|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Линн ФЛЕВЕЛИНГ
МЕСТЬ ТЕМНОГО БОГА Перевод с английского А.А. АЛЕКСАНДРОВОЙ
ОNLINЕ БИБЛИОТЕКА httр://www.bеstlibrаry.ru
Анонс
Защита, как нож, - оружие обоюдоострое. Но юному Алеку, с ужасом
ожидавшему казни за преступление, которого не совершал, было не из чего
выбирать. Потому он и ухватился за помощь таинственного незнакомца, зовущего
себя Серегилом... и очень скоро оказался втянутым в войну против самого
Темного Бога всемогущего Властителя Смерти. Ставка в такой игре - жизнь,
правила ее неизвестны. Служители Темного Бога следуют за воинами Света по
пятам, охотятся за ними, разя клинком и магией, предательством и изменой.
Демоны, вызванные из бездны Ада, вырываются на волю, и страшной будет
месть Темного Бога. ОТ АВТОРА Древний иерофантический календарь основывается на лунном годе, состоящем
из двенадцати месяцев по 29 дней в каждом и четырех празднеств, отмечающих
середины сезонов года, на которые приходятся остающиеся двенадцать дней.
Зимнее солнцестояние - отмечается самая долгая ночь в году и празднуется
начинающееся увеличение дня (Ночь Печали и Праздник Сакора в Скале). За ним
следуют месяцы:
САРИЗИН. ДОСТИН, КЛЕСИН.
Весеннее празднество - подготовка к севу, празднование даруемого Далной
плодородия (Праздник Цветов в Майсене). За ним следуют месяцы:
ЛИТИОН. НИТИН, ГОРАТИН.
Летнее солнцестояние - празднуется самый длинный день в году. За ним
следуют месяцы:
ШЕМИН, ЛЕНТИН. РИТИН.
Праздник урожая - окончание жатвы, время благодарения (Большой Праздник
Далны в Майсене). За ним следуют месяцы:
ЭРАЗИН, КЕММИН, ЦИНРИН. ПРОЛОГ Хрупкие древние кости рассыпались в прах под ногами благородного Мардуса
и Варгула Ашназаи, когда они спускались в тесное подземелье под курганом. Не
обращая внимания на удушливый запах затхлости и тления, на комья влажной
земли, падающие на голову и за воротник, Мардус прошагал по лежащим на полу
скелетам к грубо вытесанной каменной плите у задней стены.
Отшвырнув несколько черепов, он благоговейно поднял с алтаря маленький
мешочек. Истлевшая кожа расползлась в его пальцах, и на ладони Мардуса
оказались восемь резных деревянных дисков.
- Похоже, ты достиг цели, Варгул Ашназаи, - улыбнулся Мардус, и шрам на
его левой щеке выступил резче.
Ашназаи, со своим узким бледным лицом, казался призраком в еле
просачивающемся от входа свете. Удовлетворенно кивнув, он провел рукой над
дисками, и на мгновение их форма стала расплывчатой - как будто намекая на
их истинную природу.
- После всех этих столетий наконец-то мы нашли еще одну недостающую
часть! - воскликнул он. - Это знак, господин. Время приближается.
- Весьма добрый знак. Будем надеяться, что и дальше наше путешествие
будет столь же успешным. Капитан Тилдус!
В не правильной формы отверстии входа показалось чернобородое лицо.
- Я здесь, господин.
- Жители деревни собрались?
- Да, господин.
- Прекрасно. Начинай.
- А я приму меры, чтобы с этим ничего не случилось. - Варгул Ашназаи
протянул руку к дискам.
- Что ты можешь сделать такого, о чем древние уже не позаботились бы?
холодно поинтересовался Мардус, опуская диски в собственный карман так
небрежно, как будто это были всего лишь игральные кости. - В наибольшей
безопасности находится вещь, не имеющая никакой цены. Так что положимся на
мудрость предков.
Ашназаи быстро убрал руку.
- Как тебе угодно, господин.
Безжалостные черные глаза Мардуса в упор смотрели в лицо Ашназаи.
Сверху донеслись вопли, и Ашназаи первым отвел взгляд. Глава 1 УДАЧА В СУМЕРКАХ Тюремщики Асенгаи никогда не меняли давно сложившихся привычек: они
пытали пленников в одни и те же часы и на закате отправлялись на отдых.
Алек, которого снова приковали в углу сырой холодной камеры, отвернулся к
стене и долго всхлипывал, несмотря на то что каждый судорожный вдох причинял
боль.
Ледяной горный ветер врывался в зарешеченное окошечко под потолком, неся
с собой свежий запах приближающегося снегопада. Все еще не в силах унять
слез, паренек зарылся в гнилую солому, брошенную на пол камеры.
Колючие стебли оживили боль в царапинах и синяках, покрывавших все его
голое тело, но все же это было лучше, чем позволить сквозняку лишить его
последних крох тепла.
Алек остался в камере один. Мельника стражники повесили накануне, а
узник, называвший себя Данкером, умер под пытками. Алек ни с одним из них
раньше не встречался, но все же они разделяли его беду и были добры к нему.
Теперь он лил слезы не только от боли и страха, но и оплакивая их ужасную
участь.
Потом, когда слезы иссякли, Алек опять начал гадать, почему тюремщики
пощадили его, почему благородный Асенгаи снова и снова приказывал: `Не
изуродуйте мальчишку!` Так что его не пытали раскаленным железом, ему не
отрезали уши, узловатые кнуты не изорвали в клочья его кожу. Над ним
издевались более изощренно, чтобы не осталось следов: палачи, привязав его к
доске, окунали Алека в воду, пока юноша не начинал захлебываться. Сколько бы
он, ловя ртом воздух, ни уверял их, что забрел во владения Асенгаи случайно,
охотясь на полосатых диких котов, ему не верили.
Теперь он уже хотел только одного: чтобы его поскорее убили и смерть
наконец избавила от бесконечных часов боли, от потока вопросов, которых он
не понимал и на которые не находил ответа. Цепляясь за эту горькую надежду,
Алек провалился в беспокойный сон.
Но вскоре знакомый грохот подкованных сапог вырвал его из забытья.
Теперь в окошечко под потолком проникал свет луны, бросая отблеск на
солому на полу. В ужасе ожидая новых издевательств, Алек забился, насколько
позволяла цепь, в дальний темный угол.
Шаги приближались, и теперь к ним присоединился высокий резкий голос,
сыпавший руганью и проклятиями. Дверь камеры со стуком распахнулась, и в
свете факелов стали видны двое стражников, тащившие упирающегося пленника.
Новый узник был маленьким и тощим, но вырывался он из рук тюремщиков с
яростью загнанной в угол ласки.
- Руки прочь, вы, безмозглые животные! - Яростные вопли пленника
сопровождались заметным пришепетыванием. - Я, наконец, требую, чтобы меня
отвели к здешнему господину! Как вы посмели схватить меня! Или в этой глуши
даже бард не может рассчитывать на безопасность?
Вывернувшись из рук одного из стражников, он отвесил ему размашистую
оплеуху. Верзила-тюремщик с легкостью отразил удар и резко заломил руки
пленника за спину.
- Не трепыхайся ты так, - фыркнул второй и заехал человечку кулаком в
ухо. - Ты скоро познакомишься с нашим хозяином, хотя вряд ли это тебя сильно
обрадует.
Его напарник издевательски засмеялся:
- Уж это точно! Он заставит тебя петь - громко и долго. - Сильный удар по
лицу и еще один - в живот - заставили пленника умолкнуть. Стражники
подтащили его к стене напротив Алека и надели на него ручные и ножные
кандалы.
- А как насчет этого? - Один из тюремщиков ткнул пальцем в Алека. - Его
отправят завтра или послезавтра. Не позабавиться ли нам с ним пока?
- Нет, ты же знаешь, что приказал господин. Он спустит с нас шкуру, если
мы подпортим товар, предназначенный для работорговцев Да и пора нам: ребята
небось уже начали играть. - Ключ заскрежетал в замке, и голоса стражников
затихли вдали.
Работорговцев. Алек сжался в комок в своем углу. Здесь, в северных краях,
рабства не было, но он наслышался достаточно о дальних землях и ужасной
судьбе тех, кого туда увозили. Эти люди никогда не возвращались обратно.
Ледяная рука страха сжала его горло, Алек забился в своих цепях.
Бард со стоном поднял голову:
- Кто здесь?
Алек замер, подозрительно глядя на соседа по камере. Бледного света луны
было достаточно, чтобы разглядеть яркую одежду, какую обычно носят бродячие
певцы, - тунику с длинными рукавами с буфами, полосатый пояс, узкие штаны.
Наряд дополняли высокие заляпанные грязью дорожные сапоги. Лица человека
Алек не видел - его закрывали длинные до плеч черные волосы, завитые в
щегольские локоны.
Алек был слишком измучен и несчастен, чтобы предаваться праздной
болтовне; он снова молча забился в свой угол. Человек, казалось, в свою
очередь пытался рассмотреть Алека, но прежде чем он успел что-нибудь
сказать, снова раздались шаги. Бард распластался на соломе и лежал
неподвижно, пока тюремщики затаскивали в камеру третьего узника коренастого
толстошеего крестьянина в домотканой одежде и забрызганных грязью леггинсах.
Несмотря на свои могучие размеры, человек покорно дал приковать себя к
стене рядом с бардом, храня полное страха молчание.
- Теперь у тебя есть компания, парень, - с ухмылкой сказал Алеку
стражник, ставя маленькую глиняную плошку с горящим в масле фитилем в нишу
над дверью. - Не так скучно будет ждать утра.
Свет от лампы упал на Алека, и синяки и царапины стали отчетливо видны на
его белой коже, еле прикрытой остатками полотняной рубахи. Алек безучастно
смотрел на своих мучителей.
- Клянусь Создателем, малыш! Что ты натворил, что они так тебя отделали?
- воскликнул первый из узников.
- Ничего, - выдохнул Алек. - Они меня пытали... других тоже. Те умерли...
вчера? Какой сегодня день?
- Как рассветет, будет третий день месяца эразин. Голова Алека болела,
ему было трудно соображать. Неужели прошло всего четыре дня?
- Но за что они тебя схватили? - настаивал человек, глядя на Алека с
подозрением.
- Они сказали, что я шпионил. Но это не правда! Я пытался объяснить...
- Вот и со мной то же самое, - вздохнул крестьянин. - Меня схватили,
избили, отняли все, что у меня при себе было, и ни слова не пожелали
выслушать. `Я же Морден Свифтфорд, - говорил я им, - простой пахарь, никакой
не шпион`. И вот я здесь.
С глухим стоном бард сел, неловко повернувшись в своих оковах. С большим
трудом ему удалось прислониться спиной к стене.
- Эти твари дорого заплатят за свои бесчинства, - с бессильной яростью
прошипел он. - Подумать только, Ролан Силверлиф - шпион!
- Тебя тоже обвиняют в этом? - спросил Морден.
- Это же абсурд! Только на прошлой неделе я выступал на ярмарке в Рук
Торе. В здешних краях у меня найдутся могущественные покровители, и уж
поверьте, они все узнают о тех издевательствах, которым меня подвергли!
Человек продолжал бормотать, в подробностях перечесляя, где проходили его
выступления и к каким благородным господам обратится он за защитой.
Алек не обращал на него внимания. Ему хватало собственных несчастий, и он
бессильно скорчился в своем углу. Морден же слушал барда, разинув рот.
Не прошло и часа, как тюремщики вернулись и уволокли дрожащего
крестьянина. Скоро в камеру долетели знакомые вопли. Алек уткнулся лицом в
колени и зажал уши, стараясь ничего не слышать. Он знал, что бард наблюдает
за ним, но ему было все равно.
Когда стражники швырнули Мордена обратно в камеру и приковали к стене,
его волосы и куртка были покрыты кровью. Он остался лежать там, где упал,
издавая хриплые стоны.
Один из тюремщиков вернулся и раздал узникам по кружке воды и сухарю.
Силверлиф посмотрел на еду с отвращением.
- В сухарях полно червей, но тебе следует подкрепиться, - сказал он,
перебрасывая свою порцию Алеку.
Тот не прикоснулся ни к своему сухарю, ни к порции барда. Появление еды
означало, что рассвет близок и скоро начнется новый мучительный день.
- Ну-ка поешь, - мягко подбодрил его Ролан. - Силы тебе скоро
понадобятся. - Алек отвернулся к стене, но тот настаивал:
- По крайней мере попей воды. Ходить-то ты можешь?
Алек безразлично пожал плечами:
- Какое это имеет значение?
- Может быть, скоро это будет иметь очень даже большое значение, ответил
человек со странной кривой улыбкой. В его голосе появилось что-то новое:
расчетливая нотка, совсем не соответствующая его щегольской внешности.
Тусклый свет лампы высветил его длинный нос и один внимательный глаз.
Алек сделал глоток, потом залпом выпил всю воду: потребности его тела
давали себя знать, несмотря на всю безнадежность положения. У него во рту не
было ни крошки еды и ни капли воды уже больше суток.
- Так-то лучше, - пробормотал Ролан. Он встал на колени, так что цепи,
сковывающие его ноги, натянулись, и наклонился вперед. Морден поднял голову,
глядя на него с тупым любопытством.
- Это бесполезно, тюремщики услышат и явятся сюда, - прошипел Алек.
Хоть бы этот человек догадался не шуметь!
К его удивлению, Ролан хитро подмигнул. Потом он начал сгибать и
разгибать руки, выпрямив напряженные пальцы. В тишине Алек услышал мягкий
тошнотворный щелчок: большие пальцы выскочили из суставов. Кисти рук Ролана
выскользнули из колец кандалов. Бард упал вперед, но ловко оперся на локоть
и быстро вправил пальцы в суставы.
- Ну вот, теперь еще ноги... - Ролан рукавом вытер со лба пот. Отогнув
верх сапога, он вытащил из шва в голенище длинный тонкий похожий на шпильку
инструмент. Секунда возни с замками ножных кандалов - и бард был свободен.
Подняв с пола кружки с водой - свою и Мордена - он подошел к Алеку.
- Ну-ка выпей. Только медленно. Как тебя зовут?
- Алек из Керри. - Паренек с благодарностью выпил воду, все еще гадая, на
самом ли деле он видел то, что только что проделал Ролан. Впервые с тех пор,
как его схватили, перед ним забрезжила надежда.
Ролан внимательно смотрел на Алека, как будто принимая нелегкое решение.
Наконец он вздохнул и сказал:
- Пожалуй, тебе лучше отправиться со мной. - Потом, нетерпеливо откинув
волосы с лица, он повернулся к Мордену с улыбкой, которую никак нельзя было
бы назвать дружеской.
- Что-то ты, приятель, уж вовсе дешево ценишь свою жизнь.
- Добрый господин, - заикаясь, выдавил из себя Морден, - я всего лишь
простой крестьянин, но моя жизнь дорога мне так же...
Ролан остановил его нетерпеливым жестом; сунув руку за ворот грязной
куртки Мордена, он сорвал с шеи того тонкую серебряную цепочку и сунул ее
под нос `крестьянину`.
- Ты не очень убедительно играешь свою роль, знаешь ли. Хоть они и грубые
животные, приспешники Асенгаи слишком хорошо знают свое дело, чтобы
прозевать такую финтифлюшку.
`У него совсем другой голос!` - подумал Алек, в растерянности наблюдая
эту странную сцену. Ролан больше не пришепетывал, щеголь бард превратился в
смертельно опасное существо.
- Должен также тебе сказать - просто чтобы повысить твою квалификацию, -
что после пытки человек всегда страдает от жажды, - продолжал Ролан. Кроме,
конечно, тех случаев, когда он утолил жажду элем, которым от тебя разит за
версту. Верно, у вас с тюремщиками был веселый ужин? Интересно, какой это
кровью ты перемазан?
- Менструальной кровью твоей матушки! - прорычал Морден. Простоватое
выражение исчезло с его лица; выхватив из леггинса короткий кинжал, он
бросился на Ролана. Бард легко парировал удар и, резко выбросив вперед
кулак, раздробил Мордену кадык, одновременно локтем стукнув его в висок.
Морден рухнул к ногам Ролана, изо рта и из уха у него хлынула кровь.
- Ты его убил! - слабым голосом произнес Алек. Ролан пощупал пульс на
горле поверженного противника, затем кивнул:
- Похоже на то. Иначе этот дурак заорал бы и позвал стражников.
Алек отпрянул и прижался к сырым камням.
- Успокойся, парень, - сказал ему Ролан, и Алек с изумлением обнаружил,
что тот улыбается. - Хочешь ты отсюда выбраться или нет?
Алек смог только молча кивнуть, когда Ролан начал освобождать его от
цепей. Покончив с этим, тот подошел к телу Мордена.
- Посмотрим теперь, кто ты такой. - Ролан сунул кинжал Мордена за
голенище собственного сапога и задрал грязную куртку `крестьянина`, обнажив
волосатый торс. - Хмм, удивляться тут особенно нечему, - пробормотал он,
заглядывая под мышку мертвеца.
Любопытство побороло страх, и Алек подобрался поближе и заглянул через
плечо Ролана.
- Видишь? - Тот показал ему на три расположенных треугольником маленьких
кружка, вытатуированных на бледной коже.
- Что это значит?
- Знак гильдии. Он был жонглером.
- Циркачом?
- Нет, - фыркнул Ролан. - Соглядатаем, подсадной уткой. Жонглеры берутся
за любую грязную работу, если за нее хорошо платят. Они вьются вокруг таких
князьков, как Асенгаи, как мухи вокруг навозной кучи. - Он стянул с мертвеца
куртку и сунул ее Алеку. - Вот, надевай. И поторопись!
Повторять не буду: отстанешь - заботься о себе сам.
Одежда была грязная и мокрая от крови, но Алек поспешно подчинился, хотя
его и передернуло от отвращения, когда он ее натягивал. К тому времени,
когда он был готов, Ролан уже возился с замком в двери камеры.
- Ржавый сукин сын, - пробормотал он себе под нос и плюнул в замочную
скважину. Наконец замок поддался, и Ролан выглянул в коридор, слегка
приоткрыв дверь.
- Как будто все спокойно, - прошептал он. - Не отставай и делай, как я
скажу.
Алек следом за бардом выбрался из камеры; сердце его бешено колотилось, в
ушах стоял шум, как от кузнечного молота. Их отделяло несколько ярдов от
помещения, где узников пытали; затем следовала дверь, ведущая в комнату
стражи. Она была открыта, и до беглецов доносились голоса тюремщиков,
азартно играющих в кости.
Сапоги Ролана ступали по каменному полу так же бесшумно, как и босые ноги
Алека. Ролан осторожно выглянул из-за косяка и поднял вверх четыре пальца,
потом жестом велел Алеку быстро и тихо миновать дверь.
Алек тоже заглянул в комнату. Четверо стражников расположились вокруг
расстеленного на полу плаща. Как раз в этот момент один из них бросил кости,
раздалась ругань проигравшего, зазвенели монеты.
Дождавшись, когда внимание игроков будет отвлечено следующим ходом, Алек
проскользнул мимо двери. Ролан бесшумно последовал за ним, и беглецы,
обогнув угол, поспешили туда, где начиналась лестница. В нише на нижней
площадке горела масляная лампа. Ролан прихватил ее с собой и двинулся
дальше.
Алек совсем не представлял себе расположения помещений в замке и скоро
утратил всякое понятие о том, в каком направлении они идут. Миновав
извилистый проход, Ролан наконец привел его к маленькой дверце, открыл ее и
нырнул в темноту, шепотом предупредив Алека, чтобы тот смотрел под ноги как
раз вовремя, иначе парень свалился бы с лестницы, начинающейся сразу за
дверцей.
Там, куда они попали, было холодно и сыро. Колеблющийся свет лампы
выхватывал из темноты покрытые мхом камни стен. Пол тоже был каменный,
неровный и местами провалившийся от долгого запустения.
Наконец они дошли до выщербленных ступеней, ведущих к низкой окованной
железными полосами двери. Камни под босыми ногами Алека казались ледяными,
дыхание вырывалось клубами пара. Ролан передал юноше лампу, а сам занялся
тяжелым замком, висящим на двери.
- Ну вот, - прошептал он, когда дужка поддалась его усилиям. - Задуй
лампу и оставь ее здесь. Мы уже почти на свободе!
Беглецы выскользнули в тень, отбрасываемую стеной, окружающей внутренний
дворик. Ущербная луна стояла низко над западным горизонтом; небо, усеянное
звездами, начало светлеть, предвещая рассвет. На всем, что находилось
поблизости, лежал толстый слой поблескивающего в лунном свете инея: на
поленнице, стенке колодца, наковальне, где кузнец, по-видимому, обычно
подковывал лошадей. Зима будет ранней в этом году, подумал Алек.
Воздух пах морозом.
- Это двор конюшни, - прошептал Ролан. - За поленницей - ворота и
коновязь. Проклятие, ну и холодина! - Взъерошив свои смешные локоны, он
оглядел Алека: если не считать грязной куртки, тот был совсем раздет. - Не
можешь же ты отправиться в странствие через всю страну в таком виде!
Спрячься-ка пока за боковой дверью. Стражников там быть не должно, но все
равно не зевай и, главное, не шуми. Я сейчас вернусь. И прежде чем Алек
успел возразить, Ролан растворился в темноте, двинувшись к воротам конюшни.
Алек скорчился за дверью, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то
согреться. Теперь, оставшись один, он почувствовал, что вспыхнувшая было
надежда на освобождение оставляет его. Глянув в сторону конюшни, он не
увидел своего странного спутника. Теперь уже Алека охватил ужас, грозя
снести хрупкую плотину его самообладания.
Борясь с паникой, юноша заставил себя внимательно присмотреться к теням,
отбрасываемым поленницей. `Не для того я перенес все мучения, чтобы теперь
снова попасться из-за собственной слабости, - отчитывал он себя.
Дална-Создатель, простри свою могучую руку надо мной!`
Сделав глубокий вдох, Алек кинулся вперед. Когда ему оставалось до
поленницы шага два, из-за наковальни всего в нескольких футах от него
появилась высокая фигура.
- Кто там? - рявкнул человек, выхватывая из-за пояса нож. - Эй ты, стой
смирно и отвечай мне!
Алек нырнул за поленницу и распластался на земле. Он упал грудью на
что-то твердое, его руки сомкнулись на гладкой рукояти топора. Юноша тут же
перекатился на бок, увернувшись от тяжелой дубинки, которой размахивал его
преследователь. Выставив вперед топор, Алек каким-то образом сумел отразить
следующий удар, но противник был силен, а сам он после пыток и голода
последних дней совсем ослабел. Стражник обрушил на парня град ударов. Тот
отпрыгнул назад, заметив при этом Ролана, появившегося из ворот конюшни.
Однако вместо того, чтобы прийти на помощь Алеку, бард снова исчез в тени
стены.
`Вот и все, - подумал Алек. - Я попался, и он бросил меня`.
Ярость, рожденная отчаянием, заставила Алека броситься на не ожидавшего
этого стражника, бешено размахивая топором. Если уж ему суждено погибнуть в
этом ужасном месте, он умрет сражаясь, и умрет под открытым небом.
Противник Алека быстро опомнился и сам начал наступать, готовясь нанести
юноше смертельный удар, когда на них обрушился грохот. Ворота конюшни
распахнулись, и оттуда вылетел Ролан, сидя без седла на огромном вороном
жеребце. За ним бежали конюхи и солдаты, крича и ругаясь.
- Ворота, будь они прокляты! Открой ворота! - прокричал Алеку Ролан,
направляя своего скакуна через двор, чтобы заставить погоню свернуть в
сторону.
Отвлеченный шумом, противник Алека сделал неловкое движение, и юноша
яростным ударом вонзил топор ему в грудь Стражник с воплем рухнул на землю,
а Алек, отбросив топор, кинулся к воротам, с трудом поднял тяжелый засов и
распахнул створки.
Что же будет?
Растерянно оглянувшись, Алек увидел, как Ролан отбивается от
преследователей в дальнем конце двора. Один из стражников схватил его за
ногу, конюх пытался повиснуть на узде коня. Увидев открытые ворота, Ролан
поднял своего скакуна на дыбы, а потом послал в галоп через двор. Вороной
жеребец без всяких усилий перемахнул через ограду колодца и рванулся к
воротам. В последний момент резко натянув поводья и вцепившись в гриву одной
рукой, Ролан другую протянул Алеку, свесившись с коня.
- Давай! - завопил он.
Алек еле успел ухватиться за протянутую руку. Пальцы Ролана сомкнулись на
его запястье, и тот рывком закинул юношу на круп жеребца. Юноша выпрямился и
обхватил Ролана за талию; копыта коня прогрохотали по мосту, ведущему от
ворот к дороге.
Обогнув деревушку, прилепившуюся у подножия замка, беглецы устремились к
лесистым горам, где кончались владения Асенгаи.
Через несколько миль Ролан развернул коня и направил его в густой лес,
тянувшийся вдоль дороги. Оказавшись в чаще, он натянул поводья.
- Вот что, держи, - прошептал он и сунул в руки Алека какой-то сверток.
Это оказался плащ. Грубая ткань пропахла конюшней, но юноша с
благодарностью завернулся в теплую одежду, прижав босые ноги к бокам
разгоряченного скачкой коня.
Ролан хранил молчание, и тут до Алека дошло, что они как будто чего-то
ждут. Вскоре с дороги донесся стук копыт. Было еще слишком темно, чтобы
пересчитать всадников, но, судя по звукам, их было не меньше полудюжины. Дав
им удалиться, Ролан направил вороного в сторону замка.
- Мы не туда свернули, - прошептал Алек, дергая своего спутника за рукав.
- Не беспокойся, - ответил тот, хихикнув. Через несколько минут он
свернул с дороги на заросшую тропу. Тропа резко пошла под уклон, ветви
деревьев хлестали всадников. Отъехав достаточно далеко от дороги, Ролан
остановил коня и, взяв у Алека плащ, закутал им голову жеребца, чтобы не
дать тому заржать. Вскоре они услышали, как возвращается погоня. Солдаты
теперь тащились медленно и переговаривались между собой. Двое из них решили
обследовать тропу и проехали всего в двадцати ярдах от затаивших дыхание
беглецов.
- Должно быть, он колдун, точно говорю тебе, - уверял один стражник
другого. - Убил этого прохвоста южанина, исчез из камеры, а теперь и вовсе
скрылся.
- Какой там, к черту, колдун, - сердито ответил ему напарник. - Ты сам
захочешь научиться летать, если только Берин не схватит их там, дальше по
дороге. Господин Асенгаи спустит с нас шкуру за побег этих шпионов.
Лошади солдат начали спотыкаться на крутой тропе и попятились.
- Клянусь потрохами Билайри! По этой чащобе в темноте не проехать. Если
они сюда сунулись, то небось сломали себе шеи, - проворчал стражник. Солдаты
развернули коней и поскакали к дороге.
Дождавшись, пока все стихло, Ролан снова сел на жеребца и вернул плащ
Алеку.
- Что мы теперь предпримем? - прошептал тот, когда Ролан направил коня
дальше по тропе.
- Я кое-что припрятал недалеко отсюда. Надеюсь, мое добро так там и
лежит. Держись крепче, дорога тут нелегкая. Глава 2 ЧЕРЕЗ ХОЛМЫ Когда Алек открыл глаза, солнце стояло в зените. Несколько секунд он,
сонно моргая, смотрел на ветви над головой, пытаясь сообразить, где он
находится и почему прикосновение грубого колючего одеяла так приятно.
Потом воспоминания обрушились на него, и тут уж он полностью проснулся.
Приподнявшись, паренек закутался в одеяло и стал настороженно озираться.
Ролана нигде не было видно, но украденный ими вороной вместе с гнедой
кобылой мирно паслись на лужайке; неподалеку валялся и потрепанный кожаный
мешок, который Ролан оставил здесь, прежде чем отправиться во владения
Асенгаи. Алек снова прилег, закрыв глаза и уткнувшись в одеяло, чтобы дать
своему сердцу время перестать так бешено колотиться.
Его поражало, что Ролану вообще удалось найти дорогу сюда. Сам Алек,
совершенно измученный, воспринимал скачку через лес как бесконечную череду
препятствий: чащобы, бурные потоки, заросли чертополоха высотой в
человеческий рост, через которые им пришлось продираться. спешившись.
Неунывающий Ролан подбадривал Алека, обещая ему в конце пути горячую еду
и теплое одеяло. К тому времени, когда они добрались до полянки, юноша был
настолько измотан и так замерз, что сразу рухнул на подстилку из ветвей под
большой елью, предусмотрительно приготовленную Роланом несколько дней назад.
Последнее, что он запомнил, были проклятия, которые Ролан посылал ночному
холоду, забираясь под груду одеял и плащей.
Теперь тоже было очень холодно, хотя солнце светило ярко. Хрупкие
кристаллы инея пронизали поросль лишайника на стволе ели, под которой они с
Роланом ночевали. По небу плыли пухлые, похожие на пятнистых рыб облака,
обещая снегопад - первый в этом году.
Их лагерь располагался рядом с небольшим водопадом, шум которого
вторгался в сны Алека. Накинув на плечи украденный из конюшни плащ, Алек
отошел в кусты, чтобы облегчиться, а потом спустился к берегу озера, в
которое впадал поток. Каждая царапина и каждый ушиб напомнили о себе. когда
Алек начал умываться ледяной водой, но он был слишком счастлив, чтобы
обращать на это внимание: он был жив и на свободе! Кем бы и чем бы ни
оказался этот Ролан Силверлиф, Алек был обязан ему жизнью.
Но где же он теперь?
На противоположном берегу озера хрустнула ветка, и из-за деревьев
показалась лань, пришедшая на водопой. Пальцы Алека напряглись, как будто
натягивая тетиву лука.
- Пусть Создатель даст тебе нагулять жирку к тому времени, когда мы
встретимся опять! - тихо сказал Алек животному. Испуганная лань одним
прыжком скрылась в чаще, а Алек отправился искать другую дичь.
Лес вокруг был старым. Могучие ели не давали расти здесь древесной
поросли, и между толстыми прямыми стволами свободно могла бы проехать
повозка. Высоко над головой ветви переплетались так густо, что свет,
проникавший сквозь них, казался приглушенным и зеленоватым, как под водой.
Склон холма был усеян поросшими мхом камнями. Сухие листья папоротника
тихо шелестели под ногами Алека. Юноша нашел несколько поздних грибов и стал
грызть один из них на ходу.
Около большого валуна он, к своему удивлению, увидел силок и в нем
мертвого кролика. Надеясь, что силок поставлен Роланом, Алек высвободил
тушку и понюхал ее. Добыча была совсем свежей. Алек представил себе горячее
жареное мясо после всех этих дней голодухи, и его рот наполнился слюной. Он
поспешно повернул в сторону лагеря. Подходя к лужайке, юноша услышал, как
кто-то высекает огонь кресалом, и ускорил шаги, чтобы порадовать Ролана
добычей.
Но выйдя из-под деревьев, он застыл на месте, парализованный ужасом.
О Дална -Создатель, они нашли нас!
Спиной к Алеку стоял незнакомец в грубой крестьянской одежде: зеленой
домотканой куртке и потертых кожаных штанах. Внимание юноши привлек длинный
меч на левом бедре пришельца.
Первой мыслью Алека было спрятаться в лесу и попытаться найти Ролана.
Однако стоило ему сделать осторожный шаг назад, как под ногой громко
треснула сухая ветка. Человек мгновенно обернулся, выхватив клинок. Бросив
на землю кролика и найденные грибы, Алек собрался удирать, когда знакомый
голос заставил его остановиться:
- Все в порядке. Это же я, Ролан!
Все еще испуганный, Алек бросил подозрительный взгляд на человека и
только тут понял свою ошибку. Это действительно был Ролан, хотя теперь он
совсем не походил на того щеголеватого хлыща, которым был накануне.
- Доброе утро! - крикнул юноше Ролан. - Ты лучше подбери тушку, которую
ты выронил. Мне удалось добыть еще только одного кролика, а съесть я готов
целого оленя.
Алек покраснел, поспешно собрал с земли грибы, поднял кролика и отнес все
к костру.
- Я тебя не узнал, - стал он оправдываться. - Как тебе удается так
меняться?
- Просто надел другую одежду. - Ролан откинул густые темные волосы,
свисавшие мокрыми прядями на плечи. - К тому же не думаю, чтобы тебе удалось
так уж хорошо рассмотреть меня раньше: нам слишком много вчера пришлось
бегать в темноте.
`Это правда`, - подумал Алек, присматриваясь к своему компаньону. При
дневном свете Ролан казался выше, хотя его никак нельзя было назвать крупным
мужчиной. Он был хрупок, с тонкими чертами лица, большими серыми глазами,
высокими скулами и длинным носом. Тонкие губы кривила лукавая усмешка,
которая заставляла его выглядеть моложе, чем раньше казалось Алеку.
- Не знаю, Ролан...
- Да, кстати, насчет имени. - Улыбка стала еще шире. - На самом деле меня
зовут не Ролан Силверлиф.
- Как же мне тебя называть? - спросил Алек, которого не особенно удивило
это признание.
- Можешь звать меня Серегилом.
- Как?
- Се-ре-гил.
- Ага. - Имя звучало странно, но Алек почувствовал, что сейчас никаких
пояснений от спутника не дождется. - А куда ты уходил?
- Проверял, не выследили ли нас. Пока людей Асенгаи поблизости нет, но
нам лучше побыстрее отсюда смыться. Только нужно сначала поесть. Ты
выглядишь совсем оголодавшим.
Алек опустился на колени около костра и с грустной улыбкой посмотрел на
двух тощих кроликов:
- Будь у меня лук, мы бы сейчас лакомились олениной. Эти подонки отобрали
у меня все мое имущество. Даже ножа теперь у меня нет! Дай мне свой кинжал,
и я разделаю добычу.
Сунув руку в голенище высокого сапога, Серегил вытащил длинный тонкий
стилет.
- Да помилует меня Создатель, что за красавец! - воскликнул Алек, проводя
пальцем по узкому трехгранному лезвию. Но когда он принялся свежевать
кролика, наступила очередь Серегила удивиться.
- Ты здорово справляешься с этим делом, - сказал он, когда Алек вскрыл
тушку одним быстрым ударом. Алек протянул ему красно-коричневый кусок
печень:
- Хочешь? Зимой полезно есть печенку - согревает кровь.
- Спасибо. - Серегил взял предложенное угощение и уселся у огня,
задумчиво глядя на юношу.
Алек покраснел под этим откровенно оценивающим взглядом.
- Я должен поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь прошлой ночью.
Я твой должник.
- Ты сам не терялся Кстати, сколько тебе лет? Ты выглядишь слишком юным,
чтобы бродить по лесам в одиночку.
- Летом исполнилось шестнадцать. - ворчливо ответил Алек. Ему часто
давали меньше лет, чем было на самом деле. - И я всю жизнь прожил в лесах.
- Но ведь не один же?
Алек заколебался, обдумывая, как много сведений о себе стоит сообщать
этому странному человеку.
- Мой отец умер как раз после летнего солнцестояния.
- Понятно. Несчастный случай?
- Нет, он долго болел. - Слезы обожгли глаза Алека, и он наклонился над
кроликом, надеясь, что Серегил ничего не заметил. - Он тяжело умирал. Под
конец даже дризиды не могли ему помочь.
- Значит, последние три месяца ты сам по себе?
- Да. Мы пропустили весеннюю охоту на птиц, так что мне пришлось провести
лето в Стоун Тор, отрабатывая наш долг трактирщику - хозяину постоялого
двора, где лежал больной отец. Потом я отправился на осеннюю охоту, как мы
всегда делали. У меня уже набралась целая связка шкурок, и хороших шкурок,
когда я попался солдатам Асенгаи. Теперь - без снаряжения, без лошади... Не
знаю, что и делать.
Он умолк, нахмурившись; Алеку было известно, какая тонкая черта отделяет
его от голода.
- И у тебя нет никого родных? - после паузы спросил Серегил. - Где твоя
мать?
- Я никогда ее не знал.
- А друзья?
Алек передал ему разделанного кролика и принялся за второго.
- Мы с отцом по большей части держались особняком. Он не любил появляться
в городах.
- Понятно. Так что же ты собираешься теперь делать?
- Не знаю. В Стоун Торе я работал в трактире и иногда помогал конюху.
Думаю, придется мне вернуться туда на зиму.
Серегил ничего не сказал на это, и Алек продолжал молча свежевать тушку.
Потом, не поднимая глаз, он спросил:
- Вчера, в замке Асенгаи... Они ведь охотились за тобой, верно?
Серегил слегка улыбнулся, насаживая первого кролика на длинный прут и
пристраивая импровизированный вертел над углями.
- Задавать такой вопрос человеку, которого ты не знаешь, небезопасно.
Если бы дело было действительно так, я мог бы тебя убить за излишнее
любопытство. Нет, я просто путешествовал, собирая песни и сказания. Таким
образом мне обычно удается хорошо пополнить свой репертуар.
- Значит, ты на самом деле бард?
- Иногда. Я недавно побывал в окрестностях Керри - собирал там сказания о
фэйе, которые, говорят, когда-то жили в Железных горах за перевалом Дохлого
Ворона. Раз ты из тех краев, ты тоже должен знать что-нибудь об этом.
- О древнем народе, хочешь ты сказать? - ухмыльнулся Алек. - Это всегда
были мои любимые легенды. Мы иногда путешествовали вместе со скальдом,
который знал их множество. По его словам, древний народ был волшебным - как
тролли или кентавры. Когда я был маленьким, я высматривал их в тенях
деревьев, хоть отец и говорил, что это все глупости. `Все эти россказни
выдумки болтунов`, - обычно ворчал он...
Голос Алека дрогнул, и юноша умолк, вытирая глаза, как будто их ел дым.
Серегил тактично не заметил его печали.
- А потом я попался в лапы солдатни Асенгаи - так же, как и ты. Теперь
мне нужно в Вольд - через три дня я должен там выступать.
- Три дня? - Алек покачал головой. - Чтобы добраться туда так быстро,
тебе придется двинуться напрямик через холмы.
- Проклятие! Похоже, я забрался дальше на запад, чем предполагал. Как мне
говорили, путешествовать в тех местах - дело опасное, если не знаешь, где
находятся источники.
- Я могу показать тебе дорогу, - предложил Алек. - Я провел в тех краях
всю жизнь. Может, и работу себе найду в Вольде.
- А город ты знаешь?
- Мы с отцом каждый год продавали там шкурки на осенней ярмарке.
- Похоже, я нашел себе проводника. - Серегил протянул Алеку руку. Сколько
это будет стоить?
- Я не могу взять у тебя деньги, - запротестовал Алек. - После всего, что
ты для меня сделал... Серегил отмахнулся от возражений:
- Гордость - это для тех, у кого толстый кошелек, а тебе предстоит
пережить долгую холодную зиму. Брось, назови свою цену, и я охотно заплачу
тебе.
Против этого возразить было нечего.
- Две серебряные марки, - сказал Алек, подумав. Однако когда он протянул
руку Серегилу, чтобы скрепить сделку, юноша вспомнил предостережения своего
отца; он запнулся и добавил:
- Звонкой монетой, и половину вперед.
- Очень разумно с твоей стороны. Серегил еще не выпустил его руку, как
Алек вдруг ощутил в ладони что-то круглое: это оказалась большая и тяжелая
серебряная монета - шириной в два пальца, покрытая тонкой чеканкой.
На одной стороне монеты был изображен полумесяц, от которого расходились
пять лучей, и стилизованное изображение пламени; на другой женщина в короне
и латах поверх развевающегося одеяния, с мечом в руке.
- Как тебе удалось всунуть ее мне в руку? - удивился Алек.
- Если раскрыть секрет фокуса, пропадет все впечатление, - ответил
Серегил, кидая Алеку влажную тряпку. - Теперь я займусь готовкой, а ты пойди
вымойся. На твоем месте я бы поплавал.
Улыбка Алека угасла.
- Клянусь потрохами Билайри, на дворе зима, а ты предлагаешь мне
искупаться?
- Раз нам с тобой в ближайшие дни предстоит спать под одним одеялом, то
да. Не хочу тебя обидеть, но пребывание в темнице не придает человеку
аромата. Так что давай, а я присмотрю за жарким. И сними это рубище! Я дам
тебе чистую одежду.
Преисполненный сомнений, но не желая выглядеть неблагодарным, Алек взял
тряпку и одеяло и направился к озеру. Кружевная наледь на прибрежных камнях,
однако, заставила его усомниться в необходимости проявлять благодарность
очень уж рьяно. Сбросив свои лохмотья, Алек поспешно ополоснулся и закутался
в одеяло. Наклонившись к воде, чтобы умыться, Алек увидел свое отражение и
замер, дрожа. Только накануне головорезы Асенгаи привязывали его к доске и
окунали в бочку с водой; они держали его в ней так долго, что он уже думал:
легкие его лопнут. Нет уж, спасибо, хватит с него воды...
Серегил ехидно улыбался себе под нос, наблюдая поспешное омовение. Эти
северяне за зиму обретают прямо-таки отвращение к воде. Порывшись в котомке,
Серегил вытащил запасную тунику, штаны и пояс.
Алек поспешно вернулся к костру, и Серегил передал ему одежду.
- Думаю, что это тебе подойдет. Мы с тобой почти одного роста.
- Спасибо. - Ежась от холода, Алек отошел на несколько шагов и повернулся
спиной к Серегилу, прежде чем сбросить одеяло.
- Ребята Асенгаи не жалели усилий, - заметил тот, глядя на следы побоев
на спине и ягодицах юноши.
- О благословенные руки Далны, есть же на свете такая вещь, как
скромность... - пробормотал Алек, натягивая штаны.
- Никогда не видел в ней никакого прока и не знаю, почему ты этим так
озабочен. Если не считать синяков и недовольной мины, на тебя вполне приятно
смотреть. - Выражение лица Серегила не говорило ни о чем, кроме задумчивого
интереса, - как у человека, рассматривающего лошадь, которую он собирается ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 125532
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
