|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ ▌╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨┴
╣ ╣
╣ МАЙКЛ ФРЭЙН ╣
╣ ╣
╣ ОЛОВЯННЫЕ СОЛДАТИКИ ╣
╣ ╣
╣ ╣
■╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨╨┐
Г Л А В А 1 В объединенной телестудии высоко ценили так называемую `широту об-
зора`, и из председательских апартаментов на самой макушке башни, вен-
чающей От-Билдинг, обзор в любом направлении был настолько широк, нас-
колько позволяло марево промышленных испарений. На окнах апартаментов
шторы узорчатого полотна, залитые светом скрытых прожекторов, неустан-
но колыхались от легкого весеннего дуновения скрытых вентиляторов,
согревались скрытыми электрокаминами и освежались скрытыми кондиционе-
рами. С обезоруживающей наивностью шторы терлись о жардиньерки драго-
ценного африканского дерева, где росли тропические цветы, безотказно
орошаемые невидимыми глазу увлажнителями. По стенам были развешаны по-
лотна Риопелля, Поллока, де Стаэля, Ротко и председательского племян-
ника; в приемной сидели два ведущих режиссера, один продюсер-координа-
тор, два режиссера-оператора и три ассистента режиссера, еще два с по-
ловиной часа назад вызванные к председателю на срочное совещание и с
тех пор ожидающие аудиенции. ( На круг каждый час их ожидания обходил-
ся председателю и прочим акционерам в 24 фунта стерлингов.)
У председателя шло совещание. Об этом событии всю объединенную те-
лестудию оповестили светящиеся экранчики. `У Р. П. совещание`, - свер-
кали они повсюду, куда ни повернешься, и везде - в холле, в гараже, в
столовой - можно было оценить новость по достоинству. Один такой эк-
ранчик на радость собравшимся высокооплачиваемым сотрудникам мерцал и в
приемной председателя. Из своего закутка выпорхнула председательская
секретарша и шестой раз не без тайного злорадства окинула всех взгля-
дом.
- Пойду опять напомню эр-пэ, что вы здесь, - сказала она любезно.
Она тихонько постучалась в председательскую дверь и нырнула внутрь.
По кабинету, заложив руки за спину, медленно выписывал круги Ротемир
Пошлак; в струящемся из окон солнечном свете мягко поблескивала его
изысканно седая шевелюра.
- Эр-пэ! - обратилась к нему секретарша. Не удостоив ее взглядом,
не повернув головы, мистер Пошлак высвободил из-за спины руку и знаком
приказал секретарше удалиться. Он совещался с сэром Прествиком Ныттин-
гом, действительным членом правления объединенной телестудии, ответ-
ственным за общественную, общечеловеческую и культурную стороны дела.
Сэр Прествик, маленький, грустный, вялый, сидел посреди кабинета в
мягком вертящемся кресле и наподобие подсолнуха медленно обращался
вокруг собственной оси, чтобы все время оставаться лицом к председате-
лю.
Мистер Пошлак остановился и рассеянно колупнул на картине Поллока
густо наложенную краску.
- Еще одно, - сказал он. - кто у нас сейчас ставит `обхохочешься`?
- Кробишли, - ответил сэр Прествик.
- Ага. Так вот, ступайте к нашему другу Корбишли и сообщите ему,
что вчера во время вечерней передачи у лорда Мимолея галстук сбился
под самое ухо.
- Сообщу, эр -пэ.
- Разъясните, что я не критикую ни техническую, ни художественную
сторону спектакля.
- Ни техническую, ни художественную сторону.
- Я не прикидываюсь настолько компетентным, чтобы критиковать эти
стороны наших постановок. До сих пор не прикидывался и вряд ли ког-
да-нибудь начну. Я знаю свои возможности, Прествик. У меня под рукой
достаточно специалистов, чтобы судить, выдерживают ли наши постановки
конкуренцию с точки зрения технической, художественной и моральной.
Этим специалистам я целиком и полностью доверяю. Сообщите это Корбиш-
ли.
- Не премину, эр-пэ.
- Но если у мужчины галстук сбился на сторону или у женщины высуну-
лась бретелька, то в этом я разбираюсь. И в нашей постановке такого не
потерплю.
- Совершенно согласен, эр-пэ.
- На мелочи у меня глаз наметан, Прествик, глаз наметан на мелочи.
- Безусловно, эр-пэ.
- Я не прикидываюсь специалистом в области телевидения. Я не прики-
дываюсь, будто много смыслю в торговле или финансах. Но я категоричес-
ки утверждаю, что на мелочи у меня глаз наметан.
- На мелочи глаз наметан.
- Вот тайна успешного руководства, Прествик. Следите за мелочами, а
крупное само за себя постоит.
- За себя постоит. Точно.
- По-моему, сотрудники меня за это уважают, а по-вашему?
- Конечно уважают, эр-пэ.
- По-моему, тоже. По-моему, тоже.
Мистер Пошлак умолк и пригладил великолепную седую шевелюру. Такая
операция помогала ему думать, а в этот процесс он верил свято. Как-то
раз он даже сказал сэру Прествику:
- Если бы меня попросили дать в одном слове наставление юношеству,
вы знаете, Прествик, какое это было бы слово?
- Какое? - Спросил тогда сэр Прествик.
- Думайте, Прествик. Думайте.
- Не знаю, эр-пэ. Мелочи?
- Нет, Прествик. Думайте.
- Э-э... Смелость?
- Да нет же. Думайте.
- Ума не приложу, эр-пэ. Дерзание?
- Ради всего святого, Прествик, что с вами творится? Думайте!
- Принципиальность? Верность? Руководство?
- Думайте, Прествик! Думайте, думайте, думайте, думайте!
Когда произошел этот разговор? Кажется, когда у сэра Прествика
предпоследний раз обострилась язва двенадцатиперстной.
- Так кто же у нас сейчас ставит `обхохочешься`? - спросил обсто-
ятельный мистер Пошлак.
- Корбишли, эр-пэ.
- Ах, Корбишли. Так сообщите ему, Прествик, ладно?
Сэр Прествик черкнул в блокноте `сообщить Корбишли`, и полностью
его заметки по обсуждаемому вопросу выглядели теперь так: `Сообщить
Корбишли. Сообщить Корбишли. Сообщить Корбишли`. Едва слышный стон ук-
радкой вырвался из-под его усов. Сэр Прествик был несчастен.
Его назначили в правление объединенной телестудии после того, как
он получил титул баронета за заслуги перед Англией в области общес-
твенных сношений; заслуги состояли в том, что из всех специалистов по
общественным сношениям к моменту раздачи наград удалось найти одно-
го-единственного деятеля, который не вел себя предосудительно с мо-
ральной точки зрения, так как лежал под наркозом в больнице; это и был
Прествик. Для начала его сделали ответственным за общественные сноше-
ния. Но оказалось, что общественные сношения неразрывно связаны с
культурными, то есть с отношением мистера Пошлака к культуре, а куль-
турные сношения незаметно переходили в общечеловеческие, то есть в от-
ношение мистера Пошлака ко всему человечеству, кроме общественности,
которая подпадает под сношения общественные. От напряженной работы сэр
Прествик буквально таял на глазах.
- И еще одно, - сказал мистер Пошлак. - Сегодня утром в кабине лиф-
та я насчитал пять окурков и четыре спички. Что вы об этом думаете?
- Должно быть кто-то прикурил от зажигалки, эр-пэ, - ответил сэр
Прествик.
Мистер Пошлак остановился как громом пораженный и смерил сэра Прес-
твика глазом, наметанным на мелочи.
- У вас что, живот болит, Прествик?
- Да собственно, знаете, эр-пэ...
- Если вам трудно работать, так и скажите. Всегда могу обойтись
собственными силами.
- Я вполне здоров, эр-пэ.
- Налейте себе стакан минеральной. Возьмите печенья. Не стесняй-
тесь.
Сэр Прествик вскочил и устремился к стенному шкафу, рядом с которым
стоял мистер Пошлак.
- Налейте и мне стаканчик, - сказал мистер Пошлак. - На чем я оста-
новился? Ах да, на пяти окурках и четырех горелых спичках в лифте. Ра-
зошлите по всем отделам меморандум с подробным перечнем найденного и
напомните всем сотрудникам, что лифтами пользуются посетители, и у них
впечатление об объединенной телестудии вполне может сложиться на базе
того, что они увидят на полу.
- Что они увидят на полу. Записал, эр-пэ, - откликнулся сэр Прес-
твик, тщетно пытаясь налить минеральной и одновременно сделать пометки
в блокноте.
- Взовите к самым светлым сторонам их души.
- Помечу себе, эр-пэ.
- Всегда и везде, Прествик, надо взывать к самым светлым сторонам
души сотрудников. Они у них есть, надо только иметь смелость в это по-
верить. Вот один из краеугольных камней здравого руководства.
- Самые светлые стороны... Именно.
- Всегда обращайтесь с другими так, как хочешь, чтобы обращались с
тобой, даже если это последний швейцар.
- Делай другому то, чего желал бы себе.
- Это здравые общечеловеческие отношения. Это здравый бизнес. Это
здравая этика.
- Несомненно, эр-пэ.
Мистер Пошлак помедлил, затем пригладил шевелюру - сделал ей то,
чего желал бы себе.
- Кстати, об этике, - сказал он. - Кажется, мы где-то строим новый
отдел этики для какого-то теологического колледжа?
- Для научно-исследовательского института автоматики, - чуть ожи-
вился сэр Прествик.
- Да, что-то в этом роде.
- Я надеялся, что мы выкроим время потолковать об этом, эр-пэ, ведь
у меня недурная новость. Они там пригласили на открытие королеву.
- В самом деле?
- Так говорят, эр-пэ.
- Хорошо, Прествик, хорошо. Очень хорошо. Налейте себе еще стакан-
чик минеральной.
Мистер Пошлак погрузился в раздумье, примечательное широтой обзора.
- Как это они ухитрились? - спросил он.
- Не знаю, эр-пэ.
- Интересно, как они ухитрились. Насколько мне помнится, вам не
удалось заполучить королеву на открытие студии.
- Не удалось, эр-пэ.
- И королеву-мать вам тоже не удалось заполучить.
- Да.
- И принцессу Александру.
- Да.
- И герцога Кентского.
- Да.
- И герцога Глостерского.
- Я заполучил герцога Бедфордского.
Мистер Пошлак вытащил перочинный ножик и машинально стал соскабли-
вать с картины Риопелли особенно выпуклый мазок розовой краски.
- Как же они ухитрились, Прествик? Неужто у них такие связи? А,
Прествик?
- Это все элита, эр-пэ. Академики с элитой связаны одной веревоч-
кой. Рука руку моет.
- Элита! Опять эта гидра поднимает подлую голову, да? Вы ведь зна-
ете, Прествик, я не прикидываюсь, будто у меня есть политические убеж-
дения, за этой стороной присматривают мои специалисты. Но все же, мне
кажется, это угрожающий симптом, если телевизионная компания, на кото-
рой зиждется головная социально-культурная система связи в стране, не
может заполучить даже герцога Глостерского, а какой-то богословский
колледжик, обслуживающий ничтожное меньшинство, заполучает королеву.
- Как это верно эр-пэ!
Мистер Пошлак сунул ножик обратно в карман и снова пошел делать
круги по кабинету.
- Но с другой стороны, - сказал он, - королева ведь приедет откры-
вать не чей-нибудь корпус, а наш.
- И это верно, эр-пэ.
- Знаете, Прествик, заглядывая в будущее, я убеждаюсь, что мы всту-
паем в эру, когда религия забудет об антагонизме и недоверии к массо-
вым средствам связи и обе стороны научатся сотрудничать на взаимовы-
годных началах.
- Прекрасная мысль, эр-пэ.
- Запишите, Прествик, пригодится для речи, с которой я выступлю на
той неделе в обществе содействия прогрессивному телевидению.
- Уже записал, эр-пэ. Она входит в тот текст, что я для вас подго-
товил.
- Хорошо, Прествик, хорошо. Она, безусловно, подтверждает мой
взгляд на значение этики. А насчет богословского колледжика... Вы го-
ворите, Прествик, это богословский колледж?
- Исследовательский институт, эр-пэ.
- Так вот, исследовательский институтишка обратился к нам с прось-
бой о помощи. Мы не стали спрашивать какой он - протестантский, като-
лический или иудейский. Стали мы спрашивать, Прествик?
- Да нет, эр-пэ, потому что у нас...
- Потому что у нас это не принято. Вне зависимости от их цвета ко-
жи, расы и вероисповедания мы оказали им посильную помощь.
- Пятьдесят тысяч фунтов, эр-пэ.
- Пятьдесят тысяч фунтов.
Три круга по комнате мистер Пошлак проделал в сосредоточенном мол-
чании. От беспрерывного кручения в вертящемся кресле у сэра Прествика
все плыло перед глазами и к горлу подступала тошнота.
- Пятьдесят тысяч фунтов, - повторил мистер Пошлак. - Пятьдесят ты-
сяч... Эту сумму утвердило правление, так ведь, Прествик? Да? Но нас
ждут дела. Какие дела нас ждут, Прествик?
- По-моему, эр-пэ, вы хотели утрясти вопрос о том, чтобы изъять из
кабинетов всех руководящих работников плакаты` Мыслим масштабно`.
- Ага. Мы решили, что для такой организации, как наша, они
чуть-чуть простоваты, не так ли? Одна из ваших наименее удачных нахо-
док, Прествик, хотя, как известно, я никогда не вмешиваюсь в то, как
вы налаживаете культуру. Что же вам удалось состряпать взамен?
- А как бы вы отнеслись к девизу `Согласуй!`?
В кабинет на цыпочках прокралась секретарша мистера Пошлака. Он
опять знаком приказал ей удалиться и, углубленный в себя, встал перед
Ротко - послюнил палец и потер пятно на холсте, чтобы выяснить, краска
это или грязь.
- Вспомнил, что я хотел уточнить, - сказал он. - Кто у нас сейчас
ставит `обхохочешься`?
Г л а в а 2
Весь институт исследования автоматики имени Уильяма Морриса так и
звенел от лязга стальных строительных балок, - их сбрасывали вниз с
большой высоты. Новый корпус этики был почти готов. Давно пора. Шум и
прочие неудобства, связанные со стройкой, существенно уменьшили коли-
чество автоматики, которую институт успел исследовать за минувшие два
года. Согласно подсчетам компетентных лиц, если бы принципиально новые
программы для вычислительных машин (а именно такие программы и разра-
батывал институт) создавались бесперебойно, то в ближайшие десять лет
миллиона два специалистов оказались бы без работы. А так все же был
риск, что кое-кто из этих двух миллионов останется при деле или по
крайней мере будет безработным лишь частично. Но, как утверждают опти-
мисты, ради прогресса кто-нибудь непременно должен страдать.
Доктор Голдвассер начальник отдела прессы, уже страдал. С каждым
новым звоном или лязгом он подскакивал, а с каждым подскоком раздра-
жался все сильнее и сильнее. Ему не хотелось, чтобы подчиненные видели
как он подскакивает, а то еще подумают, будто у него шалят нервы. С
другой стороны, ему не хотелось, чтобы подчиненные видели, как он чет-
вертый раз за три часа отправляется в туалет, где было тихо, а то еще
подумают, будто у него шалит мочевой пузырь.
Он беспокойно выглянул из окна - не видно ли, как достается другим.
Из других удалось разглядеть только начальника спортивного отдела Роу:
его лаборатория находилась как раз напротив, через двор. Роу, каза-
лось, был всецело поглощен работой, а это скорее всего означало, что
работает он не над автоматизацией спорта, а над романом, который, как
поговаривали, пишет. Роу то склонялся над письменным столом, и тогда
вихры волос закрывали ему глаза, то ошалело таращился в окно, вертя
мизинцем в правом ухе. Время от времени он вынимал палец и рассеянно
обозревал его, словно надеялся обнаружить следы нефти или урановой ру-
ды. Созерцание писателя, охваченного порывом истинного вдохновения,
совершенно потрясло Голдвассера, и чуть погодя он поймал себя на том,
что из солидарности тоже ковыряет мизинцем в правом ухе.
Он раздумывал, не зайти ли к Роу поболтать. Это подкрепило бы его
душевные силы. Роу безусловно уступает ему в уме, а дело дошло уже до
того, что, как молчаливо признавал Голдвассер, ему для душевного покоя
нужно было иногда поговорить с людьми, заведомо уступающими ему в уме.
Не с глупцами (им вообще ничего не скажешь), а с людьми умными, но
настолько, чтобы это таило в себе опасность. Такая установка предпола-
гала широкий круг потенциальных утешителей - почти весь институт, за
исключением Мак-Интоша, начальника отдела этики.
Ох уж этот Мак-Интош! Он был самым близким другом Голдвассера, и
при одной лишь мысли о нем в душе тотчас вскипало привычное раздраже-
ние. Он раздражал Голдвассера двумя способами: иногда тем, что казался
слишком глупым собеседником, а иногда тем, что казался умнее даже са-
мого Голдвассера. Еще сильнее, чем обе эти крайности, раздражала вне-
запность перехода из одной в другую.
Кто умнее - он сам или Мак-Интош? Есть же какой-то объективный кри-
терий! Голдвассер не сомневался, что когда то он был бесспорно умнее
Мак-Интоша. Но он сдавал. Во всяком случае боялся, что сдает. Он был
твердо уверен, что ум у него типа СЕRЕВRUМ DIАLЕСТIСI - ум логика или
вундеркинда, ранний цветок, увядающий после тридцати лет. Его беспо-
койство по этому поводу переросло в нечто похожее на душевную ипохон-
дрию. Он всячески проверял свои умственные способности, выискивая сим-
птомы упадка. Брал у коллег комплекты тестов на IQ и хронометрировал
операции, а результаты воплощал в графиках. Когда график получался в
виде нисходящей кривой, Голдвассер уверял себя, что виновата несовер-
шенная техника, а когда в виде восходящей скептически твердил себе,
что это, скорее всего, результат ошибки.
Характерным симптомом упадка, как он порой думал, была утрата соб-
ственных мнений. У одних есть вера, у других - мнения. Некогда у Гол-
двассера было собственное мнение обо всем, что он слыхал, а с четыр-
надцати лет он слыхал почти обо всем во вселенной. Когда его мысли-
тельный аппарат был в зените, Голдвассер разделил все мироздание на
две категории: на то, что он одобрял, и то, что отвергал. А теперь
мнения выпадали у него, как у стариков - зубы. Круг непосредственных
интересов сузился от судьбы пи-мезона и теократии языческих богов до
лихорадочного гадания о том, кто умнее - он или Мак-Интош.
Из окна Голдвассеру не был виден Мак-Интош, поскольку тот скрывался
в готической крепости старого отдела этики, но шумная разборка лесов
нового корпуса мешала Голдвассеру выкинуть Мак-Интоша из головы. Неуж-
то Мак-Интош умнее? Относится ли мозг Мак-Интоша, как и его собствен-
ный, к типу СЕRЕВRUМ DIАLЕСТIСI? Если так, то сейчас этот мозг в самом
расцвете, но постепенно начнет хиреть теми же темпами, что и его соб-
ственный, если его собственный действительно хиреет. Или же у Мак-Ин-
тоша СЕRЕВRUМ SЕNАТОRIS - мозг мудрого старца, медленно созревающий с
годами? Если он таков, то может сравняться с мозгом Голдвассера, и это
не доказывает, что способности самого Голдвассера ухудшаются. Но если
мозг у Мак-Интоша типа СЕRЕВRUМ SЕNАТОRIS, то в отличие от СЕRЕВRUМ
DIАLЕСТIСI он будет совершенствоваться по сравнению с голдвассеров-
ским, а это перспектива не слишком радужная. Голдвассер уныло повертел
пальцем в правом ухе. Теперь ухо зудело уже по-настоящему.
Вдруг Голдвассер почувствовал, что за ним следят, и перехватил
пристальный взгляд, устремленный ему в спину из окошка, что выходило в
коридор. Взгляд принадлежал Нунну - заместителю директора института.
Нунн бодро улыбнулся и чуть заметно помахал рукой. Голдвассер нервно
кинулся назад, вглубь кабинета. Он поспешно вынул палец из уха, потом
засунул снова, будто все время держал его там во имя серьезных науч-
но-исследовательских целей, а затем стал рыться в бумагах у себя на
столе.
Может все-таки сходить лишний раз за малой нуждой?
В туалете для начальников отделов, когда он туда вошел не было ни-
кого, кроме главного швейцара Джелликоу. Джелликоу перегнулся через
умывальник к самому зеркалу и миниатюрными ножничками подравнивал усы.
Он покосился на Голдвассера.
- Привет, мистер Голдвассер, - сказал он и вновь занялся усами.
- Привет, - ответил Голдвассер, до сих пор не решивший для себя,
как же называть швейцара - Джелликоу или мистер Джелликоу. Он помочил-
ся, потом щедро наполнил раковину горячей водой и вымыл руки. В туале-
те царили тишь и гладь, особенно заметные, когда их нарушали периоди-
ческие всхлипы спущенной воды и едва слышное позвякивание ножничек
Джелликоу.
- Я вижу, доктор Ребус опубликовала еще одну статью о случайном
распределении, - не совсем внятно выговорил Джелликоу, оттопыривая
верхнюю губу.
- Ага, - подтвердил Голдвассер, разглядывая свое отражение в зерка-
ле. В общем и целом сомневаться нечего, он умен, даже чересчур умен на
добрую половину, а то и на три четверти умнее, чем надо.
- Вы прочли, сэр? - спросил Джелликоу.
- Нет, сказал Голдвассер. Газету, не говоря о научной статье, он
мог читать только одним способом - от конца к началу, от низа полосы к
ее верху, от заключительной фразы к заголовку, постепенно распаляясь и
превращая каждый параграф в очередную головоломную задачу на сообрази-
тельность. В дни особой депрессии он сознательно увеличивал дозу мазо-
хистского удовольствия, которое извлекал из своего чудачества, и про-
читывал от конца к началу каждую фразу.
- Блистательная работа, - сказал Джелликоу. - Во всяком случае, мне
так думается.
Обратным ходом Голдвассер разглядывал и серийные карикатуры, с уд-
ручающей безошибочностью заранее предугадывая, что увидит на первой
картинке, и изнывая от скуки из-за того, что невозможно смотреть от
конца к началу каждую отдельную картинку.
- Я узнал из верного источника, что к нам собирается королева, ска-
зал Джелликоу.
- Вот как? - ответил Голдвассер.
Книги он тоже прочитывал от конца к началу. Когда он брал книгу в
руки, ему претила мысль об унылой авторской презумпции, будто он ниче-
го не знает о героях и в первых главах надо его с ними знакомить.
- Нанести институту официальный визит и открыть новый корпус. Что
вы об этом думаете, сэр?
- Гм, - промычал Голдвассер.
Не исключено, что он стерпел бы церемонию знакомства с героями кни-
ги, выяснив наперед, чем они кончили: умерли, переженились или смири-
лись с судьбой. Но кому интересно узнать, что некий совершенно незна-
комый тебе человек умер, женился или смирился с чем бы то ни было?
- Лично я думаю, - сказал Джелликоу, - что в известном смысле это
знаменует начало эры исследований в области автоматики. Мы завоевываем
социальный престиж.
В общем-то Голдвассер решил, что предпочитает телевидение: там,
предопределяя должный порядок, всем заправляет некая FОRСЕ МАJЕURЕ,
там нет скидок на экстравагантные вкусы людей вроде него, слишком ум-
ных, чтобы знать, что идет им на пользу.
Он задумчиво высушил руки под пневмосушилкой.
В коридоре у туалета, с ракеткой для сквоша под мышкой, согнувшись
в три погибели, прижал ухо к замочной скважине заместитель директора
Нунн. Он не мог допустить, чтобы начальники отделов приглашали низших
служащих в свой туалет. Так расшатывается дисциплина и создается почва
для гораздо более серьезных проступков. Опять Голдвассер, конечно.
Нунн заглянул в блокнот `энтузиаст регби`. Нынче утром Голдвассер по-
сетил туалет в четвертый раз. Джелликоу сегодня зашел сюда впервые, но
зато сидит уже минут двадцать.
Нунн был как нельзя более доволен результатами бдения у замочной
скважины. Они подтвердили его теорию, что повседневная слежка зачастую
приносит неожиданные плоды. Не подслушивал бы на предмет выяснения,
почему Голдвассер общается с низшими служащими, - не разузнал бы, что
в институте ожидают королеву. Для институтского начальства это весьма
ценная информация. Он сделал пометку в блокноте в графе `размер перча-
ток`. `Королева`, записал он и вернулся к листку `последние поезда`,
где регистрировал деятельность Голдвассера. `Голдвассер`, - записал
он.
Голдвассер вышел из туалета. Нунн поспешно распрямился.
- Очень здорово, - сказал он хмыкнув и сжал руку Голдвассера. За-
тем, обутый в кеды для бадминтона, бесшумно двинулся прочь по коридо-
ру.
Г л а в а 3
`Хью Роу, - отпечатал Хью Роу, - блистательная новая фигура на ли-
тературной арене. `Р` - первый его роман, и критики, рецензировавшие
это произведение перед выходом в свет, провозгласили автора `самым
пленительным из новых голосов, что стали слышны после войны` и `осле-
пительным новым талантом, который сногсшибательно сочетает в себе
трезвую весомость Роб Грийе с размахом комических традиций П.Г.Вудха-
уза` (подробно об этом см. задний отворот суперобложки)`.
Роу остановился и покрутил пальцем в ухе. Писать роман - дело пора-
зительно трудное. До этого места Роу доходил раз десять, не меньше
(пол и письменный стол были завалены отвергнутыми вариантами), но не-
изменно убеждался, что никак не может сдвинуться с мертвой точки. Он
попробовал сызнова.
``Р` - история пьяного попа, которого замучили угрызения совести,
ибо он совершал все грехи, от богохульства до убийства; его пугает то,
с какой легкостью он вновь и вновь возвращается (и сам с глубочайшей
внутренней убежденностью сознает это) к состоянию благодати`.
Роу поморщился, вынул лист из пишущей машинки. И начал сызнова.
``Р` - повествование о четырех лицах: беглом диктаторе, корректоре,
спившемся герое войны и профсоюзном деятеле с ярко выраженным классо-
вым сознанием; все они очутились под палящим зноем на заброшенном ос-
тровке близ пролива Торрес. С ними молодая и красивая светская дама,
которая собирается в монастырь...`
Роу заложил в машинку новый лист.
``Р` - одиссея разочарованного писателя, который сквозь цепь фан-
тастических приключений (каждое из них - безжалостная сатира на раз-
личные стороны нашей действительности) стремится к `Р` туманной цели;
порой это город, порой наркотик, порой женщина...`
Роу вздохнул и стал глядеть во двор. Голдвассер уже не торчал у ок-
на. А ведь довольно долго было видно, как он ковыряет в ухе. До чего
неаппетитные привычки у иных субъектов. Роу опять вздохнул, энергично
повертел пальцем в ухе и вложил в машинку чистый лист.
``Р` - повесть о юноше, который делает карьеру и твердо намерен
уничтожить все преграды, отделяющие его от блондинки с собственным
`ягуаром` модели Е...`
Роу застонал. Боже правый, может, действительно, легче сперва напи-
сать книгу, а потом уж рекламу для суперобложки? Интересно, в каком
порядке делают это другие писатели?
А все же первый абзац удался на славу. `Самый пленительный из новых
голосов` - фраза довольно броская. Роу испытывал блаженство и в то же
время странное смирение при мысли о том, как аккуратно разложены по
полочкам его достоинства и таланты, с какой прямодушной готовностью
хвалит он все, что заслуживает похвалы.
Книга, несомненно, подвигается. Это главное. Он бережно спрятал все
черновики, чтобы грядущему критику легче было проследить эволюцию ав-
торского замысла, и для разнообразия принялся за автоматизацию спорта.
Г л а в а 4
В старом здании отдела этики по стенам плясали яркие, зыбкие блики;
легкие, почти неразличимые звуки, сказочно преобразившись, отдавались
гулким эхом. Дверь за Голдвассером захлопнулась с таким грохотом, точ-
но выстрелили из гаубицы. Голдвассер нервно дернулся. Мак-Интош обер-
нулся к нему и кивнул. Он занимал свою излюбленную позицию при иссле-
дованиях этических проблем. Терпеливый и бесстрастный, он стоял на
портале подъемного крана, подобно капитану на мостике, облокотясь на
поручни, и ни единый мускул его большого багрового лица не шевелился.
- Поднимайтесь сюда, - пригласил он Голдвассера, и его слова внуши-
тельно повисли в воздухе, как напечатанные.
Голдвассер вскарабкался по металлической лесенке. Портал высился
над испытательным резервуаром Мак-Интоша. МакИнтош очистил свой отдел
от всего лишнего - мебели, стен, полов и все это заменил испытательным
резервуаром для этических автоматов. Целеустремленный был мужчина.
- Мы как раз проводим последний серийный опыт, - сказал Мак-Интош.
Голдвассер ничего не ответил. При виде испытательного резервуара ему
всегда становилось как-то не по себе. Резервуар напоминал ему бассейны
для плавания и заставлял стыдиться своих дряблых бицепсов. Голдвассер
все время ждал, что банда богатырски сложенных плебеев без всяких
признаков духовной жизни накинется на него и сбросит в воду. На даль-
нем краю резервуара тихонько хихикнула девушка; эхо заулюлюкало по
всему зданию, словно некое божество гомерически расхохоталось над ним,
Голдвассером.
Порой и самому Мак-Интошу испытательный резервуар напоминал бассейн
для плавания. Летом Мак-Интош изредка нырял туда с портала, прямо в
одежде, и плавал допотопными саженками взад и вперед под уважительные
шуточки подчиненных. Делал он это, чтобы доказать собственную непос-
редственность и легкомысленное пренебрежение условностями, и еще пото-
му, что в гардеробной у него висел запасной комплект одежды; да кроме
того, вислое брюхо меньше угнетает, когда ты в костюме.
- Майна, - распорядился Мак-Интош. Подъемный кран развернул над во-
дой плот и начал его опускать. На плоту, угрюмо пялясь друг на друга,
сидели старший научный сотрудник Синсон в желтом спасательном поясе и
этический автомат `Самаритянин-2`. Резервуар окутала величественная
гулкая тишина.
Все усилия своего отдела Мак-Интош сосредоточил на самаритянской
программе. Этическая проблема в ее чистом виде, как он себе представ-
лял - это двое на плоту, выдерживающем только одного, и он все старал-
ся построить автомат, который разработал бы четкий алгоритм этичного
поведения для таких обстоятельств. Первая модель, `Самаритянин-1`,
прыгала за борт с величайшей охотой, но прыгала ради спасения любого
предмета, оказавшегося рядом с ней на плоту, от чугунной болванки до
мешка мокрых водорослей. После многонедельных жарких препирательств
Мак-Интош согласился, что недескриминированная реакция - явление неже-
лательное, забросил `Самаритянина-1` и сконструировал `Самаритяни-
на-2`, который жертвовал собою ради организма хотя бы уж не менее
сложного, чем он сам.
Плот замер, медленно раскручиваясь в нескольких метрах над водой.
- Пошел! - крикнул Мак-Интош.
Плот ударился о воду с отрывистым всплеском, похожим на выстрел.
Синсон и `Самаритянин` не дрогнули. Постепенно плот выровнялся, его
начали захлестывать небольшие волны. Вдруг `Самаритянин` подался впе-
ред и ухватил Синсона за голову. Четырьмя экономными движениями он из-
мерил габариты синсонова черепа, затем помедлил, вычисляя. Наконец,
после заключительного щелчка, автомат боком скатился с края плота и
без колебаний затонул на дне резервуара.
- Спаси его, Господи! - приказал Мак-Интош молодому человеку в
плавках, стоявшему наготове возле самой воды. Господи нырнул и обвязал
затонувшего `Самаритянина` канатом.
- Отчего бы не привязывать к нему канат до того, как он кувыркнется
за борт? - спросил Голдвассер.
- Он не должен знать, что его спасут. Иначе решимости жертвовать
собой грош цена.
- А как же он узнает?
- Да ведь `Самаритяне-2` - хитрюги. Иногда мне чудится, будто они
понимают каждое наше слово.
- Они слишком низкоорганизованны, Мак-Интош...
- Нет-нет, они проникаются доверием к людям. Поэтому время от вре-
мени я кого-нибудь не выуживаю, оставляю на дне. Надо же показать ос-
тальным, что я не расположен шутки шутить. Двоих уже списал на этой
неделе.
`Самаритянина` отбуксировали к краю резервуара и перевернули вверх
тормашками, чтобы вылить воду. Время от времени он испускал едва слыш-
ное тиканье и содрогался.
- Слыхали новость о новом корпусе, а? - спросил Голдвассер.
- А что такое?
- Насчет королевы.
- Нет.
- Она приезжает на открытие.
- Неужели?
Он перегнулся через поручень и проорал:
- Эй, Господи! Все в порядке? Тогда готовь его к следующему рейсу.
- А теперь что будет? - спросил Голдвассер.
- Начинаем новую серию опытов - поведение относительно менее слож-
ных организмов.
Подъемный кран опять водрузил `Самаритянина-2` на портал. На инди-
каторах и градуированных дисках автомата появилось нечто новое, пора-
зившее Голдвассера.
- Вам не кажется, что у него ханжеский вид? - спросил он у Мак-Ин-
тоша.
- Да уж так всегда, стоит ему только окунуться. Мелкий конструктив-
ный недостаток. Устраним при доводке.
- Но, Мак-Интош, если самопожертвование доставляет ему удоволь-
ствие, это ведь нельзя считать решением этической проблемы, правда?
- Не понимаю, почему бы ему не получать удовольствия от праведных
поступков.
- Какая же это жертва, если приносишь ее с удовольствием?
- Да вы истый пуританин, Голдвассер! Что праведно, то праведно, а
если извлекаешь удовольствие из праведного поступка, то тем лучше.
- Поступок, может, и праведный. Но, согласитесь, МакИнтош, этически
он не интересен!
Доведенные до белого каления, они пронзали друг друга взглядами.
Голдвассера бесила мысль, что этот упрямый жирный тугодум в чем-то не-
маловажном, может быть, умнее его самого. Но, наверное, и Мак-Интоша
бесила мысль о том, что в конечном итоге его здравый, неповоротливый
мозг не выдерживает конкуренции с блистательным умственным аппаратом
Голдвассера.
- Как бы там ни было, - сказал он, - на открытие вашего нового кор-
пуса приедет королева.
- Надо полагать, Нунн снова нажал кнопки?
- Надо полагать, так.
- Еще раз запрягли элиту.
- Надо полагать, это значит, что вам волей-неволей придется поста-
вить там хоть какие-то опыты.
- Ничего подобного.
- Все равно намерены бойкотировать?
- Безусловно. Я же вам говорил. И Нунну говорил. Не желаю иметь с
новым корпусом ничего общего. Нечего мне там делать. Я достаточно заг-
ружен самаритянской программой.. Твердишь,твердишь одно и тоже с утра
до вечера.
- Будут неприятности.
- Ну и пусть.
На помост подняли увесистый мешок с песком и уложили на плоту бок о
бок с `Самаритянином`.
- Майна! - рявкнул Мак-Интош.
Плот взметнулся над водой и стал без рывков опускаться.. Снова нас-
тупила гулкая тишина.
- А здесь ведь логическая неувязка, - ни с того ни с сего заявил
Голдвассер, и голос его загудел под самой крышей.
- Вира! - Рявкнул Мак-Интош.
Всплеск воды слился с отголосками слов `неувязка` и `вира`, их пош-
ло бросать от стены к стене, от резервуара к потолку. Пока плот вос-
станавливал равновесие, `самаритянин` и мешок бесстрастно созерцали
друг друга. Когда плот стало захлестывать, `самаритянин` ухватил мешок
и попытался измерить объем его черепа. Он сделал было свои четыре эко-
номных движения, но, сбитый с толку не похожей на череп формой мешка,
помедлил, принял какое-то решение, задумчиво пожужжал и замер в непод-
вижности.
- Умница, - тихонько выдохнул Мак-Интош.
Плот погрузился лишь частично. Но постепенно вода покрывала `Сама-
ритянина` и мешок, а те стоически смирялись с судьбой. Первым исчез
под водой мешок. За ним, напоследок окинув мир безропотным взглядом
мученика, исчез и `Самаритянин`. Набухший, съежившийся, темный, иска-
женный в воде предмет неотвратимо опускался на дно.
- Ну вот, надеюсь, теперь у вас нет возражений против `Самаритяни-
на-2`, сказал Мак-Интош. - Видите, он даже не пытается жертвовать со-
бой ради мешка.
- Вижу, - ответил Голдвассер, - но, Мак-Интош, вы ведь добились
только того, что ко дну пошли оба.
- Эх, Голдвассер, - сказал Мак-Интош, - какой же вы закоренелый ци-
ник. Г л а в а 5 Нунн положил на письменный стол ракетку для сквоша, которую не вы-
пускал из рук. Заодно, раз уж он оказался у письменного стола, стоило
уточнить по календарю дату Хенлея. Затем выбрал клюшку в сумке для
гольфа (она лежала в углу кабинета) и начал практиковаться в подаче с
метки - колышка, поставленного среди ковра.
Он был человек благоразумный. Знал, что ответственный руководитель
должен лелеять свои способности руководителя. И потому всю текучку пе-
рекладывал на плечи секретарши, мисс Фрам, а сам целиком посвящал ра-
бочий день тому, чтобы сохранять форму. Он придерживался тщательно
составленного расписания игр, готовился к играм, смывал с себя уста-
лость после игр, следил, как играют другие, разговаривал об играх и
продумывал разговоры об играх. Пока мисс Фрам вкалывала в приемной -
проверяла выплату денег служащим, нанимала новых лаборантов, препира-
лась с представителями профсоюза, боровшимися за равноправие в столо-
вой, - Нунн у себя в кабинете смазывал крикетную биту, отвлекаясь
лишь, чтобы послать мисс Фрам за билетами на полицейский чемпионат по
боксу или в магазин спорттоваров за очередной дюжиной воланов. Так он
сохранял бодрость духа до той поры, когда придется вершить дела, дос-
тойные его ответственного руководства.
Кроме того, игры - дело важное еще и по другой причине. Они дают
тему для разговоров с подчиненными. Нунн, как он часто подчеркивал,
сам-то не был кибернетиком. Большую часть жизни он подвизался на ин-
теллектуальной службе офицера армейской контрразведки, оттаптывал
пальцы ног безвестным смутьянам в безвестных колониях занятие, привив-
шее ему здравые практические навыки командования людьми и подхода к
ним. В качестве руководителя он обнаружил, что игры - тема, на которую
можно поговорить со всяким. Об играх он разговаривал со своими подчи-
ненными-рядовыми. Об играх он разговаривал со смутьянами при допросе,
чтобы разрядить обстановку, прежде чем оттаптывать им пальцы ног. Об
играх он разговаривал со всеми начальниками отделов в институте. Сол-
даты, черномазые, долгогривые интеллигенты - вы из одного теста сдела-
ны. Заговори с ними об играх сразу беспомощно умолкают.
Об играх он разговаривал и с директором - привычка, ставшая главным
стержнем в жизни Нунна. Нунн положил на место клюшку для гольфа и на
цыпочках прокрался по ковру к двери, сообщающейся с директорским каби-
нетом. Он наклонился, заглянул в замочную скважину. Директор восседал
за столом - крупный неуклюжий мужчина за письменным столом с зеркально
отполированной и совершенно голой крышкой. Нунн всматривался в дирек-
тора с благоговейным ужасом. Массивное тело абсолютно неподвижно. Лок-
ти покоятся на столе, ладони сцеплены, большие пальцы плотно прижаты к
губам, словно директор вот-вот издаст разбойничий посвист. Маленькие
блекло-голубые глазки на широком лице устремлены в одну точку стола -
туда, где обычно стоит держатель для авторучки. Невозможно догадаться,
какие чудеса автоматизационной, философской, кибернетической, семанти-
ческой, организационной и поистине космологической мысли свершаются в
этой массивной голове. Человек явно героических качеств, хотя каких
именно - неизвестно, ибо по отдельности они терялись в бескрайней воз-
вышенности целого. Собственно, одним из немногих его доподлинно инди-
видуальных качеств (а вспомнить, что таковые у него имеются, стоило
превеликого труда) была фамилия, а именно Чиддингфолд.
Нунн питал глубочайшее уважение к Чиддингфолду. В разговорах с на-
чальниками отделов называл его `герр директор` или `большой белый
вождь` - так крайне религиозные люди покровительственно упоминают о
боге и его окружении, желая показать, что они с этой компанией на са-
мой короткой ноге и им нет нужды заботиться о показной почтительности.
По той же причине Нунн держался с Чиддингфолдом более или менее как с
ровней. Его жизнерадостную болтовню о свернутых шеях, разбитых колен-
ках и выколотых глазах Чиддингфолд неизменно выслушивал с вежливой на-
тянутой улыбкой. Точно так же выслушивал он и веселые служебные сплет-
ни, которыми Нунн тоже развлекал директора: предположения, что Ребус -
на самом деле мужчина, Голдвассер - женщина, а Хоу - существо среднего
пола. Но директор только улыбался натянутой улыбкой, и его бледно-го-
лубые глаза кротко таращились на солнечное сплетение Нунна.
Нунн не впадал в еретическое заблуждение и не ждал, что Чиддингфолд
как-нибудь проявит свое могущество. Человеком, который на деле заправ-
ляет институтом, на деле выносит решения, он считал себя. Но в глубине
души он осознавал: власть его полноценна только потому, что исходит от
молчаливого божества, восседающего в соседнем кабинете. Без божества
не стало бы ни этой излучаемой власти, ни авторитета, на который опи-
рается он сам и его подчиненные. Пусть Чиддингфолд никогда не произно-
сил ничего, кроме `доброе утро` и `добрый вечер`. Пусть он оказался бы
совершенно нем или невменяем. Пусть он даже стал бы невидимкой. Все
это не имело значения, важно было только одно: он наличествует.
Тем не менее Нунну хотелось бы разузнать побольше о том, что тво-
рится в огромной голове Чиддингфолда, когда черты его лица застывают в
любезной микроулыбке. Улыбка эта была скроена на человека куда менее
крупного, чем Чиддингфолд, и оставляла широкий простор для маневриро- ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 128403
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 5
|
