|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ ЛЮБИТЕЛЯМ ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
НЕБОСКРЕБ
Современный американский писатель Роберт Бирн - один из немногих пи-
сателей, кто продолжил традиции, заложенные Артуром Хейли. Достоверно,
убедительно и в то же время в увлекательной форме Р. Бирн показывает из-
нутри сложный механизм современного производства. Прежде чем начать пи-
сать, Роберт Бирн прошел большую жизненную школу: работал таксистом, на
железной дороге, редактором журнала по гражданскому строительству. Это
сказалось и на выборе сюжетов его произведений.
Роберт БИРН.
Глава 1
Для Эдвина Лестера поездка на Манхэттен в его последнее утро на этой
земле была не более неприятной, чем в любое другое. Он уцепился за ме-
таллическую скобу в противно дребезжащем, вихляющемся из стороны в сто-
рону вагоне подземки, битком набитом людьми, которых он не знал и не же-
лал знать. Глаза его, как обычно, глядели в одну точку, сознание отклю-
чилось. Приятно было сознавать, что он одет со вкусом. Ему нравилось
считать себя самым изысканно одетым бухгалтером во всем Нью-Йорке. Даже
его полосатая нижняя рубашка из хлопка и боксерские трусики были свеже-
выстираны и выглажены. Но этот нюанс его туалета впоследствии в морге
должным образом не оценят.
Поезд, вздрогнув, остановился.
- Это Пятидесятая? - спросил он, наклонив голову к газете какой-то
женщины и скосив взгляд на тусклые, немытые окна.
- Да, - ответила женщина, выдергивая газету из-под его подбородка. -
Если вы слепой, то где ваша тросточка?
Вместе со всем этим стадом людей Эдвин Лестер торопливо пересек плат-
форму, прошел через выпускные воротца и поспешил вверх по бетонным сту-
пеням. Он старался не дышать, поскольку ароматы на станции `50-я улица`
были не самыми изысканными в списке новых отравляющих веществ. Оказав-
шись на тротуаре, он пригнул голову и с усилием двинулся через 8-ю аве-
ню, борясь с пронизывающим западным ветром. В подземке не произошло ава-
рии, в его карманы никто не забрался, никто ничего не нарисовал на его
пальто и не высморкался на него. Еще несколько минут бдительности - и он
будет в безопасности, в своем кабинете на 60-м этаже здания Залияна. Он
был рад, что ему не пришлось идти с западной стороны через всю площадь -
ведь там ветер всегда был куда сильнее.
Площадь Залияна представляла собой пустынное пространство, протянув-
шееся между 49-й и 50-й улицами, захватывая значительную часть 8-й и 9-й
авеню. Все работавшие в этом районе знали, что главной проблемой было
отсутствие каких-либо препятствий для ветра, хотя архитектор здания и
отрицал это. Когда порывы ветра в любых других районах города достигали
вполне сносного уровня в двадцать миль в час, на площади Залияна они
могли быть вдвое сильнее и вполне достаточными для того, чтобы сбить с
ног неопытного пешехода. В завываниях ветров, налетавших с Гудзона, че-
рез городские ущелья западной части Манхэттена, казалось, появлялись
тревожные нотки, когда они добирались до пустынной площадки, которая
когда-то была площадью Мэдисон-Сквер-Гарден. Обтекая высотное здание,
строящееся в конце квартала на 9-й авеню, ветры соединялись снова и, не
встречая препятствий, мчались наперегонки через площадь, словно тут у
них был обводной канал. Они вздымали тучи пыли и песка порой метров на
тридцать в высоту, создавая этакие миниатюрные смерчи-торнадо из бумаж-
ных стаканчиков и оберток от сандвичей. Служащие конторы Залияна согла-
шались,что необходимо как-то рассечь этот ветер, ослабить его, может
быть, полосой деревьев или какой-нибудь стеной. Каменных скамеек для
этого было явно недостаточно. Широкие углубленные ступени, спускающиеся
вниз, к фонтану, могли служить определенным убежищем, если только сам
фонтан был отключен; если же он работал, сооружение напоминало автомо-
бильную мойку. Этот район был особенно опасен зимой, асфальт обледене-
вал. Чтобы добраться до работы, служащим приходилось проделывать настоя-
щие акробатические трюки. Около года назад кто-то рассылал повсюду пети-
ции, призывавшие к сооружению перил поперек площади, но из этого так ни-
чего и не вышло. Архитектор отверг эту идею как профанацию его замысла.
Здание Залияна стояло в северо-восточном углу этого участка, как бы
стараясь по возможности потеснее прижаться к более фешенебельным кварта-
лам центральной части города. Чередование вертикальных гранитных полос с
такими же полосами затемненного под цвет бронзы стекла создавало до-
вольно впечатляющее зрелище. Если не считать маленьких балкончиков на
уровне третьего этажа, все четыре стены, резко уходящие ввысь от гори-
зонтали улицы к пирамидальной крыше на 66-м этаже, не имели ни одного
украшения. В сообщениях печати этот замысел называли `освежающе целомуд-
ренным`, `мощной оптимистической заявкой на будущее города`. Это было
стройное, `дерзостно стройное`, бросающееся в глаза здание, ледяным пи-
ком вонзающееся в небо Нью-Йорка. Можно было легко представить, как Арам
Залиян смотрит на восток из своего кабинетного комплекса под самой кры-
шей, довольный тем, что находится на одном уровне со зданием Экксона,
Рокфеллеровским центром, башней Трэмпа и такими давними `оптимистически-
ми заявками`, как здания Крайслера и Эмпайр-стэйт.
Служащие, поджидающие на площадке лифт, обслуживавший этажи с 44-го
по 66-й, были в тот день разговорчивее обычного. Возбуждающая борьба с
ветром вывела их из обычной пассивности. В тот момент, когда к ним подо-
шел Эдвин Лестер, какой-то молодой человек, приблизившись к дверям лиф-
та, знаком поднятой вверх руки призвал всех к тишине.
- Вы слышите? - спросил он. - Прислушайтесь!
- Вы имеете в виду звук от ударов тросов о стену? - спросила какая-то
женщина.
- Нет, вовсе не этот звук. Это просто ветер со свистом дует из-под
всех дверей. Я имею в виду более низкий звук, вроде органной ноты. - Он
прислушался. - Звучит как `ре`, чуть ниже среднего `до`.
- Послушали бы вы, что делается на нашем этаже, - сказала другая жен-
щина. - Я работаю на пятьдесят третьем, в северо-восточном крыле. При
такой погоде у меня весь день напролет в ушах будто койоты завывают.
Двери лифта открылись, и все гурьбой устремились внутрь, тут же раз-
ворачиваясь лицом к дверям.
- Когда ветер задувает через вентиляционные решетки лифта, - сказал
тот же молодой человек, - шахта превращается в органную трубу. Мы рабо-
таем в самом высоком в мире органе фирмы `Вэрлитцер`.
- Ах, вот в чем проблема, - сказал другой мужчина, когда двери лифта
плавно закрылись, - вы, друзья, просто не любите музыку, а?
Смех все еще звучал в ушах Эдвина, когда он добрался до своего каби-
нета. Как забавны люди, думал он, аккуратно пристраивая свое пальто на
крючок и рукой отряхивая с него воображаемые пылинки. Ну, конечно, не
все люди. Сам он, например, особой веселостью не отличался. Самыми ха-
рактерными его чертами, помимо вкуса к хорошей одежде, были, вероятно,
самоконтроль и целеустремленность. Ему можно было поручить любую работу
с твердой уверенностью, что она будет закончена точно в срок и без лиш-
них напоминаний. Чего же он добился при всех этих положительных качест-
вах? Должности помощника контролера в отделе учета строительной корпора-
ции Залияна. И почти нет надежды до ухода на пенсию получить повышение в
должности, но он по-прежнему будет добросовестно работать, отдавая делу
все свои способности. Во всяком случае, у него был свой кабинет с прек-
расным видом из окна, что обычно считалось признаком неоспоримого прес-
тижа. Однако применительно к зданию Залияна, которое в ветреные дни рас-
качивалось из стороны в сторону фута на три, это всего-навсего означало,
что другие компании отказались арендовать верхние этажи. Поначалу это
колебание здания беспокоило его, но понемногу Эдвин настолько привык к
этому, что почти не замечал.
Выражение `кабинет с окном` было явным преувеличением. Точнее было бы
сказать `закуток с окном`. То, что сотрудники называли кабинетами, на
60-м этаже представляло собой небольшие прямоугольники, отделенные друг
от друга тонюсенькими перегородками, по высоте едва доходившими до пле-
ча. Весь этаж был как бы открыт нараспашку, если не считать его цент-
ральной части, в которой размещались лифты, лестничные пролеты, уборные
и прочие служебные помещения. Стоя у своей конторки, Эдвин мог поверх
этих перегородок видеть все пространство, вплоть до окон на западной
стороне здания.
Он приветливо помахал нескольким коллегам и отдернул шторы. При таком
низком черно-сером небе солнце в это утро не должно было доставить ника-
ких хлопот. Некоторое время он постоял у идущего от пола до потолка ок-
на, чтобы полюбоваться общей панорамой зданий, раскинувшейся перед ним.
Ему нравилось напоминать самому себе, что вид из его окна был до
мельчайших подробностей столь же впечатляющим, как и из окна Арама Зали-
яна. Лестер созерцал этот вид уже два года, но все еще не насладился им,
да и не ожидал, что когда-нибудь окончательно насладится. Каждый день он
проводил минут пять - десять, глядя в это окно, которое сейчас было заб-
рызгано каплями гонимого ветром дождя. Утро было пасмурным, можно ска-
зать зловещим, верхушки изломанного городского силуэта терялись в тума-
не. Желая убедить себя, что эта страшная высота его не пугает, он стоял
очень близко к окну, ногтями прижимаясь к защитному деревянному поручню
и касаясь лбом холодной поверхности стекла. Между носками его ботинок
помещался целый городской квартал. Глядя вниз, он видел множество пятны-
шек, появляющихся из подземки и разбегающихся в разные стороны. А де-
сятью минутами раньше он сам был одним из этих пятнышек. Вот раскрылись,
как цветки, несколько крохотных зонтиков. А потом он заметил, что стекло
зашевелилось.
Он проследил за своим отражением. Его голова и плечи колебались и
подрагивали, словно отражаясь в воде. Стекло выгибалось сначала внутрь,
а потом наружу с интервалами секунд в пять, каждый раз приближаясь при-
мерно на сантиметр. И каждый такой изгиб сопровождался ясным щелчком. Он
хмуро прислушался. Щелчки прекратились, и стекло выгнулось наружу еще
сильнее, словно тонкая перепонка, затягиваемая в область низкого давле-
ния в ходе школьного опыта. Стекло вибрировало, и, когда он поднял руку,
чтобы прикоснуться к нему, два окна на противоположной стороне обруши-
лись внутрь, произведя звук сотни разом щелкнувших кнутов. В тот же са-
мый миг стофунтовое стекло, сквозь которое смотрел Лестер, треснуло,
выскочило из своей рамы и рухнуло на улицу, подобно лезвию гильотины. От
яростного порыва ветра, прокатившегося по всему зданию, перегородки оп-
рокинулись, как костяшки домино. Лестера крутануло, и он попал в водово-
рот конвертов, бумаг, разных формуляров и вырезок. Стараясь защитить
глаза, он поднял руку и пошарил у себя за спиной, пытаясь опереться на
окно, которого там уже не было. Мощный порыв ветра сбил его с ног и бро-
сил на спину, перекинув через деревянный защитный поручень. Он изо всех
сил уперся ногами, чтобы удержать равновесие, но все же соскользнул и
прокатился по полу метра полтора вдоль наружной стены. Прижимаясь предп-
лечьями к полу, он так и не смог остановиться и неуклонно продолжал
скользить вниз, хотя его ногти и прочертили десяток полос в ковре. Парой
футов ниже уровня пола его скрюченные пальцы зацепились за металлическую
полоску, служившую нижним упором для окна, и в тот же миг он ощутил ост-
рую, обжигающую боль в правом запястье.
И с внезапностью, настолько потрясающей, что у него перехватило дыха-
ние, Эдвин Лестер повис на 740-футовой высоте над 8-й авеню. Надо было
ждать, пока кто-нибудь не появится и не стащит его оттуда в безопасное
место, никакой альтернативы не было, и он попросту висел под ветром и
дождем.
Он уцепился покрепче, борясь с ветром, стремящимся оторвать его, и
ждал, жмурясь от капель дождя. Он чувствовал, будто правую руку вырывают
из плечевого сустава, а боль в запястье все нарастала. Где же все его
друзья и коллеги? Холод, пронизывающий ногу, заставлял предположить, что
брюки разорваны, но он не осмеливался посмотреть вниз, чтобы удостове-
риться в этом. Он смотрел в зияющее отверстие в стене, надеясь увидеть
там чье-нибудь лицо, но ни-кто не появлялся. Все произошло столь стреми-
тельно, что он даже не успел испугаться, но теперь страх расползался по
нему, подобно тысячам муравьев. Желудок свело, а глаза наполнились сле-
зами.
- Помогите! - закричал он до странности хриплым голосом. - Помогите
мне!
Что они там, оглохли все, что ли? Неужели никто не заметил, как он
вывалился за окно? Что ж, видимо, ему придется самому себя спасать. Соб-
рав все силы, он сумел подтянуться, коснувшись подбородком ладоней. Он
увидел до обидного близкий край стола. Казалось, еще немного, и он добе-
рется до него. Лестер был уверен, что сможет ухватиться за него одной
рукой, если другой будет достаточно крепко держаться. Он перенес вес
всего тела на левую руку и попытался поднять правую, но она не подчини-
лась. Что-то удерживало ее. Он дернулся изо всех сил, но не смог освобо-
дить руку. Повернув голову, он увидел, что его правое запястье, как кин-
жалом, пригвождено стальным обломком оконной рамы. Он оказался наколо-
тым, словно мотылек на булавку, в равной степени неспособный ни упасть
ни приподняться, и с каждым отчаянным ударом сердца из его плоти истор-
галась кровь, которую мгновенно уносил ветер. Он уставился на пульсирую-
щую рану как на некий поврежденный прибор и попытался заставить свой
мозг проанализиро вать происходящее и найти какое-то решение. Слезы ту-
манили его взор, а сознание стало исчезать. Боль переместилась из правой
руки в левую, а в груди вдруг возникло такое ощущение, будто ее сдавли-
вали закручиваемые кем-то тиски.
Эдвин Лестер обратил свой взор к свинцовым небесам. Его глаза и рот
медленно расширялись, превращаясь в застывшую маску ужаса. И прежде чем
остановиться, его сердце сделало несколько мощных, спазматических прыж-
ков.
У двух пожарников, опустившихся сверху на веревках, ушло пять минут
на то, чтобы снять Лестера со стального обломка и затащить обратно в его
кабинет. Все реанимационные
усилия врачей оказались напрасными. Когда они прибыли, Эдвин Лестер,
жертва коронарной недостаточности, вызванной шоком, был уже мертв.
А смерть двадцатилетней Марии Верез, оказалась милосердной и быстрой.
Она неторопливо шла на юг по восточной стороне 8-й авеню, отвернув лицо
от раздражающих дождевых струй. Если бы ей пришло в голову бросить
взгляд через улицу, на верхние этажи здания Залияна точно без пяти минут
девять, она, возможно, увидела бы, как на 60-м этаже лопнуло окно, обра-
зовав брешь, словно от выпавшего зуба, а следом за стеклом понесся кру-
жащийся шлейф белой бумаги. Хотя расстояние было довольно большим, а
угол ее обзора искривленным, она могла бы разглядеть повисшего на руках
мужчину. Оконное стекло шириной в шесть футов и высотой в восемь с поло-
виной должно было выглядеть снизу не более чем ножом мачете или здоро-
венным ножом мясника. Но она так и не посмотрела вверх - изо всех сил
стараясь уберечь свою обувь и одежду от потоков дождя.
Стекло падало строго вниз на протяжении сорока этажей, набирая ско-
рость и вращаясь, словно лезвие циркулярной пилы. В двух сотнях футов от
земли
оно слегка накренилось и отклонилось от здания. Конечно, существовала
вероятность, что оно ударится об асфальт или обрушит свою колоссальную
энергию на автомобили и грузовики, но больно уж день выдался неудачный.
Двигаясь с такой быстротой, что и не уследить глазом, оно стремительно
приближалось к тротуару на противоположной стороне улицы, к спешащей фи-
гурке Марии Верез.
Эксперты-медики не могли скрыть изумления. Туловище было разделено
строго по диагонали справа налево - от шеи до бедра. Плоть и кожа на
обоих кусках были плотно изрешечены осколками стекла, срикошетившими от
мостовой, но основной разрез был хирургически ровным и чистым. И даже
одежда этой женщины выглядела так, словно ее рассекли надвое мощным
взмахом скальпеля.
Глава 2
Два старших компаньона совместной юридической фирмы Розена, Лузетти,
Блэйка, Пирса и Кэлба обычно не работали по одному и тому же делу. У них
были разные клиенты, административные обязанности и профессиональные ин-
тересы. Они, конечно, не ездили по вызовам на дом и не действовали ар-
тельно, как новички, только что окончившие школу, нет, Боже упаси! Но
когда дело касается самого важного клиента вашей фирмы, вам приходится
повиноваться - отчасти по привычке, а отчасти из страха.
Лифт с такой скоростью домчал их до 66-го этажа, что у них заложило
уши. Оба они были седовласыми, упитанными мужчинами строгого поведения.
Саймон Розен был повыше своего компаньона, его сдержанность граничила с
робостью. Он не считал нужным скрывать слегка презрительного отношения к
Эудженио Лузетти, к его грубоватым манерам и отнюдь не изысканному про-
изношению. На них были очень похожие костюмы-тройки, и это совпадение
Розен находил неудобным, зато Лузетти попросту не замечал.
- Надеюсь, он купит наш план, - сказал Лузетти.
- Я уверен, что купит. Для него это наилучший способ избежать суда,
ход разговора ты возьмешь на себя. Ты сумеешь более четко изложить суть
дела, чем я. А я тебя поддержу.
- Думаю, тебе он доверяет больше.
- Чепуха. Он в равной степени не доверяет никому. Ты возьмешь на себя
ответственность,
Джин. Как старший компаньон, я тебе приказываю.
- О чем ты говоришь? Мы оба старшие компаньоны.
- Но мне шестьдесят восемь лет, а тебе всего лишь шестьдесят четыре.
Так что я более старший компаньон. Я себя неважно чувствую. Ежедневное
общение с Арамом попросту убьет меня.
- Ладно, Саймон, - с сухим смешком сказал Лузетти, - согласен. Я не
боюсь этого старикашку.
Однако в глубине души он знал, что боится.
Кабинет Арама Залияна был целиком отделан деревом. Полы покрывал пар-
кет, а стены и потолок - дощатые панели. Сделанный из красного дерева
стол для совещаний окружало шестнадцать деревянных кресел-вертушек руч-
ной работы, изготовленных в Италии по специальным чертежам. В камине го-
рело большое дубовое полено, по-видимому, в нарушение закона. Комната
была так велика, что два персидских восемнадцатифутовых ковра в ней со-
вершенно терялись. Стены были увешаны дюжиной написанных маслом картин.
Саймон Розен легко мог назвать имена художников, а Джино Лузетти даже и
не попытался бы сделать это. Письменный стол был выполнен из палисандро-
вого дерева, и на его сияющей поверхности располагались лишь телефонный
аппарат, селекторная установка и блокнот для записей.
Сам же Арам Залиян был отнюдь не из дерева. Он был из крови и плоти и
очень возбужден. Его черные, как угольки, глубоко посаженные глаза остро
смотрели из-под кустистых темных бровей, странным образом контрастиро-
вавших с высоким лбом и редкими, но жесткими, как проволока, волосами.
Во всей его костистой фигуре было что-то хищное, и когда он увидел вхо-
дящих в кабинет адвокатов, то вскочил на ноги и двинулся в их сторону,
размахивая газетой.
- Вы видели `Таймс`? Уже две недели прошло, а они и дня не пропусти-
ли. В каждом распроклятом выпуске мусолят эти истории. Садитесь. Я ведь
вам, ребята, плачу большие деньги, чтобы вы избавляли меня от любых неп-
риятностей, - и что же происходит? Куда бы я ни посмотрел, Залиян такой
да Залиян сякой. Каждый репортеришка в городе разевает пасть, но ни один
даже не поговорил со мной. Они публикуют любую чушь, которая только при-
ходит им в голову. Вы видели их там, в вестибюле? Их человек пятьдесят,
должно быть. Они выстраиваются в очередь каждое утро, словно за подаяни-
ем.
Залиян двигался безостановочно. Твердым шагом ходил взад-вперед по
кабинету, садился, вставал и снова садился. Его брови поднимались и
опускались одновременно с руками. В какой-то момент он в гневе ударил
ладонью по письменному столу, но тут же выхватил носовой платок из наг-
рудного кармана своего серо-стального пиджака и стер отпечатки пальцев с
полировки. Розен наблюдал за этим представлением со своей обычной невоз-
мутимостью, а Лузетти то забрасывал ногу на ногу, то снова опускал ее и
явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Ни `Пост`, ни `Ньюс` меня не волнуют, - продолжал Залиян, - но
`Таймс` меня достала. - Он скрутил газету и с силой шмякнул ею о край
стола. Раздался звук, похожий на пистолетный выстрел. - А сегодня ка-
кой-то идиот интересуется, как все это повлияет на финансовое положение
корпорации. Вы можете что-нибудь сделать? Он что же, в самом деле пола-
гает, что из-за пары разбитых стекол все пойдет прахом? - Залиян сел и
уставился на адвокатов, сидевших напротив. - Ну так что же мы собираемся
с этим делать? Как вы намереваетесь остановить всю эту проклятую рекла-
му? А, Саймон? Не сиди там как пень. Выскажи-ка мне свое смехотворное и
высокооплачиваемое мнение.
Саймон Розен поджал губы, а потом глубокомысленно произнес:
- Мы мало что можем сделать с прессой, если вообще можем. Меня не
удивляет, что в газетах каждый день появляются какие-то статейки, выз-
ванные... отвратительной природой этих ужасных смертей. Люди испытывают
естественную антипатию к высоте и боятся, что их может треснуть по башке
какое-то случайно выпавшее оконное стекло. Это отличный материал для га-
зет. Сочинители всех этих баек даже не делают попыток взять у вас ин-
тервью, а это результат вашего отказа их давать.
- Ты что, хочешь, чтобы я устроил пресс-конференцию? Это и есть твой
совет? Дать им возможность выкрутасничать с прямыми цитатами вместо то-
го, чтобы они выдумывали что-то сами?
- Нет. Я считаю, что газеты все равно будут писать об этом событии,
независимо от того,
как вы поступите, до тех пор, пока сохраняется общественный интерес.
Но интерес этот уже спадает. Сегодняшняя статья помещена в разделе биз-
неса. История с Залияном в конечном счете будет вытеснена новыми нес-
частьями и скандалами. Такова уж человеческая природа.
- А что думаешь ты, Джино?
- Можно попробовать опубликовать что-то вроде туманного и угрожающего
письма, - зашевелился в своем кресле Лузетти, - только я бы посоветовал
этого не делать. Я знаю, подобные публикации приводят вас в бешенство,
но давайте посмотрим на это как на докучливую, предваряющую суд публич-
ность. Это может даже помочь нам добиться переноса места слушания дела в
какой-нибудь городок в северной части штата, где присяжные не страдают
боязнью высоких зданий.
- Не надо говорить о судах и присяжных, - замахал руками Залиян. - На
моем веку их было вполне достаточно. Выступления свидетелей на открытом
судебном заседании - вот все, что мне нужно. Вам нужно преградить дорогу
суду. Сколько исковых заявлений уже представлено?
- Три, - ответил Лузетти, - на общую сумму в двести миллионов долла-
ров. А за притязаниями на возмещение ущерба, вроде этого, ничего не сто-
ит. Нам точно известно, что семьи обоих погибших подали хорошо обосно-
ванные протесты, это же касается пяти-шести раненых. Есть еще десять,
ну, может быть, двенадцать человек, травмированных настолько, чтобы они
могли обратиться в суд. Может возникнуть десять - двенадцать неприятных
исков со стороны людей, надеющихся поживиться на этом деле, но это
весьма приблизительные прикидки, на самом деле их может быть гораздо
больше, так что суд, или суды, думаю, неизбежны. Страховые компании тоже
попытаются сплутовать, чтобы снять с себя ответственность. Мы с Саймоном
видим только одну возможность избежать длительных судебных тяжб.
- Ах так?! И что же это за возможность? - Залиян оперся локтями о
стол и закрыл лицо ладонями. Поэтому его голос прозвучал глухо, когда он
сказал: - Продолжай, я слушаю.
Лузетти бросил быстрый взгляд на Розена, тот кивнул.
- Эти истцы возбудят дела против всех: архитектора, инжене-
ра-конструктора, главного подрядчика, субподрядчика, отвечавшего за ус-
тановку окон, изготовителей рам и стекла... Я никого не забыл, Сай?
- Предприятия Залияна, для которых исполнялась эта работа, фирма За-
лияна, являющаяся сейчас владельцем этого здания, фирма `Собственность
Залияна`, агент по аренде и контролер по эксплуатации здания, а еще,
согласно так называемой теории `большого кармана`, сам Арам Залиян, мил-
лионер, главный управляющий этими тремя упомянутыми корпорациями.
Залиян шумно выдохнул сквозь пальцы и сказал:
- Бывший миллионер.
- Каждый из ответчиков, - продолжил Лузетти, - будет представлен сво-
им официальным страховым агентом или же адвокатом со стороны. Будут на-
няты технические эксперты для проверки технической документации. Все то,
что выяснят эти эксперты, если это поддержит позиции их клиентов, будет
представлено в суд, а экспертов вызовут в качестве свидетелей. После
этого, конечно, против них тоже будут возбуждены иски другой стороной.
- Конечно, - сказал Залиян, опуская руки и сокрушенно качая головой
из стороны в сторону.
- Если же данные экспертизы подтвердят нанесенный ущерб, страховые
компании попытаются избежать суда. Мы вот что предлагаем, Арам: надо
пригласить одного эксперта от нас, причем у него должна быть неоспоримая
репутация честного человека, оказать ему полное содействие и дать воз-
можность точно определить, отчего же выпали эти стекла. Когда он закон-
чит свое расследование, мы устроим встречу с ответчиками и их адвоката-
ми, представим эти выводы, определим долю ответственности всех сторон и
на базе жесткого сотрудничества добьемся согласия каждой на соответству-
ющее распределение этой ответственности.
- На базе дружеского сотрудничества! - взорвался Залиян. - Как бы я
хотел затащить сюда и Мартино, и Шустера, и Кэстльмана и задушить их го-
лыми руками! Я их нанял, чтобы они мне спроектировали и построили такое
здание, которым я мог бы гордиться и заработать на нем баксы, а не та-
кое, которое гнется, как флагшток, и из окон которого вылетают стекла!
Чего ради я должен терпеть все эти неприятности? Они вели нечестную иг-
ру, так что им придется платить. Я даже не понимаю, с какой стати меня
втянули во все это дело.
Он встал и снова стал ходить по комнате, глядя прямо перед собой. А
Саймон Розен на мгновение прикрыл глаза - так он обычно отключался, по-
падая в неприятную ситуацию. Лузетти внимательно наблюдал за Залияном,
чтобы не пропустить момент, когда тот вдруг начнет кидаться подвернувши-
мися под руку предметами.
- Вас втянули потому, - осторожно сказал Лузетти, - что некоторые
стекла, выпавшие из принадлежа щего вам здания, убили пару человек и ра-
нили еще с дюжину. Если все случившееся - результат ошибки проектировщи-
ков и строителей, наш технический эсперт обнаружит это и обнародует ре-
зультаты ко всеобщему удовлетворению. Дело будет улажено задолго до то-
го, как попадет в судебные инстанции. Подчеркивая ценность каждой чело-
веческой жизни, мы скорее всего сумеем убедить всех, что было бы пустой
тратой времени заставлять присяжных...
Залиян дошел до дальней стены кабинета, позади стола для заседаний, и
остановился там, скрестив руки на груди и уставившись на голую стену.
- Хорошо, наймите какого-нибудь эксперта, - сказал он, не оборачива-
ясь. - Их же кругом как собак нерезаных.
- Тут нужен не просто какой-нибудь эксперт с хорошей репутацией. Я бы
уточнил, что нужен такой, у которого нет никаких связей с
нью-йоркской... с нью-йоркской...
- ...банкой с пауками? - продолжил Лузетти.
- ...с нью-йоркской ситуацией, - договорил Розен.
- У вас есть кто-нибудь на примете? - спросил Залиян, все еще не от-
рывая взгляда от стены.
- Да, - ответил Лузетти. - Его зовут Брайан Митчелл. Он из колорадс-
кой компании `Инженерные работы Селигмэна`. Помните катастрофу с `Хайат
Редженси` в Канзас-Сити? Он сохранил для страховой компании, нанявшей
его, как минимум двадцать миллионов баксов. Он раскопал такие стороны
дела, которые ускользнули от всех остальных. Словом, не важно, по какой
причине, но люди верят тому, что он говорит, а в особенности присяжные.
- Хорошо, наймите его.
- Но он недешев.
- Сколько?
- Он берет тысячу восемьсот долларов в день плюс накладные расходы.
- Выходит, он такой же разбойник, как и вы.
- Все говорят, что он исключительно честен. Говорят, что если уж он
написал за-ключение,
то не изменит в нем ни слова ни за какие деньги. Ему верят.
- Таких людей не бывает.
- Тем не менее нам посоветовали именно его, поскольку он настолько
беспристрастен, что поначалу невозможно даже понять, представляет ли он
истца или ответчика. Вот именно потому-то он нам и нужен. Если вы в этой
истории чисты, как заверяете нас, и если это дело так ясно, как вы пола-
гаете, то тогда Брайан Митчелл - самый дешевый и самый быстрый способ
возложить вину на Мартино, Шустера и Кэстльмана, причем не просто за ок-
на, но и за то, что здание раскачивается.
Залиян дошел до двери кабинета и вытащил из кармана связку ключей.
- Добудьте мне его, - сказал он. - Я дам ему на обследование здания
две недели, но ни на день больше. Надеюсь, он нам поможет.
Массивная дверь была снабжена двойным замком, так что ключ был нужен
и для того, чтобы войти, и для того, чтобы выйти. Залиян с решительным
видом уже стоял у открытой двери и взмахом руки указывал адвокатам на
выход. Обошлись без прощальных рукопожатий.
- Ну, и что ты думаешь? - спросил Лузетти своего компаньона, когда
они вошли в лифт. - Тебя не удивило, что он согласился пригласить доро-
гого специалиста со стороны?
- Вообще-то не удивило. Он понимает, что нельзя действовать прямоли-
нейно, если хочешь выбраться из этого дела целехоньким.
- Я едва не расхохотался, когда он сказал, что не понимает, почему
его втянули в это дело.
Он еще узнает, как глубоко увяз, если окружной прокурор будет настаи-
вать на обвинении в преступной небрежности. Я даже ушам своим не пове-
рил, когда он это сказал.
- Да, он ведет себя как ребенок. Похоже, ему с трудом удается держать
себя в руках. Ты читал в утренней газете статью Сильверштейна? Этот па-
рень выдвинул несколько неплохих предположений. Араму вполне реально мо-
гут угрожать серьезные финансовые затруднения. По всей видимости, после
той неудачи на Ямайке он потерял больше, чем рассказал нам. Банки отка-
зываются вести повторные переговоры о займах. Это здание никогда не
эксплуатировалось больше чем на семьдесят процентов. Сравни-ка это с де-
вяносто пятью процентами остальных зданий в центре города.
- Да.
- Почему город дает ему такое количество концессий?
- И такое хреновое здание.
- Да, - кивнул Розен, - а наш мистер Митчелл, быть может, и раскопа-
ет, до какой именно степени оно хреновое.
Глава 3
В верху листка было небрежно написано карандашом: `ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НА-
ЧАЛО НОВОЙ БРОШЮРЫ. ПРИМЕРНЫЙ НАБРОСОК`. Остальной текст был напечатан
на машинке:
`ЧТО ОБЩЕГО У ЭТИХ КАТАСТРОФ?
В КАЖДОЙ ИЗ НИХ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРИЧИН ПРИГЛАШАЛИ ИНЖЕНЕРНУЮ КОМПАНИЮ
СЕЛИГМЭНА.
1. Январь 1978 г. Гражданский центр `Колизей` в Хартфорде, штат Кон-
нектикут. Полный обвал крыши, длина стальных пространственных перекрытий
300 футов. Никто не погиб и не был ранен.
2. 27 апреля 1978 г. Атомная электростанция Плэзентса на острове Уил-
лоу, штат Западная Виргиния. Рабочая платформа, состоящая из трех уров-
ней, падает на землю с высоты 166 футов во время строитель ства охлади-
тельной башни. Погиб 51 рабочий.
3. 1979 г. Арена Кемпера в Канзас-Сити, штат Миссури. Падение подвес-
ной крыши, простиравшейся на 324 фута. Никто не погиб и не был ранен.
4. 27 марта 1981 г. Здание, принадлежавшее нескольким владельцам, в
Харбор-Кэй, на побережье Какао, штат Флорида. Полный обвал пяти этажей,
здание состояло из плоских бетонных плит, авария произошла во время бе-
тонирования крыши. 11 человек погибли и 23 ранены.
5. 17 июля 1981 г. Гостиница `Хайат Редженси` в Канзас-Сити, штат
Миссури. Два перехода над внутренним двориком рухнули во время танцев.
Погибли 114 человек и ранены 186.
6. 15 апреля 1982 г. Восточная часть Чикаго, штат Иллинойс. Обвал
пролета бетонного моста во время строительства. Погибли 13 рабочих.
7. 22 июля 1982 г. Здание `Континентал-Иллинойс` в Нью-Йорке. Стрела
строительного крана длиной в 134 фута прогнулась, сорвав куски гранита с
43 этажей. Они рухнули на улицу, один человек убит, 16 ранены.
8. 9 апреля 1983 г. Международный металлургический завод в Бутте,
штат Монтана. При сильном ветре опрокинулась бетонная труба высотой 825
футов. Убиты двое.
9. 29 июня 1983 г. Гринвич, штат Коннектикут. Обвал моста ╥ 95 через
реку Майанус. Убиты трое.
10. 1 февраля 1984 г. Мексиканский залив. Затонула 200-футовая буро-
вая платформа `Южный орел`. Утонули 74 человека`.
Берт Фабер перечитал написанное - неплохо. Он влетел в кабинет Эмиля
Селигмэна и бросил листок на письменный стол шефа.
- Отлично, - сказал он, присаживаясь на краешек кресла в ожидании
приговора, - этот вариант, возможно, понравится тебе больше. Митч уже
сказал мне, что какое бы решение мы ни приняли, оно его устроит.
Тощий и подвижный Фабер был антиподом флегматичного Селигмэна, никог-
да не делавшего резких движений и жестов. По мере приближения к пятиде-
сятилетнему возрасту его лицо и талия стали заметно утолщаться. Жена Се-
лигмэна постоянно следила за тем, чтобы он соблюдал диету и делал заряд-
ку.
Селигмэн вздохнул и взял листок. Окно за его спиной выходило на юг,
что позволяло Фаберу видеть Утюги - огромные гранитные срезы на подсту-
пах к Скалистым горам. Слева от них, на небольшом холме над верхушками
цветущих деревьев, виднелись красные черепичные крыши Колорадского уни-
верситета, в котором Селигмэн и Брайан Митчелл когда-то преподавали
гражданское проектирование. Они до сих пор вели там факультативные заня-
тия, но за последние пять лет довольно редко, с тех пор как дела инже-
нерной компании резко пошли в гору.
Через несколько минут Селигмэн положил бумагу на стол.
- Относительно арены Кемпера, - сказал он, ткнув коротким пальцем в
соответствующее место. - Ты не указал даты, просто написал год. Надо
быть последовательным.
- Хорошо, шеф. Нет проблем.
Чтобы уберечься от пятен и дырочек, которые могли оставить авторучки
и карандаши, Селигмэн держал в кармане рубашки пластиковый пакетик, ко-
торый свободолюбива настроенные студенты-гуманитарии прозвали `пакетиком
растяпы`. Фабер потянулся через письменный стол, выдернул из этого паке-
тика карандаш и небрежно нацарапал на полях: `Добавить дату`.
- Это всего лишь примерный набросок. У меня под рукой не оказалось
этой даты.
- В некоторых пунктах ты указал число убитых, а числа раненых нет.
Если уж ты решил приплетать сюда и раненых, то это следует делать в каж-
дом случае.
- О Господи! Тебе, выходит, нужно абсолютное единообразие, - сказал
Фабер и быстро дописал: `Добавить раненых`.
Селигмэн вновь углубился в чтение и вновь прервался, похлопав рукой
по листку.
- В начале ты употребляешь слово `катастрофа`. У меня это вызывает
сомнение. Не все проекты, на которые ты ссылаешься, привели к гибели лю-
дей.
- Ну и что с того?
- Если никто не погиб, то это никакая не катастрофа. Авария - да.
Серьезный экономический ущерб. Возможно, трагедия. Быть может, даже нес-
частье. Но никакая не катастрофа. Это терминология управления безопас-
ности труда и здравоохранения.
- Боже мой, да терминология этого управления совсем не обязательно
верна... она даже неразумна. Спроси десяток человек на улице, что озна-
чает это слово, и я готов побиться об заклад, ни один не скажет тебе,
что необходимо убить кого-нибудь, чтобы назвать это катастрофой.
- Эта брошюра рассчитана не на десяток прохожих, которых я встречу на
улице. Она рассчитана на людей, очень хорошо знакомых с терминологией
управления.
- Ладно.
Фабер вычеркнул слово `катастроф` и надписал сверху `аварий`, так
сильно нажимая на карандаш, что тот сломался. Он вытащил из кармана Се-
лигмэна другой и полюбопытствовал, не желает ли шеф поменять еще что-ни-
будь.
- В случае с этим `Южным орлом` ты пишешь, что утонули 74 человека, а
в случае с краном ты намекаешь, что на людей обрушились куски гранита,
но в остальных пунктах ты не указываешь причины смертей. Зачем вообще
указывать эти причины?
Фабер написал: `Никаких пылких выражений`. Селигмэн продолжал:
- Стоит ли вообще упоминать об убитых и раненых? Работа, которую мы
выполняли по этим проектам, никак не связана с наличием или отсутствием
пострадавших. Мы инженеры, а не медицинские эксперты.
- Да что же это, черт подери, тебя разбирает, Эмиль?! Я составил спи-
сок пострадавших,
поскольку это показывает, что, когда дела плохи и многое поставлено
на карту, адвокаты, владельцы и архитекторы обращаются к нам. Когда речь
идет о гибели людей, требуются самые лучшие специалисты-эксперты, кото-
рых вы только можете раздобыть. Я полагаю, что важно оставить все эти
факты как есть. - Фабер отбросил карандаш в сторону и сел. - Я знаю, в
чем все дело. Тебе вообще не нравится эта идея с брошюрой, ведь так, да?
Так почему бы прямо не сказать мне об этом, чтобы я не тратил времени
попусту?
Селигмэн тяжело вздохнул и потер глаза кончиками пальцев.
- Я знаю, что брошюре, которой мы пользуемся, уже пять лет, - сказал
он усталым голосом.
- Ты был прав, сказав, что она не отражает нынешнего положения нашей
компании. Я знаю, что нам нужна новая. Но этот акцент на анализе несчас-
тий... ну, это не то, что я имел в виду, когда учреждал нашу компанию.
- Но отсюда же и идет весь рост. Новые материалы, новые теории проек-
тирования,
стремление снизить расценки, падение квалификации рабочих, инспекто-
ров, уровня стандартов... Это сулит все новые и новые аварии.
- Может быть, и так, только...
- И все больше людей готовы начать судебные тяжбы еще и потому, что в
этом замешаны деньги. Присяжные разбрасывают страховые деньги, как кон-
фетти. Черт подери, Эмиль, посмотри на список работ, в которые мы вовле-
чены. Если сейчас сделать еще одно усилие, мы сможем стать наиболее вли-
ятельной фирмой в этой области.
- Ты хочешь выставить нас на всеобщее обозрение? Наиболее влиятельная
фирма в области экспертизы катастроф... Мы что же, этого хотим?
- А почему бы и нет? Разве много инженерно-строительных фирм, способ-
ных сделать первоклассную аналитическую экспертизу и знающих закон об
ответственности? Перед нами открывается великолепная возможность. Вместо
того чтобы перекладывать основную часть лабораторной работы на специа-
листов извне, нам бы надо приобрести парочку электронных микроскопов и
кое-какое мощное испытательное оборудование.
- Все эти акценты выглядят довольно неприглядно. Для меня строи-
тельное дело все еще означает проектирование, а не копание в авариях.
- Я и не говорил, что мы должны отказаться от проектирования. Нам
следует вмешиваться в чужие дела лишь в той степени, какая позволила бы
нашей компании не отстать от жизни. Я сказал только, что мы должны пере-
местить свои интересы в ту часть бизнеса, которая представляется наибо-
лее жизненной.
- Ты хочешь сказать `наиболее смертельной`.
- О Господи! - воскликнул Фабер, раздраженно стукнув руками по столу. Селигмэн повернулся к окну и уставился на горы.
- Я вынужден согласиться, - сказал он, - что исследовательские работы
движутся быстрее,
чем работы по проектированию. Сегодня днем позвонил какой-то адвокат
из Нью-Йорка по имени Лузетти. Он хочет, чтобы Митчелл взглянул на окна
в здании Залияна. И ни словом не обмолвился об оплате. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 126985
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0
|
