|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Донцова Д. А.
Прогноз гадостей на завтра.
М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001
ГЛАВА 1 Кто бы мне объяснил: отчего если вечером хорошо, то утром жутко плохо? И
почему именно после бессонной ночи, ненакрашенная, с красными, как у
ангорского кролика, глазами, с торчащими в разные стороны лохмами, вы
обязательно налетаете на бывшего любовника, который, как назло, облачен в
роскошную одежду, умопомрачительно пахнет дорогим парфюмом, вертит на
пальце ключи от `Мерседеса` и снисходительно роняет сквозь отлично
сделанные зубы: - Ну ты и постарела, душа моя, опустилась, что же не следишь за собой? И вам остается только, кипя от злобы, наблюдать, как он влезает в свой
вызывающе шикарный кабриолет, где в глубине салона сидит дама в норковой
шубе. Лишь спустя пару минут вы чувствуете горькое сожаление. Ну почему эта
встреча не произошла вчера, когда вы, одетая в енотовое манто, с тщательно
сделанной укладкой и макияжем, спешили на вечеринку? Отчего встреча с
парнем произошла именно сегодня, когда, мучаясь от головной боли, вы
побежали в аптеку, натянув на себя старую куртку? Судьба, знаете ли,
большая шутница, ей нравится так поступать с людьми... Сегодняшний день начался ужасно. Воспользовавшись тем, что дети, Кирюшка и
Лизавета, сидят в школе, а мне не надо идти на работу, я решила с толком
использовать свободное время и включила стиральную машину. Слава богу, технический прогресс зашел далеко. Теперь бедным женщинам нет
никакой нужды тереть необъятные простыни и пододеяльники куском
отвратительно вонючего хозяйственного мыла, а потом возить мокрым бельем по
ребристой доске, сдирая пальцы в кровь. Нет, наступили иные времена. Затолкав в барабан кучу шмоток, я нажала на кнопку, услышала, как в `Канди`
с шумом рванулась вода, и с чувством выполненного долга села перед
телевизором вкушать ароматный чай. В окно стучал ледяной ноябрь. В этом
году последний месяц осени вьщался непривычно морозным, на календаре второе
число, а на градуснике - минус десять. Но дома на кухне тепло и уютно,
вкусно пахнет свежеприготовленными тостами. Все наши животные - а их у нас
целая стая: четыре собаки и три кошки - разбрелись по квартире кто куда.
Три пса гладкошерстные, мопсы Муля и Ада и стаффордширская терьерица
Рейчел, поэтому в прохладную погоду они предпочитают зарываться в пледы,
четвертый - двортерьер Рамик, обладатель роскошной бело-черной шерсти,
спит, как правило, на кухне под столом. Рамик большой любитель вкусной еды
и на всякий случай держится поближе к своей миске, вдруг туда что-нибудь
положат. Между прочим, подобная тактика приносит плоды. Во время готовки на
пол частенько падают разнообразные вкусности вроде кусочка морковки или
обрезка мяса, а еще на столе всегда стоят печенье или карамельки, и, когда
хозяева убегают, забыв спрятать вазочку... Впрочем, до откровенного
мародерства Рамик все же не опускается, вот толстозадая Мулечка даже и
сомневаться не станет при виде тарелочки с кексом, опрометчиво оставленной
на кухонном столе. Сопя от напряжения, мопсиха забирается сначала на стул,
потом на стол - и, о радость, вот он, кексик. Наевшись, она спит потом
богатырским сном, не реагируя ни на какие внешние раздражители. Зато ее
родная сестра Ада очень интеллигентна. Та ни за что не притронется к
бутерброду с колбасой, который Кирюшка положил на журнальный столик у
телевизора. Адюша будет смотреть на вожделенное лакомство печальными
глазами и томно вздыхать, но ей даже в голову не придет стащить розовый
кусочек `Докторской`. Зато Адка все время лает и носится по коридорам,
предлагая поиграть с ней. Покоя от нее нет ни днем ни ночью. К сожалению, в
соседней с нами квартире живет дама, любящая крепко выпить, и, если у нее
собираются гости, впрочем, они приходят к ней почти каждый вечер, Адюшка
принимается безостановочно тявкать. Вот и сейчас она сидела на пороге кухни и периодически издавала короткое
`гав`. - Замолчи, - сурово велела я. Но мопсиха продолжала нервничать. Стараясь не обращать на нее внимания, я
уставилась в телевизор. Так, свободный день следует провести с пользой.
Сначала сбегаю в магазин, потом приготовлю на три дня обед, Кирюшка давно
просит шарлотку, потом уберу квартиру, а то по всем углам мотаются серые
комки пыли... Ада теперь лаяла беспрестанно, она смотрела в коридор и издавала
равномерно: `Тяв, тяв, тяв...` - Прекрати сейчас же, - обозлилась я, - ну что там еще? В эту секунду раздался вой. Я кинулась к выходу. Наша стаффордширдиха
Рейчел издает подобный звук только в случае крайней опасности. Вылетев в коридор, я попала обеими ногами в воду и заорала от ужаса.
Повсюду лились потоки мыльной пены. Ада вновь залаяла и посмотрела на меня,
всем своим видом говоря: `Я же сообщала о происшедшем, а ты ругалась и
велела мне заткнуться!` Чертыхаясь и поскальзываясь, я добралась до ванной и обнаружила причину
несчастья: шланг от стиральной машины, через который должна выливаться в
раковину грязная вода, мирным образом висел на крючочке, вбитом в стену, я
забыла его опустить в умывальник. Пришлось, сидя на корточках, вычерпывать `океан` пластмассовой миской,
слушая неумолчный вой собак. Через час я, грязная, встрепанная, вошла на
кухню и, решив себя вознаградить, сунула в тостер кусочек хлеба, нажала на
клавишу... Вмиг из глубин безотказно работавшего еще сегодня утром агрегата вырвался
столб пламени. Ада взвыла и нырнула под стол. Я завопила от ужаса,
выдернула шнур из розетки и швырнула произведение `Бош` на лоджию, где оно
благополучно догорело... Слава богу, пострадал только подоконник, на нем
остался черный след. Смыв жирную копоть, я выбросила тряпку, глянула на себя в зеркало и
подавила вздох. Ладно, сейчас умоемся и двинем на рынок. Но не успели ноги
шагнуть к порогу, как раздался дикий грохот, жуткий вопль Рамика и Ады,
звон, треск и вой Рейчел. Один из кухонных шкафчиков по непонятной причине рухнул на пол... Кухня у
нас большая, она сделана из двух комнат, секций для хранения чего бы то ни
было в ней полным-полно, в принципе могла сорваться любая из них, набитая,
к примеру, бакалеей или консервами... Но сверзилась именно та полка, где
стояла посуда: чашки, фужеры, рюмки... Весь пол оказался усеян
мелкими-мелкими осколками, а хрусталь просто превратился в стеклянную пыль! Выудив из эпицентра беды верещавшую от ужаса Адку, я выкинула ее в коридор,
потом отряхнула Рамика, выгнала его следом за мопсихой и принялась убирать
крошево. Выходной день начал походить на кошмар. Через два часа я, переведя дух, принесла дрель и обнаружила отсутствие
дюбелей. Пришлось прямо на спортивный костюм натягивать куртку и идти в
скобяной магазин. По счастью, он расположен в двух шагах от нашего дома, на
проспекте, у метро. Вообще говоря, страшно хотелось выпить кофе, но в свете
всех происшедших событий я не рискнула включать электрочайник. Натянув на голову капюшон, а на ноги старые Кирюшкины сапоги, я понеслась
по улице. Надо навести порядок до возвращения детей, представляю, как они
начнут потешаться надо мной, узнав о последних событиях. И Кирюшка, и
Лизавета находятся в том подростковом возрасте, который специалисты
называют загадочно-красивым словом `пубертат`. Но суть процессов в их
организмах остается, как ее ни обзови, простой - оба превратились в
отвратительных, вечно спорящих и всем недовольных субъектов. Они то
ругаются, то плачут, постоянно выясняя отношения между собой, со мной и
всем окружающим миром. Кирюшка вчера заорал `Козел!` в адрес мужчины весьма интеллигентного вида,
который случайно толкнул его в магазине. Поправив очки, мужик миролюбиво
сказал: - Ой, простите! - Козел, - завизжал Кирюшка, - идиот, ты мне все ноги оттоптал! Виновник инцидента молча окинул взглядом меня, красного от возмущения
мальчика и, ничего не сказав, ушел. Зато продавщица, швыряя на прилавок
пакет кефира, ехидно осведомилась: - Давно сыночку прививку от бешенства делали? Я вытолкала Кирюшку на улицу и возмутилась: - Как тебе не стыдно! - Ну и что, - парировал он, - самый настоящий козел и есть, пусть другой
раз смотрит, куда ноги ставит. - Ужасно, - бормотала я, - просто позор, ну как можно... что он о нас
подумает! Кирка посмотрел на меня свысока и хмыкнул: - Прекрати, Лампа, мы никогда его больше не увидим! Не наплевать ли нам на
его мнение? Я не нашлась, что возразить. Вечером в мою комнату ворвалась Лизавета. С
треском распахнула шкаф, вьпрясла оттуда брюки, попыталась их натянуть на
свою весьма объемистую попку и зарыдала в голос: - Прикинь, Лампа, я стала толще тебя! Катастрофа! Я вспомнила, как, придя из школы, Лизавета, взяв с собой коробочку
шоколадных конфет, устроилась у телика и, недолго мучаясь, слопала все.
Лиза продолжала плакать: - Отвратительно! Я самая толстая, уродливая во всем классе! Вон Машка
Гаврюшкина тощая-претощая... - Может, тебе нужно есть поменьше сладкого, - робко сказала я, - мучного и
жирного?.. Хочешь, куплю абонемент в спортклуб: шейпинг, аэробика,
плавание. Живо десять кило потеряешь! Лизавета вспыхнула огнем, потом швырнула мою одежду прямо на пол и
прошипела: - Спасибо, ты всегда знаешь, как утешить: да уж, если и ждать от кого
сочувствия, так только не от тебя... - Но что я плохого сказала? Диета и занятия физкультурой творят чудеса! - Ничего, - злобилась Лиза, - ничего! Честно говоря, я ждала, ты скажешь
что-нибудь типа: дорогая Лизонька, у тебя изумительная фигура! Вот спасибо
так спасибо! Десять кило потеряешь! Значит, они у меня лишние?! Кстати, ты
сама лопаешь конфеты, а других осуждаешь... - Но я вешу сорок восемь килограммов и... - Ничего слышать не хочу, - взвизгнула Лиза и выскочила в коридор, от души
треснув дверью о косяк. В скобяной лавке, слава богу, нашлись нужные дюбели и шурупы. Сунув в
карман пакетик, я вышла на улицу, поежилась от пронизывающего ветра и
услышала: - Фрося! Я машинально повернулась на зов, ноги притормозили. Так, значит, это
знакомый из той прошлой жизни... Моя биография четко делится на две части: до встречи с Катей Романовой и
после. `До` была тихая жизнь под крылышком у мамы, оперной певицы, и папы,
доктора наук, учеба в консерватории по классу арфы, неудачная артистическая
карьера, замужество, завершившееся моим побегом из дома и в конце концов
разводом... И звали меня в той жизни Ефросинья
. Но потом судьба меня столкнула с Катюшкой и ее семьей. Дальнейшая
жизнь потекла по-другому. Теперь я считаю своей родней Катю, двух ее
сыновей, Сережу и Кирюшку, жену Сережки Юлечку и кучу домашних животных.
Катюша хирург, Сережка работает в рекламном агентстве, а Юля журналист.
Лизавета появилась у нас в результате моей попытки очередной раз заработать
деньги. Сами понимаете, профессия арфистки не самая нужная в нынешние
времена, правда, Катюша отлично зарабатывает, она виртуозно оперирует
щитовидную железу, и больные выстраиваются к ней в очередь. Оклад у
подруги, несмотря на ученую степень, крошечный, но многие из больных
вручают ей конвертики. К слову сказать, Катя никогда не делает различия
между платными и `нищими` пациентами и готова сидеть со всеми ровно
столько, сколько надо. Она вообще у нас ненормальная: уходит из дома в
восемь утра, приходит в девять вечера. Так вот Катя все время говорит: - Хватит комплексовать! Веди домашнее хозяйство, я заработаю! Но мне весьма некомфортно жить нахлебницей, поэтому я постоянно пытаюсь
устроиться на работу. Одной из таких попыток было попробовать себя на ниве
домашнего хозяйства. Я нанялась экономкой в семью модного писателя Кондрата
Разумова. Но, очевидно, господь предназначил меня для других занятий. В
домработницах я прослужила ровно две недели, а потом Кондрата убили. Его
дочь Лиза осталась на белом свете одна-одинешенька, и мы с Катериной
забрали ее к себе
. Да, еще одно. Поселившись у Кати, я приобрела семью. Кстати, мы по
случайности оказались однофамилицами, и те, кто не знает истории наших
взаимоотношений, искренне считают нас сестрами. Уж очень я не любила имя
Ефросинья, оно напоминало о бесцельно прожитых годах, так что теперь в моем
паспорте написано - Евлампия Романова. Но все знакомые и близкие зовут меня
коротко: Лампа. - Фрося, ты, что ли? - повторил бархатистый баритон. Я глянула на говорившего и поперхнулась. Прямо на меня, выглядывая из окна
роскошной машины, смотрел Эдуард Малевич, как всегда, безукоризненно одетый
и причесанный. Окинув взглядом его роскошное пальто из мягкой фланели и
великолепный костюм, видневшийся между расстегнутыми полами, я подавила
тяжелый вздох. Ну почему эта встреча произошла именно сейчас, когда я,
всклокоченная, ненакрашенная, с облупившимся после вычерпывания `океана`
лаком на ногтях, побежала на улицу в затрапезной китайской куртке? Между
прочим, в шкафу висит хорошенькая шубка из белки, подарок Сережки на мой
день рождения... И уж совсем обидно, что налетела в таком виде не на
кого-нибудь, а на Эдика. Мы учились вместе в консерватории, только Малевич осваивал скрипку. Ему
пророчили блестящее будущее. Уже на третьем курсе Эдик отхватил премию на
каком-то конкурсе, по-моему, в Варне, и педагоги в один голос пели:
`Малевич - наша надежда`. Эдичка всегда был хорош собой. Для меня
оставалось тайной, каким образом он ухитряется великолепно одеваться,
посещать модную парикмахерскую и курить самые дорогие по тем временам
сигареты `БТ`. Малевич был не москвич, жил, как все иногородние студенты,
на стипендию... На четвертом курсе у нас разгорелся роман. Я слыла очень инфантильной
девочкой, воспитанной на редкость авторитарной мамой, да и времена были
иные, чем сейчас. Поэтому мы несколько недель, сбегая с занятий, просто
бродили по весенним улицам, взявшись за руки. Вечером встречаться не могли.
Моя мамуся мигом бы потребовала привести кавалера в дом, а чем
заканчивались подобные посещения, я очень хорошо знала. Впрочем, завершилось это все равно плохо. Мама проведала о том, что дочурка
прогуливает учебу, и призвала меня к ответу. Услыхав про роман с мальчиком
без московской прописки, мамочка, очевидно, пришла в ужас, потому что сразу
отправила меня на все лето к дальней родственнице, живущей в Сочи.
Необходимость поездки объяснялась просто. В нашей квартире начинался
ремонт, а мне, с моей аллергией, лучше провести это время на берегу моря. Уезжала я с тяжелым сердцем, а когда первого сентября вернулась на учебу,
Эдик уже женился, да не на ком-нибудь, а на дочке профессора Арбени,
хохотушке Ниночке, кстати, тоже очень талантливой скрипачке. Честно говоря,
было не слишком приятно сталкиваться с ним в коридорах и буфете, но я
делала вид, что ничего не произошло. После окончания консерватории я
никогда не встречала Эдика, одно время видела его фамилию на афишах, потом
она исчезла, и я решила, что Малевич, как многие талантливые музыканты,
концертирует теперь на Западе. И вот надо же! Налетела на Эдика. - Фроська, - радовался мужик. - Залезай в машину. Как живешь? Я села в тачку. Сказать правду? С прежней работы в частном лицее пришлось
уйти, уж очень противные попадались родители. А чтобы не чувствовать себя
приживалкой, даю уроки музыки в ближайшей школе, получая за это двести
рублей в месяц. Не имею детей и мужа. Я еще раз окинула взглядом роскошное пальто Эдика, вдохнула аромат дорогого
парфюма и начала с энтузиазмом врать: - Все чудесно. Вышла замуж, родила двух мальчиков, концертную деятельность
бросила, сам понимаешь, при наличии детей делать карьеру музыканта
затруднительно, поэтому просто работаю на радио, в оркестре. Сейчас вот
ремонт затеяли... Я перевела дух и вытащила из кармана дюбели. - Побежала за шурупами, прямо как была, в жутком виде, а тут ты! Эдик расхохотался: - Ремонт! Тогда понятно. Ей-богу, я расстроился, когда тебя увидел, чистая
бомжиха... - Видел бы ты мою квартиру! Все двенадцать комнат в разгроме, а муж, как
всегда, умотал в Америку. - Ты сама обои клеишь?! - С ума сошел? Бригаду наняла, итальянцев, разве наши хорошо сделают? - Слышь, Фрось, - предложил Эдик, - поехали, попьем кофейку, потреплемся... - Но мне домой надо. - Да брось, позвони, скажи, через час придешь, ну давай, столько лет не
виделись! Я растерянно пробормотала: - Но я одета не лучшим образом... - Наплюй, поедем в `Макдоналдс`, там никто и внимания не обратит, сядем в
углу, поболтаем, ну давай, давай... И он завел мотор. Неожиданно я весело сказала: - Давай! И правда, сто лет не разговаривали. - Отлично, - обрадовался Эдик, и мы покатили вперед. Наверное, в этот момент мой ангел-хранитель попросту заснул или решил пойти
пообедать, ведь ничто не помешало мне совершить поступок, последствия
которого пришлось пожинать потом очень долго. Ну почему не началось
землетрясение или пожар? Почему, в конце концов, автомобиль завелся и
покладисто поехал в сторону `Макдоналдса`? Отчего не закапризничал, как моя
старенькая `копейка`, демонстрируя севший аккумулятор или забрызганные
свечи... Да мало ли причин найдется у авто, чтобы не двинуться с места! Но
нет, иномарка лихо покатила по проспекту, неся меня навстречу беде. ГЛАВА 2 В `Макдоналдсе` мы устроились в китайском зале, в самом углу, развернули
хрусткие бумажки, вытащили горячие булки с котлетами и принялись болтать. - Где ты выступаешь? - поинтересовалась я. - На кладбище, - преспокойно ответил Эдик, вонзая зубы в мясо. В первый момент я подумала, что не поняла его, и переспросила: - Кладбище? Это какой же зал теперь так мило называется? - Кладбище - это кладбище, - хмыкнул Эдик, - могилки, памятники, венки,
безутешные родственники... Я разинула рот: - Ты играешь на погосте? Где? У могил? Или в церкви, на органе? Малевич захохотал: - Фроська, ты идиотка. В православных соборах нет органа и музыки, там поют
а капелла, это ты с католиками путаешь. Но я не играю. - Что же ты делаешь? - Я директор кладбища, правда, не слишком большого, притом не
московского... От изумления я чуть не пролила напиток, который `Макдоналдс` выдает за
кофе-капуччино, и обалдело переспросила: - Ты?! Начальник над захоронениями? Где? - В изумительном месте, - улыбнулся Эдик, - пятнадцать минут от столицы,
Белогорск. Живу в Москве, а работаю в области. Там шикарная природа... Я отказывалась верить своим ушам. Эдик Малевич, талантливый скрипач, - и
такой пердю-монокль! Пьяные могильщики, бомжи... Не замечая произведенного впечатления, бывший однокашник бодро расписывал
красоты Белогорска, потом начал рассказывать о жене со странным именем
Гема. Минут через пятнадцать, когда мы, опустошив подносы, принялись за
мороженое, Эдик внезапно вздохнул: - Черт возьми! - Что случилось? - Да забыл в машине педерастку, а в ней мобильный. - В ту же секунду он
протянул мне ключи и попросил: - Будь другом, принеси. Сказать, что его предложение меня удивило, это не сказать ничего. За кого
Малевич меня принимает? Он на своем кладбище растерял все представления о
приличном поведении. Отправить даму за сумкой! Очевидно, на моем лице отразились все эти мысли, потому что Эдик быстренько
добавил: - Извини, дорогая, знаю, это звучит как хамство, но у меня разыгрался дикий
радикулит, пошевелиться не могу, а в барсетке еще и лекарства. Будь
человеком, принеси. Я рассмеялась и взяла ключи. Да уж, к сожалению, мы не делаемся моложе с
возрастом, вот уже у моих одногодков начинаются проблемы со здоровьем. Хотя
радикулит можно заработать и в юности. Улыбаясь, я вышла на улицу, открыла
роскошный автомобиль и тут же увидела на заднем сиденье небольшую сумочку с
кожаной петелькой. Сунув ее в объемистый карман куртки, я заперла иномарку
и не торопясь вернулась в `Макдоналдс`. Эдик сидел, навалившись на стол. Похоже, беднягу сильно скрутило. - Передвижная аптека прибыла, - сообщила я и, сев на свое место, взглянула
на однокурсника. От вопля меня удержала лишь мысль о множестве разновозрастных детей, весело
болтавших почти за каждым столом. Эдик выглядел ужасно. Огромные, широко
раскрытые, какие-то выпученные глаза не мигая смотрели поверх моей головы.
Изо рта вытекала слюна, а губы бьии искажены гримасой. Чувствуя легкое головокружение, я скользнула взглядом по трупу и увидела
торчащую из левого бока рукоятку ножа. Собрав всю волю в кулак, я встала и
пошла к лестнице, потом обернулась. Так, Эдик сидит спиной к залу, лицом к
стене, перед ним стоит поднос, на котором громоздятся остатки чизбургеров,
пакетики с недоеденной картошкой и упаковки с пирожками. Место тут
укромное, со стороны пейзаж выглядит так, словно кавалер спокойно отдыхает,
поджидая даму, пошедшую в туалет. - Где у вас главный? - схватила я за рукав девчонку в фирменной рубашке
`Макдоналдса`. - Главный по чему? - улыбаясь во весь рот, осведомилась служащая. Потом, увидав мое замешательство, пояснила: - У нас есть директор по персоналу, директор по еде... Я тяжело вздохнула. Если бы Эдик отравился, следовало обращаться к тому,
кто отвечает за харчи, но Малевича пырнули ножом. - Начальник службы безопасности на месте? - А вон он у центрального входа, - показала девица пальцем на высокого
темноволосого мужика в безукоризненном костюме. Я дошла до парня, глянула на табличку, прикрепленную на лацкане его
пиджака, и спросила: - Олег Сергеевич? Мужик широко улыбнулся: - Весь внимание, надеюсь, не произошло ничего ужасного? - Со мной нет. - Отлично, тогда в чем проблема? - Моего спутника только что убили. Олег Сергеевич поперхнулся: - Надеюсь, вы шутите! - Нет. Его, похоже, ударили ножом, во всяком случае, из тела торчит
рукоятка. Я подошла к вам тихонько, чтобы не пугать посетителей. - Быстро покажите место происшествия, - велел парень. Мы дошли до китайского зала. Секьюрити нервным взглядом окинул Эдика и
приказал: - Ждите здесь. - Между прочим, - обозлилась я, - могли бы сказать спасибо. Станете хамить,
заору как ненормальная: спасите, убили. Все клиенты разбегутся. Олег Сергеевич взял меня за руку и проникновенно сказал: - Вы и не представляете, как я вам благодарен, но, извините, подождите пару
минут. Я покорно села напротив Малевича и постаралась не смотреть на то, что еще
полчаса назад было весело поедавшим гамбургеры человеком. Внезапно музыка стихла, и послышался женский голос: - Уважаемые посетители. Ресторан `Макдоналдс` начинает розыгрыш талонов на
бесплатный обед. Сегодня счастливыми обладателями купонов стали все
посетители китайского зала. Повторяю, все посетители китайского зала
получат сейчас талоны на бесплатное посещение `Макдоналдса`, просьба всех
подойти к кассе номер два. Внимание, предложение действительно всего пять
минут, кто не успел, тот опоздал. Торопитесь к кассе номер два, первым
троим обратившимся приготовлены чудесные подарки: фирменные футболки от
`Макдоналдса`. Зальчик мигом опустел. Весело переговариваясь, люди побежали в центральное
отделение, где располагались кассы. Когда последний человек унесся по
лестнице, с улицы вошли Олег Сергеевич и двое крепких молодых людей. - Быстрее, ребята! - велело начальство. Парни легко подхватили Эдика и вволокли его в небольшую неприметную дверку,
сливавшуюся со стеной. - Идите за мной, - сказал Олег Сергеевич. Через полчаса приехала милиция. - Нам надо осмотреть место происшествия, - сухо произнес один из мужиков,
одетый в весьма помятые брюки и пуловер. Высокая худощавая дама в безукоризненно белой блузке, только что угощавшая
меня в своем кабинете кофе, не капуччино, как в торговом зале, а настоящим,
великолепно сваренным и в меру сладким, заломила руки: - Господа, умоляю! Тут на небольшом пятачке вокруг нашего ресторана много
редакций. Журналисты привыкли здесь обедать, честно говоря, мы раздали
многим талоны на скидку, ну сами понимаете, реклама... Небось сейчас в
залах есть газетчики... Если узнают... Умоляю! Парень в жеваных брюках хмыкнул, бросил быстрый взгляд на бейджик,
прикрепленный у дамы на блузке, и сказал: - Ага, журналисты! Ну так что тогда? Напишут о вас теперь везде, реклама!
Чем же вы, Елена Сергеевна, так недовольны? - Издеваетесь, да? - всхлипнула дама. - И не представляете, что со мной
начальство сделает, если узнает, что скандал не предотвратила. Между
прочим, тут инофирма! Американцы жутко за свой имидж трясутся. Знаете,
какой недавно в одном нашем ресторане конфуз вышел? - Ну? - хихикнул другой мужик. - Клиент котлетой подавился? Елена Сергеевна покачала головой: - Нет. Молодая пара с ребенком сидела у входа в подсобные помещения, и надо
же было случиться такому! Из подвала, очевидно, выскочила крыса и укусила
их девочку за ногу! Жуть! Родители собрались в суд подавать, так, чтобы
скандал замять, `Макдоналдс` купил им квартиру! Мужик в мятых брюках ухмыльнулся. - У вас во всех ресторанах крысы водятся? Или только в одном? Подскажите
адресок, честно говоря, надоело с тещей жить... - Слышь, Костя, - отозвался другой, - кончай базар, работать пора. - Работа, Лешка, не Алитет, в горы не уйдет, - отозвался Константин и
продолжил: - Вот журналистам талончики на харчи дали. А между прочим,
работники шариковой ручки великолепно зарабатывают, им ничего не стоит у
вас сто рубликов оставить... А наше отделение здесь за углом, зарплата у
сотрудников копеечная, пообедать негде... Что-то никто к нам от вас с
талонами не пришел и не сказал: `Мальчики, вы наш покой бережете, милости
просим, угощайтесь!` А теперь хотите, чтобы мы все шито-крыто сделали? Нет
уж! Место происшествия следует оцепить и... - Ну ребята, - со слезами на глазах взмолилась Елена Сергеевна, - ну
виноваты, не подумали. Прямо сейчас отправлю к вам человека, ну будьте
людьми! Кстати, сами идите к кассе номер два, у нас новинка - мак-кантри... Костя улыбнулся: - Ладно, не дрожите, аккуратно выполним. Надеюсь, вы догадались сделать
так, чтобы за столик никто не сел? - Там Олег Сергеевич посетителя изображает, - всхлипнула дама. - Отлично, - сказал Леша, - мы сейчас тоже клиентами станем. Лично я чиккен
макнаггетс очень уважаю, девять кусочков с соусом карри, вкусная штука. - А где труп? - осведомился Костя. - В зале, - вздрогнула Елена Сергеевна, - в таком небольшом зальчике, где у
нас именины празднуют. - К сожаленью, день рожденья только раз в году... Зря тело переместили, ну
да черт с ним, - пропел Костя и приказал: - Ладно, по коням. Я с Лешкой в
зал, Мишка, ты со свидетельницей работаешь. Молчавший до сих пор парень ожил: - Где тут сесть можно? - Здесь, за моим столом, - суетилась дама. - Ладушки, - подвел итог Костя, - начали, а вы, Елена Сергеевна, отведите
нашего эксперта в зальчик к трупику. Через секунду мы остались с малоразговорчивым парнем вдвоем. Михаил вытащил
из портфеля планшет с прикрепленным на нем листом бумаги и, вздохнув,
спросил: - Имя, фамилия, отчество, год рождения и место проживания... Я покорно принялась отвечать на вопросы. Да, знала покойного много лет.
Нет, последние годы не виделись. Да, встреча произошла случайно, в
`Макдоналдс` отправились стихийно. - Он не говорил, почему вдруг бросил карьеру скрипача и занялся
кладбищенским бизнесом? - допытывался Михаил. - Объяснил, конечно. Несколько лет тому назад упал на улице и весьма
неудачно сломал руку, играть больше не смог, пришлось искать новое место
работы. Опыта никакого, кроме музыкального... - Странно, однако, - бормотал Миша, - мог бы пойти преподавать, а тут -
кладбище. - Знаете, - улыбнулась я, - между прочим, у меня в тумбочке диплом,
подтверждающий образование, полученное в консерватории. Ну и что?
Перебиваюсь сейчас в обычной школе, даю уроки музыки детям, которым она
совершенно не нужна, оклад чуть больше двухсот рублей. За педагогическую
деятельность в нашей стране платят копейки. - Но я понял, что Малевич был известным музыкантом, - протянул Миша. - В общем, да, но отнюдь не Ойстрахом. - При чем тут Госстрах? - удивился мент. Я подавила тяжелый вздох. Ну не рассказывать же парню про великого скрипача
Давида Ойстраха! - Госстрах тут и впрямь ни при чем. - Значит, в момент убийства вас не было, - уточнил мент. - Где вы были? Внезапно на меня навалилась усталость. Утро единственного свободного дня
рабочей недели выдалось отвратительным. Мне еще надо повесить шкафчик...
Если скажу про барсетку, начнется новый виток расспросов... - В туалете. - Ага, - ответил Миша, - пожалуй, это все. С гудящей головой я выпала в зал и побрела к выходу. Вряд ли в ближайшие
десять лет мне захочется посетить `Макдоналдс`. - Евлампия, дорогая, - раздался сзади слегка запыхавшийся голос. Я обернулась и увидела Елену Сергеевну, державшую в руках несколько
бело-красных пакетов. - Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность... - Ерунда. - Ну, пожалуйста, милая, имейте в виду, вы всегда самый дорогой гость у
нас. Возьмите. - Что это? - Так, ерунда, мелкие сувенирчики. - Спасибо, - сказала я и отправилась домой. Войдя в прихожую, я сразу споткнулась о Кирюшкины ботинки, как всегда,
разбросанные в разные стороны на коврике. Не успела я нагнуться, чтобы
поставить их на место, как из кухни выскочил сам Кирка и заорал: - Не понимаю, что происходит в нашем доме! Тут что, ураган пронесся? Посуда
исчезла, шкафчик на полу... - Он сорвался со стены, - пояснила я. - А еще кто-то, уходя из дома, не убрал со стола зефир, и Муля сожрала его,
- не успокаивался Кирюшка, - полкило удивительно вкусного зефира... - Прямо с пакетом, - добавила Лизавета, высовываясь из ванной. - Мы получим
через пару часов какашки, упакованные в полиэтилен. - Между прочим, я сам хотел попить чайку с зефирчиком, - ныл Кирюшка. - Ты где была? - сурово спросила Лизавета. - Да, - оживился Кирюша, - позволь полюбопытствовать, где ты шлялась? Я молча повесила куртку. - И так ясно, - припечатал Кирюшка, - в `Макдоналдс` ездила! - Как догадался? - А пакеты? - Без нас ела биг-мак, - пришла в полное негодование Лизавета. - Мы тут
зубами от голода щелкаем, обеда нет, холодильник пустой, а Лампа по
ресторанам шляется. Ты о детях подумала? Интересно получается, однако. Стоит сделать им замечание, даже вполне
невинное, типа: убери ботинки в шкаф, - и мигом получишь ответ: я взрослый
и сам решу, что делать. А как только в доме съедаются харчи, оба мигом
превращаются в детей. - Что в пакетах? - полюбопытствовал Кирюшка. - Не знаю, - машинально ответила я правду. - Ой, Лампудель, - засмеялась Лиза, - сюрприз сделать хочешь? Схватив пакеты, дети улетели на кухню, откуда моментально понеслись вопли: - Класс! - Супер!! Я тупо сидела на диване, в голове было пусто. Потом появилась первая мысль.
Дети правы, надо выйти на проспект и затарить холодильник. Завтра будет
некогда, у меня уроки, а потом очередной педсовет. Совершенно непонятно,
что я делаю на этих совещаниях. Музыка воспринимается остальными педагогами
как смешной предмет. К тому же я ставлю всем детям пятерки и никогда не
сержусь, если они посылают друг другу записочки или стреляются жеваной
бумагой. Так что толку от меня на педсовете никакого. Но вредная Анна
Евгеньевна, директриса школы, категорично заявляет: - Вы получаете зарплату и обязаны ее отрабатывать! Меня все время подмывает спросить: `Вы что, считаете такой оклад деньгами?` - Лампуша, - всунулся в комнату Кирюшка, - где взяла торт? Я пошла с мальчиком на кухню и обнаружила на столе изобилие: гамбургеры,
чизбургеры, коробки с чиккен макнаггетс, упаковки с соусами и пирожками.
Еще там лежали две фирменные футболки и стояла коробка с тортом. - Клево, - взвизгивала Лизавета, кромсая бисквит, - со взбитыми сливками,
обожаю! - Почему на нем написано `С днем рождения`? - не успокаивался Кирюшка. Я вздохнула. Испуганная Елена Сергеевна насовала в пакеты все, что нашлось
в ресторане. - А это что? - поинтересовалась Лиза, вертя в руках книжечку. - Дай сюда, - велел Кирюшка. Он вырвал у девочки из рук непонятный предмет
и взвизгнул: - Ой, елки! Лизка! Глянь! Бесплатные обеды в `Макдоналдсе`! Да
их тут много! - Где взяла? - сурово повернулась ко мне Лиза. Рассказывать им правду совершенно не хотелось. - Я случайно услышала по `Русскому радио`, что в `Макдоналдсе` проводится
лотерея, поехала и выиграла главный приз. - Ну круто! - восхищались дети. - Ты теперь можешь год бесплатно есть
гамбургеры. Перспектива целых двенадцать месяцев питаться булками с котлетами выглядела
столь угнетающе, что я мигом сказала: - Это вам! Буря восторгов бушевала почти десять минут. Потом, успокоившись, Лизочка с
жалостью сказала: - Нам столько не съесть, а на завтра все таким невкусным станет! - Позовите друзей, - предложила я. - Верно, - вскинулся Кирюшка и схватил телефон. - Дай сюда! - приказала Лиза. - Индейское жилище фиг вам! - ответил Кирка. - Урод! - Жиртрестка! Посмотрев, как они ругаются, выхватывая друг у друга из рук трубку, я пошла
в спальню и по дороге увидела, что моя куртка свалилась с вешалки на пол и
в ней преспокойненько свила гнездо Муля. - Просто безобразие, - разозлилась я, вытряхивая мопсиху на пол, - ты хоть
понимаешь, что линяешь, а куртка темно-синяя. Рукава, спина и грудь были покрыты большим количеством мелких жестких
светлых волосков. Не желая походить на огромного мопса, я оттащила куртку в
ванную и принялась энергично встряхивать ее над рукомойником. Раздался
глухой шлепок. На кафельной плитке лежала барсетка Эдика. ГЛАВА 3 Я уставилась во все глаза на шикарную вещичку, сделанную фирмой `Петрек`.
Ну надо же, сунула сумочку к себе в карман, а потом забыла. Надеюсь, там
нет ничего важного. Я быстро расстегнула барсетку. Из груди невольно вырвался возглас. Ну
ничего себе! Одно из отделеньиц было забито деньгами. Закрыв ванную комнату
на щеколду, я вывалила на стиральную машину содержимое сумочки. Так. Десять
зеленых банкнот по сто долларов, три тысячи российских рублей, упаковка
аспирина, расческа, носовой платок и плоский, крохотный телефон, который я
сначала приняла за игрушечный, уж больно кукольно выглядел `Эриксон`. Но не успела я взять в руки аппаратик, как на панели заморгала зеленая
лампочка. Звука не было, очевидно, Эдик включил режим отключения звонка.
Плохо соображая, что делаю, я откинула крышечку и, ткнув пальцем в кнопку с
надписью `йео, поднесла телефончик к уху. - Ну дорогой, - раздался в трубке капризный голосок, - где же ты шляешься,
а? Звоню, звоню, не откликаешься? Да что ты молчишь, опять напился, да? - Простите, - тихо сказала я, - вам нужен Эдуард Малевич? - Интересное дело, - взвизгнула собеседница, - кто вы такая и почему
отвечаете по его телефону? Значит, милиция ничего не сообщила жене о смерти мужа. В первую секунду мне
захотелось разъединиться, но надо же отдать деньги! Документов в сумочке
нет... узнать адрес будет трудно, делать нечего, придется взять на себя
роль вестницы несчастья. Вспомнив некстати, что в древние времена цари
убивали гонцов, принесших дурные известия, я робко ответила: - С Эдуардом случилась небольшая неприятность, он не может сам ответить, но
у меня в руках его барсетка, тут полно денег, скажите адрес, сейчас
привезу. - Все ясно, - констатировала дама, - опять налакался и в вытрезвитель
угодил. Валяйте приезжайте. Улица Речная, дом девять, квартира семнадцать.
Это... - Спасибо, я хорошо знаю это место. В ухо понеслись короткие гудки. Я вышла из ванной и обнаружила в прихожей
на коврике целую кучу ботинок и сапог. Из кухни раздались взрывы хохота,
Кирюшка и Лизавета собрали друзей. Решив ничего не говорить детям, я осторожно вытащила из шкафа беличью шубку
и новые сапоги на меху. Немного не по погоде, но Эдик, судя по всему,
богатый человек, а его супруга, если вспомнить капризный голосок, та еще
фря. Нет уж, лучше я вспотею в шубе... Дети громко хохотали. Очевидно, они добрались до торта. Я аккуратно
прикрыла за собой дверь. Речная улица в двух шагах отсюда, первый поворот
направо у светофора, можно не садиться в машину, а пробежаться на своих
двоих... Девятый дом ничем не отличался от своих собратьев, такая же блочная башня,
а в подъезде не нашлось ни лифтера, ни охранника. Значит, Эдик не такой
крутой, каким хотел казаться, или он разбогател недавно. Насколько я знаю,
достигнув определенного финансового благополучия, люди первым делом
приобретают престижное жилье, здесь же не было даже домофона. Зато женщина, распахнувшая дверь, выглядела сногсшибательно. Высокая
блондинка с осиной талией и большой грудью, обтянутой ярко-красным
свитером. Он заканчивался прямо под аппетитным бюстом, потом виднелась
полоска голой кожи, пупок с золотым колечком, еще ниже начинались узенькие
черные брючки, обрывавшиеся в десяти сантиметрах выше щиколотки. - Давайте, - бесцеремонно велела она и протянула руку. Я оглядела ее ярко накрашенное лицо, белые волосы с просвечивающей у корней
чернотой и отдала барсетку. Жена Малевича открыла сумочку, присвистнула и
сказала: - Надеюсь, здесь вся сумма. Имейте в виду, я отлично знаю, сколько у Эдьки
было баксов с собой. Я прищурилась и довольно зло ответила: - Если бы я хотела вас обворовать, то утащила бы все разом! - Ну ладно, не лезь в бутылку, - миролюбиво ответила девица. Она казалась очень молодой, лет двадцати, не больше. Густая тушь, черные
брови, огненные щеки и кровавые губы не скрывали ее возраст. Порывшись
пальцами с отвратительно длинными ногтями в отделении, набитом деньгами,
девчонка выудила сторублевую бумажку и царским жестом протянула ее мне: - Это за услуги, надеюсь, хватит. Черная волна злобы поднялась из желудка и заполнила мою голову. - Детка, - процедила я сквозь зубы, - ты бы хоть поинтересовалась, что с
Эдуардом! - Подумаешь, - фыркнула любящая женушка, - эка невидаль! Опять надрался и в
вытрезвитель попал, еще хорошо, что не в ментовку! - Нет, - медленно ответила я, - он, как ты выражаешься, в ментовке! Девчонка подпрыгнула: - Ну блин! В каком отделении? Это же опять надо туда бабки тащить! Понимая, что иного выхода нет, я брякнула: - Нет, деньгами тут не поможешь, дело очень серьезное. - Под уголовную статью попал! - всплеснула руками супруга. - Знаем,
проходили! Неделю тому назад он долбанул одного мента кулаком по зубам! Ну
вы не поверите, сколько содрали! До сих пор вздрагиваю! - Эдик мертв, - тихо сказала я. - Как? - отшатнулась девчонка. - Что вы имеете в виду? - Его убили сегодня в ресторане `Макдоналдс`, странно, что никто из милиции
не сообщил вам о случившемся. - Ничего не понимаю, - трясла головой госпожа Малевич, - просто
ничегошеньки. Вы имеете в виду, что он напился в ресторане, как труп? - Нет, - жестко ответила я, - он на самом деле труп. - Ой! - взвизгнула девица, закатила глаза и рухнула на пол. Я захлопнула дверь и побежала искать кухню. Квартира была маленькой,
неудобной, с узким крохотным коридором и пятиметровым пищеблоком.
Оборудован он оказался старенькой мебелью, затрапезным холодильничком
`Минск` и электроплитой российского производства. Не найдя никаких лекарств, я набрала в чашку холодной воды и брызнула на
лицо госпожи Малевич, но та не подавала признаков жизни. Слегка
испугавшись, я намочила полотенце и стала тереть щеки и лоб девчонки.
Светло-зеленая махровая ткань стала разноцветной, боевая раскраска смылась,
из-под нее появилось бледненькое личико, слегка простоватое, но милое, с
пухлыми губками, которым совершенно не нужна помада. - Не надо, - прошептала госпожа Малевич, пытаясь сесть, - перестаньте
возить по моему лицу тряпкой. Спустя десять минут мы сидели на крохотной кухоньке, опершись локтями о
стол, мадам Малевич причитала: - Боже! Что теперь со мной будет! Катастрофа! Квартира оплачена только до
декабря, денег никаких нет! - Там в барсетке тысяча долларов и еще рублями много, - тихо сказала я. - Ерунда, - ныла девчонка, - еле-еле хватит на месяц кое-как перебиться. А
потом мне куда? На улицу, да? Чем платить за жилплощадь? На что одеваться! Ну, Эдик, ну,
свинья! Я с искренним удивлением смотрела на девчонку. Говорят, что каждый народ
заслуживает своего вождя, а всякий муж получает ту жену, которой достоин.
Интересно, за какие грехи наградил Эдика бог этим чудовищем. - Вы бы хоть позвонили в милицию, - вырвалось у меня, - сейчас телефон дам! - Зачем? - взвизгнула девчонка. - Терпеть не могу ментов! - Они все равно к вам придут! - Зачем? - тупо спросила девица. - Ну как же? Обязательно. - Да зачем? Я растерялась. - Показания снять, и потом, вы же его хоронить будете? - Это еще зачем? Тут я совсем онемела. - И не подумаю даже, - неслась дальше девчонка. - Похороны! Еще скажите про
поминки! Знаю, знаю, сколько денег выбросить надо! У нас, когда дед
перекинулся, мать-дура всю сберкнижку на идиотство растратила, мигом по ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 131778
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1
|
