ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Сергей Иванов
Не стрелять

На станции светили лишь два фонаря. Один - в дальнем
конце платформы там, где останавливался последний вагон
другой - далеко впереди над бывшим переездом, у
заколоченного домика путевого обходчика. А вся платформа
была темна.
Шел поезд дальнего следования. Поздний пассажир какой-то
морячок, что курил у двери с равнодушным интересом, смотрел
на желтые пятна света из окон бежавшие по платформе.
Поезд сбавил ход. Промелькнула скамейка. На ней поздний
пассажир увидел компанию - человека три или четыре. И
моряк, наверное, тут же забыл бы о ней если бы. В руках у
мальчишки, который сидел край ним слева был револьвер.
Все тот же масленый свет пробежал по стволу мигнул на
мушке. Прищурив глаз, мальчишка целился в окна. Прямо в
грудь стоявшему у окна моряку.
Невольно тот шагнул в сторону чуть не угодив в крохотное
помещеньице где проводники хранят уголь. Чертыхнулся. А
когда опять глянул в окно, платформа уже кончилась.
Моряк посмотрел на часы ноль пятьдесят восемь., что-то
шелохнулось в нем. Из тамбура он вошел в вагон крепко
бухнул в дверь к проводнице.
- Я извиняюсь, мы сейчас какую станцию проезжали?
- Какую станцию?! - сказала проводница сердито. - От
Москвы у нас первая станция будет Александров.
- Ну полустанок, что ли!
Проводница сердито зевнула, отодвинула занавеску.
- Скалба это называется. Здесь речка такая протекает.
По ней и поселок назвали.
Поезд исчез, виляя вдали красными огнями. За ним, но,
заметно отставая, летел грохот. Наконец все пропало в
темноте, в тишине.
- Ну и, что мы будем тут сидеть? - спросила девчонка.
Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. В темноте
рассмотреть ее не удалось бы при всем желании, но двое
мальчишек сидевших с нею рядом знали, что она красивая.
Или, по крайней мере, так было установлено среди них. Ее
звали Алена.
- А ты очень хочешь это сделать? - спросил мальчишка у
которого в руках был револьвер. Револьвер был прекрасный.
Пальцам стоило лишь дотронуться до его ребристой как бы
костяной ручки, до его ствола граненого и барабана в котором
так удобно могло лечь шесть патронов. Это все легко
вставало перед глазами, сто раз виденное сто раз ощупанное
пережитое. Мальчишку звали Славка.
- Ты прислушайся на всякий случаи - сказала Алена - Не
очень у тебя трусливый вопрос получился а? Демин, а ты чего
молчишь?
Третий в их компании кого назвали Деминым, сидел чуть в
стороне отдельно. И руки держал в карманах - тоже такой
обособленный жест.
- Ты пистоль-то убери Славист! - сказал он неприветливо.
- Зачем? - И они услышали, как Славка взвел курок.
- Да так Поезд проходил - могли увидеть! В ответ Славка
издал крик, какой издала бы лягушка, если б выросла с овцу -
это он так смеялся над Деминым.
- Знал бы - Демин поднялся - вообще с таким не связался!
- Сядь! - сказала Алена.
Славка не видел, что делает Демин, а Демин не видел, что
делает Славка. Одна Алена сидящая посредине могла видеть их
обоих.
- Ты, что Демин, правда, думаешь, что из поезда можно
было увидеть?
- Да не знаю я, - ответил тот сердито. - Но глупо
залететь я не хочу.
- Хм, давай залетать умно! - Славка все время показывал
свою насмешливость.
- Слушай, только ты не будь таким умным, - сказала Алена.
- Ты отдохни немного.
- Через двадцать минут электричка подвалит, - сказал
Демин. - Если решили, то пошли место выбирать. И...
нечего здесь крутиться!
- Сейчас придут дяденьки с фонариками, - тут же подхватил
Славка. - А, скажут, вот он и Демин, грабитель.
- Я чувствую мне надо идти домой, - сказала Алена. - А
вы тут на досуге бейте друг другу морды, как пьяные
пэтэушники. - Тут она вспомнила, что Демин то как раз и
есть `пэтэушник`. Хотела поправиться, что о присутствующих,
мол, естественно не говорят. Но это вышло бы глупо.
Демин первый все заметил и понял. Сказал, чтобы не
тянуть неприятную для Алены паузу.
- Короче понял, Славка? Убери! - и добавил довольно
внятно ругательство, чтобы Алена не подумала, будто он это
все говорит спасая ее от неловкости. И Алена удивилась, как
не раз уже удивлялась, до чего Демин, который явно не был
таким уж особенно воспитанным человеком, обладал чувством
такта.
Но сейчас ей некогда было удивляться. Ей надо было
реагировать на деминское ругательство, нельзя же показать,
что ты поняла его душевную тонкость.
При Алене естественно употребляли эти слова не в первый
раз. Теперь при девчонках вообще хамят довольно спокойно.
Часто даже специально - чтобы показать свою уверенность и
власть. А иногда пуляют просто так то есть совершенно
спокойно как будто ты не девчонка никакая и только тем и
отличаешься от него от этого `пуляльщика`, , что слабее и
при всем желании не можешь его стукнуть. Потому девчонки и
начали изучать всякие там каратэ да реслинг - вообще учатся
бить.
Алена один раз прочитала в `Комсомолке` как две девчонки
отметелили свою подругу. И корреспондент сильно удивлялся,
что как же такое стало возможно чтобы девушки... А почему
бы собственно и нет? Теперь мальчишки мало чем от девчонок
отличаются. Интересы одинаковые. Даже мода почти, что
одинаковая. Теперь ведь как говорят то? `Молодежная` - и
все.
Тогда почему же если они - те две - наказали какую то
сволочь этот корреспондент так сильно возмущается? Ведь
если б ребята подрались - не то, что в газете в детской
комнате милиции вряд ли сильно забеспокоились бы Разве не
так?
И Алена имела глупость все это написать тому
корреспонденту. Слава богу, сообразила дать не московский,
а дачный адрес и на чужое имя. Она, конечно, догадывалась,
что этот корреспондент ничего стоящего ей ответить не мог.
Все же она ждала письма. Дело было прошлой осенью и
родители сильно удивлялись, чего она повадилась на дачу в
такую погоду.
Наконец письмо пришло. Журналист довольно нервно
объяснял ей про девичью гордость - не умнее того, что обычно
говорится на классных часах. Просто немного красивей и
покороче.
Только в одном Алена удивилась и задумалась. Этот
корреспондент спрашивал, почему она решила, что виновата
которую били. И объяснил, что как раз все было наоборот.
Алена долго помнится тогда размышляла - всю дорогу в
электричке. И поняла, что он заехал не в ту степь. Раз
команда считает и бьет, значит она и права. Чего тут
неясного то?
Но этот журналист дико подробно ей растолковывал почти
полписьма, что права одиночка. И когда Алена была уже
готова ему поверить, она вдруг додумалась это просто его как
говорится точка зрения - можно так повернуть, а можно и
наоборот. Она даже чуть не засмеялась от радости - как
здорово получается то! Ведь теперь против любых слов любых
иных доказательств у нее есть ответ у вас такая точка
зрения, а у меня такая.
А про то, что всегда надо иметь принципы, - это она
считала больше для игры. Вот как сейчас, например она
играла в то, что при ней якобы нельзя ругаться. И закричала
на Демина.
- Прекрати! Совсем озверели!
Славка хихикнул, крутанул на пальце пистоль и сунул его
за пояс - точно как показывают в фильмах.
- Короче так, - сказал Демин. - Мы будем с тобой Ален в
кусте, а Славист пойдет.
Алене и Славке жутко хотелось спросить, а почему это
дорогой Демин ты сам не хочешь пойти? Но Славка не мог
спрашивать, чтобы не выдать своей боязни. А Алена не хотела
спрашивать, чтобы прекратить всю эту чушь, будто она очень
умирает по Славке. Ничего она не умирает! Но ведь надо же
с кем-то ходить надо, чтобы кто- то провожал тебя ну и так
далее. Иначе вообще сочтут за какую-нибудь идиотку
недотрогу.
Наверное Демин вычислил, как им охота задать свой
вопросик и сказал:
- Алене этого вообще не надо делать. Я сумею. А Славка
пусть докажет!
- Я пистоль добыл! - крикнул Славка и Алена поняла, что
он трусит, что Демин попал в цель, что Славка и сам понимает
ему надо доказать свою нетрусость. В том числе и себе!
Пистоль он купил у какого-то хмыря. У какого Славка не
говорил. Но, что купил - точно за сорокошник. Он звал
Алену поехать в Москву проветриться, посидеть где- нибудь в
хорошем местечке, показаться знакомым. Пусть знают, что ты
личность!
Славка ей про сорокошник столько песен исполнил. Потом
вдруг приносит эту штуку. Сорокошника нету, но теперь у нас
сорокошников будет навалом!
Они остановились у куста, который присмотрели еще сегодня
днем. Место узкое убегать тому будет неудобно, которого они
начнут потрошить. И в то же время сквозь ветки видна вся
платформа и можно засечь всех, кто сошел с поезда.
За лесом послышалась электричка.
- Ну, что ж, - сказал Славка и Алена сразу представила
себе его вымученную геройскую улыбку. - Ну, что ж господа.
Пора взводить курки.
В темноте, что-то царапнулось скучным железным голосом -
это он доставал из-за ремня свой револьвер. Потом тихо, но
внятно щелкнула отведенная `собачка`.

Глебов вышел на платформу совершенно один из последнего
вагона. Фонарь, висящий у него прямо над головой, с трудом
дотягивался желтоватыми своими как бы пыльными лучами до
платформы. А дальше Глебов увидел в квадратах горящих окон
электрички, что из переднего вагона действительно вышло
человек шесть-семь народа. Ну и надо их догнать подумал
Глебов. Дорога то в поселок была одна.
Тут он заметил, что на левой кроссовке развязан шнурок.
Его первым порывом было догнать людей из головного
вагона. Однако он тут же представил себе, как бежит по
темной платформе едва ли не в третьем часу ночи да еще с
незавязанным шнурком. Он слишком хорошо умел представлять.
- И ему сделалось стыдно. Не торопясь, он наклонился под
фонарем, стал завязывать шнурок. И тут увидел под лавочкой
тускло белевший кусок трубы, такой весьма удобный обрезочек
алюминиевый сантиметров в шестьдесят.
Глебов поднял его. Погоди, а, что это значит `весьма
удобный`? Я, что боюсь, подумал он? Он шел по платформе,
представляя, как ударит вышедшего ему навстречу уголовника.
И точно зная, что никого он не встретит, а главное - никого
он не ударит. Сзади ему из последних сил еще подсвечивал
фонарь.
Спускаясь по лесенке, Глебов сунул трубу под пиджак
потому, что если кто-нибудь попадется навстречу, то как раз
Глебова и могли принять за бандита. Прошел мимо фонаря у
переезда. Потом еще шагов двести.
- Минуточку!
Голос показался Глебову хриплым грубым прокуренным. Не
останавливаться пронеслось в голове, они как раз
рассчитывают, что я остановлюсь. Не останавливаться
нарушить их планы. Но почувствовав, что сейчас побежит
Глебов пересилил себя и остановился.
- Деньги!
А деньги у него как раз были почти триста рублей
отпускные. Перед ним стоял мужчина - в темноте, в ужасе
Глебов не мог рассмотреть ни лица его, ни роста, ни
возраста.
При инцидентах противники всегда казались Глебову выше
его. Из этого нетрудно сделать вывод, что Глебов не любил
драться. Да и не умел. Проще говоря, он боялся драк.
Впрочем, многие их боятся!
Прошла короткая секунда. И в продолжение ее Глебову
ничего не сделали. Словно его противник сам не знал, как
действовать дальше.
- Дайте мне пройти! - сказал Глебов давя в голосе дрожь.
Есть категория людей, которые сперва бьют, а потом
разбираются. Но Глебов был совсем не таким. Для него драка
была чем-то непоправимым и ужасным.
- Деньги!
В живот ему уперся продолговатый предмет. Даже со
стопроцентной скидкой на страх Глебов мог бы поклясться, ему
угрожали настоящим оружием револьвером.
И тут же он понял вдруг перед ним мальчишка. То ли
зрение стало работать лучше, то ли жест грабителя был
излишне театрален. Рука слишком далеко выдвинута вперед -
не, чтобы удобнее было стрелять, а, чтобы эффектней
смотрелось. Тогда и он Глебов словно вспомнив как это
делается в кино выхватил из-под пиджака свое оружие и ударил
по руке - куда-то между кистью и локтем.
Уже пробежав несколько шагов он вспомнил, что услышал
довольно тонкое именно мальчишеское: `Ай!`
Он бежал прямо к переезду прямо под фонарь, то есть из
темноты был виден как мишень силуэт на стрельбах. И
сообразив это Глебов прыгнул в сторону, почувствовал, как
почти по колено, вляпался в какую-то жижу. Но тут же легко
выдернул ногу побежал, впервые поняв, какие удобные на нем
кроссовки.
Выстрела в спину ему так и не последовало.

Кабинет у начальника отделения милиции был невелик, да
еще вытесняя пространство стояли два могучих шкафа да еще
сейф. Люба вошла и остановилась у двери ожидая, либо
короткого распоряжения, либо приглашения сесть.
- Здравствуй товарищ капитан.
- Здравия желаю, Николай Егорович! - так она ответила и
в меру официально и по- дружески. С первых дней в милиции
она служила под началом этого человека. Не представляла
себе никого другого на его месте не представляла, как могла
бы жить дальше, если б он вдруг ушел. К счастью майор Зубов
в обозримом будущем никуда уходить или переводиться не
собирался.
В их отделении милиции работали в основном все
скалбинские коренные. Свой поселок и близлежащие окрестные
леса, и окрестные поля и само, быть может, небо над Скалбой
знали они наизусть. По крайней мере это полностью
относилось к Любе Марьиной.
В милиции людей наивных и восторженных не держат. В
милиции нужны люди мыслящие трезво. Наверное Люба такой и
была. Только если нормальный средний человек, думая об
окружающих обычно несколько занижает свою оценку, то Люба ее
обычно завышала. Как ни странно это помогало ее службе.
Николай Егорович считал Любу Марьину вдумчивым способным
работником и похваливал на совещаниях.
- Давай садись, - сказал Зубов. Он надел очки, пробежал
какой-то листок протянул его Любе. А сам взял со стола
другой листок похожий, кстати, на первый и принялся его
читать. И Люба стала читать.
`Уважаемые товарищи! К вам обращается военнослужащий
моряк Северного морского флота старшина второй статьи Лаптев
Николай Васильевич. Следуя на скором поезде номер 17
`Москва-Мурманск - я в ноль часов пятьдесят две минуты
проезжал мимо вашей станции Скалба. На платформе я заметил
трех ребят. У одного из них в руке был револьвер примерно
системы наган (с барабаном)`
Дальше было зачеркнуто, но разобрать все-таки можно: `Я
военнослужащий. Ошибка думаю, исключена`. А вместо
зачеркнутого было написано так: `Возможно, я ошибаюсь. Но
на вашем месте я бы проверил`. Подпись и адрес - почтовый
ящик номер такой-то.
Люба подняла глаза. Оказывается Зубов уже некоторое
время смотрел на нее.
- Какое мнение?
Люба в ответ пожала плечами.
- Вот именно, - кивнул Зубов. - На нашем месте он бы
проверил! - и подал Любе вторую бумажку, которая
действительно была похожа на первую - школьный листок в
линейку. Можно даже было подумать, что листки были недавно
детьми одной тетради. Почти автоматически Люба приложила их
друг к другу. Да нет, без всякого увеличительного стекла
было видно края разные и здесь линейки бледней здесь гуще.
- Я тоже провел этот эксперимент, - сказал Зубов.
А Люба уже читала.
`Довожу до вашего сведения, что в ночь с двенадцатого на
тринадцатое августа на меня совершил нападение подросток
вооруженный револьвером. Нападение произошло примерно в ста
метрах от переезда на Школьной дороге`.
Все. Ни подписи, ни обратного адреса. Штемпель. Он как
это часто бывает, поставлен был кое-как.
`Школьная дорога` - так мог сказать только местный. Лет
тридцать назад школьники поселка Скалба решили построить
дорогу, чтобы родители, идя со станции не месили грязь.
Стали возить песок и гравий на отремонтированной
собственными силами древней полуторке. В общем, было дело!
Боевая страница в жизни школы. А там и взрослые
подключились. Организовали несколько воскресников.
Люба уже застала эту дорогу заасфальтированной.
- Сперва пришло письмо от моряка, - сказал Зубов. - Оно
в Александрове брошено. А сегодня второе.
- Местное. - Люба все же разглядела штемпель. - А чего
ж так долго до нас добиралось?
- Факт может быть интересным. Но думаю он не лежит на
главной магистрали.
- В чем-то этот мужик струсил, - сказала Люба. - И,
что-то он скрывает.
- Почему мужик? - Зубов взял письмо без подписи. -
Почерк как раз скорее женский.
- Я в графологии честно говоря не сильна Николай
Егорович. Да она и вообще темный лес. А если по фактам.
Его не ограбили верно? Иначе бы заявил. Значит как-то
сумел защититься. Значит... - тут Люба прищурилась:
кое-что дошло до нее. - Значит он мог покалечить этого
мальчишку. Вот и боится!
- А все же письмишко нам подсунул... - Зубов покачал
головой.
- Так он же боится! - усмехнулась Люба. - Вдруг да
опять его встретят!
- У тебя с подростками, что-нибудь есть тревожное?
- Да с ними все тревожно. Но то, что вы имеете в виду,
по-моему, ничего похожего.
Люба официально не занималась подростками. Просто в
отделение пришла новая девочка - тоже своя, скалбинская,
пока в милицейской работе, как говорится, ни тю, ни мя. Вот
Люба ей и помогала...
- Я все-таки еще у Лены проконсультируюсь...
- Давай... И... наметь планчик, тогда вместе
посоветуемся.
Николай Егорович не был таким уж, что называется,
закоренелым интеллигентом. Для него сказать `вместе
посоветуемся` было вполне нормальным делом. Еще он любил
говорить про `краеугольные задачи` и был уверен, что слово
`мышь` мужского рода, как и говорили всю жизнь в его родной
деревне.
Он был вообще-то из трактористов. Николай Егорович
Зубов, работать умел удивительно, а, кроме того, отличался
ловкостью и смекалкой. За все это и был он в конце
пятидесятых годов направлен в органы...
Люба ничем не выдала того, что заметила эту
стилистическую погрешность в речи начальника. Поднялась и
сказала:
- Есть, Николай Егорович! Завтра я доложу!

Рука у Славки болела и здорово опухла. Такая лапища
стала - любой заинтересуется.
Вообще утром это было совсем не то, что ночью. Утром он
представил весь ужас того, что хотел сделать. Заперев
дверь, вынул из-за дивана коробку с револьвером. Вид
оружия, какая-то особая, жуткая его красота придали Славке
сил. Он надел куртку, хотя была жара, и пошел к Алене.
- Ну чего? - спросила она. - Ничего?
- В смысле чего? - И тут Славка невольно засмеялся от
этих `чевоканий`.
- В смысле не будь дураком! - прошипела Алена.
- Да ничего не заметили, чего ты! - И опять пришлось
улыбнуться, потому, что `чевоки` продолжали его
преследовать. А, чтобы не вызывать Алениного гнева, он
осторожно приподнял рукав куртки:
- Видала - сволочь какой!
- Кто?
- Ну, этот мэн, который мне врезал. У него же были
такие, знаешь, японские штуки?
- Какие японские? Нанчаки? Так они, во-первых, не
японские, а корейские!
- Откуда он их только достал?!
- Откуда ты свою машинку достал? - Алена сделала жест,
словно держит в руке пистоль. - Оттуда же и он!
Славка скрывал происхождение пистоля. Явно врал про
знакомого из `деловых`, который... тут, наверное, он был бы
рад сказать, что револьвер ему подарили за старую дружбу.
Но поскольку сорок рублей, обещанных Алене за гулянку,
испарились... И все равно, пусть даже купил - Что за
`деловой`? Как Славка сумел у него заполучить такую жуткую
вещь? Об этом Алена не могла добиться ни слова.
- Значит, с нанчаками, - сказал Славка задумчиво. - Он
вполне может быть малый из мафии, поняла?
Больше говорить им было не про, что, поэтому ничего не
оставалось, как только пойти в самый конец Алениного участка
и заняться курением. Здесь Славка попробовал было обнять
Алену. Но из этого дела ничего буквально не вышло.
- Ален! - сказал Славка обиженно. - Давай немного
поаморальничаем хотя бы!
- `Хотя бы`! В каком смысле `хотя бы`? В том смысле,
что ты вчера операцию завалил? Чехол!
Это было ее фирменное ругательство - `чехол`. И оно не
считалось злым. Чехол - значило неловкий, глуповатый, но
где-то и милый человек.
Получив сейчас звание чехла. Славка решил, что у него
есть шанс. Он снова попробовал было подступиться к Алене,
но тут же схлопотал четкий удар в область печени и второй,
ребром ладони, по руке... Алена не хотела, конечно. А
получилось, прямо по тому самому месту.
И тут со Славкой случилось несчастье. На глазах у
девчонки он потерял сознание. А когда очнулся через
несколько секунд, заметил, что щеки его мокры. И рука,
главное, продолжала болеть нестерпимо.
Алена стояла перед ним на коленях... Взяла Славку за
руку, осторожно, как экспонат в кабинете биологии:
- У тебя возможен перелом, понял? - с прошлого года она
стала говорить по- медицински, потому, что якобы собиралась
в соответствующий вуз. - Закрытый перелом без смещения...
Пойдем, я тебя к врачу отведу.
Тут они посмотрели друг на друга... Вот тебе и к врачу!
Ведь возможно, что тот человек уже заявил в милицию и,
возможно, уже ищут некоего преступника с травмой руки!
Но разве мафиози для охраны своих гражданских прав
обращается в милицию?
Но разве Алена и Славка действительно думали, что тот тип
- мафиози?
Бабка, которая молча переносила все Славкины `понты`,
молча перенесла и сообщение, что он едет в Москву. В самый
солнцепек надел черный свитер (как назло, ни одной рубашки с
длинным рукавом) и пошел на станцию. Алена на велосипеде
медленно ехала рядом. Так дико было идти мимо `ночного
места` - Славка собрал все мужество... Уже вполне придя в
себя, он поднялся на платформу:
- Здесь я с тобой буду прощаться, голубка, Дальше меня не
провожай... - Это ведь теперь самое престижное занятие -
пародировать какой-нибудь спектакль, или кино, или вообще,
что-нибудь серьезное. - Что ж, поцелуемся на прощание?
Алена быстренько оглянулась - есть ли кругом народец...
Да, зритель имелся. Тогда она обняла Славку за шею и не
спеша поцеловала... Один раз он играл Деда Мороза в школе,
Деда Мороза, который тает, попав не в то время года. И вот
кругом младшеклассники чуть не рыдают от переживаний, а у
Славки усы, как назло, залезли в ноздри, и он только об
одном и думает, как бы не чихнуть в этот печальный момент.
То же и сейчас. Тетеньки кругом шипят-надрываются, Алене
того и надо. А Славка стоит как дурак. Потому, что это не
поцелуй, а... какой-то штемпель тебе на щеку поставили.
Не спеша Алена уехала... Зачем ей все это надо? Уж
лучше бы просто лапу дала на прощание, но по-человечески!

Хирург оказался молодой парень, такой усатенький, с
такими джинсиками из-под халата, что Славка сразу понял:
здесь его поймут.
Хирург молча смотрел, как Славка мучается со свитером.
Затем помог аккуратным и быстрым движением.
- Ну и зачем ты его напялил? Да еще такой относительно
немытый.
- Дико холодно было, - ответил Славка, все еще думая, что
они поймут друг друга.
- Тридцать градусов действительно не погода, - кивнул
хирург. - Но это только одна причина. А вторая...
маскировался?
- Чего мне маскироваться? - Славка хотел это сказать
спокойно и небрежно, а получилось с каким-то дрожанием...
- Сейчас узнаем, - снова быстрым и точным движением
хирург взял его руку, прошелся по ней пальцами. - Не слабо
тебе врезали... Трубой, что ли?
- Вам-то какое дело?
- Правильно, - кивнул хирург. - Была бы у тебя ножевая
или огнестрельная травма, тогда бы я был обязан... А так я
могу только предполагать, что ты на кого-то напал и тебе
врезали.
- Во-первых, не я напал, а на меня напали!
- Не, старик. Если б на тебя напали, тебе бы по голове
закатали, по плечу или бы в грудь этой штукой ткнули. А
здесь от тебя защищались, отбивали твою руку, понял?
И хирург сделал такое движение, что Славка чуть не
вздрогнул: очень получилось похоже. Хирург улыбнулся:
- Так было дело?.. А, что ты держал в этой руке, а? -
Он быстро написал какую-то бумажку. - На рентген
пойдешь..., что ты держал, я могу только предполагать!
Славка молчал. Он был по-настоящему напуган, как его
легко и точно раскрыли.
- Ступай, - сказал хирург. И теперь он вовсе не казался
Славке таким уж молоденьким. - Ступай... Ты ведь человек
просвещенный, осенью в десятый класс пойдешь. Мог бы в
сознании своем экстраполировать, чем кончаются такие
истории. Оно все неплохо, когда в темноте да в подворотне,
но совсем по-иному выглядит, когда сидишь в светлом кабинете
и отвечаешь на вопросы людей, имеющих специальную
подготовку.
На рентгене выяснилось, что ни перелома, ни трещины у
него нету. Но Славка мало обрадовался этому.
Он ни о чем не мог думать. В голове его замкнулся
какой-то не тот транзистор, потому, что раз за разом там
прокручивалась `видеолента` с этим хирургом. Сильнее всего
Славку страшило то место, где хирург говорил о раздолье в
темноте и об ответе на следующее утро... Как будто
подсмотрел Славкины мысли!
Рентгенша сказала: надо еще раз зайти в хирургический.
Хотя перелома и нет, все равно необходимы какие-то там
процедуры... проце-дураки... У Славки уже сил не хватило
опять идти к этому слишком приветливому... И на дачу не
хотелось, видеть Алену и Демина - соучастников!
И он пошел домой. Да, не поехал на дачу, где бабка явно
уже начала метать икру, а пошел домой, в московскую их
квартиру - посидеть в своей комнате, за своим столом...
Он вынул ключ, который испокон века лежал под камешком в
начале лестницы. Дом был маленький совсем, двухэтажный,
чудом сохранившийся среди огромных, хотя и тоже старых
домов. В нижнем этаже жили две семьи, А наверху только они
одни, Соловьевы.
Славке нравилось говорить, что они занимают этаж. Теперь
это модно - блистать какой-нибудь прабабкой, будто бы
графиней. Или вот аристократично занимать целый этаж...
Этаж даже лучше. Про графские-то вензеля можно и наврать, а
тут уж... И не важно, что в этом этаже всего три комнаты да
кухня.
Он вошел в квартиру - сразу его встретил столь знакомый
ему запах... Какой он, точно Славка определить не мог.
Только удавалось сказать, что как будто немного отдавало
духами. Может быть, и мамиными. Хотя... с годами Славкина
мать меняла духи, а запах оставался прежним.
Наверное это пахло старинными стойкими духами
девятнадцатого или восемнадцатого века. Ведь и дом был
старинный построенный еще будто б при Петре Первом. И с тех
пор стоит. Ни Наполеон его не сжег, ни фашисты не
разбомбили, не сумели сожрать ни хищные блочные пятиэтажки,
ни дома громилы новейших лет - в четырнадцать и шестнадцать
этажей.
И едва Славка вдохнул этот запах едва промелькнуло в его
памяти то о чем только, что здесь было написано и еще
промелькнуло очень многое и многое чего и не скажешь чего
никогда не уловишь словами. Славка понял вдруг на сколько
же он изменился с тех пор, когда ему в голову приходили
хорошие мысли.
Он даже не дошел до своей комнаты, а прямо сел на окно в
прихожей и заплакал., что же я затеял, думал Славка, что же
я такое затеял?!

В Скалбе на улице Радищева некий мэн открыл дискотеку.
Звали его странно - Светик. А фамилия Бочкин. Сколько лет
- не поймешь, прилизанный, подтянутый поддатый, в руках
какие то кисти - художник с понтом. Да Славка и не очень
разбирался в возрастах.
Дискотека. Объявлении про нее нигде не висит, а все
знают. Вход - полтинник, напитки - с собой. Начало - в
десять, окончание - в три.
Они с Аленой конечно стали ходить. Тем более им надо
было где-то обниматься и все тому подобное. А то было бы
просто неудобно, все люди как люди развлекаются в меру сил и
способностей, а вы-то кто? Брат и сестра? Или еще
чего-нибудь похуже? Тем более аморальничать - дело
приятное. Тем более когда Славке несколько раз намекнули
мол неслабая у тебя подруга очень в порядке отоварился!
Поделись с товарищами! А Славка смеялся довольный.
Потом он втянулся уже по настоящему. Хотелось видеть
Алену, что-нибудь там у нее спрашивать, как будто не по
делу, а смотреть совсем в другом смысле. И улыбаться - не в
тех местах где вроде следовало бы по ходу разговора. И,
чтоб Алена тоже вдруг улыбнулась.
Так они проводили времечко золотое, пока нечаянно не
налетели на неприятность. Причем по совершенно детской
причине.
Они с Аленой жили на улице Ломоносова, а у `ломоносовцев`
издревле шла воина с улицей Тургенева - она рядом
параллельная соседская. Но - война. Всегда в футбол с ними
играли на интерес раз в лето. И раз в лето драка улица на
улицу. А тогда ребят было много - и дачников и местных.
Так, что получалось солидное мероприятие.
Потом все заглохло. Поразъехались ребята, а другие
повзрослели. И драки эти которые были в общем-то
полуспортивным мероприятием - на землю сел - значит не
трогать - тоже прекратились. Но старая вражда осталась. На
станции или в магазине тургеневского встретишь - гуляй пацан
мне с тобой здороваться не надо!
Уже года два как улица Ломоносова оскудела предельно.
Остались по существу Славка да Алена. Их тургеневцы за
конкурентов не считали.
Этим летом когда началась дискотечная ночная жизнь
ломоносовцы Алена и Славка оказались рядом с тургеневцами.
Вроде чего уж тут - все повыросли пора забыть детские
забавы. Забыли. Но вдруг Алена говорит:
- Ты слепой или зрячий? Может мне вообще с Хомяком
плясать?
А `Хомяк` или `Суслик` или `Мышь` или даже `Крыса` был
адъютант его превосходительства Свинцова Виталия Ивановича.
Тот с детства так представлялся `Я, - говорит, - Свинцов
Виталий Иванович. А это моя Крыса`.
С Крысой-Хомяком были еще три-четыре Тургеневских
человека. Но Славке ничего не оставалось, как кинуть Крысу
бедром шага на два в сторону - современные танцы как раз
располагают к подобным телодвижениям.
Сразу возникла как говорится ситуация и сразу их с Крысой
выставили на улицу были у Бочкина специальные орлы для этих
целей. Следом выскочила Алена - конечно не, чтобы погасить
конфликт, а, чтобы оказаться в его центре. И выскочили два
тургеневских мальчика. Тут бы Славке и конец.
Но вышел еще Демин, который тоже был ломоносовским
человеком, хотя к компаниям летним не примыкал, а без конца
копался на огороде - его бабка заставляла. И со временем
Демин вообще как-то выпал из поля зрения.
И вот он тоже зачем-то вышел вослед `дружной компании`...
Был самый конец июня - двенадцать часов, а почти светло. Но
как-то зловеще светло, полночь все-таки.
- Ну дачник - сказал один из тургеневских - сейчас тебе
будем морду чистить.
Славка ни на, что не рассчитывал. Сердце его стучало как
барабан.
- А твою-то морду удобней чистить, - вдруг сказал Демин.
- Почему? - наивно поинтересовался тургеневец.
- А потому, что она больше!
Алена засмеялась и тут Демин врезал Крысе, что
называется, промеж глаз - точно в переносицу и частично в
лоб. В инструкциях по каратэ сказано, что после первого
удара надо еще `добавлять`. Здесь этого не потребовалось.
Крыса грохнулся на траву, потом сел, но без всякого
намерения вставать. Впрочем, это все было позже. А сразу
после удара Демин стал рядом со Славкой.
- Ну как! Двое на двое, есть желание?
Один из тургеневских наклонился над сидящим Крысой. Он
вроде бы и не трусил, он вроде бы просто исполнял роль
сестры милосердия. Демин подождал мгновение.
- Козлы вы! - На это тургеневские никак не среагировали.
Тогда Демин негромко, но очень внятно объяснил на не совсем
так называемом `печатном языке` куда по его мнению должны
незамедлительно отправиться тургеневские. Затем Демин
сделал такое лицо как будто ему душно здесь находиться - в
одной компании с этими трусами и он сказал Славке:
- Пойдем отсюда?
Алена, которая на протяжении всей сцены неотрывно
смотрела на Демина, первой пошла за ним, потом и Славка.
Стали с тех пор общаться. А было это делом непростым.
По крайней мере для Славки. Демин оказался неразговорчив.
Вернее он не умел то, что называется теперь `трепаться`. В
Славкиной московской компании как? Вот приходит к тебе
человек. Спрашиваешь:
- Ты чего?
А он да ничего дескать, так - потрепаться. И все ясно.
Потому, что существует такой способ общения: говори, что
хочешь и хорош. Можно немного поострить, можно какую-нибудь
сплетню поведать. Вот и все дела - очень нормальное
времяпрепровождение, сиди и треплись. Только соблюдай
некоторые правила. Ну типа всех известных личностей зови по
именам, словно бы они твои знакомые с раннего детства.
Например Высоцкого - Володей, а Пугачеву - Алла, а Пола
Маккартни - Пол. И если ты явился, то обязан выставить
угощение: пару пакетов хрустящего картофеля или бутылку
сока. Ну, и еще некоторые...
А Демин этого совершенно не умел. Или не хотел. Сядет и
молчит. Только иногда чего-нибудь скажет как гирю бухнет.
И еще одна у него странность была. Как-то они поехали
купаться. Ну покупались, позагорали, то да се - стали есть.
Потом Алена говорит:
- Ты видал сколько он бутербродов умял?
У Демина действительно аппетит был рекордный. Но, с
другой стороны он же здоровый Демин. Не то, чтобы очень
высокий, и не то, чтобы очень широкоплечий. Но буквально
сделан из одних мускулов. Алена у него спрашивает:
- Ты спортсмен Демин?
А он говорит:
- Ну да Кандидат в мастера по поднятию и переноске
тяжестей! - В смысле, что он подрабатывает грузчиком.
Сказал на базе `Мне восемнадцать` и подрабатывает - кому там
какое дело?
- А зачем тебе деньги? - спросила один раз Алена. - На
фирму ты плевал, музыку не записываешь.
- А я живу - непонятно ответил Демин. Он каждый день
после обеда ходил на базу и появлялся потом только часов в
семь. Говорил Славке:
- Во трюльник заработал. - Или. - Сегодня пятеру дали.
Затем по Славкиным понятиям он должен был бы предложить
эти деньжищи с толком прогулять. Но Демин так никогда не
делал. Только один раз сказал:
- Хочешь за Алену день я буду `деньги на бочку` день ты?
Славка засмеялся.
- Конечно, хочу!
Ему то по рублю на каждый день доставать было накладно.
А тут все-таки через раз.
- А тогда она чья будет?
- Мы чего с тобой Демин на базаре в Константинополе?
- В смысле как?
- В смысле, что там был невольничий рынок.
Тогда и Демин засмеялся - наверное впервые за все время.
Сказал:
- Да не. Просто мне с ней тоже охота попрыгать. - И
показалось Славке Демин был смущен. - Она мне тоже немного
нравится.
Потом вдруг выяснилось, что Славка только, как бы это
сказать, только внешне похож на Алену и Демина.
Здесь надо заметить, что вся Славкина лихость и смелость
распространялась на бабушку родную да на школьных учителей.
А если б например отец приезжал на дачу почаще, если б
запретил ему по ночам ошиваться у разных там подозрительных
Бочкиных. Славка бы утихомирился в два счета. Но родители
приезжали не часто. Им своих забот было предостаточно. Они
можно сказать от Славки просто откупались. Отец раз в две
недели выдавал ему десятку и говорил:
- Только я тебя прошу с Полиной Павловной ты не
конфликтуй. У нее опять говорит сердце болело. Ты пойми
сын, если она умрет, нам от этого лучше не будет.
Словно речь шла о каком-нибудь вспомогательном средстве:
`Берегите лифт. Он сохраняет ваше здоровье`.
Бабка, которая конечно не подозревала о таких
предупреждениях, ругала родителей. Надо сказать у них в
семье существовала весьма сложная система отношений: бабка
имела право ругать родителей, родители имели право ругать
Славку, а Славка крутил, как хотел бабкой. Так вот бабка
ругала родителей, что мол, они живут со Славкой по принципу
`педагогического магазина` ты нам немного не побалуешься, а
мы тебе за это купим `адидас` ты нам четверть не больше чем
с двумя тройками, а мы тебе за это - приходи домой не в
десять, а в одиннадцать.
- Ну, а как вы хотите собственно? - отвечал отец. - В
одиннадцать он бы скоро и без нашего разрешения `адидас` ему
необходим - `адидас` теперь у всех. И - только не
перебивайте меня пожалуйста! - ему осталось не так уж много
продержаться. Очень скоро он станет взрослым и сам поймет,
что можно, что нельзя. И уверяю вас, оценит нашу систему
отношении. Будет нам с Наташей благодарен!
- Пойми мама мы еще сами молодые! - говорила Славкина
мать. - Вячеславу сорок, а мне так просто тридцать шесть!
- Тридцать семь! - веско отвечала бабка. - И с вашими
умными мыслями вообще не следовало заводить ребенка!
У бабки между прочим тоже был метод воспитания. Она
знала, что уж ей то никак со Славкой не справиться и
действовала на него приемами запугивания.
- Ты, конечно, можешь бегать-прыгать, - говорила она с
особым таким, тревожным спокойствием. - Но ты должен
чувствовать край. Понимаешь?
Вряд ли бабка сама точно знала о каком `крае` идет речь.
У них со Славкой, конечно, были разные понятия об этих
`краях`. И все же слова ее не пролетали мимо пустыми
воробьиными стаями. Вернее всего потому, что в них
слышалась неподдельная тревога., чтобы стать действенной
педагогика должна быть искренней. Это общетеоретическое
соображение не знала Славкина бабка. Но ей здесь теория и
не Требовалась.

Итак Славка именно `знал край`. Но не только потому, что
боялся. Для каждого человека есть какой-то свой порог,
через который он не переступит, - скажет себе `Нет это уж
слишком грязное дело. Я не участвую`.
И вот про себя Славка считал, он само собой специально не
думал об этом, это просто подразумевалось, что у него Демина
и Алены `пороги предельного свинства` совпадают - по
абсолютным так сказать величинам. Но оказывается у Демина и
Алены была другая система координат!
Это выяснилось случайно.
Однажды Славка и Демин совершенно скуки ради играли в
шахматы. Вдруг явилась Алена. Увидела, что они делают,
хмыкнула с презрением, энергично потрясла журнальный столик
на котором стояла доска: Фигуры естественно наполовину
разбежались, наполовину попадали в обморок.
- Ты, что сумасшедшая? - закричал Славка, который как
раз начинал выигрывать.
Алена даже не стала ему отвечать села в шезлонг и
сказала.
- Все. Я ее усекла!
- Кого?
- Одну бабу!
Оказалось Алена здесь в Скалбе встретила свою врагиню из
Москвы из параллельного класса. После шипения и проклятий
сказала торжественно и зловеще:
- Надо сделать ей бяку!
- Например? - спросил Демин.
- Ну. - И Алена пожала плечами так, что стало ясно
`бяку` она собирается делать как раз руками Демина. И
Славкиными конечно. Стало быть пусть они и пошевелят
мозгами!
- Я же ее не знаю! - Демин пожал плечами на Аленину
непонятливость. То есть в принципе он был согласен. Только
хотел, чтоб Алена сперва объяснила кого надо душить и до
какой степени.
Славка абсолютно таких вещей не понимал. Они эту
девчонку видеть не видели. Как же тогда можно? И тут
совершенно не важно, что Алена тебе пусть даже разлюбезная
подруга. Как говорится: Платон мне друг, но истина дороже.
Алене же и Демину была дороже не `истина`, не совесть, а
вот именно `дружба`.
- Так чего ты сделать то думаешь? - спросил Демин.
- Да хотя бы собаку угнать!
- А потом ее куда? - спросил Славка. Он не мог скрыть
своего презрения и страха.
- Да продать хотя бы!
- Собака-то Ален не виновата!
- А я ее не виню! - Алена снова стала говорить теперь
уже обращаясь к Демину как к `более понятливому`. - Поехали
один раз на субботник. У нас, в общем, там есть подшефное
парниковое хозяйство. Она является в норковой шапке!
Знаешь сколько такая шапочка стоит? Полтыщи!
- Ну и чего?
- Ничего! Другие пришли в разных вязаных скромных
штучках в кроликах под котиков. Она видите ли выпендрилась.
Да вся ее жизнь столько не стоит сколько эта шапка!
- Ну и чего? - опять спросил Демин. Однообразный этот
вопрос не казался сейчас однообразным с таким совершенно
непонятным Славке напряжением он звучал.
- А я эту шапочку взяла и подсняла. Тю-тю девочка!
- Украла?! - как будто со стороны услышал Славка свой
голос.
- Вышла из теплицы там какая-то машина проезжала с
перегноем. Я ее взяла и бросила туда в кузов.
- Да не свисти ты Ален - сказал Славка - не свисти.
Алена в ответ лишь пожала плечами.
- Ну и, что она? - спросил Демин.
- Рыдала! - Алена выдержала паузу. - А потом ей еще
лучше купили! Понятно?!
- А-а! - Славка кивнул понимающе - Это на самом деле не
она рыдала, а ты рыдала!
- что?
- Очень просто. Ты ей завидуешь.
Алена помолчала, словно взвешивая его слова. Наконец
взвесила все за и против.
- Нет!
Демин смотрел на Алену. И видел Славка он совершенно ее
понимает совершенно на ее стороне. Сказал - тоже как давно
продуманное не раз проверенное в голове:
- Такие люди наглые есть., что ты! - и потом как бы
подвел итог - Надо мстить!

Люба изучала материалы о неблагополучных подростках, как
их принято называть. Пролистала папки пролистала еще раз
стараясь вчитаться, вдуматься, надеясь споткнуться на ровном
месте о какой-нибудь незамеченный факт. Но место

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 126936
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1