ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Клиффорд САЙМАК

ЗЛОВЕЩИЙ КРАТЕР ТИХО

пер. Н.Михайлов

Глава 1.

Все было в порядке. Денег, правда, кот наплакал, но их много и не
бывает - разве что подвернется удача, а она подворачивается не часто. Тем
не менее дела шли, и синдикат пока не выражал недовольства. Не то чтобы
они были в восторге от моих успехов, но рассуждали так: мол, дадим
мальчишке шанс. Они до сих пор считают меня мальчишкой, хотя мне уже
двадцать семь.
Пожалуй, насчет синдиката надо объяснить поподробнее. Звучит громко,
а на деле - ничего особенного. Синдикатом именует себя теплая компания из
моего родного городка Милвилла: они потратили часть своих сбережений,
чтобы отправить в космос помешанного на Луне парня, который рос у них на
глазах, - пускай попытает счастья. Разумеется, согласились они далеко не
сразу, что вполне понятно: ведь жители провинциальных городков весьма
консервативен. Банкир Мел Адамс, парикмахер Тони Джонс, владелец
аптеки-закусочной Большой Дэн Олсон и добрый десяток других. По-моему, они
в конце концов уступили только потому, что начали предвкушать, как будут
хвастаться. Не каждый же может похвалиться тем, что вложил средства в
освоение Луны.
Вот так я попал на Луну и катил сейчас на вездеходе, размышляя о тех,
кто остался на Земле, и радовался про себя, что наконец-то, после четырех
дней в Пустыне, направляюсь обратно к Енотовой Шкуре. Не спрашивайте,
почему поселение назвали именно Енотовой Шкурой, а другое, у кратера
Шомбергер, Клячей, а третье, в Архимеде, Трепотней. По идее, им следовало
присвоить какие-нибудь красивые названия - нарекают же кратеры именами
ученых - или, на худой конец, обозвать, скажем, Луноградом или там
Селенополисом; в общем, подобрать названия, которые имели бы смысл,
Впрочем, мне кажется, что удивляться тут нечему. Когда Луна была далеко,
все изощрялись в придумывании названий попышнее, но стоило на ней
высадиться людям, как в ход пошли наименования, которые напоминали о доме.
Я провел четыре дня в Пустыне к северо-западу от Тихо. Ну, доложу
вам, и местечко: вся поверхность так и стоит дыбом. Прогулка оказалась
более-менее успешной - в холодильнике вездехода валялся приличных размеров
мешок, набитый под завязку лишайниками; я сделал анализ и убедился, что
растения кишат микробами.
До Пиктета оставалось меньше часа, когда я заметил другой вездеход. В
тени у подножия невысокого гребня с будто бы срезанной вершиной, по
которому я спускался, вдруг что-то блеснуло. Я присмотрелся
повнимательнее: мне пришло в голову, что там выходит на поверхность пласт
вулканического стекла - в округе его довольно-таки много, и больше всего
как раз в окрестностях Тихо.
Не знаю чем, но этот блеск привлек мое внимание. Прожив на Луне
пару-тройку лет, человек приобретает некое чутье. Лунный пейзаж поначалу
сводит с ума, но потом к нему привыкаешь, и в сознании отпечатывается
что-то вроде подробного чертежа. В результате, и не догадываясь как и
почему, сразу же замечаешь всякие несуразицы. На Земле такое чутье
называется знанием леса, но здесь о лесе говорить не приходится.
Я развернул машину и погнал ее по гребню в том направлении, где засек
блеск. Моя `собачка` Сьюзи выбралась из передатчика, где отдыхала или
пряталась или занималась кто-ее-разберет-чем, - уселась на руль и вся
затрепетала от возбуждения. С нее посыпались искры. По крайней мере, такое
было впечатление. Лучшего слова все равно не подберешь,
Корпус вездехода загудел: о него срикошетил метеорит. Я изрядно
перетрухнул. Страх появляется всякий раз - пугает не столько звук, сколько
мысль о том, что, будь метеорит побольше, от тебя осталось бы мокрое
место. Этот, по счастью, оказался крохотным - возможно, около миллиметра в
поперечнике, этакая приличных размеров песчинка, несущаяся со скоростью
несколько миль в секунду. Удар получается что надо.
Съехав с гребня, я повел подпрыгивающий на камнях вездеход дальше.
Теперь стало видно, что блеск исходит от застывшей в неподвижности машины,
такой же, как моя собственная. Поблизости как будто никого не было. Машина
стояла на солнце, хотя тень была почти рядом; тот, кто бросил ее тут,
наверняка или свихнулся, или прилетел на Луну совсем недавно и еще не
успел узнать основных правил поведения. Старожилов же учить ни к чему:
если кому-то из них потребуется остановить вездеход, когда на дворе лунный
день, он постарается припарковать его в тени.
Не верьте тому, кто станет утверждать, что на Луне холодно: на
полюсах и впрямь попрохладнее, чем на экваторе, но все равно - температура
днем поднимается до 250 градусов по Цельсию. Да, вездеходы оборудованы
холодильными установками, однако те расходуют громадное количество
энергии, а на Луне нет ничего дороже двух вещей - энергии и кислорода.
Человек волей-неволей превращается в скрягу. Не потому, что энергии в
обрез - с атомным двигателем о ней можно не беспокоиться. Но вот воды
всегда не хватает, а она необходима, чтобы привести в действие паровую
турбину.
Я подъехал поближе, заглушил двигатель, натянул на голову шлем,
стукнул по нему, чтобы он сел поплотнее, и щелкнул застежками. Когда
выбираешься наружу, даже в вездеходе, обязательно надеваешь скафандр, Если
машину расплющит метеорит, а ты случайно останешься жив, или если в
корпусе появится дыра, со скафандром у тебя есть возможность добраться до
базы; хотя, по совести говоря, шансы невелики - ты оказываешься
один-одинешенек неизвестно где и на помощь рассчитывать почти не
приходится.
Я пролез в шлюз, закрыл за собой внутренний люк, потом распахнул
наружный и, извиваясь, как червяк, который выбирается из яблока, высунулся
из машины. Конечно, конструкторы вездехода могли бы придумать способ
попристойнее, однако их заботила в первую очередь надежность модели, а не
всякие там удобства; к тому же на Луне о чувстве собственного достоинства
лучше вообще забыть.
Меня ослепил яркий свет. Я запамятовал опустить светофильтр. В кабине
он не нужен, поскольку лобовое стекло поляризовано. Я выбранился, коря
себя за забывчивость. С такой дырявой памятью долго здесь не протянешь.
Дотянуться до шлема я не мог, ибо снаружи торчала только голова, а
все остальное было внутри. Тогда вперед, и пошустрее! Я крепко зажмурился,
вывалился на поверхность и тут же опустил светофильтр.
Первое, что бросилось в глаза, - наружный люк чужого вездехода был
распахнут настежь. Значит, водитель покинул машину. На мгновение мне стало
стыдно за те тревожные мысли, которые роились в мозгу. Впрочем, я поступил
так, как от меня ожидалось. Встречи в Пустыне происходят не очень часто, а
потому приличия требуют остановиться и хотя бы поздороваться.
Я подошел к вездеходу и лишь теперь увидел в лобовом стекле
аккуратную круглую дырочку.
- Есть кто живой? - спросил я, установив на максимальную громкость
интерком скафандра.
Ответа не последовало. Сьюзи, которая выпорхнула из люка, затанцевала
передо мной подобием крохотной радуги. Что бы о них ни говорили, порой
`собачки` отличная компания.
- Эй! - крикнул я. - Может, вам помочь?
Что за глупый вопрос! Метеорит, пробивший стекло, должно быть,
врезался прямиком в панель управления, и вездеход превратился в
бесполезную груду металла. В отверстии вполне уместилась бы десятицентовая
монета; метеорит такой величины способен причинить немало неприятностей.
- Привет, - отозвался кто-то слабым голосом. - Помощь мне и вправду
не помешает.
Странный, однако, голос. Похож на женский.
- Что, так плохо?
- К сожалению. Подождите, я сейчас вылезу. Я тут пытаюсь его
наладить, но стало слишком жарко. Пришлось укрыться в тени.
Я прекрасно представлял, каково этому бедняге в кабине вездехода,
Холодильные установки отключились, температура быстро повышается, солнце
светит прямо в стекло, создавая в машине парниковый эффект.
- Могу дотащить вас до города, - предложил я. - Тут недалеко, час с
небольшим.
- Не стоит. Мне необходимо отремонтировать вездеход. - Из-за
сломанной машины появилась облаченная в скафандр человеческая фигура. -
Меня зовут Амелия Томпсон. - Фигура протянула руку. Перчатки наших
скафандров заскрежетали друг о друга.
- Женщина!
- Вы имеете что-нибудь против?
- Пожалуй, нет. Просто я не слышал, чтобы до сих пор какая-либо
женщина отваживалась отправиться в Пустыню.
Лица Амелии видно не было - она опустила светофильтр шлема. На плече
у нее восседала `собачка`. Сьюзи подлетела к женщине, и две `собачки`
принялись разбрасывать вокруг себя целые снопы искр.
- Может быть, - проговорила Амелия, - вы отбуксируете мою машину в
тень, чтобы она немного остыла?
- Амелия, - ответил я, - меня зовут Крис Джексон. Я вовсе не добрый
самаритянин, однако не могу оставить вас наедине с вездеходом, у которого
повреждена панель управления. Вам ее не починить, вы разве что сумеете
накоротко замкнуть провода, а это не приведет ни к чему хорошему.
По-моему, вы сами себе роете яму.
- В город мне дороги нет, - сказала она.
- Тем не менее здесь я вас не оставлю. Вы сошли с ума, если хотя бы
подумали о такой возможности.
Она показала на мой вездеход:
- Не возражаете? Мы могли бы продолжить разговор внутри.
- Разумеется, - отозвался я, совершенно, честно говоря, не
представляя, о чем тут еще говорить.
Мы подошли к моему вездеходу. Амелия забралась в люк. Выждав около
минуты, я залез следом, уселся в кресло, включил двигатель и направил
машину в тень.
`Собачки` сидели рядом на панели и тихонько искрились.
Остановив вездеход, я обернулся.
Амелия сняла шлем. Она улыбалась, однако доброжелательности в улыбке
не чувствовалось. Прямые черные волосы, ровно подстриженные надо лбом,
молочно-белая кожа, множество веснушек - она походила на школьницу,
которая решила вдруг стать взрослой.
Я проявил гостеприимство: встал и направился к холодильнику,
намереваясь достать из того фляжку с водой. Чтобы осуществить задуманное,
мне пришлось протиснуться между Амелией и стенкой. Свободного пространства
в кабине вездехода крайне мало, ведь он предназначен не для увеселительных
прогулок.
Так, фляжка, два стакана. Амелии я налил побольше, чем себе, решив,
что ей это необходимо. Проведя в скафандре несколько часов, на протяжении
которых лишь изредка утоляешь жажду глотком теплой воды из трубки,
положительно начинаешь мечтать о стакане ледяной влаги.
Амелия залпом осушила стакан и вернула его мне.
- Спасибо, - сказала она.
Я наполнил стакан по второму разу.
- Право, не стоит. Нельзя быть таким расточительным.
Я встряхнул фляжку. Вода в ней еще оставалась - почти на донышке.
- Нам хватит. До дома рукой подать.
Амелия поднесла стакан к губам. На сей раз она пила маленькими
глоточками. Я догадывался, что она лишь усилием воли обуздывает желание
выпить все сразу. Временами организм просто-напросто требует чего-нибудь
холодного и мокрого.
Я поставил фляжку обратно в холодильник. Амелия заметила мешок с
лишайниками.
- Удачная поездка.
- Похоже, что да. Они кишат микробами. Док страшно обрадуется. Ему
вечно их не хватает.
- Вы продаете лишайники госпиталю?
- Вообще-то я ищу другое, а их собираю между делом.
- Другое? Что именно?
- Ничего особенного. Уран. Хромиты. Бриллианты. Все, что угодно. Я
даже подбираю агаты. Кстати, в прошлую вылазку нашел пару-тройку вполне
приличных образцов.
- Агаты! - Амелия рассмеялась коротким, гортанным смешком.
- Их коллекционирует один парень из Енотовой Шкуры. Гранит, полирует,
те, которые ему нравятся, оставляет себе, а остальные переправляет на
Землю. На камушки с Луны там постоянный спрос. Неважно, хорошие они или не
очень, главное, что с Луны.
- Вряд ли он много вам платит.
- Ни цента. Он - мой друг и время от времени оказывает мне кое-какие
услуги.
- Понятно. - Амелия, прищурясь, словно изучала меня. По-видимому, она
что-то прикидывала.
Осушив стакан, она протянула его мне.
- Еще? - предложил я.
Она покачала головой:
- Крис, может, вы вернетесь в город и забудете, что видели меня? Если
вы оттащите мой вездеход в тень, дальше я справлюсь сама.
- Не пойдет. Вам что, не терпится умереть? Я вас не брошу.
- Я не могу появиться в Енотовой Шкуре...
- Оставаться здесь вы тоже не можете, - перебил я.
- Поймите, я проникла на Луну в обход закона. У меня нет лицензии.
- Вот оно что, - протянул я.
- Послушать вас, так это - тягчайшее преступление.
- Ни в коем случае. Вы всего лишь поступили неразумно. Ведь вам
известно, для чего выдаются лицензии - чтобы служба контроля могла следить
за прибывшими на Луну. Попади вы в аварию...
- Не попаду.
- Уже попали, - возразил я.
- Как попала, так и выберусь.
Мне захотелось стукнуть ее, чтобы она хоть немного образумилась.
Благодаря ей я очутился в немыслимом положении. Отпускать ее одну
было нельзя, везти в город - тоже. Те, кто совершает вылазки в Пустыню,
блюдут одно единственное правило: по возможности держаться вместе. Ты
помогаешь другому, чем только можешь, и ни в коем случае не доносишь на
него.
Может статься, лет через сто с лишним наступит такое время, когда нас
тут станет слишком много, и тогда мы начнем красть друг у друга,
обманывать, грызться между собой - когда-нибудь, но не сейчас.
- Если хотите, я помогу вам починить панель, - сказал я, - но дело в
том, что, положившись на нее, вы рискуете жизнью. Вездеходу требуется
капитальный ремонт. Не забывайте вдобавок, что у вас дырка в лобовом
стекле.
- Я ее заделаю.
Правильно, она ее заделает.
- Мне нужно попасть в Тихо. Нужно, и все!
- В Тихо?!
- Да, в кратер Тихо.
- Только не туда! - с дрожью в голосе воскликнул я.
- Знаю, знаю, - проговорила Амелия. - Слышала я эти россказни.
Она не понимала, о чем говорит! То были вовсе не россказни, а
достоверные сведения, факты, занесенные к тому же в архивы колонии. В
Енотовой Шкуре жили люди, которые прекрасно помнили, что произошло.
- Вы мне нравитесь, - сказала она. - Вы производите впечатление
честного человека.
- К черту! - бросил я, сел в кресло и запустил двигатель.
- Что вы собираетесь делать?
- Я еду в Енотовую Шкуру.
Собираетесь сдать меня властям?
- Нет, - ответил я. - Не властям, а своему приятелю, о котором
рассказывал. Тому, что коллекционирует агаты. Он вас пока спрячет, а там
мы что-нибудь придумаем. Кстати, держитесь подальше от люка. Если
попытаетесь выпрыгнуть, я вас поймаю и отшлепаю.
На мгновение мне показалось, что она сейчас то ли заплачет, то ли
набросится на меня, словно дикая кошка, Впрочем, Амелия не сделала ни того
ни другого.
- Подождите.
- Да?
- Вы слышали о Третьей лунной экспедиции?
Я кивнул. О ней слушали все. Два звездолета с одиннадцатью людьми на
борту сгинули без следа, будто проглоченные Луной. Катастрофа произошла
тридцать лет назад, а тела и корабли так и не были найдены.
- Я знаю, где она, - заявила Амелия.
- В Тихо?
Она утвердительно кивнула.
- Ну и что?
- Остались бумаги...
- Бумаги? - Внезапно меня как осенило, - Документы?
- Совершенно верно. Представляете, сколько они сегодня стоят?
- Плюс права на публикацию, - сказал я, - `Я нашла потерянную
экспедицию` - чем не заголовок для статьи?
- Да, плюс права. Наверняка выйдут книга и фильм, не говоря уж о
теленовостях.
- Быть может, правительство даже наградит вас медалькой.
- Все это будет после, а не до.
Я понимал, куда она клонит. Стоит только открыть рот, как тебя тут же
отпихнут в сторону. Всем ведь плевать на какие-то там права, всем подавай
славу.
Амелия Томпсон вновь окинула меня изучающим взглядом.
- Похоже, выхода нет. Пятьдесят процентов вас устроят?
- Разумеется, - отозвался я. - Все по справедливости. Две могилы
вместо одной. Там хотели построить обсерваторию, хотели, но не построили.
Амелия молча оглядела маленькую кабину. Рассматривать там было
особенно нечего.
- В какую сумму вам обошелся вездеход? - справилась она.
Я не стал скрывать: около сотни тысяч долларов.
- Рано или поздно синдикату надоест возиться с вами. И что тогда?
- Не думаю, что такое может случиться, - возразил я, вовсе не
чувствуя, однако, той уверенности, какую постарался придать голосу. Перед
моим мысленным взором возникла знакомая картина: члены синдиката попивают
кофе в аптеке или, сняв пиджаки, садятся за стол в задней комнате банка,
чтобы скоротать вечерок за покером. Им не составит труда пустыми
разговорами сначала привести себя в раздражение, а потом повергнуть в
панику.
- Сегодня, - продолжала Амелия, - вы едва сводите концы с концами. Я
знаю, вы надеетесь на удачу. Но скажите, вам известны те, кому она
улыбнулась?
- Таких не очень много, - пробормотал я.
- Ну так вот она, ваша удача. Ловите ее. Я беру вас в долю.
- Потому что нет выхода, - напомнил я.
- Не только, - Амелия криво усмехнулась.
Я промолчал, ожидая, что последует дальше.
- Может быть, я предлагаю вам поехать со мной потому, что эта работа
мне одной не по плечу. Честно говоря, мистер, пока не появились вы, я чуть
не умерла со страха.
- А раньше полагали, что справитесь?
- Наверное, да. Понимаете, у меня был напарник. Был-был - и не стало.
- Постойте, постойте. Его звали Бадди Томпсон, верно? И где же наш
Бадди сейчас?
Я вдруг вспомнил его. Он уехал из Енотовой Шкуры где-то с год тому
назад. Прилетел с Земли, поболтался в городе месячишко-другой, а потом
укатил в Пустыню. В этом не было ничего странного: старателям обычно не
сидится на одном месте.
- Бадди мой брат. Ему не повезло, Он попал в радиационный шторм и
оказался далеко от укрытия. Теперь он в Кляче, в госпитале.
- Действительно, не повезло. - Это были не пустые слова. Я знал, что
такое может случиться с кем угодно, причем без всякого предупреждения. Вот
почему на Луне не следует отдаляться от вездехода. Да даже и поблизости от
него лучше держать ухо востро и всегда иметь на примете пещеру или
расщелину, куда можно без промедления нырнуть.
- С ним все будет в порядке, - сказала Амелия, - но поправится он
нескоро, Может быть, его даже отправят на Землю.
- Значит, вам понадобится куча денег.
- По крайней мере, больше, чем у нас есть.
- Так вы приехали из Клячи?
- Меня вместе с вездеходом доставили на ракете. Я истратила почти
все, что оставалось в кошельке, Можно было бы, конечно, доехать самой, но
это заняло бы гораздо больше времени.
- И было бы куда рискованней.
- Я все рассчитала. - Мне показалось, что расчеты Амелии, судя по ее
тону, оказались не слишком точными. - Ракета прилунилась в порту. Я вывела
вездеход, подъехала к административному корпусу и припарковалась в
сторонке, а потом вошла в здание, направилась к стойке регистрации, но не
дошла до нее свернула в заведение. Я просидела там около часа, пока не
совершил посадку рейсовый звездолет. Тогда я вышла и смешалась с толпой.
Все были настолько заняты, что меня никто не заметил. В общем, я села в
машину и уехала.
- Служба контроля Клячи поставит в известность...
- Разумеется, - перебила Амелия. - Но к тому времени будет уже
поздно. Либо я получу то, чего желаю, либо на свете станет одной женщиной
меньше.
Я призадумался. Меня поразила дерзость, с какой она улизнула из
космопорта. Поскольку Амелия в данный момент находилась в зоне Енотовой
Шкуры, она должна была бы иметь соответствующую лицензию, чтобы за ней
могла наблюдать местная служба контроля. Ей пришлось бы представить
маршрут вылазки и выходить на связь каждые двадцать часов. Не выйди она
хоть раз, и в Пустыню немедленно вышлют спасательную команду. Да, подобный
расклад наверняка смешал бы Амелии все карты.
Правда, прежде всего она не получила бы разрешения на вылазку в Тихо.
Вероятно, произнеси она одно только слово, ее тут же посадили бы под
замок. Соваться в Тихо - чистой воды безумие, и все об этом знают.
Итак, она вывела из ракеты вездеход, а затем направилась в
административный корпус. Любой, кто заметил ее, скорее всего посчитал, что
она идет за лицензией. А позже, когда девушка вышла из здания, те, кто,
возможно, обратил на нее внимание, предположили, по-видимому, что вот
шагает человек с лицензией в кармане, и просто-напросто вычеркнули Амелию
из памяти.
Без лицензии, без утвержденного маршрута, отметившись лишь в Кляче,
она имела полную свободу действий и могла ехать, куда ей
заблагорассудится. Ничего не скажешь, шикарный способ самоубийства.
- На внешнем склоне Тихо Бадди нашел человека, - проговорила Амелия.
- Кого?
- Человека из состава Третьей лунной экспедиции. Он каким-то образом
выбрался из кратера, уцелел после катастрофы. Его звали Рой Ньюмен.
- Бадди следовало сообщить властям.
- Конечно. Мы знали, что так полагается. Но признайтесь, Крис, вы бы
сами как поступили? Времени у нас было в обрез, денег тоже. Иногда
приходится рисковать и даже играть в прятки с законом.
Она была права. Порой и впрямь приходится рисковать. Порой тебя
охватывает отчаяние, и ты говоришь: `А пошли они к черту!` - и ставишь на
кон все, что имеешь. И как правило, проигрываешь.
- У Ньюмена был при себе дневник. Он вел его не очень аккуратно,
однако записал, что все члены экспедиции составили завещания и изложили на
бумаге, что именно с ними стряслось...
- За этими документами вы и охотитесь?
Она кивнула.
- Но вам не удастся сохранить их у себя. Когда все откроется,
придется передать документы семьям погибших.
- Знаю, - ответила Амелия. - Однако мы можем фотокопировать бумаги;
вдобавок у нас будут права на первую публикацию. К тому же там документы
не только личного характера, а также различные научные приборы и сами
корабли. Их два, один пассажирский, а другой грузовой. Можете себе
представить, сколько они сегодня стоят?
- Но...
- Никаких `но`, - возразила она. - Корабли наша законная добыча. Я
специально изучала закон. Они принадлежат тому, кто сумеет их обнаружить.
Я снова погрузился в размышления. Деньги, много денег. Пускай
звездолеты простояли на поверхности Луны целых тридцать лет - если
метеориты не понаделали в них дыр, они, вполне возможно, все еще в рабочем
состоянии. А если нет, их можно продать на слом и выручить кругленькую
сумму. Сталь ценилась на Луне чуть ли не на вес золота.
- Послушайте, - продолжала Амелия, - давайте рассуждать по-деловому.
Вы можете оставить меня здесь, а какое-то время спустя вернуться с новой
панелью. Вдвоем мы быстро ее установим. Вас в Енотовой Шкуре знают.
Составьте маршрут вылазки на внешние склоны Тихо. Никто ничего не
заподозрит, никто не будет за вами следить.
В самом деле, подумалось мне. Как будто все складывается неплохо,
если не считать того, что меня вынуждают бессовестно нарушить правила.
Отыскав экспедицию, мы превратимся в героев и, возможно, в придачу
разбогатеем. А потерпим неудачу - так не все ли равно мертвецу?
Я вспомнил прожитую жизнь, прикинул, что ждет впереди, представил
членов синдиката - вот они сидят в парикмахерской и щелкают подтяжками...
Как будет здорово возвратиться в Милвилл, пройтись по знакомым улицам,
слыша со всех сторон: `Смотри, Крис Джексон! Он поймал удачу на Луне!`
- Пятьдесят процентов, - добавила Амелия Томпсон.
- Думаю, остановимся на тридцати, - сказал я. - Не стоит забывать о
Бадди.
В этом моя беда: порой я бываю сентиментален.

Глава 2.

На все про все у нас было шесть дней светлой части лунных суток минус
день на поездку в город и возвращение обратно. За пять дней можно успеть
многое. От того места, где стоял вездеход Амелии, до склона Тихо было лишь
несколько часов езды.
Вернуться же можно и в темноте - если мы, конечно, вернемся; а вот
для работы необходимо, чтобы было светло.
Я механически вертел руль - и думал, думал, время от времени коря
себя за то, какого свалял дурака, ввязавшись в подобную авантюру.
Мне было страшно. Чудовищно, невыразимо страшно.
Что бы там ни говорила Амелия, Тихо - весьма крепкий орешек, который
не всякому по зубам. С такими вещами лучше не шутить. Никто из колонистов
даже не пытался утверждать, будто знает наверняка, в чем состоит тайна
кратера; домыслов же было не перечесть, и от некоторых из них волосы
просто вставали дыбом.
Давным-давно, лет двадцать пять назад, когда Луну. только начинали
осваивать, на дне Тихо собирались построить астрономическую обсерваторию,
однако после всего, что случилось, ее построили в кратере Кювье. В Тихо
отправили группу геологов - провести съемку местности, - и эта группа
бесследно исчезла. Тогда послали наземную спасательную команду, которая
словно растворилась - разумеется, не в воздухе, а в пространстве. В небо
взмыли звездолеты, которые кружили над кратером на протяжении доброго
десятка часов. Ничего: ни малейшего признака жизни, ни единого движения,
ни даже намека на что-либо более-менее похожее. Инструменты - пожалуйста,
они стояли там, где их поставили геологи; рядом громоздились ящики с
припасами и оборудованием. С кораблей, правда, засекли колею, которая вела
на юг и обрывалась у стены кратера. Людей же так и не обнаружили.
Тем все и кончилось. Больше ни у кого не возникало желания ни
забираться в кратер, ни даже приближаться к нему. Если кто-нибудь случайно
оказывался в нескольких милях от Тихо, он вдруг начинал передвигаться как
бы на цыпочках и огибал зловещее место по широкой дуге. А попытаться
проникнуть внутрь - такое наверняка не приходило в голову ни одному
человеку в здравом уме и твердой памяти.
У меня же, очевидно, слегка поехала крыша.
Ладно, хватит валять дурака, будем честными. Ни про кого из лунных
старателей нельзя сказать, что вот он - в здравом рассудке. Те, кто
наделен здравомыслием, отсиживаются в безопасности на Земле.
Сьюзи, которая сидела на панели управления, искрилась слабее
обычного. Чувствовалось, что она чем-то расстроена. Непрерывно щелкал
счетчик радиации, вездеход катился по дну выбеленного пылью распадка. Я
торопился вернуться в город, поскольку оставил почти весь кислород Амелии
и не мог терять времени. Стоит кислороду выйти - и поминай как звали,
проживешь ровно столько, на сколько сумеешь задержать дыхание.
Вдобавок я беспокоился - не только насчет кислорода, но и насчет
Амелии. Впрочем, мое беспокойство вряд ли было оправданным. Амелия
казалась более-менее разумной девушкой. Кислорода у нее достаточно,
вездеход стоит теперь в тени, которая никуда не денется до рассвета
следующего лунного дня. Правда, она может замерзнуть, но, если не
согреется благодаря термоэлементам скафандра, просто выйдет на солнце, на
котором не страшен никакой холод. Дыру в лобовом стекле мы заделали, то
есть кабина вездехода снова стала герметичной; воды у Амелии в избытке...
На юге показался западный склон Пиктета, увенчанный зазубренным
гребнем, а дальше, на юго-западе, замаячил Тихо, белые пики которого
вонзались в угольно-черное небо.
Дно распадка устилала пыль, что было не очень-то хорошо. Вездеход в
любую секунду мог угодить в пылевую яму - может быть, совсем крохотную или
же такую, в какой поместится добрая дюжина машин.
Однако мне было некогда рыскать по округе в поисках более безопасного
пути, равно как и вести машину на небольшой скорости, чтобы в случае чего
успеть затормозить и дать задний ход.
Если бы я знал, что в распадке лежит пыль, то ни за что бы в него не
сунулся; но начало дороги не предвещало ничего подобного - сплошной
камень, катись в свое удовольствие. Разумеется, я смотрел вперед, однако
солнце сверкало так ярко, что определить на расстоянии, галька там или
пыль, не представлялось возможным.
Когда ты впервые прилетаешь на Луну, тебя поражает одна вещь. Луна -
черно-белая. Если не считать немногочисленных оттенков, какие присутствуют
в скальных породах, других цветов здесь не существует. Солнце буквально
выбеливает все, на что только падают его лучи. А когда солнце уходит,
наступает кромешная тьма.
Итак, я вел вездеход по распадку, прокладывал колею по пыли, которую
никогда еще не давили гусеницами; которую испещряли крошечные кратеры -
следы примчавшегося из космоса мусора; которая копилась тут на протяжении
столетий, отшелушивалась от каменных стен, не выдерживавших беспрерывных
атак излучения, укусов песка, что передвигался со скоростью не одной мили
в секунду, перепадов температуры - разница составляла сотни градусов.
Да, жизнь на Луне тяжелая и не слишком веселая, однако в самой
суровости планеты таятся восторг и красота. Она ловит каждую ошибку,
норовит прикончить тебя, не знает жалости, не дает пощады; но порой она
являет собой зрелище, от которого захватывает дух, когда душа словно
взмывает в черноту космоса и обретает умиротворение и понимание. А иногда
Луна попросту лишает тебя слов.
Что-то похожее происходило со мной сейчас. Я застыл в кресле, в горле
пересохло, на лбу выступил пот. Машина катилась по распадку, приближаясь,
может статься, к ловушке, объехать которую не удастся.
Мне повезло. По-видимому, мой черед еще не наступил: старушка-Луна,
должно быть, приберегала меня для другого раза.
Я выехал из распадка и очутился на широкой равнине, за которой
виднелся Домашний проход, что вел внутрь Пиктета, прямиком к Енотовой
Шкуре.
Под гусеницами вновь захрустела галька. Я посмотрел на датчик
кислорода: игла находилась почти у самого левого края шкалы. Ничего, до
города хватит. В крайнем случае воспользуюсь тем баллоном, который
упаковал в ранец скафандра. В общем, доберусь.
Главное - я целым и невредимым выбрался из засыпанного пылью
распадка, а остальное в настоящий момент ерунда.
Вездеход взобрался на склон, и передо мной раскинулся Пиктет -
амфитеатр, у северо-восточной стены которого притулилась колония. За
городом сверкали на солнце здания космопорта, служившего промежуточным
этапом на пути к другим планетам. На моих глазах на посадочную площадку
опустился очередной звездолет, окутанный клубами дыма, весь в пламени,
которое выплевывали дюзы. Наблюдать за ним было очень странно: тормозные
двигатели работали на полную мощность, пламя било ослепительными струями -
однако посадка проходила в полной тишине.
Первое, что поражает на Луне, - засилье черного и белого цветов;
грозное же высокомерие тишины обрушивается не сразу, но затем сопровождает
тебя каждую минуту. Тишина - то, во что трудно поверить, с чем нелегко
свыкнуться и почти невозможно жить.
Я сбросил скорость, ибо проход изобиловал поворотами, которые
требовали повышенного внимания. Стрелка на кислородной шкале опустилась
ниже прежнего, но я знал, что мне уже ничто не угрожает.
Миновав проход, я съехал на дно кратера и свернул влево, обогнул
выступ стены и направил машину к госпиталю, что примостился в укромном
уголке между выступом и стеной.
Лунные поселения строятся особым способом: не на открытом месте, а у
стен кратеров, у подножия гор, в долинах и распадках - то бишь там, где
существуют естественные укрытия, которые позволяют прятаться от радиации и
метеоритов. Правда, надежнее всего зарыться под землю, однако в
человеческом естестве есть что-то такое, что восстает при одной только
мысли о жизни в норах. Поэтому люди защищаются иным способом - возводят
поселения вплотную к высоким стенам. Именно так, к примеру, построена
Енотовая Шкура. Город протянулся почти на три мили в длину; улиц в нем
нет, а все дома прижимаются к северной стене кратера.
Я остановил вездеход у наружного шлюза госпиталя, надел шлем, взял
мешок с лишайниками и выбрался из машины. Должно быть, меня заметили
изнутри, поскольку шлюз начал открываться. Когда я подошел к нему, люк уже
распахнулся настежь. Я вошел; люк закрылся, послышалось шипение
подаваемого в шлюзовую камеру воздуха. Подождав, пока откроется внутренний
люк, я снял шлем и двинулся к отверстию.
С той стороны меня поджидал док Уизерс. Увидев мешок, он усмехнулся в
свои огромные, как у моржа, седые усы,
- Кэти! - позвал он, протянул руку к мешку, а другой похлопал меня по
плечу. - Ты нас выручил. Запасы подходят к концу, а никто из добытчиков до
них пор не появился. Ты первый. - Док шумно вдохнул и столь же шумно
выдохнул. - Знаешь, я все время боюсь, что вы рано или поздно встретите
свою удачу, и тогда никому не станет дела до моих ненаглядных микробиков.
- Не переживайте по пустякам, док, - отозвался я. - Такое вряд ли
случится.
Тут появилась Кэти - вечно хмурая старушенция с исхудалым лицом
медсестры, которая переработала свой срок и, имея склонность помыкать
людьми, со временем стала проявлять чрезмерное усердие в уходе за
пациентами.
Док вручил ей мешок.
- Проверьте и взвесьте, - сказал он. - Я рад, что наши запасы слегка
пополнились.
Кэти повернулась ко мне.
- Где вы пропадали? - холодно справилась она с таким видом, будто
подозревала, что я нарочно не приезжал как можно дольше. - Мы чуть было не
остались вообще без лекарств! - После чего повернулась и вышла в коридор.
- Давай вылезай из своей амуниции, и пойдем пропустим по стаканчику,
- пригласил док. - Тебе все равно придется подождать, пока Кэти разберется
с твоей добычей.
- Я, пожалуй, останусь в скафандре, иначе у вас тут все провоняет...
- Прими ванну, - предложил док,
- Спасибо, не стоит.
- Не забывай, я всю жизнь проработал в больницах, так что запахи меня
не пугают.
- Я скоро буду дома, там и разденусь. А вот насчет выпить - с
удовольствием.
Док провел меня в свой кабинет, крохотное, но весьма уютное
помещение. Добиться уюта на Луне не так-то просто, ведь нужно каким-то
образом смягчить впечатление от металлических стен, пола и потолка. На
стены можно повесить картины, задрапировать или даже покрасить - как ни
старайся, от металла никуда не денешься. Он будет чувствоваться,
обоняться, осязаться; человек никогда не забудет его твердости и холода, а
также того, почему кругом металл, а не что-либо иное.
Иллюзия уюта в кабинете дока достигалась за счет мягкой мебели,
которой он обставил комнату. Там стояли кресла и кушетки, садясь на любую
из которых ты словно падал на перину.
Док открыл дверцу буфета, достал бутылку и несколько стаканов.
Оказалось, что у него есть и лед. Я знал, что он угостит меня чем-то
вполне приличным. Дрянное спиртное на Луне - да и в космосе в целом -
попросту не водится. Транспортные налоги настолько высоки, что в попытках
сэкономить на качестве нет ни малейшего смысла.
- Как съездил? - спросил док.
- Почти никак. Набрал только лишайников, больше ничего.
- Я живу в постоянном страхе, что когда-нибудь мы сорвем последний
лишайник, - признался Уизерс. - Мы пытались выращивать их в искусственных,
теоретически идеальных условиях, и они попросту не пожелали расти. Мы
пробовали пересаживать их в другие места здесь, на Луне, и все
заканчивалось сравнительно благополучно, однако на Земле они так и не
прижились. Похоже, они не выносят атмосферы. - Он принялся разливать
спиртное по стаканам.
- Может, со временем обнаружится, что они растут не только здесь, -
предположил я.
- Нет, - док покачал головой. - Лишайников нет нигде, за исключением
окрестностей Тихо.
Сьюзи, которая впорхнула в кабинет следом за мной, уселась на
бутылку. Не могу сказать, есть ли у нее задатки алкоголика, но сидеть на
бутылках она обожает.
- Хитрюга, - проговорил док, кивнув Сьюзи, а затем протянул мне мой
стакан. Я пригубил. Виски. Как раз то, что требовалось, чтобы промочить
горло и прополоскать рот, в который будто набился песок.
- Знаете, док, - произнес я, сделав большой глоток, - `собачки` и
лишайники как-то связаны друг с другом. Нашел одних, значит, жди других.
Над лишайниками всегда висит пара-тройка `собачек` - этакие бабочки, что
вьются над цветочной клумбой. У моей Сьюзи замечательный нюх, лучшего
охотника я еще не встречал.
Продолжая потягивать виски, я задумался над тем, что объединяет между
собой `собачек`, лишайники и микробов. Любопытный, однако, расклад.
`Собачки` находят лишайники, в лишайниках кишат микробы, за которыми-то,
по сути, и охотится человек. Ему необходимы именно микробы.
Впрочем, дело не только в этом.
- Док, мы с вами друзья, верно?
- Пожалуй, да, - отозвался док. - Да, мой мальчик. Судя по всему, ты
прав.
- У меня порой возникает странное чувство. Точнее, два чувства.
Первое - что Сьюзи пытается поговорить со мной.
- Ничего странного, - заявил док. - Мы же знать не знаем, кто такие
эти `собачки`. Возможно, они разумны. Мне кажется, что так оно и есть.
Внешне они представляются сгустками энергии, но где сказано, что разумом
наделены лишь те существа, которые состоят из плоти и крови?
- А второе чувство, - продолжал я, - такое. Иногда мне чудится, что
она изучает меня - не как отдельную личность, а как представителя
человечества. Может, она намеренно увязалась за мной?
Док торжественно опустился в кресло, лицом ко мне.
- Да, мой мальчик, что-либо подобное можно открыть только настоящему
другу, - проговорил он.
Я покачал головой, гадая, почему вдруг разоткровенничался. До сих пор
я хранил все в тайне, ни разу не проронил ни словечка.
- Меня бы сочли сумасшедшим.
- Вряд ли, - возразил Уизерс. - Нет никого, совершенно никого, кто
мог бы сказать, что знает Луну. Мы ведь едва прикоснулись к ее
поверхности. Помню, когда я был мальчишкой, народ любил порассуждать, на
кой нам вообще сдалась Луна. Она пуста и мертва, на ней нет ничего такого,
из-за чего стоило бы лететь туда, а если и есть, то все равно не окупит
затрат на космический полет. Говорили, что Луна всего-навсего кусок Земли,
лишенный вдобавок атмосферы и какой бы то ни было жизни. Кто бы мог
подумать, что на никуда не годной планете будет обнаружено то, чего так
долго добивался человек - лекарство от душевных болезней!
Я кивнул. Если дока тянет поговорить, пускай себе разглагольствует.
Дел у меня никаких, разве что вернуться к Амелии, которая осталась в
сломанном вездеходе посреди Пустыни. К тому же я изрядно вымотался и
способен, по большому счету, только слушать. Увидев, что мой стакан пуст,
док вновь наполнил его. Я не стал отнекиваться.
- Нам необходимо расширить госпиталь, - сказал док. - Деньги не
проблема. Их столько, что можно было бы отгрохать домину в три раза
здоровее нынешней хибарки, но какой в том смысл? Лишайников
катастрофически не хватает.
- Поднимите цену, - посоветовал я. - Ребята станут искать

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 120812
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0