ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Владимир Савченко.
Пятое измерение

---------------------------------------------------------------
&сорy; Сорyright Владимир Иванович Савченко
WWW: httр://sаvсhеnkо.zеrkаlо.ru/
Изд: `Золотая полка фантастики` (`Флокс`, Нижний Новгород)
Владимир Савченко, `Избранные произведения`, 1993 год., т.1
Сканировал: Серж ака ТrоyаNеts
Корректура: Александр Еськов (2000г.)
---------------------------------------------------------------

ГЛАВА I. Я НЕ Я...

Даже падая с большой высоты, можно или огорчаться, что сейчас
разобьешься, или любоваться видами и наслаждаться ощущением свободного
полета.

К. Прутков-инженер. Мысль Nо 55.

1
В этом мире все любят летать. Правда, над оживленными улицами и вблизи
промышленных сооружений это возбраняется мешает и опасно; но порхают,
случается, и там. Особенно много летающих на просторах жилмассивов.
Смотришь: вон с балкона кто-то ринулся, развернул блестящие полупрозрачные
биокрылья, гам с верхней клетки пожарной лестницы, там с крыши
шестнадцатиэтажки. Чаще молодые, но иной раз и граждане вполне почтенные:
супружеская чета в сторону кинотеатра, где демонстрируется интересный фильм,
домохозяйки с сумками в магазин или на рынок.
На окраинах всюду стартовые вышки с лифтами, гиперболоиды вращения для
полетов на природу, в соответствующий сектор. Летают не только на
биокрыльях, но и на педальных микровертолетах, помогая моторчику
велосипедными движениями ног, на дельтапланах парят, используя восходящие
токи воздуха, на аэробаллонах. Кто во что горазд. Нет у людей здесь
привязанности к опоре-тверди лишь для перемещения громоздких грузов.
И в лицах всех, даже детей отсвет больших пространств. Такой обычно
заметен у летчиков, моряков, путешественников у всех, кто преодолевает
просторы мира не по-пассажирски.
(`Обычно`... я со своими мерками. Что обычно здесь, что диковинно?)
Выше трехсот метров разрешен пролет над всем городом. Я и лечу,
возвращаясь домой. Гостил у отца. Он пребывает за рекой, в поселке завода
ЭОУ (электронно-оптических устройств), в своем коттедже. Батя давно на
пенсии, но он ветеран завода (а кроме того, ветеран легендарной 25-й
Краснознаменной стрелковой дивизии еще с гражданской!) и с нами жить не
желает. `Я с твоей не сойдусь`. К тому же он слесарь-лекальщик высшей
квалификации, у него здесь ученики. Сегодня я имел возможность наблюдать его
триумф. Пришли двое с чертежиком, детальками-заготовками:
`Дядь Женя, подскажи!` Батя торжествующе покосился на меня, а когда
обмерял детали, то у него маленько тряслись руки.
Это, оказывается, наша фамильная черта: у меня тоже дрожат руки перед
началом опыта. Потом каждое движение будет точным, но сначала есть немного
от возбуждения, азарта.

Отцу далеко за семьдесят, но он еще крепок сутуловат, кряжист. Только
зрение никуда, плюс восемь диоптрий. Я помог ему по дому и в садике, потом
мы сочинили холостяцкий обед с выпивкой и разговором... А теперь я лечу
назад, подо мной проплывают кварталы города в плане, 6yрriе, черные, серые
крыши зданий одна сторона их освещена низким солнцем, другие в тени; сизые
ущелья улиц, зеленые прямоугольники скверов с яркими кругами клумб и
одуванчиками фонтанов; овалы площадей, золоченые луковицы старых храмов,
игрушечные фигурки людей и машин. Мне отрешенно и грустно.
Никогда я его, наверное, больше не увижу, своего отца.
...А город увижу меняющийся в очертаниях мегаполис. И широкую реку
посреди него, которую вот сейчас пересек. Только мостов через нее будет на
восемь, поменьше. И бугор Ширмы, за который садится солнце, никуда не
денется, и лощина перед ним, заполненная деревьями, памятниками Байкового
кладбища и сизой тенью. Впрочем, и там кое-что окажется иным.
Да и сейчас многое внизу выглядит призрачно, размыто в вечерней дымке:
такое ли оно, иное ли, то ли есть, то ли нет... Немного прибавить отрешенную
собранность, сосредоточиться и внизу замельтешат образы иной реальности.
Но я не хочу отрешаться от этой. Мне в ней хорошо, хоть и чувствую себя
так, будто с галерочным билетом занял кресло в партере (случалось в
студенческие годы): удобно, благоуханно, отлично видно и слышно, но... в
антракте, того и гляди явится кресло-владелец и сгонит.
Наш город расположен на местности, которая была бы хороша и без него:
высокий правый берег с буераками и рощами в плоской степи, вольно петляющая
река с песчаными лесистыми островами, луга и старицы на низменной стороне.
Она могла быть и без города, эта местность, и так же плыли бы над степью,
буераками и рекой плоские, темные с золотыми обводами облака.

2
Я плыву в теплом воздухе, делаю руками и ногами спокойные брассовые
движения. Биокрылья заряжены концентратом мышечной энергии, от меня им
требуются только управляющие усилия. Скольжу в пологих лучах солнца плавно,
свободно, беззвучно.
...Почему мы летаем во снах? Здесь явный прокол в теории, что сны суть
комбинаторное отражение действительности, как может отразиться то, чего не
бывает?
Удастся ли мне проникнуть в мир, где люди, преодолев тяготение, летают
без крыльев?

Подо мной широкая магистраль. Поперек пошла вниз и вверх, с холма на
холм, улица поуже Чапаевская. На подъеме, за магистралью, ее пересекает
вовсе узенькая Предславинская. На углу Чапаевской и Предславинской
пятиэтажное здание простой архитектуры, расположенное глаголем; крыша из
оцинкованного железа, двор заполнен ящиками с приборами, штабелями досок,
обоймами баллонов. Это институт, где я работаю... и, о боже, чем я только
там не занимаюсь. Завтра, в понедельник, я туда пришлепаю пешком.
...А последние дни и недели здесь-сейчас я в своей лаборатории решаю
необычный (даже для нас, молектроников) ребус: исследую `думающее вещество`.
Его доставили астронавты с Меркурия.
У тамошних жителей кремнийметаллических разумных черепах, создателей
радиолучевой цивилизации, оно служит мозгом. Но, в отличие от нашего мозга
(да и вообще в отличие от любой био-, электронной или кристаллической
системы), <В>не имеет структуры. Стекловидный комок весом в пару килограммов.
Контакт с меркурианами только устанавливается. Вышло взаимонепонимание.
Лазерная атака с их стороны. Наши отбились и даже захватили труп одной
черепахи. Исследовали: во всем была структура в кремниевых, приобретающих
упругую мощь при нагреве за 400 градусов мышцах, в кровеносной системе,
перегоняющей во все органы сложный расплав металла, в фотоэлементном
панцире... А у `мозга` и его отростков, подобных нашим нервам, никакого
строения не было. Загадка века!
Расшифровать ее поручили мне, `светилу, которое еще не светило`, как
завистливо выразился Гера Кепкин, помощник и друг-соперник. Это он, положим,
перехватил: светил уже изобретениями, серьезными разработками. Иначе и не
доверили бы. Но к этому-то делу как подступиться?
По химическому составу и по свойствам вещество это довольно заурядный
аморфный полупроводник. Приборчики, кои мы из него изготовили для пробы,
могли усиливать и выпрямлять ток, чувствовали тепло и свет как и наши диоды,
триоды, фоторезисторы, только при температурах за четыре сотни градусов
Цельсия. То есть как материал это вещество годится для электроники. Но ведь
мозг не материал, а структура, и очень сложная. Мозг обязан быть структурой.
...Словом, хорошо бы не исчезать отсюда, пока не разберусь. Однако
исчезну. Разберутся без меня. Я и не узнаю.

3
Уплывает подо мной назад здание на углу Чапаевской и Предславинской. В
вечер, в ночь, в небытие? Улицы-то эти здесь-сейчас так ли называются? Уж не
говоря о Предславинской, несущей в названии своем что-то церковное,
старорежимное, но другая-то Чапаевская ли? Может, Азинская или Кутяковская?
...Интересный разговор состоялся сегодня у меня с отцом, после того как
я рассмотрел большую фотографию на стене в комнате комсостава его двадцать
пятой; фотография старая, довоенная, я ее знаю с детства, всегда мгновенно
нахожу на ней батю молодцеватого лейтенанта с тремя кубиками в петлицах и
усиками на английский манер с самого края во втором ряду. Но сейчас прочел
надпись и озадачился:
Бать, а почему это двадцать пятая дивизия не Чапаевская, а Кутяковская?
С какой стати!
Как `почему`, как `с какой`? Он смотрит на меня из-под седых бровей
недоуменно. Названа в честь ее славного комдива Ивана Семеновича Кутякова,
героя гражданской войны, погибшего в 20-м году на польском фронте, под
Олевском.
А Чапаев Василий Иванович? Он же первый ее командир, самый знаменитый.
Он же ее создал?
Чепаев... Отец поводит бровями. Был такой. Только не первый, Алешка. Он
принял дивизию у товарища Захарова, она тогда называлась первой Самарской. И
он ее не создавал. Красная Армия в Заволжье возникла из партизанских
отрядов, их много было. У Чапая большой был отряд, верно... на основе его и
образовалась Николаевская бригада. Потом, после академии, дивизию нашу ему
дали. Нет, хороший был командир, спору нет, боевой, энергичный. Уфу мы под
его началом взяли, Самару... Отец в раздумье жует губами; над верхней у него
и сейчас английские усики квадратиком, только совсем белые. Профукал он там
свою дивизию. Дал казакам возможность штаб, обезглавить. Сам еле спасся
вплавь через реку Урал, скрывался в камышах раненый, пока мы Лбищенск не
отбили. Это хорошо, что Иван Семенович он 73-й бригадой командовал принял
начальствование на себя,единил раскиданные по степи полки. А то расщелкали
бы нас каждого по отдельности. Ведь пять тысяч наших в одном Лбищенске
казаки положили, казара чертова... пять тысяч!
Батя расстроился, даже потемнел лицом. Для него будто вчера это было,
не полвека назад.
А я молчу, не зная, как отнестись к новой для меня интерпретации
событий. История двадцать пятой Чапаевской дивизии в некотором роде мое
хобби: с нею связана жизнь отца, а тем самым и нашей семьи, которая, как и
все командирские семьи, кочевала со своей частью. Правда, это было до моего
рождения, на мою долю остались фотографии да ветхие письма, но все равно
причастность к истории-легенде всегда как-то воодушевляла меня. Сознание
того, что я сын чапаевца, давало мне дополнительное упорство в житейских
схватках.
Мне известно немало из истории дивизии, выходящее за пределы книги
Фурманова `Чапаев` и одноименного фильма. Поэтому меня не смутило, как батя
произнес знаменитую фамилию: так же ее произносил и писал сам владелец, так
именовали его соратники и земляки, жители Заволжья (есть их письма в батином
архиве), такова она и в прижизненных документах.
Как из Чепаева получился Чапаев, установить теперь невозможно.
Вероятно, так же, как из Маресьева Мересьев, как из Кочубеевой Матрены,
которая путалась с Мазепой, Пушкин сделал Марию. Писатели это могут чтоб
отвлечься от конкретного человека. Либо для благозвучия: ведь через `а` явно
возвышенней... или это мы привыкли?
Не ново для меня и имя Кутякова сначала командира полка имени Стеньки
Разина, затем комбрига-73, правой руки Василия Ивановича (у Фурманова он
выведен под фамилией Сизов... вот тоже) двадцатилетнего тогда парня
отчаянной смелости, большого военного дарования и необузданного волжского
характера; с любимым комдивом они цапались, бывало, вплоть до взаимных угроз
оружием. Верно, после Лбищенской трагедии он принял командование, спас
дивизию от разгрома и нанес изрядный урон белым.
Верно и то, что дальнейший боевой путь двадцать пятой под его началом
был не менее славен, чем при Чапаеве: разгром Уральской белоказачьей армии,
взятие Гурьева, ликвидация Уральского фронта, затем славные дела на
Польском... Правда, погиб он не под Олевском, городком на севере Украины,
там он был только тяжело ранен (в двадцатый, по дивизионной легенде, раз) и
отправлен в тыл; заместитель командующего Приволжским военным округом комкор
И. С. Кутяков, кавалер четырех орденов Красного Знамени, сложил голову в
1938 году.
Но все-таки батина версия слишком своеобразна.
А Фурманов о вас писал? спрашиваю я.
С чего бы это он о нас писал! Отец пожимает плечами. Хотели его с
рабочим отрядом направить к нам, верно, помню. Но переиграли, решили усилить
двадцать восьмую дивизию, она северней нас действовала. Там он и комиссарил,
о легендарном комдиве Азине Владимире Михайловиче такую книгу написал...
читал, небось, `Азина`?
Вот героический человек был, жаль, не довелось хоть глазком на него
поглядеть! А дела какие: освобождение Казани, Ижевска, Кунгура,
Екатеринбурга... и потом еще под Царицыным. И погиб Владимир Михайлович как
герой, в бою. А какой фильм хороший по этой книге сняли братья Васильевы, с
Бабочкиным в роли Азина. Я глядел прослезился.
Ас Василием-то Ивановичем как было дальше? Отец спросил:
С Чапаевым?.. вздохнул и продолжил: Ну, отыскали его в камышах
раненого, еле живого. В госпиталь, конечно. С дивизии, само собой, долой.
Хотели под трибунал: такое на войне не спускают, чтоб дал свой штаб, голову
дивизии, уничтожить. Но... замяли с учетом былых заслуг. После
выздоровления, слыхал, поставили на полк. Не в двадцать пятой, конечно. А
дальше я его, по правде сказать, потерял из виду. Говорили, воевал на Дону,
потом в Средней Азии и неплохо. Потом, году в тридцатом, я книжку его видел
`С Кутяковым по уральским степям` про нашу двадцать пятую. Хорошо написал: и
Иван Семеновича хвалит, прославленного героя, и себя не забывает.
Я молчу, соображаю. Вот, пожалуйста, и Фурманов не о них писал. Азии...
Как-то плыл по Волге, попался навстречу пароходик `Герой Азин` старенький,
колесный. А `В. И. Чапаев`, на котором я плыл, был четырехпалубным белым
красавцем, дизель-электроход, каюты-люкс, два ресторана. И улицы в каждом
городе его имени, колхозы-совхозы-фабрики, шоколадные конфеты `Чапаев` по
шесть с полтиной коробка, ателье, туалетное мыло... и так вплоть до дурацких
анекдотов и женской прически `Гибель Чапаева`: как увидел, так и погиб. А
здесь-сейчас, выходит, все это имущество принадлежит Владимиру Михайловичу
Азину, комдиву-28.
Есть ли анекдоты о нем? Раз наличествует фильм братьев Васильевых (как
бишь в нем: `Василий Иванович, а ты смог бы командовать всеми армиями в
мировом масштабе?` `Нет, Петька, я языками не владею!`), должны быть и они.
Варианты вообще отличаются один от другого на самое необходимое, на
дифференциалы теории Тюрина.
Зря я, значит, пыжился, что сын чапаевца? Во-первых, не чапаевца и даже
не <В>чепаевца (уже не так звучит), а кутяковца, во-вторых, все это тушуется
перед понятием `азинец`. Эверест славы вздыбился не там. Что же тогда прочно
в этом мире?
...Наверное, главное: массивы социальных действий людей. Была
гражданская война. Двадцать пятая дивизия сделала то, что сделала, и
двадцать восьмая Азинская, и многие еще части разных номеров и наименований
сделали свое выиграли эту войну. А то, что впоследствии кто-то оказался
сверх меры вознесенным, кто-то забыт, чье-то имя переврано, все это суть
дисперсии, размытости действий, мелкие отклонения от линий развития, `линий
н. в. и н. д. наибольшего вероятия и наименьшего действия` согласно той же
тюринской теории.

4
В древнеиндийской философии есть тезис `Ты не искал бы Меня, если бы не
нашел`. Диалектично сказано. Смысл его в том, что человек уже в силу того,
что он человек, разумное существо, интуитивно знает главные истины мира,
чувствует их; а исследуя, действуя, созидая, он лишь стремится дать этому
знанию словесное, вещественное, математическое, музыкальное, художественное,
драматическое и бог знает какое еще выражение. Мир громаден, он выражает
себя просто и прямо: горами и морями, бурями и протуберанцами, звездами и
галактиками, пустотой космоса и вспышками сверхновых.
Мир громаден мы в нем малы и слабы. И что есть слово, сказанное или
написанное? Оно не громче шелеста листьев, не заметнее прожилок в них.
Мир громаден, а мы малы, слабы и жаждем счастья. Как дети быть хорошими
и чтоб было хорошо. И поэтому норовим отрешиться от ненужной, практически
бесполезной для нас громадности Вселенной, выделить в ней свой уголок не
только в смысле пространственном, но и информационном, эмоциональном даже
где все достаточно ясно, взаимосвязано, разделено на `мое` и `чужое`, на
`можно` и `нельзя`... И уж бог с ним, что действия в уголке выразят не
знание, а заблуждения всевозрастающие, удалят от истин мира.
Счастье, главное дело, светит. Счастьишко под размер уголка, но зато
свое. Вот-вот... ам!
Морковка счастья, морковка достижимых целей, которую держит впереди на
конце шеста мудрец Судьба, сидя верхом на нас.
Но как бы там ни было, главную истину о своем существовании в мире
более обширном, чем три пространственных измерения плюс время, люди
интуитивно чуют. Ноздрей. Трепетом души. Кто чем... Все мы живем в
многовариантном мире, барахтаемся в океане возможностей, перемещаемся по
ортогональным направлениям h-мерного координатного ежа каждый своим выбором,
колебанием даже.
Прошлое однозначно будущее всегда неопределенно, размыто, размазано по
категориям возможностей; каждая по-своему интересна (привлекательна,
страшна, неприятна), и у каждой своя вероятность.
То ли дождик, то ли свет, то ли будет, то ли нет...
Другое дело, что мы используем эти выборы, ортогональные перемещения
для погони за морковкой счастья чтоб выгадать и не упустить. Но проклятие
такого выбора, что, вцепившись в одну возможность, мы упускаем все
альтернативные, ибо по принципу ортогональности они неизбежно проецируются в
нуль на направление выбранной реальности. Шоры жизненных целей отграничивают
нас от иных измерений.
...И кажется нам, что вот только то, что наметил, выбрал и решил (или
навязали своими решениями и выборами другие люди, обстоятельства, стихия
случая), и существует, вошло в жизнь а альтернативы все сгинули, не
родившись. Но они тоже есть, живут в памяти, к ним привязываешься чувствами
сожаления об упущенном, досады на свою нерасторопность, ненастойчивость или
что не смекнул вовремя (реже чувствами облегчения, что избежал беды,
осознанной напасти); они даже развиваются в подсознании по своей логике,
которая, бывает, проявляет себя в снах.
...И рыдает обобранная мужем-алкашом женщина в пустой квартире: `Ах,
почему я не вышла за Васю! Он так за мной ухаживал...` И смекает при виде
достигшего высот сокурсника замшевший в главке на рядовой должности
инженерик, министерская крыса:
`И я бы тоже мог так вырасти, если бы не отвертелся тогда от
направления в Сибирь!`
Мы живем во всех вариантах и реализованных, и упущенных, но помнимых.
Строго говоря (поскольку сумма вероятностей всех вариантов всегда равна
единице, то есть только эта сумма и достоверна, задана наперед) это и есть
подлинная реальность разумных существ, реальность ноосферы.
А раз так, то важно быть не в вариантах этих, а <В>над ними.

Уплывай назад, знакомая улица, не имеет значения, как ты называешься:
Чапаевская, Азинская, Кутяковская... Такие ли флюктуации мира я знаю! Как
она прежде-то именовалась: 2-я Дворянская? И так же шла с холма на холм.
Впереди, на бугре, черный прямоугольник на фоне заката десятиэтажный
дом, в котором я живу.

ГЛАВА II. ...И ЖЕНА НЕ МОЯ

Выяснение проблемы путь к решению ее.
Выяснение отношений способ их испортить.

К. Прутков-инженер. Мысль Nо 50

`Iсh hаbе еinеn Каmеrаdеn`. <В>Есть у меня товарищ. Александр Иванович
Стрижевич, он же Сашка Стриж. С самого детства. И настолько мы с ним душа е
душу, что даже девчонки нам нравились одни и те же. Только он пошустрее,
Сашка: пока я млел да заносился в мечтах, он действовал. И опережал, гулял с
девушками, которые нравились мне. Целовал их, а потом рассказывал мне как.
Однако с Люсей он меня не опередил. То ли не разглядел, то ли не успел,
а может, выбирала и решала она?
Моя жена Люся, Людмила Федоровна, красивая, уверенная в себе женщина.
Темноволосая, с блестящими серыми глазами, стройная, но несколько дородная
(все-таки четвертый десяток). Любительница посмеяться и поддразнить, как и
прежде, когда была студенткой-медичкой, а мы с Сашкой заканчивали физтех.
Теперь она детский врач. `Просто она угадала в тебе человека с серьезными
намерениями`, сказал в свое время Стриж, подавляя досаду.
Сейчас Люся помогает мне снять биокрылья, сворачивает их в рулон,
надевает и застегивает матерчатый чехол, ставит в прихожей в угол торчком,
как лыжи.
...С той поры и по сей день она так хороша для меня, так желанна, что я
ни разу не потянулся к другой. И мысли не было даже в долгих отлучках. А
тянуло ли ее на сторону? Не знаю. Не хочу знать.
(Не опередил я тогда Сашку, хоть и влюблен был до потери достоинства.
Может, именно поэтому?.. Люся откликнулась на его серьезные намерения.
Только не сладилось у них. Через два года она ушла. Сначала просто от
него. А затем ко мне. Были самолюбивые объяснения Стрижа со мной с хватанием
за грудки.
А может, не просто ушла я способствовал?)
Варианты ветвятся варианты сходятся. Все они позади, зачем
оглядываться?
Разве лишь из боязни снова потерять ее.
Огненная краюха солнца за синим лесом. Последние желто-розовые лучи
освещают балкон, Люсю, просвечивают комнату, гаснут. И все сразу меняется.
Я теперь боюсь подойти к тому рулону в прихожей: может, в самом деле
там зачехленные лыжи с палками? Миг серой размытости, множественной
неопределенности.
Люся колеблется, что-то хочет, но не решается сказать мне. Ну? Говори,
укрепи меня в этой реальности. У нас будет маленький, да? Если родится сын,
назовем Валеркой. Ну же!
Нет, передумала. Отложила на завтра.
Завтра она это скажет не мне.

Бывает, снится, что имеешь много денег... а просыпаешься без гроша. В
следующем подобном сне, помня о финалах предыдущих, стараешься перед
пробуждением покрепче зажать в руке пачку ассигнаций: теперь не исчезнут!
Проснулся и все равно ничего. У снов своя память, свой опыт.
...В одном из снов мы поссорились еще не муж и жена, не возлюбленные,
только сближающиеся. В следующем сне она не пришла на свидание. А еще в
третьем, через месяцы, я искал ее всюду, чтобы объясниться, помириться...
Как же так, неужто все?
И далее не было ничего.
В таких многосерийных снах мысль прорабатывает несвершившиеся варианты
жизни. И незачем гадать: к добру ли, к худу ли? это знание не от древа добра
и зла.

`Iсh hаbе еinеn Каmеrаdеn`. Был у меня товарищ... Наши с Сашкой пути
разошлись сразу после окончания физтеха. Я двинулся по электронным схемам,
он по полупроводникам, попал в закрытый институт, такие называют по
почтовому адресу `п/я N...`; `сыграл в ящик` шутили мы при распределении.
Никто не знал, чем для него обернется эта шутка.
Там Стрижевич начал хорошо: сделал изобретение, а на нем диссертацию,
получил лабораторию и квартиру. Он везде начинал хорошо. Первые годы мы
виделись часто: то он с Люсей к нам, то мы с Лидой к ним, и на свадьбах друг
у друга гуляли. Потом все реже:
дружба не может питаться одними воспоминаниями, а общие интересы не
возникали. К тому же Лида ревновала меня к Людмиле Федоровне, а когда родила
Валерку, расплылась, подурнела так и вовсе: сцены, слезы, ссоры. Хотя
оснований не было никаких лишь одни мои сдерживаемые чувства.
...Как-то, вернувшись из командировки, услышал от ребят:
Слушай, разузнай, что произошло в этом п/я N... взрыв какой-то, авария.
Они, как всегда, таятся, сообщили только с прискорбием в городской газете о
гибели при исполнении служебных обязанностей к. т. н. Стрижевича.
У меня потемнело в глазах. Помчал на квартиру к Стрижу, уверяя себя,
что это ошибка, сейчас все выяснится, увижу живого. Что за чепуха, он ведь
занимался технологией полупроводниковых приборов... какие могут быть взрывы
и аварии!
Примчался и застал Люсю в трауре.
Вариант, отличающийся сильными переживаниями, драматизом.
Вариант-доминанта. От таких много вероятностных ветвлений, как брызг после
удара волны о берег.
...Лида моя восприняла все очень своеобразно: и Сашкину гибель, и то,
что я посетил вдову, да и потом уделял ей внимание; так только женщины
могут. Упреки, сцены при Валерке, да еще с участием тещи, неплохой в
общем-то женщины, но уверенной, разумеется, что права ее дочь. К тому же я
жил у них `в приймах`, это меня тяготило.
Словом, через год мы развелись. Перебрался на Ширму, к знакомым
частникам Левчунам, в их времянку (все удобства во дворе, дрова свои, за
электричество платить отдельно). Люся приходила ко мне туда, в комнату,
стены которой оклеены оранжевыми обоями с серебристыми аистами на фоне пальм
и заходящих солнц. А еще через полгода я переехал к ней.
Так ли, иначе ли, но мы вместе. Когда сходятся в одно многие варианты,
это прочно. И у меня покой на душе.
...Покой и грусть. Потому что дело к ночи, пора укладываться, отходить
ко сну. Сон отдых тела, расслабление психики тот самый антракт, когда может
явиться `кресловладелец`, а мне придется убраться на галерку. (Явится не
кто-нибудь, а я, <В>здешний я во всем прочем такой же, кроме обстоятельств с
Люсей. В этом мы с ним ортогональны.)
Понять это трудно, согласиться еще трудней. Ах, если бы я мог не спать!
Я ласкаю Люсю в эту ночь горячо и долго, как перед разлукой. Засыпаю,
не выпуская ее руки. И во сне долго еще какой-то доминантный пунктик в мозгу
не спит, сторожит, тревожится: держи, сжимай крепче эту теплую руку, как ту
пачку ассигнаций, чтобы и проснуться богатым!

2
Просыпаюсь ночью. Женская рука в моей руке. Только вроде шире запястье.
Сиплый со сна голос (он-то меня и пробудил):
Шевелится, Алеш...
А?.. Что? Где?
Шевелится, говорю. Рука берет мою ладонь, кладет к себе на живот
большой, округлый. Вот... чувствуешь? Наверное, мальчик, беспокойный такой.
Ага...
Голос Лиды. Рука ее же. И все остальное. Вплоть до квартиры. Рассеянный
свет уличных фонарей падает на потолок и стены. Из смежной комнаты доносится
храп тещи, достойной в общем-то женщины... только спит она больно громко.
Значит, перешел. Вернулся. Если и не на галерку, то на третий ярус.
Лидия Вячеславовна и ейный муж я. В девичестве была Стадник, могла стать
Музыка: ухаживал за ней такой техник Толя из соседней лаборатории.
Соперничество с ним меня излишне раззадорило и теперь она Самойленко.
Которого она собирается рожать: Валерку? Или уже второго? Утром разберемся.
Содержательная у меня жизнь, а?
Не люба Лида мне сейчас до тоски.
Слушай, я спать хочу. Тебе хорошо, ты в декрете, а мне утром на работу!
Мне хорошо... вот сказал! Тебе бы так... Она обиженно шепчет что-то
еще, на что я бормочу: `Угу... ага!` и засыпаю.

...и снится мне дверь на балкон без перил. Она бесшумно раздвигается. Я
выхожу, становлюсь на самую кромку белой плиты. Подо мной восходящее солнце,
сизо-зеленый массив лесопарка. Из зелени и тумана искрящимися
пластмассово-алюминиевыми утесами вздымаются здания; в них, я знаю, живут и
исследуют жизнь. .По серым, из крупных ромбов дорожкам шагают первые
прохожие в легких светлых одеждах. Маленькие электрогрузовики без водителей
уступают им дорогу.
Я без крыльев. Но вытягиваю вверх руки, наклоняюсь вперед, чуть
отталкиваюсь ступнями от плиты и лечу.
Почему мы летаем во снах?

3
Оглушительный трезвон возле уха. Меня подбрасывает. Сажусь на
скомканной постели, оглядываюсь. Времянка. Дощатые стены в обоях с аистами,
кои, как известно, приносят счастье. Аист на одной ноге под пальмой на фоне
восходящего солнца. Аист, солнце, -пальма. Аист-солнце-пальма,
аист-солнце-пальма... алюминиевой краской на охряном фоне. Обои местами
отклеились, пузырятся. Не будет от них счастья.
Я один.
Будильник сдвинулся на край тумбочки от старательного трезвона и
показывает шесть часов тридцать минут. Но самое интересное: он то внутри
стеклянной банки, то без нее <В>мерцает банка. Перед отходом ко сну я
колебался: накрыть будильник банкой или нет. Сплю я крепко, если приглушить
трезвон банкой, бывает, что и просыпаю; а не приглушить, так впечатление
оказывается слишком сильным.
...Итак, я в усадьбе Левчуков, благосклонных ко мне домохозяев, в
арендуемой у них времянке (40 в месяц плюс 5 за прописку, все удобства во
дворе... и так далее). Весьма вероятно, что я здесь не один, а со Стрижом:
он поругался с Люсей, будет разводиться, спит у меня на раскладушке.
Тот факт, что восприятием я охватываю оба близких варианта, чего
обычные люди не могут, говорит, что я шире их по соответствующим измерениям;
не так, чтобы слишком, но пошире, надвариантник я. Вариаисследователь.
...Но кто я? Проживание во времянке означает, что я не муж Людмилы
Федоровны (ныне Стрижевич) и не муж Лиды. Даже не обязательно, что от одной
ушел, а на другой еще не женился. Просто я `не то`, множественная
альтернатива. А что же `то`? Кто я есть?
...Много вариантов моих связано с этой времянкой. Самый главный среди
них тот, в котором мы (в наибольшей степени Тюрин, в наименьшей я)
протоптали отсюда первую умозрительную тропинку в Нуль.

Был здесь разговор за двумя бутылками вина в нашем бесхитростном
однозначном Настоящем-0. В Нуле.
Вот слушайте: наша оценка себя и других на 99 процентов исходит из
того, чем мы отличаемся от других, чем выделяемся а не в чем схожи со всеми.
Нас с самого детства волнует, кто сильнее, умнее, ловчее, богаче, удачливей,
красивее, кто лучше одет... и так далее вплоть до наград, движения по чинам
и благополучия в семье. Вот по этим различиям...
- Дифференциалам, вставляет Радий Тюрин, он же Кадмий Кадмич. Все
различия суть дифференциалы многомерной функции жизни.
Бутылки почти пусты. Поздний вечер. Стриж, любитель свежего воздуха,
около окна на стуле, повернутом спинкой вперед. Я в глубине комнаты в кресле
(которое сейчас развернуто в кровать). Кадмич сидит, облокотясь о
пиршественный стол с опустошенными консервными банками; он тихоня, обычно не
пьет но сейчас захорошел и склонен выступать.
Ну, ты сразу со своей математикой!.. с неудовольствием взглядывает на
него Сашка. А впрочем, верно, Кадмич, в масть: это действительно
дифференциальное исчисление жизни. Даже с количественной мерой: <В>насколько я
всех других сильнее-здоровей-богаче-и-так-далее?.. По этим
дифференциалам-различиям люди судят, насколько удалась их жизнь, так?
Так, легко соглашаюсь я.
Исследуем, как образуются различия. Отвлечемся от хомо сапиенс,
взглянем, как они получаются в животном мире. Вино было крепкое, бутылки
большие, но Сашка ни в одном глазу, излагает мысли гладко. Среда выдает
новую ситуацию, для которой у тварей нет установившихся рефлексов. Потоп,
например, Тем она побуждает организмы на новые действия-изменения, <В>не
предписывая их! Он поднимает палец. Одни организмы изменяются так, другие
иначе, третьи еще на свой манер... и те, которым удалось угадать в самую
точку, оптимально восстановить равновесие со средой...
Гомеостаз, вставляет снова Тюрин.
Да-да... те выживают, набирают силу, размножаются. А все иные хиреют,
гибнут. Это и есть эволюционный процесс, выделивший из первоначальной
протоплазмы овец и волков, коз и стрекоз, слонов, муравьев все существа.
Способ приобретения различий людьми в принципе такой же: есть критические
ситуации, в которых надо действовать нешаблонно, но как? неясно. Возможны
варианты. Выбрав один вариант поведения, ты закрепляешь в своем жизненном
пути, в биографии, некое отличие и оно было бы иным, выбери ты другой
вариант. Но превосходство человеческого поведения над животным в том, что мы
<В>сознаем обилие вариантов и колеблемся, терзаемся: какой выбрать, чтобы не
прогадать...
А может, и они терзаются, говорю я.
Кто?
Ну, козы, слоны, муравьи... Узнать-то это у них невозможно, общего
языка нет.
Ха! Как говорит наш шеф: вы за других не думайте, вы за себя думайте.
Не будем отвлекаться на коз, своих проблем хватает. Проголосовать `за` или
`против`? Сказать правду, соврать или умолчать? Жениться или уклониться?
Попробовать новую идею или взяться за чужой верняк?.. Самое сакраментальное,
что поступить и так, и иначе нельзя несовместимые события, орлы-решки. Если
выпало одно, нет другого. Вероятность одна вторая. И смотрите: после первого
выбора, например, варианта А, остается непроработанным вариант Б. Жизнь
подкинула новую колебательную ситуацию. По принципу независимости событий ее
надо примерить как к реализованному уже, так и к несвершившимся вариантам и
к А, и к Б... Скажем, первый выбор касался места работы, второй женитьбы.
Умозрительных получается четыре: я работаю здесь и женат, работаю здесь, но
холост, работаю не здесь и женат, работаю не здесь и холост а реализуется-то
только один! Потом третий соблазн и третий выбор...
Ну ясно, говорит Тюрин. После n колебательных ситуаций у тебя
получается 2 в n-ой степени биографий. Например, после десяти колебаний и
выборов человек есть лишь один из 2 в десятой степени... один из 1024
вариантов себя.
Кадмич светлая голова. И снаружи тоже: в тридцать лет он лыс, остался
лишь желтый цыплячий пушок по краям черепа. Глаза у него водянисто-голубые,
детские.
Меня разбирает смех:
Закон `2 в n-ой степени`, закон нарастания сложности, с которого
начинается теория информации! Саш, поздравляю с изобретением... нет, с
открытием велосипеда!
Да идите вы все! Дело не в законе и не в том, что варианты множатся,
как микробы в пробирке, а одни лучше, другие хуже, третьи вовсе скверны,
четвертые, напротив, великолепны... Как найти оптимальный вариант себя?
Верней, как прийти к наилучшему себе? Это, брат, не велосипед.
Чепуха, говорю я, подумав. Что есть колебательная ситуация? Вот я
поколебался: какое слово сказать? и от этого зависит житейский успех?
Бывает, что и зависит.
Все равно задача не математическая, никакие вычислительные машины
оптимум не найдут.
О боги! Сашка воздевает руки. При чем здесь машины! Ну при чем здесь
вычислительные машины?! Нет, темный ты все-таки, Кузя, как валенок изнутри.
(Будущее показало, что не такой я и темный: без машин не обошлись).
Закон `2 в n-ой степени`, конечно, дешевка... бормочет Кадмий Кадмич,
адресуясь не столько к нам, сколько во влажную тьму за окном. Реальные
варианты сплошь и рядом взаимно компенсируются, а то и просто смыкаются.
Скажем... вот бежит собака! Он поворачивает к нам лицо, в руке стакан с
остатками вина, в водянистых глазах прозрачный блеск. По шоссе. С белыми
столбиками. Собака колеблется: у того столбика ей поднять ногу или потерпеть
до следующего? Что означает эта ситуация математически? Собака раздваивается
на альтернативные составляющие, сумма вероятностей которых равна единице.
Одна поднимает ногу у этого столбика, другая у соседнего. Вариантное
ветвление! Дело сделано, первая полусобака догоняет вторую, обе сливаются в
одну, которая и бежит дальше.
Мы слушаем внимательно.
Мы и не подозреваем, что сейчас закладываются основы Теории.
Почему Тюрин начал с собак, осталось невыясненным, но его построения
сходимости вариантов, главные в вариаисследовании, и сейчас всюду именуют
теорией собаки у столбика.
А если один столбик на этой стороне шоссе, а другой на той?
прищуривается Стриж.
Ну и что?
А то, что одна из альтернативных полусобак, перебегая шоссе, попала под
самосвал. Тогда как?
Так ведь и уцелевшая полусобака когда-то сдохнет, безмятежно улыбается
Кадмич. Тогда варианты и сомкнутся. Секунды или годы для математики
безразлично... Или вот, скажем, компенсация вариантов, взаимное погашение.
Ты колеблешься, какие брюки надеть, подкинул монету, выпали брюки `решка`.
Походил измялись. Снимаешь, надеваешь брюки `орел`. Если бы сначала выпал
`орел`, итог был бы прежний: обе пары надо гладить. Мы множим варианты время
сводит их вместе.
Да ты не о том все, Радий! закричал Сашка. Брюки, собачьи
потребности... Я ведь о существенном толковал, о вариантах судеб
человеческих.
Математика не делит события на существенные и несущественные, произношу
я, пародируя мягкий тенорок Тюрина.
Совершенно точно, без юмора подтверждает тот. Существенное может
складываться из множества мелких событий, решений, выборов. Может
разрушиться ими. Важны количества, <В>массивы колебаний-выборов-решений.
Тенденции, направленности выборов. Черт, интересно!.. Радий даже причмокнул-
Понимаете, получается, что в ситуации колебание-выбор человек как бы
расплывается, разветвляется по нескольким альтернативным направлениям
n-континуума. Не весь, конечно, а в существенной для выбора части когда
большой, когда маленькой. Впрочем, может, наверное, и весь... Потом решил
совершил квантовый перескок по этому... ну, по Пятому измерению. Каждый
поступок дискретен, нельзя совершить полпоступка то есть здесь можно
применить аппарат квантовой механики, включая принцип неопределенности.
Тюрин впал в мыслительный транс, говорил не нам Вечности. Мы как-то
притихли, слушали. Расплылся собрался, расплылся собрался... тик-так,
тик-так. И это вполне материально, ведь колебания ослабляют, на них
распыляется энергия мышления. А решил и воспрял, стоишь на одном без
никаких. Нет, ты, конечно, прав, обратился он к Сашке, будут и существенные
сдвиги судеб, может, даже не одного человека, а коллективов, народов,
возможно, и человечества в целом... по Пятому измерению.
Да что это за Пятое такое, о чем ты камлаешь?! не выдержал я.
Что?.. Кадмич посмотрел сквозь меня. Понимаешь, оно может быть даже не
одно. Но ты не прав, он снова глядел на Стрижевича, упущенная возможность не
пропадает. Если она осознана, то существует в нашей памяти как метка... как
точка на оси времени, на направлении существования. А что есть точка? Это
проекция на ось перпендикулярной прямой. А что есть прямая? Проекция на
данную плоскость перпендикулярной к ней. А что есть плоскость? Такая же
проекция гиперплоскости, сиречь пространственного объема... а объем этот
может заключать в себе целый мир.
Ух, черт! Сашка закрутил головой, затопал от удовольствия ногами,
бросился обнимать Тюрина. Вот это да, вот это точка-запятая! Ну, Кадмич,
молодец! А говорят, пить вредно. Пей еще!
И он долил ему стакан.

4
Осматриваю комнату, ожидая и боясь наткнуться взглядом на засаленную
серую стеганку на гвозде возле двери, на брошенные в угол замызганные
брезентовые штаны, расшлепанные ботинки со сбитыми каблуками на свой
`мундир` грузчика-выпивохи с криминальным прошлым.
...Много моих вариантов связано с этой времянкой:
здесь я инженер, живу в ожидании комнаты в общежитии, ибо с жильем в

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 132387
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1