ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Петр Катериничев. Дрон 1-3 Редкая птица. Огонь на поражение. Беглый огонь Петр Катериничев. Редкая птица.
Все события, составляющие сюжет дилогии, являются вымышленными. Совпадение имен, названий, наименований, времени и места действия считать случайным.
Глава 1 Пляж - как раскаленный противень, а я - коржик на нем. Хотя пляжем этот лоскут песка является лишь для меня одного - рядом шоссе, оттуда несет гарью автомобильных выхлопов и перегретого асфальта. Приличные люди отдыхают в девятнадцати кэмэ отсюда - в тени навесов, на мельчайшем намытом земснарядом белом песочке или на травке, подстриженной по последней моде, коротко - как затылок звезды американского баскетбола. В тридцати кэмэ есть и затененные дорожки для любителей пробежек, и подогретые либо охлажденные бассейны с морской водой - на любителя, и коттеджи с саунами, бильярдными и просмотровыми залами, алкогольно-безалкогольными напитками всех расцветок и обслугой - девочками любой масти и оттенка кожи... В народе эту бодягу издавна именуют уважительно - Территория. С заглавной буквы. Контингент отдыхает теперь разный - от бывших в употреблении партократов и дармократов (или дерьмокрадов - греческое слово `демократия` слабо привилось среди отечественного демоса, равно как и среди `кратоса`) до новых коммерсантов средней руки, полумафиозных торговцев, тех, кто в законе, и тех, кто при законе, национал-радикалов, масонов, борцов с коррупцией, профессиональных компрадоров, ура-патриотов, полководцев без армий... Ковчег: каждой твари по паре. Хотя всех объединяет одно: люди они состоятельные. С похмелья всегда так - думается о грустном. Для своих `слегка за тридцать` я худощав, одинок и беден. Особенно с утра. Да еще фрустрация накатила минут семнадцать назад. То есть - потеря жизненных ориентиров и целей. Понятия не имею, чем займусь вечером, где взять денег, да и зачем они мне. Солнце припекает все сильнее, и если я по-прежнему похож на коржик, то уж непременно с кремовой начинкой: мысли растеклись изнутри по черепной коробке и тают, тают... Остается одна: заставить себя подняться, пройти два десятка шагов и упасть в прохладу моря... Неожиданная тень падает на спину, и состояние блаженной ломоты улетучивается. У меня, как у Диогена, одно желание - чтобы тень убралась. Открываю глаза и вижу два массивных ботинка. А выше - тушу их обладателя. В черном с блесткой костюме и при галстуке парень уместен здесь, как катафалк на свадьбе. - Привет, Дрон. Дрон - это я. Олег Владимирович Дронов. Но все - то ли из-за собственной невоспитанности, то ли из-за моей юности - называют меня кратко. Потому неопределенно киваю - привет, дескать, старина... Хотя мы друг другу и не представлены. И снова укладываю лицо на руки. - Тебя хочет видеть Ральф. Вслед за этой фразой перед моим носом падает бумажка. Зеленая. - Сто баксов, - цедит фигура, словно я сам стал путать Франклина с Вашингтоном. Вытягиваю из пачки сигарету, закуриваю и рассматриваю банкнот с интересом первоклассника, научившегося вчера читать. - Тебя хочет видеть Ральф! - Тон собеседника нетерпеливо наглый. - А я хочу видеть блондинку в бикини. А лучше - без, а еще лучше... - Тирада остается незавершенной - лакированный остроносый ботинок превращает мои губы в вареную свеклу, - сплевываю кровь, песок и остатки сигареты. Обидно - это моя последняя сигарета. - Он хочет видеть тебя сейчас. И подбери баксы. Хотя я бы на тебя и рваного не потратил. Когда тебя приглашают столь изысканно, отказать трудно. Зато в голове прояснилось - и без всякого купания. Просовываю ногу в джинсы - и падаю лицом в песок. Пинок у верзилы - словно удар бампером `членовоза` на средней скорости. Кровоподтек будет со слоновье ухо. Поднимаюсь, слыша сзади какое-то бульканье, оборачиваюсь - оказывается, здоровяк так смеется. Широкое лицо лоснится потом, а в глазах столько же тепла, сколько в блестящих латунных пуговицах на его пиджаке. Медленно бреду по песку босиком - кроссовки в одной руке, в другой - тенниска. Мой конвоир движется сзади. У дороги земля тверже - неловко ступаю, роняю тенниску, надо бы поднять... Верзила радостно делает шаг вперед, примеривая пинок, я резко наклоняюсь, касаясь руками земли, а пятка катапультой летит ему в пах. Звук средний - что-то между хрустом и чавканьем. Резко разворачиваюсь. На лице верзилы - гримаса невыносимой боли, огромная туша медленно оседает в пыль. Но времени хватает, чтобы четырежды пробить по блиноподобной физиономии. Ощущение такое, словно нокаутируешь сковородку. Ну, а смотреть на то, во что превращается лицо после такой обработки, можно лишь человеку с крепкими нервами. Просто меня всегда возмущало хамство. И - наглость. Хамить, пусть и незнакомым людям, - все равно что писать на ветру: ветер - штука переменчивая. Занятый философичными рассуждениями, я не забываю осмотреть содержимое карманов моего визави. Под пиджаком, как и следовало ожидать, новенькая желтая `сбруя`, в кобуре под мышкой - укороченный оперативный кольт с прекрасно изготовленным глушителем - хлопок из такого не слышнее щелчка пальцами в пустой комнате. В боковом кармане нахожу отличный пружинный нож немецкой стали, который немедленно присваиваю, в портмоне - сто пятьдесят `штук` рублями, восемьдесят баксов и удостоверение сотрудника службы охраны горисполкома Приморска. Последнее я изучаю наиболее тщательно, хотя подлинность той или иной бумаги в наше время отнюдь не гарантирует подлинность ее обладателя. Тем не менее - `ксива` настоящая, и я возвращаю все вышеупомянутое в пиджак. В руках эти сокровища просто не унести, а в тенниске, с кольтом за поясом и чужим бумажником в кармане я буду выглядеть вызывающе. Поэтому решаю позаимствовать и пиджак. Как ни странно, в плечах он мне впору, ну а чтобы сделать его таковым и в талии, пришлось бы выпивать на дню литров по шесть пива, заедая сие великолепие голландской ветчиной. В кармане брюк обнаруживаю ключи - один от машины, другой от неизвестного мне жилища - на цепочке с красивым брелком. Поднимаюсь на дорогу, - `жигуленок` - `шестерка` припаркован у обочины в тени чахлой акации. Порывшись в бардачке, нахожу то, что искал, - бутылку водки. `Смирновская` - красиво жить не запретишь... Верзила продолжает `отдыхать`, чем-то напоминая перебравшего борца `сумо`. Я же хочу усилить впечатление. Обильно поливаю спиртным его лицо и сорочку, как заботливая няня, приподнимаю голову и, зажав ноздри, вливаю щедрую порцию в рот. Парень поперхнулся, приоткрыл веки и стал глотать уже самостоятельно. Похоже, он начал приходить в себя, а это вовсе не входит в мои намерения. Отрываю от него бутылку, как мамаша соску от ребенка, отступаю на нужное расстояние и, когда верзила встает на ноги и делает выпад, дважды коротко бью его в подбородок - апперкотом и хуком справа. Теперь, по моему разумению, он отключился минимум минут на тридцать, - не люблю я все эти новомодные баллончики и газовые спринцовки - никогда нельзя ручаться за результат. А так - полежит на солнышке полчаса, потом еще с часок начнет соображать, как добраться до городка, - с такой физиономией да еще с таким амбре его вряд ли подберет попутка, а на такси денег теперь нет. А за вышеозначенное время - `сову эту мы разъясним`, как говаривал бдительный Шариков. Поворачиваю ключ, - двигатель урчит ровно, мягко. Хоть и чужая машина, а приятно. И фрустрацию, сиречь хандру, как майкой сдуло. Теперь я при деньгах, при авто, при `пушке` и `пере` - все стильное, прямо `с иголочки`. Не хватает только блондинки с золотистым загаром и в бикини, а лучше - без... И еще, сильно мешает жить вопрос: кто и зачем снарядил за мной этого дебильноватого мастадонта? Впрочем, от него имеется нечто реальное и существенное - сто `зеленых` с непонятной репутацией и приглашение от Ральфа. В любом случае я знаю, чем займусь сегодня вечером. Отклонять приглашение Ральфа, да еще сделанное в столь изысканной форме, смертельно опасно. Впрочем - не более опасно, чем его принять. Телескопический объектив приблизил окровавленное лицо лежащего на песке. Несколько раз щелкнул скоростной затвор. Потом объектив переместился на сидящего в машине Олега Дронова, и снова - щелчки. Последний раз - вслед удаляющемуся зеленому `жигуленку`. - `Седьмой`, я `первый`, прием. - `Первый`, `седьмой` слушает. - Объект отработал в предполагаемом режиме. Разрешите приступить к выполнению штатного варианта. - Разрешаю. - Есть. - `Второй`, я `седьмой`, прием. - `Второй` слушает. - Объект отработал в предполагаемом режиме. Приступайте к выполнению штатного варианта. - Есть. `Шестерка` быстро набирает обороты. Бросаю прощальный взгляд на пляж - он похож на раскаленный противень, а лежащее тело - на кусок сдобы. Июль, два часа пополудни - смертельная жара! Глава 2 Скорость хорошая. Автомобиль словно летит над шоссе в колеблющемся мареве. Кажется, асфальт разогрет настолько, что протекторы оставляют в нем рельефную колею. К моей радости, в бардачке нашлись и сигареты. Закуриваю и лениво размышляю, какие статьи действующего законодательства я нарушил. Понятное дело, чтобы определиться, что можно нарушить еще - не увеличивая тяжести содеянного, ну и, разумеется, пятна на совести. Итак: злостное хулиганство, нанесение более или менее тяжких телесных повреждений, оскорбление должностного лица - при возможном исполнении (исключительно действием, не до разговоров было), захват холодного и огнестрельного оружия. ( Хотя сие - недоказуемо, марка револьвера и наличие глушителя позволяют предположить, что оружие нетабельное, и должностное лицо, `отдыхающее` сейчас на пляже, таскало криминальную `пушку` с собой по легкомыслию, как и я сейчас, причем исключительно с целью сдать первому же попавшемуся представителю власти. Безвозмездно.) Остается мелочевка: угон транспортного средства, покушение на убийство (недоказуемо!) и кража пачки сигарет. Короче - чист, как простыня в брачную ночь! Скорость хорошая. И девчонка появилась неожиданно, словно ее вытолкнули на шоссе перед самой машиной. Мои руки мягко и плавно повернули руль, тоненькая фигурка в каком-то миллиметре пронеслась рядом с автомобилем и медленно замерла на асфальте, когда моя нога вдавила педаль тормоза. Все-таки не так уж плохо, когда мозги заняты совершенно никчемными размышлениями! Стоило им взять руководство на себя, начать взвешивать, как поступить, в какую сторону крутить руль, - и девчонка была бы размазана по радиаторной решетке. Закуриваю и выбираюсь из машины. Девушка сидит на асфальте и смотрит на меня испуганными оленьими глазами. - Не ушиблась? - протягиваю ей руку. - Нет. - Поднимайся. Она легко встает, а я замечаю вдруг и длинные, чисто промытые волосы цвета льна, и пушистые ресницы вокруг фиалковых глаз... - Тебе в город? - хрипло спрашиваю я, а сам снова радуюсь собственной голове, так редко берущей на себя труд хоть о чем-то думать. - Да. - Тогда нам по пути! - догадываюсь я, делаю приглашающий жест рукой и улыбаюсь оскалом жизнерадостного олигофрена. - Вы так любезны, - замечает девушка, словно два часа дожидалась на жаре, а проезжающие мимо хлыщи обдавали ее пылью и презрением. Девушка движется к машине, слегка покачивая бедрами, я любуюсь длинными, покрытыми золотистым загаром ногами и вдруг понимаю, что под коротенькой белой юбочкой ничего нет - никакого бикини. `Осуществляются мечты` - как говорил Райкин. Похоже, я все-таки перегрелся. Девчонка оборачивается и смотрит мне в глаза, - у меня такое чувство, словно я подросток, подглядывающий из-за портьеры за взрослой дамой, и как раз сейчас упал карниз... Или у меня крыша поехала... А все же она изумительно хороша! С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто и замираю в позе грума. Она смотрит на жаркое замшевое сиденье, улыбается, словно извиняясь - `Ой, совсем забыла!` - достает из сумки белый комочек и... Девушка поднимает юбочку-эластик до пояса, чтобы не мешала, не торопясь просовывает в трусики ножку, другую, выпрямляется и медленно подтягивает от коленей вверх. Оправляет юбочку, щеки ее очаровательно покраснели, словно у школьницы, услышавшей приятную непристойность... - Извините, - и садится в машину. Я же плюхаюсь на водительское место с видом человека, который только и делает в последнее время, что подвозит голеньких девчонок с диких пляжей до городка. - Меня зовут Лена. Можно сигарету? Гордо подаю ей `Кэмел`. Непосредственность, с которой она забралась в чужое авто и угощается чужими сигаретами, напоминает мне мою собственную. - Олег, - говорю я, протягивая зажигалку. - Мужественное имя. Хотя - несколько аскетичное... - Да? - удивленно тяну я. - Никогда не считал себя аскетом. - Но вы и не сластолюбец... Это ваша машина? Ее непосредственность очаровательна и безгранична. Просто хочется сдать ей под расписку и `жигули`, и `ствол`, и самого себя. Как представителю власти. Безвозмездно. - Нет, - честно отвечаю, - я ее угнал. До этого машина принадлежала Центральному совету профсоюза гомосексуалистов-надомников. Все это я проговариваю грустно и устало - как и положено погрязшему во грехе. Девушка смеется: - Все вы врете. - Да, - снова честно отвечаю я. - Вру. А вы? - Что - я? - Любите врать? - Люблю. Только это не вранье, а фантазерство. - И что же вы придумываете? - Что хочу. А сейчас мне нужно выдумать вас. - Ну и как, получается? - Пока не очень. - Почему? - По-моему, вы не поверите. Снова жму на тормоз. Но не потому, что собираюсь убеждать милую попутчицу в том, как я ей верю, а руль мешает мне отчаянно жестикулировать. Просто поперек дороги стоит знак `Ремонт`. И стрелочка, приглашающая в объезд, по проселку. - Я верю только тому, что вижу, - произношу я задумчиво. Может, она примет меня за интеллектуала? - Это вы о дороге? - Нет, это я о том, что вы - натуральная блондинка. Она краснеет, но ответить не успевает. Из тени придорожных акаций выходит... девушка изумительной красоты. Только волосы у нее рыжие, глаза - зеленые, а на носике - замечательные веснушки. На нас с попутчицей она смотрит, как девственница на счастливых молодоженов во время брачной мессы. - Ребята, не подкинете до Приморска, если вам по пути? Вот что значит воспитание: `Если вам по пути!` Как будто, кроме проселка на Приморск, отсюда исходят шоссе на Париж и тракт на Санкт-Петербург! С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто. Девушка смотрит на жаркое, обтянутое замшей сиденье... На мгновенье зажмуриваю глаза... Сейчас она поднимет юбочку, под которой ничего нет, не спеша наденет трусики, чтобы я успел полюбоваться ее фигуркой и оценить натуральность волос, потом щеки ее очаровательно покраснеют, словно у школьницы, услышавшей приятную непристойность... `Вот вы и попались, Штирлиц!..` `Белая горячка (деллирий) развивается на фоне систематической интоксикации организма алкоголем, причем дозы...` - начинаю вспоминать читанное когда-то в учебнике психиатрии. - Спасибо. - Девушка садится и захлопывает за собой дверцу. Уф! Пронесло! `Жигуленок` послушно съезжает на проселок. - Меня зовут Олег, девушку рядом - Лена. Леночка сидит, рассматривая ведомую только ей точку на ветровом стекле, и очень похожа на капризную любовницу, раздосадованную нарушенным уединением и невниманием кавалера. - А меня - Юля. Кстати, я вас знаю. Лена бросает скорый, почти неуловимый взгляд в зеркальце заднего вида и снова изучает ветровое стекло, - рыженькая смотрит на меня. - Да? - Да. Вы - Дрон. - Дрон? - Леночка удивленно вскидывает брови, словно я обманывал ее все семь лет супружества. - Так вас еще и так зовут? - Я многолик. - Дрон - это такая легендарная птица. Оставшаяся в единственном экземпляре. Редкая. Слышали? - Юля радостно переводит взгляд с меня на Лену. Хочется надеяться, что радуется она моей редкости и тому, что отношения мои с сидящей рядом дамой не так близки, как ей показалось вначале. - Нет, не слышала, - мстительно глядя на меня, отрезает Леночка. - Ну это вроде... - Юля раскраснелась и еще больше похорошела. - Говоруна! Мультик помните, по Киру Булычеву? `Птица - говорун умна и сообразительна!` Помните? - Помню. Но ведь всех говорунов истребили. Ведь так? Резко жму на тормоз. - Почему мы остановились? - спрашивает Леночка. - У меня именно здесь предполагается личное, глубоко интимное дело. - Что?.. - Мальчики - направо, девочки - налево. Можно наоборот. Долгим взглядом смотрю на брелок и ключ в замке зажигания. Но так вот, демонстративно, забирать его считаю неудобным. Выходя из машины, окидываю взглядом верного `росинанта`. Если уж ему суждено быть угнанным дважды в течение пары часов - значит, судьбина такая. Углубляюсь в кусты, пиджак болтается вокруг тощего торса, зато и `сбрую` можно заметить, только заведомо зная, что она надета. Спиной чувствую взгляд двух пар любопытных девичьих глаз. Что ни говорите - а приятно быть редкою птицей! - `Седьмой`, я `второй`, прием. - `Второй`, я `седьмой`, слушаю. - `Седьмой`, у меня внештатная ситуация. - Степень сложности? - Коэффициент `с`. Прошу выяснить возможное влияние. - Принято. - Разрешите форсировать штатный вариант? - Действуйте. - Есть. Глава 3 Глеб Жеглов и Володя Шарапов За столом засиделись не зря, Глеб Жеглов и Володя Шарапов Ловят банду и главаря-а-я... Под бодрые звуки `Любэ` краденый `жигуленок` выезжает на большак. Пока ехали по проселку, девчонки сидели тихо, как мышки. Кстати, вернувшись к машине, я не обнаружил ни одной, ни другой. Не было их минут семь, и я уже начал досадовать: такое приятное (вдвойне!) знакомство и - без всякого продолжения! А потому теперь поглядываю то на Лену, то на Юлю и размышляю, какой бы разговор начать. Например, о том, что за редкая я птица! Но девушки молчат, а самому говорить о себе мешает застенчивость. В голове - снова никаких мыслей, только желания. И те - эротические. Как сказали бы в былые времена, `для служебного пользования`. `Эммануэль, Эммануэль...` - напеваю мелодийку из одноименного фильма. Не знаю, что за композитор колдовал над ней, но я готов поставить все реквизированные у громилы деньги против его жалкого сантима - эту песенку знаю с детства, причем со словами: `Жить без любви, быть может, можно, но как на свете без любви прожить...` `Ата-а-а-с!` - бурно кончают `Любэ`, а нам, похоже, опять не до любви. Сразу за поворотом вижу патруль. Похоже - милицейский. Хотя белая фата - вовсе не гарантия девственности. И кто только теперь не носит форму. Знавал я одного интернационального гвардейца - он успел сменить штук семь форм и повоевать на стороне `всех воюющих сторон`, как пишут в прессе, пока не решил открыть свой личный бизнес в этом милом южном городке, - накопленный опыт позволял ему рассчитывать на успех. Открыл. Похороны были скромными. Но имели, я бы сказал, воспитательное значение. Два укороченных `акаэма` смотрят прямо в ветровое стекло с затаенной укоризной. И их хозяева тоже. Я понимаю и тех, и других. В наше постсудьбоносное время Приморск сохранил статус чего-то среднего между Швейцарией с ее нейтралитетом, банками и непоколебимой надежностью и Лас-Вегасом. А наличие рядом Территории придает городку необходимую респектабельность, как тень сталинских высоток - нищете и скученности трущоб. Короче, все склоки, разборки, войны - за пределами этого благословенного места. А ежели уж, паче чаяния, случается найти `жмурика`, не похожего на бомжа и с признаками насильственной смерти, то, как правило, уже часа два к этому времени в одном из отделений сидит пришедший с повинной и глубоко раскаявшийся грешник, в состоянии сильного душевного волнения превысивший пределы необходимой обороны и ненарочно (или нечаянно) `замочивший` голыми руками (или случайным бытовым предметом) хама, который вел себя нагло, вызывающе и небезопасно для окружающих, да к тому же был вооружен. Все вышеотмеченное в протоколе тут же подтверждается свидетелями, заслуживающими всяческого доверия. Ну а что до экспертизы - то разве поспорит какая-то мензурка с живым человеком? Если четыре персоны в один голос уверяют, что потерпевший поскользнулся и ударился головой об угол стола, причем случайно, то эксперту остается лишь отыскать обширную гематому в затылочной части черепа... Но вооруженный патруль почти в черте городка - это что-то совсем из ряда вон... Это же не Таджикистан и даже не Москва - здесь люди отдыхают. И какие люди! Нет, это не милиция. Скорее, какой-то спецназ. Милая мода: сейчас не то что республика - каждая область и город завели себе кто `беркутов`, кто `соколов`, кто `пантер`, кто доморощенных `альф` или `бэт`. И между спецназами соцсоревнование - кто из них спецназнее... Сегодня `беркут` поклевал `пантер`, завтра `пантеры` порвали `беркутов`... - Стар... нант... аев, - представляется офицер, лениво поднося ладонь к кепочке. И выражение морды лица он, вроде, тоже позаимствовал из американского боевика. А может, и нет, - просто и для наших стала обычной этакая смесь лени, презрения и превосходства, какую испытывает вооруженный человек рядом с безоружным. - Что-то случилось? - Леночка улыбается офицеру, демонстрируя безукоризненные перламутровые зубки. - Так вы из отряда `Сокол`! - восклицает Юля, восхищенно рассматривая нашивки и шевроны на пятнистой униформе. Вообще-то красивыми девчонками в Приморске никого не удивишь. Их здесь больше, чем во всех остальных городах СНГ вместе взятых. А уж в это время года - и подавно. Но старлей ` потек `. То ли воинская служба сделала его таким восприимчивым, то ли просто перевели сюда из какого-то дальнего гарнизона. А может, он вообще не имеет никакого отношения ни к Приморску, ни к Территории, ни к охране порядка? И стоит здесь с ребятками на тех же основаниях, на каких я разъезжаю на данной `шестерке`? Именно это и предстоит выяснить, прежде чем сдать в руки властей `пушку`, авто и самого себя - до выяснения. - Так вас в Приморск недавно прислали? - снова спрашивает Леночка. Хочется похвалить ее непосредственность. Но старлею, похоже. Юля понравилась больше. Не сводя глаз с ее загорелых ног, мельком бросает взгляд на права, которые пытаюсь предъявить (мои собственные, с фото!), и снова переводит его на девичьи ноги. - В Приморск направляетесь? - спрашивает военный с сообразительностью, напоминающей мою собственную после встречи с Леночкой. Очень хочется сказать, что в Марсель, но боюсь - поверит и потребует таможенную декларацию. - Да, - отвечаю. - Что в багажнике? Хотел бы я сам это знать - может, пуд героина, а может, и труп мэра города. Поэтому отвечаю правду: - Ничего особенного. - Ничего подозрительного на дороге не заметили? - продолжает спрашивать старательный старлей, хотя мои ответы ему так же интересны, как мне - его вопросы. Пожимаю плечами. Разве не подозрительна девчонка, выскочившая перед самым автомобилем, словно за ней кто-то гнался, надевающая без тени смущения в твоем присутствии трусики и при этом так же похожая на проститутку, как я - на инструктора обкома партии былых времен. Разве не подозрительна девчонка, ждущая попутку в месте, где нет ни моря, ни пляжа и куда добраться можно только на автомобиле. Да и не было никакого спецназа в городе вчера вечером, - такие вещи в Приморске становятся известны быстрее, чем направление ветра. Ребятишки с автоматами, видя мирную беседу шефа с пассажирами, отошли к пятнистому `уазику` у обочины, закурили. Похоже, больший интерес у них вызвала как раз Леночка - о вкусах, как говорится, не спорят. Хотя мне нравятся обе. - Разрешите ваши документы? - обращается офицер к Юле. По-моему, он просто хочет познакомиться, но не находит способа изящнее. - У меня нет с собой, - просто отвечает девушка. - Ее зовут Юля, и по вечерам она бывает в кафе `Три карты`, - произношу я. - Каждый вечер? - интересуется старлей у девушки, не удостоив меня взгляда. По-моему, он принял меня за жиголо или альфонса, что лишний раз подтверждает - в Приморске он человек новый. - Почти. Так вас недавно перевели в город? - Этой ночью. - И сразу на дежурство? - Служба. Но сегодня вечером я свободен. А вы? - Еще не решила. - Так решайте. `Три карты` - приличный кабак? - Неужели вы полагаете, что я бываю в неприличных? - Да нет, я не то... - вояка на секунду смешался, - я имею в виду форму одежды, так сказать, чтобы не выглядеть неуместно... - Смокинг необязателен, - смеется Юля. - Только... - Что только? - Это очень дорогой ресторан. Старлей хмыкает и сальным взглядом собственника окидывает фигурку девушки: - А я человек не бедный. Так до вечера? - Может быть, - пожимает плечами Юля. - Так нам можно ехать?! - произносит Леночка раздраженным тоном отвергнутой красавицы. Лейтенант усмехается всепонимающей гримаской опытного сердцееда, полупрезрительно кивает мне: - Езжайте. - Товарищ старший лейтенант, для вас сообщение от `сокола-три`! - кричит один из бойцов от `уазика`. Старлей неспешно идет к машине - и, наверное, кажется самому себе в этот момент Микки Рурком, Сталлоне и Шварцнеггером одновременно. `Жигуленок` набирает скорость. И тут девчонки начинают хохотать. Сначала Леночка - она словно поперхнулась чем-то, плечи затряслись: - Пе... пе... петух гамбургский... ха-ха-ха... Юля тоже смеется, уткнувшись носом мне в шею: - К-к-конь педальный! Ха-ха-ха... - Булит недобитый! - Хамса баночная! - Башмак конвойный! Насмеявшись, девушки вытирают слезы. Закуриваем втроем. - Дрон, поймайте что-нибудь веселенькое, - просит Юля. Щелкаю тумблером. Это конец, конец любви, пробил ее последний час... - Не, это трагедия, - улыбаясь, комментирует Леночка. - Так и кажется: душка-певец уже выложил свое хозяйство на чурбачок, допоет - и. ухнет топором. Забывая, что его конец - национальное достояние и принадлежит народу. - `...по сообщению Интерфакса. Между тем близкие к правительственным кругам заслуживающие доверия источники утверждают, что вице-премьер не только знал об открытии этого счета, но и заранее перевел на него пятьдесят миллионов долларов, валютные средства, которыми расплатились покупатели за первую партию стратегического сырья. В свою очередь Николай Игнатьев, доверенное лицо вице-премьера, обвинил...` - Дрон, да выключи ты эту мутату!. - возмутилась Леночка. - Ребята, поймайте музончик повеселее, - закапризничала Юля. Отказать даме не могу - снова тянусь к ручке настройки. - Дай я попробую, - просит Лена. - `Восьмой`, я `четвертый`, прием... `Восьмой`, я `четвертый`... - `Четвертый`, я `восьмой`, что у вас? - Чего это такое? - спрашивает Юля. - Похоже, милицейское радио, - отвечаю я. - Как интересно... Послушаем? Лена кивает и смотрит на меня. Ха, если им интересно, то мне и подавно! - `Восьмой`, я `четвертый`... `Восьмой`, я `четвертый`... - `Четвертый`, я `восьмой`, да говори же, блин горелый! Где находишься, что? Докладывай! - Нахожусь на тридцать первом километре загородного шоссе... - Итит твою... Как вас туда занесло, `четвертый`?.. Чего молчишь, я тебя русским языком спрашиваю - где ваш участок и каким рожном вас занесло аж на тридцать первый?.. Не слышу, прием! - Мы решили проверить... - У всех ли загорающих девок целки на месте?.. И не свисти мне... - Да товарищ капитан, труп у нас тут! - Че-е-го?! - `Жмурик`! - Свежий? - Ну. Теплый. - Мужик? - Ага. И здоровый притом. Морда вся разбита. И - водярой разит. - Документы? - Никаких. - Не бомж? - Нет. Брючата стильные, `шузы` под лак, `котлы` швейцарские, баксов на сто тянут... - Значит, не ограбление... - Не похоже... А может, и грабанули - кто знает? Может, чувак золота или баксов чемодан вез... - На чем вез? Машина стоит? - Не, машины нет, но непохоже, чтобы малый сюда пешком приперся. Не из таких он. Я сижу, вцепившись в руль, и чувствую, как пот струйками сбегает по спине. Неужели верзила сыграл в ящик? От легкого нокаута? Плохо мое дело... Все мои давешние преступления, благосовершенные и надуманные, как менее тяжкие, поглощаются одним: преднамеренным убийством... - А из каких? - Верзила, амбал. Качок, причем жирком малость по-оброс от вольготной жизни. У казино такие стоят, в `Трех картах` - да мало ли... - В лицо не признаешь? - Да тут от лица-то осталось... И светит мне лет десять, а то и пятнадцать. За особую жестокость и цинизм. Телохранитель тоже... А может, он гипертоник? Ага, наберет себе Ральф калек, ждите! Что-то тут не вяжется. - Так он что, от побоев умер? Драка, или его пытали? - А я разве сразу не сказал? - Идиот! - Убит. Пулей в затылок. - Да-а-а... - Вот и мы с Серегой думаем... - Заткнись, а? В эфире молчание - только слышно, как потрескивают электрические разряды или нейтрины какие-нибудь. - Я `восьмой`, я `восьмой`, вызываю все машины, все меня слышат, ребятки? - `Второй` на связи... - `Шестой` на связи... - `Первый` на связи... - Ребятки, кто слышал, думаю, все поняли. Кто не слышал - поясняю: судя по всему, профессионалы начали разборку. На нашей территории. Короче, к вечеру прояснится, что и как. А пока и впредь до особого распоряжения объявляю повышенную боевую готовность во всех подразделениях РОВД и приказываю... - Василий Кузьмич, по радио-то... - Горобенко, бдительный ты наш... Заткнись, а? - Слушаюсь. - Мне нечего скрывать. Если кто слышит, пусть слышит. Приказываю: личному составу патрульно-постовой службы, уголовного розыска, иных служб усилить имеющимися силами и средствами контроль за ситуацией в городе; в случае неподчинения сотрудникам милиции и невыполнения их требований приказываю применять оружие и открывать огонь. На поражение. В эфире - снова лишь треск электрических разрядов. Или это `жигуленок` шуршит шинами по асфальту? - Да-а-а... - хмыкает Леночка и прикуривает сигарету. - Веселенькая музыка... - Она поворачивает ручку настройки: Атас! Так веселись, рабочий класс! Атас! Танцуйте, мальчики, любите девочек. Атас! Пускай запомнят нынче нас. Малина-ягода. Атас! Атас! Ат-а-ас!.. - `Седьмой`, я `первый`, прием. - `Первый`, `седьмой` слушает, прием. - `Седьмой`, штатный вариант выполнен. Ситуация активизирована по схеме `эй-си`. - Объект контролируется? - Так точно. - Продолжайте вести объект. Только нежно. - Есть. - `Четвертый`, я `седьмой`, прием. - `Седьмой`, `четвертый` слушает, прием. - `Четвертый`, приказываю активизировать ситуацию на вашем участке. - Есть. Штатный вариант? - Да. Схема `эй-си-ай`. - Время начала операции? - Немедленно. Глава 4 Городок открылся сразу, как только мы въехали на сопку. Не большой городок и не маленький - разбросанный. Люди живут в беленых домиках с садами. Есть, правда, несколько районов на горках, застроенных многоэтажными `панельками`, - так их обитателей просто жалко. Впрочем, дайте время - дворы зарастут деревьями, балконы и окна завьются виноградом и `панельки` станут уютными, словно просто подросшими белеными домиками. Мне повезло - три года назад недорого купил крохотный домик. Скорее даже глиняный сарайчик с двориком три на пять шагов, увитый виноградом так, что вполне может сойти за комнату. Отдохновение души - после тесноты хрущевской коммуналки, доставшейся мне в результате джентльменского развода с супругой. В сырой и суетной Москве пережидаю время лишь до первого тепла, потом - сюда. Домик стоит на отшибе, спуститься вниз к морю - дело пяти минут. Главная достопримечательность Приморска - `лестница`. Две длинные улицы, бывшие Ленина и Сталина, протянувшиеся во всю длину городка, соединенные бесчисленным множеством переулков. `Лесенка` сплошь состоит из кафе, пивных и магазинов-лавочек, заваленных всяким барахлом (благо Турция - рукой подать) и массой бесполезностей, столь милых сердцу отдыхающих. Они и шатаются по `лесенке` с полудня до поздней ночи, одни - убивая остановившееся для них время в бесполезной трате денег, другие - стараясь эти деньги наварить, третьи - ища приключений на свою задницу. Городок живет морем. Кто мотается за товаром и обратно, кто развлекает приезжих как умеет, кто - обслуживает Территорию. За последние два года окраины застроились особняками и виллами `новых богатых`, не замедлили явиться и веяния времени - казино, стриптиз-шоу, бары и кабаки с кондиционерами, не говоря уже о девочках. Их и раньше по летней поре здесь было навалом, но не таких: эти похожи на новенькие хрустящие четвертные былых времен - элегантны, исключительно красивы, полны холодного достоинства и знают себе цену. Хотя по мне: девки - они девки и есть. - Кому куда? - вспоминаю о попутчицах. - А ты куда? - - спрашивает Леночка. На этот раз ее девственная непосредственность раздражает. Мне просто необходимо избавиться от `колес`, `пушки` и клубного `клифта`, поскольку сдаваться в руки властей при сложившихся обстоятельствах не входит в мои планы. И еще - нужно уединиться и подумать. - На базу, - отвечаю, строго. - На какую базу? - Торпедных катеров. - А разве в Приморске есть?.. - Ага. Топ сикрет. Большой секрет. Тайна. Мистери. - Жлоб, - обиженно надувается Леночка. - Высади меня здесь. Похоже, я перестарался. Обижать девчонку не хотелось. Притягиваю Леночку к себе и чмокаю в щеку. По-братски. Почти. - Извини. Перегрелся. Куда тебя подкинуть? - На Конева. Я там квартиру снимаю. На Конева. Набережная, центр. Квартирка недешевая. Впрочем, Леночка вполне смотрится на сотрудницу солидной иностранной фирмы. С представительством в Москве. Что-нибудь при компьютере. Если так - почему бы не позволить себе? - Дрон, останови, пожалуйста, я здесь выйду, - это Юля. Мы как раз у автостанции. - Поеду к бабушке. - Так ты местная? - Мама отсюда родом. - А-а-а... - тяну я, чувствуя досаду. Наворот-наворотом, разберемся, а такую красивую девчонку упускать не хочется. Леночка усмехается - и это все решает. Чтобы одна красотулечка что-нибудь или кого-нибудь уступила другой? Дудки! - До встречи. - Юля улыбается, и я словно тону в ее зеленых, как море, глазах. - Да? И где же мы встретимся? - Ты же сам сказал - в `Трех картах`. - Так ты там все-таки бываешь? - Была. Один раз. И буду сегодня вечером. Может быть... А где я буду вечером? Вот что хотелось бы знать. Видя мое замешательство, Юля добавляет: - Или - приду к тебе в гости. Как-нибудь. Если пригласишь. - Приглашаю. Только... - Я знаю. Хижина на берегу моря. Так романтично. - А-а-а... - Ну да. Я же местная. - И Юля... показала Леночке язык. - До встречи, Дрон! - Развернулась, взметнув подол легкого платьица, и зашагала к остановке. Упруго, словно танцуя. Я тронул машину. ...Лихо подкатываю к дому. - Поднимаешься? Угощу кофе. Или - чем покрепче. - Лучше - чем покрепче. - Идет. - Но попозже. Через часик. - Дела? - Машину одолжил. Надо вернуть. - Профсоюзу надомников-гомосексуалистов? - Ага, центральному. - Буду ждать. Квартирка шестнадцать. - Ага. И тут Леночка приближается ко мне и целует в губы. А ее правая ладошка скользит по джинсам и замирает на самом достойном месте... А девушка уже вновь далеко от меня, словно ничего и не произошло. Облизывает губки и лукаво улыбается: - Вот вы и попались, Штирлиц. Это - конец. А где же пистолет?.. Возвращайся поскорее, жду, - и выскальзывает из салона. Чего она ждет конкретно - из речи ее не ясно, но все же киваю на всякий случай. Дескать, догадываюсь. `Шестерку` загоняю в один из тихих `лестничных` переулков. Тщательно обтираю все места, которых касался, так же поступаю с бутылкой из бардачка и всякими мелочами - зажигалкой, ключами, документами, `сбруей`, `пушкой`, ножом, бумажником. Деньги оставляю - грабеж, конечно, но в данной ситуации воспринимаю это как заем - вплоть до выяснения, ну и, частично, как компенсацию морального ущерба. Тем более хозяину деньги уже не пригодятся. Напоследок, из нездорового любопытства, заглядываю в багажник - чисто: насос, запаска, всякий хлам. Обтираю крышку, снова - ключи, забрасываю их в салон вместе с носовым платком, позаимствованным из того же пиджака, и захлопываю машину. Ногой. Итак - тут чисто. Теперь подумать. В погребке на углу выпиваю стаканчик виноградной водки, беру бутылку охлажденного марочного портвейна и уединяюсь на дальней лавочке в сквере. Итак, подобьем бабки. Кто-то меня подставляет, и по-крупному. Сначала посылают дебила с приглашением к Ральфу. Дебил меня не знает, я его тоже (а может, он и не дебил вовсе - пешка, которой пожертвовали). Верзила меня оскорбляет, не предвидя реакции, - но те, кто его посылал и инструктировал, все рассчитали точно. И то, что я человек вспыльчивый, и то, что оскорбить меня безнаказанно нельзя. Знали они также, что справиться со здоровяком я сумею. И наконец учли мое легкомыслие: оставил верзилу на берегу и покатил на его машине - дескать, будет наука, когда оклемается. А некто хладнокровно выстрелил ему в затылок. Пойдем дальше. В машину ко мне подсаживаются две изумительно красивые девчонки. Снова кто-то учел мои слабости, - не посадить их я не мог, и та и другая знают, кто я, - вот и два свидетеля. Плюс старлей спецназа, он мигом вспомнит и клубный пиджак, и зеленую машину. Короче, кому-то выгодно не просто ухлопать верзилу - если он чем-то мешал, могли просто утопить в море - концов не найдешь. Значит, цель - не просто повесить на меня `мокруху`, а подставить, и подставить плотно. Кому я мешаю? Или - чего они хотят? Кто - `они`? У меня есть три конца: Ральф - его назвал верзила, Лена и Юля - этих я не прояснил. Ну и старлей - по всей видимости, фигура случайная, но выяснить нужно. Вроде все. Портвейн я допил - настроение улучшилось. - Бутылочку можно? - Что?.. - Бутылочка не нужна? Передо мной, просительно согнувшись, стоит мужичонка в сальном пиджачке с истертой сумкой в руках. Санитар сквера. Воняет же от него... - Благодарствуйте. - Бутылка исчезает в сумке, а мужичок наклоняется, подбирает несколько окурков, сует в карман пиджачка, просительно смотрит на дымящийся окурок в моей руке. Бросаю окурок, даю ему сигарету. Сигарету он тут же прячет, суетливо подбирает окурок и сует в рот: - Премного, премного благодарны, - кланяется, с удовольствием затягивается и семенит к выходу из сквера. А настроение снова испортилось. Сам не знаю, почему... Скверный мужичонка. Вот именно: скверный. Завсегдатай сквера. Вроде еще нестарый - занялся бы чем-нибудь вместо того, чтобы тару шакалить. Ладно, не мое дело - проехали. А чувство досады не отпускает. Словно я что-то упустил, не заметил. Только не могу понять - что. Может быть, просто захмелел? Ну что ж, сейчас протрезвеем. Подхожу к стояку разливной палаточки, выбираю бутылку с этикеткой подороже - хотя какая разница, из одной бочки наливают - и одним махом глотаю почти это коньяк, приполный стаканчик. На мое удивление хороший. - Дарагой, зачем напыток обижаешь, - укоризненно качает головой продавец-грузин. - Да кто ж знал, - развожу виновато руками. - У меня плохой напыток нэ бывает, всэ знают. - Извини, спасибо. - Заходы эще, дарагой! Мимо по улице несется милицейская машина, взвизгивает на углу тормозами и устремляется в переулок. Как раз в тот, где я оставил `росинанта`. Движимый нездоровым любопытством, иду туда же. У машины - уже небольшая группка людей. - Проходи, проходи, - раздраженно толкает зевак сержант, поигрывая `демократизатором`. Но людей прибывает - любопытство штука заразная. Пристраиваюсь чуть позади и... На переднем сиденье `жигуленка` в раскованной позе сидит высокий, моложавый, несколько полный мужчина. На нем прекрасно сшитый костюм - серый с серебром. Лицо чуть повернуто в сторону водительского сиденья. Но и при этом легко можно заметить в лице непорядок. Кто-то влепил ему пулю в переносицу. Сиденье и дверца залиты кровью из выходного отверстия на затылке. На водительском месте - знакомый мне кольт с глушителем. Да и убитый не бомж. Известен в Приморске каждому. Валентин Сергеевич Круглов. Мэр города. Он же - Ральф. Приехавший оперативник открывает переднюю дверцу, поднимает с пола предмет и разглядывает на свет, аккуратно держа между ладонями. Чувствую, как ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 120617 Опублик.: 18.12.01 Число обращений: 0
|