|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Генри Райдер Хаггард
Копи царя Соломона
Изд. `Энергоатомиздат`, 1984 г.
ОСR Палек, 1998 г.
Эту необычайную, но правдивую историю, рассказанную АЛЛАНОМ КВОТЕР-
МЕЙНОМ, он с чувством глубокой симпатии посвящает всем прочитавшим ее
мальчикам большим и маленьким.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Теперь, когда эта книга напечатана и скоро разойдется по свету, я яс-
но вижу ее недостатки как по стилю, так и по содержанию. Касаясь послед-
него, я только могу сказать, что она не претендует быть исчерпывающим
отчетом обо всем, что мы видели и сделали. Мне очень хотелось бы подроб-
нее остановиться на многом, связанном с нашим путешествием в Страну Ку-
куанов, о чем я лишь мельком упоминаю, как например: рассказать о соб-
ранных мною легендах, о кольчугах, которые спасли пас от смерти в вели-
кой битве при Луу, а также о Молчаливых, или Колоссах, у входа в сталак-
титовую пещеру. Если бы я дал волю своим желаниям, я бы рассказал под-
робнее о различиях, существующих между зулусским и кукуанским диалекта-
ми, над которыми можно серьезно призадуматься, и посвятил бы несколько
страниц флоре и фауне этой удивительной страны. Есть еще одна чрезвычай-
но интересная тема, которая была мало затронута в книге. Я имею в виду
великолепную организацию военных сил этой страны, которая, по моему мне-
нию, значительно превосходит систему, установленную королем Чакой в
Стране Зулусов. Она обеспечивает более быструю мобилизацию войск и не
вызывает необходимости применять пагубную систему насильственного безб-
рачия. И, наконец я лишь вскользь упомянул о семейных обычаях кукуа-
нов, многие из которых чрезвычайно любопытны, а также об их искусстве
плавки и сварки металлов. Это искусство они довели до совершенства,
прекрасным примером которого служат их толлы - тяжелые металлические но-
жи, к которым с удивительным искусством приварены лезвия из великолепной
стали.
Посоветовавшись с сэром Генри Куртисом и капитаном Гудом, я решил
рассказать простым, безыскусственным языком только наши приключения, а
обо всем прочем поговорить как-нибудь в другой раз, если, конечно, это
явится желательным. Я с величайшим удовольствием поделюсь сведениями,
которыми располагаю, со всеми, кто этим заинтересуется.
Теперь осталось лишь попросить читателя извинить меня за мой неоте-
санный стиль. В свое оправдание могу лишь сказать, что я больше привык
обращаться с ружьем, чем с пером, и потому не могу претендовать на вели-
колепные литературные взлеты и пышность стиля, встречающиеся в романах,
которые я иногда люблю почитывать.
Вероятно, эти взлеты и пышность стиля желательны, но, к сожалению, я
совсем не умею ими пользоваться.
На мой взгляд, книги, написанные простым и доходчивым языком, произ-
водят самое сильное впечатление и их легче понять. Впрочем, мне не сов-
сем удобно высказывать свое мнение по этому поводу. `Острое копье, -
гласит кукуанская пословица, - не нужно точить`. На этом основании я ос-
меливаюсь надеяться, что правдивый рассказ, каким бы странным он ни был,
не нужно приукрашивать высокопарными словами.
Аллан Квотермейн
ГЛАВА I
Я ВСТРЕЧАЮСЬ С СЭРОМ ГЕНРИ КУРТИСОМ
Может показаться странным, что, дожив до пятидесяти пяти лет, я впер-
вые берусь за перо. Не знаю, что получится из моего рассказа и хватит ли
вообще у меня терпения довести его до конца.
Оглядываясь на прожитую жизнь, я удивляюсь, как много я успел сделать
и как много мне пришлось пережить. Наверно, и жизнь мне кажется такой
длинной оттого, что слишком рано я был предоставлен самому себе. В том
возрасте, когда мальчики еще учатся в школе, я уже вынужден был рабо-
тать, торгуя всякой мелочью в старой колонии. Чем только я не занимался
с тех пор! Мне пришлось и торговать, и охотиться, и работать в копях, и
даже воевать. И только восемь месяцев назад я стал богатым человеком.
Теперь я обладаю огромным состоянием - я еще сам не знаю, насколько оно
велико, - но не думаю, что ради этого я согласился бы вновь пережить
последние пятнадцать или шестнадцать месяцев, даже если бы заранее знал,
что все закончится благополучно и я так разбогатею. Я скромный человек,
не люблю крови и насилия, и, откровенно говоря, мне изрядно надоели
приключения. Не знаю, зачем я собираюсь писать эту книгу: это ведь сов-
сем не по моей части. Да и образованным человеком я себя не считаю, хоть
и очень люблю читать Ветхий завет и легенды Инголдзби.
Все же попробую изложить причины, побудившие меня написать эту книгу.
Во-первых, меня просили об этом сэр Генри Куртис и капитан Гуд.
Во-вторых, я сейчас нахожусь у себя в Дурбане, и делать мне все равно
нечего, так как боль в левой ноге снова приковала меня к постели. Я
страдаю от этих болей с тех самых нор, как в меня вцепился этот прокля-
тый лев; сейчас боли усилились, и я хромаю больше, чем обычно. Вероятно,
в львиных зубах есть какой-то яд, иначе почему же совсем зажившие раны
снова открываются, причем - заметьте! - ежегодно и в то же самое время.
На своем веку я застрелил шестьдесят пять львов, оставшись живым и
невредимым, и не обидно ли, что какой-то шестьдесят шестой изжевал мою
ногу, как кусок табака! Это нарушает естественный ход вещей, а я, помимо
всех прочих соображений, люблю порядок, и мне это очень не нравится.
Кроме того, я хочу, чтобы мой сын Гарри, который сейчас работает в
лондонской больнице, готовясь стать врачом, читая этот рассказ, отвлекся
хотя бы на некоторое время от своих сумасбродств. Работа в больнице, ве-
роятно, иногда надоедает и начинает казаться довольно скучной - ведь
можно пресытиться даже вскрытием трупов. Во всяком случае, рассказ мой
Гарри скучным не покажется и хоть на денек-другой внесет немного разно-
образия в его жизнь, тем более что я собираюсь рассказать самую удиви-
тельную историю, которая когда-либо случалась с человеком. Это может по-
казаться странным, так как в ней нет ни одной женщины, за исключением
Фулаты. Впрочем, нет! Есть еще Гагула, хотя я не знаю, была она женщина
или дьявол. Но нужно сказать, что ей было по крайней мере сто лет, и по-
этому как женщина особого интереса она не представляла, так что в счет
идти не может. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что во
всей этой истории нет ни одной юбки.
Но не пора ли мне впрягаться в ярмо? Почва тут трудная, и мне кажет-
ся, будто я увяз в трясине по самую ось. Однако волы справятся с этим
без особого труда. Сильная упряжка всегда в конце концов вытянет, со
слабыми же волами, конечно, ничего не поделаешь. Итак, начинаю!
`Я, Аллан Квотермейн из Дурбана, в Натале джентльмен, приношу
присягу и заявляю...` - так начал я свои показания на суде относительно
печальной кончины Хивы и Вептфогсля, но, пожалуй, для книги это не сов-
сем подходящее начало. И вообще, могу ли я назвать себя джентльменом?
Что такое джентльмен? Мне это не совсем ясно. В своей жизни я имел дело
не с одним ниггером. Нет, я зачеркну это слово, оно мне совсем не по
душе! Я знал туземцев, которые были джентльменами, с чем ты согласишься,
Гарри, мой мальчик, прежде чем прочтешь эту книгу до конца. Знавал я
также очень скверных и подлых белых, которые, однако, джентльменами не
были, хоть денег у них было очень много. Во всяком случае, я родился
джентльменом, хоть и был в течение всей жизни всего-навсего бедным
странствующим торговцем и охотником. Остался ли я джентльменом, не знаю
- судите об этом сами. Богу известно, что я старался им остаться!
На своем веку мне пришлось убить много людей, однако я никогда не за-
пятнал свои руки невинной кровью и убивал, только защищаясь.
Всевышний даровал нам жизнь, и я полагаю, что он имел в виду, что мы
будем ее защищать; по крайней мере, я всегда действовал на основании
этого убеждения. И я надеюсь, что, когда пробьет мой смертный час, это
мне простится. Увы! В мире много жестокости и безнравственности! И вот
такому скромному человеку, как я, пришлось принимать участие во многих
кровавых делах. Не знаю, правильно ли я сужу об этом, но я никогда не
воровал, хоть однажды обманом выманил у одного кафра стадо скота. И
несмотря на то что он тоже подложил мне свинью, я до сих пор чувствую
угрызения совести.
Итак, с тех пор как я впервые встретил сэра Генри Куртиса и капитана
Гуда, прошло примерно восемнадцать месяцев. Произошло же это следующим
образом. Во время охоты на слонов за Бамангвато мне с самого начала
не повезло, и в довершение всего я схватил сильную лихорадку. Немного
окрепнув, я добрался до Алмазных россыпей, продал всю слоновую кость
вместе с фургоном и волами, рассчитался с охотниками и сел в почтовую
карету, направляющуюся в Кап. В Кейптауне я прожил неделю в гостини-
це, где, кстати сказать, меня здорово обсчитали, и осмотрел все его дос-
топримечательности. Видел я и ботанические сады, которые, по моему мне-
нию, приносят стране огромную пользу, и здание парламента, который, по-
лагаю, никакой пользы не приносит. В Наталь я решил вернуться на парохо-
де `Данкелд`. Он в это время стоял в доке в ожидании `Эдинбург Кастла`,
который должен был прибыть из Англии. Я оплатил проезд, сел на пароход,
и в тот же день пассажиры, направляющиеся в Наталь, пересели с `Эдинбург
Кастла` на `Данкелд`. Мы снялись с якоря и вышли в море.
Среди новых пассажиров на борту нашего парохода два человека сразу же
привлекли мое внимание. Один из них был джентльмен лет тридцати. Я ни-
когда не встречал человека такого богатырского сложения. У него были со-
ломенного цвета волосы, густая борода, правильные черты лица и большие,
глубоко сидящие серые глаза. В своей жизни я не видел более красивого
человека, и он чем-то напоминал мне древнего датчанина. Это, конечно, не
значит, что я много знаю о древних датчанах; я знал только одного совре-
менного датчанина, который, кстати сказать, выставил меня на десять фун-
тов. Я вспомнил, что однажды где-то видел картину, изображающую нес-
колько таких господ, которые, мне кажется, очень похожи на белых зулу-
сов. У них в руках были кубки из рога, и длинные волосы ниспадали им на
спину. Глядя на этого человека, стоявшего у трапа, я подумал, что если
бы он немного отрастил себе волосы, надел стальную кольчугу на свою мо-
гучую грудь, взял бы боевой топор и кубок из рога, то вполне смог бы по-
зировать для этой картины. И, между прочим, странная вещь (как сказыва-
ется происхождение!): позже я узнал, что в жилах сэра Генри Куртиса -
так звали этого высокого джентльмена - текла датская кровь. Он очень
напоминал мне еще кого-то, но кого - я не мог вспомнить.
Другой человек, который стоял, разговаривая с сэром Генри, был совсем
другого типа. Я сейчас же подумал, что он морской офицер. Не знаю поче-
му, но морского офицера сразу видно. Мне приходилось с ними ездить на
охоту, и должен сказать, что они всегда оказывались необыкновенно храб-
рыми и симпатичными людьми, каких редко можно встретить. Одно в них пло-
хо: уж очень они любят ругаться.
Несколько раньше я задал вопрос: что такое джентльмен? Теперь я на
него отвечу: это офицер Британского Королевского флота, хотя, конечно, и
среди них иногда встречаются исключения. Я думаю, что широкие морские
просторы и свежие ветры, несущие дыхание господа бога, омывают их сердца
и выдувают скверну из сознания, делая их настоящими людьми. Но вернемся
к рассказу. Я опять оказался прав. Действительно, этот человек был морс-
ким офицером.
Безупречно прослужив во флоте ее величества семнадцать лет, неожидан-
но и вопреки его желанию он был зачислен в резерв с чином капитана. Вот
что ожидает людей, которые служат королеве. В полном расцвете сил и
способностей, когда они приобретают большой опыт и знания, их выбрасыва-
ют в холодный, неприветливый мир без средств к существованию. Возможно,
что они примиряются с этим; что же касается меня, я все же предпочитаю
зарабатывать на хлеб охотой. Денег у тебя будет так же мало, но пинков
ты получишь меньше! Его фамилия - я нашел ее в списке пассажиров - была
Гуд, капитан Джон Гуд. Это был коренастый человек лет тридцати, среднего
роста, темноволосый, плотный, довольно оригинальный с виду. Он был чрез-
вычайно опрятно одет, тщательно выбрит и всегда носил в правом глазу мо-
нокль. Казалось, что этот монокль врос ему в глаз, так как носил он его
без шнура и вынимал, только чтобы протереть. По простоте души я думал,
что он и спит с ним, но потом узнал, что ошибался. Когда он ложился
спать, то клал монокль в карман брюк вместе с вставными зубами, которых
у него было два прекрасных комплекта, что часто заставляло меня нарушать
десятую заповедь`, так как своими я похвастаться не могу. Но я забегаю
вперед.
Вскоре после того, как мы снялись с якоря, наступил вечер, и погода
неожиданно испортилась. Пронизывающий ветер подул с суши, спустился гус-
той туман с изморосью, и все пассажиры вынуждены были покинуть палубу.
Наше плоскодонное судно было недостаточно нагружено, и потому его сильно
качало - иногда казалось, что мы вот-вот перевернемся. Но, к счастью,
этого не случилось. Находиться на палубе было невозможно, и я стоял око-
ло машинного отделения, где было очень тепло, и развлекался тем, что
смотрел на кренометр. Стрелка его медленно раскачивалась взад и вперед,
отмечая угол наклона парохода при каждом крене.
- Ну и кренометр! Он же не выверен! - послышался рядом со мной чей-то
раздраженный голос.
Оглянувшись, я увидел того морского офицера, на которого уже раньше
обратил внимание.
- Разве? Почему вы так думаете?
- Думаю? Тут и думать нечего! Как же, - продолжал он, когда наш паро-
ход снова восстановил равновесие после очередного крена, - если бы судно
действительно накренилось до того градуса, который показывает эта штука,
- тут он указал на кренометр, - мы бы перевернулись. Но что еще можно
ожидать от капитанов торгового флота! Они чертовски небрежны.
Как раз в этот момент прозвучал обеденный гонг, чему я очень обрадо-
вался, потому что если офицер Британского флота начинает ругать капита-
нов торгового флота, то слушать его невыносимо. Хуже этого только одно -
слушать, как капитан торгового флота выражает свое откровенное мнение об
офицерах Британского флота.
Мы с капитаном Гудом спустились в кают-компанию и там застали сэра
Генри Куртиса уже за столом. Капитан Гуд сел с ним рядом, я же занял
место напротив. Мы с капитаном разговорились об охоте. Он задавал мне
много вопросов, и я старался давать наиболее исчерпывающие ответы. Вско-
ре разговор перешел на слонов.
- Ну, сэр, - сказал кто-то из сидевших недалеко от меня, - вам повез-
ло: если кто-нибудь может толком рассказать вам о слонах, то это только
охотник Квотермейн.
Сэр Генри, который все время молча прислушивался к нашему разговору,
при последних словах заметно вздрогнул.
- Простите меня, сэр, - тихо сказал он низким басом, именно таким,
какой должен был исходить из таких могучих легких, - простите меня, сэр,
вы не Аллан Квотермейн?
Я ответил утвердительно. Сэр Генри больше ко мне не обращался, но я
слышал, как он тихо произнес про себя: `Какая удача!`
После обеда, когда мы выходили из кают-компании, сэр Генри предложил
мне зайти к нему выкурить трубку. Я принял приглашение, и мы с капитаном
Гудом пошли в его каюту, которая выходила на палубу. Это была прекрасная
просторная каюта, когда-то состоявшая из двух. Когда кто-то из наших
важных франтов совершал поездку на `Данкелде` вдоль побережья, перего-
родку сняли, а на прежнее место так и не поставили. В каюте был диван,
перед которым стоял маленький стол. Сэр Генри послал стюарда за бутылкой
виски, мы втроем сели и закурили трубки.
- Мистер Квотермейн, - обратился ко мне сэр Генри, когда стюард при-
нес виски и зажег лампу, - в позапрошлом году, примерно в это время, вы,
кажется, были в поселке, который называется Бамангвато, к северу от Тра-
исвааля?
- Да, был, - отвечал я, несколько удивленный, что этот незнакомый
джентльмен так хорошо осведомлен о моих странствиях, которые, как я по-
лагал, особого интереса представлять не могли.
- Вы там торговали? - с живостью спросил меня Гуд.
- Да, я взял туда фургон с товаром, остановился у поселка и пробыл
там, пока все не распродал.
Сэр Генри сидел против меня в плетеном кресле, облокотившись на стол.
Он смотрел мне прямо в лицо своими проницательными серыми глазами, и ка-
залось, что его взгляд выражает какое-то странное волнение.
- Вы случайно не встречали там человека по фамилии Невилль?
- Ну как же, конечно встречал! Он распряг свою упряжку рядом с моим
фургоном и прожил там две недели, чтобы дать возможность отдохнуть во-
лам, перед тем как отправиться в глубь страны. Несколько месяцев назад я
получил письмо от какого-то стряпчего, который просил меня сообщить, не
знаю ли я, что сталось с Невиллем. Я сразу же написал ему все, что знал.
- Да, - сказал сэр Генри, - он переслал мне ваше письмо. В нем вы со-
общили, что джентльмен, по фамилии Невилль, уехал из Бамангвато в начале
мая в фургоне с погонщиком, проводником и охотникомкафром, по имени
Джим. Он говорил, что намеревается добраться, если будет возможно, до
Айнайти, конечного торгового пункта Земли Матабеле. Там он предполагал
продать свой фургон и отправиться дальше пешком. Вы также сообщили, что
он действительно продал свой фургон, потому что шесть месяцев спустя вы
видели его у какого-то португальского торговца. Этот человек рассказал
вам, что он купил его в Айнайти у белого, имени которого он не помнит, и
нужно полагать, что белый со слугой-туземцем отправился в глубь страны
на охоту.
- Совершенно верно, - подтвердил я.
Наступило молчание.
- Мистер Квотермейн, - неожиданно сказал сэр Генри, - я думаю, что вы
ничего не знаете и не догадываетесь о том, каковы были причины, заста-
вившие моего... мистера Невилля предпринять путешествие на север?
- Кое-что я об этом слышал, - ответил я и замолчал. Мне не хотелось
говорить на эту тему.
Сэр Генри и Гуд переглянулись, и капитан многозначительно кивнул го-
ловой.
- Мистер Квотермейн, - сказал сэр Генри, - я хочу рассказать вам одну
историю и попросить вашего совета, а возможно, и помощи. Мой поверенный
передал мне ваше письмо и сказал, что я могу вполне на вас положиться.
По его словам, вас хорошо знают в Натале, где вы пользуетесь всеобщим
уважением. Кроме того, он сказал, что вы принадлежите к людям, которые
умеют хранить тайны.
Я поклонился и отпил немного разбавленного виски, чтобы скрыть свое
смущение, так как я скромный человек. Сэр Генри продолжал:
- Мистер Квотермейн, я должен сказать вам правду: мистер Невилль -
мой брат.
- О! - промолвил я вздрогнув.
Теперь стало ясно, кого напоминал мне сэр Генри Куртис, когда я его
впервые увидел. Мистер Невилль был гораздо меньше ростом, с темной боро-
дой, но глаза у него были такие же проницательные и такого же самого се-
рого оттенка, как и у сэра Генри. В чертах лица также было некоторое
сходство.
- Мистер Невилль - мой младший и единственный брат, - продолжал сэр
Генри, - и мы впервые расстались с ним пять лет назад. До этого времени
я не помню, чтобы мы разлучались даже на месяц. Но около пяти лет назад
нас постигло несчастье: мы с братом поссорились не на жизнь, а на смерть
(это иногда случается даже между очень близкими людьми), и я поступил с
ним несправедливо.
Тут капитан Гуд, как бы в подтверждение этих слов, энергично закивал
головой. В это время наш пароход сильно накренился, и изображение капи-
тана Гуда, отчаянно кивающего головой, отразилось в зеркале, которое в
этот момент оказалось над моей головой.
- Как вам, я полагаю, известно, - продолжал сэр Генри, - если человек
умирает, не оставив завещания, и не имеет иной собственности, кроме зе-
мельной, называемой в Англии недвижимым имуществом, все переходит к его
старшему сыну. Случилось так, что как раз в это время, когда мы поссори-
лись, умер наш отец, не оставив завещания. В результате брат остался без
гроша, не имея при этом никакой профессии. Конечно, мой долг заключался
в том, чтобы обеспечить его, но в то время наши отношения настолько
обострились, что, к моему стыду (тут он глубоко вздохнул), я ничего для
него не сделал. Не то чтобы я хотел несправедливо поступить с ним, пет,
- я ждал, чтобы он сделал первый шаг к примирению, а он на это не пошел.
Простите, что я утруждаю ваше внимание всеми этими подробностями, но для
вас все должно быть ясно. Правда, Гуд?
- Само собой разумеется, - ответил капитан. - Я уверен, что мистер
Квотермейн никого в это дело не посвятит.
- Конечно, - сказал я, - вы можете быть уверены.
Надо сказать, что я очень горжусь тем, что умею хранить тайны.
- Итак, - снова продолжал сэр Генри, - в это время у моего брата было
на текущем счету несколько сот фунтов стерлингов. Ничего мне не говоря,
он взял эту ничтожную сумму и под вымышленным именем Невилля отправился
в Южную Африку с безумной мечтой нажить себе состояние. Это стало из-
вестно мне уже позже. Прошло около трех лет. Я не имел никаких сведений
о брате, хотя писал ему несколько раз. Конечно, письма до него не дохо-
дили. С течением времени я все более и более о нем беспокоился. Я понял,
мистер Квотермейн, что такое родная кровь.
- Это верно, - промолвил я и подумал о своем Гарри.
- Я отдал бы половину своего состояния, чтобы только узнать, что мой
брат Джордж жив и здоров и я его снова увижу!
- Но на это надежды мало, Куртис, - отрывисто сказал капитан Гуд,
взглянув на сэра Генри.
- И вот, мистер Квотермейн, чем дальше, тем больше я тревожился, жив
ли мой брат, и если он жив, то как вернуть его домой. Я принял все меры,
чтобы его разыскать, в результате чего получил ваше письмо. Полученные
известия были утешительны, поскольку они указывали, что до недавнего
времени Джордж был жив, но дальнейших сведений о нем до сих пор нет. Ко-
роче говоря, я решил приехать сюда и искать его сам, а капитан Гуд лю-
безно согласился меня сопровождать.
- Видите ли, - сказал капитан, - мне все равно делать нечего. Лорды
Адмиралтейства выгнали меня из флота умирать с голоду на половинном ок-
ладе. А теперь, сэр, вы, может быть, расскажете нам все, что знаете или
слышали о джентльмене по фамилии Невилль.
ГЛАВА II
ЛЕГЕНДА О КОПЯХ ЦАРЯ СОЛОМОНА
Я медлил с ответом, набивая табаком свою трубку.
- Так что же вы слышали относительно дальнейшего путешествия моего
спросил в свою очередь сэр Генри.
- Вот что мне известно, - отвечал я, - и до сегодняшнего дня ни одна
живая душа от меня об этом не слышала. Я узнал тогда, что он отправляет-
ся в копи царя Соломона.
- Копи царя Соломона! - воскликнули вместе оба мои слушателя. - Где
же они находятся?
- Не знаю, - сказал я. - Мне только приходилось слышать, что говорят
об этом люди. Правда, я как-то видел вершины гор, по другую сторону ко-
торых находятся Соломоновы копи, но между мною и этими горами простира-
лось сто тридцать миль пустыни, и, насколько мне известно, никому из бе-
лых людей, за исключением одного, не удалось когда-либо пересечь эту
пустыню. Но, может быть, мне лучше рассказать вам легенду о копях Соло-
мона, которую я слышал? А вы дадите мне слово не разглашать без моего
разрешения ничего из того, что я вам расскажу. Вы согласны? У меня есть
серьезные основания просить вас об этом.
Сэр Генри утвердительно кивнул головой, а капитан Гуд ответил:
- Конечно, конечно!
- Итак, - начал я, - вам, вероятно, известно, что охотники на слонов
- грубые, неотесанные люди и их мало что интересует, кроме обычных жи-
тейских дел да кафрских обычаев. Правда, время от времени среди них мож-
но встретить человека, который увлекается собиранием преданий среди ту-
земцев, пытаясь восстановить хоть малую часть истории этой таинственной
страны. Как раз от такого человека я впервые услышал легенду о Соломоно-
вых конях. Было это почти тридцать лет назад, во время моей первой охоты
на слонов в Земле Матабеле. Звали этого человека Иване. На следующий год
бедняга погиб - его убил раненый буйвол. Его похоронили около водопадов
Замбези. Однажды ночью, помню, я рассказал Ивансу об удивительных разра-
ботках, на которые натолкнулся, охотясь на антилоп куду и канну
в той местности, которая теперь называется Лиденбургским районом Транс-
вааля. Я слышал, что недавно золотопромышленники снова нашли этот при-
иск, но я-то знал о нем много лет назад. Там в сплошной скале проложена
широкая проезжая дорога, ведущая к входу в прииск или галерею. Внутри, в
этой галерее, лежат груды золотоносного кварца, приготовленного для
дробления. Это указывает на то, что рабочим, кем бы они ни были, приш-
лось поспешно покинуть прииск. На расстоянии шагов двадцати вглубь там
есть поперечная галерея, с большим искусством облицованная камнем.
`Ну! - сказал Иване. - А я расскажу тебе нечто еще более удиви-
тельное!`
И он начал мне рассказывать о том, как далеко, во внутренних областях
страны, он случайно набрел на развалины города. По его мнению, это был
Офир, упоминаемый в библии. Между прочим, другие, более ученые люди
подтвердили мнение Иванса спустя много лет после того, как бедняга уже
погиб. Помню, я слушал как зачарованный рассказ обо всех этих чудесах,
потому что в то время я был молод и этот рассказ о древней цивилизации и
о сокровищах, которые выкачивали оттуда старые иудейские и финикийские
авантюристы, когда страна давно уже вновь впала в состояние самого дико-
го варварства, подействовал на мое воображение. Внезапно Иване спросил
меня:
`Слышал ли ты когда-нибудь, дружище, о Сулеймановых горах, которые
находятся к северо-западу от земли Машукулумбве
Я ответил, что ничего не слышал.
`Так вот, - сказал он, - именно там находились копи, принадлежавшие
царю Соломону, - я говорю о его алмазных копях!`
`Откуда ты это знаешь?` - спросил я.
`Откуда знаю? Как же! Ведь что такое `Сулейман`, как не испорченное
слово `Соломон И, кроме того, одна старая изанузи в Земле Ма-
ника мне много об этом рассказывала. Она говорила, что народ, живший за
этими горами, представлял собою ветвь племени зулусов и говорил на
зулусском наречии, но эти люди были красивее и выше ростом, чем зулусы.
Среди них жили великие волшебники, которые научились своему искусству у
белых людей тогда, когда `весь мир был еще темен`, и им была известна
тайна чудесной копи, где находились `сверкающие камни`.
Ну, в то время эта история показалась мне смешной, хоть она и заинте-
ресовала меня, так как алмазные россыпи тогда еще не были открыты. А
бедный Иване вскоре уехал и погиб, и целых двадцать лет я совершенно не
вспоминал его рассказа. Но как раз двадцать лет спустя - а это долгий
срок, господа, так как охота на слонов опасное ремесло и редко кому уда-
ется прожить столько времени, - так вот, двадцать лет спустя я услышал
нечто более определенное о горах Сулеймана и о стране, которая лежит по
ту сторону гор. Я находился в поселке, называемом крааль Ситанди, за
пределами Земли Маника. Скверное это место: есть там нечего, а дичи поч-
ти никакой. У меня был приступ лихорадки, и чувствовал я себя очень пло-
хо. Однажды туда прибыл португалец, которого сопровождал только слу-
та-метис. Надо сказать, что я хорошо знаю португальцев из Делагоа, -
нет на земле худших дьяволов, жиреющих на крови и страданиях своих ра-
бов.
Но этот человек резко отличался от тех, с которыми я привык встре-
чаться. Он больше напоминал мне вежливых испанцев, о которых мне прихо-
дилось читать в книгах. Это был высокий, худой человек с темными глазами
и вьющимися седыми усами. Мы немного побеседовали, так как он мог объяс-
няться на ломаном английском языке, а я немного понимал по-португальски.
Он сказал мне, что его имя Хове Сильвестр и что у него есть участок зем-
ли около залива Делагоа. Когда на следующий день он отправился в путь со
своим слугой-метисом, он попрощался со мной, сняв шляпу изысканным ста-
ромодным жестом.
`До свиданья, сеньор, - сказал он. - Если нам суждено когда-либо
встретиться вновь, я буду уже самым богатым человеком на свете и тогда
не забуду о вас!`
Это меня немного развеселило, хоть я и был слишком слаб, чтобы сме-
яться. Я видел, что он направился на запад, к великой пустыне, и подумал
- не сумасшедший ли он и что он рассчитывает там найти.
Прошла неделя, и я выздоровел. Однажды вечером я сидел перед ма-
ленькой палаткой, которую возил с собой, и глодал последнюю ножку жалкой
птицы, купленной мною у туземца за кусок ткани, стоивший двадцать таких
птиц. Я смотрел на раскаленное красное солнце, которое тонуло в бескрай-
ной пустыне, и вдруг на склоне холма, находившегося напротив меня на
расстоянии около трехсот ярдов, заметил какого-то человека. Судя по
одежде, это был европеец. Сначала он полз на четвереньках, затем поднял-
ся и, шатаясь, прошел несколько ярдов. Потом он вновь упал и пополз
дальше. Видя, что с незнакомцем произошло что-то неладное, я послал ему
на помощь одного из моих охотников. Вскоре его привели, и оказалось, что
это - как вы думаете, кто?
- Конечно, Хозе Сильвестр! - воскликнул капитан Гуд.
- Да, Хозе Сильвестр, вернее - его скелет, обтянутый кожей. Его лицо
было ярко-желтого цвета от лихорадки, и большие темные глаза, казалось,
торчали из черепа - так он был худ. Его кости резко выступали под желтой
кожей, похожей на пергамент, волосы были седые.
`Воды, ради бога, воды!` - простонал он, губы его растрескались, и
язык распух и почернел.
Я дал ему воды, в которую добавил немного молока, и он выпил не менее
двух кварт залпом, огромными глотками. Больше я побоялся ему дать.
Затем у него начался приступ лихорадки, он упал и начал бредить о горах
Сулеймана, об алмазах и пустыне. Я взял его к себе в палатку и старался
облегчить его страдания, насколько это было в моих силах. Многого сде-
лать я, конечно, не мог. Я видел, чем это неизбежно должно кончиться.
Около одиннадцати часов он немного успокоился. Я прилег отдохнуть и зас-
нул. На рассвете я проснулся и в полумраке увидел его странную, худую
фигуру. Он сидел и пристально смотрел в сторону пустыни. Вдруг первый
солнечный луч осветил широкую равнину, расстилавшуюся перед нами, и
скользнул по отдаленной вершине одной из самых высоких гор Сулеймана,
которая находилась от нас на расстоянии более сотни миль.
`Вот она! - воскликнул умирающий по-португальски, протянув по направ-
лению к вершине свою длинную, тощую руку. - Но мне уже никогда не дойти
до нее, никогда! И никто никогда туда не доберется! - Вдруг он замолчал.
Казалось, что он что-то обдумывает. - Друг, - сказал он, оборачиваясь ко
мне, - вы здесь? У меня темнеет в глазах`.
`Да, - ответил я, - я здесь. А теперь лягте и отдохните`.
`Я скоро отдохну, - отозвался он. - У меня будет много времени для
отдыха - целая вечность. Я умираю! Вы были добры ко мне. Я дам вам один
документ. Быть может, вы доберетесь туда, если выдержите путешествие по
пустыне, которое погубило и меня и моего бедного слугу`.
Затем он пошарил за пазухой и вынул предмет, который я принял за
бурский кисет для табака, сделанный из шкуры сабельной антилопы. Он был
крепко завязан кожаным ремешком, который мы называем `римпи`. Умирающий
попытался развязать его, но не смог. Он передал его мне. `Развяжите
это`, - сказал он. Я повиновался и вынул клочок рваного пожелтевшего по-
лотна`, на котором что-то было написано буквами цвета ржавчины. Внутри
находилась бумага.
Он продолжал говорить очень тихо, так как силы его слабели:
`На бумаге написано то же самое, что и на обрывке материи. Я потратил
многие годы, чтобы все это разобрать. Слушайте! Мой предок, политический
эмигрант из Лиссабона, был одним из первых португальцев, высадившихся на
этих берегах. Он написал этот документ, умирая среди тех гор, на которые
ни до этого, ни после не ступала нога белого человека. Его звали Хозе да
Сильвестра, и жил он триста лет назад. Раб, который ожидал его по эту
сторону гор, нашел его труп и принес записку домой, в Делагоа. С тех пор
она хранилась в семье, но никто не пытался ее прочесть, пока наконец мне
не удалось это сделать самому. Это стоило мне жизни, но другому может
помочь достигнуть успеха и стать самым богатым человеком в мире - да,
самым богатым в мире! Только не отдавайте эту бумагу никому, отправляй-
тесь туда сами!`
Затем он снова начал бредить, и час спустя все было кончено.
Мир его праху! Он умер спокойно, и я похоронил его глубоко и положил
большие валуны на могилу, поэтому не думаю, чтобы шакалам удалось вырыть
его труп. А потом я оттуда уехал.
- А что же сталось с документом? - спросил сэр Генри, слушавший меня
с большим интересом.
- Да, да, что же было написано в этом документе? - добавил капитан
Гуд.
- Хорошо, господа, если хотите, я расскажу вам и это. Я еще никому
его не показывал, а пьяный старый португальский торговец, который пере-
вел мне этот документ, забыл его содержание на следующее же утро. Под-
линный кусок материи у меня дома, в Дурбане, вместе с переводом бедного
дона Хозе, но у меня в записной книжке есть английский перевод и копия
карты, если это вообще можно назвать картой. Вот она. А теперь слушайте:
`Я, Хозе да Сильвестра, умирая от голода в маленькой пещере, где нет
снега, на северном склоне вершины ближайшей к югу горы, одной из двух,
которые я назвал Грудью Царицы Савской, пишу это собственной кровью
в год 1590-й, обломком кости на клочке моей одежды. Если мой раб найдет
эту записку, когда он придет сюда, и принесет ее в Делагоа, пусть мой
друг (имя неразборчиво) даст знать королю о том, что здесь написано,
чтобы он мог послать сюда армию. Если она преодолеет пустыню и горы и
сможет победить отважных кукуанов и их дьявольское колдовство, для чего
следует взять с собой много священнослужителей, то он станет богатейшим
королем со времен Соломона. Я видел собственными глазами несметное число
алмазов в сокровищнице Соломона, за Белой Смертью, но из-за вероломства
Гагулы, охотницы за колдунами, я ничего не смог унести и едва спас свою
жизнь. Пусть тот, кто пойдет туда, следует по пути, указанному на карте,
и восходит по снегам, лежащим на левой Груди Царицы Савской, пока не
дойдет до самой ее вершины. На северном ее склоне, начинается Великая
Дорога, проложенная Соломоном, откуда три дня пути до королевских владе-
ний. Пусть он убьет Гагулу. Молитесь о моей душе. Прощайте. Хозе да
Сильвестра`.
Когда я окончил чтение документа и показал копию карты, начерченной
слабеющей рукой старого португальца - его собственной кровью вместо чер-
нил, - наступило глубокое молчание. Мои слушатели были поражены.
- Да, - сказал наконец капитан Гуд, - я дважды объехал вокруг света и
был во многих местах, но пусть меня повесят, если мне когда-либо прихо-
дилось слышать или читать этакую историю.
- Да, это странная история, мистер Квотермейн, - прибавил в свою оче-
редь сэр Генри. - Надеюсь, вы не подшучиваете над нами? Я знаю, что это
иногда считается позволительным по отношению к новичкам.
- Если вы так думаете, сэр Генри, тогда лучше покончим с этим, - ска-
зал я очень раздраженно, кладя бумагу в карман и поднимаясь, чтобы уйти.
- Я не люблю, чтобы меня принимали за одного из этих болванов, которые
считают остроумным врать и постоянно хвастаются перед приезжими необы-
чайными охотничьими приключениями, которых на самом деле никогда не бы-
ло.
Сэр Генри успокаивающим жестом положил свою большую руку мне на пле-
чо.
- Сядьте, мистер Квотермейн, - сказал он, - и извините меня. Я прек-
расно понимаю, что вы не хотите нас обманывать, но согласитесь, что ваш
рассказ был настолько необычен, что нет ничего удивительного, что я мог
усомниться в его правдивости.
- Вы увидите подлинную карту и документ, Когда мы приедем в Дурбан, -
сказал я, несколько успокоившись. Действительно, когда я задумался над
своим рассказом, я понял, что сэр Генри совершенно прав. - Но я еще ни-
чего не сказал о вашем брате. Я знал его слугу Джима, который отправился
в путешествие вместе с ним. Это был очень умный туземец, родом из Бечуа-
ны, и хороший охотник. Я видел Джима в то утро, когда мистер Невилль го-
товился к отъезду. Он стоял у моего фургона и резал табак для трубки.
`Джим, - сказал я, - куда это вы отправляетесь? За слонами?`
`Нет, баас, - отвечал он, - мы идем на поиски чего-то более цен-
ного, чем слоновая кость`.
`А что же это может быть? - спросил я из любопытства. - Золото?`
`Нет, баас, нечто более ценное, чем золото`. - И он усмехнулся.
Я более не задавал вопросов, потому что не желал показаться любопыт-
ным и тем самым уронить свое достоинство. Однако его слова сильно меня
заинтересовали.
Вдруг Джим перестал резать табак.
`Баас`, - сказал он.
Я сделал вид, что не слышу.
`Баас`, - повторил он.
`Да, дружище, в чем дело?` - отозвался я.
`Баас, мы отправляемся за алмазами`.
`За алмазами? Послушай, тогда вы совсем не туда едете - вам же нужно
ехать в сторону россыпей`.
`Баас, ты слышал когда-нибудь о Сулеймановых горах?`
`Да!`
`Ты слышал когда-нибудь, что там есть алмазы?`
`Я слышал какую-то дурацкую болтовню об этом, Джим`.
`Это не болтовня, баас. Я когда-то знал женщину, которая пришла отту-
да со своим ребенком и добралась до Наталя. Она сама рассказывала мне об
этом. Теперь она уже умерла`.
`Твой хозяин пойдет на корм хищным птицам, Джим, если он не откажется
от намерения добраться до страны Сулеймана. Да и ты тоже, если только
они найдут какую-нибудь поживу в твоем никчемном старом скелете`, - ска-
зал я.
Он усмехнулся:
`Может быть, баас. Но человек должен умереть. А мне самому хотелось
бы попытать счастья в новом месте. К тому же здесь скоро перебьют всех
слонов`.
`Вот что, дружище! - сказал я. - Подожди-ка, пока `бледнолицый ста-
рик не схватит тебя за твою желтую глотку, тогда мы послушаем, ка-
кую ты запоешь песенку`.
Полчаса спустя я увидел, что фургон Невилля двинулся в путь. Вдруг
Джим повернул обратно и подбежал ко мне.
`Послушай, баас, - сказал он, - я не хочу уезжать, не попрощавшись с
тобой, потому что, пожалуй, ты прав: мы никогда обратно не вернемся`.
`Так твой хозяин действительно собрался в Сулеймановы горы, Джим, или
ты лжешь?`
`Нет, - ответил Джим, - это действительно так. Он сказал, что ему не-
обходимо во что бы то ни стало попытаться составить себе состояние, -
так почему бы ему не попытаться разбогатеть на алмазах?`
`Подожди-ка немножко, Джим, - сказал я, - ты возьмешь записку для
своего хозяина, но обещай мне отдать ее только тогда, когда вы достигне-
те Айнайти` (это было на расстоянии около ста миль).
`Хорошо`, - ответил он.
Я взял клочок бумаги и написал на нем: `Пусть тот, кто пойдет туда...
восходит по снегам, лежащим на левой груди Царицы Савской, пока не дой-
дет до самой ее вершины. На северном ее склоне начинается Великая Доро-
га, проложенная Соломоном`.
`Так вот, Джим, - сказал я, - когда ты отдашь эту записку своему хо-
зяину, скажи ему, что нужно точно придерживаться этого совета. Помни,
что ты не должен сейчас отдавать ему эту бумажку, потому что я не хочу,
чтобы он повернул обратно и стал задавать мне вопросы, на которые у меня
нет желания отвечать. А теперь иди, лентяй, - фургона уже почти совсем
не видно`.
Джим взял записку и побежал догонять фургон. Вот и все, что мне из-
вестно о вашем брате, сэр Генри. Но я очень боюсь, что...
- Мистер Квотермейн, - прервал меня сэр Генри, - я отправляюсь на по-
иски моего брата. Я пройду по его пути до Сулеймановых гор, а если пот-
ребуется, то и дальше. Я буду идти, пока не найду его или не узнаю, что
он погиб. Вы пойдете со мной?
Мне кажется, я уже говорил, что я осторожный человек и, кроме того,
человек тихий и скромный, и меня ошеломило и испугало это предложение. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 123513
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1
|
