|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ В. и Д. Нарижные.
Летопись
Наррy Еnd
Симпатичный Домик
Кто первый, кто последний
Ламбада судьбы
Операция ╫
Предисловие
Авторы приносят глубочайшие извинения любознательному читателю. В са-
мом деле - какое множество исторических несообразностей, ошибок и притя-
нутых за уши выдумок! При чтении складывается впечатление, что во всей
летописи (кстати, каковы авторы! И название-то какое придумали - лето-
пись!) - да, так во всей летописи нет ни одного положительного героя!
Одним словом - безобразие, да и только.
Но терпение! Смеем уверить, что авторы сами прекрасно осведомлены,
что трилобиты, к примеру - это не девонский период, а иго Золотой Орды
на Руси продолжалось несколько дольше, чем описано... Хотя к Руси как
таковой охватываемые события имеют несколько косвенное отношение.
Итак, на суд любознательного читателя выносится эта книга, являющаяся
плодом игры ума, родившаяся от нечего делать и не притязующая на
сколько-нибудь серьезное отношение. Засим авторы надеются, что несколько
приятных минут она все-таки доставит.
А если нет - то нет...
С уважением,
В. и Д. Нарижные.
Наррy Еnd
история первая
Перепетуй Хряк работал богатырем. Работа хоть и не калымная, но на
жизнь хватало. Ну конечно, если не татаровья поганые да заморские змеи
проклятые, то и совсем было бы хорошо. Так нет же! Два раза уж из отпус-
ка отзывали.
Вернувшись с ночного дозора, Хряк с остервенением обнаружил дома за-
моренного гонца с соседней заставы. Обложив его матом, Перепетуй к свое-
му величайшему неудовольствию узнал, что запланированная на бархатный
сезон (Хряк очень любил груши) поездка к теплому Хазарскому морю очеред-
ной раз `накрылась`. Подвалили половцы.
- Эх, зря поменял пулемет! - крепкой задней мыслью подумал Хряк. - А
таки славно погулял! Черт с ними, хватит с них и меча-кладенца!..
- Командировка за ваш счет! - веско сказал он гонцу. Тот готовно мот-
нул головой:
- Само собой. Только на много не надейся: в Казани самим жрать неча,
- гонец шмыгнул исхудавшим носом. - Десятину с трофеев даем! И то себе в
убыток.
Хряк собирался в дорогу. Похлопав Сивку-Бурку по плотному заду, Пере-
петуй ловко вскочил в седло. Бурка тяжело вздохнул и упал.
- ! волчья сыть!.. - бормотал богатырь, выбираясь из-под лошади; сло-
жив увесистый кулак, он дал его обнюхать Сивке. Сивка вздохнул еще тяже-
лее, поморщился и нехотя поднялся.
Дорогой богатырь думал о превратностях судьбы. Глубокая задумчивость
расположила его к глубокому сну. Солнце усердно наяривало в затылок, и
богатырь заснул богатырским сном.
Хряк проснулся оттого, что жало под мышкой. Жала веревка. Веревка бы-
ла половецкая. Ею Перепетуй был связан по рукам и ногам. Вокруг мирно
текла военная жизнь половецкого лагеря. Половцы деловито свежевали Сив-
ку-Бурку и собирали кизяк для костров. Перепетуй уронил скупую мужскую
слезу и снова заснул.
Когда Перепетуй снова проснулся, коня уже съели. Половцы молились
своим поганым языческим богам. Ихние ребятишки с боевыми криками упраж-
нялись в стрельбе из лука по чучелу русского воеводы. Хряк презрительно
отвернулся и стал гордо глядеть на облака. Что-то назревало. Вдалеке по-
казался эффектный силуэт змея Горыныча, и Хряк понял: назрело. Половцы
стройными колоннами убегали за горизонт. Змей приближался, уже были вид-
ны детали оперения. Кожистые крылья были прорваны во многих местах, а
вместо средней головы болталась свежесрубленная культя.
- Не иначе Муромца работа, - подумал Хряк. - Никогда до конца не до-
делает!
Он плюнул навстречу змею. Горыныч переложил крыло и пошел на второй
круг.
- С тылу заходит, кровосос, - поежился Хряк.
Вскоре он услышал чавкающие шаги по болоту и узнал знакомую походку
Горыныча. Через минуту над лежащей гордостью русского богатырства скло-
нились две ухмыляющиеся морды.
- Ку-ку, Петя! Откуковался!.. - сказала левая голова.
- Сейчас ку-у-ушать будем! - ласково добавила правая.
В придорожной канаве, боясь упустить детали, стенографировал события
летописец Аввакушка, послушник Соловецкого монастыря. Он был сослан на
периферию за аморальное поведение и несоблюдение постов, и теперь кро-
потливым трудом зарабатывал отпущение грехов.
Вдоволь наглумившись над богатырем, змей отошел в сторонку и задрал
заднюю ногу над вековым дубом на манер кобеля. Аввакушка смахнул с куд-
рей влагу и истово перекрестился.
- Чудище поганое, - с тоской подумал Перепетуй и перекусил веревку.
Торопливо подбежавший змей ударил Перепетуя под дых. Хряк согнулся попо-
лам и разом порвал путы. Змей наседал. Перепетуй размашисто ударил его
по зубам. Одна голова отшатнулась, но вторая, изловчившись, цапнула бо-
гатыря за ляжку. Перепетуй заорал. Эхо долго повторяло:
- ! мать!.. мать!.. мать!..
На труп Горыныча деловито слеталось окрестное воронье. По-хозяйски
растолкав ворон, Хряк отрезал солидный кусок мяса и пошел к костру, ко-
торый усердно раздувал инок. Нажравшись, оба захрапели тут же под дубом.
Хряк проснулся от визга пилы. Половцы двуручной пилой пилили старый
дуб на опилки, чтобы набить чучело Горыныча. В воздухе обиженно каркали
птицы. Под мышкой жало, как и в прошлый раз.
- Сволочи, - растерянно подумал Хряк.
! Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович накануне вечером уст-
роили пьяный дебош. Все бы хорошо, да брага крепка оказалась; покачну-
лись одна за другой буйные головы, и ударил в них крепко хмель. Потянул-
ся Попович к Добрыне пить `на брудершафт`. Сгоряча сунул Добрыня тому в
нюх за поганое немецкое слово, и пошла потеха молодецкая - подрались
добры молодцы.
Когда русский человек, гуляючи, разойдется - беги от него куда глаза
глядят: замордует с пьяных глаз от полноты чувств своей широкой души!
Во сне у Добрыни Никитича заболел зуб. Проснувшись, он обнаружил, что
зуба нет и в помине. Несказанно удивившись (не каждый день у богатырей
зубы пропадают!), он толкнул спавшего рядом Поповича. Алеша оторвал го-
лову от уютного седалища Муромца и, испуганно озираясь, забормотал:
- Что?!. Где?!. Половцы?
- Да зуба нет, - расстроенно сказал Добрыня.
- Че, золотой был? - заинтересованно спросил совсем уже проснувшийся
Алеша. - Где потерял-то?
- Ща как смажу! - озлился Никитич. - Своих не соберешь! - и привычно
плюнул в кулак. Алеша торопливо нащупывал в кармане подарок Перепетуя -
массивную булатную подкову, не раз выручавшую его в лихую минуту.
- Будя вам, раскудахтались, - недовольно проворчал очнувшийся Муромец
и, оторвав крестьянский зад от муравы, пошел опростаться в кусты. Присев
на корточки, он погрузился в думы.
В это время Добрыня, подбитый Поповичем, орудовал в погребе старухи
Ярославны, которая, кстати сказать, приходилась родной бабкой Василисе
Премудрой. Алеша стоял на стреме.
- Ах вы ироды! - раздался пронзительный визг. - Мало вам, что всех
девок в округе перебрюхатили, так еще и сюда забрались?! Глаза б мои не
глядели! У-у-у! Бесстыжие морды! А ну, вылазь оттудова!!!
Добрыня с грохотом выбирался из погреба. В кустах Муромец торопливо
натягивал портки. Подбоченясь, Ярославна принялась костерить почем зря
Добрыню с Алешей:
- В других деревнях богатыри как богатыри, а вы! Вы! Жулики вы пер-
востатейные, прости господи!..
Издалека с достоинством подходил Илья.
- В чем дело, мамаша? Че орем-то? - хмуро спросил он.
- А-а, еще один явился, - ядовито пропела Ярославна, поворачиваясь к
Муромцу. - Отрастил ряшку - смотреть противно, чисто боров! Пользы ни на
грош, одно название только - богатырь!
- Ну, бабка, ты того! Не шибко разоряйся, - проворчал Муромец. Вме-
шался Попович:
- Между прочим, давеча на Спаса половецкого лазутчика кто обратал?!
- Лазутчика! - всплеснула руками бабка. - Лазутчика?! Да как у тебя
язык поворачивается такое брехать? Ванька то был из соседнего села. Вот
погоди, явятся тамошние мужики, они вам ребра намнут, намнут-то, дармое-
дам проклятым! Ишь - лазутчика!.. Половцы-то - вон они, за лесом кибитки
понаставили. Ужотко два хуторы спалили, пока вы тут очи заливали.
Муромец сердито засопел и, оборотясь к друзьям, скомандовал:
- Ладно, братва! Пошли, разберемся. Ишь - половцы!..
Алеша услужливо кинулся выдирать для Муромца кол из бабкиной выгород-
ки. Сразу подобревшая бабка Ярославна умильно прослезилась и перекрести-
ла богатырей на дорогу.
Вечером богатыри держали совет. Алеша горячился, доказывая, что тыл
половецкого войска - на восходе. Муромец мучительно сомневался, есть ли
у них вообще тыл. Добрыня потел и не понимал, чего от него хотят. Нако-
нец воцарилось тягостное молчание, которое нарушил Добрыня:
- Пожрать бы, братцы. Как-никак, на дело идем!
- Отставить пожрать, - нахмурился Муромец. - Раны нутряные хуже зажи-
вают при полном-то брюхе.
Попович молча сглотнул слюну.
Решено было напасть на рассвете. С тыла.
Всю ночь богатыри бдили, борясь с комарами, которые, подлые, кусали
даже сквозь кольчугу. Чтобы убить время, стали рассказывать анекдоты.
Алеша рассказал восемьдесят четыре, Илья - три (из них один и тот же -
два раза). Никитич терпеливо все это прослушал.
С первыми лучами солнца в тылу у половцев раздались воинственные кри-
ки, которым половцы спросонья ответили не менее воинственными, но, опом-
нившись, стали стройными колоннами убегать за горизонт. Богатыри торопи-
ли события. Попович, воинственно улюлюкая, шарил по кибиткам. Половцы не
оглядывались: им в затылок дышал разошедшийся Добрынюшка. Муромец руко-
водил. Аввакушка и Перепетуй, встречая освободителей, восторженно мычали
сквозь кляпы. Рядом смердил впопыхах забытый Горыныч.
Подбежавший Алеша кивком головы поздоровался с Перепетуем и принялся
сматывать с него заграничную веревку. Илья Муромец, широко улыбаясь, за-
курил контрабандный `Беломор`. Хряк полной грудью вдохнул воздух свобо-
ды. Аввакушка тихо балдел и млел, поскуливая с великой радости. Он лас-
ково поглаживал золотой нательный крест, который половцы, по своему язы-
ческому неразумению, забыли с него снять. Когда все кончилось и половцы
окончательно исчезли за горизонтом, друзья бодро двинулись в ближайшее
кружало обмыть очередной успех русского оружия, взяв с собой и Аввакуш-
ку. Инок хотя и слегка опасался неотесанного мужичья, но был не против
пропустить панфурик-другой за чужой счет.
! Белой утице Василисе наскучило в родительском тереме. Хотелось за-
муж. Папины глашатаи, надсаживая глотки, с утра до ночи орали на ярмар-
ках, зазывая женихов. Женихи не зазывались, а даже напротив, воротили
носы: Василиса была премудрой, но далеко не прекрасной. Страшась
княжьего гнева (папа Василисы был князь), двое женихов уже попросили по-
литического убежища у хазарского хана, который немедленно кастрировал их
и отправил в евнухи. Два члена безвозвратно пропали для общества.
Василиса, однако, не падала духом. В двух огромных чанах, стоявших в
горнице, спело приворотное зелье. Дворовые девки разливали его по што-
фам, а ключница щедро шлепала на этикетки печать - `скидка 30% за счет
казны`. Бутылки везли в кружало. Но надежда у Василисы на это зелье была
слабая и, послушавшись совета своей бабки Ярославны, она отправилась в
лес волхвовать. Раздевшись в глухой чащобе на нет, она уселась на пень и
принялась ждать полуночи, которая не заставила себя ждать. Тут Василиса
и принялась выколдовывать себе жениха.
! Из протокола общего собрания сотрудников отдела технического обес-
печения НИИ ПиВО. Повестка дня:
Персональное дело к.т.н. П.П.Гарина.
Разное.
- Товарищи, да вы поймите меня!.. Списанный пулемет был, тем более
учебный. Материально я возмещу, конечно. Да и вообще, товарищи, один пу-
лемет истории не делает!..
! Залитый лунным светом, трактир сочно темнел на фоне светлой столбо-
вой дороги, по которой можно было идти и идти, восхищаясь дивным очаро-
ванием ночи, идти, пока не наткнешься на лихих крестовых людей и не от-
дашь им все, что имеешь!
Богатыри с треском выбирались из бурелома на тракт. Перепетуй нес под
мышкой обессилевшего Аввакушку. Инок стенал под тяжкой рукой богатыря и
изредка пытался дышать.
- Будя тебе! Скоро уж, - сказал Перепетуй.
- Живей, голубцы! - скомандовал Муромец.
- Ежели они там сейчас будут спать, я им ходилки пооткручиваю, -
мрачно пообещал Никитич. Алеша замолотил в дверь. Послышались шаги, и
ясный чистый голос корчмаря Исаака Равеля произнес:
- Вы не знаете, что это такое, что к другим людям ходят, когда им на-
до, а к Равелю так надо дождаться, пока Равель заснет? Что вы стучите,
думаете, у Равеля без вас мало чем заняться? Идите домой и идите спать!
Никитич люто сопнул и выдавил дверь. Равель заметался. Когда все рас-
селись, Перепетуй грохнул кулаком по столу. Равель поспешно выставлял на
стол позавчерашние кислые щи и прокисшую кашу, хваля себя за предусмот-
рительность и рачительность. Вслед за кашей на столе появились бутылки.
- Ешьте, господа рыцари, все свеженькое, как специально для вас бе-
рег, - лебезил Равель. - Чтоб вы делали без Исаака? И водка у старого
Исаака с тридцатипроцентной скидкой. Да! Я же знаю, что вы не обидите
Исаака!
Перепетуй прожевал капустный лист, сплюнул на пол таракана и веско
сказал:
- В кредит!
- Наливай! - закричал Алеша. Инок облизнулся. Добрыня сглотнул комок.
Муромец налил. Алеша захихикал. Перепетуй рыгнул и сказал:
- Ну, будем здоровы, - и поднял чарку.
Старый Исаак осторожно сложил в кармане фигу.
Запасы Равеля подходили к концу. Сытый Муромец добродушно ковырял
пальцем в глазу у Поповича, который, сидя нагишом на стуле, блевал во
все стороны, как бахчисарайский фонтан в свои лучшие времена. Обалдевший
Добрыня от нечего делать душил истошно вопившего Исаака.
- Прекрати, голова болит, - недовольно сказал Перепетуй.
- Ща, Петя, ща кончится, - промычал Добрыня. Равель кончился. - Ну
во, всего и делов-то, - удовлетворенно сказал Добрыня и отрубился.
Аввакушка искал дверь. Ему хотелось до ветру. Он почувствовал, что
исподнее уже надо менять. Инок зажмурил глаза и ринулся напролом. Пулей
вылетев из кружала, он забежал за угол и расслабился. Тепло ползло по
ногам, и монах понял, что надо было снять штаны.
- Ай-яй-яй, Аввакум, - послышался насмешливый голос, - а еще святой.
Скотина ты мерзопакостная!
Аввакушка испуганно обернулся на голос. За спиной стоял черт. Авва-
кушка заверещал и бросился к своим, по дороге мочась от страха. Ворвав-
шись в кружало, он отчаянно завопил:
- Нечистыя, нечистыя тута!
В кружало, звонко цокая копытами, с достоинством входил черт. Алеша
неуверенно забормотал:
- Нечистые, нечистые! А что нам нечистые!.. Подумаешь, нечистые!
Правда, Илюша?
Черт присел на корточки перед Равелем и стал щупать пульс.
- Будет жить! у нас, - задумчиво произнес черт и, обернувшись к бога-
тырям, солидно сказал:
- Господа, попрошу сохранять спокойствие. Сейчас за ним придут. Это
уже наше.
Опомнившийся Перепетуй запустил в черта пустой бутылкой.
- Наших бьют! - завопил сразу потерявший солидность черт, отскакивая
в угол. В двери и окна полезла нечистая сила. В трубе загудело. Алеша
нервно искал заветную подкову. Хряк, наматывая хвосты на руку, шмякал
чертей об угол. Илья отломил ножку у табуретки и, верный своей тактике,
напал с тыла.
Чертей прибывало. Сонный Добрыня отвернулся к стене и пустил слюну.
Два черта сноровисто снимали с полуживого Аввакушки золотой крест. Алешу
укусили.
- Свой я! Нехрещеный я! - не помня себя завизжал тот. Черти в замеша-
тельстве приостановились. Алеша, воспользовавшись паузой, упал на колени
и широко во все стороны перекрестил воздух:
- Вот вам крест святой! Ага!
Испуганный вопль пронесся над толпой. Нечистые ринулись вон из кружа-
ла, волоча за ноги тело Исаака Равеля. В трубе ворочался застрявший
черт. Перепетуй подскочил, вытащил его оттуда за хвост и для порядка
шмякнул о стену. С грохотом упал портрет Равеля в полный рост. Пришиб-
ленный черт трясся и вонял серой. Перепетуй хозяйственно сунул его в ме-
шок:
- Пригодится!
Внезапно проснулся Добрыня:
- Ну что, братва, по бабам?!
Добрыня попал в точку. Тридцатипроцентная скидка не прошла даром, и
братва восторженно заревела. Только Аввакушка, всхлипывая, искал по впа-
лой груди пропавший крест.
- Так, - жестко сказал Илья. - Тут неподалеку монастырь! Женский.
Богатыри с шутками да прибаутками сами не заметили, как заблудились в
лесу.
- Где ж тот проклятый монастырь?! - возмутился Хряк. - Сколь протопа-
ли, а конца не видать.
- Ты, Илюша, по пьяни-то не напутал чего? - обеспокоенно спросил Але-
ша.
- Господи, грех какой! - пискнул Аввакушка. - В ночь-то на Купалу!
Нашкодишь - не отмолишь потом!
А вокруг действительно стояла удивительная волшебная ночь. С треском
расцветали папоротники; по отрогам Кудыкиных гор бегали бегучие огни.
- Красота-то какая! - испуганно сказал Хряк.
- Как бы нам тут чего не отломилось, - озираясь, пробормотал Добрыня.
Алеша изловчился и схватил расцветающий папоротник. Тот аж ойкнул.
- А-а-а! Вещуй дорогу! - обрадованно заорал Муромец, забирая цветок у
Поповича.
- Да поживее!.. - разочарованно добавил тот.
Цветок стал вещать на юго-запад.
- Брешешь, сволочь, половцы там, - Илья, как старый секач, чувствовал
опасность.
- А куда надо? Ай, больно же!
Илья шепнул что-то на ухо цветку и покраснел.
- А, так бы сразу и сказал! - развеселился папоротник. - Знаю я тут
одно место, пальчики оближешь!
- Ты его, Илюша, покрепче держи. А может, дай я снесу? - попросил
Алеша.
- Накося выкуси, - ответил Илья и попер в темноту. За ним двинулись
остальные. Шли недолго.
- Тут, - сказал цветок и притух до интимного полумрака. Открылась по-
ляна, посреди которой на пне сидела голая девка. Муромец присмотрелся.
- Пойдет, - наконец, сказал он и решительным щелчком отбросил цветок
в сторону. Папоротник прошмыгнул у Алеши под ногами и бросился догонять
своих.
Василиса никак не ожидала такого количества женихов. Она пронзительно
взвизгнула и кинулась прочь. Алеша не менее пронзително свистнул, и бра-
вый квинтет ринулся вдогонку.
! - Дима, вы все уложили? - спросил Гарин.
- Все, Петр Петрович, кроме `Беломора`. Сколько возьмем?
Гарин поморщился.
- А, скажем - забыли. Поехали!..
! Голая Василиса опрометью бежала через деревню к родительскому тере-
му. Подлетев к тесовым воротам, она принялась колотить в них пятками,
стыдливо прикрывая срам от блудного глаза. Бабка Ярославна выглянула на
шум из светельного окошка; увидев внучку, она расплылась в задумчивой
улыбке.
- Эх, - мечтательно сказала себе Ярославна, - у меня самой в деви-
честве, прости господи, чего не бывало! Пойти, что ль, отпереть? Ох, по-
ясница!
Василиса продолжала стучать и вопить под окнами. Спросонок, тяжело
шлепая босыми ногами по навозу, к воротам бежал князь-отец. В луже пос-
реди двора кимарила пестрая супоросая свинья. Князь споткнулся о свинью
и сломал ей копчик.
Наконец, Василису впустили. Князь обомлел, увидев такую срамоту на
своем подворье.
- В монастырь!!! - заревел он. - В монахини! В Христовы невесты! При-
даного - воз дерьма! Проститутка!..
Тут его хватила кондрашка.
! Перепетуй, широко улыбаясь, достал из мешка притихшего черта. Черт
выглядел неважно и жалобно шевелил лапками. Дима Свинякин отпрыгнул на-
зад и выхватил шпюк. Вообще-то хрононистам не полагалось иметь оружия,
но детский шпюк оружием мог считаться лишь с большой натяжкой, и на-
чальство смотрело на это сквозь пальцы.
- Сколько просишь? - осведомился Гарин.
Хряк, как опытный торговец пушниной, тряхнул черта. Щетинка на заг-
ривке вздыбилась и опала. Черт вяло пискнул.
- Ты гляди-тка, какой товар, - ласково глядя на черта, сказал Хряк. -
Чистый ведмедь!
- Что-то дохловат он для медведя, - с сомнением покачал головой Га-
рин.
- Ребра вон торчат, - прибавил успокоившийся Свинякин, убирая шпюк.
Алеша Попович исподтишка пребольно ущипнул черта. Тот взвился.
- Ну че, - прогудел Перепетуй. - Вполне справный черт. Берете, что
ль?
- А блох у него нет? - опасливо спросил Гарин. - А, ладно, берем!
- Пуд `Беломора`, - лаконично сказал Хряк. - Гродненского.
- В следующий раз, товарищи, - пообещал Гарин.
- Лады, - сказал Хряк и отдал черта Свинякину, который с брезгли-
востью стал упаковывать его в стерильный контейнер.
- Петя, можно тебя на пару слов? - вспомнив что-то, позвал Гарин, и
они с Перепетуем отошли в сторонку.
- Слушай, Петя, тут такое дело, - издалека начал Петр Петрович. - Как
бы это нам! Ну, пулеметик-то обратно чтобы! Я уж отблагодарю, ты меня
знаешь!..
- Пулеметик! - задумчиво протянул Хряк. - Накрылся ваш пулеметик!
- Как накрылся?! - перебил Гарин.
- Обыкновенно как, - Хряк смущенно потупился. - Зачал я по половцам
пулять, а он возьми да и развались опосля второй очереди, - вдохновенно
соврал он. - Во, - достал из кармана богатырь замусоленную книжицу, -
во, одна инструкция осталась.
- Какая инструкция? Как развалился? Какие еще половцы?! Он же был не
того! А, черт с тобой! - Гарин обреченно махнул рукой и зашагал к маши-
не. Хряк оторопело глядел ему вслед, а потом ехидно заорал:
- Никак нет! С покупочкой вас, Петр Петрович!
Гарин сплюнул и ускорил шаг.
- Ну погоди, уж привезу я тебе `беломору`, в сердцах подумал он.
Когда все было готово, и хрононисты устроились в креслах, Гарин потя-
нул на себя рычаг пуска. Машина затарахтела, но не ринулась сквозь вре-
мя, а бессовестно заглохла.
- Мощи нехватает, - понимающе сказал Хряк.
В предстартовой суматохе никто не заметил, куда подевался Муромец. А
Муромец спрятался в грузовом отсеке среди штабелей рублевских икон, сун-
дуков с новгородскими берестяными рукописями и контейнеров с различной
живностью, начиная с трилобитов из девона и кончая двумя ручными царев-
нами-лягушками.
- Тяжеловата нечистая сила, - удивился Гарин. - Придется вам, Дима,
остаться. Подождете немного, другой ходкой заберу.
Свинякин нехотя вылез из машины. Гарин дал газ и скрылся.
Машина двигалась сквозь века. В иллюминаторе мелькало прост-
ранство-время. Все было как обычно. Гарин включил автопилота и послал
его заваривать чай.
- Задание понял, - пробурчал робот, с ненавистью вспоминая первый за-
кон роботехники, запрещающий наносить вред человеку, и двинулся на кам-
буз. С чувством исполненного долга Гарин задремал было, но тут в грузо-
вом отсеке что-то загремело. Петр Петрович недовольно открыл глаза.
- Ну и морока с этой нечистой силой, - проворчал он, останавливая ма-
шину. - Небось, дышать захотел!
Бросив на приборы привычный взгляд, Гарин пошел проветривать черта.
Счетчик показывал 1923 год.
Отыскав контейнер с чертом, хрононист выволок его из машины. Приложив
ухо к стенке, он довольно хмыкнул - жив еще! - и принялся отвинчивать
крышку.
Кто бы мог подумать, что у избитого и полузадохшегося средневекового
черта найдутся силы выбить из рук оторопевшего Петра Петровича крышку,
выскочить из узилища и моментально скрыться с глаз?! Ошарашенный Петр
Петрович, впрочем, и не пытался его преследовать, а с горя закурил (при-
везу уж я вам `беломору`, так вашу растак! ведмедя подсунули!) и опра-
вился.
В это время Илья, встревоженный тишиной, зыркал по сторонам, гадая,
что бы это могло случиться. Автопилот вышел из камбуза с чайником в ру-
ках.
- Че стоим-то, браток? - остановил его Илья. Робот вздрогнул и уронил
чайник богатырю на ногу. Кипяток во все времена оставался кипятком. Му-
ромец завыл.
- У-у-у, сука, носит тебя, где ни попадя! Че глаза таращишь? Шел бы
делом занялся, железяка смердючая! - с этими словами Илья богатырским
ударом вышвырнул пилота в рубку.
- Задание понял, - улетая, обрадовался робот.
Петр Петрович вовсе не собирался оставаться в 1923 году и, когда уви-
дел, что машина начала исчезать, бросился к ней. Но толку было мало: ма-
шина уверенно растаяла, унося в светлое будущее родимое пятно русского
феодализма в лице Муромца, а также робота, наконец-то дорвавшегося до
своих прямых обязанностей автопилота.
Гарин сел на камень и заплакал.
Эпилог
Ну что, любознательный читатель, вот мы добрались и до эпилога. Еще
не надоело? Ну, тогда вот что было дальше. Судьбы наших героев сложились
так: Илья Муромец, бывший русский богатырь, теперь работает старшим ла-
борантом в НИИ ПиВО. Женат, имеет двоих детей, прекрасный семьянин. Ве-
черами его можно видеть забивающим козла во дворе своего дома в прилич-
ной компании. После получки он любит рассказывать о былом, нещадно при-
украшивая события. Впрочем, ему все равно никто не верит.
Добрыня Никитич! Надо вас огорчить: Добрыня вскоре после описываемых
событий умер тихою смертью. Будучи в нетрезвом состоянии, он имел неос-
торожность по привычке улечься спать на центральной улице деревни Вели-
кие Смердуны, где и был затоптан большим стадом свиней, принадлежавших
отцу (родителю) Василисы.
Сама Василиса вышла замуж за Поповича, и теперь она попадья. Она раз-
добрела, обзавелась грудной жабой и часто бьет мужа.
Попович терпеливо несет свой тяжкий крест.
На месте кружала старого Исаака сейчас медвытрезвитель, который ус-
пешно выполняет план, а по праздникам и перевыполняет его. Сам старый
Исаак живет в аду. Так ему и надо.
Что касается Аввакушки, то он уже не Аввакушка, а протоиерей Аввакум
Феофанович Митуса. Недавно он закончил монументальную монографию `Слово
о полку Игореве`, которая была высоко оценена современниками.
Дима Свинякин! А что Дима Свинякин? Теперь он Димитрий Донской. Это
прозвище ему дал народ за то, что, оказавшись как-то на Куликовом поле,
он перешпюкал полрати татаро-монгол (монголо-татар), чем и обеспечил
полный крах ига Золотой Орды.
Судьба Петра Петровича Гарина широко освещена в отечественной литера-
туре и в комментариях не нуждается.
Сбежавший от него черт Воланд будоражил Москву во времена НЭПа. Впро-
чем, он не менее известен, чем Гарин.
Бабка Ярославна тоже умерла.
Кудыкины горы ныне носят название Жигулевских гор.
Змей Горыныч вымер по примеру уважаемых древних животных. Его скелет
до сих пор стоит в Государственном музее палеонтологии Санкт-Петербурга,
украшенный аккуратной табличкой `Птеродактиль гигантский обыкновенный`,
по-латыни, конечно.
Цветок папоротника завял, чуть-чуть не добежав до своих.
А Перепетуй Хряк теперь работает Муромцем. Работа хоть и не калымная,
но на жизнь хватает!
Симпатичный Домик
Домкратий Хряк вернулся домой пьяным и сгоряча избил домового. Бил он
его добросовестно и умело, приговаривая:
- И где ты шляешься! По ночам, погань вонючая?! У всех домовые как
домовые, а у меня чисто кот мартовский! Хозяйство в разоре, кобыла око-
лела, а ты все гуляешь, нечистая сила!..
Утомившись, Хряк бросил домового, плюхнулся на лавку и захрапел. До-
мовой, обиженно шипя, пополз к сундуку, где у него на такие случаи лежа-
ла початая четвертинка живой воды. Приложившись, он с грустью обнаружил,
что она от долгого хранения утратила свои живительные свойства и даже
протухла. Охая и причитая, домовой направился к соседу одолжить свежей
живой воды или, на худой конец, крысиного яду.
Утром Хряк проснулся со страшной головной болью. Он огляделся, с тру-
дом припоминая, что он делал вчера. В хате неприятно воняло прелыми ону-
чами. На печи, угрюмо нахохлившись, сидел домовой.
- Доброе утро, Ваня! - слегка осипшим голосом проговорил Хряк. - А
что это у тебя за синячишки-то? - с неподдельным интересом спросил он.
Домовой зыркнул на Домкратия и с достоинством повернулся к нему задни-
цей. Хряк все понял. Он с кряхтением поднялся и принялся шумно пить рас-
сол; затем, отдуваясь, Домкратий оторвался от бочки и рассудительно ска-
зал:
- Ты, Ванюша, не серчай особо! С кем не бывает! Спьяна-то и не такое
натворишь! А больше я нигде ничего не делал? - осторожно спросил он. На
прошлую Пасху, когда Домкратий был особенно хорошо выпивши, он упал в
общинный деревенский колодезь с живою водою и испоганил ее, за что и был
жестоко бит мужиками.
- А тебе что, мало того, что ты дома вытворил? - озлобленно огрызнул-
ся домовой. - Вот уйду я от тебя! Живи, как знаешь!
- Ну, ты, Ванюша, брось! - встревожился Хряк. - Аль тебе у меня пло-
хо? Живу я один, без супружницы, никто тебя не обругает, слова плохого
впоперек не скажет. Да и как я тут без тебя? - подхалимским голосом про-
должал он. Домовой заулыбался, отмяк и упал с печки. Хряк ловко подхва-
тил его на лету и посадил на стул.
- А еще, Домуша, ты вчерась в дружину записался, к самому Красну Сол-
нышку, - ласково улыбаясь, сказал домовой. - Так что магарыч с тебя!
Этого Хряк не ожидал и не помнил, и слова Ванюши-домового неприятно
поразили его. Теперь перед ним открывалась дорога к славе, богатству и
скорой почетной смерти. Смерти Хряк боялся больше всего. Он побледнел,
но бодреньким голосом сказал:
- Ну что ж, собирай, Ванюша, харчи на дорогу, поедем, что ж де-
лать-то!
Теперь побледнел домовой, но перечить не решился.
Хряк, верхом на престарелой лошади, списанной из княжьего войска и
проданной ему маркитантом Равелем втридорога, с понтом подъезжал к кня-
жескому подворью. Лошадь узнала знакомые постройки и жалобно заржала.
Хряк молодецки ударил ее между ушей, отчего она скончалась, и вошел во
двор. Подьячие записали его в летопись и выдали ему кольчугу, в которой
напротив сердца зияла большая рваная дыра. Хряк заплатил две гривны и
принял присягу, после чего был брошен на очистку княжьих конюшен.
Когда Ванюша-домовой, весь в навозе, прибежал докладывать, что все
готово, Хряк доканчивал четвертый штоф водки.
- М-молодцом! - промямлил Хряк и ласково ударил его между ушей, но не
попал, а только зашиб себе руку о притолоку. Ванюша плюнул, выругался и
побежал к дядьке Антону, лешему Черниговского уезда, потешить душу и в
охотку попугать девок по омшаникам и буеракам. Когда он утром, избитый и
исцарапанный (девки попались бессовестные и наглые), приковылял к корчме
Бени Равеля, где догуливали ночь княжеские новобранцы, выяснилось, что
Домкратий проиграл его в бабки Никите Волобуеву. Ваня очень обрадовался
и подбежал к пьяному Никите.
- Так я теперь ваш, Никита Сергеевич?!
- М-м-мой, - промычал Никита и хозяйственно ударил его в зубы. Домо-
вой опешил и с перепугу очистил Никите карманы.
В это время во дворе заорали княжьи крикуны:
- Мать вашу так!.. Растак и перетак!.. Собирайся, дармоеды, война!
Корчмарь Беня Равель первым отреагировал на это известие, вдвое под-
няв цену на водку, за что и был тут же удавлен Никитой. Тридцатипятилет-
ний сынок Равеля Исаак философски отнесся к обрушившемуся на него удару
судьбы и, на полдня наняв Никиту с Домкратием вышибалами, еще раз поднял
цену.
! Князь Владимир Красное Солнышко вышел на крыльцо багровой тучей и
упал в обморок, не снеся воздуха после семи недель пьянства по случаю
собственной (четвертой по счету) свадьбы. Дворовые петухи торопливо по-
бежали выклевывать ему глаза, но не успели: князь, почесывая кусанную
клопами грудь, уже очнулся и сел, тупо глядя перед собой. Подоспевшие
дружинники древками секир били наседавших кочетов, отгоняя их на безо-
пасное расстояние. Красное Солнышко икнул и по-княжески выругался.
В это время в городе начался переполох. Забили колокола, завыли бабы.
Народ кинулся к воротам.
В город с хаканьем и молодецким свистом входила славная княжья дружи-
на, очередной раз побитая печенегами. Впереди на грязном белом коне ехал
воевода Святогор Клоп, по привычке высматривая по дворам девок. За ним
на веревке тащился в пыли печенежский хан, старательно увертываясь бри-
той головой от вонючих лаптей следовавшей за воеводой дружины. Хан был
случайно пленен на обратном пути молодым, почти насильно угнанным в
ополчение дружинником Домкратием Хряком, который теперь шел рядом с пра-
вым стременем воеводы в полном блеске славы; воевода извлекал выгоду из
присутствия Хряка, так как тот могучим торсом напрочь закрывал полное
отсутствие правой ноги воеводы. С левой стороны шел Никита Волобуев,
прикрывая отсутствие левой ноги. Ноги воеводе в целях издевательства от-
рубили печенеги.
Князь вылез из лужи, надел шапку и приосанился. Войско остановилось
перед княжьим крыльцом. Владимир помахал рукой, разгоняя мух и, с трудом
ворочая языком, сказал:
- Ой вы гой еси! Тьфу, черт! О чем, бишь, я? Да, как там дела наши
ратные?
- Мы и бились и ратались, князь-батюшка, да сила не взяла, - привычно
забормотал воевода. - Уж и живота не щадили. Жалованье дружине три меся-
цы не плочено! Вон супостата с собой привели. Че с ним делать-то? Может,
на кол? - оживившись, предложил он.
Солнышко подумал, побагровел, засучил ногами и приказал запороть вое-
воду Клопа кнутами. Потом плюнул, и пошел в терем к жене. Из спальни во
все стороны прыснули думные дьяки.
Великий князь давно уже скучал, а вернувшаяся из похода рать давала
повод к развлечениям. По настоянию жены, которая князю уже изрядно опос-
тылела, был объявлен пир. В подвалы были посланы слуги, которые выкаты-
вали бочки с сорокалетними медами. Кухарки на кухне сворачивали головы
лебедям и стерлядям. Срочно отлавливались и привязывались к наиболее
прочным пням в лесу медведи для псовой охоты. Княжеская дружина чисти-
лась, латалась и била вшей. Вши, однако, не бились, а скорее наоборот,
чувствовали себя неплохо, отдыхали от походной жизни и жирели на дармо-
вых харчах. Короче, все как умели готовились к празднику.
Вместо праздника в княжестве начался мор. Умирали организованно: в
городах - улицами, в деревнях - целыми деревнями. Старый князь ссутулил-
ся, пожелтел, бросил пить и тоже умер. Молодой князь Самослав Владимиро-
вич, похоронив папу и насыпав высокий курган, провел несколько неудачных
финансовых реформ. В результате одной из них разорился молодой ев-
рей-маркитант Исаак Равель. Следствием этого явилось полное отсутствие
наконечников стрел, копий и подков, чем и было обеспечено завоевание Ру-
си татаро-монголами. Таким образом, когда мор кончился, на Руси уже ви-
село ярмо Золотой Орды.
Князь жил припеваючи, несмотря на иго, и даже решил жениться. Сам он
ехать за невестой не собирался, так как невеста, по имеющимся сведениям,
проживала где-то в тридевятом царстве. Поэтому, посоветовавшись с бояра-
ми (из которых ехать тоже никто не согласился), князь решил послать че-
ловека подневольного. Выбор пал на героя недавней печенежской кампании,
молодого смышленого дружинника Домкратия Хряка, каковой и был немедленно
вызван к Самославу. Домкратия привел поп со странным греческим именем
Андрон, ибо сам Хряк идти уже не мог по причине крайнего опьяненения.
Держа Хряка за шиворот, поп браво выпятил живот и принялся есть гла-
зами начальство. Начальство назидательно подняло перст и по складам про-
читало из толстой книги:
- За мо-рем ца-ревна есть, что не мож-но! Гм! Хм! Ну и все такое. В
общем, ясно! Бери коня и езжай, вернешься без царевны - на кол!..
- Да игдеж она живет, стерва? - осоловело изумился Хряк.
- Я те дам стерва! - замахнулся князь. - Ясно сказано: за морем. Да-
вай-давай! И чтоб завтра к вечеру - нет, к утру! - царевна была здесь.
Хряк зачесался и пошел к двери. Князь, окинув внимательным взглядом
плечи Хряка и все остальное, вполголоса сказал ему в спину:
- И смотри у меня, чтоб без этого самого! Узнаю, шкуру спущу.
Хряк молча вышел, поддерживаемый Андроном.
Весь вечер, всю ночь и все утро (то, в которое он должен был привезти
царевну) Домкратий гулял с друзьями - Волобуевым, отцом Андроном и Ваню-
шей. Утром его кое-как посадили в седло, засунули в котомку бутылку вод-
ки и Ванюшу и отправили подальше от княжьего гнева.
Очнулся Хряк в поле. Заунывно пели жаворонки и крестьяне. Домкратий
подъехал к ближайшему мужику, который, впрягшись в соху, с грустной пес-
ней тянул борозду.
- Где тут море-то, мил человек? - спросил Хряк.
- Там, - неопределенно махнул рукой пахарь, не проявив ни малейшего
удивления и уважения к княжескому посланцу. Домкратий изо всех сил за-
думчиво ударил его между ушей и потрусил в указанном направлении. Мужик
смирно стоял по колено в земле, глядя из-под руки вслед удаляющемуся
всаднику.
По лесу шныряла нечистая сила. Шебуршились лешие, с весенним мявом в
кустах сигали черные коты. Где-то вдалеке голосили - к дождю, видать,
подумал Хряк - чем-то потревоженные русалки-мавки. Нечистые зыркали из
чащи и гулко клацали зубами. Домкратий дразнил их кукишем, а наиболее
обнаглевших стращал оторванным чертовым хвостом, который еще в незапа-
мятные времена добыл князь Трувор в битве со степными таврическими чер-
тями. Теперь хвост достался Домкратию от побратима, отца Андрона. Как
хвост попал к Андрону - неизвестно, но хвост был настоящий, ибо нечисть
при виде его плевалась, визжала и в ярости сучила копытами, не решаясь,
однако, до захода солнца губить божью душу.
Хряк приближался к опушке. Невдалеке показалась полуразвалившаяся из-
бушка на куриных ногах. Домовой Ванюша, который успел дорогой высосать
всю водку из бутылки, лежавшей рядом, высунулся из вещмешка:
- Домуша-а-а! Ты тут гляди! Эта-а! Ну, живет тута. Скажи: избушка-из-
бушка, повернись к лесу задом! Она и повернется. А лучше бы нам ретива-
ра! терирова! Тьфу! Удрать бы! Злющая старуха-то, поганая! Одно слово -
ведьма!
Домкратий, однако, ласково ударив его между ушей, продолжал движение.
Баба Яга жарила какого-то Иванушку-дурачка. Иван-дурак был не дурак,
вился вьюном и жариться не хотел. Отчаявшись разжалобить старую каргу
горючими слезами, дурак вылез из печи и принялся заталкивать туда расте-
рявшуюся старуху. Она попыталась удариться об пол, дабы обернуться кро-
кодилом, но впопыхах только сломала себе костяную ногу и, заорав от бо-
ли, до смерти перепугала дурака.
В это время приотворилась дверь и в избу просунулась морда Домкратия
Хряка. Морда повертелась в разные стороны, дверь распахнулась, и в избу,
гарцуя и постоянно поднимая коня на дыбы, с криком `так твою растак, са-
могону не найдется, бабка?!` - въехал богатырь. Курьи ножки подогнулись,
и избушка с кудахтаньем рухнула на колени. Дурак, чувствуя подмогу, сно-
ва набросился на бабку, но Домкратий неожиданно для самого себя ударил
его между ушей. Дурак упал. Выбравшийся из сумы Ваня кинулся вязать
злыдня.
Не найдя в хате самогонки, Хряк насел на Ягу:
- Сказывай, старая, где тут у тебя тридевято царство? Далеко ли? К
вечеру-то поспею? И гляди у меня!.. - с этими словами он приблизил ог-
ромный волосатый кулак к носу Яги.
Бабка с наслаждением обнюхала кулак и пробормотала, мечтательно прик-
рыв глаза:
- Русским духом пахнет!
Домкратий легким тычком вернул ее к действительности, потребовав в
проводники волшебный клубок, который бабка, куражась и торгуясь, тут же
выменяла на его богатырского коня. Конь в пояс поклонился Хряку и, пожав
плечами, на задних лапах отправился в конюшню, где призывно ржали ягины
кобылицы.
Утром Хряк выбрал лучшую лошадь и стал ее седлать, но Яга с криком
кинулась на него, однако упала, запутавшись в сене.
- Ты, бабка, брось, - поучающе сказал Домкратий, вскакивая в седло. - ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 128830
Опублик.: 15.01.02
Число обращений: 3
|
