ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Ариадна Громова.
Глеги

Сборник `Фантастика 1962`, Издательство ЦК ВЛКСМ, `Молодая Гвардия`. 1962
ОСR: Андрей из Архангельска

Он открыл верхний люк ракеты и, стоя на ступеньках, до половины
высунулся наружу. Небо было ясное, зеленое, с большим белым солнцем.
Скафандр быстро нагрелся, стало жарко. `Тут вполне можно было бы
обойтись без скафандров, - с досадой подумал он. - В этой скорлупе
того и гляди сваришься, как яйцо...` Он хотел было вернуться, но тут
увидел темную точку, передвигающуюся вдалеке по равнине. Он сжал губы
и медленно поднялся на последнюю ступеньку. `Конечно, вездеход. Почему
они возвращаются так рано? И гонят во весь дух, как видно...` Он вдруг
понял, что все время подсознательно ждал беды. Ждал какой-то каверзы
от этой милой мирной планеты. `Милая, мирная, мертвая, - бормотал он,
глядя на вездеход. - Такая симпатичная покойница, прямо сердце
радуется`.
Он сам не понимал, почему сердится на эту ни в чем не повинную и,
должно быть, очень несчастную планету. Вероятно, его злило, что она,
такая красивая и спокойная, оказалась мертвой. Вернее - вымершей.
Непонятно, почему и как. За холмами, окружавшими долину, на которой
опустилась их ракета, лежали селения; невдалеке был большой город,
возможно столица государства. Еще недавно там жили похожие на людей
Земли разумные существа, создавшие цивилизацию на довольно высоком
уровне. Сохранились здания и фрески, картины и книги. Остались заводы,
дороги, машины, летательные аппараты - хорошо развитая, но заброшенная
и гибнущая техника. По книгам, найденным в городе, удалось
проанализировать язык, представить себе внешность этих семипалых
глазастых созданий, по-видимому более тонких и хрупких, чем жители
Земли; можно было бы в случае необходимости объясняться с ними.
Но в том-то и дело, что почти все живое на этой планете бесследно
исчезло. Оставалась пышная растительность всех оттенков красного цвета
- от розового и бледно-оранжевого до густо-багрового, почти черного:
такие черно-багровые деревья толпились вокруг большого озера среди
холмов, и вода его казалась черной, хотя река, вытекающая из этого
озера, была стеклянистой и прозрачной. В озере водились длинные темные
угри, в реке и в ее притоках плавали стайки веретенообразных, почти
прозрачных рыбок. Герберт Юнг ловил и исследовал угрей и рыб; ловил он
и земноводных фиолетово-черных ящериц. `А что ему еще делать, Юнгу,
если только рыбы да ящерицы и остались на этой планете? Ни людей, ни
зверей, ни птиц... Правда, Карел позавчера поймал в городе какого-то
зверька. Может, где-нибудь тут и есть жизнь...` Он все смотрел на эту
мирную красновато-розовую долину, окруженную пологими холмами, и
видел, как быстро растет, приближаясь к ракете, пятнышко вездехода.
`Да, летят во весь дух... Значит... проклятая планета!` Тут ему стало
стыдно. `Ты же изо всех сил добивался, чтоб тебя пустили в этот полет.
Хотел побывать где-нибудь первым. Открыть новый мир. Романтика
Неведомого. Вот и получай свою романтику. Или ты хотел романтики со
всеми удобствами?`
- Казик! Наши возвращаются! - крикнул он, вбегая в кабину
Казимира.
- Не кричи! - досадливо сказал Казимир, встряхивая пышными
светлыми волосами. - Ты мне все рифмы распугаешь... Минуту! Ага, есть
все-таки! - Он удовлетворенно хмыкнул, потом поднял голову. - Так что
ты сказал, Виктор?
Его большие синие глаза светились на бледном лице. Виктор знал,
что у Казимира железное здоровье и крепкие нервы, что он - чемпион
Польши по лыжам, и все же каждый раз удивленно смотрел на это бледное
узкое лицо, озаренное мистическим сиянием глаз, - лицо поэта и
ясновидца. Между тем стихи Казимир писал плохие, а способностью к
ясновидению и вовсе не отличался.
- Опять стихи Кристине? - спросил Виктор. - Говорю тебе: наши
возвращаются. Слишком рано, понимаешь? Я так и знал, что на этой
планете стрясется какая-то беда!
Он прошелся по кабине, ероша темные, коротко остриженные волосы.
- Не топчись у меня над ухом, - попросил Казимир. - Мешаешь. И
почему именно беда? Может, нашли что-нибудь интересное, вот и
вернулись. Выйдут они из шлюзовой, тогда все узнаешь.
Виктор изо всех сил хлопнул дверью - впрочем, он заранее знал,
что хлопанья не получится, сработает пористая прокладка и дверь
прикроется неслышно. Казимир даже не обернулся.
`Нашел время писать стихи! - с досадой думал Виктор, шагая по
мягкому, пружинящему настилу коридора. - Вот ведь характер!` Он, в
сущности, завидовал спокойствию Казимира и стыдился своей нелепой
тревоги - ведь и в самом деле, может, ничего плохого не случилось...
Но когда из-за поворота коридора показался Владислав, Виктор
сразу почувствовал - нет, тревожился он не напрасно. Владислав почти
бежал, на ходу приглаживая мокрые волосы.
- Владек! - крикнул Виктор.
Владислав подошел ближе. Его смуглое матовое лицо слегка
порозовело от душа.
- Таланов тебя зовет в медицинский отсек, - сказал он.
- Что случилось? С кем? - отрывисто спросил Виктор.
- Карел... с ним неладно. Подожди, Таланов велел рассказать тебе
здесь, чтоб при Кареле поменьше говорить. Карел, понимаешь... -
Владислав постучал пальцем в лоб.
- Карел! - поразился Виктор.
- Да. Слушай. Мы были уже в городе, когда это у него началось.
Шли по большой круглой площади со ступенями, - знаешь, где то белое
здание, что похоже на яйцо. Карел начал отставать от нас, потом сел на
ступеньку. Я подошел, спросил: `Ты плохо себя чувствуешь?` Он покачал
головой. Я говорю: `Что ж ты сидишь, человече? Пойдем!` Он встал и
пошел. Но, понимаешь, ходил как-то механически, ничем не
интересовался, ни с того ни с сего останавливался. Мы его спрашивали,
что с ним, он сначала говорил, что ничего, потом стал как-то странно
улыбаться, не отвечал на вопросы. Мы решили вернуться. В вездеходе он
так осматривался, будто все впервые видел. Потом сказал, что ему все
это, наверное, снится.
- Что именно снится? У него были галлюцинации?
- По-моему, нет. Это он о нас говорил, что мы ему снимся, что
вездеход ему снится. А в шлюзовой кабине вдруг заявил, что он - это не
он. Понимаешь, стоит под душем, трогает себя и говорит со страхом:
`Нет, это не я!`
- Так! - Виктор сжал губы, раздумывая.
Ничего подобного он не видел за все время работы на Лунной
станции. То есть, конечно, бывали случаи помешательства, но при
каких-нибудь тяжелых авариях, катастрофах, под воздействием гибели
товарищей, одиночества, ожидания смерти. А здесь ни с того ни с
сего... И почему именно Карел, самый уравновешенный и спокойный из
всех?..

х х х

- Что ты чувствуешь? - спросил Виктор. - Слабость? Голова болит?
- Слабость? Не знаю, нет... - Карел еле шевелил губами. - Тело не
мое.
- Как не твое? А чье же?
- Не знаю. Вот я рукой двигаю, а она не моя. Или, может, моя, а
двигает ею кто-то другой.
- Карел, ты же понимаешь, что это чушь, - очень бодро сказал
Виктор.
- Понимаю, - согласился Карел. - Конечно, этого не может быть.
Он помолчал, словно к чему-то прислушиваясь, и вдруг резко
протянул руку к Виктору. Рука уткнулась в плечо Виктора, и на лице
Карела отразилось не то удивление, не то удовлетворение.
- Ты что? - спросил Виктор.
- Я думал, что ты мне снишься, - пробормотал Карел.
- А почему?
- Так... все будто во сне. Или как на картине нарисовано.
Он опять надолго замолчал. Потом вдруг лег и отвернулся к стенке.
Виктор отодвинул дверцу стенного шкафа с лекарствами и, поколебавшись,
достал маленькую желтую таблетку.
- Глотни, Карел! - сказал он.
Карел послушно приподнялся, проглотил таблетку и опять лег.
Виктор вышел в соседнее помещение. Там сидел Таланов.
- В этом состоянии с ним невозможно разговаривать, - сказал
Виктор. - Он моментально истощается. Я дал ему таблетку энергина.
Минут через десять он, наверное, станет почти нормальным. На время,
конечно.
- Что это, по-твоему? - спросил Таланов.
Его темно-карие, глубоко сидящие глаза смотрели испытующе и, как
показалось Виктору, недоверчиво. `Ну что ж, он прав, - не без горечи
подумал Виктор. - Я ничего в этом не понимаю. А он теперь жалеет, что
взял в рейс меня, а не Вендта... Правда, Вендт уже стар для дальних
полетов, зато...`
- Не знаю, - Виктор глядел прямо в глаза Таланову. - Я ведь не
специалист в психиатрии. Все это кажется мне странным - такое
внезапное и бурное развитие болезни у совершенно здорового,
уравновешенного человека... и без предшествующей травмы...
- На Карела и тяжелые травмы не очень действовали, - сказал
Таланов. - Я был с ним в том рейсе `Сириуса`... знаешь, когда погибли
Беренс и Фальковский на астероиде и Карел их разыскивал. Случилось это
все на глазах у Карела, Беренс был его лучшим другом, а помочь ничем
нельзя было... Так вот, если Карел тогда не сошел с ума, пять лет
назад...
- Понятно, - сказал Виктор. - Пойдемте к нему, энергии, наверное,
уже начал действовать.
Карел сидел, растерянно озираясь.
- Что со мной творится? - голос звучал спокойно, но видно было,
что Карел испуган. - Я что - заболел?
- Да, немножко, - Виктор сел к нему на койку. - Как ты себя
чувствуешь сейчас?
- Лучше. Что это было?
- Расскажи, что ты чувствовал, - вместо ответа попросил Виктор.
Карел нахмурился.
- Мне трудно, - сказал он. - И потом... я боюсь.
- Чего боишься?
- Мне кажется, если я буду рассказывать, это вернется.
Виктор вздохнул.
- Расскажи, - мягко повторил он. - Нам нужно знать, в чем дело,
иначе...
Он не договорил. Лицо Карела исказилось от страха.
- Что иначе? Я все еще болен? Я не выздоровел?
- Послушай, Карел, надо спокойней, - вмешался Таланов. - С тобой
бывали вещи похуже, а ты выпутывался. Со всеми бывало всякое, верно?
- Такого не было, - убежденно сказал Карел. - То все было вне
меня, понимаете? А это - внутри. Поэтому я боюсь. Я теряю себя.
- Ну, объясни, что это значит.
- Не знаю, как объяснить, - Карел помолчал. - Сначала я вдруг
подумал, что все это ни к чему. Ну, все, что мы делаем. Просто мне
стало неинтересно. И вы, и все кругом, и я сам. Но когда мне говорили:
встань, ходи, садись, - я это делал. Только уже будто не я, а кто-то
другой, внутри меня.
Он тревожно посмотрел на товарищей.
- Это душевная болезнь, да? - спросил он.
- Не думаю, - сказал Виктор. - Откуда у тебя вдруг душевная
болезнь? Ты же не новичок в космосе.
Лицо Карела немного прояснилось.
- Это верно, - сказал он. - Но только что же тогда? Понимаете,
мне потом стало казаться, что все вокруг не настоящее. Как во сне. Или
будто на картине нарисовано, только движется.
- Это как понять? - спросил Виктор.
- Да не знаю. Ну, плохая картина, такие тусклые краски, словно
они выцвели, да и вообще нарисовано неубедительно. А сам я будто
высох, уменьшился. И внутри меня кто-то сидит. - Лицо Карела опять
свела гримаса страха и отвращения. - Я иду, а это будто кто-то другой
идет, не я, не мое тело. Или, может, мое, но ведет его кто-то другой.
А сам я как будто невесомый... - Он вдруг застыл, глаза его уставились
в одну точку. - Это опять начинается... Не надо было говорить! Я знал,
что не надо говорить!
- Успокойся, Карел! - Виктор положил ему руку на плечо и
почувствовал, что все большое, сильное тело Карела сотрясается от
страшного напряжения. - Это пройдет.
- Пройдет? Думаешь, пройдет? Ты ведь не знаешь, что это, и никто
не знает. Зачем ты говоришь, когда не знаешь! Вот, вот, я опять
потерял себя! - Карел побледнел. - Там, внутри, опять кто-то другой!
Виктор, друзья, помогите мне, я ведь болен, этого не может быть, того,
что я чувствую!
Он лег и уткнулся лицом в подушку. Таланов и Виктор молча
переглянулись. Виктор достал из шкафа прозрачную трубку с белыми
таблетками.
- Проглоти, Карел, - приказал он.
Карел сел, взял таблетку и проглотил. Потом начал ощупывать себя.
- Виктор, только по совести скажи: я все такой же? - вдруг
спросил он. - Ну, я не стал меньше?
- Нет. Это тебе кажется. - Виктор вздохнул. - Я дал тебе
снотворное, тебе нужно поспать и успокоиться. Спи, Карел, мы
что-нибудь придумаем. Обязательно.
- Или придумайте, или убейте меня, - сказал Карел угрюмо. - Так
жить все равно нельзя. Я ведь не знаю, чего хочет этот, другой, внутри
меня. Я не могу так.
- Карел, это болезнь. Ты же понимаешь, что никого другого внутри
тебя нет. - Виктор говорил тихо и спокойно. - Спи. Главное - не бойся,
мы тебя вылечим.

х х х

- Мы можем сделать для Карела только одно: уберечь его от
дальнейших страданий, - сказал Юнг, - и доставить на Землю. Там его
вылечат.
- Анабиоз? - спросил Таланов.
- А что же еще? - Юнг пожал плечами. - У нас не остается ничего
другого. Карел страдает. А в полете ему, наверное, станет еще хуже. И
чем это может кончиться, мы не знаем, верно?
- Виктор, ты как? - спросил Таланов.
- Не знаю. Пока не могу понять, что случилось.
- Но ты соглашаешься насчет анабиоза?
Виктор подумал.
- Отложим до завтра. Я буду дежурить эту ночь в медицинском
отсеке.
- А это не опасно? - спросил Герберт Юнг. - Карел ведь очень
сильный. В случае чего...
- Я дам ему снотворное.
- Будут дежурить двое, - сказал Таланов. - Ты и Юнг. Спать по
очереди.
Карел проснулся вечером. Виктор дал ему таблетку энергина,
поговорил с ним. Энергии на этот раз подействовал совсем ненадолго.
Карел дрожал от страха, он был неузнаваем. Он, конечно, не уменьшился,
но лицо его так осунулось и побледнело, что Карел казался совсем
другим человеком. И глаза у него были еще более странные, чем днем.
Виктор присмотрелся и увидел, что Карел сильно косит.
- Ты хорошо видишь? - спросил он.
- Плохо, - сейчас же отозвался Карел. - Очень плохо. Туман, все
струится. Вот тут, - он показал рукой влево, - какое-то переливчатое
пятно. И ты расплываешься, я тебя плохо вижу.
Действие энергина проходило. Карел стал говорить тише,
бессвязней, все время будто прислушивался к чему-то внутри себя.
Виктор дал ему снотворного.
- Ложись пока спать, - сказал он Юнгу.
Через четыре часа он разбудил Юнга.
- Если проснется Карел, дашь ему еще снотворного, - сказал он и
сразу уснул.
Ему показалось, что спал он всего минуту. Юнг тронул его за
плечо, и он вскочил, протирая глаза. Карел лежал на спине, ровно и
глубоко дыша; он слегка разрумянился от сна и казался совсем здоровым.
Виктор взглянул на часы: двадцать минут третьего, он не проспал и двух
часов.
- Что случилось, Герберт? - спросил он.
Юнг молчал. Он сидел сгорбившись, весь будто сжался. Прямые
светлые волосы, всегда так аккуратно зачесанные назад, свисали на лоб.
Виктор поглядел на его бледное, сразу осунувшееся лицо и до боли
прикусил губу.
- Герберт, что с тобой? - еле выговорил он.
Юнг поднял на него светло-голубые глаза: в них был испуг.
- Я тоже... я болен, как Карел. То же самое, что он говорил, -
Юнг внезапно схватился за голову обеими руками. - Голова стала легкая,
как воздушный шар... Может улететь... Да... и все, как во сне...
Виктор подошел к нему. Юнг отшатнулся и закрыл лицо руками.
- Ты можешь остаться один? Я сейчас же вернусь.
- Иди, пока я не гляжу, - глухо ответил Юнг. - Когда ты ходишь,
мне кажется, что ты идешь сквозь меня.
Выходя из кабины, Виктор обернулся: Юнг сидел, зажмурив глаза и
держась за голову.

х х х

- Карел позавчера порвал скафандр, - сказал Владислав. - Я совсем
забыл. Разрыв был совсем маленький.
- Как же это он порвал скафандр? - спросил Таланов. - Легкое ли
дело!
- А я вам говорил, что мы зверька видели в городе. Карел поймал
его для Юнга. Зверек был красивый такой, с голубоватой блестящей
шкуркой, похож на кошку, только мордочка остренькая, как у лисенка, и
глаза большие, темные. Зверек начал вырываться, а у него когти острые,
вот он когтем и зацепился за скафандр на плече. Тут Карел, конечно,
бросил с ним возиться и начал чинить скафандр.
- Ну вот. Значит, это инфекция, - почти удовлетворенно
резюмировал Таланов.
Он замолчал. Все трое подумали об одном и том же.
- И от этого они все погибли, да? - тихо проговорил Владислав. -
Тогда...
Таланов и Казимир молчали. Болезнь эта, по-видимому, развивается
молниеносно. Уже неважно, кто будет следующим. Два-три дня - вот что
осталось им всем в лучшем случае. Потом болезнь. И смерть. В таком
состоянии не доведешь ракету до Земли.
Первым заговорил Таланов.
- Владислав, мы с тобой поедем сейчас в город. Надо, мне кажется,
проверить ходы, идущие вглубь, под почву.
Владислав быстро взглянул на него.
- Вы что-нибудь заметили? - спросил он.
- А ты?
- Ничего определенного. Но вчера, еще до того, как Карелу стало
совсем плохо, мы с ним спустились в люк на главной, площади и там...
ну, словом, там кто-то есть, какие-то живые существа, я в этом уверен.
Хотя ничего определенного сказать не могу.
- А все же? - спросил Таланов.
- За нами кто-то следил. Я не видел, скорее чувствовал.
- Почему сразу не сказал?
- Из-за Карела. С ним начало все это твориться... Он тоже как
будто чувствовал, что следят, а потом наверху я его спросил, и он
ответил, что это нам показалось.
- Да ведь ему все стало казаться сном, - заметил Таланов.
- Ну да, но это потом, а тогда я решил, что мне тоже показалось.
- А теперь ты так не считаешь?
- Не считаю.
Таланов подумал.
- Казимир, можешь ты сочинить небольшую записку на их языке?
Написать крупными знаками несколько простых вопросов? На всякий
случай.
- Постараюсь, - Казимир поднял сияющие синие глаза на Таланова. -
Что надо написать? Мой `Линг`, я думаю, быстро справится.
`Линг` - это был электронный анализатор языка,
усовершенствованный Казимиром, его гордость и радость. Все знали:
Казимир потому и согласился на внезапную и долгую разлуку со своей
Кристиной, что не устоял перед блестящей возможностью испытать
способности `Линга` на совершенно чуждых языковых системах.
- Я думаю так: `Мы прилетели к вам издалека`. Тут надо рисунком
показать, откуда мы: отметить путь от Земли до них. Кстати, как
все-таки они называют свою планету?
- Боюсь, что на слух этого не уловишь. У них очень сложная
фонетическая система, все зависит от высоты и модуляции звука. Не то
Энимеен, не то Инемиин...
- А `Линг` что говорит?
- В том-то и дело, что `Линг` не говорит, а пишет, - смущенно
сказал Казимир. - Он все это подробно объясняет, а я все равно не могу
уловить особенностей произношения. Если б услышать живую речь...
- Да, если б! - усмехнулся Таланов. - Словом, запиши текст.
Дальше так: `Хотим срочно поговорить с вами. Мы ваши друзья. Почему вы
прячетесь?` Ну, хватит на первый раз. Тем более, что непонятно; где и
как мы их увидим.
- Сочиняй, - сказал Таланов. - Привет `Лингу`. Я пока пойду к
Виктору.
Владиславу не хотелось снова видеть больных - впрочем, Виктор все
равно держал их теперь в изоляторе и никого туда не впускал. Не
хотелось смотреть и на то, как молниеносно перемигиваются зеленые и
красные огоньки на белом пульте `Линга`. Он остался в кабине и
откинулся на спинку сиденья, почувствовав страшную усталость. `Мы все
равно ни черта не успеем... К чему это все?` - подумал он и вдруг
испугался: а что, если это уже начало болезни? Он вскочил и начал
быстро расхаживать по кабине. Потом решил проверить, не кажется ли ему
собственное тело чужим, и стал делать гимнастические упражнения.
Казимир появился в тот момент, когда Владислав с яростью наносил удары
по невидимой мишени. Владислав сразу остановился и почувствовал, что
краснеет.
Но Казимир и не думал издеваться над ним.
- Разминаешь мускулы? Правильно! - мечтательно сказал он. - Эх,
сейчас бы в наше дорогое Закопане! Снег блестит, лыжи сами идут...
- Неплохо бы... - согласился Владислав и вздохнул. - Написал
письмо?
- А как же! `Линг` в два счета...
Таланов появился в дверях.
- Ну-ка, покажи, как оно выглядит, - сказал он.
- Вот, пожалуйста, - Казимир протянул ему плотный лист бумаги,
разрисованный непонятными знаками: строка покрупнее, над ней вплотную
ряд мелких значков. - Надеюсь, это будет им понятно. Если только,
конечно, это их язык...
- Чей же еще? - спросил Таланов.
- Кто знает? Может, те, которые живут в подземельях, истребили
жителей этой планеты, - задумчиво ответил Казимир. - Убили тех, кто
любил свет, потому что сами боятся света, ненавидят его...
- Мрачная картинка, - сказал Владислав.
- А ты представляешь себе что-нибудь более веселое? - осведомился
Казимир.
Таланов задумчиво разглядывал письмо.
- Почему они пишут в два ряда? - спросил он.
- Верхний ряд, с мелкими значками, обозначает высоту и модуляцию
звука. У них, по-видимому, много гласных и есть разные варианты их
звучания, меняющие смысл слова. Очевидно, слух у них более тонкий и
изощренный, чем у нас. Без этого верхнего ряда нельзя понять, что
говорится в основном тексте. Зато основных знаков немного.
- Нелепо, - заметил Владислав. - Ведь проще иметь побольше
основных знаков.
- В наших земных языках тоже сколько угодно нелепостей, - сказал
Казимир.
- Ты нигде не встречал в их книгах упоминаний о подземельях, о
ходах под городом? - спросил Таланов.
- Нет. Впрочем, я ведь очень мало читал.
- Ладно. Едем, Владислав.

х х х

Они мчались во весь дух по дороге среди холмов. Кустарник,
растущий на крутых склонах, хлестал своими гибкими красно-розовыми
ветвями по стенкам вездехода. Впереди уже показался город со своими
непривычными для земного глаза спиралеобразными улицами, овальными и
круглыми зданиями без окон и дверей, со слегка поблекшей светящейся
росписью на стенах. Белые и бледно-зеленые, как небо, палевые и
светло-бронзовые здания выступали среди буйно разросшихся, одичавших
деревьев, кустарников и ползучих растений, вьющихся по стенам и
куполообразным крышам. Весь город был словно залит кровью, темневшей и
сгущавшейся на большой площади, посреди которой белело овальное здание
с округлой крышей и стенами, слабо светящееся, как гигантское
серебристое яйцо. Деревья, посаженные на некотором расстоянии от него,
своими темно-багровыми ветвями с узорчатой пурпурной листвой уже
касались светящихся, плавно закругленных стен. Снизу, от полосы
кустарника тянулись цепкие алые побеги; колыхаясь в воздухе, они
безуспешно силились зацепиться за безукоризненно гладкие стены и,
достигнув ветвей деревьев, обвивались вокруг них.
Таланов и Владислав вышли из вездехода на главной площади.
- Да, конечно, вся эта история произошла совсем недавно, - сказал
Таланов, поглядев на деревья и кусты. - Герберт говорит, что здешние
деревья и кусты растут примерно с такой же скоростью, как у нас в
умеренном климате. Значит, им лет пять-десять, не больше, верно? Ну,
так где ты это увидел, показывай.
- Я ведь, собственно, ничего не видел, - сказал Владислав, шагая
по овально изогнутым широким ступеням. - Просто мне показалось, что за
нами кто-то следит. Даже не знаю почему. Я же говорю: ничего
определенного.
Они вошли в большой светлый зал. Причудливо-изогнутые тени ветвей
лежали на смутно серебрящемся полу.
- Ты только внизу это почувствовал, а тут, наверху, ничего не
было? - спросил Таланов.
- Только внизу. Будто кто-то глядел на нас. И потом - очень
слабый шорох, как будто издалека. А глядели - вблизи. Не знаю, как это
объяснить.
- Пойдем вниз, - сказал Таланов.
Овальное отверстие хода темнело в глубине зала. Крышка была
откинута.
- Это вы так оставили? - спросил Таланов.
- Так и было. Иначе мы бы и не заметили этого хода. - Владислав
вдруг остановился. - Впрочем... Помните, мы в первый раз были тут
вместе с вами? Я ведь сюда подходил, сейчас я это твердо помню. И
ничего не заметил.
- Ты уверен? - спросил Таланов.
- Ну конечно! И Карел был со мной!.. Да, Карел... Но все же,
может быть, он помнит...
- Ладно, пойдем вниз.
Таланов начал спускаться по ступенькам, включив фонарик,
прикрепленный на груди. Они прошли несколько шагов по подземной
галерее. Серебристые плиты потолка и стен в темноте светились ярче, и
Таланов выключил фонарик. Они постояли, чтоб привыкнуть к полутьме.
Вдруг Владислав прошептал:
- Они опять следят за нами...
Таланов обернулся, прислушался.
- А тебе не кажется? - недоверчиво спросил он. - Я ничего не
слышу.
- Я тоже не слышу. Только чувствую взгляд.
- Тебе и вчера на этом месте чудилось?
- Да, кажется, на этом.
Таланов включил фонарик и начал внимательно осматривать стены.
Они были всюду одинаковые, слегка светящиеся в остром белом луче
фонарика. Таланову показалось, что в одном месте плиты облицовки
сходятся менее плотно, он приблизил лицо к стене - и вдруг тоже
почувствовал, что кто-то на него смотрит. Он невольно отшатнулся,
стараясь понять, откуда это странное ощущение. `Может, так начинается
эта проклятая болезнь? - с тревогой подумал он. - Хотя нет, у Карела и
Герберта было иначе...`
- Вы слышали? - прошептал Владислав.
Таланов снова приблизил фонарик к стене. Ну да, вот откуда это
ощущение! Слабый и короткий, словно оборванный, не то вздох, не то
стон там, за этой стеной. Присутствие кого-то живого. Он начал
простукивать стену: да, здесь пустота.
- Вы дальше проходили? - спросил он.
- Да, только недалеко, вон туда примерно. Карелу было уже совсем
плохо.
Таланов пошел вперед, светя фонариком и простукивая стену. Дальше
шла сплошная кладка. Он повернул направо, в боковой проход, держась у
той же стены. Гулкий звук пустоты опять возник через несколько шагов.
- Ты что-нибудь чувствуешь? - спросил Таланов.
- Да, - уверенно сказал Владислав. - Они и тут есть.
Таланов стоял у стены, водя фонариком. Тут и плиты прилегали
плотно, и вообще стена в этом месте ничем не отличалась от других
участков подземного хода. Только этот звук пустоты да еще странное
ощущение Владислава. `Пожалуй, и мое, - подумал он. - Если только это
не самовнушение`.
- Значит, вы дошли до этого места, - сказал он, вернувшись в
главный проход, - и дальше не пошли?
- Да, до этого поворота.
Таланов направил луч фонарика в глубь прохода. Белое яркое пятно
пробежало по светящимся стенам, по светлому гладкому полу и где-то
вдалеке уткнулось в разветвление ходов. Округленная линия выступа, ход
налево, ход направо. Таланов выключил фонарик.
- Пройдем еще немного, - сказал он угрюмо.
Таланов боялся идти дальше, боялся этих незримых существ,
исподтишка наблюдающих за ними, боялся, что он и Владислав заболеют,
не успев добраться до ракеты. Но здесь, в подземном переходе, они были
ближе к разгадке, чем наверху. А времени для поисков и попыток
спастись у них оставалось, может быть, совсем мало.
`Карел подцепил болезнь наверху, - думал он, внимательно
осматривая стены и пол. - Если это они наслали на нас болезнь, значит
они выходят наверх. Кто они вообще? Если те, что жили здесь прежде,
почему они прячутся под землей?`
- Они опять смотрят, - шепнул Владислав и повел глазами вправо. -
Вот отсюда.
Таланов быстро шагнул к стене, полоснул по ней лучом фонарика.
Теперь он гораздо явственней услышал сдавленный стон и легкий шорох.
Он постучал по стене - конечно, там была пустота.
- Дело ясное: стены в этих местах прозрачны изнутри, - сказал он.
- Они нас видят, а мы их нет. Ловко придумано. Потом - эти существа
живут в полутьме. Яркий свет причиняет им боль, поэтому они и выдают
себя, если их внезапно осветить.
- Что же теперь нам делать? - спросил Владислав.
- Кто его знает. Если б их хоть увидеть, какие они.
- А какая разница?
- Да, может, там, за стеной, что-нибудь вроде летучих мышеи или
кротов.
- Да... - пробормотал Владислав. - Верно... А если попробовать
приложить наше письмо к этим прозрачным местам в стене? Может быть,
они прочтут и как-нибудь ответят?
- Правильно. Сейчас попробуем... Что это?!
Из бокового хода что-то вылетело и с легким, еле слышным стуком
упало на плиты. Таланов и Владислав бегом кинулись к боковому проходу
и еще успели заметить странный мерцающий силуэт, быстро скользящий
вдоль стены, почти неразличимый на ее светящемся фоне. Странное
существо неслышно скользнуло за скругленный выступ нового ответвления
и, прежде чем Таланов и Владислав успели добежать до поворота,
исчезло, словно растаяло в этом призрачном мертвом мерцании.
- Ты ясно видел? - спросил Таланов.
- Ясно. То есть насколько возможно: оно ведь почти незаметное. Я
даже не понял, кто это - человек или зверь. Ни ног, ни рук, ни головы
- ничего не видел.
- Я видел руку, она мелькнула на мгновенье. И голову... Нет,
по-моему, это человек, только в какой-то странной одежде.
- Ну да, вроде маскхалата разведчиков, - сказал Владислав. -
Похоже, что так.
На плитах пола лежала матовая зеленоватая пластинка со
скругленными углами. Таланов опустился на одно колено, разглядывая
пластинку, потом взял ее в руки.
- А ведь это их письмо, Владислав! - сказал он. - Они сами к нам
обратились.
- Здорово! - отозвался Владислав. - Как теперь быть? Сразу
вернуться на ракету?
Таланов покачал головой.
- Письмо не длиннее нашего. Наверно, тоже сплошные вопросы.
Придется показать им наше письмо.
- Мы их собьем с толку, - возразил Владислав. - Подумайте: их
язык знаем, а на письмо ничего ответить не можем. Как они смогут это
объяснить?
- Наше письмо - ответ. Наверняка они спрашивают, откуда мы, и так
далее. Вот пускай и посмотрят.
Он постучал по стене и, обнаружив пустоту, приложил к этому месту
письмо, плотно прижав его ладонями. За стеной послышался легкий шорох,
потом тихие, слабые возгласы и переливчатая быстрая речь, похожая на
щебетанье птиц. Таланов все стоял, прижимая ладони к стене, и смотрел
прямо перед собой, словно видя тех за тонкой, непрозрачной для кого
стеной.
Шорох за стеной усилился; потом послышалось слабое шипенье. На
белой светящейся стене появились матово-серые круги и пятна; они все
ширились, сливались... Таланов отшатнулся и уронил бумагу: стена
становилась прозрачной.
- Ты видишь, Владислав? - шепотом спросил Таланов.
- Да. Они снимают защитный слой, - Владислав тоже шептал.
Оба они боялись шевельнуться. На стене возник небольшой, четко
очерченный овал. К прозрачному окну приблизилось лицо... Прямо на
астронавтов глядели круглые птичьи глаза, без бровей и ресниц. Тонкий
изогнутый нос тоже напоминал клюв птицы; рот был узкий, почти
безгубый.
Таланов и Владислав не отрываясь глядели на это странное лицо,
лишь отдаленно напоминавшее человеческое. Лицо было живым и разумным.
- Все-таки это они... те, которые жили наверху, - шепнул
Владислав. - Те же лица, что на картинах и в книгах.
Таланов кивнул. Существо за прозрачной перегородкой заговорило
высоким, переливчатым, щебечущим голосом, указывая на табличку,
которую Владислав держал в руках. Астронавты переглянулись.
- Либо мы не ответили в письме на их вопросы, либо они
предугадали наши вопросы и все сообщили в табличке, - сказал Таланов.
- Ах, черт, что же делать?
Лицо за перегородкой исчезло, вместо него возникло другое, очень
похожее, только чуть покрупнее и потемнее цветом: в неясном
фосфорическом свете оно казалось коричневым. Таланов сделал вид, что
пишет на табличке, и попытался знаками объяснить, что надо писать, а
не говорить. Перед отверстием появилась семипалая рука и дважды
махнула справа налево.
- Вот и пойми попробуй... - пробормотал Таланов.
С той стороны к перегородке приложили исписанную табличку.
Астронавты переглянулись и вздохнули. Потом Таланов постучал пальцем в
окно. Табличка исчезла, вместо нее возникло лицо. Таланов начал
отчаянно жестикулировать, стараясь объяснить, что хочет взять табличку
с собой. Существо за стеной смотрело на него круглыми немигающими
глазами. Потом исчезло, послышался щебечущий говор.
Астронавты ждали. Вдруг они услышали легкий стук и, как по
команде, повернули головы. На плитах пола лежала табличка. Они
бросились к боковому проходу и опять успели заметить быстро
проскользнувший мерцающий силуэт.
- Почему они прячутся, почему выскакивают из-за стены только в
этих своих одеяниях? - пробормотал Таланов, поднимая табличку. -
Теперь надо им объяснить, что мы вернемся завтра.
- Я сейчас попробую нарисовать, - сказал Владислав. - Все-таки
легче.
Таланов заглянул ему через плечо и усмехнулся. Владислав
изобразил двух людей в скафандрах, над ними сияло солнце. Потом шла
густо заштрихованная темная полоса. Потом опять двое в скафандрах и
солнце.
- Думаешь, поймут? - спросил Таланов.
Владислав с сомнением поглядел на рисунок.
- А кто его знает! - сказал он.
Их все-таки поняли, по-видимому. В овальном окошечке опять
появилась рука и махнула справа налево.
- Что это значит: согласны? Или поняли? - вслух рассуждал
Таланов.
У окошечка возникло одно лицо, потом другое. Потом оба исчезли.
Окошечко стало быстро мутнеть, затянулось пленкой, стало непрозрачным,
потом слилось со стеной.
- На сегодняшний день, видимо, конец, - резюмировал Таланов.

х х х

- Понятно почти все, - сказал Казимир. - Первая табличка: `Кто
вы? Откуда вы? Друзья или враги? Хотим говорить с вами. Не можем
выйти. Боимся...` Вот тут непонятно, чего они боятся. Слово это должно
звучать примерно так: `глег`. Боятся они глегов - во множественном
числе.
- Наверное, их правители. Или полиция.
- Я нигде ничего не читал про глегов. Правительственная стража у
них называется иначе - минени. Правительство называется по-разному, но
тоже не так.
- У них, ты говорил, было что-то вроде парламента? - спросил
Таланов.
- Да, и что-то вроде президента. Только, по-видимому, с
диктаторскими правами. Теперь вторая табличка. Там написано: `Мы
сказали: боимся глегов. Глеги неумолимы. Не можем выйти. Спасите нас`.
- Вот и пойми что-нибудь! - вздохнул Таланов. - Кого - нас? Кто
эти глеги и как до них добраться? Ну, утро вечера мудренее. Пойду
проведаю больных.
Он вошел в первую кабину медицинского отсека. Там никого не было.
Он постучал в дверь изолятора - никто не ответил. Таланов вошел в
изолятор. Виктор и Герберт стояли спиной к нему, у койки Карела.
- Я спал... - тусклым, безжизненным голосом говорил Герберт. -
Или, может быть, не спал... а думал, что сплю.
- А зачем ты взял с собой сюда лучевой пистолет?
- Я шел дежурить... я не знал, что заболею... а потом забыл...
- Что случилось? - еле выговорил Таланов.
Виктор медленно обернулся к нему. Лицо у него было такое же
бледное и осунувшееся, как у Герберта.
- Карел... он покончил самоубийством.
Таланов шагнул к койке. Карел лежал, запрокинув голову, лицо его
было сведено судорогой страдания. Под распахнутой рубашкой пылало на
груди пятно лучевого ожога.
`Зелено-серая рубашка... любимая его рубашка, вроде талисмана, -
подумал Таланов. - Где он только не побывал в этой рубашке...
Двенадцать лет в космосе... Пятый полет к неизвестным планетам... И
такая нелепая смерть. От страха... от страха перед самим собой`.
Таланов стоял, склонив голову, и чувствовал даже не горе, а холод и
невыносимую усталость. Такую усталость, когда все-все равно. И опять
он подумал, что это начало болезни, и напряг волю, чтобы стряхнуть с
себя оцепенение.
Виктор не то вздохнул, не то простонал. Таланов с трудом повернул
к нему голову. Виктор был очень бледен, почти так же бледен, как
Карел, даже губы у него побелели.
- Ты здоров? - с тревогой спросил Таланов.
- Здоров пока, - не сразу ответил Виктор. - Надо перенести Карела
куда-нибудь.
- Я сейчас позову Владислава.
- Мы и вдвоем справимся. Не надо никого звать. Вы... вы все равно
уже вошли в изолятор. Только наденьте халат, перчатки и марлевую
маску.
- А Герберт?
Герберт Юнг устало покачал головой.
- Я-то не покончу самоубийством. У меня жена и дети. Мне надо
выздороветь. А Карел...
- Да, конечно, - торопливо ответил Таланов. - Но все же, может,
лучше тебе не оставаться одному?
- Нет, ничего... - тихо сказал Герберт. - Дай мне снотворное,
Виктор, вот и все... - У него был такой вид, будто он старается что-то
припомнить. - Дай снотворное...
Герберт проглотил снотворное и лег, повернувшись лицом к стене.
Виктор и Таланов унесли Карела в его пустую кабину, положили на койку.
- Придется сделать вскрытие, - сказал Виктор, когда они шли
обратно. - Я делал анализ крови и его и Герберта, ничего не обнаружил.
А по многим признакам эта болезнь сходна с нашими нейровирусными
заболеваниями - с энцефалитом, например. Может быть, вирусы
распространяются по ходу нервных волокон, а не через кровь - как при
бешенстве. Значит, нужно исследовать мозг... Нужно исследовать...
обязательно...
Он говорил деревянным, безжизненным голосом. Таланов остановился,
положил ему руки на плечи.
- Виктор, ты болен? Скажи правду!
- Я здоров, - отводя глаза, возразил Виктор.- Это из-за Карела...
и вообще...
- Понятно, - недоверчиво сказал Таланов, - отдохни. Казимир
подежурит вместо тебя.
- Мне не надо отдыхать. Некогда, - таким же мертвым голосом
проговорил Виктор. - Пускай Казимир мне ассистирует. А Владислав пока
попробует наладить аппарат для электросна.
Он прошел еще несколько шагов и остановился. Таланов смотрел на
него с тревогой. Виктор с усилием проговорил:
- Устал я очень... И потом - если б я послушался совета Юнга
насчет анабиоза, Карел остался бы в живых.
- Ну, неизвестно! - решительно возразил Таланов и вдруг запнулся.
Все вокруг окуталось струящимся радужным туманом, очертания
предметов потеряли четкость, стали размытыми, начали двоиться. Лицо
Виктора тоже расплылось и стало белым туманным пятном. `Вот оно,
начинается`, - подумал Таланов, стискивая зубы. Он не то что видел -
скорее улавливал, что Виктор внимательно смотрит на него.
- Вы сами больны, Михаил Павлович! - как сквозь сон услышал он.
Виктор подхватил его под руку. `Что же будет?` - с вялым испугом
подумал Таланов. Шагая сквозь радужный туман, он как-то незаметно
очутился в изоляторе и увидел, что Виктор снимает постель с койки
Карела. Потом он понял, что лежит на койке. Все окружающее постепенно
стало более четким и устойчивым, но словно выцвело и потеряло
реальность. Потом проступили нормальные цвета, белый свет потолочной
лампы снова показался не мертвым, а привычным, почти родным. Таланов
глубоко с облегчением вздохнул и сел на койке.
- А... Уже подействовало! - сказал Виктор, обернувшись от
стенного шкафа-аптеки.
Тогда Таланов не то понял, не то вспомнил, что Виктор дал ему

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 133772
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 2