метрах в сорока выше по течению ручья
глиняную площадку для установки ПБЛ 1300-2, предназначенную для
других групп, затратив на все примерно 18 часов, и легли спать.
Проснулись, когда группа Владимира Чабаненко с остальным снаряжением
спустилась к нам. Мы показали им площадку для лагеря и предложили,
поскольку ребята хорошо потрудились до того, отдыхать примерно сутки.
Сами же мы отправились вниз. Дойдя до развилки в Галерее Григоряна,
свернули вправо, проползли узкий наклонный ход, преодолели полусифон
и вышли в Крымский ход. Решили сначала сходить вниз к Песчаному
сифону, которым заканчивается пропасть. Чтобы совесть была спокойна,
мы по очереди совершили попытку преодолеть его, но ничего из этого не
вышло, слишком узко, да и к тому же несущийся с водным потоком песок
засыпает тебя. На обратном пути к полусифону я планировал залезть в
окно, о котором у нас целый год было много разговоров. Когда идешь
вниз по Крымскому ходу, оно смотрится весьма эффектно, и возникли
надежды, что через него можно обойти Песчаный сифон. Особый энтузиазм
проявлял в этом Сергей Бучный, и окно так и назвали окном Бучного.
Однако эти надежды не сбылись. Залезть в него удалось довольно легко,
но я вскоре вывалился обратно в галерею. Вернувшись в район
полусифона, мы продолжили наше продвижение по Крымскому ходу, но уже
наверх. За две недели до нас сюда впервые попали несколько человек из
состава Керченской экспедиции и порекомендовали нам поработать здесь
на продолжение. На нашем пути встретилось несколько больших ванн,
хотя ход в основном был сухой. Наконец в месте, где галерея
расширилась и повернула налево, мы встретили черную зеркальную гладь
очередного сифона овальной формы. Особенность его в том, что он
периодически издает глухие клокочущие звуки, в происхождении которых
никто не разобрался. Сифон же назвали за это `Глюкало`. Послушав
немного его бормотание, мы продолжили путь по галерее, которая начала
уже плавно понижаться, появился ручей, и еще метров через 150 она
сузилась и закончилась узким закрытым сифоном. С попытки преодолеть
его мы и начали основную работу в пропасти. Я вообще очень люблю нырять, достать дно моря на глубине метров 20 -
посильная для меня задача. Поэтому преодоление узких сифонов без
акваланга - моя специализация. Надев подводные очки, продеваю кисть
правой руки сквозь веревочную петлю, второй ее конец мой товарищ
Александр Варфоломеев будет выдавать по мере моего углубления в
сифон. Захожу в него лицом вверх, ногами вперед. Это необходимо для
экстренного возвращения, так как узость подводной щели не позволит
развернуться в ней для движения назад. Веревка в руке даст мне
возможность легко найти дорогу обратно в мутной воде. Договариваюсь
со страхующим о сигналах, подаваемых рывками веревки. Когда вода
достигает лица, останавливаюсь на мгновение, оттянув пальцем резину
от щеки, выпустив тем самым остатки воздуха из гидрокостюма, и,
сделав несколько глубоких вдохов, ухожу вперед под воду. Упираясь
всеми конечностями в потолок, к которому меня сильно прижимает, так
как и в гидрокостюме, и в моих легких, разумеется, все-таки остается
довольно много воздуха, медленно, нащупывая ногами вьющийся под водою
штопором ход, двигаюсь вперед. Пройдя метра 2-3, возвращаюсь на
поверхность. Отдышавшись и немного отдохнув, повторяю операцию, но
уже в более быстром темпе, ибо я помню профиль только что пройденного
пути. Каждая новая попытка дается все тяжелее и тяжелее, поскольку
организм с новым погружением охлаждается все сильнее, а период
пребывания под водою становится все больше. Обычно время одного
погружения 40-45 секунд, максимум до одной минуты. Дольше, я думаю, в
условиях низкой температуры воды, нервных перегрузок, связанных с
большой глубиною и необычностью ситуации, находиться под водою не
стоит, ибо в этих экстремальных условиях выжимать из себя все без
остатка крайне опасно. Итак, на четвертой попытке, когда веревка
уходила за мною уже на 7 метров, ход сузился настолько, что будь я не
под водою, для дальнейшего его преодоления пришлось бы выдыхать
воздух, уменьшая тем самым толщину грудной клетки. Значит, удача тут
не улыбнулась, и мы возвращаемся к Глюкалу. По пути немного согреваюсь, но, увы, озноб все еще колотит меня.
Однако, повторяю, в Глюкале то же, что и в предыдущем сифоне.
Правда, здесь уже просторней, и можно было бы использовать акваланг.
Ход овального сечения 2 на 3 метра под углом 45 градусов уходит вниз.
При погружении уже чувствуется давление воды, и приходится
продуваться, зажимая периодически нос пальцами левой руки. Во время
последней попытки затягиваю под воду за собою 10 м веревки, так,
однако, и не достигнув конца хода. В общем, сифон оказывается здесь
сильнее меня, и я, измотанный до предела, выбираюсь на берег к
товарищам, еще сильнее ощущая психологическое давление почти
полуторакилометровой толщи земли над головою, титаническую силу
природы, создавшей эту пропасть и нагромоздившей здесь препятствия,
преодоление которых порою выше наших сил. Попив горячего чаю, который
заботливо приготовили для меня друзья, понемногу прихожу в себя, и мы
покидаем эту мрачную галерею в траурно-черных мергелевых породах и со
зловеще шипящим сифоном. В лагерь возвращаемся через 12 часов после
ухода. Переохладившись в сифонах, я плохо себя чувствую, сильно болят
уши и голова. Перед сном мне дают таблетку какого-то лекарства и
укладывают спать посередине спального мешка, чтобы обогреть своими
телами, ведь следующую смену мне нужно быть в хорошей форме. На `утро` подымаюсь вполне здоровым и отдохнувшим. Все мы чувствуем
себя прекрасно. Пропасть уже не представляется такой тяжелой. Бодрые
и уверенные в себе, на этот раз обеими группами уходим вниз. Группа
Володи Чабаненко поднесет нам, облегчая тем самым нашу работу,
тяжелые алюминиевые контейнеры с аквалангами к озеру в конец Галереи
Григоряна. Александр Александров и я попытаемся разведать, а может
быть, и преодолеть этот сифон. Группа Чабаненко посетит потом
Крымский ход, и все мы возвратимся в свои лагеря. К озеру ведет крутой спуск по глыбовому завалу, и оно имеет размеры
метров 10 в длину и 6 в ширину. Глубина его в дальней части 10 м.
Вскрыв контейнеры с аквалангами и прочим снаряжением, извлекаем
легочные аппараты из герметично запаянных толстых полиэтиленовых
пакетов. Вымыв руки, тщательно собираем акваланги так, чтобы ни одна
крупинка не попала в дыхательные аппараты. У нас их по одному, а
опытные пещерные подводники обычно берут с собою не менее трех.
Вообще, то, что мы собираемся делать сейчас, к квалифицированной
работе отнести нельзя, но мы сознательно идем на это. Мы не имеем
опыта преодоления больших сифонов с аппаратами, но отказываться лишь
по одной этой причине от исследования не собираемся. Однако
недостаток опыта и снаряжения накладывают определенные ограничения и
на пределы целесообразности нашей попытки. Чтобы степень риска не
превысила разумную, решаем идти одновременно в короткой, метра два,
связке, чтобы в случае отказа аппарата у одного из нас можно было
быстро оказать помощь, поделившись с товарищем своим воздухом.
Обеспечивающий нас Александр Варфоломеев выпускает нашу связку на
веревке длиною около тридцати метров. И только в пределах этого
радиуса мы и намерены двигаться. Ныряем без ласт и без грузов,
используемых обычно для обеспечения нулевой плавучести. Александр Александров - более опытный аквалангист, и мы
договариваемся, что под водою я буду выполнять его команды. Итак, мы
погрузились. Подплыв к дальней стенке, осматриваем сифон. Видимость
прекрасная, стены под водою расходятся в разные стороны на большую
глубину наподобие перевернутой воронки. Слева чернеет трещина,
которая начинается на глубине около трех метров. Поглядывая друг на
друга, жестами обмениваемся впечатлениями. Все время приходится
бороться с собственной положительной плавучестью, выталкивающей нас
на поверхность. Щель представляется нам наиболее интересной, и
Александр делает несколько попыток нырнуть в нее, но каждый раз
архимедова сила выбрасывает его, как поплавок, на поверхность.
Наконец он предлагает мне выбраться на берег и взять по транспортному
мешку вместо грузов. Однако перспектива нырять, имея на шее
громоздкий мешок с камнями, меня не прельщает, и я, предварительно
договорившись с Александром, тоже совершаю попытку проникнуть в
расселину. Правда, действую я немного иначе. Не пытаясь нырять, а перевернувшись
вниз головой, лицом к стене, лезу, представляя себя скалолазом,
использующим свои руки и ноги для преодоления собственной силы
тяжести. И моя попытка удается! Спустя некоторое время Александр,
используя этот способ, устремляется за мною. Медленно, то цепляясь, то отталкиваясь от торчащих коричневых перьев
слоистой породы, с удивлением вглядываемся в необычный безмолвный
мир. Подобных ощущений я никогда не испытывал. Быть может, с такой
же смесью удивления, восторга и страха космонавты или глубоководные
исследователи смотрят сквозь толстые стекла своих иллюминаторов на
изучаемый ими чужой мир. А теперь такая, столь редкая в наше время
возможность предоставлена и нам. Впрочем, тем и прекрасна
спелеология! Двигаемся вдоль щели, вскоре стены подводного царства
раздвинулись, и мы оказались в огромном, полностью затопленном зале.
Всплыв под самый потолок, осматриваемся. Дно под нами постепенно
понижается. Далеко впереди темнеет вроде бы стена зала, а может, она
просто вырисовывается нашим воображением. Объем воды потрясает, и мы
парим в нем в сияющем голубизною ореоле света своих фонарей. Сифон
явно превосходит наши скромные возможности, и мы, собрав всю волю,
преодолевая притяжение этой коварно мерцающей и влекущей нас бездны,
заставляем себя покинуть его. Остается только позавидовать тем, кто
придет после нас и пройдет этот подводный зал, а может быть, и
анфиладу залов, а может, им посчастливится преодолеть этот сифон и
открыть новые галереи и ходы. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 133804
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0
|
