|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Гарри ТЕРТЛДАВ
ВИДЕССКИЙ ЦИКЛ САГА О КРИСПЕ I: `ВОЗВЫШЕНИЕ КРИСПА`
САГА О КРИСПЕ II: `КРИСП ВИДЕССКИЙ`
САГА О КРИСПЕ III `ИМРЕРАТОР КРИСП`
ХРОНИКИ ПРОПАВШЕГО ЛЕГИОНА I `ПРОПАВШИЙ ЛЕГИОН`
ХРОНИКИ ПРОПАВШЕГО ЛЕГИОНА II `ИМПЕРАТОР ДЛЯ ЛЕГИОНА`
СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА I `ПОХИЩЕННЫЙ ТРОН` Гарри ТЕРТЛДАВ
САГА О КРИСПЕ I: `ВОЗВЫШЕНИЕ КРИСПА` ОNLINЕ БИБЛИОТЕКА httр://www.bеstlibrаry.ru
Ребекке (которая приехала к главе пятой) и ее бабушкам, Гертруде и Нэнси,
посвящается
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА Действие первых двух книг `Саги о Криспе` - `Возвышение Криспа` и `Крисп
Видесский` - происходит в той же вселенной, что и действие четырех книг
видесского цикла: `Потерянный легион`, `Император для легиона`, `Легион
Видесса` и `Мечи легиона`.
События, описанные в `Саге о Криспе`, произошли лет на пятьсот раньше
событий, изложенных в видесском цикле. Поэтому карта, предваряющая текст,
отличается от той, что была помещена в книгах видесского цикла. То же
относится и к обычаям, которые появляются здесь: нации, даже вымышленные, не
стоят на месте целых пять столетий. Глава 1 Грохот копыт. Резкие гортанные крики.
Крисп приоткрыл один глаз. Было еще темно - по-видимому, середина ночи.
Он потряс головой. Ему не нравился шум, пробудивший его ото сна. Он закрыл
глаз и снова свернулся калачиком между матерью и отцом на соломенном тюфяке,
где спала вся семья, включая маленькую сестренку Криспа.
Но как только он решил постараться заснуть, проснулись родители.
Крисп почувствовал, как напряглись их тела по обе стороны от него.
Сестренка Евдокия спала беспробудным сном. `Везет же некоторым`, - подумал
Крисп, хотя никогда раньше не считал сестру особенно везучей. Во-первых, ей
исполнилось всего три года - вдвое меньше, чем ему, - а во-вторых, она была
девчонка .
Крики сменились воплями. Криспу удалось разобрать слова:
`Кубраты! Кубраты в деревне!`
- Фос, помоги нам! - ахнула мать, и возглас ее был почти таким же
пронзительным, как вопли ужаса, доносившиеся из тьмы.
- Благой бог помогает тем, кто сам себе помогает, - отозвался отец,
вскочив на ноги.
Это наконец разбудило Евдокию. Она заплакала.
- Успокой ее, Таце! - рявкнул отец.
Мать прижала Евдокию к себе, тихонько запела колыбельную.
`Интересно, - подумал Крисп, - если бы я заплакал, меня бы тоже взяли на
руки?` Вряд ли. Скорее отец шлепнул бы его по попке или по щеке. Как любой
деревенский мальчишка, живший неподалеку от Имброса, Крисп, конечно же,
знал, кто такие кубраты: дикари с северных гор.
- Мы будем с ними сражаться, пап? - спросил он. Не далее как вчера он
убил деревянным мечом десяток воображаемых грабителей.
Но отец покачал головой.
- Сражаться - дело солдатское. Кубраты, будь они неладны, все до одного
отличные солдаты. А мы - нет. Мы и глазом моргнуть не успеем, как нас всех
перебьют. Это тебе не игра, сынок.
- Но что же нам делать, Фостий? - спросила мать, готовая, казалось,
расплакаться вместе с Евдокией. Это потрясло Криспа больше, чем весь уличный
шум. Что может быть страшнее испуга в голосе матери?
Ответ пришел через минуту: испуг в голосе отца.
- Бежать, - угрюмо отозвался Фостий, - пока нас не утащили двуногие
волки. Поэтому я и строился ближе к лесу; поэтому и дверь у нас, в отличие
от соседей, выходит туда: чтобы можно было бежать, если нагрянут кубраты.
Мать нагнулась и тут же выпрямилась.
- Ребенка я взяла.
- Я не ребенок! - возмущенно заявила Евдокия и опять захныкала.
Никто не обратил на нее внимания. Отец так сильно сжал плечо Криспа, что
тот почувствовал кожей отцовскую ладонь, точно и не было на нем тонкой
ночной рубашки.
- Сможешь быстро-быстро добежать до деревьев, сынок, и спрятаться, пока
плохие люди не уйдут?
- Да, отец. - Теперь это снова стало похоже на игру. Сколько раз Крисп
играл в лесу - не сосчитаешь!
- Тогда беги!
Фостий отворил дверь. Крисп припустил со всех ног. За ним бежала мать,
прижимая к себе Евдокию. Отец был замыкающим. Крисп знал, что отец умеет
бегать быстрее, но сейчас он не пытался их обогнать. Он прикрывал свою
семью, держась между ней и деревней.
Молотя босыми пятками по земле, Крисп бросил взгляд через плечо.
Столько лошадей и факелов он в жизни не видел. На лошадях сидели
незнакомые люди - те самые страшные кубраты, надо полагать. Он заметил и
толпу деревенских жителей. Всадники с каждой секундой сгоняли все больше
народу.
- Не оглядывайся, сынок! Беги! - крикнул отец.
Крисп побежал еще быстрее. Спасительные деревья были уже недалеко. Но тут
раздался новый крик, и лошади зацокали копытами. Звук погони приближался с
жуткой скоростью.
Захлебываясь воздухом, Крисп подумал: это нечестно, что кони умеют бегать
так быстро.
- Стойте, стрелять будем! - раздался голос за спиной. Крисп, привыкший к
гнусавому говору родной деревни, еле разобрал слова, произнесенные хотя и
по-видесски, но с незнакомым акцентом.
- Беги! - снова крикнул отец.
Но всадники уже молнией пронеслись по обе стороны от Криспа так близко,
что его обдуло теплым ветерком от коней, а в нос ему ударил запах
разгоряченных животных, - и развернулись, отрезав его и родителей от леса.
Все еще считая происходящее игрой, Крисп тоже развернулся, чтобы дать
деру в какую-нибудь другую сторону. И тут увидел еще пару всадников, которые
гнались за его отцом. Один держал в руке факел, чтобы не упустить беглеца.
Это дало возможность Криспу разглядеть преследователей - их меховые шапки,
косматые бороды под стать шапкам, кожаные доспехи, кривые сабли на бедрах,
то, как они сидят на лошадях, словно влитые. Застывшее во времени, это
мгновение осталось в памяти Криспа на всю жизнь.
Второй всадник, без факела, держал в руках лук. А из лука торчала стрела
- стрела, нацеленная на отца Криспа. Вот тогда-то события перестали быть для
мальчика игрой. Он знал, что такое лук, и знал, что с ним нужно обращаться
осторожно. Если эти дикари не знают, кто-то должен их научить.
Крисп подошел прямо к кубратам.
- Сейчас же опустите стрелу! - сказал он. - Не то еще пораните
кого-нибудь!
Оба кубрата уставились на него. Лучник запрокинул голову и расхохотался.
`Этот дикарь и впрямь похож на волка`, - с дрожью подумал Крисп. Ему
хотелось, чтобы голос его был таким же глубоким и низким, как у отца, а не
мальчишески писклявым.
Тогда всадники не стали бы смеяться.
Кубрат запросто мог пристрелить его, но эта мысль пришла Криспу в голову
лишь годы спустя. Однако всадник, не прекращая смеяться, опустил стрелу и
отдал Криспу честь каким-то замысловатым манером.
- Как прикажете, юный хаган, как прикажете.
И снова хихикнул, утирая пот со лба. Потом кубрат устремил свой взор на
Криспова отца, поспешившего мальчику на помощь:
- Ну что, крестьянин, обойдемся без стрельбы?
- Обойдемся, - с горечью сказал отец Криспа. - Вы нас поймали, чего уж
там.
Вместе с родителями и Евдокией Крисп медленно шагал обратно в деревню.
Семью сопровождала пара всадников; остальные двое ускакали вперед, помогать
своим товарищам кубратам в их делах.
Нехороших делах, как начал подозревать Крисп.
Он вспомнил странное слово, которое произнес наездник с луком.
- Папа, что такое `хаган`?
- Так кубраты называют своего вождя. Будь он видессианин, он назвал бы
тебя `Автократором`.
- То есть императором? Вот дурак-то! - Несмотря на то что привычный мир
разваливался на части, Крисп обнаружил, что еще способен смеяться.
- Конечно, сынок, - мрачно отозвался отец. А потом, помолчав, продолжил
уже другим тоном, развеселившись от собственной шутки:
- Хотя, говорят, в моих жилах течет васпураканская кровь, а все
васпуракане зовут себя `принцами`. Ты, сынок, небось, и не знал, что твой
отец - принц?
- Перестань, Фостий! - одернула его мать. - Жрец говорит, эта ерунда
насчет принцев - ересь, и больше ничего. Не забивай мальчику голову.
- Ересь или нет - это, конечно, жрецу виднее, - согласился отец. - А вот
по поводу `ерунды` спорить не стану. Разве кто-нибудь когда-нибудь слыхал
про голодных принцев?
Мать Криспа фыркнула, однако ничего не сказала. Они уже вошли в деревню,
где их могли услышать соседи. А разговоры о ереси опасная штука.
- Что они собираются с нами делать?
Вопрос касался темы более безопасной, хотя ответа на него покуда тоже не
было. Крестьяне стояли под прицелом кубратских стрел и ждали.
Вскоре прискакали еще всадники, которые гнали перед собой уже не людей, а
домашний скот.
- Скотина пойдет с нами, отец? - спросил Крисп, удивленный такой
заботливостью кубратов.
- С нами - да, но не для нас, - коротко ответил отец.
Кубраты начали что-то выкрикивать, кто по-видесски, а кто на варварском
наречии. Крестьяне переглядывались, пытаясь понять, чего хотят от них
кочевники. Потом, увидев, в каком направлении двинулись коровы и овцы, люди
побрели за ними на север. *** Для Криспа дорога в Кубрат оказалась увлекательнейшим приключением.
Топать пешком весь день напролет было не труднее, чем выполнять повседневную
работу, которой он занимался бы, не напади на их деревню всадники, зато
каждый день приносил с собой что-то новое. Крисп даже не представлял себе
раньше, насколько огромен мир.
О том, что их гнали насильно, он в общем-то не думал. Кормили его здесь
гораздо лучше, чем дома; кубраты, которым он бросил вызов в ту первую ночь,
решили приручить его и приносили ему куски жареной говядины или баранины.
Вскоре игру подхватили и другие кочевники, так что `юный хаган` порой был не
в силах съесть все, что ему давали.
По настоянию отца Крисп никогда не отказывался. А если кубраты не
требовали, чтобы он ел непременно у них на глазах, остатки перепадали его
близким. Непомерный аппетит Криспа обеспечил ему репутацию бездонной бочки,
и паек его от этого только увеличивался.
В конце третьего дня пути на север всадники, напавшие на его деревню,
встретились с другими бандами, которые тоже переправляли пленников и трофеи
в Кубрат. Для Криспа это оказалось полной неожиданностью. Он никогда не
задумывался о мире, лежавшем за пределами родных полей. Теперь до него
дошло, что захват его семьи был чем-то большим, чем случайный набег.
- Откуда все эти люди, пап? - спросил он, глядя, как еще одна группа
оборванных и понурых крестьян вливается в общий поток.
Отец пожал плечами, и Евдокия хихикнула - она путешествовала у Фостия на
плечах.
- Кто знает? - ответил отец. - Еще одна несчастная деревня, которой не
повезло, как и нам.
`Не повезло`. Крисп переварил услышанное и нашел его странным.
Он наслаждался жизнью. Спать под открытым небом - не такое уж тяжкое
испытание для шестилетнего пацана, да еще летом. Но отец явно не испытывал
симпатии к кубратам и наверняка убежал бы от них, если б мог. Это побудило
Криспа задать еще один вопрос, который раньше не приходил ему в голову:
- А зачем они угоняют крестьян в Кубрат?
- Вот, видишь его? - Отец подождал, пока всадник проскачет мимо, и
показал пальцем ему в спину. - Скажи мне, что ты видишь?
- Человека на коне с большой мохнатой бородой.
- У коней не бывает бороды, - сказала Евдокия. - Ну и дурачок ты, Крисп!
- Цыц! - одернул ее отец. - Все верно, сынок - человек на коне. Кубраты
почти не слезают со своих лошадей. Они путешествуют верхом, воюют верхом и
пасут стада тоже верхом. Но крестьянскую работу, не слезая с коня, не
сделаешь.
- Так они и не хотят быть крестьянами, - заметил Крисп.
- Верно, не хотят, - согласился отец. - И все-таки крестьяне им нужны,
хотят они того или нет. Крестьяне всем нужны. Стада не могут обеспечить
человеку всю пищу, которая ему нужна, и уж тем более не могут накормить
лошадей. Поэтому кубраты приходят в Видесс и угоняют людей вроде нас.
- Может, все еще не так плохо, Фостий, - сказала Таце. - Они не смогут
отнять у нас больше, чем императорские сборщики податей.
- Почему это не смогут? - возразил отец. - Фос, владыка благой и
премудрый, знает, как я не люблю сборщиков, но год на год не приходится, и
они всегда оставляют нам что-то, чтобы не сдохнуть с голоду. Они обдирают
нас - но не сдирают с нас шкуру. Если бы кубраты поступали так же, Таце, им
не приходилось бы то и дело охотиться за крестьянами. Им хватило бы одного
раза.
Ночью среди пленников начались волнения. Очевидно, многие из них
разделяли мнение отца Криспа и поэтому попытались бежать от кубратов. Шум
поднялся несусветный, громче, чем в ту ночь, когда кочевники напали на
деревню.
- Дурачье, - сказал Фостий. - Теперь нам всем придется туго.
Он оказался прав. Кубраты начали поднимать полонян до зари и гнали весь
день, делая лишь короткую остановку на обед. После скудной еды людей снова
заставляли прибавить шагу, устраивая привал только тогда, когда дорога
терялась в кромешной тьме. А на северном горизонте, с каждым днем все ближе,
вздымались вершины Заистрийских гор.
Очередной привал кубраты устроили возле небольшой речушки.
- Скинь-ка рубаху и искупайся, - велела Криспу мать.
Он снял рубашку - единственную, что у него была, - но в воду ему лезть не
хотелось. Уж очень она казалась холодной.
- А почему ты сама не хочешь помыться, мам? - спросил он. - Ты грязнее
меня.
Хоть мама и выглядела замарашкой, он-то знал, что под слоем грязи
скрывается одна из первых красавиц деревни.
- Сейчас мне лучше побыть чумазой, - мельком глянув в сторону кубратов,
сказала мать и провела запачканной ладонью по лицу.
- Но...
Увесистый отцовский шлепок по голой попке послал Криспа прямиком в воду.
Она и правда была холодной, но задница по-прежнему горела, когда он вылез на
берег. Отец кивнул ему с каким-то странным выражением, точно взрослому
мужчине:
- Ну, будешь в следующий раз спорить с матерью, когда она велит тебе
что-то сделать?
- Не буду, пап, - ответил Крисп.
- Верю, - рассмеялся отец. - По крайней мере до тех пор, пока мягкое
место не остынет. Ладно, посмеялись и будет. Держи рубаху.
Отец разделся сам, шагнул в воду и вылез через несколько минут,
отряхиваясь, разбрызгивая капли и приглаживая ладонями мокрые волосы.
Крисп, глядя, как он одевается, осторожно поинтересовался:
- Пап, а это считается `спорить`, если я спрошу, почему мы с тобой можем
помыться, а мама - нет?
В первое мгновение ему показалось, что сейчас он заработает еще одну
плюху. Но отец, подумав, проговорил:
- Хм-м... Пожалуй, не считается. Скажем так: какими бы чистыми мы с тобой
ни были, кубраты вряд ли сочтут нас хорошенькими.
Понимаешь?
- Да, - ответил Крисп, хотя и подумал про себя, что отец широкоплечий, с
аккуратной черной бородкой, мохнатыми бровями и темными глазами, посаженными
так глубоко, что в них далеко не всегда удавалось разглядеть смешинку, -
красивый и статный мужчина. Но он не мог не признать, что `хорошенький` -
это нечто другое.
- Вот и ладно. А кубраты - воры, и ты это знаешь. Фос свидетель, они
украли всех нас и наших животных! И если один из них увидит маму такой
хорошенькой, какой она может быть...Мать при этих словах улыбнулась отцу
Криспа, но не проронила ни слова. - ...он захочет забрать ее себе. А мы же
этого не хотим, верно?
- Нет, не хотим. - Глаза у Криспа округлились: какие же, оказывается,
умные у него родители! - Я знаю! Я понял! Это просто фокус - как тогда,
когда колдун на представлении сделал Гемисту зеленые волосы!
- Ну, что-то вроде того, - согласился отец. - Но там волшебство было
настоящее. Волосы у Гемиста и вправду были зелеными, пока колдун не вернул
им обычный цвет. А у нас это больше похоже на игру, как на празднике Зимнего
солнцеворота, когда женщины и мужчины меняются одеждой. Разве, надевая
платье, я превращаюсь в твою маму?
- Нет, конечно! - хихикнул Крисп.
И все же на празднике игра была только игрой; там люди не пытались друг
друга обмануть. А здесь мамина красота оставалась, хотя Таце старалась ее
скрыть, чтобы никто не заметил. И если сокрытие чего-то столь очевидного не
волшебство - как, интересно, еще это можно назвать? *** Та же мысль пришла ему в голову на следующий день, когда дикари вновь
погнали пленников в Кубрат. Перед ними приветливо открылось два прохода, но
кочевники не выбрали ни один из них.
Вместо этого они завернули крестьян на лесную тропу, упиравшуюся,
казалось, прямо в гору.
Но на самом деле тропа бежала не в гору, а в узкое ущелье, скрытое от
глаз деревьями и горным отрогом. Небо над головой было по-прежнему
безоблачно синим, однако в ущелье лежали густые тени, словно уже наступили
сумерки. Где-то в тумане громко ухали совы, полагая, что их время пришло.
Зажатые в этом тесном извилистом ущелье с отвесными стенами, люди с
животными двигались очень медленно. Когда наступил настоящий вечер, путники
одолели только часть горного перевала.
- Хороший трюк, - проворчал Криспов отец, устраиваясь на ночлег. - Даже
если императорские солдаты погонятся за нами, горстка людей сможет
удерживать их здесь целую вечность.
- Солдаты? - изумился Крисп. Ему и в голову не приходило, что видесские
войска могут отправиться в погоню за кубратами. Неужели мы так нужны
империи, что солдаты будут нас отбивать?
Отец невесело усмехнулся:
- Я знаю, что ты видел солдат всего один раз - пару лет назад, когда
урожай был настолько плох, что сборщики, опасаясь бунта, явились под
прикрытием лучников. Но все-таки они могут попытаться нас отбить. Крестьяне
необходимы Видессу не меньше, чем Кубрату. Крестьяне всем нужны, сынок; без
них мир бы помер с голоду.
Крисп пропустил отцовские слова мимо ушей. `Солдаты`, - тихо повторил он
опять. Выходит, он настолько важен для Автократора, что тот может послать
войска, чтобы вернуть его назад! То есть получается - ну, почти получается,
- что солдат пошлют в поход из-за него . А значит, он, Крисп, все равно что
сам Автократор! Ну, или почти все равно. В любом случае, засыпать с такой
мыслью было приятно.
Проснувшись с утра, Крисп сразу почуял что-то неладное. Он вертел головой
во все стороны, пытаясь понять, что случилось. И наконец уперся взглядом в
дальнюю горную гряду, слегка позолоченную солнцем.
- Не с той стороны! - выпалил он. - Смотрите: солнце всходит на западе!
- Фос милосердный, а парнишка-то прав! - отозвался сапожник Цикал,
стоявший рядом, и быстро начертил на груди круг солнечный знак благого бога.
Народ кругом загомонил; Крисп уловил в голосах нотки страха.
- Прекратите! - гаркнул его отец так громко, что шум моментально утих. В
наступившей тишине Фостий продолжил:
- Что, по-вашему, более вероятно: что мир перевернулся вверх ногами или
что ущелье сделало петлю, и поэтому мы не можем понять, где запад, а где
восток?
Крисп стоял дурак-дураком. Судя по выражениям лиц, остальные чувствовали
себя не лучше.
- Твой сын первый поднял переполох, - недовольно пробурчал Цикал.
- Да, конечно. Ну и что с того? Кто больше дурак - глупый мальчишка или
взрослый мужик, принимающий его всерьез?
Кто-то засмеялся. Цикал покраснел, сжимая кулаки. Отец Криспа невозмутимо
стоял на месте и ждал. Покачивая головой, что-то бормоча себе под нос, Цикал
повернулся и пошел прочь. Вслед ему засмеялись еще двое или трое человек.
Отец Криспа не обратил на них внимания.
- В следующий раз, сынок, когда что-то покажется тебе странным, подумай
сначала, а потом уж говори, понял? - спокойно промолвил он.
Крисп кивнул, ругая себя за глупость. Вот еще одна вещь, которую нужно
запомнить, подумал он. Чем старше он становился, тем больше обнаруживал
таких вещей. Как, интересно, взрослые умудряются в них не запутаться?
Позднее в тот же день перед ними открылась зеленая долина. Леса и поля
впереди не очень отличались от лесов, окружавших родную деревню Криспа.
- Это Кубрат? - спросил он, показывая пальцем.
Один из дикарей услышал его.
- Это Кубрат. Это хорошо - вернуться. Домой, - сказал он на усеченном
видесском.
До сих пор Крисп и не думал, что у кочевников могут быть свои дома. Для
него кубраты были явлением природы, типа бури или наводнения. Но на лице
дикаря сияла неподдельно счастливая улыбка - как у человека, возвращающегося
домой после тяжелой работы. Возможно, дома его ждали маленькие сыновья или
дочки. О том, что у кочевников могут быть дети, Крисп как-то тоже не думал.
В общем, как выяснилось, он не думал о многих вещах. Когда он сказал об
этом вслух, отец рассмеялся:
- Просто ты еще маленький. Подрастешь - мысли сами придут тебе в голову.
- Но я хочу знать все сейчас! - сказал Крисп. - Так нечестно!
- Возможно. - Отец, перестав смеяться, опустил ему руку на плечо. - Но я
скажу тебе так: цыпленок, вылупившись из яйца, знает все, что положено знать
цыпленку. Однако быть человеком сложнее, и учиться этому нужно дольше. Так
кем бы ты больше хотел быть, сынок: цыпленком или человеком?
Крисп, засунув ладони под мышки, похлопал воображаемыми крылышками. Издал
пару громких кудахтаний - и взвизгнул от смеха, когда отец пощекотал его под
ребрами.
Назавтра Крисп увидал вдали несколько - как бы их назвать? Не палатки, не
дома, а что-то среднее. Внизу у них были колеса, так что лошади, наверное,
могли их перевозить. Отец тоже не знал, как они называются.
- Можно я спрошу у кубратов? - осведомился Крисп.
Мать покачала головой, но отец не возражал:
- Пускай его, Таце. Нам все равно жить среди них, а мальчонка, видать,
пришелся им по душе с той самой первой ночи.
Крисп задал вопрос одному из кочевников, трусившему мимо на своей
низкорослой лошадке. Кубрат уставился на него и разразился смехом.
- Значит, юный хаган никогда не видел юрту? Это юрты, малыш.
Прекрасные дома для тех, кто должен перегонять стада.
- А мы тоже будем жить в юртах? - Криспу понравилась мысль о жилище,
которое сегодня здесь, а завтра - там.
Но всадник покачал головой:
- Вы крестьяне. Вы годитесь только на то, чтобы выращивать растения. А
поскольку корни у них в земле, ваши дома тоже будут врыты в землю. - Кубрат
сплюнул, демонстрируя свое презрение к людям, вынужденным сидеть на одном
месте, потом тронул каблуками сапог конские бока и потрусил дальше.
Крисп, слегка уязвленный, проводил его взглядом.
- Когда-нибудь я тоже буду путешествовать, - громко заявил он.
Кубрат не удостоил его ответом. Крисп, вздохнув, вернулся к родителям. -
Я буду путешествовать! - сказал он отцу. - Буду!
- Будешь, будешь, через пару минут, - ответил отец. - Они как раз
собираются гнать нас дальше.
- Я не это имел в виду, - сказал Крисп. - Я буду путешествовать, когда
сам захочу и куда сам захочу.
- Все может быть, сынок. - Отец вздохнул, поднялся и потянулся. - Но
только не сегодня. *** Подобно тому, как раньше, по дороге в Кубрат, пленников из многих
видесских деревень собирали в одну большую толпу, теперь их отделяли от нее
группами по пять, десять или двадцать семей за раз, уводя на те земли,
которые они будут обрабатывать для новых хозяев.
Большинство крестьян, попавших в одну группу вместе с отцом Криспа, были
из их же деревни, но оказалось в ней и несколько незнакомцев, а кое-кто из
односельчан угодил в другую группу.
Они протестовали, просили не разлучать их с соседями, но кубраты
оставались глухи ко всем мольбам.
- Над вашим племенем боги трудились не слишком усердно, - бросил один из
всадников с тем же презрением, что и кубрат, объяснявший Криспу про юрты. И
точно так же умчался, не дожидаясь ответа.
- Что значит - боги? - спросил Крисп. - Разве Фос не один? Ну, конечно,
есть еще Скотос, - добавил он через минуту, понизив голос при имени
заклятого врага благого бога.
- Кубраты не знают Фоса, - сказал ему отец. - Они поклоняются демонам, и
духам, и бог его знает кому еще. После смерти они вечно будут маяться у
Скотоса во льдах, в том числе и за свою жестокость.
- Надеюсь, жрецы у них есть, - занервничала Таце.
- В крайнем случае проживем и без жрецов, - ответил отец. - Мы знаем, что
хорошо, а что плохо, вот и будем жить по правде.
Крисп кивнул. Ему это показалось разумным. Он всегда старался быть
хорошим - за исключением тех случаев, когда быть плохим было гораздо
интереснее. Но он надеялся, что Фос его простит.
Отец всегда прощал Криспа, а в его представлении благой бог был чем-то
вроде увеличенной копии отца, которая вместо одной фермы заправляла целым
миром.
Позже днем один из кубратов показал вперед и заявил:
- Вот ваша новая деревня.
- Какая большая! - воскликнул Крисп. - Вы только посмотрите, сколько
домов!
Однако отец лучше знал, куда и на что смотреть.
- Да, домов много. Но люди где? Пара человек на полях, пара возле домов.
- Он вздохнул. - Боюсь, я их не вижу оттого, что там просто не на кого
смотреть.
Когда пленники, сопровождаемые кубратами, подошли поближе, из крытых
соломой лачуг все-таки выползло несколько женщин и мужчин поглазеть на
новоприбывших. Крисп никогда не жил в достатке. Но глядя на этих тощих,
оборванных людей, он понял, что такое настоящая нужда.
Всадники махнули новопоселенцам, чтобы те двигались навстречу старожилам,
а сами, развернув коней, ускакали... Ускакали, по-видимому, в свои юрты,
подумал Крисп.
Когда пленники вошли в деревню, стало ясно, что многие из домов пустуют;
на крышах зияли дыры, стропила покосились, глина, отвалившись от стен,
обнажала переплетение ветвей.
- Хорошо, если у нас будет хоть крыша над головой, - снова вздохнул отец
и обернулся к односельчанам, с корнями вырванным из Видесса:
- Мы должны выбрать себе жилища. Я лично положил глаз на этот дом. - Он
указал на пустую мазанку, такую же обветшалую, как и остальные, стоявшую на
краю деревни.
Но когда отец вместе с матерью, а за ними и Крисп с Евдокией направились
к облюбованному дому, дорогу им преградил один из старожилов.
- Да кто вы такие, чтобы вселяться туда просто так, за здорово живешь? -
заявил он. Криспу, хоть он и вырос в селе, выговор старожила показался
совсем уж деревенским.
- Меня зовут Фостий, - сказал отец Криспа. - А ты кто такой, чтобы
указывать мне, могу я занять эту развалюху или нет?
Новоприбывшие одобрительно загудели. Старожил посмотрел на них, потом
оглянулся на кучку своих единомышленников, куда менее многочисленных и
уверенных в себе. Гонор его тут же испарился, как воздух из проткнутого
пузыря.
- Звать меня Рух, - сказал он. - Я был тута старостой, покуда вы, мужики,
не заявились.
- Нам твоего не надо, Рух, - уверил его Криспов отец и горько улыбнулся.
- Если честно, я бы рад тебя век не видать, поскольку тогда я по-прежнему
жил бы в Видессе. - На это даже Рух кивнул, выдавив невеселый смешок. А
Фостий продолжал:
- Но раз уж мы здесь, то я не вижу смысла строить новый дом, когда тут
столько пустых развалин.
- Ладно, твоя взяла. - Рух отступил с дороги и махнул рукой на дом,
который выбрал Фостий.
И, словно его уступка была своего рода сигналом, жители деревни поспешили
навстречу новичкам с распростертыми объятиями, встречая их, точно давно не
виданных братьев, - каковыми, в сущности, они и были, не без удивления решил
про себя Крисп.
- Подумать только: они не знают имени нынешнего Автократора! - заметила
Криспова мать, когда семья укладывалась на ночь на полу своего нового дома.
- Для них, пожалуй, хаган поважнее будет, - ответил отец, зевая во весь
рот. - Многие из них и родились-то тут, не дома. Не удивлюсь, если они
забыли имя даже прежнего Автократора.
- И все-таки, - не унималась мать, - они говорили с нами так, будто мы
прибыли из самой столицы, из города Видесса - как со сборщиками податей или
кем-то в этом роде. А мы же просто деревенские, из самой что ни на есть
захолустной дыры.
- Нет, Таце, в дыру мы угодили только теперь, - ответил отец. - Если
сомневаешься - погоди и увидишь, как нас запрягут. - Он снова зевнул. -
Завтра же. *** Жизнь на ферме никогда не бывает легкой. За следующие недели и месяцы
Крисп понял, насколько тяжелой она может быть. Когда он не собирал для отца
солому, чтобы залатать дыры на крыше, то копал на берегу речки глину,
которую смешивали с кореньями, соломой, козлиной шерстью и навозом, чтобы
сделать обмазку для стен.
Месить обмазку было хотя бы забавно. Это давало Криспу возможность
вывозиться с ног до головы, выполняя родительское поручение. Глину он копал
и для матери тоже, чтобы соорудить очаг. Как и в его бывшей деревне, очаг
был похож на пчелиный улей.
Крисп проводил много времени с матерью и сестрой, работая на овощной
делянке, расположенной неподалеку от домов. За исключением нескольких
участков, где горстка старожилов поддерживала порядок, огороды были
совершенно запущенны. Крисп с Евдокией пололи, пока руки не покрывались
волдырями, а потом начинали вылавливать жучков и улиток из бобов и капусты,
лука и вики, свеклы и репы. Крисп орал, и визжал, и прыгал вверх-вниз,
отпугивая воришек-воробьишек, ворон и скворцов. Это тоже было забавно.
Он отгонял от овощей и деревенских цыплят с утками. Вскоре отец разжился
двумя несушками, нарубив дров одному из оседлых крестьян. Крисп приглядывал
за курами и разбрасывал их помет на огороде.
Обязанности пугала он исполнял вместе с другими ребятишками также на
полях, засеянных пшеницей, овсом и ячменем. Дети из семей новопоселенцев
превосходили числом родившихся в деревне, и работа в поле стала заодно
соревнованием в выносливости и смекалке. Крисп успевал поддерживать порядок
на своем участке и помогал соседям; даже мальчики, бывшие на два года
постарше, вскоре признали его за своего.
Он умудрялся находить время и для проказ. Рух так никогда и не узнал, кто
подложил тухлое яйцо в солому аккурат в самое изголовье его ложа. Несколько
дней ему с семьей пришлось спать на улице, пока дом проветривался от смрада.
А Евдокия как-то раз с воплями прибежала к матери, увидав после купания в
речке, как ее одежда прыгает сама собой.
В отличие от Руха, Таце мигом сообразила, кто посадил жабу в платье
Евдокии. В ту ночь Криспу пришлось спать на животе.
В предвидении дождливого сезона отец помог одному нерасторопному
новопоселенцу починить крышу - и заработал поросенка. Криспу пришлось
присматривать и за ним.
- Будущая свиноматка, - не без удовольствия констатировал отец. - Через
год разведем своих собственных свиней.
Крисп предвкушал, как будет лопать свиные отбивные, ветчину и бекон, хотя
мысль об уходе за поголовьем свиней радовала его куда меньше.
В деревне было небольшое стадо овец, которым сельчане владели сообща и
разводили больше ради шерсти, чем ради мяса. Из-за наплыва новых жителей,
прибывших налегке, в той лишь одежке, что была у них на плечах, овец и ягнят
остригли по второму разу за год. Вечерами мать Криспа сучила пряжу и начала
обучать этому искусству Евдокию. На улице между двух столбов с вилками
соорудили ткацкий станок, и мать превращала готовую пряжу в ткань.
Крупного рогатого скота в деревне не было. Весь крупный скот принадлежал
кубратам. Коровы и быки олицетворяли в Кубрате богатство, почти как золото.
Вместо быков крестьяне пахали на ослах.
Отца это крайне раздражало:
- У быков есть рога, к которым можно прикрепить ярмо, а ослам приходится
привязывать его к шее, и они задыхаются при малейшем усилии.
Но Рух показал отцу специальный хомут для ослов, сделанный крестьянами по
образцу упряжи, которую кубраты надевали на коней, запрягая их в юрты. На
отца это произвело большое впечатление:
- Кто бы мог подумать, что варвары способны изобрести такую полезную
штуку?
Но изобрести способ выращивания винограда на северных склонах гор
варварам все же не удалось, так что вместо него все ели яблоки и груши и
пили пиво. Новопоселенцы не переставали ворчать по этому поводу, хотя
некоторые сорта пива с добавками меда были почти так же сладки на вкус, как
вино.
Отсутствие винограда внесло в жизнь не только серьезные, но и мелкие
перемены. Как-то раз отец Криспа принес домой парочку зайцев, пойманных им
на поле. Мать отбила мясо, начинила его чесноком - и застыла на месте.
- Как я могу завернуть его в виноградные листья, если их здесь нет?
Казалось, невозможность приготовить пищу так, как ей хочется, расстроила
ее больше, чем насильственный угон в Кубрат; но именно такие мелочи больнее
всего напоминали об оторванности от родной земли.
Фостий, погладив жену по плечу, обернулся к сыну:
- Сбегай к Руху и спроси, что Ивера употребляет вместо виноградных
листьев. Ну, живо!
Крисп мигом примчался обратно.
- Капусту! - торжественно сообщил он.
- Это не одно и то же, - заметила мать.
Вкус и правда был другим, но Криспу понравилось.
Страдная пора наступила раньше, чем на теплом юге. Мужчины сжали сначала
ячмень, а затем овес и пшеницу, пройдясь по полям с серпами. Крисп с
ребятами шли следом, подбирая зернышки, упавшие на землю. Большую часть
зерен бросали в мешочки, меньшую - в рот. После того как зерно было убрано,
мужчины вновь прошлись рядами по полям, срезая золотистую солому и связывая
ее в снопы.
Потом дети, взявшись по двое за сноп, оттащили их в деревню. А под конец
взрослые, загребая ведрами навоз из навозных куч, удобрили поля для
следующего посева.
Едва убрали зерновые, как приспела пора собирать бобы и рубить стебли на
прокорм свиньям. И только засыпав зерно с бобами в глубокие ямы-хранилища -
за исключением части ячменя, оставленного для пивоварения, - вся деревня
наконец перевела дух.
- Когда нас сюда пригнали, я беспокоился, сумеем ли мы собрать такой
урожай, чтобы продержаться до весны, - сказал как-то вечером отец Криспа,
приложившись как следует к пивной кружке. - Но теперь, хвала Фосу, владыке
благому и премудрому, я думаю, что еды нам хватит с избытком.
- Не спеши с выводами, - заметила мать Криспа.
- Будет тебе, Таце! Ну что еще может случиться? - улыбнулся отец. - Все
убрано и надежно упрятано под землю.
А через два дня нагрянули кубраты. Их было больше, и оружия у них при
себе было больше, чем у той партии, что препровождала группу новопоселенцев
в деревню. Повинуясь грозным окрикам, крестьяне открыли каждую третью яму и
погрузили драгоценное зерно на тяжеловозов, захваченных кочевниками с собой.
Когда погрузка была окончена, кубраты поскакали грабить соседнюю деревню.
Отец Криспа долго стоял, глядя на пустые глубокие ямы, вырытые в песчаной
почве на околице. А потом с чувством плюнул в одну из них.
- Саранча! - с горечью проговорил он. - Налетели и все пожрали, как
саранча. Мы могли бы жить без забот, а теперь придется голодать до весны.
- Надо нам в следующий раз задать им трепку, Фостий, - сказал мужчина
помоложе, угнанный из той же деревни, что и семья Криспа. - Отомстить им за
этот грабеж.
Но отец Криспа печально покачал головой:
- Как подумаю, что они с нами сотворили, у меня тоже руки чешутся, Станк.
Но, боюсь, они перебьют нас, как ягнят. Они солдаты, а солдатам положено
брать все силой. Крестьянам же положено терпеть.
Рух по-прежнему соперничал с Фостием за влияние на деревню, но сейчас
согласился и он.
- Четыре или пять лет назад деревня Гомату, что в паре дней пути на запад
от нас, взбунтовалась против кубратов, - сказал Рух.
- Ну и что? Что с ней стало? - спросил Станк.
- А нету ее, - угрюмо ответил Рух. - Мы видели, как дым поднимался до
небес.
Разговоров о восстании никто больше не заводил. Крисп по-прежнему считал,
что напасть на кубратов с саблей, и копьем, и луком и прогнать их далеко на
север, за реку Астрис, на те равнины, откуда они пришли, было бы самым
славным подвигом на свете. В эту игру он с товарищами любил играть больше
всего. Но на самом деле оружие, доспехи и кони были у кочевников, а главное
- у них было и умение, и желание драться.
`Крестьянам положено терпеть`, - вспомнил Крисп. Терпеть ему не
нравилось. Может, это значит, что он не должен быть крестьянином? Но кем еще
он может быть? Об этом у него не было ни малейшего представления. *** Деревня пережила зиму, хотя такой суровой зимы Крисп отродясь не видал.
Даже о праздновании Зимнего солнцеворота - дня, когда солнце на небе
окончательно поворачивалось к северу, - пришлось забыть из-за
свирепствовавшего на улице бурана.
Криспу до смерти надоело сидеть взаперти, неделями слоняясь по дому без
дела. С южной стороны гор даже зимой выпадали денечки, когда можно было
выйти и поиграть в снежки. Здесь таких дней было раз два и обчелся. Короткие
пробежки на двор - вынести ли ночной горшок на навозную кучу или помочь отцу
притащить дрова - обжигали таким морозом, что Крисп был рад вернуться в
тепло, пусть даже дымное и душное.
Наконец пришла весна - и принесла с собой грязь и слякоть, угнетавшие не
меньше снега. А потом начались пахота, боронование, сев и прополка, снова
втянувшие Криспа в бесконечный круговорот сельских работ и заставившие его
пожалеть о зимних каникулах. Осенью кубраты опять пожаловали за своей не
праведной долей урожая.
На следующий год они явились еще пару раз, скача по полям и вытаптывая
длинные стебли зерновых. И при этом свистели, улюлюкали на скаку и смеялись
над беспомощными крестьянами, чей труд так безжалостно уничтожали.
- Пьяные, почти все, - сказал Криспов отец вечером после первого налета,
поджав презрительно губы. - Жаль, что они не свалились с коней и не
переломали свои дурацкие шеи отправились бы тогда прямиком к Скотосу, где им
самое место.
- Возблагодари лучше Фоса за то, что они не примчались в деревню и не
покалечили людей вместо растений, - сказала мать.
Но Фостий только нахмурился и покачал головой.
Прислушиваясь, Крисп поймал себя на том, что согласен с отцом.
Кубраты поступили нехорошо и сделали это намеренно. Когда он намеренно
проказничал, его за это пороли. Крестьянам было не под силу выпороть
кубратов, поэтому пускай они навеки отправляются к богу тьмы и посмотрят,
как им это понравится.
Снова пришла осень, и кубраты, естественно, забрали ровно столько же
зерна, сколько и в прошлом году. Если из-за их диких забав запасов в деревне
осталось меньше обычного - что ж, тем хуже для деревни.
Кочевники продолжали свои непотребные игрища и на следующий год.
В том же году одна из женщин пошла мыться к реке и пропала.
Когда односельчане пошли ее искать, то обнаружили на глинистом берегу
следы от копыт.
Как только новость облетела деревню, отец Криспа крепко прижал к себе
мать.
- Вот теперь я возблагодарю Фоса, Таце, - сказал он. - Ведь это могло
случиться с тобой.
Как-то по весне - третьей весне, которую Крисп встречал в Кубрате, - лай
собак пробудил крестьян задолго до рассвета.
Протирая глаза, они вылезли из домов и уставились на пару дюжин
вооруженных всадников с факелами. Кубраты, сидя в седле, хмуро взирали
сверху вниз на перепуганных и растерянных крестьян.
Волосы на затылке у Криспа попытались встать дыбом. Он давно уже не
вспоминал о той ночи, когда кубраты похитили его вместе со всеми
односельчанами. Теперь воспоминания - а вместе с ними и страх - нахлынули
снова. Но куда еще могли дикари угнать их отсюда? И зачем им это
понадобилось?
Один из всадников вытащил саблю. Сельчане отпрянули. Кто-то застонал. Но
кубрат не стал на них набрасываться. Он махнул саблей на запад. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 121526
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1
|
