ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Владимир ФИРСОВ
             РАССКАЗЫ

ПЕРВЫЙ ШАГ К БЕРЛИНУ
ОХОТНИКИ ЗА ЭЛИКСИРОМ
Твои руки, как ветер...
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ И ВЕРОЯТНОСТНЫЙ ДЕМОН
ПРОЖИГАТЕЛЬ
АНГЕЛЫ НЕБА
ЗЕЛЕНЫЙ ГЛАЗ
КЕНГУРУ

Владимир ФИРСОВ
ПЕРВЫЙ ШАГ К БЕРЛИНУ

В 17.23 зарегистрирован разрыв силового поля на
хронотрассе А-7, Примерные отрицательные координаты
разрыва 502-510 годы Эры Коммунизма. Аварийная
группа выслана в 17.48 по восьмому каналу.
Запись в вахтенном журнале

В течение 23 ноября наши войска вели бои с
противником на всех фронтах, Особенно ожесточенные
бои проходили на Клинском, Волоколамском, Тульском
и Ростовском участках фронта.
Вечерняя сводка Совинформбюро
от 23 ноября 1941 г.

1

Когда на пульте вспыхнул красный сигнал, Росин почти не встревожился.
Разрывы силового поля иногда случались, но автоматика быстро подключала
какой-нибудь из дублирующих каналов. Но на этот раз авария, очевидно,
была серьезной - уже целых пять минут хронолет висел в зоне перехода, а
аварийная лампочка продолжала гореть. Надо было садиться, чтобы не тра-
тить зря энергию на бесполезное висение. Росин сказал `посадка` и сразу
почувствовал, что сиденье ушло куда-то вниз.
Владимир бросил взгляд на циферблат. Он знал, что при разрыве поля
счетчик врет безбожно, но большой точности ему не требовалось. Знать бы,
в каком веке случилась вынужденная посадка.
На табло отрицательного времени ярко светилось число 506. `Середина
двадцатого века` - подумал он с облегчением. Сделать посадку где-нибудь
во временах Ивана Грозного было бы, пожалуй, хуже.
Хронолет мягко проваливался в сумерки. Низкое закатное солнце обдало
пламенем верхнюю кромку облаков и улетело вверх, скрываясь в белой вате.
Под аппаратом лежал черный заснеженный лес. Владимир выбрал небольшую
полянку, подвел к ней хронолет и посадил его на снег.
Теперь оставалось ждать. Скоро дежурные восстановят или продублируют
энергоканал. Самое позднее через час-другой можно будет взлететь в зону
перехода.
Поляна выглядела достаточно уединенной, и Росин решил, что может не
опасаться любопытства местных жителей. Инструкция предписывала избегать
всяческих контактов с обитателями прошлых веков, потому что, по мнению
теоретиков, любой контакт был прямым вмешательством в прошлое, способным
изменить дальнейший ход истории. Никто не знал, скаль далеко распростра-
няются хроноклазмы, вызванные визитами путешественников во времени, поэ-
тому принимались максимальные предосторожности. Росин не был максималис-
том. Он считал, что любой человек, любое общество постоянно вмешивается
в свое будущее, изменяя его. `В будущее, а не в прошлое, - возражали
максималисты. - Прошлое менять нельзя`, - `Но мы не будем менять прошлое
- в любом уже прошедшем времени наше вмешательство изменит будущее,
предстоящее людям этого времени. Этого мира...` Однако окончательного
ответа не знал никто. Поэтому все принимавшие участие в хронорейсах по-
лучали строгий приказ избегать любого вмешательства в дела предков.
На этой глухой поляне непредусмотренный контакт как будто бы не пред-
виделся. Владимир еще не встречался с обитателями прошлых веков и плохо
представлял возможную беседу с ними - даже если сейчас действительно се-
редина ХХ века. Он оглядел кабину, себя и скептически усмехнулся. Хоро-
ший у нас получится разговор!..
Обзорный экран не показывал никакого движения. Владимир открыл люк и
спрыгнул на снег. Лицо словно ошпарило - мороз был градусов двадцать. Он
потянул воротник своего синего, в обтяжку терилаксового комбинезона - с
легким хлопком капюшончик развернулся и удобно лег на голову, - из него
тотчас поползли струйки теплого воздуха, обволакивая лицо. Росин обошел
вокруг аппарата, оглядел шасси, сложенные панели энергоприемника, антен-
ну хронолокатора, радиатор кварк-реактора, потом решил размять ноги и
начал бегать по твердому, как бетон, кругу, выдавленному среди пушистого
снега силовым полем антигравитатора.
- Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, - задал он привычный ритм.
- Вдох-вдох-вдох - выдох, вдохвдох-вдох - выдох... Как нехорошо получа-
ется с этими визитами в прошлое. Вмешиваться нельзя, помогать нельзя...
Никто толком не знает, возникнут хроноклазмы или нет, как глубоко они
распространятся, - и все равно страхуются. Вот и приходится бояться каж-
дого встречного. Бедняги-разведчики учат древние языки, одеваются черт
знает во что, аппараты прячут в глухих лесах, чтобы только никто не до-
гадался о гостях из будущего. Вдохвдох-вдох - выдох! А зачем прятаться?
Почему не дать предкам вакцину от рака, синтезаторы пищи, чертежи
кварк-реактора? Вдох-вдох-вдох - выдох...
Тут он остановился, словно налетел на стену, потому что на пути у не-
го стояли три человека.
Было уже темно, и Росин в первый момент разглядел только, что загоро-
дившие ему дорогу люди были усталы, злы и небриты. Все они держали в ру-
ках какие-то приборы. `Вот тебе и контакт, - подумал Росин. - Теперь
объясняйся в Хроносовете... Ох, будет мне нагоняй!`
Стоявший в середине человек отрывисто произнес несколько слов - что
именно, Владимир не понял, но решил, что поздороваться следует.
- Здравствуйте, товарищи, - сказал он, протягивая руку. Тут средний
что-то снова хрипло крикнул, и в следующий момент страшная боль застави-
ла Росина согнуться пополам - это незнакомец что было силы ударил его в
живот тяжелым сапогом. На плечи и голову ему обрушились новые удары, его
сбили с ног, заломили за спину руки. Все это произошло в несколько се-
кунд. Когда ошеломленный болью Владимир пришел в себя, он уже лежал свя-
занный, а один из незнакомцев, поставив ногу на ступеньку, с опаской
заглядывал в люк интрахронолета.
Росин представил, как кованым сапог незнакомца крушит приборы, и по-
холодел. Надо все объяснить этим людям, выяснить недоразумение...
- Стойте! Туда нельзя, товарищи! - закричал он, приподнимаясь. Новый
удар в лицо опрокинул его на снег.
Этот удар словно расставил все предметы и явления по своим местам, и
картина происходящего сразу стала такой понятной, словно невидимая рука
распахнула шторку перед глазами Владимира. Он понял, куда и в какое вре-
мя попал, кто эти обросшие люди, одетые в одинаковую одежду, что означа-
ют их приборы-трубочки, висящие на ремнях через шею.
Солдат на ступеньке уже поднимал ногу, собираясь шагнуть в люк. Росин
представил, что случится с человеком, когда силовое защитное поле ударит
его со скоростью света, закрыл глаза и шепотом приказал защите вклю-
читься. Размозженное тело солдата описало дугу над их головами и зары-
лось в сугроб. Два других мгновенно попадали в снег, выставив вперед ав-
томаты. `Партизанен!` - кричали они, поводя стволами. Потом один из них
подполз к убитому. Очевидно, увиденное настолько его потрясло, что он
вскочил и с криком кинулся бежать. Второй чуть приподнялся и швырнул в
люк гранату. Она мелькнула на фоне светлого овала люка, затем отлетела
назад и разорвалась. Взметнулся снег, взвизгнули осколки. Солдат подско-
чил к Росину, рывком поднял его на ноги и погнал по поляне, тыча автома-
том в спину.

2

Брезентовый верх `хорха` спасал от ветра, но не от мороза, и сторо-
жившие Владимира немцы чувствовали себя очень неуютно в своих шинелиш-
ках, не приспособленных к русским морозам. Руки у Росина на этот раз бы-
ли развязаны, и едва грузовик тронулся, он стал прикидывать, удастся ему
выброситься наружу или нет. В кузове сидело шестеро солдат, еще двое в
кабине... Нет, сейчас ничего не выйдет. Вот через час-другой, когда сол-
даты как следует замерзнут. Но есть у него этот час?
Росин понимал, что рапорт о нем уже дошел до высокого начальства -
только этим можно объяснить, что допросы и бестолковое избиение прекра-
тились. Росину вернули его комбинезон, накормили какой-то бурдой и даже
смазали йодом ссадины и ушибы, а вскоре втолкнули в машину и куда-то по-
везли.
`Ты есть флигер?` - вот что интересовало тощего обер-лейтенанта, про-
водившего допрос. `Ты летать из Москва? Кто есть твой командир? Какой
название иметь твой аппарат? Как он летать? Как он стрелять? Он иметь
бомбен? Что его охранять?` - эти вопросы он повторял десятки раз, пере-
межая их ударами.
Росин догадывался, что немцы уже пытались проникнуть в интрахронолет.
Они, очевидно, принимали его за новое секретное оружие русских, захват
которого сулил награды и почести. За сохранность аппарата Росин не боял-
ся - невидимое защитное поле превосходило по прочности стометровый слой
бетона и могло с легкостью выдержать залп крепостных орудий. Но как от-
вечать на вопросы немца, Владимир не знал. Конечно, он мог сказать, что
защита аппарата создается Ф-пространетвенной структурой гравиполя, ста-
билизированного квазисинхронным излучением кварк-реактора, не опасаясь,
что в результате его ответов хронофизика возникнет на триста лет раньше,
чем следовало. Но немец был враг, и бил он изо всех сил, хотя и не очень
умело, поэтому Росин предпочел молчать.
`Как уметь войти в твой аппарат? - продолжал вопить фашист, обрушивая
на пленного новые удары. - Отвечать! Отвечать! Или я буду тебя повесить!
` Допрос продолжался с перерывами уже вторые сутки, и Росин начал пони-
мать, что силы его на исходе, но тут все прекратилось. Теперь его ку-
да-то везут, и он мог только гадать, лучше это или хуже. К счастью для
себя, он ничего не знал о специалистах по допросам, встреча с которыми
ожидала его впереди, и о тех методах, с помощью которых они заставляют
людей говорить. Росин был всего-навсего хронофизик, испытатель интрахро-
нолетов, и хотя неплохо знал историю бурного и героического `ХХ века, но
имел очень смутное представление о таких организациях, как СС, гестапо,
абвер и СД, их функциях и методах. Только в одном он был сейчас твердо
уверен - что ничего хорошего для себя ждать ему не приходится.
Промерзлый `хорх` подскакивал на рытвинах, солдаты, закутанные кто во
что, мотались на холодных скамьях. Пар от их дыхания обмерзал на ворот-
никах шинелей, на металлическом каркасе автомашины, на бабьих платках,
Росин холода не чувствовал - его комбинезон работал исправно. Даже без
подзарядки батарейки хватит на неделю, ну а днем солнце зарядит ее энер-
гией. Но вот есть ли у него впереди неделя - этого Росин не знал.
Ум его лихорадочно работал, обдумывая варианты побега. А что если он
согласится снять защиту? Сами они этого сделать не смогут. Лишь три че-
ловека на планете, кроме Росина, могут приказывать автоматике его хроно-
лета - но эти трое сейчас находятся за пятьсот лет отсюда...
В том, что ни один ученый двадцатого века не сумеет разобраться в
устройстве хронолета, Росин был твердо уверен. Немцы, конечно, пришлют
лучших специалистов. Те повозятся, ничего не поймут и потребуют, чтобы
Росин дал им пояснения. Владимир попытался представить, как все это про-
изойдет. Он поднимается в аппарат, конечно, под охраной, может быть, да-
же связанный. В кабине поместится не больше четырех человек - скажем,
двое ученых и два автоматчика из охраны. Они не знают, что такое техника
ХХV века, поэтому не опасаются беспомощного пленника. А он, оказавшись
внутри, произносит только два слова: `защита` и `взлет`, после чего ап-
парат оказывается в зоне перехода, на высоте 70 километров, не доступный
никому и ничему...
Что с ним сделают фашисты? Убить его они не посмеют, потому что тогда
погибнут и сами. Он прикажет им сдаться, уведет аппарат подальше на вос-
ток, за линию фронта и там сядет... А если фашисты перехитрят его? Он
снимет защиту, а внутрь его не пустят? Тогда... Тогда он все равно ска-
жет эти два слова, и пускай его хоть убивают. Потом спасатели обнаружат
в стратосфере хронолет, отбуксируют его в Институт времени и тогда узна-
ют от немцев обо всем...
Росину не суждено было довести до конца размышления о своем будущем.
Где-то совсем рядом громко рвануло, машина дернулась, мотор взвыл и заг-
лох. Все это произошло в секунду, и Владимир не успел ничего понять. Но
автоматчиков сразу как ветром сдуло - они мгновенно попрыгали из кузова
наружу, и только после этого истошный крик `Партизанен!` да грохот
стрельбы объяснили ему, что случилось.
Ошеломленный и сбитый с толку, он вдруг понял, что спасение возможно.
Сквозь целлулоидное окошко он посмотрел вперед. `Хорх` стоял, съехав пе-
редними колесами в придорожную канаву, тело шофера свешивалось из откры-
той дверцы. Метрах в пятидесяти впереди горела легковая автомашина, око-
ло которой распластались на снегу две неподвижные фигуры в черных шине-
лях, а среди окружающих деревьев перебегали люди, стреляя по машинам.
Снизу, из-под `хорха` трещали автоматные очереди. Несколько пуль, выпу-
щенных нападавшими, пробили брезент, дробно хлестнули по металлу машины.
Росин мотнулся к заднему борту - три трупа в мышиных шинелях валялись
неподалеку, а прямо под ним, лежа на снегу, строчил из автомата солдат.
Другой немец стрелял из канавы, третьего Росин не видел, очевидно, тот
спрятался под машиной. Не раздумывая, Владимир прыгнул ногами на спину
солдату - тот дернулся, запрокидывая перекошенное от крика лицо, его ав-
томат отлетел в сторону, выбитый ударом ноги, а по открывшейся шее Росин
ударил ребром ладони. Разведчиков в прошлое готовили ко всяким неожидан-
ностям, и готовили неплохо - сейчас Росин оценил это. Подхватив автомат,
он выпустил очередь под машину и кинулся к тому немцу, что стрелял из
канавы. Но немец уже не стрелял. Из-за деревьев бежали пестро одетые лю-
ди - в шинелях, телогрейках, пальто - с автоматами, винтовками и даже
охотничьими ружьями.
- Это ты - летчик? - спросил подбежавший мужчина, обросший густой бо-
родой. - Цел? Идти можешь?
Партизаны снимали с фашистов оружие, осматривали сумки убитых офице-
ров.
- Часа четыре вас здесь караулим, - продолжал бородач, закидывая за
спину ППД. - Думал, ноги отморожу. - Он потопал подшитыми валенками, по-
том посмотрел на тонкие ботинки Росина и забеспокоился:
- А ты как, не замерз?
- Я ничего, - улыбнулся Росин. После боя сердце у него еще громко
стучало, а о таких пустяках, как мороз, он совершенно не думал и поэтому
сказал машинально, что у него комбинезон с подогревом.
Бородач с уважением покрутил головой.
- Это последняя модель, да? У меня брат в полярной авиации, но про
такой не рассказывал. Тебя как зовут-то?
Росин назвался.
- А я Дед, командир отряда. Ты тоже зови меня Дедом. А все из-за бо-
роды. Дед - тридцать семь лет... Закуришь? - Он достал из кармана кисет
с махоркой.
- Я не курю. - Владимир все-таки решился и посмотрел командиру в гла-
за. - У меня к вам просьба, Скажите... Какой сейчас год?
Бородач удивленно взглянул на Владимира.
- Как это - какой год? - В его глазах что-то изменилось, словно смысл
вопроса наконец-то дошел до него. Он растерянно оглянулся кругом и зак-
ричал кому-то: `Иван, давай сюда!`, потом снова посмотрел на Росина.
- Тебя там здорово били, я слышал, - сказал он. - Ну, гады фа-
шистские, попадетесь вы мне в руки!
Только теперь Росин понял, что его спасение не было случайным. Оче-
видно, разведка партизан сообщила, что фашисты захватили пилота опытной
секретной машины, и партизаны решили его отбить.
- Дед, звал? - спросил, подбегая, молодой парень с немецким автоматом
на груди. - Кого ранило?
- Вот, о летчике позаботься. - Командир кивнул на Владимира. - Осмот-
ришь, перевяжешь... Водки дай ему. Худо человеку.
- Нету водки. Дед. - Парень развел руками. - Всех фрицев обшарил. Не-
ту... Отощали фрицы. Вот только у офицеров посмотрю, ладно? - И парень
помчался к горящей машине.
- И все-таки, какой сейчас год? - повторил вопрос Владимир.
- Какой год? Да все тот же - тысяча девятьсот сорок первый...
Дед не договорил фразу. За деревьями вдруг дружно ударили автоматы.
Срубленные пулями ветки посыпались на головы людей. Из-за поворота доро-
ги показалась цепь гитлеровцев, поливавшая лес огнем. Вслед за автомат-
чиками с лязгом выехал бронетранспортер, с которого гулко бил крупнока-
либерный пулемет. Из глубины леса, где, видимо, были партизанские дозо-
ры, тоже раздались выстрелы.
- Всем отходить! - закричал командир. - Кравцов, Петелин - ко мне!
Остальным отходить! Мы прикроем!
Он выхватил у Росина автомат.
- Уходи, летчик! Твое дело летать. А здесь - наша работа. Ну!
Партизаны шли быстро, прислушиваясь к звукам боя за спиной. Немецкие
автоматы строчили не переставая. Время от времени им отвечали короткие
очереди ППД. Так продолжалось минут десять. Потом стрельба прекратилась.

3

Деревушка Столбы, затерянная в подмосковных лесах, была не бог весть
каким важным стратегическим пунктом, и в первый день наступления немцы
проскочили ее с ходу, не задержавшись даже, чтобы выловить и расстрелять
местных коммунистов. Всем этим они занялись позже. В деревне расположи-
лась какая-то армейская часть со своим штабом и обозами. Немцы повесили
для острастки трех колхозников, постреляли всех собак, перерезали кур.
Потом началась жизнь под немцем. Была она не очень тихой и спокойной для
оккупантов. Однажды не вернулись связисты, вышедшие ликвидировать обрыв
телефонного провода, а с ними исчезло полкилометра провода. Потом сгорел
склад фуража - часовой оказался заколотым, а его автомат исчез. Затем
среди белого дня обстреляли штабную машину - двое офицеров остались на
месте, троим удалось уйти. Рассвирепевшие немцы сунулись было в глушь
леса, где, по их предположениям, скрывались партизаны, потеряли десять
солдат и больше там не появлялись.
Зима установилась окончательно, со снегом и морозами, хотя и не очень
большими - так, градусов десять - пятнадцать, редко двадцать. Природа
словно берегла главный удар до того момента, когда охваченные смер-
тельным ужасом гитлеровцы побегут прочь от столицы - вот тогда она обру-
шит на них страшный сорока градусный мороз. Но и при пятнадцати градусах
кадровые солдаты вермахта выглядели жалко - наматывал на себя бабьи
платки, плели из соломы огромные эрзац валенки. Всю мало-мальски пригод-
ную теплую одежду они у жителей реквизировали, но набралось ее очень ма-
ло, потому что были в деревне только бабы с детишками да дряхлые стари-
ки. Из молодых мужчин осталсь под немцем лишь бывший осужденный Пашка
Артемьев - здоровенный бугай, поперек себя шире, который сразу же подал-
ся в полицаи. Партизаны заочно приговорили его к смерти, о чем вывесили
рукописную листовку, но прикончить не прикончили - раза два стреляли, но
так чтобы в него не попасть. Пашка был началом тайной цепочки, по кото-
рой нужные партизанам сведения переправлялись в лес. От него-то и узнали
в отряде, что раненый Дед захвачен немцами, не сказал на допросе не сло-
ва, выдержав все пытки, и завтра в полдень будет повешен на глазах у
всей деревни.
Вооружение у партизан было не ахти какое: восемь автоматов, дюжина
винтовок, три пистолета и несколько ручных гранат. На тридцать человек
его явно не хватало и атаковать с подобными силами гарнизон в двести че-
ловек, имеющий к тому же пулеметы, было предприятие безнадежным. Это по-
нимали все и Росин тоже. Впервые он пожалел, что хронолетчики не берут с
собой оружия. У него мелькнула было сумасшедшая мысль - перелететь на
хронолете линию фронта, чтобы вызван помощь. Временной переход совершал-
ся всегда на большой высоте, где аппарату не угрожала встреча с какимни-
будь материальным телом. Но по прибытии в другое время хронолет до выб-
ранного места посадки летел самостоятельно, и радиус его действия был
почти неограниченным - кварк-реакторы снабжали хронолет достаточным ко-
личеством энергии. Однако мысль о перелете через фронт пришлось тут же
отбросить - Росин понимал, что появление неизвестного летательного аппа-
рата поставит перед командованием Красной Армии множество неразрешимых
проблем и что оружием его никто не снабдит.
Росин был уверен, что разрыв хронотрассы уже ликвидирован и дорога
домой открыта. Еще он знал, что аварийная группа прочесывает сейчас весь
ХХ век в районе аварии, отыскивая локатором сигналы хронолета. Неопреде-
ленность разрыва достигает нескольких лет в самом лучшем случае, а быва-
ло, что аппарат вываливался по разрыву хроиополя лет на сто в прошлое
или будущее, так что обнаружат его не очень скоро, может быть, только
через неделю. Но появись спасатели даже сейчас - что они смогут? Прошлое
менять нельзя - это аксиома, которую должен усвоить каждый хронолетчик.
В ХХ веке Росин оказался случайно, и инструкция предписывала ему при
первой возможности возвратиться в свое время. Но столбовские старики под
присмотром полицая Пашки уже сколачивали виселицу напротив правления
колхоза, и поэтому Росин знал, что никуда не улетит, невзирая на
инструкцию.
Над судьбой Деда думали все, но придумать ничего не могли. Комиссар
отвергал все предложения как абсолютно безнадежные.
- Закури, летчик, - в который раз предлагал он Владимиру свой кисет.
- Может, легче станет.
Он долго стучал огнивом по кремню, раздувал трут, прикуривал, обдавая
Владимира едким дымом.
- Как бы нам тебя в Москву переправить? - спрашивал комиссар сам се-
бя. - Эх, связи у нас нет! Рацию бы сюда или хотя приемничек какой, А то
даже не знаем, где сейчас война идет. Может, немец уже Москву взял...
- Не взял, - ответил Росин машинально.
- А немцы брешут, что давно Москва взята. Ты-то сам откуда прилетел,
из столицы?
Росин кивнул. Действительно, через четыреста лет в пригородном лесу
за Сокольниками будет построено здание Института времени - восемьдесят
этажей, дископорт на крыше, энергетический канал на Меркурий через
собственный спутник...
- Ходил я смотреть на твой самолет. Близко не удалось подобраться -
очень сторожат его немцы, но в бинокль посмотрел. Какой-то чудной он -
ни крыльев, ни мотора... Неужели ракета какая? Как у Циолковского - чи-
тал я однажды в книжке...
- Нет, это не ракета, - машинально ответил Росин, думая о своем, - он
вдруг понял, что нашел наконец выход. - Слушай, а какое сегодня число?
- Ты чего вскочил? Вот скажи лучше, не боишься ты, что твой самолет
фрицы увезут?
- Не увезут! - закричал Росин. - Не по зубам им мой самолет!
То, что он решил сделать, категорически запрещалось инструкциями для
путешественников во времени. Росин понимал, что, если ему повезет и он
сумеет вернуться домой, его, скорее всего, навсегда отстранят от поле-
тов, но какое это имело значение!
С ослепительной отчетливостью Владимир понял, какое могучее оружие
находится в его руках - ведь сегодня он единственный человек на планете,
который знает исход кровавой битвы, гремевшей в подмосковных лесах.
Он схватил комиссара за плечи и затряс.
- Слушай, мне надо туда, в мой аппарат! Немедленно!

4

Деревня, как всегда, проснулась рано. Это было невеселое пробуждение
- без крика петухов, без тявканья собак, без мычания скотины. В непод-
вижном морозном воздухе кое-где поднялись над трубами жидкие дымки - да-
же с топливом было худо в деревне под немцем. Лишь там, где стояли окку-
панты, дымы были такими, какими им положено быть в зимний морозный день.
Вскоре после одиннадцати по избам пошли солдаты - выгонять народ к
месту казни. Люди, подталкиваемые прикладами, медленно тянулись к прав-
лению, перед которым в оцеплении автоматчиков белела новенькая виселица.
Хмурое небо, затянутое облаками, казалось, давило сверху - на крыши,
на лес, на угрюмых людей. Снова начал падать снег, приглушая звуки, за-
сыпая следы. Черная ворона сорвалась с ветки и спланировала на чьюто
трубу - поближе к теплу.
Росин сидел под самой крышей пустой, разграбленной избы и рассматри-
вал в бинокль зловещее каре перед правлением. За прошедшую ночь он не
спал ни минуты - днем был скоротечный бой с охраной хронолета, потом он
несколько часов лихорадочно работал в кабине, а среди ночи вместе с две-
надцатилетним Юркой пробрался в деревню мимо часового, которого заколол
подошедший закурить полицай Пашка Артемьев. В полной темноте Юрка лазил
по крышам и деревьям, которые указал ему Владимир, потом исчез, а Росин
забрался в пустую избу. Хозяина немцы убили две недели назад, найдя у
него красноармейскую фуражку. Они выбили двери и окна, а в печь швырнули
ручную гранату. Сейчас изба служила Росину наблюдательным пунктом. Две
таблетки антенна из аптечки хронолета вернули ему бодрость и силу, и
сейчас он внимательно наблюдал за событиями.
До правления отсюда было метров триста, но бинокль позволял рассмот-
реть все: заросшие лица солдат, угрюмые глаза женщин, их стиснутые рук
и... Все происходило в молчании. Лишь изредка доносились гортанные ко-
мандные возгласы. Снег все сыпал и сыпал, и казалось, в мире осталось
только две краски - черная и белая.
То и дело Росин смотрел на часы. Его браслет немцы не вернули, но в
бортовом комплекте интрахронолета имелись три скафандра - с часами, ра-
циями, аккумуляторами. Сейчас все это очень пригодилось. Почему-то Вла-
димиру казалось, что стрелки совсем остановились, и он удивился этому -
раньше он думал, что в подобной ситуации время должно мчаться с огромной
скоростью, а оно еле тянулось... Росин не знал, сумеет ли выполнить свое
обещание тот неизвестный ему человек, с которым он разговаривал по радио
ночью, и все время прислушивался. Однажды ему показалось, что он слышит
вдалеке грохот взрывов, но, съеденные расстоянием, звуки быстро растая-
ли.
Он еще раз глянул вперед, и сердце у него забухало - он увидел, что
немцы ведут Деда в кольце автоматчиков.
Как хорошо, что сегодня снегопад, подумал Росин. Немцы, обнаружив
убитого часового, долго метались по деревне, но никого не нашли. Снег
все надежно укрыл. Сколько сейчас градусов? Наверно, не меньше двадцати.
А Дед - босиком, в нижней рубашке... Как же это возможно? Да что они -
не люди?
Стоп, сказал себе Владимир. Сейчас эмоции - роскошь. Если дать им во-
лю, то не выдержишь, схватишь автомат - вот он, лежит рядышком, постав-
ленный на стрельбу очередями, - и кинешься наружу, чтобы стрелять, стре-
лять в этих нелюдей... И упадешь, пробитый пулями, так ничего и не сде-
лав. Да, фашисты не люди. Это даже не звери. Это гораздо хуже. И если ты
понял это, то стисни сердце в кулак и жди. Думай о чемнибудь другом,
только не о босых ногах идущего по снегу человека. Ну, например, о том,
что дома сейчас весна, а через неделю у тебя доклад на Марсе - там инте-
ресуются технологией полетов в прошлое, чтобы попытаться отыскать вымер-
ших жителей этой планеты.
Стрелка секундомера шла тугими толчками, словно повинуясь ударам
сердца. Удар - шаг. Удар - шаг. Все меньше шагов остается сделать. Неу-
жели эти шаги последние?
Вот Деда поставили на ящик. Что-то читает по бумажке офицер. Черный
квадрат солдат. Черная толпа на белом снегу. Белая рубаха в темных пят-
нах крови. Как медленно бьется сердце! Еще десять ударов! Еще пять! Еще
один!
Владимир повернул тумблер передатчика.
И тогда над придавленной страхом деревней, над черным каре палачей,
над заснеженным лесом, над бескрайними полями, над окоченевшими реками и
озерами возник торжествующий, звенящий от восторга голос:
- ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ МОСКВА!
Голос звучал сразу со всех сторон, он заполнил собой деревню, и лес,
и небо, он ворвался в человеческие сердца, вселяя в них надежду и ра-
дость. Голос звенел, стряхивая снег с придавленных ветвей, и они расп-
рямлялись, и вместе с ними распрямлялись спины согнанных сюда людей.
- И3 ПОСЛЕДНЕЙ СВОДКИ. ПРОВАЛ НЕМЕЦКОГО ПЛАНА ОКРУЖЕНИЯ И В3ЯТИЯ
МОСКВЫ. ПОРАЖЕНИЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА ПОДСТУПАХ МОСКВЫ!
Ликующий вздох пронесся над толпой. Люди кричали, плакали, падали на
колени.
11 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА ВОЙСКА НАШЕГО ЗАПАДНОГО ФРОНТА, ИЗМОТАВ ПРОТИВ-
НИКА В ПРЕДШЕСТВУЮЩИХ БОЯХ, ПЕРЕШЛИ В КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЕГО УДАР-
НЫХ ФЛАНГОВЫХ ГРУППИРОВОК. В РЕЗУЛЬТАТЕ НАЧАТОГО НАСТУПЛЕНИЯ ОБЕ ЭТИ
ГРУППИРОВКИ РАЗБИТЫ...
Черный строй каре сломался. Росин видел в бинокль, как мечутся офице-
ры, выкрикивая команды, которых никто не слышит, как побежали куда-то
солдаты, строча из автоматов по крышам и деревьям, откуда говорили неви-
димые динамики.
- ...И ПОСПЕШНО ОТХОДЯТ. БРОСАЯ ТЕХНИКУ, ВООРУЖЕНИЕ И НЕСЯ ОГРОМНЫЕ
ПОТЕРИ.
Летели вниз срубленные очередями ветки, метались испуганные вороны,
метались солдаты, охваченные ужасом перед настигшим их возмездием.
- ВОЙСКА ГЕНЕРАЛА ЛЕЛЮШЕНКО, СБИВАЯ 1-Ю ТАНКОВУЮ, 14-Ю И 36-Ю МОТОПЕ-
ХОТНЫЕ ДИВИЗИИ ПРОТИВНИКА И ЗАНЯВ РОГАЧЕВ, ОКРУЖИЛИ ГОРОД КЛИН!
Стоявший в стороне бронетранспортер подбросило взрывом. Следующий
взрыв разметал толпу солдат, еще остававшихся на месте. Из-за крайней
избы, поднимая гусеницами фонтаны снега, вывернулась закрашенная белой
краской `тридцатьчетверка`.
- ВОЙСКА ГЕНЕРАЛА КУЗНЕЦОВА, ЗАХВАТИВ ГОРОД ЯХРОМУ, ПРЕСЛЕДУЮТ ОТХО-
ДЯЩИЕ 6-Ю, 7-Ю ТАНКОВЫЕ И 23-Ю ПЕХОТНУЮ ДИВИЗИИ ПРОТИВНИКА...
Росин схватил автомат и помчался вниз. Все-таки тот командир, отклик-
нувшийся на призыв о помощи, посланный Росиным, исполнил свое обещание!
- ...ВОЙСКА ГЕНЕРАЛА РОКОССОВСКОГО, ПРЕСЛЕДУЯ 5-Ю, 10-Ю И 11-Ю ТАНКО-
ВЫЕ ДИВИЗИИ, ДИВИЗИЮ СС И 35-Ю ПЕХОТНУЮ ДИВИЗИЮ ПРОТИВНИКА, ЗАНЯЛИ ГОРОД
ИСТРУ!
Танки уже развертывались по деревне, настигая бегущих гитлеровцев,
стегая по ним пулеметными очередями, давя гусеницами. Охваченные ужасом,
немцы бросились к лесу, но оттуда шла партизанская цепь, встречая врага
скупым, точным огнем.
- ... ВОЙСКА ГЕНЕРАЛА ГОВОРОВА ПРОРВАЛИ ОБОРОНУ...
Немцы кидали в снег автоматы, поднимали руки. Возле правления толпа
женщин волокла к виселице оберлейтенанта, руководившего казнями и пытка-
ми.
- ВОЙСКА ГЕНЕРАЛА БОЛДИНА, РАЗБИВ СЕВЕРО-ВОСТОЧНЕЕ ТУЛЫ 3-Ю И 4-Ю
ТАНКОВЫЕ ДИВИЗИИ И ПОЛК СС `ВЕЛИКАЯ ГЕРМАНИЯ`, РАЗВИВАЮТ НАСТУПЛЕНИЕ...
Росин бежал мимо перепуганных пленных, мимо пахнущих пороховой гарью
танков. Техника ХХV века сработала безупречно - записанное им вчера со-
общение Совинформбюро транслировалось теперь через приемники, вынутые из
скафандров бортового комплекта. Но его интересовало только одно - где
Дед?
- С 6 ПО 10 ДЕКАБРЯ ЧАСТЯМИ НАШИХ ВОЙСК ОСВОБОЖДЕНО ОТ НЕМЦЕВ СВЫШЕ
400 НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ...
Танк с красной звездой на башне наехал на виселицу, сломал ее как
спичку. Закопченный, чумазый танкист, высунувшись из башни, весело махал
шлемом.
- ЗАХВАЧЕНО И УНИЧТОЖЕНО ТАНКОВ - 1434...
Дед лежал на снегу лицом вверх, и рубашка на его груди была прошита
строчкой автоматной очереди.
- ...АВТОМАШИН - 5416, ОРУДИЙ - 575...
Подбежавшие партизаны окружили своего командира. Было ясно, что он
уже не жилец на этом свете.
- Эх, не успели! - горестно сказал шапку.
- ПЛАН ОКРУЖЕНИЯ И ВЗЯТИЯ МОСКВЫ ПРОВАЛИЛСЯ!
Голос диктора умолк. Это в хронолете сработала автоматика, выключая
трансляцию. И тогда Росин вспомнил то, о чем не позволял себе думать
этой ночью, - что авария на хронотрассе уже ликвидирована.
Вздымая фонтаны снега, танк подлетел к хронолету и встал. Деда с рук
на руки передали в кабину. На его губах пузырилась розовая пена.
- Не уходите! Ждите здесь! Я сейчас вернусь! - крикнул Росин и зах-
лопнул люк. Он не знал, разрешат ли ему снова вернуться сюда, но это бы-
ло неважно. Главное было то, что Дед еще жив и, следовательно, будет
жить, и спустя неделю или месяц интрахронолет, совершив петлю во време-
ни, вернется в этот снежный декабрьский полдень, и Дед выпрыгнет на снег
в объятия своих партизан, и они наконец сделают свой первый шаг на за-
пад, к Берлину.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Из приказа по Институту времени: Росина
Владимира - временно, до слушания его дела
Трибуналом Чести,- от полетов отстранить.

1

Он прекрасно понимал, что жить ему осталось несколько минут, потому
что чудес не бывает, и пытался сохранить последние душевные силы на то,
чтобы этот свой смертный путь пройти перед односельчанами твердо, с под-
нятой головой. Но голова то и дело опускалась, словно шею ему оттягивала
фанерка с надписью `Партизан`, и тогда он видел свои босые ноги, медлен-
но разгребающие свежевыпавший снег. Когда же он поднимал голову, то ви-
дел все приближающуюся к нему желтую букву П, с перекладины которой сви-
сала петля из толстой веревки. Избитое тело болело, но эта боль воспри-
нималась как-то странно, словно во сне, когда тебя мучает кошмар, пони-
маешь, что он только снится тебе, но проснуться не можешь.
Петля закачалась прямо перед лицом, а под ногами заскрипел шаткий
ящик, и он понял, что сейчас, через несколько секунд, жизнь оборвется. И
тут его охватило удивительное чувство, какое, наверно, бывает в жизни у
человека лишь единожды, в минуты высочайших свершений - таких, что пре-
выше жизни и смерти и других величайших ценностей на свете. Ощущение бы-
ло ошеломляющим, оно разом высветлило измученный ожиданием смерти мозг,
сняло боль с отмороженных ступней, со скрученных проволокой рук, прояс-
нило зрение и слух. Тогда он взглянул на своих палачей, и под его взгля-
дом железное каре дрогнуло, попятилось, побежало. Но взгляд был быстрее
бега тяжелых солдатских сапог, которые совсем недавно беспощадно били
его в лицо, грудь, живот, и он с радостной ненавистью видел, как настиг-
нутые его взглядом фашисты опрокидывались на снег и замирали, царапая
коченеющими пальцами ту землю, которую пришли поработить. Он хотел
что-то крикнуть, но петля сдавила горло, дыхания не хватало, и он вдруг
подумал, как обидно умирать в тот миг, когда свершилось величайшее в его
жизни событие. И с этой мыслью он проснулся.
Над его головой был белый потолок, за открытым окном шелестели под
теплым ветром березы, и от их дрожания по стене плясали веселые солнеч-
ные зайчики. Боль в перехваченном веревкой горле исчезла. Он несколько
секунд лежал неподвижно, пытаясь осмыслить кошмарное видение, а когда
память подсказала ему, что это был вовсе не сон, резко сел на кровати,
откинув одеяло.
В том, что приснившиеся ему события происходили на самом деле, он был
теперь уверен на сто процентов - ну, может быть, на девяносто девять с
половиной. Но раз он жив, не повешен, а лежит в удобной одноместной па-
лате госпиталя или больницы, значит, чудо все-таки случилось, и его
спасли и даже вывезли в тыл, потому что в прифронтовых госпиталях, где
ему уже пришлось побывать в самом начале войны, таких условий быть не
может.
Его трезвый крестьянский ум деятельно заработал. Он внимательно огля-
дел комнату, В ней не было ничего, кроме кровати да тумбочки рядом. Тум-
бочка была не фанерная или деревянная, а неизвестно из чего - стекло не
стекло, металл не металл. На ней стоял графин с водой и стакан. Непри-
вычным показалось ему и окно - без рам, стекол и ставен, словно здесь
никогда не бывает холодов, дождей или ветров. Не иначе в Среднюю Азию
отвезли, подумал он, но тут же засомневался, потому что березы за окном
выглядели совсем по-русски. Тогда он оглядел себя: вначале пижаму, кото-
рая показалась ему очень уж легкой и удобной (он снова не мог понять, из
чего она сшита), расстегнул пуговицы и увидел поперек своей груди цепоч-
ку шрамов от пуль и еще какую-то белую пуговку, прилипшую к коже напро-
тив сердца. Он попытался отколупнуть ее, но в это время бесшумно откры-
лась дверь и в комнату вошел высокий загорелый человек в белом халате.
- Доброе утро, - произнес он неторопливо и сел на уголок кровати. - Я
ваш лечащий врач, зовут меня Сергей Иванович. Как вы себя чувствуете?
Голос у врача был красивый и певучий, но звучал слегка непривычно -
словно с каким-то иностранным акцентом.
- Хорошо, - коротко ответил раненый. Странные интонации в голосе вра-
ча вызвали в нем затаенное чувство тревоги, причин которой понять он не
мог, и смотрел на своего собеседника во все глаза, еще не разделив ощу-
щений сна и пробуждения.
- Ну и замечательно, - улыбнулся врач. - Ранения у вас были тяжелые,
но сейчас все позади, опасности для жизни никакой. Функции мозга тоже,
судя по всему, не нарушены. Тем не менее я задам вам несколько вопросов,
главным образом для проверки памяти. Итак, имя, отчество, фамилия?
- Дедом меня кличут, - буркнул в ответ раненый. Странный, словно не
русский певучий голос врача мешал ему отвлечься от кошмаров недавнего
сна. Ему в голову вдруг пришла дикая, сумасшедшая мысль, которая объяс-
нила асе странности, - он все еще в плену, и все эти немецкие вежливые
штучки - только способ втереться в доверие и разузнать что-то об отряде.
Ему показалось подозрительным и не наше белье - он всю жизнь носил ис-
поднюю рубаху и кальсоны с завязками, а о пижамах и не слыхивал, - и
сверкающая тумбочка, словно не русскими руками сделанная, и такая прос-
торная палата, какой не может быть у армии, понесшей огромные потери, и
странное, нерусское окно без рам.
- Да, - согласился врач. - Дед - ваша партизанская кличка. Вы коман-
дир Столбовского партизанского отряда. Нам рассказал об этом Владимир
Росин - вы его помните?
- Не знаю такого, - ответил Дед. Он действительно слышал эту фамилию
впервые и не знал, что так зовут летчика, прилетевшего к ним на чудной
секретной машине.
- Росин - это тот человек, которого вы отбили у немцев, из-за которо-
го попали в плен. Вы видели его мельком, в горячке боя, и имени его не
знаете. Поэтому пока не будем о нем говорить. Но мне неудобно называть
вас Дедом, к тому же, по-моему, вы моложе меня, а мне сорок лет. Скажи-
те, вы помните, как вас зовут?
`Ишь, как завертывает, - подумал с внезапной яростью раненый. - Хрен
я тебе скажу хоть слово. Три дня, три ночи терзали - не добились, так
теперь лаской хотите?`
- Не помню! - закричал он с ненавистью. - А вот что помню хорошо -
что вас, гадов, разбили под Москвой, и драпаете вы теперь без порток по
русскому морозу, и будете драпать аж до самого Берлина! И больше ничего
я тебе, фашистская сволочь, не скажу!
Сердце у него бешено колотилось. Он откинулся на подушку и даже не
обратил внимания на странную, не то металлическую, не то стеклянную,
змею, которая поднялась из-за кровати и на миг прижалась к его плечу. Он
глядел на врача ненавидящим взглядом, а тот... тот растерянно хлопал
глазами, затем рассмеялся - прямо закатился от смеха, потом вдруг по-
серьезнел, вытер слезы.
- Мы все могли предположить, - сказал он, поднимаясь с кровати, - но
что вы примете нас за фашистов... - Он развел руками. - Я пока вас поки-
ну, вы поспите, успокойтесь. Через несколько дней вас отвезут в Москву,
и тогда мы сможем снова побеседовать. И с Роенным вы повидаетесь - в ли-
цо-то вы его, надеюсь, помните?
В дверях он остановился и повернулся к раненому.
- У меня нет сомнений в полном вашем выздоровлении. Память ваша в по-
рядке, поскольку вы прекрасно помните о разгроме фашистов под Москвой.
Так что мои вопросы об имени теперь, наверно, не нужны. Отдыхайте, Нико-
лай Тимофеевич... И еще прошу вас - не снимайте пока датчики. - Он пока-
зал пальцем себе на грудь.
Раненый хотел остановить врача, спросить, откуда тот вызнал его имя,
как дела на фронте - ведь сейчас уже лето, а за полгода многое могло из-
мениться, но тело сделалось каким-то воздушным, невесомым, мысли ленивы-
ми, язык неповоротливым. Он покосился на змею, которая опять замаячила
над его плечом, и закрыл глаза.

2

Последующие дни он много размышлял, пытаясь осознать происходящее.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 122820
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0