ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

INFRINGЕ.ТХТ 585340
Андрей ВАЛЕНТИНОВ
Око силы 1-4

ПРЕСТУПИВШИЕ
НЕСУЩИЙ СВЕТ
СТРАЖ РАНЫ
ВОЛОНТЕРЫ ЧЕЛКЕЛЯ

Андрей ВАЛЕНТИНОВ

ПРЕСТУПИВШИЕ

ОТ АВТОРА

Роман `Преступившие`, являясь вполне самостоятельным произведением,
входит как составная часть в эпопею `Око силы`, посвященную судьбам людей,
живших в стране, погибшей первый раз в октябре 1917-го и вторично - в
августе 1991-го. Вместе с тем, `Око Силы` - произведение не историческое и
тем более не политическое. Это, скорее, фантастическая реконструкция
событий, которые, стань они известны людям, показались бы еще более
невероятными. Автор считает необходимым предупредить, что все факты, а
также персонажи, включая тех, кто носит узнаваемые фамилии, являются
полностью вымышленными. Столь же вымышлена топография города, названного в
романе Столицей, равно как и других мест, упомянутых в тексте, а также
история дхарского народа, имеющая, однако, много общего с судьбами других
народов нашей бывшей страны.

ПРОЛОГ

Двенадцатая ночь месяца августа года Белой Козы (от Рождества
Христова 1991-го) подходила к середине. Она была жаркой и душной; и
Столица, сжатая железными клиньями танковых дивизий, вплотную обступивших
город и уже рассекших его в нескольких местах казалось, так и не перевела
дух. Вторые сутки люди стояли против людей, броня - против брони, и
непреклонная воля - против другой, столь же непреклонной.
Но эта ночь должна была стать последней. Воля, двигавшая танки к
центру города, готовилась нанести завершающий удар по все еще не
сдавшемуся врагу. Противостояние подходило к финалу, и где-то в тиши и
уюте огромного белого здания на Калининском люди в зеленых мундирах с
золотыми погонами уже вынесли приговор. Он не подлежал обжалованию:
противник, занимавший другое гигантское здание на противоположном конце
этого же проспекта, такое же белое и еще более высокое, был обложен со
всех сторон. Этот противник окружил себя тысячами верных, но безоружных
защитников, а люди в зеленых мундирах знали: танки легко преодолеют такие
заслоны. Это проверялось неоднократно, и результат был всегда одинаков.
Но у белого здания в конце проспекта, получившего в эти дни дерзкое
имя `Белый Дом`, стояли и другие защитники. Их было мало - всего несколько
десятков, но они знали, как жечь железные машины. Тот, кто руководил
обороной, был готов, встретив врага у бетонных баррикад, не пустить танки
к Белому Дому, где за темными окнами собрались соратники Президента. Люди
в зеленом понимали это и готовили своим противникам сюрприз.
Невдалеке от Столицы, надежно защищенные радарами и ракетными
установками, грели моторы десятки боевых вертолетов. Стальная саранча не
боялась врага. Еще час - и ночь загудит винтами не знавших поражения
машин, тьма над Белым Домом осветится недолгим, но ярким огнем, и танкам
останется только не спеша перемолоть траками кашу человеческих тел.
Приговор был подписан, и люди в зеленых мундирах нетерпеливо посматривали
на часы. Впрочем, можно не торопиться: до рассвета - победного рассвета -
времени было достаточно.
Но вот внезапно в тиши одного из кабинетов нервно звякнул телефон, и
чей-то далекий голос сообщил тому, кто уже подписал приговор Президенту и
всем, кто вторые сутки прикрывал собою бетонные плиты Белого Дома, нечто
такое, отчего разом зазвонили десятки других телефонов в огромном здании,
тихий шепот сменился криком, а уверенность в победе - растерянностью и
страхом. Случилось нечто, чего не могли предусмотреть люди в зеленом,
несмотря на опыт, на мощь электроники и на свое кажущееся всезнание. С
северо-востока, от серых, покрытых вечным лесом вершин Урала, на Столицу
двинулся новый нежданный противник, справиться с которым не могли даже
стальные осы с полным боекомплектом самонаводящихся ракет.
На Столицу шел грозовой фронт. Он появился словно ниоткуда, его не
заметили всезнающие военные метеорологи, раскинувшие сеть станций от моря
Лаптевых до опаленной солнцем Кушки. Его проглядели даже спутники, хотя
спутники ничего не могли упустить. Грозовой фронт возник внезапно,
двинувшись на Столицу с чудовищной, невероятной даже для грозы скоростью.
Казалось, некая сила, превосходящая все другие в сотни раз, решила
вмешаться в ход катившегося к финалу действа.
Тучи надвигались, накрывая собой небольшие поселки у окружной дороги,
затягивая небо над уже готовыми взлететь вертолетами, и неслышно
наваливаясь на Столицу. На миг духота стала непереносимой, но вот ударили
первые капли нежданного дождя, посвежело, и Столица впервые за эти дни
свободно вздохнула.
Приговор не был приведен в исполнение. Белый Дом стоял по-прежнему,
почти безоружный против окружавших его стальных колонн, а люди в зеленых
мундирах лихорадочно искали другое решение, надеясь еще переиграть то, что
так и не состоялось, что было нарушено и сломлено кем-то, еще более
могущественным, чем вся военная мощь, окружившая замершую в ожидании
Столицу.

1. БЕЛЫЙ ДОМ

Келюс сгорбился на неудобном металлическом стуле, тщетно пытаясь
заснуть, - стул явно не был предназначен для ночного отдыха. Впрочем
выбирать не приходилось: в комнате, где он и еще десяток молодых людей в
штатском расположились на ночь, на всех не хватало даже стульев. Спать
хотелось невероятно, но Келюс все-таки с куда большим удовольствием
спустился бы вниз, где глухо гудела гигантская толпа, окружавшая Белый
Дом. Однако покидать комнату ни он, ни другие офицеры запаса не имели
права.
Первый день в Белом Доме прошел почти незаметно. Все было внове и
как-то нестрашно, скорее напоминая очередной митинг из тех, что немало
перевидала Столица за последние годы. Только трибуной теперь служила броня
бронетранспортера - все прочее оставалось прежним. Ораторы, как обычно,
сменяли друг друга, наконец появился Президент, бросивший в толпу
несколько коротких жестких фраз. Келюс аплодировал вместе со всеми,
привычно посмеиваясь над президентским аканьем и подсчитывая знаменитые
`чта-а-а`, разносившиеся над площадью. Однако с наступлением темноты
настроение изменилось. У бетонных стен постепенно осталось не более трех
сотен добровольцев, не было ни оружия, ни теплой одежды, а в ближайших
переулках уже гудели танковые моторы. Вскоре Келюс понял: те, кто ушел,
имели свои резоны.
Келюс остался. Не только потому, что пересиживать ночь в теплой
квартире у настроенного на волну `Свободы` радиоприемника было попросту
стыдно. Его не держало то, отчего не вышли на площадь другие: родители,
семья, работа. В свои двадцать семь Келюс был волен выбирать свою дорогу
сам.
Впрочем, его ждал дед. Но старик, его полный тезка - Николай
Андреевич Лунин - в эти дни стоял по другую сторону бастионов, с теми, кто
окружил танками Белый Дом и поднимал в воздух вертолеты, готовясь
размазать Келюса и его товарищей по бетонным плитам набережной. Дед был
так же свободен и сам сделал свой выбор.
Лунин-старший оставался последним и единственным из всех известных
Келюсу родственников. Они жили вдвоем после того, как десять лет назад
родители Николая погибли в рухнувшем над Гималаями самолете по пути в
Дели, где отец работал советником посольства. Дед почти не менялся, хотя
возраст его приближался к девяти десяткам, и Келюсу порой становилось не
по себе при мысли, что он живет под одной крышей с современником
русско-японской войны и большевиком еще доперекопского периода.
Сам Келюс вышел из партии еще весной, что, собственно, и обеспечило
ему полную свободу в последующие месяцы: руководство института, где
Лунин-младший преподавал историю, уволило его почти мгновенно, сославшись
на счастливо подвернувшееся сокращение штатов. Николай пожал плечами, не
став искать защиты ни у друзей-демократов, ни у деда, грозившегося надеть
свои награды за три войны и отправиться искать правды в серый Вавилон
Центрального Комитета. Возвращаться на работу не тянуло. Келюс читал
газеты, с недоверчивой усмешкой просматривал телевизионные новости и ждал.
И теперь, в августе, то, что он предчувствовал все эти месяцы, наступило.
Итак, Лунин-младший не ушел, и первая, самая страшная и безнадежная,
ночь пощадила тех, кто вместе с ним редкой цепочкой прикрывал подъезды
Белого Дома. Гигантская махина, чье ворчание уже явственно доносилось из
темноты, еще только разворачивалась; люди в зеленых мундирах промедлили,
перенеся решающий удар броневым клинком на следующие сутки.
Наутро площадь вновь наполнилась народом: сквозь толпу протискивались
знаменитости, виденные ранее на телеэкране, замелькали видеокамеры
суетливых репортеров, и прошедшая ночь показалась скверным сном. Снова
выступал Президент, еще более резко и зло кидая в толпу свои знаменитые
`чта-а-а`, но Лунин уже не острил, нетерпеливо ожидая, когда найдется тот,
кто умеет отдавать приказы.
Все изменилось после полудня. Появились крепкие неразговорчивые
офицеры в пятнистых маскировочных куртках, прогрохотало и замерло посреди
площади несколько танков под полузабытыми трехцветными штандартами, и
Келюса впервые накормили горячим обедом. Защитников делили на отряды,
баррикады срочно укреплялись бетонными плитами, а ближе к вечеру прошел
слух, что скоро начнут выдавать оружие.
Оружия Лунину, впрочем, так и не выдали. Около девяти часов вечера
офицерам запаса приказали собраться у одного из подъездов. Келюс был
зачислен в группу под номером Б-7, после чего последовал приказ подняться
в одну из бесчисленных комнат Белого Дома и ждать распоряжений.
Так Келюс очутился на неудобном железном стуле. Потянулись
бесконечные часы ожидания. Несколько раз в комнату заходили офицеры в
пятнистых куртках, вызывая то одного, то другого из резервистов. Вскоре в
комнате их осталось немного, но до Николая очередь все не доходила, и ему
вновь, как и прошлой ночью, стало не по себе. Что-то происходило, что-то
готовилось - и Келюс почувствовал себя забытым.
Он все-таки задремал, но быстро проснулся, почувствовав, что кто-то
вошел. Николай мотнул головой, отгоняя сонную одурь и тут же вскочил. Руки
дернулись вниз, по швам, носки разъехались на ширину приклада: перед ним
стоял Генерал, заместитель Президента и командующий обороной, высокий,
широкоплечий, в своей уже примелькавшейся десантной куртке без погон.
Генерал что-то спросил, но Лунин не расслышал - слова прозвучали
неожиданно тихо. Келюс поспешил на всякий случай назвать свою фамилию и
звание - старший лейтенант, - которым, втайне от своих интеллектуальных
знакомых, немного гордился. Слово `запаса` он предпочел опустить.
- Я вас, кажется, знаю, товарищ старший лейтенант? - вновь спросил
Генерал, вероятно, повторяя вопрос, в первый раз не услышанный Луниным.
- Так точно, - подтвердил Келюс, стараясь отвечать четко,
по-уставному. - Избирательная кампания. Был в группе поддержки.
Генерал на мгновенье задумался, затем, похоже, вспомнив, улыбнулся -
короткой, немного странной улыбкой.
- Стрелять умеешь?
Генеральское обращение на `ты` немного покоробило, но Лунин тут же
одернул себя за несвоевременную чувствительность, поспешив заверить, что
стрелять обучен. В последний раз Келюс держал в руках автомат три года
назад, но сейчас это было несущественно.
- Хорошо! Пошли, - заключил Генерал и быстрым шагом покинул комнату.
Николай поспешил за ним, чуть не столкнувшись в дверях с кем-то в
пятнистом маскхалате, очевидно, из числа генеральской охраны. Втроем они
направились куда-то вглубь бесконечных плохо освещенных коридоров. Генерал
шел впереди, Келюс и человек в маскхалате - следом, и у бывшего
преподавателя отечественной истории появилась возможность рассмотреть
своего спутника.
Вначале Келюс принял его за узбека. Затем сообразил - узбеки ниже
ростом, да и костью пошире. Не походил этот человек также ни на казаха ни,
тем более, на вьетнамца. В конце концов Николай окрестил его `Китайцем`,
хотя и понимал, что, вероятно, снова ошибается. Впрочем, в ночном хаосе
Белого Дома можно было встретить не только китайца.
`Крепкий парень, - отметил про себя Келюс, - и на меня не смотрит...`
Китаец (если, конечно, это был китаец, а не дунгар или манчжур) и
вправду выглядел куда крепче Келюса, хотя и не отличался высоким ростом -
метр семьдесят, не больше. Двигался он как-то странно, и у Лунина
мелькнула мысль о занятиях айкидо. На Николая он и вправду не смотрел,
глядя вперед, через плечо Генерала, и Келюс еще раз уверился, что Китаец,
очевидно, телохранитель.
Свернув в очередной коридор, они прошли через небольшую дверь,
которую Генерал отпер своим ключом, и вновь оказались в коридоре перед
единственной бывшей там комнатой. Дверь охранял высокий усатый парень в
синей куртке. Ствол автомата был направлен в сторону пришедших.
- Эти со мной, - пояснил Генерал, и `калаш` тут же опустился.
- Свободен. Автомат отдашь ему, - последовал кивок в сторону Лунина.
- Иди отдыхай. Спасибо.
Парень в синей куртке так же молча передал Николаю автомат и два
рожка патронов, пожал руку Генералу, улыбнулся и направился к выходу.
Келюс, принявшись рассовывать рожки с патронами по карманам куртки,
случайно, боковым зрением, заметил, как Генерал указывает Китайцу вглубь
коридора, куда уходил парень в синем. Китаец, также посмотрев вслед
уходящему, чуть кивнул. Даже не кивнул - слегка опустил веки.
Впрочем, Генерал тут же занялся Келюсом, и у того не осталось времени
размышлять о смысле этой пантомимы. Командующий обороной поинтересовался,
помнит ли Лунин караульный устав. Устава Келюс не помнил, но не стал
заострять внимание на таких мелочах, рассудив, что главное ему скажут и
так. И не ошибся.
- Станешь тут, - велел Генерал, глядя не на Николая, а куда-то в
стену над его правым плечом. - Задача: к двери не подпускать никого, кроме
Президента, меня и его.
Уточнений не последовало, но Келюс понял - Генерал имеет в виду
Китайца.
- Если выйдут с оружием, бей без предупреждений. Из комнаты выпускать
только в сопровождении его, - опять, очевидно, имелся в виду Китаец, - или
меня. Вопросы?
Последнее Лунин не понял до конца, но вопросов решил не задавать.
Генерал, привычным движением поправив автомат на плече Келюса, повернулся,
чтобы уйти, но уже у дальней двери остановился, помедлил и вернулся.
- Слушай, - Генерал говорил тихо, почти шепотом. - Тут могут
появиться парни в черном - один или несколько. Ты их узнаешь - у них морды
красные. Главный там - майор, фамилия - Волков. Всеслав Волков. Увидишь -
бей сразу. Прихватишь кого лишнего - отмажу, только этих не пропусти. И
учти: они могут появиться и оттуда, - Генерал кивнул на дверь, которую и
следовало охранять. - Бей в любом случае. Ясно?
`Ясно`, прозвучало определенно не к месту, но Келюс вновь предпочел
не переспрашивать. В конце концов, почему бы в охраняемой комнате не
прятаться красномордым парням в черном с майором Волковым во главе?
Главное, бить их надлежало в любом случае.
Генерал ушел. Китаец, внимательно взглянув на Лунина, неслышно
проскользнул в охраняемую дверь.
Келюс решил было, что здесь предстоит еще большая скука, чем в
комнате с металлическими стульями. Армейский опыт приучил к бесконечному
однообразию караулов, где тоску разгоняли лишь редкие налеты проверяющих.
Но вскоре он убедился, что здорово ошибается.
Минут десять было тихо. Затем дверь отворилась, на пороге появился
давешний Китаец, причем не один. Рядом с ним был некто в темном балахоне,
который Келюс принял вначале за дождевик, но тут же понял - это не
дождевик, а действительно балахон из черной ткани, да еще с капюшоном,
почти полностью скрывающим голову. Лишь на миг Лунин сумел разглядеть
странное пепельное лицо, покрытое глубокими морщинами, и маленькие глаза.
`Еще один китаец, - поразился Николай. - Нет, какой же он китаец!
Вот, бином, как я сразу не понял! Тибетец! И этот, молодой, тоже тибетец!
Однако...`
Слово `бином`, часто употребляемое Келюсом и вслух и про себя,
свидетельствовало о глубоком недоверии к математике, с которой он
рассорился еще в средней школе.
Оба китайца или, если Лунин не ошибся, тибетца, постояли несколько
минут у двери, затем тот, что помоложе, кивнул Николаю, показывая, что
нужно пропустить старика. Келюс не возражал. Старик неслышными мелкими
шагами скрылся в глубине коридора, а Китаец - Келюс решил называть так его
и впредь - вернулся в странную комнату.
Еще минут через десять в отдалении послышались тяжелые шаги. Лунин
собрался было взять автомат наизготовку, но из полумрака коридора
показался Президент. Рядом с ним семенил старик-тибетец, а сзади громко
топала охрана. Впрочем, эти задержались у двери во внешний коридор, и к
охраняемой комнате Президент прошел вдвоем со стариком. На всякий случай
Николай стал по стойке смирно и замер.
Президент улыбнулся улыбкой человека, которому приходилось делать это
весь день без всякой на то охоты, протянул Келюсу руку, после чего, не
сказав ни слова, скрылся за дверью.
`Все ясно, - решил Лунин, забрасывая автомат за спину. - Узел связи!
Нам вырубили ВЧ, и этот тибетец предложил Президенту нечто экзотическое,
типа метода наведенной медитации. Интересно только, откуда там взяться
красномордым с майором Волковым? Подземный ход? Ну да, бином, подземный
ход на восьмом этаже!`
Вскоре дверь вновь открылась, послышался громкий голос Президента, но
на пороге показался не он, а другой человек, лица которого Николай сразу
не разглядел. Внезапно Келюсу стало жарко - всмотревшись, он все-таки
узнал незнакомца. Тому нечего было делать в Белом Доме. В эти минуты он
должен был находиться не здесь, а там, где готовилась атака и скапливались
танки. Во всяком случае, в этом был уверен не только Келюс, но и вся
Столица.
Лунин не без удовольствия направил ствол автомата в сторону странного
визитера, решив взять его в плен. Появился шанс если не войти в историю,
то хотя бы влипнуть в нее. Человек, место которому было явно не здесь, при
виде оружия испуганно дернулся, прижавшись к стене. Николай уже составлял
про себя историческую фразу, пытаясь избежать несколько анахронического
выражения `враг народа`, когда из комнаты вышел Президент и, мгновенно
уяснив ситуацию, успокоительно махнул Келюсу рукой. Автомат пришлось
опустить, Президент, улыбнувшись Лунину уже по-настоящему, взял
побледневшего гостя под руку и повел по коридору вглубь здания. Глава
государства шагал широко, и пришельцу приходилось почти бежать, чтобы
поспеть за ним.
`И кто еще там прячется?` - подумал Николай, решив уже ничему не
удивляться.
На какое-то время в коридоре все стихло. Примерно через полчаса из
комнаты вышел Китаец и быстро направился туда, куда ушел Президент. Келюс
не обратил на него особого внимания. В этот момент он героически боролся с
искушением выкурить сигарету, но на посту курить не полагалось, и он
превозмог себя. В самом деле, даже в эти невероятные месяцы Смуты не
каждый день приходилось участвовать в таких событиях.
Вдруг в комнате послышались приглушенные голоса. Затем дверь
приоткрылась - и Лунин услыхал громкую перебранку. Несколько человек
кричали, произнося имя Президента, а затем из комнаты выскочил старый
тибетец, попытавшись загородить собою дверь. Но его достаточно невежливо
отпихнули, и на пороге появились новые гости.
Тут уж сомнений быть не могло, и Николай, наведя ствол прямо на
дверь, гаркнул: `Стой! Ни с места!` Перед ним, с недоверием и опаской
поглядывая на автомат, застыли шесть генералов в полной форме. У одного на
погонах неярко блеснули шитые золотом звезды, и Келюс узнал человека, еще
утром выступавшего по телевидению с требованием капитуляции Белого Дома.
- Нам к Президенту! - громко, хотя и несколько неуверенно заявил тип
с большими звездами на погонах, но Келюс лишь повел автоматом в его
сторону и для убедительности передернул затвор. Этих людей он не любил и с
затаенным страхом понял, что, если придется стрелять, он сможет сделать
это.
Генералы принялись совещаться. До Лунина долетело: `он на посту`,
затем: `штатский` и: `вот сволочь!` Уверенность Николая еще более
возросла, и он, шагнув вперед, приказал людям в мундирах вернуться в
комнату. Те пошептались несколько секунд и подчинились - все, кроме
генерала с большими звездами, который, похоже, попытался начать
переговоры.
- Товарищ солдат, - как можно внушительнее начал он, с ненавистью
глядя на Келюса и вытирая пот со лба.
- Старший лейтенант! - процедил Лунин. - Стоять на месте, бином!
Стрелять буду!
Трудно сказать, что подействовало больше - звание или `бином`, но
гость тут же замолчал. Николай принялся раздумывать по поводу дальнейшего.
Теперь он уже ожидал всего - даже майора Волкова с ротой головорезов в
черном.
Сзади послышались шаги. Келюс на всякий случай прижался к стене, но
из глубины коридора показался старый тибетец, о котором Лунин совсем
забыл, а следом спешил сам Генерал. При виде руководителя обороны человек
с большими звездами нервно дернулся, поправляя мундир, но Генерал бросил:
`Вон!`, и тот сразу обмяк, словно из него выпустили воздух. Далее
последовало несколько фраз, из которых Николай разобрал лишь последнюю.
Впрочем, она не оставляла сомнений - Генерал обещал собеседнику в
следующий раз пристрелить его на месте. Этого оказалось вполне достаточно,
чтобы через секунду в коридоре остались лишь Лунин и Генерал, - старый
тибетец поспешил в таинственную комнату вслед за незадачливым гостем.
Генерал буркнул: `Крыса!`, бросил Николаю: `А ты молодец!` - и поспешил
обратно.
`Ну ладно, - думал Келюс, переминаясь с ноги на ногу и борясь с
желанием присесть на пол. - Эти типы приходили что-то требовать. Или
выторговывать... Выходит, Президент сумел их прижать, вот и забегали.
Только как они сюда добираются, бином? Не по воздуху же!..`
Лунину представилась вертолетная площадка на крыше Белого Дома,
соединенная винтовой лестницей с таинственной комнатой. Затем воображение
разыгралось, и он занялся составлением плана подземных тоннелей,
соединенных с комнатой сверхсекретным лифтом. Все это, конечно, могло
иметь место, но Николай чувствовал - секрет в чем-то другом. Во всяком
случае, для обслуживания лифта не требовались тибетцы.
Генерал возвратился и не сказав ни слова, прошел в комнату, через
несколько секунд вернувшись вместе со стариком.
- Пост сдашь мне, - велел он Лунину, потом забрал автомат, пожал руку
и велел возвращаться в комнату с металлическими стульями. Уходя, Николай
слышал, как Генерал и тибетец о чем-то шепчутся. Келюс вспомнил странную
пантомиму, сопровождавшую предыдущую смену караула, и понял: речь шла о
нем самом. Эта мысль почему-то не доставила Николаю ни малейшего
удовольствия.
В комнате отдыха Келюс застал изрядную суету. Трое офицеров в
пятнистых комбинезонах записывали резервистов в какие-то списки. Лунин
поспешил присоединиться к остальным и оказался в группе, направляемой к
путепроводу N_2, куда уже приближалась механизированная колонна.
На улице лил дождь. Сюрприз оказался не из приятных - плаща у Николая
не было, а воевать под зонтиком он счел ниже своего достоинства. Впрочем,
зонтика ему тоже не предложили. В конце концов Келюс решил героически
терпеть, тем более что в подобном положении оказались сотни других
добровольцев, да и дождь потихоньку слабел.
Они стали кордоном поперек путепровода. Парень в штатском, но с
неистребимой военной выправкой отдавал приказы; откуда-то сзади подносили
куски брезента и бутылки, измазанные липкой маслянистой жидкостью. Брезент
предназначался для смотровых щелей танков и бронетранспортеров. Для чего
нужны бутылки, Лунин понял сразу, без дополнительных пояснений. Это было
все, что добровольцы могли противопоставить броне и пушкам.
Лица терялись в темноте, и при редких вспышках света Николай не мог
найти ни одного из знакомых. Внезапно он заметил усатого парня в синей
куртке, которого сменял на посту. Лунин с некоторым удивлением поймал себя
на том, что почти начисто забыл о двух часах, проведенных у странной
двери. Возникающие ниоткуда генералы и Президент рядом со
стариком-тибетцем казались теперь персонажами голливудского триллера.
Николай любил во всем ясность, а интриги Мадридского двора согласен был
изучать, но никак не участвовать в них. В конце концов, главное, считал
он, решится не в темных коридорах, а здесь, на мокром асфальте. Тут
Николай вспомнил, что давно хотел покурить. Оглянувшись вокруг и не
заметив ни у кого из соседей зловещей бутылки, он достал сигареты. И сразу
же услышал:
- Сгорим, однако...
Это произнес его сосед - очень высокий парень в военном плаще с
капюшоном. Келюс удивился, но тут же понял - под плащом у парня
топорщилась бутылка явно не с минеральной водой.
- Это уже как выйдет, - отозвался Лунин, на всякий случай
отодвигаясь. - Кысмет, бином его!
- Ага, - согласился парень. - Интересно, эту дрянь нужно поджигать
или сама загорится?
- А что, - осторожно спросил Николай, отодвигаясь еще дальше, - она и
сама загореться может?
- Кысмет! - засмеялся высокий парень в плаще. - Говорят, может. Вот,
елы, два года прослужил, а такой пакости не видел!
Келюс, подождав несколько секунд и убедившись, что бутылка
самовозгораться не собирается, осмелел и вернулся на место.
- Это они в 41-м придумали, - пояснил он, почувствовав себя в
привычной преподавательской шкуре. - Гранат и базук не было, вот и
учудили. `Молотовский коктейль`.
- А как их тогда зажигали? - деловито поинтересовался парень. -
Спичками или они, елы, сами того...
- Вначале их зажигали специальным устройством, - начал добросовестно
вспоминать Лунин. - Что-то вроде серного покрытия. А потом изобрели
самовозгорающиеся. Правда, они часто взрывались в руках...
- Язви в карету!.. - протянул парень, осторожно сунув бутылку в
карман плаща.
- Хорошо, что вчера не поперли, - заметил Николай. - А то у нас и
этой дряни не было.
- А ты здесь со вчерашнего? - отозвался парень не без некоторого
уважения.
- С полудня, - с достоинством ответил Келюс. - А ты?
- Не-а, я лишь два часа, как приехал. Из Тулы добирался. У знакомых
был, а тут заваруха началась. Я, как узнал утром, что отбились, решил и
сам....
- Келюс, - представился бывший преподаватель. - Хотя вообще-то
Николай.
- Фрол, - в свою очередь назвался парень. - Хотя вообще-то Фроат.
Рука Фрола оказалась раза в два шире, чем у Лунина, да и пожатие
вышло хотя и вежливым, но чувствительным.
- Ты что, иранец? Фроат, кажется, парфянское имя?
- Не-а, не иранец, - отверг эту возможность Фрол. - Русский я. По
паспорту, язви в карету. По паспорту все мы русские.
- Точно, - согласился Келюс. - Я вот, украинец, а то и вообще,
караим.
- А я думал, Француз, - вновь засмеялся парень. - Келюс, помнится, -
это из `Королевы Марго`...
- Из `Графини Монсоро`. В детстве прозвали. А ты из какого романа?
- Про нас романы не пишут, - с некоторой грустью заметил Фрол. - Я -
дхар. Мы - с Урала.
- А, малые, малочисленные, - понял Лунин, всматриваясь в своего
нового знакомого. На чукчу или эвенка тот определению не походил. Типичный
русак, правда скуластый, а так - хоть сразу под Рязань.
- Малочисленные - это точно. А насчет малых, так какие, елы, мы
малые? У нас средний рост метр девяносто пять. Я еще, считай, недоросток.
- А сколько? - осторожно спросил Николай, прикидывая, что Фрол выше
его на целую голову, а то еще и с кепкой.
- Метр девяносто один, - печально констатировал Фрол. - Недобрал.
Батя мой, считай, под два метра.
- Да... - только и отреагировал Келюс, всю жизнь недовольный своим
абсолютно средним ростом.
- А я тут китайца видел, - между тем сообщил дхар. - Интересно, наш
он или ихний?
- Старый? В балахоне? - тут же уточнил Лунин, сразу вспомнив странную
комнату.
- Не-а, молодой.
- В маскхалате? - Китаец, если Фрол не ошибся и ничего не напутал,
был уже третьим, кто имел отношение к его дежурству. И все трое оказались
практически в одном и том же месте. Конечно, всякое бывает...
- В маскхалате, - кивнул дхар, и Николай непонятно почему уверился,
что этот китаец - или тибетец - тот самый, и ему отчего-то стало не по
себе.
Между тем толпа заволновалась. Откуда-то сбоку вынырнул штатский с
военной выправкой и тут же прозвучало: `Колонна на подходе`. Проспект был
по-прежнему пуст, но, вслушавшись, Келюс уловил глухой гул, а через минуту
вдали замигали отблески фар.
Колонна двигалась медленно. К облегчению Николая это оказались не
танки. По проспекту шло несколько десятков бронетранспортеров. На броне не
было десантников, и машины издали казались игрушечными, из набора
оловянных солдатиков. Но постепенно бэтээры приближались, вырастая на
глазах. Лунину приходилось в давние годы водить подобные чудища, за время
службы он даже успел привыкнуть, но здесь, в городе, они смотрелись как-то
дико, ненормально. Может быть поэтому машины казались огромными, куда
большими, чем на самом деле.
- Ну, елы, приехали, - прокомментировал Фрол. - Сейчас начнется, язви
в карету!
- Бином его! - поддержал Келюс и вновь замолчал.
По толпе передавались последние приказы. Главное - не бежать, машины
не рискнут врезаться в толпу; во всяком случае так считали те, кто
руководил обороной. Ну, а если это все же случится, брезент должен лечь на
смотровые щели, а бутылки - отправятся по назначению.
Колонна приближалась не спеша, а метрах в пятидесяти от толпы сбавила
ход до минимума.
- Сейчас станут, - пообещал Лунин, очень желая этого.
Машины действительно остановились. Те, кто командовал колонной,
очевидно, не решались идти на прорыв, а может, просто чего-то ждали. У
добровольцев появилась возможность рассмотреть противника поближе.
Бронетранспортеры стояли с задраенными люками; моторы продолжали
работать, и от машин шел удушливый запах горелой солярки. Впереди бэтээров
замерли два гусеничных чудовища - боевые машины пехоты, - направив стволы
своих коротких пушек прямо на людей. Николай вспомнил, что в армии БМП
называют `братской могилой`, но это воспоминание не прибавило ему
оптимизма.
- Сейчас убалтывать будут, - предположил Фрол, в очередной раз
вынимая из кармана зловещую бутылку и вновь отправляя ее на место.
- Не трогай ее, - попросил Келюс, с опаской наблюдая за соседом. -
Ты... плащ испачкаешь.
- А он не мой, - равнодушно отреагировал дхар. - Выдали - казенный, в
карету его! О, гляди, вылазит! Сейчас матюгальник возьмет!
Последнее относилось к офицеру в черном комбинезоне, появившемуся из
люка `братской могилы`. Он действительно взял мегафон, стал на броню и
прокашлялся. Толпа засвистела.
- Внимание! - гаркнул мегафон. - Согласно приказу коменданта города
мы должны двигаться этим маршрутом. Немедленно освободите проезжую часть!
Повторяю...
Свист усилился, из толпы вылетели несколько пустых бутылок, со звоном
разбившиеся о борт БМП. Офицер вздрогнул, переступил с ноги на ногу и,
похоже, теряя терпение, заорал:
- Я ж вам русским языком! Товарищи! У меня приказ! Вы что, не
понимаете?!
Очередная бутылка разбилась прямо у ног говорившего, свидетельствуя
об окончании переговоров. Офицер, напоследок гаркнув в микрофон нечто
совершенно недипломатичное, скрылся в люке, и через минуту моторы головных
машин зарычали.
- Ну все, - решил Фрол, вновь доставая `молотовский коктейль`. -
Сейчас, елы, попрут.
- Спрячь, - посоветовал Лунин. - Они еще в войну поиграют.
Фрол немного подумал и последовал совету. Моторы, порычав немного,
взревели, и машины двинулись вперед. Толпа попятилась, но устояла. Ряды
сомкнулись, те, кто стоял впереди, уже не прячась, приготовили куски
брезента и бутылки с маслянистой жидкостью.
Николай не ошибся. Пока это еще была `игра в войну`: не доезжая метра
до первой шеренги, бэтээры остановились, обдавая толпу ревом и удушливым
сизым дымом. Тут же чей-то плащ накрыл смотровую щель одной из машин.
Чудовище дернулось, подалось назад, а затем внезапно рванулась прямо на
людей.
Этого никто не ожидал. Первые ряды распались, и на какой-то миг
вокруг ослепленного монстра образовалась пустота. Но затем несколько
смельчаков взобрались на броню, упала сбитая ударом лома антенна, сразу
два плаща накрыли перископы. Машина еще раз взревела и остановилась.
Кто-то крикнул: `Ура!`, и почти одновременно лязгнули гусеницы. Обе
`братские могилы` двинулись вперед. Одна за другой разбились о броню
несколько бутылок, на этот раз уже не пустых, черная жидкость потекла по
бортам, но ничего не произошло.
- Не горят! - закричал Келюс, отступая вместе с Фролом перед самым
носом одной из `бээмпэ`.
- Ниче, загорится, елы! - пообещал дхар, отходя в сторону и пропуская
бронированный передок машины. `Братская могила` неторопливо наступала, и
оба добровольца оказались у ее левого борта. И тут Фрол коротким,
неуловимым движением выхватил бутылку из кармана плаща и почти не
размахиваясь, метнул. Келюс попытался проследить полет бутылки, но не
смог. Лязг гусениц и шум толпы заглушили звон стекла, и Николай решил
было, что дхар промахнулся, но через секунду над кормой машины высоко
вверх взлетело темно-желтое пламя.
- В мотор! - радостно завопил Келюс. - Ты накрыл двигатель!
- Учили, в карету его! - пожал плечами Фрол. - Ну, держись, Француз!
Эх, `калаш` бы сюда...
Через минуту горели уже четыре машины. Открывались люки, экипажи
выскакивали на броню. Первый выстрел раздался так неожиданно, что Лунин
даже не сообразил, что произошло, но тут ударила автоматная очередь, затем
другая, и все стало ясно. Солдаты били по толпе сверху, стоя на броне,
спрятаться было негде, но почти сразу ответили автоматы откуда-то сзади.
Очевидно, у некоторых добровольцев было кое-что посерьезней брезента и
бутылок. Вдруг совсем рядом с Николаем мелькнуло освещенное неровными
отсветами пламени знакомое лицо.
`Китаец`, - успел подумать Келюс, и тут горящий бээмпэ вздрогнул,
дернулся и пошел на разворот. Кто-то крикнул, несколько человек попыталось
вскочить на броню, но с соседней машины дали несколько очередей, двое
добровольцев упали, как подкошенные, остальные соскочили вниз. `Братская
могила` остановилась поперек шоссе и вдруг, лязгнув гусеницами, пошла
вперед, прямо на Лунина. Фрол, отнесенный в сторону толпой, оказался в
безопасности, а Николай, словно завороженный, застыл перед приближающимся
монстром. Затем, повинуясь не разуму, а спасительному инстинкту, он стал
медленно-медленно сдвигаться вправо. Лобовая часть машины была уже в
каком-то метре, когда Келюс наконец очнулся и одним прыжком оказался в
стороне. И тут совсем рядом мелькнуло знакомое лицо с раскосыми глазами.
Сильный удар бросил Лунина назад, прямо на теплую влажную броню. Николай
успел подумать, что надо выставить вперед руки, услыхал близкую автоматную
очередь - и упал. Удара он почти не почувствовал. Перед глазами мелькнул
край борта, покрытого грубой зеленой краской, блеснул яркий свет, ослепив
его на какой-то миг, потом сознание отключилось...
Очнулся Келюс от боли. Открыв глаза, он увидел над собою темное,
покрытое низкими тучами, небо. Звуки доносились слабо - очевидно, со
слухом было не все в порядке. Келюс провел рукой по лицу, поднес к глазам
и тут же отдернул - кисть оказалась в крови.
- Не дрейфь, Француз, не твоя, - услыхал он знакомый голос, и рядом
появилось лицо Фрола. - Че, сильно болит? Двигаться можешь?
- Могу, наверное, - неуверенно предположил Лунин, приподнимаясь. От
первого же движения проснулась боль, и Николай еле нашел в себе силы,
чтобы осмотреться. Он лежал на асфальте у самой стены путепровода. В
нескольких метрах бурлила толпа, горели бронетранспортеры, но здесь было
тихо. Фрол сидел рядом, как-то странно сгорбившись. Келюс присмотрелся и
понял: руки и лицо дхара были в крови.
- Запачкал тебя, пока волок, - сообщил Фрол и, скривившись,
перехватил левую руку правой. - Стал тебя из-под гусениц вытаскивать - и
зацепило, язви в карету! И ведь, елы, сзади били! Не иначе - свои...
Лунин вспомнил лицо Китайца, толчок в спину, но смолчал. Говорить об
этом не хотелось.
- У тебя бинт есть? - поинтересовался он, вспомнив, что обязан
заботиться о личном составе.
- Да откуда, елы? - пожал плечами дхар. - Я ведь не аптека! Ниче,
отдышусь - и двинем.
- Кровь... - начал было Николай, но Фрол перебил его:
- Не пропаду. На мне, елы, заживет, как на собаке. Уже почти
перестало.
Келюс решил не спорить и вновь огляделся по сторонам. Метрах в десяти
возле самой стены несколько человек возились вокруг кого-то неподвижного.
По тому, как они суетились, Лунин понял: помощь уже опоздала. Он кашлянул,
пробуя голос, и крикнул:
- Эй, сюда! Здесь раненый! Скорее!
От группы отделился офицер в маскхалате. Увидев Фрола, он растерянно
произнес `ага` и достал из кармана индивидуальный пакет.
- Не надо, - буркнул дхар, вставая. - Носилки ищи, командир, - парень
башкой ударился. Я сам доберусь.
Николай попытался было возразить, но волна боли вновь захлестнула его
- пришлось закусить губу, чтоб удержать крик. Офицер исчез, но через
минуту вернулся вместе с несколькими добровольцами в штатском. Откуда-то
появились носилки, и, пока Келюса укладывали на них, боль озверела, начав
пульсировать так, что глаза застлала желтая пелена. Лунин услыхал, как
Фрол отказывается ложиться на носилки, уверяя, что дойдет сам. Затем
Николая подняли и понесли в противоположную от места боя сторону мимо
неподвижно лежавшего у стены человека. Келюс скосил глаза и увидел парня в
синей куртке. Несмотря на залитое кровью лицо, Лунин сразу узнал его.
Похоже, эта ночь оказалась несчастливой для всех, кто охранял странную
дверь на восьмом этаже Белого Дома.
Окончательно Николай пришел в себя в каком-то коридоре. Он лежал на
матраце, рядом, тоже на матраце, сидел Фрол, левая рука которого висела на
перевязи, а перед ним расположился старик в белом халате. Он неторопливо
водил ладонями над плечом Фрола, что-то тихо приговаривая.
- `Экстрасенс`, - решил Келюс, и ему стало интересно. Экстрасенсов он
встречал часто, но в больницах сталкиваться с ними еще не приходилось.
Лунин прислушался, но ничего не понял: старик говорил на совершенно
непонятном языке. Николай, овладевший в университете джентльменским
набором историка - английским, французским со словарем и латынью в
избранных цитатах, - все же мог поручиться, что слова не принадлежали ни
одному из европейских языков. И тут, к изумлению Келюса, Фрол ответил на

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 128375
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 2