ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО
Лорд планеты Земля 1-3:

СТЕКЛЯННОЕ МОРЕ
ПРИНЦЕССА СТОИТ СМЕРТИ
ПЛАНЕТА, КОТОРОЙ НЕТ

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

СТЕКЛЯННОЕ МОРЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕЯТЕЛИ

1. НА БЕРЕГУ СУХОЙ РЕКИ

Восход солнца на Сомате, все равно какого - белого или желтого, - это
зрелище, уступающее лишь закату. Вначале вспыхивают вершины гор -
кристаллический песок перемалывает первые лучи света, окутываясь радужным
сиянием. Чем выше поднимается солнце, тем ниже сползает разноцветная
пелена. В черном, усыпанном звездами небе горы сверкают, как драгоценные
камни на бархатной подкладке. Но вот над острыми, изломанными скалами
показывается краешек солнца - белого или желтого, в зависимости от времени
года. Небо наполняется густой синевой, а между разноцветными, нарядными,
как карнавальные одежды, горами возникает тускло-серая, медленно текущая
лента. Сухая река течет еще ленивее и спокойнее, чем равнинные реки на
Земле. Даже водопады, которых немало в низовьях Оранжевых гор, производят
впечатление чего-то сонного и неторопливого. Поток падает со скал медленно
и почти беззвучно, словно русло реки наполняет легкая, невесомая пыль.
Впрочем, так оно и есть.
Я проснулся, когда белое летнее солнце перевалило через Рыжий хребет
и залило ущелье жарким сиянием. Почти мгновенно стало душно, ночная
прохлада исчезла бесследно. Комбинезон, согревавший меня всю ночь, сменил
цвет с черного на серебристый.
Первым делом я извлек из кармана кассету с фильтрами-увлажнителями.
Морщась от неприятной сухости во рту, сменил отработавшие носовые фильтры
на свежие - влажные и упругие комочки синтетического волокна. В кассете
остались еще две пары фильтров - при должной экономии их хватит на сутки.
Второе по важности дело заняло еще минуту - из смятого тюбика с
увлажняющей мазью я выдавил несколько сантиметров жирной белой пасты. С
наслаждением втер ее в растрескавшуюся кожу на руках и лице.
Теперь можно было приниматься за обычные утренние процедуры,
необходимые как на Земле, так и в сотне парсеков от нее. Пробежавшись по
ущелью, я встал у красивой лимонно-желтой скалы и отдал долг природе
Сомата. Затем совершил пробежку в противоположную сторону - к реке.
Медленные серые волны плеснули у моих ног. Разноцветные камешки,
отполированные тусклой пылью, сложились в новый узор. Лучшего
калейдоскопа, чем берега Сухой реки, придумать невозможно - здесь
встречается галька всех оттенков, какие только способен различить
человеческий глаз.
Нагнувшись, я зачерпнул полную пригоршню сухой воды. С первого
взгляда она напоминала серебристую пыль или очень мелкий песок.
Прикосновение разрушало иллюзию. `Пыль` была холодной и чуть-чуть влажной.
Крошечные капельки пота на ладони начали медленную химическую реакцию,
разрушающую растворенную в воде кремнийорганику. Ничтожное количество
этого сложного многомолекулярного соединения превращало обычную жидкость в
то, что заполняло реки и озера Сомата, - в сухую воду. Крошечные капельки
воды, окруженные пленкой из кремнийорганики, отталкивали друг друга, как
одноименно заряженные частицы. Для того чтобы превратить на всей планете
воду в пыль, хватило сотни килограммов гидродуального вещества, равномерно
рассеянного в атмосфере. Откуда на Сомате взялась кремнийорганика, я не
знал. Возможно, причиной стал залетевший из другой галактики метеорит. А
может - мои соплеменники, испытавшие на безжизненной планете экзотическое
оружие.
Между пальцами просочилась и упала капелька воды. Сухая вода отчаянно
пыталась перейти в нормальное состояние - а пот, слюна, кровь служили
неплохими катализаторами. Когда-то я экспериментировал, пытаясь найти
простой и надежный рецепт для возвращения воды в жидкое состояние. Увы,
вещества с необратимым действием не оказалось.
Я высыпал ставшую заметно влажной пыль в рот. Сделал несколько
полоскательных движений, хорошенько перемешав сухую воду. Больше всего она
напоминала безвкусное желе - скользкое и зыбкое на языке.
Через несколько минут процесс окончился. Я получил полный глоток
холодной и чистой воды... а кремнийорганика выпала в неощутимый осадок.
Возможно, организм сумеет вывести его. Переходила в сухое состояние лишь
чистая вода. С биологическими жидкостями фокус не удавался.
Главной бедой Сомата было то, что жизнь на нем еще не успела
развиться. А теперь ей не возникнуть никогда.
Сделав еще пару глотков, я побрел к месту ночлега. Вид пыльной реки
меня раздражал, а горами можно было любоваться откуда угодно.
Солнце медленно ползло к зениту. Маленький белый диск был
ослепительно ярким, темно-синее небо казалось по контрасту почти черным.
Жаркий, не приглушенный облаками или хотя бы водяной дымкой свет жег лицо.
Я устроился под `Полуденной скалой` - ее причудливая форма давала максимум
тени в разгар дневного зноя.
- Ты похож на безатмосферную планету, Сомат, - вполголоса сообщил я
разноцветным скалам. - На самый мерзкий из астероидов!
Если честно, я не бывал на безатмосферных планетах. Да и претензии к
Сомату не слишком справедливы. Он предоставил своим гостям кислородную
атмосферу, приемлемый температурный режим и воду. Пусть даже и в сушеном
виде...
Требовать от несчастной планеты тенистых насаждений или сочных плодов
было бы неспортивно.
В нагрудном кармане комбинезона лежала плоская коробочка с пищевыми
таблетками. Оттянув пружинящую, норовящую встать на место крышку, я
заглянул внутрь. Результаты ревизии меня не удивили: половинка таблетки
неприятного бурого цвета и горстка темной пыли. Из коробочки неожиданно
пахнуло мятой. Вчера аварийный пищевой рацион издавал запах ванили.
Насколько я помнил инструкции, изменение запаха указывало на
ухудшение качества продукта. Однако какую степень пригодности обозначал
мятный аромат, я не знал. Императорские кулинары с планеты Тар вполне
могли не додуматься до простейшего решения: испорченные таблетки должны
пахнуть неприятно.
Я со вздохом разжевал таблетку. Размером она была с медаль `За
доблесть` какого-нибудь молодого африканского государства, так что даже
половины хватило для полноценной работы челюстей. К сожалению, вкус и
консистенция соответствовали все той же медали. Из смеси химически чистых
белков, углеводов, минеральных солей и витаминов ничего вкусного не
приготовишь.
Вслед за половинкой таблетки отправилось бурое крошево. Пустая
коробочка полетела к сухим волнам. Я разочарованно проводил ее взглядом -
не добросил! Начинался шестой планетарный день, иначе говоря - девятые
земные сутки моего вынужденного отшельничества. Соматом я был сыт по
горло.
Удивительно, насколько меняется отношение к окружающему миру по мере
углубления контакта. Я прожил на Сомате два года - но вместе с любимой
девушкой, в уютном купольном доме с массой приятных мелочей вроде бассейна
или приемника гиперсвязи, ежечасно радующего сводкой галактических
новостей. Тренажерный зал со спарринг-фантомом позволял ежедневно
тренировать тело, а библиотека не давала заржаветь мозгам. Иногда я с
ужасом замечал, что мне, горожанину и экстраверту, начинает нравиться
подобная жизнь. И вовсе не из-за Терри, которая наконец-то была со мной.
Я полюбил одиночество. Оценил прелести покоя и безопасности. На меня
не бросались отлично подготовленные убийцы с атомарными мечами, а
исполинские военные корабли не пытались превратить Землю в несуществующую
планету. Никуда не надо было бежать и не с кем было бороться. Разве что с
голографическим фантомом в тренажерном зале или не желающим мыться Трофеем
- забавным гибридом кота и собаки.
Мир Сомата красив. Я не геолог и не представляю, какой каприз природы
раскрасил местные горы щедрой палитрой художника-сюрреалиста. Не знаю,
почему сухая вода непрозрачна и имеет матово-серебристый оттенок. Но
летать над Соматом на флаере - увлекательное занятие.
Наш дом стоял на Белом побережье. Это одно из самых ровных мест на
планете. Равнина не слишком широка, не больше сотни километров между
горами и берегом. Зато она тянется вокруг всего Малого Овального моря.
Побережье выстлано мелким белым песком, а редкие скалы состоят из белесого
мрамора. На песке, если поливать его нормальной водой, отлично растут
деревья. Рядом с нашим домом разбит... был разбит маленький сад.
Зеленые деревья на белой земле - зрелище великолепное. Стимулятор
заставил их вымахать метров на десять за какие-то месяцы. К концу первого
года земная сакура и тарийский шелковник зацвели, и после этого роща
приобрела фантастический вид. На снежно-белой земле стояли усыпанные
нежно-розовыми и багровыми цветами деревья - вполне взрослых размеров, но
с удивительно нежными листьями и мягкой, как у саженцев, корой.
Сейчас песок в роще черный и спекшийся уродливыми колючими комьями.
Ну а деревья напоминают высеченные из антрацита скульптуры. Где-то в
глубине стволов еще сохранились живые клетки, но им уже не выбраться из
угольного плена. Роща мертва, а возле вспоротых куполов застыли боевые
роботы...
Застыли навсегда - те, кто оставил их в засаде, не учли мощности
моего личного щит-генератора. Как ни странно, он сдерживал их залпы почти
минуту - пока я, захлебываясь горячим воздухом и собственным криком, ловил
в прицел деструктора камуфлированные белым машины.
Конечно, это было случайностью - корабль агрессоров приближался с
востока, и роща лежала между ним и защитной станцией. Когда орудия дали по
кораблю свой первый и последний залп, их выжгли широкополосным лазером. Но
станция была еще жива, а компьютер по прозвищу Махно не имел в своей
программе понятия `капитуляция`. Я сам вводил в него личностные черты,
сделавшие из электронной машину нервного, импульсивного, полагающегося в
первую очередь на интуицию `военачальника`. Честно говоря, никогда не
предполагал, что Махно придется вступать в бой. В первую очередь мне нужен
был собеседник с вредным характером. Кто-то еще невыносимее, чем я, - но с
кнопкой отключения на пульте.
Лишившись всех своих деструкторов и лазеров, Махно пустил в ход силы
второго эшелона: дом прикрыло нейтрализующее поле, а из многочисленных
секрет-капсул взлетела навстречу кораблю электронная мошкара.
Сеятели не стали терять время на возню с настройкой деструкторов
против многочисленного и разнотипного противника. Они применили `протонный
дождик`, испепеливший все за пределами защиты. Затем сквозь невидимую
пелену нейтрализующего поля прошли... нет, не вооруженные плоскостными
мечами солдаты. Мои потомки не собирались драться врукопашную. Они создали
биороботов, функционирующих в нейтрализующем поле. Я нашел двоих в
полуразрушенном доме - их даже не потрудились убрать. Карикатурно похожие
на людей, но покрытые прочной как сталь чешуей, с длинными плетями
хватательных щупалец пониже обычных рук - они вызывали скорее отвращение,
чем страх. Оба биоробота были рассечены на несколько мелких частей - а
Терри в бою предельно рациональна. Похоже, чешуйчатые монстры дрались даже
рассеченные надвое.
Два абсолютно идентичных мозга, размещенных в грудной клетке роботов,
были размером с детский кулачок и начисто лишены чего-либо похожего на
кору.
Я никогда не надеялся, что меня оставят в покое. Я был случайностью,
ошибкой, попавшей в безупречные планы землян двадцать второго века. И
пускай мое нерасчетливое поведение не нанесло вреда, наоборот - спасло
Землю, едва не ставшую жертвой собственной игры. Это ничего не меняло.
Вначале я оказался не на своем месте, а потом еще и в чужом времени.
Двенадцать достойных Геракла подвигов не искупили бы ошибки, которую я мог
совершить в любой момент. Я это понял - пусть и не сразу. Именно поэтому
нашим с Терри домом стал безжизненный Сомат. Мы не собирались оставаться
здесь навсегда - но твердо решили отсидеться на краю галактики три-четыре
года.
Земля могла успешно осуществлять проект `Сеятели` и разыгрывать перед
ошеломленными зрителями свою божественную роль. Война с неведомыми мне,
но, очевидно, нехорошими фангами шла своим чередом - переходя от стадии
`холодной`, когда о ней напрочь забывали, к стадии `теплой`, когда выпуски
новостей заполняла до тошноты знакомая патриотическая чепуха.
Мы с Терри не вмешивались. И Эрнадо, Ланс, Редрак - наш экипаж -
отправившиеся на цивилизованные планеты, получили те же инструкции. У
Редрака осторожность была в крови еще с пиратских времен, ну а Лансу с
Эрнадо достаточно было приказа принцессы.
Возможно, не стоило разделяться. На нас с Терри могли выйти
различными путями, но самым вероятным оставался вариант с захватом и
допросом кого-либо из экипажа...
Теперь это было уже без разницы. Каким бы путем нас ни обнаружили, но
Терри оказалась в плену, а я перешел на партизанское существование. На
Сомате, где влажность воздуха составляет ноль процентов, а растительности
нет и не было, скрываться от врагов почти невозможно. В разрушенном куполе
я не обнаружил никакой пищи - меня сознательно вынуждали сдаться. Порыться
как следует вокруг не было ни сил, ни времени - в любое мгновение к месту
схватки могли подоспеть новые отряды.
Я скрылся в горах с тем же запасом снаряжения, с которым уходил из
дома на двухдневную экскурсию. Возможно, меня и не преследовали, но
рисковать я не мог.
Так же как и понять, почему Сеятели решились на столь откровенно
враждебный жест.
Я мог упрекать своих потомков в чем угодно. Они были жестоки и
неразборчивы в средствах. Сеятели ни в грош не ставили созданную ими
систему цивилизаций. Патологический страх перед цивилизацией фангов и вера
в `историческую неизбежность` победы вытеснила в них все нормальные
человеческие чувства.
Но подлыми Сеятели не были. Они играли честно - пусть даже по своим
правилам. И чувство благодарности не было для них пустым звуком.
Почему же они решились на подлость?
Я победил в ментальном поединке их представителя - Маэстро. Но
поединок шел по правилам Сеятелей - просто я оказался более уверенным в
своей правоте. Я нарушил законы Сеятелей - но лишь для того, чтобы спасти
нашу общую родину, Землю. Я удрал из своего времени, конца двадцатого
века, в середину двадцать второго. Но опять-таки не пытаясь помешать своим
потомкам. Все, что я хотел - это жить, не подчиняясь законам `основного
потока истории`.
Меня могли и должны были искать. Со мной обязаны были проводить
долгие душеспасительные беседы. Но вооруженное нападение...
Я усмехнулся, устраиваясь поудобнее на колючих камнях. Принцесса жива
- я уверен в этом. Она позовет меня - и кольцо поможет нам услышать друг
друга.
Жара. Тишина. Покой.
Целый мир вокруг - стерильно чистый и безнадежно мертвый. Я выбрал
его, надеясь найти покой. Не моя и не его вина, что покой стал слишком
редким удовольствием.
Я закрыл глаза. Задремать бы... Солнце подкралось к зениту, и тень от
скалы незаметно сползла с меня. Сразу стало нестерпимо жарко - словно на
плечи набросили липкий раскаленный брезент. Фильтры в ноздрях пересохли -
сейчас придется менять...
Полдень. Двадцать второй век. Увы, совсем не такой, как в любимой
книжке моего детства.
Ничего не изменилось - в неподвижном воздухе ни малейшего движения,
тишина оставалась звеняще ровной, оранжевый свет сочился сквозь сжатые
веки. Но я вздрогнул.
Предчувствие? Ощущение нарастающей опасности?
Осторожным движением пальцев я ощупал кольцо. Металл холодный,
несмотря на жару, кристаллик-энергоноситель по-прежнему на месте. Кольцо
не активировано.
А странное чувство не проходит. И обрело конкретность. Ощущение
чужого взгляда.
На меня смотрели - не злобно и даже не слишком пристально. Так
оглядывают знакомую местность, не особенно интересуясь случайной
человеческой фигурой...
Не знаю, откуда берется это чувство `взгляда в спину`. И почему оно
иногда абсолютно расплывчато, а порой предельно четко. Сейчас я мог
уверенно определить и направление `наблюдателя`, и расстояние до него -
метров десять.
Я открыл глаза - так медленно и осторожно, как только мог.
На мгновение мне показалось, что через полуоткрытые веки я увидел
человеческий силуэт - именно там, где и ожидал увидеть. Потом я понял, что
нервы сыграли со мной обидную шутку: среди причудливых скал никого не
было.
Упрямство заставило меня подняться и подойти к месту, где пригрезился
соглядатай. Укрыться среди камней было абсолютно невозможно, а до
ближайшей каменной щели, куда мог втиснуться человек, оставалось метров
пятнадцать. Порядка ради я заглянул и туда. Пусто.
Да что ж такое? Глюки? Однажды я убеждал себя в подобной ситуации,
что мне мерещится всякая чертовщина. Как оказалось, зря - посреди
непроходимых джунглей чужой планеты в люк моего звездолета постучался
земной мальчишка...
Себе надо верить всегда - даже если убежден, что ошибаешься.
- Если какой-то умник прячется под маскировочным полем... - прохрипел
я, тщетно пытаясь издавать пересохшей глоткой членораздельные звуки, - то
ему лучше выйти.
Выждав секунду, я потянулся к маленькому диску на поясе. Эта штучка
из арсенала Сеятелей в определенных ситуациях весьма полезна.
Предохранительная пластинка лопнула под пальцами, неведомым образом
оценив серьезность моих намерений. Диск `запала` издал громкий щелчок и
рассыпался в пыль - лазерный пояс был оружием одноразовым.
Я вскинул руки, словно собираясь сдаться в плен. Какой-то датчик
определил, что мои конечности вне опасности, и пояс сработал.
Меня словно обжало горячим обручем. Тонкая лента пояса, черная
снаружи и белая с изнанки, вспыхнула, превращаясь в поток излучения.
Термин `лазерный пояс` не совсем точен, но суть передает верно. Секунду
вокруг пылал, обжигая скалы, огненный диск. Маскировочное поле могло
отразить такой залп - но именно это стало бы главной уликой.
Светящийся диск померк. Защитная изнанка пояса, тонкая, как
папиросная бумага, белыми хлопьями осыпалась на песок.
Я огляделся. Скалы вокруг равномерно оплавились, словно по пенопласту
провели раскаленным ножом.
Возвращаться на прежнее место смысла не было. Я нашел новый кусочек
тени и устроился там. Похоже, нервы сдали. За мной не следили - спрятаться
наблюдатель не мог, равно как и уйти в гиперпрыжок. Побочные эффекты
прокола гиперпространства - мощное световое излучение и громкий хлопок
воздуха, ворвавшегося на место исчезнувшего из пространства тела. Когда-то
тарийские ученые пытались устранить эти демаскирующие явления - и не
смогли. Сеятели, насколько я знал, тоже.
- Мне пора менять обстановку, - пробормотал я. - Если видишь людей в
пустыне... и разговариваешь сам с собой... значит, дело дрянь.
- А как насчет разговора со мной?
Этот голос я узнал бы из миллиона.
- Терри!
Я поднял руку. Кристалл в кольце пульсировал, бился, как крошечное
алмазное сердце. От металла веяло теплом.
- Где ты, Терри? Что с тобой?
Пауза. И смех, веселый и беззаботный.
- Ты что, до сих пор шатаешься по горам? Даже не подходил к дому?
Безумие какое-то...
- Подходил, Терри, - очень тщательно подбирая слова, произнес я. - И
снова ушел в горы.
Вот теперь голос Терри изменился.
- Ты не получил записки? О том, что я на Земле, и тебе надо вызвать
корабль Сеятелей...
- Ты в плену? - почти закричал я. И глупо спросил: - Тебя заставили
говорить со мной?
- Сергей! О чем ты? Я не в плену, а на твоей планете! Я же все
объяснила в записке, ты получил ее?
- Получил лазерный залп на подходе к дому, - тихо сказал я. Меня
трясло от унижения. - Кто-то ведет двойную игру, Терри. Я даже не уверен,
что говорю с тобой.
- Сергей!
Несколько мгновений мы молчали. Камень в кольце пульсировал все
быстрее. Его энергоресурс не безграничен, кольцо не сможет обеспечить нам
долгой беседы.
- Это действительно я, - голос Терри зазвучал чуть спокойнее. - Не
понимаю, что происходит, но тебе надо прибыть на Землю. На орбите Сомата
ждет корабль, вызови его на стандартной волне...
- Терри, в нашем доме не осталось ни одной целой микросхемы. Даже
стен не осталось. - Я откашлялся, восстанавливая голос. - Кроме того, я не
доверюсь своим землякам. Разбей камень.
- Кольцо выкинет тебя в любой точке Земли, - неуверенно сказала
Терри. - Это же не Тар, где нет океанов.
- Я понимаю. Но придется рискнуть. Активируй кольцо.
Мои слова были такими же сухими, как мое горло. На другом конце
гипертуннеля со мной мог разговаривать компьютер - или же Терри, но
одурманенная наркотиками и гипнозом.
- Хорошо, - покорно сказала Терри. Если это была она. И я не
выдержал:
- Терри, малышка... Мы встретимся там же, где познакомились, хорошо?
Ты помнишь?
- Да... Сергей, ты готов?
- Абсолютно.
Я встал, выдернул из ножен меч. Если это ловушка... если техника
Сеятелей перехватит меня и выкинет в тюрьме, то лучше быть вооруженным. С
атомарным мечом я смогу пройти через любую дверь - и достаточно большое
количество тюремщиков.
- Давай, Терри, - прошептал я.
Кольцо полыхнуло оранжевым - и я почувствовал, как сковывает тело
пленка силового поля. Вперед, через гиперпространство, сквозь
наркотическое безумие туннельного гиперперехода. Обратно, на Землю. На
чужую планету, в мир моих потомков Сеятелей. Вокруг сомкнулась темнота.

2. ВЕРНУВШИЙСЯ

Когда я впервые прошел через гипертуннель, я даже не предполагал, что
меня ждет. Странное, нестерпимое наслаждение, охватывающее человека в
гиперпространстве, застало меня врасплох.
Сейчас я ждал чего-то подобного. Буйства красок и запахов,
сладострастной дрожи, охватывающей тело...
Не было ничего.
Лишь легкость - куда более глубокая, чем невесомость. Ощущение полной
бесплотности, бестелесности - меня действительно не существовало в тот
отрезок времени, когда утратившее трехмерность пространство воссоздавало
мое тело в иной точке.
- Ты счастлив?
Это был мой голос. Я сам задал вопрос - и не удивился тому, что
задумался над ответом.
- Наверное...
- Значит, нет. А почему?
- Я устал.
Смех. Я смеялся, чувствуя, как накатывает запоздавшая почему-то
эйфория. Над своими вопросами и ответами, над серьезностью и
доверительностью диалога.
- Устал? Двадцать семь лет - очень маленький срок. Что ты знаешь про
усталость?
- Слишком много событий... слишком много поворотов... я не успеваю за
ними...
Оранжевое зарево полыхало вокруг. Я несся сквозь полотнища розового и
багрового света, рассекая редкие сгустки белого пламени. Тепло и холод,
полумрак и свет. И пьянящий восторг.
- Я стрела, пущенная в закат, - прошептал я. - Я счастлив, и я не
устал...
И тут же предостерег сам себя:
- Не сходи с ума. Расслабься. Думать в такие моменты вредно, просто
отдыхай. Ты никуда не летишь, ты уже на Земле. В гиперпространстве нет
времени. Все твои ощущения длятся доли секунды, пока тело обретает
материальность.
- Я отдыхаю...
Сладость на языке. И ласковые прикосновения к лицу. Запах моря... и
тихая музыка вдали.
- Отдыхай. И запомни - это хороший совет: самый простой путь - всегда
самый верный. Самые простые решения - всегда надежнее сложных. С
прибытием.
Я почувствовал, что падаю, и в падении уже не было легкости. Ветер
был слишком холодным, а вода, в которую я упал, ударила по ногам упругой
резиновой плитой. С прибытием...

Я ушел под воду с головой, вынырнул, отплевываясь и жадно глотая
воздух. Горячие пробки заткнули уши, одежда намокла. Пускай. Это
настоящая, живая вода, которой я не видел два года.
Неумело загребая руками - почти разучился плавать - я посмотрел в
даль. Берега не было. Терри не зря предупреждала меня об опасности выйти
из гипертуннеля где-нибудь над океаном. Но, черт возьми, на Сомате такая
опасность всерьез не воспринималась...
Меч тянул ко дну - плоскостное лезвие почти невесомо, но движения
стесняет. Без колебаний я отбросил клинок. Содрал со спины перевязь с
тяжелыми ножнами. Опять ушел под воду, избавляясь от них. Глотнул
очередную порцию воды...
Она же пресная!
Я повернулся и увидел берег. В какой-нибудь сотне метров. Если бы не
залившая уши вода, я услышал бы шум разбивающихся волн.
Жалеть о мече не стоило - плыть с ним смертельно опасно. И все же я
почувствовал себя обманутым. Какие капризы кольца выбросили меня именно
здесь, а не на берегу?
Плыть пришлось недолго - метров через пятьдесят я почувствовал под
ногами дно. Встал, подталкиваемый невысокими волнами, и побрел по отмели к
берегу.
Был вечер. Облака над горизонтом багровели - наверное, солнце село
только что. Небо оказалось серовато-синим, неуютным, северным. А вдоль
берега тянулась темная стена соснового леса.
Интересно, где я? В Канаде, на Великих озерах? На Байкале?
Берег был каменистым и чистым. Ни малейших следов человека. Я отошел
подальше, к самой кромке леса, и опустился на траву. Я промок до нитки, но
сушить одежду не хотелось. Сомат научил меня ценить влагу.
Ближайшие сутки мне не грозил голод: питательные таблетки действовали
безотказно. Потом можно ловить рыбу, собирать ягоды и грибы. И двигаться
вдоль берега, отыскивая признаки цивилизации - города, села...
химкомбинаты... ржавые бочки, полузатопленные в воде. Телефонную будку,
наконец.
Усмехнувшись, я похлопал себя по карманам. Надо разобраться, с чем я
вернулся на свою планету.
Странно - ткань комбинезона сохла на глазах. С нее стекали последние
капли воды, и шел пар. Подкладка ощутимо нагрелась.
Я покосился на правое плечо. Там тускло помаргивал зеленый огонек.
Комбинезон работал, и до моей внезапной любви к мокрой одежде ему не было
никакого дела.
Хмыкнув, я растянулся на травке. Полчасика можно отдохнуть. Не спеши
пока тебя не торопят, учил меня когда-то Эрнадо.
Самый простой путь - самый верный, поучал я недавно сам себя.
Забавный бред охватил меня в гиперпереходе.
Небо над головой темнело, и облака становились все светлее. Небо
Земли. Почему-то я не испытывал никакого восторга, вернувшись в свой мир.
Мне, скорее, было не по себе от возвращения.
И самое смешное - я боялся не того, что Земля неузнаваемо изменилась.
Я боялся, что она осталась прежней.
- Посмотрим, - сказал я себе. - Маэстро Стас, в конце концов,
оказался не самым плохим человеком.
Тем более что Сеятели явно не похищали Терри. Если бы она применила
кольцо под их контролем, то я оказался бы не на берегу озера, а в камере,
заполненной усыпляющим газом. А то и просто в тисках силового поля.
Никакой меч мне бы не помог.
Я закрыл глаза. Все нормально. Я на Земле и, похоже, в безопасности.
Если с Терри все в порядке, то ни в какие авантюры я не полезу. И даже не
стану разбираться, кто устроил налет на мой дом и засаду из боевых
роботов.

Часов до двух ночи я просидел на берегу у костра. Разжечь его удалось
не сразу - из источников огня у меня был лишь лазерный пистолет с
полупосаженным зарядом. Впрочем, и на самой низкой мощности луч не
поджигал сучья, а резал их на части. Наконец, рассвирепев от пятой или
шестой неудачи, я задвинул в гущу валежника камень и раскалил его лучом
докрасна. Ветки, даже влажные, моментально занялись. Я устроился с
наветренной стороны, время от времени подбрасывая в огонь сосновый лапник.
Несколько мгновений он сопротивлялся пламени, потом вспыхивали эфирные
масла, и длинные зеленые иглы начинали светиться рубиновым светом. От
костра пахло хвоей, причем не горелой, а живой, словно от новогодней елки.
Пять лет не отмечал Новый год. А пожалел об этом лишь сейчас.
Наверное, это слишком земной праздник.
Сейчас на Земле, должно быть, конец лета. Конечно, если не изменился
климат, а я не ошибся, решив, что это озеро - Байкал. Ветерок был холодным
и пах не по-летнему. Ягод я никаких не нашел, но, возможно, в этом был
виноват сгустившийся сумрак. Не беда. В своем комбинезоне я не замерзну и
зимой.
Ночное небо на Земле оказалось для меня самым реальным
доказательством прошедших столетий. Нет, рисунок созвездий не изменился,
или же моих познаний в астрономии не хватило, чтобы заметить отличия. А
вот ползущие по небу искры космических спутников привели бы в экстаз
Циолковского или Королева. Честно говоря, от их обилия становилось не по
себе. Разноцветные огни скользили во всех возможных направлениях с самыми
неожиданными скоростями. Несколько раз траектории спутников менялись у
меня на глазах, причем под такими углами, что в наличии гравикомпенсаторов
можно было не сомневаться. С десяток спутников имели явно километровые
размеры - они выглядели не точками, а маленькими дисками. Вокруг одного
такого диска периодически вспыхивал тусклый ореол, который я определил как
вторичные эффекты работы плазменных двигателей. Похоже, эта махина ползла
по такой низкой орбите, что ей постоянно приходилось компенсировать потерю
высоты от торможения в стратосфере.
На востоке, почти у самого горизонта, висело нечто вообще
невообразимое - тусклый квадратик, от которого уходила вниз колонна яркого
света. Умом я понимал, что это всего лишь космическое зеркало - огромная
блестящая пленка, отбрасывающая на нужную точку земной поверхности
солнечный свет. Но единственная ассоциация, которую вызывало у меня
зеркало, была до жути прозаической. Окошко. Маленькое квадратное окошко в
темном подвале, из которого сочится дневной свет.
Зрелище открытого в небе окна вызывало у меня если не трепет, то
какое-то потрясающе неуютное ощущение. Ни на одной планете в галактике я
не видел такого простого и впечатляющего решения проблемы ночного
освещения.
Земля казалась мне чужой, словно девчонка-одноклассница, впервые
наложившая яркий макияж и надевшая взрослое платье. Это был уже не совсем
мой мир.
Но, если верить Маэстро, здесь любили Данькины картины. А та
политика, которую вела Земля последние два года, открыв планетам Храмов
свое существование, никак нельзя назвать несправедливой или колониальной.
Единственное, на чем Земля настояла, так это на создании системы
взаимопомощи человеческих миров с Десантным Корпусом в качестве основной
ударной силы. Но эта военная структура управлялась общим советом
представителей планет, носила явную оборонительно-противофанговскую
направленность и за два года ничем себя активно не проявила.
Возможно, я был несправедлив к родной планете.
Посреди ночи, когда костер стал догорать, я соорудил себе в сторонке
постель из веток и улегся досыпать. После скал Сомата колючее хвойное ложе
показалось мне вполне приемлемым.

Меня разбудили птицы.
Минуту я лежал, не открывая глаз. Где-то совсем рядом, в нескольких
метрах пощелкивала неведомая пичуга. Лет пять назад я счел бы ее пение
немногим мелодичнее вороньего.
Сейчас я был рад этим звукам. Меня приветствовала Земля - не всегда
красивая, не всегда изысканно-благородная. Единственная родина людей. Моя
планета.
- Здравствуй, - прошептал я. - Доброе утро...
- Доброе утро.
Со мной поздоровались чуть удивленно, но вполне вежливо. Прежде чем
незнакомец закончил фразу, я, не вставая с земли, метнулся в сторону.
Должно быть, это выглядело забавно: полупрыжок-полусальто с одновременным
похлопыванием по затылку - именно так должна была выглядеть со стороны моя
попытка вытащить из отсутствующих ножен утопленный меч.
Приземлившись метрах в двух от постели из лапника, я потянулся за
пистолетом. И остановил руку.
Мой утренний гость не напугал бы и ребенка. Тощий белобрысый парень
лет семнадцати, длинноволосый, в больших круглых очках. Неужели в двадцать
втором веке Земля не справилась с близорукостью? Из одежды на парне были
черные плавки и блестящая, словно из фольги, лента, небрежно намотанная на
правую руку от локтя до плеча. Несмотря на столь скудный гардероб, юноша
был совершенно незагорелым, кожа его отливала почти молочной белизной.
- Твой утренний тренинг? Или я вас напугал?
Парень слегка улыбнулся. Несмотря на полную растерянность, я отметил
неожиданную смесь обращений на `вы` и на `ты` в его словах. Своим ответом
я, видимо, определял дальнейший стиль наших отношений...
Не люблю, когда за меня пытаются что-то решить.
- И то и другое, - пытаясь улыбнуться ответил я.
Парень задумчиво смотрел на меня. Потом приподнял ладони в
своеобразном приветствии.
- Извини, - вполне дружелюбно сказал он. - Ждал, пока ты проснешься.
Хотел позвать на завтрак.
Его русский был безупречен - но с легким акцентом, словно у прибалта.
И все же у меня не возникло ни тени сомнения, что он говорил на родном
языке. Просто русский язык чуть-чуть изменился.
- Я думал, поблизости никого нет, - пояснил я. - Вот и растерялся.
- Я роддер, - невозмутимо сказал парень.
- Роджер? - я не понял незнакомого слова. И удивил этим собеседника.
- Род-дер, - раздельно произнес он. - Или о нас уже никто не помнит?
Я пошел ва-банк.
- Мне казалось, - осторожно произнес я, - что роддеров остались
единицы.
Парень поморщился, и я почувствовал, что угадал.
- Нет, десятки... Понимаю. Суть в фангах и генормистах. Мы за
скобкой. Но - есть.
Небрежно кивнув, я потянулся. И спросил:
- Так как насчет завтрака?
Парень снова вытаращился на меня. Зачем-то снял очки - и я заметил,
что он совершенно не щурится.
- Ты интересно говоришь. Откуда?
Раздумывать не приходилось. Я показал рукой вверх.
- Колонист?
- С Земли, но долго жил там.
- В объеме, - совершенно дико заключил парень. Похоже, мой ответ его
удовлетворил. - Насчет завтрака... Насчет... - смакуя слово, произнес он.
- Идем.
Мы двинулись к лесу. Парень вдруг спросил:
- Знакомимся?
Я кивнул. Чем меньше звуков я издам, тем лучше.
- Андрей.
- Сергей.
Мы шли через лес, впереди Андрей, помахивая снятыми очками, за ним я.
Парень вилял между деревьями самым диким образом, никаких следов тропинки
не было, и я заволновался.
- Не заблудимся?
Слава Богу, это слово Андрею было знакомо. Он опять смутился, как при
вопросе о количестве роддеров, и пробормотал:
- Нет, я с пищалкой.
Он неопределенным жестом указал куда-то на ухо. Приглядевшись, я
увидел на мочке крошечный кусочек розового лейкопластыря.
- Метров сто, - добавил Андрей. И протянул мне очки: - Погляди пока.
Стараясь сохранять невозмутимый вид, я надел очки. Они были очень
легкими, а стекла, если это действительно были стекла, оказались плоскими.
Как только я отнял руку от очков, стекла слегка потемнели. По ним
пробежала сверху вниз красная светящаяся полоска. Потом на затемненном
фоне появилось изображение - крутящийся белый кубик. Он начал приобретать
объем - и вдруг выплыл из стекол и полетел перед моим носом, постепенно
увеличиваясь.
- Настроились? - заботливо поинтересовался Андрей.
- Да, - я с трудом подавил желание снять очки. Стекла вновь
посветлели, и иллюзия кубика стала полной. Вот он, в метре передо мной,
шагни - и можно дотронуться рукой.
Кубик плавно раскрылся, превращаясь в полупрозрачное полотнище...
огромный кленовый лист... плавно взмахивающую крыльями бабочку. Это было
не настоящее насекомое - скорее его мультипликационный вариант. Бабочка
порхала передо мной, старательно огибая ветки деревьев. Огибая, черт
возьми!
Я опустил голову, глянул поверх очков. Никого, разумеется.
В ушах зазвучала тихая музыка. То ли флейта, то ли свирель,
далеко-далеко, почти за гранью слышимости.
- Это Юркинсон, `Мотылек с Ио`, - сказал Андрей. - Сейчас пойдет по
низам - сак и тамы... О, мы пришли.
С облегчением сняв очки, я отдал их Андрею. Мы вышли на полянку, и
роддер торопливо содрал с уха лейкопластырь.
- Полный нуль, - попросил он, отбрасывая в кусты `пищалку`.
Я понял. Что ж, промолчу. Неужели для роддеров, кем бы они ни были,
подобные путеуказатели запретны?
- Конечно, Андрей. Полный нуль, - успокоил я его.

3. ЗАВТРАК НА ПОЛЯНЕ

Более странной компании мне еще видеть не приходилось. Главным в ней,
бесспорно, был Дед: мужчина лет сорока на вид - об истинном возрасте мне
оставалось лишь догадываться - с ярко-рыжими волосами, в костюме
неопределенно-спортивного покроя. Такая одежда не привлекла бы внимания и
на Земле двадцатого века, и где-нибудь на Таре или Схедмоне в двадцать
втором. Мое появление он приветствовал знакомым уже жестом ладоней, после
чего занялся разжиганием костра.
Костер был сложен бездарно.
Единственной девушкой в группе оказалась юная особа по имени Криста.
Ее внешность представляла разительный контраст пухленькой фигурки и лица с
резкими, угловатыми чертами. Впрочем, улыбка у Кристы вышла доброй,
безобидной и, похоже, искренней. Ее белый, разукрашенный цветной вышивкой
костюмчик выглядел едва ли не домотканым. Но на ткани почему-то не
осталось ни единого пятнышка, когда Криста привстала с мокрой густой
травы.
Наиболее равнодушными к моему появлению остались два подростка лет
четырнадцати-пятнадцати. Один дремал на разложенном под деревом одеяле. На
нем были лишь буро-зеленые шорты, и я мысленно поздравил парнишку с
хорошей закалкой. Было по-утреннему прохладно, с озера тянул влажный
ветер. Потом я заметил маленький тускло-серый цилиндрик. Воздух над ним
подрагивал, как над асфальтовой дорогой в жаркий день. Подобные
модификации `тепловых одеял` я встречал не раз.
Второй парнишка кивнул мне и нырнул в оранжевый шатер маленькой
палатки. Я лишь успел заметить, что лицо у него совсем детское, а на груди
болтается золотистый круглый медальон.
Андрей проводил парнишку пристальным взглядом и сказал:
- Это Вик на тебя навел. Он сенс, не очень сильный, но в такой глуши
человека чует километров за десять.
Я кивнул. Если телепатией владели Храмы, то почему бы ее не освоить и
Сеятелям? Надеюсь, мои мысли `сенс` прочесть не сможет.
Дед наконец-то справился с наваленными как попало ветками. Начало
потрескивать разгорающееся пламя. С видом полностью удовлетворенного
человека Дед отошел от костра и спросил:
- Будете жареное мясо? Натуральное.
Я кивнул. И снова отметил, что моим согласием удивлены. Спас
положение Андрей:
- Сергей колонист. Его натуральными продуктами не удивишь.
Криста с любопытством уставилась на меня. Дремлющий подросток
повернул голову. А Дед спросил:
- Откуда? Если открыто...
Земные информвыпуски я смотрел редко. Наверное, боялся ностальгии. А
вот сводки новостей с планет-колоний не пропускал. У Земли было десятка
четыре реальных, заселенных межзвездными экспедициями колоний. Все
остальные являлись порождением Храмов. И отношение к `настоящим` и
`храмовым` колонистам не могло быть одинаковым...
- С Берега Грюнвальда, - заявил я.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 129926
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0