ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Филип Рот
Наша банда

(В главных ролях Трикки и его друзья)

Роман

Перевод с английского Сергея Ильина

... И я помню, что когда в моих продолжительных беседах с хозяином о
качествах людей, живущих в других частях света, мне приходилось упоминать о
лжи и обмане, то он лишь с большим трудом понимал, что я хочу сказать,
несмотря на то, что отличался большой остротой ума. Он рассуждал так:
способность речи дана нам для того, чтобы понимать друг друга и получать
сведения о различных предметах; но если кто-нибудь станет утверждать то,
чего нет, то назначение нашей речи совершенно извращается, потому что в этом
случае тот, к кому обращена речь, не может понимать своего собеседника; и он
не только не получает никакого осведомления, но оказывается в состоянии
худшем, чем неведение, потому что его уверяют, что белое - черно, а длинное
- коротко. Этим ограничивались все его понятия относительно способности
лгать, в таком совершенстве известной и так широко распространенной во всех
человеческих обществах.

    Джонатан Свифт `Путешествие в     страну Гуигнгнмов`, 1726

...следует сознавать, что нынешний политический хаос связан с порчей
языка и что, вероятно, можно попробовать добиться некоторых улучшений, начав
с устной речи... Язык политики - и с некоторыми вариациями это справедливо
для любой политической партии, от консерваторов до анархистов, - нацелен на
то, чтобы ложь выглядела правдоподобной, а убийство делом вполне почтенным,
чтобы чистой воды сотрясение воздуха приобретало вид чего-то основательного
и прочного.

    Джордж Орвелл `Политика и     английская литература`, 1946

ИСХОДЯ ИЗ МОИХ ЛИЧНЫХ И РЕЛИГИОЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ, Я СЧИТАЮ АБОРТ
НЕПРИЕМЛЕМОЙ ФОРМОЙ РЕГУЛИРОВАНИЯ РОЖДАЕМОСТИ. БОЛЕЕ ТОГО, ПОЛИТИКА
НЕОГРАНИЧЕННОГО ДОПУЩЕНИЯ АБОРТОВ ИЛИ ЗАКАЗНЫХ АБОРТОВ ПРОТИВОРЕЧИТ МОЕЙ
ЛИЧНОЙ ВЕРЕ В СВЯТОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ - ВКЛЮЧАЯ И ЖИЗНЬ ЕЩЕ НЕРОЖДЕННЫХ
МЛАДЕНЦЕВ, ИБО НЕРОЖДЕННЫЕ, НЕСОМНЕННО, ТАКЖЕ ОБЛАДАЮТ ПРАВАМИ,
ПРИЗНАВАЕМЫМИ ДАЖЕ В ПРИНЦИПАХ, ПРОПОВЕДУЕМЫХ ОРГАНИЗАЦИЕЙ ОБЪЕДИНЕННЫХ
НАЦИЙ.

    РИЧАРД НИКСОН,
    Сан-Клементе, 3 апреля 1971 г.

1

Трикки успокаивает встревоженного гражданина

ГРАЖДАНИН: Сэр, позвольте мне поздравить вас с вашим выступлением от 3
апреля, посвященным святости человеческой жизни, включая и жизнь еще
нерожденных младенцев. Такой поступок потребовал от вас большой отваги,
особенно если учесть результаты ноябрьских выборов.
ТРИККИ: Ну что же, большое спасибо. Я сознаю, что мог бы, разумеется,
совершить популистский шаг и выступить против святости человеческой жизни.
Однако, если говорить со всей прямотой, я предпочел бы остаться президентом
всего на один срок, но сделать то, что считаю правильным, чем быть избранным
на второй срок, заняв столь удобную для всех позицию. В конце концов, мне
приходится прислушиваться и к собственной совести, а не только к электорату.
ГРАЖДАНИН: Ваша совесть, сэр, является для всех нас источником
неизменного изумления.
ТРИККИ: Спасибо.
ГРАЖДАНИН: Не могу ли я задать вам вопрос, касающийся лейтенанта Кейли1 и
приговора, вынесенного ему по обвинению в убийстве двадцати двух мирных
вьетнамских жителей в деревне Ми Лай?
ТРИККИ: Безусловно. Насколько я могу судить, вы поднимаете этот вопрос,
чтобы продемонстрировать еще один пример моего нежелания совершать
популистские шаги.
ГРАЖДАНИН: Как это?
ТРИККИ: Ну, принимая во внимание бурю общественных протестов, вызванных
упомянутым вами приговором, популистский шаг - наиболее популистский из всех
возможных - состоял бы для меня, как для Главнокомандующего, в том, чтобы
обвинить двадцать два безоружных мирных жителя в заговоре, имевшем целью
убить лейтенанта Кейли. Однако, если вы почитаете газеты, вы увидите, что я
отказался сделать это, предпочтя рассмотреть вопрос лишь о его вине, но
никак не об их. Как я уже говорил, я скорее согласился бы остаться
президентом, отработавшим всего один срок. И позвольте мне, раз уж мы
коснулись Вьетнама, со всей возможной определенностью подчеркнуть одно
обстоятельство. Если президент Тиу имеет достаточно доказательств и желания
предать суду два с лишним десятка жителей деревни Ми Лай - посмертно,
разумеется, руководствуясь при этом каким-нибудь вьетнамским законом,
связанным с почитанием предков - это его дело. Что касается меня, то уверяю
вас, я не в коей мере не собираюсь вмешиваться в работу вьетнамской системы
правосудия. Я считаю, что президент Тиу и должным образом избранные
сайгонские официальные лица способны самостоятельно `провести` это дело
через свое министерство юстиции.
ГРАЖДАНИН: Сэр, меня тревожит следующий вопрос. Ввиду того, что я
разделяю вашу веру в святость человеческой жизни...
ТРИККИ: Превосходно! Готов поспорить, что вы также футбольный болельщик.
ГРАЖДАНИН: Конечно, сэр. Благодарю вас, сэр... И однако же, ввиду того,
что я питаю к нерожденным младенцам такие же чувства, как вы, меня серьезно
беспокоит возможность того, что лейтенант Кейли повинен также в совершении
аборта. Мне очень неприятно говорить об этом, господин Президент, но я
испытываю серьезнейшую озабоченность при мысли о том, что среди убитых
лейтенантом Кейли двадцати двух мирных вьетнамских жителей могла оказаться
беременная женщина.
ТРИККИ: Минутку, минутку. В судах нашей страны существует традиция,
согласно которой человек считается невиновным до тех пор, пока вина его не
будет доказана. В том рву в деревне Ми Лай были младенцы, мы знаем также,
что в нем находились женщины самых разных возрастов, но я не видел ни одного
документа, в котором утверждалось бы, что ров в Ми Лае вмещал также и
беременную женщину.
ГРАЖДАНИН: Но что если, сэр - что если среди этих двадцати двух все-таки
присутствовала беременная женщина? Предположим, что это обстоятельство
всплыло бы на свет при рассмотрении вами юридической правомерности
вынесенного лейтенанту приговора. С учетом вашей личной веры в святость
человеческой жизни, включая и жизнь еще нерожденных младенцев, не сможет ли
подобный факт настроить вас против удовлетворения апелляции, поданной
лейтенантом Кейли? Я, например, готов признать, что на меня, убежденного
противника абортов, он мог бы повлиять в весьма значительной степени.
ТРИККИ: Что ж, такое признание делает вам честь. Однако будучи человеком,
получившим юридическое образование, я, как мне представляется, способен
проявить при рассмотрении подобного вопроса несколько менее эмоциональный
подход. Прежде всего, я задался бы вопросом о том, был ли лейтенант Кейли
осведомлен о беременности обсуждаемой нами женщины до того, как он ее убил.
Ясно, что если основные признаки ее состояния не бросались, так сказать, в
глаза, то мы можем по всей справедливости заключить, что лейтенант не мог
знать о ее беременности, и следовательно, он не является виновным, в каком
бы то ни было смысле этого слова, в совершении аборта.
ГРАЖДАНИН: А что если она сказала ему о том, что беременна?
ТРИККИ: Хороший вопрос. Действительно, она могла попытаться сообщить ему
об этом. Однако с учетом того, что лейтенант Кейли - американец, который
говорит только по-английски, а крестьянка из Ми Лай была вьетнамкой,
способной изъясняться только по-вьетнамски, какие-либо возможности
вербального общения между ними отсутствовали. Что касается языка знаков, то
я не уверен, что мы вправе повесить человека за его неспособность вникнуть в
смысл жестикуляции истерически настроенной, а, возможно, и повредившейся в
уме женщины.
ГРАЖДАНИН: Нет, это было бы несправедливо, не так ли?
ТРИККИ: Коротко говоря, если основные признаки состояния этой женщины не
бросались, так сказать, в глаза, мы не можем утверждать, будто лейтенант
Кейли прибегнул к неприемлемой форме регулирования рождаемости, и в то же
время я был бы вправе считать, что содеянное им не вступает в противоречие с
моей верой в святость человеческой жизни, включая и жизнь еще нерожденных
младенцев.
ГРАЖДАНИН: Но что если эти основные признаки все же бросались, так
сказать, в глаза?
ТРИККИ: Что ж, в это случае мы, будучи серьезными юристами, должны были
бы задаться другим вопросом. А именно: считал ли лейтенант Кейли эту женщину
беременной или он впал в заблуждение, приняв ее, под давлением
обстоятельств, за толстушку? Нам с вами легко задним числом рассуждать о
случившемся в Ми Лае, однако следует помнить о том, что там идет война, и
что нельзя ожидать от офицера, занятого облавой на безоружных мирных
жителей, неизменной способности отличить тучную вьетнамку от той, которая
находится в средних или даже поздних сроках беременности. Далее, если бы
тамошние беременные носили особого рода одежду, это, безусловно, в
значительной мере помогло бы нашим парням. Но поскольку они таковой не
носят, поскольку все они, как представляется, с утра до вечера разгуливают в
этих своих пижамах, оказывается почти невозможным понять кто из них мужчина,
а кто женщина, не говоря уж о том, чтобы отличить беременную женщину от
небеременной. Стало быть - и это еще одно из прискорбных обстоятельств,
которыми характеризуются войны подобного рода, - неразбериха по части того,
кто кем является, становится совершенно неизбежной. Насколько мне известно,
мы делаем все возможное, чтобы завезти в эти их деревушки привычную
американкам одежду для беременных женщин, которая позволила бы нашим
солдатам отличать их, в ходе массовой бойни, от прочих жителей, однако, как
вам известно, у этого народа есть свои традиции, из-за которых он не всегда
соглашается на меры, явным образом направленные на соблюдение его же
собственных интересов. И разумеется, мы вовсе не имеем намерения силой
принуждать этих людей к чему бы то ни было. В конце концов, мы, и это прежде
всего, пришли во Вьетнам именно ради того, чтобы предоставить его народу
право самому выбирать образ жизни, соответствующих его верованиям и
традициям.
ГРАЖДАНИН: Иными словами, сэр, если лейтенант Кейли предполагал, что та
женщина просто отличается тучностью, и убил ее, исходя из этого
предположения, это никак не противоречит вашей вере в святость человеческой
жизни, включая и жизнь еще нерожденных младенцев.
ТРИККИ: Абсолютно. Если я выясню, что лейтенант действовал, исходя из
предположения, согласно которому эта женщина просто-напросто набрала лишний
вес, то можете быть уверены, это никоим образом не настроит меня против его
апелляции.
ГРАЖДАНИН: Но предположим, сэр, только предположим, что он знал о ее
беременности.
ТРИККИ: Ну что же, в этом случае мы снова возвращаемся к самой сути
вопроса, не так ли?
ГРАЖДАНИН: Боюсь, что так, сэр.
ТРИККИ: Да, мы вновь обращаемся к теме `заказного аборта`, который, как
всем известно, является для меня полностью неприемлемым вследствие моих
личных и религиозных убеждений.
ГРАЖДАНИН: Заказного аборта?
ТРИККИ: Если эта вьетнамская женщина обратилась к лейтенанту Кейли с
просьбой помочь ей совершить аборт... давайте предположим, ради чистоты
аргументации, что она была одной из тех девушек, которые много гуляют,
веселятся, а затем не желают смириться с последствиями своего поведения; к
сожалению их и здесь, у нас, не меньше, чем там - неудачниц, бездельниц,
побродяжек, тех немногих овец, что портят все стадо... так вот, если эта
вьетнамская женщина обратилась к лейтенанту Кейли, скажем, воспользовавшись
запиской, которую кто-то написал для нее по-английски, с просьбой помочь ей
совершить аборт, а лейтенант Кейли опять-таки под давлением обстоятельств и
спешки, совершил таковой аборт, в ходе коего женщина скончалась...
ГРАЖДАНИН: Да. Мне кажется, я понимаю к чему вы клоните.
ТРИККИ: Что же, тогда я обязан буду задаться вопросом, не является ли
сама эта женщина виновной в той же мере, что и лейтенант - если не в
большей. Я обязан буду задаться вопросом, не подлежит ли все-таки это дело
юрисдикции сайгонского суда. Будем говорить со всей прямотой: вы не можете
умереть от аборта, если сами не стремились к аборту. Если вы, прежде всего,
сами не поставили себя в положение, чреватое абортом. Это ведь совершенно
ясно.
ГРАЖДАНИН: Ясно, сэр.
ТРИККИ: Следовательно, даже если лейтенант Кейли проходит по делу о
`заказном аборте`, я счел бы, заметьте, я говорю сейчас как юрист и только
как юрист, что в деле этом имеются многочисленные, требующие внимательного
рассмотрения смягчающие обстоятельства, не самым малым из которых является
попытка произвести хирургическую операцию прямо на поле боя. Мне
представляется, что далеко не один медицинский работник получил
благодарность в приказе за куда менее впечатляющие проявления
соответствующего личного качества.
ГРАЖДАНИН: То есть, это какого же?
ТРИККИ: Отваги, разумеется.
ГРАЖДАНИН: Но... но, господин Президент, что если это не было `заказным
абортом`? Что если лейтенант Кейли произвел аборт без требования с ее
стороны или даже без просьбы - даже против ее воли?
ТРИККИ: Совершив попытку преднамеренного регулирования рождаемости, вы
это хотите сказать?
ГРАЖДАНИН: Вообще-то, я имел в виду попытку преднамеренного убийства.
ТРИККИ (задумчиво): Ну что же, такая возможность, разумеется, крайне
сомнительна, вы не находите? Мы сталкиваемся здесь с тем, что у нас, у
юристов, называется гипотетическим прецедентом - не так ли? Если помните, мы
с вами, прежде всего, лишь предположили, что в том рву в Ми Лае
присутствовала беременная женщина. Предположим теперь, что никакой
беременной женщины в том рву не было, - как оно, в сущности, и следует из
всех свидетельских показаний по этому делу. В таком случае, то, чем мы с
вами занимаемся, представляет собой чисто академическую дискуссию.
ГРАЖДАНИН: Да, сэр. В таком случае, да.
ТРИККИ: Что, впрочем, вовсе не означает, будто для меня она не имеет
никакого значения. В дальнейшем, рассматривая дело лейтенанта Кейли, я
постараюсь приложить все усилия, чтобы выяснить наличествует ли в нем хотя
бы тень свидетельства относительно того, что среди двадцати двух обитателей
рва в Ми Лае имелась беременная женщина. И если такая тень обнаружится, если
я найду какие бы то ни было доказательства виновности лейтенанта, которые
вступят в противоречие с моей личной верой в святость человеческой жизни,
включая и жизнь еще нерожденных младенцев, я сочту себя непригодным для роли
судьи и передам дело на рассмотрение Вице-президента.
ГРАЖДАНИН: Благодарю вас, господин Президент. Я думаю, что все мы, зная
об этом, будем спокойнее спать по ночам.

2

Трикки проводит пресс-конференцию

МИСТЕР ЗАДОУЛИЗ: Сэр, основной темой дискуссии, вызванной произнесенной
вами 3 апреля в Сан-Дементии речью, стало, насколько я способен судить,
сделанное вами недвусмысленное заявление, касающееся вашей неколебимой веры
в права еще нерожденных младенцев. Как представляется, многие высказывают
уверенность в том, что вам, сэр, самой судьбой предначертано стать для
нерожденных младенцев тем, кем был Мартин Лютер Кинг для черного населения
Америки или покойный Роберт Ф. Харизма для обездоленных чикано и
пуэрториканцев нашей страны. Кое-кто полагает, что сделанное вами в
Сан-Дементии заявление войдет в учебники истории наравне со знаменитым
обращением доктора Кинга `У меня есть мечта`. Насколько уместными
представляются вам эти сравнения?
ТРИККИ: Что ж, мистер Задоулиз, Мартин Лютер Кинг был, разумеется,
великим человеком, с чем все мы, без сомнения, готовы согласиться, в
особенности теперь, когда он уже умер. Он был великим лидером в борьбе за
равные права своего народа, и я верю, что он займет определенное место в
истории. Вместе с тем, нам, конечно, не следует забывать о том, что он, в
отличие от меня, не был президентом Соединенных Штатов, избранным должным
конституционным порядком, - об этом существенном различии между нами мы
должны помнить постоянно. Действуя в рамках Конституции, я имею возможность
добиться для нерожденных младенцев всей нашей нации гораздо большего, чем
доктор Кинг, действовавший вне этих рамок, добился для одного-единственного
народа. Сказанное мною вовсе не содержит какой-либо критики в адрес доктора
Кинга, но является простой констатацией факта.
Далее, я, разумеется, хорошо сознаю, что доктор Кинг умер трагической
смертью мученика, - и потому позвольте мне со всей возможной определенностью
подчеркнуть одно обстоятельство: пусть никто не питает иллюзий насчет того,
будто сделанное ими с Мартином Лютером Кингом, как и сделанное ими с
Робертом Ф. Харизмой, а перед тем с Джоном Ф. Харизмой, которые оба также
были великими американцами, хотя бы на минуту остановит меня в великой
борьбе, которая всем нам предстоит. Разного рода воинствующим экстремистам и
склонным к насилию фанатикам не удастся запугать меня, заставив отказаться
от стремления добиться справедливости и равных прав для тех, кто вынужден
пока обитать в материнской утробе. И позвольте мне также со всей возможной
определенностью подчеркнуть еще кое-что: я говорю не только о правах уже
вынашиваемых младенцев. Я говорю также и о правах микроскопических
эмбрионов. Если в нашей стране и существует группа населения, которую можно
назвать `обездоленной` в том смысле, что она полностью лишена своих
представителей и права голоса в нашем национальном правительстве, так это не
черные, не пуэрториканцы, не хиппи и так далее и тому подобное - у них у
всех выразители их интересов имеются, - но именно эти крошечные, утопающие в
плаценте создания.
Как вам известно, все мы смотрим телевизионные передачи и видим
демонстрантов, видим насилие, поскольку такого рода вещи, к сожалению, и
образуют наши `новости`. Однако многие ли из нас сознают, что по всей нашей
великой стране миллионы и миллионы эмбрионов претерпевают сложнейшие,
труднейшие изменения формы и строения , что они совершают этот великий труд,
не размахивая плакатами перед телевизионными камерами, не создавая
препятствий для движения транспорта, не швыряясь пакетами с краской, не
изрыгая непристойностей и не облачаясь в диковинные наряды? Прошу вас,
мистер Душкинс.
МИСТЕР ДУШКИНС: Но что вы скажете о тех зародышах, сэр, которых
Вице-президент назвал `нарушителями спокойствия`? Насколько я понимаю, он, в
частности, имел в виду тех, кто начинает лягаться примерно на пятом месяце
жизни. Согласны ли вы с тем, что они представляют собой `смутьянов` и
`неблагодарных тварей`? И если согласны, то какие меры вы собираетесь
принять, чтобы контролировать их?
ТРИККИ: Ну, прежде всего, мистер Душкинс, я полагаю, что речь здесь
должна идти о некоторых очень тонких различениях юридического толка. Так
вот, по счастью (с чарующей озорной улыбкой) я как раз юрист и обладаю
подготовкой, достаточной, чтобы проводить подобные тонкие различения. (Вновь
обретая серьезность.) Я думаю, что нам следует подойти к рассмотрению этого
вопроса очень и очень осторожно - и уверен, что Вице-президент согласится со
мной - нам необходимо провести различение между двумя видами активности:
ляганием во чреве, о котором, собственно, и говорил Вице-президент, и
движением в нем. Дело в том, что Вице-президент, что бы там ни рассказывали
о нем по телевидению, вовсе не называл возмутителями спокойствия всех
зародышей, которые проявляют какую-либо внутриутробную активность. Подобной
точки зрения никто в этой администрации не разделяет. Фактически, я не далее
как сегодня беседовал с Генеральным прокурором Злокознером и мистером Осляти
из ФБР, и мы, все трое, сошлись на мнении о том, что при нормально
протекающей беременности определенная внутриутробная активность является, в
особенности по прошествии пяти месяцев вынашивания плода, не только
неизбежной, но и желательной.
Что же касается другой стороны данного вопроса, то могу вас заверить, что
эта администрация отнюдь не намеренна бездействовать, глядя, как кучка
падких до насилия пятимесячных бездельников лупит американских женщин ногами
в живот. Так вот, в общем и целом, и говоря об этом, невозможно впасть в
преувеличение, наши американские нерожденные младенцы представляют собой
восхитительное сообщество нерожденных младенцев, и в какой бы конец света вы
ни заглянули, вы не найдете нерожденных младенцев, которые в чем-либо
превосходили бы наших. Однако и среди них имеется горстка насильников,
которых Вице-президент охарактеризовал, с моей точки зрения, вполне
справедливо, как `смутьянов` и `нарушителей спокойствия`, - и я уже
распорядился о том, чтобы Генеральный прокурор принял против них
соответствующие меры.
МИСТЕР ДУШКИНС: Если позволите, сэр, меры какого именно рода? Следует ли
ожидать арестов среди склонных к насилию зародышей? И если следует, как
именно они будут производиться?
ТРИККИ: Я считаю, мистер Душкинс, что наши органы поддержания
правопорядка являются лучшими в мире. Я совершенно уверен, что Генеральный
прокурор Злокознер способен разрешить любые процедурные сложности, какие
только могут возникнуть. Мистер Уважник.
МИСТЕР УВАЖНИК: Господин Президент, не могли бы вы сказать нам, почему -
особенно в свете множества серьезнейших национальных и международных
проблем, с которыми вам приходится сталкиваться, - вы именно сейчас взялись
за разрешение этой, ранее остававшейся в пренебрежении, проблемы прав
зародышей? Создается впечатление, сэр, что эта тема глубоко вас волнует - по
какой причине?
ТРИККИ: А по той, мистер Уважник, что я не терплю несправедливости в
какой бы то ни было сфере существования нашей нации. По той, что наше
общество является обществом правовым, что предназначение его состоит в том,
чтобы облегчать жизнь не только богатым и привилегированным, но и наиболее
бесправным слоям населения. Знаете, в наши дни мы то и дело слышим лозунги
наподобие `Власть черным!` или `Власть женщинам!`. Дай власть тем, дай
власть этим. Но как насчет власти внутриутробных младенцев? Разве им не
причитаются решительно никакие права, пусть даже они являются не более чем
мембранами? Я лично считаю, что причитаются, и я намерен бороться за эти
права. Мистер Умник.
МИСТЕР УМНИК: Как вам, должно быть, известно, господин Президент, кое-кто
утверждает, будто вы руководствуетесь в этом вопросе исключительно
политическими соображениями. Не могли бы прокомментировать эту точку зрения.
ТРИККИ: Что ж, мистер Умник, я полагаю, что таков присущий этим людям
цинический способ описания моего плана внести в Конституцию поправку,
которая ко времени выборов семьдесят второго года предоставила бы право
голоса нерожденным младенцам.
МИСТЕР УМНИК: Я уверен, сэр, что именно это они и имеют в виду. Они
утверждают, что, предоставив право голоса нерожденным младенцам, вы сможете
нейтрализовать тот выигрыш, который Демократическая партия получила бы,
понизив возрастной ценз до восемнадцати лет. Они говорят, будто заключение
ваших стратегических советников сводится к тому, что даже если вы потеряете
голоса избирателей в возрасте от восемнадцати до двадцати одного года, вы
все-таки сможете остаться на второй срок, если вам удастся заручиться
голосами Юга, штата Калифорния, а также всех зародышей и эмбрионов от одного
побережья до другого. Присутствует ли какой-либо элемент истины в этом
`политическом` анализе пробуждения у вас внезапного интереса к `власти
внутриутробных младенцев`?
ТРИККИ: Мистер Умник, я предпочел бы оставить за вами - и за нашими
телевизионными комментаторами - право судить о моей позиции, и ответить на
ваш вопрос в манере отчасти личной. Будьте уверены, я хорошо знаком с
мнениями самых разных экспертов. Среди них есть немало людей, которых я
уважаю, и они несомненно имеют право говорить все, что им вздумается,
остается только надеяться, что сказанное ими не повредит интересам нации...
Тем не менее, позвольте напомнить вам, и всем американцам вместе с вами, о
факте, который в ходе нынешних дебатов почему-то выпал из всеобщего поля
зрения: в том, что касается проблемы прав нерожденных младенцев, я далеко не
новичок. Простейший факт, и его не так уж трудно подтвердить документами,
состоит в том, что и сам я, когда жил в великом штате Калифорния, был
нерожденным младенцем. Конечно, из того, что показывает телевидение и
печатают газеты, для которых пишет кое-кто из вас, джентльмены, узнать об
этом удается далеко не всегда (с чарующей озорной улыбкой), и тем не менее,
это чистая правда. (Вновь обретая серьезность.) Однако, если строго
придерживаться фактов, в свое время я был нерожденным квакером.
И позвольте мне вам напомнить, - поскольку это представляется необходимым
в свете злобных и бездумных нападок на него, - что и Вице-президент
Как-Его-Там также был некогда нерожденным младенцем, а именно нерожденным
греко-американцем, и стало быть, все сказанное относится также и к нему.
Более того, нерожденным младенцем был и министр Лярд, и министр Скаред, и
наш Генеральный прокурор - да что там, я могу просто-напросто перечислить
весь состав моего кабинета министров, указывая одного выдающегося человека
за другим, и вы увидите, что все они состояли некогда в нерожденных
младенцах. Даже министр Невернинг, с которым я, как вам известно, нередко
расхожусь во мнениях, даже он был нерожденным в ту пору, когда все мы еще
состояли в одной дружной команде.
И если вы приглядитесь к работающему в Палате представителей и в Сенате
руководству Республиканской партии, вы и там обнаружите людей, которые,
задолго до того как их избрали на официальные посты, принадлежали к числу
нерожденных, проживая едва ли не во всех регионах нашей страны - на фермах,
в промышленных городах, в провинциальных городках, рассеянных по всей
территории нашей великой республики. Даже моя жена и та входила когда-то в
сообщество нерожденных младенцев. Возможно, вы помните, что и двое моих
детей также из их числа.
Поэтому, когда кто-то там утверждает, будто Диксон ухватился за проблему
нерожденных младенцев лишь для того, чтобы набрать побольше голосов
избирателей... что же, мне остается только попросить вас приглядеться к
списку зародышей, с которыми я был тесно связан как в политической, так и в
личной жизни, и самостоятельно сделать правильный вывод. В сущности говоря,
мистер Умник, вы, я уверен в этом, рано или поздно увидите как население
нашей страны с каждым днем все в большей мере убеждается в том, что в
нынешней администрации эмбрионы и зародыши наконец-то снискали истинных
выразителей своих интересов. Мисс Чаровник, у меня создалось впечатление,
что вы приподняли одну бровь.
МИСС ЧАРОВНИК: Я только хотела сказать, сэр, что Президент Лгундон Б.
Джонсон, до того как попасть в Белый Дом, также был нерожденным младенцем, а
между тем он состоял в Демократической партии. Как вы могли бы
прокомментировать этот факт?
ТРИККИ: Мисс Чаровник, если мой предшественник на этом высоком посту
принадлежал к племени нерожденных, я готов первым поаплодировать ему. Не
сомневаюсь, что у себя в Техасе он, прежде чем заняться общественной
деятельностью, был одним из самых приметных зародышей. Я вовсе не думал
утверждать, будто моя администрация первой в истории осознала важность
вопроса о правах еще не рожденных. Я говорю лишь, что мы намереваемся нечто
предпринять в этой связи. Мистер Трезвяк.
МИСТЕР ТРЕЗВЯК: Господин Президент, я хотел бы попросить вас сказать
несколько слов о с научных проблемах, связанных со сбором голосов
нерожденных младенцев.
ТРИККИ: Что ж, мистер Трезвяк, прибегнув к слову `научные` вы,
безусловно, попали в самую точку. Перед нами действительно стоит научная
проблема невиданных масштабов - и пусть никто не питает иллюзий на этот
счет. Более того, я совершенно уверен, что отыщутся люди, которые в
завтрашних газетах заявят, будто решение ее невозможно, нереально, будто это
чистой воды утопия. Вспомните однако о том, что, когда в 1961 году президент
Харизма, выступая перед Конгрессом, заявил, что еще до конца нынешнего
десятилетия наша страна высадит человека на поверхность Луны, также нашлось
немало людей, готовых налепить на него ярлык безумного мечтателя. Тем не
менее, мы это сделали. Мы сделали это, благодаря американскому `ноу-хау` и
американской приверженности к коллективному труду. Точно так же и я
совершенно уверен, что ученые Америки, ее технические специалисты сумеют
решить задачу предоставления нерожденным младенцам возможности участвовать в
выборах - и не до конца нынешнего десятилетия, но до ноября 1972 года.
МИСТЕР ТРЕЗВЯК: Не могли бы вы, сэр, сообщить нам, во что, примерно,
обойдется осуществление столь напряженной по срокам программы?
ТРИККИ: Мистер Трезвяк, в ближайшие десять дней я представлю Конгрессу
проект соответствующего бюджета, в настоящий же момент позвольте мне сказать
следующее: величие требует жертв. Набросанную моими научными советниками
программу исследований и разработок `на медные деньги` осуществить
невозможно. В конце концов, о чем мы с вами сейчас разговариваем как не об
основополагающем принципе демократии: об избирательном праве? Я не способен
поверить в то, что члены Конгресса Соединенных Штатов сочтут возможным
предаваться политическим играм, когда речь пойдет о совершении шага,
подобного этому, шага, который продвинет вперед не только нашу нацию, но и
человечество в целом.
Вы, например, даже представить себе не можете как этот шаг повлияет на
народы недоразвитых стран. Возьмите тех же китайцев и русских, которые и
взрослым-то голосовать не дают, и сравните их с нами, американцами,
вкладывающими миллиарды и миллиарды полученных от налогоплательщиков
долларов в научный проект, цель которого состоит в предоставлении права
голоса людям, неспособным видеть, слышать, говорить и даже думать - в
привычном нам смысле этого слова. Подумайте сами, каким красноречивым
свидетельством смятения умов и даже ханжества, обуявшего нашу нацию, может
стать тот факт, что мы, посылающие наших парней в далекие странах сражаться
и умирать единственно ради того, чтобы обитающие в них беззащитные люди
получили право свободно выбирать себе такое правительство, какого они
заслуживают, обращаем затем взоры к собственной нашей стране и видим, что
сами мы продолжаем отказывать в этом праве огромной части нашего населения,
и лишь потому, что части этой выпало жить не в Нью-Йорке, а в плаценте или в
матке - сколько трагической иронии будет содержать в себе этот факт! Мистер
Слови-Меня-На-Вранье.
МИСТЕР СЛОВИ-МЕНЯ-НА-ВРАНЬЕ: Господин Президент, меня смущает следующее:
до сегодняшнего дня вас характеризовали, и думается, не без вашего на то
согласия, как человека, если и не имеющего непосредственного соприкосновения
с образом жизни и идеями молодого поколения, то уж во всяком случае
скептически относящегося к разумности и того, и другого. Не является ли ваше
нынешнее выступление за права не просто `молодых`, но переживающих период
созревания людей, полным поворотом кругом, если вы позволите мне прибегнуть
к подобному выражению?
ТРИККИ: Ну что же, я рад, что вы подняли этот вопрос, поскольку я считаю,
что мое поведение раз и навсегда показывает, каким гибким человеком я
являюсь, с какой готовностью я прислушиваюсь к призывам любого меньшинства и
отвечаю на эти призывы - сколь бы бесправным таковое меньшинство ни являлось
- важно лишь, чтобы призывы эти были разумными и не сопровождались насилием,
изрыганием непристойностей и швырянием пакетов с краской. Если и существует
реальное доказательство того, что оторвать внимание Президента от
показываемого по телевидению футбольного матча можно, и не разбивая
палаточный лагерь на лужайке Белого Дома, то, думаю, пример этих крохотных
организмов дает такое доказательство. Заверяю вас, они действительно
произвели на меня огромное впечатление своим безмолвным достоинством и
воспитанностью. Я надеюсь лишь, что все американцы будут гордиться нашими
нерожденными младенцами так же, как горжусь ими я.
МИСТЕР ВОСТОРГУН: Господин Президент, я в восторге от обрисованных вами
технических перспектив. Не могли бы вы дать нам хотя бы отдаленное
представление о том, как именно смогут нерожденные младенцы распорядиться
своими бюллетенями на избирательных участках? В особый восторг приводят меня
утопающие в плаценте эмбрионы, которые еще не успели обзавестись развитой
нервной системой, не говоря уже о тех конечностях, коими все мы пользуемся,
имея дело с машиной для голосования.
ТРИККИ: Ну, прежде всего, позвольте напомнить вам, что наша Конституция
не содержит никаких ограничений по части избирательных прав человека,
обладающего физическими недостатками. Нет, наша с вами страна устроена по
другому. В этой стране проживает множество людей с восхитительными
физическими недостатками, хотя, конечно, в пресловутые `новости` эти люди
попадают не так часто, как демонстранты.
МИСТЕР ВОСТОРГУН: Я вовсе не желал предположить, сэр, что эмбрионам
следует отказывать в избирательном праве только на том основании, что у них
отсутствует центральная нервная система, я размышлял лишь о фантастической
механике их волеизъявления. Как, к примеру, сможет эмбрион сопоставить
избирательные программы и сделать разумный выбор одного из кандидатов, если
он не способен читать газеты и смотреть телевизионные новости?
ТРИККИ: Ну что же, мне представляется, что вы подошли здесь вплотную к
сути вопроса о том, почему нерожденным младенцам следует предоставить право
голоса, как и о том, каким преступным являлся просуществовавший столь долгое
время отказ им в этом праве. В их лице мы наконец-то получаем огромный блок
избирателей, которых попросту невозможно обмануть однобоким и искаженным
освещением истины, преподносимым американскому народу различными средствами
массовой информации. Мистер Разумник.
МИСТЕР РАЗУМНИК: Но однако же, господин Президент, как они смогут
принимать решения, как им удастся пораскинуть мозгами, или яйцеклетками, или
желтками, или что там будет иметься в их распоряжении? У определенной части
общества может создаться впечатление, что присущая эмбрионам наивность не
позволит им разобраться в самой сути производимого выбора.
ТРИККИ: Наивность - да, мистер Разумник, - однако позвольте мне задать
вам вопрос, вам и всем нашим телевизионным обозревателям: что уж такого
дурного в некоторой наивности? Мы имеем более чем достаточно изрыгания
непристойностей, цинизма, мазохизма и показных покаяний - быть может,
изрядная доза наивности это именно то, в чем нуждается наша страна, чтобы
вновь обрести былое величие?
МИСТЕР РАЗУМНИК: Как можно больше наивности, господин Президент?
ТРИККИ: Мистер Разумник, если бы мне пришлось выбирать между бунтами,
переворотами, несогласием и недовольством с одной стороны, и умножением
наивности с другой, я, пожалуй, выбрал бы наивность. Мистер Трезвяк.
МИСТЕР ТРЕЗВЯК: Господин Президент, если бы мы уже стояли в преддверии
выборов семьдесят второго года, что дало бы вам основания предполагать,
будто получившие право голоса эмбрионы и зародыши предпочтут вас вашему
противнику-демократу? И как насчет губернатора Уволюса? Не думаете ли вы,
что если он снова выставит свою кандидатуру, ему удастся отобрать у вас
значительную долю голосов зародышей, в особенности на Юге?
ТРИККИ: Разрешите мне ответить вам следующим образом, мистер Трезвяк: я
питаю глубочайшее уважение к губернатору Алабамы Джорджу Уволюсу, как и к
сенатору от Миннесоты Губерту Гундолюсу. Оба они достойные люди и с
несомненной для меня большой убежденностью выступают за права крайне правых
и крайне левых. Однако факт остается фактом - я ни разу не слышал, чтобы
кто-нибудь из этих джентльменов, при всем их экстремизме, поднял голос в
защиту наиболее обездоленной части населения Америки, в защиту нерожденных
младенцев.
Следовательно, я покривил бы душой, если бы не признался сейчас перед
вами в моей надежде на то , что, когда подойдет время выборов, зародыши и
эмбрионы нашей страны, скорее всего, вспомнят, кто именно боролся за них в
то время, когда все прочие занимались куда более популярными и модными
темами. Я думаю, они вспомнят, кто именно, в самый разгар войны, которую мы
ведем за рубежами нашей страны, и расового кризиса здесь, у нас, всецело
посвятил себя тому, чтобы превратить эту страну в место, которым населяющие
ее нерожденные младенцы имели бы право гордиться.
Единственная моя надежда состоит в следующем: что бы я ни успел совершить
для них, пока я еще занимаю пост Президента, совершенное мной станет весомым
вкладом в построение мира, в котором каждый, независимо от его расы,
верований или цвета кожи, так и останется нерожденным младенцем. Пожалуй,
если у меня и есть мечта, то она такова. Благодарю вас, леди и джентльмены.
МИСТЕР ЗАДОУЛИЗ: Благодарим вас, господин Президент.

3

Трикки перед лицом очередного кризиса,
или
Мозговой штурм

Трикки облачен в форму футболиста, в которой он, обучаясь в колледже
Ханжиера1, четыре года просидел на скамье запасных. Форма все еще выглядит
новехонькой, как в тот сорокалетней давности день, в который он ее получил,
и это при том, что в ночи, когда бремя президентских обязанностей
окончательно затмевает рассудок Трикки и доводит его до такого волнения, что
ему не удается заснуть, он нередко выползает из постели и, прокравшись по
Белому дому во взрывоустойчивую раздевалку (построенную под его присмотром в
соответствии со спецификациями футбольной команды `Балтиморские Жеребцы`, а
также Комиссии по атомной энергии), `приодевается` как бы для `решающего
матча` с `традиционным соперником` Ханжиера. И неизменно, как это уже бывало
во время вторжения в Камбоджу и осады университета в Кентукки, одного лишь
облачения в наплечники и шлем, натягивания облегающих футбольных штанов
поверх кожаного суспензория, а затем обращения спиной к зеркалу и взгляда
через преувеличенное плечо на украшающий спину номер оказывается
достаточным, чтобы восстановить его веру в правильность действий, которые он
предпринимает для блага двухсот миллионов американцев. Что говорить, даже
при самых невероятных промахах на международной арене, даже в разгар разного
рода национальных катастроф ему до сей поры удавалось - с помощью футбольной
формы и хорошего военного фильма - оставаться на уровне данного им самим
(см. его книгу `Шестьсот кризисов`2) описания истинного лидера как человека
исполненного `спокойствия, уверенности и решимости`. `Главное в подобной
ситуации, - писал Трикки, подводя итоги тому, что он узнал о лидерстве во
время волнений, вызванных в 1958 году его, тогда еще Вице-президента,
визитом в Каракас, - это не столько `отвага` перед лицом опасности, сколько
способность к `самоотверженному` мышлению - способность изгнать из своего
сознания всякую мысль о страхе, полностью сосредоточившись на том, как

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 126833
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1