|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Карл-Хайнц Тушель.
Неприметный мистер Макхайн -----------------------------------------------------------------------
`Человек и закон`, 1972, NN 8-9. Пер. с нем. - Ю.Новиков.
ОСR & sреllсhесk by НаrryFаn
----------------------------------------------------------------------- Лейтенант Сэм Мэттисон не любил крупные происшествия. Правда, не
нашлось бы в уголовной полиции Мидлтона (Иллинойс) человека, который мог
бы вообще вспомнить что-нибудь такое, что любил Сэм, кроме мысли о своей
предстоящей отставке. Но то, что лейтенант обладал честолюбием наизнанку -
старался как можно быстрее отделаться от больших происшествий, коли уж они
случались, - это было всем известно и, пожалуй, встречало сочувствие.
Потому что за крупными делами скрываются, как правило, большие люди, и в
каком-нибудь месте расследования неизбежно попадаешь в дьявольское
положение, когда вынужден наступать на пятки влиятельному лицу. А если
дяде Сэму, как называли Мэттисона, что и удавалось меньше всего, так это
дипломатия.
Крупные дела, таким образом, Сэм Мэттисон ненавидел. Но, к счастью,
история, которой он как раз сейчас занимался, была, по-видимому, обычной -
небольшое ограбление банка. Деньги, присвоенные неизвестным грабителем,
составляли около двадцати тысяч долларов, и оставалось лишь найти его.
Осложнений тут не предвиделось: люди, покушающиеся на банки, как правило,
сами не имеют в них больших счетов.
- Сержант, кассира ко мне! - сказал лейтенант Сэм Мэттисон.
Сержант Нед Пинкертон (его действительно звали так, и он всегда, когда
кто-нибудь поражался этому, не упускал случая сказать: `Кем я еще должен
был стать с таким именем, если не криминалистом!`) привел кассира -
пожилого узкоплечего человека с проседью в волосах, на лице которого так
прочно утвердились складки от профессиональной улыбки, что сейчас он
выглядел так, словно радовался своему несчастью.
Лейтенант сделал сержанту знак, и Нед Пинкертон принялся разматывать
ленту обычных вопросов - имя, возраст и так далее. Затем Сэм попросил
кассира описать происшествие.
- Он подошел к окошечку и положил портфель на стойку. Потом шепнул мне,
что, если он сейчас нажмет на кнопку в кармане брюк, из портфеля начнет
строчить автомат. И он нажмет ее, если я сразу не откажусь от намерений
поднять тревогу или как-нибудь еще обратить на себя внимание. Поэтому я не
мог даже опрокинуть на него пуленепробиваемую витрину, так как она
пришлась бы как раз на его карман. Мне ничего не оставалось, как упаковать
для него деньги в мешочек, который мы обычно используем для расчетов с
владельцами небольших магазинов. Портфель он оставил на стойке, сказав,
что я могу делать что угодно, когда он выйдет, - лишь тогда автомат будет
отключен. Едва он ушел, я нажал кнопку тревоги.
- И вы поверили в сказку про автомат? - ухмыляясь, спросил сержант.
- Я работаю кассиром, а не психологом, - ответил допрашиваемый и
улыбнулся печально, хотя в его голосе чувствовалась даже какая-то
наглость.
- Ну, ладно, - сказал сержант уже серьезно. - Опишите молодчика.
Портрет грабителя оказался столь невыразительным, что мог подходить
любому произвольно взятому мужчине в возрасте от тридцати до сорока лет.
- И серию последовательно нумерованных банкнот в отданные вами деньги
вы, конечно, не вложили?
- Он очень зорко следил за мной! - сказал кассир.
- А теперь слушайте меня внимательно, - включился лейтенант. - Я мог бы
вам сейчас прочесть лекцию о гражданском долге или о старых идеалах
Америки, но я с удовольствием отказываюсь от этого. Я вижу, мы оба одного
возраста, оба приближаемся к пенсии и хотели бы по возможности получить ее
в неурезанном виде. Поэтому я вам предлагаю сделку - думаю, это будет вам
понятнее глупых моралей. Простую, безубыточную операцию. Если мне не
удастся расследовать это дело, я лишусь пенсии или части ее. Ваша пенсия
все равно на волоске из-за вашего поведения в банке. Но если вы поможете
мне получить мою пенсию целиком, я в надлежащей степени изображу, где
надо, вашу помощь. Ясно? А теперь выкладывайте все, что знаете.
Тут же на кассира обрушился и сержант:
- А не говорил вам бандит, что у него еще есть такие портфели и что в
случае чего он может доставить их к вам на квартиру, если у вас память
окажется вдруг слишком хорошей?
Кассир кивнул.
- Может, вы подумали в связи с этим, что в портфеле вообще не было
оружия? - заметил сержант.
Веселая ирония полицейского, казалось, оживила память кассира.
- Мне только бросилось в глаза, - сказал он, - что у... бандита была
такая странная манера разговаривать. Но я не знаю...
- Точнее! - перебил сержант. - Какой диалект?
- Нет, не диалект. Он почти не двигал губами при разговоре, и все
звучало как заученное наизусть. Производило зловещее впечатление.
- И это все, что вы вспомнили?
Кассир боязливо кивнул. Сэм Мэттисон сделал знак.
- Можете идти! - сказал сержант. - В ближайшие дни оставайтесь в городе
на случай, если вы нам потребуетесь. - Он тоже при этом почти не разжимал
губ, и слова звучали как заученные.
- Наложил в штаны, - констатировал Сэм Мэттисон, когда за кассиром
закрылась дверь.
- Да. Однако тот парень, видимо, действительно образец неброскости, -
сказал сержант. - Никто его не приметил! Свидетелей мы просто больше не
найдем. Работники телевизионной службы банка, наблюдающей за окошками,
хотя и видели этого типа, но в то время как раз делали видеозапись в
другом месте зала. - Он помолчал. - А не было ли все заранее уговорено с
кассиром?
- Чепуха, - покачал головой лейтенант. - Рассчитай-ка пенсию, которую
он скоро получит, на срок хотя бы в десять лет. Получается намного больше,
чем половина из двадцати тысяч. Что еще у нас есть?
- Еще есть видеозапись телевизионной службы, сделанная на стоянке перед
входом в банк. На ней-то он должен бы быть...
- Хорошо. Перепиши номера всех машин, отъезжавших в то время от банка,
и возьми под контроль.
На следующий день стало известно: со всеми машинами было все в порядке,
за исключением одной. По уверениям ее владельца, в течение всего
упомянутого времени она должна была стоять у дома номер 20 по Чикагской
улице, в то же время он опознал ее в видеозаписи среди других машин,
стоявших перед банком. Криминалисты перевернули в машине все вверх дном,
но не нашли ничего.
След оборвался.
Но богиня криминалистики, кажется, хорошо относилась к Мэттисону и его
сержанту. Дорожная полиция задержала группу пьяных возчиков из городской
мусороочистки, устроивших аварию на своей машине. Карманы мусорщиков
оттопыривались от ассигнаций, всего при них оказался 19231 доллар, а в
помятой машине был обнаружен банковский денежный мешочек.
Когда возчики протрезвели, Мэттисон распорядился привести их к нему.
- Итак, выкладывайте - кто из вас, парни, был в банке? - спросил
лейтенант.
`Парни`, все до одного - мужчины солидного возраста, выглядели
смущенными, однако молчали.
- Ну, что, проглотили языки? - снова спросил лейтенант и сделал
свирепое лицо, чего при его внешности обычно вполне хватало, чтобы
какой-нибудь мелкий мошенник тут же начинал изъясняться.
Один из мусорщиков ответил нерешительно:
- Самое дурацкое в том, сэр, что вы нам не будете верить... Мы и сами
не могли понять...
Лейтенант молчал, грозно уставившись на задержанных.
- Мы нашли деньги, - говоривший проглотил комок, - в контейнере с
мусором и... Я знаю, что нам, конечно, надо было сдать их, но... - Он
смущенно умолк.
Сэм Мэттисон с минуту находился в состоянии, граничившем между вспышкой
ярости и громким хохотом. Но, так и не решившись на что-нибудь, опять
промолчал.
- Да, - подтвердил другой мусорщик, - это было на Чикагской улице,
двадцать.
Лейтенант насторожился, но не подал вида. Внешне равнодушно он спросил:
- И, конечно, у вас есть алиби?
- Где вы были позавчера в десять двадцать пять? - спросил сержант
официальным тоном.
По лицу одного из мусорщиков проскользнул веселый лучик:
- Мы как раз разгружались, это даже записано в путевке.
- Увести! - распорядился лейтенант. - Ну, что ты думаешь об этом, Нед?
- спросил он, когда они остались вдвоем.
- Экспертиза установила на банковском мешочке следы отбросов, но они
могут быть и от рук возчиков. И все же не эти ребята организовали дело.
Несколько лиц уже не сделаешь неприметными. Кроме того, тот, кто совершил
такое ограбление, не побежит на следующий день с карманами, полными денег,
по пивным. Но если они имели к этому отношение как сообщники, то каким
образом у них потом оказались все деньги? И к чему грабителю эти старцы?
- Я тоже не знаю, - сказал лейтенант и зевнул. Так как деньги были
найдены, дело становилось скучным для него. - Возьми-ка толковую команду и
поезжай, взгляни на этот дом двадцать по Чикагской улице.
Бандита, ограбившего банк, в том доме, конечно, не оказалось, зато
Пинкертон привез оттуда одно показание, точнее - даже два, которые шли
вразрез со всем профессиональным опытом лейтенанта, но, к сожалению, были
полностью неуязвимы.
На первом этаже жили две престарелые сестры, видевшие все: как
незнакомец вошел во двор - его описание было столь же поверхностным, как и
у кассира, - и что-то бросил в бак с мусором, и как спустя час приехали
мусорщики, как один из баков они нечаянно повалили и вдруг на асфальт
упало что-то серого цвета, и как все трое потом столпились вокруг этого
предмета, а под конец не бросили его вновь в мусор, а взяли его в руки и
сели в свою машину, которая тут же быстро уехала.
- Счастье еще, - сказал сержант Пинкертон, - что в том районе стоят
старые баки и нет мусоропровода, а то все денежки могли уплыть вместе с
отбросами.
- Я многое перевидел, - сказал лейтенант с досадой. - Случалось даже,
что факты словно сами собой выстраивались в сложную и стройную версию - и
все оказывалось липой. Но я еще никогда не видел, чтобы кто-то похищал
двадцать тысяч долларов, чтобы бросить их в мусор. Такого не сделает даже
помешанный...
На следующим день местные газеты вышли с сенсационными заголовками:
`Грабитель байка бросает деньги в мусорную яму`, `Душевнобольной похищает
20000 долларов`, `Американец ли он?`.
Лейтенанта пресса оставила равнодушным, тем более что на этот раз она
не могла упрекнуть полицию в бездействии - деньги были найдены. Таким
образом, ему не приходилось ждать наладок, и уж совсем не рассчитывал он
на награду. Поэтому был порядком удивлен, получив приглашение посетить
вечером дом директора банковского филиала Гарриса Флетчера.
- Может, вы ему нужны как приманка для гостей на званом ужине? -
предположил сержант. - Или он предложит вам место домашнего детектива?..
- Чепуха, - проворчал лейтенант, - тогда бы он пригласил меня в свое
бюро. - А что касается этих званых ужинов, то я не кинозвезда
какая-нибудь!
- Возможно, он боится за валюту, если выкидывание долларов на помойку
примет массовый характер, - продолжал язвить сержант.
Сэм Мэттисон, ворча, чистил свой рабочий стол:
- Во всяком случае придется сходить туда, а там посмотрим. Что-то
должно за этим скрываться, потому что обычно такие персоны не якшаются с
нашим братом.
Первый сюрприз подстерегал Сэма Мэттисона в воротах флетчеровской
виллы. Открыл ему их сам хозяин. Вторая неожиданность - лейтенант оказался
единственным гостем директора. В третий раз Сэм удивился, когда хозяин
признался, что семья его за городом, а прислугу он тоже на сегодня
отпустил.
Для начала директор изобразил интерес к работе полиции, поблагодарил за
скорое расследование грабежа и между несколькими порциями виски
высказывался в том смысле, что финансист должен разбираться во всех
областях, и он, например, много выигрывает от того, что время от времени
беседует с опытными практиками различных профессий, и так далее.
Сэм Мэттисон с трудом подавил ухмылку, когда увидел, как его
прощупывают. Он, не противясь, отвечал на вопросы о своих представлениях,
желаниях, и чем дольше длилась эта игра, тем увереннее он себя чувствовал.
Здесь паркет был скользким не для него, а для его собеседника.
Видимо, Флетчер и сам уже заметил, что начал неуклюже и лейтенант, по
меньшей мере, подозревает теперь, куда поворачивает поезд.
- Как обстоит дело с преступником? Вы схватили его? - спросил он
неожиданно напрямик.
- Вряд ли это удастся, - вяло ответил Сэм. - Наверное, придется сдать
дело в архив.
- Наша фирма весьма заинтересована в том, чтобы он был пойман, -
пояснил директор.
Сэм Мэттисон внимательно смотрел на него.
- Этот человек, видимо, умалишенный, - продолжал директор, - и опасен,
даже если оружие в портфеле было только трюком. В случае обнаружения вами
бандита общественность наверняка будет более довольна, если вы его
немедленно обезвредите, вместо того чтобы подвергать риску себя и своих
подчиненных.
`Итак, мы должны ликвидировать твоего противника, - думал Сэм Мэттисон.
- Следовательно, он кое-что знает о тебе. Но это будет стоить недешево!
Тут ты не отделаешься одним вечером с парой виски`. Вслух он сказал:
- Это было бы, конечно, лучше для всех нас, но как нам найти его?
Гаррис Флетчер полез в карман смокинга и вынул записку, на которой
стояло шесть фамилий.
- С одним из этих людей он должен был так или иначе находиться в тесном
контакте.
Лейтенант не сразу взглянул на записку.
- В делах я всегда за ясность, - сказал он. - Во сколько вы оцениваете
смерть этого человека?
Директор написал на бумажке: `10000`, потом скомкал ее в шарик.
Сэм Мэттисон не был жадным до денег. Но здесь он имел наконец свой
шанс, подобный тем, что много чаще бывают у его коллег в крупных городах.
Поэтому он не колебался ни секунды...
- Чем досаждает вам этот тип и что это за фамилии? - деловито
поинтересовался он.
Флетчер зло уставился на него.
- Должен же я иметь какую-то ниточку, - пояснил Сэм.
Директор тяжело вздохнул.
- Глупость времен юности. В чем она заключалась, сейчас, пожалуй,
несущественно. Только эти шесть могут что-нибудь знать об этом. - Он встал
и заходил взад и вперед. - На прошлой неделе мне позвонили. Я был вынужден
положить деньги...
- И вы полагаете, - спросил лейтенант, - что вымогатель и грабитель в
банке - одно и то же лицо?
- Я совершенно уверен, потому что... - директор медлил.
- Потому что?..
Директор тяжело упал в кресло и простонал:
- Потому что шантажист тоже отослал деньги назад!
- Черт возьми! - вырвалось у лейтенанта.
- Вот именно! - сказал мрачно директор. - Простое вымогательство - это
я бы еще вытерпел. Но тут, очевидно, лишь подготовительные меры, которые
должны меня размягчить, я только не знаю еще - ради чего!
Сэм Мэттисон поднялся.
- В этом безобразии по крайней мере скрыта система. Сама цель до конца
не ясна, но в систему можно проникнуть. Пока у меня больше нет вопросов.
Директор проводил гостя до двери.
- Мы оба придерживаемся мнения, что официально дело нужно закрыть, не
правда ли?
Лейтенант кивнул. `Здорово он, видать, где-то нашалил, если сразу
шестерых боится`... - подумал он и распрощался.
Генри Уилкинс, двадцатипятилетний репортер уголовной хроники газеты
`Мидлтон Стар`, худощавый верзила с пористым лицом, бездельничал в седьмом
полицейском участке в надежде на какую-нибудь сенсацию, которая может
обернуться для него звонкой монетой. Ему нравилось сидеть вот тут и ждать
происшествий. В рамках своей профессии Генри Уилкинс был вполне приличным,
хотя и не совсем удачливым, но на редкость проницательным молодым
журналистом. Опытные волки криминалистики пусть и не всегда хвалили его
репортажи, но часто прислушивались к его мнению. Ну, а если уж Генри
Уилкинс сидел тут и делал свое дело, то все, что вокруг него происходило,
он схватывал на лету, и коли что-то намечалось этакое, он тут же был
начеку, как и сейчас, когда дежуривший сержант снял трубку зазвонившего
телефона и шепнул своему коллеге:
- Дядя Сэм. Интересно, чего он хочет...
Репортер, конечно, мгновенно вспомнил про ограбление банка и навострил
уши. С годами он развил в себе почти невероятное искусство слышать на
расстоянии голос в телефонной трубке.
- О ком? Баткинсе? Баткинс, Джеремия Джошуа. А-а, так это тот чокнутый
профессор!..
- Почему `чокнутый`? - спросила телефонная трубка.
- Да ведь это он устроил из своего дома крепость, почти атомный бункер.
И вообще чудак, богат, как Дюпон, и холост. А что с ним, сэр?
Из ответа репортер понял только, что лейтенант интересуется профессором
исключительно по личным соображениям, и это, разумеется, удвоило его
внимание.
- Баткинс... Постойте, сэр, что-то было... А, да! Позавчера позвонил
один, тоже профессор - у нас ведь тут живет целая куча этих яйцеголовых!
Так вот, этот спрашивал совета, что ему делать: Баткинс, видите ли, не
явился к нему на еженедельный шахматный вечер. Чушь какая-то! В общем, я
ему ответил, что ничем не можем помочь - у нас никто не играет в шахматы!
На сей раз репортер не уловил реакцию лейтенанта, однако из полученного
ответа все стало ясно.
- Кто звонил? Минутку, я посмотрю. Вот: Чарльз Гарденер, Ричмонд-стрит,
сорок два. Это все? Рад, что был вам полезен, сэр!
- Ну что же, ребятки, пожалуй, сегодня уже ничего не будет, - потянулся
репортер и поплелся из комнаты.
Однако, выйдя за дверь, он быстрыми шагами направился к машине. Генри
прекрасно знал `дядю Сэма`: только что-то небывало важное могло задержать
этого человека в бюро в такой час, а если он к тому же утверждал, что
звонил всего лишь по личным мотивам, то где-то тут была запрятана
грандиозная ложь.
Сэму Мэттисону не стоило большого труда выяснить, кто из людей,
упомянутых в записке директора банка, помимо Баткинса, еще проживает в
городе. Их оказалось двое, и в том числе упоминавшийся уже Гарденер. Он
обзвонил участки и после справки из седьмого района немедленно выехал к
этому Чарльзу Гарденеру.
Окна были освещены, значит, кто-то был дома. Сэм вышел из машины и
позвонил. Открыл ему седовласый, тщедушной внешности старик. Лейтенант
предъявил удостоверение, и хозяин пригласил его войти.
Они пришли в комнату, где, к досаде Мэттисона, кроме столика и двух
кресел был только письменный стол, а вокруг, по стенам - книжные полки.
Единственное место в комнате, свободное от книг, было занято портретом
дружелюбно глядящего старика с растрепанными белыми патлами.
- Ваш отец? - спросил Сэм Мэттисон, кивнув на старика.
Хозяин вежливо улыбнулся.
- В известном смысле да, - ответил он, тактично умолчав, что это
Альберт Эйнштейн. - Хотите выпить чего-нибудь? Чай, кофе или виски?
- Что вы знаете о Баткинсе? - спросил лейтенант, оставив без внимания
вопрос хозяина.
- Завтра я так или иначе снова обратился бы в полицию, - невозмутимо
вежливо сказал на это владелец виллы, - хотя бесстыдный ответ, полученный
мной по телефону из полицейского участка, не назовешь обнадеживающим. Это
мистер Мэттисон из уголовной полиции, Джейн, - повернулся он к жене,
которая в эту минуту вошла с подносом в руках. - Моя жена.
Лейтенант кивнул.
- На случай, если вы меня не до конца поняли: я спешу! - сказал он. -
Итак, что же с Баткинсом?
Джейн Гарденер вопросительно поглядела на мужа. Он слегка наклонил
голову, и она принялась сервировать стол для кофе.
- Я вполне отдаю себе отчет, - спокойно начал Чарльз Гарденер, - что
вежливость в вашей работе излишня, а иногда просто вредна, но здесь вы
имеете дело не с гангстерами, а с нормальными налогоплательщиками. И вы не
откажетесь выпить чашку кофе с человеком, относящимся с полной симпатией к
вашей борьбе с преступностью. Тем паче, что история Джима Баткинса так или
иначе отнимет некоторое время.
Сэм Мэттисон смутился. Он ждал протеста, страха или оскорбленного
выражения лица, но против такой отточенной вежливости он был безоружен.
- Ну, если вы так хотите - хорошо. Я не собирался вас обидеть. За
последнее время случилась масса происшествий. И в связи с одним из них
всплыло имя Баткинса. Это единственная отправная точка, которой мы в
настоящее время располагаем. И нам бы не хотелось, чтобы случилось еще
большее несчастье.
- Я далек от мысли обижаться на вас. Итак, дело с Джимми обстоит
следующим образом. Вот уже восемь лет я в отставке. Он прекратил работу
тоже в это время, хотя на двенадцать лет моложе меня. С финансовой точки
зрения он мог себе это позволить. Кстати, перебивайте меня, если захотите
что-нибудь спросить. Итак, это произошло восемь лет назад. И с тех пор
каждый вторник вечером он приходил, чтобы сыграть со мной партию в
шахматы. Летом или зимой точно в девятнадцать часов и всегда только одну
партию. Этим удовлетворялась его потребность в общении. В прошлый вторник
он не пришел. А мы с Джейн были единственными людьми, с которыми он имел
контакт.
- Подождите: почему `были`? - удивился лейтенант.
- Потому что я убежден, что он мертв.
- А вы не пробовали до него дозвониться?
Чарльз Гарденер покачал головой.
- Позвонить ему нельзя, у него нет телефона.
- Ну так навестили бы его, черт возьми!
- Его и посетить невозможно. У него нет звонка, и никаким другим
способом вы не известите его о своем приходе. Представьте себе, что его
дом - это сейф. С комбинацией цифр, которая открывает дверной замок. Он
был немного капризным, добряк Джимми.
- Да откуда вы взяли, что его нет в живых?
Чарльз Гарденер протянул лейтенанту листок почтовой бумаги.
- Это мы получили несколько часов назад.
На листке были наклеены вырезанные из газеты буквы:
ДЖЕРЕМИЯ БАТКИНС МЕРТВ
ПИСЬМО ПОМОЖЕТ ВАМ ВОЙТИ В ДОМ
КОЛИЧЕСТВО СЛОВ К ДАТЕ Сэм Мэттисон поднялся.
- Тогда туда, и быстрее! - сказал он энергично.
- Уже темно. Вряд ли сейчас имеет смысл, - нерешительно ответил
Гарденер. - Но если вы так считаете, то, пожалуй, это лучше, чем вообще
ничего не предпринимать!
В машине Сэм Мэттисон узнал подробности об ученом Джеремии Баткинсе.
Разочаровавшись в обществе, его породившем, в том, какое применение
получает итог работы ученых, он ушел из `Физикл Ризерч Лэборэтори`. Этот
небезызвестный физик, обладавший приличным состоянием, превратился в
своего рода отшельника. Он построил себе дом из бетона и стали, собственно
говоря крепость, почти атомную, в которую с момента окончания постройки не
входил ни один человек. Чарльз Гарденер рассказал, что Баткинс презирал
мир в целом, и всех американцев в особенности. У него, Гарденера, Баткинс
вызывал в первую очередь чувство сострадания, в то время как сам Баткинс
нуждался в Гарденере лишь как в партнере по шахматной игре и своеобразном
собеседнике. Без этой отдушины Баткинс просто задохнулся бы от своей
язвительности. Вероятно, никто не смог бы резче и беспощаднее обрушиться
на обстановку в США и ее политику, чем это делал в последние годы он сам.
Гарденер боялся, что простодушному криминалисту показался бы в высшей
степени подозрительным не только автор таких комментариев, но и тот, кто
их передает. - Впрочем, полицейскому можно этого и не говорить. Незачем
ему знать такие подробности.
- Значит, вы считаете, что нелегко будет проникнуть вовнутрь? - перебил
Сэм Мэттисон мысли Гарденера.
- Нелегко - да, но, располагая письмом, не невозможно.
- За всю свою жизнь я не слыхал о такой глупости, - проворчал
недовольный лейтенант. - Сейф в качестве квартиры!
Про себя он подумал: `Ну, что ж, посмотрим, обычно они выдумщики - все
эти интеллигенты, а в конце концов оказывается что-нибудь заурядное. Если
только эта история не связана с банковским делом, иначе все запутается еще
больше`.
Дом, перед которым они затормозили, выглядел в свете фар как вилла,
построенная с размахом.
- У меня было другое представление после ваших рассказов, - заметил Сэм
Мэттисон.
- Окна фальшивые, - пояснил Гарденер.
Они вышли из машины и подошли к входу.
- Совсем обыкновенная дверь! - сказал лейтенант и взялся за ручку.
- Видите там десять кнопок? - возразил было Гарденер, но лейтенант уже
надавил на ручку и открыл дверь.
`Ну вот, - подумал Сэм. - Ох, уж эти мне фантазеры! Хотя, впрочем,
дверь действительно словно от сейфа`.
Он сделал шаг внутрь.
- Здесь есть выключатель? - спросил он Чарльза Гарденера.
- Я ведь тоже еще не был внутри!
- Останьтесь в дверях, я принесу из машины фонарь!
Чарльз Гарденер почувствовал тошнотворно приторный запах,
накатывающийся на него из глубины помещения. Появившийся около него
лейтенант с фонарем тоже стал принюхиваться.
- Трупный запах! - констатировал он и направил луч света вдоль стены.
Они увидели пустой узкий коридор, который в отдалении нескольких метров
сворачивал в сторону.
- Идемте! - сказал лейтенант и двинулся вперед.
Гарденеру ничего не оставалось, как последовать за ним. За поворотом
коридор привел их в просторную комнату наподобие гостиной. Узкий конус
света от фонаря рыскал по сторонам, выхватывая из темноты то шкаф, то
замысловатую полку на стене. Каждый из вошедших видел сначала то, что
соответствовало его профессии и опыту.
- Распределительный щит! - воскликнул Гарденер, но лейтенант совсем не
слышал его.
Он обогнул кресла и остановился как вкопанный. Чарльз подошел к нему -
и тут же с содроганием отвернулся: здесь лежал а скрюченной позе Джим
Баткинс, вид которого был ужасен.
- По меньшей мере десять дней уже... - пробормотал Сэм Мэттисон. -
Неужели в этом проклятом бункере нельзя включить свет?
- Посветите-ка влево, туда, - сказал Гарденер и, когда луч нащупал щит,
объяснил: - Здесь рубильник, как было принято раньше в лабораториях,
сейчас это уже анахронизм.
- Включайте же! - воскликнул Мэттисон.
Вспыхнул свет, что-то зажужжало, и откуда-то вдруг донесся сдавленный
возглас - лейтенант повернулся и секунду спустя держал в руке револьвер.
- Руки вверх, выходи! Только без глупостей! - крикнул он угрожающе.
В проходе показалась высоченная фигура.
- Не пугайтесь, я стреляю в лучшем случае камерой...
Лейтенант спрятал револьвер.
- Послушайте, Уилкинс, вам не сносить головы! Ей-богу, с прессой
столько же мороки, сколько с этой интеллигенцией! - Он кивнул на
бездыханного Баткинса.
- Я в нерешительности стоял у входа, но тут зажегся свет, и дверь меня
просто толкнула вовнутрь, - оправдывался репортер.
Чарльз Гарденер удивился, но потом веселая улыбка мелькнула на его
лице. Кажется, лейтенант ничего не заметил, он спросил:
- А как вы нашли это место?
- О, ничего нет проще, - ответил, ухмыляясь, репортер. - Я ненароком
проезжал мимо и случайно увидел вашу машину!
- О случайностях речь еще впереди, - сказал лейтенант с досадой. Ему
совсем не нравилось, что пресса преждевременно совала свой нос в это дело.
- Вернитесь, пожалуйста, оба назад, в коридор, и постойте там пока, -
распорядился он. Потом принялся описывать с каждым разом все более
сужающиеся круги вокруг тела Баткинса, внимательно изучая все предметы.
Гостиная была почти квадратной, примерно шесть метров на шесть, с
несколькими дверями и со шкафами различной величины, стоявшими в
простенках, между дверями. Коридор входил в эту комнату в одном из ее
углов, так что если смотреть из него - пространство на переднем плане было
пустым. В противоположном углу стояло зеркало в рост человека, чуть справа
от него столик, два кресла, за ними что-то наподобие торшера. Очевидно,
комната, куда не входил ни один визитер, служила гардеробной. Одно из
кресел было опрокинуто, из-за него высовывались ноги покойника.
- Видимо, несчастный случай, - проговорил наконец лейтенант. - Он,
наверное, хотел пройти к рубильнику, спутал направление, натолкнулся на
кресло, неловко повернулся и ударился затылком о торшер, или как еще
назовешь это железное страшилище. Вот следы крови, клочки кожи. Кстати, на
нем пальто, а тут лежит его шляпа - следовательно, он пришел с улицы. Так
что убийц, пожалуй, здесь нет.
Он снова стал разглядывать свободные участки пола, покрытого блестящим
пластиком. Медленно продвигаясь вперед и ощупывая глазами пол, сантиметр
за сантиметром, спросил:
- Уилкинс, когда последний раз шел дождь?
- Сегодня после полудня.
- Знаю. А до этого?
- Гм... Я думаю... Да, в среду на прошлой неделе, когда был найден труп
Счастливчика.
- Правильно. Это произошло явно днем. Он, наверное, проходил мимо
какой-то стройки - у него на ботинках куски белой глины. А там, где он
повернулся и упал, лежат крошки. Здесь все бело. Следовательно, несчастье
случилось с ним именно в этом месте. - Он посмотрел вверх. - Да, пожалуй,
так и было. Теперь пустим в ход нашу полицейскую машину!..
Генри Уилкинс поднял камеру, но лейтенант замахал рукой:
- Нет, нет, сначала снимет полиция! Идемте!
Чарльз Гарденер улыбнулся.
- Что с вами? - спросил его лейтенант, не скрывая неприязни.
Но ученый лишь пожал плечами. Они пошли по коридору, теперь
освещенному. Лейтенант надавил на ручку двери, но та не поддалась.
- Этого я и опасался! - сказал Чарльз Гарденер.
Сэм Мэттисон зло смотрел на него.
- А ну-ка, давайте открывайте дверь!
- Это не так просто, - ответил Гарденер таким тоном, словно они болтали
о приготовлении коктейля. - Здесь такие же десять кнопок, как и снаружи.
Таким образом, можно нажимать их в различных комбинациях в количестве два
в степени десять минус единица, то есть тысячу двадцать три раза. Если мы
положим на каждую попытку по двадцать секунд, то это составит примерно
шесть часов. Но я сомневаюсь, чтобы Джимми так поверхностно подстраховал
свою крепость. Мои расчеты верны лишь в том случае, если не учитывается
последовательность нажимаемых кнопок, то есть тогда, когда, скажем, мы
имеем один-три-пять равно три-один-пять равно пять-один-три. Но если еще и
последовательность играет роль, число станет астрономическим - нам бы
потребовались месяцы. И если к тому же мы предположим, что повторения цифр
допустимы, то получим возможные варианты в количестве одного биллиона ста
одиннадцати миллионов ста одиннадцати тысяч ста десяти. Как долго это
продлилось бы, вы можете рассчитать сами.
Чарльз Гарденер считал, что имеет право на этот маленький триумф.
Лейтенант же хранил желчное молчание. Только репортер не удержался от
злорадной ухмылки.
- Дядя Сэм был, по-моему, снова слишком самоуверен, а? - спросил он
тихо Чарльза. - Не обижайтесь на него - это профессиональная болезнь.
Сядьте-ка лучше в одно из кресел и пораскиньте мозгами. Я полагаю, у вас
уже есть идея, каким образом моя газета еще сегодня получит первоклассный
отчет о том, что здесь происходит, а?
Они возвращались по коридору. Когда был пройден поворот, репортер
вскрикнул от изумления:
- Что это за число там? - он показал на стену коридора, где наверху в
маленьком квадратном оконце была видна цифра `12`. - Если я не ошибаюсь,
прежде оно было однозначным!
Чарльз Гарденер, заинтересовавшись, подошел ближе.
- Когда прежде?
- Я увидел его случайно, когда мы только направлялись к двери.
- И вы полагаете, что число изменилось?
- Я почти уверен, оно было раньше однозначным.
Гарденер размышлял.
- Гм... Смогли бы вы еще раз пройти до двери и обратно? Когда будете у
входа, крикните, пожалуйста.
Репортер исчез за поворотом. Неожиданно `12` превратилось в `13`. И
почти сразу же донесся его крик.
- Возвращайтесь! - попросил ученый.
Цифра `13` вдруг сменилась цифрой `14`, и тут же появился Уилкинс.
- Видите ли, - начал Гарденер, - очевидно, в нескольких метрах от двери
действует световой луч, а здесь регистрируется число прерываний -
дополнительный контроль для старого Джима: не переступил ли кто-нибудь
порог его крепости... Не переступил ли кто-нибудь... Минутку! - Казалось,
ему что-то пришло в голову, - Мистер Мэттисон, могли бы вы снова пройти к
рубильнику? Когда я сделаю знак, отключите, пожалуйста, ток движением
рукоятки вниз.
- И тогда откроется дверь? - спросил лейтенант.
- Если бы! Скорее она крепче запрется.
- Тогда зачем все это? - Мэттисон был раздражен тем, что теперь он
должен опуститься до роли ассистента старого профессора.
Но Гарденер уже настолько овладел положением, что не обратил на это
никакого внимания.
- А вы, - повернулся он к репортеру, - стойте на углу коридора и, как
только свет погаснет, пройдитесь еще раз к двери и обратно.
Потом он махнул рукой, Мэттисон послушно отключил ток, репортер дошел
до двери и крикнул: `Нет, она действительно не открывается!`, - вернулся
ощупью и сказал:
- Можете снова включать!
Когда снова вспыхнул свет, они увидели, что `14` уступило место `16`.
- Идиотство! - пробормотал Гарденер.
- Да в каждом порядочном магазине есть фотоэлементы, - проворчал
раздосадованный Мэттисон. - Чего тут странного?
- Я не это имею в виду, - дружелюбно ответил ученый, - но ваше
представление о случившемся кажется мне неполным.
- Предоставьте это мне, - грубо парировал лейтенант. - Думайте лучше
над тем, как нам выйти!
- Минутку, дядя Сэм! - вмешался репортер. - Мы все сидим в одной лодке,
и я считаю, что мистер Гарденер - единственный среди нас, кому подходит
роль рулевого!
Чарльз Гарденер вернулся к теме, сказав:
- Давайте сядем и поразмыслим. Все остальное бесплодно.
Они сели. Чарльзу вдруг показалось, что неприятный запах разложения
стал почти неощутим. Конечно, вентиляция! Техника должна быть удобной, и
дверной замок тоже, несомненно, `имеет удобное решение, только вот пока не
поддающееся разгадке.
- Итак, что же это за цифры? - спросил репортер.
- Просчитайте сами! - ответил Гарденер. - Конечным числом было
шестнадцать. Четырежды вы пересекали луч по моей просьбе. Вычитаем,
остается двенадцать. Затем мы трое ходили к двери и обратно - итого шесть
импульсов, остается шесть в запасе.
- Правильно! - воскликнул Уилкинс. - Это и было как раз то число,
которое я сначала увидел!
- Вот видите, - отозвался Гарденер, - а до этого мы трое вошли сюда,
это составляет три импульса, итого осталось три, - Ученый замолчал, словно
этим было сказано все.
- Ну, а дальше что? - спросил Сэм.
- Ой, послушайте! - взволнованно сказал репортер. - Мне теперь все
ясно. Один импульс, когда Баткинс вышел из дома, второй - когда он
вернулся. Итого два. А от кого третий?
- Может, кто-нибудь обнаружил дверь открытой, - предположил лейтенант,
- и решил прогуляться по дому? А что вы думаете - сколько еще бродяг
кругом!..
- Но тогда он должен быть еще здесь! - вскочил Уилкинс. - Мы должны тут
все обыскать!
- А кто, - спросил без малейших признаков волнения Гарденер, - кто
выключил свет?
Лейтенант и репортер недоуменно смотрели на него.
- Скорее всего, дело обстоит так, - медленно объяснял ученый, - что
дверь не отпирается и не запирается, пока отключен ток. Таким образом,
Джим Баткинс не мог выключить ток, прежде чем уйти, иначе он не вошел бы.
В то же время, когда он отпирал дверь, ток еще должен был быть включенным,
иначе он не смог бы ее отпереть, - это уже доказал мистер Уилкинс. Кто-то
должен был отключить свет именно в тот момент, когда Джим Баткинс уже
открыл дверь. Кстати, в этом и объяснение, что Баткинс со страху не нашел
рубильника и перепутал направление. Но кто это был?
- А здесь действительно только один вход?
- Конечно, этот факт был даже предметом гордости Баткинса. К тому же
пришло это письмо. Кто-то ведь отправил его.
- Что за письмо? - спросил с любопытством репортер.
Гарденер молча протянул ему конверт, полученный им сегодня пополудни.
Лейтенант тупо размышлял. Его безмерно бесило то, что он здесь протирал
штаны, как школьник, в то время как, возможно, в каком-нибудь ящике шкафа
в этом доме лежат спрятанные вещи, которыми директор банковского филиала
мог бы заинтересоваться больше, чем самим вымогателем. Нет, хватит! Пора
действовать!
Он встал, не зная, с какой из дверей лучше начать. Но тут ему бросилось
в глаза, что двери не имели ни ручек, ни замков. Когда он, не раздумывая
больше, подошел вплотную к одной из них, она сама беззвучно ушла в
стену...
За дверью они обнаружили чисто прибранные, уютные и комфортабельные
жилые помещения: кухню, спальню - лишь с одной кроватью, как отметил
лейтенант, - и жилую комнату. В этой последней Гарденер сделал открытие,
очень его удивившее. На столике рядом с креслом-качалкой валялась целая
куча уголовных и бульварных романов дешевого сорта, а напротив кресла, в
отдалении, стоял телевизор. Это поистине совершенно не соответствовало
образу человека, с которым был знаком Чарльз Гарденер, и противоречило
всему, что когда-либо говорил о таких вещах покойный.
Из гостиной они попали в настоящую анфиладу лабораторий и мастерских
небольшого размера, один вид которых привел Гарденера в упоительный
восторг. Лейтенанту и репортеру эти приборы и машины, механизмы и
приспособления ни о чем не говорили, зато старого ученого не покидало
чувство изумления, к которому примешивалась обычная зависть, - у него
просто руки чесались от желания поработать со всеми этими современнейшими
приборами. По оборудованию лабораторий он заключил, что в последнее время
Джим Баткинс должен был заниматься без малого дюжиной областей науки, и он
задал себе вопрос, не было ли это нечто большее, чем баловство, физика,
химия, физиология, биохимия, бионика, физика высоких частот,
электронно-вычислительная техника - как мог одиночка успешно работать во
всех этих отраслях, где и поныне еще малейший прогресс в какой-нибудь
частичной проблеме был немыслим без совместных усилий целой группы ученых?
- Да пойдемте же, - настаивал лейтенант, - это, возможно, и очень
интересно для вас, но сейчас нам ничем не поможет!
Следующая дверь, открывшаяся перед ними, привела их в рабочий кабинет,
выполненный с геометрическим изяществом. Все здесь в изогнутых линиях,
поверхностях и объемах напоминало о математических функциях. Конечно,
опять лишь Чарльз Гарденер смог оценить это по достоинству, но и на
остальных, кажется, увиденное произвело впечатление.
- Вероятно, хозяин враждебно относился к жизни? - спросил недоверчиво
репортер. - Видно даже по мелочам.
- Не к жизни, скорее - к людям! - пожал плечами Гарденер.
Лейтенант не участвовал в разговоре. Он подошел к письменному столу и
вынул из ящика для бумаг записку.
- Что это такое? - спросил он и подал бумагу Гарденеру. Там стояло
только несколько букв: `ЕNIНСМ`.
Ученый долго созерцал их. Потом признался:
- Не знаю. Это не формула, но и не сокращение, по крайней мере из
известных мне. Шифр? Не думаю. Он бы запрятал его во что-нибудь реальное,
но не вызывающее подозрений.
Гарденер положил записку в карман. Лейтенант хотел возразить, но
передумал. Где-то здесь могли находиться бумаги, которые так беспокоили
директора банка. Сейфа нигде не было, он бы бросился ему в глаза. Да и к
чему он, раз весь дом - сейф. Если такие бумаги вообще были... Он сел за
письменный стол и невольно провел рукой по ребру крышки. Справа и слева от
него бесшумно открылись ящики.
- Мне скоро жутко станет от этой идиотской автоматики! - ругнулся он,
потом, изумленный, полез в один из ящиков, вытащил оттуда целую гору книг
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 127226
Опублик.: 18.12.01
Число обращений: 1
|
