В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ОТЧАЯНИЕ Назад
ОТЧАЯНИЕ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Эндрю НОРТОН

СЫН ЗВЕЗДНОГО ЧЕЛОВЕКА


1. НОЧНАЯ КРАЖА

Ночной туман густой, непроницаемой пеленой все больше окутывал Айри.
Капельки росы осели на голых руках и кожаной куртке наблюдателя. Он
слизнул с губ влагу. Но он не сделал ни шага к укрытию, а продолжал
сидеть, как сидел все эти долгие часы темноты.
На вершину скалы возле родной деревни привел его бурлящий гнев. И
что-то очень похожее на настоящее отчаяние удерживало его там. Он оперся
подбородком - сильным, раздвоенным и упрямым - на ладонь грязной руки и
пытался разглядеть прямоугольные постройки в разливавшемся внизу тумане.
Прямо перед ним, конечно же, был Звездный Зал. И когда он
рассматривал грубые каменные стены, его губы искривились в чем-то похожем
на беззвучное рычание. Быть одним из Звездных Людей, почитаемых всем
племенем, посвятить свою жизнь сбору и хранению знаний, прокладывать новые
тропы и исследовать затерянные земли - он, Форс из клана Пумы, никогда не
мечтал ни о какой другой жизни. Даже прошлой ночью, в час Совета у костра,
он продолжал надеяться, что ему будет дано право вступить в Зал. Но он был
по-детски наивен, если на это надеялся, потому что все говорило об
обратном. Пять лет его пропускали в отборе юношей, словно он вовсе не
существовал. Почему бы его достоинства вдруг оценили на шестой раз?
Только... Он уронил голову и стиснул зубы. Только... это был
последний год, его самый последний год. На следующий год он станет старше
предельного возраста посвящения. Когда его пропустили прошлой ночью...
Может быть... если бы его отец вернулся из этой экспедиции... если бы
он сам не носил столь явного клейма... Он пальцами вцепился в густые
волосы и больно дернул их, словно хотел вырвать с корнем. Волосы были
главным препятствием. Они могли забыть о его нокталопии и чересчур остром
слухе. Он стал скрывать это, когда понял, как плохо отличаться от других.
Но он не мог спрятать цвет своих коротко подстриженных волос, и это стало
его проклятием с того дня, когда отец привел его сюда. У других его
соплеменников были каштановые, или черные, или, в худшем случае,
выгоревшие на солнце желтые волосы. У него же они были серебристо-белые и
показывали всем, что он мутант, отличный от остальных людей его клана.
Мутант! Мутант!
`Больше двухсот лет... с тех черных дней хаоса, последовавшего за
Великим Взрывом, атомной войной...` - этого крика было достаточно, чтобы
приговорить его без суда. Это было вызвано страхом, сильным инстинктивным
страхом всей расы перед кем-то, отмеченным проклятием отличающегося
телосложения или необычных способностей.
О том, что случилось с мутантами, с теми несчастными, кто родился в
первый год после взрыва, рассказывали страшные сказки. В те дни некоторые
племена предприняли решительные меры, чтобы сохранить в чистоте
человеческую расу.
Здесь, в Айри, далеко в стороне от разбомбленных и зараженных
областей, мутации были почти неизвестны. Но у него, у него, Форса, в жилах
текла кровь жителей равнин - зараженная и нечистая - и с тех пор, как он
вообще себя помнил, ему не позволяли об этом забыть.
Пока был жив отец, все было не так уж и плохо. Другие дети дразнили
его и затевали драки, но уверенность отца в нем компенсировала это.
Вечерами они уединялись, и он подолгу учился читать и писать, составлять
карту и наблюдать, заучивал сведения о верхних и нижних следах. Даже среди
Звездных Людей его отец был лучшим учителем. Лэнгдон никогда не
сомневался, что его единственный сын Форс последует за ним в Звездный Зал.
Поэтому даже после того, как отец не сумел вернуться из путешествия в
Нижние Земли, Форс был уверен в своем будущем. Он сделал себе оружие:
длинный лук, лежавший сейчас рядом с ним, короткий острый меч, охотничий
нож - все своими собственными руками, согласно Закону. Он изучил следы и
нашел Люру, свою большую охотничью кошку, выполнив таким образом все
условия для Избрания. Пять лет он каждый сезон подходил к костру,
разумеется, все меньше надеясь, и каждый раз его игнорировали, словно его
вообще не существовало. А теперь он уже был слишком взрослый, чтобы
попытаться еще раз.
Завтра - нет, сегодня он должен будет сложить оружие и подчиниться
решению Совета. Они решат, что его надо терпеть, - это было все, на что
мог рассчитывать мутант, работавший на одной из скрытых в пещере
гидроферм.
Не будет никакого обучения. Не будет пятнадцати или двадцати лет
скитаний по Нижним Землям, с предвкушаемыми почетными годами жизни в ранге
инструктора и хранителя знаний - Звездного Человека, исследователя диких
мест в районах, где Великий Взрыв сделал все враждебным для человека. Он
не будет участвовать в поисках старых городов, откуда могли быть
доставлены в Айри найденные забытые знания, в нанесении на карту дорог и
троп, помогая принести свет во тьму. Он не собирался по воле Совета
отказываться от своей мечты!
Из темноты донесся низкий вопросительный звук, он рассеянно ответил
мысленным согласием. От кучи камней отделилась тень, и подкралась к нему
на бархатных лапах, волоча по мху покрытый мягким мехом живот. Затем
мохнатое плечо, почти такое же широкое, как и его собственное, толкнуло
его, и он опустил руку, чтобы почесать за поднятыми ушами. Люре не
сиделось на месте. Своими широкими ноздрями она чуяла все запахи дикого
леса и хотела отправиться на охоту. Рука на голове удерживала ее, и она
сердилась на это.
Люра любила свободу. Служила она по собственному выбору, так велел
обычай ее рода. Два года назад Форс по-настоящему гордился, когда самый
лучший меченый котенок из последнего помета Канды предпочел его общество.
Однажды сам Ярл - Звездный Капитан отметил это. Как это обнадежило Форса -
но из этого ничего не вышло, у него осталась только сама Люра. Он потерся
разгоряченной щекой о поднявшуюся к нему теплую голову. Люра понимала его
несчастье.
Не было никаких признаков рассвета. Вместо этого над лысой вершиной
Большой Шишки собирались черные облака. Днем будет гроза, и люди внизу
будут прятаться в укрытиях. Влажный туман перешел в морось, и Люра была
явно недовольна его нежеланием идти в дом. Но если он сейчас войдет в
любое здание Айри, это будет капитуляцией - капитуляцией и утратой той
жизни, вести которую он был рожден, капитуляцией перед всеми
перешептываниями, знаком позорного провала, капитуляцией перед клеймом
мутанта - не такого, как все остальные люди. А этого он не мог допустить,
не мог! Если бы Лэнгдон был там, когда он стоял перед Советом прошлой
ночью...
Лэнгдон! Он так хорошо помнил своего отца, его большое, сильное тело,
гордо поднятую голову с яркими, беспокойными, ищущими глазами над плотно
сжатым ртом и острыми скулами. Только цвет волос у Лэнгдона был безопасно
темным. Свои слишком светлые волосы Форс получил от своей неизвестной
матери-степнячки. Волосы-то и были клеймом чужака. Наплечная сумка
Лэнгдона с его звездным знаком висела теперь в хранилище Звездного Зала.
Она была найдена на месте его последней битвы, около изувеченного тела.
Бой с Чудищами редко кончался победой для горца.
Лэнгдон напал на след затерянного города, когда его убили. Не
`голубого города`, все еще запретного для людей, если они хотели жить, а
безопасного места без всякой радиации, которое можно было очистить для
блага Айри. Форс в сотый раз прикидывал, была ли верна теория отца
относительно обрывка карты, - находился ли где-то к северу, на краю
огромного озера, безопасный город, готовый и только ждущий человека,
достаточно удачливого и настойчивого, чтобы отыскать его.
- Готовый и ждущий, - Форс повторил эти слова вслух. Затем его пальцы
почти со злобой вцепились в мех Люры. В ответ она предупреждающе зарычала,
но он не слышал этого.
Черт побери, ответ же был у него под носом! Наверное, лет пять назад
он не смог бы сделать такой попытки, наверное, постоянные ожидания и
разочарования были в конечном счете к лучшему. Потому что теперь он был
готов и знал это! Его сила и способность ею пользоваться, его знания и
смекалка - все было готово.
Внизу все еще не было видно никакого света. Облака всю ночь закрывали
небо. Но благоприятное для задуманного время было очень коротким, ему
придется действовать быстро! Лук, колчан, полный стрел, и меч были
спрятаны между двух камней. Люра проползла между ними и, в ожидании,
улеглась рядом. Его невысказанное предложение отвечало ее желаниям.
Форс прокрался по извилистой тропе вниз, в Айри, и подошел к задней
стене Звездного Зала. Охранники спали в передней части здания, склад же
был почти прямо перед ним. Удача была благосклонна к нему, как никогда
раньше, потому что тяжелые ставни не были заперты или даже полностью
закрыты - это он обнаружил, ощупывая их пальцами. В конце концов, никто
никогда и не думал непрошеным забираться в Звездный Зал.
Двигаясь так же бесшумно, как и Люра, он перемахнул через высокий
подоконник и, тяжело дыша, остановился в мерцающем полумраке. Для обычного
обитателя Айри в комнате была почти полная темнота. Но на сей раз
нокталопия мутанта Форса оказалась полезной. Он без труда мог различить
длинный стол, скамейки, разглядеть контуры висевших на противоположной
стене сумок. Они-то и были его целью. Его рука безошибочно нашла ту,
которую он много раз помогал упаковывать. Но когда он снял ее с крюка, то
отцепил пришпиленный к ее ремню блестящий кусочек металла.
На бумаги и принадлежащие отцу вещи он мог предъявить какие-то
сомнительные права. Но на эту Звезду он не имел никакого права. Его губы
скривились в горькой гримасе. Прежде чем выбраться обратно в темень и
сырость ночи, он положил знак на край длинного стола.
Теперь, когда сумка была переброшена через его плечо, он открыто
пошел к складу и забрал хранившееся там легкое одеяло, охотничью флягу и
мешочек с зерном, предназначенные для путешественников. Потом, забрав свое
оружие и нетерпеливую Люру, он отправился в путь - не к узким горным
долинам, где все охотились, а к запретным равнинам. От озноба,
порожденного скорее возбуждением, чем укусами поднимавшегося ледяного
ветра, его кожа покрылась мурашками. Его поступь была твердой и уверенной,
когда он отыскивал тропу, проложенную Лэнгдоном более десяти лет назад,
тропу, которую не обнаружили бы никакие аванпосты часовых.
Много раз, собравшись по вечерам вокруг костров, айринцы
разговаривали о Нижних Землях и странном мире, ощутившем на себе силу
Великого Взрыва и превратившемся в чужую, ядовитую ловушку для любого, кто
не знал его порядков. И в самом деле, за последние двадцать лет даже
Звездные Люди нанесли на карту только четыре города, но один из них был
`голубым`, поэтому его надо было избегать.
Они знали предания старых времен. Но, как всегда настаивал Лэнгдон,
даже повторяя эти рассказы Форсу, они не могли судить, что из этой
информации было искажено временем. Как они могли быть уверены, что они
были той же расы, что и те, кто жил до Взрыва? Лучевая болезнь,
сократившая за два года после войны число выживших в Айри больше чем
наполовину, с таким же успехом могла изменить и будущие поколения.
Разумеется, уродливые Чудища тоже были когда-то людьми, хотя всякий, кто
видел их теперь, с трудом мог в это поверить. Но они держались старых
городов, а там могли произойти самые сильные изменения.
У айринцев имелись записи, которые доказывали, что их праотцы были
маленькой, отрезанной от так быстро исчезнувшего мира группой техников и
ученых, занятых какими-то секретными исследованиями. Но были и степняки с
широких равнин, тоже не пострадавшие от чудовищных изменений. Они выжили и
теперь кочевали со стадами.
А могли быть и другие.
Кто начал атомную войну, было неизвестно. Форс видел однажды
старинную книгу, содержащую короткие отрывки радиограмм, уловленных
машинами из эфира в течение одного-единственного ужасного дня. И обрывки
этих посланий сообщали только о гибели мира.
Это было все, что горцы знали о последней войне. И хотя они
непрерывно боролись за сохранение в неприкосновенности древних навыков и
знаний, было много, очень много такого, чего они больше не понимали. У них
были древние карты со всеми заботливо отмеченными розовыми и зелеными,
голубыми и желтыми лоскутами. Но розовые и зеленые, голубые и желтые
районы не имели никакой защиты против огня и смерти с воздуха, и поэтому
перестали существовать. Только теперь люди могли рискнуть выбраться из
своих безопасных убежищ в неизвестность, и принести обратно кусочки
знаний, которые они могли сложить в Историю.
Форс знал, что примерно в пределах мили от избранной им тропы был
участок до-Взрывной дороги. Осторожный человек мог пройти по ней примерно
день пути на север. Он видел разные трофеи, принесенные отцом и товарищами
его отца, но сам никогда не путешествовал по старым дорогам и не дышал
воздухом Нижних Земель. Форс ускорил шаг и почти побежал вприпрыжку. Он
даже не чувствовал постоянного дождя, потоки которого струились по его
телу, и облепившее его промокшее одеяло. Люра протестовала при каждом
прыжке, который она делала, чтобы не отстать от него, но не повернула
назад. Возбуждение, заставившее его двигаться так неосторожно быстро,
распространилось и на всегда чувствительный мозг огромной кошки, и она,
грациозно изгибаясь, прокладывала себе путь через подлесок.
Старая дорога его почти разочаровала, когда он на нее наткнулся.
Некогда у нее была гладкая поверхность, но время, заброшенность и
распространявшаяся с жадной силой дикая растительность ее разломали и
разбили. Тем не менее, для того, кто никогда раньше не видел такой дороги,
это было чудо. Люди некогда ездили по ней, спрятавшись в железных машинах.
Форс знал это, он видел фотографии таких машин, но как их создать? -
теперь это была тайна. Айринцы имели о них все сведения, с большим трудом
добытые из старых книг, принесенных вместе с другой добычей из городов, но
теперь нельзя было и надеяться получить материалы и горючее для их
производства и использования.
Люре дорога не понравилась. Она осторожно попробовала ее лапой,
понюхала задравшийся край плиты и снова вернулась на твердую почву. Но
Форс храбро зашагал по тропе Древних, даже когда легче было пробираться
через кустарник. Хождение по ней давало ему необычное ощущение силы.
Материал под его сапогами из шкур был создан самыми мудрыми, сильными и
учеными из его расы. И задачей людей его расы было вновь обрести эту
утраченную мудрость.
- Хей, Люра!
Кошка остановилась на его ликующий зов и повернула к нему
темно-коричневую маску своей морды. Она заунывно замяукала, как бы говоря,
что с ней очень плохо обращаются, устроив эту экскурсию в сырой и
чрезвычайно неприятный день.
Люра была по-настоящему прекрасна. Когда Форс смотрел на нее, он
ощущал счастье и добрую волю. С тех пор, как он оставил за собой последнюю
пядь горной тропы, он испытывал своеобразное чувство свободы, первый раз в
жизни не беспокоился о цвете своих волос и не чувствовал, что он хуже всех
остальных членов своего клана. Он прочно запомнил все, чему научил его
отец, а в свисающей с плеча сумке был величайший секрет отца. У Форса был
длинный лук, который не мог согнуть никакой другой юноша его возраста,
лук, который он сделал сам. Его меч был остр и сбалансирован и подходил
только к его руке. Перед ним были все Нижние Земли, а у его ноги шел
лучший из спутников.
Люра лизнула свой мокрый мех, и Форс уловил ментоимпульс - это была
мысль или чувство? Никто из жителей Айри не мог определить, как большие
кошки поддерживали связь с людьми, которых они выбирали, чтобы удостоить
чести жить вместе с ними. Некогда рядом с человеком жили собаки - Форс
читал о них. Но страшная лучевая болезнь оказалась смертельной для собак
Айри, и их порода вымерла навсегда.
В результате той же самой лучевой болезни изменились и кошки.
Неприручаемые, независимые маленькие домашние животные произвели на свет
потомство, большее, чем они сами, по размерам, с более острым умом и более
сильное. Смешение с дикими представителями семейства кошачьих с зараженных
равнин породило новую мутацию. Существо, которое теперь терлось о ногу
Форса, было размером с пуму до Взрыва, но его густой мех был
темно-кремового оттенка, темневший на голове и хвосте до
шоколадно-коричневого, набор цветов сиамского предка, привезенного в горы
женой инженера-исследователя. Глаза Люры были темно-сапфировой голубизны
настоящего самоцвета, когти - невероятно острые, она была великолепной
охотницей.
Желание охоты и возобладало в ней сейчас. Она привлекла внимание
Форса к клочку влажной почвы, в котором глубоко отпечатался след оленя.
След был свежий - даже когда Форс рассматривал его, несколько песчинок
скатилось с края во впадину следа. У оленей хорошее мясо, а запасов у него
немного. Может быть, стоило свернуть в сторону. Ему не нужно было ничего
говорить Люре - она уловила его решение и сразу же устремилась по следу.
Он осторожно двинулся за ней бесшумным шагом охотника, которому он
научился так давно, что уже не мог и вспомнить всех уроков.
След уходил от остатков древней дороги под прямым углом, через линию
обвалившейся стены, где из куч земли и кустарника торчали старые
потрескавшиеся кирпичные столбы. Вода с листьев и ветвей окатывала обоих
охотников, приклеивала домашней выделки краги Форса к его ногам и
просачивалась в сапоги.
Он был озадачен. По всем признакам, олень мчался, спасая свою жизнь,
и все же, что бы ни угрожало ему, оно не оставило никакого следа. Но Форс
ничего не боялся. Он никогда не встречал ни одного живого существа -
человека или животного - которое могло бы выстоять под ударами его стрел
со стальными наконечниками или существа, с которым он постарался бы
избежать встречи лицом к лицу, держа в руках свой короткий меч.
Между горцами и кочевниками-степняками был договор. Звездные Люди
часто подолгу жили в сшитых из шкур палатках пастухов, обмениваясь с этими
вечными скитальцами знаниями об отдаленных местах. И его отец нашел себе
жену среди них. Конечно, между родом человеческим и скрывающимися в руинах
Чудищами была война не на жизнь, а на смерть. Но Чудища никогда не
осмеливались отходить далеко от своих сырых, дурно пахнущих нор в
развалинах зданий, и, разумеется, нечего было бояться встречи с ними в
такой вот открытой местности! Поэтому он уверенно и безрассудно,
пренебрегая опасностью, пошел за Люрой.
След внезапно оборвался на краю небольшого оврага. Ниже, футах в
десяти, вокруг заросших зеленым мхом камней пенился набухший от дождя
ручей. Люра легла на живот, подтягивая свое тело к краю оврага. Форс упал
наземь и спрятался за кустом. Он знал, что лучше не мешать Люре, когда она
умело подкрадывалась к своей жертве.
Когда кончик ее коричневого хвоста вздрогнул, он стал следить за
трепетанием боков Люры, которые говорили о готовности к прыжку. Но вместо
этого шерсть на хвосте вдруг встала дыбом, а плечи изогнулись, словно для
того, чтобы затормозить движение уже напрягшихся для прыжка мускулов. Он
уловил ее послание замешательства, отвращения и, да, страха.
Он знал, что его зрение лучше, чем почти у всех обитателей Айри, это
он доказывал уже много раз. Но то, что остановило Люру, прекратило ее
преследование, исчезло. Верно, выше по течению один из кустов все еще
покачивался, словно что-то только что протиснулось сквозь него. Шум воды
заглушал все звуки, и хоть он и напрягал свой слух и зрение - ничего не
видел и не слышал.
Уши Люры были плотно прижаты к черепу, а глаза превратились в щелки,
пылавшие яростью. Но под этой яростью Форс уловил еще одну эмоцию - почти
испуг. Большая кошка наткнулась на что-то такое, что ей показалось очень
странным и к чему следовало относиться с подозрением. Приведенный в
чувство ее посланием, Форс спустился на дно оврага. Люра не сделала
никакой попытки остановить его. Что бы там ни встревожило ее, теперь оно
исчезло, но он твердо решил посмотреть, какие следы могло там оставить это
нечто.
Зеленоватые замшелые камни речного берега были гладкими и скользкими
от брызг, и ему дважды приходилось хвататься за кусты, чтобы не упасть в
ручей. Он встал на четвереньки, чтобы пробраться через заросли и, наконец,
оказался около раскачивавшегося куста.
Впадину в глине заполняла клейкая красная лужа, уже разбавленная
дождем и брызгами. Он обмакнул в нее кончик пальца и попробовал на вкус.
Кровь. Вероятно, того оленя, которого они преследовали.
Потом, позади углубления, он увидел след исчезнувшего охотника. След
четко отпечатался в глине. Он был глубоким, словно оставившее его существо
какое-то мгновение балансировало под тяжестью груза, наверное, туши оленя.
И он был слишком четок, чтобы ошибиться, - это был отпечаток босой ноги.
Никакой житель Айри, никакой степняк не мог оставить этого следа. Он
был узок, одной и той же ширины от пятки до носка, словно оставившее его
существо было абсолютно плоскостопным. Пальцы были слишком длинны и очень
тонки. Там, где они кончались, были следы - не ногтей, а того, что должно
было быть настоящими когтями!
У Форса по коже поползли мурашки. Существо было опасным - именно это
слово пришло ему на ум, когда он рассматривал след. Он обрадовался, что не
встретился с этим охотником лицом к лицу, но потом устыдился этой радости.
Мимо него протиснулась Люра. Она попробовала кровь изящным языком, а
затем лакнула раз-другой, прежде чем подойти и осмотреть его находку.
Снова уши прижаты к черепу, рычащие губы сморщены - она демонстрировала
свое отношение к исчезнувшему охотнику. Форс приготовил лук к бою. В
первый раз он почувствовал холод дня. Он задрожал, когда, плеснув о камни,
поток воды окатил его.
С большой осторожностью они вернулись назад, поднявшись вверх по
склону. Люра не имела никакого желания идти по следу, который мог оставить
неизвестный охотник, и Форс не предлагал ей делать этого. Этот дикий мир
был родным домом Люры, и не раз жизнь Звездного Человека зависела от
инстинктов его охотничьей кошки. Если Люра не видела причины рисковать
своей шкурой, идя вниз по течению ручья, он будет твердо придерживаться ее
выбора.
Они вернулись на дорогу. Но теперь Форс использовал охотничьи приемы
и тщательно скрывал свой след, как это делают в городских руинах - в тех
населенных призраками местах, где смерть все еще поджидала в засаде, чтобы
нанести удар по неосторожному путнику. Дождь перестал, но тучи все не
рассеивались.
К полудню он подстрелил жирную птицу, поднятую Люрой из кустарника, и
они поровну разделили сырое мясо.
Из-за грозы темнота наступала рано. Приближались сумерки, когда они
вышли на холм над мертвым городком, в который и вела древняя дорога.

2. В СЕРДЦЕ ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ

Городишко, видимо, не был ни большим, ни впечатляющим, даже в дни до
Взрыва, когда в нем жили. Но для Форса, который никогда прежде не видел
никаких зданий, кроме Айри, он был очень странным и даже немного пугающим.
Дикая растительность заполонила все вокруг, и разрушенные дома были теперь
только буграми, поросшими зеленью. Одна источенная водой свая на берегу
реки, разделявшей городок, отмечала, что здесь был давным-давно рухнувший
мост.
Несколько долгих минут Форс в сомнении стоял наверху. В перепутанной
буйной растительности внизу было что-то запретное, из окаймляющих впадину
руин с вечерним ветром поднимался запах старой плесени. Ветер, грозы и
дикие животные слишком долго делали там все, что хотели.
С одной стороны дороги лежала куча проржавевшего металла. Должно
быть, подумал Форс, она была остатками машины, такой же, как те, которые
люди древних времен использовали для перевозок. Даже тогда она, наверное,
была устаревшей. Незадолго до Взрыва Древние создали другие машины,
приводимые в движение атомным мотором, иногда Звездные Люди находили их
почти невредимыми. Он обогнул обломки и, придерживаясь ниточки разбитой
дороги, спустился в город.
Люра рысью бежала рядом с ним, высоко подняв голову и ловя запах
каждого достигавшего их ветерка. Скрылся в высокой траве перепел и где-то
прокричал дикий фазан. Дважды на фоне зелени отчетливо мелькнул кроличий
хвост.
В этой путанице зелени были и цветы, защищавшиеся крючковатыми
шипами, несшие их растения переплетались, перепутывались между собой и
образовывали барьер, сквозь который он не мог пройти. И вдруг на мгновение
пробившийся сквозь облака луч солнца осветил в этой угрожающей
растительности алые лепестки цветов. Застрекотали в траве насекомые. Гроза
закончилась.
Путешественники выбрались на открытое пространство, со всех сторон
окруженное осыпавшимися холмиками зданий. Откуда-то донесся шум воды, и
Форс проложил себе путь сквозь заросли растительности туда, где струйка
ручейка впадала в созданный человеком пруд.
Вода в Нижних Землях всегда была подозрительна - он это знал. Но вода
чистого ручья перед ним была намного соблазнительней затхлого содержимого
фляги, весь день висевшей у него на поясе. Люра безбоязненно лакала воду
из ручья, мотая головой, чтобы стряхнуть с усов капли. Поэтому он
осмелился зачерпнуть пригоршню и осторожно выпил воду.
Пруд находился прямо перед уродливым образованием из камней, которые
были когда-то свалены в кучу, образовав грот. И слой листьев, накопившихся
там, был сухим. Он прополз внутрь. Наверняка здесь будет безопасно
заночевать. Ни в каких старых домах, конечно, никогда не спали. Никогда
нельзя было сказать, сохранились ли еще в их гнили призраки древних
болезней. Люди погибали, если были беззаботны. Но здесь, среди листьев, он
увидел белые кости. Какой-то другой охотник - четвероногий - уже пообедал
здесь.
Форс выбросил останки и пошел искать дерево, не слишком намокшее,
чтобы оно могло гореть. Среди скопления камней были места, где ветер намел
кучки хвороста, и он вернулся к пещере с одной из них. Затем он принес
сначала две, а потом три охапки, которые свалил неподалеку от пещерки.
На равнинах костер мог быть с одинаковым успехом и врагом, и другом.
Беззаботное обращение с огнем в открытой степи могло служить началом
одного из степных пожаров - океана пламени, который будет мчаться вперед,
гоня перед собой все живое. Во враждебной стране огонь мгновенно
становился предателем. Поэтому, даже когда Форс выложил маленький круг из
дров, он заколебался, стоя с кремнем и трутом в руке. Ведь существовал тот
таинственный охотник - что, если он притаился теперь в лабиринте
разоренного города?
И все же и он, и Люра продрогли и промокли на дожде. Улечься спать в
холоде значило подцепить простуду. И хотя, когда это было необходимо, Форс
мог переварить сырое мясо, он больше предпочитал жареное. В конце концов,
именно мысль о мясе победила его осторожность, но даже когда из кучки дров
поднялась тоненькая ниточка дыма, его рука все еще медлила, готовая в
любой момент загасить костер. Потом Люра подошла посмотреть на пламя, и он
знал, что она не была бы так спокойна, если бы им угрожала какая-то
опасность. И зрение и нюх у Люры были намного лучше, чем его собственные.
Позже, из засады, ему удалось подстрелить у пруда трех кроликов.
Отдав двух Люре, он ободрал и изжарил третьего. Заходящее солнце было
красным, и по старым приметам он мог надеяться, что завтра будет ясный
день. Форс облизал пальцы, ополоснул в воде руки и вытер их о пучок травы.
Затем, в первый раз за весь день, он открыл сумку, украденную им в
Звездном Зале.
Он знал, что было внутри, но впервые за многие годы он держал в руках
пачку старых хрупких бумаг и читал слова, заботливо выведенные на них
мелким, ровным отцовским почерком. Да, он напел про себя отрывистый
мотивчик, он был здесь, кусочек карты, которым так дорожил его отец, -
тот, на котором был изображен город на севере, как надеялся отец,
безопасный и все же был достаточно большой, чтобы там можно было найти
много полезного для Айри.
Но читать шифрованные записи отца было нелегко. Лэнгдон делал их для
себя самого, и Форс мог только гадать, что значит `змеиная река к западу
от пустошей`, `на северо-восток от обширного леса` и все остальное.
Ориентиры, указанные на древних картах, теперь исчезли или же так
изменились от времени, что человек мог пройти мимо поворота и не
обнаружить его. Форс, хмурясь над обрывком карты, из-за которой погиб его
отец, начал немного понимать огромность стоящей перед ним задачи. Он знал
все безопасные тропы, проложенные за долгие годы Звездными Людьми, только
понаслышке. И если он заблудится...
Его пальцы сомкнулись, зажав пачку драгоценных бумаг. Заблудиться в
Нижних Землях! Бродить не по тропе!..
Шелковистый мех прижался к нему, и округлая голова ткнулась ему в
ребра. Люра уловила этот внезапный укол страха и по-своему отвечала на
него. Легкие Форса медленно наполнились воздухом. В сыром воздухе Нижних
Земель отсутствовали энергичные уколы холода горных ветров. Но Форс был
человеком и он был свободен. Вернуться в Айри означало признать поражение.
А если он заблудится здесь, внизу? Тут были обширные земли, можно сделать
их своими! Да, он мог идти и идти через них, пока не достигнет соленого
моря, которое, как гласила легенда, лежит на краю мира. И все эти земли
ждали исследователя!
Он порылся в глубине сумки, лежавшей у него на колене. Кроме записок
и обрывка карты он обнаружил компас, который, как он и надеялся, был там,
маленькую деревянную коробочку с карандашом, пакет бинтов и мазь для ран,
два маленьких хирургических ножа и грубо сработанную записную книжку -
дневник Звездного Человека. Но к его огромному разочарованию, записи в ней
были всего лишь регистрацией расстояний. Он импульсивно занес на одну из
пустых страниц отчет о своем путешествии за день, постаравшись нарисовать
странный след. Затем он снова упаковал сумку.
Люра вытянулась на подстилке из листьев, и он улегся рядом с ней,
натянув на обоих одеяло. Уже смеркалось. Он подтолкнул дрова к центру
костра, чтобы сгорели до конца. Под мягкое мурлыканье Люры, которая
вылизывала лапы, выкусывая шерсть между когтями, он опустил отяжелевшие
веки. Он перебросил руку через ее спину, и она благосклонно лизнула его
своим языком. Рашпиль, прошедшийся по его коже, был последним, что он ясно
помнил.
Утром прилетели птицы, целая стая, им не понравилось присутствие
Люры. Их бранящиеся крики и разбудили Форса. Он протер глаза и сонно
взглянул на серый мир. Люра сидела у входа в пещеру, не обращая ни
малейшего внимания на хор голосов над головой. Она зевнула и с некоторым
нетерпением оглянулась на Форса.
Он вылез, и, прежде чем умыться в пруду, стащил свою заскорузлую,
высохшую одежду. Было так холодно, что его зубы начали выбивать дробь, и
Люра отступила на безопасное расстояние. Птицы черной стаей улетели прочь.
Форс оделся, зашнуровал свою кожаную куртку-безрукавку, потом заботливо
застегнул сапоги и пояс.
Более опытный исследователь не стал бы зря терять время на этот
забытый богом городишко. Любая полезная добыча давным-давно была взята или
превратилась в хлам. Но это было первое мертвое поселение, увиденное
Форсом, и он не мог покинуть его, хотя бы поверхностно не изучив. Он
прошел по дороге вокруг площади. Только в одно здание можно было войти.
Каменные стены буйно поросли плющом и мхом, а пустые окна слепо глядели на
мир. Он зашагал по сухим листьям и траве, скрывавшей широкую лестницу, к
большой двери.
Из листвы под ногами донеслось стрекотание потревоженных кузнечиков.
Мимо с гудением пролетела оса. Люра ткнула лапой что-то, лежавшее прямо в
дверях. Оно вкатилось в полумрак внутри помещения, и они зашли следом.
Форс остановился, чтобы потрогать указательным пальцем буквы на бронзовой
дощечке: `ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ГЛЕНТАУНА`. Он прочел эти слова вслух,
и его голос глухо разнесся по длинному помещению, через пустые ряды ячеек
вдоль стены.
- Первый национальный банк, - повторил он. Что такое банк? Он имел об
этом лишь смутное представление - какой-то склад. А этот мертвый город,
должно быть, Глентаун - вернее, некогда он был Глентауном.
Люра снова нашла свою игрушку и покатила ее по потрескавшемуся полу.
Она остановилась, ударившись об основание одной из клетушек как раз перед
Форсом. Круглые глазницы полуразбитого черепа обвиняюще уставились на
него. Нагнувшись, он поднял его и поставил на полку. Густым клубком
поднялась пыль. Кучка монет рассыпалась и полетела в разные стороны,
металлически позвякивая.
Здесь было много монет, на всех полках клетушек. Он набрал пригоршню
и покатил по полу, чтобы позабавить Люру. У монет не было никакой
ценности. Кусок хорошей нержавеющей стали стоило взять с собой, а это нет.
Темнота этого места начала угнетать его, и, куда бы он не поворачивался,
он чувствовал на себе взгляд черепа. Он вышел, позвав Люру за собой.
В сердце этого города было сыро, воздух здесь имел привкус древнего
тлена, смешанный с более свежим запахом гниющего дерева и палой листвы. Он
сморщил нос от этого запаха и стал пробираться дальше по улице, карабкаясь
по кучам щебня, направляясь к реке.
Эту реку надо было как-то пересечь, если он хотел направиться прямо к
цели, намеченной его отцом. Он легко переплыл бы поток этой коричневой
воды, все еще мутной от грозы, но он знал, что Люра по доброй воле не
пойдет на это, а он, разумеется, не собирался оставлять ее.
Форс двинулся на восток вдоль берега. Нужен был какой-нибудь плот, но
для того, чтобы найти деревья, ему придется удалиться от развалин. Его
раздражала эта вынужденная потеря времени.
День сегодня был ясный. Поднималось солнце, вода рябила от пятнышек
света. Сзади Форс все еще мог видеть подножие гор, а за горами -
голубоватые вершины, с которых он спустился двадцать четыре часа назад. Он
оглянулся только один раз, все его внимание сосредоточилось теперь на
реке.
Через полчаса он наткнулся на находку, которая сберегла ему много
часов изнурительного труда. Береговой разлом образовал узкую бухту, в
которой во время половодья поднималась вода. Теперь она была наполовину
забита плавником, от огромных бревен до аккуратных высохших прутиков,
которые Форс легко мог сломать двумя пальцами. Ему нужно было только
нагнуться и выбрать нужное.
К полудню у него был готов плот. Грубый, не предназначенный,
разумеется, для долгого плавания, он должен был помочь им переправиться на
другой берег. У Люры были свои основания не доверять этой ненадежно
связанной платформе. Но когда Форс отказался оставаться в безопасности на
берегу, она влезла на плот, осторожно пробуя его лапой перед каждым шагом.
Только посередине плота она со вздохом уселась на задние лапы. Форс с
силой оттолкнулся шестом.
Ненадежное сооружение стало кружиться и Форс был вынужден с этим
бороться. Однажды шест попал в илистую отмель, и его чуть было не
выдернуло из рук. Соленый пот ел его губы и обжигал покрывшиеся волдырями
руки. Он видел, что хотя поток и нес их вниз по течению, они все же
медленно приближались к противоположному берегу.
Солнечные лучи, отражавшиеся от воды, согревали их, от этого хотелось
пить, и все остальное время Люра издавала слабые мяукающие стоны, жалея
себя. Все же она довольно скоро привыкла к новому способу передвижения,
села и стала внимательно смотреть, как выпрыгивает рыба, чтобы проглотить
зазевавшуюся муху. Они проплыли мимо кучи распавшихся обломков, которые,
должно быть, были остатками судна, и дважды они проплывали между опорами
давно исчезнувших мостов. До Взрыва это была густонаселенная территория.
Форс попытался представить, на что было похоже, когда в городках жили,
дороги были забиты транспортом, по реке плавали суда...
Течение несло их приблизительно туда, куда им было надо, на восток, и
Форс не старался как можно быстрее достигнуть другого берега. Но когда
часть их ненадежного плота вдруг отломилась и пустилась в собственное
плавание, он сообразил, что такая беззаботность к добру не приведет и
заработал шестом, чтобы вырваться из течения и достичь берега. Вдоль реки
тянулись обрывы, и он с беспокойством пытался найти бухточку или отмель,
где можно было бы высадиться.
Наконец он нашел маленькую бухту, где берег обвалился, и два дерева
образовали небольшую преграду. Он с большим трудом повел к ним плот. Тот
задрожал под напором потока и остановился. Люра не стала ждать, и одним
прыжком оказалась возле корней. Форс подхватил свои вещи и отправился за
ней, и как раз вовремя, потому что плот разломился, закружился и его
обломки понеслись дальше в потоке воды.
С трудом вскарабкавшись вверх по вязкому глинистому обрыву, они снова
вышли на открытую местность. Трава здесь была высока, по земле пыльными
заплатами раскинулись кусты, и то тут, то там виднелись скопления молодых
деревьев, снова покрывших древние поля. Но здесь дикая растительность еще
не совсем заполонила землю, веками обрабатывавшуюся плугом и жаткой.
Люра дала ему знать, что они последний раз обедали довольно давно, и
она намерена позаботиться о пополнении их продовольственных запасов. Она
пересекла нечеткую границу древних полей с мрачной целеустремленностью в
каждом движении ее грациозного кошачьего тела. Из-под ее ног выпорхнула
куропатка, и повсюду бегали кролики, но она с пренебрежением
отворачивалась от такой мелкой дичи, устремившись дальше, к склону,
поросшему деревьями, почти настоящим лесом. Форс далеко отстал от нее.
Она остановилась на полпути. Кончик ее хвоста затрепетал, между зубов
на мгновенье показался красный кончик языка. Затем она снова исчезла,
растаяла в высокой траве бесшумно и без усилий, словно была всего лишь
мимолетным ветерком. Форс шагнул назад, в тень высокого дерева. Это была
охота Люры, и он не должен был мешать.
Он осмотрел колыхавшуюся траву. Похоже, это был какой-то злак, не
совсем созревший, потому что у него еще только формировался колос. Небо
было голубое, по нему плыли небольшие белые облака, кажется, их никогда не
рвали ураганные ветры, хотя у ног его лежала ветка, сорванная и сломанная
вчерашней бурей.
Хриплый рев вырвал его из полудремы. Он застыл с луком в руках. Затем
последовал пронзительный визг - боевой клич Люры. Форс побежал на звук
вверх по склону. Но осторожность охотника удерживала его в зоне укрытий в
поле, так что он не выскочил опрометчиво на поле боя.
Люра взяла-таки крупную дичь! Он уловил блики солнечного света на ее
рыжеватом мехе. Она отпрыгнула от неподвижного красно-коричневого тела как
раз вовремя, чтобы избежать нападения огромного зверя. Дикая корова! И
Люра задрала ее теленка!
Стрела Форса была уже в воздухе. Корова снова взревела от боли и
вскинула злую рогатую голову. Она, спотыкаясь, побежала к теленку и

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 128978
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``