|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Урсула ле Гуин
Хайнский цикл (весь) Изд. `Полярис`, 1997 г. Слово для `Леса` и `Мира` одно
ЗА ДЕНЬ ДО РЕВОЛЮЦИИ
Город иллюзий
Король планеты Зима
ОБШИРНЕЙ И МЕДЛИТЕЛЬНЕЙ ИМПЕРИЙ?
Планета изгнания
ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЯ, ИЛИ РЫБАК ИЗ ВНУТРИМОРЬЯ
ТАНЦУЯ ГАНАМ
ПРЕДАТЕЛЬСТВА
ИСТОРИЯ `ШОБИКОВ`
Слово для `Леса` и `Мира` одно
Глава 1
В момент пробуждения в мозгу капитана Дэвидсона всплыли два обрывка
вчерашнего дня, и несколько минут он лежал в темноте, обдумывая их.
Плюс: на корабле прибыли женщины. Просто не верится. Они здесь, в
Центрвилле, на расстоянии двадцати семи световых лет от Земли и в четы-
рех часах пути от Лагеря Смита на вертолете - вторая партия молодых и
здоровых колонисток для Нового Таити, двести двенадцать первосортных
баб. Ну, может быть, и не совсем первосортных, но все-таки? Минус: сооб-
щение с острова Свалки - гибель посевов, общая эрозия, полный крах. Ве-
реница из двухсот двенадцати пышногрудых соблазнительных фигур исчезла,
и перед мысленным взором Дэвидсона возникла совсем другая картина: он
увидел, как дождевые струи рушатся на вспаханные поля, как плодородная
земля превращается в грязь, а потом в рыжую жижу и потоками сбегает со
скал в исхлестанное дождем море. Эрозия началась еще до того, как он уе-
хал со Свалки, чтобы возглавить Лагерь Смита, а зрительная память у него
редкая - что называется, эйдетическая, потому он и видит это так живо, с
мельчайшими подробностями. Похоже, умник Кеес прав - на земле, отведен-
ной под фермы, надо оставлять побольше деревьев. И все-таки, если вести
хозяйство по научному, кому нужны на соевой ферме эти чертовы деревья,
которые только отнимают землю у людей? В Огайо по-другому: если тебе
нужна кукуруза, так и сажаешь кукурузу, и никаких тебе деревьев и прочей
дряни, чтоб только зря место занимать. Но, с другой стороны, Земля - об-
житая планета, а о Новом Таити этого не скажешь. Для того он сюда и при-
ехал, чтобы обжить ее. На Свалке теперь одни овраги и камни? Ну и черт с
ней. Начнем снова на другом острове, только теперь основательней. Нас не
остановишь - мы люди, мужчины! `Ты скоро почувствуешь, что это такое, эх
ты, дурацкая. Богом забытая планетишка!` - подумал Дэвидсон и усмехнулся
в темноте, потому что любил брать верх над трудностями. Мыслящие люди,
подумал он, мужчины? женщины? и снова перед его глазами поплыла вереница
стройных фигур, кокетливые улыбки?
- Бен! - взревел он, сел на постели и спустил босые ноги на пол. -
Горячая вода, быстро-быстро!
Собственный оглушительный рев окончательно пробудил его. Он потянул-
ся, почесал грудь, надел шорты и вышел на залитую солнцем вырубку, нас-
лаждаясь легкими движениями своего крупного мускулистого, тренированного
тела. У Бена, его пискуна, как обычно, закипала в котле вода, а сам он,
как обычно, сидел на корточках, уставившись в пустоту. Все они, пискуны,
такие - никогда не спят, а только усядутся, замрут и смотрят невесть на
что.
- Завтрак. Быстро-быстро! - скомандовал Дэвидсон, беря бритву с доща-
того стола, на который пискун положил ее вместе с полотенцем и зеркалом.
Дел сегодня предстояло много, потому что в самую последнюю минуту,
перед тем как спустить ноги с кровати, он решил слетать на Центральный и
посмотреть женщин. Хоть их и двести двенадцать, но мужчин-то больше двух
тысяч, и им недолго оставаться свободными. К тому же, как и в первой
партии, почти все они, конечно, `невесты колонистов`, а просто подзара-
ботать приехало опять двадцать-тридцать, не больше. Но зато девочки
классные, и уж на этот раз он отхватит какую-нибудь штучку позабористее.
Дэвидсон ухмыльнулся левым уголком рта, энергично водя жужжащей бритвой
по неподвижной правой щеке.
Старый пискун копошился у стола - целый час идиоту надо, чтобы при-
нести завтрак из лагерной кухни!
- Быстро-быстро! - рявкнул Дэвидсон, и шаркающая вялая походка Бена
немного ускорилась.
Бен был ростом около метра. Мех у него на спине из зеленого стал поч-
ти белым. Совсем старик и глуп даже для пискуна, ну да ничего! Уж он-то
умеет с ними обращаться и любого выдрессирует, если понадобится. Только
зачем? Пришлите сюда побольше людей, постройте машины, соберите роботов,
заведите фермы и города - кому тогда понадобятся пискуны? Ну и тем луч-
ше. Ведь этот мир, Новое Таити, прямо-таки создан для людей. Расчистить
его хорошенько, леса повырубить под поля, покончить с первобытным сумра-
ком, дикарством и невежеством -- и будет тут рай, подлинный Эдем. Получ-
ше истощенной Земли. И это будет его мир! Ведь кто он такой. Дон Дэвид-
сон, в сущности говоря? Укротитель миров. Он не хвастун, а просто знает
себе цену. Таким уж он родился. Знает, чего хочет, знает, как этого до-
биться, и всегда добивается.
От завтрака по животу разливалось приятное тепло. И его благодушное
настроение не испортилось, даже когда он увидел, что к нему идет толс-
тый, бледный, озабоченный Кеес ван Стен, выпучив маленькие глазки, точно
два голубых шарика.
- Дон! - сказал Кеес, не поздоровавшись. - Лесорубы опять охотились
за Просеками. В задней комнате клуба прибито восемнадцать пар рогов!
- Покончить с браконьерством еще никому не удавалось, Кеес!
- А вы обязаны покончить. Для того мы тут и подчиняемся законам воен-
ного времени, для того управление колонией и поручено армии. Чтобы зако-
ны исполнялись неукоснительно.
Ишь ты, умник пузатый! В атаку пошел! Обхохочешься!
- Ну ладно, - невозмутимо сказал Дэвидсон, - покончить с бра-
коньерством я, предположим, могу. Но послушайте, я ведь обязан думать о
людях. Для того я и тут, как вы сами сказали. А люди важнее животных.
Если немножко противозаконной охоты помогает моим ребятам выдерживать
эту поганую жизнь, я зажмурюсь, и дело с концом. Нужно же им как-то по-
развлечься.
- У них развлечений хватает! Игры, спорт, коллекционирование, кино,
видеозаписи всех крупнейших спортивных состязаний за последние сто лет,
алкогольные напитки, марихуана, галлюциногены, поездки в Центр. Они
просто-напросто избалованы, эти ваши герои-первопроходцы. Могли бы
`развлекаться` чем-нибудь другим, а не истреблять редчайшее местное жи-
вотное. Если вы не примете меры, я вынужден буду подать капитану Госсе
рапорт о грубейшем нарушении экологической конвенции.
- Валяйте подавайте, Кеес, если считаете нужным, - сказал Дэвидсон,
который никогда не терял власти над собой. Не то что бедняга Кеес -
просто жалко смотреть, как евро багровеют. - В конце-то концов, это ваша
обязанность. Я на вас не обижусь: пусть они там, на Центральном, спорят
и решают, кто прав. Беда в том, Кеес, что вы хотите сохранить тут все
как есть. Устроить из планеты сплошной заповедник. Чтоб любоваться, чтоб
изучать. Вы специал, вам так и положено. Но мы-то - простые ребята, нам
нужно дело делать. Земле нужны лесоматериалы, вот так нужны. Мы нашли
лес на Новом Таити. И стали лесорубами. Разница между нами одна: для вас
Земля - так, в стороне, а для меня она - самое главное.
Кеес покосился на него своими голубыми шариками:
- Вот как? Вы хотите превратить этот мир в подобие Земли? В бетонную
пустыню?
- Когда я говорю `Земля`, Кеес, я имею в виду людей. Землян. Вас вол-
нуют олени, деревья, фибровник - и отлично. Это ваша область. Но я люблю
все рассматривать в перспективе. С самой вершины, а вершиной пока оста-
ются люди. Мы здесь, и, значит, этот мир пойдет нашим путем. Хотите вы
или нет, но это факт. Смотрите правде в глаза, Кеес. Вам от этого никуда
не деться. Да, кстати, я собираюсь в Центр посмотреть на новых колонис-
точек. Хотите со мной?
- Нет, благодарю вас, капитан Дэвидсон, - отрезал специал и зашагал к
полевой лаборатории.
Совсем взбеленился. И все из-за этих проклятых оленей. Ну, они и вер-
но красавцы, ничего не скажешь! Перед глазами Дэвидсона тотчас всплыл
первый олень, которого он увидел здесь, на острове Смита, - солнечно-ры-
жий великан, двух метров в холке, в венце ветвистых золотых рогов, гор-
дый и стремительный. Редкостная дичь! На Земле теперь даже в Скалистых
горах и в Гималайских парках тебе предлагают выслеживать оленей-роботов,
а настоящих оберегают как зеницу ока. Да и много ли их осталось! О та-
ких, как здесь, охотники могут только мечтать. Вот потому на них и охо-
тятся. Черт, даже дикие пискуны охотятся на них со своими дурацкими
хлипкими луками. На оленей охотились и будут охотиться - для того они и
существуют. Но слюнтяю Кеесу этого не понять. В сущности, он неглупый
парень, только практичности ему не хватает, твердости. Не понимает, что
надо играть на стороне победителей, не то останешься с носом. А побежда-
ет Человек - каждый раз. Человек-Завоеватель.
Дэвидсон широким шагом пошел по поселку, залитому солнечным светом. В
теплом воздухе приятно пахло опилками и древесным дымом. Обычный лагерь
лесорубов, а выглядит очень аккуратно. За какие-нибудь три земмесяца
двести человек привели в порядок приличный участок дикого леса. Лагерь
Смита - два купола из коррупласта, сорок бревенчатых хижин, построенных
пискунами, лесопильня, печь для сжигания мусора и голубой дым, висящий
над бесконечными штабелями бревен и досок, а выше, на холме, - аэродром
и большой сборный ангар для вертолетов и машин. Вот и все. Но когда они
сюда явились, тут вообще ничего не было. Только деревья - темная, дрему-
чая, непроходимая чащоба, бесконечная, никому не нужная. Медлительная
река, еле текущая в туннеле из стволов и ветвей, несколько запрятанных
среди деревьев пискуньих нор, солнечные олени, волосатые обезьяны, пти-
цы. И деревья. Корни, стволы, сучья, ветки, листья - листья над головой,
листья под ногами, всюду листья, листья, листья, бесчисленные листья на
бесчисленных деревьях.
Новое Таити - это мир воды, теплых мелких морей, кое-где омывающих
рифы, островки, архипелаги, а на северо-западе дугой в две с половиной
тысячи километров протянулись пять Больших островов. И все эти крошки и
кусочки суши покрыты деревьями. Океан и лес. Другого выбора на Новом Та-
ити нет: либо вода и солнечный свет, либо сумрак и листья.
Но теперь тут обосновались люди, чтобы покончить с сумраком и превра-
тить лесную чащу в звонкие светлые доски, которые на Земле ценятся доро-
же золота. В буквальном смысле слова, потому что золото можно добывать
из морской воды и из-под антарктического льда, а доски добывать неотку-
да, доски дает только лес. Земля нуждается в древесине, давно уже став-
шей предметом первой необходимости и роскошью. И вот инопланетные леса
превращаются в древесину. Двести человек с роботопилами и робото-трейле-
рами за три месяца проложили на острове Смита восемь просек шириной по
полтора километра. Пни на ближайшей к лагерю просеке уже стали серыми и
трухлявыми. Их обработали химикалиями, и к тому времени когда остров
Смита начнут заселять настоящие колонисты - фермеры, они рассыплются
плодородной золой. Фермерам останется только посеять семена и смотреть,
как они прорастают.
Все это один раз уже было проделано. Странно, как подумаешь, но ведь
это - явное доказательство, что Новое Таити с самого начала предназнача-
лось для человеческого обитания. Все тут завезено с Земли около миллиона
лет назад, и эволюция шла настолько сходными путями, что сразу узнаешь
старых знакомых - сосну, каштан, дуб, ель, остролист, яблоню, ясень,
оленя, мышь, кошку, белку, обезьяну. Гуманоиды на Хайне-Давенанте, ясное
дело, утверждают, будто это они все тут устроили - тогда же, когда коло-
низировали Землю, но если послушать этих инопланетян, так окажется, что
они заселили все планеты в Галактике и изобрели вообще все, начиная с
баб и кончая скрепками для бумаг. Теории насчет Атлантиды куда правдопо-
добнее, и вполне возможно, что тут когда-то была колония атлантов. Но
люди вымерли, а на смену им из обезьян развились пискуны - ростом в
метр, обросшие зеленым мехом. Как инопланетяне они еще так-сяк, но как
люди? Куда им! Недотянули, и все тут. Дать бы им еще миллиончик лет, мо-
жет, у них что и получилось бы. Но Человек-Завоеватель явился раньше. И
эволюция теперь не тащится со скоростью одной случайной мутации в тысячу
лет, а мчится, как звездные корабли космофлота землян.
- Э-эй! Капитан!
Дэвидсон обернулся, опоздав лишь на тысячную долю секунды, но и такое
снижение реакции его рассердило. У, чертова планета! Золотой солнечный
свет, дымка в небе, ветерок, пахнущий прелыми листьями и пыльцой, - все
это убаюкивает тебя прямо на ходу. Размышляешь о завоевателях, о пред-
назначениях, о судьбах и уже еле ноги волочишь, обалдев, точно пискун.
- Привет, Ок, - коротко поздоровался он с десятником.
Черный, жилистый и крепкий, как проволочный канат, Окнанави Набо
внешне был полной противоположностью Кеесу, но вид у него был не менее
озабоченный.
- Найдется у вас полминуты?
- Конечно. Что тебя грызет, Ок?
- Да мелюзга чертова!
Они прислонились к жердяной изгороди, и Дэвидсон закурил первую сига-
рету с марихуаной за день. Подсиненные дымом солнечные лучи косо проре-
зали теплый воздух. Лес за лагерем - антиэрозийная полоса в полкилометра
шириной - был полон тех же тихих, неумолчных, шуршащих, шелестящих, жуж-
жащих, звенящих, серебристых звуков, какими по утрам полны все леса. Эта
вырубка могла бы находиться в Айдахо 1950 года. Или в Кентукки 1830 го-
да. Или в Галлии 50 года до нашей эры. `Тью-уит`, - свистнула в отдале-
нии какая-то пичуга.
- Я бы предпочел избавиться от них, капитан.
- От пискунов? Ты, собственно, что имеешь в виду, Ок?
- Отпустить их, и все. На лесопилке от них все равно никакого проку.
Даже свою жратву не отрабатывают. Они у меня вот где сидят. Не работают,
и все тут.
- Надо уметь их заставить! Лагерь-то они построили. Эбеновое лицо Ок-
нанави насупилось.
- Ну, у вас к ним подход есть, не спорю. А у меня нет. - Он помолчал.
- Когда я проходил обучение для работы в космосе, читали нам курс прак-
тической истории. Так там говорилось, что от рабства никогда толку не
было. Экономически невыгодно.
- Верно! Только какое же это рабство, Ок, детка? Рабы ведь люди. Ког-
да коров разводишь, это что - рабство? Нет. А толку очень даже много.
Десятник безразлично кивнул, а потом добавил:
- Это же такая мелюзга! Я самых упрямых пытался голодом пронять, а
они сидят себе, ждут голодной смерти и все равно ни черта не делают.
- Ростом они, конечно, не вышли, Ок, только ты на эту удочку не попа-
дайся. Они жутко крепкие и выносливые, а к боли нечувствительнее людей.
Вот ты о чем забываешь, Ок. Тебе кажется, что ударить пискуна - это
словно ребенка ударить. А на самом деле это как робота ударить, можешь
мне поверить. Послушай, ты ведь наверняка попробовал их самок, значит,
заметил, что все они - колоды бесчувственные. Наверное, у них нервы не-
доразвиты по сравнению с человеком, ну как у рыб. Вот послушай. Когда я
еще был на Центральном, до того как меня сюда послали, один прирученный
самец вдруг на меня кинулся. Специалы, конечно, говорят, будто они ни-
когда не дерутся, но этот совсем спятил, взбесился. Хорошо еще, что у
него не было оружия, не то бы он меня прикончил. И, чтобы он угомонился,
мне пришлось его почти до смерти измордовать. Все бросался и бросался на
меня. Я его под орех разделал, а он даже не почувствовал ничего - просто
поразительно. Ну словно жук, которого бьешь каблуком, а он не желает за-
мечать, что уже раздавлен. Вот погляди! - Дэвидсон наклонил коротко ост-
риженную голову и показал бесформенную шишку за ухом. -.Чуть меня не ог-
лушил. И ведь я ему уже руку сломал, а из морды сделал клюквенный ки-
сель. Упадет - и опять кинется, упадет - и опять кинется. Дело в том,
Ок, что пискуны ленивы, глупы, коварны и не способны чувствовать боль.
Их надо держать в кулаке и кулака не разжимать.
- Да не стоят они того, капитан. Мелюзга зеленая! Драться не хотят,
работать не хотят, ничего не хотят. Только одно и могут - душу из меня
выматывать.
Ругался Окнанави без всякой злобы, но под его добродушным тоном кры-
лась упрямая решимость. Бить пискунов он не будет - слишком уж они ма-
ленькие. Это он знал твердо, а теперь это понял и Дэвидсон. Капитан сра-
зу переменил тактику - он умел обращаться со своими подчиненными.
- Послушай, Ок, попробуй вот что. Выбери зачинщиков и скажи, что
впрыснешь им галлюциноген. Назови какой хочешь, они все равно в них не
разбираются. Зато боятся их до смерти. Только не слишком перегибай пал-
ку, и все будет в порядке. Ручаюсь.
- А почему они их боятся? - с любопытством спросил десятник.
- Откуда я знаю? Почему женщины боятся мышей? Здравого смысла ни у
женщин, ни у пискунов искать нечего, Ок! Да, кстати, я сегодня думаю
слетать на Центральный, так не приглядеть ли для тебя девочку?
- Нет уж! Лучше до моего отпуска поглядите в другую сторону, - отве-
тил Ок, ухмыльнувшись.
Мимо понуро прошли пискуны, таща длинное толстое бревно для клуба,
который строился у реки. Медлительные, неуклюжие, маленькие, они вцепи-
лись в бревно, словно муравьи, волочащие мертвую гусеницу. Окнанави про-
водил их взглядом и сказал:
- По правде, капитан, меня от них жуть берет.
Такой крепкий, спокойный парень, как Ок, и на тебе!
- В общем-то я с тобой согласен, Ок, - не стоят они ни возни, ни рис-
ка. Если бы тут не болтался этот трепло Любов, а полковник Донг поменьше
молился бы на Кодекс, так, не спорю, куда легче было бы просто очищать
районы, предназначенные для заселения, вместо того чтобы тянуть волынку
с этим их `использованием добровольного труда`. Ведь все равно рано или
поздно от пискунов мокрого места не останется, так чего зря откладывать?
Таков уж закон природы. Первобытные расы всегда уступают место цивилизо-
ванным. Или ассимилируются. Но не ассимилировать же нам кучу зеленых
обезьян! И ты верно заметил: у них мозгов хватает как раз на то, чтобы
им нельзя было доверять. Ну вроде тех больших обезьян, которые прежде
водились в Африке, как они назывались?
- Гориллы?
- Верно. И мы бы прекрасно обошлись тут без пискунов, как прекрасно
обходимся без горилл в Африке. Только под ногами путаются. Но полковник
Динг-Донг требует: используйте добровольный труд пискунов, вот мы и ис-
пользуем труд пискунов. До поры до времени. Ясно? Ну до вечера, Ок.
- Ясно, капитан.
Дэвидсон зашел в штаб Лагеря Смита, записать, что он берет вертолет.
В дощатой четырехметровой кубической комнате штаба, где стояли два стола
и водоохладитель, лейтенант Бирно чинил радиотелефон.
- Присмотри, чтобы лагерь не сгорел, Бирно.
- Привезите мне блондиночку, капитан. Размер эдак восемьдесят пять,
пятьдесят пять, девяносто.
- Всего-навсего?
- Я предпочитаю поподжаристей. - И Бирно выразительным жестом начер-
тил в воздухе свой идеал.
Все еще ухмыляясь, Дэвидсон поднялся по холму к ангару. С воздуха он
снова увидел лагерь - детские кубики, ленточки троп, длинные просеки с
кружочками пней. Все это быстро проваливалось вниз, и впереди уже раз-
вертывалась темная зелень нетронутых лесов большого острова, а дальше,
до самого горизонта, простиралась бледная зелень океана. Лагерь Смита
казался теперь желтым пятнышком, пылинкой на огромном зеленом ковре.
Вертолет проплыл над проливом Смита, над лесистыми крутыми грядами
холмов на севере Центрального острова и в полдень пошел на посадку в
Центрвилле. Ну чем не город! Во всяком случае, после трех месяцев в ле-
су. Настоящие улицы, настоящие дома - ведь его начали строить четыре го-
да назад, сразу же, как началась колонизация планеты. Смотришь и не за-
мечаешь, что, в сущности, это только паршивый поселок первопроходцев, а
потом взглянешь на юг - и увидишь над вырубкой и над бетонными площадка-
ми сверкающую золотую башню, выше самого высокого здания в Центрвилле.
Не такой уж большой космолет, хотя здесь он кажется огромным. Просто
челнок, посадочный модуль, корабельная шлюпка, а сам корабль, `Шеклтон`,
кружит по орбите в полумиллионе километров над планетой. Челнок - это
всего лишь намек, всего лишь крупица огромности, мощи, хрустальной точ-
ности и величия земной техники, покоряющей звезды.
Вот почему при виде этой частицы родной планеты на глаза Дэвидсона
вдруг навернулись слезы. И он не устыдился их. Да, ему дорога Земля, так
уж он устроен.
А вскоре, шагая по новым улицам, в конце которых разворачивалась па-
норама вырубки, он начал улыбаться. Девочки! И сразу видно, что только
сейчас прибыли, - на всех длинные юбки в обтяжку, большие туфли вроде
ботиков, красные, лиловые или золотые, а блузы золотые или серебряные,
все в кружевах. И никаких тебе `грудных иллюминаторов`. Значит, мода из-
менилась, а жаль! Волосы взбиты в пену - наверняка обливают их этим сво-
им клеем, не то рассыпались бы. Редкостное безобразие, но все равно
действует, потому что проделывать такое со своими волосами способны
только бабы. Дэвидсон подмигнул маленькой грудастой евроафре: вот уж
прическа - на голове не умещается! Ответной улыбки он не получил, но
удаляющиеся бедра покачивались, яснее слов приглашая: `Иди за мной, иди
за мной!` Однако он не принял приглашения. Успеется. Он направился к
Центральному штабу - стандартные самотвердеющие блоки, пластиплаты, со-
рок кабинетов, десять водоохладителей, подземный арсенал - и доложил о
своем прибытии новотаитянскому административному командованию. Переки-
нулся двумя-тремя словами с ребятами из экипажа модуля, заглянул в Лес-
ное бюро, чтобы оставить заявку на новый полуавтомат для слущивания ко-
ры, и договорился со своим старым приятелем Юю Серенгом встретиться в
баре `Луау` в четырнадцать часов по местному времени.
В бар он пришел на час раньше, чтобы подзаправиться перед серьезной
выпивкой, и увидел за столиком Любова с двумя типами во флотской форме -
какие-нибудь специалы с `Шеклтона`, спустились на челноке? Дэвидсон пре-
зирал флот и флотских - чистоплюи, прыгают от солнца к солнцу, а всю
черную, грязную, опасную работу подкидывают армии. Но все-таки не штатс-
кие крысы? А вообще-то, смешно - Любов чуть не лижется с ребятами в фор-
ме. Треплется о чем-то, руками размахивает, как всегда.
Проходя мимо, Дэвидсон хлопнул его по плечу:
- Привет, Радж, дружище! Как делишки? - И прошел дальше. Жалко, ко-
нечно, что нельзя остановиться поглядеть, как он скукожится. Смешно, до
чего Любов его ненавидит. Просто завидует, хлюпик интеллигентный, насто-
ящему мужчине: и сам бы рад, да рылом не вышел. А ему на Любова плевать:
такого ненавидеть - только зря время тратить.
Оленье жаркое в `Луау` подают - пальчики оближешь! Что бы сказали на
старушке Земле, если бы увидели, как один человек уминает кило мяса за
один обед? Это вам не соя! А вот и Юю. И конечно, новых девочек подце-
пил, молодчина. Штучки с перчиком, не коровы-невесты, а законтрактован-
ные подружки. Что ж, и у старикашек в департаменте по развитию колоний
бывают просветления!
День был долгий и жаркий.
Он летел назад через пролив Смита на одной высоте с солнцем, заходив-
шим в золотое марево за морем. Развалившись поудобнее, он весело распе-
вал. Показался остров Смита, подернутый легким туманом. Над лагерем ви-
сел дым - черная полоса, словно в печь для сжигания мусора попал мазут.
Густой, черт, ничего внизу не разглядишь, даже лесопилки.
И только приземлившись на аэродроме, Дэвидсон увидел обугленный остов
реактивного самолета, разбитые вертолеты, черные развалины ангара.
Он снова поднялся в воздух и прошел над поселком так низко, что чуть
не зацепил высокий конус печи. Только она и торчала над землей. А больше
там ничего не было: лесопильня, котельная, склады, штаб, хижины, казар-
мы, бараки пискунов - все исчезло. Еще дымящиеся черные груды, и больше
ничего. Но это был не лесной пожар. Лес вокруг стоял зеленый, как
раньше.
Дэвидсон повернул назад к аэродрому, приземлился, выпрыгнул из верто-
лета и огляделся - не уцелел ли какой-нибудь мотоцикл. Но все мотоциклы
превратились в такой же обгоревший железный лом, как и остальные машины
среди тлеющих развалин ангара. Черт, ну и вонища!
Он побежал по тропе к поселку. Поравнявшись с тем, что утром еще было
радиостанцией, он вдруг опомнился и, даже не замедлив шага, свернул с
тропы за уцелевшую стену. Там он остановился и прислушался.
Никого! И полная тишина. Огонь давно погас, и только огромные штабеля
бревен еще дымились, рдея под слоем пепла и золы. Длинные кучи углей -
все, что осталось от древесины, стоящей дороже золота. Но над черными
скелетами казарм и хижин не поднималось ни струйки дыма. В золе лежали
кости?
Дэвидсон скорчился за развалинами радиостанции. Его мозг работал с
предельной ясностью и четкостью. Может быть только два объяснения.
Во-первых, нападение из другого лагеря. Какой-нибудь офицер на Кинге или
Новой Яве спятил и решил стать властителем планеты. Во-вторых, нападение
из космоса. Перед его глазами всплыла золотая башня на космодроме Цент-
рального острова. Но если уж `Шеклтон` занялся пиратством, на кой шут
ему понадобилось начинать с уничтожения дальнего поселка, вместо того
чтобы сразу захватить Центрвилл? Нет, если из космоса, то только инопла-
нетная раса. Никому не известная. А может, таукитяне или хайнцы задумали
прибрать к рукам колонии Земли. Недаром он никогда не доверял этим жули-
кам-гуманоидам. Сюда, наверное, сбросили суперзажигалку. Ударным силам с
реактивными самолетами, аэрокарами и всякими ядерными штучками ничего не
стоит укрыться на острове или атолле в любом месте юго-западной части
планеты. Надо вернуться к вертолету и дать сигнал тревоги, а потом про-
извести разведку, чтобы представить штабу точную оценку ситуации. Он ос-
торожно выпрямился и тут услышал голоса.
Не человеческие. Пискливое негромкое бормотание. Инопланетяне?
Упав на четвереньки за деформированной жаром пластмассовой крышей,
которая валялась на земле, точно крыло огромного нетопыря, он напряженно
прислушивался.
В нескольких шагах от него по тропе шли четыре пискуна, совсем голые,
если не считать широких кожаных поясов, на которых болтались ножи и ки-
сеты. Значит, дикие. Ни шорт, ни кожаных ошейников, которые выдаются
ручным пискунам. Рабочие-добровольцы, по-видимому, сгорели в бараках,
как и люди.
Они остановились, продолжая бормотать, и Дэвидсон затаил дыхание.
Лучше, чтобы они его не заметили. И какого дьявола им тут нужно? А-а!
Шпионы и лазутчики врага!
Один показал на юг и повернулся так, что стало видно его морду. Вот,
значит, что! Все пискуны выглядят одинаково, но на морде этого он оста-
вил свою подпись. Еще и года не прошло. Тот, что взбесился и кинулся на
него тогда на Центральном, - одержимый манией человекоубийства, выкормыш
Любова! Он-то что тут делает, черт его дери!
Мозг Дэвидсона работал с полным напряжением. Все ясно! Быстрота реак-
ции ему не изменила - одним стремительным движением он выпрямился, держа
пистолет наготове.
- Вы, пискуны! Ни с места! Стоять! Стоять смирно!
Его голос прозвучал как удар хлыста. Четыре зеленые фигурки замерли.
Тот, чье лицо было изуродовано, уставился на него (через черные развали-
ны) огромными глазами, пустыми и тусклыми.
- Отвечать! Кто устроил пожар?
Они молчали.
- Отвечать! Быстро-быстро! Не то я сожгу одного, потом еще одного,
потом еще одного. Ясно? Кто устроил пожар?
- Лагерь сожгли мы, капитан Дэвидсон, - ответил пискун с Центрально-
го, и его странный мягкий голос напомнил Дэвидсону кого-то, какого-то
человека? -Люди все мертвы.
- Вы сожгли? То есть как это - вы?
Почему-то ему не удавалось вспомнить кличку Битой Морды.
- Здесь было двести людей. И девяносто рабов, моих соплеменников. Де-
вятьсот моих соплеменников вышли из леса. Сначала мы убили людей в лесу,
где они валили деревья, потом, пока горели дома, мы убили тех, кто был
здесь. Я думал, вас тоже убили. Я рад вас видеть, капитан Дэвидсон.
Бред какой-то и, конечно, сплошное вранье. Не могли они перебить всех
- Ока, Бирно, ван Стена и остальных! Двести человек! Хоть кто-то должен
же был спастись! У пискунов нет ничего, кроме луков и стрел. Да и в лю-
бом случае пискуны этого сделать не могли! Пискуны не дерутся, не убива-
ют друг друга, не воюют. Так называемый неагрессивный, врожденно мирный
вид. Другими словами, божьи коровки. Их бьют, а они утираются. И уж ко-
нечно, двести человек разом они поубивать не способны. Бред какой-то!
Тишина, запах гари в теплом вечернем воздухе, золотом от заходящего
солнца, бледно-зеленые лица с устремленными на него неподвижными глазами
- все это слагалось в бессмыслицу, в нелепый страшный сон, в кошмар.
- Кто это сделал, кроме вас?
- Девятьсот моих соплеменников, - сказал Битый своим поганым псевдо-
человеческим голосом.
- Я не о том. Кто еще? Чьи приказы вы выполняли? Кто сказал вам, что
вы должны делать?
- Моя жена.
Дэвидсон уловил внезапное напряжение в позе пискуна, и все-таки пры-
жок был таким стремительным и непредсказуемым, что он промахнулся и
только опалил ему плечо, вместо того чтобы всадить весь заряд между
глаз. Пискун повалил его на землю, хотя был вдвое ниже его и вчетверо
легче. Но он потерял равновесие, потому что полагался на пистолет и не
был готов к нападению. Он схватил пискуна за плечи, худые, крепкие, пок-
рытые густым мехом, попытался отбросить его. Пискун вдруг запел.
Он лежал навзничь, притиснутый к земле, без оружия. Сверху на него
смотрели четыре зеленые морды. Битый все еще пел - та же писклявая нев-
нятица, но вроде бы есть какой-то мотив. Остальные трое слушали, скаля в
усмешке белые зубы. Он ни разу прежде не видел, как пискуны улыбаются. И
никогда не смотрел на них снизу вверх. Всегда сверху вниз. Только свер-
ху. Надо лежать спокойно, вырываться пока нет смысла. Хоть они и коро-
тышки, их - четверо, а Битый забрал его пистолет. Надо выждать, улучить
минуту? Но в горле у него поднималась мучительная тошнота, и он дергался
и напрягался против воли. Маленькие руки прижимали его к земле без осо-
бых усилий. Маленькие зеленые морды качались над ним, ухмыляясь.
Битый кончил петь. Он нажал коленом на грудь Дэвидсона, сжимая в од-
ной руке нож, а в другой держа пистолет.
- Вы петь не можете, капитан Дэвидсон, верно? Ну так бегите к своему
вертолету, летите на Центральный и скажите полковнику, что тут все сож-
жено, а люди убиты.
Кровь, такая же ярко-алая, как человеческая, смочила шерсть на правом
плече пискуна, и нож в зеленых пальцах дрожал. Узкое изуродованное лицо
почти прижималось к лицу Дэвидсона, и теперь он увидел, что в
угольно-черных глазах прячется странный огонь. Голос пискуна был
по-прежнему мягким и тихим.
Державшие его руки разжались.
Он осторожно поднялся с земли. Голова отчаянно кружилась - сильно
стукнулся затылком, спасибо Битому! Пискуны отошли. Знают, что руки у
него вдвое длиннее. Ну а что толку? Вооружен-то не один Битый. Вон и
другой тычет в него пистолетом. Да это же Бен! Его собственный пискун,
серый облезлый паршивец - и, как всегда, выглядит идиотом. Да только в
руке у него пистолет.
Не так-то просто повернуться спиной к двум наведенным на тебя писто-
летам, но Дэвидсон повернулся и зашагал к аэродрому.
Позади него голос громко и визгливо выкрикнул какое-то пискунье сло-
во. Другой завопил:
- Быстро-быстро! -- и раздались странные звуки, словно птицы зачири-
кали.
Наверное, они так смеются. Хлопнул выстрел, и рядом в землю зарылся
снаряд. Черт, подлость какая! У самих пистолеты, а он безоружен! Надо
прибавить шагу. В беге не пискунам с ним тягаться. А стрелять они толком
не умеют.
- Беги! - донесся издали спокойный голос.
Битая Морда! А кличка у него - Селвер. Они-то звали его Сэмом, пока
не вмешался Любов, не спас его от заслуженной взбучки и не начал с ним
цацкаться. Вот тут его и стали звать Селвером. Черт, да что же это?
Бред, кошмар.
Дэвидсон бежал. Кровь грохотала у него в ушах. Он бежал сквозь золо-
тую дымку вечера. У тропы валялся труп, а он и не заметил, когда шел ту-
да. Совсем не тронут огнем, словно белый мяч, из которого выпустили воз-
дух. Голубые выпученные глаза? А его, Дэвидсона, они убить не посмели. И
больше по нему не стреляли. Еще чего! Где им его убить! А вот и верто-
лет! Блестит, миленький, как ни в чем не бывало. Одним прыжком он ока-
зался внутри и сразу поднял вертолет в воздух, пока пискуны чего-нибудь
не подстроили. Руки дрожат? Ну да, чуть-чуть. Все-таки шок порядочный.
Его им не убить!
Он сделал круг над холмом, а потом повернул и стремительно пошел поч-
ти над самой землей, высматривая четырех пискунов. Но среди черных куч
внизу не было заметно ни малейшего движения.
Сегодня утром тут был лагерь лесорубов. Двести человек. А сейчас туг
только четверо пискунов. Не приснилось же ему это! И они не могли исчез-
нуть. Значит, они там, прячутся? Он начал бить из носового пулемета.
Вспарывая обожженную землю, пробивал дыры в листве, хлестал по обгорелым
костям и холодным трупам своих людей, по разбитым машинам, по гниющим
белесым пням, заходя на все новые и новые круги, пока не кончилась лента
и судорожная дробь пулемета не оборвалась.
Руки Дэвидсона больше не дрожали, его тело ощущало легкость умиротво-
рения, и он твердо знал, что не бредит. Теперь надо доставить известия в
Центрвилл. Он повернул к проливу. Мало-помалу его лицо принимало обычное
невозмутимое выражение. Свалить на него ответственность за катастрофу им
не удастся -- его ведь там даже не было! Может, они сообразят, что пис-
куны не случайно дождались, чтобы он улетел. Знали ведь, что у них ниче-
го не выйдет, если он будет на месте и организует оборону. Во всяком
случае, хорошо одно: теперь они займутся тем, с чего следовало начать, -
очистят планету для человеческого обитания. Даже Любов теперь не сможет
помешать полному уничтожению пискунов, раз все подстроил его любимчик!
Некоторое время теперь придется посвятить уничтожению этих крыс, и, мо-
жет быть? может быть, эту работку поручат ему. При этой мысли он чуть
было не улыбнулся. Однако сумел сохранить на лице невозмутимость.
Море внизу темнело в сгущающихся сумерках, а впереди вставали проре-
занные невидимыми речками холмы Центрального острова - крутые волны мно-
голистного леса, тонущего во мгле. Глава 2
Оттенки ржавчины и закатов, кроваво-бурые и блекло-зеленые, непрерыв-
но сменяли друг друга в волнах длинных листьев, колышимых ветром. Толс-
тые и узловатые корни бронзовых ив были мшисто-зелеными над ручьем, ко-
торый, как и ветер, струился медлительно, закручиваясь тихими водоворо-
тами, или словно вовсе переставал течь, запертый камнями, корнями, купа-
ющимися в воде ветками и опавшими листьями. Ни один луч не падал в лесу
свободно, ни один путь не был прямым и открытым. С ветром, водой, сол-
нечным светом и светом звезд здесь всегда смешивались листья и ветви,
стволы и корни, прихотливо перепутанные, полные теней. Под ветвями, вок-
руг стволов, по корням вились тропинки - они нигде не устремлялись впе-
ред, а уступали каждому препятствию, изгибались и ветвились, точно нер-
вы. Почва была не сухая и твердая, а сырая и пружинистая, созданная неп-
рерывным сотрудничеством живых существ с долгой и сложной смертью
листьев и деревьев. Это плодородное кладбище вскармливало тридцатиметро-
вые деревья и крохотные грибы, которые росли кругами поперечником в сан-
тиметр. В воздухе веяло сладким и нежным благоуханием, слагавшимся из
тысяч запахов. Далей не было нигде - только вверху, в просвете между
ветвями, можно было увидеть россыпь звезд. Ничто здесь не было однознач-
ным, сухим, безводным, простым. Здесь не хватало прямоты простора.
Взгляд не мог охватить всего сразу, и не было ни определенности, ни уве-
ренности. В плакучих листьях бронзовых ив переливались оттенки ржавчины
и закатов, и невозможно было даже сказать, какого собственно цвета эти
листья - красно-бурого, рыжевато-зеленого или чисто-зеленого.
Селвер брел по тропинке вдоль ручья, то и дело спотыкаясь о корни ив.
Он увидел старика, ушедшего в сны, и остановился. Старик поглядел на не-
го из-за длинных ивовых листьев и увидел его в своих снах.
- Где мне найти ваш Мужской Дом, владыка-сновидец? Я прошел долгий
путь.
Старик сидел не двигаясь. Селвер опустился на корточки между тропин-
кой и ручьем. Его голова упала на грудь, потому что он был измучен и
нуждался во сне. Он шел пять суток.
- Ты в яви снов или в яви мира? -- наконец спросил старик.
- В яви мира.
-- Ну так пойдем! - Старик поспешно встал и по вьющейся тропке повел
Селвера из ивовых зарослей в более сухое сумрачное царство дубов и тер-
новника. - А я было подумал, что ты Бог, - сказал он, держась на шаг
впереди. - И мне кажется, я тебя уже видел. Может быть, в снах.
-- В яви мира ты меня видеть не мог. Я с Сорноля и здесь никогда
раньше не бывал.
- Это селение зовется Кадаст. А я - Коро Мена. Сын Боярышника.
- Меня зовут Селвер. Сын Ясеня.
- Среди нас есть дети Ясеня. И мужчины, и женщины. Дочери твоих брач-
ных кланов - Березы и Остролиста - тоже живут среди нас. А дочерей Ябло-
ни у нас нет. Но ведь ты пришел не для того, чтобы искать жену, так?
- Моя жена умерла, - сказал Селвер.
Они подошли к Мужскому Дому на пригорке среди молодых дубов, согну-
лась и на четвереньках проползли по узкому туннелю во внутреннее помеще-
ние, освещенное отблесками огня в очаге. Старик выпрямился, но Селвер
бессильно скорчился на полу. Теперь, когда помощь была рядом, его тело,
которому он столько времени беспощадно не давал отдыха, отказалось ему
повиноваться. Руки и ноги расслабились, веки сомкнулись, и Селвер с бла-
годарным облегчением соскользнул в великую тьму.
Мужчины Дома Кадаста бережно уложили его на скамью, а потом в Дом
пришел их целитель и смазал снадобьями рану у него на плече. Когда нас-
тупила ночь, Коро Мена и целитель Торбер остались сидеть у огня. Почти
все мужчины удалились в свои жилища к женам, а двое юношей, еще не нау-
чившихся уходить в сны, крепко спали на скамьях.
- Не понимаю, откуда у человека могут взяться на лице такие рубцы, --
сказал целитель. - И уж совсем не понимаю, чем он мог так поранить пле-
чо. Странная рана!
- А на поясе у него была странная вещь, - сказал Коро Мена. - Я видел
ее и не увидел ее.
- Я положил ее под его скамью. Словно бы отшлифованное железо, но не
похоже на работу человеческих рук.
- Он сказал, что он с Сорноля.
Некоторое время оба молчали. Коро Мена вдруг почувствовал, что на не-
го наваливается необъяснимый страх, и ушел в сон, чтобы найти объяснение
этому страху, - ведь он был стариком и умелым сновидцем. Во сне были ве-
ликаны, тяжеловесные и страшные. Их сухие чешуйчатые конечности и туло-
вища были завернуты в ткани. Глаза у них были маленькие и светлые, точно
оловянные бусины. Позади них ползли огромные непонятные махины, сделан-
ные из отшлифованного железа. Они двигались вперед, и деревья падали пе-
ред ними.
Из-за падающих деревьев с громким криком выбежал человек. Рот его был
в крови. Тропинка, по которой он бежал, вела к Мужскому Дому Кадаста.
- Почти наверное, - сказал Коро Мена, выходя из сна, - он приплыл по
морю прямо с Сорноля, а может быть, пришел с берега Келм-Дева на нашем
острове. Путники говорили, что великаны есть и там и там.
- Пойдут они за ним или нет, - сказал Торбер, но он не спрашивал, а
взвешивал возможность, и Коро Мена не стал отвечать. - Ты один раз видел
великанов, Коро?
- Один раз, - сказал старик.
Он опять ушел в сны. Теперь потому, что он был очень стар и уже не
так крепок, как прежде, он часто погружался в сон. Наступило утро, мино-
вал полдень. За стенами Дома девушки ушли в лес на охоту, чирикали дети,
переговаривались женщины - словно журчала вода. У входа голос, не такой
влажный и журчащий, позвал Коро Мена. Он выполз наружу под лучи заходя-
щего солнца. У входа стояла его сестра. Она с удовольствием вдыхала аро-
матный ветер, но лицо у нее оставалось суровым. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Россия
Док. 123605
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1
|
