В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
РЫЦАРЬ ТАВЕРНЫ Назад
РЫЦАРЬ ТАВЕРНЫ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Рафаэль САБАТИНИ
РЫЦАРЬ ТАВЕРНЫ


ОNLINЕ БИБЛИОТЕКА httр://www.bеstlibrаry.ru


Глава 1

Помощь убийце

Человек по прозвищу `Рыцарь Таверны` разразился зловещим хохотом, -
казалось, это смеется сам Сатана.
Он сидел в желтом кругу света, отбрасываемого двумя высокими свечами,
подсвечниками которым служили две пустые бутылки из-под вина, и с презрением
глядел на молодого человека в черной одежде с бледным лицом и подрагивающими
губами, стоящего в углу комнаты. Он захохотал снова и хриплым пропитым
голосом затянул песню, вытянув при этом длинные ноги, так что его шпоры
позвякивали в такт мотиву:

Залью вина я милой в глотку
И поцелуем одарю!
Затем ее свалю я в лодку
И о любви поговорю!

Е-хо-хо, тирлим бом-бом
Вниз, вниз, под юбку, старина.
Вкуси момент сполна!!!
Вниз, вниз, дерри-ду
Бери сейчас задаром,
Господь заплатит мзду!!!

Иди дорогой верной,
О, рыцарь молодой.
И насладись без меры
Пастушкой молодой.
Пускай она дерется,
Взывает к небесам.
Господь лишь посмеется
И насладится сам!!!

Вниз, вниз, дерри-ду
Бери сейчас задаром,
Господь заплатит мзду...

Молодого человека передернуло от слов этой песенки.
- Довольно! - воскликнул он с отвращением и сделал шаг вперед. - Или коль
уж у тебя возникла нужда покаркать, выбери песню поумней.
- Цыц, малявка! - Буян откинул с длинного худощавого лица спутанную прядь
волос и неожиданно устремил на юношу пронзительный взгляд, зрачки его
сузились до размера кошачьих, и он снова захохотал. - Клянусь Богом, мастер
Стюарт, ваше безрассудство убережет вас от седой старости! Какое вам дело до
того, какие песенки я распеваю? Клянусь ранами Исусика, целых три
изнурительных месяца я подавлял в себе всякие чувства и драл от хрипоты
горло, вознося молитвы Всевышнему. Три месяца я был ходячим воплощением
библейского усердия и веры, и вот, наконец, когда мы стряхнули пыль твоей
нищей Шотландии с наших сапог, ты, щенок, упрекаешь меня, потому что бутылка
пуста, и я лишь пою, чтобы отвлечься от этой гнусной мысли!
Юноша наградил его презрительной гримасой и отвернулся.
- Когда я вступил в ряды отряда Мидлтон Хорс. И начал службу под вашим
началом, я считал вас по крайней мере джентльменом.
На мгновение в глазах его компаньона вспыхнул зловещий огонек. Затем он в
который раз закрыл глаза.
- `Джентльмен`! - передразнил он его. - Джентльмен! А что же вы можете
знать о джентльменах, сэр Скот? Может, по-вашему, джентльмены - это Джек
Пресбутерилибрюзжащиеиотцыпресвитерианскойцеркви, важные, точно вороны в
сточной канаве? Клянусь небом, мальчик, когда мне было столько же, сколько
тебе, и еще был жив Джордж Виллиерс...
- О, довольно об этом, - нетерпеливо прервал его юноша. - Я оставлю вас,
сэр Криспин, наедине с нашей бутылкой, карканьем и воспоминаниями.
- Действительно! Не пойти бы вам, юноши, в неприличное местечко!! Вы
плохая компания даже для покойников. Вон дверь, и если вам случится свернуть
себе шею на лестнице, это будет на пользу ним обоим. Греби отсюда, пащенок
вселенной!
С этими словами сэр Криспин Геллиард снова откинулся в кресло и затянул
прерванный мотив:

Но она вскричала, что сойдет
Завтра к Рождеству
И там сожрет червей помет
На праздничек к столу.

Тирлим, бом-бом, дерри-ду.
И земляных червей помет
Ей станет кушаньем в аду...

В этот момент раздался громкий стук в дверь, а вслед за ним задыхающийся
голос:
- Крис! Открой, Крис! Открой во имя Христа!
Сэр Криспин резко оборвал песню, а юноша, собиравшийся покинуть комнату,
остановился в нерешительности, глядя на своего компаньона.
- Ну, мой милый Стюарт, - промолвил Геллиард. - Чего вы ждете?
- Ваших приказаний, сэр, - последовал угрюмый ответ.
- Моих приказаний! Пусть захрустят мои косточки на крысиных зубах, за
дверью человек, которому некогда ждать! Открой дверь, несусветный глупец!
Понукаемый грубыми окриками молодой человек отодвинул засов, и дверь
тотчас распахнулась. В комнату, тяжело дыша, ввалился долговязый солдат в
доспехах. Его грубое лицо было пепельного цвета то ли от измождения, то ли
еще от чего другого. В следующее мгновение он закрыл за собой дверь и
повернулся к Геллиарду, который привстал из-за стола, с изумлением глядя на
вошедшего.
- Я ищу убежища, Крис. Спрячь меня куда-нибудь, - задыхаясь проговорил с
ирландским акцентом беглец. - Господи, спрячь меня, или утром я буду
болтаться на виселице!
- Старина Хоган! Клянусь небом! Что произошло? Уж не Кромвель ли напал на
нас?
- Кромвель, говоришь? Это было бы полбеды. Я убил человека!
- Если он отбросил копыта и гостит у наших дедушек, то зачем бежать?
Ирландец сотворил над своей головой нетерпеливый крест.
- За мной гонится отряд из `Монтгомери Фут`, они подняли на ноги весь
Пенрит, и если поймают меня, то не будет времени даже исповедаться. Король
поступит со мной точно так же, как с бедным Райкрафтом два дня назад в
Кендале.
Он вскочил, услышав топот ног и крики, доносящиеся с улицы:
- Боже милосердный! Найдется у вас какая-нибудь нора, где бы я мог
отлежаться?
- Вверх по лестнице и в мою комнату, живо! - коротко приказал Криспин. -
Я с ними потолкую. Давай!
Как только Хоган выскочил из комнаты, Криспин повернулся к своему
молодому спутнику, который молча взирал на происходящее. Из кармана камзола
он извлек засаленную колоду карт.
- За стол! - бросил он короткую фразу. Но мальчик, догадавшись о его
намерениях, отшатнулся от карт, как от чего-то нечистого.
- Ни за что, - начал он. - Я не...
- За стол! - прорычал Криспин. - Сейчас не время для церковных
проповедей. За стол или, клянусь непорочным зачатием, это будет первая и
последняя игра в твоей жизни, слизняк!
Он произнес эти слова тоном, не терпящим возражений. Напуганный юноша
придвинул стул, в душе оправдывая свою трусость тем, что он пошел на это
только ради спасения человеческой жизни.
Геллиард сел напротив него с идиотской улыбкой, которая заставила
мальчика содрогнуться. Взяв колоду, он бросил часть карт на стол, а другие
раскрыл веером в руке, имитируя игру. Юноша молча последовал его примеру.
Лязганье оружия послышалось совсем рядом. За окнами замаячили огни
фонарей, а двое продолжали сидеть за столом, делая вид, что они озабочены
только игрой.
- Помилосердствуйте, мастер Стюарт! - громко пророкотал Криспин, зорким
взглядом подметив очертания лица, наблюдающего за ними через окно. - Я играю
короля пик!!
Дверь содрогнулась от сильного удара, за которым последовал приказ:
- Именем короля, откройте!!
Сэр Криспин тихо изрыгнул проклятие, затем поднялся и, бросив последний
предостерегающий взгляд на Кеннета, пошел открывать. Подобно тому, как
несколько минут назад он приветствовал Хогана, Геллиард поклонился солдатам
и горожанам, толпящимся за их спинами.
- Что за шум, джентльмены? Неужели на нас напал Султан Оливер?
В одной руке он продолжал держать карты, другой придерживал приоткрытую
дверь. Из толпы выступил молодой прапорщик.
- Вы большой весельчак, сэр Криспин. Один из офицеров лорда Мидлтона
полчаса назад убил человека. Он ирландец по происхождению, его имя Хоган.
Лицо Криспина помрачнело.
- Хоган... Хоган? - он скорчил лицо, как будто стараясь что-то
припомнить. - Да, вспомнил! Хоган - ирландец с седой тупоумной башкой и
горячим темпераментом. Вы говорите, его убили?
- Нет, убийство совершил он.
- Да... это больше похоже на правду. Думаю, это не первый его поступок.
- И я думаю, он будет последним, сэр Криспин.
- Вполне возможно. С тех пор как мы пересекли границу между Англией и
Шотландией, его величество стал строже относиться к дисциплине. Но зачем вам
понадобилось все это сообщать мне? Я очень сожалею, но в моем бедном доме не
найдется ничего, что можно было бы выпить за здоровье его величества, прежде
чем вы продолжите свой путь. Позвольте пожелать вам спокойной ночи, а нам
разрешите вернуться к своей игре. - Он сделал шаг назад, собираясь закрыть
дверь и давая понять, что разговор закончен.
Офицер на мгновение заколебался.
- Мы думали... может быть... вы согласитесь помочь нам...
- Помочь вам? - вскричал Криспин, искусно изображая гнев. - Помочь вам
схватить человека? Утопите меня, но я этого не сделаю. Я солдат, а не
ищейка.
Щеки прапорщика порозовели от скрытого оскорбления.
- Есть люди, сэр Криспин, которые вас зовут несколько иначе.
- Вполне возможно - когда меня нет рядом, - поддразнил его Криспин. - В
мире полно пустых голов с длинными языками. Однако, господа, ночь
прохладная, а вы явились не совсем кстати, поскольку, как вы, наверное,
успели заметить, я был занят игрой. Поэтому я буду вам весьма признателен,
если вы мне позволите закрыть дверь.
- С вашего позволения, сэр Криспин. Нам известно, что человек, которого
мы ищем, побежал в этом направлении.
- Ну и что дальше? ваш дом.
Криспин зевнул.
- С вашего позволения, мы вынуждены обыскать и дом.
- Я думаю, что могу облегчить вам работу. Он не мог проникнуть в дом
незамеченным - на протяжении двух часов я не покидал этой комнаты.
Офицер покраснел, как помидор.
- Этого недостаточно. Мы должны убедиться лично!
- Убедиться лично? Вы что, не верите моим словам? Послушайте, господа
нахалы!! - проревел он таким голосом, что все невольно попятились. - Сперва
вы предлагаете мне превратиться в ищейку, затем повторяете грязные сплетни,
которые распускают обо мне пустые тыквы и злые языки, и, под конец, ставите
под сомнения мои слова! Если вы сию же минуту не уберетесь от моего порога,
я предоставлю вам полный набор доказательств, которых вы так жаждете, и
может даже добавлю чуть-чуть сверх того! Спокойной ночи!!! Под его бурным
натиском прапорщик сник.
- Я доложу об этом генералу Монтгомери, - пригрозил он.
- Да хоть самому дьяволу! Если бы вы исполняли свои обязанности, как
подобает, вы бы нашли мои двери гостеприимно распахнутыми. Обида нанесена
мне, и поэтому жалобщиком буду я. Посмотрим, как отнесется король к тому,
что его старого солдата, в течение шестнадцати лет разделявшего тяготы
королевской семьи, оскорбляет мерзавец с пометом бесноватой курицы вместо
мозгов.
Младший офицер остановился в нерешительности. По собравшейся толпе
пробежал ропот. Затем офицер повернулся, чтобы посоветоваться с пожилым
сержантом, стоящим рядом с ним. Сержант предположил, что беглец мог
спрятаться где-то в другом месте. Кроме того, судя по словам сэра Криспина,
он считал, что его проникновение в дом совершенно исключалось. Принимая во
внимание и тот факт, что, препираясь с сэром Криспином, они потеряют кучу
времени и заработают массу неприятностей (неизвестно ведь, в каких
отношениях находится этот старый забияка с лордом Мидлтоном), прапорщик
решил уступить и продолжить поиски в другом, более подходящем месте.
В дурном расположении Духа он покинул дом сэра Криспина, на прощанье
пригрозив, что будет жаловаться самому королю, на что Геллиард громко
хлопнул дверью.
Когда он вернулся к столу, на лице его играла тонкая улыбка.
- Мастер Стюарт, - проговорил он вполголоса, раздавая карты, - комедия
еще не закончена. В окне маячит чья-то рожа, и я не удивлюсь, если за нами
будут шпионить еще с часок. Этот смазливый молодой человек - прирожденный
шпик.
Мальчик бросил на своего собеседника взор, полный молчаливого
неодобрения. Пока Криспин разговаривал в дверях, он даже не сделал попытки
покинуть свое место.

***

- Вы им солгали, - произнес он наконец.
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш!!! Не так громко, мой мальчик. Давай уточним разницу между
`сапрессио вери` и `сап-рессио фолси`.
- Но ложь! Боюсь, сэр, я на это не способен.
- Ну, если ты пожелаешь, завтра я отчитаюсь перед тобой за то, что
поранил твою нежную душу лжесвидетельством в твоем присутствии. А сегодня
нам предстоит спасти человеческую жизнь, а это задача не из легких.
Продолжим нашу игру, мастер Стюарт, за нами наблюдают.
Его холодный взгляд заставил Кеннета подчиниться. И мальчик, не желая
участвовать в спасении Хогана, но из страха перед этим взглядом, продолжал
эту комедию, но его душа бурно протестовала. Он был воспитан в
благочестивой, религиозной манере, и Хоган был для него грубым убийцей,
грешным слугой меча, человеком, который, по его мнению, был позором любой
армии - и особенно той, которая вторглась в Англию под покровительством Лиги
и Ковенанта. Хоган был виновен в акте насилия - он убил человека. Криспин
стал его соучастником. Что касается самого Кеннета, то он чувствовал себя не
лучше, поскольку способствовал сокрытию преступника, а не его выдаче, что
являлось его долгом перед законом. Но сейчас, сидя с прямым лицом под
внимательным взором сэра Криспина, он утешал себя мыслью, что завтра изложит
все дело перед лордом Мидлтоном и тем самым не только снимет с себя часть
вины, но и избавится от нежелательной компании сэра Криспина, который
получит по заслугам.
Но пока он продолжал сидеть, оставляя без внимания отдельные реплики
своего компаньона, за окном сновали люди с фонарями, и время от времени
чья-то физиономия прижималась к стеклу, следя за игроками.
Так минул час, в течение которого капитан Хоган сидел наверху,
одолеваемый страхами и мучительными раздумьями.

Глава 2

Бегство сэра Хогана

Ближе к полуночи сэр Криспин, наконец, отложил карты и поднялся из-за
стола. С момента появления ирландца прошло полтора часа. Шум на улице
постепенно стих, и Пенрит снова, казалось, обрел покой. И все же Криспин был
осторожен - этому его научила жизнь.
- Мастер Стюарт, - учтиво обратился он к юноше. - Уже поздно, и я не смею
вас больше задерживать. Спокойной ночи!
Мальчик поднялся из-за стола. Какое-то мгновение он колебался.
- Завтра, сэр Криспин... - начал он угрожающим тоном.
Но хозяин таверны резко оборвал его:
- Оставим то, что случилось, до первых лучей солнца, мой друг. Позвольте
пожелать вам еще раз доброй ночи. Возьмите с собой одну из этих вонючих
свечек и ступайте спать.
Мальчик раздумывал, затем в угрюмом молчании взял одну из бутылок, в
которую была воткнута свеча, и вышел из комнаты.
Криспин стоял у стола, и когда дверь за мальчиком закрылась, черты его
лица смягчились. В груди старого вояки зародилась минутная жалость к этому
юноше, с которым он так грубо обошелся. Хоть мастер Стюарт и был
молокососом, но, по крайней мере, отличался честностью и великодушием от
прочих дружков хозяина таверны, и он испытывал к нему самые добрые чувства.
Подойдя к окну, Криспин распахнул его и высунулся наружу, якобы подышать
свежим воздухом. При этом он мурлыкал себе под нос песенку
`Лаб-тиб-тиб-дуба-а-а` на тот случай, если вблизи окажутся случайные
зрители, которых он, разумеется, вовсе не желал.
С полчаса он вглядывался в каждую тень на улице. Наконец, убедившись, что
за домом не следят, Криспин покинул свой наблюдательный пункт и закрыл
ставни.
Поднявшись наверх, он обнаружил ирландца, растянувшегося на кровати прямо
в сапогах.
- Клянусь душой! - воскликнул ирландец. - В жизни я не испытывал такого
страха, как час назад.
- Да, возможно, сейчас я бы не разгуливал под твоими грязными пятками, -
последовал сухой ответ. - Теперь расскажи, что произошло?
- История довольно проста, клянусь бородой апостола Петра, - начал Хоган.
- У хозяина `Ангела` есть дочка - сущий ангел (возможно, поэтому старик так
и назвал свой трактир), с изящной попкой и парой прелестных глаз, перед
которыми не сможет устоять ни один настоящий мужчина. У нас завязалась
крепкая дружба, как вдруг налетает, подобно демону, один придурок, которого
я считал ее любовником, и, да простит ему Господь, - ударяет меня по лицу!
Представляете, Крис! - При воспоминаниях об этом Хоган сконфузился. - Я взял
его за шиворот и вышвырнул в сточную канаву - самое подходящее место для
этого подонка. Теперь мы были квиты, и если бы этот поросячий выродок
предпочел это признать, все было бы в порядке. Но он на глазах у девушки
вернулся, чтобы потребовать удовлетворения. Я дал ему удовлетворение, раз он
так настаивал, и - дятел его заклюй! - он откинул копыта!
Криспин скользнул колючим взглядом по лицу ирландца.
- Скверная история.
- О Господи, я и без тебя знаю, что скверная! - воскликнул Хоган,
простирая к Криспину руки. - Но что я мог сделать? Этот дурак бросился на
меня с клинком в руке. Он вынудил меня вытащить меч.
- Но не убивать, Хоган!
- Это была случайность. Чтоб мне утонуть! Я целился в руку, но там было
скверное освещение, и я проткнул его посередке.
Некоторое время Криспин сидел хмурый, затем лицо его разгладилось, как
будто он выбросил это дело из головы.
- Ладно. Раз он мертв, то тут уже ничего не поделаешь.
- Да благословит Бог его душу! - пробормотал ирландец. Он набожно
перекрестился и тем самым исчерпал тему разговора об убийстве.
- Надо пораскинуть мозгами, как тебе выбраться из Пенрита, - молвил
Криспин. Затем, повернувшись и взглянув в добродушное лицо ирландца,
добавил:
- Мне будет жаль с тобой расставаться, Хоган.
- Сейчас явно не время проливать слезы прощания, я буду рад исчезнуть из
города. Такие походы мне по душе. А-а-а! Чарльз Стюарт, Оливер Кромвель,
какая мне разница, кто победит: король или республика. Что я выгадаю в том
или в другом случае? Клянусь жизнью, Крис, я исколесил немало стран и служил
почти во всех армиях Европы, поэтому в военном искусстве я понимаю больше,
чем все королевские генералы, вместе взятые. Неужели ты думаешь, что я
удовольствуюсь лишь жалким обществом своей лошади, когда грабить запрещено,
а выплата мизерного жалования все откладывается? А если дела обернутся плохо
- что всегда вероятно, когда армией управляют попы, - то платой нам послужит
скорая смерть на поле брани или на галерах, или на плантациях, как это
случилось с теми беднягами, с которыми Нол вторгся в Англию после Дунбара.
Клянусь телом Христовым, не за тем я нанимался к королю в Перте. Я не
требовал высокого жалования, рассчитывая поживиться военной добычей, чтобы
вознаградить себя за трудности похода и те опасности, которым мы подвергали
себя за это время. Я знаю войну и живу этим вот уже двадцать лет. Вместо
этого мы имеем армию из тридцати тысяч человек, шагающих на битву
аккуратными чопорными колоннами, как католические монахи под Рождество. В
Шотландии было все еще более-менее только потому, что в этой нищей стране
просто нечего было грабить, но как только мы вторглись в Англию, они готовы
повесить тебя, даже если ты украдешь поцелуй с губ проходящей мимо служанки.
Криспин покачал головой.
- На месте короля я бы тоже поиграл в добродетель. Он не позволяет нам
поступить так, будто мы шагаем через враждебную страну. Он продолжает
считать Англию частью своего королевства, забывая при этом, что ему
предстоит еще ее завоевать...
- А разве его отец не владел Англией? - прервал Криспина нетерпеливый
Хоган. - Со времени победы под Мартуром многое изменилось. Когда я служил
под началом Руперта, мы могли свободно забрать у круглоголовых каплуна,
лошадь и девчонку, не спрашивая их согласия. А теперь, Господи, и двух дней
не прошло с того момента, как его величество вздернул того парня в Кендале
за посягательство на честь девушки. Ей-Богу, Крис, для меня это было уже
слишком. Глядя, как этот бедолага качается на веревке, я поклялся, что сбегу
при первой же возможности, а сегодняшнее происшествие только ускорило
события.
- И что ты намереваешься делать? - спросил Криспин.
- Война - это торговля, а не призвание. Ею торгуют и Билмант, и Букингем,
и прочие высокопоставленные джентльмены. А поскольку служба в армии короля
не сулит мне никакой выгоды - о небо! - я перейду на сторону парламента.
Если я выберусь живым из Пенрита, то первым делом побрею бороду и подстригу
волосы покороче, затем раздобуду остроконечную шляпу, черный плащ и пойду
предлагать Кромвелю свой меч.
Сэр Криспин впал в глубокую задумчивость. Угадав его мысли, Хоган
оживился.

***

- Мне кажется, Крис, что ты придерживаешься того же мнения?
- Может быть, - рассеянно ответил Криспин.
- Прекрасно! - вскричал Хоган. - В таком случае нам незачем расставаться!
Но Геллиард был холоден.
- Ты забыл, Гарри.
- Ничего подобного! Наверняка на стороне Кромвеля твое дело...
- Ш-ш-ш! Я все хорошо взвесил. Мои надежды связывают меня с королем.
Только в его победе вижу я свою выгоду. Не обычный военный грабеж, Гарри, а
огромные земли, которые вот уже двадцать лет находятся в нечестивых руках.
Моя единственная цель, Хоган, возрождение дома Марлёев, а этого я могу
добиться только через престол короля Чарльза. Если король проиграет, - Боже,
не допусти этого! - мне останется только умереть. У меня не будет ни
малейшей надежды. Нет, нет, Гарри, я остаюсь.
Ирландец продолжал уговаривать его, пока, наконец, осознав тщетность
своих попыток, не вытянулся в кресле с расстроенным лицом. Криспин подошел и
положил ему руку на плечо.
- Я рассчитывал на твою помощь в предстоящем деле, но раз ты уходишь...
- Дьявол, ты по-прежнему можешь на меня рассчитывать. О чем разговор! -
внезапно в голосе сурового солдата промелькнула теплая нотка. - А тебе ничто
не угрожает в случае моего бегства?
- Мне? Угрожает? - эхом откликнулся Криспин.
- Ну да, за то, что ты меня спрятал. Эти подонки из `Монтгомери Фут`
наверняка тебя заподозрили.
- Неужели я тебе кажусь таким слабым, что меня можно свалить одним
ветерком подозрения?
- Остается еще твой лейтенант Кеннет Стюарт.
- Поскольку он принимал участие в твоем спасении, он будет нем как рыба,
иначе он сам затянет петлю на своей шее... Пошли, Гарри, - добавил он, резко
меняя тон. - Ночь коротка, тебе пора двигаться в путь.
Хоган вздохнул и поднялся на ноги.
- Достань мне лошадь, - сказал он, - с Божьей помощью на следующей неделе
я уже стану круглоголовым. Да вознаградит тебя Господь за твою доброту,
Крис!
- Тебе нужна более подходящая одежда - накидка, в которой ты больше
походил бы на пуританина.
- Но где ее взять?
- Мой лейтенант предпочитает черные цвета - привычка, которую ему привили
в пресвитерианской Шотландии.
- Но я вдвое крупнее его.
- Лучше тесный плащ на плечах, чем тугая веревка на шее, Гарри. Подожди
меня здесь.
Взяв свечу, он покинул комнату, возвратившись вскоре с черным плащом
Кеннета.
- Снимай камзол! - скомандовал он, между тем выгребая на стол содержимое
карманов Кеннета: платок и несколько бумаг. Затем он помог ирландцу влезть в
украденный плащ.
- Господи, прости меня грешного! - простонал Хоган, едва поворачиваясь в
тесном плаще. - Помоги мне целым выбраться из Пенрита и добраться до лагеря
Кромвеля, и я возблагодарю тебя в своих молитвах.
- Вынь перо из шляпы, - сказал Криспин. Хоган со вздохом подчинился.
- Правильно сказано в Писании, что в своей жизни человек играет разные
роли. Кто бы мог подумать, что Гарри Хоган станет играть роль пуританина?
- Не придется играть ее долго, если ты не пересмотришь свое отношение к
Священному Писанию. - Криспин. оглядел его с ног до головы. - Ну что ж,
по-моему, сойдет, Гарри.
Хоган последними словами покрыл тесный плащ и свое невезение. Облегчив
душу, он объявил, что готов. И Криспин вывел его через заднюю дверь в
небольшую пристройку, покрытую соломой, которая служила ему конюшней. При
свете лампы, он оседлал одну из двух лошадей, находившуюся там, и вывел ее
во двор. Отворив калитку, которая вела в чистое поле, он помог Хогану
взобраться в седло. Он поддержал ему стремя и, прерывая потоки
благодарности, которыми начал осыпать его ирландец, хлопнул коня по крупу.
Тот рванулся вперед, с каждой минутой увеличивая расстояние между собой и
Пенритом.

Глава 3

Письмо

С тяжелым чувством Криспин вернулся в свою комнату и сел на кровать.
Положив локти на колени, он уткнулся лицом в ладони, уставясь в пол
невидящим взглядом. В его обычно лучистых глазах был проблеск отчаяния.
Наконец, вздохнув, он поднялся с кровати и бесцельно поворошил бумаги,
которые вытряхнул из кармана плаща Кеннета. Неожиданно его внимание
привлекла подпись внизу одного из листов: `Грегори Ашборн`. Рука солдата, ни
разу не дрогнувшая ни в одной из переделок, задрожала, беря это письмо. Он
лихорадочно развернул его и, разложив на коленях, начал читать. По мере
чтения его взгляд становился все более острым и жестким.
`Дорогой Кеннет, я пишу тебе в надежде убедить тебя покинуть Шотландию и
свиту короля, чье положение день ото дня становится хуже, и нет никаких
оснований надеяться, что оно поправится. Синтия постоянно вспоминает о тебе,
и если ты будешь избегать замок Марлёй, она может решить, что ты не очень ее
любишь. Я не могу придумать более убедительной причины, чтобы вытащить тебя
из Перта в Шерингам, но надеюсь, что и эта окажется веской для тебя. Мы ждем
тебя и каждый день пьем за твое здоровье. Синтия посылает тебе сердечный
привет, мой брат тоже, и мы все с нетерпением ждем возможности обнять тебя в
нашем доме. Верь, Кеннет, что, пока я жив, ты можешь полностью на меня
рассчитывать.
Грегори Ашборн.`
Криспин дважды перечитал письмо и глубоко задумался. Воистину невероятное
стечение обстоятельств! Этот юноша, которого он встретил в Перте и взял себе
в спутники, был другом Ашборна и женихом Синтии, кто бы она ни была.
Долго он размышлял над неисповедимыми дорогами Судьбы, ибо теперь он был
твердо уверен, что Судьба послала ему этот шанс в миг, когда, казалось,
удача совсем отвернулась.
В памяти всплыла сцена их встречи во дворе замка Перт месяц назад. Что-то
в поведении юноши, в его манере держаться привлекло внимание Криспина. Он
оглядел его, а затем подошел и напрямую спросил, как его зовут и с какой
целью он сюда прибыл. Тот вполне цивильно отвечал, что его величают Кеннет
Стюарт из Бейлиночи и что он прибыл с намерением предложить свой меч и
услуги королю. Еще больше проникнувшись к юноше какой-то таинственной
симпатией, Криспин предложил ему службу под своим началом. Мысль о том,
почему он принял такое горячее участие в судьбе юноши, которого раньше и в
глаза не видел, впоследствии часто занимала Криспина. И только теперь до
него, наконец, дошло: это было предопределено свыше!
Мальчишку ему послало небо, дабы вознаградить, наконец, за все страдания
и несправедливости, которые он перенес. Оно послало ему ключ, с помощью
которого он в случае нужды мог открыть ворота замка Марлёй.
Длинными шагами он мерил комнату, вновь и вновь возвращаясь к этой мысли.
Когда он, наконец, лег в постель, уже рассвело, но он еще долго лежал с
открытыми глазами, думая о необходимости смягчить свое отношение к
молокососу с тем, чтобы завоевать его расположение, которое скоро может
пригодиться.
Солнце стояло высоко, когда он все же забылся беспокойным сном.
Позже, возвращая Кеннету его бумаги и объясняя для каких целей он
употребил его плащ, Криспин воздержался от вопросов о Грегори Ашборне. Его
сдержанный тон удивил Кеннета, который объяснял перемену в поведении солдата
единственно желанием заставить его держать язык за зубами относительно
бегства Хогана. Однако, что касалось данного вопроса, то Криспин спокойно и
вежливо указал ему, что, ставя в известность о случившемся королевских
стражников, Кеннет сам попадет в исключительно сложное положение. Частично
из страха, частично поверив доводам Криспина, юноша решил умолчать об этом
происшествии.
Впоследствии ему не пришлось жалеть об этом, потому что на протяжении
всего изнурительного похода, в который они выступили на следующий же день
после происшествия, его грубый спутник резко изменился, став более мягким и
добродушным.
Он словно переродился. Исчезла его грубая манера разговаривать, перемежая
речь крепкими словечками. Он меньше пил, играл и буйствовал, реже проводил
время с сомнительными попутчиками, чем в прежние времена в Пенрите. Вместо
этого он ехал спокойный и задумчивый, как ярый пуританин.

***

Кеннет начал находить его симпатию вполне приемлемой, принимая Криспина
за кающегося грешника, осознавшего, наконец, всю глубину своих заблуждений.
Так продолжалось до 23 августа, когда они торжественно вступили в город
Ворчестер.

Глава 4

Под вывеской `МИТРА`

В течение недели после прибытия короля в Ворчестер отношения между
Криспином и Кеннетом заметно улучшились. К несчастью, это произошло накануне
драки, которая с новой силой всколыхнула ненависть, которую юноша питал к
сэру Криспину и которую почти преодолел за последнее время.
Поводом к этому послужило одно событие, которое произошло в кабачке
`Митра` на Хай-стрит.
Однажды в общей зале кабачка собралась довольно веселая компания
кирасиров. Молоденькие корнеты из `Лесии Скотиш Хорс`, которые ни в грош не
ставили ни `Солени Лиг`, ни Конвент, сидели плечом к плечу с прославленными
кавалерами из отряда лорда Талбота. Молодые веселые шотландцы из `Питтискоти
Хайлэн-дерз`, позабыв наставления своих святых отцов о трезвости, теснились
рядом с распутными повесами из бригады Дэлзелла и пили за здоровье короля и
гибель корноухих крепкое Канарское и мартовский эль.
Настроение было веселое, и в комнате звучал смех. За одним из столов
сидел джентльмен по имени Фаверсхем, который вернулся прошлой ночью после
неудачной вылазки, целью которой было пленение Кромвеля в Спетчли и которая
из-за предательства - когда только Стюарта не предавали и не продавали? -
провалилась. В этот момент он делился с окружившей его группой слушателей
деталями поражения.
- Клянусь жизнью, господа, если бы не этот рыкающий пес сэр Криспин
Геллиард, весь Мидлтонский полк был бы изрублен на куски. Мы стояли на
Красном холме, подобно рыбе, угодившей в сеть, а со всех сторон, как из-под
земли, вырастали отряды Лилбурна, окружая нас, чтобы уничтожить одним
ударом. На нас двигалась живая стена стали, и в каждой руке был призыв
сдаваться. Мое сердце дрогнуло, как дрогнули сердца многих из нас, и я
уверен, что еще немного, и мы бы побросали на землю свое оружие - так мы
были напуганы движущейся на нас армией. И тут внезапно, перекрывая лязганье
стали и вопли пуритан, послышался громкий чистый голос: `Вперед, кавалеры!`
Я обернулся и увидел этого безумца Геллиарда, который размахивал мечом,
собирая вокруг себя солдат, воодушевляя их силой своей воли, мужества и
голоса. Его вид взбудоражил нашу кровь, как глоток хорошего вина. `За мной,
джентльмены! Бей их!` - пророкотал он. И затем, вознося молитвы к небесам,
он обрушился со своим отрядом на пиконосцев. Его удар был неотразим, и над
шумом битвы вновь зазвучал его голос: `Вперед, кавалеры! Руби их к чертям!`
Корноухие попятились, и, как река, прорвавшая запруду, мы хлынули сквозь их
ряды и двинулись обратно в Ворчестер.
Его рассказ был встречен криками одобрения и тостами во славу Рыцаря
Таверны.
Между тем за соседним столом полдюжины весельчаков осыпали насмешками
молодого человека с бледным лицом, который явно оказался здесь случайно и не
к месту.
Поводом для насмешек послужило письмо, написанное женским почерком,
которое Кеннет случайно обронил и которое поднял и вернул ему Тайлер. Шутки
лились как из ведра, пока шутники в своем усердии не преступили грань
приличий. Кипя от ярости и не в силах сдерживать себя более, Кеннет вскочил
на ноги.
- Черт меня побери! - вскричал он, ударяя кулаком по столу. - Еще одна
шутка, и тот, кто ее вымолвит, ответит мне за оскорбление!
Его внезапный порыв и неподдельная ярость, прозвучавшая в голосе и
жестах, - ярость, столь комично гармонирующая с его щуплой фигурой и строгим
костюмом, - на мгновение повергла всю компанию в молчаливое изумление. Затем
грянул взрыв хохота, в котором больше других выделялся высокий голос
Тайлера. Он держался за бока от смеха, и по его щекам катились две крупные
слезы.
- Ай-я-яй, мастер Стюарт! - проговорил он задыхаясь. - Что бы сказал
преподобный отец, глядя на вашу воинственность и слушая столь богохульные
речи?
- Я знаю, что может ответить джентльмен пьяному трусу! - последовал
необдуманный ответ. - Я повторяю, трусу! - добавил он, обводя компанию
взглядом.
Смех стих, как только смысл оскорбления дошел до затуманенных вином умов.
На мгновение все замерли, а затем разом навалились на Кеннета.

***

Это был подлый поступок, но нападавшие были пьяны, и ни один из них не
считал Кеннета своим другом. В следующую секунду они уже били его
распростертое тело, с него сорвали камзол, и Тайлер вытащил спрятанное у
него на груди письмо, которое и явилось поводом к этой безобразной сцене.
Но прежде чем он успел развернуть его, раздался грубый голос,
пригвоздивший дерущихся к полу:
- У вас весело, господа! Чем это вы занимаетесь?
В их сторону медленно направился высокий сильный мужчина, одетый в
кожаную куртку, на голове которого красовалась широкополая шляпа с гусиным
пером.
- Рыцарь Таверны! - вскричал Тайлер, и на его призыв `Слава герою
Красного холма!` грянул мощный хор голосов.
Но по мере приближения строгое лицо сэра Криспина заставило их умолкнуть.
- Дай мне письмо!
Тайлер нахмурился, стоя в нерешительности; Криспин терпеливо ждал,
требовательно протянув руку. Тщетно прапорщик оглядывался вокруг себя в
поисках поддержки. Все его товарищи молча отступили назад.
Оставшись без помощи и не желая вступать в пререкания с Геллиардом,
Тайлер с жалкой улыбкой вручил письмо. Тот взглянул на него и, вежливо
поклонившись, повернулся на каблуках и покинул таверну так же неожиданно,
как и вошел.
Его привлек шум, доносившийся из кабачка, когда он проходил мимо,
направляясь во дворец епископа, где несли караульную службу его друзья.
Теперь он продолжал свой путь, унося на груди письмо, попавшее к нему по
счастливой случайности, которое должно было пролить свет на дальнейшие
взаимоотношения Кеннета с семьей Ашборнов.
Он уже подошел к дворцу, когда за его спиной послышались торопливые шаги.
Кто-то взял его за руку. Криспин обернулся.
- А! Это ты, Кеннет, собственной персоной! Юноша продолжал держать его за
рукав.
- Сэр Криспин, - произнес он, - я пришел вас поблагодарить.
- Сейчас не совсем подходящий момент. - Геллиард сделал попытку подняться
по ступенькам. - Позволь мне пожелать тебе доброго вечера.
Но Кеннет удерживал его на месте.

***

- Вы, вероятно, запамятовали о моем письме, сэр Криспин, - осмелился
напомнить мальчик и протянул руку.
Геллиард заметил этот жест, и на какое-то мгновение в его голове
мелькнула мысль, что надо вести себя более достойно по отношению к этому
неокрепшему юнцу. Он заколебался, подмываемый желанием отдать письмо
непрочитанным и тем самым лишить себя источника важных сведений. Но в конце
концов он все же подавил в себе это чувство. Его лицо приняло суровое
выражение, и он ответил:
- С письмом возникают некоторые затруднения. Сначала я должен
удостовериться, что я не стал невольным участником предательства. Зайдите ко
мне за письмом завтра утром, мастер Стюарт.
- Предательства? - эхом откликнулся Кеннет. - Я клянусь вам честью
девушки, на которой я имею намерение жениться. Разумеется, сэр, теперь вы не
будете настаивать на его прочтении?
- Разумеется, буду.
- Но, сэр...
- Мастер Стюарт, это дело чести. Моей чести. Вы можете убеждать меня хоть
до второго пришествия, от этого мое решение не изменится. Доброй ночи.
- Сэр Криспин! - вскричал мальчик в возбуждении. - Пока я жив, я не
позволю вам читать это письмо!
- Сколько патетики, сэр! И все из-за письма, которое, как вы уверяете,
невинного содержания?
- Такого же невинного, как и рука, написавшая его. Вы не посмеете читать
это письмо. Оно не предназначено для таких глаз, как ваши. Поверьте мне,
сэр, - теперь Стюарт его умолял. - Я клянусь вам, что это обычное письмо,
которое может написать девушка своему возлюбленному. Я думал, что до вас это
дошло, когда вы спасали меня от грубиянов в `Митре`. Я думал, ваш поступок
был продиктован благородными чувствами. Однако... - мальчик замолчал.
- Ну-ну, продолжайте, - холодно буркнул Криспин. - Однако...
- Мы можем не говорить об этом `однако`, сэр Криспин. Ведь вы вернете мне
письмо, правда?
Криспин тяжело вздохнул. Благородные чувства, воспитанные в нем с
младенчества, бурно протестовали против мерзопакостной роли, которую он
продолжал играть, якобы подозревая Кеннета в предательстве. Искорки доброты
и сострадания, давно погасшие в его душе, разгорелись с новой силой при зове
совести. Он был побежден.
- Да на-а! Используй эти бумажки вместо салфеток!!! - не сдержался
Криспин, резким жестом возвращая письмо Кеннету. Потом остыл и добавил. - Не
обижайся, мой мальчик, и не укоряй меня за грубость.
Не дожидаясь ответа иди благодарности, он повернулся и скрылся во дворце.
Но его благородный порыв слишком запоздал, и Кеннет побрел прочь, проклиная
Геллиарда в душе последними словами. Неприязнь юноши к этому человеку,
казалось, росла на каждом шагу.

Глава 5

После Ворчестерского сражения

Утро третьего сентября - дня столь знаменательного для Кромвеля и столь
трагического для Чарльза - застало Криспина в `Митре` в компании вооруженных
воинов. В качестве тоста он провозгласил:
- Смерть всем корноухим! Господа, - продолжал он, - славное начало для
славного дня. Пусть Господь пошлет нам не менее славное его окончание!
Однако ему не удалось первым участвовать в сражении. До полудня его
продержали во дворце, где он в раздражении ходил из комнаты в комнату,
проклиная себя за то, что не находится в самой гуще битвы с Монтгомери на
Поувекском мосту или с Питтискотти на Баинском холме. Но он заставил себя
смириться и терпеливо ждал, когда Чарльз и его военные советники выберут
направление главного удара.
Когда решение, наконец, было принято, гонцы принесли ужасные вести о том,
что Монтгомери окружен, Питтискотти обращен в бегство, Дэлзиел сдался, а
Кэйт захвачен в плен. Только после этого основные силы армии были собраны у
Сидбурских ворот, и Криспин оказался в центральном отряде, которым
командовал сам король. В последовавшей стремительной атаке, как указывают
очевидцы, он был самой главной фигурой, и его голос прерывал шум битвы,
подбадривая войско. Впервые за этот роковой день железные отряды Кромвеля
дрогнули под натиском роялистов, которые обратили их в бегство и гнали до
тех пор, пока не достигли батареи на Перри Вуд и не вышибли `круглоголовых`
из их укрытий.
Это был самый решающий момент сражения, когда шансы воюющих сторон
уравнялись, и, казалось, наступил долгожданный перелом.
Криспин первым ворвался на батарею и с криком: `Да здравствует
кавалерия!` - зарубил двух артиллеристов, не успевших покинуть свои орудия.
Этот крик был подхвачен сотнями голосов роялистов, ворвавшихся на
захваченные позиции. С одной стороны короля поддерживал граф Гамильтон, с
другой - герцог Дебри. Дело оставалось только за шотландской конницей Десли,
которая должна была обойти парламентское войско с флангов и завершить его

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 133503
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``