ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Александр ТЮРИН

СОЗНАНИЕ ЛЕЙТЕНАНТА В ЛОТОСЕ, ИЛИ МЕДИТАЦИЯ ВРЕМЕН ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ

Над городом стелился густой дым, апельсиновый по цвету и запаху.

Апельсиновым он стал вчера, после того как кунфушники разбомбили
завод, на котором делались всякие прохладительные-усладительные
напитки: соки, шипучки, трясучки. В эту пенистую мочу, для
живописности, похоже добавляли слишком много краски,
овкуснителей и ароматизаторов.

Моя рота занимала позиции в районе пятого пирса.

Через триста метров водной глади, вернее странно пахнущей жижи,
украшенной перевернутыми тушами судов и мазутными разводами, на
острове сидят кунфушники и лопают свою говняную тушенку.

Слева, на мысе, среди портальных кранов, похожих на
обезглавленных жирафов, тоже кунфушники. Там у них, кстати,
полно снайперов -- поэтому дымовую завесу устраиваем. А когда
дымовые заряды кончаются, то лазерных `зайчиков` в снайперские
глазки пускаем -- если он попадает, то и глаз вон.

И кунфушники где-то сзади -- несмотря на бодрые сводки нашего
командования, в которых утверждается, что весь город под нашим
контролем.

Короче, кунфушники сидят где-то в нашем тылу, читают наши
сводки, смеются, жрут дерьмовую тушенку и шлют нам
подарки с помощью 122-мм миномета.

Хотя не исключено, что это бьют наши минометчики, стараясь
попасть по противнику на острове. Ну, немножко не долетает. Есть
еще вариант -- это стараются какие-нибудь вшивые пидоры, которым
кунфушники сбросили ночью пару минометных стволов и мешок с
героином. И такого пидораса даже расстрелом не запугаешь,
жить-то ему из-за болячек может полгода осталось -- и лучше их
прожить с китайским героином.

А миномет, доложу я вам, неприятная штука. Об этом я даже не
подозревал до войны. Мне как-то внушали неприязнь самолеты,
линкоры, танки и прочие грозно рычащие говноходы. Но выяснилось,
что для самолетов у нас есть неплохие гостинцы, типа портативной
ЗРУ <$F зенитная ракетная установка>, танки в городе -- это
такие неповоротливые динозавры, которые подставляют бока любой
пенсионерке с гранатометом, а все линкоры давным давно потоплены
дрессированными осьминогами.

А вот против миномета, который бьет из раскуроченного спального
района, что за железнодорожным мостом, ты ни хрена ни попишешь.
Особенно если минометный расчет пользуются корректировщиками
огня -- маленькими такими детекторами, следящими за твоим
движением. Поскольку у этих сенсорных устройств нет собственных
источников энергии, и работают они на отражении радиоволн, то
фиг их обнаружишь.

Вчера мина типа `ИД` (с инфракрасной донаводкой) накрыла
командира роты, старшего лейтенанта Каплина -- врач сказал,
что жить останется, благодаря бронежилету. Хотя вместо ног будет
прыгать на протезах, а стакан водки придется хватать киберрукой
-- но, ничего, мимо рта не пронесет.

Короче, старлея в госпиталь, меня поставили ротой командовать.

И тут такое началось: я уж думал -- крупномасштабная высадка
кунфушников. Их самолеты по трое с разных сторон из-за облаков
выныривают, шугают по нам кассетными бомбами с лазерным
наведением и резко отваливают. С острова и мыса нас тоже в клещи
огненные берут. Вертушка вражеская чуть ли не над головой висит
и точную наводку артиллеристам делает лазерными `спицами`.

Наше ПВО устраивает фейерверки где-то совсем в другой стороне,
полковая артиллерия молчит, у меня разносит пулеметное гнездо и
105-мм безоткатную автоматическую пушку вместе с бетонным
укреплением. Три трупа, пять раненных -- все изрешечены
осколками, иглами, места живого нет. Хорошо хоть, что раненых
сумели быстро охладить, поставить динамические капельницы и
отправить на БТРе в госпиталь.

А на том бережку кунфушники в баржи десантные садятся, в дыму и
собственного члена не видно, да еще ночь на носу.

Я по компи <$F портативный сетевой компьютер с сотовой
радиосвязью> сигналю командованию, чтобы реактивной артиллерией
врезали пока не поздно, чтобы подкрепление прислали. А комбат
словно в дерьмо опущенный. Устало отвечает мне, что вражеские
штурмовики уже разнесли батарею `Тайфунов`, а подкреплений нет
и не будет. Какие могут быть подкрепления, если в стране одни
старые пердуны остались, у которых все валится из рук, рта и
задницы, а все призывное юношество уехало пидорасить в
нейтральные страны.

После такой информации только выбирай себе местечко помереть.
Но комбат расстроил меня, а чудеса техники вновь настроили.
Три наши экраноплана `Мир-2М` черными молниями пронеслись
между нами и островом, шарах-шарах из термобарических огнеметов
вакуумно-вихревыми зарядами.

В облаках тоже какое-то сияние началось, похоже там взрывались
кунфушные штурмовики. А кто на них напал, неясно -- то ли наши
перехватчики, то ли спутниковые рентгеновские лазеры, то ли и
спутники и перехватчики вместе. Да еще удалось из переносной
ЗРУ `Игла-7` ссадить вертушку, которая на нас наводку делала.

Дымный ковер стало относить посвежевшим ветерком в
открытое море и в закатных сумерках стало проглядывать некоторое
`запустение` на том бережке.

Одна баржа с кунфушниками, впрочем, до нас в потемках добралась,
их солдатики прыг-прыг и допрыгали в полузатопленный пакгауз,
где у нас второе отделение сидит.

Там резня пошла, стрельба в упор. Но все быстро закончилось.
Наши парни вовремя кунфушников заметили в инфравизоры. У нас ни
одного убитого, у них десятерых положили, остальных в плен
взяли. Да еще все стены человеческими внутренностями оказались
заляпаны до потолка, стрельба-то шла из винтовок `Урал`
объемными зарядами, других `снадобий` у нас нет.

От наступающих знамя осталось -- кумачовое с золотой
звездой, мы его на портянки пустили.

Когда сегодня после завтрака меня в штаб полка по компи
вызвали, я уж думал, что орден дадут -- за то, что не наложил в
штаны и все такое. Я по этому случаю побрился, помыл разные
места, новый тельник одел.

Зря старался, в штабе мне сказали, что я командование роты резко
сдаю лейтенанту Грабовскому, а сам отправлюсь по такому-то
адресу.

Я сразу понял, что меня в органы вызывают. И мне это, конечно,
не понравилось. Какие там мои делишки всплыли -- поди догадайся.
На гражданке, к примеру, мне приходилось пиратствовать по части
фирменных компьютерных игр. Да и ротные друзья-товарищи
на меня могли парашу написать: что я, дескать, шпион кунфушников
и за кулек конфет навожу вражеские самолеты на наши позиции.
Мало ли я кому дорожку перебежал.

Нравится -- не нравится мне этот вызов, а мое тело уже джип
поджидает и двое здоровенных сержантов с нашивками технической
службы.

Ехали минимум час, на десяти блок-постах у нас документы
проверяли. У сопровождающего (или конвоирующего?) сержанта
чип-карточка была, проверяльщик сунет ее в свой компи, да еще
сержантский палец отсканирует и уже через пять секунд салютует
-- счастливого пути.

Это нам не помещало разок под артиллерийский обстрел попасть; в
тридцати метрах перед джипом вражеский снаряд раскурочил
здоровенный КАМАЗ, а мне хоть хны -- кому суждено в
застенок попасть, тот легкой смертью не погибнет.

Местом назначения оказался двухэтажный особнячок, ранее
принадлежащий, наверное, члену городской администрации или
бизнесмену, работающий по подряду от горадминистрации. И
вокруг-то благодать: зелень, розовые кусты, качели, газоны,
аккуратные коттеджики. Особенных разрушений не видно, если не
считать автомобильного моста на развилке с обвалившимся пролетом
и супермаркета, превратившегося в кучу мусора. А вообще любой
супермаркет становится дерьмовой кучей после попадания одного
единственного вакуумно-вихревого боезаряда.

Сквозь двери и контрольные ворота меня ввели внутрь особнячка.
пришлось еще пистолет сдать и объяснять, что у меня на пятом
ребре металлокерамический протектор стоит -- после того как
кунфушник угостил меня сапогом по бюсту. Объяснял минут пять,
как будто это все я сам затеял.

Потом на лифте я вместе с сопровождающими вниз поехал. На
удивление долго ехал. Этажей шесть, не меньше, проехали. Просто
небоскреб, который не в ту сторону построили.

И оказался я, в итоге, в каком-то бункере. Кругом мониторов,
экранов, дисплеев -- как грязи. Деки, модемы, шифровалки,
индикаторы, плетенье проводов, черт те знает что. За
полупрозрачной переборкой просматривается длинный белый стол и
портрет нашего руководителя.

Именно туда меня приводят и я остаюсь наедине с двумя
полковниками и одним генерал-полковником -- монументальные такие
мужики с орлиными профилями и квадратными подбородками (я их
сразу бронзовыми представил). А до этого-то на меня мог обратить
свое не слишком благосклонное внимание максимум невротик-майор.

-- Лейтенант Тачиловский по вашему приказанию прибыл.--
максимально бодро гаркнул я, хотя по телу у меня гуляли дрожь и
неуверенность.

-- Не шуми, садись,-- мирно, но по-деловому отозвался генерал.

Все закурили, даже я -- грех отказываться, если `Кэмел`
предлагают -- и один полковник стал мне вещать про тяжелое
положение страны. Дескать, на всех фронтах напирают
разнообразные враги, там душманы и турки, тут кунфушники. От
союзников толку никакого. Да и в тылу змеюшник, полным полно
пидорасов и прочих миротворцев, которые рады свою задницу любому
супостату подставить.

-- Намедни одному такому голубцу лично выложил два зуба в
кабаке,-- преданно отозвался я. Это было правдой. Только двинул
этому пидору не из-за политических причин, а потому, что он
слишком девушкой претворялся и тряс передо мной своими
силиконовыми сиськами. Ну, разве не грешно так над офицериком
издеваться?

Другой полковник заговорил про то, что пора переломить
ход военных действий с помощью новых технологий, которых у
противника нет. И даже спрашивает мое мнение на этот счет.
Это сейчас такая мода пошла -- панибратство с подчиненными
разводить -- после того как выяснилось, что подчиненных едва ли
не меньше, чем командиров.

-- Абсолютно с вами согласен,-- преданным густым голосом
отозвался я.-- Пора бы нам новую технологию применить. Говорят,
что есть такие машины, внешне ничем не отличимые от баб --
благодаря голограммным проекторам. Но только басурман на нее
напрыгнет, она обернется железным дровосеком и по яйцам ему
топором...

Генерал благодушно выслушивает меня и объявляет, что родина-мать
дает мне ответственное задание -- найти одного мощного
биокибернетика в каком-то иностранном городе и доставить его к
нам.

-- Но разрешите доложить, товарищ генерал. Я обычный армейский
лейтенант, полгода тому как мобилизованный из запаса. Мне
тридцать пять лет, ни рукопашным боем, ни стрельбой из
экзотических видов оружия, ни дрессировкой вирусов, ни ядами и
токсинами, ни микроаппаратурой не владею. Зачем я вам?

-- У нас есть те, кто этим всем владеет,-- объявляет генерал.--
А мы найдем применение тем силам и умениям, которые у вас есть.
Вы на гражданке кем были? Он щелкнул клавой и на плоском дисплее
появилось мое досье.-- По образованию сетевой программист,
полгода стажировки в американской корпорации `Диджитал
Эквипмент`, три года работали в Ростелекоме, еще три -- как
независимый специалист, выполняли контракты для многих известных
организаций.

-- Ну и что, товарищ генерал? Все равно меня мобилизовали и в
окопы. Вначале на Севан бросили под турецкие танки, когда я
умел только на кнопочки компьютерные жать, а потом сюда, в
Приморье.

-- Это нам тоже нравится. Закалились, умеете и на спусковой
крючок надавить, пуль не боитесь, в трудных ситуациях действуете
грамотно. И, надо полагать, программистской своей квалификации
не растеряли. Вы -- наш кадр, наш.

На этом общение с высшими силами заканчивается и меня два
сержанта, можно сказать, под белы руки берут и еще на три этажа
вниз спускают. Это ж какой-то бездонный колодец, а не подземный
бункер!

И вот я соображаю, что в этой преисподней начинается новая моя
жизнь. Это, конечно, хорошо, что я ни в чем не виноват и меня
не собираются под трибунал отдавать, но с другой стороны, какой
из меня на хрен разведчик? И сколько мне осталось новой жизни
радоваться? Поди не разведчика из меня сделают, а подопытного
кролика...

Сперва такое предположение находило весомые подтверждения.

По болезненно белому коридору сопровождающие (или конвоиры?)
доставляют меня в помещение медицинского вида. Фельдшер (или
гробовщик?) измеряет меня, а затем оказываюсь я в соседней
операционной, где электрическое солнце отражается от различных
никелированных поверхностей. Где пахнет химической гадостью и
светятся экраны наблюдательных приборов.

Там пара военврачей без всяких объяснений укладывает меня на
стол, и сестричка вкалывает анестезию. Это так быстро
случилось, что я и сдрейфить не успел. Только успел заметить,
как доктор в черных очках-мониторах подносит к моему горлу
ослепительный лазерный скальпель...

Когда я проснулся, уже в другом помещении, прошло, судя по
настенной тикалке, два часа. Наркоз мне не слишком сильный дали,
и я сразу понял, что потрошили меня не шибко, ничего полостного.

В комнату не без стука вошел врач, уже в обычных очках, и стал
любезно объяснять, что мне поставили кибернетические имплантаты в
глазную впадину, в ухо, в горло и еще в запястье. Это-де для
моего усовершенствования, ничего опасного.

Ага, так я тебе и поверил, очкастый вивисектор. Ты ж, если не
врать не будешь, отправишься во фронтовой госпиталь -- в
кровавой грязи купаться.

Впрочем, может доктор и не врет? В виде исключения.

Полчаса я еще отхожу от наркоза, наконец могу посмотреть в
зеркало и увидеть пластыри из синтекожи на своей брови, за
ухом, на горле и руке.

А потом появляется техник с погонами младшего лейтенанта и
начинает проверять работу всех этих микрокибернетических
устройств -- с помощью пульта дистанционного управления!
Словно я игрушка электрическая. Этот юнец лихо давит кнопочки и
у него такой вид, словно он играет в какую-нибудь `Нинтендо-666`.

А результат `баловства` такой. Как будто в воздухе передо
мной возникают разные слова, числа, знаки, рисунки, серьезная
графика, словно живой прыгает мультяшный Микки Маус и лязгает
челюстями динозавр.

Если я глаза закрываю -- то все равно
кажется, что они у меня открыты -- никуда не деться от
зубастого динозавра.

`Нет оснований для паники,-- нарочитым басом говорит юнец,-- это
работают нейроконнекторы, подключенные к вашим глазным
нервам.`

И продолжает объяснять, что все это --
виртуальные образы, которые я получаю по каналам
связи прямо в мозг. И такие вот назойливые картинки
называются МИМИКАМИ.

Слышу я еще какие-то трубные гласы, приказы, музыку -- прямо
внутри черепушки -- так отлаживаются нейроконнекторы,
подсоединенные к слуховым моим нервам. Эти звуки тоже мимики,
ненастоящие.

Ладно, насчет нейроконнекторов, которые мне прямо в нервы
втюхивают разную зрительную и слуховую информашку, я как-нибудь
понял.

Но откуда эта информация берется?

Техник мне объясняет, что в запястье мне вживлено
приемо-передающее-сенсорное устройство с процессором, то есть
своего рода компи. Микрокомпи. Поскольку он под кожей, то уже не
потеряется. Такое вот устройство позволяет ближнюю связь
поддерживать. И даже обнаруживать в потемках разные
объекты -- примерно тем же макаром, как это проделывают
некоторые рыбешки: с помощью электрических полей, на расстоянии
до десяти метров.

Причем сама кожа как электрод участвует и в приеме, так и в
передаче сигналов. Токи по моей шкурке текут слабенькие, всего
лишь наноамперы, частота -- один мегагерц, так что никакого
ущерба для здоровья.

И это все затеяно, конечно, не ради Микки Мауса.
Я таким образом буду получать сигналы от своего командира,
товарищей, оружия и приборов наблюдения. И соответственно
передавать им свои сигналы. Смогу засечь даже
самое тайное приближение коварного врага.

Кстати, чем ближе общающиеся объекты, тем меньше мощности
требуется на коммуникацию, тем сложнее противнику уловить это
дело.

Наружу, из-под кожи, еще тонкий штеккер торчит, его можно в любой
сетевой разъем воткнуть и пообщаться без помех -- по проводку.

Ладно, разобрался, не балбес. У американцев это называется
Реrsоnаl Аrеа Nеtwоrk или Nеаr-Fiеld Соmmuniсаtiоn. А у нас,
соответственно: система ближней связи. СБС.

И с помощью того пьезоэлектрического имплантата, который у меня в
горле, я могу говорить с товарищами и командиром, не раскрывая
рта.

То есть, я почти произношу слова, не доводя дело до вибраций
голосовых связок.

Я час упражнялся, прежде чем такое `чревовещание` наладил.

Еще научился громкость, яркость, контрастность, мощность
сигналов регулировать, открывать каналы связи --
примерно так, как это делается в любом компи, при помощи
управляющих меню. Только эти меню -- не на твердом экране, а
призраки, видимые мне одному. Однако мои реальные пальцы служат
для них указателями. Слушаются эти меню и некоторых моих `молча
проговариваемых` команд.

Во время тренировки пару раз осечка вышла, и такой концерт
начался в башке: рев, грохот, образы огненные мелькают -- если
бы техник на помощь не прибежал, лежал бы уже на кладбище,
цветочки снизу нюхал.

Все эти технические новинки меня, конечно, порадовали, но, с
другой стороны, они работали внутри моего многострадального тела
и не было никаких возможностей в них поковыряться...

В атмосфере сомнений сидел я в уютном буфете, где еще жевала
пара сосредоточенных майоров. Я не просто сидел, но и вкушал
высококачественные продукты, которых полгода не видел. Сплошная
роскошь, достойная уст лишь старших офицеров и генералов --
икра, осетринка, стопочка водочки, огурчик. И никаких тебе
бумажных тарелок и пластмассовых стаканчиков -- все выдержано в
национальном духе.

Самовар стоит, скатерки и занавески вышиты под Палех несколько
модернизированными сказочными сюжетами -- наш Иван Царевич с
погонами лейтенанта, отрывающий яйца кунфушному Змею Горынычу,
или что-то вроде это.

Наконец майоры дожевали и отвалили, но, чуть погодя, в буфет
вошло трое -- они странно смотрелись на фоне вышитых скатерок и
самовара. Я почему-то сразу понял, что это мои новые боевые
товарищи.

Есть такое явление, раньше оно называлось телепатией, а
теперь квантовой когеренцией. Поэтому-то я и догадался, что
явились они по мою душу.

Один из них был нарочито здоровенным детиной в полевой форме,
явно из разведроты какого-нибудь ДШБ <$F десантно-штурмовой
батальон>. Второй -- малоприметный мужчинка, сморчок нарочито
шпионского вида -- для работы под столом -- еще бы на него плащ
и шляпу напялить. И баба. Да-да, про русских
радисток-пианисток-красавиц все знают. И эта была нарочито
ослепительной рыжей красавицей в изумрудном платье. С ума
сойти.

И вдруг на моих глазах сморчок вырастает в Петра Первого.

Я аж присел.

-- Что за херня? Это что, цирк приехал?

-- Никакая не херня,-- отзывается бывший сморчок громовым
голосом.-- Просто через систему ближней связи я вам передаю
особый мимик, который называется `маской`. Этот мимик маскирует,
закрывает мой истинный облик, накладываясь прямо на реальный
образ, вбегающий в ваш мозг по зрительным нервам. Вы же не
забыли, надеюсь, что в вас вживлен микрокомпи и нейроконнекторы.

Сказавши правду, Петр Первый превратился в настоящую гориллу.

-- Ага, понял.-- отозвался я в некотором раздражении от этого
представления. В самом деле, в независимости от моего желания мне
могут любую чихню по СБС передать. А я ни ухом ни рылом, и ни
один канал не перекрыть.-- Спасибо, товарищ, за новое и
интересное. Я уж думал, что кроме сапог и саперных лопаток
ничего более прогрессивного не существует. Знаете о
особо благотворном воздействии сапога на духовное развитие
личности? А, кстати, можно все эти мимики-маски снять на время?

Боевые товарищи пошли навстречу и еще раз преобразились. Горилла
стала упитанным молодым мужчиной, что-то вроде коммерсанта
средней руки. Детина из разведроты превратился в неформала:
сутулый, худой, бритая башка, кольца в ушах и носу, какая-то
власяница на скудном теле, по глазам видно, что курит и колется,
физиономия расслабленная, благостная.

А женщина перестала быть ослепительной красоткой в изумрудном
платье, хотя рыжей осталась. Впрочем уродиной она тоже не
стала. Но появилось в ее красивом лице что-то расчетливое,
жесткое и холодное. Что-то такое немецкое и устрашающее. Хотя
рыжина напомнила мне о моей жене Риве.

Мужчина-коммерсант представился:

-- Гайстих. Капитан Гайстих. Именно так вы ко мне будете
обращаться. Я ваш командир и вы обязаны исполнять любые мои
приказы.

Неформал подошел, как-то криво улыбнулся и отвалил в сторонку,
где стал скручивать папиросу.

-- Меня зовут Майк.-- назвался он, немного странно шевеля
губами, словно говорил не по-русски.-- Я специалист по
всякой химии. Если надо будет, я помогу тебе умереть совершенно
безболезненно, я бы даже сказал с кайфом.

-- А вас как зовут?-- спросил я у рыжей женщины.-- Небось,
Брунгильда Ивановна? Вы, наверное, помогаете умереть тяжело?

Она не сразу посмотрела в мою сторону, а потом сказала
резко, словно прокаркала.

-- Меня зовут Камински, запомнили? Не Каминская, а
Камински. Но в последнем пункте вы совершенно правы. Если я
кем-то займусь, то мало ему не покажется.

-- А тебя как кличут?-- спросил Майк, глядя своими вываренными в
химии глазами.

-- Его зовут теперь Дима. Дима-программист. Он будет заниматься
компьютерами,-- представил меня Гайстих.

Пускай Дима-программист, без фамилии, без отчества, без
воинского звания, без биографии. Все равно они никому
неинтересны.

После того как сдохла моя кошка два года назад, жил я совершенно
один. Никаких, конечно, детей, Если бы мы могли плодиться,
размножаться и овладевать землей, разве бы кунфушники и душманы
навалились бы на нас? Если бы могли жить без воплей и ругани, то
разве моя рыжая жена Рива ушла бы от меня к первому
проезжему индусу?

Я много чего предпринимал в жизни, сочинял музыку стиля
рsyсhо-tiсklе <$F англ., психическая щекотка>, лепил стихи типа
`заборное хокку` -- короче, искал себя. Но стишки и музычка
кропаются тоннами на суперкомпьютерах в Калифорнии. Так что
нашел я, в итоге? Херню в маринаде.

А программульками я занимался лишь ради того, чтоб прихватить
деньжат -- на хавку, на игрища. Едва я грошами разживусь, то
вкалывать прекращаю и болтаюсь день-деньской во всяких МUDЕО <$F
Мulti-Usеr Dungеоn with Еvоlving Оbjесts многопользовательская
игровая система с эволюционизирующими объектами>.

Так что, я не особо возражал, когда раскрутилась эта война --
после неудачного визита какой-то Бабы-Яги к какому-то Кощею
Бессмертному -- и меня забрили в армию. Иначе я бы все равно
превратился в очередного компьютерного идиота с соплями до
подбородка и тараканами по всей квартире -- ввиду полного
истощения моральных сил и материальных средств.

Кстати, про войну я заранее догадывался; у меня какой-то
внутренний хренометр указывал на серьезное охренение
международной ситуации, еще когда все остальные пели и
веселились.

Я уже давно усек, что трудящиеся чаще стоят не у станка-крутила,
а у кассы, где деньги дают. Что бизнесмены норовят
заделаться бизнесбэтменами, пидоры девушками, девушки крутыми
мужиками, животные людьми, люди животными, что в декларации прав
прописалось право на засранство, что пентагоновцы не могут уже
отличить на экранах своих сетевых компьютеров настоящих
человечков от игрушечных, что душманы переразмножились до
душноты, а лидер кунфушников товарищ Дао Цянь предпочитает,
чтобы все его называли дядюшка Дао. Да тут еще наши
генералы-минералы зафитилили фугас покрупнее в душманского
предводителя, а вместе с ним накрыло и турецкую футбольную
команду.

Роль Гаврилы Принципа <$F сербский патриот, чей
терракт привел к началу I мировой войны> сыграл сетевой
макровирус, который был запущен неизвестно каким поганцем. Из-за
него пентагоновцы приняли реальный мир за виртуальный и залпы
виртуальных ракет поразили реальные цели в стране кунфушников.

Кунфушники за это быстро набили американцам морду на Тихом
Океане, а затем и решили взять наши восточные территории под
контроль, чтобы лучше обеспечить свой тыл перед решающей
схваткой с Америкой. Мы оказали кое-какое сопротивление, а
американцы вместо того, чтобы с радостью кинуться к нам на
помощь, подписали с товарищем Дао Цянем перемирие. Европейцы же
вообще под кунфушников легли, чтобы те их не тронули. Так мы и
воюем на два фронта, с одной стороны кунфушники, с другой
союзные им душманы и турки...

И почему этот
генерал выбрал меня, программист я далеко не самый блестящий.
Может, есть еще один параметр, который стал определяющим?
Например, такого как я, можно использовать, но и бросить не
жалко. То есть, уничтожить, чтобы врагу не достался. И сделает
это Майк или Камински -- в зависимости от моих заслуг...

-- Мы одна команда,-- сказал капитан Гайстих. Он как будто
услышал мои мысли; может, я их `проговорил` через горловой
киберимплантат.-- С задания должны вернуться все за исключением
тех, кто погибнет.

И не тени улыбки на физиономии. Не нацепил ли он опять маску?

Из буфета мы прошли по коридору в комнату, несколько
напоминающую аудиторию, но с пористым пластиком на стенах, и
Гайстих стал излагать задание, вернее начальную его фазу.

Нас всех интересует один человек.
Биокибернетик по имени Раджнеш Ваджрасаттва живет и работает в
Амстердаме. Этот человек очень важный, поскольку умеет создавать
послушные управляемые молекулы с необходимыми свойствами -- так
называемых нанороботов. А город Амстердам `нейтральный`, также
как и вся Европа. Это означает, что кунфушники его
контролируют, также как и остальные крупные европейские города.
У кунфушников есть и соответствующее соглашение с европейским
правительством: мы вас, господа цивилизованные европейцы, не
обидим, пейте-ешьте-сосите по-прежнему, но мы обязаны кое за чем
следить -- чтобы русские не использовали вашу промышленность и
коммуникации для своих нужд.

Со стороны моря ни одна лодчонка не попадет в Амстердам без
тщательного досмотра. Со стороны суши он блокирован полностью,
да и в самом городе работает комендатура кунфушников совместно с
местной полицией.

Нас сбросят в заливчик Маркервард рядышком с городом,
поплывем под водой, путь-дорога лежит через шлюз в один из
доков, ну и потом, через очистное сооружение, мы попадем туда,
где живет и работает судьбоносный ученый.

-- Я плавать не люблю. Там, где я рос, водоемы были не больше
лужи. А с аквалангом вообще никогда не приходилось.--
пробормотал я и был услышан.

-- И сейчас не придется,-- отозвался Гайстих.-- Акваланг
пузырьки дает, шумы. Мы вообще не можем пользоваться внешней
системой дыхания, она слишком громоздкая -- а лазать надо будет
по узким трубам.

-- Как же без аквалангов-то?-- У меня где-то под ложечкой
появилось нехорошее предчувствие.-- Я вам не человек-амфибия. И,
если честно, я море первый раз в тридцать лет увидел. А до
тридцати я плавал в пруду, где воды -- воробушку по яйца.

-- Вы будете лучше амфибии,-- порадовал Гайстих.-- Потому что
для подводного плавания наша организация применяет специальный
дыхательный ионнообменный пакет. Он заполнит всю полость
ваших легких и будет извлекать из воды кислород.

-- Да сколько ж кислороду этот пакет извлечет?-- с сомнением
переходящим в тоску отозвался я. Ну, точно, попал я в команду
подопытных кроликов.-- Может лучше жопой дышать?

А Гайстих знай себе долдонит:

-- Возможно, кислорода будет и не хватать, особенно мышцам и
мозгу, но это дело станет отслеживать ваш микрокомпи и при
необходимости включать динамические капельницы со специальным
кислородсодержащим белком миоглобином-Н... Мы проведем еще и
занятие по отработке правильного так называемого минимального
дыхания.

Я не удержался, прокомментировал:

-- А если микрокомпи зависнет? Знаю я, какое сейчас `железо` и
софт <$F `железо`, от англ. hаrdwаrе, аппаратура; софт, от англ.
sоftwаrе, программное обеспечение>. Это все кропают на живую
соплю инвалиды войны по принципу `голова не варит, руки делают`.
Импорт же перекрыт, все толковые программисты или на фронте, или
давно дали деру на Запад... И придется из-за какого-то
косорукого мудозвона мученическую смерть принимать.

-- На этой войне нам никто не подбирает смерть по вкусу,--
отреагировала Камински. По-моему, и я ей не шибко по-вкусу
пришелся.

-- Конечно, конечно.-- согласился я.-- Но я же не пошел в
подводники.

-- Не задохнешься, только позеленеешь слегка,-- утешил
Майк, пуская изо рта колечки дыма.-- Более того,
я угощу тебя Рапчером <$F наркотик опиатного
ряда>, от него будет легко и солнечно даже на морском дне.
С русалками познакомишься.

-- Пускай тебе одному эта вся радость достанется; говорят,
перед смертью эрекция случается...

-- Стоп, вояки,-- сказал Гайстих и стало ясно, что действительно
`стоп`. У капитана имелся такой стальной звон в голосе, что,
похоже, ему никогда не приходилось напрягать голосовые связки.

Мы пару часов прорабатывали тактику проникновения на объект, где
работает доктор Раджнеш Ваджрасаттва. Объектом этим был
научно-производственный комплекс корпорации `Юнилевер`, у
которой половина акций принадлежит каким-то китайским фирмам.
На комплексе много и китайского персонала и, естественно,
половина этих китаез работает на кунфушную разведку.

План-мимик объекта и его окрестностей словно висел в
воздухе и мы совместными усилиями прочерчивали будущий маршрут.
Если точнее высказывались все, а принимал окончательное решение
Гайстих. Причем он больше ориентировался на Майка, который как
будто знал, о чем говорил.

Лично я не лез на первый план, хоть, благодаря компьютерным
играм, наблатыкался по части хождения по всяким лабиринтам.

К моему удивлению, Камински тоже не грызлась с Майком, несмотря
на несхожесть характеров, и соблюдала некоторую демонстративную
вежливость. Значит, Гайстих всех держал в узде.

В семь часов командир объявил перерыв до завтрашнего утра.

-- Насколько я понимаю, времени у нас в обрез, стоит ли его
терять зря?-- засомневался я.

Гайстих подвалил ко мне поближе -- пронзительные были гляделки у
командира, не слишком приятные.

-- Вы знаете, Дима, за что мы воюем?

-- То есть как, за что... за все хорошее,-- опешил я.
Пересказывать ему что ли лабуду, которую нам втюхивают
на политзанятиях?-- За родину, ведь кунфушники же и душманы
первыми на нас напали.

-- Да неважно, кто на кого первым -- не повторяйте все эти
фразы, предназначенные для олигофренов. Мы воюем за свои
принципы. У них свои, у нас свои. Это они считают, что
государство, вождь, может взять у человека все -- не только
деньги, имущество, но и все время, и все силы. А мы
считаем, что хоть немного свободного времени мы должны человеку
оставить. Усекли?

Сержант проводил меня до моей каморки. Голые стены, койка,
унитаз -- веселись, оттягивайся на здоровье, все свободное время
-- твое.

Ладно, улегся на спину, не снимая сапог, стал размышлять о
хреновой жизни. Останется ли что-нибудь после меня или нет?
Вроде бы душа и все такое, с другой -- кому она нужна и что в
ней такого особенного?

Я решил пообщаться со своим микрокомпи, ну и покопался в его
меню. Ничего шибко интересного не выкопал. Можно еще раз
посмотреть на план объекта, на фотку биокибернетика, на карту
города Амстердама, почитать воинский устав и последние газетные
статьи -- все тошнотворное. Можно было и поиграть в кое-какие
`стрелялки-догонялки`, но это мне уже осточертело на
передовой... Заодно я понял, что проникнуть в системные тайники
мне не удастся; все программы, управляющие каналами СБС, для
меня закрыты.

Через полчаса в дверь постучался Майк -- вот те на, я уж думал,
что все тут заперто и по коридору часовые строем вышагивают.

-- <МI>Дурь употребляешь?-- поинтересовался он.

Там, в роте, если бы ко мне малознакомый человек с таким бы
предложением подвалил, я бы ему рожу начистил. А тут -- почему
нет? Мы и так уже на дне стометровой ямы.

Майк выудил из кармана гильзу и папиросную бумагу.

-- Позволь, Дима, я скручу и тебе, рецепт фирменный.

Он умело насыпал крошево из гильзы в две бумажки, слепил
самокрутки и мы закурили.

Похоже было на марихуану с добавкой синтетического гашиша <$F
каннабинол>. Шит <$F жарг., папироса с наркотиком> оказался
забористым. Майк вдруг стал зыбким, завибрировал, даже поплыл
как-то. Может, это мимик-маска?

Я быстро проверил каналы СБС своего микрокомпи -- вроде все
закрыты, хотя поди разберись. Ладно, будем считать, что это
дурь подействовала.

-- Эй, Майк, ты чего поплыл?

-- Я поплыл?

-- Ну да, как туалетная бумага после того спустишь воду.

Стало смешно, Майк расплывался, уплощался, рвался, камера тоже
будто проливалась слюнями. Все стало колебаться и рябить как
морская поверхность при легком ветерке. Первое тошнотное
ощущение прошло и стало ничего себе.

В комнату постучались.

-- Это кто?-- спросил я без особого интереса. Меня уже не очень
интересовало и кто я сам такой.

-- А хоть товарищ Дао Цянь. Пусть заходит.-- отозвался Майк, у
которого на роже намертво застыла улыбочка.

В каморке вместо вождя кунфушников товарища Дао Цяня появилась
Камински -- она была в форменной майке, пятнистых армейских
штанах и босоножках без задников. Лицо ее утратило-таки
значительную часть зловещности.

Разведчица стала что-то лопотать насчет шума, но Майк достал
пипетку и закапал ей в глаз очередную дурь. Кажется, это дело
называется Drеаm Drорs. На мое удивление строгая женщина не
отказалась.

И правильно сделала, потому что ее тоже развезло. А потом, меня
не спрашивая, открылся один из каналов СБС и в моей черепной
коробке зазвучала музычка. Рsyсhо-tiсklе, психо-тик,
психощекотка. У моих знакомых должно быть тоже включилась
мимик-музыка, поэтому мы и стали выделывать какие-то
согласованные коленца.

А затем еще вдыхали и выдыхали марихуанный дым через трубчатые
ножки кровати.

Майк вдруг сказал, что сходит за какой-то суперотвязной травкой
и просто просочился сквозь стену. Я остался с Камински наедине.
Стало на секунду неловко, но она предложила сыграть в карты на
раздевание. Камински протянула ко мне канал СБС и как будто
прямо в воздухе карты-мимики возникли -- видимо, запас игр у
рыжей разведчицы был побольше, чем у меня. Ну и понеслось.

Поскольку я соображал совсем хреново, то вскоре остался в одних
трусах, а Камински предстояло сделать только первый шаг в
раздевании. Она могла скинуть туфлю, но разведчица пошла
ва-банк и сдернула майку. Под майкой у нее ничего не имелось,
если не считать груди -- хорошей, крепкой. Даже после этого
Камински, в целом, сохраняла вид аскетичный и достаточно
свирепый.

Я спросил у нее, колют ли ей мужские гормоны для пущей
агрессивности. Она ответила, что принимает иногда негормональные
средства, которые не действуют на половые органы, только на
гипоталамус <$F отдел мозга, отвечающий за начальные мотивации>.
Поэтому когда нормальной женщине хочется потрахаться, ей
желается кого-нибудь убить. То есть, желание потрахаться
мгновенно перерастает в желание применить силу. И когда она
убивает кого-нибудь, то получает удовлетворение -- сочетая,
таким образом приятное с полезным.

-- Надеюсь, тебе не хочется потрахаться,-- высказался я,
чувствуя все большую неуверенность от соседства с такой
полуобнаженной машиной для убийства.

Потом она встала, а я вздрогнул, но заметил, что она
собралась куда-то пойти без майки, и вздохнул с облегчением.
Однако, проходя мимо, Камински качнулась и завалилась на меня.

Я машинально подставил все свои объятия, чтоб не ударилась и не
рассвирепела. Но сперва она все равно собиралась убить меня,
даже врезала в челюсть, я уже стал прощаться с жизнью, но
каким-то чудом Камински вернулась более-менее в нормальное
русло.

Она резким движением сорвала свои штаны и швырнула их как
гранату в угол, затем вытащила мою мужскую принадлежность так
решительно, что я испугался -- не оторвет ли. И усевшись на нее,
резво поскакала в неведомые дали.

И кстати, от шита я настолько прибалдел, что по ходу дела и
женщины-то почти не видел, только сладкая змейка скользила
где-то в низу живота и по позвоночнику. А потом и низ живота, и
позвоночник, пульсируя, потекли из меня, чтобы обрушится через
несколько километров водопадом.

Из-за этого `падения` я как-то автоматически перешел в состояние
мертвецкого сна.

А проснулся я на полу от резкого бибиканья прямо посередине
черепа. В голове не сразу все состыковалось, я только помнил,
что у меня есть новые друзья -- Майк и дама, как ее,
Карпински... Камински. Черт, были они тут вчера или не были? А
вот женская туфелька без задника, значит дама точно была. А
может эта дама была не Камински? Или Камински вовсе не дама, а
какая-то роботесса?

Я, пошатываясь, встал, едва успел майку заправить в штаны и
медальон перевесить с уха на шею, как в дверь забарабанил
сержант и потащил меня на занятия.

С шести до двенадцати шли сплошные тренировки. Стрельба в
потемках, в тумане, в дыму и вони, по выскакивающим и
выползающим мишеням. Стрельба из пистолета, штурмовой
беспатронной винтовки, из автоматического гранатомета, даже из
термобарического огнемета. Стрельба примитивными иглокассетами
и стрельба `умными` ракетами.

Оружие подключалось через нейроконнекторы к моим зрительным
нервам, то есть мимики прицела и целеуказателя словно висели в
воздухе. Направляя оружие на цель, надо было их совместить, ну и
затем нажать на спусковой крючок.

В числе целей были: солдаты, танки, самолеты, а также
председатель кунфушников товарищ Дао Цянь со своей вечной
дебильной улыбочкой (тоже что ли `травку` курит?), похожий на
мумию душманский заправила, чье имя я никак не могу запомнить,
нынешний отец всех турков с усами до трусов, ну и американская
президентша мисс Чичолоне, которая нас предала и обманула.
(Писали, что она многих обманула и десять лет назад, когда
изменила пол и цвет кожи на более демократический -- смуглый.)

Однако в числе целей выскакивали еще бабушка с козой и дедушка с
баяном, которых надо было пощадить. Я, впрочем, не удержался и
козу один разок завалил.

Все это происходило под землей, в огромной стрелковом зале, где
имелись скрытые голографические проекторы, множество тросиков и
рельсиков, по которым катались цели.
Но никакого из членов моей группы я и вдалеке не видел.
У меня даже создалось впечатление, что они мне вчера коллективно
пригрезились.

После получасового обеда, состоящего из сплошных деликатесов --
одни крабы в салате чего стоят -- снова тренировки на шесть
часов. Ориентация в лабиринтах и руинах, в заполненных водой
тоннелях (были тут и такие) -- с помощью спутниковой
навигационной системы, которая умещались в спичечный коробок; и
с помощью минироботов-следопытов, которые были похожи на
улиток и жуков, но просвечивали окрестности ультразвуком и
электрополями.

Затем прекрасный ужин, на который было отведено жалкие четверть
часа -- хоть за щеку деликатесы закладывай -- и снова трехчасовая
тренировка.

Прогулка по собственному телу и его окрестностям, работа с
микрокомпи, тренировка с инфравизором, который мне нацепили на
бровь, с нейроконнекторами, проверка ближней связи через стенку
и в воде, работа с СБС по разным протоколам <$F кодировки
сигналов>, в том числе принятым у противника и нейтралов.
Тренировки с динамическими капельницами и внутренними датчиками,
два из которых я проглотил, а остальные были прилеплены на мои
пульсы. Насколько я понял, проглоченные датчики должны были
путешествовать в моем организме на манер глистов.

В десять часов вечера я уже пребывал в полной прострации и был
уверен только в одном: столь интенсивные тренировки долго не
продляться. Завтра-послезавтра -- в бой. Из меня делают
какую-то одноразовую скороспелку. Что-то вроде Зои
Космодемьянской, которой сунули сырые спички в карман да
сбросили с кукурузника; пока поджигала первый попавшийся амбар,
попалась врагам и приняла мученическую смерть на радость
пропагандистам.

Я лежал на койке, не в силах скинуть сапоги и более того, не в
состоянии спать. В этот вечер я не увидел ни Камински, ни
Майка.

Только заглянул Гайстих. Я лежал на койке, полуприкрыв глаза, а он
вдруг возник рядом -- я даже не слышал, как скрипнула дверь.

-- Неужели вы думаете, что из меня за пару дней можно сделать
аса военной разведки -- у меня ж еще молоко на усах не обсохло.
Или у вас совсем другие расчеты, товарищ командир?-- сразу
атаковал я.

-- Дима, не придавайте особого значения всяким тренировкам.--
мирно отозвался Гайстих.-- Это все -- говно. Они добавляют
какие-нибудь один-два процента к шансам группы на успех и не
более трех процентов к вашим индивидуальным шансам. И вообще не
нервничайте. Вы должны быть азартным, у вас должна быть воля к

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 125399
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 2