|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Dаrk Windоw.
Куда возвращаются сказки ----------------------------------------------------------------------------
© Сорyright Dаrk Windоw
Еmаil: ivm@guсb.реrm.su
Dаtе: 3 Fеb 2000 ----------------------------------------------------------------------------
Dаrk Windоw
Куда возвращаются сказки
(фантазия, перенесенная в современную реальность)
Sресiаl Тhаnks tо:
Евгении Деминой - за неоценимую консультационную поддержку
Елене Крылосовой - за предварительное тестирование
Глава 1
которая происходит настолько далеко, что мы можем считать ее не главой,
а предисловием
Беспросветная дыра зияла в небе, усеянном мерцающими искорками звезд.
Это всходила Черная Луна. Из окна высоченного замка, вознесшегося над
окрестными холмами и оврагами, казалось, что чернота расползается по всему
небу. Но мрак еще не осмеливался выплеснуться за пределы круга. Черная Луна
не достигла пика своего могущества. Пока не достигла.
У окна, вцепившись взором в черную планету, замер старик. Хотя, кто бы
осмелился назвать его стариком? На вид ему можно было дать лет не больше
двухсот. Острые зубы, отполированные до блеска, отсвечивали в пламени
факелов, а в складках плаща еще не осела многовековая магическая пыль.
Издали казалось, что неведомые чары обратили его в статую, сложенную из
кусков белого и черного мрамора, настолько он был неподвижен. Только по
плащу пробегали волны неясного свечения, постоянно меняя его цвет. Словно
отгоняя нелепые предположения неведомых наблюдателей, волшебник (а кто же
еще?) приветственно взмахнул рукой и медленно отошел от окна.
В глубине зала он тяжело опустился в упругую глубину высокого кресла,
обтянутого лиловой, морщинистой кожей. По бледному лбу его проскользнула
какая-то мысль, задержавшись в суровых морщинах. Волшебник словно вспоминал
нечто важное, такое, что требовало немедленного исполнения.
Но вот глаза его хищно сверкнули, мертвенно-бледная кожа разгладилась.
Он громко щелкнул пальцами, словно выстрелил, и по залу расплескался ворох
огненных искр. В дальнем углу раздался скрежет. От каменного пола отделилась
тяжелая плита и, медленно вращаясь, устремилась к потолку. Из отверстия
показалось белое облачко, которое выплыло наружу и превратилось в призрачную
фигурку.
- Здравствуй, Старый Хранитель, - поприветствовал новоприбывшего
волшебник, но в голосе его сквозило не почтение, а насмешка.
- Мне не нужно здравия от тебя, Самозванец, - гордо ответил призрачный
мальчик и замер, вздернув голову, шея которой никогда не сгибалась в
услужливых поклонах.
- Через несколько часов я стану Хранителем, - мрачно заметил волшебник.
Те времена, когда он бессловесно терпел пренебрежение к своей особе, давно
прошли.
- Стать Хранителем ты сможешь, если только сила моя перейдет к тебе, -
ответил тот, кто являлся сейчас истинным и единственным Хранителем мира, где
над мрачным замком, восходила Черная Луна.
- Я призвал тебя как раз за этим, - усмехнулся тот, кто желал стать
Хранителем этого мира. - Отдай мне свою силу.
- Никогда! - мальчик поднял голову еще выше. Теперь его взгляд буравил
полурассыпавшуюся фреску над капюшоном многоцветного волшебного плаща.
- Посмотрим, - процедил сквозь зубы волшебник и достал из кармана
короткий черный жезл, увенчанный тусклым кристаллом.
- Как тебе удалось раздобыть его? - в голосе Хранителя появились
удивление и испуг.
- Полезно иметь дела с гномами. Они-то знают, где скрыто множество
древних кладов. В том числе и магических.
Мальчик умолк. Волшебник тоже не собирался тратить время на пустую
болтовню. Он картинно взмахнул жезлом, погладив пальцем кристалл. По граням
кристалла пробежали голубые искры. Фигура Хранителя поблекла и превратилась
в облако. Черный вихрь вылетел из палочки и вцепился в белый клочок,
пытавшийся прорваться обратно к темному отверстию. Вихрь содрогался и
отрывал от белого сгустка все новые кусочки. Когда облако уменьшилось чуть
ли не вдвое, оно вновь приняло облик мальчика.
- Любой мир имеет право на Спасителя! - отчаянно крикнул он. - И мой -
не исключение!
- Пусть приходит, - улыбнулся волшебник. - Уж с ним то я справлюсь без
особых проблем.
Мальчик промолчал и исчез. На его месте вспыхнула яркая белая звезда. В
ее свете исчезли серые стены замка и появилась небольшая уютная комната с
двумя окнами, где находились потертый диван, массивный шкаф, маленькая
детская кровать, сервант, забитый книгами и письменный стол с одним длинным
ящиком и четырьмя поменьше. Полированная поверхность стола была исцарапана,
затерта, закапана клеем, заляпана пластилином, а один из углов был даже
немного надпилен. На ней лежало несколько книжек и цилиндрический футляр
малинового цвета. Футляр дрогнул, подкатился к самому краю и распался на две
половинки. Оттуда высыпался веер плоских пластмассовых палочек. Половина из
них была отлита из оранжевой пластмассы, другая - из белой. Но и белые и
оранжевые полоски по краям нещадно изгрызли чьи-то неведомые зубы.
Облачная звезда почти угасла. Комната потустороннего мира вновь
изчезла. Но палочки остались. Они выстроились в хоровод и дружно крутились
вокруг звезды.
- Отдаю свою силу им! - звонкий мальчишеский голос раскатился по самым
дальним коридорам замка. - Они приведут Спасителя сюда!!!
Звезда погасла. Палочки исчезли. Волшебник снова остался в одиночестве
в полутемном зале, тусло освещенном оранжевыми языками огня из чаш факелов.
- Ждать. Опять ждать, - устало признес он. - Но ничего. Скоро это уже
не будет иметь никакого значения. Черная Луна взошла и набирает силу. Еще
немного и этот мир обязательно станет моим!
Сквозняком проскользнула по залу темная мантия и истаяла, растворившись
меж каменных стен. Ветерок играл с потрескавшимися листами старых
манускриптов.
Глава 2
в которой Коля покупает волшебный треугольник
Самый плохой день лета - 31-е августа. И тут никто не будет спорить, ни
один разумный человек, тем более школьник.
Коля тоже не любил этот день. Окончательно и бесповоротно.
Во-первых, это был последний день лета. То, что первого июня казалось
нескончаемым и огромным, ни с того ни с сего обрывалось. Не совсем еще
обрывалось, но уже доживало свои последние часы.
Во-вторых, надо было идти в школу. Конечно, занятий еще нет, но на
оконном стекле уже прилеплено расписание уроков и списки несчастных. Там, в
хитросплетении фамилий надо отыскать свою и убедиться, что из школы ты еще
не отчислен, как, впрочем, и твои друзья с недругами. Уже завтра в плоский,
задвинутый за диван рюкзачок лягут тетради, а к вечеру он раздуется от
учебников, которые займут нижнюю полку стеллажа, потеснив папиного
Стивенсона и Майн Рида. И потянется упорядоченная школьная жизнь аж до
самого ноября.
А в-последних, этот все еще летний день уже не принадлежит тебе целиком
и полностью. Надо слоняться по магазинам и закупать уйму ручек, карандашей,
тонких и толстых тетрадей и массу подобной чепухи. Много чего надо купить в
этот вроде бы августовский, но на деле уже сентябрьский день.
Вот Коля и слонялся по магазинам. В центр города ехать не хотелось. Он
рассчитывал после закупок посидеть хоть два часика в штабе. Когда солнце еще
высоко над крышами. Когда оно весело сверкает сквозь желтеющие листья. После
школы - это уже не то. Совсем другое дело. Если сидеть в штабе после школы,
то в голове грозная мама и невыученные уроки. Веня предлагал учить уроки в
штабе, но это испортило бы все. Штаб не для того, чтобы там, высунув язык,
старательно выписывать упражнения по русскому языку. Штаб нужен для другого.
Коля не мог объяснить словами, для чего нужен штаб. Но это не с сравнить ни
с чем, когда сидишь, укутавшись в листву, и смотришь вниз, где, уставившись
в землю, шагают тоскливые прохожие по своим важным и неотложным делам.
Только взрослые умеют придумать важные и неотложные дела, настолько
тоскливые, что сами погружаются в эту тоску и уже не могут из нее выбраться.
Вот и шагают они вдаль, а Коля сидит и смотрит на них. Возможно, они такие
грустные, потому что у них нет штаба. А кто им мешал его сделать? У Коли вот
получилось. Но это тайна. Штаб должен быть тайной, иначе его обязательно
кто-нибудь заберет. Те же взрослые. Их хлебом не корми, дай забрать тайну.
Может, увидит кто-нибудь из взрослых Колин штаб и сразу же тут начнут
копать траншею. Хотя траншея - вещь замечательная, для тех, кто понимает,
конечно. Только их редко копают во дворах. Все больше норовят на дорогах. А
зачем? Взрослые ругаются, перебираясь по грязным кочкам там, где еще недавно
был переход, а лазить вниз запрещают. А вот додумался бы хоть один умный
человек выкопать траншею в глубине двора. Так, чтобы она скрывалась в гуще
кустов и деревьев. Ванька из 4-го `А` утверждал, что в Москве только так
траншеи и роют. Он там у бабушки жил и, захлебываясь, рассказывал, что у
него во дворе вырыли аж три траншеи. Врал, наверное. Хотя, кто знает.
Москва, все-таки не обычный город, а столица. Коля в Москве еще не был. У
Коли бабушка жила в этом же городе и в Москву переезжать не собиралась.
Может и правду говорил Ванька. Может в столице положено рыть траншеи не на
проезжей части, а во дворах. Только не верилось почему-то.
И все-таки штаб лучше любой траншеи. Даже трех траншей, что бы там
Ванька про них не говорил. Штаб - это штаб. Большего и не скажешь. И знали
про штаб только Коля, Веня и Ленка из 5-го `В`.
- Мальчик, не стой на дороге, - худая сердитая женщина прикрикнула на
Колю, и он вздрогнул, отпрянув от двери. Старуха протиснулась вместе со
своими неподъемными сумками, и дверь, у которой стоял Коля, захлопнулась с
таким грохотом, что стекла в витринах задребезжали, а вывеска `ТОО Детский
Мир`, запрятанная между толстенными стеклами, стала раскачиваться.
Раньше в `Детском Мире` продавали игрушки. На полках сидели суровые, но
симпатичные медведи, длинноухие зайцы и смешные розовые зверьки в полосатых
фартуках, на табличках под которыми рядом с ценой было написано
`Енот-Полоскун`.
За зверями сидели куклы. На фабрике их умудрились сделать до безобразия
похожими друг на друга, а чтобы окончательно не перепутать, надели на них
разноцветные короткие платья. И глазами эти большеголовые тоже различались.
Глазами с длиннющими ресницами. У одних глазища противно хлопали, а у других
были просто нарисованы и не закрывались вообще.
Зато дальше стояли грузовики и вагоны для железной дороги, которые Коля
мог рассматривать бесконечно. Еще год назад он представлял, как вырастет и
накопит много-много денег, а потом обязательно купит все вагончики до
единого и соединит их в длиннющий состав от дивана до шкафа.
Но времена изменились. Сначала исчезли вагоны, потом, разом и навсегда,
мягкие звери и последними - куклы. Теперь на полках лежали спортивные
костюмы, футболки и шорты. Здесь Коле недавно купили красивую темно-зеленую
олимпийку с золотым замочком.
Наверное, магазин рос вместе с Колей. Поэтому игрушки ушли, уступив
место спортивным костюмам. А когда Коля дорастет до папы, то спортивные
костюмы растворятся, а на их месте возникнут блестящие раздвижные удочки,
тонкие лески, крючки всех номеров на все виды рыбы и блесны, похожие на
старинные монетки, долго пролежавшие на дне морском.
Коля зашел в магазин и затопал в отдел, где семь лет назад бабушка
покупала ему книжки-раскраски. Они уже давно были раскрашены и карандашами,
и красками, и фломастерами. Поэтому папа убрал их на антресоли. Такие книги
перестали быть нужными Коле. Наверное, поэтому сейчас их сменили школьные
принадлежности.
Коля взволнованно пробежал по рядам цветных ручек из Японии и Кореи.
Они были слишком хороши и смотрелись настоящими крохотными принцессами. В
другое время Коля обязательно полюбовался бы и ярко-зеленой принцессой
королевства Лесного Холма, и нежно розовой принцессой империи Рассвета, и
багряной принцессой королевства Закатной Полосы, и прозрачно-голубой
принцессой княжества Безоблачного Неба. Они превращались в принцесс, когда
Коля держал их в руках. Но когда с их помощью приходилось записывать
арифметические примеры, то они снова становились шариковыми ручками. На
ручки Коля мог только посмотреть завистливо-восхищенным взором. Ручки Коля
купил в киоске. Обычные. Прозрачные. С толстым стержнем и с угловатыми
синими колпачками. Так получалось дешевле. Ведь важно не только купить
ручки, но и сэкономить. А вот тетради в киосках не продавали. Коля отбил в
кассе чек, положил в матерчатую продуктовую сумку восемь общих тетрадей и
двенадцать тонюсеньких, бросил прощальный взгляд на дружных принцесс,
лежавших на витрине радужной россыпью, и уже повернулся к выходу, как вдруг
замер. Его взгляд споткнулся и не смог оторваться от маленького серебряного
чуда.
Собственно говоря, там лежал треугольник. Обычный треугольник, скажете
вы. И не угадаете. Треугольник наполнял серебристый свет, а если немного
покачивать головой, то по его поверхности пробегали малахитовые переливы.
Коля читал про `Малахитовую шкатулку` и яркий малахитовый оттенок не
перепутал бы ни с чем. Короткие стороны треугольника отливали синевой, а
длинная - красным цветом. Так бывает, если немного надавишь на глаз. Надо
только уметь и тогда все контуры предметов окрасятся голубыми и алыми
тонами. Мама ругалась и говорила, что от надавливания на глаз портится
зрение, а папа подсмеивался, но втихую пробовал тоже давить. Но у него
почему-то не получалось. Сейчас Коля и не собирался давить на глаз, а
красно-синие границы отчетливо виделись.
Ну как было не купить такую вещь? Однако, линейка у Коли уже имелась.
Папина, деревянная. Немного потертая, но еще прочная. Древняя, такая, где
вместо цифры три нарисован брусок для точки ножей, а на бруске растут береза
и елка, какими их рисуют на топографических картах. Обыденная и
неинтересная, словно напоминание о тысячах и миллионах чертежей, которые
предстоит нарисовать. А треугольник... Сразу становилось ясно, что истинное
его предназначение пряталось под покровом пыльных от времени тайн.
Миллиметровые насечки отсутствовали. В середине красовался плавный вырез.
Если бы треугольник не был таким плоским, то его без труда спутали бы с
бластером космического первопроходчика. Коля продолжал качать головой.
Переливы зелени завораживали. Он решил наклонить голову набок до предела,
чтобы узнать, сорвутся ли эти переливы с поверхности треугольника, и что с
ними в таком случае станет.
Но тут Коля наткнулся на взгляд продавщицы. Взрослым до всего есть
дело. Они ее могут смотреть, как мальчик качает головой из стороны в
сторону. Им важно, чтобы мальчик купил у них хоть что-нибудь и немедленно
отправлялся по важным и неотложным делам. Эта тетенька тоже не являлась
исключением из общего правила.
- Тебе чего? - ворчливо спросила она.
- Мне... вот это... - несмело протянул Коля.
- Треугольник? - неласково уточнила продавщица. Она не верила, что Коля
купит треугольник. Она хотела, чтобы Коля ушел по важным и неотложным делам
прямо сейчас.
- Да, - подтвердил Коля. Слово `Да` очень короткое, и поэтому оно
получилось у Коли гораздо увереннее.
Продавщица отвела взгляд от Коли и опустила его на витрину. Ценника
рядом с треугольником не обнаружилось. Продавщица снова посмотрела на Колю.
Взгляд ее выражал надежду, что Коле не нужен этот треугольник, что он
спросил просто так, что важные и неотложные дела немедленно подхватят Колю и
самостоятельно унесут из магазина. Но Коля никуда не ушел. Он ждал.
- Лю-ю-юсь, - протяжно позвала продавщица.
Никто не ответил.
- Лю-ю-ю-юсь, - голос стал крайне недовольным.
- А? - вопросительно раздалось из проема раскрытой двери, где висела
грозная табличка `Посторонним вход воспрещен`.
- Почем у нас треугольники?
- Какие?
Продавщица вздохнула. Взгляд ее стал тоскливым, как у прохожих, идущих
мимо штаба. Коля почувствовал себя крайне неуютно.
Если бы треугольник оказался немного похуже. Ну хоть на чуть-чуть. Если
бы по нему не бегали замечательные переливы малахита. Если бы его края не
отливали любимыми Колиными цветами, то он просто повернулся бы и ушел. Но
треугольник представлял собой нечто, никогда невиданное. Почти волшебное.
- Лю-ю-юсь, - снова протянула продавщица.
- А? - история повторялась.
- Ты глянь сама. Их без меня принесли, - голос выражал безмерную обиду
на мальчика, у которого не было важных и неотложных дел, из-за которого
распорядок дня продавщицы грозил улететь ко всем чертям.
- Иду-у-у, - прогудел голос Люси и она выпорхнула наружу. У нее был
такой же халат, такая же розовая прическа. Только она была потолще и губы
мазала не темно-багровой помадой, а фиолетовой.
- Где? - Люся не заметила Колю. - Какие еще треугольники?
- А вот.
- Хм, - фиолетовые губы сжались в щелку, но потом вновь расцвели на
бледном лице. - На складе таких нет. Не помню. Наверно, из старой партии.
Сердце Коли сжалось. Без цены ему просто не продадут треугольник. Так
всегда бывает, если у вещи пропадает цена. Без цены продать товар невозможно
и продавцы оставляют его себе.
- А-а, тогда знаю, - протянула продавщица с неизвестным именем и
повернулась к Коле. - Вроде бы...
Коля напрягся, не веря прилетевшей мимоходом удаче.
- Рубель пятьдесят, - пояснила она.
Наверное, она когда-то приехала из Минска. Колин дедушка, как приехал
из Минска, тоже везде говорил `рубель`. Коля покатал в кулаке нагревшиеся
монеты и побрел к кассе. Через три минуты его пальцы впервые прикоснулись к
пластмассе треугольника.
Товары, оставшиеся на прилавках и витринах, казались теперь серыми и
скучными, и Коля вышел из стеклянной прохлады на теплую улицу. Солнце
клонилось к закату и в штаб было идти уже поздно. Коля благоговейно
посмотрел на приобретенное сокровище. Треугольник нравился Коле все больше и
больше. Но что сказать маме? Она почему-то не любила слишком яркие вещички.
`Китайское,` - разочарованно тянула она и Колю охватывало непонятное чувство
вины. А сейчас Колина вина усугублялась еще тем, что линейка у Коли уже
была. Нужные слова, на которые мама не стала бы ругаться, никак не приходили
в голову. И тут произошла катастрофа.
Левая Колина нога подвернулась. Руки неловко взлетели вверх. Блестящий
треугольник с красивым заворотом шлепнулся на асфальт. Хоть Коля не упал, но
страшно испугался. Поверхность треугольника покрылась сеткой мелких
трещинок, как крышка на маминой старенькой стиральной машине.
Случилось самое страшное. А ведь Коля даже не успел никому показать
свое приобретение. Чуть не плача, мальчик нагнулся и поднял поврежденное
сокровище, стараясь на него не смотреть. Переливы мелькнули на поверхности,
притягивая взор. Но что это?! Трещинок как не бывало. Коля внимательно
осмотрел покупку, осмотрел еще раз, изучил каждый квадратный сантиметр. Ни
единой трещинки. Да что трещинки: поверхность не омрачалась даже
царапинками. Треугольник словно только что сошел с конвейера. Коля ошалело
взглянул вниз. Асфальт был серым и шероховатым, но на диво однородным. Не
было трещинок и на асфальте.
Осторожно нагнувшись, мальчик положил треугольник на тротуар. Трещинки
проступили снова. Нет, не на поверхности, и даже не на асфальте. Они
появились в глубине. Между верхом и низом. Паутинка разбежалась и Коле
казалось, что он начал различать буквы. Он присел, наклонил голову как можно
ниже. Границы горели алым и голубым. Переливы малахита, словно поняв
сложность момента, исчезли. Серые буквы (БУКВЫ!) складывались в слова. Коля
встал на колени и едва не прижался носом к прозрачной пластмассе. Теперь
надпись проступила вполне отчетливо: `Гном прячется в углу.`
Глава 3,
в которой рассказывается про то, с кем Веня встретился по пути домой
Веня возвращался домой.
Сегодня он так и не дождался никого в штабе. Семья, находясь в
отпусках, рванула на садовый участок. Срочно требовалось выкопать картошку,
пока это не успели сделать неизвестные и неуловимые личности, любившие
обрывать чужую малину и вишни. И только Веню оставили дома, чтобы он мог как
следует подготовиться к учебному году. Окрыленный свободой, Веня
беспрепятственно улизнул из опустевшей квартиры и целый день просидел в
штабе, рисуя в специальной тетради самолеты. Раньше он рисовал их где
угодно, но после одного неприятного случая пришлось это дело прекратить.
Какой-то вредный тип написал на самой первой странице Вениного дневника: `Я
- пулемет. Ды-ды-ды.` Написал рядом с тщательно выполненным истребителем.
Тени тогда легли так удачно, что издалека самолет казался по-настоящему
выпуклым. Но дневник почти сразу угодил в руки учительнице по русскому языку
и она, ехидно подсмеиваясь, зачитала сие литературное творение вслух. Класс
так и лег от смеха. С тех пор, любое изображение самолета сразу вызывало в
памяти одноклассников ненавистный пулемет, похороненный под многими слоями
черной пасты.
Теперь Веня, как настоящий художник, рисовал в специальной тетради и
никому не показывал свои самолеты. Вернее, почти никому. Один раз их увидела
Ленка. Она не знала историю про пулемет и не засмеялась, но Веня все равно
испугался, ведь Ленка ничего не смыслила в авиации. Но Ленка ничего не
сказала. Она просто медленно пролистывала страницу за страницей, а когда
обложка закрылась, похвалила рисунки. Веня аж вспотел от волнения и поэтому
не запомнил ни слова. Но из этого случая он вынес одно - Ленке доверять
можно было ничуть не меньше, чем Кольке. Коля еще не видел альбом, но Веня
ему покажет. Может быть даже завтра и покажет. Да он и сегодня мог показать,
только Коля куда-то запропастился.
В последний день лета Веню переполняли грандиозные планы. В последний
день дела, запланированные на три месяца, сбиваются в кучу и подвисают
тяжелым несдвигаемым якорем. Но Веня ловко улизнул от них под бесконечно
далекое небо, заперев проблемы и мелочи в душных стенах квартиры. Остались
только мечты, желания, да сам Веня. А Веня все хотел успеть за сегодня,
везде побывать, как самолет Стеглау, носивший и шасси, и лыжи. Его пилот был
готов к посадке при любых обстоятельствах, и Веня был готов. К полетам, к
поискам, к приключениям. Но по привычке завернул Веня в штаб, да так и
остался там до вечера.
Но день прошел не зря. На главном развороте тетради красовался мощный
истребитель, летящий над гладью моря. Морские горизонты и корпус самолета
был выполнен синей шариковой ручкой. Особо важные детали выделялись черными
контурами. Объем создавало зеленое оттенение. А звезды горели алой пастой.
Не красной, которую можно купить в любом киоске, а выпрошенной ради такого
случая у Димки из четвертого подъезда за почти новую жвачку и два вкладыша
от `Турбо`.
Похолодало. По соседнему двору стелился запах паленой резины.
Неподалеку гоняли мяч. Оттуда доносились разъяренные возгласы и пушечные
удары по стене трансформаторной будки. Свобода доживала последние минуты.
Семья могла вот-вот приехать и Венино отсутствие их не порадовало бы. Веня
спрыгнул с веток, за которыми скрывался штаб на темную, чуть влажную землю.
Дома стоял заранее приготовленный портфель, поэтому оставался шанс почитать.
Но шанс маленький, поскольку по возвращении семьи с участка всегда
находилась масса скучных дел.
Он шел по двору и глядел по сторонам и казался себе удивительно
одиноким маленьким мальчиком. Никто не звал его, никому он не был нужен.
И скажите вы мне, кому ты нужен? Разве ты нужен пацанам, если не умеешь
играть в футбол? Если не подходят к тебе старшие парни, не кладут руку на
плечо и не говорят: `Завтра с Крестовыми играем. Гляди, расчитываем только
на тебя.` Если не несешься ты впереди пыльной толпы и не забиваешь красивый
гол растерявшемуся от такой скорости вратарю.
Самое смешное, играть в футбол Веня умел. И умел не хуже половины тех,
кто бегал сейчас по утоптанному полю, гоняя повидавший виды мяч. Умел.
Просто никто об этом не знал. Это только в фильмах, как ни пойдет главный
герой мимо футбольного поля, так сразу подвертывается нога у самого быстрого
нападающего в самый ответственный момент, когда проигрыша уже не избежать. И
взгляд растерявшейся команды останавливается не на Сидоре Ивановиче,
читающем газету на лавке, не на дворнике дяде Феде, а упирается сразу в
главного героя, который, смущаясь, выходит на поле, чтобы забить победный
гол или даже два. А в жизни футболисты сами по себе, а Веня сам по себе. Не
любил он напрашиваться, да и все тут.
И разве нужен ты девочкам, сидящим на лавочке и щебечущим о чем-то
своем, если нет у тебя тайны? Без тайны ты для них так, пустое место. Никто
не позовет тебя поболтать и посмеяться, никто не спросит `Как у нас,
Венечный, дела?`, никто не скажет: `А не нарисуешь ли ты нам, Веня, замок?`
Замки Веня рисовал ничуть не хуже, чем самолеты. Просто самолеты он
любил больше. Но девочки об этом не знали. И тайна у Вени была. Даже не одна
тайна, а несколько. Можно ли прожить без тайн, когда вокруг тебя такой
огромный мир и обрывающееся лето? Невозможно прожить без тайн, даже не
спорьте. Но только никто не спросил об этом у Вени.
Но Веня не огорчался. Потому что кроме тайн, лета, умения играть в
футбол и пока ненарисованных замков были у Вени Коля и Ленка. Коля сам
подошел к нему в школе и, взглянув отчаянно голубыми глазами, попросил у
него кеды, поскольку свои забыл дома, а двойку по физ-ре получать перед
самым летом весьма опасно. Нет, Веня не смог бы вот так взять и попросить, а
нам часто нравятся люди, способные совершить нечто, нам недоступное. И Ленка
сама нашлась. Как только Коля придумал штаб, она тут же засунула туда свою
голову и нагло заявила, что это место всегда было ее. Уходить она никуда не
собиралась, а Коля был не из тех, кто бьет девчонок. Потом оказалось, что
втроем даже интереснее.
Поэтому Веня шел по двору беспечно. И безмерная грусть купания в
собственном одиночестве не мешала ему радоваться жизни и одновременно
огорчаться надвинувшемуся учебному году.
Задрав голову, он убедился, что окна его квартиры по-прежнему темны, и
тут же врезался в чей-то живот. Живот оказался довольно жестким, словно
слежавшийся мат в физкультурном зале. Веня повернул голову и узрел хозяина
жесткого живота. Он оказался высоким и строгим, в длинном сером плаще и
черных очках. Худые бледные пальцы приспустили очки за дужку и на оробевшего
Веню уставились глубокие черные глаза. На секунду Вене показалось, что в них
блеснули холодные звездочки, но пальцы уже водрузили очки на место.
Веня от испуга даже забыл извиниться. Незнакомец не ждал извинений, но
и не уходил.
- А не ззнаете ли, юноша, который часс? - внезапно поинтересовался он
необычным скрипучим голосом, от которого у Вени поползли мурашки по спине.
Часы у Вени были. Пластмассовые, но время показывали почти точно.
- Де-десятый, - от волнения Веня начал заикаться.
- Сспассибо, - поблагодарил незнакомец, растягивая букву `с`. Как ни
странно, ответ его устроил. В отличие от других взрослых, которые не
преминули бы добавить: `А минуты сказать - язык отвалится? Нет, когда у меня
спрашивали время в его годы, я всегда отвечал точно, как в аптеке...`
Взрослый не походил на остальных. И это Вене по каким-то необъяснимым
причинам не нравилось. Такой не играет в домино и не выхлопывает ковры на
высокой металлической перекладине. К тому же, какой нормальный взрослый
будет обращаться к Вене на `вы`. Веня чувствовал себя неуютно.
- Поззвольте предсставитьсся. А то вы мне иззвесстны, а я вам - нет.
Перед вами никто иной, как хозяин Темных Стекол. Именно так, а не иначе.
Сслово `хозяин` - сс маленькой, а Темные Стекла - оба сс большой.
- Почему `хозяин` с маленькой? - удивился Веня.
- Видите ли, мальчик Веня, у Темных Стекол не один хозяин. Я - далеко
не единсственный и уж конечно не ссамый большой.
Веня не успел удивиться, что его имя известно не самому большому
хозяину Темных Стекол. Он успел вспомнить только мультик про команду
тиранозавров-сыщиков. Там с ними враждовали Большой Босс и Маленький Босс.
Маленький Босс был точной копией Большого, но всегда вляпывался в невероятно
смешные истории. При взгляде на маленького хозяина Темных Стекол Веня понял,
что смешных историй не намечается.
Хозяин расценил Венино молчание как логичное продолжение разговора.
- Не интерессуетессь ли гномами, уважаемый? - последовал новый вопрос.
- К-какими гномами? - несмотря на теплый вечер Веня начинал промерзать.
- Малюссенькими, желтыми, ззнаете ли, такими, - пояснил незнакомец.
- А разве бывают желтые гномы? - удивился Веня и поежился.
Собеседник не ответил. Разговор замерз, покрылся коркой невидимого
льда. Незнакомец молчал, а Вене нестерпимо хотелось домой.
- Интерессно, - тихо вымолвил хозяин, - почему вссе, ну иссключительно
вссе, начинают сс мороженого?
Веня не знал, ему ли задали вопрос или хозяин разговаривал сам с собой,
и поэтому скромно промолчал. Домой захотелось еще сильнее.
- Я пойду? - тихо спросил он.
- Конечно, - кивнул собеседник, но тут же задал следующий вопрос. - А
не сскажете ли, молодой человек, где живет некий Коля?
У Вени похолодело внутри. Он чувствовал, что неправильному взрослому
вовсе не обязательно знать, где живет Коля. Вернее, ему об этом знать совсем
не нужно. Независимо от того, какой Коля имелся в виду: Венин или
посторонний.
- Нет, - замотал головой Веня и хотел уйти. Но холодная рука цепко
легла на плечо и придавила Веню к земле. Сквозь темные очки ничего
просматривалось, но Вене казалось будто мрачный взгляд читает все его мысли.
А мысли у Вени носились самые шальные. И о Коле, и о штабе, и о квартире 68,
где Коля проживал, и о том, что в школу идти ужас как не хотелось.
Рука чуть дрогнула.
- Жаль, жаль, - проскрипел незнакомец. - А ессли попытатьсся
припомнить?
Знал он или не знал, что Вене известен адрес? Веня боялся, но
способность к вранью пока не утратил.
- Тут много разных Колей... - хмуро протянул он.
- Такой маленький, - продолжил незнакомец, - вашего воззрасста. Живет в
трехкомнатной квартире.
- В двухкомнатной знаю, - счастливо выдохнул Веня. Незнакомцу
требовался совершенно посторонний Коля.
На секунду незнакомец улыбнулся, если можно назвать гримасу тонких губ
улыбкой. Он повел себя так, словно выиграл суперигру в `Поле Чудес` и теперь
ожидал, когда ему вынесут призы.
- Адрессс, - продолжил он, и Веня с ужасом понял, что ответ незнакомца
вполне устроил.
Ноги не двигались с места, но голова вращалась. Краем глаза Веня увидел
знакомый `Запорожец` и вылезающего из него Димкиного отца.
- Дядь Степа! - взмолился Веня.
Димкин отец медленно подошел, вытирая руки о промасленную тряпку, и
вопросительно уставился на незнакомца.
- Вссе в порядке, - проскрипел незнакомец. На его лицо наползала
улыбка. Натянутая, невеселая. Деловая. Невидимый взор отпустил Веню и
поднялся еа уровень Димкиного отца.
- Я выяссняю у этого мальчика координаты одного интерессующего меня
ссубъекта, - начал он, переходя на язык, понятный для взрослых. Рука с плеча
внезапно исчезла. Веня вывернулся и бочком отскочил в сторону. А потом, что
есть силы, понесся домой, в свою квартиру, чьи окна все также безопасно
темнели. Но такая безопасность теперь не требовалась, теперь она казалась
маленькой и смешной. Сейчас он готов был к тому, чтобы его отругали за что
угодно. Сейчас он готов был к любому наказанию. Только чтобы дома все шло по
прежнему. Чтобы все спокойно смотрели телевизор и дружно гнали Веню спать.
Чтобы воспоминания о незнакомце растворились, как страшный сон.
Глава 4,
в которой Коля проводит изыскания и принимает ответственность на себя
`Вот те на!` - подумал Коля.
Так всегда думают те, с кем проиходит что-то неожиданное. Они уже
настроились на что-то определенное, а оно подвело и не появилось. А вместо
него вокруг творится совершенно другое и непонятное.
Впрочем больше ничего непонятного не происходило. Коля поднял
треугольник, посмотрел на исчезнувшую надпись и задумался. Если гном
прячется в углу, значит он не хочет, чтобы его нашли. Это понятно и дураку.
Но зачем тогда кому-то понадобилось сообщать тайну гнома Коле?
Наверное, для того, чтобы Коля этого гнома отыскал.
И Коле захотелось отыскать этого гнома. Тем более, что он гномов-то
никогда не видел. Разве что в известном мультике про Белоснежку. Но там
гномы были нарисованные и неестественные. Коля подозревал, что этот гном
вовсе не такой, иначе он бы не прятался в углу, а распевая веселую песню,
шагал на работу. Нет, это совершенно другой гном. И Коле невероятно
захотелось найти таинственного гнома.
Коля еще раз положил покупку на асфальт и стал вглядываться в тонкую
сетку трещинок. Может быть, треугольник подскажет, в каком именно углу
прячется гном?
- Мальчик, зачем ты портишь вещь?
Коля вздрогнул и поднялся.
Трещинки расплылись и исчезли. Они убежали обратно в сказку. Громкие
голоса всегда пугают существ, выбравшихся из сказки. А этот голос был не
только громким, но назидательным и даже непоколебимо-уверенным.
Коля поднял глаза и посмотрел вверх. Там стояла тетенька. Ее руки
оттягивали две тяжелые сумки, нагруженные помидорами и огурцами. Тридцать
первого августа все школьники покупают тетрадки и ручки, а все тетеньки
запасаются огурцами и помидорами. Коля не знал почему, но в мире всегда
творится столько странных вещей, что выучить их все казалось невозможным.
- Неужели тебе ее не жалко?
Коля знал, что со взрослыми тетеньками спорить бесполезно. Тем более с
правильными тетеньками. С теми, кто никогда не забывает купить в последний
день лета огурцы и помидоры. Поэтому он просто поднялся и протянул навстречу
тетеньке совершенно новый треугольник. Та придирчиво осмотрела яркую вещичку
и не нашла ничего, за что бы стоило поругать незнакомого мальчика.
- Больше так не делай, - настоятельно напомнила она. - Родители рук не
покладают, работают, а вам бы все по улицам носиться, да обновки портить.
Так?
Коля благоразумно кивнул. Ему не интересно было спорить с тетенькой,
ему интересно было положить треугольник обратно на асфальт и прочитать, в
каком углу прячется гном.
- Вот и хорошо, - заулыбалась тетенька. Видимо, она любила послушных
детей, но никуда не ушла, словно хотела проверить, что ее слова не прошли
даром.
Коля не знал, что ей сказать. Говорить `Спасибо` вроде не за что. А про
гнома расспрашивать тетенек бесполезно. Коля догадывался, что она отлично
умела запихивать огурцы и помидоры в банки, где те плавали словно рыбки в
аквариуме, но вряд ли ей что-то известно про гномьи углы.
Поэтому Коля несмело отвел взгляд, повернулся и побрел за угол. Там
начинался безлюдный переулок, проникавший одним концом в угол большого
двора. Но взрослые здесь не ходили. Взрослые знали более короткий путь через
сам двор, потому что важные и неотложные дела не позволяли им выбирать
длинные дороги.
Сейчас здесь тоже никого не было. Коля положил треугольник на асфальт,
но на этот раз никаких трещинок не появилось.
Коля перенес теугольник на пять шагов дальше. Ничего не изменилось. То
ли громкий голос окончательно отпугнул сказочные буквы, то ли волшебный
треугольник предлагал Коле подумать самостоятельно. Так Коля и сделал.
В каких углах мог прятаться гном? Начать надо с того, что спрятаться
можно далеко не во всех углах. Как можно спрятаться в углу, где ничего не
стоит? Совершенно невозможно. Да и другие углы тоже не всегда могут устроить
того, кому срочно необходимо убежище.
Коля твердо уверился, что гном никогда бы не стал прятаться в углу, где
стоит мусорное ведро. Он ведь не таракан какой-нибудь. Сам бы Коля спрятался
в углу темного коридора, где висят тяжелые пальто и шубы. Но этот угол имел
существенный недостаток. Шубу могли надеть и уйти с ней. Тогда прятавшийся
сразу становился виден всем. Конечно, сейчас лето, но гном-то мог прятаться
целый год. Нет, угол с шубами гному не подходил. Может гном прятался не в
Колиной квартире? Но ведь Коля не мог ходить по всем квартирам. Значит,
треугольник с указанием достался бы не ему. Но если не в квартире, то где?
На улице? Но ведь по ночам так холодно. Вечером даже из штаба бежишь
домой с охоткой, потому что хочется погреться и заснуть. В штабе, конечно,
хорошо и замечательно, но спать там совершенно невозможно. Где же мог
прятаться гном?
`В подъезде!` - решил Коля. Больше гному было прятаться совершенно
негде. Да и в подъезде совершенно не укроешься. Все углы просматриваются,
вплоть до чердачного, отгороженного от обычных людей прочной решеткой. И все
же Коля знал такой угол, где гном мог укрыться от любых посторонних глаз.
Это был не совсем обычный угол. Он находился сразу за второй входной
дверью. Там между лестницей и стеной образовывался небольшой закуток. Две
огромные трубы, укутанные войлочной прокладкой, вылезали из пола,
заворачивались и уходили в невысокую стену под верхним пролетом. Рядом с
ними располагалась маленькая квадратная дверца. Папа говорил, что она ведет
в подвал, но проверить его слова не представлялось ни единого случая. На
дверце всегда, даже по праздникам, висел неприступный черный замок.
Зато в этом пространстве всегда было уютно. Особенно зимой, когда в
трубах журчала вода, а от прокладок шло тепло. Пока Коля не обнаружил штаб,
они с Веней собирались именно там. Если приключение могло прятаться
где-нибудь поблизости от Коли, то лучшего местечка и не сыскать. Совершенно
и бесповоротно, как любил иногда приговаривать папа.
Поэтому Коля направился домой, он пробрался в большой двор и быстро
зашагал вместе со взрослыми по их быстрой прямой дороге. Он вприпрыжку
пронесся вдоль своего дома к крайнему подъезду, в котором на третьем этаже и
располагалась Колина квартира.
Мальчик распахнул дверь и внимательно осмотрел пространство за ней.
Так, на всякий случай. Ведь выход во двор был выходом к приключениям и одно
из них вполне могло прятаться около двери. Но нет, там лежал только самый
обыкновенный кирпич, которым подпирали вторую дверь, чтобы она оглушительно
не хлопала на весь подъезд.
И тогда он осторожно ступил в маленький закуток. Входная дверь мягко
закрылась, отрезав звуки улицы. В подъезде царила мягкая тишина. Не
страшная, но таинственная. Коля сделал шаг влево и уткнулся пальцами в
слежавшуюся обмотку труб. Света со второго этаже было недостаточно, чтобы
тщательно изучить каждый сантиметр. Может гном уже наблюдал за Колей. Может
он был злой и сейчас затачивал свои зубы ржавым напильником, чтобы впиться в
палец. Страх пронзил Колю. Страх закрыл Колины глаза. Он вовсе не был
бесстрашным мальчиком и боялся пауков и громадных комаров, изредка
залетавших в форточку с тревожным треском крыльев. Коля не знал, стоит ли ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 124124
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1
|
