ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

ДЖОН БЕРК
ТЕАТР ДОКТОРА СТРАХА

Оборотень, вампир, лоза-
убийца, оторванная рука, жуткое
негритянское божество - всему
этому предстоит сыграть злове-
щую роль в судьбе пятерых муж-
чин, оказавшихся случайными
попутчиками в самом обычном
поезде. Доктор Шрек - личность
загадочная и страшная - пред-
сказывает каждому из них ужас-
ное будущее...

Глава 1

От НЕГО не спрятаться. ОНО подстерегает там, где ждешь меньше всего.
Не в сумрачных тенях под лестницей и не в темном углу вашей спальни -
ОНО предпочитает застать вас врасплох, среди бела дня, в обстановке при-
вычной и как будто безопасной. И тогда вас пробирает странный озноб. Да-
же в жаркий день.
ОНО прогуливается по знакомой улице или, приветливо улыбаясь, посижи-
вает в светлой комнате, и от улыбки этой веет зловещей насмешкой, жесто-
кой издевкой, превращающей в прах жалкую видимость благополучия вашей
жизни.
ОНО... Нечто неведомое и опасное, вселяющее страх, от которого цепе-
неет душа...
Алчное и недремлющее, терпеливо поджидающее свою жертву.
Вы можете столкнуться с ним в любой момент. Сегодня. Или завтра. На
автобусной остановке или на пороге собственного дома.
Или - возможно - в самом обычном купе самого обычного поезда. Поезда,
которым вы ездили сто раз.
Но это - сто первый...
- Поезд до Брэдли отправлением в 8.43 находится у девятой платформы.
Повторяю: скорый до Брэдли - у платформы девять.
Металлический голос прогремел под сводами вокзала, и Джим Даусон ма-
шинально прибавил шагу, направляясь к выходу на платформы.
В свои тридцать лет Джим был обаятелен, рассудителен и не женат. Он
жил в Эдинбурге, работал в архитектурном бюро, любил свою работу и испы-
тывал симпатию к своему компаньону. К тому же ему нравилось разъезжать
по стране, что приходилось делать довольно часто, и он получал немалое
удовольствие от часов, проведенных в Лондоне, где нередко бывал проез-
дом. Одним словом, Джим наслаждался спокойным течением жизни и не соби-
рался ничего в ней менять. Работа поглощала все его время.
Торопливо шагая вдоль состава, он искал свободное купе - большинство
были уже заняты. Толпа осаждала хвост поезда. Джим поспешил вперед.
Двое детишек, расплющив носы о вагонное стекло, корчили ему рожи. Ед-
ва справившись с искушением состроить в ответ гримасу, он улыбнулся. Но
заходить не стал. Пусть теребят своими наверняка липкими пальцами ко-
го-нибудь другого.
Неожиданно он заметил купе, где сидел только один человек. Открывая
дверь, Джим был готов ко всему: он не удивился бы, обнаружив целый выво-
док ползающих по полу ребятишек. Но увидел лишь несколько пакетов на си-
денье рядом с пассажиром, который тут же поднялся и переложил свою пок-
лажу на багажную полку. Из прорехи в обертке с комичной важностью тара-
щилась голова куклы.
Громкоговоритель опять шумно выдохнул свое воззвание. Это возымело
действие: в купе ворвались еще трое, один за другим. Первый оказался мо-
лодым человеком с гладко зачесанными волосами, открытым высоким лбом,
горящими выразительными глазами и пухлыми губами. Забрасывая футляр с
трубой на багажную полку, он отбивал на нем пальцами какой-то ритм.
Второго Джим тотчас же узнал. Очень высокий, с худым смуглым лицом и
длинным носом, который придавал ему возмущенный вид, - будто этот чело-
век только сейчас с ужасом узнал о необходимости делить купе с кемлибо
еще, - это был Фрэнклин Марш, частенько появлявшийся в самой элитарной
из телевизионных программ, где он высокомерно посвящал ничтожных смерт-
ных в тайны современной живописи. Джим нередко смотрел его программу -
единственно из профессионального интереса, но никогда ради удовольствия.
Раза три, по меньшей мере, он, не выдержав, выключают телевизор и теперь
сразу припомнил, как это надменное лицо нехотя исчезало с экрана, пока
от него не оставалась лишь маленькая светящаяся точка.
На этот раз с такой легкостью избавиться от Марша не представлялось
возможным. Выключить его было нельзя.
Следующий пассажир, пятый по счету (теперь оставалось только одно
свободное место), был молодым человеком в костюме явно американского
покроя и с несомненно американской стрижкой.
- Поезд до Брэдли отправляется с девятой платформы.
Эхо еще не смолкло, когда дверь купе опять открылась.
- Простите, мне кажется, здесь найдется свободное место?
В дверном проеме возникла сутуловатая фигура - новому пассажиру на
вид можно было дать не меньше семидесяти. А его одежда казалась еще бо-
лее древней - не то чтобы поношенная, но весьма старомодная, вызывавшая
воспоминания о далеком прошлом. На морщинистом лице выделялись глаза:
зоркие, пронзительные, но в то же время как будто сонные. Говорил он с
неуловимым акцентом, а в его манерах чувствовалась робкая почтительность
явно неанглийского происхождения.
Мужчина, занявший купе самым первым, похлопал по сиденью рядом с со-
бой:
- Сюда, пожалуйста. - Он подобрал ноги, чтобы старик смог войти, и
закрыл за ним дверь.
- Спасибо. - Это был едва слышный шепот, почти вздох.
Фрэнклин Марш демонстративно развернул газету и, бросив поверх нее
презрительный взгляд, громко зашелестел страницами, выражая явное неудо-
вольствие от соседства со столь чудаковатым иностранцем.
Поезд тронулся.
Джим, сидящий по ходу движения, увидел, как поплыла назад платформа,
колеса застучали на стыках. Мимо окон двинулись ряды домов, среди кото-
рых время от времени мелькали заводские трубы или фасады офисов, изредка
окаймленных крохотными лоскутками зелени. На придорожном шоссе теснились
автомобили, попавшие в пробку. Утреннее небо пронзал церковный шпиль,
окутанный строительными лесами.
Мелькание за окном скоро прискучило Джиму. В кейсе у него лежали
кое-какие деловые бумаги, но ему не хотелось вставать и вынимать их пря-
мо сейчас. Вместо этого он принялся разглядывать попутчиков. Остальные,
за исключением Фрэнклина Марша, похоже, занимались тем же самым. Марш
все еще закрывался газетой, которая должна была свидетельствовать, что
он не чета окружающим.
Внезапно Джим встретился взглядом с пожилым иностранцем. В лицо будто
слепящая вспышка ударила: Джим ощутил резкую боль, инстинктивное желание
зажмуриться, перед глазами поплыли темные пятна. Хотя на самом деле - и
это пугало больше всего - взор старика был потуплен, тяжелые веки полуп-
рикрыты, он, казалось, дремал.
Но в подернутом сонной дымкой взгляде крылась зоркая проница-
тельность. Старик успел оценить каждого в купе - Джим был в этом уверен,
- и странная грусть, скорее даже некая мрачная покорность легла на мор-
щинистое лицо, затаилась в угрюмой складке губ.
Постепенно поникшая голова старика упала на грудь. Поезд прогрохотал
по короткому тоннелю, вагон качнуло на повороте, но старик лишь вздрог-
нул и задышал чуть тяжелее. Его цепкие длинные пальцы, придерживающие
чемоданчик на коленях, непроизвольно разжались. На стыках вагон потряхи-
вало, и чемоданчик постепенно съезжал с колен.
Джим заметил, что молодой американец тоже не спускает глаз со стари-
ка. Рано или поздно чемоданчик упадет, и один из них должен будет подх-
ватить его. Американец сидел ближе.
Джим откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
Он должен обдумать то, ради чего ехал в Брэдли. Должен достать бума-
ги, сделать несколько пометок и вообще увязать концы с концами. Но ему
никак не удавалось сосредоточиться. Вместо этого он думал о темноволосой
женщине с огромными серыми глазами, живущей в сотнях миль отсюда, на
Гебридах, - женщине, которую он вряд ли увидит снова.
Конечно, она уверяла, что будет рада видеть его, когда бы он ни поже-
лал приехать. Но такие слова обычно говорят из вежливости, не придавая
им особого значения; да и он не мог воспользоваться приглашением, даже
если сделано оно было от всего сердца. Слишком далеко, и повода нет: ра-
боты в доме завершены - ничего не поделаешь.
Хотя мысли о ней не покидали его и больше всего на свете он хотел бы
знать, действительно ли она так довольна жизнью в уединении, как стре-
мится уверить окружающих.
Миновав на полной скорости несколько мелких станций, поезд замедлил
ход, затем снова рванулся вперед. Джим открыл глаза. Чемоданчик старика
мягко соскальзывал на пол. Американец попытался подхватить его, но позд-
но: упав на ребро, чемоданчик раскрылся, и его содержимое вывалилось к
ногам шестерых пассажиров.
Фрэнклин Марш, буркнув что-то под нос, раздраженно подобрал ноги.
Старик проснулся и, виновато оглядевшись, нагнулся, чтобы уложить свои
пожитки обратно.
Музыкант поспешил ему помочь. Присев на корточки, он присвистнул от
удивления.
- Какие занятные карты! Хотел бы я знать, как ими играть в покер!
Фрэнклин Марш не смог устоять перед искушением и бросил взгляд поверх
газеты.
- Это карты Таро, - высокомерно процедил он.
Вынимая карты из колоды, старик кротко, но проницательно глянул на
Марша:
- Вы знакомы с гаданием Таро?
- Этого я не говорил. Но подобные карты уже видел.
Джим посмотрел вниз и заметил визитную карточку, валявшуюся под нога-
ми. Он поднял ее и прочел:

ШАНДОР ШРЕК
ДОКТОР МЕТАФИЗИКИ

- МЕТАфизика? - недоуменно воскликнул Джим. Он никогда не слышал,
чтобы в подобных науках присваивалось докторское звание.
- Изучение особых форм скрытого знания, - объяснил Шрек.
- Иначе говоря, вздор! - фыркнул в ответ Марш.
Джим снова прочел имя на карточке. Почему-то оно вызывало в нем неяс-
ную тревогу.
- Шрек - это немецкое имя, не так ли? - неуверенно произнес он.
- Совершенно верно.
- Оно означает... испуг. Или растерянность... Что-то вроде этого?
- Более точный перевод, - с видимой неохотой сказал Шрек, - будет...
страх. - Он виновато улыбнулся - скорее самому себе, чем окружающим, -
как будто предупреждая возможные насмешки. - Неудачное имя, ведь я - сам
видите - тишайший из смертных.
Он сложил свои нехитрые пожитки в видавший виды чемоданчик и закрыл
его, оставив только карты Таро.
- Тем не менее, - продолжил он тем же спокойным тоном, - иногда мне
случается ПРЕДСКАЗЫВАТЬ... гм... довольно пугающие вещи.
Джим обменялся лукавой улыбкой с американцем, сидевшим напротив.
- Предсказывать? С помощью этого? - Музыкант кивнул на карты.
- Да, это ключ.
- Ключ к чему?
Шрек заколебался. По-видимому, он пытался решить, стоит ли продолжать
разговор со скептиками. Ибо все они, несомненно, были скептиками. Даже
если он не заметил снисходительных усмешек, которыми они обменялись, то
должен был почувствовать насмешливое недоверие в тоне вопросов.
И все же от доктора - и это почему-то тревожило Джима - исходила спо-
койная уверенность. Уверенность, придававшая ему величие и лишавшая ок-
ружающих возможности откровенно посмеяться над чудаковатым стариком. Ка-
кими бы абсурдными ни казались его утверждения, он несомненно верил в
то, что говорил.
- Это древнее знание, - вымолвил наконец Шрек. - Карты Таро есть сим-
волы величайшей книги жизни, дающей ответы на глубочайшие вопросы исто-
рии и философии, вопросы о сущности бытия. И иногда... иногда они предс-
казывают судьбу.
Доктор разложил несколько карт на чемоданчике, который все еще нелов-
ко держал на коленях. Цветные картинки слегка подрагивали в такт движе-
нию поезда, и в этом было что-то зловещее. Колеса причудливой колесницы,
казалось, начали вращаться; красавица и зверь устремились друг к другу,
чтобы затем отвернуться в разные стороны; обезьянка затанцевала... Цвета
расплывались, образуя странные, необычные оттенки.
Джим моргнул и попытался сосредоточиться.
- Вы имеете в виду, что на них можно гадать? - спросил он.
- В каком-то смысле - да.
Фрэнклин Марш пробурчал что-то презрительное. Скорее для того, чтобы
сгладить неприятное впечатление от скверных манер Марша, нежели желая на
самом деле услышать объяснение, Джим снова спросил:
- И каким же образом?
Шрек почтительно, почти благоговейно коснулся колоды. Казалось, этот
человек впитывает энергию, идущую от нее. В его голосе появилась спокой-
ная уверенность:
- Каждый из нас, кроме обычной судьбы, наделен еще одной, парал-
лельной. Ее можно назвать `сверхъестественной`. Карты открывают нам под-
робности именно этой, второй судьбы. Они чувствительны к сверхъестест-
венному, воспринимают его эманации и отзываются на них - музыкант бы
сказал: резонируют.
- Точно, приятель! - одобрительно вскричал развязный молодой трубач.
- Стоит взять нужную ноту...
- Если вы попадете в резонанс, - продолжал Шрек, - то можете услышать
мелодию, постичь ее глубокий смысл.
Джим беспокойно заерзал на месте:
- Когда вы говорите о сверхъестественном...
- Я подразумеваю все неизведанное, странное, жуткое и таинственное. К
чему нельзя подходить с обычными мерками, ибо мы даже не в состоянии об-
наружить его нашими несовершенными чувствами. Но оно незримо присутству-
ет в наших жизнях, оно всегда рядом. И однажды кто-то из нас сталкивает-
ся с ним. Счастье, если только однажды. Эти карты способны... предосте-
речь.
Шрек медленно поднял голову, и каждый ощутил гипнотическую силу его
взгляда, хотя ни на кого в отдельности старик не смотрел.
- Я называю это, - произнес он чуть застенчиво, - своим Театром Ужа-
сов.
Наступила тишина. Затем молодой американец, пряча усмешку, спросил:
- И как это происходит?
- Человек, чье будущее предсказывается, касается карт три раза. Затем
они тасуются и сдаются. Первые четыре предсказывают судьбу. Пятая сооб-
щает, как ее изменить... если это возможно.
Марш раздраженно сложил газету и отработанным жестом выгнул бровь:
- Довольно! Неужели мы обязаны выслушивать весь этот бред?
- Но это ведь вполне безобидно, - поспешно вмешался Джим, стараясь
защитить старика, хотя смутный внутренний голос говорил ему, что вряд ли
он нуждается в защите. По крайней мере, в защите от людей.
- Астрологи! - взорвался Марш. - Спириты! Медиумы! Целая шайка сумас-
шедших! Черт возьми, сколько раз их разоблачали, этих шарлатанов, а они
все не унимаются.
Музыкант ухмыльнулся:
- Ну, не знаю. Однажды цыганка нагадала мне, что я получу неожиданный
подарок. И в тот же день мне на голову капнул голубь.
Шрек укоризненно обернулся к нему:
- Карты Таро - серьезное дело. Они предсказывают правду. Всегда.
- И верят этому лишь простофили.
Пронзительный взгляд доктора остановился на Марше.
- Не хотите ли узнать свое будущее? - Он вынул карты. - Вам надо...
просто коснуться карт:
Все с любопытством наблюдали за реакцией Марша. Критик помедлил, нас-
мешливо косясь на протянутую руку старика, затем оглядел попутчиков - и
принял решение. Ему был брошен вызов, и теперь Маршу явно требовалась
поддержка окружающих.
- Я должен предостеречь вас, джентльмены, что это, несомненно, хорошо
отрепетированная прелюдия к какому-то дешевому трюку. Старые методы пе-
рестали срабатывать, и эти ловкачи придумали новую... гм... хитрость.
Он презрительно глянул на Шрека:
- Мои уважаемые попутчики будут последними глупцами, если позволят
вам... доктор... но меня от этого увольте, пожалуйста, - и опять де-
монстративно отгородился газетой.
Шрек не обиделся. Даже не смутился. Вежливо кивнув, он отвернулся,
как будто Марш ничего и не говорил.
Но для Джима это было чересчур. Шрек напоминал несчастного старого
шарманщика, приглашенного на вечеринку и внезапно обнаружившего, что
слушать-то его никто и не желает. Тягостную напряженность, вызванную
грубостью Марша, следовало как-то разрядить. И Джим сказал:
- Я бы не прочь попробовать.
Шрек помедлил, затем спросил, очень серьезно:
- Вы не боитесь?
- Боюсь?..
Джим не верил ни в гадание на картах, ни в хиромантию, не верил, что
кто бы то ни было способен предрекать будущее. Хотя, как человек свобо-
домыслящий, и допускал, что на свете немало фактов, нуждающихся в более
тщательном объяснении - совпадений, на первый взгляд, невероятных, но,
при ближайшем рассмотрении, вполне поддающихся анализу. Нередко незначи-
тельные события могут иметь серьезные последствия, и даже изменить ход
истории. Предположим, некий Генри Джонс, пересекая Пикадилли в опреде-
ленное время определенного дня 1880 года, попал под лошадь; его вдова,
выйдя замуж во второй раз, родила сына, который, в свою очередь, стал
отцом того, кто возглавил атаку на Сомме во время первой мировой войны,
и получил `Крест Виктории`, и вернулся домой, пьяный от крови и патрио-
тических чувств, и женился на белокурой буфетчице, проведшей всю свою
сознательную жизнь в бесплодных мечтаниях среди накачавшихся джином по-
сетителей, и... ну, и так далее, и так далее. Все это, конечно, не могло
быть прочитано на руке Генри Джонса или на розовой ладошке истомившейся
в ожидании рыцаря буфетчицы, ибо невозможно предвидеть все случайности и
совпадения.
Если бы его родители не умерли во время второй мировой войны, когда
Джим служил во Флоте Ее Величества, то он неизбежно вернулся бы в родо-
вое поместье на Гебридах. И тогда он вряд ли стал бы заниматься архитек-
турой и не открыл бы бюро в Эдинбурге. И если бы дом не пришлось прода-
вать, Джим не встретил бы темноволосую женщину с большими серыми глаза-
ми.
Между ними ничего не было. Он продавал дом - она хотела купить его.
Вот и все. И даже если бы они встретились еще раз, это все равно ничего
бы не изменило.
Но - нелепая мысль вновь и вновь назойливо возвращалась к нему - если
бы его родители скончались позже, он вообще бы не встретил ее.
Одна случайность влекла за собой другую. Случайно брошенное слово
рождало идею - идея могла изменить мир.
Внезапно он понял, что доктор Шрек все еще ждет его ответа.
- Чего же бояться, если все равно от судьбы не уйти?
- Ну ладно. - Шрек неуверенно кивнул и вынул карты.
Джиму вдруг сделалось не по себе, он ощутил неприятный озноб, но убе-
дил себя, что причина этому - суеверный страх, живущий почти в каждом
человеке. Любой, кто вырос в туманном климате Гебрид, до конца дней не
мог избавиться от тревоги, будто витающей над островами. Джим протянул
руку и резко, с вызовом, постучал пальцами по колоде.
Три раза...
Шрек начал тасовать карты - неторопливо и сосредоточенно. Остальные
внимательно наблюдали. Даже Марш опустил газету и следил за происходящим
- хотя и с вызывающе-высокомерным видом.
Джим вытер внезапно вспотевший лоб. Что-то было не так в этом священ-
нодействии: карты, казалось, двигались сами по себе.
- Видите, - сказал Шрек, - я не властен над ними. Наоборот - они уп-
равляют мной, заставляя мои руки двигаться, и предопределяют... вашу
судьбу.
Все замерло. Руки Шрека застыли. И карты застыли. Шрек медлил, подоб-
но тому как стервятник не торопится нападать на свою жертву - не столько
из жестокости, сколько подвластный неумолимому року.
Наконец на чемоданчик легло четыре карты.
На первой была изображена разукрашенная колесница.
На второй - Верховная Жрица.
На третьей в лучезарном сиянии Луны два волка, крадучись, пересекали
бескрайнее поле.
На четвертой застыли Красавица и Зверь, странно, до отвращения жизне-
подобные.
Все это, конечно, ничего не значило - все эти карты, каждая в от-
дельности и все вместе. Джим разглядывал красочные рисунки, тут же сочи-
няя всевозможные шутливые истории, объясняющие смысл и порядок символов.
Забава для вечеринки - не более. Жила-была Красавица, которая лунными
ночами разъезжала на колеснице, и все волки в округе увивались за ней,
и... и...
Странно, ему не удавалось отвести глаз от картинок. Они становились
все крупнее. Увеличивались на глазах. образуя видение нелепое и неотвяз-
ное. Они начали рассказывать историю, которую он не желал слышать. Это
было отвратительно, это надо было прекратить, немедленно, сию же минуту.
Но откуда картам - или Шреку? - известно то, что они показали? Как
ему (или им) удалось проникнуть в его подсознание и извлечь эту странную
полуправду, эти тайные желания, в которых он боялся признаться даже са-
мому себе?..
Пасть какого-то чудовища разверзлась перед ним, издевательски ска-
лясь. Джим тонул в пучине оживших сновидений, отчаянно и безуспешно пы-
таясь вырваться на поверхность.

Глава 2

Он находился в офисе. В окна ласково светило солнце, хотя когда он
проходил по Уэверли Степс, ветер пробирал до костей, едва не сбивая с
ног. В кабинет Тода Каллагена Джим вошел как раз в тот момент, когда его
партнер театральным жестом потрясал телефонной трубкой, с деланным отча-
янием восклицая:
- Боже! Что они несут! Чем они только занимаются!
Тод обожал делать вид, что ненавидит телефонные разговоры и сварливых
клиентов. На самом деле ему доставляло немалое удовольствие пускать в
ход все свое обаяние и одерживать верх над любым самым вздорным заказчи-
ком в любом, самом спорном вопросе. Он был напористым, когда Джим оста-
вался сдержанным, и чересчур велеречивым, когда Джим задумчиво молчал.
Им отлично работалось вместе.
Сейчас Тод, откинувшись в кресле, широко улыбался ему, приглашая вой-
ти. Весь облик Каллагена красноречиво свидетельствовал, что в его мозгу
уже созрело какоето решение.
- Ты занят?
- Работаю над проектом Маллинсона, - ответил Джим.
- Это подождет. - Тод бросил через стол письмо. - Вот - пришло сегод-
ня утром. От этой Бидддалф, которой ты продал свой дом.
Эта Биддалф... Ему казалось, что давняя сделка помогла ему избавиться
от хрупкой молодой вдовы с грустными глазами и от дома, многие поколения
принадлежавшего семье Джима, а теперь оказавшегося в чужих руках. Джим
ощутил мгновенный прилив интереса, но постарался это скрыть. Он не хо-
тел, чтобы у острого на язык Тода появился повод прохаживаться на его
счет.
- Она хочет, чтобы ты приехал и дал несколько советов по поводу
кое-каких переделок в доме, - сказал Тод.
Джим уже прочел письмо. Оно оказалось не очень длинным. Миссис Бид-
далф писала, что довольна домом и не имеет никаких претензий, но у нее
появилась потребность кое-что переделать внутри. Не вполне представляя,
что из этого получится, она тем не менее совершенно уверена, что мистер
Даусон должен приехать на остров, чтобы лично принять участие в этом де-
ле - тем более что он отлично знаком с планировкой дома.
- Она не сообщает никаких подробностей, - произнес Джим.
Тод засмеялся:
- Разве это имеет значение? Богатая молодая вдова, да еще с такой фи-
гурой! Я сам не отказался бы провести с ней на этом острове несколько
дней.
Нельзя сказать, что Джима это не привлекало. Он никогда не понимал,
почему столь красивая женщина предпочла укрыться на Гебридах. Для уро-
женцев тех мест острова хранили мрачное очарование, от которого нельзя
было избавиться. Любая, даже удачная, попытка сбежать в большой мир не
спасала от магической власти островов. Другое дело приезжие: одной зимы
оказывалось вполне достаточно, чтобы излечиться от романтических поры-
вов. Но эта миловидная женщина жила там довольно долго и до сих пор не
жаловалась на судьбу.
- Хотел бы я узнать, какого она мнения о Гебридах, - сказал Джим.
- Не дразни удачу, - ответил Тод. - Не стоит терзать леди вопросами.
Ты получил неплохие деньги за свой старый дом - не давай ей поводов ду-
мать, что она переплатила.
Это было правдой: если бы Джиму не встретилась Дейдра Биддалф, он ис-
кал бы другого покупателя еще лет десять. Он многим ей обязан. И, приз-
наться, мысль о том, что он снова увидит ее, доставляла ему удо-
вольствие.
- Ты хочешь, чтоб я отправился прямо сейчас?
- Не валяй дурака! Тебе следовало бы приплачивать фирме за подобные
поручения!

За последние двадцать лет мир во многом изменился. Но острова Унга
это почти не коснулось. Как и способов сообщения с ним.
Вы можете попасть самолетом куда угодно - только не сюда. С тех пор
как Джим был ребенком, лодки стали быстроходнее - вот и все изменения. И
море выглядело таким же неспокойным и грозным, каким было всегда.
Пони, запряженный в двуколку, по-прежнему оставался на острове излюб-
ленным видом транспорта. Или, вернее сказать, единственным, если только
вы не желали шагать по песку и разбитым дорогам на своих двоих. Подпры-
гивая на ухабах и время от времени подхватывая сползающий с колен чемо-
дан, Джим трясся в повозке. Знакомое ощущение - вроде езды на велосипе-
де: не садишься на него годами, но при первой же попытке вновь обретаешь
чувство равновесия.
Джим ехал домой. Он испытывал странную тревогу. Дом в лощине не был
больше его домом. Джим уехал отсюда много лет назад и продал его, когда
не осталось больше причин возвращаться. Вычеркнул из жизни и этот дом, и
этот остров. Но рука прошлого все еще властно лежала на его плече. Как
часто он трясся на ухабах этой разбитой дороги! Как часто видел грозовые
тучи над зелеными холмами! Тусклый блеск свинцовых волн - свинцовых даже
в солнечную погоду - помнился ему с детства.
На повороте к дому двуколку опять тряхнуло. Джим ощутил волнение. Он
не жалел, что уехал, и уж вовсе не испытывал ностальгии по жизни на Геб-
ридах. Но здесь оставалась часть его души, и он не мог забыть об этом.
Из-за пригорка показался знакомый фасад. Он ничуть не изменился с тех
пор, как Джим покинул этот дом, который не в силах были одолеть ни
дождь, ни ветер, ни солнце. Люди любят восхищаться древностями и с пеной
у рта рассуждают об античных традициях в архитектуре Лондона и Парижа.
Но именно в больших городах здания неоднократно сносились и улицы изме-
нялись до неузнаваемости. Чтобы прикоснуться к подлинной древности, уло-
вить дыхание вечности, нужно приезжать на Унгу. Время было не властно
над этими местами. Здесь ничего не менялось.
Разве что дом принадлежал уже не Даусонам.
Повозка остановилась у крыльца. Джим расплатился с возничим, поставил
чемодан на землю и поднялся по ступенькам. Рука сама потянулась к отпо-
лированной временем дверной ручке. Но он вовремя опомнился и взялся за
шнурок дверного колокольчика.
Позвонил. Ответом была тишина. Он снова позвонил. В глубине дома раз-
дался невнятный шум, и опять все смолкло.
Звонить больше не имело смысла. В прежние времена этим входом никогда
не пользовались. Если его родители ждали гостей, то оставляли незапертой
заднюю дверь - друзья об этом знали и входили без звонка. А незнакомцы,
незваные гости... Впрочем, таких не было. На острове они знали всех.
Джим толкнул дверь. Медленно, с легким скрипом, она подалась.
Внезапно на плечо Джима легла чья-то рука.
- Эй!
Джим отпрянул, с трудом подавив в себе желание юркнуть за дверь, и
возмущенно обернулся.
Морщинистое лицо человека, стоявшего перед ним, могло бы показаться
грозным. Кому угодно - только не Джиму. Испуга как не бывало. Он облег-
ченно рассмеялся:
- Калеб!
- Да ведь это мистер Джеймс!
- Как дела, Калеб?
Теперь, когда Калеб Макфалейн в волнении сжал его руку, Джим наконец
ощутил себя дома. Сколько он себя помнил, столько здесь жил Калеб. Они
всегда были друзьями, а иногда, если Джим умудрялся напроказить, и со-
общниками.
- Не думал, что вы вернетесь, сэр.
- Миссис Биддалф хочет переделать здесь кое-что. Не знаешь, в доме
есть кто-нибудь?
Калеб меланхолично разглядывал окна, будто ожидая, что в одном из них
вот-вот появится чье-нибудь лицо.
- Пожалуй, - наконец глубокомысленно произнес он, - где-то поблизости
должна быть моя внучка. Моя внучка Вэлда. Вы ее помните?
Он позвонил. Где-то в глубине раздался металлический звон, и внезапно
дверь широко распахнулась.
В проеме стояла девушка лет девятнадцати. Золотистые кудри рассыпа-
лись по плечам, густая челка почти скрывала глаза. Классическую красоту
ее черт несколько портило угрюмое выражение, и это неприятно поразило
Джима.
`Все меняется`, - подумал он. Меняется... Ибо он помнил ее веселой и
бойкой девчушкой, жизнерадостной, несмотря на отсутствие сверстников на
этом безлюдном крохотном острове. Но, возможно, монотонные осенние дожди
и долгие зимние ночи постепенно истощили запасы ее жизнелюбия.
- Вэлда, - спросил Калеб, - дома ли госпожа?
- Наверху.
Ответ был не менее суров, чем климат острова.
- Ты не помнишь меня? - спросил Джим, улыбнувшись.
Она не удостоила его даже взглядом.
Входя в дом, Джим обернулся:
- Увидимся позже, Калеб.
Дверь за ним закрылась. В холле было зябко и темно, но сверху, с
лестничной площадки, падал свет: четкая, будто проведенная карандашом,
светлая линия пересекала пол.
Джим поставил чемодан и осмотрелся.
Кое-что изменилось. Мебель, незатейливая и провинциально-старомодная,
сохранилась с прежних времен, но ее переставили - это вряд ли понрави-
лось бы его матери. Были и новые вешицы: вероятно, миссис Биддалф при-
везла их с собой.
Наверху раздались шаги. Джим поднял глаза.
На лестничной площадке стояла Дейдра Биддалф; облокотившись на пери-
ла, она всматривалась в гостя, будто не узнавая. Возможно, она на самом
деле растерялась, но скорее всего кокетничала: вряд ли еще кто-нибудь
мог приехать - на Унгу редко заглядывали туристы.
Спустя несколько мгновений она заспешила вниз и подала ему руку с
чувством, выходящим за рамки обычной вежливости.
- Мистер Даусон - как чудесно! Я и подумать не могла, что вы приедете
так скоро!
Джим бережно сжал протянутую руку. Дейдра была даже красивей, чем ему
помнилось. В воспоминаниях она представлялась ему хрупкой и слабой - по-
добной тепличному растению, изысканному, но нуждающемуся в особом уходе
и, уж конечно, в климате более мягком, чем здесь, на Гебридах. Но те-
перь, глядя на нее, он понял, что ошибался. Конечно, миссис Биддалф ни-
когда не станет столь же крепкой и суровой, как местные жители, но
что-то в ней изменилось со времени их первой встречи. Да, лицо ее было
слишком бледным, глаза - слишком бездонными, но вместе с тем в ней поя-
вилась внутренняя сила. И, пожалуй, причиной этого был не только местный
климат, закаливший ее.
С внезапной болью Джим понял, что она вполне освоилась здесь и
чувствует себя хозяйкой.
- Меня заинтересовали, - смущенно начал он, - ваши планы насчет дома.
То есть насчет кое-каких переделок. Я рад, что вы обратились с этим
именно в нашу фирму.
Миссис Биддалф обернулась к Вэлде:
- Будь добра, приготовь комнату для мистера Даусона.
С видимой неохотой та удалилась. В ее возрасте любят быть в курсе
происходящего. Даже несколько случайно услышанных фраз заняли бы ее мыс-
ли на несколько дней. На острове так мало развлечений.
Рука миссис Биддалф легла на плечо Джима:
- Пойдемте, я покажу вам, что уже успела сделать.
Джим запрокинул голову, упиваясь знакомой атмосферой. Когда-то они
устраивали здесь вечеринки: на острове было много детей. Или ему просто
так казалось? Нет, все же нет: множество людей с тех пор уехало с остро-
ва, чтобы никогда не вернуться. Немногие могли выдержать суровость здеш-
ней жизни - остальных манили другие берега. И люди поддавались искуше-
нию. Так же, как поддался и он сам.
В просторном зале сейчас царила тишина. Мебели поубавилось: миссис
Биддалф явно предпочитала простоту и строгость обстановки. Он вынужден
был признать безупречность ее вкуса. Комната выглядела, пожалуй, пусто-
ватой, но уютной.
Они неторопливо пересекли гостиную. Серебряное распятие на дальней
стене отбрасывало светлые блики.
- Мне бы хотелось, - говорила миссис Биддалф, - сломать эту стену,
чтобы получилась одна просторная комната - что-то вроде бальной залы.
Мысль об изысканно одетых парах, кружащихся в вальсе, позабавила Джи-
ма. Откуда им взяться? Если жители острова и позволяют себе иногда по-
развлечься, то предпочитают делать это на свежем воздухе, чтобы вволю
поплясать на травке под звуки духового оркестра. Но, пожалуй, если уб-
рать стену, комната только выиграет - с этим трудно было не согласиться.
Джим уже прикидывал, как лучше это сделать. Молчание прервала миссис
Биддалф:
- Это ведь не слишком хлопотно, правда?
- Думаю, да. Но дом слишком старый. Прежде чем браться за дело, нужно
все как следует осмотреть.
- Мне казалось, вы знаете его лучше других.
Конечно, она была права. Не одно поколение его предков владело этим
домом, и кому, как не Джиму, знать его? Однако это могло и помешать
объективной оценке: к тому, что знаешь и любишь, трудно относиться бесп-
ристрастно.
- Пожалуй, на всякий случай все проверю, - сказал Джим.
Она улыбнулась. В ее улыбке было что-то очень интимное, как будто они
знакомы уже многие годы.
- Мне нужно в деревню - кое-что купить. Не возражаете, если я нена-
долго вас покину? - спросила она. - Когда вам что-нибудь понадобится,
позовите Калеба или Вэлду.
Он смотрел ей вслед. Походка ее была уверенной, и какая-то животная
грация сквозила в каждом движении. Внезапно он ощутил, как велик для нее
этот дом. Джим представил, как она потерянно бродит по длинным темным
коридорам. И никого рядом, с кем можно поговорить, кто способен понять
ее. Бессмысленно перестраивать дом, если не с кем разделить жизнь.
Возможно, он отслужил свое, и пришла пора ему опустеть. Дейдра Бид-
далф должна покинуть этот остров, вернуться в реальный мир...
Погруженный в собственные мысли, Джим медленно направился к двери.
Дейдра уже почти скрылась в глубине холла.
А поодаль, прячась в тени, ей вслед мрачно смотрела Вэлда.
Замерев на мгновение, Джим шагнул в холл и повернулся к девушке. Она
попятилась и, подобно призраку, растворилась в темноте.

Калеб выделил ему что-то вроде небольшого молотка, и Джим приступил к
обследованию дома. Он простукивал стены, осматривал перекрытия, орудуя
попеременно то молотком, то костяшками пальцев. В старой галерее, веду-
щей на кухню, растрескалась штукатурка. Там, где две стены сходились под
острым углом, - явное архитектурное излишество, но Джиму всегда чрезвы-
чайно нравилась эта часть дома, - как раз здесь просел потолок.
Калеб ходил за ним по пятам, всячески стараясь быть полезным. Ему
очень хотелось чем-нибудь помочь, но пока дела для него не находилось.
Все, что требовалось Джиму в данный момент, - это выяснить состояние пе-
рекрытий и прочность стен и фундамента в том месте, где предстояли рабо-
ты.
Обходя интересующие его помещения и попутно делая заметки в блокноте,
Джим решил, что следует осмотреть подвал. Направившись на кухню, он поч-
ти машинально потянулся за ключом, который всегда висел на гвоздике за
дверью.
Ключа не было.
Неподалеку раздались легкие шаги, и Джим позвал:
- Вэлда!
Та появилась в дверях. Ее лицо выражало скорее молчаливую покорность,
нежели искреннее желание помочь.
- Да, сэр?
- Ты не знаешь, где ключ от подвала?
- Нет, сэр.
По ее бесстрастному тону невозможно было понять, действительно ли она
не знает или просто не желает говорить на эту тему.
- Будь любезна, позови своего деда, - сухо попросил Джим.
Вэлда недовольно удалилась.
Джим подергал дверь в подвал. Она оказалась заперта: лестница, веду-
щая вниз, была чересчур крутой. Ею пользовались редко: в подвале давно
уже не хранили припасов, а винный погреб, некогда славившийся на всю ок-
ругу, пустовал уже много лет. С тех пор, как Джим себя помнил.
Через пару минут раздались шаркающие шаги и вошел Калеб, неся ключ.
- Внучка говорит, он вам понадобился.
- Почему он не на месте?
- Это запасной, который всегда хранился у меня.
- А когда потеряли этот?
- Не знаю, сэр. Мы не спускались в подвал уже несколько месяцев.
Джим взял у него ключ и вставил в замочную скважину. Вопреки ожидани-
ям, он повернулся мягко я без усилий. Ключ был ржавый. Значит, замок...
- Его смазывали. Совсем недавно, - произнес Джим.
- Странно. - От растерянности Калеб даже как будто съежился. Морщины
на его лице, казалось, стали глубже. - Я этого не делал.
Джим толкнул дверь. Она легко подалась, не издав ни малейшего скрипа.
Взглянув на Калеба, Джим увидел, что старик на самом деле недоумевает.
За спиной Калеба возникла Взлда. Увидев открытую дверь, она замерла,
глаза ее испуганно расширились. На языке у Джима вертелся вопрос, но он
сдержался. В конце концов, ничего особенного не произошло. Он приехал,
чтобы выполнить определенную работу, и его вовсе не интересовало стран-
ное поведение молоденькой девушки.
- В доме имеется фонарь?
Калеб, пошарив на кухонных полках, обнаружил необходимое. Джим вклю-
чил фонарь и осветил уходящие вниз ступеньки. Потом, сжимая в другой ру-
ке молоток, осторожно начал спускаться.
Внизу он принялся внимательно простукивать стены. С течением столетий
они должны постепенно разрушаться от перепадов температуры да и просто
от времени, но казались еще достаточно крепкими.
Свет фонаря скользил по шероховатой поверхности. Внезапно он наткнул-
ся на грубый, неровный шов.
Джим остановился. Пальцы его пробежали по выпуклостям шва. Похоже, он
был совсем свежим: штукатурка еще не вполне высохла. Джим примерился и
стукнул молотком по стене. Дождем посыпались мелкие крошки, но шов почти
не пострадал. Джим ударил еще раз, орудуя молотком как киркой. Вторая
попытка оказалась более удачной - на пол обрушились целые пласты штука-
турки. Подождав, пока уляжется пыль, он посветил в образовавшею я углуб-
ление.
Свет фонаря выхватил очертания каменного гроба.
И еще - гротескную морду полуволка-получеловека. застывшую в ужасной
гримасе.
- Калеб! - завопил Джим.
Сверху раздались торопливые шаги. Когда наконец шумное дыхание стари-
ка послышалось совсем рядом и внезапно затихло. Джим спросил:
- Что это? Ты знаешь?
- Да, - едва слышно прошептал Калеб. - Это гроб Козмо Валдемара.
Джим ткнул пальцем в зловещий барельеф:
- Оборотень!
- Вы же помните легенду, - пробормотал Калеб.
Ее помнил любой из Даусонов и вряд ли был способен забыть. В послед-
ние сорок-пятьдесят лет она стала поводом для семейных шуток, но ког-
да-то предки Джима относились к ней гораздо серьезнее, ибо верили в
проклятие, довлеющее над родом. Правда, поколения сменялись, а ничего
ужасного не происходило, и страх уступил место своеобразной гордости.
История, которая передавалась из поколения в поколение, обросла самыми
жуткими подробностями, но изначально была достаточно незатейливой.
Когда-то, очень давно, Козмо Валдсмар внезапно стал притязать на дом
и земли Даусонов. Предок Джима якобы присвоил чужое наследство, и теперь
оно должно было вернуться к истинному владельцу - тем или иным способом.
Начались загадочные убийства. Люди погибали один за другим, их трупы
находили с растерзанными глотками, как будто несчастные подверглись на-
падению дикого зверя. Валдемара обвинили в том, что он оборотень, и ре-
шили с ним расправиться. Почувствовав, что смерть близка, он поклялся,
что однажды вернется и потребует расплаты. Легенда, как ее слышал Джим,
гласила, что когда-нибудь Валдемар, приняв человеческий облик, восстанет
из гроба, и тогда хозяин дома, кто бы им ни был, должен будет уступить
ему право владения.
- Никто не знал, где эта могила, - задумчиво произнес Джим.
- И все это время он лежал здесь! - удивленно воскликнул Калеб. -
Прямо здесь, внизу, замурованный в подвальную стену!
Но штукатурка была совсем свежей. В этом Джим мог поклясться.
- Я хочу посмотреть, что там внутри, - решительно сказал он. - Помо-
ги-ка мне.
С явной неохотой Калеб подчинился. Они осторожно вытянули массивный

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 128030
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1