ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Юлий БУРКИН

КОРОЛЕВА В ИЗГНАНИИ

МАРИЯ

1

- Ну, вот мы и дома, - с явным облегчением сказал следователь, открыв
кабинет и усевшись. Это были его первые слова с того момента, как они
влезли в машину. - Что ж, Мария Викторовна, давайте поговорим начистоту.
Маша неопределенно кивнула. Ей казалось, все у нее внутри заковано в
лед, и вряд ли этот лед когда-нибудь растает.
- В первую очередь объясните мне, - продолжал следователь, - почему
вы не стали невидимой? Я знаю, вы умеете это.
Так же неопределенно она пожала плечами. Почему не исчезла? Она и
сама еще не успела осмыслить это. Хотя... Что ей принес ее `божественный
дар`? Что кроме боли? Она потеряла дом и друзей, она потеряла себя - ту,
какой бы ей хотелось быть... Человек, которого она любит, предал ее. А
сейчас, когда она смогла простить его, он умирает... Когда-то она должна
была остановиться.
- Будем молчать? - поинтересовался следователь, - или...
Она подняла глаза и ТАК на него взглянула...
- Что с ним? - спросила она шепотом.
- Сейчас, - торопливо кивнул следователь, поднял трубку и набрал
номер.
- Алло, это прокуратура вас беспокоит. Это Зыков, следователь. Там к
вам должны были доставить... Да, ножевое... Да-да, Кислицын... - Некоторое
время длилась пауза, во время которой Зыков покачивал головой, вникая в
то, что слышал. - Спасибо, - сказал он наконец и положил трубку.
- Сильный мальчик, - улыбнулся он Маше. - С ним - полный порядок. А
мы - будем говорить?
- Будем, - согласилась она, ощущая как что-то оживает в ней. - Только
без абстрактных вопросов. Типа - почему не исчезла. Не исчезла и все.
- Что ж, меня это устраивает, - сухо согласился Зыков. - Я многое
знаю о вас. С точки зрения закона вы виновны. Но я знаю, что вас
обманывали, и все, что вы совершали делалось не по собственной воле. -
Машу передернуло: она была не согласна с тем, что он говорил, и она не
нуждалась в подачках следователя. По его выходило, она - какая-то тварь
бессловесная... Но он продолжал: - Так что обещаю: в крайнем случае - два
года условно. А вы мне - адреса, имена, суммы...
- Не надо со мной торговаться. Вы... - она остановилась, вспоминая,
как его звать. `Андрей Владимирович`, - подсказал Зыков. - Вы, Андрей
Владимирович, знать-то знаете, а вот понять еще не умеете. Я все могу.
- Да ну, - запротестовал следователь. - Возможности ваши ограничены.
Комната заперта, за дверью - охранник...
- Я сейчас исчезну, - перебила его Маша, - и сколько бы вы не бегали
по этой комнате, вам меня не поймать. А когда подходящий момент
представится - шарахну чем-нибудь тяжелым по голове. Вот, стулом,
например.
- Стул привинчен.
- Ну, ящиком от стола. Да просто пну между ног, так что загнетесь, и
пистолет отберу. Пусть тогда ваш охранник приходит.
- Начнете стрелять, сбежится вся прокуратура.
- Вы в жмурки когда-нибудь играли? - недобро усмехнулась Маша. - Так
вот, вы все - голите...
Она блефовала, но и сама в тот момент верила в то, что говорит.
Зыков озадаченно потер подбородок.
- Ну ладно, ладно, - пошел он на перемирие, - один ноль в вашу
пользу. Что мы как дети: а я - сильнее, а у меня брат есть...
- Дайте бумагу и ручку. Напишу все, что знаю. Только не потому, что
ВЫ так хотите, а потому, что Я так хочу. Потому что все они - мизинца его
не стоят.
...Информации оказалось не так-то много. Где искать Копченого или
Али-Бабу? Она не знала не только адресов, но даже настоящих имен всех этих
сошек. Так, некоторые номера телефонов, автомобилей, `криминальные
эпизоды`. Однажды заезжали домой к Гоге, и визуально она могла бы найти
его квартиру, но адреса не знала тоже. Да и меньше всего ей хотелось
`закладывать` именно Гогу.
- Сколько ему дадут? - спросила она, протягивая Зонову лист.
- Трудно сказать. `Восток - дело темное`. Думаю, от трех до семи.
- Я хочу взглянуть на него.
- Не раньше завтрашнего дня. Так врач сказал: нельзя беспокоить.
- Я не буду его беспокоить. Он меня не увидит... - И тут же
поправилась с горечью в голосе: - Он меня не видит.
Зыков вскинул брови:
- Из показаний следует, что вы не умеете возвращать людям способность
видеть вас. Или научились?
- Нет, - ответила Маша. - Так я увижу его сегодня?
- То, что знаем мы, врачам не объяснишь. Они не пустят. Или пустят,
но потом руководству моему пожалуются. Будут неприятности. Так что... - Он
что-то чиркнул на бумажке и протянул ее Маше. - Вот. Повестка. Явитесь ко
мне завтра в двенадцать ноль-ноль, поедем к нему. Хотя... - Зыков
испытующе глянул ей в лицо, - вы могли бы воспользоваться своими
способностями и пройти к нему невидимой, адрес больницы я вам дам.
- Не надо, - двумя пальцами Маша взяла протянутую бумажку. И,
вставая, закончила, повторив: - Завтра в двенадцать ноль-ноль.
...Алкины родители были уже в курсе событий, но милая ее рыжая мама
делала вид, что `все как всегда`. И это было даже хуже. Если бы Маше было
куда пойти, она с удовольствием покинула этот гостеприимный, даже слишком
гостеприимный дом. Но пойти было некуда. В родном городе отправиться в
гостиницу ей как-то не пришло в голову.
- И что же ты теперь? - спрашивала мама Алки, хозяйничая на кухне. -
Поступать будешь? Год, конечно, потеряла, но это не беда, какие наши
годы?!
- Не знаю, - уклончиво отвечала Маша. Поступать? Вот, наверное,
удивилась бы эта добрая домашняя женщина, если бы узнала, что ее юная
собеседница ухитрилась даже не закончить школу.
- А чего тут думать? Город у нас маленький, но недаром его
студенческим называют. Жить тут и не закончить вуз - просто не принято.
Самым глупым в этой ситуации было то, что разговор явно был не нужен
ни Маше, ни алкиной маме, но взаимная вежливость заставляла их
поддерживать его.
Алка краем глаза наблюдала за Машей и в один прекрасный момент вдруг
заявила:
- Ладно, мама, мы пошли спать.
- Да ведь рано еще. Подождите, я ужин сделаю...
Но Маша уже поднялась с облегчением со стула и направилась к двери
вслед за Алкой.
- Спокойной ночи, - недовольно сказала им в спину мама.
- Ну что с тобой?! - накинулась на Машу Алка в комнате. - Чего ты как
замороженная? Леша жив, что еще тебе надо?
- У тебя валерьянка есть?
- Сейчас, - осеклась Алка. - Только в таблетках, вот. Подожди, я воды
принесу.
- Не надо, - махнула рукой Маша и проглотила несколько сладковатых
пилюль. - А снотворное?
Алка молча протянула ей стандарт. Потом вдруг отдернула руку и,
оторвав от целлофановой упаковки две таблетки, выдала их Маше.
- Да не бойся, травиться я не собираюсь, - усмехнулась та.
- Кто тебя знает, - сделала Алка гримаску, потом вышла на минутку и
вернулась со стаканом воды. - На.
Маша запила лекарство и забралась в постель. Глянула на Алку. Та
смотрела на нее с жалостью и участием, но самым сильным чувством,
написанным на ее лице было всепоглощающее любопытство. Маша сжалилась:
- Завтра в двенадцать я к нему в больницу пойду. Со следователем.
Пойдешь со мной?
- Конечно!
Переодевшись в пижаму и погасив свет, Алка забралась к Маше под
одеяло, и некоторое время, лежа друг к другу спинами, они активно делали
вид, что спят. Наконец Алка не выдержала:
- И все-таки я не понимаю. Зачем тебе все это? Исчезла бы и все.
- Что - все? - Маша повернулась к Алке лицом. - Что - все? Опять в
бега? Я хочу жить дома. Просто жить, понимаешь?
- Просто жить? И деньги ты им вернула?
Деньги. Про них она просто забыла, даже не упомянула в показаниях.
Или это сработала подсознательная жадность?
Нет. Действительно забыла.
- В следующий раз - сдам.
- Ну и зря. Если бы у меня были такие деньги, я бы... - Она
замолчала.
- Что - ты бы? - Покачала головой Маша, чувствуя, как дремота
сковывает ее тело. - Подумай, подумай. Если найдешь им классное
применение, я их не в милицию, а тебе отдам... Ну ладно, все. Спокойной
ночи.
И, снова повернувшись к стенке, она моментально уснула.
...Поднялись в половине девятого и целый час наводили марафет. Потом
вышли из дома, поймали тачку и помчались в центр. Остановились у магазина
`Фасон`. Магазин работал с десяти и до открытия было еще минут пятнадцать.
Но Маша ждать не стала, а нажала кнопку звонка. В витрину выглянула
пожилая женщина, молча указала на табличку с расписанием. Маша в ответ
покачала головой. Женщина кивнула и удалилась. Тут же к витрине подошла
другая - знакомая Маше продавщица, улыбнулась ей и открыла дверь.
- Вы извините, что так рано, - сказала Маша после приветствия, - мне
нужно забрать свою одежду. Даже лучше у вас переодеться.
- В это тряпье? - женщина с изломом приподняла красивую бровь. -
Девочка, тебе нужно носить красивые дорогие вещи. И, поверь мне, я знаю
жизнь: для этого тебе не нужно даже шевелить пальцем. К таким как ты, а
таких мало, деньги липнут сами.
У Маше по спине пробежал холодок. Ведь действительно последние годы
деньги сами липли к ней. Деньги, а не счастье.
Продавщица говорила что-то еще, но Маша, не слушая ее, зашла за ширму
и переоделась в свой видавший виды джинсовый костюм, кроссовки и, сложив
новую одежду в сумку, вышла на улицу.
- Да-а, - протянула Алка, увидев ее, - вот это маскарад. Ты что,
милостыню просить собралась?
- Врачи сказали, его нельзя беспокоить. А в этой одежде он меня не
видит.
...К прокуратуре шли пешком, но все равно добрались немного раньше
срока.

2

У входа в палату Зыков обернулся к девушкам.
- Вам, - кивнул он Алке, - придется подождать тут. А вы, Мария
Викторовна, войдете вместе со мной, но своего присутствия ничем не
выдавайте.
Сопровождавший их дежурный врач вопросительно посмотрел на них, но,
не дождавшись разъяснений, промолчал.
В палате стояло четыре кровати. Две из них были пусты и аккуратно
застелены, на одной сидел щуплый мужчина лет пятидесяти; Алексей лежал на
койке возле окна.
Тихо пройдя, Зыков сел на табурет, доктор остановился справа от него,
а Маша встала у изголовья. Атос (так Маша снова начала называть его про
себя) лежал с закрытыми глазами и выглядел совсем неживым. Маша прижала к
губам ладонь, чтобы не вскрикнуть. Почему-то больше всего ее напугала
капельница, присосавшаяся трубочкой к его забинтованной руке.
Атос застонал и открыл глаза. Отсутствующим взглядом обвел комнату.
- Пить... - Это был даже не шепот. То, что он сказал, угадывалось
только по движению губ.
- Пить вам пока нельзя, - отозвался врач. - Все, что вы можете себе
позволить - вот: смачивать губы. - Он взял с тумбочки стеклянное блюдце с
водой и ватный тампон на палочке. - Можете держать?
Атос еле заметно покачал головой.
- Ну, потом будете это делать сами, - и доктор осторожно провел
тампоном по потрескавшимся лиловым губам Атоса. Тот закрыл глаза, сглотнул
и скривился от боли.
- Еще, - прошептал он, не открывая глаз.
Врач повторил процедуру, Атос поморщился - то ли от боли, то ли от
удовольствия. Потом открыл глаза и уже более осмысленно взглянул на
окружающее. Однако взгляд его без интереса скользнул по лицам доктора и
следователя, поднялся вверх...
- Маша, - через силу улыбнулся он. - Маша...
Она чуть было не закричала в ответ. Ты видишь меня, видишь!.. Но нет,
он смотрит не в глаза, не в лицо, он смотрит... Проклятье! Как она могла
забыть снять новые часики! Атос их раньше не видел, и теперь они висят
прямо над его головой...
А он вновь прикрыл веки, застонал и затих.
Зыков настороженно смотрел то на него, то на Машу.
- Все, все, все, - засуетился врач. - Он впал в бессознательное
состояние. Все-таки еще рано, он слишком слаб. Давайте перенесем встречу
на завтра?
Зыков кивнул, поднялся и глазами сделал знак Маше: `Идем`.
Она, не отрывая ладонь от губ, отрицательно замотала головой и
свободной рукой еще крепче вцепилась в металлическую спинку кровати.
Зыков взял ее за локоть и настойчиво потянул к себе. Несколько секунд
она сопротивлялась, затем разомкнула пальцы и, как механическая кукла
двинулась за ним к двери.
Они были уже на пороге, когда Атос вновь застонал. Маша замерла, но
Зыков просто вытолкнул ее в коридор и прикрыл дверь. Доктор остался в
палате.
- Ну что он?! Как?! - Налетела на них Алка.
- Жив, жив, - успокаивающе хмыкнул Зыков. - Дуракам везет. Поехали-ка
ко мне. Поговорим. И вы, - кивнул он Алке, - то же.
...С Алкой следователь говорил недолго, к тому же она спешила на
занятия. Следующей Зыков вызвал в кабинет Машу.
- Присаживайтесь.
Маша села. И вдруг остро почувствовала страх и жалость к себе. Как
будто вся жизнь ее будет теперь состоять из таких вот пыльных милицейских
комнат и пропахших лекарствами палат, нестерпимого чувства вины и утраты.
Это длилось мгновение, но не ушло совсем, а вечным пониманием спряталось
где-то в глубине ее сознания.
- Ну-с, милая, - произнес Зыков и вальяжно откинулся на спинку стула.
- А вот теперь-то мы поговорим серьезно.
Все в нем изменилось - поза, выражение лица, интонации. Все дышало
самоуверенностью и самодовольством.
- Я по-моему все написала, - ответила Маша, специально чуть
нагловато, чтобы сбить накатившую на следователя спесь.
- Не-ет, Мария Викторовна, нет, милая, - Зыков принялся раскачиваться
на стуле, - вовсе даже не все. Это - так... - он двумя пальцами поднял со
стола исписанный ею на прошлом допросе листок, - фрагменты... - И листок,
отпущенный им, спланировал на пол. - А меня интересует все. Вся история.
Вся, понимаете? До мельчайших подробностей.
- Но мы же договорились...
- Договорились, - с легкой иронией в голосе перебил он так, как
говорят иногда с детьми, - а теперь передоговорились.
Он перестал раскачиваться, уперся руками в стол и вдруг заорал:
- Где деньги, сука!
Такой поворот, наверное, сработал бы безотказно, будь перед ним
обыкновенная девушка. Но Маша... Мария. Ее уверенность в себе, сознание
вседозволенности и безнаказанности хоть и пошатнулись заметно в последние
дни, но все же оставались чуть ли не главными составляющими характера.
- По какому праву вы разговариваете со мной таким тоном? - спросила
она стеклянным слегка дрожащим голосом.
- Прекрасное самообладание. - Зыков потер подбородок ладонью и,
буравяще глядя Маше в глаза, почти любуясь ею, пальцами другой руки
принялся барабанить по столу.
Абсолютно спокойной Маша оставалась только внешне. В душе же ее
что-то дрогнуло. `Почему?! Почему он вдруг решил, что на нее можно
кричать, можно оскорблять ее? Ведь еще вчера он говорил с ней уважительно,
чуть ли не со страхом... Он сказал, деньги. Почему он заговорил о деньгах?
Арестован кто-то из банды? Или Алка? Нет, скорее - первое. Денег мне не
жалко, отдам хоть сейчас. Но если он так... Война так война`.
- `По какому праву`, вы спрашиваете, Мария Викторовна? - следователь
вновь неожиданно сменил интонацию на подчеркнуто корректную. - Да по
такому, что вы - прекрасная актриса. Только на хитрую жопу, Мария
Викторовна, есть, извините, член с винтом!..
- Маша порывисто поднялась и двинулась к двери.
- На место! - рявкнул Зыков.
На место Маша не села, но остановилась:
- Если вы еще раз повысите на меня голос, я просто исчезну.
- Исчезнешь? - следователь ухмыльнулся. - Ну-ну, давай, а мы
посмотрим... Чего ж раньше не исчезла? Это же элементарно, Ватсон:
девочка-невидимка дает вдруг себя арестовать... девочка-невидимка не
желает незаметно пройти в больницу... И наконец: девочку-невидимку узнает
ее заколдованный принц!
Ах вот в чем дело! Следователь просто решил, что она по каким-то
причинам потеряла свои сверхъестественные способности, если они вообще
были, и это не легенда. Что ж, все логично. И он перестал бояться ее,
перестал быть эдаким старшим товарищем - предупредительным и участливым, а
стал - грубым и вульгарным... ментом.
`Вульгарным ментом`, - повторила про себя Маша, и вдруг это выражение
показалось ей до невозможности смешным.
Одновременно с этим она испытала несказанное облегчение от того, что
все стало понятно. Не удержавшись, она сначала прыснула в ладонь, а потом,
убрав руку расхохоталась во весь голос и уселась обратно на стул.
- Актриса, актриса! - восхищенно улыбаясь, покачал головой Зыков.
- Вульгарный мент, - вслух произнесла она в ответ, сразу успокоилась
и, утерев выступившие слезы, продолжила: - Значит, говоришь, я разучилась
исчезать. Давай проверим.
На миг легкая неуверенность коснулась ее сердца. А может быть он
прав? Может быть, не часики, а ЕЕ увидел Атос в больнице? Может быть, ее
давешнее решение не пользоваться своим даром повлияло на него уничтожающе?
Она испугалась и, чтобы быстрее избавится от сомнений, глядя Зыкову в
глаза, дала ему посыл...
Знакомый толчок в виски, знакомый звон в ушах. Знакомое выражение в
глазах следователя.
То, как он повел себя в дальнейшем, характеризует его, как человека
действительно умного и прозорливого. А может быть - просто трусливого, но
способного держать себя в руках.
- Ладно, - напряженно сказал он пустоте перед собой. - Два - ноль.
Только, Мария Викторовна, пожалуйста, без излишеств. Думаю, вы уже не
сидите на стуле, так что не бойтесь. Я сдаю оружие. - Он расстегнул кобуру
и выложил на стол пистолет. - Но брать его не советую. Из соображений
вашей же пользы.
К пистолету Маша не притронулась.
- Сейчас я вызову конвойного, - продолжал он уже спокойнее. - Он
проводит вас к выходу. - Он нажал кнопку под столом, затем чиркнул что-то
на бумажке:
- Это - повестка на завтра. Тут будет другой следователь. Я, сами
понимаете, не справился.
Маша не притронулась и к повестке.
Дверь отворилась, вошел молодой милиционер.
- Ну что ж, жаль, что так вышло. - Следователь поднялся. - До
свидания. Или прощайте?
- Второе, - лаконично ответила Маша.
Конвойный удивленно покосился на нее.
- Проводите девушку, - вздохнул Зыков.
Выходя, Маша с опаской поглядывала на следователя: сейчас не трудно
было определить ее местоположение, не схватится ли он за пистолет. Только
потом она поняла, что если бы он сделал это и сумел убить ее, он никому не
смог бы объяснить этот поступок, и это стоило бы ему, как минимум,
карьеры.

3

`Моя душа принадлежит хаосу, - с легким испугом думала Маша, шагая по
тротуару. Как иначе расценивать ту эйфорию, в которой я сейчас нахожусь?`
Ведь, выходит, не тяжелое состояние Атоса более всего угнетало ее, а тот
моральный запрет, который наложила она на свой дар, решение жить
`нормальной` СКУЧНОЙ жизнью. Но вот запрет снят, и как же легко стало на
душе.
`Вульгарный мент`, - вспомнила она и опять хихикнула сама с собой.
Может быть, все-таки, потому ей так хорошо, что она разоблачила лицемера и
победила его? Он был таким беспомощным, таким униженным!
Как бы там ни было, ей было хорошо, и она прекратила бессмысленный
самоанализ, интуитивно чувствуя, что, стоит ей докопаться до причины своей
радости, как та сейчас же улетучится.
Он жив! И он выздоровеет!.. И что тогда? Интересно, может ли мужчина
любить женщину, которую не видит? Вспомнилась где-то слышанная поговорка
`мужчина любит глазами`. А если даже не так, все равно им годы не быть
вместе. От трех до семи, так, кажется, сказал Зыков.
Но и эти невеселые мысли не развеяли ее благодушия. Тут же она
подумала: может быть уже вернулась мама и ждет ее? Телефон-автомат был
поблизости, а рядом в киоске `Союзпечати` продавались жетоны.
Но когда она набрала свой домашний номер, трубка не ожила.
Идти сейчас к Алке? Хоть Маше и был дан ключ от ее квартиры, идти в
пустое чужое жилье (Алка-то в институте) казалось ей чем-то неправильным.
Слишком часто бывала она в чужих квартирах без приглашения и даже без
ведома хозяев.
Нужно было подумать о последствиях своей сегодняшней выходки в
прокуратуре, но в голову ничего не приходило.
Она присела на скамейку и закурила.
Оставаться на улице тоже не прельщало: становилось по-осеннему
прохладно. И хотелось есть.
И вдруг, словно похмелье, черная волна нахлынула на нее. Одиночество.
Все это время она не ощущала, как она одинока. В Питере был папа со своей
смешной заботой, потом - Атос; и `бандиты` (для кого-то - бандиты, а для
нее - безопасные и забавные человечки). Потом была всепоглощающая
ревность, обида, страстная жажда мести... Плотность чувств с лихвой
заменяла ей общение. Потом - радость встречи с домом, Алка, возвращение
веры в любовь...
Сейчас - пустота. Пустота, пустота, пустота...
Это было ужасно глупо с ее стороны - вот так сидеть и упиваться своим
одиночеством, и, наконец, она решила, куда сейчас отправится: в политех -
к Алке на занятия. И посоветуется с ней. Или посоветуется потом, а сегодня
снова сходит с ней к ее ребятам в общежитие. Развеяться. А там - будет
видно.
...Звонок возвестил об окончании пары, и из аудитории в коридор
посыпались симпатичные молодые ребята. Это явно были совмещенные занятия
нескольких групп: ребят было много. Нескольких она узнала, узнавали и ее -
кивали, приветливо улыбались.
Алка вышла одна из последних в сопровождении тоже знакомого Маше
парня - того самого Сережи, который ухаживал за ней на той, памятной,
вечеринке. `Очень характерно`, - отметила про себя Маша. Алка с детства
усиленно кокетничала именно с ЕЕ мальчиками. Они никогда не ссорились по
этому поводу, ведь шансов у Алки `увести` мальчика практически не было,
сама же она объясняла свое поведение так: `Просто, Машка, у тебя вкус
хороший: только ты скажешь, что тебе мальчик нравится, смотрю, а он точно
- классный...`
Увидев Машу, Алка обрадованно помахала рукой, а Сережа потупился.
Маша внутренне усмехнулась: какие они все-таки дети.
- У нас еще пара, я тебе очень нужна? - спросила Алка, поравнявшись с
ней.
- Да, у меня, кажется, неприятности.
- Ты в своем амплуа... Ладно, тогда я смываюсь, - Алка обернулась к
Сергею. - Будь другом, устрой, чтобы на перекличке кто-нибудь за меня
крикнул.
- Устрою, - вроде бы даже с облегчением тряхнул тот светлой шевелюрой
и побежал догонять остальных.
- Что у тебя опять стряслось, пропащая ты душа? - накинулась Алка.
- Сейчас все расскажу. Где тут присесть можно?
- Деньги есть с собой?
- Смотря сколько.
- Тут прямо в корпусе кафе недавно открылось...
- Ну, на это-то хватит...
- Я всяко не `Форд` у тебя хотела попросить.
- Кто тебя знает. Хотя, если сильно попросишь...
- Ты уже достала своими барскими замашками. Пойдем.
...После рассказа Маши они довольно долго молчали, потягивая через
соломинку коктейль. Неважный коктейль - отметила про себя Маша. За то - не
дорогой.
- Знаешь, - начала наконец Алка, - когда мы от Леши шли, и ты не
захотела исчезнуть, я тебя не понимала. Я привыкла думать, что ты живешь в
Питере, что тут ты - в гостях... Но потом поняла: тебе, везде было плохо,
дома ты - только здесь...
- Да нет, - перебила Маша, - иногда мне было очень хорошо...
- С ним, - кивнула Алка. - А знаешь почему? Потому что в нем твоя
душа неприкаянная нашла хоть что-то стабильное. Домашнее. Ведь не
влюбилась же ты в какого-нибудь пижона питерского, мало их там что ли?
- Хватает, - улыбнулась Маша, припомнив `Охту` и ее постоянных
посетителей.
- Так вот. Он для тебя был частицей дома...
- Ну, не только...
- Не перебивай, дай договорить, - чуть повысила Алка голос, и Маша,
кивнув, стала внимательно слушать ее.
- Из дома ты не сама уехала, тебя выперли. Отчим выпер. В Питере
друзей настоящих ты себе не завела. И тут - Леша. Может быть, он для тебя
и что-то большее, только лучше всего тебе было бы С НИМ и ЗДЕСЬ,
понимаешь?
Маша кивнула:
- Да, ты, наверное, права.
- Короче, что я хочу сказать. Я поняла, почему ты не исчезла. Ты
вернулась НАСОВСЕМ. Но тем, что ты устроила сегодня, ты себе это сильно
усложнила.
Нельзя сказать, что Алка сообщила ей что-то новое, но она как бы
упорядочила в машиной голове то, что она знала и раньше. И Маша была
благодарна ей за это.
- И как мне быть дальше?
- К черту гордость. Нужно звонить в прокуратуру. Твоего Зыкова от
дела отстранят, это факт...
- Да, он и сам сказал...
- Ну вот. А новый следователь поуважительней будет. И очень хорошо,
что ты деньги не отдала. Нужно нанять самых лучших в городе адвокатов -
для тебя и для твоего Атосика. Тебе придется пройти через всю эту судебную
волокиту, если ты действительно хочешь вернуться к спокойной жизни. Второй
вариант - в бега.
- Нет. Меня больше устраивает первый. А насчет адвокатов, думаешь,
это может помочь? Со мной-то проще, а вот Леша...
- Да там куча смягчающих обстоятельств! Его ведь тоже, как и тебя,
использовали. И чем, к стати, дело кончилось: он пытался вырваться, ушел,
не взяв ни копейки, а его `подельщики` приехали и ножом пырнули. За что?
За то, что `завязал`... Чистосердечное признание, раскаяние, хороший
адвокат, глядишь - три года строгого режима. Потом - за примерное
поведение еще год скостят, останется два - как в армии. А то и вовсе под
амнистию попадет...
Маша смотрела на подругу и поражалась.
- Откуда ты все это знаешь? Я помню, ты мечтала на юрфак поступить,
но ведь не стала же.
- Потому и не стала, что всей этой ерунды объелась. `Открою кодекс на
любой странице и не могу - читаю до конца...` Противно стало. Когда
маленькая была, во всей этой уголовщине какая-то романтика виделась. А
потом поняла: это же люди... Плохие люди.
К их столику кто-то подошел. Маша подняла голову. Сережа.
- Так и знал, что тут вас поймаю, - присаживаясь, сказал он.
Алка глянула на часы:
- Ни фига себе, всю пару проболтали.
- Пойдемте к нам, там сегодня опять какой-то сабантуй намечается, -
предложил Сергей.
- В связи?
- Двести лет граненому стакану, - плоско пошутил он.
- Ясно, - удовлетворенно кивнула Алка и обратилась к Маше: - Двинем?
Маша пожала плечами, хотя на самом деле чувствовала, что ей очень не
лишним будет слегка развеяться. С этими ребятами она начинала чувствовать
себя такой же маленькой, и это было приятно. Надо еще позвонить в
прокуратуру... Да ладно, лучше сразу приду завтра. Тут она спохватилась:
- Я не одета...
- Так переоденься, - предложила Алка, - у тебя же платье с собой.
- Оно мнется сильно. Если только в общежитии погладить...
Сережа коротко оглядел ее с ног до головы. Сплошные джинсовые
лохмотья.
- Отлично, - заявил он. - Не вздумай переодеваться. Так с тобой хоть
разговаривать не страшно. А когда ты при параде, все просто цепенеют.
- Ого! - сделала большие глаза Алка. - А ты оказывается, мастер по
части комплиментов!
- Я не волшебник, - в тон ей ответил он, - я только учусь.
Они засмеялись, и это явилось достойным началом последующей веселой
оргии.

4

Домой возвращались втроем - Машу и Алку провожал Сергей.
Был первый час ночи, шли пешком - просто, чтобы проветриться: все
трое, особенно юноша, были изрядно подшофе.
...Разворошить муравейник, находясь в нем. Оскорбить СИСТЕМУ своей
неуязвимостью! Возможно, Андрей Васильевич Зыков и не был уж очень плохим
человеком. Но его рапорт уже обсуждался в кабинете начальника. И можно
понять тех, кто принял решение: да, девчонка, да - ничего уж ТАКОГО не
совершила, но потенциально она несет страшную угрозу. Как орудие. Она уже
была орудием в руках уголовников средней руки, а что будет, если она
попадет в иные, более крепкие и жадные, руки? Бешеная собака тоже не
виновата в своей болезни и по сути своей может быть даже очень милым псом.
Но бешеную собаку пристреливают.
- Стоять! Руки за голову! - команда разорвала тишину ночи, когда
ребята почти добрались до алкиного подъезда. Слепя, вспыхнули фары
автомобиля.
Реакция сработала только у видавшей виды Маши: рухнув на асфальт
(вовремя!) она, уже под грохот выстрелов, откатилась в сторону, в темноту.
Хмель сняло как рукой.
Завизжала Алка. Краем глаза Маша увидела, как она и Сергей кинулись к
подъезду. В них не стреляли. Стреляли в нее: пули ударялись об асфальт
буквально в сантиметрах от нее. Она не успела испугаться. (Она не знала,
что приказ был `уничтожить без предупреждения`, а окрик `стоять!` был
нарушением, глупой самодеятельностью исполнителей.)
Фары погасли, моментально потухли и огни в доме, но Маша успела
заметить, что машина МИЛИЦЕЙСКАЯ и была просто поражена этим. Но инстинкт
и тренировка (не раз они с Атосом моделировали подобную ситуацию) делали
свое дело: ни секунды она не оставалась на месте - то, вскакивая,
перебегала зигзагами с места на место, то, упав, откатывалась в сторону.
Наконец, она добралась до дома напротив и, шмыгнув за угол,
припустила во всю прыть. Пальба тут же прекратилась. Взвыли двигатели
машины.
Знакомые с детства проулки спасали ее. Глаза привыкли к темноте.
Перебравшись через штакетник, она хотела обогнуть деревянный домик (таких
в центре города осталось совсем немного) и заранее опасалась двух собак,
которые жили в этом дворе. Но неожиданно оказалось, что нет не только
собак, но и самого дома. На его месте - стройка, только-только возведен
первый этаж.
С сердцем, бьющимся как молот, Маша по деревянному трапу вбежала в
корпус. Тьма тут была кромешная, и она на ощупь добралась до лестницы.
Присела на ступеньку и отдышалась.
Итак, снова вне закона. На нее объявлена охота. Именно ОХОТА! Ее
пытались расстрелять - без суда и следствия. Неужели у них не дрогнула
рука? Неужели они не удивились такому заданию - не найти, не поймать, а
просто-напросто убить безобидную на вид и безоружную девушку? Или как раз
поэтому пули и не достигли цели? Формально подчинившись, кто-то кто решил
не брать грех на душу. И оклик, возможно, был не случайной ошибкой.
Но что же теперь делать? Без родителей, без дома, без друзей, без
права на жизнь. Отчаяние не давало ей сосредоточиться.
Она не позволила себе впасть в панику. Добраться до аэропорта, взять
из камеры хранения деньги и лететь ближайшим рейсом куда угодно. Она
сумела успокоиться настолько, что подумала даже о том, что часть денег
нужно будет оставить, потом позвонить Алке и, назвав номер ячейки и шифр,
попросить ее нанять адвоката для Атоса.
Что Алка сделает это, Маша не сомневалась: ведь они подруги. И за
работу она получит: денег нужно оставить побольше, все что сверху - Алке.
Ее мысли оборвала прозвучавшая неподалеку милицейская сирена. Маша
вздрогнула, но тут же подумала, что та машина, которая ищет ее, вряд ли
стала бы оповещать о своем приближении. Или ВСЯ милиция города разыскивает
ее, чтобы убить? Маловероятно. В такой беспредел она поверить не могла.
И правильно. Дело обстояло иначе. Всем сотрудникам милиции был дан ее
словесный портрет, но при обнаружении они не должны были ни задерживать
ее, ни, тем паче, стрелять. Только сообщить. И уж тогда к месту помчится
`машина-убийца` с особо доверенными людьми.
...Поймать частника до аэропорта не составило труда, с собой у нее
было еще довольно много денег. Водитель - парень в очках - всю дорогу
молчал, то ли думая о своем, то ли слушая музыку.
Ей дико повезло, что прямо перед ними к стоянке напротив центрального
входа аэровокзала подошел `Икарус-экспресс`, и они вынуждены были
остановиться чуть поодаль.
- Доллары возьмешь? - спросила Маша. (Российские деньги лучше
поберечь.)
Парень кивнул.
Прикинув плату за проезд по курсу, она расплатилась и вышла. И тут
же, через стеклянные стены увидела у входа в ярко освещенный холл группу
милиционеров. Происходило что-то вроде таможенного досмотра.
Дверца автомобиля была еще приоткрыта, и Маша юркнула обратно.
- Поехали назад.
- За доллары? - вроде бы даже не удивившись, спросил парень.
- Yеs.
Он угрюмо усмехнулся и пошел на разворот, как раз мимо стеклянных
дверей (`Икарус` уже отъехал). Маша моментально сползла с сидения и
выбралась обратно только за пределами аэропорта. Ее невозмутимый водитель
не повел и бровью, только зачем-то погромче сделал магнитофон, словно
хотел, чтобы ее не только не увидели но и не услышали.
Заморосил дождик, и освещенная фарами дорога ярко заблестела.
Куда теперь? На вокзал? Что толку, там, конечно же тоже `досмотр`...
А может это и не ее вовсе ищут? С чего это она возомнила? Но нет, интуиция
подсказывала ей, что ищут именно ее. А проверять - не стоило.
Единственная возможность скрыться из города - по автотрассе. Не
перекрыли же они все дороги.
Она посмотрела на водителя. Спросила:
- А в Новосибирск поедем?
Парень удивленно покачал головой. Потом спросил:
- Сколько?
Маша прикинула, какой суммой она сейчас располагает, разделила ее
пополам и назвала число.
Парень присвистнул: цена была очень хорошая.
- Утром, - предложил он.
Это было бы правильно, но где переждать ночь?
- Сейчас, - не согласилась она.
- Гнать всю ночь, - предостерег парень.
- Поедешь или нет? - Маша не скрывала раздражения.
- Ладно. - Парень помолчал. - Только ко мне заедем. Возьму жратву и
бензин, на заправках сейчас не всегда бывает.
- Я вооружена, - зачем-то предупредила Маша, к тому же соврав.
- Я - тоже, - невозмутимо ответил он.
...Остановились возле девятиэтажной малосемейки.
- Пойдем со мной, поможешь, - позвал парень, выходя. - Да не
стесняйся, я один живу.
Маша засомневалась-было, но он резонно заметил:
- Я тебя в машине не могу оставить. Вдруг угонишь. Кто тебя знает.
Она хотела обидеться, но почему-то у нее это не получилось.
Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Хозяин заглянул за дверь,
извлек оттуда огромную канистру и поставил перед дверью. Потом достал и
положил туда же какой-то объемистый сверток.
- Спальный мешок, - пояснил он. - На всякий случай.
- Один?
- Я и так обойдусь, - усмехнувшись, ответил он. Потом заглянул в
холодильник. Предложил:
- Слушай, давай хотя бы поедим, что ли?
Есть хотелось безумно: бутерброды со студенческой вечеринки были уже
не актуальны.
- Давай, - согласилась она и разулась. - Где руки помыть?
- Вот, - он зажег свет в малюсеньком совмещенном санузле с сидячей
ванной.
Маша взглянула на себя в зеркало. Мама родная! Перекатывание по земле
не прошло даром. Гаврош какой-то.
Когда она, сполоснувшись и слегка приведя себя в порядок, вышла, он
мельком глянув на нее, флегматично заметил:
- Ух ты. А это, оказывается, девушка. - Он нравился ей все больше. И
запах яичницы тоже нравился - Садись, готово. Меня Игорь, к стати, зовут.
- Мария.
- `Просто Мария`? - улыбнулся он.
- Ага. Только кепочку забыла.
Они принялись за еду.
На краю стола Маша увидела книжку, лежащую обложкой вниз, взяла,
перевернула. `Малыш и Карлсон, который живет на крыше`.
- Это ты, что ли, читаешь?
- Ну, - пробурчал он, жуя.
- Не поздновато?
- Ничуть. Любимая книжка. Да!.. - Игорь, не вставая, дотянулся до
дверцы холодильника и извлек початую бутылку `Слънчева бряга`. - Давай-ка,
для аппетита. - И он налили ей рюмочку.
- А ты?
- Я за рулем.
Маше стало слегка совестно перед ним. А еще - отступило чувство
опасности. Поэтому она сказала:
- Слушай, вообще-то, если я у тебя могу переночевать без...
глупостей, то утром поедем.
- Случилось чудо! Друг спас друга! - произнес он дурашливым
`карлсоновским` голосом. А затем - нормальным: - А то выпить страсть как
хочется.
Он поднялся и достал из пенала вторую рюмку.
- Буду спать на раскладушке.
...После ужина Маша снова отправилась в ванную, чтобы на этот раз
основательно принять душ.
- Там халатик махровый, можешь одеть, - крикнул Игорь, моя посуду.
Когда она вышла, он курил на кухне.
- Ложись, я постелил.
- Сбросив халатик, она забралась в постель и потянулась от
удовольствия. Она чувствовала бы себя счастливой, если бы не острая заноза
одиночества.
Вошел Игорь и принялся греметь, разворачивая раскладушку.
- Может, не надо? - неожиданно для себя сказала Маша.
- Что?
- Не надо раскладушки.
Он помолчал, снял зачем-то очки и посмотрел на нее беззащитным
близоруким взглядом. Потом сказал неуверенно:
- Вообще-то, это не в моих правилах...
- И не в моих.
- Хорошо. Исключения только подтверждают правило. - Он принялся
сворачивать раскладушку обратно.
- `Хорошо`, - передразнила она. - Его еще уговаривать надо.

МАРУСЯ

1

Они не слышали будильника, а потом она гладила платье, и выехали они
только в три часа дня. Маша сосредоточенно размышляла.
Никогда она не считала себя девицей способной спать с первым
встречным. Она ошибалась в себе? Она - шлюха?
Нет, - тут же оборвала она себя, - я просто взрослею. Ничего себе! До
чего же так можно довзрослеться?..
И вдруг ее пронзила мысль: может быть, дело в том, что я уже никого
не люблю? Она попыталась почувствовать - любит она еще Атоса или нет.
Ничего не вышло. Но она сказала себе: `Я должна его любить. Иначе все
теряет смысл. А это... - она покосилась на Игоря, - это не считается. Если
ничего, кроме физического удовольствия не чувствуешь, то не считается...`
Одновременно мелькнули две мысли: `Так ли уж ничего?` и `Сколько
может быть таких `Не считается?`, но она подавила их в зачатке и заставила
себя думать о вещах практических.
Скоро будет окраина города. С чего, собственно, она решила, что так
трудно поставить милицейские кордоны и на автострадах, их не так уж много.
Обычная гаишная проверка...
- Игорь, - позвала она.
- Да? - отвлекся он от своих мыслей.
- Если остановит милиция, веди себя так, будто меня нет. - `Как глупо
звучит`, подумала она. - Понимаешь...
- Можешь не объяснять, - кивнул он. - Я два-три раза в неделю катаю
девушек-невидимок.
- Маша испуганно уставилась на него и вся напряглась. Ловушка?
- Расслабься. Нужно быть идиотом, чтобы не догадаться, - словно читая
ее мысли, сказал он, - о тебе по всей стране легенды ходят. А на днях слух
прошел, что ты сюда, в родной город вернулась. Народ знает своих героев.
Вот так. Живешь и не ведаешь, что ты - знаменитость.
Но было приятно.
...Никто их не остановил (или никаких кордонов не установлено, или их
уже сняли), и в Новосибирск они прибыли в середине ночи. Поехали по
городу, ища надпись `гостиница`.
Остановились возле красивого современного здания `Ноtеl Nоvоsibirsk`.
Причуда архитектора - шестиугольные окна - делали его похожим на пчелиный
улей.
- Я жил тут как-то, - заметил Игорь. - Поляки строили. Очень уютно.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 123569
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1