|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Ljubа Fеdоrоvа 2:5021/6.4 31 Аug 98 03:02:00
Л.Федорова. Путешествие на восток ПУТЕШЕСТВИЕ НА ВОСТОК Часть I
Глава 1
За окнами падал и падал дождь. Лужи разлились через всю площадь
от края до края, и впору было приказывать подать паланкин, чтобы пере-
сечь выложенное гранитом пространство между Торговым Советом и Дворцом
Правосудия. Серая большая туча стелилась над речными островами так
низко, что казалось - вот шпиль обелиска пропорет ее сытый живот, и на
площадь не каплями, как сейчас, а потоком прольется все, чем туча по-
обедала ночью над океаном. Весна - самое скверное время года в Столи-
це. Во много раз нуднее и грязнее осени. Впрочем, за заботами время
летит быстрее, чем за бездельем, за делом и осень проходит, и весна
проходит, а так уж повелось, что императору в Тарген Тау Тарсис без-
дельничать некогда.
Не разглядев в тучах никакого просвета, государь отвернулся от
плачущего который день неба и продолжил свое занятие. Правитель Тарге-
на, тронное имя которого было Аджаннар, а родовое Джел, диктовал се-
кретарю письмо к новоиспеченному наместнику большой саврской провинции
Ияш. Месяц назад в Ияше случилась крупная неприятность: несколько
убийств, - в том числе высших имперских чиновников, - и мятеж, потре-
бовавший вступления в провинцию отборных частей Правого Крыла Северной
армии.
Причиной мятежа и убийств послужил саврский полководец Лой, взя-
тый на службу прежним наместником Ияша. Лой получил приказ приструнить
на границе кой-какие разбойничьи банды, которые просачивались в
савр-Шаддат через горы из княжества Внутренней Области, но саврский
вояка заявил, что не позволит саврам вообще, - и своим людям, в
частности, - проливать кровь ради паршивого величия прогнившей им-
перии. Наместник велел казнить Лоя за неповиновение. Лой посчитал этот
приказ несправедливым. Торжество справедливости он восстановил единст-
венным известным ему, веками проверенным действенным способом: убил
наместника. Затем со своим войском он занял столицу провинции, город
Ияш за рекой Ияш, и объявил себя князем. В последующие три дня, пока в
Ияш не подоспели правительственные войска, справедливость успела вос-
торжествовать там еще дважды. Сначала, когда оскорбленный появлением
конкурента, подлинный саврский князь прискакал в город с малым отрядом
и убил Лоя, а потом - когда командиры Лоя посовещались между собой и
убили саврского князя.
Теперь в Ияше сидел новый наместник, у савров был другой князь,
угодный государю, а в Столице Тау Тарсис некоторые военные чиновники
распрощались со своими должностями.
Нынешнее письмо как раз содержало предписание отвести обратно
Правое Крыло и не преследовать бежавших в горы мятежников, которые,
хотя и потеряли вождя, однако во что бы то ни стало желали идти по-
перек требованиям из Столицы подчиняться империи и государю.
Заниматься письмом государю не хотелось. Он давно склонялся к
мысли, что чем годами ссориться с Внутренней Областью, лучше один раз
хорошо подраться. И сейчас удобное для того время. Но наместник и са-
врский князь торговались: дескать, весенняя война - первый урожай по-
терян, а на второй в савр-Шаддате не привыкли рассчитывать, - все-таки
Север...
Государь махнул секретарю, чтоб тот собирал бумаги. Нет настрое-
ния. В Столице через два дня праздник. Зимний циферблат часов будут
менять на летний. Начинается новый год. С докладом по подготовке при-
казано явиться старшему городскому советнику господину Вишу. Толстяк
уже топчется в приемной, волнуется, потеет и скребет пухлыми пальчика-
ми физиономию под непривычной ему придворной маской. Но до назначенно-
го ему времени два деления на водяных часах...
Секретарь пошуршал бумагами в папке и исчез в тайной дверце за
портьерой. Император Ажданнар остался один. Снял перед зеркалом на-
кладное лицо - маску Справедливого Государя. Посмотрел на себя и одел
ее обратно: ничего личного за маску выпускать нельзя, государственные
дела требуют государственного подхода.
Плакал дождь. Плакало время в фиолетовых колбах часов. Не заста-
вишь течь медленнее или быстрее. Если не знаешь для этого способ. Но
торопить или искусственно задерживать события нехорошо. Все должно ид-
ти своим чередом. Советник Виш должен подождать. И без него все на-
перекосяк.
Поглядывая на время в часах, государь перебрал оставленную секре-
тарем стопочку доносов. Помечены они были как `тайная переписка`. На
стол их подкладывали регулярно, но государь читал только о том, что
творится при дворе и в ближайшем окружении. Подобное бумагомарательст-
во, поступавшее из провинций, давно не содержало в себе ничего нового.
Вывод из того можно было делать двоякий: либо в стране происходят вещи
настолько ужасные, что корреспонденты страшатся о них сообщать; либо
все отлично и в искусстве доноса просто наступил кризис жанра.
Государь переложил бумажки. Ну вот, опять. Какая-то непоименован-
ная сволочь из мелкой челяди распространяет слух, будто государь видит
во сне кошмары: кровавый дождь с ясного неба, бегающие по небу красные
звезды, радугу, огнем нисходящую на землю... Плохо дело, между прочим.
Из снов государя, если их правильно растолковать, можно узнать будущее
страны. А что хорошего может ждать Тарген, если его государю снится
всякая жуть?..
А еще хуже, что это правда. Кроме самого содержания снов. Напри-
мер, не так давно государю приснилось построение на пятой палубе `Те-
тратриона`. Принимал полковник Эддингс. Он неспешно шагал вдоль шерен-
ги замерших курсантов и вдруг, поравнявшись с Джелом, ткнул его паль-
цем в грудь и крикнул: `Так это ты здесь мутантов разводишь?!!` Джел в
страхе обернулся и посмотрел туда, куда кивал квадратный подбородок
полковника. За прозрачными заслонками шлюзов дыбился желто-коричневый
горб третьей планеты - Бенеруфа, в жиденькой атмосфере которого зарож-
дался циклон.
Государь подскочил на постели и проснулся. Может быть, он и кри-
чал, иначе откуда взялись слухи о кошмарах. Не было никаких взлетных
шлюзов. За окнами Ман Мирара Бенеруф мирно помаргивал над самым гори-
зонтом слабенькой предрассветной звездочкой.
Сон, посетивший государя этой ночью, был еще ужаснее. Ему присни-
лось, что у мира Тай есть боевой флот, этот флот захватил страну и за
помощью пришлось обращаться все на те же Внешние Станции. А там никто
не верил ни в удачу, ни в судьбу, ни в счастливое имя Джел. Государя
арестовали там за дезертирство, сорвали и потоптали справедливую маску
и посадили в карцер на сорок суток.
В этот раз государь проснулся с отчетливой мыслью, что в помощь
на собак волков не зовут. Стало быть, справляться придется самому, как
умеет и как знает. А, с другой стороны, ничего страшного еще и не слу-
чилось. Ну, сидят ОНИ на Бенеруфе. Нравится это ему или не нравится.
Уже больше года сидят. И никому в Таргене от этого не сделалось пока
ни хорошо, ни плохо.
Думать надо о савр-Шаддате. Или хотя бы о празднике в Столице. С
Бенеруфом будь что будет, а за столичными праздненствами необходимо
тщательно присматривать, не то опять полгорода сгорит. Нужно только
мысленно встряхнуться и велеть позвать господина Виша. Время вышло.
Сейчас. Раз... два... три...
Государь поднес руку к золотому колокольчику, чтоб вызвонить со-
ветника, когда с треском распахнулись резные двустворчатые двери и по-
перек порога упал ничком человек, а охранник в пятнистой маске гиены,
из личных государевых телохранителей, наступил сапогом ему на спину и
приложил сбоку к шее лезвие блестящего, как зеркало, клинка. Глаза те-
лохранителя тревожно блестели из-под маски. Он не успел. Обязан был
пресечь переполох на подступах к государеву кабинету, и - вот вам. Та-
кая промашка. Так побеспокоил государя. Что-то ему теперь за это бу-
дет?..
За плечом телохранителя маячили маски и лица. Ситуация была вне
этикета, вне протокола и вне церемоний. Несомненный скандал привлек
различно заинтересованных в его развитии наблюдателей.
Нарушить покой государя так вот, незванно, невзирая на день,
ночь, дела или досуг, позволено было лишь одному человеку в Таргене -
Первому министру киру Энигору. И за семь лет, что Энигор занимал вы-
сший после императора пост в государстве, правом своим он не восполь-
зовался ни разу.
Пока государь рассматривал представшую пред ним картину, ожидая
разъяснений, человек на полу заскулил и разрыдался. Одежда на нем ука-
зывала на принадлежность к свите Первого министра, маска сбилась на
спину, на воротничке была нашивка младшего дворцового чиновника и,
когда юношу подняли под руки с пола, государь увидел, что заливается
слезами перед ним один из новеньких энигоровых секретарей.
- Государь... - лепетал молодой чиновник. - Государь... там...
он...
Император не велел тащить его прочь, его и не тащили. А мальчик
все никак не мог выговорить, что же ему от государя надо, и что, со-
бственно говоря, `там` и `он`. Не будь на государе маски Справедливос-
ти, кто знает, стал ли бы он дожидаться. А так - только размышлял, что
паренек совсем молоденький, почти ребенок и, видно, из столичных, по-
скольку чувственность и невоздержанность в эмоциях в Столице в моде, а
недавно в стопочке доносов и вовсе был такой стишок:
`Чиновник младший юных лет
Министру делает... доклад.
Министр Первый очень рад:
В докладе том ошибок нет.` И вот, когда государь улыбнулся под маской эдакому коварному
стихоплетству, маленький чиновник выдавил из себя:
- Министр Энигор... ему... его... убили. - И выставил перед собой
ладони.
Тут только все и заметили, что ручки-то у него в крови.
* * *
Нэль сидел в медблоке, в самом конце коридора, спрятавшись от по-
сторонних глаз за шкафом с кислородными масками. Место это, с одной
стороны, очень ему не нравилось, потому что здесь пахло болезнями и
лекарствами. Зато с другой стороны - кое-какие профессиональные секре-
ты Лала за пять лет совместной жизни Нэль выведать сумел, и знал, что
тайными методами обнаружить его здесь сложно. Лал найдет его только
если объявит аврал по всей базе. Тут было плохо, но спокойно.
Взгляд Нэля блуждал, ни на чем особо не задерживаясь. Стены
серо-голубого цвета, высокий белый потолок, пол желтовато-коричневыми
ромбами и несколько откидных стульев вдоль наружной стены... Цепочка
иллюминаторов, сквозь толстое стекло которых внутрь падает сумеречный
свет. Единственный осветительный плафон - в начале коридора, у лифта,
слабый и желтый, от Нэля загорожен шкафом.
Нужно было разобраться в себе. Нужно подойти к этому процессу не-
предвзято и честно. Однако, дальше самого желания дело не шло. `Почему
подобные вещи случаются только со мной?` - думал Нэль и вздыхал, глядя
на собственную почти неприметную в полумраке тень.
Лал сказал: `Вы готовились _все_? Вот и полетите _все_. Почему мы
должны содержать в экспедиции бесполезных людей?` - `А я? - сказал
тогда Нэль.- Как же тогда я? Ведь ты же можешь сделать так, чтобы я
остался.` - `Чем же ты у нас не такой, как остальные? Ты тоже займешь-
ся делом. А то до сих пор с тебя было совсем немного проку. - И, заме-
тив, что у Нэля на глазах выступили слезы, Лал добавил: - Не надейся
меня разжалобить. На этот раз твои ухищрения тебе не помогут.` Нэль
развернулся и пошел собирать вещи.
`Разве уважать, любить, ценить и верить - это ухищрения?` - надо
было сказать в ответ Лалу. Но Нэль не сказал. Не подобрал в тот момент
нужных слов. А теперь... поздно. Сейчас Нэля не мучили даже сожаления.
Да и что можно было сделать? Во что вылился бы их очередной разговор
по душам? Нэль попрекнул бы Лала солдафонством? Так для Верхнего -
большая честь исполнять воинский долг. Они у себя наверху живут почти
что ради этого. Сказал бы, что Лал его никогда по-настоящему не любил?
Лал просто ответил бы `Да`. Того партнера, к которому был привязан,
Лал потерял из-за несчастного случая незадолго до отлета экспедиции.
Поскольку обязательным условием для участия было наличие семейной
пары, а полковник Службы Безопасности Верхнего Мира Лаллем был в плане
экспедиции очень значимой персоной, чем заменять его, придумали подсу-
нуть ему наивного маленького Нэля, благо тест на генетическую совмес-
тимость они прошли почти идеально.
Так они оказались единственной на борту `Золотого дракона` семей-
ной парой, состоящей из Верхнего и Нижнего. При этом, согласия Нэля
даже не особенно спрашивали. Глупый Нэль Лала пожалел-пожалел, да и
влюбился самым незамысловатым образом. А Лал принимал Нэля за шпиона.
Да что там, Нэль и был к нему приставлен как шпион. Влюбленный донос-
чик - какая глупость... В результате Нэлю не было доверия ни с той, ни
с другой стороны.
Сейчас самое худшее осталось позади. На душе у Нэля было тоскливо
и тихо. От давешних переживаний опять кололо под ребрами в правом бо-
ку. Порок был врожденный и лекарственному лечению не поддавался; ис-
править мог только хирург. Нэль, однако, не видел смысла позволять се-
бя резать до той поры, пока не соберется родить ребенка. Лал ребенка
не разрешал, не собирался рожать сам и таким образом больной нэлев бок
как бы оставался полковнику Лаллему немым укором: ты выкобениваешься,
а я из-за тебя страдаю. Лал, правда, укор игнорировал.
Нэль опять вздохнул и выглянул из-за шкафа. Посетители в эту сек-
цию медблока, к счастью, почти не заглядывали. Ходили и говорили с
другой стороны, где расположены кабинеты психологов. Но можно спря-
таться еще дальше: зайти в дверь напротив и сделать, например, кардио-
грамму. Интересно, если у человека разбито сердце - покажет ли кардио-
грамма?..
После того разговора с Лалом явился Фай. Родители у них с Нэлем
были одни, но тот, кто приходился Нэлю матерью, Фаю был отцом, и на-
оборот. Фай, так же, как и Лал, был на двенадцать лет Нэля старше. Он
рассказывал, куда они завтра отправляются и зачем, а знаками объяснил,
что всего сказать пока не может. Еще бы он мог. В каюте начальника
Службы Безопасности. Одно отрадно: на Та Билане никто не сможет под-
слушивать каждый шорох и подсматривать за каждым движением. Та Билан
большой.
Но неудивительно будет, если весь этот глобальный проект по спа-
сению миров погорит из-за подозрительности и недоверия друг к другу
между Верхними и Нижними их обитателями.
Всерьез боялся Нэль происходящего еще вот почему: во-первых, если
между Верхом и Низом что-нибудь случится, можно будет считать, что
семьи у Нэля нет, и, даже хуже - Лал ему враг. А, во-вторых, Нэль ви-
дел, что это `что-нибудь` неотвратимо приближается. Все вокруг было
подозрительно. Через шесть часов Нижним надо находиться на транспорте
с вещами. И Фай что-то темнит. Дело будто бы решено по взаимному со-
гласию. Опасности для человеческих жизней нет. Пути проверены, опера-
ция спланирована, хорошо подготовлена и обеспечена. Каждый отправляет-
ся за тем, за чем собирался отправиться изначально: Верхние реанимиру-
ют захороненные прежними владельцами генераторы атмосферы на Бенеруфе,
а Нижние отправляются на Та Билан, чтобы посмотреть, каким должен быть
мир, в котором и с атмосферой, и с водой, и с почвами все благополуч-
но. Только почему так внезапно? Вдруг? Видно, что-то не заладилось,
раз пришлось собираться и лететь на вторую планету в спешке. Или Нэль
чего-то главного не знает. Вот так и начинаешь подозревать всех в чем
угодно. Как делает Лал. Правильно, наверное, делает.
А от этих подозрений всякие дурные мысли лезут в голову. Напри-
мер, не начудить ли чего-нибудь напоследок? Нэль пощупал под кожей на
предплечье маленький шарик имплантата с контрацептивом. Если его выко-
вырять и пойти попрощаться с Лалом как того требует семейный долг,
можно всерьез и надолго его озадачить. Но Нэль боялся в жизни двух ве-
щей: намеренных подлых сюрпризов и крови. * * *
В сером домике по улице Златокузнецов государя ждали. Мгновенно
распахнулась дверь. Из кухни выглядывали перепуганные служанки, хозя-
ин, белее полотна, прилип к стене в коридоре и даже не сообразил по-
клониться. Его безжалостно оттеснили, а уж куда идти, государя прово-
жать было не нужно - весь пол в крови, ступай по следу, и не ошибешь-
ся. Государь перекинул маску через плечо и, торопясь, взбежал на
второй этаж.
В лучшей комнате дома, душной, темной, с крошечным окошком, бес-
толково толпились сопровождавшие министра чиновники, телохранители,
праздно сложивший руки врач, два монаха из соседнего монастыря Скорбя-
щих, и несколько случившихся поблизости от места покушения полицейских
начальников средней руки.
`Квартал оцеплен, - нашептывали государю на ухо. - В домах обыс-
ки. Есть задержанные, но... велика вероятность, что ушел по крышам к
каналу, а там - или на лодке, или вплавь. Городская стража поднята по
тревоге, приметы известны. Будем искать...`
Старенький ковер был затоптан грязными сапогами, зеркало пере-
вернуто личиком к стене, чтоб не вспугнуть душу, когда она станет от-
ходить. В маленьком садике под окном ржали и лягались от тесноты дюжи-
ны две лошадей. Хорошо знали, что им следует в этой неразберихе де-
лать, только монахи. Рядом с ложем умирающего, на чистом, незапятнан-
ном кровью полотенце, уже лежали ножницы: чем раньше с умершего сре-
зать волосы, тем быстрей душа совьет себе из них веревочку и ей легче
будет взобраться на Небеса.
Господин министр, правда, был еще жив, хотя и выглядел жутко. Во-
круг глаз черно, лицо и руки желтые, ногти под запекшейся коркой кро-
ви - с темно-лиловым отливом. О готовящемся покушении его предупрежда-
ли дня за три. Но он почему-то предупреждению не внял. Скорее всего -
потому, что оно было не первым, и уже даже не десятым по счету.
Тут, на Монетном острове, его и подкараулил убийца: спрятался за
вывешенными на балконе женскими юбками, а когда министр верхом проез-
жал по узкой улочке мимо, спрыгнул ему на плечи, полоснул ножом по
горлу, да и был таков. Охрана только пялилась, как злодей обезьяной
взлетел с крупа лошади обратно на балкон, сиганул оттуда на крышу и
исчез за трубой.
Впрочем, сделать дело не только быстро, но и хорошо, злоумышлен-
нику помешал `ошейник придворного`, который министр Энигор всегда но-
сил на шее. Тонкий металлический воротник, обшитый тканью под цвет
платья, предназначен был сохранять своего хозяина от внезапно накину-
той на шею удавки - традиционного орудия для сведения счетов в темных
переходах Царского Города. Против ножа `ошейник` помогал хуже, но
все-таки немного помог.
Государь прибыл на Монетный остров как раз вовремя: министр его
открыл глаза, чтобы последний раз увидеть своего императора. Безоши-
бочно почувствовав момент, один из монахов коротко глянул на государя
и потянулся за ножницами.
`Принцу... - прочитал по губам министра государь, - написано...
берегись дурака... а он... обманул... читал... величие и справедли-
вость...`
Рана на шее, прикрытая почерневшей тряпкой, булькнула, кир Энигор
опустил веки и засипел.
- В этом государстве... - услышал император Аджаннар, - следует
ввести налог на... глупость.
И все.
Государь опустился на колени. Трижды щелкнули ножницы монаха.
Кто-то из свиты с бессердечным любопытством сунулся поближе, кто-то из
впереди стоящих упал в обморок.
Государь надел маску. Принц в империи был только один - его сем-
надцатилетний сын Ша. Он не был объявлен наследником. И упоминание
принца Ша при подобных обстоятельствах государю понравиться не могло.
* * * Джуджели был влюблен в певичку. И, как ни стыдно было в том приз-
наться, никак не мог открыть свою любовь. Ведь он не что-нибудь имел
в виду. Он бы женился. Может быть.
Певичка была дорогая, с множеством почитателей, ревниво следивших
за ее досугом. В конце концов, на взгляд Джуджели, она просто очень
неплохо пела. Так, в этот раз, как и в прошлый - пять дней назад, и
как за пять дней до прошлого раза, едва покинув территорию казарм, он
вывернул наизнанку казенный плащ и, отбросив ненужную теперь осторож-
ность, бегом кинулся на улицу Зеленых Фонарей, где в новом театре, вы-
строенном по государеву указу, давали в этот вечер музыкальное предс-
тавление.
Рискуя лишиться свободного дня в конце декады, жалования месяца
за два, а то и рекомендаций для поступления на солидную службу, Джуд-
жели бежал смотреть на свою любовь.
Там-то его и поджидало первое разочарование: театр оказался за-
перт. К двери пришпилен был листок, оповещавший, что по распоряжению
градоначальника представлений две декады не будет. И никакого объясне-
ния причин.
Джуджели опечалился и попробовал проникнуть с черного хода. Но
там порог сторожила страшная, словно ведьма, старуха. Она курила труб-
ку с морской травой и грелась над горшком с горячими углями. Когда
Джуджели деликатно пошуршал в кустах, старуха завопила: `Шляются тут
всякие! Стражу позову!` - и швырнула в него рыбные очистки.
Тогда Джу вынужден был признать, что его постигла неудача. Впро-
чем, грустил он недолго. Он совершил маневр в обход старухи, и отпра-
вился в другое хорошее место, известное ему в Столице - в кабачок
`Приходи вчера`, что недалеко от Зеленного Рынка. Но не дошел двух
кварталов, как заслышал, что на Гранитном острове бьет барабан. Вскоре
на мосту появилась процессия: на площадь несли факелы и на белом муле
ехал глашатай.
Джуджели остановился. В казармах новый государев указ оповестят
завтра с утра. Если он важный. А неважным он быть не может, потому что
почти ночь, а по ночам указов не оглашают, так как люди спят. Стало
быть, случилось нечто необычное. Если отправиться за глашатаем на пло-
щадь - есть риск нарваться на проверку документов, и откроется, что
Джу из казарм удрал, не имея на то разрешения. Как-то так несправедли-
во получается - если ты живешь в казармах и учишься в лицее Каменных
Пристаней, то распорядок ты соблюдать обязан, а если ты учишься в ли-
цее, но живешь в городе - то все эти строгости писаны не про тебя...
А ведь Джуджели мог быть богатым человеком и иметь в городе дом
или целых три дома. Сын он у своего отца один. Да вот беда: в папаши-
ных поместьях правит кирэс Яана. А пасынка она выставила прочь. Папаша
же помер лет шестнадцать или семнадцать назад, оставив Джу полным
сиротой. Хорошо, нашлись добрые люди, пристроили учиться, да не
где-нибудь, а в самой Столице. Но дальше Джу должен был рассчитывать
только на самого себя. Ибо везение - основа временного счастья, а при-
лежание - счастья прочного.
Таким образом размышляя, Джу все же повернул и направился к пло-
щади. Народу туда стеклось уже порядком, и ему пришлось толкаться в
задних рядах, привставая на цыпочки, чтоб лучше разобрать оглашаемый
указ. От того, что он услышал, веселая бесшабашность с него мигом сле-
тела. В государевом дворце был объявлен траур, завтрашний день начнет-
ся с похорон министра, праздник новолетия не отменяется, но горожанам
праздновать его следует дома, без уличных гуляний и с наименьшим шу-
мом. Джу призадумался. Это что ж получается? Если такое дело - в ка-
зармах, скорее всего, не спят. Как возвращаться обратно? Привычным
путем через окно может не получиться. Ну вот. О кабаке лучше даже и не
думать.
Хотя, способ вернуться был. Джу погулял по набережной, поплевал
немного через гранитный парапет в воду, раздумывая, как не повезло
Первому министру Энигору. С высшими чиновниками всегда так. Либо ты не
устраиваешь государя, либо тех, кто против государя. Предшественника
Энигора, помнится, чуть не казнили за свободомыслие, но в последний
момент государь Аджаннар смягчился и заменил смертный приговор пожиз-
ненной ссылкой в провинцию Гем и условием никогда не приближаться к
Столице ближе, чем на пятьсот лиг... А Энигор был государю предан.
Так, за мыслями о жалкой участи придворных, Джу дождался, пока
окончательно стемнело и в окнах жилых и присутственных зданий начали
гаснуть огоньки. Потом он перебежал через Каменный мостик, пробрался к
писчей конторе при речных складах, и по старому мокрому ясеню влез на
складскую крышу. С той крыши перелез на другой ясень - уже во дворе
лицейского корпуса, оттуда перепрыгнул на павильон для фехтования, а
уж там - на чердак родной казармы. И едва открыл чердачный люк и стал
спускаться на этаж, как натолкнулся своим тощим задом на необъятное
мягкое пузо инспектора, внезапно выплывшее из-за угла. Инспектор Дита
имел принеприятную привычку - ходить удивительно бесшумно для прео-
громных собственных размеров.
- Так-так, - сказал инспектор, сгребая Джу за шиворот вывернутого
плаща и устанавливая на пол перед собой. - Что же ты ночью по кры-
шам-то лазишь?
- Я... - сказал Джуджели. - Вот, душно стало. Дай, думаю,
воздухом подышу. Сверху воздух чище...
- А плащ зачем вывернул?
- Ой, господин инспектор, я не рассмотрел в темноте.
- А это что? - палец инспектора указывал на рыбью шкурку у Джу на
плече.
Джу покосился на блестящую в свете лампы предательскую чешую.
- Скорее всего, с неба упало, - разъяснил он.
Инспектор пожевал мягкими губами.
- На конюшню и пятнадцать розог, - подвел он итог нежданной
встрече.
Джу открыл рот, закрыл рот и снова открыл. Вот уж какого наказа-
ния он не ждал. Он даже не сообразил сказать, что высокорожденных, ко-
му больше тринадцати лет, не порют. А Джу уж, слава Небу, исполнилось
восемнадцать на днях.
- Но... я... я бегал в город. Там же министра Энигора убили, -
потрясенный, еле выговорил он.
- Двадцать пять, - сказал инспектор. - Не за то, что бегал в
город, а для того, чтоб по крышам лазить отучался.
Четверть стражи спустя, кусая от обиды и пережитого позора губы,
Джу лежал на животе в казарменной постели и потрошил вытащенную из ма-
траса тряпицу с деньгами. Там было все: за службу, сэкономленные пай-
ковые, раздобытые игрой, даже подобранные как-то раз на улице. Они
хранились, чтоб купить певичке подарок. Хорош будет жених при подарке
и с поротой задницей.
Справившись с нехитрым пересчетом, Джу убедился, что снять
квартиру месяца на три финансы ему позволяют. Если, конечно, эта
квартира не будет расположена под стенами Царского Города, на Речных
Островах или подле Ман Мирара. Из остававшихся на выбор других районов
Столицы добираться в лицей и на службу будет долго и неудобно, зато
проклятые казармы с их порядками хоть на какое-то время можно будет
послать псу под хвост. Джу решился. Глава 2.
Местом высадки был выбран один из островов на юго-западе большого
архипелага; временем - раннее утро. Машины, аппаратуру, секции жилых
блоков сгружали в густой, как молоко, туман. Жителей на острове не бы-
ло ни одного человека - только разрушенные временем дома, осыпавшиеся
колодцы и могилы. В обмелевших колодцах плавали головастики, на моги-
лах пахло прахом, в домах - плесенью.
Нэль спрыгнул с пандуса межорбитального бота и отправился любо-
ваться окрестностями, предоставив другим беспокоиться о приборах,
жилье и вещах. Ничего, кроме одежды и карманного словарика, он все
равно с собой не привез. Он готовился как переводчик с энленского и
таргского и все необходимое для работы носил у себя голове.
Уйти куда-нибудь в одиночку Нэль ни капли не боялся. Ему хотелось
найти высокое место и окинуть взглядом и этот вымерший остров, и оке-
ан, хранящий тайны странных существ, населяющих его, и восточный гори-
зонт, за который вскоре им предстоит отправиться. Побродив среди раз-
валин домов, неподходящих для его цели, Нэль высмотрел на высоком
морском берегу бесформенную тушу древней башни, оплывшую и бурую. Баш-
ня была прежде коронована: в остатких стен застрял огромный зубчатый
обруч, охватывавший ее некогда сверху, и на обруче еще местами сохра-
нились следы позолоты, хотя похоже было, что за много-много лет Нэль
первый воспользовался дорогой туда.
На востоке утреннее солнце выглянуло из розовой дымки и веером
распустило золотые и белые блики по морской воде. Внизу под башней ви-
ден был пляж: черный песок и мелкая галька - доказательство вулкани-
ческого происхождения острова. Вдоль пляжа пенился жемчужным кружевом
прибой.
Нэль даже пожалел, что находится в своем странном оглушенном со-
стоянии. Потому что вокруг было очень красиво.
Он влез по осыпавшимся камням почти до самой короны, нашел выемку
в кладке, полную сухих птичьих гнезд, скинул мусор вниз и устроился в
маленькой нише, поджав к подбородку колени. Он смотрел на восток; ту-
да, где за цепочкой островов и за водами Ланиньенского пролива лежала
империя, - государство богатое и обширное, с тридцатью миллионами под-
даных, с большими городами, с надежными, хорошо контролируемыми грани-
цами. Безусловно, лучшее и первое государство этого мира. Кроме того,
наиболее лояльно относящееся к правам человека - по крайней мере,
гражданский кодекс Таргена предполагал нечто похожее на уважение к
личности.
Поэтому он, Нэль, здесь. И все они здесь.
А того, что кое-где в империи неспокойно, где-то бунты, где-то
голод, что есть казнокрадство и взяточничество, что богатство не везде
и не всеми нажито честно, а люди, если рассматривать каждого в отдель-
ности, не настолько уж добры и хороши, как кажутся, не говоря даже о
том, что они здесь просто физиологически другие, - все это сверху и
издалека могло быть и не видно... Выучка Лала - обо всем заранее ду-
мать плохо и всегда готовиться к худшему - не прошла даром. Нэль те-
перь не тот, что был пять лет назад. Сколько разочарований он пережил,
сколько иллюзий перерос... Он думал: мало просто жить, надо что-то
_сделать_. Может быть, тогда Лал его полюбит...
Пискнул вызов на браслете. Нэль нажал кнопочку.
- На приеме, - сказал он.
- Куда ты подевался? Что ты себе позволяешь? - раздался рас-
серженный голос Фая. - Здесь все работают, один я, как дурак, с ног
сбился - тебя потерял.
- Фай, - сказал Нэль, помолчав, - зачем мы сюда прилетели?
Вопрос, казалось бы, простой и разъясненный всем тысячу раз, по-
верг Фая в замешательство.
- Я должен поговорить с тобой не по связи, - сказал, наконец,
он. - Где ты прячешься? Я подойду.
- Я в башне. А башня на берегу.
- Хорошо, только никуда не уходи с этого места. То, что я тебе
хочу сказать - действительно важно.
Минут через тридцать Нэль со своего наблюдательного пункта заме-
тил спешащую в его сторону фигурку. Фай был один. Нэль стал потихоньку
спускаться. Отряхнул с комбинезона песок, паутину, следы сухого
птичьего помета и вышел Фаю навстречу.
- Ну и чего ради ты тут играешь в отшельника? - приветствовал его
Фай. - Ты хотя бы понимаешь, что меня напугал?
Нэль отвечать не захотел.
- Ну, ладно, ладно, - сказал Фай, смягчив тон, взял Нэля за плечо
и повернул лицом к себе. - Мы не должны ссориться друг с другом. Хва-
тит уже того, что с Верхними у нас возникло серьезное разногласие...
* * *
Назначить нового Первого министра было делом непростым и крайне
деликатным.
В первую очередь перед государем стояла проблема служебного соот-
ветствия выбранного человека высшему чиновничьему рангу в государстве.
Во вторую - проблема доверия к этому человеку государя. И, наконец, в
третью - ритуал государевых похорон, о котором император Аджаннар ду-
мал со дня восшествия на престол, но отменить который так и не решил-
ся, несмотря на очевидное варварство и дикость этого обряда. Другой
способ держать в узде некоторых из местных храбрецов просто не годил-
ся. Слишком часто от опрометчивых поступков их удерживало лишь то, что
некоторые обязаны были умереть в день похорон государя. В могилу им-
ператора закапывали живыми: Первого министра, начальника личной охраны
и восемь телохранителей, главнокомандующих Южной и Северной армий, на-
местника Северного Икта, старшую жену и младшего сына из ненаследующих
престол.
Стало быть, главой кабинета министров следовало выбирать человека
достаточно умного, чтобы справлялся с возложенными на него обязаннос-
тями; достаточно честного, чтоб не замалчивал перед государем неприят-
ных и неблагополучных дел; и, в то же время, достаточно дерзкого и
смелого, потому что иначе сознание возможной опасности может попросту
сломать его, искалечить и до неузнаваемости переменить.
Кандидатов было много, но ни про кого из своих приближенных госу-
дарь не мог себе сказать сразу `вот мой Первый министр, и я в своем
выборе не сомневаюсь`.
Ленясь лишний раз прибегнуть к инородной начинке своей головы,
государь составил из них пронумерованный список на оборотной стороне
доклада о расходах на похороны кира Энигора и о закупке для двора тра-
урных принадлежностей.
Государственный казначей кир Варрур, ходжерец.
Глава внешнедипломатической службы кир Наор, на три четверти
тарг, на четверть савр.
Градоначальник Столицы, кир Эмеркар, тарг только по имени, боль-
шинство родственников у него из купеческого сословия.
Тайный советник Дин, бывший наставник принца Ша, человек и вовсе
подлого происхождения, сын пирожника из столичных предместий, выбив-
шийся в высшие дворцовые чиновники благодаря лишь собственным старани-
ям и способностям, но зато женат на аристократке.
Три ближайших помощника бывшего первого министра: выбирай - не
хочу.
Кир Хагиннор Джел, Арданский генерал-губернатор, - ну, собствен-
ного отца даже рассматривать в этом списке как-то нечестно.
Наместник провинции Эгиросса, кир Аксагор, белая кость, двадцать
поколений чистой таргской крови...
Еще имена, еще, еще... Против каждого государь ставил черточку и, подумав, надписывал
`нет`.
Когда это занятие надоело, государь порвал свой список пополам и
бросил в мусорную корзину. Перед ним на столе остался только зеленый
гербовой лист с подготовленным текстом именного указа и золотым ков-
чежцем снизу - под печать. Государь трижды обмакивал стило в черниль-
ницу, и трижды оно подсыхало. Нужно было вписать одно единственное
имя, и имя это было у государя в голове. В негодный список ставить он
его не стал. Имя это, в прежние времена громкое, ныне было незаслужен-
но забыто.
За пятнадцать лет до сегодняшнего дня государь уже пытался свя-
зать свою судьбу с судьбой этого человека чем-то более крепким, нежели
старая вражда. Нынешняя старшая государыня Яати на самом деле являлась
второй женой императора. Первой была дочь кира Ариксара Волка, Аисинь.
Тогда, пятнадцать лет назад, в день годовщины правления императора Ад-
жаннара, пять северных таргских провинций взбунтовались. Восстание
возглавил хозяин земель Северной Агиллеи - Ариксар Волк. Требования
восставших были просты: либо отречение от трона императора не-тарга и
восстановление в стране республики, либо отделение Таргского Севера от
империи и основание суверенной республики там.
Однако, клич новоявленных республиканцев, к немалому их удивле-
нию, в стране большого успеха не имел. Купцы центральных и южных про-
винций, видевшие от государя много полезного и хорошего для торговли и
для себя, не желали свержения монархии, а, напротив, готовы были ока-
зать ей всемерную поддержку. В Ренне, пограничном мятежным провинциям
с севера, тоже жили купцы. Они мечтали о безопасной торговле, поэтому
им было выгодно, чтобы империя простиралась как можно дальше на север;
в войне эти люди не видели для себя ни пользы, ни прока, поскольку
привычны были жить торговлей, а не грабежами. Для Эн-Лэн-Лена война у
соседей, за счет которых он приспособился существовать, тоже была бе-
дой необычайной. Взбунтовавшиеся провинции преградили традиционный
путь на север, торговля в новых условиях могла остановиться и неиз-
вестно, когда бы наладилась.
Таргский Север оказался зажат в клещи. Пока в Таргене рассматри-
валась программа экономического давления на мятежников, поскольку все
ж дурным тоном было переходить к военным действиям, не пройдя пред-
варительно стадии переговоров, Эн-Лэн-Лен и Ренн изъявили не случавшу-
юся дотоле в истории мира готовность ввести в Северную Агиллею свои
войска. После чего дело оказалось практически решенным. От Волка стали
разбегаться сторонники; кто сомневался, не сбежать ли - был пойман на
золотую удочку; кто сомневался, не присоединиться ли к восстанию -
получил подарки за нейтралитет; а не перебежавшим и ни в чем не сомне-
вающимся была обещана награда за покорность. Тем временем Северная
армия в оба Крыла форсированными переходами шла из савр-Шаддата в
Северную Агиллею.
Ариксар Волк проиграл сражение, даже не вступив в бой. Он не стал
прятаться. Он понял, что волкам не загнать тигра, даже если они со-
берутся в стаю. Его ближайшие соратники проследили, чтобы он себя не
убил и выдали его императорскому посланнику. После чего, казнив в Сто-
лице для острастки десятка два виновных, из мелочи в основном, и из
шпионов, а не из богатых и знатных зачинщиков мятежа, государь посмо-
трел Ариксару Волку в глаза, увидел, что тот раскаивается в содеянном,
и попросил у Волка себе в жены его любимую дочь, девочку пяти лет.
Дальновидные и приближенные к государю мудрецы подумали: если го-
сударь говорит `я хочу`, это значит `я требую`. Не выполнишь - будет
хуже. Бывшие мятежные тарги, приехавшие в Столицу на поклон и за про-
щением, решили, что это великая честь и очень даже хорошо, что старшая
жена государя будет таргской крови. Ведь по закону государь должен
иметь по жене от каждого народа, которым правит. Если первой возьмет
ходжерку - будет хуже. А Ариксар Волк подумал, что никакая это не ве-
ликая честь, что дочь его берут в заложники, отдаст - будет худо и не
отдаст - будет худо. Но девочку привез.
Девочка была маленькая, как мышонок, и очень пугливая. В Столице
она прожила семь лет и умерла, во время летнего отдыха за городом от-
равившись водой из плохого колодца...
Государь отложил стило, так и не заполнив пробел между слов ука-
за, зато взял именную печать и старательно оттиснул ее в золотом ков-
чежце. Выдвинул ящик стола, положил бумагу на донышко, и только там,
чтоб нельзя было подглядеть каким-либо образом, кого он пишет, быстро
вывел имя. Поддел ногтем легкую мембрану сигнализации, чтобы сработала
на свет, если кто-то ящик откроет, запер указ на два замка, одел спра-
ведливую маску и покинул кабинет.
* * *
Фай излагал факты, но с последовательности часто сбивался.
Он сумел приплести все. И то, что он не политик, он физик-теоре-
тик который должен бы заниматься проблемами пространства-времени, а не
внутрикомандными дрязгами, пусть волей судеб он и поставлен руководить
миссией Нижних. И про то, что в этом мире, по-видимому, живут потомки
поработителей, когда-то уничтоживших мир Тай. И про то, что у Верхних
оказались совсем не те цели и планы, которые декларировались ими во
время подготовки и перед отлетом экспедиции. И что не было договора
пробовать в дейстивии генераторы атмосферы, как вздумалось Верхним
сейчас. Что не предполагалось больших проблем с перемещением генера-
торов на Тай - хотелось бы взять, конечно, побольше, чтоб дела попра-
вились быстрее, но теперь получается, будто неимоверных трудов стоит
выкопать хотя бы один. И что жалобы Верхних на всякие трудности более
похожи на саботаж... И, наконец, собственно то, о чем опасался сказать
Нэлю на `Золотом драконе` - что неплохо бы учинить расследование чисто
технических моментов крушения первой экспедиции `Летучий Змей`, по-
скольку мир этот, хоть и заселен неполноценными половинками потомков
поработителей, но в сложившейся ситуации они добра и пользы Нижним мо-
гут принести куда больше, нежели родные по виду и по духу Верхние
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 128636
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
