|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Сборник творчества Ромы Воронежского
Проза и юмор
ПРОЗА
ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ НОЧЬ
Только через ночь. Подтяжки висят растянуты.
Побрякивают часики. Огонь. Станция. А там
пирожки. Капуста не переваривается. Поздно. А
кто просил? Ладно, кофе и спать. Ну вот зачем ты
рубашку тут оставила? Полтретьего. Где второй
тапочек? А первый? Отвесим дань реализму.
Тронулись. Что это: елки или сосны? Темное дело,
только стук слышен. Шуршание веток по окну. Семь
лет. Какие семь лет? Я что-то никаких лет не
припоминаю. Были только зимы, холодные,
противные.
Стук. Длинные руки - клад для ленивого человека.
Снова стук. Опять ребенка по коридору водят. И
не надоест людям. Что это там булькает? У спящих
в желудке водка переливается. Так это и была
узловая. Смотри: огоньки вниз плывут. Мне в
детстве родители говорили: парашютисты
опускаются. Да узловая, я тебе говорю. Ну не
надо тут курить. Тогда и я закурю. Нет уж,
позвольте. Ночь. А мы едем. Восемь букв, вторая
тэ. Стриптиз. Нет? Стрихнин. Подходит? Если
Махарадзе, то подходит. Хотя вряд ли Махарадзе.
Может, ветчину достать? Мне сока оставь. Смотри:
у тебя на простыне узор в МПС, а у меня - в
цветочек. К чему бы это? МПС - цветок среди
министерств. Молчание. Эй. Не смотри на меня
так. Я тебя люблю. Ну что ты мычишь? Ладно,
убирай сок. Мы спим. Погаси эту штуку. Темно.
Мелькают кусты. Фонарь проскочил. Только через
ночь, только через ночь.
---------------------------------------------------------------------------
╤ Рома Воронежский, 1991-96
МАРИЯ И СОКЕЛ
На холме стоит королева Мария и стремительно смотрит в высь. На руке
королевы Марии сидит птица сокел и тоже смотрит в высь. Вдруг сокел
срывается с руки королевы Марии и несет в дальние страны записку от
королевы Марии. Он кружит над глобусом земли, зорко выискивая адресата. А
королева Мария загадочно смотрит на волны под холмом. Неведомая иному
ихтиологу рыба плеснет хвостом и скроется в глубине. Но вот звучат
обеденные фанфары, и королева Мария скрывается в своем замке. И оттуда
доносится жадное чавканье. А вечером она гуляет по дворцовому парку, и
хрустят под ее легкой ногой оброненные кем-то пенсне. Шумят листвою неясные
в темноте своей молекулярной структурой деревья. Ночь вступает в свою
партию. Мерцают звезды как шрапнель. Королева Мария представляет, как летит
птица сокел, с гордым клювом... дай-ка я тебя потреплю за щечку... И тебя,
Мария, тоже потреплю за щечку... Ой, какая холодная щечка. Какая мягкая, ух
ты. Мне так нравятся твои щечки, Мария. И твои щечки, сокел, тоже очень
симпатичные.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
УТЮГ
Домохозяйка: Ну ты, ты. Будешь ты работать?
Утюг: Простите, вы что-то сказали?
Домохозяйка: Ты что, издеваешься?
Утюг: Помилуйте, что вы-с? У меня и в мыслях не было.
Домохозяйка: А чего ж ты, зараза, не нагреваешься?
Утюг: Хм... Странно. А что, вы меня уже включили?
Домохозяйка: Да он смеется надо мной! Полчаса как включила.
Утюг: Да? И?
Домохозяйка: Что `и`? Ты почему холодный?
Утюг: Да погоды, знаете ли, стоят зимние. Метели-с.
Домохозяйка: Ты мне зубы не заговаривай! Я вашу породу знаю! Дома тепло!
Утюг: А у меня еще насморк застарелый. Простыл я что-то.
Домохозяйка: Ах, ты простыл? Халтурщик! Лентяй!
Утюг: Я попросил бы вас выбирать выражения.
Домохозяйка: Хо! Скажите пожалуйста! Ты нагреешься в конце концов?
Утюг: Может, вы проверите соединения согласно инструкции по эксплуатации?
Домохозяйка: Ты что, за идиотку меня считаешь?!
Утюг: Простите, но мне кажется, что дело все-таки в контактах!
Домохозяйка (хватается за голову): О горе мне, горе!
Домохозяйка уходит и возвращается с соседом.
Сосед: Ну что, гнида? Опять ваньку валяешь?
Утюг: А? Ой, это вы, Василий Игнатьевич? А я тут как раз о вас подумал. Вот
думаю, как здоровьице у Василия Игнатьевича, не заболели ли. А то что-то не
заходят давно.
Сосед: Ты, подхалим, почему холодный?
Утюг: Я холодный? Да что вы? Я уже горячий-с, давно горячий. Вот только
Алена Ивановна вышли-с, как я почувствовал, что нагреваюсь. Я Алену
Ивановну кликнул, но они уже ушли и не слышали-с.
Сосед: Ладно, гад, трепаться. Нагрелся и заткнись.
Утюг: Молчу-с.
Домохозяйка: Ну вот, вы видите? И так постоянно, Василий Игнатьевич, ужас
какой-то. Мне так неудобно, право, вас звать каждый раз.
Сосед: Если б эта сволочь не была, как вы говорите, фамильной реликвией, я
бы вам посоветовал купить новый утюг. Но раз так, то мое предложение все
еще остается в силе. Я жду вашего ответа.
Домохозяйка: Василий Игнатьевич! Я долго думала и все решила. И я отвечу
вам: Да! Да, Василий Игнатьевич! Я согласна!
Сосед: О, счастья лучезарный миг! Алена Ивановна! Я люблю вас!
Домохозяйка: Да! Я буду вашей женой.
Домохозяйка и сосед застывают в объятиях.
Утюг (тихо): Н-да. Молодец. Допрыгался. Ленись, но знай меру. А теперь что?
Эх, дурак...
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ЛЕТО
Тепло. Хорошо. Цветут лютики, растут ягодки. Милые трудолюбивые пчелки
мелькают как шрапнель. По поляне бежит за бабочкой барышня с сачком в
руках. Небольшая экскурсия детей прет с утренника на гербарий. А барышня
уже почти догнала бабочку. А дети все прут и прут напролом. А бабочка все
ближе и ближе. Барышня пыхтит, сачок мелькает. А дети прут, прут. А до
бабочки уже два метра, один... Барышня бежит, старается, сачком машет. А
дети напролом прут. И вот уже полметра до бабочки. Еще чуть-чуть... Дети
прут... Барышня настигает бабочку, замахивается сачком и
ХЛОПППППППППП!!!!!!!!!!!!!!
Всем привет.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
КНОПКА
- Ну ладно, пока.
- Ну давай...
- До свиданья. Спокойной тебе ночи.
- Ну спасибо. И тебе тоже.
- И мне? Ну ладно. Целую.
- И я тебя целую. Пока.
- Всего хорошего.
- До новых встреч.
- Чао.
- А может...
- Неужели ты хочешь сказать, что любишь меня всем сердцем? Неужели ты
имеешь в виду свою немерянную любовь ко мне? Неужели ты клянешься мне в
вечной верности?
- Ну в общем... Ха-ха. Как бы вроде да.
(Нажимает на кнопку.)
- О-о-о. Ну спасибо тебе огромное. Гигантская моя тебе благодарность.
- Да не за что.
- Перед тем, как нажимать на кнопку, хорошенько подумайте, что это за
кнопка, и что будет, когда вы ее нажмете.
- А что будет?
- А вот раздастся взрыв. Не нажимай, дорогой, на ЭТУ кнопку. На нее нельзя
нажимать.
А Если Уж Ты Ее Нажал, То Кроме ЗАГСа Идти Тебе, Родимый, Больше Некуда
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ОГОНЬ
Однажды Саша прикинулся глупым, что ничего не понимает.
А Таня ему говорит:
- Тебе сколько сарделек варить?
- А что такое `сарделек`.
- Сарделька, - улыбнулась Таня, - это такая кишка, куда пихают всякую
всячину, а потом это варят или пекут в костре, поют песни и целуются.
- А что такое `кишка`? - спрашивает Саша.
- Кишка, - отвечает Таня, - это такое насекомое, которое заводится в
организме, и иногда очень болит.
- А что такое `костер`? - задает вопрос Саша.
- Костер, - говорит Таня, - это огонь, произрастающий из ящиков от
апельсинов. В огонь можно смотреть вечно, как в мои глаза. Огонь горит и
доказывает этим вечность и любовь. Огонь говорит нам, что есть на свете то,
ради чего стоит ездить на велосипеде и писать стихи. Воровать яблоки и
торговать цветами. Смотреть на часы и вертеть головой. Читать книги и
гладить рубашку. Вот что такое огонь.
И тут Саша сдается и говорит:
- Ну хорошо, Таня. Пусть будет так. Я буду вечно смотреть в твои глаза. Я
буду хрустеть сарделькой, когда ты сидишь напротив плиты и обижаешься. А
когда плита треснет, и звон деревьев будет владеть миром, я обниму тебя, и
мы уйдем туда, где горит огонь, горит огонь и горит огонь.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ФОРМЫ
В аквариуме сидит здоровенная рыба и еле там помещается. Над аквариумом
проносится крупный орел. В углу сидит тигр и что-то ест из кастрюли.
Заходит парниша - два метра ростом. Талия - 190. В руках - телевизор, 29
дюймов по горизонтали. `Парниша` - это так, к слову. На самом деле ему
тысяча лет. Годовые кольца четко отпечатались на его слоновьем лбу. Шнобель
парниши упирается в окно. Парниша бросает телевизор на диван, достает
сигару толщиной в четыре пальца и прикуривает от факела. Тут в комнату
входит девка. Огромная, толстая, с вот такенными ногами. Девка гладит
тигра. Из-за печи выползает таракан величиной с кенгуру. Парниша хватает
таракана за ус и бросает через плечо в аквариум. Девка оглушительно
подмигивает парнише. Он со скрипом садится на мраморный диван и устало
вытирает лоб. Его восьмидесятичасовой рабочий день закончен.
Люблю крупные формы.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
В НОВОСТРОЙКАХ
Василия Федоровича уронили. Он падает и падает.
А внизу Колька - наш фигурист. Он ловко подпрыгивает и ловит Василия
Федоровича.
Василия Федоровича: Коля, спасибо. Вы поймали меня.
Колька (держит Василия Федоровича на левой руке): Ха! А чтоб вы без меня
делали? Вы бы без меня - всмятку. Без меня - под прямым углом в асфальт. А
потом вычеты из зарплаты за перекрытие дороги и пр. Ха! Я вас поймал. Если
б нет - то все, гальюн. То есть, каюк.
Гордость Василия Федоровича слегка задета.
Василия Федоровича: Ну уж, Николай. Помялся бы немного. А асфальт у нас
отродясь не перекрывали. Вот, прошлым летом, помню, Татьяна моего
младшенького уронила. Ну и что? Ничего. А младшенький был огого - четыреста
в холке.
Колька: Смешно, ей-богу. Не хотите сознаться, как вы мне обязаны, - не
сознавайтесь. Но врать-то зачем? Асфальт месяца не прошло как перекрывали.
Василия Федоровича: А я в отпуске был. Не знал. (И показывает Кольке язык.)
И тут сверху падает тело Татьяны Ивановны. Колька опытным движением ловит и
его.
Тело: И-их!
Колька: Здрасьте!
Тело: Коленька, вам нужна сметана по рупсемьдесят? У седьмого дают сейчас
как раз.
Колька: Дают, говорите? Ну, пошли.
Колька, держа в правой руке тело, а в левой - Василия Федоровича,
направляется к седьмому. Слышно удаляющееся бормотание Василия Федоровича:
`А все ж асфальт тут не перекрывали. Вон как Кольку-то трясет.`
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
МАРСИАНИН
- Люди добрые!
Извините, что к вам обращаемся! Сами мы не местные. Поможите, кто чем
может! Звездолет украли. Подайте ради Христа, кому сколько не жалко, на
новый звездолет.
Мы живем в Шереметьево-139. Скитаемся. Люди добрые! Извините, что не
местные. Поможите вернуться на родной планет! На билет не хватает. Купили
новую куртку из нейлона, все деньги кончились. Акваланг нужен. Мы дышать
тут не можем...
Маленькое зеленое прыщавое существо пробежало по вагону и скрылось. Мадам
Ветлицкая наморщила свой маленький лобок.
- Хnj nfrjt? Тьфу, что такое?
- А это наша гордость, - ответил мсье Серов, - марсианин Петька. Его еще
маленьким увезли с Марса. Теперь он по электричкам ходит, деньги клянчит.
- А вот что-то он про акваланг говорил?
- Фуфло, - Серов достал акваланг и высморкался, - дышать он тут прекрасно
может... Ай!
- Что такое? - спросила мадам Ветлицкая.
- Контролеры! - завопил Серов, указывая куда-то вбок.
Мадам Ветлицкая еще сильнее наморщила свой и без того сморщенный лобок и
посмотрела туда, куда показывал мсье Серов. Там ничего не было.
А когда мадам Ветлицкая обернулась, вместо Серова рядом с ней сидел
марсианин Петька и облизывался.
Через много лет, в пятницу, 26 апреля 1996 года мадам Ветлицкая сочинила
про это песню. Вернее, не песню... То есть тьфу, песню. Но не про это. А
про что-то еще. Кажется, опять про любовь.
Да что она знает про любовь, дура несчастная?
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ПОЕЗД!
По железнодорожным путям шествует поезд.
Машинист мизинчиком поворачивает руль.
Кочегар: Вам угля два кусочка?
Машинист: Да, пожалуйста.
Кочегар аккуратно кладет в топку два кусочка угля.
Машинист: Алексей, не хотите ли кофе?
Кочегар: С удовольствием, товарищ Васнецов.
Машинист завязывает руль розовой ленточкой, чтоб не вертелся,
и включает кофеварку.
Кочегар: А как поживает Ваша тетушка?
Машинист: Спасибо, ей уже лучше.
Кочегар: А разве ей было плохо?
Машинист: Нет. Ей было хорошо. А сейчас - еще лучше. А как поживает Ваша
племянница?
Кочегар: Хорошо, спасибо.
Машинист (краснея): Как увидите ее, передайте от меня, пожалуйста,
сердечный привет.
Кочегар: Конечно... Кофе, кажется, готов.
Машинист: Я налью.
Машинист наливает кофе.
Машинист: Вам один кусочек?
Кочегар: Сегодня, пожалуй, два.
Машинист кладет в чашку два кусочка угля.
Кочегар: Благодарю.
Машинист: Вы знаете, Алексей, еще древние говорили: `Кофе - напиток богов`.
Кочегар: О, да. Как говорят в народе, `кофе - всему голова`.
Машинист: `Кто с утра кофе пьет, тому солнце улыбается.`
Кочегар: Именно. В свое время Платон любил иногда побаловать себя чашечкой
хорошего черного кофе.
Машинист: Именно за утренним кофе великому Леонардо пришла в голову идея
парашюта.
Кочегар: И вертолета.
Машинист: А Демокрит говорил: `Все из атомов, но кофе - из очень хороших
атомов`.
Кочегар: Не подбросить ли в топку еще немного угля?
Машинист: Нет, спасибо.
Кочегар: Вчера я прочел очень интересную книгу. Вернее, даже не книгу, а
брошюру. Нет, даже не брошюру, а так - памятку. В ней говорилось о том, что
конец света наступит 23 февраля 2001 года. И что стирать это надо при
температуре 30 градусов, и оно состоит на 100% из шерсти.
Машинист: Как интересно!
Кочегар (смотрит в окно): Ой, товарищ Васнецов! Кажется, мы приехали.
Машинист: Да, действительно, Алексей. Мы приехали.
Кочегар выключает кофеварку.
И они вдвоем выходят.
Мы приехали.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
СОЧИНЕНИЕ
Одна девушка любила одного юношу. И вот любила она его, любила, а он любил
ее, и все было замечательно. Но как-то раз он ее взял да и разлюбил. А она
его, соответственно, разлюбила. (Ну, обычное дело, с кем не бывает?) И он
ей сказал: давай больше не видеться. И вот решили они разъехаться кто куда.
И разъехались. Он уехал в Амстердам, а она... ха-ха. Тоже в Амстердам.
Потому что не говорили друг другу, куда уезжают. Так более того, и она, и
он поселились (случайно, конечно) в одном доме, только на разных этажах. И
вот встречает он ее в лифте. Ну, крики, `почему ты здесь?`, `ты что,
следил?` и т. п. Пришлось опять разъезжаться. На этот раз, конечно,
договорились заранее, куда. Он - в Египет, она - в Турцию. И она улетела в
Турцию. А он летит себе в Египет, как вдруг бородатый дядька в само- лете
вскакивает, выхватывает пушку и кричит, что самолет летит не в Египет, а
(ну, естественно) в Турцию. И тут в партию вступает тромбон: пурум-пум-пум,
потому что жизнь - маразм, против судьбы не попрешь, а договариваться надо
всегда заранее, хотя это и бесполезно. Что-то я без размаха пишу. Что бы
такое с размахом?.. Например, огромный комодище, а в нем - жуткая моль с
огромными зубищами и два... нет, семь шакалов с горящими хвостами плетутся
под знойным небом (размах чувствуете?) туда, где там и то, откуда и дальше
некуда.
И прошу Вас, Мария Гавриловна, поставить мне пятерку по литературе в
четверти, потому что сил моих больше нет.
Ваш ученик
Толя Аризонов
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
В БУЛОЧНОЙ
Размах - удар! Продавщица в булочной упала. Потом оклемалась, вскочила.
Хотела что-то вякнуть. Но! Размах - удар! Продавщица падает. Лежит
некоторое время. Потом поднимается и отряхивается. Затем что-то пытается
промямлить. Но тут - размах - удар! Продавщица падает опять, причем
неудачно, на банки с оливками. Банки грохочут. Бешено играет музыка. Жаркие
испанцы пляшут в вечернем красном солнце. Надрываются гитары, кричит
мороженщик. Продавщица моргает, пытается подняться. У нее это опять
получилось. Но размах - удар! И она падает опять под вечерний шум прибоя.
На горизонте видны неторопливые яхты. Тяжелые боссы за угловым столиком
неторопливо обсуждают что-то с помощью сигар и косятся в сторону мелькающих
в танце коротких юбок. Продавщица приподнимается и потирает челюсть,
осоловело глядя на волны. Размах - удар! И она падает опять на раскаленный
пол забегаловки. И танцующие старательно обходят ее в бешеном аргентинском
танго.
---------------------------------------------------------------------------
╤ Рома Воронежский, 1991-96
СОН
Я вижу сон про то как в яслях на гуслях в мыслях играет туш.
И льется душ.
Вдали Казбек. Восход встает.
Собака врет.
Ну в смысле - брешет. Вдруг развернется, брюхо чешет.
Летят над стадом пастухи. Читают песни, пьют стихи.
Крадется жулик понемногу. Фонарь его качается и светит на дорогу.
Рюкзак горит украденным добром.
И совесть сзади вьется комаром.
За полчаса проходит полчаса.
Застряла в струнах гуслей желтая оса. Жужжит, зараза. Но собаке хны.
А рядом Федя водку пьет. Ее, проклятую, покамест нет жены.
Спросите, может вам нальет.
Но чу!
Но бу!
Копье стремглав летит.
И пастуха сбивает на поляну.
Пастух, забыв стихи, упал. И гид
рассказывает нам, что это Пушкин.
- Смотрите, - говорит нам гид, - вот бронзовая кепка. Это Пушкин.
А мы кричим УРА! (А кое-кто навзрыд.) И мы сияем - свежие ватрушки.
Да, кстати о еде. Тут рядом
такие пироги творятся в печке.
С грибами, порохом и ядом.
И с пистолетом без осечки.
Из пистолета вылетит копье.
Так - иногда.
И пастуха на небе вдруг собьет.
Такие пироги. Такая вот еда.
Как гусли жалобно звучат своей осой, так иногда и псина блох своих пугает.
И блохи соберутся вчетвером гурьбой. И можно лаять.
Лаять можно в мае.
Вот мой сосед вчера залаял в полночь.
Душевно очень слушать это было.
Пока не проза жизни вдруг свалилась.
А именно: его жена завыла.
Проснись, прохожий - это ведь не сон.
Что сделал ты?
Что сделал я и он?
Что сделала какая-нибудь Клава?
Ведь жизнь не сон. Не сон.
И не халява.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
НЕЗАДАЧКА
Петечка утверждает, что достаточно курить анашу, и никакой водки не надо. А
Леночка возражает Петечке: надо жевать табак. А у самой Леночки табак уже
разве что из ушей не вываливается. При взгляде на Леночку всякое желание
жевать табак пропадает, и хочется анаши. Но в холодильнике только водка, а
кипяченую воду отключили еще до революции.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
* * *
Тихо освещает вечер луна в окно. Слон щурится на свет из темной кухни и
неторопливо затягивается, скаля зубы. Там вдалеке, под луной, думает слон,
бегает невечная неновая кошка. Часы бьют три с половиной раза. Слон
поудобнее устраивается на стуле. Тот отвечает скрипом. За стеной слышно
шевеление. Это в комнате ворочается живое существо. Дорогое слону существо.
По темному небу проносится темное облако. Слон вынимает сигарету хоботом
изо рта и крутит ей в кухонном воздухе. Получается красное дрожащее кольцо.
Слон вспоминает прошлое и представляет себе будущее. Часы бьют четыре с
одной четвертью раза. Это означает, что далеко, но уже близко бежит за
первым солнечным зайцем лунный волк.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ИЗ ЗАПИСОК ВСЯКИХ ЛЮДЕЙ
ИЗ ЗАПИСОК ОДНОГО ПИСАТЕЛЯ
Каким словом надо начинать рассказ? Можно сказать:
Однажды из дома...
А можно:
Семен Семеныч проснулся...
Или, скажем, так:
Высокая грудь Евдокии упруго манила к себе алыми пятнами сосков...
В любом случае это будет неправильно. Потому что для того, чтобы написать
рассказ, нужно придумать, о чем будет этот рассказ. Нужно обозвать героев,
обозначить место действия и вести главного от завязки до развязки и финала
через кульминацию, применяя гротеск и встряхивая время от времени руки.
Нужно продумать все до мелочей, а то получится так, что героиня едет на
велосипеде, а потом оказывается, что она одноногая. Мозги рассказчика
должны внимательно следить за ходом своих мыслей. Если ты придумал
одноногую, значит, на велосипед ее сажать нельзя. А если уж ты посадил ее в
самом начале на велосипед, то чтобы сделать ее несчастной и одноногой,
недостаточно это сказать, прежде нужно уронить ее под трамвай.
Слава Богу, что я не занимаюсь этим муторным делом.
ИЗ ЗАПИСОК ЗАЖИТОЧНОГО СТРЕЛОЧНИКА
Лето, жара, июль, чтоб его. Грибы растут. Елочки. Кустики такие милые. За
поляной - насыпь. Скорый поезд мчится, давя гусей, но опаздывает, чтоб его.
Солнышко ласковое, как женщина, проходящая белой нитью через все мои
произведения. Шито, в общем, белыми нитками. А вот и сосед в вольве
копается. Сломалась у него вольва, два года как сломалась.
А два года назад какое лето было, чтоб его? Теплынь, ветерок как из бани.
Короче, блин, благодать.
Помнится и денег полно было, и сейчас полно. Тогда дом купил, вольву.
Которую потом соседу продал. Теперь он ее чинит, значит.
`Разгадка тайны двигателя, - говорит, - на грани решения.`
Ха, чтоб его. Ну-ну. Дома у меня славно. Гусь в духовке шкворчит. Своих я
не завожу - у насыпи подбираю. Ну и что, что раздавлен? От перемены мест
слагаемых, как говорится, вкус не изменяется.
Человек я простой, но с чувством юмора. Не, не в смысле - упал кто-то -
смешно. Тонкий юмор ценю. Черный, опять же. Вот Достоевского, например,
уважаю, чтоб его. `Униженные и обиженные` читали? Нет? Смешная книжка.
Открываешь в любом месте - обязательно кто-то умирает.
Сад у меня большой. Огурцы там, помидоры. Все свое. Ну, кроме гусей. А что?
Неплохо я устроился, чтоб меня. Скоро пристройку сделаю. Холодильник там
помещу большой. Кладовка будет. А фиг ли нам? Наступят зимние холода,
улетят, как говорится, перелетные птицы, чтоб их, а у меня в кладовочке
самогон. Колбасы висят качественные. Вот у соседа борова прикуплю - окорок
устрою. Сосед-то - он что? Он уж полдома продал, все свечи какие-то для
вольвы покупает. Свечи... Я ему говорю: ты лампочку лучше купи. А он:
`Нужны более глобальные решения.` Ха, хорошую я ему подлянку кинул с этой
машиной, чтоб ее. Ладно. Пора мне на кухню чухать. Гусь, поди, изготовился,
чтоб его.
ИЗ ЗАПИСОК БЫВАЛОГО НАЦИОНАЛИСТА
Приятно после стольких лет геноцида одеть свою форму, выйти с нагайкой на
улицу Маши Порываевой, да и замочить какого-нибудь араба или эвенка. На
худой конец - этруска. Хорошо иногда разбомбить стекло автобусной остановки
настоящей казацкой шашкой. Проткнуть грузинской торговке баул именным
капитанским кортиком. Весело бывает также опрокинуть со всего разбега киоск
с мороженым. А потом подобрать порцию сливочного и написать им на стене:
`Бей гадов!`. Славно все-таки гулять по вечерам, шпыняя направо и налево
убогих и беженцев. Расталкивая мирные митинги и воинственные очереди. Но
самое высокое удовольствие приносит водружение над присутственным местом
настоящего флага, спертого где-нибудь в районном музее.
Жаль за это зарплату не выдают.
ИЗ ЗАПИСОК ОДНОГО РОКЕРА
Помню, Аньку возил на мопеде. Гудит как зверь (мопед, не Анька). Анька
эротично держит меня за талию. Через месяц Яву купил. Гудит как бормашина.
Возил Таньку. Было эротично: она держала меня за талию так, как будто я -
японская ваза. Ну я ей потом показал вазу. Через год сменил я Яву на Иж.
Ух, гудит как трактор. Возил я на ней Таньку. Но другую. Та была Шилипенко,
а эта - Астафьева, что, впрочем, тоже эротично. Она меня держала за
подмышки, потому как ростом она - сто девяносто. А я - сто семьдесят пять
без мотоцикла. Но это нам не помешало. В некотором смысле даже - помогло.
Через девять месяцев пришлось продать Иж. Ибо родился ребенок. Ничего
ребенок получился. Гудит как скорая. Танька держит его за подмышки⌡
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ПО ТОНКОЙ ДОРОЖКЕ
По тонкой дорожке от получки до аванса на цыпочках ходит артист. Вокруг
вьются мелкие черные птички и вниз мешают смотреть. А вниз смотреть
обязательно нужно, чтоб знать, куда упадешь. По тонкой дорожке он идет до
аванса, качается и говорит. Артист объясняет, как он ненавидит дорогу, птиц
и аванс. Как он ненавидит туман, спешку, глупость, дорогу, птиц и получку.
Артист аккуратно машет руками, пытается вниз не упасть. А черные птички
клювами щелкают и отвлекают его. Дорожка все тоньше, туманы все гуще в
городе грязном, как кал. Артист матерится, а птички щебечут еще нецензурней
его. Так, в спешке, в тумане, в унынии полном, проходят четырнадцать дней.
А на пятнадцатый артист получает свой идиотский аванс. Потом он, взглянув
на аванс одним глазом, в карманы его сует. И, повернувшись, уходит обратно,
туда, где получка была. Теперь от аванса до самой получки идет он и
говорит. Артист вспоминает эту дорогу, того, кто построил ее. И весь этот
город, его кто построил, и мать и бабку его. Глохнут в тумане и в щебете
яркие, образные слова. Артист аккуратно машет руками, дорожка виляет вдали.
А черные птички гадят на куртку, и дождик кислотный идет. И так от аванса
до самой получки длятся четырнадцать дней. А на пятнадцатый день получает
деньги свои артист. Он долго, нервно и громко смеется, пихает получку в
карман. Потом артист чистит от птичьего кала зеленую куртку свою. И,
развернувшись, плетется обратно, чтоб получить свой аванс.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
РАЗГОВОР
- Самая большая глупость, которую только может сделать человек - это
жениться. Связать себя по рукам и ногам. Отправляясь в гости,
оправдываться. Задерживаясь на работе, чувствовать себя виноватым. Смотреть
с тоскою, как она моет посуду, пока читаешь газету. А что делать? Она сама
решила мыть посуду, никто ее не просил. И вообще, чистой еще полно, на
неделю хватит. Нет! Хватит! Брак нужно отменить! И детей не рожать! Читать
газету и все. Пить, гулять, веселиться. Пусть смертность превышает
рождаемость. Меньше народу больше кислороду. Да, я люблю пиво, и, если вас
это не устраивает, мадам, то что вы тут тогда вообще делаете? Не надо
метать в меня злобными взглядами, я не сдвинусь с места, пока не дочитаю,
как было совершено поку-шение на Дудаева. Выходит, значит, Дудаев. Вдруг -
бабах! Выстрел. Мимо. Опять - бабах! Мимо. Ну разве это не интересно? Лишь
маленькими вымирающими старичками будем мы глядеть уныло в окно и думать о
том, как глупо прошла жизнь, как не успели мы ничего из того, что хотели,
как жили, думая только о завтра, теряя сегодня, и не осталось больше надежд
на перемены. И то, что нас утешит, это не старая карга под боком, нет.
Утешит нас маленькая такая, простая совсем, симпатичненькая баночка
холодного пива. (Раздается бульканье.)
- А что было дальше с Дудаевым?
- Да что нам Дудаев? Да что нам Джон Мэйджор? Нам наплевать и на то и на
это. Сядь-ка ты лучше, да лучше послушай, но прежде, конечно, по
сигарете... Эй, ты куда?
- Я вспомнил внезапно, что надо бежать куда-то зачем-то. То ли живот
требует пищи, то ли жидкость выхода ищет. А может, там молоко убежало?
Впрочем, где `там`, не знаю, не знаю. Мне кажется только, что кто-то, кто
пишет, над нами смеется бесстыдно и громко. Над нашей беседой, над всеми
словами, что мы произносим. Пусть грянет цунами!
- Пусть грянет цунами! Пусть по проспектам помчатся бидоны воды очень
страшной. Эй, кто там смеется бесстыдно над нами? Пусть грянет цунами!
- Пусть грянет цунами! И будет веселье последнего дня в этом запое!
Последнего дня без всякого завтра. Не нужно нам завтра, нам нужно сегодня.
Сегодня нам подавай с потрохами! Не нужно нам завтра, пусть грянет цунами!
- Пусть грянет цунами! Эй, что ж мы несем-то? Какую-то лажу!
- Действительно, лажу! Но что же такое? Что это с нами! Не могу замолчать!
Пусть грянет цунами! Какое цунами? Слышишь меня, собутыльник мой лучший?
- Да, эге-гей, конечно же слышу! Надо попробовать остановиться! Пусть
грянет ц... (Затыкает себе рот.)
- Как верно придумано! Взял и заткнулся! Действительно, братцы! Ведь Бог
дал нам руки, чтобы в дурацкий момент затыкать рот, если он хлещет словами!
Пусть грянет ц... (Затыкает себе рот.)
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
МЫСЛИ
Ах, о чем писать, не знаю. Написать, что ли, о больших городах, долинах,
селах, горах и прочей пафне. Вот, пожалуйста:
Миклухо-Маклай ехал на своем старом ржавом драндулете по долине из села. И
все удивлялись: как эта штука еще ездит? Мальчишки свистели и кричали вслед
Миклухо-Маклаю:
- Эй, дурень! Почем запор купил?
Глупые мальчики. И вот он ехал, ехал, мимо гор, поросших мхом, и приехал в
большой город. Вот, собственно, и все. Да, Рома...
А может быть, про любовь. Интересная тема.
Шел по улице парень. Красивый, пригожий, кудри золотые, волосы серебряные,
щеки румяные, губы крашеные, в ушах сережки красивые, юбка гофрированная,
груди большие, попка симпатичная, ножки стройненькие, блузка модная,
короче, шла девка. А парень-то куда делся? Эй, парень!.. Да уж...
Любая тема интересна, если вдуматься. Вот, скажем, во славу Отчизны -
столько придумали. Неужели я то-же чего-нибудь не сочиню?
Моя Отчизна - она краше чем... чем... Даже не знаю чем что... Вот если,
скажем, взять помойку, да разложить вокруг... Нет, не получится. Нет, это
грустная тема. Удариться, что ли, в свободные художества? В смысле -
рекламой заниматься.
АО УАиЭЭ гарантирует Вам ЫЫ.
Или так:
АО ОГО гарантирует и Вам и Вашим детям, и Вашим матерям, и всем Вашим
прародителям до пятого колена, и всему роду Вашему сраному такое!..
Берегитесь же, суки!
Чего рекламируем-то, але?..
Чем я не Блез Паскаль?
Надо только полстраницы еще добить - и все.
Вторые полстраницы
Раскрылась ржавая дверца грязного подвала. Оттуда вышел вонючий бомж и -
вот как это называется, когда собаки из воды вылезают и так вертят головой
и спиной двигают - обдал всех брызгами мочи. Бомж открыл рот и все увидели
его три обломанных гнилых зуба. На ботинке бомжа лежали чьи-то фекалии.
Другого ботинка не было. Голая затвердевшая как у Маугли пятка его была
черной. Испытали ли вы жалость? Какая к чертям собачьим жалость, когда вся
куртка в моче! Мне хочется верить, что когда-нибудь выйдет солнышко,
зазеленеет травка, запенится пиво, выйдут красивые девушки, поднимут меня
на руки и понесут куда-то ввысь. Но начинается зима, машины брызгают
грязным снегом, в кабаке пахнет плохо, выходят пьяные мерзкие бомжи,
поднимают меня на вилы и несут в морг. Ура!
Но все же хочется закончить на оптимистической ноте.
Однажды Карл Маркс сказал:
- Личность не есть абстракция для каждого индивида.
А Фридрих Энгельс, как это услышал, побежал куда-то, высоко поднимая ноги.
- Неадекватная микроситуации реакция, - сказал Маркс.
Где-то завыла собака.
- Большинство позвоночных животных, - продолжал Маркс, - имеет голосовые
связки. Этим можно объяснить так называемый лай собаки, или, скажем, так
называемое похрюкивание опоссума.
Где-то завыл опоссум.
- Странно, - сказал Маркс, - видимо, общее переутомление организма
сказывается также и на слуховом восприятии отдельно взятого индивида.
И, немного подумав, добавил:
- Siс trаnsit glоriа mundi.
- Карлик! - послышался голос жены, - Тебе пора `Войну и мир` дописывать!
- Не `Войну и мир`, а `Капитал`, - рассердился Маркс. Он не любил, когда
его путали с Толстым. - Когда я его допишу, вся прогрессивная
общественность, к которой принадлежу и я, полноправный член общества,
закачается, как выражаются бульварные газетенки.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
СУД
Константин Иванович играет на гармошке. Люди танцуют и веселятся. Но тем
временем к Константину Ивановичу подкрадывается Вениамин Петрович с шилом.
И в самый разгар вальса `Амурские войны` Вениамин Петрович протыкает шилом
гармошку Константина Ивановича. Специально нанятые контральто из охранного
агентства вяжут руки Вениамину Петровичу. Константин Иванович возбуждает
общественность, которая, в свою очередь, возбуждает уголовное дело.
Начинается суд над Вениамином Петровичем. Выходит судья.
- Суд начинает слушание дела о прокалывании гармонного аппарата. Слово
обвинению.
- Как всем известно, мы вчера плясали вальс `Тунгусские штучки`,
исполняемый известным виртуозом своего дела Константином Ивановичем. И в
самый интересный момент вальса, когда до-диез переходит в ля-шартрез,
подсудимый при свидетелях проколол холодным оружием частную собственность
Константина Ивановича, а именно - его гармонный аппарат.
- А где сам подсудимый? - спрашивает судья по имени Василий Семенович.
- Не знаем, ваша честь, - отвечает обвинитель.
- А почему вы говорите мне `не знаем`? Ведь мы тут одни.
- Хм, Семеныч. Сам не пойму, - отвечает обвинитель по имени Анатолий
Николаевич.
- Слушай, Толян, - говорит судья, - куды все смотались?
- А выпить чего осталось? - спрашивает Толян.
Семеныч достает из-за пазухи бутылку...
А в это время в доме рядом на балконе художник ищет новые формы. Вчера он
купил их с рук возле ЦДХ.
- Кать! - кричит он, - Ты мои новые формы не находила?
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
* * *
Гриша стоит на посту у склада с ритуальными принадлежностями и напевает:
- Эх, русская тройка! Да русская тройка!
Купец да с цыганами-хитрецами
мчит на попойку, эх, на попойку.
На бронепоезде с бубенцами.
А вот наш бригадный генерал, глупый бригадный гриб. А Гриша - это Григорий
Борисович Бергман - наш бригадный гробовщик. Бригадные гробы греются на
бригадном солнце. Подгребает гроза. Горбы бригадных гор горят над
горизонтом. Грянул гром. Рогатый град гавкает об бригадные груши. Брррр.
Грррр.
Бригадный генерал стоит рядом с бригадным гробовщиком и жалуется на жизнь:
- Гриша! Я тебе расскажу историю своего несчастья. Одна девушка, назовем
ее, скажем, в общем, Коля, то есть нет, конечно не Коля, а Туча, вылетела
разъяренной из трамвайного магазина, то есть такого магазина, где продают
запчасти для трамваев, покрышки там, свечи там, канистры всякие, то есть,
нет, то есть, травматического, и не магазина, а пункта, короче, она
крикнула, что овчинка выделки не стоит и убежала домой к папе, то есть,
конечно, к маме, но выбегала она не из травмопункта, хотя можно и так его
назвать, но это был мой причал, то есть, поддул, я имею в виду, моя
мортира, то есть, квартира, и исчезла за горизонтом с таким расчетом, чтобы
овчинка, то есть, мужчинка, никогда не знал, вернется ли к нему его любимая
Тыща, то есть, Туча.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
КОСМОНАВТ И АСТРОНАВТ
Космонавт: Я лечу в космос!
Астронавт: Нет, я лечу в космос!
Звездолет: Бзжжжжж!
Космонавт: Ты - в космос?! Ну рассмешил! Я ведь космонавт, а ты кто? Ты
посмотри на себя! Рожа небритая, обе руки левые, нога одна.
Астронавт: Ну и что? У тебя-то вообще на щеке четыре пальца растут.
Космонавт: Лучше четыре пальца на щеке, чем три ягодицы, как у тебя.
Астронавт: Ни в какой космос ты не полетишь. В космос с глазами на
подбородке не пускают.
Космонавт: А где твой правый глаз? Молчишь? Так-то.
Астронавт: Да я-то, чтоб посмотреть, носок снять могу.
Космонавт: Как, интересно, ты его снимешь? У тебя же нога кольцом.
Разрезать нужно.
Астронавт: А вот и разрежу! И полечу в космос. А ты, со своим хвостом на
запястье, останешься здесь.
Космонавт: Это ты здесь останешься. А полечу я.
Милиционер: Ребята! Что вы ссоритесь? Летите вместе.
Звездолет: Бзжжжжж!
Только их и видели.
---------------------------------------------------------------------------
╤ Рома Воронежский, 1991-96
КНИГА
Начиная свою книгу, даже не взглянув на название, еще бы, не умеем мы в
этот момент читать, листаем мы ее бездумно, со временем учимся читать, но
перевернуть и посмотреть, что было в начале, нельзя, упасуаем мы поневоле
ранние моменты, может, саму завязку, а затем стараемся тщетно не упасуать
текущий момент, желаючи, однако, заглянуть вперед, и с думой о конце
листаем кабы как книгу, упасуая таким образом и то, что сейчас, а ведь то,
что впереди, страница за страницей становится тем, что есть текущий момент,
и получается, что мы упасуаем и будушее, а остановиться в книге нельзя,
потому как захватывает она, да и другой-то нет, хотя, бывает, что читаем мы
и чужую книгу, словно свою, давая советы, как не упасуать сюжет, но советы
не помогают никому и никогда, потому что совет есть желание присвоить себе
чужую книгу и упасуать ее по-своему, и запутываемся словно паук в своей же
паутине, и единственное, что мы можем сделать, так это осознать, что ни
прочесть предыдущих глав еще раз, ни прочесть будущих глав, ни не упасуать
читаемую главу нам не дано, и лишь должны мы читать книгу, читать, и
прочесть ее достойно до конца, не дергаясь, не спрашивая, спокойно и закрыв
глаза.
---------------------------------------------------------------------------
Что-то больно серьезно...
╤ Рома Воронежский, 1991-96
КРУШЕНИЕ ПРЕСТОЛА
На макушке столба сидел король.
В одной руке его был скипетр, в другой - пюпитр,
а в третьей - барабанная дырочка.
Под макушкой столба телепалась толпа.
Колыхались коли, валялись вали, женились жени.
Король указывал указы,
башмак направленно подняв.
Толпа бежала выполнять,
король махал своей короной,
кричал что нужно, что полезно,
в какую попу целовать.
На макушке столба сидел я.
В одной руке у меня был тумбочек, в другой - валенок,
а в третьей - таинственный кристалл.
Под макушкой столба нарождался народ.
Серели сергеи, боролись борисы, вертелись веры.
А я водил сурово пальцем.
Следили люди замерев,
куда покажет перст мой быстрый,
в какую щель, в какую высь.
Вокруг все чернь. А я - король!
Все будет вечно продолжаться!
Я шевельну сурово пальцем
и получу тотчас квартиру.
Я выкину плечом коленце -
мне принесут магнитофон.
Так я думал.
Но тут послышалось странное кряхтенье, будто человек что-то хочет и
кряхтит.
Это шатался столб.
Столб рухнул.
В миг единый все подданные очистили площадку, бросили своего короля, и стал
он, то есть, я, обычным гражданином по фамилии Пельменный.
Я заревел, как слон грудной.
Где царство, книги и квартира?
Лишь только ветер здесь пустой.
Лишь только воздух здесь густой.
Лишь только эти части мира.
Вчера - король мой котелок,
сегодня - он вообще не варит.
Лишь слышит уха уголок,
что там, где был мой потолок,
летит смеясь судья на шаре.
Смеясь летит судья на шаре.
---------------------------------------------------------------------------
&Сорy; Рома Воронежский, 1991-96
ВЕЩЬ
Покупатель: Что это?
Продавец: Не знаю.
Покупатель: А это ликвидно?
Продавец: Ликвидно.
Покупатель: Тогда беру.
Покупатель приходит домой и оказывается Женькой.
Женька: Смотри, чего купил.
Олька: А что это?
Женька: Откуда ж я знаю, что это. Что-то. Вернее, нечто.
Олька: Да? А зачем же ты купил не знаешь чего?
Женька: А зато оно ликвидно.
Олька: Ну-ка покажи... Да, действительно. Ну... Положи вон туда, утром
использую. Ликвидная все-таки вещь. Всегда в хозяйстве сгодится. А оно
легитимно?
Женька: Конечно, легитимно. Посмотри сама.
Олька: Да, действительно. Ну молодец, садись ужинать. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 131858
Опублик.: 15.01.02
Число обращений: 0
|
