|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ В. САПАРИН
Рассказы Волшебные ботинки
Исчезновение инженера Боброва
Последнее испытание
Нить Ариадны
ПЛАТО ЧИБИСОВА
ПОСЛЕДНИЙ ИЗВОЗЧИК
СПОР
В. САПАРИН
Волшебные ботинки
НАЧАЛОСЬ все с пустяков. Петя надевал ботинок, и мама заметила, что
подошва протерлась: из круглой дырки, похожей на медную монету,
проглядывала стелька. Такой же `пятак`, только чуть побольше, оказался
и на другом ботинке. Петя давно замечал, что правые башмаки
изнашиваются почему-то быстрее левых - его это открытие ничуть не удивило.
Зато мама чуть не задохнулась от удивления. - Вы подумайте, Иван Иванович, - за неимением других слушателей
обратилась она к случайно вошедшему в кухню гостю соседей, приезжему из
какого-то далекого города. - У этого мальчика обувь на ногах просто
горит. Эти ботинки я купила месяц тому назад. Вы видали когда-нибудь
такого мальчика? Иван Иванович поставил на плиту чайник, который держал в руке, и
внимательно осмотрел Петю. - Мальчик как мальчик, - сказал он сдержанно. - Обыкновенный мальчик. - Обыкновенный! - всплеснула руками петина мама. - Да где вы видели еще
таких мальчиков? Просто мучение с ним! Не напасешься обуви. - Я тоже таким был, - сказал Иван Иванович примирительно. - И вот,
видите, ничего: даже профессором стал... Просто он очень подвижной. - Но обувь-то выпускают для нормальных детей, - возразила петина мама.
- Нет ведь специальной обуви для непосед. - Это, между прочим, напрасно, - серьезно сказал Иван Иванович. -
Напрасно, не выпускают такой обуви. Есть же специальная спортивная
обувь, например, футбольные бутсы, и никто не обвиняет футболистов в
том, что они много бегают. Для мальчиков так же естественно бегать, и
им нужно дать специальную обувь для этого. - Хотела бы я видеть такие ботинки, - сказала мама и с недоверием
покачала головой, - подошвы у которых он не износил бы в месяц. Это
должно быть чудо какое-то. Петя обиженно шмыгнул носом. В самом деле, разве его вина, что он
подвижной мальчик? Что же ему, сидеть со связанными ногами, если у него
такая натура? Вместо того, чтобы разобраться в вопросе научно, как это
делает профессор, мама ругает Петю за каждую дырку. Но ведь он не
нарочно протирает ботинки. Иван Иванович уже шел к двери. На пороге он остановился и еще раз
оглядел Петю, словно что-то прикидывая. - Хорошо, я пришлю вам волшебные ботинки,- сказал он просто. - Кажется,
это подходящий мальчик, если только все правда, что вы про него
рассказываете. Только одно условие: пусть делает в них все, что ему
вздумается, и, главное, надевает их каждый день. Не беспокойтесь,
Антонина Игнатьевна, эти ботинки он никогда не износит. Антонина Игнатьевна, поборов досаду, засмеялась. Шутник Иван Иванович! - Разве уж если волшебные... Петя, конечно, ни на минуту не поверил в волшебные ботинки. Такие вещи
бывают только в сказках: семимильные сапоги или там туфли, с помощью
которых, повернувшись на каблуке и произнеся особое слово, можно
творить чудеса. Да и не похож был Иван Иванович на волшебника, если уж
на то пошло. Ни чалмы на голове, которую Петя видел у циркового
фокусника, ни особого пронзительного взгляда, ни многозначительных
движений руками. Обыкновенный человек в очках, таких же, как у дяди
Сережи, сапожника со второго этажа, с седоватой бородкой клинышком.
Незаметно даже, что он в молодости был подвижным. Может быть, он вообще
все нарочно придумал, чтобы утешить маму? Но недели через две после того, как Иван Иванович уехал в свой далекий
город, от него пришла посылка. Когда распаковали фанерный ящичек, там
оказались завернутые в бумагу башмаки. Петя сразу определил это на
ощупь. Значит, профессор сдержал свое обещание! Мама разворачивала бумагу. Петя думал увидеть какие-нибудь сверхбутсы на толстенной подошве с
металлическими шипами и подковами на каблуках - вроде горных ботинок,
которыми он любовался как-то в витрине магазина. Но в посылке оказались
самые обыкновенные коричневые башмаки очень простого фасона. Петя примерил их, они были в точности по его ноге. - Сразу видно мужчину, - сказала мама. - Умный человек Иван Иванович, а
того не знает, что детям делают все с запасом. А еще думал, их надолго
хватит. Ну, ладно, носи! Надо бы поберечь подарок, да все равно из них
вырастешь. Да и обещала я... С этого дня начались необыкновенные приключения с ботинками. Самое необыкновенное заключалось в том, что с ботинками, вопреки всем
законам природы, ничего не случалось. Первое время Петя ходил в них осторожно, словно это и правда были
волшебные ботинки, и от них можно было ждать подвоха, но постепенно он
привык к обновке, а затем перестал о ней думать. Он бегал по двору, как
и прежде, и так же азартно играл в футбол. Как-то раз вечером, когда Петя укладывался в постель, мама взяла с полу
башмаки и стала их осматривать. - Уж проносил небось, - ворчала она, поднося ботинки к свету. - Нет,
целые! Подумать только... И подошва совсем как новая. Значит, умеешь
носить аккуратно, если захочешь. В этот вечер мама особенно нежно поцеловала на ночь Петю. Но у него
было смутное ощущение, что он не совсем заслужил ее похвалу. `Конечно, - успокаивал он себя, засыпая, - от того, какие ботинки
попадутся, тоже многое зависит. Вон Марья Петровна жалуется, что ей
такие туфли все время попадаются, которые набок стаптываются. Нельзя же
все на меня сваливать!` Марья Петровна жила в квартире напротив и была известна скептическим
отношением ко всему на свете, кроме себя самой. Что касается мальчишек,
то всех их, подвижных и неподвижных, она уже давно раз и навсегда
причислила к явлениям в основном отрицательным. Поэтому, когда Антонина Игнатьевна похвалила ей Петю за аккуратную
носку ботинок, она не поддержала надежды матери. - Посмотрите, Марья Петровна! И впрямь волшебные, - говорила петина
мама. - Или моего Петю подменили. Малый носит их, не снимая, почти
полгода, и хоть бы где протерлись. - Ничего особенного, - объявила Марья Петровна, взглянув на подошву, -
микропора. Видите, неровная, с пупырышками. Ей износу нет. Только я ее
не люблю. От микропоры ревматизм бывает. - Что вы, ведь микропористая подошва пропускает воздух, - возразила
петина мама. - Все одно - резина, - отрубила Марья Петровна. - Не может быть, чтобы это была резина, - не соглашалась Антонина
Петровна. - Легкие какие. Попробуйте. Марья Петровна неохотно подержала в руке ботинки. - Почти ничего не весят, - сказала она таким тоном, как будто это был
крупный недостаток. - По-моему, надувательство. - Почему же надувательство? - Очень просто. Не знаете, что ли, как микропора делается? В резину
воздушные пузырьки надувают. Ну, лишнего и напустили. Оттого и легкие. Она поставила ботинки на пол и обтерла пальцы. Антонина Игнатьевна
знала, что микропористая подошва делается совсем иначе, но последнее
слово, как всегда, осталось за Марьей Петровной. ... Шел месяц за месяцем. Ботинки не поддавались износу, словно и
впрямь были волшебными. Антонина Игнатьевна стала посматривать на них
уже с некоторым страхом. Конечно, она понимала, что профессор - не
Мефистофель, а обыкновенный человек, но в его подарке было что-то
сверхъестественное. Оно заключалось не только в непонятной прочности
ботинок. Обнаруживались и другие странности. Однажды Антонина Игнатьевна заметила царапину на носке левого ботинка.
Очевидно, Петя задел за какую-то железку, когда ребята собирали во
дворе металлолом. А потом эта царапина исчезла. На ботинке не осталось
и следа от нее. А как объяснить это? Петя никогда не чистил ботинки, а они всегда
выглядели свежими! Наконец, хотя башмаки были изготовлены в свое время в точности Пете по
ноге, они не делались нисколько теснее. Правда, кожаная обувь разнашивается. Но в том-то и дело, что ботинки
имели такой вид, как будто их только что принесли из магазина. Марья Петровна, любившая делать всем замечания, встречаясь с Антониной
Игнатьевной, читала ей нотации: - Напрасно балуете мальчишку! В праздник, в будни, каждый день в новых
щиблетах. Могли бы и на другое что деньги тратить. Наплачетесь потом! - Помилуйте, - возразила однажды на свою голову Антонина Игнатьевна. -
Да он целый год в одних ходит! - Что же, вы меня за дуру считаете? - обиделась Марья Петровна. -
Боитесь признаться? Ох, уж эти матери! С ума сходят по своим детям ..
Не знаю, на что ради них готовы! Этим их только и портят... После этого Марья Петровна стала говорить про Антонину Игнатьевну, что
та отчаянная лгунья, это во-первых, совершенно не умеет воспитывать
своего сына, это во-вторых, и, безусловно, сумасшедшая, это в-третьих:
каждое первое число покупает `своему Петеньке` новую обувь, а сама по
году ходит в старой. Бедная Антонина Игнатьевна пыталась объясниться с Марьей Петровной, но
это оказалось бесполезным. Да, собственно, какие объяснения могла
представить Антонина Игнатьевна? Жизнь Антонины Игнатьевны из-за этих чертовых ботинок невероятно
осложнилась. Говорить людям правду? Никто не верил. `Сознаться`, что
она каждое первое число покупает Пете новые ботинки? Нелепо. ...Когда прошло еще два месяца и все оставалось по-прежнему, смятение
охватило Антонину Игнатьевну. - Вот что, - сказала она в один прекрасный день. - Отложи-ка эти
ботинки, пусть отдохнут немного. Поноси пока старые. Она дала Пете
старые ботинки, те самые, из-за которых в свое время начался разговор с
профессором. Дядя Сережа прибил к ним новые подметки. - Хорошо, что они были куплены на рост, - сказала она. - Надо носить, а
то малы будут. А эти я запру в шкаф. Захотела ли она убедиться, что ее сын научился аккуратно носить обувь,
или эти неизносимые ботинки стали ее просто пугать? Трудно сказать, что
имела в виду петина мама. Она и сама не могла бы объяснить, что
руководило ее действиями. Но она вздохнула с облегчением, когда Петя
надел обыкновенные, не волшебные ботинки. Они показались Пете тяжелыми, он привык за последний год к легкой
обуви, которую почти не чувствуешь на ноге. Скоро он расшлепал башмаки, и Антонине Игнатьевне пришлось нести их
опять к сапожнику. Итак, подвижной мальчик оставался по-прежнему
подвижным! Секрет долгой носки зависел вовсе не от Пети. Но Антонина
Игнатьевна упрямо отдавала старые башмаки снова и снова в ремонт, пока,
наконец, дядя Сережа не сказал: - Их уж нет смысла чинить. Только в утиль. А мальчонке купите новые. Покупать новые? В то время как в шкафу стояли совершенно целые ботинки! Антонина Игнатьевна скрепя сердце выдвинула ящик, куда она в свое время
их положила. Она не заглядывала сюда уже несколько месяцев. - Пылищи-то - вздохнула она. - На, обмахни чем-нибудь. - Она подала
башмаки сыну - Серые даже стали. Примеряй: не вырос ли? Петя обтер ботинки, и они снова зажелтели, радуя взор свежей окраской. Как и в тот давний день, когда Петя надел их впервые, они были ему в
точности по ноге. Но не это поразило Антонину Игнатьевну. К такого рода диковинам она уже
привыкла. Ее смутило другое. Она отлично помнила, что, когда убирала
ботинки в шкаф, подошвы у них были слегка обшарпаны. Тогда это ее
обрадовало: царапины и ссадины подтверждали обыденность ботинок,
принадлежность к вещам, подверженным обыкновенному воздействию сил
природы. Странное дело! Ее радовало то самое, что так возмущало
когда-то: ведь весь сыр-бор и загорелся в свое время из-за проношенных
подметок! Но вот теперь, повернув башмаки подошвами кверху, она увидела
пупырчатую поверхность, целешенькую, как у новой калоши. Однако самое невероятное обнаружилось, когда Антонина Игнатьевна
посмотрела на подошвы сбоку. Бедная женщина надела очки, сняла их, затем снова надела. Да, нет, это
не показалось, а на самом деле: подошвы выглядели толще, чем были
прежде. Всегда ее удивляло, как это Петя не может протереть такие
тонкие подошвы, но сейчас они были толстые! Антонина Игнатьевна боялась даже думать о том, что пришло ей в голову.
Ну разве могут быть на свете такие ботинки, которые растут? Она боялась дать Пете эти растущие ботинки и в то же время не знала,
что с ними делать. Может быть, просто выбросить? Выход нашелся сам. Пете не пришлось на этот раз щеголять в ботинках. Он
заболел. К счастью, у него оказался легкий грипп, но все же пришлось
почти целую неделю пролежать в постели. Однако знаменитые ботинки не
оставались без работы. Слава о них распространилась по двору, и
приятели Пети, которым тоже доставалось от матерей за разбитую обувь,
выпрашивали их поиграть в футбол. Их мало смущало то обстоятельство,
что неизносимость ботинок не имела научного объяснения. Напротив - тем
больше разыгрывалась их фантазия. Они выдвигали по этому поводу самые
невероятные версии, твердо веря в неограниченные возможности развития
техники. Некоторые же, самые маленькие, еще не вышедшие из мира
фантазий и сказок, думали, что `профессорские башмаки` и впрямь волшебные. На петины ботинки установилась очередь. Сменялись юные футболисты, в
азарте игры порой разбивали колени и локти, но ботинки оставались
целыми. Они выдержали и это испытание. Не было, казалось, силы, которая
могла их одолеть. Тут Антонина Игнатьевна не выдержала и, спросив у соседей адрес Ивана
Ивановича, написала ему письмо. И вот какой пришел ответ. ПИСЬМО ИВАНА ИВАНОВИЧА ДА, они растут! И в этом, уважаемая Антонина Игнатьевна, нет никакого
чуда. Я понимаю Ваше удивление и постараюсь все объяснить. Почему же они растут? Слыхали Вы когда-нибудь об эпифитах, растениях,
живущих не на земле, а в воздухе? У них нет обычных корней, они могут
жить на заборе, не касаясь земли, или даже на телеграфной проволоке.
Чем же они питаются? Не телеграммами, конечно, - простите за неудачную,
может быть, остроту. Все нужное им для развития они берут из воздуха. В
нем ведь всегда содержится влага, и всегда есть пыль, включающая
минеральные частицы. И эти растения очень хорошо приспособились к
такому `воздушному` питанию. В нашем институте в результате нескольких лет работы выведены очень
мелкие растительные организмы - эпифиты, которые живут большими
колониями вроде кораллов. Они образуют плотную массу, прочную, легкую и
гнущуюся, как резина, но пропускающую воздух, - листы из нее ни в чем
не уступают коже, обладая при этом свойством, которого не имеет никакая
кожа, - они растут. Помните, у Бальзака шагреневая кожа уменьшалась в
размере, а наша `кожа`, наоборот, непрерывно увеличивается, потому что
она живая. Растительные организмы, из которых она состоит, быстро
размножаются, а питание, как и все эпифиты, берут из воздуха. Для
подошв мы изготовили особенно быстро растущую `кожу`, ведь эта часть
обуви изнашивается больше. Замечу тут же, что подошва и питается лучше
других частей ботинка: при ходьбе она соприкасается с землей, тут
больше сырости и минеральных веществ. Усиленное питание способствует
тому, что кожа подошвы быстрее восстанавливается. Для глаза человека
это совершенно незаметно, и не положи Вы ботинки в шкаф на целых четыре
месяца, Вы, вероятно, так и не обнаружили бы, что они растут вместе с
Петей, и до сих пор, наверное, ломали бы голову над секретом их
непонятной неизносимости. Конечно, у растущих ботинок есть свои неудобства. Их нельзя долго
хранить на складе, они будут менять свой номер. Кроме того, взрослый,
купивший сапоги впору, через некоторое время обнаружит, что они стали
ему велики. Поэтому в обуви для взрослых найдет применение только
подошвенная кожа. Но и это неплохо. Нам уже сказали спасибо за вечные
подошвы те почтальоны, путевые обходчики и прочие люди `ходячих`
профессий, которым мы раздали ботинки для пробной носки. Иное дело детская обувь. Ее можно делать целиком из растущей кожи. Мы
думаем, что тут вполне разрешима задача - сделать ботинки, которые
можно было бы носить несколько лет подряд. В лабораторных условиях мы
уже не одну пару подвергали искусственному износу, соответствующему
пятилетней нормальной носке, но одно дело гонять ботинки на стенде, а
другое дело проверить все на практике. Вот почему меня очень
интересует, как будут вести себя петины ботинки дальше, - пишите мне,
пожалуйста, если Вас не затруднит, по крайней мере, каждые полгода. У
нас много `подшефных` школьников, носящих нашу обувь, но у Пети ботинки
из самой первой партии, и все сведения о них для нас особенно ценны. Я
писал Вам два раза, но, вероятно, перепутал адрес - сужу по тому, что
мои родственники мне тоже не отвечали. Мы выбираем для опытов особенно быстроногих мальчиков. Но это не
значит, что с нашими ботинками можно обращаться как попало. Они требуют
хорошего отношения. При испытании новой марки велосипеда его заставляют
работать в самых варварских условиях, но во время нормальной
эксплуатации приходится соблюдать все правила ухода. Наши ботинки
рассчитаны на взрослых, которые много ходят, и на детей, которые много
бегают, но не на нерях. Передайте это Пете. Правильно обращаться с
вещью - это значит удвоить срок ее жизни. Правила носки прилагаю к
письму. Надеюсь на Петю. Когда-то и я был отчаянным неряхой, а сейчас,
представьте, меня ставят даже в пример за мою аккуратность. Очень
хочется знать, сколько же могут прослужить наши ботинки, если их носить
нормально. Пишите. Р. S. На днях пущена первая экспериментальная фабрика, где `волшебные`
ботинки изготовляются уже на конвейере. * * * СПУСТЯ неделю Петя с мамой были в кино и увидели в киножурнале, как на
опытной фабрике изготовляется `самовосстанавливающаяся подошва`, - так
назвал ее диктор. - Есть самозатачивающиеся резцы, - говорил он, - есть самозаводящиеся
часы, которые заводятся от ходьбы человека и обладают `вечным ходом`,
никогда не останавливаются - это часы для рассеянных, и появилась,
наконец, подошва, которая не изнашивается. Вот она перед вашими глазами. Зрители увидели огромные неглубокие чаны. Здесь в питательном бульоне
разводили мельчайшие растительные организмы, похожие под микроскопом на
желтые звездочки. На экране было видно, как они, срастаясь, образуют тонкую пленку, такую
легкую, что она свободно плавает. Пленка постепенно утолщалась. - По мере развития микроорганизмов, - говорил диктор, - материал все
больше уплотняется. Теперь `кожа` готова. Ее можно пускать в раскрой. В закройном цехе станки-автоматы вырубали из поступавших сюда
искусственных `шкур` тысячи подошв разного размера. - Но подошва продолжает расти, - сообщил диктор. И все увидели
огромную, во весь экран подошву, снятую с помощью `лупы времени`.
Подошва увеличивалась в толщине прямо на глазах. - На самом деле прошло два месяца, - объяснил голос. - Подошва
увеличилась настолько, насколько она наносилась бы при постоянной и
долгой ходьбе. Главное же - она будет расти теперь бесконечно, как,
например, чайный гриб, который разводят, вероятно, некоторые из вас. Вы
сможете износить ботинки, но эту подошву - никогда. - Ну вот, - сказала с облегчением Антонина Игнатьевна, когда они
вернулись домой. - Теперь все ясно. Она уже без боязни встретила Марью Петровну. - Посмотрите кино, - посоветовала она соседке, - как делаются ботинки,
что у Пети. Тогда вы, наконец, поверите, что я не покупаю ему каждый
месяц новые. - Ну, знаете, - возразила Марья Петровна, - в кино какие хотите трюки
покажут. У меня племянник в институте кинематографии учится. Там им
специальную лекцию читали. Так и называется: `Оптические обманы`. - Но ведь ботинки эти существуют, - возразила петина мама и подвинула
сына поближе к Марье Петровне. - И Петя - тоже. Это не оптический обман. - Положим, - веско бросила та, даже не взглянув на Петю, - мальчишки
все обманщики. И ваш ничуть не лучше. Что вы с ним так носитесь, не
понимаю! Какие-то особенные ботинки ему сделали... Мог бы и в
обыкновенных походить. Выдумываете, не знаете чего. Тут только Антонина Игнатьевна поняла, что она все равно никогда ничего
не докажет Марье Петровне и что она напрасно боялась ее мнения и
страдала из-за этого. А ботинки? Петя до сих пор в них ходит. `Знание - сила`, 1955, └ 12. В. САПАРИН
Исчезновение инженера Боброва ЗЕЛЕНЫЙ ЛИМУЗИН НИЗКИЙ зеленый лимузин ничем не выделялся среди автомобилей, замерших у
перекрестка. Разве только тем, что колеса его заехали за
разграничительную черту - белую полосу, которая разделяла шоссе на две
равные части. Прегрешение было небольшое. Но известно, как строги в своих требованиях
регулировщики уличного движения. Сержант Остапчук, дежуривший в этом
оживленном месте загородного шоссе, сделал знак водителю зеленой
машины: задержаться для объяснений. Вслед за тем изящным поворотом
всего корпуса, почти балетным па, милиционер двинул вперед застоявшийся
поток машин. Вместе с другими тронулась и зеленая машина. Когда она огибала
Остапчука, тот нагнулся, чтобы сделать замечание непослушному водителю,
но увидел, что... шофера нет. Остапчук ясно различил баранку руля из
пластмассы нежнокремового цвета и такие же шарики на концах рычагов, но
больше ничего не обнаружил. Был ясный летний полдень. Солнце заливало ослепительным светом ветровое
стекло и пустое переднее сиденье автомобиля. Лимузин проследовал мимо
ошеломленного милиционера и, прежде чем тот успел опомниться, укатил по
шоссе. Сила работников милиции заключается в том, что они всегда стоят на
почве реальных фактов. Прошло всего полминуты, а Остапчук уже звонил на
соседний пост: он передал описание машины и категорически потребовал
задержать нарушителя. Но легко сказать: задержать! На следующем перекрестке регулировщик
повелительно поднял перед зеленым лимузином руку в белой перчатке. В то
же мгновение ему стала ясна необдуманность поступка: ведь лимузин, если
верить заявлению Остапчука, был без водителя. Смешно отдавать какие-то
приказания пустой машине. Но машина остановилась. Это сразу настроило регулировщика Серегина на
спокойный лад. `0стапчуку просто почудилось с жары... - решил он. - Или там сидит лилипут?` У Серегина уже был однажды такой случай: он хотел пройти на свободное
место в кино, а оно оказалось занятым. Маленький человечек сидел,
свесив ножки, которые на четверть метра не доставали до пола... Серегин шагнул к машине. Но едва опустилась рука милиционера, как машина тронулась с места.
Водитель, по-видимому, хотел уйти от неприятных объяснений. Возмущенный милиционер преградил нарушителю путь, но зеленый лимузин не
собирался больше останавливаться. Блестящий радиатор с желтоватыми
фарами решительно нацеливался на живот милиционера. Тот стоял
неподвижно, опустив руки со сжатыми кулаками. Машина надвигалась все
ближе и ближе... Это было своеобразное испытание нервов. Но водитель, существование которого отрицал Остапчук, не выдержал: не
доезжая двух шагов до милиционера, зеленый лимузин свернул в сторону. Серегин нагнулся - при его росте ему пришлось сложиться почти пополам -
и заглянул под низкую крышу лимузина. На переднем сиденье лежали
шоферские перчатки и больше ничего. После Серегин утверждал, что видел
собственными глазами, как рычаг скорости сам передвинулся и пустой
лимузин немедленно прибавил ходу. Может ли человек стать невидимым? В фантастических повестях и
кинофильмах - да. Но в жизни... Милиционер отстегнул подбородный ремень и снял белый летний шлем.
Теплый ветерок обвевал его разгоряченный лоб; стая воробьев пронеслась
мимо, напоминая об обыденных, реально существующих вещах. Но Серегин недолго пребывал в оцепенении. Трезво рассудив, что налицо
непорядок, он приступил к действиям. Решительными шагами направился к
будочке, где висел телефон. Номер машины - первое, что нужно
установить. Второе - найти способ, чтобы задержать ее. В том, что
машину нужно задержать, сомнений не было. Серегин позвонил на несколько
постов сразу. ...Зеленый лимузин миновал еще несколько перекрестков, пока не был
выработан простой план, как остановить его. За это время выяснилось,
что машина на пустынных участках шоссе развивает большую скорость, но
немедленно сбавляет ее, как только подъезжает к пересечению дорог или
начинает догонять идущий впереди автомобиль. Она аккуратно
останавливалась перед светофором, если горел красный сигнал, и
терпеливо дожидалась разрешительного зеленого огня. Если идущая впереди
машина останавливалась, зеленый лимузин тоже застопоривал. Особое
почтение невидимому водителю внушала поднятая милиционерская рука в
белой перчатке. На последнем обстоятельстве и был построен план. Для его осуществления
требовалось всего два человека. Один должен был держать машину на месте
поднятой рукой, другой в это время подойти к ней и извлечь невидимого
шофера. А возможно заодно и невидимого пассажира: на присутствие
последнего намекали портфель и серая фетровая шляпа, которые лежали на
заднем сиденье. Можно было, конечно, попытаться остановить таинственную машину, обогнав
ее на другом автомобиле и загородив дорогу. Но было замечено, что
лимузин не всегда останавливался перед препятствием. Если была
возможность законного объезда, он огибал препятствие и следовал дальше. Самый простой вариант - задержать подозрительную машину вместе с
потоком автомобилей перед светофором - отпал, так как впереди на
протяжении тридцати или сорока километров не было больше пересечений с
железной дорогой, где стояли светофоры. ...Небольшая засада поджидала зеленый лимузин на очередном
регулировочном посту. Три человека в милицейской форме вглядывались в
каждую подъезжавшую машину. На обочине шоссе трещал заведенный мотоцикл. К этому времени были известны уже номер машины и все ее приметы.
Недоставало только... самой машины. Среди подкатывавших к перекрестку
автомобилей зеленого лимузина не было. Старший инспектор вскочил на мотоцикл и с протяжным воем сирены
помчался навстречу потоку автомобилей. Он проехал не менее полусотни
километров и ничего не обнаружил. Странная машина словно провалилась
сквозь землю. ИНТЕРЕСНОЕ ЗАДАНИЕ ПОЕЗД почти беззвучно мчался вперед. Зоя Виноградова откинулась на спинку сиденья, предоставляя ветру
обвевать лицо. Ветерок этот возникал где-то под потолком вагона,
легкими струйками обтекал все сиденья и исчезал в решетчатых отверстиях
в полу. Окна были плотно закрыты. Ни пыли, ни жары... Да, вот так живешь, работаешь и не замечаешь, как постепенно
оказываешься в будущем. Много ли прошло лет, а паровой дачный поезд, дымящий на остановках,
кажется уже анахронизмом - вроде конки. И сверкающая точка в высоте - движущаяся искорка в голубом небе,
оставляющая белый след - это огромная металлическая ракета, уносящая во
Владивосток кипы срочных посылок и свежие номера журналов. Сегодня же к
вечеру они будут на месте. А газеты? Центральные газеты вообще не доставляются больше в отдаленные
города по почте. Зое это дело, слава богу, хорошо знакомо. Изображение
только что сверстанной газеты - страница за страницей - из типографии в
Москве передается по бильдаппарату во все концы страны и принимается
местными типографиями, где приборы-автоматы быстро отливают стереотипы
- точные копии московских. `Правда` печатается одновременно в
пятидесяти городах, и свежий номер читают в день выхода во всей стране.
Смешно в старых комплектах читать жалобы подписчиков на запоздалое
получение газет. Думая обо всем этом, Зоя рассеянно поглядывала в окно. Бывают минуты,
когда начинаешь подводить итоги прожитой жизни. Такие мгновения
раздумья приходят иногда совершенно неожиданно: на заседании о котором
нужно написать отчет, при случайном пробуждении глубокой ночью или в
поезде, как вот сейчас, когда под монотонный стрекот колес прожитое
развертывается словно в мысленном кинофильме. ...Война... Зоя - тринадцатилетняя школьница. На ее плечи легли заботы
о домашнем хозяйстве, о младших братьях. Мать поступила на завод,
изготовлявший вооружение. `Может быть, и для нашего отца`, говорила
она, когда вечером, усталая, дожидаясь ужина, тихим голосом сообщала,
сколько снарядных колец выточила сегодня. Отец стал артиллеристом и
ушел на фронт с первого дня войны. Но вот кончилось суровое испытание, которому подверглась родина. Отец вернулся с золотой нашивкой ранения и тремя медалями и поступил на
тот самый завод, где во время войны работала мать. Теперь там выпускали
сельскохозяйственные машины. И мать тоже осталась на заводе. Старший
брат поступил в ремесленное училище. Однажды отец принес домой миниатюрную модель самоходного комбайна,
который он сконструировал вместе с другими инженерами завода. Комбайн,
попыхивая бензином, ходил по столу, `стриг` воздух ножами и энергично
махал крылаткой. Младший брат был очарован этой игрушкой, проревел
целый вечер и успокоился только тогда, когда ему подарили ее - машинку,
которую нельзя было купить ни в одном игрушечном магазине. Кто знает,
не с этого ли момента у него родилось желание по примеру отца быть
инженером, чтобы в будущем стать знаменитым машиностроителем. В будущем? Зоя улыбнулась. А разве она сама не мечтала о будущем? И вот
оно пришло. Окончен вуз, прошли первые месяцы самостоятельной работы, и
вот уже достаточно опытная журналистка (очень бы хотелось сказать
`известная`) едет на интересное задание. Во всяком случае, оно обещает быть таким, если судить по всему что она
слышала об инженере Боброве. Кто знает, какие еще мысли пришли бы в голову молодой журналистке, если
бы поездное радио не напомнило, что ей пора выходить. В ГОСТЯХ У ИНЖЕНЕРА ЗА высоким решетчатым забором в - глубине густого сада стояла невысокая
одноэтажная дача с большой верандой. `Дача └ 3 инженера Боброва` - было написано на матовом шаре,
укрепленном на верхушке столба. К столбу примыкала калитка. Сама калитка оказалась запертой. Никаких признаков замка или запора:
должно быть, запирающее устройство помещалось внутри. `Нет даже замочной скважины для ключа, - удивилась Зоя. - Как же сам
инженер попадает к себе на дачу?` Но тут она заметила на столбе кнопку. `Есть звонок, - подумала она, нажимая пуговку, - значит, есть и
привратник. Или инженер сам выходит отпирать свою мудреную калитку? - Кто там? - раздался голос совсем близко от Зои. Она вздрогнула от
неожиданности. Голос слышался от... столба, перед которым она стояла. - Это я, Зоя Виноградова, - ответила Зоя, машинально обращаясь к
столбу. - Вы назначили мне это время для беседы... Зоя запнулась. Разговаривать со столбом ей показалось немного смешным.
Да, пожалуй, это было и не очень вежливо со стороны инженера -
заставлять гостей отвечать на вопросы дубового привратника. Зоя
разглядела в столбе глубокое отверстие, закрытое решеткой. Ниже было
еще отверстие, затянутое сеткой `Это микрофон, - догадалась она, - а
там динамик` - Пожалуйста, войдите, - сказал вежливо столб, и вслед за тем калитка
распахнулась, как бы приглашая гостью в сад. Зоя сделала несколько шагов по песчаной дорожке и услышала позади себя
легкий щелчок. Она оглянулась: калитка закрылась и захлопнулась на
какой-то внутренний запор. У крыльца дачи ее ждала запертая дверь. `Это уже становится скучным, - подумала она - Опять переговоры? На этот
раз с дверью?` Но дверь распахнулась, едва Зоя ступила на первую
ступеньку невысокого крылечка. Оставалось только войти внутрь. - Прошу пройти в кабинет, - раз дался знакомый голос (уже неизвестно
откуда), когда она вступила в небольшой коридор. В конце его раскрылась
дверь. Зоя поняла это как приглашение. `Неужели он не встретит меня даже в дверях кабинета? - удивилась
девушка - Ну, подождите, товарищ Бобров, мне придется, кажется,
преподать вам небольшой урок вежливости.` Но давать уроки было некому. Комната, в которую вошла Зоя была пуста.
Однако это была не приемная и не гостиная, а совершенно явно - рабочий
кабинет инженера. Большой письменный стол у широкого, почти во всю
стену, окна, чертежная доска сбоку на массивном треножнике и макет
завода в углу, прикрытый прозрачным целлофановым футляром, не оставляли
никаких сомнений на этот счет. Зоя стояла посреди кабинета. Прошла минута, вторая... Никто не
появлялся. Зоя растерянно оглянулась. Что же делать? - Присядьте, пожалуйста, - раздался вдруг все тот же знакомый ей уже
голос - Обождите немного, прошу извинения. `Сначала я разговаривала со столбом, - усмехнулась Зоя, усаживаясь на
диван - теперь, по-видимому, с книжным шкафом. Впрочем, со мной
разговаривает, конечно, сам инженер, принимающий каждый раз новое
обличье. Я ему скажу, когда, я надеюсь, он соблаговолит наконец
показаться, что ему особенно идет, когда он представлен в личине столба.` Однако таинственный инженер не появлялся и не подавал больше ни каких
вестей о себе. Похоже было, что он совсем забыл о своей гостье. Зоя сидела в кабинете, должно быть уже минут десять. `Где же он в конце концов?` подумала она не зная, нужно ли все еще
удивляться или уже пора воз мутиться. И как бы отвечая на этот вопрос книжный шкаф, хранивший долгое
молчание, кашлянул и деловым тоном сообщил: - Инженера Боброва нет на даче. Но он должен приехать с минуты на ми
нуту. Он просит вас извинить его за непредвиденную задержку и, если вы
можете, подождать. Это был другой голос - с суховатыми интонациями исполнительного человека. `Секретарь Боброва, - решила Зоя - Но я вижу, он подражает замашкам
своего шефа.` В молчаливом ожидании прошло еще четверть часа. За это время ни чего не
случилось, если не считать что книжный шкаф еще раз извинился за
опоздание своего хозяина и рекомендовал вниманию Зои свежие журналы,
целая стопка которых лежала на низкой вращающейся этажерке. `Он ухитряется даже занимать гостей заочно - подумала Зоя про секретаря
инженера - Может быть, он и за любимой девушкой ухаживает таким же
способом и так же объясняется в любви? Тогда я ему не позавидую.` Ей
захотелось взглянуть на этого ультраделового человека. Она представила
себе розоволицего юношу в очках старательного и исполнительного -
этакого молодого сухаря, стремящегося во всем даже в старческом
покашливании, походить на поседевшего на работе ученого мужа - такие
случаи бывают от чрезмерной молодости. Но оставалось строить только предположения, так как сам секретарь не
считал нужным показываться. `Это переходит все границы приличия`, - подумала Зоя уже с досадой. На самом деле положение было до вольно странное: сидеть в пустой
комнате в незнакомой даче бог знает сколько времени, не зная даже, не
забыли ли про тебя. `А который сейчас час?` подумала Зоя и хотела взглянуть на свои золотые
часики. Но, прежде чем она успела бросить взгляд на крошечный циферблат,
размеренный голос услужливо произнес: - Одиннадцать часов двадцать восемь минут! И тут же умолк. Это был уже третий голос - равнодушный голос диктора,
отвечающего на `который час?`, когда наберешь соответствующий номер
телефона. Шкаф оказался не только хранилищем книг, но и громкоговорящими часами. Но как же он угадал, что подумала Зоя? `Неужели он читает мысли?` поразилась девушка. Кто был этот `он`, Зоя затруднилась бы сказать. Ведь не шкаф же мог
угадать ее мысль и не секретарь, который отсутствует в комнате и не
инженер, которого вообще нет на даче. Но кто же? Или это случайное
совпадение? ЧУДЕСА ПРОДОЛЖАЮТСЯ ПРОШЛА еще минута, и шкаф своим деловым тоном знающего дело секретаря
произнес - Андрей Николаевич! Вам нужно в одиннадцать тридцать позвонить в
Академию наук. Это было уже совсем странно: Андреем Николаевичем звали Боброва. Значит, инженер приехал на дачу? Секретарь, во всяком случае, считает,
что он находится у себя в кабинете. Но никто не входил в дачу, ни одна дверь не стукнула; садик, хорошо
видный в окно с того места, где сидела Зоя, был пустынен, калитка и
ворота наглухо заперты. Может быть, инженер, как некий бесплотный дух, уже присутствовал в
комнате, в которой находилась Зоя? Она невольно оглянулась. Солнечные лучи падали на письменный стол.
Ничего не шевелилось: ни одна бумажка на столе, ни одна ворсинка ковра,
покрывавшего три четверти пола, ни одна складка портьеры, не делалось
ничего такого, что показывается в кинофильмах, когда изображают
человека-невидимку. Между тем шкаф вновь обрел дар речи: - В час дня совещание относительно Быстринской электростанции. Вам
нужно выезжать через двадцать минут. Это относилось явно к инженеру. Зазвонил телефон на столе. Зоя ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 127393
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 2
|
