ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Елена Хаецкая.
Хелот из Лангедока

Меч и Радуга #1. Меделайн Симонс.

* ЧАСТЬ 1. Разбойник поневоле *

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хелот из Лангедока был странствующим рыцарем. Во всяком
случае, пытался им быть. Как: явствует из его имени, родился он
в Лангедоке, но о родине своей имел весьма смутные
воспоминания, ибо с детства странствовал по различным землям,
сначала в качестве слуги, потом оруженосца, потом
самостоятельно, поскольку в одном из захолустных замков, после
долгого нытья и просьб со стороны подростка, какой-то
подгулявший барон ударил-таки его перчаткой по шее и тем самым
посвятил в высокий рыцарский орден. Хелот встал с колен, взял
свое оружие и уехал. Ему было тогда четырнадцать лет.
За несколько лет он успел провести кое-какие поединки и
заработать косой шрам через бровь, дырку в левой ладони и два с
половиной года заточения.
В тюрьму он попал после того, как сразился с Хрунгниром
Датчанином, человеком могучим и свирепым. Датчанин приставил
меч к горлу своего юного противника и сказал рокочущим басом:
`У меня есть сынишка твоих лет, но я тебя все равно убью, ибо
дал страшную клятву извести тридцать девять рыцарей в память о
своей несчастной супруге Лауре, которую изрубил в тридцать
девять кусков сексуальный маньяк сэр Брюс Безжалостный`. Видно
было, что вызубрить наизусть такую тираду стоило барону много
трудов, и только частая практика повторения помогла ему
выпалить ее без запинки.
Видимо, лицо Хелота все же растрогало этого великана,
потому что он неожиданно опустил меч и принялся бормотать себе
под нос имена, загибая при этом толстые пальцы. При этом он
держал Хелота за волосы, оттягивая его голову назад, чтобы было
удобнее перерезать ему горло. Бормотал же он довольно долго,
потому что все время сбивался со счета, и у Хелота затекли
колени.
Стояла поздняя осень, листья уже опали, небо было серым, и
вдобавок моросил дождь. На душе у юного рыцаря было, как легко
догадаться, очень и очень тоскливо.
Наконец Хрунгнир отпустил его волосы, сказав, что не может
припомнить, всех он убил или еще не всех, и, пока он
припоминает, Хелот будет ждать его решения в подземелье замка.
Хелот поплелся за бароном по убранному полю, спотыкаясь и
увязая в грязи по колено. Широкая спина Датчанина качалась
перед его глазами. Кожаная куртка была в потеках благородного
баронского пота.
Вокруг расстилалась усталая от урожая земля. Она лежала
плоским блином, окрашенная в безрадостный серый цвет. За жухлой
рощицей, скорее всего, располагалась деревушка, но отсюда ее
было не видать.
Хелот пытался понять, куда они направляются, но не видел
ничего похожего на дорогу в замок. Под ногами была только
раскисшая земля. Барон оступился, и из-за его плеча Хелот
увидел замок, стоящий на островке посреди озера. Он был сложен
по старинке, из необработанных булыжников, и Хелот сразу понял,
что ядра никогда не разбивали этих стен.
Они подошли к берегу. Пляж был устлан ломаным камышом, и
волны, слабо шурша, набегали на него. Барон взял за шиворот
какого-то рыбака и велел ему переправить свою сиятельную
персону на остров. Парень молча отвязал лодку и разобрал весла.
Одним толчком барон швырнул в лодку пленника, уселся сам и
величественно принялся счищать грязь с рукава. Впрочем, он мог
бы этого и не делать: вся куртка барона была заляпана сверху
донизу, да и сам барон не производил впечатления человека,
уделяющего излишнее внимание чистоте бренной плоти.
Так Хелот и попал в плен, продолжавшийся два с половиной
года.
По прошествии этого времени, бедного событиями, но
богатого размышлениями, по большей части горькими, в темную
камеру вошел стражник с факелом, а следом за ним появился
молодой человек в богатых черных одеждах.
-- А здесь кто содержится? -- спросил он скучающим тоном.
Видно было, что обход тюрьмы ему не в радость.
Стражник сунул факел прямо под нос Хелоту. Тот едва успел
отпрянуть, загремев цепями. Молодой человек предался
созерцанию. Хелот ждал, пока стражник уберет свой факел. Яркий
свет ударил по глазам хуже бича.
-- Сними с него цепи, -- распорядился молодой человек в
черном и протянул руку за факелом. Дюжий стражник передал ему
факел и принялся с готовностью лупить молотком по железу.
Маленькая тесная камера наполнилась звоном. Звуки точно висели
в воздухе и подпрыгивали при каждом ударе молота, так что
Хелоту в конце концов начало казаться, будто он оказался в
мешке с монетами, который трясут и подбрасывают.
Наконец ему удалось рассмотреть того, кто отдавал
приказания. Он увидел задумчивое, довольно приятное юное лицо.
Мальчику в черном было не больше четырнадцати лет. Он был
бледен, беловолос, с острыми и мелкими чертами лица.
Величественным жестом подросток приказал Хелоту следовать
за ним. Хелот пошел, стараясь не упасть, поскольку ноги у него
подкашивались от слабости. Они поднялись по винтовой лестнице и
вышли во двор. Свежий воздух подействовал на Хелота как хороший
удар кулака. Он задыхался. Почти сразу же заломило виски.
Молодой человек подождал, пока его пленник придет в себя, не
выказывая, впрочем, нетерпения или досады, и спустя несколько
минут они пошли дальше, направляясь в жилые помещения замка.
Хелота усадили за большой деревянный стол, дали нож и
принесли несколько кусков мяса и кувшин с неразбавленным вином.
Хелот ел долго, жадно и безобразно, хотя мысленно все время
уговаривал себя соблюдать приличия. Потом он разом так опьянел
от вина и сытости, что пробормотал: `Извините, сэр`, растянулся
на жесткой лавке и блаженно уснул, засунув под голову кулак.
Когда он проснулся, было утро. Его разбудил свет,
проникший через пять узких окон, между которыми висели старые
гобелены, кое-где заштопанные, в грязных потеках от вечной
сырости. На одном Хелот разглядел поклонение волхвов; остальные
сохранились гораздо хуже. В центре комнаты стоял стол; у
противоположной стены находился большой камин, украшенный
стрельчатыми арками -- по новой остроугольной моде, которую
Хелот в душе не одобрял.
Было очень тихо. Хелот встал и подошел к окну, сквозь
стены и крыши башен посмотрел на озерцо. Вода была синей,
кое-где еще проплывали льдины. Еще дальше, за желтой полосой
прошлогодней осоки, начиналось поле, памятное Хелоту по
бесславному поединку с бароном. Посреди поля стояла виселица с
четырьмя повешенными. Вороны уже утратили всякий интерес к
полуистлевшим телам в лохмотьях. Деревья в рощице были окутаны
нежной зеленоватой дымкой, возвещая приближение чаровницы
весны.
Откуда-то из-за рощицы в небо вздымались клочья черного
дыма. Поразмыслив, Хелот предположил, что горит деревушка.
Он постоял немного у окна, потом решил пройтись по замку,
но тут вошел вчерашний юноша и весьма учтиво с ним
поздоровался. Хелот ответил ему тем же. Молодой человек
предложил разделить с ним утреннюю трапезу, на что Хелот,
разумеется, ответил благодарным согласием. Слуги принесли воду
с розовыми лепестками, дабы благородные господа освежили свои
руки; после подали первую перемену блюд.
Молодой человек в черном сидел за одним концом длинного
стола, Хелот -- за другим. Сперва они молчали, отдавая должное
заячьему жаркому, потом принялись развлекать друг друга
беседой.
-- Кого же мне благодарить за гостеприимство и спасение от
томительного плена? -- осведомился Хелот, энергично двигая
челюстями.
-- Мое имя Греттир Датчанин, -- ответил юноша, опуская
белые ресницы, -- я хозяин этого замка.
-- Не может быть! -- вырвалось у Хелота по неосторожности.
-- То есть... простите, сэр. Я хотел спросить: а где же барон?
-- Отец уехал отвоевывать наши земли в Камбрэ и погиб в
неравном бою с пятью доблестными противниками, -- сдержанно и с
достоинством произнес юноша.
Подавив вполне закономерное `слава Богу!`, Хелот нашел в
себе силы пробормотать:
-- Это великой жалости достойно. Они помолчали немного,
соблюдая краткий траур по барону. Потом разговор сам собой
зашел о поединках, турнирах, служении дамам и прочей дребедени,
и Хелот довольно правдиво рассказал парнишке почти всю свою
скудную биографию. У Греттира, во время рассказа было очень
счастливое лицо, и всякий раз, когда Хелот произносил слова
`копье`, `меч`, `сразил насмерть`, оно озарялось таким светом,
что Хелот невольно проникся к нему искренним участием.
Молодой человек принялся расспрашивать гостя о его шрамах,
а также об известных славных бойцах, и Хелот добросовестно
излагал ему все, что знал.
Греттир Датчанин слушал, опустив подбородок на сплетенные
пальцы рук.
-- Как ваше имя? -- спросил он внезапно. -- Простите мою
неучтивость, я должен был задать этот вопрос еще вчера...
-- Неважно, сэр. Вы сделали для меня куда больше. Меня
зовут Хелот из Лангедока, -- добавил Хелот, боясь показаться
невежливым. Греттир задумался.
-- Я никогда не слышал о таком имени, -- признался он.
-- Потому что оно ничем не знаменито, господин мой.
-- Но, может быть, я слышал о ком-то из ваших друзей?
Тут пришел черед задуматься Хелоту. Когда-то у него был
приятель, но это было очень давно. Еще до встречи с покойным
отцом Греттира.
-- Петипас из Винчелси, -- сказал Хелот, сам удивляясь
тому, что еле вспомнил, как его звали. А ведь клялись когда-то
в вечной дружбе!
Греттир грустно покачал головой.
-- Нет, -- сказал он, -- не слышал...
-- Нас обоих как-то победил сэр Тор, который преследовал
рыцаря с белой сукой, -- выдавил из своей памяти Хелот.
-- А кто это -- сэр Тор?
-- Внебрачный сын короля Пеллинора...
-- Я не знаю короля Пеллинора, -- сказал Греттир.
Так они беседовали до темноты. Когда-то Хелоту доводилось
ночевать в замке, где в свое время останавливался Гури
Длинноволосый, знаменитейшая в рыцарском мире личность,
известная своими подвигами и чудачествами. О нем говорят,
рассказывают и повествуют Бог весть что, и всему приходится
верить, ибо доподлинно известно, что многие его деяния даже
приписывают другим рыцарям. Содеянное неукротимым валлийцем
буквально растащили по клочкам. Ведь -- подумать только! -- его
похождений хватило на то, чтобы разукрасить биографии сэров
Ивэйна, Гавэйна, Агравэйна и Гахериса, и еще осталось на долю
сэра Гарета, но тот поскромнее других, хотя тоже любитель
приврать.
Хелот не стал разочаровывать мальчика и говорить ему, что
покамест Гури восседал на почетном месте во главе стола и
разглагольствовал, брызгая соусом на платье хозяйки замка, он,
Хелот, пытался заснуть в углу на охапке свежего сена, коим для
благоухания устилали полы. Над ухом у него раскормленный рыжий
пес с хрустом грыз сахарную косточку, и все это, в совокупности
с визгливым голосом Гури и бархатистым смехом хозяйки, ужасно
мешало ему спать.
Когда в комнату вошли сумерки, вместе с ними ворвался лязг
оружия. Затопали стражники, прерывая изысканный разговор. Дверь
распахнулась. Вошли слуги с факелами, и по узкому проходу между
ними пробежал человек в растерзанной одежде. Он домчался до
Греттира, лицо которого мгновенно стало строгим, и упал,
упираясь ладонями в пол. Греттир молча взирал на его лохматую
макушку.
Гонец оторвал лицо от пола и, задыхаясь, проговорил:
-- Рауль де Камбрэ идет сюда, Он уже на берегу...
Греттир резко встал и подошел к окну.
-- Деревня горит, -- сказал он.
`Я знал это еще утром`, -- подумал Хелот, но из
благоразумия промолчал.
Гонец выпрямился.
-- Рауль уже на берегу, -- повторил он.
-- Я вижу его костры, -- ответил Греттир, чуть
повернувшись вправо. Он пошевелил губами, видимо считая, а
потом спросил: -- Сколько рыцарей с ним?
-- Двенадцать.
`Двенадцать рыцарей, -- подумал Хелот, -- и с каждым
человек по десять-двадцать пехотинцев... Какого черта этот
щенок терял время на дурацкие куртуазные беседы?` Он подавил
желание надрать своему освободителю уши.
-- Трубите тревогу, -- устало распорядился Греттир.
Стражники затопали прочь. Гонец жадно выпил вина из кубка,
который протянул ему Хелот. Бывший пленник молча смотрел в его
истомленное лицо, покрытое копотью. Борода у солдата обгорела и
торчала черно-желтыми клочьями.
-- Это все папашка твой, да упокоится в мире его
беспокойная душа, -- обвиняюще произнес за спиной Хелота
женский голос. Дама обращалась, видимо, к Греттиру.
Хелот обернулся как ужаленный. В комнате только что не
было никакой женщины. И вот... на лавке, подобрав под себя
ноги, сидела девица совсем юных лет. Ее карие глаза были
опущены у висков книзу, что придавало ее узкому
аристократическому личику капризное выражение.
-- Отстань, Санта, -- отозвался Греттир. -- Видишь, не до
тебя.
-- Позарился на Раулевы земли, теперь барона-то кокнули, а
тебе отдуваться, -- склочно проговорила девица и зашуршала
платьем, устраиваясь поудобнее.
-- Чем ворчать, скажи лучше, что мне теперь делать?
-- Откуда мне знать? -- огрызнулась она. -- Это раньше
надо было думать.
-- Вредина, -- сказал Греттир. -- Я тебя в цепи посажу под
крест.
Она сощурилась и посмотрела прямо в глаза Хелоту. От этого
холодного взгляда ему стало не по себе.
-- А ну, представь меня гостю, -- потребовала девица.
-- Хелот из Лангедока, странствующий рыцарь, -- отрывисто
бросил Греттир. -- Бьенпенсанта Злоязычная, называемая также
Добронравной. Моя прабабушка.
Хелот поклонился. Бьенпенсанта усмехнулась, покачивая
туфелькой.
-- Сознайтесь, рыцарь, ведь вы удивлены?
-- Да не особо... -- сказал Хелот, однако девица
проигнорировала его замечание.
-- Да-а... -- протянула она. -- Я призра-а-ак... Меня убил
из ревности прадедушка этого молодого человека`. -- Она указала
на Греттира острым подбородком. -- И с тех пор я затаила лютую
злобу. Я -- проклятие его рода...
Со двора донесся гнусавый звук трубы, который сорвался и
бесславно заглох. Греттир двинулся к выходу и на пороге
обернулся, сделав Хелоту знак следовать за ним.
Воинство уже построилось у стен замка. Вооружены все были
кое-как, но сердца горели решимостью. Расчет врага был
примитивен: он хотел задушить замок голодом. Греттир страшно
рисковал, выступая против Рауля де Камбрэ в открытом бою, но
иного выхода у него не было.
Хелот стоял в стороне, глядя на хрупкую фигурку молодого
барона, окруженного дюжими стражниками, и понимал, что видит
его в последний раз, поскольку в предстоящем бою юноша будет
убит первым.
Греттир нашел его глазами. Датчанин был очень бледен.
Хелот знал, что молодой человек отчаянно трусит, но ничем не
мог ему помочь. Греттир помолчал немного, а потом опустился на
одно колено и попросил посвятить его в высокий рыцарский орден.
-- Я не опозорю вашего имени, -- добавил он тихо.
Хелот чуть не заплакал.
И тут во дворе появилась Бьенпенсанта.
-- Что здесь такое? -- протянула она. -- Сознавайтесь!
Видение хочет быть в курсе!
На нее никто не обратил внимания. Хелот торопливо ударил
Греттира плашмя по плечу и сказал:
-- Встань, сэр Греттир Датчанин, и иди вперед без страха!
Греттир встал. Правое колено у него было вымазано сырой
глиной.
Бьенпенсанта, надувшись, уселась на бревна, сваленные
неподалеку от стены.
-- Сэр, -- обратился Хелот к Греттиру, -- позвольте мне
сразиться за вас.
Он покачал головой и надел шлем. Другого Хелот и не
ожидал, но все же надеялся уломать своего молодого хозяина.
-- Вы ведете себя как ребенок, сэр, -- сказал Хелот. --
Поверьте моему опыту. Я старше вас. В конце концов, возраст
ведь тоже кое-что значит. Я прожил на этой земле двадцать два
года и... Бьенпенсанта истерически расхохоталась.
-- Между прочим, я прожила на двести лет больше вашего, --
вставила она.
`В жизни не встречал более надоедливого призрака`, --
подумал Хелот с досадой.
-- За двести с лишним лет ты могла бы научиться не
вмешиваться в мужские дела, -- сказал Греттир.
Она обиженно передернула остренькими плечиками.
-- Если бы за Рауля взялась я... -- начала она.
Не обращая внимания на призрак, молодые люди продолжали
свой спор. Хелот видел, что Греттиру очень хочется, чтобы гость
его уговорил, но из интеллигентского идиотизма продолжал стоять
на своем. В результате оба молодых человека обменялись оружием
и решили идти в бой рука об руку.
Между тем солдаты стояли в строю, переминаясь с ноги на
ногу и почесываясь алебардами. Легкой походкой, не касаясь
земли, Бьенпенсанта подошла к коню, которого держал под уздцы
один из стражников, и вихрем взвилась в седло, обнаружив под
старомодным синим блио длинные ноги довольно-таки
соблазнительной формы. Стражник разинул рот, на что привидение
не обратило ни малейшего внимания.
-- Солдаты! -- звонко сказала прабабушка сэра Греттира. --
Я поведу вас в бой сама! Вы босы и плохо вооружены! Гром и
молния! Сапоги мы снимем с убитых! Вперед!
Добавить к этому пламенному призыву было нечего. Солдаты
воодушевились и завопили, потрясая оружием. Их тени
закривлялись на стенах замка. Бьенпенсанта отобрала у стражника
копье и воинственно взмахнула оружием.
-- Двести лет назад из этого замка к берегу вел подземный
ход. -- Она указала копьем на бревна. -- Разобрать поленья! Мы
нападем на них с тыла, когда они обожрутся и завалятся спать!
Пятеро солдат бросились исполнять приказание.
Действительно, вскоре под дерном обнаружилась черная дыра,
закрытая чугунной решеткой. Призрак снял с пояса кошель, вынул
оттуда ключ и бросил стражникам. На юном личике привидения
появилось мечтательное выражение.
-- Здесь-то он меня и заморил, -- пробормотала она. -- Я
так боялась умереть. А чего бояться-то? Как только я умерла, я
тут же освободилась...
Раздался адский скрежет, и на лицах, озаренных багровым
светом факелов, появилось радостное выражение. Решетка была
снята. Из отверстия потянуло холодом и сыростью.
Бьенпенсанта закричала, не давая солдатам поддаться вполне
естественному чувству страха:
-- Друзья! Враг уверен, что мы заперты в ловушке! Он ждет,
пока мы решимся переправляться водой, чтобы расстрелять наши
лодки из пушек!
Хелот приблизился к стремени и поднял голову.
-- Мадам, я восхищен. Санта наклонилась к нему с седла. --
А, пустое, -- небрежно ответила она. -- Я случайно вспомнила
про этот ход. Я пользовалась им когда-то, бегала на свидания...
А потом прадедушка моего любимого потомка спрятал здесь мой
изуродованный труп.
Она засмеялась.
Солдаты один за другим исчезали под землей. Последним
спустился Хелот, и над его головой заскрежетала решетка. Он
поднял голову и увидел, что тонкая фигурка девушки тает,
исходит белым дымом и медленно просачивается сквозь прутья.
Что-то звякнуло. Хелот наклонился и поднял -- ключ.
-- Возьмите его себе и смотрите, чтоб вас не убили, --
прошелестело из темноты.
Хелот повесил ключ на шею и побежал по низкому, скользкому
ходу, стены которого были укреплены бревнами.
Внезапное появление на берегу целого воинства вызвало у
людей Рауля де Камбрэ недоумение, но отнюдь не панику. Сам
Рауль, огромный детина в длинной, едва ли не до пят, кольчуге,
заревел, как бык, и храбро повел своих в атаку. Однако даже
пьяного и неукротимого графа де Камбрэ смутило жуткое чудовище,
внезапно выросшее перед ним из ночного мрака. Завывая и
показывая оскаленные клыки, чудище неслось впереди защитников
замка. Верхом на страшном звере восседала молодая девица,
идеально сложенная, но маленькая, как новорожденный ребенок.
Заглушая вой зверюги, она пронзительно верещала:
-- Конец света! Конец света! Я -- Вавилонская Блудница на
звере! Покайтесь!
`Выглядит вполне убедительно`, -- подумал Хелот, однако от
крестного знамения удержался -- не потому, что не был
благочестив, но по той лишь причине, что жизнь научила его не
размахивать попусту руками, если в руках обнаженный меч.
Враг дрогнул и побежал. Те немногие, что пытались
сопротивляться, были смяты и уничтожены. Сам Рауль упал на
землю с рассеченным черепом.
Наутро победители возвращались в замок на лодках,
захваченных у врага. Хелоту очень хотелось спать. Греттир сидел
в лодке мрачный как туча и не отрываясь смотрел на воду. Когда
лодка ткнулась в берег, он первым выскочил на песок и, не
оглядываясь, пошел в замок.
До самого вечера Хелот спал. Болело все тело, отвыкшее от
нагрузок. Под окнами радостно галдели солдаты.
Проснувшись, он взял свое оружие и спустился во двор.
Греттир стоял у внешнего рва, глядя на восход багровой луны.
Хелот помялся немного, а потом сказал, глядя ему в спину:
-- Прощайте, сэр. Греттир не обернулся. -- Вы уходите?
-- Да, -- ответил Хелот. -- Странствующему рыцарю не
пристало долго задерживаться в гостях.
Греттир уныло бросил в воду камешек и сам отвязал рыбацкую
лодку.
-- Наверное, вы правы, -- сказал он. -- Тяжело жить рядом
с такими неприятными воспоминаниями. Мне жаль, что мы были так
мало знакомы.
Хелот уселся и взял весла, ужаснувшись при мысли о том,
что не умеет грести. Однако он довольно храбро оттолкнулся
веслом от берега и сказал:
-- Быть может, еще увидимся, сэр.
Греттир не ответил.

ГЛАВА ВТОРАЯ

До города оставалось еще часов пять пути. Ночь наступала в
этих краях поздно, однако Хелот предпочел заночевать в
придорожном трактире, что возле урочища Зеленый Куст.
Хозяева, оба небольшого роста, рыжеволосые и веснушчатые,
не то брат и сестра, не то муж и жена, подозрительно
осматривали пришельца. Был он худ и одет в сущие лохмотья.
Темные глаза незнакомца также не внушали им доверия. Они не
любили иметь дела с чужими. Он видел это по их тупо
сосредоточенным минам.
Хелот снял с шеи мешочек и вынул оттуда римский динарий (в
одной из деревень, подрядившись копать могилу для умерших от
оспы, он случайно нашел клад монет, оставшийся здесь еще от
легионеров Цезаря). Простодушные селяне вцепились в монетку,
однако к самому Хелоту отнеслись без всякого интереса. Хозяйка
слегка посторонилась, и, не дожидаясь более любезного
приглашения, Хелот просочился в узкую щелку между ее круглым
бочком и дверным косяком.
Трактир представлял собою грязную комнату с деревянными
скамьями вдоль стен и массивным столом, на котором неплохо
смотрелась бы пара-другая гробов. В очаге еле-еле шевелился
огонь.
Хелот снял дырявые башмаки, пошевелил пальцами ног и
босиком подошел поближе к теплу. Он уселся прямо на пол,
осторожно поджав под себя ноги, и принялся наслаждаться
свободой. Греттир Датчанин освободил пленников своего папаши,
томившихся в подземельях и чердаках захудалого замка, и
отпустил их на все четыре стороны, дабы без помех предаваться
размышлениям. Хелот оставил лодку на берегу озера и ушел
пешком, отягощенный лишь мечом и ножом. Меч ему пришлось
продать, а нож он прятал в лохмотьях.
За несколько месяцев путешествия он забрался далеко на
север и сейчас был неподалеку от города Ноттингама. Бывший
рыцарь из Лангедока успел превратиться в отменного бродягу.
Хозяйка швырнула ему на колени миску с бобами. `Могла бы и
повежливее`, -- подумал Хелот, грязными пальцами вылавливая из
жидкого соуса бобы.
Он ел руками, не замечая, что бобы недоварены. На манеры
свои Хелот давно уже плюнул. Это раньше, в баронской темнице,
он каждое появление тюремщика встречал требованием подать ему
столовый прибор. Впрочем, на это требование тюремщик регулярно
отвечал зуботычиной и удалялся. Хелот плевался кровью ему
вслед, ругал на чем свет стоит и облизывал миску языком. Он
постоянно был голоден.
Обсасывая пальцы, Хелот подумал, что ему явно не хватает
сейчас красных лап тюремщика, поросших черной шерстью. Ах,
какое упоительное воспоминание: вот они держат миску с
отвратительной на вид (и вкус) баландой, затем складываются в
метательный снаряд, после чего пленник видит их уже под своей
челюстью. Хрясь! И толстая спина в лопнувшей кожаной куртке
неторопливо исчезает за дверью.
В глубочайшей задумчивости Хелот оглядел трактир. Ночь
обещала быть прохладной и, возможно, дождливой. А уж под утро
точно выпадет роса. Если дать хозяйке еще динарий, она,
возможно, разрешит переночевать где-нибудь в углу. Только бы
добраться до города, а уж там человек с образованием найдет
себе занятие. Все-таки, на дворе просвещенный ХШ век, не
дикость какая-нибудь и варварство.
Бывший рыцарь из Лангедока умел читать и писать. Он рано
остался сиротой, и доблестные родители не успели привить ему
отвращения к книгам. Этим и воспользовался изнывающий от скуки
местный капеллан. Хелот полагал, что грамотность при надлежащем
ее использовании -- большая сила. К моменту своего неудачного
поединка с покойным бароном Хелот успел прочесть несколько
римских авторов, в том числе Сенеку. Впрочем, последнее он
старался не выставлять напоказ.
Хелот смотрел в огонь и грыз ногти, когда почувствовал,
что кто-то толкает его в спину коленом. Он ощутил знакомую
тягомотную тоску и молча поднялся на ноги, даже не пытаясь
оглянуться.
Кто-то стоял прямо у него за спиной. Еще двое -- справа и
слева. Справа -- монах, немытый и пьяный, от которого разило
чесноком; слева -- стройный светловолосый юноша в зеленом
плаще. Хелот поежился, угадывая за спиной человека громадного
роста и силы. Все трое молчали. Хелот ждал.
Неожиданно монах грубо расхохотался, шлепнулся на скамью и
нетвердым голосом потребовал пива. Пиво возникло откуда-то из
мрака само собой, и кто подал его столь стремительно, так и
осталось сокрытым во тьме неведения. При виде этой
услужливости, на которую неожиданно оказались способны
неотесанные содержатели трактира, Хелот утвердился в своей
первоначальной догадке: грабители.
-- Садись, -- предложил ему светловолосый.
Хелот послушно опустился на скамью, покосился на человека,
стоящего возле огня, который действительно производил
устрашающее впечатление. Однако заправлял здесь юноша в зеленом
плаще (Хелот заметил серые глаза и веснушки).
Монах хлестал пиво и фыркал в кружку гулко, как в погреб.
Руки у служителя Господня были точь-в-точь как у незабвенного
тюремщика. Хелот даже взгрустнул на мгновение.
Веснушчатый парень, с минуту поизучав остроносую
физиономию Хелота, вытащил из-за пояса широкий нож, с силой
воткнул острие в доски стола и спросил довольно властно:
-- Кто ты такой?
Хелот растерялся и просто назвал свое имя. Он тут же
пожалел об этом, лопатками ощутив, что гигант у очага
неодобрительно шевельнулся.
Серые глаза парня потемнели.
-- И что ты делаешь в наших краях, Хелот?
-- Иду в город, -- ответил Хелот и снова почувствовал, что
сказал невпопад.
-- Зачем?
-- Хочу найти себе занятие по душе...
-- Интересно... И какое же занятие тебе по душе? --
издевательски спросил монах и фыркнул на Хелота пивом.
Хелот обтер с лица пену.
-- Слушайте, что вам нужно? Я брожу по дорогам, у меня
всего несколько монет, да и те фальшивые, -- сказал он почти
умоляюще. -- Не знаю, чем еще я могу вас заинтересовать.
Вся компания, как по команде, пришла в страшное
возбуждение. Сероглазый вцепился в свой нож.
-- Ты что? -- холодно спросил он. -- Ты принимаешь нас за
грабителей?
Хелот промолчал. Нож оказался у него под подбородком. Над
ножом сверкали серые глаза.
-- Да или нет? -- настойчиво повторил парень.
-- Да, -- сказал Хелот, моргнув. -- Я принимаю вас за
грабителей.
К его величайшему удивлению, парень убрал свой нож.
-- Ты прав, -- согласился он совершенно спокойно. -- Если
бы ты солгал, я перерезал бы тебе горло. Однако честные люди
могут нас не бояться. Мы грабим только богатых, которые жиреют
на человеческой нужде. И шпионов...
--Но я не шпион, -- сказал Хелот. -- Я вообще чужой в
ваших краях. -- Выпей, -- предложил монах. Хелот отказался.
Гигант уселся на скамью рядом с ним и несколько секунд
изучающе разглядывал птичий профиль и всклокоченные черные
волосы Хелота. На его широком простодушном лице большими
буквами было написано недоверие.
-- Знаешь что, -- сказал он, обращаясь к светловолосому
парню, -- давай его прикончим, и хватит дурацких разговоров.
Хелот покосился на всклокоченную бороду верзилы, в которой
застряла солома. Парень в зеленом рассмеялся:
-- Тебе лишь бы кого-нибудь прикончить, Джон. Ну, идет
себе человек в город, так что в этом подозрительного? --
Обращаясь к Хелоту, он бросил повелительно: -- Ну-ка, встань!
Хелот послушно поднялся со скамьи. Сероглазый, сняв со
стены коптящий факел, принялся бесцеремонно разглядывать
лангедокца, попутно комментируя увиденное.
-- Полюбуйтесь на него, ребята, -- говорил он, опустив
пламя факела вниз, и на Хелота с одинаковым детским выражением
любопытства уставились две физиономии. -- Ничто так не
расскажет вам о человеке, как его ноги. Ноги, как говорит
святой Сульпиций, -- великий предатель. (Хелот невольно поджал
пальцы: он был бос). Эти колени протерты не на молитвах. А как
они дрожат!..
Хелот подумал немного и решил возмутиться.
-- Врешь, -- сипло сказал он.
Факел мгновенно оказался на уровне его лица.
-- Повтори-ка, -- посоветовал сероглазый из темноты.
-- Врешь ты все, -- с тоской повторил Хелот. -- Не дрожат
у меня колени.
-- А почему? -- поинтересовался парень. -- Ведь я могу в
любую минуту тебя зарезать, приятель. Рожа твоя мне очень не
нравится. Не водится в наших краях пиковой масти, спроси хоть
Милли... Ты что, не боишься?
-- Боюсь, -- сказал Хелот. -- Но колени не дрожат.
-- Ладно, -- великодушно произнес парень, убирая факел. --
Можешь тут переночевать. Я скажу хозяйке, чтоб тебя не трогала.
И не плати ей, она свое уже получила.
Вся троица принялась дружно поглощать пиво в чудовищных
количествах, а Хелот молча стоял у очага и с завистью смотрел в
их широкие спины и красные затылки.
Внезапно сероглазый, точно вспомнив, повернулся к нему.
-- Что стоишь? -- резко сказал он. -- Сказано же тебе: иди
спать.
Хелот осмотрел темную комнату, потом забрался под лестницу
и мгновенно уснул, подложив под голову свои башмаки.

Проснулся он от пинка. Пинал его бородатый. Хелот
уважительно отметил добротность обуви, занесенной над его
головой.
-- Вставай, ты, рвань, -- сказал бородатый, которого; как
вспомнил Хелот, звали Джоном. -- Живо вставай, слышишь?
Хелот вылез из-под лестницы и с трудом поднялся на ноги.
Его макушка приходилась как раз вровень со всклокоченной
бородой. И вдруг Хелот разозлился настолько, что у него пропал
даже инстинкт самосохранения. Если этот бандит сейчас меня
убьет, подумал он, изнемогая от ненависти к самому себе, то
одним дураком будет меньше, вот и все. Он задрал голову и
заорал, брызнув слюной на бороду Джона:
-- Ты зачем меня разбудил, оглобля деревенская? Разбойник
неожиданно расхохотался, гулко хлопнув Хелота по плечу:
-- Вот это по-нашему! Ха! А то мне вчера показалось, что
ты обыкновенная бледная сопля, из таких, что строчит доносы.
-- Я и есть сопля, -- пробормотал Хелот себе под нос и
отвернулся.
Зеленый плащ легко сбежал по лестнице. Лицо раскраснелось,
глаза сияют, светлые волосы торчат дыбом -- забыл их
пригладить, вскочил и сразу помчался куда-то.
-- Отлично, все в сборе, -- сказал он. -- Просто
замечательно. Отец Тук уже возле Двойной Березы, а мы сейчас
идем к повороту возле Старого Дуба. Ребята, не задерживайтесь.
-- Идем, что стоишь, -- сказал бородач.
Хелот вытаращил глаза:
- Я?
-- Ну, ты. Конечно, кто же еще.
-- Вы с ума сошли! -- закричал Хелот. -- В вас демоны
вселились! Бегемот и этот... Бафо... не помню, в общем они!
-- Что-что? -- угрожающе спросил бородатый детина. -- Кто
вселился? Богохульствуешь?
-- Наоборот! -- отрезал Хелот. -- Взываю к Господу!
Оставьте меня в покое! Я не имею никакого желания ввязываться в
ваши проклятые грабежи и бегать по вашему проклятому лесу...
Он не успел договорить, потому что гигант несколько раз
ударил его и отшвырнул к стене.
-- В таком случае, тебя нужно хорошенько изувечить, чтобы
ты не успел на нас донести.
Хелот потрогал стремительно оплывающий глаз. -- Делайте со
мной, что хотите, -- сказал он, отплевываясь, -- и будьте
прокляты.
Сероглазый посмотрел на него с откровенным отвращением.
-- Да ты настоящий холуй, -- сказал он убежденно, -- но я
сделаю из тебя свободного человека.
-- Никого еще не удавалось загнать к свободе палками, --
сказал Хелот, припомнив одного из античных авторов. И, как
всегда, цитата пришлась некстати.
Хелот подобрался. Он подтянул колени к животу -- и очень
вовремя. `Этот кретин сделает меня хромым на всю жизнь`, --
подумал он. -- Оставь его, Джон, -- брезгливо сказал парень.
Хелот осторожно встал и посмотрел в широко расставленные серые
глаза упрямым и грустным взглядом. Видно, при дневном свете
парень усмотрел в его лице что-то новое, потому что внезапно
изменил тон.
-- Послушай, -- сказал он,--я бы оставил тебя в покое, как
ты просишь, но кто тебя знает? Ты видел нас здесь, слушал наши
разговоры. Это ставит под угрозу жизнь многих честных людей. Я
должен взять тебя с собой, чтобы ты ненароком не оказался
соглядатаем, понимаешь?
-- Да не соглядатай я, -- взмолился Хелот, -- и никому
ничего не скажу. Робкая искорка надежды была грубо прихлопнута.
-- Ты можешь не выдержать пыток, -- предположил Джон со
свойственным ему черным юмором. Хелот покачал головой.
-- Я не знаю, кто ты, -- сказал он сероглазому, -- хотя
слышал, конечно, что здешние леса кишат разбойниками. Похоже,
ты их главарь. Ты мне не нравишься. Я свободный человек и буду
жить так, как мне нравится.
-- Кто. свободный? Ты? -- поинтересовался парень. -- Чего
стоит твоя свобода? Ты идешь с нами, или я тебя убью.
Хелот угрюмо пожал плечами.
Они вошли в лес, обступивший урочище Зеленый Куст, --
огромный, враждебный городским людям, населенный недобрыми
духами, старыми богами и разбойниками. Ветки, которые,
казалось, сами расступаются перед лесными жителями, изо всех
сил хлестали Хелота по лицу. Исцарапанный, он мысленно посылал
проклятия двум зеленым спинам.
Внезапно они вышли на обочину дороги. Это была широкая,
хорошо утоптанная дорога, и видно было, что ею часто
пользуются.
Парень вскарабкался на старый дуб, ветви которого
простирались над самой дорогой, и спрятался в густой листве.
Хелот и Джон встали у ствола.
Напротив, возле березы, давней грозой расколотой надвое,
маячил развеселый монах. Он не особенно таился.
Вскоре показались и всадники, которых поджидали. Впереди
ехали два солдата в кожаных куртках с неудобными, похожими на
тазы, шлемами. За ними следовал рослый мужчина с окладистой,
хорошо ухоженной бородкой, в модном тюрбане с красными перьями.
Его оружие везли два оруженосца.
-- Вырядился наш Гарсеран, -- пренебрежительно проворчал
скрытый в листьях парень.
Свистнули две стрелы, пущенные Джоном и монахом, и два
солдата, раненные в плечо, одновременно покачнулись в седлах,
кривясь от боли. Кавалькада остановилась. Парень легко спрыгнул
на землю и улыбнулся во весь рот.
Господин в тюрбане выехал вперед, намеренно наезжая на
разбойника лошадью в узорной сбруе.
-- Это опять ты, Робин из Локсли, -- сказал он сердито. --
Ну что ж, привет.
-- И тебе привет, сэр Гарсеран из Наварры, если я ничего
не перепутал, -- ответил Локсли. -- Что, опять шляешься по
моему лесу без разрешения?
Из-за березы донесся гогот отца Тука. Гарсеран толкнул
лошадь вперед, вынудив Локсли отступить на пару шагов. Впрочем,
на большее рыцарь не отваживался, поскольку дорожил своей
шкурой. Он ограничился тем, что пожал плечами.
-- Грубиян, -- процедил он сквозь зубы.
-- А ты плохо воспитан, Гарсеран, -- сказал Локсли. --
Плати за проезд. Или ты хочешь, чтобы мы пригласили тебя к
ужину?
От одного воспоминания об этом Гарсерана передернуло. Он
выругался, снял с шеи массивную золотую цепь, отвязал от пояса
два кожаных кошелька, туго набитых, прибавил перстень с
указательного пальца и бросил все это в дорожную пыль. Робин
пошевелил добычу носком башмака.
-- Маловато, -- заметил он и потрогал нож на поясе. -- А
я-то был о тебе куда лучшего мнения, Гарсеран.
Рыцарь залез под шелковую рубашку, снял с шеи мешочек, в
котором вез драгоценные камни, и в сердцах швырнул его в
Робина.
-- Будь ты проклят, грабитель! -- воскликнул он.
Локсли наклонился, посмотрел на разбросанные по дороге
драгоценности и деньги, затем выпрямился.
-- Проезжайте, -- разрешил он и махнул рукой солдатам
наваррского рыцаря, чтобы не боялись. -- В Зеленом Кусте, где
трактир, вам помогут. Не забудь накормить людей. Если узнаю,
что ты сам все сожрал -- смотри, я тебя и в Ноттингаме найду.
-- Прощай, грабитель, -- сказал Гарсеран, трогая коня.
Локсли, усмехаясь, уселся на краю дороги и рассыпал по
траве самоцветы, любуясь игрой камней. Монах, огромный Джон и
Хелот подошли поближе. Хелот взял в руки красный окатыш и
посмотрел сквозь него на солнце. Ему показалось, что пальцы его
запылали. Джон ударил его по кисти руки, и камень упал на
дорогу.
-- Подними, -- вдруг сказал Джону Локсли. Джон захохотал,
но сероглазый был настроен серьезно. -- Я сказал, а ты слышал,
-- напомнил он.
Джон повел пудовыми плечами, желая скрыть смущение, однако
драгоценность поднял. Локсли подставил ладонь, принимая камень.
-- Славный рубин, -- сказал он, щурясь от удовольствия.
-- Это не рубин, -- внезапно сказал Хелот. -- Этот камень
называется альмандин.
-- А ты что, понимаешь толк в драгоценных камнях? --
спросил Локсли. -- Странный же ты бродяга. Хелот прикусил губу.
-- Мало ли чему научишься, пока бродишь, -- сказал он
уклончиво. -- Тут разговор, там беседа`. За его спиной
разбойники переглянулись. -- А ну,-- распорядился Локсли, --
расскажи нам, невеждам, что за яички снес сегодня храбрый
рыцарь сэр Гарсеран.
Хелот взял с его ладони один из камней и, улыбаясь,
подбросил в воздух.
-- Это аметист, -- сказал он, не замечая, как вытягиваются
лица его слушателей, -- камень трезвости и ума. Древние греки
разбавляли вино водой...
-- Во жулики! -- возмутился отец Тук.
-- Да, чтобы не нажраться случайно до поросячьего визга,
-- пояснил Хелот. -- Камень напоминал им, какого цвета должно
быть разбавленное вино. -- Он взял в руки кольцо и показал
голубой, в коричневых прожилках, непрозрачный камешек. -- А это
тюркис. Она живет и умирает, как живое существо. Если не носить
ее на руке, она будет стареть... Говорят, что в тюркис
превращаются кости людей, погибших от любви...

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 132497
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0