В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ЗЕРКАЛО МЕРЛИНА Назад
ЗЕРКАЛО МЕРЛИНА

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Эндрю НОРТОН

ЗЕРКАЛО МЕРЛИНА


1

Маяк продолжал звать из глубины каменной пещеры. Его зов теперь
звучал слабее. С каждым годом механизм все более изнашивался, хотя
создатели пытались сделать его вечным. Они считали, что предвидели любую
случайность. И действительно предвидели все, кроме собственной слабости и
природы мира, на котором действовал маяк. Накатывалось время, уходило, а
маяк продолжал выполнять свое задание; за пределами пещеры поднимались и
гибли народы, сами люди все изменялись и изменялись. Все, что застали
создатели маяка, исчезло, уничтоженное самой природой. Моря затопляли
землю, откатывались назад, их волны сносили целые города и страны.
Поднимались горы, и остатки некогда гордых портов оказывались в
разреженном воздухе больших высот. Пустыни наползали на зеленые поля. С
неба упала луна, другая заняла ее место.
Маяк все звал и звал, призывал тех, кто исчез, оставив лишь легенды,
странные, искаженные временем предания. В жизни людей наступил новый
темный период. Под собственной тяжестью и давлением времени рухнула
великая империя. На ее тело, как стервятники, набросились варвары. Огонь и
меч, смерть и рабство - живая смерть - шли по земле. А маяк продолжал
звать.
Огонь в сердце маяка тускнел. Время от времени его зов прерывался -
так человек в смертельной опасности переводит дух между криками о помощи.
И вот этот зов, такой слабый теперь, был услышан в далеком космосе.
Металлическая стрела уловила импульс, в сердце корабля заработали
молчавшие много столетий механизмы. Стрела изменила курс, следуя зову
маяка как указателю направления.
На борту корабля не было живых существ. Он был создан существами,
видевшими гибель всего, что они считали важным, гораздо более важным, чем
их собственная жизнь. Они послали шесть таких стрел в небо, надеясь, что
хоть одна отыщет цель. И погибли, побежденные врагом.
Стрела приближалась к Земле, и со щелканьем пробуждались одно реле за
другим. Корабль был результатом тысячелетнего опыта, высочайшим
достижением расы, некогда путешествовавшей меж звездами с легкостью, с
какой человек идет по знакомой тропе. Теперь он должен был выполнить
работы, для которой предназначался.
Стрела мягко перешла на околоземную орбиту и приготовилась спуститься
в ответ на зов маяка. Внизу люди с первобытным страхом следили за ее
огненным полетом. Некогда принадлежавшие им знания давно были погребены в
мифах.
Одни люди забивались в кожаные палатки, а шаманы били в барабаны и
выкрикивали странные гортанные заклинания. Другие смотрели широко
раскрытыми глазами на падающую звезду, которая могла быть добрым или
дурным предзнаменованием. Стрела приблизилась к пещере с маяком и
раскололась.
Корпус, который пронес через пространство драгоценный груз,
раскрылся, из него вылетели разнообразные машины. Они не погрузились в
море, проносившееся под стрелой, а полетели дальше, как бы по собственной
воле, направляясь к горному хребту.
Несколько мгновений машины висели в воздухе затем легко опустились на
землю. И если кто-то наблюдал их спуск, то не рассказывал об этом. Машины
были скрыты искажающим полем. Создатели их приняли все возможные меры
предосторожности, чтобы защитить свой проект.
На земле машины вырастили многочисленные придатки и начали настойчиво
пробиваться к слабеющему маяку. Они пробирались в пещеру.
В некоторых местах приходилось расширять туннель, но это было
предусмотрено. Наконец машины добрались до маяка и продолжили работу. Одни
из них высекли в скале основание и сели на него, глубоко опустив провода,
от которых их уже нельзя было оторвать. Другие поднялись к потолку пещеры
и летали там, как огромные безмозглые насекомые; только эти насекомые
соединяли проводами установленные внизу механизмы.
Спустя какое-то время, которое механизмам не нужно было измерять,
создание коммуникационной сети завершилось. Механизмы были готовы к
работе, для которой их запрограммировали. Если бы этот мир не отвечал
необходимым требованиям, здесь не было бы маяка. В памяти механизмов
хранилась информация, которую следовало использовать при отборе образцов.
Один из механизмов выбрался из отверстия пещеры и улетел. Ночь была
безлунная, небо затянули облака. Летающий механизм размером с орла; его
искажающие поля исчезли. Механизм летел расширяющимися кругами, посылая в
пещеру сведения непрерывным потоком.
Шел снег, дул резкий холодный ветер. Температура была для механизма
лишь одним из параметров среды.


Ярко горел огонь в центре дома клана. С высокого балкона,
примыкавшего к спальням, Бригитта смотрела на мужчин, сидевших внизу у
огня. Смешанные запахи конюшни, хлева, древесного дыма, пищи и питься
висели в воздухе густо, как туман. Но когда дом клана закрыт на ночь от
тьмы, когда гул голосов плывет из комнаты в комнату и поднимается кверху,
в такую ночь чувствуешь себя здесь в безопасности.
Бригитта вздрогнула и плотнее запахнулась в плащ. Наступил Самейн -
время между концом одного года и началом следующего. Сейчас открывается
дверь между этим миром и миром тьмы, и демоны могут пробраться и злобно
напасть на людей. В веселом пламени, в голосах мужчин, в ржании лошадей,
доносившемся из внешнего кольца конюшен, была безопасность. Бригитта взяла
кубок, стоявший рядом с ней на скамье, и отхлебнула ячменного эля, слегка
скривившись от горечи, но радуясь разливающемуся по телу теплу.
На балконных скамьях сидели и другие женщины, но поодаль от Бригитты.
Она дочь вождя и пользуется особым почетом. Пламя отражалось в золотом
браслете на ее руке, в широком ожерелье из бронзы с янтарем на груди.
Темно-рыжие волосы спадают свободно, чуть не касаясь пола за скамьей, их
цвет составляет приятный контраст с темно-синим цветом плаща и алым
платьем под ним.
Бригитта готовилась к пиру, но это не настоящий пир. Она с
негодованием встретила новости, из-за которых мужчины собрались на совет,
а женщины вынуждены только смотреть, зевать и немного сплетничать. Но и
сплетничали они лениво: они так давно живут вместе, что уже ничего нового
нельзя сказать ни о событиях, ни друг о друге.
Бригитта беспокойно зашевелилась. Война, война с Крылатыми Шлемами -
больше ни о чем мужчины не могут думать. Так мало стало обручений и
свадеб. А она с каждым месяцем становится старше. Но отец все еще не
выбрал для нее мужа. Бригитта хорошо знала, что сплетничают и об этом.
Если не сейчас, то позже эти сплетни могут отпугнуть возможных
поклонников.
Война. Бригитта оскалила зубы, и в ее взгляде, устремленном на
собравшихся внизу, сверкнула злоба. Мужчины всегда сначала думают о войне.
Какое им дело, если захватчики проникли в долины за много миль от них?
Какая разница людям Найрена, которым нечего бояться в горной крепости? И
еще эта болтовня о злых делах Высокого Короля. Она снова глотнула эля.
Итак, он бросил жену, чтобы жениться на дочери саксонского
повелителя... Интересно, как выглядит новая королева. Вортиген стар, у
него взрослые сыновья, которые поднимут меч в защиту опозоренной матери.
Вестник сообщил, что они собирают для этого близких и дальних родичей. Но
саксонцы защитят новую королеву. И опять война! Бригитта не могла
вспомнить, когда в доме клана не звенело бы оружие. Ей стоило чуть поднять
голову, и она видела белеющие под карнизами крыши черепа - трофеи войн и
прошлых набегов.
Она не думает, что Найрен испытывает симпатию к Высокому Королю.
Десять дней назад прибыл другой вестник и был принят гораздо радушнее,
стройный смуглый мужчина с чисто выбритым лицом, в латах и шлеме - форме
императорского войска. Императора давно не стало, хотя говорят, что за
морями империя еще существует. Но на этой земле имперские орлы не
появлялись со времен молодости ее отца.
Похоже, что по крайней мере один вождь еще верит в императора.
Смуглый вестник прибыл от него призвать людей Найрена под боевые знамена
империи - как и вестник, из-за которого сегодняшний сбор. У того, первого,
двойное, трудное для произношения имя в стиле римлян. Бригитта произнесла
его вслух, гордясь тем, что хорошо владеет древней речью и может
произнести его правильно.
- Амброзиус Аврелианус. - И добавила не менее странный титул: - Вгч
Икшефттшфу. - Лугейд сказал, что на чужом языке это значит вождь Британии.
Слишком громкий титул: ведь половина земли полна новыми родственниками
Вортигена - Крылатыми шлемами из-за моря.
Отец ее в старину учился в Акве Сулис, когда император Максим правил
не только землями за морем, но и Британией. Он помнит, что тогда следовало
опасаться только набегов шотландцев и пограничных стычек. Он преклонялся
перед римлянами, и в числе других Вортиген изгнал его из городов, потому
что Высокий Король опасался влияния таких людей.
Тогда Найрен вернулся в край своих отцов и собрал вокруг себя
родственников. Может быть, он лишь ждал... Бригитта снова отпила эля. Отец
всегда сам принимает решения.
Она посмотрела на отца. Вон он сидит на высоком сидении в центре.
Одет не так ярко, как окружающие. Рубашку ему она сшила сама, украсив ее
рисунками со старой вазы - переплетением зеленых и золотых листьев. Брюки
темно-красные, плащ того же цвета. Лишь широкое золотое ожерелье, браслеты
на запястьях и кольцо на пальце соответствовали великолепию украшений
остальных. И все же именно он здесь главный. Человеку, вошедшему в дом
клана и увидевшему Найрена, не нужно спрашивать, кто здесь вождь. Глядя на
отца, Бригитта почувствовала гордость. Найрен, не проявляя никаких чувств,
вежливо слушал посланца Высокого Короля. А тот склонился вперед, явно
желая произвести впечатление на мелкого вождя, каким считает Найрена
Высокий Король.
Но влияние вождя клана выходит далеко за пределы его дома, и многие в
горах внимательно прислушиваются к его словам. Мудрость Найрена известна,
он удачно воюет и хорошо руководит набегами. Он мог бы провозгласить себя
королем, как многие окружающие, но предпочел не делать этого.
Бригитта снова нетерпеливо шевельнулась. Она хотела, чтобы отец
поскорее отослал посланца Высокого Короля и чтобы они могли спокойно
пировать.
Сквозь гул голосов она слышала рев ветра. Снаружи буря. А в такую
ночь буря может принести войско тьмы.
Бригитта взглянула на Лугейда, сидевшего рядом с ее отцом. Он владеет
древними знаниями и установил защиту на эту ночь. Хотя борода его седа,
худое тело не согнуто и вообще признаков старости не видно. Ярким пятном
выделяется его белая одежда. С отсутствующим видом поглаживая бороду,
Лугейд тоже слушал посланца Вортигена.
Римляне пытались уничтожить древние знания, и пока они были у власти,
люди, подобные Лугейду, скрывались. Теперь они снова пользовались почетом,
и к их словам прислушивались. Бригитта сомневалась в том, что Лугейд на
стороне Высокого Короля: он и ему подобные обладатели древних знаний
любили Крылатые Шлемы не больше, чем римлян.
От крепкого эля у Бригитты слегка закружилась голова. Отставив в
сторону кубок, она сонным взглядом смотрела на игру пламени в очаге внизу.
Языки пламени подпрыгивали, извивались, танцевали быстрее, грациознее чем
любая девушка на лугу в канун Бельтейна - праздника огня. Вверх и вниз...
Ветер загудел так громко, что Бригитта с трудом слышала голоса внизу.
Скучно. Пир, который обещал быть таким веселым, испорчен глупой
войной. Бригитта широко зевнула. Она была разочарована. Вчера съехались
отдаленные родственники, и у Бригитты появилась надежда, что среди них
отец найдет наконец поклонника, которого одобрит.
Она попыталась рассмотреть внизу лица незнакомцев. Но все они
виделись ей лишь смутными пятнами, покрасневшими от близости пламени;
кричащая расцветка пледов и костюмов сбивала с толку. Хотя среди них есть
и юноши, и опытные воины, ни один из них не привлек вчера ее внимания.
Конечно, она послушно пойдет с тем, кого назовет отец.
Ее постоянная печаль в том, что он не называет никого. Они уйдут на
войну, все эти возможные поклонники, многие погибнут, и выбор станет
меньше. Печальная утрата. Бригитта покачала головой, затуманенной элем,
загипнотизированная игрой огня. И вдруг поняла, что больше не выдержит.
Бригитта встала и пошла в свою комнату. Вторая дверь ее спальни
выходила на парапет стены - внешней защиты крепости. Дверь плотно закрыта,
но свист ветра слышался сквозь нее еще отчетливее. В дальнем углу тускло
горела лампа. Бригитта сняла платье и, завернувшись в плащ, легла на
кровать у стены. Она дрожала не столько от холода, шедшего от камня,
сколько от страха перед ветром, перед тем, что могут принести его порывы в
такую ночь. Но Бригитта хотела спать, глаза ее сонно закрылись, лампа
затрещала.
Внизу у очага рука Лугейда неожиданно застыла. Он повернул голову и
больше не смотрел на Найрена и на человека, так красноречиво упрашивавшего
вождя о поддержке. Казалось, жрец Древних прислушивается к чему-то иному.
Его удивленные глаза широко раскрылись. Но не зазвучал тревожный рог
часового, а если и зазвучал сигнал тревоги, то его услышал только Лугейд.
Рука его передвинулась к эмблеме, вышитой на груди, - золотой спирали.
Жрец провел пальцем по спирали от внешнего конца до самого центра. Он
полуосознанно искал ответа на какой-то важный вопрос.
Подняв взгляд к балкону, на котором сидели женщины, Лугейд принялся
их разглядывать, но не обнаружил, кого недостает. Тут он перевел дыхание.
Быстро посмотрел направо и налево. Возможно, он опасался, что привлек к
себе внимание, но все напряженно слушали незваного гостя. Лугейд слегка
отодвинулся назад, закрыл глаза, и его бородатое лицо приобрело выражение
глубокой сосредоточенности.


Время ничего не значило для механизмов. Летающие аппараты
возвращались сведения, доставленные ими, сортировались,
классифицировались; на основе информации уточнялись детали проекта.
Решение было принято, дважды проверено. Затем была подготовлена самая
хрупкая и сложная часть оборудования.
Еще раз в воздух поднялся механизм. Включив искажающее поле, он
полетел по широкой спирали. На самом дальнем витке спирали он перевалил
через горный хребет. Маяк, вызвавший механизмы из времени и пространства,
смолк. Но теперь, далеко и глубоко в скалах, проснулся к жизни новый
сигнал. Не отмеченный летающим механизмом, он запульсировал; энергия,
породившая его, росла.
В небо ударил новый луч и улетел к звездам. Пройдет много лет, прежде
чем его уловят те, кто поставил маяк. Но луч нельзя погасить. И могут
начаться новые битвы, не такие страшные, как в древности, потому что силы
соперников в тысячи, миллионы раз меньше тех, которыми они обладали
когда-то Но время не ослабило их ожесточения и решимости. Они непримиримы,
как всегда.
Механизм повернул, порыв ветра подбросил его, как листок. Но ничто не
могло помешать ему выполнить задачу.


Бригитта крепко спала, но ей казалось, что она проснулась. Ее больше
не окружали стены родного дома. Она стояла на тропе, которую хорошо знала.
Тропа ведет к ручью пророчеств, где богиня благословит того, того сделает
ей подношение. И сейчас совсем не ужасная ночь Самейна, когда злобные силы
охотятся на людей. Бригитту окружала зеленая свежесть ранней весны,
праздник Бельтейна, когда пылают костры, а юноши и девушки прыгают через
них, рука об руку, молясь тем силам, что увеличивают племя.
Золотой свет шел не от солнца. Луч как золотое копье, коснулся ее
ног, поднялся выше, она радостно засмеялась, побежала сквозь сияние,
охваченная сильным возбуждением. Никогда она не чувствовала себя такой
живой, свободной и счастливой, как в этот момент.
И тут она увидела его. Он ждал ее приближения. И она сразу поняла,
что именно его она ждала, именно его высматривала среди посетителей или
гостей. Именно его Великая Мать дала ей для полного счастья.
Он весь состоял из света, одетый сиянием и теплом. Она подбежала к
нему, и сияние и тепло окружили их, отгородили от мира. Никто теперь не
мог найти их. Она стала часть его, а он - частью ее, и они стали единым
целым.
Их окружал золотой мир, он пел, как будто все птицы запели лучшие
свои песни. И Бригитта погрузилась в тепло, забыла все, и осталось только
поле, засеянное зерном, готовое принести обильный урожай.


В доме клана Лугейд откинулся в тень. Тело его слегка раскачивалось,
лицо стало похоже не маску, лишенную всякого выражения. Он всем существом
сосредоточился на чем-то, слышном только ему. Его замешательство росло. Он
был похож на человека, который ежедневно проходит мимо храма давно
забытого бога и вдруг слышит из заброшенного святилища призыв к
поклонению.
Потом замешательство сменилось возбуждением. Маска сползла с лица, и
Лугейд превратился в человека, который после долгих лет борьбы вдруг
понял, что он победил. Поглаживая рукой спираль на груди, он шептал слова
не на языке окружающих его людей, не на языке римской империи,
превратившейся в ничто, а на гораздо более древнем наречии. Даже для тех,
кто знал, что эти слова пришли из невероятно далекого прошлого, они
потеряли всякий смысл.


Вверху Бригитта улыбнулась, застонала, вытянула руки, чтобы обнять
стоявшего перед нею во сне. Летающий механизм над крышей начал опускаться.
пробравшись в отверстие, он безошибочно отыскал дверь в комнату, где
лежала девушка.


Механизмы в пещере загудели громче, потом снова стихли, слышалось
сонное ворчание, будто зверь истратил силы и теперь нуждался в отдыхе. Но
работа установки в другом - далеком - утесе не прервалась. Сигнальный луч
усилился, уходил все дальше и дальше как манящий палец, который должен
привлечь помощь в древней, древней войне.


Лугейд открыл глаза и посмотрел на дверь комнаты Бригитты. Он мог
лишь догадываться о том, что произошло там. И бесконечно удивлялся, что
такое могло случиться в его беспокойные дни. Боги давно ушли, но, кажется,
они еще живы. Как можно быстрее он должен пойти к Месту Власти. Там он
найдет ответ, узнает, что несет это происшествие его народу.
Он услышал гул голосов вокруг и почувствовал нетерпение. Окружающие
занимаются своими мелкими делами. А он уверен, что сегодня здесь побывало
небесное существо и принесло жизнь, а не смерть. Об этом часе говорили
легенды, обещавшие возвращение Повелителей Неба.

2

В комнате было жарко. Между приступами боли Бригитта мечтала о том,
чтобы погрузить свое разбухшее тело в ручей, который берет начало у
Источника Счастья. Она смутно сознавала, что большинство жителей крепости
и деревни до рассвета ушли в поля, на праздник Лугнаса, праздник урожая.
Юлия, которая нянчила еще ее мать, терпеливо сидела рядом, время от
времени вытирая лицо Бригитты влажной тканью. В дальнем углу стояла
жаровня, от нее доносился запах паленой травы. Когда запах дошел до
постели, Бригитта закашлялась. Все двери в доме открыты, все узла
развязаны, чтобы роды прошли легко. Но Бригитта тупо думала, что это не
помогло. Разве легко смертной женщине рожать сына бога?
Предыдущие месяцы - как странно все на нее смотрели. Только
пророчество Лугейда спасло дом Найрена от черного стыда. Бывали моменты,
когда она с готовностью взяла бы кинжал и вырезала из тела то, что посеяли
в нем чужие силы. Очень трудно был вспоминать золотое счастье сна, хотя
Лугейд уверял ее, что это был вовсе не сон. На самом деле к ней приходил
один из Сыновей Неба.
Теперь она ощущала только боль, а между приступами боли страх, что
боль станет еще сильней. Но, сжимая челюсти, Бригитта молчала. Когда
рожаешь сына бога, нельзя кричать.
Тело ее снова напряглось. Юлия оказалась рядом. Затем откуда-то
возник Лугейд. И его взгляд унес боль, Бригитта поплыла среди всплесков
огня, которые могли быть звездами.
- Мальчик. - Юлия держала ребенка на куске чистой ткани.
- Мальчик, - кивнул Лугейд, как будто никогда не сомневался в этом. -
Его зовут Мирддин.
Юлия враждебно взглянула на него.
- Имя сыну дает отец.
- Его зовут Мирддин. - Друид обмакнул палец в воду и коснулся груди
ребенка. - Так сказал бы его отец.
Плечи Юлии опустились.
- Ты говоришь о Повелителях Неба, - фыркнула она. - Не стану
отрицать, что ты спас мою леди от позора. Но все же никто в замке не
поверил до конца. Его будут называть `сын нелюди` и рассказывать всякие
сплетни.
- Недолго, - Лугейд покачал головой. - Он первый из своего племени, и
благодаря ему вернутся прежние дни. Рассказы о прошлом - не только сказки
бардов, предназначенные для развлечения. В них истина. Присматривай за
ребенком и своей госпожой. - И он без интереса взглянул на Бригитту, как
будто, выполнив свою миссию, она была больше не нужна.
Юлия снова издала звук, похожий на фырканье. Она занялась ребенком,
который не плакал, а лежал спокойно, глядя на нее. В эти первые минуты
после прихода в мир он, казалось, полнее отдает себе отчет в окружающем,
чем можно ожидать от новорожденного. Нянька, заметив эту странную
уверенность, сделала магический знак, прежде чем взять ребенка. Бригитта
тяжело спала.


Юлия правильно определила отношение к Мирддину в раннем детстве. Он
действительно был `сыном нелюди`, но поскольку вождь признал - по крайней
мере внешне - утверждение Лугейда, что его дочь зачала от Повелителя Неба,
никто открыто не позорил мальчика. Но и не принимал его близко, как его
ровесников.
В первые годы он был странно медлителен и неспособен к обучению.
Женщины дома считали, что отсталость соответствует загадке его зачатия. И
ходить он начал очень поздно. Если бы не Юлия, мальчик был бы совсем
заброшен и, может быть, рано умер. Потому что через шесть месяцев после
его рождения Бригитта вышла замуж за овдовевшего вождя клана, достаточно
старого, чтобы быть ей отцом. Она покинула крепость Найрена, а вместе с
ней и сына.
Бригитта не возражала против расставания: с самого рождения ребенка,
очнувшись от обморока, в который, как она была уверена, ее погрузил
Лугейд, она не испытывала к сыну нежности. Место матери занял Лугейд, а
Юлия заботилась о физических условиях его существования, в чем Мирддин в
его возрасте больше всего нуждался. И именно Юлия яростно защищала
ребенка, когда вслух обсуждали его медлительность. А когда ее собственная
вера в ум Мирддина слабела, она обращалась к Лугейду.
- Не волнуйся, - говорил Лугейд, посадив мальчика на колени и закрыв
глаза рукой. - Он живет по другому времени, своему собственному. Вот
увидишь, он заговорит сразу ясно и целенаправленно, пойдет прямо, а не
будет ползать, как животное. Он многое унаследовал от другого мира,
поэтому его нельзя судить по нашим меркам.
Юлия некоторое время сидела молча, переводя взгляд от друида к
ребенку и обратно.
- Иногда мне кажется, - призналась она, - что ты придумал эту сказку,
чтобы спасти мою госпожу от позора Но это не так. Ты веришь в свои слова.
Почему?
Теперь он перевел взгляд от ребенка к ней.
- Почему, женщина? Потому что в ночь его зачатия я ощутил приближение
Силы. Мы так много утратили. - Он с сожалением покачал головой. - Утратили
знания, которые позволяли людям бросать вызов звездам. Мы пережевываем
обрывки легенд и не знаем, что в них правда, а что позднейшие выдумки. Но
осталось достаточно, чтобы знающий человек мог ощутить присутствие Силы.
Этот `сын нелюди` будет велик, он сможет возводить королей на престол и
свергать их. Но не для этого он послан сюда. Нет, он первооткрыватель. И
когда он достигнет полной силы, то заговорит на Высоком Языке, и мы увидим
начало нового мира.
Звучавшая в его голосе страсть испугала Юлию. Она взяла мальчика у
Лугейда и странно посмотрела на него. Она знала, что друид верит в свои
слова. И с этого момента следила за каждым движением Мирддина, ожидая
увидеть признаки величия, но не зная, в чем они проявятся.
Мирддин пошел в возрасте четырех лет и, как и предсказывал Лугейд, с
первых же шагов пошел уверенно, не ползая, не держась за что-нибудь, как
другие дети. Месяц спустя он заговорил, и слова его звучали четко, как у
взрослого.
Но он не пытался присоединиться к другим детям в их играх. И не
проявлял интереса к оружию, не слушал воинов, рассказывающих о прошлых
битвах. Напротив, он всегда сопровождал друида. И все решили, что Мирддин
станет бардом или будет изучать законы и родословные кланов. В одно из
своих редких посещений дома Найрен согласился с этим.
К этому времени вождь сделал выбор. Со своими воинами он
присоединился к Амброзиусу, воюя и с Высоким Королем, предавшим свой
народ, и с саксонцами, которых король пригласил как союзников и которые
стали его господами. Воины часто покидали горную крепость, оставляя лишь
небольшой гарнизон для защиты, а женщины и дети работали на полях и пасли
стада овец - главное богатство клана.
В клане не хватало работников, и пяти лет Мирддин начал пасти стада.
Тогда-то он и нашел пещеру. Он поднялся выше обычного среди поросших мхом
скал, главным образом потому, что старшие ребята занимали лучшие пастбища.
Обогнув скальный выступ, он забыл об овце, которую искал, и о других
овцах, ждавших внизу.
Как во сне, свернул он направо, туда, где виднелось узкое отверстие,
едва доступное для его маленького крепкого тела. Обвал, обнаживший вход в
пещеру, произошел недавно, но не из-за него Мирддин увидел расщелину, а
из-за какого-то принуждения, увлекшего его сюда.
Он протиснулся сквозь щель и оказался в гораздо более широком
проходе. Впереди почти ничего не было видно: свет падал сзади, сквозь
щель, через которую он сюда проник. Мальчик не испугался; наоборот, его
охватило странное растущее возбуждение, как будто впереди лежало нечто
удивительное, предназначенное лишь для него одного.
Он бесстрашно двинулся во тьму, нетерпеливо стремясь узнать, что же
там впереди. Отойдя от входа, он с удивлением обнаружил бледное сияние,
охватывающее все внутреннее пространство на три-четыре шага. Его как будто
окутал плащ света. Это открытие не показалось ему странным. Что-то в
глубине его сознания приветствовало окружающее, как давно знакомое, но
забытое.
Он знал, что рассказывают о нем, о его отце - Повелителе Неба. А от
Лугейда он узнал, что в далекие-далекие времена жители неба часто
спускались на землю и женщины Земли рожали им сыновей и дочерей. Эти
сыновья и дочери владели способностями, которых не было у других людей, но
когда Повелители Неба перестали появляться, эти способности забывались, по
мере того как потомки небесных жителей скрещивались с землянами и
утрачивали чистоту крови. Сейчас мало кто верил в них, и Лугейд
предупредил Мирддина, что тот должен хранить этот рассказ в тайне, пока
делами не сумеет подтвердить свое происхождение. Лугейд сказал также, что
если мальчик сам не сумеет овладеть знаниями Древних, он будет беспомощен,
потому что на земле больше нет учителей и сохранилась лишь слабая тень
прошлых знаний.
Та часть Мирддина, что была унаследована от Бригитты, съежилась,
одинокая и испуганная, неспособная вступить в контакт с окружением.
Мальчик часто думал, что случится с ним, если он не сумеет найти то, что
должен знать. Даже Лугейд здесь бессилен. Он сказал, что учителя, которые
могли бы научить Мирддина, давно мертвы, а от их знаний сохранились лишь
обрывки в памяти таких, как сам друид. Но жрец пообещал, что когда придет
время, он все свои знания передаст тому, кто стал для него приемным сыном.
Сероватый свет, сопровождавший мальчика, становился ярче. Теперь
Мирддин видел, что свет исходит от стен. Потрогав рукой стену, он
почувствовал, что скала дрожит. Мальчик прижался к ней ухом и услышал
биение, похожее на удары огромного сердца.
В его сознании ожили все сказки о чудовищах, живущих в глубоких
пещерах, и он остановился в нерешительности. Но возбуждение погнало его
дальше. И вот он в обширном помещении, залитом ярким светом. Мирддин
отшатнулся, закрыв глаза руками, ослепленный блеском. Дрожь превратилась в
гул, который ощущался не только телом, но и слухом.
- Не бойся.
Мирддин вдруг понял, что уже некоторое время слышит этот голос, и
впервые в жизни почувствовал настоящий ужас.
Он боролся с этим ужасом, но не мог оторвать рук от глаз, чтобы
посмотреть, кто говорит. Слова эти несколько уменьшили его страх: конечно,
ни огнедышащий дракон, ни привидение не станут говорить человеческим
языком!
- Не бойся, - послышались те же слова.
Мальчик глубоко вздохнул и, собрав все свое мужество, опустил руки.
Так много открылось его взору, окружающие предметы были настолько
чужды всему его опыту, что удивление победило остатки страха. В пещере не
оказалось ни чешуйчатых чудовищ, ни злобных зверей. Под ярким освещением
возвышались полированные прямоугольники и цилиндры, для которых в родном
языке мальчика не было названий. Он ощущал присутствие какой-то жизни,
хотя это была не жизнь плоти, а совсем другая.
Огромная пещера была полна разными предметами. На поверхности
некоторых вспыхивали разноцветные огоньки. Другие предметы оставались
темными, но во всех таилась чужая жизнь.
Мирддин по-прежнему не видел, кто говорил с ним, и был слишком
осторожен, чтобы углубляться в это чуждое помещение. Он облизал губы
кончиком языка и ответил со всей храбростью, какую мог собрать. Голос его
резко прозвучал в огромном помещении.
- Я не боюсь! - Это было ложью, но лишь отчасти, потому что с каждым
мгновением страх проходил, побежденный очарованием необычного места.
Он ожидал, что кто-нибудь выйдет ему навстречу, выступит из-за
прямоугольника или колонны. Но время шло, а никто не появлялся. Мирддин
снова заговорил, слегка разочарованный приемом.
- Я Мирддин из клана Найрена. - Он сделал еще два шага в глубь
пещеры. - А ты кто?
По-прежнему вспыхивали и гасли огоньки, не прекращалось гудение. Но
ответа не было.
Тут Мирддин увидел в дальнем конце прохода, образованного двумя
рядами прямоугольников и цилиндров, какое-то сияние; оно соединяло два
прямоугольника, образуя сплошную стену. Как только его взгляд остановился
на этом странном явлении, сияние померкло и он увидел какую-то фигуру,
такого же роста, как он сам.
Желая рассмотреть незнакомца, Мирддин быстро пошел вперед, не обращая
внимания на незнакомые предметы, всматриваясь в зрелище на сверкающей
поверхности. Он никогда раньше не видел такого четкого и яркого отражения,
потому что зеркалами в доме клана служили либо маленькие бронзовые
пластинки размером с ладонь, либо искажающая поверхность полированных
щитов. Здесь было совсем по-другому, и он, только вытянув руку и увидев,
что тот мальчик поступил так же, понял, что перед ним зеркало. Вначале его
заинтересовала только новизна увиденного.
Темные волосы, сегодня утром так аккуратно расчесанные Юлией, теперь
спутанной массой лежали на плечах, в них торчали листья и веточки,
засевшие, когда он пробирался через кусты. Смуглое лицо и густые черные
брови, сросшиеся на переносице. Изумительно зеленые глаза под ними.
Одежда, которую сшила Юлия, украсив красной нитью, порвана и
испачкана, длинные брюки заткнуты за голенища сапог. На груди единственное
украшение - коготь орла на красной нити. На подбородке засохшая грязь,
щека исцарапана. Хотя одежда у него добротная и теплая, но мальчик одет не
так роскошно, как можно было ожидать от внука вождя. В сущности только
отличный нож в кожаных ножнах, висевший на поясе, свидетельствовал о том,
что его владелец не просто сын охотника или копьеносца.
Мирддин поднял руки, отбрасывая назад волосы. Он решил, что здесь
нужно выглядеть достойно. Может, тот, кто с ним говорил, разглядев его
получше, решил, что он больше не достоин слов.
- Мы тебя ждали, Мерлин, - снова без всякого предупреждения прозвучал
голос.
Мерлин? Они... те, кто тут скрывается... хотят называть его так.
Мирддин снова почувствовал страх. Что если они обнаружат свою ошибку? Он
глубоко вздохнул и упрямо посмотрел в зеркало: собственное отражение
почему-то внушило ему уверенность.
- Вы... вы ошибаетесь - он заставил себя говорить громко. - Я Мирддин
из дома Найрена.
Он напряженно ждал немедленного наказания. Сейчас его выбросят из
пещеры, как листок. А ему почему-то хотелось остаться, узнать, что это за
место, кто с ним разговаривает, называя его этим странным именем.
- Ты Мерлин, - уверенно заявил голос. - Все это приготовлено для
тебя. Отдохни, сын, а потом узнаешь, кто ты, и начнешь учиться.
Из правого прямоугольника выдвинулась прочная планка. Мирддин
осторожно ощупал ее. Она была достаточно широкой и казалась прочной, его
вес она выдержит. К тому же, решил он, не стоит спорить с этим голосом.
Слишком уверенно и властно звучал он.
Мирддин осторожно уселся перед зеркалом. Хотя сидение было твердым,
оно слегка подалось под его весом. Сидеть стало очень удобно. Отражение в
зеркале исчезло. И прежде чем Мирддин успел встревожиться, там появилось
другое изображение. И началось обучение.


Вначале на Мирддина был наложен строгий запрет так что он не мог ни с
кем поделиться впечатлениями о своем странном приключении, даже в
Лугейдом, который единственный во всем клане мог его понять. Но запрета на
мысли и воспоминания не было. И иногда узнанное в зеркале так его
возбуждало, что в доме клана он бродил как в тумане.
Лугейд, который мог бы что-нибудь заподозрить, в это время
отсутствовал, служа посыльным между Найреном и другими вождями и
маленькими королями, пытаясь сколотить союз, способный противостоять
натиску саксонцев. Потому что у Амброзиуса не хватало сил, чтобы
противостоять и Крылатым Шлемам и сторонникам предателя Вортигена. Ему
постоянно приходилось отправлять отряды в разные концы на беспокойные
границы.
И Мирддин в последующие годы мог легко ускользать из замка, проникать
в пещеру и проводить долгие часы перед зеркалом. Вначале он не понимал
многое из того, что ему показывали. Он был слишком мал, опыт его слишком
ограничен. Но изображения в зеркале, хотя в подробностях и не
повторявшиеся, снова и снова сообщали ему факты, пока они не стали частью
сознания мальчика, как ежедневные события жизни, знакомые ему с рождения.
Мирддин понемногу стал применять изученное на практике. Он обнаружил,
что сведения, сообщенные зеркалом, имеют практическое применение. Хотя сам
он был мал, но уже мог влиять на ребят, достаточно выросших, чтобы владеть
оружием. Он очень рано понял, что, кроме него, никто не может увидеть
расщелину, ведущую в пещеру, хотя ничего не знал об искажающих полях.
Помимо того, что он мог таким образом исчезнуть без следа, он мог
также внушить своим товарищам по охоте или по пастьбе стад, что он весь
день находился с ними хотя на самом деле он провел эти часы перед
зеркалом.
Хотя ему и хотелось использовать свои знания, вместе с тем
действовали определенные ограничения - так, он дважды пытался убедить Юлию
увидеть несуществующее и оба раза отказывался от попыток. Так он узнал,
что его новое оружие предназначено не для легких целей, а главным образом
чтобы давать ему время на обучение.
Новости медленно доходили до горной крепости. Лугейд не возвращался.
Наоборот, стало известно, что он направился в далекое путешествие к Месту
Силы. Мирддин горевал об этом: он надеялся поделиться с друидом своими
удивительными открытиями, понимая, что только старый Лугейд, владеющий
обрывками древних знаний, сумеет понять его.
Вскоре после известия о поездке Лугейда появились более тревожные и
трагические новости, сообщенные горсткой израненных, усталых людей; многие
из них держались в седлах своих выносливых горных пони только силой воли и
при помощи товарищей. Отряд Найрена встретился с изменой в одном из
походов, и половина бойцов вместе с вождем погибла. Выжившие с трудом
добрались до крепости в непрерывных осенних дождях, и весь клан замер,
ожидая новых тяжелых ударов.
Когда немедленного удара не последовало, все немного успокоились, но
дом клана стал местом скорби и траура. Гвин Однорукий, младший брат
Найрена, стал вождем, поскольку у Найрена не было сыновей. Впрочем Гвин
из-за своего увечья не мог встать настоящим вождем, хотя у него было
хитроумное бронзовое приспособление7 Прикрепленное к запястью, оно служило
ему боевой дубиной.
Если бы Мирддин был старше, он мог бы предъявить свои права, но
сейчас не время для вождя-мальчика, и клан с шумным одобрением принял
Гвина. Это было время сбора урожая, но люди работали на своих маленьких
полях, постоянно оглядываясь, а меч и копье держали наготове. А на высотах
у готовых вспыхнуть сигнальных костров бдительно дежурили часовые.
У Мирддина теперь редко случалась возможность ускользнуть в пещеру к
зеркалу, и он постоянно испытывал раздраженное нетерпение. НО мальчик не
знал, многому ли его успели научить. Однажды ему удалось убежать в пещеру,
к волшебному зеркалу. Возможно, по чистой случайности, а может, и нет, но
он в этот день задержался перед зеркалом. Когда он выбрался из расщелины,
сгущались сумерки.
Боясь, что ворота крепости закроют, он побежал вниз по склону меж
скалами, думая только об одном: как бы поскорее добежать до дома клана. И
не заметил подозрительных перемещающихся теней пока чья-то рука не
ухватила его за лодыжку. Он упал и от удара едва не потерял сознание.
Сильные руки прижали его к земле. Он тщетно пытался сопротивляться.
Кто-то ухватил его за волосы, повернул голову чтобы разглядеть лицо.
- Слава милосердной троице! - радостно произнес кто-то. - То самое
отродье! Сам пришел к нам в руки, как петух за зерном.
У Мирддина не было возможности рассмотреть своих похитителей. На него
набросили плащ кисло пахнувший смесью человеческого и лошадиного пота.
Поверх плаща повязали веревку, так что мальчик превратился в беспомощный
тюк, который любой торговец может легко бросить на спину лошади. И вот,
подобно такому тюку, он лежит на спине лошади, голова его свесилась и
подскакивает на каждой неровности дороги.

3

Вначале мальчик подумал, что попал в руки отряда саксонцев. Тогда
почему они сразу его не убили? Он попытался рассуждать спокойно и тут же
вспомнил, что говорили похитители на его языке. Именно он был `отродьем`.
Очевидно, они искали его. Но зачем он им?
Мирддин с трудом дышал под плащом, отчаянно пытаясь сохранить
мужество. Очевидно, он чем-то ценен... как раб? Нет, рабов достаточно.
Из-за того, что он родственник Найрена? Но ведь вождь клана теперь Гвин...
Голова его свисала со спины лошади, от неудобной позы в ней шумело,
мальчика начало тошнить. К тому же очень трудно было бороться со страхом.
Долго ли продолжалась эта пытка, Мирддин не знал. Он был почти без

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 120769
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``