|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Евгений Бенилов.
Человек, который хотел понять все
Впрочем, ведь все теории стоят одна
другой. Есть среди них и такая, согласно
которой каждому будет дано по его вере.
Михаил Булгаков `Мастер и Маргарита` * ПРОЛОГ * Во всем, что с ним произошло в тот день, был виноват лишь сам Франц:
устанавливая предыдущим вечером будильник, он не включил звонок. Разбудили
его, в результате, гулявшие по лицу лучи солнца -- и всего лишь за 22
минуты до выхода из дома. Обычный утренний распорядок (горячая ванна,
завтрак под новости СNN и кофе на веранде) был безвозвратно нарушен: Франц
лишь успел принять душ, почистить зубы, проглотить бутерброд с сыром и
запить его холодным молоком. В 8:42 он уже выводил машину из гаража. Езды
до Университета, при удачном варианте, всего тринадцать минут, да еще пять
минут бегом до аудитории -- глядишь, можно поспеть, если по дороге не будет
пробок. А в самом крайнем случае -- подождут студенты пару минут ...
Выруливая на автостраду, Франц опять услыхал этот странный скрежещущий звук
в моторе купленной месяц назад хонды. `Пусть с машинами мне не везет, --
подумал он, стараясь настроиться на оптимистический лад, -- а равно с
радиотехникой, холодильниками и женами ... Но есть же в моей жизни и
положительные стороны?` И немедленно вспомнил, что конспект по
дифференциальной геометрии остался дома, так что все вычисления во время
утренней лекции придется воспроизводить у доски. Впрочем, Бог с ним, не
самое страшное ...
Воздух с ровным гулом обтекал машину, на бледно-голубом небе
покачивалось бледно-желтое солнце.
`Сдаюсь! -- сказал Франц самому себе, -- Утро безнадежно испорчено и
через час должно быть забыто ... в десять ноль-ноль начну день с нуля. Дело
номер один: проверить вчерашнюю идею насчет того интеграла, а то ведь два
месяца взять не могу, а из-за этого и вся задача застряла на мертвой точке!
Дело номер два: часа, скажем, в четыре заехать за сыном (не видел его
недели две) -- вот только куда с ним пойти, непонятно. Зоопарк -- надоел, в
кино ничего путного не идет. Ладно, что-нибудь придумаем ... Ну, а для
вечера и придумывать ничего не надо -- вечером опять будет Лора, будет
прохладная майская ночь и лорины руки, всегда теплые, с длинными тонкими
пальцами ...` Франц заметно воспрянул духом. Как все просто -- после лекции
он спустится на десятый этаж, войдет в лорину комнату и скажет: `Привет!
Давно хочу спросить -- отчего у тебя такой длинный хвост?`; а она засмеется
и ответит: `Это чтобы больше нравится тебе, моя внученька!` Плохое
настроение и подспудное раздражение по поводу застопорившейся работы
исчезли окончательно. Подумаешь, интегралы расходятся и ничего не
факторизуется, -- с этим он разберется, обязательно разберется. Может,
Роджер чего подскажет, а не подскажет, так и сам Франц посидит, подумает и
разберется. Ему лишь тридцать три, так что месяц-другой роли не играет.
Убил же он на двумерную задачу полтора года, а какая изящная получилась
работа ...
За окном машины проносились последние пригородные коттеджи, аккуратно
подстриженные газоны, игрушечные фонарики на тонких ножках. Не сбрасывая
скорости, Франц въехал в город и -- ч-черт! -- сразу же застрял у
светофора. Медленно текли секунды, и, когда зажегся зеленый свет, он рванул
с места так, что завизжали шины. Около следующего светофора опять пришлось
стоять -- секунды текли, складываясь в минуты. Франц начал нервничать: он
не любил опаздывать. Остаток пути он гнал на восьмидесяти километрах в час,
и, все на тех же восьмидесяти, выскочил на площадь перед главным входом в
Университет.
Тут-то все и произошло.
С тротуара прямо под колеса его машины метнулась какая-то шальная
старушка с огромной сумкой через плечо -- Франц вывернул руль влево и резко
затормозил. Это было ошибкой: сзади ему поддал нивесть откуда взявшийся
ВМW, и машину выбросило на встречную полосу. Последним впечатлением Франца
был огромный грузовик, почему-то толчками (показалось?) надвигавшийся на
его хонду. Потом раздался беззвучный удар, тысячи извилистых трещин
змейками пробежали по ветровому стеклу. Франца подняло с сиденья и мягко
потащило вперед ... Боли он не почувствовал (не успел?), просто все вокруг
отчего-то прекратилось.
---------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------- * РЕГИСТРАТУРА * 1. Коридор Сколько времени он пробыл без сознания -- Франц не знал, ибо часов на
его руке почему-то не оказалось. Он сидел в глубоком кожаном кресле, на
подлокотнике которого стояла медная пепельница с дымящейся сигарой. Кресло
располагалось у стены уходившего вправо и влево коридора, напротив
находилась коричневая дубовая дверь с непонятной табличкой 21/17/Р. Где-то
за дверью одиночно тюкала пишущая машинка.
Франц помотал головой, пытаясь отогнать окутывавшую его странную
сонливость. `Что ж, сонливость как единственный результат автокатастрофы --
не так уж плохо, а, приятель? Или я ... того ... пострадал?` Он неуклюже
встал, и задетая локтем пепельница с грохотом покатилась по полу. Франц
подобрал ее и погасил окурок (он не курил), потом несколько раз топнул
ногой. Да-а, ... если не считать странного-таки ощущения сонливости, он
чувствовал себя в полном порядке; одет в те же джинсы, свитер и ботинки, в
которых выехал сегодня утром из дома. Не хватало только часов. Он проверил
карманы: носовой платок, бумажник -- часов не было и там. Признав, что в
этом направлении он зашел в тупик, Франц посмотрел направо.
И у него сразу же закружилась голова.
Коридор уходил в бесконечность. То есть, буквально -- в бесконечность.
Через каждые десять метров в левой стене располагались двери, против
которых стояли типовые кожаные кресла с одинаковыми медными пепельницами на
подлокотниках (дымившихся сигар, правда, не имелось). Стены коридора были
выкрашены неброской серой краской, на полу лежал линолеум блеклых
коричневых тонов. Над дверями красовались большие стеклянные табло с
выключенной сейчас подсветкой. Франц прошел вперед -- на следующей двери
висела табличка 22/17/Р. Дверь была заперта (он подергал за ручку), и
никаких звуков оттуда не доносилось. Еще дальше виднелась дверь с табличкой
23/17/Р.
Он крепко зажмурился, а потом снова посмотрел вперед.
И еще раз увидел: бесконечность.
`Дано: бесконечный коридор и запертые двери. Начнем с коридора -- я
твердо убежден, что бесконечных коридоров не бывает. Или все же бывает? --
как всякий порядочный ученый, Франц чувствовал необходимость верить своим
глазам, -- Скажем так: вообще не бывает, а здесь бывает ... С коридором
разобрались быстро (ха-ха-ха!), теперь -- что у нас с дверями?... Все
пронумерованы, причем как-то непонятно: что означает повторяющаяся
комбинация 17/Р? И вообще, с этой нумерацией что-то не то, что-то здесь
обязательно нужно понять. Сейчас, сейчас ... Господи, да проясни же мне
мозги! Ага, вот оно: если вправо нумерация дверей увеличивается, то ведь
налево-то она должна уменьшаться? А значит, где-то есть дверь с табличкой
1/17/Р, первая дверь! То есть, в том, левом, конце коридор не может быть
бесконечным!` Лихорадочное возбуждение овладело Францем, сонливость исчезла
-- он резко повернулся и торопливо зашагал по коридору, стараясь не
смотреть вперед. По неясной причине вопрос о начале коридора приобрел
жизненную важность: Францу казалось, что, прислонившись спиной к тупику
возле первой двери, он получит точку отсчета и сможет понять хоть
что-нибудь. Он ускорил шаг. Перед глазами проплывали двери, взглянуть
вперед он по-прежнему не решался. 10/17/Р, 9/17/Р, 8/17/Р ... почти перейдя
на бег и громко топая, Франц миновал дверь с табличкой 2/17/Р. Секундой
позже в поле зрения вплыла желанная дверь 1/17/Р, однако коридор (что за
черт?) и не думал кончаться. Догадка забрезжила в его мозгу ... так что,
когда появилась табличка 0/17/Р, Франц почти не удивился. Сделав по инерции
еще несколько шагов, он посмотрел перед собой (эхо его шагов, отражаясь от
стен, убежало по ломаной линии вперед, вперед, вперед ...). Коридор был
бесконечным и с этого конца, а очередная дверь, как и следовало ожидать,
имела номер --1/17/Р.
Шаркая ногами от разочарования и внезапно навалившейся усталости,
Франц рухнул в ближайшее кресло. Почему-то мешали руки ... впрочем, понятно
почему: все это время он таскал с собой пепельницу и окурок сигары. Франц
умостил их на подлокотнике кресла и задумался: перспектив видно не было,
хотя ... Да, действительно, ведь возле `его` двери, двери 21/17/Р, он
слышал стук пишущей машинки. Франц встал и поплелся назад. Обратная дорога
показалась намного длиннее; он тащился, погрузившись в угрюмое отупение, и
не сразу заметил, что к звуку его шагов примешиваются равномерные щелчки.
Он посмотрел вперед: стеклянное табло над одной из дверей мигало. Никакого
возбуждения на этот раз Франц почему-то не испытывал и даже не ускорил шаг.
При ближайшем рассмотрении табло мигало как раз над дверью 21/17/Р:
`Входите` -- прочитал он и вяло постучал. За дверью послышался грохот,
будто там уронили что-то тяжелое, однако ответа не последовало.
Франц нажал на дверную ручку и шагнул вперед. 2. Комната 21/17/Р Комната, где он оказался, была невелика и захламлена. Вдоль стен
стояли коричневые допотопные шкафы мореного дерева с застекленными дверцами
-- сквозь пыльные стекла виднелись неровные ряды картонных папок. На шкафах
и под шкафами неопрятными грудами лежали конторские книги, из стоявшей в
углу урны извергался поток скомканных бумаг и разорванных бланков (`Бланков
чего?...` -- неуверенно подумал Франц). В другом углу, прямо на полу,
лежала на боку (?) пишущая машинка. Посередине комнаты высился
монументальный двухтумбовый стол, заваленный толстым слоем бумажного хлама;
позади валялось обшарпанное кресло. Перед столом стоял стул. Комнату
освещало скудное мерцание лампы дневного света, окон не было. Людей тоже.
Франц шагнул вперед и опустился на стул. Чувство сонливости не
отпускало, в мозгу медленно перекатывались неповоротливые мысли. Он
протянул руку и взял со стола первый попавшийся лист бумаги с отпечатанным
на нем текстом. На листе стоял номер 14, текст начинался с полуфразы: `...
в случае психологического шока регистрируемого, первичный регистратор
должен повторить Обращение еще раз, придавая повышенное значение
артикуляции и фразировке.` `Что за бред, -- скрипучим от долгого молчания
голосом произнес Франц, -- какое еще Обращение?` Он откашлялся и опять
взглянул на листок. Посередине страницы текст был разорван заголовком: 3. Действия первичного регистратора в критических ситуациях
Далее следовало:
`Настоящий раздел посвящен описанию действий первичного регистратора в
так называемых критических ситуациях. Все критические ситуации (в
дальнейшем -- КС) условно подразделяются на три группы:
1) КС, связанные с личностью регистрируемого;
2) КС, связанные с личностью первичного регистратора;
3) КС, связанные со стихийныме бедствиями, атмосферными явлениями и
природными катаклизмами.
Наиболее типичным примером КС 1-ой группы является вышеупомянутый
психологический шок регистрируемого. Критической ситуацией также считается
острый приступ какой-либо болезни у одного из двух лиц, состоящих в
отношениях регистрирования, и т. п. Что же касается КС 3-ей группы, то за
время существования Регистратуры таковая была зафиксирована лишь однажды
(см. Приложение 4). Таким образом, понятие КС 3-ей группы включается в
Методические Указания, по сути дела, согласно традиции, и, в силу полной
неактуальности, соответствующие разъяснения сведены к необходимому
минимуму. Перейдем теперь к описанию КС, возникающих при формировании ...`
Здесь текст обрывался.
Заинтригованный Франц приподнялся со стула и начал рыться на столе в
поисках следующей страницы, однако шансов на успех почти не было:
пожелтевшая от времени бумага лежала в несколько слоев. Ему попался
титульный лист от `Дополнительных разъяснений к методическим указаниям
первичному регистратору`, копия Приказа по Регистратуре Nо 206/11 (`Об
усилении борьбы с непроизводственным расходом бланков`) и уйма других
документов. Попадались и разрозненные листы `Методических указаний
первичному регистратору`, однако искомая пятнадцатая страница исчезла без
следа, а понять что-либо из остальных было невозможно. Франц нерешительно
посмотрел на папки в шкафах (они могли содержать какую-нибудь связную
информацию) ... но вдруг понял, что слышит чье-то негромкое сопение и
сдавленные всхлипывания. Он перегнулся, чтобы заглянуть за стол, и
отпрянул.
Скорчившись на четвереньках, под столом сидел пожилой человек в очках
и смотрел Францу в лицо. Глаза человека были полны слез.
Воцарилось неловкое молчание. 3. Иван Иоаннович Франц разлепил внезапно высохшие губы и спросил:
-- Кто вы?
Пожилой человек завозился, слегка изменив позу. Лицо его от неудобного
положения покраснело и покрылось испариной.
-- Вам плохо?
Человек дернулся и неожиданно завопил резким старческим голосом:
-- Нет! ... То есть, да! ... Мне плохо! ... Я слишком стар, милостивый
государь, чтобы долго сидеть скрючившись ... Это унизительно! Да-с, молодой
человек, унизительно ...
Франц оторопел.
-- Отчего же вы не встаете? -- неуверенно спросил он. -- Вам помочь?
Кряхтя и всхлипывая, старик встал на ноги и стал медленно поднимать
кресло. По покрасневшему лицу его стекали скудные слезы.
-- Кто вы? -- осведомился Франц.
-- Первичный Регистратор.
-- А почему плачете? В чем дело?
Физиономия старика еще более побагровела -- с грохотом уронив кресло,
он закрыл лицо ладонями и зарыдал в голос. Ситуация требовала вмешательства
...
Примерно через две минуты интенсивных увещеваний всхлипывания стали
реже, и Регистратор отнял ладони от лица. Он все еще выглядел, как побитая
собака, однако согласился сесть в кресло и заговорил более или менее
связно.
-- Понимаете ли, молодой человек, я проходил переподготовку. Три года
... А потом вышел на службу. Да-с, молодой человек, вышел на службу, хотя
некоторые ... -- голос его дрогнул, и он замолчал.
-- И что же? -- подбодрил Франц.
-- Я просидел здесь два месяца! -- неожиданно выкрикнул старик, -- По
восемь часов в день!... И ни одного регистрируемого за все время! -- голова
его тряслась, на шее набухли жилы, на лбу опять выступила испарина.
-- Ну-ну, -- успокаивающе произнес Франц, -- не стоит так переживать.
-- Что `ну-ну`, что `ну-ну`, молодой человек, -- передразнил с горечью
старик, -- просто я опять ... сплоховал ... Они, наверно, были правы!
-- Кто `они`?
-- Ну, те, на переподготовке ... -- глаза Первичного Регистратора
снова подернулись слезами, и Франц поспешно переменил тему:
-- Ладно, Бог с ними. Вы лучше объясните, как оказались под столом. Вы
себя плохо чувствовали?
Он опять не угадал: слезы потекли по щекам Регистратора, из уст
исторгся поток бессвязных слов. Приведенный впоследствии в систему, его
рассказ выглядел примерно так:
После переподготовки старик (представившийся Иваном Иоанновичем) вышел
на службу и к настоящему моменту проработал уже около двух месяцев. И за
все это время у него не было ни одного регистрируемого! Иван Иоаннович
аккуратно просиживал в кабинете положенные часы, потом уходил домой ...
приходил, не опаздывая, на следующее утро ... однако отсутствие работы
сильно угнетало его. В рабочее время он читал книги, дремал -- в общем,
скучал; и так продолжалось до тех пор, пока к нему не поступил, наконец,
первый Регистрируемый. Это случилось сегодня утром, и, несмотря на полную
неожиданность визита, Иван Иоаннович справился с Регистрацией (по
собственной оценке) блестяще. Однако, продолжив рассказ, Регистратор
заметно помрачнел.
-- Да-с, молодой человек, -- запинаясь, сказал он, -- я все ж допустил
одну ошибку. Но вы должны меня понять ... -- он испустил тягостный взгляд.
-- Я понимаю. -- с готовностью подтвердил Франц. В который раз ему
показалось, что он узнает что-то содержательное.
Старик погрузился в горестное молчание.
-- Я понимаю. -- повторил Франц.
Иван Иоаннович вздрогнул, опустил глаза и медленно, с неимоверными
паузами, выговорил:
-- Я ... по ошибке ... отдал ему ... текст ... Обращения.
-- И что же? -- осторожно спросил Франц.
-- А то! -- плаксиво вскричал старик. -- Теперь у меня его нет! А
наизусть я не помню! -- Помолчав, он неожиданно спокойно добавил, -- Забыл.
В комнате стало тихо. Иван Иоаннович твердо, без тени раскаяния,
смотрел перед собой -- слезы на его глазах высохли. Франц держал паузу
сколько мог, а потом спросил:
-- И что теперь?
-- Ничего.
-- А что делать мне?
-- Берите Анкеты и ступайте в Зал Заполнения ... -- Старик покопался в
столе и достал стопку каких-то бланков, -- ... вот. А Обращение, молодой
человек, я вам зачитать не могу-с. Раньше надо было приходить.
Франц машинально принял бланки. Иван Иоаннович встал, Франц из
вежливости встал тоже. Шагнув в сторону, старик открыл неприметную низкую
дверь в углу кабинета.
-- Прошу. -- коротко сказал он.
Франц остановился на пороге (дверь вела в большую ярко освещенную
комнату) и повернулся к старику.
-- Но вы мне так ничего и не объяснили ... -- раздраженно начал он и
осекся.
Во всей фигуре Ивана Иоанновича произошли неуловимые изменения. Франц
только сейчас заметил, что одет тот был хотя и в старомодный, но очень
изящный черный костюм и белоснежую манишку. На носу красовались вовсе не
очки, а пенсне в тонкой золотой оправе. Стан Ивана Иоанновича
аристократически распрямился, да и не выглядел он теперь стариком -- так,
лет пятьдесят, не больше. Метаморфоза была полной -- перед Францем стоял
другой человек.
-- Па-апрошу. -- твердо повторил Регистратор.
Ослушаться во второй раз Франц не посмел. Он шагнул вперед, и дверь за
его спиной захлопнулась. 4. Заполнение анкет Прислонившись спиной к закрытой двери, Франц пытался осмыслить
произошедшее: сначала старый черт сидел под столом, потом плакал и нес
околесицу и, наконец, вышиб размякшего Франца из кабинета ... да так ловко,
что тот и не пикнул! Без сомнения, все это было тщательно разыгранным
спектаклем! Франц резко повернулся и стал ломиться обратно в логово
проходимца -- но безнадежно: дверь с этой стороны даже не имела ручки.
Он нехотя отошел и огляделся.
Зал Заполнения Анкет представлял собой хорошо освещенную просторную
комнату, в центре которой стояли два стула по разные стороны от большого
стола. Стены были увешаны образцами заполнения Анкет, то есть стандартными
бланками, исписанными каллиграфами Смитом, Шварцем и Родригесом. Франц
вздохнул, сел за стол и приступил к заполнению Анкет.
Бланки, которые всучил ему Иван Иоаннович, нумеровались от единицы до
девяти. Номером ноль была помечена состоявшая из трех пунктов `Инструкция
анкетируемому`:
1. Анкеты заполнять только карандашом (ищи в ящике стола);
2. Ничего не зачеркивать, пользоваться резинкой (ищи в ящике стола);
3. Антропометрические измерения производятся во Вспомогательном
Помещении (дверь позади).
Первая Анкета была посвящена как раз антропометрическим данным --
Франц прошел через маленькую под цвет обоев дверь и оказался во
Вспомогательном Помещении. Помимо измерителя роста и медицинских весов, там
имелось:
два маленьких ручных динамометра,
большой динамометр для измерения становой силы,
полный набор приспособлений для антропометрии по системе Бертильона,
дактилоскопические принадлежности
и многое, многое другое.
Дивясь продуманности оборудования (все необходимые процедуры он мог
проделать без посторонней помощи), Франц быстро выполнил предписанные
измерения и занес результаты в Анкету. Дальше дело пошло медленнее.
Вторая Анкета `Ваша работа` представляла собой объемистую брошюру без
оглавления -- раздел, посвященный математике, Франц нашел лишь на третьей с
конца странице. Заполнив его почти целиком, он с неприятным удивлением
прочитал последний пункт: `Есть ли у вас печатные труды, сочинения из
других отраслей Человеческой Мысли? Если да -- заполните соответствующий
раздел настоящей Анкеты.` Теперь надо было разыскивать раздел `Литературное
Творчество`: в бытность свою студентом Франц имел неосторожность написать и
опубликовать научно-фантастический рассказ. В результате, с этой Анкетой он
покончил лишь через пятнадцать минут.
Из оставшихся Анкет особенным идиотизмом поражала Шестая Анкета `Ваш
культурный уровень` (`Сколько вы прочитали книг? Много, мало, не могу
сказать -- нужное подчеркнуть` и тому подобное). Франц опять начал злиться,
но все-таки заполнял ненавистные Анкетки.
(Вспоминая впоследствии свои приключения в Регистратуре, он не
переставал удивляться собственной покладистости -- тем более странной, что
он всегда считал себя независимым человеком. Что могло так подчиняюще
подействовать на него?... Может быть, логика? Да-да, при всей своей
вопиющей бессмысленности, это дикое место было логично и непротиворечиво! И
если ты единожды подчининялся его нелепым законам, то, тем самым,
соглашался нести их оковы до самого конца Лабиринта!)
Перед девятой -- последней -- Анкетой (`В чем вы видите смысл жизни и
видите ли вообще?`) Франц позволил себе отдохнуть. Он прогуливался возле
стендов с образцами, рассеянно скользя глазами по откровениям неведомых
каллиграфов: Смит был неприлично толст, Шварц много читал, жизнь Родригеса
была бессмысленна. Франц также обнаружил одиночную Анкету Nо 4
Анны-Марии-Луизы Бедлон, матери семерых детей. Анкета была неинтересная --
`Ваше отношение к семье`, и никаких других сведений об Анне-Марии-Луизе на
стендах не имелось. (Минут пять он размышлял, полностью ли отношение к
семье определяется наличием семерых детей, и пришел к выводу, что не
полностью ... Надо же забивать голову такой ерундой, тьфу!) Он также
обнаружил в углу Зала малозаметную, под цвет обоев (запертую) дверь.
Постучав и не получив ответа, Франц вернулся за стол и приступил к
заполнению девятой Анкеты. Он уже дописывал последние слова ответа на
последний вопрос, как вдруг услыхал приглушенное звякание ключей -- дверь в
углу Зала кто-то отпирал. Поставив жирную точку и сложив анкеты аккуратной
стопкой, Франц откинулся на стуле. `Ну, если это старина Иоаннович ...` --
подумал он с вожделением.
Но это был не Иван Иоаннович.
В комнату впорхнуло Небесное Создание в Расцвете Молодости и Красоты.
Покачивая умопомрачительными бедрами и мягко улыбаясь, оно пересекло Зал
Заполнения Анкет и уселось напротив Франца.
-- Здравствуйте, -- с интимным придыханием пролепетало Создание, --
меня зовут ... 5. ... Джейн Впоследствии Франц часто удивлялся, как мало конкретных деталей ее
внешности удержала его память. Осталось только расплывчатое ощущение русых
волос, лазурно-голубых глаз, негромкого обволакивающего голоса, нежных
округлостей подбородка и груди ... Доминирующим цветом был
сливочно-кремовый, основными линиями -- дуги эллипсов. И тонкий аромат
духов ...
-- Меня зовут Джейн, -- повторило Небесное Создание, обольстительно
улыбаясь, -- я приму у вас Анкеты и произведу Окончательную Регистрацию.
Ваша фамилия ... -- она зашелестела Анкетами, -- господин ...
-- Франц ... Зовите меня Франц. -- Помимо воли улыбнувшись в ответ, он
добавил, -- У меня к вам много вопросов, Джейн.
Лицо девушки опять осветилось сладостной улыбкой.
-- Конечно-конечно, Франц, я отвечу на ваши вопросы. Но сначала мы
должны проверить правильность заполнения Анкет. Это займет не дольше десяти
минут ...
Из-за десяти минут артачиться было глупо. Они погрузились в работу.
Создание деловито проглядывало Анкеты, иногда возвращая их Францу (`Вы
забыли указать дату`, `Сокращения здесь недопустимы` и тому подобное).
Франц старался не отставать, вносил исправления и дополнения, стирал, писал
и опять стирал написанное резинкой. По второму разу монотонная работа шла
туго, отупение и сонливость снова овладели им -- и когда через десять минут
Создание положило на стол последнюю проверенную Анкету, Франц все еще
возился с Анкетой Nо 5. Джейн начала подсказывать ему, потом попросту
диктовать -- он бездумно записывал, а когда она замолкала, то бросал писать
и откровенно глазел на нее, разинув рот. Да, что-то с ним действительно
было не в порядке ... и когда Анкеты, наконец, кончились, Францу пришлось
приложить колоссальное усилие, чтобы понять, что нужно делать. А-а, вопросы
...
-- Мы закончили? -- хрипло спросил он и откашлялся. -- Я хотел бы
спросить ...
-- Конечно-конечно, Франц. -- не глядя на него, Создание быстро
сортировало Анкеты по номерам, -- У вас есть так-называемое Право Трех
Вопросов. Пожалуйста, спрашивайте, только ...
-- Где я? -- не удосужившись вдуматься в смысл ее слов, тупо спросил
Франц.
И был немедленно наказан.
-- Вы находитесь в Зале Заполнения Анкет 21-го Потока 17-го Сектора
Регистратуры.
Девушка закончила с Анкетами и теперь, не мигая, смотрела на него.
Круглые голубые глаза придавали ей невинный вид.
-- То есть, как ... -- начал было Франц и осекся, среагировав,
наконец, на слова `Право Трех Вопросов`, -- Почему это ... -- он хотел
закончить: `... трех?` и осекся опять: уж на что он плохо сейчас соображал,
а все ж понял, что любой, даже самый бессмысленный, вопрос будет зачтен ему
как один из трех дозволенных. (`Дозволенных кем? Чушь какая-то ...` --
голова работала плохо, и он не додумал эту мысль до конца.) Первый вопрос
пропал -- данный на него формальный ответ не нес никакой информации; теперь
нужно было не оплошать с двумя оставшимися. Франц на мгновение задумался:
про аварию спрашивать глупо: здесь просто необозримое поле для уверток --
скорее, нужно задать более общий вопрос ... Или нет, общий вопрос он уже
задавал, уж лучше теперь частный. Нужно зафиксировать что-нибудь одно, но
зато стопроцентно конкретное (в памяти всплыл изобретатель Зингер,
запатентовавший из всей конструкции швейной машинки одну лишь иголку с
ушком возле острия). Это, пожалуй, правильная мысль ... что же будет нашей
иголкой?
-- Эта Регистратура, -- осторожно начал Франц, -- да и, вообще, любая
регистратура, не только эта, бывает только при каком-нибудь учреждении, не
сама по себе. Не можете же вы просто регистрировать и все, верно? И тогда
...
-- Верно, не можем. -- перебило Создание.
-- Что? -- не понял Франц.
-- Вы задали вопрос -- я на него ответила: мы действительно не можем
`просто регистрировать и все`.
-- Но это же нечестно! -- вскричал Франц. -- Вы меня обманули, это ...
-- Напротив, -- мягко возразила девушка, -- было бы нечестно, если б
не ответила. Хотя, с другой стороны ...
Франц не дал ей договорить. Еще один вопрос пропал, и, раздираемый
злостью, он закричал:
-- При каком учреждении существует ваша чертова Регистратура?
Прежде, чем ответить, Создание на мгновение задумалось, потом
улыбнулось и мелодичным голосом произнесло:
-- На один из трех вопросов -- по своему выбору -- я имею право не
отвечать.
Франц задохнулся и несколько секунд не мог выдавить из себя ни звука.
Потом его прорвало.
-- Так какого же черта вы не объяснили этого раньше? Вы ... --
подходящего цензурного эпитета не нашлось. Он готов был броситься на лживое
Создание и задушить его голыми руками.
-- Да я и хотела объяснить, но вы дважды не дали мне договорить. -- в
голосе девицы звучало искреннее сожаление. -- Прошу меня извинить.
(`Мне нужно успокоиться, -- подумал Франц, -- глупо впадать в истерику
из-за этой негодяйки. Я должен признать, что не знаю правил этой игры. Да и
не рассчитаны они на то, чтоб я их знал! Единственная надежда -- это логика
... та дикая логика, которая лежит в основе этого конвейера, -- ибо она
делает его уязвимым, оставляя лазейку для человека, умеющего рассуждать.
Единственное, что требуется в качестве начального капитала, -- это
информация ... минимум информации. Которой нет. -- кисло признался он
самому себе. -- Что ж, в любом случае нужно попытаться вовлечь эту девицу в
разговор. `Разговаривайте с подозреваемыми больше, -- говорил Эркюль Пуаро,
-- и преступник обязательно выдаст себя.``)
-- Я протестую! -- заявил Франц, -- Если вы уклоняетесь от ответа, то,
тем самым, нарушаете мое `Право Трех Вопросов`.
-- Вовсе нет. Вам гарантируется возможность задать три вопроса, а не
получить три ответа. Это во-первых. Во-вторых, если вам так уж хотелось
получить ответ именно на этот вопрос, то его следовало бы задать первым или
вторым: если б я уклонилась от ответа, вы бы спросили еще раз. И, наконец,
в-третьих, я иногда отвечаю на все три вопроса. -- Она помолчала, а потом с
неожиданной прямотой добавила, -- Хотя это случается довольно редко. --
Создание говорило уверенно и было подготовлено к дискуссии явно лучше, чем
Франц.
Последнее, впрочем, не удивительно.
На мгновение воцарилась тишина -- Франц не знал, что ему делать,
девица молчала. Потом она выдвинула со своей стороны стола ящик и достала
наручные часы с металлическим браслетом. Его часы.
-- В какое время суток вам предпочтительнее оказаться на Первом Ярусе?
-- Каком еще Ярусе?
-- Извините, -- кокетливо улыбнулось Создание, -- это уже четвертый
вопрос.
-- Тогда в двенадцать ночи. -- злобно сказал Франц.
Создание установило на часах время и протянуло их через стол.
Застегивая браслет, Франц посмотрел на циферблат -- часы показывали 23:53.
-- Пойдемте. -- девица встала и направилась к выходу.
Ни о чем не думая (а, может быть, думая ни о чем), Франц поплелся за
ней. 6. Лифт Дверь, через которую получасом раньше Создание вошло в комнату, вела в
коридор -- точную копию того коридора, где Франц делал свои первые шаги в
этой Стране Чудес. Тот был пуст, этот же ...
Десятки небесных созданий -- брюнеток, блондинок, рыженьких -- в обоих
направлениях порхали по коридору. Некоторые курили, сидя в креслах, другие,
сбившись в стайки по три-четыре головы, оживленно щебетали мелодичными
голосками. Помимо легкомысленных созданий, по коридору солидно
прохаживались разнообразные иваны иоанновичи, в сюртуках, фраках или
старомодных пиджаках, в белых сорочках, иногда с брыжжами, седые, лысые, в
очках или пенсне, с серебряными часовыми цепочками, исчезавшими в жилетных
карманах. Черно-белые доспехи иоанновичей диссонировали с многоцветными
нарядами созданий ... да и не в одной одежде было дело: более несовместимую
компанию Франц вообразить не мог. Однако, старики и девицы одинаково
уверенно плавали в плотном гудении, наполнявшем коридор и состоявшем в
равных долях из писклявого щебетания первых и басовитого говора вторых.
Франц растерянно озирался, стараясь не терять из виду своей провожатой, та
же ловко лавировала в толпе, перебрасываясь шутками с другими созданиями и
почтительно приветствуя иоанновичей. Пройдя по коридору метров сто, она
свернула в узкий боковой проход -- тот был пуст и через семь-восемь метров
втыкался в маленькую квадратную площадку. Справа располагались какие-то
раздвижные двери. Создание нажало на кнопку на стене, и Лифт разверз свою
пасть.
-- Входите. -- сказала (приказала?) девица.
Спорить отупевший Франц не стал. Он шагнул в Лифт, повернулся -- и
только тут заметил, что Создание, не входя в кабину, нажало на кнопку еще
раз. Двери начали закрываться и через секунду закрылись бы совсем, если б
Франц не вставил ногу в дверной проем. Наткнувшись на препятствие, двери
загудели громче, но Франц был сильнее и, удерживая их руками, встал на
пороге.
-- Что еще? -- спросила девица.
-- Скажите, я жив? -- он сам не ожидал от себя этого вопроса.
-- Нет! -- хрипло выкрикнуло Создание. -- Вы погибли там, внизу, на
площади перед Университетом, и теперь мертвы, мертвы, мертвы ...
С недевичьей силой она толкнула Франца в грудь -- тот влетел в Лифт,
больно ударившись затылком о заднюю стенку. Двери захлопнулись. Кабина
дернулась вверх, выровнялась и с равнодушным гудением поползла без
ускорения. Он посмотрел на часы -- 23:57. Последние слова Создания не
произвели на Франца ровно никакого впечатления -- так, еще один мазок на
абстрактном полотне абсурда. Он просто ждал остановки, а когда дождался, и
двери растворились, то сделал два шага вперед.
Он стоял на мощеной брусчаткой площади какого-то города. Была ночь.
Над площадью заунывно плыли мерные удары башенных часов. `Один, два, три,
-- считал Франц, -- четыре, пять, шесть ...`
Было -- нет, било -- двенадцать.
--------------------------------------------------------------------------- * ПЕРВЫЙ ЯРУС * 1. Ночной Дежурный Франц стоял в центре обширной плохо освещенной площади возле небольшой
кирпичной будки -- выхода из Лифта. Тускло мерцал над головой фонарь --
единственный источник света в радиусе ста метров. Царило полное безветрие,
сквозь тонкую кисею облаков на черном небе просвечивала луна. Двери кабины
закрылись автоматически, как только Франц вышел наружу; никаких кнопок на
стенах будки видно не было. Как подсказывал ему внутренний голос, с
Регистратурой он распрощался навсегда и, не выбирая направления, он пошел
прочь -- звуки шагов по брусчатой мостовой повисали в неподвижном воздухе.
Несмотря на полную неизвестность будущего и полную непонятность прошлого,
настроение Франца улучшалось на глазах: никто не морочил ему голову
притворными истериками, дурацкими анкетами и жульническими правилами.
Ночная прохлада овевала разгоряченное лицо, и он был предоставлен самому
себе. Насвистывая мелодию из феллиниевского `Амаркорда`, Франц приближался
к краю площади, обозначенному цепочкой тусклых фонарей.
Здание, к которому он вышел, оказалось серой тяжеловесной постройкой в
готическом стиле с изобилием башенок, статуй в нишах и всевозможных
украшений. Все окна были темны -- единственным источником света являлся
фонарь перед входом. `Магистратура` -- прочитал Франц на вывеске. Перейдя
через улицу, уходившую от площади лучом, он подошел к следующему дому --
приземистому павильону, похожему на спичечную коробку. Тут его ждала
неожиданность: маленькая табличка на стене у входа в павильон гласила:
`Выдача направлений на поселение с 8:00 до 19:00`. И чуть пониже: `С 19:00
до 8:00 направления на поселение выдаются Ночным Дежурным в окне Nо 1`.
Франц похолодел, однако же послушно (опять!) вошел в павильон.
Он оказался в абсолютно пустом прямоугольном зале. Дальняя стена была
стеклянной, за стеклом располагались десятки кабинок -- сейчас темных и
пустых. Крайняя левая кабинка была освещена -- туда-то и направился Франц,
уныло волоча ноги и шаркая подошвами по каменному полу. Гулкое эхо его
шагов заполнило все пространство под сводами павильона ... стало жутковато.
Освещенная кабинка приближалась -- Франц увидел спящего в кресле худого
мужчину лет сорока с нервным лицом. Голова мужчины неприятно запрокинулась
назад, рот был открыт. Неширокий стол отделял кресло от (закрытого)
переговорного окошка, на столе лежали блокнот, ручка и потрепанный роман
Стивена Кинга `Кэрри`; сбоку стояли монитор компьютера, клавиатура и
маленький принтер. Франц постучал по стеклу костяшками пальцев -- мужчина
вздрогнул, но не проснулся. Франц постучал еще раз, громче. Глаза Ночного
Дежурного открылись, удерживая еще несколько секунд ошалелое сонное
выражение, потом прояснились -- он нервно почесал плохо выбритую щеку,
переложил с места на место ручку и отпер дверцу. Выражение его лица можно
было описать как смесь недоверия с неудовольствием в пропорции один к двум.
-- Слушаю вас. -- сказал он.
-- Это я слушаю вас. -- отозвался Франц.
Ночной Дежурный с сомнением пожевал губами, открыл и закрыл рот, снова
переложил ручку и почесал щеку еще раз. Руки его дрожали.
-- Имя, фамилия?
-- Я уже говорил ... там, в Регистратуре.
Лицо нервного Дежурного злобно исказилось.
-- Извольте отвечать на вопросы! Отвечать! -- пальцы его, перебиравшие
немногочисленные предметы на столе, ходили ходуном. -- Фамилия!
(Стоит ли спорить с сумасшедшим?...)
-- Шредер.
-- Имя?
-- Франц.
-- Возраст?
-- Тридцать три.
-- Пол?
(А ведь он и вправду псих ...)
-- Мужской.
-- Сексуальность?
-- Гетеросексуалист.
Сумасшедший Ночной Дежурный щелкнул включателем сбоку компьютерного
монитора у себя на столе и стал с остервенением бить по клавишам. Принтер
затрещал и высунул узкую бумажную полосу -- Дежурный яростно оторвал
распечатку и с ненавистью сунул ее в окошко. Дверца с громким стуком
захлопнулась, чуть не прищемив Францу пальцев; вся процедура, включая
безобразную сцену вначале, заняла не более полутора минут.
Бумажка, которую держал в руках Франц, выглядела так: Направление на поселение
Настоящим направляется Шредер Франц (33, мужск., гетеросекс.) на
поселение в Общежитие 21/17/1.
Все было ясно, оставалось лишь выяснить, где находится Общежитие
21/17/1. Франц посмотрел сквозь захватанное стекло на Ночного Дежурного и
вопросов решил не задавать.
Все те десять секунд, в течение которых Франц, непрерывно ускоряя шаг,
шел к выходу, ненавидящий взгляд Дежурного жег ему спину. 2. Ночной город И опять -- наверно, по контрасту со странными и беспокойными людьми,
населявшими Страну Чудес, -- тишина ночного города в одно мгновенье
умиротворила Франца. Действительно, стоило ли расстраиваться из-за того,
что безумец Дежурный не сказал ему, куда идти? Так ведь, если рассудить,
это и хорошо, что не сказал! Теперь, никуда не спеша, можно в свое
удовольствие прогуляться по городу и хоть на время отдалить встречу с новой
компанией сумасшедших, коими кишит (в этом сомнения нет!) пресловутое
Общежитие 21/17/1. Франц завернул за угол павильона и быстро зашагал по
широкой улице, уходившей от площади по геометрически прямой линии. Как
следовало из вывесок на домах, улица именовалась Генеральный проспект.
Что ж, в этом городе было на что посмотреть ... Больше всего он
походил на старинный европейский город, однако чувствовался план: улицы --
прямы и широки, хорошо ухоженные скверы вписывались в окружающий пейзаж,
стоявшие рядом дома гармонировали друг с другом. Большинство зданий были не
выше четырех-пяти этажей, все -- выкрашены свежими яркими краскими.
Брусчатка на проезжей части и плиты тротуара блистали девственной чистотой
-- ни целлофановых пакетов, ни картонных стаканов, ни прочего городского
мусора. Город выглядел чистым, но не стерильным, -- ощущения безжизненности
не было. В некоторых окнах горел свет, сквозь задернутые занавески
просвечивали силуэты людей -- безлюдье на улицах казалось удивительным.
Заинтригованный Франц остановился под растворенным окном на первом этаже и
стал слушать доносившуюся оттуда тихую струнную музыку. `А ну, не трогай
мою юбку!` -- сварливо произнес женский голос над самым его ухом. `Да кому
ты нужна!` -- презрительно отвечал мужской бас, и Франц торопливо зашагал
дальше.
Магазинов было немного -- большей частью антикварные и букинистические
лавки. Франц видел два-три супермаркета (в обоих случаях помещавшихся в
отдельно стоявших современных зданиях). А вот чего он не видал совсем --
так это бензозаправочных станций, да и выхлопных газов в воздухе не
чувствовалось. И сразу стало ясно, отчего улицы кажутся такими просторными:
нигде не было видно припаркованных автомобилей.
Франц прошел по Генеральному проспекту километров пять, прежде чем
заметил, что облик города стал меняться. Сперва он увидел островерхий
католический собор, через несколько домов стояла лютеранская кирха,
напротив располагалась еще одна католическая церковь. Дальше -- больше:
жилые дома исчезли совсем, и по обеим сторонам дороги стена к стене стояли
всевозможные религиозные заведения: красочные христианские церкви всех
разновидностей, мечети с тонкими минаретами, грузные буддистские храмы,
синагоги с узорами на фронтонах ... Окна были темны, ворота, ведущие во
дворы, -- заперты. Генеральный проспект, кстати, именовался теперь Улицей ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 125272
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0
|
