|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Александр Рассказов.
Реализация ниже себестоимости ---------------------------------------------------------------
&сорy; Сорyright Александр Рассказов
Еmаil: rаsskаsоv@hоtmаil.соm
Dаtе: 21 Маy 2000
--------------------------------------------------------------- Детектив Все описанные события и персонажи
вымышлены, любые совпадения случайны. Глава 1 Значимость элемента,
определяется местом,
занимаемым им в системе. По плохо асфальтированной дороге, подскакивая на кочках и старательно
объезжая ямы, ехал старенький ЛАЗ, полностью заполненный людьми. Возле
стеллы, похожей на колос, он остановился, и из него вышли парень и девушка.
Они молча направились по грунтовой дороге через поле, каждый думая о своем.
Девушка, ее звали Кристина Погода, думала о работе, о том, что уже две
недели они со своим коллегой топчутся на одном месте. Молодой человек, его
звали Алексей Старков, вспоминал время, проведенное здесь, в городском
аэроклубе. Так они шли не разговаривая полтора километра, пока дорога не
свернула к лесополосе.
- Волнуешься? - спросил Старков, косясь на спутницу.
- Нисколько.
- Да ладно!
- Правда. Далеко еще?
Почти пришли, за поворотом еще метров сто.
Молодые люди обогнули деревья, и их взору предстало огромное поле, лишь
далеко на горизонте виднелись кроны деревьев. Поле начиналось с ровного
прямоугольника взлетно-посадочной полосы. Как на параде, в ряд, стояли
самолеты и вертолеты. Над большим ангаром висел полосатый чулок флюгера.
Чуть ниже был желто-полосатый флаг Аэрофлота. Старков поймал себя на мысли,
что уже, по меньшей мере, пять лет не видел этого флага и забыл, как он
выглядит. Любовно покрашенные полосатые столбики, прожектора в защитных от
воды корпусах, запах самолетной смазки и перкали придавали этому зрелищу
какой-то торжественный вид.
Спутники обогнули стоявший на пути вагончик и направились к ангару.
Возле него под `качелями`, так назывался снаряд для тренировки
перворазников, толпилось человек десять парней разного возраста. В центре
стояла стройная женщина, одетая в спортивную форму.
- Здравствуй, Леша, - приветствовала она Старкова, - ты один прыгать
будешь?
- Нет, я... Я с коллегой, - кивком головы показал Старков на спутницу.
Присутствующие представители сильного пола враз потеряли интерес к
прыжкам с парашютом и уставились на Кристину. Правда одета она была не в
вечернее платье, а в джинсы и такую же рубашку, ее волосы были связаны в
консервативный хвост, а глаза защищали солнечные очки, но даже того, что
осталось для обозрения, было достаточно, что-бы сорвать инструктаж. Старков
тупо улыбался женщине - инструктору, чувствуя в этом часть своей вины.
Наконец, ей это надоело, и она разделила присутствующих на две группы.
- Перворазники пошли к самолету учиться посадке, а остальные - выбирать
себе парашюты.
Старкову достался Д5У. Это был управляемый десантный парашют,
снабженный тремя клинообразными вырезами в куполе. Примерив на себя
подвесную систему, он понял, что ремни идеально подогнаны под его рост, и
ему ничего не оставалось делать как наблюдать за остальными. Очень скоро это
занятие Старкову надоело, и, сложив свои принадлежности на `стол`, так
называлась грубая брезентовая ткань для укладки, он направился обозревать
окрестности. Зайдя в ангар, Старков увидел несколько человек, собиравших
парашюты. Дело шло бойко, вид у присутствующих был усталый, они ловко
орудовали крючками и вилками на манер штопальной иглы. Среди них Старков
заметил Петровича, плывущего по третьей дорожке. Сходство с бассейном было
очень велико. Длинные полоски `столов` были разостланы вдоль ангара,
разобранные парашюты выкладывались вдоль, человек собиравший его, садился
сверху на ранец и заправлял стропы в специальные соты. По мере того как
стропы скрывались в ранце, размер купола сокращался и со стороны это
походило на соревнование пловцов, тем более, что присутствующие сидели лицом
в одном направлении.
- Здравствуй, Петрович, - обратился Старков к мужчине, одетому в шорты
и майку.
- А, Лешка пожаловал, ну, здравствуй, здравствуй, что-то ты зачастил.
- Больше не буду.
- Ну раз пришел, заходи, - и сунув крючок между пучком строп, Петрович
потянулся, разминая затекшую спину. Он встал и пошел к выходу, доставая из
кармана пачку сигарет.
`А он все такой же бесцеремонный`, - подумал Старков, - он вполне мог
бы прийти через десять минут и спросить: `А ты что бросил? ` Да, Петрович
никогда не будет объяснять то, что и так очевидно. В этом была его кажущаяся
грубость и невероятный такт. Старков догнал Петровича там, где по всей
вероятности, считалось достаточно удаленное место для курения.
- Ну, рассказывай, как дела? - спросил Петрович.
- Как обычно: работаю, не работаю.
- Над чем работаешь?
- Ты в бухучете что - ни будь понимаешь?
- Нет.
- Ну, тогда я тебе сейчас объясню. На уровне пилота.
- Ну - ка, ну - ка, - заинтересовался Петрович.
- Представь себе, что я твой механик.
- Не приведи господи.
- Ну, пусть это будет такая абстрактная ситуация.
- Хорошо, пусть. И что?
- Представь себе, что я взял твой бензин и продал.
- Каким ты дерьмом занимаешься, Лешка, бросай лучше ты свою работу.
- Нет, подожди, это я так, чтобы образно было.
- Не хочу я такие образы, сначала ты мой механик, потом мой бензин
продал, так можно знаешь до чего договориться. Не хочу таких примеров.
- Ну, хорошо, хорошо. Я новый русский.
- Ну, это мне больше нравится.
- Я - новый русский и продаю клей.
- Для наркоманов?
- Нет, для обувной фабрики.
- Зачем?
- А, чтобы мне затем получить на этой фабрике хорошую обувь.
- Это ты про наш `Скороход`, что ли?
- Это к примеру.
- Тогда не хорошую, а дорогую.
- Ладно дорогую, но по низкой цене.
- Почему?
- Потому что клей я продал по низкой цене.
- Зачем?
- Не знаю. Такая у меня история. Наш `Скороход` является монополистом,
и цены на его продукцию весьма конкурентоспособны, то есть он отпускает
недорогую обувь, которую можно очень дорого продать.
- Ты знаешь, Лешка, вся эта твоя история пахнет какой - то, я бы
сказал, `дуркой`, чего-то в ней не хватает.
- Обожди, Петрович, сейчас все встанет на свои места. Мало того, что
мне обувь досталась очень дешево, так еще и клей я купил втридорога. Рисую в
цифрах: клей я купили за сто пятьдесят, продал за сто, обувь купил за сто,
продали за двести. Сколько по твоему я получил прибыли?
- Что за вопрос? Полтинник.
- Почему?
- Ну как же затратили ты, двести пятьдесят, а получили триста.
- Увы, Петрович, это раньше так было, а сейчас у нас с тобой прибыль
сто пятьдесят.
- Это почему?
- Потому что убыток от реализации прибыль не уменьшает. Это теперь
называется `реализация ниже себестоимости`.
- И зачем это нужно?
- Чтобы клеем никто не торговал.
Петрович снисходительно покачал головой.
- Ну умыл ты меня сегодня, как есть, умыл. Я и не думал, что клеем
торговать себе дороже. А ты, стало быть, думаешь, как его все же продать?
- Пытаюсь, но пока безуспешно.
- А что так?
- Не получается. Тут много всяких но. Это я тебе только контур
нарисовал, а на самом деле все гораздо сложнее и не только по части прибыли,
здесь и другие налоги возникают: и НДС, и налог на пользователей автодорог.
- А я то думаю, - обрадовался Петрович, - что это нашу дорогу никак не
отремонтируют? Оказывается из-за таких как ты. Так ведь, Лешка?
- Так, Петрович, так.
Старков увидел группу перворазников, идущую от самолета.
- Ладно, Петрович, пойду прыгну.
- Иди, иди.
- Еще увидимся.
- Не знаю, не знаю, - ехидно улыбнулся Петрович.
Старков в припрыжку побежал к тому месту, где оставил парашют. Чтобы не
идти через ангар, он пошел между ним и складом ГСМ, огороженным бетонным
забором. В это время к месту, огороженному под стоянку, подъехал джип, по
размеру больше напоминающий небольшой трактор. Из него вышел маленький
толстый человек, одетый в одни легкие шорты и направился наперерез Старкову.
В руке у него была коробочка сотового телефона, во рту - сигарета.
- Эй, парень, - обратился он к Старкову.
Тот остановился, с интересом смотря на толстяка, который отдаленно
напоминал Крылова, только ростом был чуть ниже и менее лысоват.
- Огоньку не найдется?
- А зажигалка? - показал Старков на телефон.
- Не работает.
Старков достал из кармана спичечный коробок и протянул толстяку.
- Только здесь не курят.
А я не затягиваюсь, - замахал белыми ладонями толстяк.
Выглядело это действительно смешно, и Старков, улыбаясь, показал на
изображение скелета, нарисованное на бетонном бруствере.
Человек сделал наигранно испуганные глаза и отступил назад к машине.
Удивительно, почему в такой машине нет прикуривателя? - думал Старков,
подходя к площадке.
На месте, где он оставил парашют, уже полным ходом шла подготовка к
прыжкам. Центром всеобщего внимания была Кристина. Вокруг нее сновало по
меньшей мере шесть добровольцев, помогавших одеть основной и запасной
парашют. Старков невольно залюбовался ею, представив, как после прыжка она
снимет шлем, и по ее плечам рассыплются золотистые волосы, в горящих глазах
отразится синее небо, губы растянутся в очаровательной улыбке.
- Леша, ты где был? - раздался Кристинин голос, в котором было немало
визгливых ноток. Она по - прежнему отбивалась от добровольцев, стремившихся
подтянуть ей ремни и застегнуть грудную перемычку.
- Ты в порядке? - спросил Старков, делая шаг навстречу.
- Почти.
- Старков взял висевшие лямки грудной перемычки, потянул за левую,
затем за правую. Карабин с легким щелчком захлопнулся.
- Так удобно?
- Не совсем.
- Потерпи еще минут двадцать.
- Леша, мы тебя ждать не будем, раздался голос инструктора.
- Извините, я сейчас, - и Старков торопливо принялся натягивать ремни
из грубой брезентовой ткани.
Когда он закончил снаряжаться, группа уже построилась по росту. и
инструктор проверяла снаряжение, хлопая карманами и клепками основных и
запасных парашютов. Чтобы не вносить неразберихи, Старков встал последним.
Кристина, стоявшая рядом, с трудом покосилась на него в большом
мотоциклетном шлеме.
- Скоро будет все о`кей, - сказал Старков и сжал в своей руке маленькую
Кристинину ладошку.
- К самолету! - скомандовала инструктор, осмотрев последнего. Группа из
двенадцати человек направилась к АН 2, стоявшему на полосе. Со стороны это
больше напоминало восхождение на Эверест. Такими спокойными и уверенными
были движения облаченных в громоздкое снаряжение людей. Несмотря на то, что
у самолета был выдвинут порожек, забраться внутрь оказалось непросто, и
Кристина повисла в проеме, пытаясь преодолеть силу земного тяготения.
Старков, уже успевший подумать, что если он подсадит Кристину, это вполне
может сойти за дружескую помощь, поспешил к ней, когда дюжина рук буквально
втянула ее в салон.
Инструктор с явным неудовольствием смотрела на царивший внутри самолета
бардак. Вместо того, чтобы сесть по весу или росту, как это было положено,
присутствующие расселись в произвольном порядке.
- Пересесть? - спросил Старков, оказавшийся крайним на скамейке.
Инструктор отрицательно покачала головой, очевидно полагая, что любое
неверное движение, может разрядить как парашют так и страхующий прибор.
- Поехали! - раздался ее голос, предназначенный пилотам.
Из кабины раздалось негромкое гудение раскручивающихся гироскопов.
Грохнул двигатель. В салоне самолета звук ничем не отличался от работающего
КАМАЗа. Какой-то спортсмен, на запасном парашюте у него поблескивал
высотомер, кинулся втягивать порожек. Инструктор торопливо закрыла дверь.
Грохот двигателя перешел в рев, задрожала обшивка, трава за иллюминатором,
послушно легла на землю.
Пилот отпустил тормоза, и самолет покатился по полосе, подскакивая на
кочках. Пол наклонился, и сила тяжести заставила Старкова вцепиться в
сидение, чтобы не свалиться кубарем в хвост самолета. Через несколько секунд
стук колес смолк, и земля медленно стала проваливаться вниз, открывая обзору
поля, сады, маленькие хрупкие домики. Старков посмотрел на Кристину, и
сердце его сжалось. Она была белая как мел, ее губы были плотно сжаты, на
лбу выступила холодная испарина. Старков, растянулся в такой широченной
улыбке, что чуть не порвал рот. Очевидно, Кристине передалась часть его
уверенности, и она натужно улыбнулась в ответ.
`Лишь бы у нее хватило сил дойти до двери, - думал Старков. Там
инструктор ей поможет, но если она не захочет встать, все из-за чего они
приехали, пойдет насмарку`.
Он вспомнил, как это началось, кажется, это было две недели назад или
чуть больше. Да, это был прекрасный майский день, светило яркое весеннее
солнышко, от которого было тепло, но еще не жарко, и в офисе стояла та
утренняя прохлада, которая несколько дней в году не нуждается в поддержке
кондиционеров, вентиляторов и калориферов. Он раскачивался на своем стуле,
лениво ковыряя пальцами в клавиатуре, лежавшей на столе. На дисплее бежали
ровные ряды цифр. Старков сверял их с выписками банка, когда из
директорского кабинета выплыла Елена Павловна, оглядела поверх очков комнату
и обратилась к нему:
- Алексей Николаевич, зайди к директору.
Старков нехотя оторвался от своего занятия и пересек комнату.
- Садись, Леша, - приветствовала его Светлана Аркадьевна, - я хочу с
тобой поговорить. Ты знаешь, что такое реализация ниже фактической
себестоимости?
Он кивнул.
- Ну, тогда расскажи мне.
Старков вымученно нахмурил лоб и принялся выкладывать, что помнил об
этом. Гольдман, похоже не слушала его, что то записывая в синею тетрадь.
Через минуту она прервала его словами.
- Ну, довольно, а теперь давай своими словами.
В аудиторской фирме Старков работал недавно, и, как говорят, поставить
речь еще не успел. Хотя он не общался напрямую с клиентами, правильная речь,
должна быть у всех работников, потому что отражает уровень фирмы. Гольдман
зачастую пользовалась им, как переводчиком, когда разговаривала с
программистами или очень отсталыми бухгалтерами, зная что он прекрасно
понимает и бухгалтеров, и программистов. Несмотря на его непоставленную
речь, Гольдман понимала его гораздо быстрее, нежели когда общалась напрямую.
У него сразу возникло неприятное ощущение. В комнате не было никого кроме
них, а Гольдман захотелось перевода.
`Либо она морочит мне голову, чтобы понизить зарплату, либо речь идет о
каких - то программистских штучках, ` - подумал он.
Ситуация с зарплатой, действительно, сложилась не хорошая. Старков
работал всего ничего, а получал самое высокое жалование, хотя не был лучшим
специалистом. Светлана Аркадьевна, надо отдать ей должное, держала данное ею
слово, но долго это продолжаться не могло, потому что шило, как говорится, в
мешке не утаишь, и на него смотрели как на белую ворону.
- Светлана Аркадьевна, - без обиняков начал Старков, что вы имеете в
виду говоря: `своими словами`?
- Я, Леша, хочу послушать твои рассуждения: уложатся они в алгоритм или
нет?
Старков на минуту задумался.
Алгоритм может быть применен везде, где есть четкое следование
законодательству.
- Хорошо, я скажу проще, - прервала его Гольдман, - можно ли
автоматизировать этот процесс?
Разговор становился интересным.
- Автоматизировать можно все, дело в данных. Какие исходники мы будем
получать? Помните, как мы составляли бизнес-планы? Подставляем суммы, ставки
- получаем результат, а со списанием оплаченного НДС уже нужен аналитический
учет, сами помните сколько это возни.
Гольдман вынесла из-за стола свое тело, положила очки и стала
прогуливаться по кабинету.
- Ты мне и не ответил.
- Подумать надо, Светлана Аркадьевна, пока не готов.
- Ну, хорошо, иди подумай до обеда, а чтобы тебе лучше думалось, я тебе
все же расскажу про то, как эта реализация появляется на примере
автомагазина. Ты знаешь, что цена за наличный расчет отличается от цены по
безналу, и почему, наверняка, догадываешься. Но если считать, что по банку
продажа идет оптом, а за наличные, как бы розница, то все вроде пока
нормально, с той лишь разницей, что розничная цена ниже оптовой. Это я,
разумеется, грубо тебе говорю, потому что дальше совсем интересно. Цена за
наличный расчет может меняться в течение недели или даже дня почти на треть.
Почему? Сам думай. Все бы это ничего, если эти игрища не упали ниже цены
приобретения. И что же мы наблюдаем? А мы здесь наблюдаем, тоже, что и при
приеме `Эфералган упса`: побочный эффект, то ли рвота, то ли понос, не знаю
с чем сравнить. Короче говоря, бери любую фирму, где есть опт и розница в
одном месте, и обязательно найдешь реализацию ниже себестоимости. Похоже
этот эффект стал выходить из-под контроля, так что приступай к работе, а
чтобы тебе не плавать, поговори с Настей.
- Хорошо.
Старков встал и направился к своему рабочему месту.
`Поговори с Настей, легко ей сказать, а с Настей поговорить непросто.
Настя была, пожалуй, самым любимым его коллегой. Она очень плохо
слышала, и чтобы ее позвать, приходилось стучать по столу. Однако это с
лихвой компенсировалось ее необыкновенно мягким характером. Человек
безотказный во всех отношениях, она была, словно, создана для такой работы.
Ее не утомляли рабочие дни по десять часов, и сколько бы они не работали,
она не спорила и не раздражалась. Она читала с экрана страницу, когда
Старков успевал пробегать только заголовки, и памятью она пошла вся в
директора.
Старков сел за свой стол и постучал по соседней столешнице.
- Настя, - обратился он, напрягая связки, - что у нас есть по
реализации ниже себестоимости?
Настя была одета в платье, которое с натяжкой можно назвать строгим.
Если бы постороннего человека, случайно зашедшего сюда, попросили оценить
сотрудников по их значимости, вряд ли Настя попала бы в пятерку. Но Старков
знал, насколько внешность в данном случае обманчива. Как говорила сама
Гольдман: Настя - это штучный товар.
- Что тебе надо конкретно?
- Светлана Аркадьевна хочет, чтобы я разобрался в проблеме.
- Я недели две назад разобрала всю нормативку в отдельную папку. Возьми
у Ольги Егоровны и прочитай.
Старков послушно кивнул и улыбнулся в знак того, что разговор пока
закончен. Конечно, ему не хотелось читать материал самому, Гольдман дала
времени только до обеда, и этого явно недостаточно для того, чтобы изучить
проблему с нуля. А это придется делать, потому что составление библиографий
и подшивок нормативной литературы проходило под пристальным вниманием
Гольдман. и делала она это по своим, никому неведомым, законам. И если вы не
знаете проблемы целиком и всесторонне, то библиотечная подшивка со
всевозможными публикациями, полемикой и нормативными документами, ссылками и
контрагентами скорее мешала, нежели помогала. Когда Старков получил папку,
его решимость разобраться в материалах полностью улетучилась: это был самый
толстый скоросшиватель, применяемый на фирме. На папке был наклеен желтый
треугольник, что означало: в случае утери, его ждал крупный штраф, при
передаче материалов на сторону - он тут же лишался работы. Из-под первой
страницы торчало несколько разнокалиберных листков с разными шрифтами.
- Настя, - крякнул Старков на ухо девушке, кладя перед ней толстый
талмуд, - ты говорила, что разбирала материалы две недели назад? А это что
за макулатура? -- показывал он, на не подшитые вырезки, под первым листом
папки.
Она пробежала глазами по газетным вырезкам.
- Почта за две недели.
- Так много?
- Да, это проблема сейчас актуальная. Вот смотри - арбитражная
практика.
- Настя, я разберу ее потом, мне Светлана Аркадьевна мало времени дала,
помоги алгоритм составить. Я в принципе его знаю, но могу ошибиться.
- Настя отодвинула общую тетрадь, где до этого что-то писала.
- Смотри, - она смело открыла папку на нужной странице, - при
реализации ниже себестоимости мы получаем убыток, так как продаем дешевле,
нежели купили. Но этот убыток, только с точки зрения бухгалтерского учета.
Для целей налогообложения... Дальше шло десять минут профессионального
бреда.
Когда Старков уже ощущал себя полным ничтожеством, до его сознания
долетела знакомая фраза:
- А вот до какого предела мы производим корректировки? Есть три
условия.
Старков оживившись, быстренько перетащил лист бумаги со своего стола и
нарисовал на нем три прямоугольника.
- Первое это, конечно, рыночная цена в данном регионе, - Настя быстро
водила худым пальчиком по подчеркнутым красной ручкой строкам, полагая, что
он успевает читать. Если рыночная цена....
Старков, быстро составлял условие `если` в трех прямоугольниках,
связывая их стрелками. Похоже проблема не имела исключений и вскоре его лист
покрылся паутиной стрелок, кружков и прямоугольников.
- Спасибо, золотце.
Старков опять улыбнулся в знак того, что не будет больше отвлекать
Настю, взял из папки необработанную прессу и направился курить в коридор.
Обычно он так делал для прикрытия, изображая `делового`, которому некогда
изучать нормативку. Но в этот раз, он просто зачитался. Материалы
действительно были интересными. По стране шла кровавая война с реализацией
ниже себестоимости, а газетные публикации напоминали фронтовые сводки. Тут и
там предприятия подавали иски, апелляции, кассационные жалобы. Суммы исков,
выражались в двенадцатиразрядных цифрах, стороны так энергично спорили, что
казалось, бумага вот-вот вспыхнет. Постепенно Старков начал понимать, что
возбудило воображение Гольдман, и задача стала занимать его все больше и
больше.
Прошло две недели, прежде чем идея Гольдман получила свое материальное
воплощение. Правда пока особо радоваться было нечему, но любая большая
работа начинается с решения маленьких задач, и то, что имелось после
двухнедельных усилий было действительно небольшой победой.
Гольдман выделила в помощь Кристину, только пришедшую с проверки
автомагазина, и теперь Старков сидел с ней за столом и спорил о таких
профессиональных тонкостях, что всякий посторонний, заходивший сюда,
полагал, что это иностранцы. Гольдман сняла с Кристины все проверки, и она
перестала надевать длинные платья с глубокими вырезами и приходила на работу
в шортах и майке. На их стол поставили второй компьютер, и его тут же
завалили распечатками и нормативкой. Сослуживцы, показывая пальцем,
говорили:
`Уголок Прайсватерхаус`.
Гольдман снисходительно смотрела на такой стиль работы, и тем не менее
перед уходом домой повторяла:
- Посмотрите сюда, вот так работать не надо.
Работать с Кристиной было и тяжело, и приятно, она только что закончила
свой третий брак и была свободна, но к своей свободе не относилась как к
разменной монете и на мужчин смотрела как опытная женщина. Старков не видел
мужчин, которыми она интересовалась, во всяком случае его она не
воспринимала всерьез. Кристина полностью ушла в работу, и для нее
существовало одно слово: карьера. Глядя на Кристину, тяжело было себе
представить, что в этой прекрасной головке есть место для ума, может быть
там его и не было, но зато в сердце у нее явно были характер и воля. Она
была очень целеустремленной, и брала свои вершины, если не эрудицией, то
упорством. Впрочем глупышкой она тоже не была и прекрасно понимала, что их
работа может стать не только перспективной, но и ведущей в фирме. Она знала,
что рано или поздно Гольдман будет раздавать медали, и ей ни за что не
хотелось стоять в стороне. Если бы они решали простую задачу, Гольдман дала
бы по паре отгулов или прибавила премию в следующем месяце на тридцать
процентов. Но тут ситуация была особая. Создавался инструмент весьма тонкий
и, вполне возможно, уникальный. Этот инструмент придется применять и
настраивать, и без специалиста, его создавшего, он мало что стоит.
Поэтому Кристина нервничала и переживала, но принять участие в создании
программы не могла, потому что работа застряла на месте. Проблема, ранее
казавшаяся простой, походила на живой организм, и как только ее брали под
контроль, выползала парадоксами и исключениями. Кристина каждый день
докладывала Гольдман, как идет работа, и о чем она говорила можно было
только догадываться, Гольдман даже не знала как включается компьютер. Что же
касается программистских штучек, то этого она терпеть не могла. По всей
вероятности, Гольдман терпела, потому что их разговоры затягивались.
Старкову же докладывать было нечего, и он ждал, когда у директора кончится
терпение.
- Леш, мы с тобой уже две недели ведем пустые разговоры, а воз и ныне
там, - говорила Кристина, -- у тебя есть хоть какие-нибудь свежие идеи?
- Ну, знаешь. Мне нравится вести с тобой пустые разговоры.
- Я думаю, мы с тобой договоримся до того, что останемся без работы.
- Кристин, мне кажется, нам с тобой надо расслабиться.
Кристина смерила его уничтожающим взглядом.
- Нет, я правду говорю, знаешь как обычно бывает, работаешь над
чем-нибудь упираешься рогом, а решение не находится, а стоит только
отвлечься, переключиться и вот оно само находится, на блюдечке с голубой
каемочкой.
Кристина улыбнулась одними уголками губ.
- Ну и что ты предлагаешь?
- Попросим у директора другую работу на пару дней.
Кристина покрутила у виска пальцем.
- И как ты ей это скажешь?
- Не знаю, - сказал Старков примирительно.
- А она спросит, что мы сделали за полмесяца? Что ты ей ответишь?
Именно, тогда, Старков и предложил ей прыгнуть с парашютом. И на
удивление для него Кристина согласилась. Может быть она и не поехала бы с
ним, но именно в тот день у Гольдман кончилось терпение, и пока Старков
пытался дозвониться до аэродрома, она подошла к скучающей Кристине. Увидев
это, Старков шепотом обратился к секретарю:
- Елена Павловна, узнай расписание автобусов до Димушкино, не в службу,
а в дружбу.
- Елена Павловна посмотрела на него поверх очков и тоже шепотом
произнесла:
- А у самого-то руки не поднимаются?
- Елена Павловна, сейчас директор звонить начнет, а мне с ней еще
поговорить надо, пока я говорю, узнай, пожалуйста.
Елена Павловна сделала выражение лица типа: `Боже мой, что я делаю` и
послушно подняла трубку.
Когда Старков подошел к своему столу, Гольдман уже вела разговор на
тему: `Пора сходить в библиотеку и взять недостающую литературу`.
- Светлана Аркадьевна, наша работа определенным образом застряла на
данном этапе, - сказал Старков в том месте, где поставил бы точку, чувствуя
при этом кожей уничтожающий взгляд Кристины, - мы столкнулись с трудностями,
которые нам самим не решить, - продолжал он. Дело в том, что раньше мы сами
изобретали условия и ситуации, теперь этого не достаточно.
- Что же вам надо? - спросила Гольдман.
- Практический материал. Можем мы получить практический материал от
наших клиентов?
Гольдман смерила Старкова с ног до головы. По всей вероятности его
фигура излучала достаточно уверенности, потому что она сказала:
- Я до определенного времени не хотела афишировать эту работу. Но если
это необходимо... Ну, давайте завтра съездим в `Алькор-Авто` и поговорим
там. У нас, конечно, есть материал с их проверок, но там одни распечатки,
если вы их будете по новой набирать, это вам еще две недели понадобится.
Кстати, мне туда позвонить надо. Кристина, завтра оденься поприличней.
Последнюю фразу Гольдман говорила, уже заходя в свой кабинет.
- Ну, как?
- Это всего лишь отсрочка, - равнодушно махнула рукой Кристина.
- Уверяю, завтра ты посмотришь на это по-другому.
Елена Павловна подняла в воздух исписанный квадратик белой бумаги.
- Алексей Николаевич!
- Ближайший - семнадцать десять и каждый час, успеешь на восемнадцать
десять?
- Так что, едем прыгать?
- Отговорки не принимаются, я обо всем договорился.
- Алексей Николаевич... - пропела Кристина.
- Платья и юбки не надевать...
И вот сбылась мечта идиота, он и его коллега набирали высоту в брюхе
алюминиевой машины. А никаких свежих идей на ум так и не приходило. Мало
того, Кристина находилась в полуобморочном состоянии и при определенных
обстоятельствах могла пробыть в в нем продолжительное время, Старков же,
ругал себя, что затеял этот культпоход и думал только о том как бы не
остаться без сослуживца.
Самолет зашел на глиссаду и сбросил газ. Инструктор пошел по салону,
вынимая предохранители из страхующих приборов. Лицо ее не выражало никаких
эмоций, даже сосредоточенности.
`Вот про кого говорят: олимпийское спокойствие`, - подумал Старков.
Инструктор открыла дверь, и в салон ворвался прохладный воздух, смешанный с
ревом работающего двигателя. Старков посмотрел в проем, и у него засосало
под ложечкой и закололо в кончиках пальцев. Там, проплывали ровные
прямоугольники полей, застеленные зелеными коврами различной ворсистости, их
разделяли то ровные, то петляющие нити дорог. Зрелище было невероятно
красивым. Ни одна фотография не даст ощущения, той хрупкости и утонченности,
которое возникает, когда смотришь на игрушечные домики и строения.
Инструктор села на коленки, возле обреза двери и высунула голову
наружу. Несколько секунд она высматривала ориентиры на земле, затем встала и
осмотрела присутствующих. Зрелище ее удовлетворило, и она поочередно указала
на четырех человек, последним из которых был Старков. Четверо встали, в
салоне стало очень тесно. Старков оглянулся на Кристину. Похоже, она
чувствовала себя гораздо уверенней. Ее щеки слегка порозовели, в глазах было
подобье азарта, и, уловив его взгляд, она показала оттопыренный безымянный
палец.
Старков сосредоточился на своем прыжке. Теперь инструктор стоя
высматривала ориентиры через открытую дверь. Внезапно она сделала шаг назад
и кивком головы дала знак молодому человеку первому возле двери. Это был
здоровенный детина двух метров ростом и килограммов ста веса. Похоже, он
ожидал чего угодно, крика, толчка в спину, отмашки рукой, но не простого
кивка головы. Губы его задрожали, а в глазах появилась растерянность. Он
пытался что-то сказать, но слова его покрывал шум двигателя и ветра.
Инструктор не изменила ни позы, ни выражения лица, она еще раз кивнула, а
для пущей убедительности похлопала его по плечу. Парень отступил на пол-шага
назад и исчез в проеме двери. Его место занял второй, затем третий. Когда
очередь дошла до Старкова, инструктор показала ему ладонь, что означало
подождать. Она осмотрела салон и сосчитала присутствующих. Затем она
выглянула за дверь. Найдя что-то на земле или в воздухе, она села на обрез
двери и стала втягивать в самолет фалы. На секунду Старкову пришла в голову
бредовая мысль. Он подумал, что у кого-то не раскрылся основной парашют, и
инструктор пытается втянуть в самолет неудачника. Втянув в салон три фала с
болтающимися на концах чехлами вытяжных парашютов, женщина обернулась.
Старков был полон решимости, в висках кувалдой стучал пульс, сердце готово
было выпрыгнуть из самолета вперед него. Инструктор что-то прикинула в уме,
отступила назад и махнула рукой. Старков с силой оттолкнулся правой ногой и
раскинул руки в стороны. Встречный поток ударил по ногам и его закружило в
сумасшедшем вальсе. Переворачиваясь, он увидел серебристый корпус АН2,
открытую дверь и глаза инструктора, смотревшие из проема. Это длилось не
более доли секунды, но он отметил, что они неестественно голубые, хотя в
этоу секунду его больше занимал он сам. В такой момент у Старкова возникало
странное ощущение, что он может упасть. Если учитывать, что он уже падал, то
ощущение действительно странное. Самолет очень быстро превратился в
стрекозу, и вместе с ним исчез шум его двигателя, отчетливо слышались звуки
распаковывающихся ячеек со стропами, хлопанье карманов и шелест выходящей из
ранца ткани. Хлоп. Подвесная система обхватила грудь, бедра и с силой
потащила вверх и в сторону. Тело продолжало раскачиваться и вращаться против
часовой стрелки. Через несколько секунд качка успокоилась, и Старков задрал
голову вверх. Купол ровной окружностью закрывал часть неба, стропы были
закручены в жгут, который быстро раскручивался и приводил его во вращение.
Старков приподнялся на лямках и уселся удобнее. `Так, теперь можно
осмотреться`, - подумал он. Самолета уже не было видно, горизонт застилала
дымка, солнце клонилось к закату. Старков посмотрел под ноги, и то, что он
там увидел ему не понравилось. Его сносило к небольшому леску, от которого
начинался овраг и если примерить скорость сноса и его высоту, получалось,
что он непременно должен был попасть если не в лес, то в овраг обязательно.
Правда, под ним было прекрасное зеленое поле, но его прямо - таки уносило
из-под ног.
- Хьюстон, у меня проблема, - крикнул он улетевшему самолету и изо всех
сил натянул правую клеванту, зачем - то помогая ногами.
Парашют послушно понесло вправо. Выбрав направление, которое казалось
разумным, он отпустил клеванту.
- Так, а ничего я не забыл? - продолжал разговаривать сам собой
Старков. Боже мой, запасной парашют!
Он торопливо полез за клапан запасного парашюта и выдернул зеленую
стреньгу.
Фух, кажется пронесло.
Это была самая распространенная ошибка новичков. Страхующий прибор,
взведенный в самолете, работал бесшумно и мерно отсчитывал потерянные метры.
На высоте триста пятьдесят метров он принудительно раскроет запасной
парашют. Конечно, основному он мешать не будет, и единственное, чем это
грозит - нагоняй от инструктора. Но в данном случае Старков превратился бы в
самый настоящий парусник, потеряв управление, ветер неминуемо отнес бы его
на деревья.
Кстати, о чем там думал инструктор, выбрасывая меня в это лесничество?
И где моя группа?
Старков осмотрелся внимательнее. Никакого намека на аэродром.
Посмотреть назад он не мог, мешала подвесная система, а разворачивать
парашют не хотелось. Он применил то, что необходимо делать в таких случаях.
Перехватив лямки крест накрест, Старков перетянул их, левую направо, правую
налево. Таким образом, парашют продолжал свое снижение в заданном
направлении, а он получил возможность посмотреть, что же у него позади.
Далеко, почти на горизонте, Старков увидел два купола, почти в ту же секунду
скрывшиеся за лесополосой.
`Как все запущено`, - подумал он.
Глава 2
Виталий Николаевич добивался всего сам, только благодаря своему
упорству и трудолюбию. Двадцать пять лет назад он приехал сюда, в этот
город, строить автозавод. Молодой специалист, полный энтузиазма и надежд,
его окружали такие же молодые парни: честные, неутомимые и бескорыстные. И
не было той конкуренции и зависти между ними, потому что всем хватало работы
и всем хватало орденов. Шли годы, с конвейера завода сошел миллионный
автомобиль, и Виталий Николаевич понял, что многое изменилось. Его друзья
исчезали из виду и появлялись, кто в министерствах, кто за границей.
Руководство автозавода стало жить своей жизнью. Его строительная организация
больше не купалась в подрядах, а привлекать к себе внимание становилось все
труднее и труднее. Конечно, безработицы во времена плановой экономики не
было, но хороший хозяин должен думать о своих людях, кормить их, одевать,
снабжать дефицитом, строить детские сады и школы. А иначе все хорошие
специалисты разбегутся, и останутся одни алкоголики.
Именно тогда он понял, что его карьера затормозилась, и виной тому не
его плохие или хорошие качества, а его отец, не оставивший в свое время
связей и знакомств так необходимых сейчас. Будучи человеком очень
деятельным, Виталий Николаевич не впал в отчаяние, а с еще большей энергией
принялся за работу. В те времена еще не знали слов подобных: `евроремонту`,
а были всем привычные дачи и дефицит любых стройматериалов, на которых
Виталий Николаевич очень успешно приобретал не деньги, а обязательства.
Причем держать деньги в обязательствах Виталий Николаевич не любил и просил,
в качестве оплаты, познакомить с нужными людьми. Очень быстро он превратился
в расхитителя социалистической собственности, окруженного
друзьями-однодневками. Тут Виталий Николаевич понял еще одну очень важную
вещь: оказалось, многие его друзья прошли по служебной лестнице далеко
вперед, так и не научившись работать, решать проблемы, в конце концов,
просто что-то доставать. Но они научились очень красиво и убедительно
говорить и производить впечатление людей, у которых, как говорится, все под
контролем.
Тут и там Виталий Николаевич встречал людей, которые бесстыдно
принимали подарки и порой недешевые, обещали что-то решить, в чем-то помочь
и ничего не делали. Сначала Виталия Николаевича это возмущало, затем
удивляло, и, наконец, он к этому привык, прячась от таких людей за стеной
наигранной грубости. Виталий Николаевич окружил себя, как он считал, людьми
деловыми и работящими, а болтунов не подпускал на пушечный выстрел. Вскоре
его предприятие закрылось, и как грибы после дождя, стали появляться
фирмочки с разными названиями, но с обязательным условием: Виталий
Николаевич был там учредителем. Прошло почти десять лет перестройки, и все
изменилось. Большинство фирмочек погибли в первый же год существования, те
же которые остались, разрослись в огромные мегаполисы. Виталий Николаевич,
казалось, имел все, что хотел. Он был крупнейшим предпринимателем с
огромными связями, хорошими знаниями и практическим опытом, деньгами. Ему
откровенно завидовали и за глаза называли `мужиком`, но Виталия Николаевича
это нисколько не смущало.
Виталий Николаевич не любил крутизны, рисовок и по-прежнему считал,
что, кто хорошо ест, тот хорошо работает. Его грубоватый взгляд на жизнь
приносил много хлопот, но он все еще не собирался становиться политиком.
Сегодня он должен участвовать в заседании ассоциации дилеров
автозавода.
Вернее заседание - это сказано громко, скорее собрание, а внешне - это
вообще похоже на встречу школьных друзей. Соберутся директора автомагазинов
в банкетном зале. Никто их к этому не обязывает, никакой повестки дня,
регламента и тому подобных вещей. Просто поделятся проблемами, сообща их
обсудят. А проблема, собственно, одна. Кто отпускает цены на автомобили?
Поговорят, поговорят, пожурят нерадивых и разъедутся по своим неотложным
делам. Так бы прошло все и в этот раз, да кто-то заметил:
А где наша `Селенга` сегодня?
Вот те на: директора авто магазина `Селенга` не было. `Да что же это,
он о себе возомнил`, - подумал Виталий Николаевич, - `Ведь мы считай из-за
него и собираемся, а он рыла не кажет`. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 123950
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 2
|
