|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Эрвин Каин
или
ТРИ РОМАНА
Электрон так же неисчерпаем, как и атом...
В. И. Ленин
+ ПСИХИАТРИЯ ПО ТЕЛЕФОНУ
+ ПЕРЕВОД СО СЛОВАРЕМ
+ ПРИХОДИЛА МАРИЯ
+ НА ТОМ СВЕТЕ
+ ПОСЛЕДНИЙ РОМАН
* ПСИХИАТРИЯ ПО ТЕЛЕФОНУ
`Он хотел туда, куда не дойдут мои часы. Золотая стрелка пробежит по
кругу сто миллиардов раз и сотрется в порошок и будет использована в по-
рошковой металлургии Золотого века, а он все еще будет спать...`
Так начинался роман Эрвина Каина, лежащий на столе рядом с телефоном.
Еще на столе лежала красная пачка сигарет и маленькая электрическая за-
жигалка в форме черепа. За столом сидел дежурный. Дежурного звали Денис
Александрович. На дежурном был белый медицинский халат с зеленой лягуш-
кой, вышитой на кармане. Лягушка держала во рту золотую стрелу, похожую
на стрелку часов из романа. Эту лягушку вышила на халате любовница Дени-
са Александровича - Мария. Мария его очень любила, хотя и считала плебе-
ем. Она хотела от него ребенка и больше ничего.
Электронные часы над дверью показывали три часа сорок четыре минуты,
а механические часы на руке Дениса Александровича - два часа сорок четы-
ре минуты. Лишний час на официальных часах ему подарило, как, впрочем, и
всем гражданам, государство. Была осень, но это не чувствовалось, потому
что портьеры плотно закрывали окно. Шел дождь, и об этом можно было до-
гадаться по шороху из-за портьеры. Могло показаться, что под окном
кто-то очень тихо, крадучись ходит.
Денис Александрович читал роман Эрвина Каина уже во второй раз, но
тот ему продолжал нравиться. В романе говорилось, что один сумасшедший
решил пропутешествовать в далекое будущее, туда, где будет хорошо. Что
такое хорошо. Эрвин Каин не объяснял, зато он объяснял, как будет плохо.
Этот псих заморозился на двести миллионов лет, но его разбудили через
два года, потому что через два года с Землей все уже было кончено.
Человек в грязном медицинском халате (не таком, как у Дениса Алек-
сандровича, и без зеленой лягушки на кармане) рассказал на двадцати пяти
страницах, что теперь все могут все, все сделались волшебниками, и пока-
зал, как можно двигать по своему желанию предметы, творить эти предметы
из ничего, и не только предметы, а и животных, и домашних и диких, и да-
же людей. Можно было, например, изготовить себе женщину на ночь. Он ска-
зал, что так могут абсолютно все, достаточно двумя цветными карандашами
заштриховать эллипс на чистом листе обыкновенной бумаги. На вполне за-
конный вопрос: `Зачем вы меня разбудили?` - он отвечал, что очень прият-
но сегодня поговорить с человеком, который ничего не может.
Когда Денис Александрович прочел о том, что очень приятно поговорить
с человеком, который ничего не может, телефон на столе зазвонил.
- Психиатрия по телефону, - сказал в трубку Денис Александрович. Он
вообще сидел здесь для того, чтобы снимать трубку и говорить: `Психиат-
рия но телефону!` - и вне зависимости от того, что ему скажет абонент,
несколько раз повторить вкрадчиво: `Успокойтесь, успокойтесь, успокой-
тесь!`
Служба психиатрии по телефону, разработанная пятьдесят лет назад и
пришедшая к стадии клинического эксперимента только полтора года назад,
уже успела формализоваться до такой степени, что потеряла всякий смысл,
и поэтому проект о повсеместном введении уже был готов к утверждению.
Первоначально предполагалось, что круглосуточно у телефона должен де-
журить опытный психиатр и этот психиатр успокоит, ободрит любого челове-
ка, позвонившего ему, будь то беременная женщина, сексуальный маньяк или
подросток. Вместо психиатра сидел студент-стажер, и он говорил вне зави-
симости от того, кто ему звонит, - беременная женщина или сексуальный
маньяк: `Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь!` Ему платили семьдесят
рублей в месяц, и по натуре своей он любил поговорить только в хорошей
компании после хорошей выпивки.
Я сейчас умру! - сказала трубка женским голосом. - Доктор, что мне
делать?!
- Успокойтесь! - посоветовал Денис Александрович. Ему хотелось вер-
нуться к роману, к человеку, который ничего не может.
- Я сделала аборт! - сказала женщина и заплакала.
Эта женщина делала уже тринадцатый аборт. Она любила аборты и считала
их своим спасением. Происходило это так: до восьмого месяца страдалица и
будущая мать ходила с плодом в чреве, потом снимала маленькую квартирку
на два дня, где знакомый медик делал ей укол, в результате которого по-
лучался вполне натуралистический выкидыш. Ее увозили в роддом. где,
счастливый тем, что не явился на свет, младенец отправлялся в морг, а
она в свои тридцать пять расцветала так, что ей нельзя было дать больше
шестнадцати. Все силы, приготовленные природой для ребенка, расходова-
лись на любовников.
Теперь она звонила в службу психиатрии, изображая несчастную мать,
потому что рядом сидел очередной любовник и несостоявшийся отец. Он жа-
лел ее.
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович. - Успокойтесь!
Он повесил всхлипывающую трубку, прикурил лицензионную `Мальборо` от
зажигалки в форме черепа и опять взялся за Эрвина Каина.
`Человек в грязном халате не пожелал научить проснувшегося, как рисо-
вать этот эллипс, а вместо этого повел его на экскурсию. Они пошли по
городу. сделавшись невидимыми и проходя сквозь стены.
Сначала они попали к человеку, который читал одну и ту же любимую
книгу, каждый раз заставляя себя забыть все содержание. Отдыхая от кни-
ги, а это была булгаковская `Мастер и Маргарита`, он смотрел один и тот
же футбольный матч, каждый раз заставляя себя забыть о результатах пое-
динка.
Потом они оказались в комнате-тире, где маленький мальчик в каске
расстреливал из тяжелого шестидесятимиллиметрового пулемета своих прес-
тарелых родителей. Он показывал красный язык и блестел глазами, а в ван-
ной комнате у него плескался трехметровый чешуйчатый аллигатор, говоря-
щий на трех языках.
Аллигатора предполагалось выпустить на в очередной раз оживленных ро-
дителей после пулемета.
- Дети! Сама непосредственность! - сказал человек в грязном халате.
Но опять зазвонил телефон, и Денис Александрович снял трубку.
- Извини, друг, что беспокою! - сказал в трубке немолодой мужской го-
лос. - Понимаешь, только что проснулся, смотрю на часы, а футбол-то
тю-тю! Скажи, друг, кто выиграл?! Какой был счет? Я, понимаешь, телек-то
включил, но заснул, а всего-то и выпили!..
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович и вдруг добавил: - `Спар-
так` - чемпион!
- `Спартак` - чемпион?! - обрадовалась трубка. - Ну, ты меня умаслил,
друг! `Спартак` - чемпион, надо же, а?!
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович. - Успокойтесь!
Человек на том конце провода повесил трубку и заснул. Через неделю на
стадионе во время поединка `Спартака` и `Крыльев Советов` болельщики
`Крыльев` сбросили его с ремонтирующейся трибуны. В больнице не соблюли
необходимой стерильности, и ноги пришлось ампутировать. А через полгода
он подъехал на своей инвалидной тележке к новому забору и вывел низко,
как могут только дети: `Спартак` - чемпион!..`. Мел крошился в его ру-
ках, а глаза были полны слез.
Повесив трубку, Денис Александрович открыл книгу на другом месте.
Здесь автор от первого лица описывал атомную катастрофу в мире, где каж-
дый человек все может.
`Прямо на моих глазах, - писал он, - выросли два бетонных бункера, и
их через мгновение смело, как былинки. Основная масса народа (а мне все
хорошо было видно) заметалась, заворачиваясь в истерической давке пани-
ки. Было много искаженных лиц, все они сгорели. То, что все погибли, не
имело, конечно, никакого значения, потому что кто-то, начитавшийся Федо-
рова, взял и оживил без исключения абсолютно всех погибших и умерших.
Несколько человек построили над собой прозрачные колпаки силового поля,
но и они не выдержали ядерного натиска. Я сам пожелал всего-навсего,
чтобы то здание, в котором я нахожусь, никак не пострадало и не было
подвержено радиации. Правда, я чуть не ослеп от вспышки, но вовремя ус-
пел пожелать сварочные очки.
И представьте мое восхищение, когда в самом эпицентре взрыва сквозь
эти очки я увидел изящного молодого человека в сером дорогом костюме, с
пышной шевелюрой пшеничных волос. Улыбающийся и веселый, он смеялся над
чем-то, предложенным ему газетой. С газетой в руках на скамеечке в эпи-
центре взрыва он не сделал себе даже колпака, а просто пожелал остаться
цел и невредим.
Минут через десять город уже кое-как восстановили, и над крышей, ла-
вируя между зависшими над землей ядерными бомбами (их было много, круг-
лые такие, черные), над крышей института опять закружились птички...`
И опять зазвонил телефон.
- Психиатрия по телефону! - сказал Денис Александрович в мембрану.
- Что со мной было? - хрипло спросила трубка. - Проснулся - и ничего
не помню!..
- Успокойтесь! - посоветовал Денис Александрович.
- Как же я могу успокоиться, если я ничего не помню?! - удивилась
трубка.
Человек этот действительно ничего не помнил. А напомнили ему, что
произошло, только на следующий день, когда он пришел из родной завод.
Его арестовали, и в кабинете следователя он услышал захватывающую исто-
рию о том, как один пьяный нанес другому пьяному семнадцать ножевых ран
из-за пустой пивной кружки. Сделал это в гуще народа, в пивной и спокой-
но ушел домой, где лег спать и все забыл.
- Что ж они, гады, смотрели-то?! - спросил он у следователя, быстро
записывающего показания с его слов. - Что ж смотрели-то? Я-то уже хорош
был, а они?! Люди называются теперь, после этого!..
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович. - `Спартак` - чемпион!
Не успел он открыть книгу, как опять раздался звонок.
- Мне приснился ад! - тихо сказал молодой мужской голос. - Мне только
что, минуту назад, приснился ад!..
- Успокойтесь. - сказал Денис Александрович. - Успокойтесь.
В романе Эрвина Каина никто не мог никого убить. Человек, убивший
другого человека, попадал в субъективную реальность. Ему самому каза-
лось, что все продолжается и труп перед ним, тогда как на самом деле он
сам становился практически трупом, впадая в бесконечную, совершенно ре-
альную галлюцинацию. В объективном мире он лежал с окаменевшими мышцами.
Герой пробовал рубить такого человека топором. Ничего не вышло. В конце
романа все улицы были полны такими живыми трупами. Между галлюцинирующих
ходили дети и несколько стариков, самым страшным ругательством было сло-
во `гад`, а на всех заборах было написано: `Не убий!:`
- Психиатрия по телефону! - сказал он в трубку.
- Вот те на!.. И действительно!.. - отозвался ехидный женский голос.
- Клюнуло!..
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович - Успокойтесь!
- А я думала, это все вранье! А нате вам, оказывается! - сказал женс-
кий голос, и было слышно, как еще кто-то рядом, на том конце провода,
захихикал. - Успокойтесь! - сказал Денис Александрович.
- Знаете, не могу! - отозвалась абонентка.
- Почему? - спросил Денис Александрович.
- Смешно, - и она прыснула в трубку. - Нет, ей- богу, вы существуете
и советуете успокоиться!.. И вот интересно, успокаиваются?
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович. Ему чертовски хотелось
познакомиться с обладательницей ехидного голоса, но инструкция строго
запрещала использование служебного телефона в личных целях.
- А сколько вам платят? - спросила она.
- Семьдесят, - неожиданно признался Денис Александрович, закуривая
очередную `Мальборо`. - Семьдесят рублей в месяц.
И так на семьдесят рублей и живете? - поинтересовалась девушка.
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович. - Успокойтесь!
Вернувшись к началу романа, он прочел следующее: `Анабиоз. Две тысячи
лет! Как это сложно! - писал Эрвин Каин. - Ведь ты будешь лежать и ниче-
го не чувствовать. А вокруг тебя, чтобы ты лежал, должно суетиться нес-
колько сотен людей. Сменяясь в поколениях, они будут обслуживать спяще-
го. Ну кто на это согласится? Нет ничего дороже абсолютного покоя в том,
конечно, случае, если его можно прервать по желанию!..
Но выход нашелся. огромный анабиозный центр приютил безумца. За ящик
водки слесарь-сантехник пристроил его в самую глубокую правительственную
ванну. Ванна напоминала склеп, но сделанный из непрозрачного стекла.
Ванна, предназначенная для главы правительства. всегда пустовала. Либо
правитель был у власти и ванна была ему ни к чему, либо он был уже не
при власти, и в ванну его ни за какие коврижки никто бы не пустил. А
она, пустая, переходила по наследству следующему силачу мира сего`.
Силачами мира сего Эрвин Каин называл всех: президентов, королей, ге-
неральных секретарей, вождей племени, включая в их число также и с деся-
ток мультимиллионеров и с полтора десятка глав разведок, таких, как ЦРУ,
КГБ и `Интеллиджент сервис`.
Герой романа разделся догола, отдал одежду уже нагрузившемуся сантех-
нику и был залит в правительственной ванне жидким гелием. Он умер, чтобы
ожить через два года, когда с Землей все уже было кончено.
Когда Денис Александрович прочитал, что с Землей все было кончено,
позвонил телефон.
- Доктор, - сказала трубка с акцентом. - Доктор. я никак не могу по-
нять, что происходит! Алё, вы меня слышите, доктор?
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович.
- Я попробую. - согласилась трубка. - Но они кусаются, честное слово,
очень больно. Включу свет - их нет, все убежали, погашу - опять кусают-
ся!
- Сильно? - поинтересовался Денис Александрович.
- Ужасно больно, - согласилась трубка. И добавила: - А я думал, вы
женщина!..
- Успокойтесь. - сказал Денис Александрович. - С Землей уже все кон-
чено.
Человек на том конце провода был философ, крупный ученый. Он жил в
отдельной трехкомнатной квартире, и его мучили галлюцинации. Он ворочал-
ся от укусов, чувствовал на своем теле лапки микроскопических животны
х... Он зажигал свет и звонил своей бывшей жене.
- Ну вот что! - сказала она, когда он разбудил ее в седьмой раз. -
Попробуй их ДДТ, должно помочь! Этот человек полил свою кровать ДДТ, и
больше видение не возобновлялось. Он спокойно заснул, и ему приснился
Карл Маркс.
Эрвин Каин писал: `Многие создавали себе женщин, но человек не гос-
подь бог, и женщины получались с тремя руками или в зеленую крапинку.
Орды чудовищ, созданных воображением мужчин, медленно заселяли город`.
- У меня нет абсолютно никого в городе, кому бы я мог позвонить! -
признался Денису Александровичу очередной больной. - Представляете, ни-
кого! - голос у больного был солидный, но не столичный, выговор выдавал
провинциала. - Очень хочется скорее домой, я из гостиницы звоню, из но-
мера!.. Хороший номер, с телефоном!..
- Успокойтесь. - сказал Денис Александрович. - Успокойтесь!
С этим человеком произошла следующая история. Он и еще один провинци-
альный инженер приехали в столицу впервые по делам. Им был забронирован
номер. Все было волшебно! Никогда не видевшие сооружения выше пожарной
каланчи, соперничающей с водонапорной башней, провинциалы впали в умиле-
ние, поверив в любые чудеса.
- Коньячок в номер? - спросила их горничная.
- Конечно! - хором сказали они.
- Не желаете женщину, развлечься? - спросила горничная.
- Желаем! - согласились они.
Женщина явилась минут через сорок, она была в шубе и валенках. На го-
лове женщины красовался меховой берет, из-под берета выбивались крашеные
волосы, круглые глаза и полные губы тоже были накрашены. Эта женщина
закрыла за собой дверь и скинула шубу, под которой не было ничего, кроме
ее сорокалетнего тучного тела.
- Давайте, только быстро! - сказала она. - А то мне ребенка из садика
забирать надо, муж скоро придет.
Когда она ушла с пятьюдесятью рублями, положенными в карман шубы, ко-
мандированные, вдруг заметив на полу мокрые следы от ее валенок, вспом-
нили, что на дворе осень.
Сразу же после командированного позвонила какая- то женщина.
- Сколько хромосом у английского дога? - спросила она.
- Успокойтесь! - посоветовал Денис Александрович.
- Нет, мне нужно точно установить, это очень важно! - настаивала она.
- Позвоните в собаководство или ветеринарию! - посоветовал Денис
Александрович.
- Ты что, дурак? - сказала женщина. - Сейчас ведь три часа ночи, там
никого нет!
- Ну, тогда звоните 09, - сказал он и повесил трубку.
Эта женщина, выручая своего любовника, проворовавшегося наголо (ему
грозил год), залезла в такие долги, из которых нормальный человек вылез-
ти не может. Терять ей было нечего (`Слава богу, не девочка!`) - и она
решила подработать общепринятым для `недевочек` способом.
Клиент оказался пожилой, с сединой на висках, но очень ничего. Они
посидели в ресторане и пошли к нему домой. В доме было много хрусталя,
ковров, золотых побрякушек. и там был английский дог.
- С ним! - сказал этот человек.
- Нет, никогда! - ответила она. - Триста, - сказал этот человек. -
Нет, - сказала она. - Пятьсот, - предложил он. И она согласилась.
- Приходите еще, - говорил он на прощание. И теперь, обложившись
школьными учебниками по биологии, она пыталась выяснить, сколько же у
дога хромосом?
В конце романа Эрвин Каин утверждал: `В мире. где все все могут, са-
мым ценным сделаются идеи. Ученые займут наиглавенствующие места, ведь
можно придумать не только новую марку утюга, но и новый вид вселенной.
Некоторые из этих ученых утверждали, что Земля - большая космическая по-
мойка. Некоторые говорили, что, напротив, - это чудесный вселенский са-
наторий. Были и такие, что называли наш мир тюрьмой. В гору пошла хирур-
гия. Хирурга занимала уже не жизнь человека - каждого можно было спасти
одним словом, - а сам процесс операции. Операции транслировались по те-
левидению по всей стране, на уровне художественных фильмов, хирургия
сделалась родом искусств. Люди лезли из кожи вон, чтобы придумать себе
такую болезнь, с которой не справится хирург, только для того, чтобы их
показали по телевизору`.
- Это больница? - спросил женский голос.
- Успокойтесь! - сказал Денис Александрович.
- Я спокойна. - сказала женщина и повесила трубку.
Эта женщина пять часов назад пришла домой после вечерней смены, она
была врач, и обнаружила очень странную, но в медицинском плане вполне
объяснимую картину на коммунальной кухне. Благо, коммунальных соседей по
странному стечению обстоятельств дома никого не было.
Ее муж в этот день защитил докторскую диссертацию и приехал домой
после банкета с двумя товарищами, все трое совершенно пьяные. И когда
зашла у них речь о талантливых и неталантливых хирургах, приятели быстро
и умело доказали свою состоятельность в этом вопросе, препарировав до
бесчувствия пьяного диссертанта. Они разложили по кастрюлькам и баночкам
его аккуратно отчлененные сердце, печень, почки, желудок и еще много
всевозможных внутренних принадлежностей и составили посуду на кухне. Эту
посуду и обнаружила жена покойного диссертанта.
`Нужно менять квартиру на отдельную?` - думала она, выливая в унитаз
селезенку мужа, сваренную на медленном огне.
Успокоив очередную клиентку, Денис Александрович взял роман и открыл
его на том месте, где было написано: `Приятно поговорить с человеком,
который ничего не может?`
...Человек в грязном халате рассказывал размороженному историю истин-
ного чуда. Как мир из беспробудно отсталого вдруг превратился а беспро-
будно прогрессивный. Все началось с того, что какой-то австралийский
мальчик, лишенный ног, нарисовал двумя цветными карандашами на цветном
листе эллипс и заштриховал его определенным образом. Закончив рисунок,
он тут же обнаружил у себя возможность сотворить из воздуха все, что по-
желает. Он начал с того, что вернул себе ноги, и кончил революцией в
Гандалупе. На большее фантазии его не хватило. В Гандалупе его убили, и
один американский журналист, поняв всю прелесть заштрихованного эллипса,
сделал на своей сенсационной статье шестьдесят тысяч долларов. Потом он
повесился, узнав, как прогадал. `Я мог быть самым богатым человеком в
мире? - написал он в предсмертной записке. - Я мог бы купить `Тайме` и
клеймить в ней всех, кого захочу, каленым словом демократической журна-
листики?`
Сразу после выхода статьи большинством правительств был наложен зап-
рет на бумагу и цветные карандаши, но это не помогло. Кто-то пожелал,
чтобы все живущие на Земле и без цветных карандашей и бумаги обрели пол-
ную свободу. Через миг после того, как он этого пожелал, все и обрели.
Началась атомная война, повторился потоп, пополз ледник, упал метеор
размером с пустыню Сахару, Земля сошла со своей орбиты и, пользуясь хи-
мическими двигателями, за полминуты установленными английским школьником
на территории Антарктиды, стронулась и полетела к звездам...
- Психиатрия по телефону! - сказал Денис Александрович, вяло перелис-
тывая роман Эрвина Каина. Роман был переводной и назывался коротко и ум-
но, одним глубоким словом - `Там`.
- Трудишься? - спросила Мария.
- Тружусь, - согласился Денис Александрович.
- Ну трудись-трудись! - сказала она и повесила трубку.
Только что она приехала ночной электричкой с холодной дачи, где од-
на-одинешенька, находясь на шестом месяце беременности, мыла полы. Она
страдала, и это было чрезвычайно приятно - страдать. `Ребенок от плебея!
- думала она. - Дача холодная! Я умру, - думала она. - И меня похоронят!
`
Через год рожденная ею девочка была посажена нянькой, нанятой на
деньги родителей, в железную ванночку. Ванночку, чтобы немного подогре-
лась вода, нянька на минутку поставила на газ. В этот момент зазвонил
телефон. Аппарат там был такой же, как и тот, который стоял перед Дени-
сом Александровичем. И нянька пошла говорить по телефону. Она заговори-
лась, и ребенок сварился. Няньке дали год условно, потому что на предва-
рительном следствии она согласилась за шестьдесят рублей в месяц нянчить
двухлетнюю двойню прокурора. У родителей Марии случился инфаркт, точнее
два инфаркта, по одному на каждого из родителей. А сама она три раза на-
пилась, ушла из театрального училища и пошла работать швеей-мотористкой
на небольшую фабрику.
Электронные часы над дверью показывали три часа ночи. Денис Александ-
рович прикурил от зажигалки в форме черепа последнюю сигарету и отодви-
нул книгу. Потягиваясь, он прошелся по своему кабинету. Кабинет находил-
ся на первом этаже психиатрической больницы. Всего в больнице было три-
надцать этажей. И сейчас тринадцать этажей сумасшедших мирно спали в
своих палатах над его головой. Сидели в своих кабинетах тринадцать де-
журных врачей. Двое из них читали книги, трое занимались онанизмом, один
писал диссертацию, один писал донос на коллегу, четверо находились в
состоянии эйфории, приняв то или иное лекарство, а один был просто пьян.
Он разговаривал с рыжебородым больным в фиолетовой пижаме. Больной ут-
верждал, что он профессор Гарвардского университета, и смачно плевался.
Денис Александрович подошел к окну и прислушался. Шел дождь, и могло
показаться, что под окном кто-то крадучись ходит. Он перевел свои меха-
нические часы на час вперед, приняв подарок государства, и, присев к
столу, опять взялся за Эрвина Каина.
`...Многие находили себе убежище в прошлом, потому что будущего не
стало. Люди по собственному желанию переносились по времени назад и за-
нимали в минувших эпохах места рыцарей, должности нищих, королей и прес-
тупников. Осваивали профессии алхимиков, рабов и ростовщиков. Каждый пе-
ревоплощался на свой вкус. Некоторые пытались заниматься политикой, но в
мире, где все все могут, они быстро попадали в дурную бесконечность
собственной галлюцинации...`
Денис Александрович бросил читать и сам набрал номер. Он звонил домой
своей матери, мать работала по ночам и не спала.
- Это ты, Дениска? - спросила она как-то по-доброму.
- Я, ма? - отозвался он.
- Скучаешь небось, ну не скучай, не скучай, скоро уже все! А я, зна-
ешь, никак не могу разобрать почерк одного идиота?..
Мать Дениса Александровича была литконсультантом одного журнала. Ро-
дившись в профессорской семье, она удачно кончила школу, удачно вышла
замуж. удачно устроилась на работу, удачно родила сына, по турпутевкам
удачно объехала весь мир, была знакома с крупными писателями, художника-
ми, композиторами, написала удачную книгу, и ее удачно издали, у нее бы-
ло приготовлено даже удачное место на кладбище рядом с прабабушкой и
прадедушкой.
- Неудачный рассказ! - сказала она в трубку. - Понимаешь этот идиот
пытается соблазнить читателя. описывая человека, у которого все в жизни
хорошо!.. Ну, ладно, сын! - она подышала в трубку. - Приятного де-
журства, не спи там.
Роман кончался так: `Размороженный пожелал, чтобы все все забыли, и
никто ничего не мог, и чтобы время, переместившись назад на два года,
начало развиваться по другому, не этому руслу. Пожелав это, он тотчас
оказался голый рядом со склепом в ванной из непрозрачного стекла, рядом
стоял пьяный водопроводчик, комкая его одежду. Под ногами мелко дрожал,
выражая свое мнение по поводу работы моторного агрегата, пластмассовый
ящик с русской водкой.
- Нет, - сказал этот человек, - я не буду, не хочу в будущее, нечего
там делать. - И они выпили с сантехником весь ящик в соседнем помещении.
На следующее утро человек этот проснулся с жуткого похмелья и понял,
что нужно идти на работу. Он открыл глаза, повернулся в своей постели на
спину, положив под голову руки.
`Чего я хочу? - подумал он. - Что я могу сделать единственно у меня
оставшимся могуществом?! Сделать истинно хорошее для себя и мира?` Через
тридцать пять страниц он понял, что может сделать так, чтобы его не бы-
ло. Не было совсем ни души его, ни тела, ни памяти, ни памяти о нем.
Чтобы его не стало абсолютно.
`Материалисту такая мысль и не пришла бы в голову, - писал Эрвин Ка-
ин. - Но мой герой был глубоко верующим человеком`.
Денис Александрович захлопнул книгу, у нее был ярко-красный переплет.
На переплете было прописью вытиснено: `Там`, над ним печатно: `Эрвин Ка-
ин`.
Дав телефону позвонить подольше (было двадцать семь минут четвертого,
и за шторами кто-то явно ходил. там, на улице) Денис Александрович снял
трубку. В трубке было пусто, только где-то очень далеко раздавались ка-
кие-то невнятные голоса. Потом трубка ожила и мембрану сотряс длинный
гудок. За гудком послышался еще один и еще два.
`Наверное, что-нибудь на станции?!` - подумал Денис Александрович.
На том конце сняли трубку, и он услышал до странности знакомый голос:
- Психиатрия по телефону?
- Вас неправильно соединили, повесьте трубку, - сказал Денис Алек-
сандрович.
`Успокойтесь, - послышалось на том конце. - Успокойтесь, успокой-
тесь`.
* ПЕРЕВОД СО СЛОВАРЕМ
`Эрвин Каин начал свой творческий путь нашумевшим романом `Там` и
мгновенно окончил его после возникновения так и не увидевшего свет рома-
на `Здесь`. Он оставил бы огромное творческое наследие, если бы наследие
это не было безвозвратно утеряно. Он прожил бы поистине великую жизнь,
если бы о жизни этой было хоть что-нибудь известно. После появления вто-
рого романа писатель бесследно и славно исчез. Произошло это ясным
июньским днем в центре города, на планете, находящейся в центре галакти-
ки, и, в свою очередь, в галактике, занимающей центральное место во все-
ленной...` - так писал об этом он сам.
`Я погиб мгновенно, а по мнению некоторых критиков, и безвозвратно!`
- писал он в небе горящими буквами. Феномен могли наблюдать сто миллио-
нов человек, но поскольку восемьдесят миллионов в этот момент были утом-
лены алкоголем, десять миллионов занимались другими, не менее серьезными
для государства делами, то наблюдали небесное явление только семь. Три
миллиона не откликнулись на призывы редакции.
`Но вот он - я перед вами, вовсе без тела здоровый дух!`
Принято считать, что текст огненного послания трактуется разными
гражданами по-разному. Например, утверждают, что фраза: `Вовсе без тела
здоровый дух` - звучала иначе. Редакция берет на себя смелость предло-
жить подписчикам только три наиболее вероятных варианта, а именно: `Вов-
се без духа и без тела свободен!..`, `Только в теле я счастлив был
судьбою своей!`, третье уже приведено.
Статья была на английском и Денису Александровичу давалась с огромным
трудом. Упорствуя, он шел по ней от буквы к букве, перелистывая по тыся-
че раз четыре словаря: англо-русский словарь московского издательства
`Русский язык`, словарь матерных английских выражений, привезенный из
Гонконга, рукописный сленговый словарик и знаменитый словарь Петуза-Ива-
новского. В предисловии к своему словарю Петуз-Ивановский нагло утверж-
дал, что, пользуясь его словарем, можно прочесть любую книгу на любом
иностранном языке. Возможно, система его и была верна, но автор скромно
умалчивал, сколько времени понадобится читателю на преодоление `любой
книги`. По всей вероятности, это была одна книга на целую жизнь.
Хотя чтение и давалось Денису Александровичу с большим трудом, но бы-
ло оно несравненно легче чтения предыдущего. Месяц назад на спор с това-
рищем Денис Александрович пытался освоить роман на родном, русском язы-
ке. Роман носил серьезное название `Гидравлика` и размещался в десяти
переплетенных в серый ледерин томах. Спор был проигран. Дальше пятой
страницы дело не пошло. Не помогли здесь ни водка стаканами, ни йоговс-
кие тренировки по системе Сидорова.
Несколько лет назад, прочитав первый роман Эрвина Каина `Там`, Денис
Александрович попытался достать еще хотя бы одно произведение полюбивше-
гося автора И вдруг обнаружил, что не только произведений нет, а нет и
упоминаний о них. И вот теперь он обнаружил статью, статью на английском
языке, но проливающую свет на великого писателя.
Теперь Денис Александрович работал рядовым хирургом в рядовой полик-
линике. Он уже давно научился не раздражаться ни на этих дурацких
больных, ни на медицинскую сестру, сидящую напротив, по другую сторону
стола и не способную связать по латыни ни слова. Рецепты изобретать вся-
кий раз приходилось самому. Спасали книги - читал он, как и все люди, в
рабочее время.
С трудом осилив строку, оканчивающуюся словами: `третье приведено`,
Денис Александрович раздосадовано посмотрел на ввалившегося в кабинет
больного. Больной - огромный мужчина, со сломанной рукой, в вельветовом
костюме и без номерка, вдруг подмигнул ему и спросил:
- `Кроникл`? Эрвин Каин?
- Я вас слушаю - Денис Александрович не стал отвечать посетителю. -
Что у вас болит?
По образованию психиатр, он теперь прекрасно справлялся с обязаннос-
тями низкооплачиваемого хирурга и по старой памяти как-то на встрече вы-
пускников меда с группой первокурсников даже удачно прооперировал лягуш-
ку.
- Да вот, рука у меня не в порядке, болит. Тройной перелом с защемле-
нием нерва, - послушно сообщил больной.
- Я сам вижу, что у вас защемление! Все про себя знают, - посетовал
Денис Александрович, обращаясь к сестре. - Да вы, наверное, на перевяз-
ку?
- На перевязку, на перевязку, - покивал больной. Но знаете, доктор,
побаливает, зараза, вы бы посмотрели, доктор.
- Ну, чего ж тут смотреть-то! - Денис Александрович заглянул в лежа-
щую слева от журнала карту больного. - Вот, пожалуйста, все написано,
вот, сами посмотрите! - Он отчеркнул ногтем латинское слово, которое сам
не мог толком прочесть. - Все же ясно.
Больной в карту смотреть не стал, а отчего-то опять хитро подмигнул.
- Могу предложить русский перевод, - вдруг сказал он.
- Чего перевод?
- А вот этой самой статьи! Зачем вам мучиться-то? Лет семь назад го-
товили к печати, но текст не пострадал.
- Ну ладно, не хотите по-человечески лечиться, идите к платному! -
углубляясь в словарь матерных слов, сказал Денис Александрович. - Сест-
ра, сделайте ему перевязку!
В студенческие годы, подрабатывая в системе `Психиатрия по телефону`,
Денис Александрович пользовался только одним словом: `успокойтесь`. И
теперь во время самостоятельной работы, когда приходилось много гово-
рить, испытывал неудобства. Сестра перебинтовывала больного, больной
постанывал. В распахнутые окна кабинета лился солнечный свет, проникал
аромат больничного парка. Денис Александрович переворачивал страницы.
`И во мраке пылали на небе огромные буквы, - сообщала `Кроникл`. - Я
Эрвин Каин - гражданин вселенной`.
`Однако космополитика какая-то пошла. - подумал Денис Александрович.
- Космополитика - это нехорошо, за это дело по головке не погладят!`
Он оторвался от статьи, посмотрел, как на железном столе медсестричка
Верочка снимает бинт с руки больного, и, подумав, спросил:
- Вы что, сами это переводили?
Больной опять застонал и проговорил с трудом:
- Ну, не надо?.. Больно же так!..
- Сделайте ему обезболивающее! - велел Денис Александрович и надавил
кнопку вызова на своем столе. - Следующий!
Над кабинетом снаружи мигнула лампочка. Слово `следующий` было почти
как слово `успокойтесь`, оно возвращало к реальности.
- Сам, сам! - простонал больной. - Я специалист по нему!..
Вошла бесшумно маленькая черная старушка, аккуратно прикрыла за собой
дверь в кабинет.
- Что болит? - спросил у нее Денис Александрович.
- А ничего, сыночек, не болит! - прошамкала старушка.
- Это не ко мне, это к психиатру! Впрочем... - Он заглянул в карту. -
Так, говорите, сами переводили?.. Бабуль, да у тебя травма черепа!
`Да, - подумал он. - Космополитика и травма черепа - в этом что-то
есть!`
Следующий абзац статьи перевелся очень легко и как бы сам собой. Де-
нис Александрович просмаковал его, не отрываясь от медкарты старушки.
`Я встретился с богом, глаза в глаза! - плыли фиолетовые буквы. -
Как, спросите вы? Это доступно каждому, я посмотрел в зеркало... Это
случилось во время бритья, когда электрическая компания неожиданно отк-
лючила ток за неуплату!.. И моя электробритва громко сказала `Нет!` моей
недобритой щеке!`
- Как случилось-то? - спросил Денис Александрович, жестом предлагая
старушке садиться на стул.
- В храме Христовом прикалечили! - тихо-тихо сказала она.
Действительно, старушке проломили череп в церкви. Шла служба, давали
святую воду, и, как водится, за святой водой стояла очередь. Священник,
опаздывающий в Театр на Таганке (давали `Дом на набережной`), в обход
всех правил объявил, что святая вода кончается и всем желающим не хва-
тит...
- В бога, значит, веруем? - спросил Денис Александрович.
- За то и пострадала, за веру свою!..
- Чем это вас?
- Да бутылкой прикалечили!..
Больной в перевязочной опять застонал и сказал громко, перебивая ста-
руху:
- Это был великий человек, нам с вами не чета! Не оставил, правда,
после себя почти ничего!..
Денису Александровичу захотелось спросить у специалиста по Эрвину Ка-
ину, верит ли он, как переводчик и популяризатор, в реальное существова-
ние автора романа `Там`, но воздержался, потому что, хоть и был психиат-
ром по образованию, все же выполнял обязанности хирурга.
- Да, к слову сказать. Запад проклятый, - скрипел зубами переводчик,
медсестра затягивала его руку бинтом. - Запад проклятый! Кроме вот этой
самой публикации, что у вас в руках, ничего больше нет!
`Отличный случай! - думал Денис Александрович, осматривая яйцевидный
череп старушки. - Диссертацией пахнет?`
- Еще недельки три на перевязки походишь, - сказал он ей, - а потом к
психиатру, я направление выпишу?
- Так вы интересуетесь русским художественным переводом? - уже у две-
рей спросил специалист по Эрвину Каину.
- Нет, знаете, я уж и по-английски как-нибудь прочитаю. - вздохнул
Денис Александрович. Он надавил кнопку вызова, вспыхнула лампочка. -
Следующий?
В кабинете, прыгая на костылях, появился рыжий парень, тоже в вельве-
товой куртке. Достаточно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять, что
имеешь дело с медиком.
- Ты уж извини, коллега, - сказал парень. - Я хотел у себя, но не по-
ложено, сам ведь знаешь, как это у нас? - Он по-свойски перелистал жур-
нал, лежащий на столе. - Понимаю-понимаю, медицина требует знания фран-
цузского языка?..
С большим трудом Денис Александрович скрыл улыбку.
Этот парень работал хирургом в больнице и утром. приняв смену, пошел
осматривать маленький морг. В этой больнице были большой морг и морг ма-
ленький. В большом бывшие люди некоторое время сохранялись посредством
рефрижераторов, в маленьком же после неудачной операции больше суток не
задерживались. На железной каталке, напоминающей перевязочный стол, ле-
жал, как и положено, труп - красивая голая женщина. Не потрудились даже
прикрыть ее простыней.
Постояв некоторое время и полюбовавшись идеальным сложением мертвого
тела, рыжий хирург вдруг решил поцеловать покойницу, он не был извращен-
цем. он просто был восхищен. И когда труп не только ответил на поцелуй,
а со стоном: `Павлик, милый!` - обвил шею врача руками, тот выскочил из
морга с такой прытью, что сломал себе обе ноги на лестнице из четырех
ступенек.
Ничего мистического в происшествии не было. Прошлой ночью санитары и
санитарки много пили и развратничали в помещении по соседству, а потом в
шутку закатили бессознательную пьяную свою подружку на трупной каталке в
маленький морг.
- Чудо, что не убили-то! - вдруг сказала медсестричка Верочка. - Здо-
рово-то как, бабуль, тебя треснули!
- Чудо, чудо! - согласилась та. - А как же без чуда-то жить можно?!
Господь наш, Иисус Христос, он завсегда чудо пошлет верующему человек
у...
Старушка вышла, сестра принялась за следующую перевязку, а Денис
Александрович дал себе перерыв. Он не надавил кнопку вызова, а опять уг-
лубился в чтение статьи.
`Больше великий человек не давал о себе знать! - пытаясь покорить во-
ображение ста миллионов подписчиков, писал неведомый журналист. - Только
одну ночь пылали буквы, и только над одним местом. Но наша редакция из
семи миллионов писем сделала семь миллионов различных выводов и теперь
имеет возможность представить широкому читателю последние предсмертные
записки Великого Эрвина. Они фрагментарны и афористичны, стоило немалого
труда привести записи на небе к какой-то приемлемой земной форме.
`Подвиг - это величайшая глупость, - писал великий человек, привлекая
внимание граждан. - Подвиг возможен в любой момент времени и прост-
ранства, но в историю подвиг входит лишь тогда, когда совершается в мо-
мент подходящий. Подвиг - это движение не только души, но, как правило,
и тела. Обычно движение это происходит снизу вверх, но случается и нао-
борот, и оно происходит сверху вниз`. Следующий больной был тоже на кос-
тылях.
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу
отдана? - неожиданно и весело спросил он.
`Или я уже совсем свихнулся, или свихнулся весь окружающий мир, - по-
думал Денис Александрович. - Ведь этого тоже к психиатру следует напра-
вить!
Кивнув больному, Денис Александрович погрузился в историю болезни.
Средь бела дня в воскресенье (у будущего калеки был веселый, покла-
дистый характер), сильно поругавшись с женой, он крикнул в запальчивос-
ти:
- Если ты не прекратишь, я выброшусь в окно, а это девятый этаж!
- Давай, бросайся! - крикнула в ответ жена, женщина тоже не лишенная
чувства юмора.
Весельчак распахнул дверь на балкон, вскочил на перила и кинулся
вниз. Приземлился он, ничуть не пострадав, в середине клумбы. Нисколько
этому не удивившись, он взбежал обратно на девятый этаж (лифт не работал
в тот страшный день) и позвонил в квартиру.
- Как?! Ты жив?! - воскликнула его жена.
- Ах, я жив?! - рассвирепел он и, распахнув дверь балкона, кинулся
вниз вторично.
- Вам нужно ложиться в больницу, - сказал Денис Александрович, осмат-
ривая ноги больного. - Вам предстоит, не скрою, тяжелая операция.
- Не верьте ему, он, скорее всего, врет! - сказал рыжий на перевязоч-
ном столе. - Я сам медик, это точно!
- Это точно? - спросил больной. - Точно, - кивнул Денис Александро- ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 124993
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1
|
