ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

ГАРРИ ГАРРИСОН
ЭДЕМ 1-3

ЗАПАД ЭДЕМА книги 1-2
Зима в Эдеме

ЗАПАД ЭДЕМА 1-2

ГАРРИ ГАРРИСОН

ЗАПАД
ЭДЕМА

Эдем, книга 1
МП `Виктори`
Екатеринбург 1992

Т.А. Шиппи и Джеку Коэну, без помощи которых эта книга никогда не была бы
написана.

Перевод английского.

Художник Г.И. Метченко

И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке,
И поместил там человека, которого создал.
И пошел Каин от лица Господня;
И поселился в земле Нод, на восток от Эдема.

Первая Книга Моисея БЫТИЕ

Крупные рептилии были самыми удачными жизненными формами, когда-либо
населявшими этот мир. 140 миллионов лет назад они царили на земле, в
воздухе и в воде. В это время предки людей были всего лишь крохотными,
похожими на землероек существами, на которых охотились более крупные и
более сильные ящеры.
Затем 65 миллионов лет назад все изменилось.
Метеорит диаметром шесть миль столкнулся с землей и вызвал необратимый
сдвиг в атмосфере. Следствием этого, было уничтожение свыше шестидесяти
пяти процентов видов животных, живших тогда на Земле.
Век динозавров кончился. Эволюция млекопитающих, которую они сдерживали
сто миллионов лет, началась.
А если бы этого метеорита не было? Как выглядел бы наш мир сегодня?

ПРОЛОГ: КЕРРИК

Я пишу эту историю и верю, что это - правдивая история мира.
Родился я в небольшом лагере, насчитывавшим всего три семьи. Все теплое
время мы стояли на берегу большого озера, в стальных водах которого,
отражались окрестные высокие горы, с вершинами, белыми от снега. Когда
снег начинал покрывать наши палатки и траву вокруг них, приходило время
охотникам идти в горы. Я был маленьким и очень хотел поскорее вырасти,
чтобы тоже охотиться на обычных и гигантских оленей. Это и был весь мой
мир, которым я жил.
Однако то, что я считал полной картиной жизни, оказалосьлишь небольшой
ее частью. Мои горы и озеро были только малым участком великого
континента, раскинувшегося между двумя великими океанами. Этот континент
состоял как бы из двух континентов, соединенных между собой узким
перешейком. Мы жили в северной его части, а южную населяли огромные и
ужасные мургу.
Я научился ненавидеть их еще до того, как впервыеувидел. Из рассказов
старших я знал, что по ту сторону западного океана есть еще один материк и
там совсем нет охотников, ни одного. Только мургу. Весь мир принадлежит им,
кроме нашей маленькой части.
Теперь я кое-что расскажу вам о них. Мургу - холодные и гладкие, и у них
есть когти и зубы.
Они ненавидят нас так же, как и мы их. Это не имело бы особого
значения, будь они только крупными и безмозглыми животными.
Однако есть мургу такие же умные и свирепые, как охотники. Число их
сосчитать невозможно, но достаточно того, что они заполняют все земли
нашей огромной планеты.
То, что вы сейчас услышите, не очень-то приятно, но это было, и все
должны знать об этом.
ЭТО - ИСТОРИЯ НАШЕГО МИРА.

КНИГА
ПЕРВАЯ

Глава первая

Амахасг уже проснулся, когда первый свет приближающейся зари появился
из-за океана. На его фоне были видны только самые яркие звезды. Амахаст
знал. Откуда они берутся: это были души умерших охотников, которые
поднимались на небо каждую ночь. Но сейчас даже эти последние, самые
отважные и хитрые охотники, бежали от восходящего солнца.
Это было горячее солнце далекого юга, разительно отличавшееся от
северного солнца, слабо розовевшего в блеклом небе под заснеженными лесами
и горами. Это было совершенно другое солнце. Сейчас до его восхода рядом с
водой быдо прохладно, но днем жара вернется вновь. Амахаст почесал
искусанную насекомыми руку и стал ждать рассвета.
Из темноты медленно появилась их деревянная лодка. Она была вытащена на
песок за линию сухой травы и пустых ракушек, означавших границу прилива.
Рядом с ней можно было уже различить темные силуэты спящих членов его
саммад, четверо из которых отправились с ним в это путешествие. Тут же он
с горечью вспомнил, что один из них, Дикен, умирает и скоро их останется
только трое.
Один из мужчин медленно поднялся на ноги, тяжело опираясь на свое
копье. Это был старый Огатир; руки и ноги его одеревенели и болели от
сырой земли и холодных зим. Амахаст тоже встал, держа копье в руке. Двое
мужчин встретились и вместе направились к ямам с водой.
- День будет жарким, курро, - сказал Огатир.
- Здесь все дни жаркие, старик. Солнце будет поджаривать нас на
медленном огне.
Медленно и осторожно шли они к темной стене леса. Высокая трава
шелестела под утренним бризом, первые проснувшиеся птицы перекликались на
деревьях. Какое-то животное рылось под низкими пальмами в поисках травы.
Охотники с вечера углубили ямы, и сейчас они были полны чистой воды.
- Пей в волю, - сказал Амахаст, повернувшись лицом к лесу. За его
спиной Огатир, тяжело дыша, опустился на землю и начал пить.
Из темноты между деревьями еще вполне могли появиться ночные животные,
поэтому Амахаст стоял с копьем наготове, вдыхая влажный воздух,
наполненный запахами гниющих растений и слабым ароматом ночных цветов.
Закончив, старик занял его место и дал напиться Амахасту. Глубоко погрузив
лицо в прохладную воду, тот брызгал водой на свое обнаженное тело, смывая
грязь и пот прошедшего дня.
- Сегодня вечером у нас должна быть последняя стоянка, а завтра утром
нужно возвращаться, возвращаться тем же путем, - сказал Огатир через
плечо, продолжая вглядываться в кусты и деревья.
- Я понял тебя. Но не думаю, что несколько дней могли что-нибудь
изменить.
- Пришло время возвращаться. Каждый закат я завязывал на своей веревке
узлы. Дни становятся короче, закаты приходят все быстрее, с каждым днем
солнце слабеет и не может подняться высоко в небо. И ветер начинает
меняться, даже вы должны замечать это. Все лето дул с юго-востока, а
теперь нет. Ты помнишь прошлогодний шторм, который едва не потопил лодку и
свалил деревья в лесу? Шторма приходят в это время. Мы должны
возвращаться. Я запоминаю все это, завязывая узлы на своей веревке.
- Я знаю это, старик, - Амахаст расчесал пальцами мокрые пряди своих
нестриженых волос. Они доходили у него до плеч, а влажная светлая борода
лежала на груди. - Но я знаю и то, что наша лодка пуста.
- Есть же сушеное мясо...
- Этого мало. Нам нужно больше, чем было прошлой зимой. Охота была
плохой, и потому мы должны идти на юг дальше, чем заходили прежде. Нам
нужно мясо...
- Еще один день, потом мы должны возвращаться. Всего один день. Тропа в
горах трудна и путь длинный.
Амахаст ничего не сказал в ответ. Он уважал Огатира за его знание
верных дорог, умение делать оружие и находить магические растения. Старик
знал ритуалы, необходимые для подготовки к охоте, и песни, которые
отгоняли души умерших.
Он собрал все знания своей жизни и жизни тех, кто были до него, то, что
ему рассказали, и то, что он помнил сам, что можно было прочесть по
восходящему утром и садящемуся вечером солнцу и многое другое. Но было и
кое-что, о чем старик ничего не знал, и это беспокоило Амахаста, который
требовал ответов.

Причиной этого были зимы, суровые зимы, которые, казалось, не имели
конца. Уже дважды должна была наступить весна, дни становились длиннее, а
солнце горячее - но весна не приходила. Глубокий снег не таял, а лед на
реках оставался твердым. Потом начался голод. Олени и гигантские олени
двинулись на юг, покидая свои привычные долины и горные луга, оказавшиеся
теперь в ледяных объятиях зимы. Когда людям стала угрожать смерть от
голода, он повел свой саммад вслед за животными, вниз, на широкие равнины.
И все же охота была плохой, и стада поредели от ужасной зимы. Но не только
у их саммад были эти проблемы. Другие саммад тоже охотились здесь, причем
не только те, с которыми они были связаны союзом, но и такие, которых его
люди никогда прежде не видели. Все саммад принадлежали к роду тану и
никогда до этого не воевали между собой. Но теперь они делали это, и кровь
тану окрасила острые каменные наконечники их копий.
Это беспокоило Амахаста также сильно, как бесконечная зима. Копье
должно служить для приготовления пищи. Тану никогда не убивали тану. Чтобы
не совершать этого преступления самому, он увел саммад прочь с холмов,
двинулся навстречу утреннему солнцу и не останавливался до тех пор, пока
они не достигли соленых вод великого моря. Он знал, что северные дороги
закрыты, что лед сковал океан, и только парамутаны - люди кожаных лодок -
могут жить на этой замороженной земле. Дороги на юг были открыты. Но
здесь, в лесах и джунглях, где никогда не падал снег, были мургу. А там, где
они были, была смерть.
Итак, оставалось только открытое море. Его саммад давно было известно
искусство делать деревянные лодки для летней рыбалки, но никогда прежде
они не рисковали выплывать в открытое море так далеко, чтобы терять из
виду свой лагерь на берегу. Этим летом они были вынуждены сделать это.
Сушеного сквида было слишком мало для зимы. Если охота будет такой же
плохой, как зимой, никто из них не доживет до весны.
Поэтому они отправились на юг и охотились вдоль берега и на морских
островах. И постоянно боялись мургу.
Проснулись другие мужчины, солнце поднялось над горизоягом, и первые
крики животных доиеслись из глубины джунглей. Пора было отправляться в
море.
Амахаст торжественно кивнул, когда Керрвк принес ему кожаный мешок с
экотазем, а затем сувул руку в густую массу раздавленных орехов и сушеных
ягод. Потом протянул другую руку и взъерошил густые спутанные волосы на
голове своего сына, своего первенца. Скоро он ставет мужчиной и возьмет
себе мужское имя, но пока он еще мальчик, хотя растет быстро и уже довольво
высок. Его кожа, обычно бледная, стала золотистой с тех пор, как, подобно
всем им, он носил только шкуру олегаг, перевязанную на поясе. На шее у
него висел на кожаном ремне небольшой нож из небесвого металла. Такой же,
только более крупный, косил и сам Амахаст. Нож этот был не так остер, как
каменный, но высоко ценился из-за своей редкости. Эти два ножа - большой и
малый - были всем небесным металлом, которым владела саммад.
Керрик улыбнулся отцу. Ему было восемь лет, и это была его первая охота
с мужчинами. Это было самое важное событие в его жизни.
- Ты напился? - спросил Амахаст. Керрик кивнул.
Он знал, что воды больше не будет, пока не наступят сумерки.
Это было одно из правил, которому учились охотники. Когда он жил с
женщинами и детьми, то пил, когда бы ни почувствовал жажду, а если был
голоден, то собирал ягоды или ел свежие корни, которые тут же выкапывал.
Но теперь нет. Теперь он шел с охотниками и делал то, что делали они, шел
от восхода до заката без еды и питья. Он гордо держал свое маленькое копье
и старался не вздрагивать от испуга, когда что-нибудь трещало в джунглях
позади него.
- Спускайте лодку, - приказал Амахаст.
Мужчин не нужно было понукать: крики мургу становились все более
громкими и угрожающими. В лодке было довольно мало груза: только их копья,
луки и колчаны со стрелами, шкуры оленей и мешки с экстазом. Они столкнули
лодку на воду, и Хастила с Огатиром держали ее ровно, пока мальчик ставил
туда большой горшок, в котором лежали горячие угли из костра.
Позади них, на берегу, Дикен попробовал встать, чтобы присоединиться к
ним, но сегодня он был слишком слаб. Его кожа побледная от усилий, и
крупные капли пота покрыли лицо. Амахаст подошел, опустился рядом с ним на
колени, взял за угол оленью шкуру и вытер раненое лицо мужчины.
- Отдохни немного. Мы отнесем тебя и лодку.
- Лучше бы мне подождать здесь вашего возвращения. - Голос Дикена звучал
хрипло, он задыхался и говорил с трудом. - Это будет лучше для моей руки.
Его левая рука выглядела очень плохо. Два пальца на ней были оторваны,
когда крупный зверь из джунглей однажды ночью по ошибке забрел в их
лагерь. Они ранили его своими копьями и прогнали в темноту. Поначалу рана
Дикена не казалась серьезной, охотники жили и с более худшими, и они
сделали для него все, что могли. Промывали рану в морской воде, пока она
не перестала кровоточить, затем Огатир наложил повязку из мха, который
собирал в высокогорных болотах. Но этого оказалось мало. Ладонь сначала
покраснела, потом почернела, а потом черной стала и вся рука Дикена.
Кроме того от него отвратительно пахло. Скоро Дикен должен был умереть.
Амахаст перевел взгляд с распухшей руки на зеленую стену джунглей.
- Когда звери придут за моей душой, ее не должно быть здесь, чтобы они
ее не съели, - сказал Дикен, проследив направление взгляда Амахаста. Его
рука сжалась в кулак. Он сжимал и разжимал пальцы, показывая при этом
кусок камня, лежавший на ладони. Камень был достаточно ост╗р, чтобы
перерезать им вены.
Амахаст медленно встал и отряхнул песок с обнаженных колен.
- Я увижу тебя на небе, - сказал он, и его бесстрастный голос прозвучал
так тихо, что только умирающий услышал его слова.
- Ты всегда был моим братом, - сказал Дикен. Когда Амахаст отошел, он
отвернулся и закрыл глаза, чтобы не видеть, как они уплывают.
Лодка была уже в воде и слегка покачивалась на слабой зыби, когда
Амахаст догнал ее. Это было хорошее, крепкое судно, выдолбленное из ствола
большого кедра. Керрик сидел на носу, раздувая на камнях, лежавших там,
небольшой костерок. Кусочки дерева, которые он бросал в него, слегка
потрескивали. Мужчины уже сунули в уключины свои весла, готовясь отплыть.
Амахаст поставил на место рулевое весло.
Он видел, как мужчины смотрят мимо него, на охотника, оставшегося на
берегу, но они ничего не сказали. Все было правильно. Охотник не должен
показывать, что ему больно, или проявлять жалость. Каждый мужчина был волен
выбирать, когда его свободная душа отправится на небо, к небесному отцу
Эрманпадару, который правит там. Душа охотника должна присоединиться к
другим таким же душам среди звезд.
Каждый охотник был свободен в своем выборе, и никто не мог помешать
ему. Даже Керрик знал это и сейчас молчал, как и все остальные.
- Вперед, - приказал Амахаст. - К острову.
Тихий, поросший травой остров лежал в открытом море, защищая берег от
ударов океанских вод. К югу он поднимался высоко над солеными морскими
брызгами, и здесь появились деревья. Это обещало хорошую охоту. За
исключением мургу, все здесь было хорошо.
- Смотрите туда, - крикнул Керрик, указывая на море.
Огромный косяк сквида прошел под ними. Хастила схватил свое копье за
толстый конец и занес его над водой. Он был более высок, чем Амахаст, и
поэтому проделал все это очень быстро. Выждав секунду, он погрузил копье в
воду, пока туда не ушла вся рука, затем поднял его вверх.
Острие копья ударило правильно, в мягкое тело за раковиной, и сквид был
вытащен из воды и брошен на дно лодки.
Щупальца его слабо шевелились, темная жидкость сочилась из пробитого
мешка. Хастилу не зря называли `Копье-в-руке`. Его копье не знало промаха.
- Хорошая еда, - сказал Хастила, поставив ногу на раковину и освобождая
копье из тела добычи.
Керрик был возбужден: так просто это выглядело! Один быстрый удар - и
пойман крупный сквид, которого хватит им всем на целый день. Он взял свое
собственное копье за толстый конец, как это делал Хастила. Оно было
наполовину меньше копья охотника, но наконечник был так же остер. Сквиды
еще были здесь, и один из них всплыл на поверхность прямо перед носом
лодки.
Керрик сильно ударил, и наконечник погрузился в тело животного. Схватив
древко обеими руками, мальчик дернул его. Деревянная рукоять задрожала в
его руке, но он держал ее крепко, напрягая все свои силы.
Вода вспенилась, и влажно блестящая голова поднялась рядом с лодкой.
Копье вдруг освободилось, и Керрик упал на спину. Рядом с ним раскрылись
челюсти с рядами зубов, и из пасти существа на него пахнуло падалью. Острые
когти царапали лодку, вырывая куски дерева.
Хастила прыгнул на помощь, его копье вонзилось между этими ужасными
челюстями раз, другой... Мараг пронзительно закричал и фонтан крови
забрызгал мальчика. Затем челюсти закрылись, и на мгновение Керрик увидел
перед собой огромный немигающий глаз.
Секундой позже он ушел под воду среди кровавой пены.
- Держать к острову, - приказал Амахаст, - здесь может быть больше этих
тварей, плывущих за сквидами. Мальчику больно?
Огатир плеснул водой в лицо Керрика и обмыл его.
- Он просто испугался, - сказал он, глядя на искаженное лицо Керрика.
- Ему повезло, - мрачно заметил Амахаст. - Но такое везение бывает
только один раз. Никогда больше он не ударит копьем в темноту.

НИКОГДА! Керрик едва не выкрикнул это слово, глядя на борт лодки, где
когти твари оставили глубокие царапины. Он слышал о мургу, видел их когти
в ожерельях, даже касался маленьких многоцветных мешочков, сделанных из
шкуры одного из них. Но рассказы никогда всерьез не пугали его: высотой до
неба, зубы, как копья, глаза, как камни, когти, как ножи. Однако сейчас он
испугался. Почувствовав, что на глаза навернулись слезы, он отвернулся к
берегу, кусая губы оттого, что они так медленно приближаются к земле.
Лодка вдруг показалась ему хрупкой скорлупкой среди моря чудовищ, и ему
отчаянно захотелось оказаться на твердой земле. Он едва не крикнул этого
вслух, когда нос лодки ткнулся в песок. Пока остальные вытаскивали лодку
на песок, он смыл с лица остатки крови марага.
Амахаст издал тихий шипящий звук - сигнал охотников, - и все замерли,
безмолвные и неподвижные. Он лежал в траве и смотрел поверх ее. Потом
сделал охотникам знак приблизиться. Керрик делал все так, как и другие,
осторожно раздвигая листья пальцами, чтобы можно было смотреть между ними.
Впереди были олени. Стадо небольших животных паслось на расстоянии
выстрела из лука. Растолстевшие на богатом травой острове, они двигались
медленно, длинные уши их дергались, отгоняя насекомых, жужжавших вокруг.
Керрик принюхался и почуял сладковатый запах пота, шедший от их шкур.
- Идем тихо вдоль берега, - сказал Амахаст. - Ветер дует от них к нам,
и они нас не учуют. Мы подкрадемся незаметно.
Скрываясь за берегом, они наложили стрелы на луки, затем выстрелили все
разом.
Прицел был точен: двое животных упали, а третье было ранено. Шатаясь,
олень сделал несколько шагов. Амахаст выскочил из укрытия, подбежал к нему
и, схватив за рога, крутанул. Животное захрипело, затем упало на бок.
Амахаст оттянул ему голову назад и подозвал Керрика.
- Возьми копье, это будет твоя первая жертва. Коли в горло с этой
стороны, а потом поверни.
Керрик сделал как ему было приказано, и олень захрипел в агонии, а его
красная кровь брызнула на руки мальчика. Он вонзил копье в рану еще
глубже, и животное, дернувшись, умерло.
- Хороший удар, - с гордостью сказал Амахаст, и Керрик с надеждой
подумал, что ему больше не напомнят о мараге в лодке.
Охотники с удовольствием выпотрошили добычу. Амахаст указал на юг, на
высокую часть острова.
- Отнеси их к деревьям, на которых можно подвесить туши.
- Мы будем охотиться еще? - спросил Хастила.
Амахаст покачал головой.
- Нет, если мы возвращаемся завтра. Весь день и ночь мы будем
разделывать и коптить мясо, которое у нас есть.
- И есть его, - сказал Огатир, громко причмокивая, - есть до отвала. Чем
больше мы положим в наши желудки, тем меньше придется нести на спине.
Хотя под деревьями было прохладно, всем очень досаждали летающие
насекомые. Охотники давили их и просили Амахаста устроить коптильню у
залива.
- Снимите шкуры с добычи, - приказал он, затем пнул ногой упавшей ствол.
- Слишком сырой. Древесина здесь под деревьями слишком сыра, чтобы
гореть. Огатир, принеси огонь из лодки и корми его сухой травой, пока мы
не вернемся. Я возьму мальчика и мы посмотрим на берегу плавник.
Он оставил свой лук со стрелами, но взял копье и отправился к океану.
Керрик торопливо следовал за ним.

Берег был почти широким, а мелкий песок, покрывавший его, почти таким
же белым как снег. Идущие с океана волны с грохотом разбивались о берег,
оставляя пузырящуюся пену.
Прибой выбрасывал разбитые губки, многочисленные разноцветные раковины,
фиолетовых улиток, большие зеленые водороош с маленькими крабами.
Несколько маленьких кусков плавника не стоили того, чтобы о них
бссиокоиться, поэтому они направились к каменистому мысу, выдающемуся в
море.
Поднявшись по пологому склону, они увидели между деревьев море, а
вдалеке на песке что-то темное: может быть, тюдени, греющиеся на солнце.
И в этот момент они заметали, что кто-то стоит под соседним деревом,
тоже глядя на залив. Может другой охотник?
Амахаст открыл было рот, но тут незнакомец шагнул вперед, под лучи
солнца.
Слова замерли в горле охотника, все мышцы напряглись.
Это был не охотник и даже не человек. Человекообразный, но сильно
отличный от него во всех отношениях.
Существо было безволосым, с окрашенным гребнем, который начинался от
макушки его головы и спускался вниз по спине. Оно было очень ярким в
солнечном свете, с чешуйчатой и разноцветной кожей.
Это был мараг. Меньший, чем гиганты в джунглях, и тем не менее, мараг.
Подобно своим собратьям, он стоял неподвижно, будто высеченный из камня.
Затем серией небольших резких движений повернул годову в их сторону, и они
увидели его глупые бесстрастные глаза и массивные челюсти. Люди стояли, не
двигаясь, крепко сжимая свои копья, и существо повернуло обратно свою
годову, видимо, не заметив их среди деревьев.
Амахаст подождал, когда взгляд марага обратится опять к океану, перед
которым он стоял, а затем беззвучно скользнул вперед, поднимая копье. Он
успел достичь края рощи, прежде чем животное успело услышать его и
заметить его приближение, оно резко повернулось и уставилось ему прямо в
лицо.
Охотник вонзил каменный наконечник копья прямо в безвекий глаз и,
навалившись, вогнал его дальше в мозг. Существо вздрогнуло, судорожно
дернулось всем телом и тяжело упало. Оно было мертво, прежде чем коснулось
земли. Амахаст выдернул копье и окинул взглядом склон и берег вдали.
Других существ поблизости не было.
Керрик подошел к отцу и стал рядом с ним. Молча они смотрели вниз, на
лежащий у их ног труп.
Это была примитивная безвкусная пародия на человека.
Красная кровь еще сочилась из развороченного глаза, тогда как другой глаз
пусто таращился на них: его зрачок превратился в узкую вертикальную
полоску. Носа у существа не было, а там, где он должен был находиться,
виднелось что-то вроде клапана. Массивные челюсти открылись в агонии
внезапной смерти, обнажив белые ряды острых зубов.
- Что это? - задыхаясь спросил Керрик.
- Не знаю. Мараг одного из видов мургу. Какой-то он маленький, и я
никогда прежде не видел такого.
- Он стоял и ходил совсем как человек. Это мургу, отец, его руки похожи
на наши.
- Нет, не похожи. Сосчитай! - один, два, три, четыре пальца и большой
палец. А у него два пальца и два больших пальца.
Амахаст взглянул на существо, и губы его раздвинулись, приоткрыв зубы.
У твари были короткие кривые ноги с заостренными когтями на пальцах. Сзади
торчал короткий и толстый хвост, существо лежало скорчившись, одна рука
была придавлена телом. Амахаст пинком перевернул его. Странное дело, в
руке, скрытой до этого телом, был зажат длинный сучковатый кусок дерева.
- Отец - на берегу! - крикнул вдруг Керрик.
Они спрятались под деревьями и внимательно следили, как из моря прямо
перед ними выходят еще несколько существ.
Это были трое мургу. Двое из них были похожи на убитого ими, а третий
был крупнее, жирнее и двигался медленнее. Он лег наполовину в воду,
перевалился на спину, глаза его закрылись, и конечности замерли: Двое
других вытащили его из воды и потащили дальше по песку. Крупное животное
что-то бормотало своим дыхательным клапаном, затем медленно и лениво
почесало когтистой ногой живот. Один из маленьких мургу хлопнул лапами в
воздухе над ним и издал резкий щелкающий звук.
От гнева у Амахаста перехватило дыхание. Ненависть ослепила его, и
почти не сознавая, что делает, он бросился вниз по склону, размахивая
копьем.
Оказавшись рядом с мургу, он ударил ближнего из них, однако тот успел
повернуться, и каменный наконечник рассек только бок ему, скользнув по
ребрам. Существо широко раскрыло рот, громко зашипело и попыталось
убежать, но следующий удар Амахаста был точен.
Затем охотник освободил копье и повернулся к другому марагу, мчавшемуся
к воде. Однако прежде, чем он успел что-либо сделать, в воздухе
просвистело маленькое копье и вонзилось беглецу в спину.
- Хороший удар, - сказал Амахаст, вырвав его из тела и возвращая его
Керрику.
Только большой мараг остался на месте. Глаза его были закрыты, и,
казалось, он не обращает внимания на происходящее вокруг. Когда копье
Амахаста вонзилось ему в бок, мараг застонал, почти как человек. Он был
очень толстый, и Амахаст бил его снова и снова, пока тот не умер. Амахаст
оперся на свое копье и, тяжело дыша, посмотрел на убитое существо. Гнев
его еще не прошел.
- Твари, вроде этой, должны быть уничтожены. Мургу не похожи на нас,
достаточно взглянуть на их кожу и чешую.
У них нет меха, они боятся холода, их нельзя есть. Если мы встретим их,
то должны уничтожить. - Он ворчал что-то еще, Керрик только кивал головой,
соглашаясь. - Пойдем за остальными. Этих тварей может быть больше, нужно
убить их всех.
В эту минуту его глаза уловили какое-то движение, и он потянулся за
копьем, думая, что существо еще живо. Это двигался его хвост...
Точнее хвост был неподвижен, но что-то шевелилось под кожей, в нижней
части тела животного. Там имелось что-то вроде кармана, образованного
складкой кожи у толстого хвоста. Острием копья Амахаст откинул кожу и с
трудом сдержал тошноту, увидев бледных существ, которые упали на песок.
Это были сморщенные, слепые, маленькие копии взрослых животных.
Вероятно, их дети. Рыча от гнева, охотник стал топтать их ногами.
- Уничтожить, всех их уничтожить! - бормотал он снова и снова, и Керрик
побежал вдоль деревьев, чтобы не видеть этого.

Глава вторая

Энтисенат рассекал волны ритмичными движениями своих веслообразных
плавников. Его голова высунулась из океана, и вода ручьями стекала по
темной шкуре. Подняв ее повыше, он повернулся и посмотрел по сторонам. В
воде под ним виднелось темное пятно.
Это был косяк сквида, и второй энтисенат возбужденно защелкал. Их
огромные хвосты заработали, и они помчались сквозь воду, широко раскрыв
пасти, прямо в центр стаи сквидов.
Выбросив струи воды, сквиды бросились наутек во всех направлениях.
Многие пытались ускользнуть под прикрытием облака краски, которую
вырабатывали, но большая часть из них была схвачена мощными челюстями и
проглочена. Это продолжалось до тех пор, пока море не опустело.
Насытившись, огромные животные медленно поплыли обратно.
Перед ними плыло другое крупное животное: вода перекатывалась через его
спину и пенилась вокруг длинного спинного плавника урукето. Приблизившись
к нему, энтисенаты нырнули и поплыли рядом с его закрытым и длинным
бронированным клювом. Урукето заметил их, один его глаз с черным зрачком,
окруженный костяным ободком, следил за ними.
Постепенно их образ проник в мозг существа и клюв начал открываться,
пока не раскрылся во всю ширь.
Один за другим они подплыли к широко открытому рту и сунули свои головы
в похожую на пещеру пасть. Оставаясь в этом положении, они отрыгнули
недавно пойманного сквида.
Только когда их желудки опустели, они отступили назад, повернувшись
боком, и заработали плавниками. За их спинами челюсти сомкнулись так же
медленно, как и открылись, и массивная туша урукето двинулась за ними
следом.
Хотя большая часть огромного тела животного была под водой, спинной
плавник урукето высоко поднимался над водой. Его плоская вершина была
сухой и испачканной белыми экскрементами там, где садились морские птицы,
и покрытой шрамами там, где они рвали кожу своими крепкими клювами.
Одна из этих птиц опустилась сверху на вершину плавника, паря на
больших белых крыльях и вытягивая паучьи ножки.
Вдруг она пронзительно закричала и замахала крыльями, испуганная
длинным разрезом, появившимся на вершине плавника. Разрез расширился и
протянулся по всему плавнику, образовав большую щель в живой плоти, оттуда
вырвался затхлый воздух.
Щель раскрывалась все шире и шире, пока из образовавшегося помещения не
появилась одна из ийлан. Это был второй офицер, командовавший вахтер.
Выбравшись на широкий костяной выступ, расположенный рядом с вершиной
плавника, она глубоко вдохнула свежий морской воздух и осторожно
оглянулась. Потом, довольная, что все нормально, вернулась вниз, мимо
рулевого, который вглядывался вперед сквозь диск перед ним. Офицер
посмотрела поверх его плеча ва стрелку компаса, отклонившуюся ог указателя
курса. Пальцами левой руки рулевой схватил узел нервных окончаний и сильно
сжал. Дрожь прошла по всему телу животного-корабля. Офицер кивнула и
продолжила спуск вниз, в большую внутреннюю полость, зрачки ее глаз
расширились в полутьме помещения.
Флюоресцирующие пятна были единственным освещением этого помещения,
тянувшегося вдоль всего позвоночника урукето. Сзади в почти полной темноте
лежали пленники, щиколотки которых были связаны. Ящики с запасами и
контейнеры с водой отделяли их от команды и пассажиров, находившихся
впереди. Офицер направилась вперед, к командиру, чтобы отдать ей рапорт.
Эрефиаис взглянула на светящуюся карту, которую держала, и кивнула,
соглашаясь. Довольная, она свернула карту, убрала ее в нишу и поднялась на
плавник сама. Из-за поврежденной в детстве спины, она приволакивала ноги
при ходьбе, и только выдающиеся способности позволили ей занять такой
высокий пост с подобным физическим недостатком. Появившись на вершине
плавника, она тоже глубоко вдохнула свежий воздух и посмотрела вокруг.

За ними скользил берег Манинле, на горизонте впереди виднелась
пустынная земля, а к северу тянулась цепочка низких островов.
Удовлетворенная, она наклонилась и произнесла несколько слов. Отдавая
приказы, она могла быть резкой, почти грубой, но сейчас избрала форму
обращения к старшей по званию. Она командовала этим кораблем и должна была
быть действительно достойной своего положения.
- Ради вашего удовольствия на это стоит взглянуть, Вайнти.
Сказав это, она отошла назад, освободив место в передней части
плавника. Вайнти выбралась из укрепленной внутренности плавника и вышла на
его край, следуя за двумя своими спутниками. Наверху они почтительно
отошли в сторону, пропустив ее вперед. Вайнти взялась за край, глубоко
вдыхая свежий, холодный воздух. Эрефнаис смотрела на нее с восхищением:
она была действительно прекрасна. Даже если она не знала, какие
обязанности возложат на нее в новом городе, ее положение ясно читалось в
каждом движении ее тела. Не замечая внимательного взгляда, Вайнти стояла
гордо, высоко подняв голову, ее челюсти выступали вперед, а зрачки под
ослепительными лучами солнца превратились в узкие вертикальные полосы.
Руки крепко держались за борт, широко расставленные ноги удерживали
равновесие. Медленная пульсация пробегала по ее красивому гребню. Она была
рождена, чтобы повелевать, это не вызывало сомнений.
- Что там впереди? - вдруг спросила Вайнти.
- Цепь островов, высочайшая. В их названии их жизнь. Алакасаксехент -
непрерывный ряд золотых падающих камней. Их пески и вода теплы круглый год.
Острова вытягиваются в линию, которая доходит до материка. Здесь на берегу
растет новый город.
- Прекрасный город, - сказала Вайнти так тихо, что остальные ничего не
услышали. - Может, это моя судьба? - Она повернулась к командиру. - Когда
мы будем там?
- Сегодня после полудня, высочайшая. Еще до темноты. Здесь есть теплое
течение, которое быстро донесет нас до берега. Сквида в изобилии, поэтому
энтисенаты и урукето кормятся хорошо. Правда, это одна из проблем, стоявших
перед командиром в дальних путешествиях! Мы должны были внимательно следить
за ними, если они движутся медленно и наше прибытие...
- Замолчи. Я хочу остаться одна со своим эфензеле.
- Слушаюсь. - Эрефнаис мгновенно исчезла.
Вайнти повернулась к молчаливым стражам, внимательно следящими за
каждым ее движением.
- Итак, мы здесь. В конце концов борьба дотянулась и до этого нового
мира, до Гендаши. Сейчас они пойдут вокруг строительства нового города.
- Мы поможем тебе добиться своего, - сказала Этриг.
Крепкая, как камень, она была готова на все. - Командуй нами, до самой
нашей смерти. - В устах другого это могло показаться претенциозным, но
только не у Этриг. Она была искренней в каждом движении своего тела.
- Этого от тебя не требуется, - сказала Вайнти, - но я прошу тебя быть
на моей стороне и первой помогать во всем.
- Это дело моей чести.
Затем, Вайнти повернулась к Икеменд, которая ждала ее приказаний.
- У тебя самое ответственное задание из всех нас. Наше будущее в твоих
руках. Ты возьмешь на себя ханале и самцов.
Икеменд знаком выразила свою решимость выполнить порученное, и Вайнти
почувствовала теплоту к своим спутницам. Однако вскоре ее настроение
изменилось.
- Спасибо вам обеим, а теперь оставьте меня, - сказала она. - Я хочу
поговорить с Энги наедине.
Вайнти держалась за плотное и твердое тело урукето, который то погружался
в воду, то появлялся над волнами. Зеленая вода перекатывалась через его
спину и разбивалась о черную башню плавника. Летели соленые брызги,
некоторые попадали в лицо Вайнти. Прозрачные веки скользнули на ее глаза,
затем вернулись на место. Она не замечала уколов соленой воды, ее мысли
далеко опережали это огромное животное, которое несло их через море
Инегбана. Впереди лежал Альпесак, золотой берег ее будущего - или черный
камень, который раздавит ее. Или то, или другое, третьего не дано.
Покинув океан своего детства, она поднялась высоко, оставив позади
многих из своей эфенбуру. Если она хочет достигнуть вершины, нужно
подняться на гору, наживая по дороге туда множество врагов. Однако Вайнти
знала, что приобретать союзников не менее трудно. Она добилась этого,
помня обо всех из своей эфенбуру, даже тех, кто был на низших должностях,
и навещала их при каждом удобном случае. Не менее важным было ее умение
вызывать уважение и даже восхищение, особенно среди молодежи. Они были ее
глазами и ушами в городе, ее тайной силой. Без их помощи она никогда не
решилась бы на это путешествие, на этот огромный риск. Ее ждало блестящее
будущее или полный провал. Ориентировка на Альпесак, этот новый город,
была важным шагом, который провел ее мимо многих других. Однако, если
будут задержки с его устройством, она упадет низко, так низко, как никогда
еще не падала. Так уже было с Дисти, наделавшей много ошибок, работа при
которой шла слишком медленно. Вайнти сменила ее и взялась за все
нерешенные проблемы. Если она не оправдает надежд, ее тоже заменят. Это
было опасно, но риск стоил этого. Если она сделает то, чего от нее ждут,
звезда ее поднимется высоко, и никто не сможет остановить ее.
Кто-то поднялся внизу и встал рядом с ней. Вайнти чувствовала
присутствие кого-то из своей эфенбуру, и это была самая сильная связь из
всех существующих. Однако она была смягчена темнотой будущего, лежавшего
впереди. Вайнти хотелось поговорить с подругой о том, что ждет их там, на
берегу, и это была последняя возможность поговорить наедине перед
высадкой. Там, внизу, было слишком много подслушивающих ушей и
подсматривающих глаз, а здесь они могли говорить, не опасаясь последствий.
- Там, впереди, Гендаши. Командир обещала, что мы будем в Альпесаке
сегодня после полудня. - Вайнти поглядывала на собеседницу краем глаза, но
Энги ничего не говорила, только подергивала большим пальцем. Жест не был
оскорбительным и не выдавал никаких чувств. Это было плохо, но Вайнти не
позволила гневу захватить себя и отвлечь от того, что нужно было сделать.
Она повернулась и оказалась лицом к лицу со своей эфензеле.
- Покидая родительское чрево и выходя в жизнь, в объятия моря, мы
испытываем первую боль в жизни, - сказала Вайнти.
- А первая радость - это друзья, которые ждут тебя здесь, - сказала
Энги, закончив фразу. - Я унижена, Вайнти, ведь ты напомнила, как мой
эгоизм повредил тебе...
- Я жду не унижения, извинений или объяснений твоего необычного
поведения. Мне непонятно, почему ты и твои последователи не выбрали
смерть, однако обсуждать это я не собираюсь. И я думала не о себе, меня
интересуешь ты и только ты. Мне нет дела до введенных в заблуждение
существ, которые сидят внизу. Если они были достаточно умны, чтобы
пожертвовать свободой из-за ошибочной философии, из них получатся хорошие
рабочие. Город может использовать их. Может он использовать и тебя, но не
как пленника.
- Я не просила развязывать меня.
- Ты не просила, а я приказала сделать это. Мне стыдно находиться рядом
со своей эфензеле, которая связана как обычный преступник.
- Я не хотела заставлять тебя стыдиться меня, - коротко извинилась
Энги. - Я действовала согласно своим убеждениям, убеждениям настолько
сильным, что они полностью изменили мою жизнь и могут изменить твою,
эфензеле. Но мне приятно слышать, что ты испытываешь стыд, ведь стыд это
часть самосознания, которое является сущностью моих убеждений.
- Перестань, мне стыдно только за нашу эфенбуру, которую ты позоришь. К
тебе я испытываю только гнев и ничего больше. Сейчас мы одни и никто не
услышит моих слов. Я погибну, если ты повторишь их, но я знаю, что ты не
захочешь причинить мне вреда. Выслушай меня. Вернись к остальным. Ты будешь
вместе с ними, когда мы высадимся на берег, но ненадолго. Как только судно
уйдет, я отделю тебя от остальных, освобожу, и ты будешь работать со мной.
Альпесак - моя судьба, я хочу помочь и расширить его. Ты знаешь, что
происходят ужасные вещи. Холодный ветер с севера дует все чаще и сильнее.
Два города уже погибли, несомненно, следующим будет Инегбан. Но прежде, чем
это произойдет, благодаря предусмотрительности наших вождей, на этом
дальнем берегу должен вырасти новый город. Когда Инегбан умрет, Альпесак
уже будет ждать нас. Я буду твердо стоять за привилегии живущих в этом
городе. Я добьюсь этого и приготовлю все к тому дню, когда придет наш
народ. Я просто обязана сделать это. Те друзья вокруг меня, которые будут
работать вместе со мной, возвысятся вместе со мной. Я прошу тебя, Энги,
присоединиться ко мне и помочь мне в этой великой работе. Ты - моя
эфензеле, мы вместе родились и выросли, а это узы, которые нелегко
разорвать. Присоединись ко мне, поднимись со мной, стань моей левой рукой.
Ты согласна?
Энги опустила голову, закрыв лицо руками, потом подняла взгляд на
собеседницу.
- Я не могу. С Дочерями Жизни меня соединяют узы не менее крепкие, чем
с нашей эфенбуру. Они последуют за мной, куда бы я их ни повела...
- Ты поведешь их в пустыню, в изгнание, на верную смерть.
- Надеюсь, что нет. Я только объясняю, в чем состоит правда, открытая
Угуненапсой, отдавшей за нее свою вечную жизнь. За нее, за меня, за всех
нас. Ты и подобные тебе ничего не видят, и только одно может помочь вам
прозреть - знание смерти, которое даст тебе и другим знание жизни.
Вайнти была вне себя от гнева, который появился еще тогда, когда
связанная Энги не обращала на это внимания и говорила с ней очень спокойно
и мягко.
- Это невозможно, Вайнти. Ты можешь присоединиться к нам, открыв, что
это выше личных желаний, важнее верности своей эфенбуре...
- Важнее верности нашему городу?
- Возможно, потому что это превосходит все.
- Это настоящее предательство всей нашей жизни, и я испытываю только
отвращение. Прежде ийланы жили как ийланы, но потом в их рядах появилась
презренная Фарнекши, проповедовавшая этот мятежный вздор. Она была упорна
и осторожна, кроме того, ее долго терпели, и все же пришло время, когда ее
изгнали из города. Но она не умерла, став первым живым мертвецом. Если бы
не Олпесаг, она продолжала бы жить и по-прежнему сеять среди нас раздор.
- Ее называли Угуненапса, потрму что с ее помощью была найдена эта
великая правда. Олпесаг разрушила только ее тело, но не откровения.
- Так ее называешь ты, а на самом деле ее звали Фарнекши, и она умерла за
свои преступления. Это был закономерный конец ее детской веры, родившейся

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 126378
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0