ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Н. Гудрик-Кларк
Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на на-
цистскую идеологию.

ОСR Александр Эрлих

От издательства

Предлагаемая читателю книга доктора философии,
оксфордского историка Николаса Гудрик-Кларка - инте-
реснейшее свидетельство того, как `воображаемый мир,
мир духов, мифов и волшебства` непосредственным обра-
зом влияет на принятие политических решений, формируя
государственную идеологию. `Оккультные корни нацизма:
тайные арийские культы и их влияние на идеологию
германского нацизма` расскажет Вам о тех идейных силах,
которые вдохновляли основателей одного из самых страш-
ных режимов мира - Третьего Рейха.

(с) АО `Евразия`

СПУСК В `ПОДЗЕМЕЛЬЯ ИСТОРИИ`
(АНОНС СЕРИИ)

Книгой Николаса Гудрик-Кларка `Оккультные корни
нацизма` издательство `Евразия` открывает серию под
общим названием `Подземелья истории`. Что кроется за
этим? Очередная попытка коммерческой эксплуатации
тайн, `национал-оккультизма`, личные пристрастия
издателей к такого рода литературе, которую автор дан-
ной книги называет `сенсационной`, или же уверенное
прокладывание издательского курса в русле отнюдь не
массового интереса ко второму, тайному плану истории,
несводимому к фантазиям чудаков и бреду параноиков...?
Скорее, последнее. Мы живем во время тектонического
сдвига бытийных пластов, который позволил Николаю
Бердяеву написать в 20-е годы нашего века о наступлении
новой эпохи - `Нового Средневековья`. `Новое Средне-
вековье` означает возвращение хорошо забытого, но не
умиравшего старого, всего, что под углом зрения ново-
европейского разума считалось архаичным и вовсе не
существующим, что было изгнано за рамки научной
картины мира, что было заклеймлено плоскими умами
эпохи Просвещения как инквизиторские суеверия и мрач-
ные предрассудки. На какое-то время закрылось
религиозное измерение жизни и за прошедшие века че-
ловечество разучилось верить в Бога и дьявола,
невидимый мир, добрые и злые духовные иерархии,
исчезло религиозное освещение власти и живы однако
до сих пор тайные ложи и ордена. Между тем, по всем
приметам, `Новое Средневековье` носит уже скорее не
христианский, но антихристианский характер. И ланд-
шафт двадцатого столетия с его магматическими проры-
вами иррациональных подземных сил, выплеснувшихся
в таких ужасающих течений как большевизм и фашизм,
с их человеконенавистничеством и богоборчествам, с гро-
тесковыми мифологическими обликами, весьма отлича-
ется от идиллических пейзажей просвещенно-
позитивистских, рационально-очеловеченных столетий.
Мы снова в предчувствии вселенских катастроф, перед
угрозой неограниченного манипулирования личностью, в
том числе и магическими средствами, на волне оживления
синкретических религий и оккультизма, в бытовом окру-
жении модернизированного колдовства и ведовства, при
последнем издыхании агонизирующего в лихорадочном
смешении стилей, религий и наций столетия страшимся
потерять последнюю надежду на построение благополуч-
ного будущего. Мы живем в России, которая ярче всего
в истории демонстрирует невозможность замкнуться лишь
в человеческом, только человеческом измерении, устра-
нить причастность своей судьбы борьбе таинственных сил
метаистории, духовных сил добра и зла. И для того,
чтобы не потерять себя в либерально-рыночной стихии,
очутившись в экзистенциальной невесомости, не различая
где верх и низ, добро или зло, или наоборот, не оказаться
одержимым призраками национал-оккультизма, вопло-
щенными в каком-нибудь лхаризматическом лидере` (и
будет уже поздно, когда наши голоса потонут не в хоре,
но в рёве очередного исторического обвала), мы должны
вглядеться в мерцание тайны на грани истории не только
академическим, либерально-позитивистским, близоруко-
профессорским взглядом сквозь сильные очки, видящим
в исторических фигурах и зловеще-могущественных
движениях лишь результаты болезненных фантазий,
родившихся на почве социального недовольства. Наобо-
рот, умными и вечно удивленными глазами сквозь призму
своего рода листорической демонологии` в соответствии
с канонами лнового средневековья` мы должны посмот-
реть на просвет тайны в мельтешений деятелей и событий.
Ведь и мания, бывшая одерживающей человека силой-
духом, лишь в последние века стала содержанием
психики. Будем внимательны, и мы увидим, как
например лбесноватый фюрер` в рассказах очевидцев
предстает не столько как марионетка тех или иных
заинтересованных кругов, сколько как лвеликий посвя-
щенный`, черный маг, обладающий огромными силами
гипноза и инспирируемый демоническими силами
(вспомним, хотя бы, слова одного из приближенных о
впечатлении присутствия за Гитлером лцелой электро-
станции`, как бы накачивающей его энергией), Ч свиде-
тельство, приводимое в книге французских авторов По-
веля и Бержье). Собирая подобные свидетельства и
симптомы, мы сможем заметить и в современной
действительности моменты массового или индивидуаль-
ного медиумизма, одержимости, научиться, по словам
ап. Павла, лразличению духов`.

И научившись, не быть увлеченными в бездну чьей-
нибудь черной лволей к власти` подобно одержимому
стаду хрюкающих животных из новозаветной притчи.
Тем более не случайны наблюдения современного
теоретика инквизиционного подхода к явлениям истории
Георгия Климова, связывавшего лволю к власти` с целым
букетом традиционно-демонических черт: со склонностью
к колдовству, невозможностью любить, дурной наслед-
ственностью и аномалиями пола. Не наблюдаем ли мы
в описаниях жизни большевистских или нацистских вож-
дей преизбыточной энергичности, как бы распирающей
рамки личности, медиумического автоматизма речи и
письма, гениального размаха злых деяний и личной
пошлости одновременно. Ведь Дьявол не только
Мефистофель, но и лпошлый черт` из лБратьев Кара-
мазовых`. И перед лицом дехристианизации мира перед
нами откроются в свете массовой одержимости не только
миновавшие человеческие бури и смуты, более страшные
чем те, которые похоронили средневековую инквизицию
(Старое Средневековье). Действительно, что общего меж-
ду декадентскими настроениями начала века,
оккультизмом и тайными ложами, политическими
движениями типа фашизма и большевизма и христиан-
ской апокалиптикой? По-видимому, наша эпоха Ч не
просто лсумерки богов`, но и лвозвращение демонов`.
Однако общий термин, позволяющий характеризовать
духовную ауру явлений эпохи уже найден русскими
философами ХХ века. Как лнеоязычество` они охарак-
теризовали тот поток изменений, который захлестнул
былой христианский Запад, довершив обезбожение сов-
ременного человечества. Освобождение от веры и
христианское Откровение и постепенная секуляризация
всех сфер жизни, деморализация и сексуальная рево-
люция, оккультизм и увлечение восточными культами,
вера в бессознательные силы (психоанализ), владеющие
человеком, прорыв языческого национализма и воинству-
ющего антихристианства. Тем же термином можно опре-
делить и современный шизофренический ажиотаж вокруг
контактов с НЛО и экстрасенсов. Связь между сооб-
щениями инопланетян и психиатрической симптоматикой
очевидна, однако, духовный мир не терпит вакуума и в
новейших квази-религиозных феноменах угадывается ве-
яние духа зла, древнего змия. Все эти компоненты `не-
озячества`, в сущности, прямого медиумизма в отно-
шении демонических сил, устремлены к виднеющемуся
на историческом горизонте интеррелигиозному и транс-
государственному вавилонскому всесмешению в царстве
антихриста. Традиции тайных обществ и оккультные
увлечения лидеров Третьего Рейха, кровавые ритуалы и
амбиции национал-оккультизма должны образовать перед
духовно зрячим читателем сплошной поток `подземной
истории`, по отношению к которому книги - лишь бе-
реговые вехи, маяки и указательные знаки.

Либеральное мировоззрение духовно слепо и пусто,
а национал-оккультистская вера в магические силы земли
и крови заслоняет Абсолютный предмет всякой веры,
обессиливая народы перед лицом обезбожения и всесме-
шения. Бессодержательность или исцеление у ног
Христа - вот подлинная дилемма современного больного
мира.

Итак, человеку `Нового Средневековья`, духовно
прозревающему посреди мировой ночи, посвящаем и
адресуем мы нашу серию.

Это необычная история. Хотя речь в ней идет о
событиях прошлого, связанных с происхождением идео-
логии национал-социализма в Германии, ее настоящий
предмет - не партии, политические взгляды и
организации, через которые люди рационально выражают
свои интересы в социально-политической сфере. Скорее,
это глубинная история, связанная с мифами, фантазиями
и символами, которые наложили свой след на развитие
реакционного и авторитарного мышления Наци. В той
же мере она находится за краем традиционной политиче-
ской истории, поскольку основные ее черты -
мистические, пророческие и сектантские - имеют мало
общего с внешней реальностью политики и управления.
Но дело в том, что люди, наделенные богатым вообра-
жением и способные описывать воображаемый мир, часто
определяют чувства и поступки людей внешнего мира,
занимающих ключевые позиции у власти и несущих
политическую ответственность. И в самом деле, не-
мыслимые идеи и тайные культы предвосхитили
политические учения и учреждения Третьего Рейха.

Историкам, занимающимся лишь исследованием кон-
кретных событий, причин и разумных целей, этот ад
фантазии может показаться безумием. Они могли бы
доказать, что политические и исторические сдвиги опре-
деляются только реальными, материальными интересами.
Однако и фантазии могут достигать силы причин, если
закрепляются в убеждениях, предрассудках и ценностях
социальных групп. Фантазии также являются важным
симптомом надвигающихся изменений в политике и куль-
туре. Особого рода фантазии, рассмотренные в этой книге,
созрели внутри крайне правого крыла политического
спектра и касались создания аристократической элиты,
искоренения ущербных существ и установления нового
мирового порядка. Истоки этого движения лежат в сто-
роне от основного русла рациональной политики ХХ ве-
ка, и выяснение их природы требует иных, более глубоких
источников вдохновения. Анализ фантазий, породивших
такое движение, может дать новые ответы на старые
вопросы. Настоящее исследование представляет собой
исторический обзор биографий, доктрин и культовой
практики ариософов, Гвидо фон Листа (1848-1919) и
Йорга Ланца фон Либенфельса (1874-1954), а также
их последователей в Австрии и Германии. Ариософы,
начавшие свою деятельность в Вене, незадолго до Первой
мировой войны, соединили народнический (vоlkisсh) не-
мецкий национализм и расизм с оккультными идеями,
заимствованными из теософии Елены Петровны Блават-
ской - с целью предсказания и оправдания грядущей эры
немецкого мирового порядка. В их работах описывался
доисторический золотой век, в котором мудрые хранители
знания толкуют оккультно-расовые учения и управляют
расово-чистым обществом. Они утверждали, что сущест-
вует враждебный заговор антигерманских сил (таковыми
считались все неарийские расы, евреи и даже ранняя
Церковь), стремящийся разрушить идеальный немецкий
мир, освободив негерманскую чернь для фальшивого
равенства незаконнорожденных. История, с ее войнами,
экономическими кризисами, политической неопределен-
ностью и ослаблением власти германского начала изоб-
ражалась ими как результат расовых смешений. Для
противостояния современному миру ариософы основы-
вали множество тайных религиозных обществ, посвящен-
ных возрождению утраченного эзотерического знания и
расовых достоинств древних германцев, созданию новой
всенемецкой империи.

Ариософы были культурными пессимистами.
Очевидна связь между их фантазиями и разочарованиями
немецких националистов в Габсбургской империи Австро-
Венгрии на исходе ХIХ века. Стремительная урбанизация
и индустриализация, конфликт славянских и немецких
интересов в многонациональном государстве, католицизм,
возникновение австрийского движения пангерманизма
под руководством Георга фон Шонерера, мода на социаль-
ный дарвинизм и его расистские выводы также сущест-
венно определяли мышление ариософов. Оккультизм в
их доктринах играл весьма существенную роль сакраль-
ного оправдания их крайних политических позиций и
глубокого неприятия действительности. Фантазии ариосо-
фов фокусировались в идеях элитарности и чистоты, в
тысячелетних образах золотого будущего нации.

Это введение должно подготовить почву для деталь-
ного изучения ариософии, возникшей в ХIХ веке, в
переплетении национализма, антилиберализма, культур-
ного пессимизма и расизма. Нашей точкой отсчета станет
народническое (vоlkisсh) движение, объединившее эти
концепции в приемлемую идеологическую систему. В
своих исследованиях народнической идеологии Георг
Л. Мосс отмечал духовные коннотации слова `vоlk`. В
ХIХ веке для немцев этот термин значил много больше,
чем буквальный его перевод словом `народ`: оно означало
национальное единство, одушевляемое общей творческой
энергией. Предполагалось, что эти метафизические ка-
чества определяют уникальный культурный статус не-
мецкого народа. Идеологическую окраску слово `vоlk`
получило по двум причинам: во-первых, эта культурная
ориентация была результатом крайне медленного
объединения Германии; во-вторых, она была связана с
широко распространившейся романтической реакцией на
современность.

Раздробленность Германии проявлялась в мозаике ма-
леньких королевств, княжеств, герцогств, составлявших
вместе с более крупными государствами, Пруссией и
Австрией, Священную Римскую Империю Германской
нации, вплоть до ее формального распада в 1806 году.
После поражения Наполеона положение резко
изменилось. Возникла свободная Немецкая Конфеде-
рация, и государствам, входящим в ее состав, была пре-
доставлена возможность независимого развития. Если
итоги Венского конгресса в 1815 году разочаровали не-
мецких националистов, то после революции 1848 года
рухнули все их надежды. Ввиду затруднений в движении
к политическому объединению, немцы напряженно
искали национального единства в культурной сфере. Это
стремление обнаружилось еще в конце ХVIII века, когда
писатели предромантического движения `Буря и натиск`
обретали немецкую верность себе в народных песнях,
обычаях и старой литературе. Идеализированный образ
средневековой Германии взывал к духовному единству,
если уж политические его формы не были досягаемы.
Этот упор на прошлое и традиции придавал причинам
объединения глубоко мифологический характер.

Когда Бисмарк провозгласил прусского короля не-
мецким Кайзером нового Второго Рейха в 1871 году,
многим казалось, что национальное единство наконец
победило. Однако новое государство быстро разочаровало
значительную часть немцев. Напряженное ожидание
единства питалось утопическими и мессианскими настро-
ениями, которые не могли быть удовлетворены прозой
реальности общественного управления и дипломатии.
Повсюду чувствовалось, что политическое объединение
под началом Пруссии не принесло с собой того патетиче-
ского национального самосознания, которого с такой
силой жаждали. Кроме того, новый Рейх лихорадочно
был озабочен созданием промышленности, строительст-
вом городов, а этот процесс выглядел весьма ма-
териалистическим, и более того - он разрушал патриар-
хальную крестьянскую Германию, излюбленную идиллию
романтических грез о немецкой подлинности. Средневе-
ковая фигура кайзера и его современные броненосцы,
модерновый стиль архитектуры символически воплощали
напряжение между старым и новым во Втором Рейхе.
На дворцовое великолепие и помпезность уличных фаса-
дов надвигались реалии индустриальной революции.

Исключение Австрии из нового, объединенного
Пруссией Рейха, огорчило националистов в обеих стра-
нах. Но Бисмарк строил усиление Пруссии на военном
поражении Австрии, чем вызвал ее уход от немецких
дел. Позиция немецких националистов в Австро-Венгрии
с этого момента становится затруднительной. В 1867 году
венгры получили политический суверинитет внутри двой-
ного государства. Рост пангерманского движения в
Австрии в последующие десятилетия отразил проблему
австрийских немцев в государстве, состоящем из них и
славян. Их программа предлагала отделение немецких
провинций Австрии от многоязычной империи Габсбургов
и включение их в новый Рейх, невзирая на границы.
Этот план и был до конца осуществлен позднее - присо-
единением Австрии к Третьему Рейху в 1938 году.

Народническая идеология включала в себя также и
общую реакцию на современность. Германия и Австро-
Венгрия сильно отставали в развитии от западных эко-
номик. Сохранение докапиталистических отношений и
учреждений в этих странах свидетельствовало о том, что
модернизация явилась бы насилием в отношении к лю-
дям, все еще связывавшим себя с традиционным, сельским
укладом. Многие презирали новое, поскольку растущие
города, появляющиеся как грибы, заводы, разрушали
сложившиеся сообщества и лишали людей чувства без-
опасности и надежности. Либерализм и рационализм так-
же отвергались, поскольку они стремились
демистифицировать освященные временем порядки,
разоблачить привычные авторитеты и предрассудки. Эта
ненависть к современности присутствует в трудах трех
основных немецких националистических пророков: Пауля
Делагарди, Юлиуса Ланга и Мёллера ван ден Брука.
Расизм и элитаризм составляли основное содержание
народнической идеологии. Факт расовых различий
использовался для утверждения необходимости разделять
по качествам нации на высшие и низшие. Антропология
и лингвистика предлагали практические стандарты для
классификации рас, и эти стандарты стали главным эле-
ментом в идеологических восхвалениях германской расы.
Внутренние моральные качества связывались с внешними
характеристиками расовых типов: поскольку арийцы (и
германцы тем самым) были голубоглазы, светловолосы,
высоки и хорошо сложены, они оказывались также бла-
городными, наделенными чувством чести, отважными.
Дарвинистская идея эволюции через борьбу видов также
использовалась для того, чтобы доказать, что высшие
чистые расы должны доминировать над смешанными,
низшими. Расистское мышление способствовало
возникновению антисемитизма. Консервативный гнев на
разрушительные следствия экономических изменений
обретал выход в поношении евреев, на которых взвалива-
лась вина за упадок традиционных ценностей и порядков.
Расизм указал на то, что евреи не являются религиозным
сообществом, но биологически отличаются от других рас.

Политические корни ариософов уходят в народниче-
скую идеологию конца девятнадцатого столетия и
движение пангерманизма в Австрии. Их консервативная
реакция на национальные проблемы и на современную
действительность имела в виду образ всегерманской
империи, в которой негерманские национальности и
низшие классы были бы лишены всех прав представитель-
ства и возможностей саморазвития. Но если теории
арийско-германского превосходства, антилиберализм и
озабоченность социальным и экономическим прогрессом
были местом народнической идеологии, то оккультизм
не был ей свойственен и представлял собой нечто новое.
Задача оккультизма состояла в том, чтобы подтвердить
живые смыслы устаревшего и хрупкого социального
порядка. Идеи и символы античной теократии, тайные
общества, мистическое знание розенкрейцеров, каб-
бализм и франкмасонство были втянуты в орбиту на-
роднической идеологии, с целью доказать, что современ-
ный мир основывается на ложных принципах зла, и
описать ценности и законы идеального мира. Эта опора
на полурелигиозный материал ясно показывает, насколь-
ко ариософы нуждались в патетических убеждениях, на-
сколько вера была нужна им для построения человече-
ского общества: они были слишком разочарованы в сов-
ременном мире.

Как романтики и поклонники золотого века, ариософы
стояли в стороне от практической политики, но их идеи
и символы проникали в отдельные антисемитские и
националистические группировки поздней кайзеровской
Германии, из которых после Первой Мировой войны в
Мюнхене возникла нацистская партия. Наша задача
состоит в том, чтобы проследить, как распространялась
ариософия в личных контактах и литературных влияниях.
Мы также изучим возможность влияния Листа и Ланца
фон Либенфельса на Адольфа Гитлера в его предвоенные
годы в Вене. Ариософия созревала в маленьких кружках,
пропагандировавших расистские тайные культы в период
Веймарской республики и живших верой в национальное
возрождение. По меньшей мере два ариософа были тесно
связаны с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером в
1930-е гг., работая с ним над проектом истории, цере-
мониальными обрядами СС и даже были причастны к
его визионерскому плану Великого Германского Рейха в
третьем тысячелетии. В этой книге мы намерены пока-
зать, как фантазии ариософии, покидая пределы куль-
турной ностальгии, высвечивают первоначальный вооб-
ражаемый мир Третьего Рейха.

Часть первая
ПРЕДПОСЫЛКИ

1
ОБРАЗ ПАНГЕРМАНИЗМА

Австрийское государство, в котором Лист и Ланц
достигли зрелости и впервые сформулировали свои идеи,
было результатом трех крупных политических перемен,
произошедших в конце 1860-х гг. Эти изменения состояли
в выходе Австрии из Германской Конфедерации,
административном отделении Венгрии от Австрии и ус-
тановлении конституционной монархии в `Австрийской`
или западной части империи. Конституционные мета-
морфозы 1867-го положили конец абсолютизму и ввели
представительное правление, удовлетворив требования
классических либералов; император с этого момента раз-
делил свою власть с двухпалатным парламентом, в вы-
борах которого из-за ограниченного права голоса (суще-
ствовало 4 разряда голосующих) участвовало примерно
6 процентов населения. Демократическому крылу либе-
рализма, требовавшему свободы мысли и ставившему под
сомнение действующие институты, противостояла его
ранняя олигархическая форма. В результате этой борьбы
произошло резкое падение парламентского веса партий
традиционного либерализма и подъем партий, представ-
лявших радикальную демократию и национализм, эта
тенденция была подтверждена введением в 1896 г. пятого
избирательного разряда. Развитие в этом направлении
определенно благоприятствовало появлению пангер-
манизма как крайней парламентской силы.

Другие политические сдвиги в Австрии касались ее
территориального и этнического состава. Отделенные
одновременно от Германии и Венгрии, земли австрийской
части империи образовали территорию в виде полумеся-
ца, простирающуюся от Далматии на Адриатическом
побережье через наследственные земли Габсбургов -
Корниолы, Каринции, Штирии, Австрии, Богемии, Мо-
равии - до восточных провинций Галиции и Буковины.
Географическая нелепость этой территории соединялась
с тем фактом, что в ее пределах жили десять различных
национальностей. Национальность в Австрии определя-
лась преимущественно языком, на котором говорили
люди. Большинство немцев - около 10 миллионов в
1910 - жили в западных провинциях государства и сос-
тавляли около 35% от 28 млн. жителей. Кроме немцев
в Австрии проживали 6400000 чехов (23% всего насе-
ления), 5 000 000 поляков (18%), 3500000 украинцев
(13%), 1200000 славян (5%), 780000 сербохорватов
(3%), 770000 итальянцев (3%) и 275000 румын (1%).
Структура национальностей в провинциях государства
указывает на драматическую сложность этнических
взаимоотношений: преобладание различных народов от
одной провинции к другой меняется; если в некоторых
провинциях немцы составляют отчетливое большинство,
то в других они противостоят преобладанию другой
нации, а в третьих - просто являются народом среди
народов.

После прусско-австрийской войны 1866 года
австрийские немцы вышли из Немецкой Конфедерации
и были вынуждены существовать как одна из многих
национальностей империи Габсбургов. В условиях нара-
стающей демократизации, некоторые австрийские немцы
начали опасаться, что первенство немецкого языка и
культуры в империи, законы, действующие с конца
ХVIII века, будут поставлены под сомнение другими
национальностями государства. Этот конфликт между
немецкой национальностью и австрийским гражданством
часто обострялся беспокойством относительно славянского
или латинского распространения, ведущего к появлению
двух практически связанных форм национализма,
отличных от немецкого. Народно-культурный
национализм, связанный с пробуждением национального
самосознания среди немцев, особенно в крупных центрах
и тех провинциях, где смешались разные народы, вы-
разился в создании образовательных Лиг и Лиг защиты
(ферейнов), цель которых состояла в сохранении немец-
кой культуры и укреплении немецкой идентичности.
Пангерманизм был более политичен, он больше приспо-
сабливался к меняющимся условиям, чем защищал не-
мецкие интересы. Он возник как символ веры маленького
немецкого сообщества в Австрии, отказавшегося признать
неизменным отделение ее от остальной Германии в 1866 г.
и намеренного восполнить этот разрыв немецкого
единства единственным способом, возможным после побе-
ды Бисмарка над Францией в 1870: присоединением
(Аnsсhluss) того, что они называли Германо-Австрией -
тех провинций, которые входили в Немецкую Конфеде-
рацию с 1815 по 1866 - к бисмарковскому Рейху, даже
если бы этот союз означал разрушение монархии Габс-
бургов. Эта идея превращения Германо-Австрии в
провинцию Немецкого Рейха получила название
Кlеindеutsсh (малого немецкого) национализма в
противоположность Grоssdеutsсh (великому немецкому)
единству под началом Вены, концепции, которая поте-
ряла смысл после 1866.

В 1885 множество народных ферейнов действовали в
провинциях и в Вене. Они занимались исследованием и
ритуализацией событий и символов немецкой истории,
литературы и мифологии; и совмещали такие формы
общественной жизни как хоровое пение, гимнастика,
спорт, восхождение на горы с национальными (vоlkisсh)
ритуалами. В 1886 союз ферейнов (Gеrmаnеnbund) был
основан в Зальцебурге Антоном Лангтаснером. Ферейн,
членствующий в Союзе, должен был участвовать в не-
мецких фестивалях, установленных специальным не-
мецким календарем, и невзирая на классы, переживать
чувство общности немецкой нации. Социальной базой
движению служила провинциальная интеллигенция и мо-
лодежь. Правительство с осторожностью относилось к
такой форме национализма и действительно Немецкий
Союз был распущен в 1889 и возник вновь уже в 1894
как Союз Немцев.

В 1900 более чем 160 ферейнов принадлежали Союзу,
разбросанные в Вене, Нижней Австрии, Штирии,
Каринции, Богемии и Моравии. Известно, что сущест-
вовало примерно такое же количество незарегистрирован-
ных ферейнов; возможно, что от 100 до 150 тысяч че-
ловек были серьезно затронуты их пропагандой. Лист
сформулировал свои идеи и политическую позицию
преимущественно в этой среде. В 1870-80-е гг. он писал
для журналов движения; он посещал ферейн `Немецкий
дух` и Dеutshеr Jumvеrеin, гребной клуб Dоnаuhоrt в
Вене и ферейн `Немецкий дом` в Брно; активно участ-
вовал в фестивалях Союза Немцев в 1890-е гг. Только
через эту жизнь ферейнов в последние десятилетия века
можно понять воодушевление и пафос его
националистических романов и пьес в дооккультной фазе
его творчества между 1880 и 1900 гг.

Движение пангерманизма возникало и как выражение
юношеских идеалов студенческих братств Вены, Граца
и Праги 1860-х. Впервые возникшие в 1840-х,
австрийские братства были построены по образцу не-
мецких студенческих клубов периода Vоrmоrz (консер-
вативная эпоха между 1815и буржуазной либеральной
революцией марта 1848), которые развивали традицию
радикального национализма, романтических ритуалов и
тайны, черпая вдохновение из уроков Фридриха Людвига
Яна (1778-1850), народного проповедника атлетизма,
немецкой подлинности и национального единства. Неко-
торые братства, возбужденные проблемой немцев в
Австрии после 1866, начали защищать Кlеindеutsсh
национализм, то есть включение Германе-Австрии в Не-
мецкий Рейх. Они прославляли Бисмарка, аплодировали
прусской армии и Кайзеру Вильгельму 1, носили голубые
фиалки (считалось, что это любимый цветок Бисмарка)
и пели `Diе Wасht аm Rhеin` на публичных митингах
и банкетах. Этот культ пруссофилии неизбежно вел к
торжеству силы и умалению гуманности и спра-
ведливости.

Георг фон Шонерер (1842-1921) связал свое имя с
этим движением, когда 1876 г. в Вене объединил в союз
братства Кlеindеutsсh. Без его вмешательства пангер-
манизм, быть может, остался бы только `тенденцией`
среди политически наивных студентов, народников и
рабочих группировок. Его идеи и темперамент, талант
агитатора определили характер и судьбу австрийского
пангерманизма, породив тем самым революционное
движение, соединившее в себе народнический
антикапитализм, антилиберализм, антисемитизм и
пруссофилию немецкого национализма. Баллотируясь
впервые на выборах в рейхсрат в 1873 году, Шонерер
следовал радикально демократической линии вместе с
другими прогрессивными левыми. Это продолжалось до
1878. Затем он начал требовать экономического и
политического союза Германе-Австрии с Немецким Рей-
хом и с 1883 стал печататься в крайне националистиче-
ской газете (`Подлинное немецкое слово`). Сущность
пангерманизма Шонерера состояла, впрочем, не в тре-
бовании национального единства, политической демок-
ратии и социальных реформ (эту программу он разделял
с убежденными радикальными националистами парла-
мента), но в его расизме: в убеждении, что кровь -
единственный критерий всех гражданских прав.

Движение пангерманизма стало заметной силой в
австрийской политике середины 80-х гг., но затем угасло
после осуждения Шонерера в 1888 за изнасилование;
лишенный всех политических прав на пять лет, он
удалился от парламентской деятельности. Но не далее
чем в конце 90-х пангерманизм вновь достиг статуса
народного движения. Это произошло в результате вызова,
брошенного немецким интересам в империи. Многие, кто
привык к немецкому господству в культуре, пережили
шок, когда в 1895 правительство ввело славянские классы
в исключительно немецких школах Корниолы. Этот не-
значительный спор имел для немецких националистов
символический смысл, несоизмеримый с его
практическими следствиями. Затем в апреле 1897
австрийский премьер граф Казимир Бадени предложил
свой закон о языке, в соответствии с которым все слу-
жащие Богемии и Моравии должны были говорить на
немецком и чешском языках; мера, явно направленная
против немцев. Эти события спровоцировали взрыв
националистического возмущения в империи. Демок-
ратические немецкие партии и пангерманисты, не имея
сил заставить правительство отменить закон о языке,
блокировали деятельность парламента, и эта практика
продолжалась вплоть до 1900 года. Когда последующие
премьеры привели закон в исполнение, возмущение хлы-
нуло из парламента на улицы больших городов. Летом
1897 кровавые конфликты между бунтующей толпой и
полицией - даже армией, чуть не ввергли страну в граж-
данскую войну. Охраняя общественный порядок, полиция
распустила сотни ферейнов. Во всех этих событиях -
разрушение парламента, общественные беспорядки, не-
мецкий шовинизм, избирательные кампании пангер-
манистов 1901 г. - можно усмотреть корни нового
воинствующего настроения, свидетелем которому была
возникающая ариософия.

Основной темой разнообразных политических проте-
стов была попытка части австрийских немцев
сопротивляться славянским претензиям на политическое
и национальное самовыражение и вместе с тем стрем-
ление сохранить единство, распадающейся, пережившей
себя многонациональной империи Габсбургов. Отнюдь не
все сторонники пангерманизма хотели экономического и
политического союза Германе-Австрии с Немецким Рей-
хом, как это предполагалось программой Шонерера.
Причины, по которым они поддерживали партию, часто
сводились к желанию поддержать силами ферейнов не-
мецкие национальные интересы внутри империи. Пос-
кольку в последнем десятилетии, куда ни бросишь взгляд,
везде австрийские немцы могли видеть возрастающее
влияние славян, что ставило под сомнение традиционное
преимущество немецких культурных и политических
интересов: спор о школах, указ Бадени о языке, всеобщее
избирательное право (окончательно введенное в 1907)
довели до критической точки этот мучительный и не-
разрешимый вопрос. Австрийские немцы рассматривали
эти политические меры как удар по немецкой собствен-
ности и ключевым позициям немцев в экономике. Первые
статьи Ланца целиком посвящены проблемам универ-
сального избирательного права и немецкого экономиче-
ского господства (Веsitzstаnd). И Лист, и Ланц осудили
парламентскую политику и потребовали подчинения всех
национальностей в империи немецкому закону. Идеи
ариософии были самым тесным образом связаны с этим
последним в ХIХ веке немецко-славянским конфликтом.

Выраженный антикатолицизм ариософии также вос-
ходит к влиянию пангерманизма. Несмотря на симпатию
к народному язычеству Немецкого Союза, Шонерер в
1890 начал размышлять о вероисповедной политике, при
помощи которой он мог бы вступить в борьбу с католиче-
ской церковью, эту последнюю он рассматривал как
чуждую германизму и опасную политическую силу. Им-
ператор пользовался советами епископата, приходские
священники создали сеть эффективной пропаганды по
всей стране и христианская социальная партия лишилась
прежней поддержки среди крестьянского и полугородского
населения Нижней Австрии и Вены. Он думал, что обра-
щение движения в протестантство поможет подчеркнуть
в сознании немецкого народа связь славянства Ч после
1897 славян ненавидели и боялись миллионыЧс ка-
толицизмом, династией и австрийским государством. Кон-
сервативно-клерикально-славянофильское правительство
с 1879 действительно сделало вероятной и почти неизбеж-
ной неприязнь к католицизму. Многие немцы считали,
что католическая иерархия носит антинемецкий харак-
тер, и в Богемии уже росло возмущение против чешских
священников, которым давали немецкие приходы. С
целью эксплуатации этих чувств в 1898 году Шонерер
открыл свою кампанию по разрыву с Римом (проект Lоs
vоn Rоm).

Имея связи с протестантскими сообществами
миссионеров в Германии, Шонерер публично объединил
движение пангерманизма с новым лютеранским
движением, за которым стояло 30 тыс. протестантских
обращений в Богемии, Штирии, Каринции и Вене между
1899 и 1910 гг. Союз, однако, остался непрочным:
большинству ферейнов движение пришлось не по нраву,
другие же пангерманисты осудили кампанию разрыва с
Римом как вариант отжившего клерикализма. Что каса-
ется самих миссионеров, они весьма сокрушались, что
политические оттенки обращения отпугивают многих
религиозных людей, ищущих новую форму христианской
веры, тогда как те, кто руководится политическими
мотивами, вообще не заботятся о религии. Показатель
ежегодных обращений стал падать в 1902, а в 1910
вернулся к цифре, имевшей место до начала движения.
Хотя движение касалось этнических границ, его социаль-
ная база определялась высококвалифицированным и тор-
говым средним классом. Наибольший успех проекта Lоs
vоn Rоm поэтому совпал с успехом партии пангер-
манизма: проект не усилил пафоса пангерманизма, но и
не ослабил католической церкви.

Хотя кампания разрыва с Римом в политическом
смысле провалилась, она выдвинула на передний план
антикатолические чувства, овладевшие австрийскими не-
мцами в 1900-е гг. Это настроение было существенным
элементом ариософии. Лист рассматривал католическую
церковь в качестве основного противника в своих рекон-
струкциях мифологического прошлого Германии. Он
объединил клерикализм, консерватизм и австрийское
правительство с его славянскими интересами, с 1879
ставшее злейшим врагом германизма Ч в Великую Ин-
тернациональную Партию. На эту несуществующую
организацию возлагалась ответственность за все
политические шаги против германских интересов в
Австрии; все действия в этом направлении рас-
сматривались как заговор католиков. По-видимому, Ланц
также был подхвачен волной этих настроений. Он за-
вершил свое цистерцианское послушничество глубокой
антикатолической нотой (1899), присоединился к пан-
германизму и вскоре обратился в протестантство. Хотя
проект Lоs vоn Rоm был целью лишь промежуточного
этапа на его пути к собственному расовому культу
ариософии, все же он обозначил важность пангерманизма
для его идеологического развития.

Жизненно важным элементом для ариософского
понимания национальных конфликтов и немецкого духа
был расизм. Классическим источником по вопросу о пре-
восходстве нордическо-арийской расы с пессимистическим
предсказанием подчинения ее неарийскими народами
служили размышления Артура де Гобино. И хотя его
творчество не вызвало немедленного отклика, идеи его
отозвались длительным эхом, множество пропагандистов
иначе интерпретировали его выводы - в пользу грядущего
торжества германизма. Когда социал-дарвинисты заго-
ворили о неизбежности биологической борьбы в челове-
ческом мире, то подразумевалось, что арийцы (или
истинные немцы) не подвергнутся разрушительным
влияниям этой войны, что они смогут противостоять
угрозе распада и смешения, утверждая свою расовую
неприкосновенность и чистоту. Необходимость войны рас
и евгенической реформы нашли широкий отклик в Гер-
мании на исходе века: основные работы Эрнста Краузе,
Отто Аммона, Людвига Вильзера, Людвига Вольтмана -
все социал-дарвинисты - были опубликованы между
1890-ми и 1910.

Выдающийся зоолог Эрнст Геккель, неоднократно
предупреждавший об угрозе смешения рас, с целью по-
пуляризации расистской версии социал-дарвинизма среди
немцев основал Монистическую Лигу в 1906. Эти научные
воплощения расизма, в формулах физической антропо-
логии и зоологии придали силу и без того предвзятым
мнениям народных националистов в Германии и Австрии.
Лист заимствовал опорные расистские понятия из
практики движения. Ланц сотрудничал со `Свободным
словом`, полуофициальным журналом Монистической
Лиги и с `Политико-антропологическим обзором` Вольт-
мана. Таким образом, огромная важность арийского
расизма в ариософии, несмотря на ее язык оккультных
формул, может быть связана и с расистскими интерпре-
тациями социал-дарвинизма в Германии.

Если некоторые аспекты ариософии связаны с проб-
лемами немецкого национализма в империи Габсбургов
конца ХIХ столетия, то другие ее стороны имеют
причиной особенности венской жизни. В отличие от
этнически разнородных провинций Вена была
традиционно немецким городом, коммерческим и куль-
турным центром австрийского государства. Однако, в
1900 г. стремительная урбанизация ее окраин в со-
единении с притоком людей других национальностей
сильно изменила ее облик, а в некоторых центральных
районах - и этнический состав. Старые фотографии крас-
норечиво свидетельствуют о переменах венской жизни в
конце ХIХ века. В 50-е годы старый звездообразный вал
принца Евгения был разрушен, чтобы дать место для
новой Рингштрассе с ее великолепными новыми дворцами
и общественными зданиями. Если сравнить облик Вены
до и после произошедших метаморфоз, легко заметить
утрату интимной, эстетической атмосферы королевской
резиденции среди великолепных парков; ее сменил
жесткий, монументальный стиль метрополии. Может
быть, реагируя на новую Вену, Лист отвергал городскую
культуру и прославлял средневековую сельскую идиллию.

Между 1860 и 1900 гг. население города возросло
почти втрое, породив в результате серьезный жилищный
кризис. В 1900 году не менее чем 43% населения
занимали помещения из двух комнат и менее, широко
распространились бродяжничество и нищета. Одновре-
менно с перенаселением и возникновением трущоб,
произошло крупное переселение евреев из Галиции. В
1857 только 6 тыс. евреев остались в столице, а в 1910
эта цифра возросла до 175 тыс., что составляло более
чем 8% всего населения города: на отдельные районы
приходилось до 20% временных жителей. Восточные
евреи носили традиционный костюм и вели жизнь мелких
торговцев или разносчиков. Немцы, озабоченные духом
народа, определенно могли рассматривать это новое вме-
шательство как серьезную угрозу этническому характеру
столицы. В качестве примера такой реакции можно
вспомнить описание Гитлером своей первой встречи с
евреями во внутреннем городе. Озабоченность ариософов
растущим преобладанием негерманских национальностей
в Австрии наряду с такими местными переменами могли
бы завершить предварительное обследование проблемы.

Остается выяснить, каким образом ариософия впитала
оккультные идеи популярной в Вене теософии. Хотя

Теософское общество возникло там в 1886, немецкий
перевод основного текста движения, `Тайной доктрины`,
был опубликован только в 1901. В 1900-х можно было
наблюдать целую серию немецких теософских

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 128355
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0