В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ЗВЕЗДЫ Назад
ЗВЕЗДЫ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Петр Катериничев.
Дрон 1-3

Редкая птица.
Огонь на поражение.
Беглый огонь


Петр Катериничев.
Редкая птица.


Все события, составляющие сюжет дилогии, являются вымышленными. Совпадение
имен, названий, наименований, времени и места действия считать случайным.

Глава 1

Пляж - как раскаленный противень, а я - коржик на нем. Хотя пляжем этот
лоскут песка является лишь для меня одного - рядом шоссе, оттуда несет
гарью автомобильных выхлопов и перегретого асфальта. Приличные люди
отдыхают в девятнадцати кэмэ отсюда - в тени навесов, на мельчайшем намытом
земснарядом белом песочке или на травке, подстриженной по последней моде,
коротко - как затылок звезды американского баскетбола.

В тридцати кэмэ есть и затененные дорожки для любителей пробежек, и
подогретые либо охлажденные бассейны с морской водой - на любителя, и
коттеджи с саунами, бильярдными и просмотровыми залами,
алкогольно-безалкогольными напитками всех расцветок и обслугой - девочками
любой масти и оттенка кожи... В народе эту бодягу издавна именуют
уважительно - Территория. С заглавной буквы. Контингент отдыхает теперь
разный - от бывших в употреблении партократов и дармократов (или
дерьмокрадов - греческое слово `демократия` слабо привилось среди
отечественного демоса, равно как и среди `кратоса`) до новых коммерсантов
средней руки, полумафиозных торговцев, тех, кто в законе, и тех, кто при
законе, национал-радикалов, масонов, борцов с коррупцией, профессиональных
компрадоров, ура-патриотов, полководцев без армий... Ковчег: каждой твари
по паре. Хотя всех объединяет одно: люди они состоятельные.

С похмелья всегда так - думается о грустном. Для своих `слегка за тридцать`
я худощав, одинок и беден. Особенно с утра. Да еще фрустрация накатила
минут семнадцать назад. То есть - потеря жизненных ориентиров и целей.
Понятия не имею, чем займусь вечером, где взять денег, да и зачем они мне.

Солнце припекает все сильнее, и если я по-прежнему похож на коржик, то уж
непременно с кремовой начинкой: мысли растеклись изнутри по черепной
коробке и тают, тают... Остается одна: заставить себя подняться, пройти два
десятка шагов и упасть в прохладу моря...

Неожиданная тень падает на спину, и состояние блаженной ломоты
улетучивается. У меня, как у Диогена, одно желание - чтобы тень убралась.

Открываю глаза и вижу два массивных ботинка. А выше - тушу их обладателя. В
черном с блесткой костюме и при галстуке парень уместен здесь, как катафалк
на свадьбе.

- Привет, Дрон.

Дрон - это я. Олег Владимирович Дронов. Но все - то ли из-за собственной
невоспитанности, то ли из-за моей юности - называют меня кратко. Потому
неопределенно киваю - привет, дескать, старина... Хотя мы друг другу и не
представлены. И снова укладываю лицо на руки.

- Тебя хочет видеть Ральф.

Вслед за этой фразой перед моим носом падает бумажка. Зеленая.

- Сто баксов, - цедит фигура, словно я сам стал путать Франклина с
Вашингтоном.

Вытягиваю из пачки сигарету, закуриваю и рассматриваю банкнот с интересом
первоклассника, научившегося вчера читать.

- Тебя хочет видеть Ральф! - Тон собеседника нетерпеливо наглый.

- А я хочу видеть блондинку в бикини. А лучше - без, а еще лучше... -
Тирада остается незавершенной - лакированный остроносый ботинок превращает
мои губы в вареную свеклу, - сплевываю кровь, песок и остатки сигареты.
Обидно - это моя последняя сигарета.

- Он хочет видеть тебя сейчас. И подбери баксы. Хотя я бы на тебя и рваного
не потратил.

Когда тебя приглашают столь изысканно, отказать трудно. Зато в голове
прояснилось - и без всякого купания.

Просовываю ногу в джинсы - и падаю лицом в песок. Пинок у верзилы - словно
удар бампером `членовоза` на средней скорости. Кровоподтек будет со
слоновье ухо.

Поднимаюсь, слыша сзади какое-то бульканье, оборачиваюсь - оказывается,
здоровяк так смеется. Широкое лицо лоснится потом, а в глазах столько же
тепла, сколько в блестящих латунных пуговицах на его пиджаке.

Медленно бреду по песку босиком - кроссовки в одной руке, в другой -
тенниска. Мой конвоир движется сзади. У дороги земля тверже - неловко
ступаю, роняю тенниску, надо бы поднять... Верзила радостно делает шаг
вперед, примеривая пинок, я резко наклоняюсь, касаясь руками земли, а пятка
катапультой летит ему в пах. Звук средний - что-то между хрустом и
чавканьем.

Резко разворачиваюсь. На лице верзилы - гримаса невыносимой боли, огромная
туша медленно оседает в пыль. Но времени хватает, чтобы четырежды пробить
по блиноподобной физиономии. Ощущение такое, словно нокаутируешь
сковородку. Ну, а смотреть на то, во что превращается лицо после такой
обработки, можно лишь человеку с крепкими нервами.

Просто меня всегда возмущало хамство. И - наглость. Хамить, пусть и
незнакомым людям, - все равно что писать на ветру: ветер - штука
переменчивая.

Занятый философичными рассуждениями, я не забываю осмотреть содержимое
карманов моего визави. Под пиджаком, как и следовало ожидать, новенькая
желтая `сбруя`, в кобуре под мышкой - укороченный оперативный кольт с
прекрасно изготовленным глушителем - хлопок из такого не слышнее щелчка
пальцами в пустой комнате. В боковом кармане нахожу отличный пружинный нож
немецкой стали, который немедленно присваиваю, в портмоне - сто пятьдесят
`штук` рублями, восемьдесят баксов и удостоверение сотрудника службы охраны
горисполкома Приморска. Последнее я изучаю наиболее тщательно, хотя
подлинность той или иной бумаги в наше время отнюдь не гарантирует
подлинность ее обладателя.

Тем не менее - `ксива` настоящая, и я возвращаю все вышеупомянутое в
пиджак. В руках эти сокровища просто не унести, а в тенниске, с кольтом за
поясом и чужим бумажником в кармане я буду выглядеть вызывающе. Поэтому
решаю позаимствовать и пиджак. Как ни странно, в плечах он мне впору, ну а
чтобы сделать его таковым и в талии, пришлось бы выпивать на дню литров по
шесть пива, заедая сие великолепие голландской ветчиной.

В кармане брюк обнаруживаю ключи - один от машины, другой от неизвестного
мне жилища - на цепочке с красивым брелком. Поднимаюсь на дорогу, -
`жигуленок` - `шестерка` припаркован у обочины в тени чахлой акации.
Порывшись в бардачке, нахожу то, что искал, - бутылку водки. `Смирновская`
- красиво жить не запретишь...

Верзила продолжает `отдыхать`, чем-то напоминая перебравшего борца `сумо`.
Я же хочу усилить впечатление. Обильно поливаю спиртным его лицо и сорочку,
как заботливая няня, приподнимаю голову и, зажав ноздри, вливаю щедрую
порцию в рот. Парень поперхнулся, приоткрыл веки и стал глотать уже
самостоятельно. Похоже, он начал приходить в себя, а это вовсе не входит в
мои намерения. Отрываю от него бутылку, как мамаша соску от ребенка,
отступаю на нужное расстояние и, когда верзила встает на ноги и делает
выпад, дважды коротко бью его в подбородок - апперкотом и хуком справа.
Теперь, по моему разумению, он отключился минимум минут на тридцать, - не
люблю я все эти новомодные баллончики и газовые спринцовки - никогда нельзя
ручаться за результат. А так - полежит на солнышке полчаса, потом еще с
часок начнет соображать, как добраться до городка, - с такой физиономией да
еще с таким амбре его вряд ли подберет попутка, а на такси денег теперь
нет. А за вышеозначенное время - `сову эту мы разъясним`, как говаривал
бдительный Шариков.

Поворачиваю ключ, - двигатель урчит ровно, мягко. Хоть и чужая машина, а
приятно. И фрустрацию, сиречь хандру, как майкой сдуло. Теперь я при
деньгах, при авто, при `пушке` и `пере` - все стильное, прямо `с иголочки`.
Не хватает только блондинки с золотистым загаром и в бикини, а лучше -
без...

И еще, сильно мешает жить вопрос: кто и зачем снарядил за мной этого
дебильноватого мастадонта?

Впрочем, от него имеется нечто реальное и существенное - сто `зеленых` с
непонятной репутацией и приглашение от Ральфа. В любом случае я знаю, чем
займусь сегодня вечером. Отклонять приглашение Ральфа, да еще сделанное в
столь изысканной форме, смертельно опасно. Впрочем - не более опасно, чем
его принять.

Телескопический объектив приблизил окровавленное лицо лежащего на песке.
Несколько раз щелкнул скоростной затвор. Потом объектив переместился на
сидящего в машине Олега Дронова, и снова - щелчки. Последний раз - вслед
удаляющемуся зеленому `жигуленку`.

- `Седьмой`, я `первый`, прием.

- `Первый`, `седьмой` слушает.

- Объект отработал в предполагаемом режиме. Разрешите приступить к
выполнению штатного варианта.

- Разрешаю.

- Есть.

- `Второй`, я `седьмой`, прием.

- `Второй` слушает.

- Объект отработал в предполагаемом режиме. Приступайте к выполнению
штатного варианта.

- Есть.

`Шестерка` быстро набирает обороты. Бросаю прощальный взгляд на пляж - он
похож на раскаленный противень, а лежащее тело - на кусок сдобы. Июль, два
часа пополудни - смертельная жара!

Глава 2

Скорость хорошая. Автомобиль словно летит над шоссе в колеблющемся мареве.
Кажется, асфальт разогрет настолько, что протекторы оставляют в нем
рельефную колею.

К моей радости, в бардачке нашлись и сигареты. Закуриваю и лениво
размышляю, какие статьи действующего законодательства я нарушил. Понятное
дело, чтобы определиться, что можно нарушить еще - не увеличивая тяжести
содеянного, ну и, разумеется, пятна на совести.

Итак: злостное хулиганство, нанесение более или менее тяжких телесных
повреждений, оскорбление должностного лица - при возможном исполнении
(исключительно действием, не до разговоров было), захват холодного и
огнестрельного оружия. ( Хотя сие - недоказуемо, марка револьвера и наличие
глушителя позволяют предположить, что оружие нетабельное, и должностное
лицо, `отдыхающее` сейчас на пляже, таскало криминальную `пушку` с собой по
легкомыслию, как и я сейчас, причем исключительно с целью сдать первому же
попавшемуся представителю власти. Безвозмездно.)

Остается мелочевка: угон транспортного средства, покушение на убийство
(недоказуемо!) и кража пачки сигарет. Короче - чист, как простыня в брачную
ночь!

Скорость хорошая. И девчонка появилась неожиданно, словно ее вытолкнули на
шоссе перед самой машиной. Мои руки мягко и плавно повернули руль,
тоненькая фигурка в каком-то миллиметре пронеслась рядом с автомобилем и
медленно замерла на асфальте, когда моя нога вдавила педаль тормоза.
Все-таки не так уж плохо, когда мозги заняты совершенно никчемными
размышлениями! Стоило им взять руководство на себя, начать взвешивать, как
поступить, в какую сторону крутить руль, - и девчонка была бы размазана по
радиаторной решетке.

Закуриваю и выбираюсь из машины. Девушка сидит на асфальте и смотрит на
меня испуганными оленьими глазами.

- Не ушиблась? - протягиваю ей руку.

- Нет.

- Поднимайся.

Она легко встает, а я замечаю вдруг и длинные, чисто промытые волосы цвета
льна, и пушистые ресницы вокруг фиалковых глаз...

- Тебе в город? - хрипло спрашиваю я, а сам снова радуюсь собственной
голове, так редко берущей на себя труд хоть о чем-то думать.

- Да.

- Тогда нам по пути! - догадываюсь я, делаю приглашающий жест рукой и
улыбаюсь оскалом жизнерадостного олигофрена.

- Вы так любезны, - замечает девушка, словно два часа дожидалась на жаре, а
проезжающие мимо хлыщи обдавали ее пылью и презрением.

Девушка движется к машине, слегка покачивая бедрами, я любуюсь длинными,
покрытыми золотистым загаром ногами и вдруг понимаю, что под коротенькой
белой юбочкой ничего нет - никакого бикини. `Осуществляются мечты` - как
говорил Райкин. Похоже, я все-таки перегрелся.

Девчонка оборачивается и смотрит мне в глаза, - у меня такое чувство,
словно я подросток, подглядывающий из-за портьеры за взрослой дамой, и как
раз сейчас упал карниз... Или у меня крыша поехала...

А все же она изумительно хороша!

С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто и замираю в позе грума.
Она смотрит на жаркое замшевое сиденье, улыбается, словно извиняясь - `Ой,
совсем забыла!` - достает из сумки белый комочек и...

Девушка поднимает юбочку-эластик до пояса, чтобы не мешала, не торопясь
просовывает в трусики ножку, другую, выпрямляется и медленно подтягивает от
коленей вверх. Оправляет юбочку, щеки ее очаровательно покраснели, словно у
школьницы, услышавшей приятную непристойность...

- Извините, - и садится в машину.

Я же плюхаюсь на водительское место с видом человека, который только и
делает в последнее время, что подвозит голеньких девчонок с диких пляжей до
городка.

- Меня зовут Лена. Можно сигарету?

Гордо подаю ей `Кэмел`. Непосредственность, с которой она забралась в чужое
авто и угощается чужими сигаретами, напоминает мне мою собственную.

- Олег, - говорю я, протягивая зажигалку.

- Мужественное имя. Хотя - несколько аскетичное...

- Да? - удивленно тяну я. - Никогда не считал себя аскетом.

- Но вы и не сластолюбец... Это ваша машина?

Ее непосредственность очаровательна и безгранична. Просто хочется сдать ей
под расписку и `жигули`, и `ствол`, и самого себя. Как представителю
власти. Безвозмездно.

- Нет, - честно отвечаю, - я ее угнал. До этого машина принадлежала
Центральному совету профсоюза гомосексуалистов-надомников.

Все это я проговариваю грустно и устало - как и положено погрязшему во
грехе. Девушка смеется:

- Все вы врете.

- Да, - снова честно отвечаю я. - Вру. А вы?

- Что - я?

- Любите врать?

- Люблю. Только это не вранье, а фантазерство.

- И что же вы придумываете?

- Что хочу. А сейчас мне нужно выдумать вас.

- Ну и как, получается?

- Пока не очень.

- Почему?

- По-моему, вы не поверите.

Снова жму на тормоз. Но не потому, что собираюсь убеждать милую попутчицу в
том, как я ей верю, а руль мешает мне отчаянно жестикулировать. Просто
поперек дороги стоит знак `Ремонт`. И стрелочка, приглашающая в объезд, по
проселку.

- Я верю только тому, что вижу, - произношу я задумчиво. Может, она примет
меня за интеллектуала?

- Это вы о дороге?

- Нет, это я о том, что вы - натуральная блондинка.

Она краснеет, но ответить не успевает.

Из тени придорожных акаций выходит... девушка изумительной красоты. Только
волосы у нее рыжие, глаза - зеленые, а на носике - замечательные веснушки.
На нас с попутчицей она смотрит, как девственница на счастливых молодоженов
во время брачной мессы.

- Ребята, не подкинете до Приморска, если вам по пути?

Вот что значит воспитание: `Если вам по пути!` Как будто, кроме проселка на
Приморск, отсюда исходят шоссе на Париж и тракт на Санкт-Петербург!

С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто. Девушка смотрит на
жаркое, обтянутое замшей сиденье...

На мгновенье зажмуриваю глаза... Сейчас она поднимет юбочку, под которой
ничего нет, не спеша наденет трусики, чтобы я успел полюбоваться ее
фигуркой и оценить натуральность волос, потом щеки ее очаровательно
покраснеют, словно у школьницы, услышавшей приятную непристойность...

`Вот вы и попались, Штирлиц!..`

`Белая горячка (деллирий) развивается на фоне систематической интоксикации
организма алкоголем, причем дозы...` - начинаю вспоминать читанное когда-то
в учебнике психиатрии.

- Спасибо. - Девушка садится и захлопывает за собой дверцу.

Уф! Пронесло! `Жигуленок` послушно съезжает на проселок.

- Меня зовут Олег, девушку рядом - Лена.

Леночка сидит, рассматривая ведомую только ей точку на ветровом стекле, и
очень похожа на капризную любовницу, раздосадованную нарушенным уединением
и невниманием кавалера.

- А меня - Юля. Кстати, я вас знаю.

Лена бросает скорый, почти неуловимый взгляд в зеркальце заднего вида и
снова изучает ветровое стекло, - рыженькая смотрит на меня.

- Да?

- Да. Вы - Дрон.

- Дрон? - Леночка удивленно вскидывает брови, словно я обманывал ее все
семь лет супружества. - Так вас еще и так зовут?

- Я многолик.

- Дрон - это такая легендарная птица. Оставшаяся в единственном экземпляре.
Редкая. Слышали? - Юля радостно переводит взгляд с меня на Лену. Хочется
надеяться, что радуется она моей редкости и тому, что отношения мои с
сидящей рядом дамой не так близки, как ей показалось вначале.

- Нет, не слышала, - мстительно глядя на меня, отрезает Леночка.

- Ну это вроде... - Юля раскраснелась и еще больше похорошела. - Говоруна!
Мультик помните, по Киру Булычеву? `Птица - говорун умна и сообразительна!`
Помните?

- Помню. Но ведь всех говорунов истребили. Ведь так?

Резко жму на тормоз.

- Почему мы остановились? - спрашивает Леночка.

- У меня именно здесь предполагается личное, глубоко интимное дело.

- Что?..

- Мальчики - направо, девочки - налево. Можно наоборот.

Долгим взглядом смотрю на брелок и ключ в замке зажигания. Но так вот,
демонстративно, забирать его считаю неудобным. Выходя из машины, окидываю
взглядом верного `росинанта`. Если уж ему суждено быть угнанным дважды в
течение пары часов - значит, судьбина такая.

Углубляюсь в кусты, пиджак болтается вокруг тощего торса, зато и `сбрую`
можно заметить, только заведомо зная, что она надета. Спиной чувствую
взгляд двух пар любопытных девичьих глаз.

Что ни говорите - а приятно быть редкою птицей!

- `Седьмой`, я `второй`, прием.

- `Второй`, я `седьмой`, слушаю.

- `Седьмой`, у меня внештатная ситуация.

- Степень сложности?

- Коэффициент `с`. Прошу выяснить возможное влияние.

- Принято.

- Разрешите форсировать штатный вариант?

- Действуйте.

- Есть.

Глава 3

Глеб Жеглов и Володя Шарапов За столом засиделись не зря, Глеб Жеглов и
Володя Шарапов Ловят банду и главаря-а-я...

Под бодрые звуки `Любэ` краденый `жигуленок` выезжает на большак. Пока
ехали по проселку, девчонки сидели тихо, как мышки. Кстати, вернувшись к
машине, я не обнаружил ни одной, ни другой.

Не было их минут семь, и я уже начал досадовать: такое приятное (вдвойне!)
знакомство и - без всякого продолжения! А потому теперь поглядываю то на
Лену, то на Юлю и размышляю, какой бы разговор начать. Например, о том, что
за редкая я птица!

Но девушки молчат, а самому говорить о себе мешает застенчивость. В голове
- снова никаких мыслей, только желания. И те - эротические. Как сказали бы
в былые времена, `для служебного пользования`.

`Эммануэль, Эммануэль...` - напеваю мелодийку из одноименного фильма. Не
знаю, что за композитор колдовал над ней, но я готов поставить все
реквизированные у громилы деньги против его жалкого сантима - эту песенку
знаю с детства, причем со словами: `Жить без любви, быть может, можно, но
как на свете без любви прожить...`

`Ата-а-а-с!` - бурно кончают `Любэ`, а нам, похоже, опять не до любви.
Сразу за поворотом вижу патруль. Похоже - милицейский. Хотя белая фата -
вовсе не гарантия девственности. И кто только теперь не носит форму. Знавал
я одного интернационального гвардейца - он успел сменить штук семь форм и
повоевать на стороне `всех воюющих сторон`, как пишут в прессе, пока не
решил открыть свой личный бизнес в этом милом южном городке, - накопленный
опыт позволял ему рассчитывать на успех. Открыл. Похороны были скромными.
Но имели, я бы сказал, воспитательное значение.

Два укороченных `акаэма` смотрят прямо в ветровое стекло с затаенной
укоризной. И их хозяева тоже. Я понимаю и тех, и других.

В наше постсудьбоносное время Приморск сохранил статус чего-то среднего
между Швейцарией с ее нейтралитетом, банками и непоколебимой надежностью и
Лас-Вегасом. А наличие рядом Территории придает городку необходимую
респектабельность, как тень сталинских высоток - нищете и скученности
трущоб.

Короче, все склоки, разборки, войны - за пределами этого благословенного
места. А ежели уж, паче чаяния, случается найти `жмурика`, не похожего на
бомжа и с признаками насильственной смерти, то, как правило, уже часа два к
этому времени в одном из отделений сидит пришедший с повинной и глубоко
раскаявшийся грешник, в состоянии сильного душевного волнения превысивший
пределы необходимой обороны и ненарочно (или нечаянно) `замочивший` голыми
руками (или случайным бытовым предметом) хама, который вел себя нагло,
вызывающе и небезопасно для окружающих, да к тому же был вооружен. Все
вышеотмеченное в протоколе тут же подтверждается свидетелями,
заслуживающими всяческого доверия.

Ну а что до экспертизы - то разве поспорит какая-то мензурка с живым
человеком? Если четыре персоны в один голос уверяют, что потерпевший
поскользнулся и ударился головой об угол стола, причем случайно, то
эксперту остается лишь отыскать обширную гематому в затылочной части
черепа...

Но вооруженный патруль почти в черте городка - это что-то совсем из ряда
вон... Это же не Таджикистан и даже не Москва - здесь люди отдыхают. И
какие люди!

Нет, это не милиция. Скорее, какой-то спецназ. Милая мода: сейчас не то что
республика - каждая область и город завели себе кто `беркутов`, кто
`соколов`, кто `пантер`, кто доморощенных `альф` или `бэт`. И между
спецназами соцсоревнование - кто из них спецназнее... Сегодня `беркут`
поклевал `пантер`, завтра `пантеры` порвали `беркутов`...

- Стар... нант... аев, - представляется офицер, лениво поднося ладонь к
кепочке. И выражение морды лица он, вроде, тоже позаимствовал из
американского боевика. А может, и нет, - просто и для наших стала обычной
этакая смесь лени, презрения и превосходства, какую испытывает вооруженный
человек рядом с безоружным.

- Что-то случилось? - Леночка улыбается офицеру, демонстрируя
безукоризненные перламутровые зубки.

- Так вы из отряда `Сокол`! - восклицает Юля, восхищенно рассматривая
нашивки и шевроны на пятнистой униформе.

Вообще-то красивыми девчонками в Приморске никого не удивишь. Их здесь
больше, чем во всех остальных городах СНГ вместе взятых. А уж в это время
года - и подавно.

Но старлей ` потек `. То ли воинская служба сделала его таким
восприимчивым, то ли просто перевели сюда из какого-то дальнего гарнизона.
А может, он вообще не имеет никакого отношения ни к Приморску, ни к
Территории, ни к охране порядка? И стоит здесь с ребятками на тех же
основаниях, на каких я разъезжаю на данной `шестерке`? Именно это и
предстоит выяснить, прежде чем сдать в руки властей `пушку`, авто и самого
себя - до выяснения.

- Так вас в Приморск недавно прислали? - снова спрашивает Леночка. Хочется
похвалить ее непосредственность. Но старлею, похоже. Юля понравилась
больше. Не сводя глаз с ее загорелых ног, мельком бросает взгляд на права,
которые пытаюсь предъявить (мои собственные, с фото!), и снова переводит
его на девичьи ноги.

- В Приморск направляетесь? - спрашивает военный с сообразительностью,
напоминающей мою собственную после встречи с Леночкой. Очень хочется
сказать, что в Марсель, но боюсь - поверит и потребует таможенную
декларацию.

- Да, - отвечаю.

- Что в багажнике?

Хотел бы я сам это знать - может, пуд героина, а может, и труп мэра города.
Поэтому отвечаю правду:

- Ничего особенного.

- Ничего подозрительного на дороге не заметили? - продолжает спрашивать
старательный старлей, хотя мои ответы ему так же интересны, как мне - его
вопросы.

Пожимаю плечами. Разве не подозрительна девчонка, выскочившая перед самым
автомобилем, словно за ней кто-то гнался, надевающая без тени смущения в
твоем присутствии трусики и при этом так же похожая на проститутку, как я -
на инструктора обкома партии былых времен. Разве не подозрительна девчонка,
ждущая попутку в месте, где нет ни моря, ни пляжа и куда добраться можно
только на автомобиле. Да и не было никакого спецназа в городе вчера
вечером, - такие вещи в Приморске становятся известны быстрее, чем
направление ветра.

Ребятишки с автоматами, видя мирную беседу шефа с пассажирами, отошли к
пятнистому `уазику` у обочины, закурили. Похоже, больший интерес у них
вызвала как раз Леночка - о вкусах, как говорится, не спорят. Хотя мне
нравятся обе.

- Разрешите ваши документы? - обращается офицер к Юле. По-моему, он просто
хочет познакомиться, но не находит способа изящнее.

- У меня нет с собой, - просто отвечает девушка.

- Ее зовут Юля, и по вечерам она бывает в кафе `Три карты`, - произношу я.

- Каждый вечер? - интересуется старлей у девушки, не удостоив меня взгляда.
По-моему, он принял меня за жиголо или альфонса, что лишний раз
подтверждает - в Приморске он человек новый.

- Почти. Так вас недавно перевели в город?

- Этой ночью.

- И сразу на дежурство?

- Служба. Но сегодня вечером я свободен. А вы?

- Еще не решила.

- Так решайте. `Три карты` - приличный кабак?

- Неужели вы полагаете, что я бываю в неприличных?

- Да нет, я не то... - вояка на секунду смешался, - я имею в виду форму
одежды, так сказать, чтобы не выглядеть неуместно...

- Смокинг необязателен, - смеется Юля. - Только...

- Что только?

- Это очень дорогой ресторан.

Старлей хмыкает и сальным взглядом собственника окидывает фигурку девушки:

- А я человек не бедный. Так до вечера?

- Может быть, - пожимает плечами Юля.

- Так нам можно ехать?! - произносит Леночка раздраженным тоном отвергнутой
красавицы. Лейтенант усмехается всепонимающей гримаской опытного сердцееда,
полупрезрительно кивает мне:

- Езжайте.

- Товарищ старший лейтенант, для вас сообщение от `сокола-три`! - кричит
один из бойцов от `уазика`.

Старлей неспешно идет к машине - и, наверное, кажется самому себе в этот
момент Микки Рурком, Сталлоне и Шварцнеггером одновременно.

`Жигуленок` набирает скорость. И тут девчонки начинают хохотать. Сначала
Леночка - она словно поперхнулась чем-то, плечи затряслись:

- Пе... пе... петух гамбургский... ха-ха-ха...

Юля тоже смеется, уткнувшись носом мне в шею:

- К-к-конь педальный! Ха-ха-ха...

- Булит недобитый!

- Хамса баночная!

- Башмак конвойный!

Насмеявшись, девушки вытирают слезы. Закуриваем втроем.

- Дрон, поймайте что-нибудь веселенькое, - просит Юля.

Щелкаю тумблером.

Это конец, конец любви, пробил ее последний час...

- Не, это трагедия, - улыбаясь, комментирует Леночка. - Так и кажется:
душка-певец уже выложил свое хозяйство на чурбачок, допоет - и. ухнет
топором. Забывая, что его конец - национальное достояние и принадлежит
народу.

- `...по сообщению Интерфакса. Между тем близкие к правительственным кругам
заслуживающие доверия источники утверждают, что вице-премьер не только знал
об открытии этого счета, но и заранее перевел на него пятьдесят миллионов
долларов, валютные средства, которыми расплатились покупатели за первую
партию стратегического сырья. В свою очередь Николай Игнатьев, доверенное
лицо вице-премьера, обвинил...`

- Дрон, да выключи ты эту мутату!. - возмутилась Леночка.

- Ребята, поймайте музончик повеселее, - закапризничала Юля.

Отказать даме не могу - снова тянусь к ручке настройки.

- Дай я попробую, - просит Лена.

- `Восьмой`, я `четвертый`, прием... `Восьмой`, я `четвертый`...

- `Четвертый`, я `восьмой`, что у вас?

- Чего это такое? - спрашивает Юля.

- Похоже, милицейское радио, - отвечаю я.

- Как интересно... Послушаем?

Лена кивает и смотрит на меня. Ха, если им интересно, то мне и подавно!

- `Восьмой`, я `четвертый`... `Восьмой`, я `четвертый`...

- `Четвертый`, я `восьмой`, да говори же, блин горелый! Где находишься,
что? Докладывай!

- Нахожусь на тридцать первом километре загородного шоссе...

- Итит твою... Как вас туда занесло, `четвертый`?.. Чего молчишь, я тебя
русским языком спрашиваю - где ваш участок и каким рожном вас занесло аж на
тридцать первый?.. Не слышу, прием!

- Мы решили проверить...

- У всех ли загорающих девок целки на месте?.. И не свисти мне...

- Да товарищ капитан, труп у нас тут!

- Че-е-го?!

- `Жмурик`!

- Свежий?

- Ну. Теплый.

- Мужик?

- Ага. И здоровый притом. Морда вся разбита. И - водярой разит.

- Документы?

- Никаких.

- Не бомж?

- Нет. Брючата стильные, `шузы` под лак, `котлы` швейцарские, баксов на сто
тянут...

- Значит, не ограбление...

- Не похоже... А может, и грабанули - кто знает? Может, чувак золота или
баксов чемодан вез...

- На чем вез? Машина стоит?

- Не, машины нет, но непохоже, чтобы малый сюда пешком приперся. Не из
таких он.

Я сижу, вцепившись в руль, и чувствую, как пот струйками сбегает по спине.
Неужели верзила сыграл в ящик? От легкого нокаута? Плохо мое дело... Все
мои давешние преступления, благосовершенные и надуманные, как менее тяжкие,
поглощаются одним: преднамеренным убийством...

- А из каких?

- Верзила, амбал. Качок, причем жирком малость по-оброс от вольготной
жизни. У казино такие стоят, в `Трех картах` - да мало ли...

- В лицо не признаешь?

- Да тут от лица-то осталось...

И светит мне лет десять, а то и пятнадцать. За особую жестокость и цинизм.
Телохранитель тоже... А может, он гипертоник? Ага, наберет себе Ральф
калек, ждите! Что-то тут не вяжется.

- Так он что, от побоев умер? Драка, или его пытали?

- А я разве сразу не сказал?

- Идиот!

- Убит. Пулей в затылок.

- Да-а-а...

- Вот и мы с Серегой думаем...

- Заткнись, а?

В эфире молчание - только слышно, как потрескивают электрические разряды
или нейтрины какие-нибудь.

- Я `восьмой`, я `восьмой`, вызываю все машины, все меня слышат, ребятки?

- `Второй` на связи...

- `Шестой` на связи...

- `Первый` на связи...

- Ребятки, кто слышал, думаю, все поняли. Кто не слышал - поясняю: судя по
всему, профессионалы начали разборку. На нашей территории. Короче, к вечеру
прояснится, что и как. А пока и впредь до особого распоряжения объявляю
повышенную боевую готовность во всех подразделениях РОВД и приказываю...

- Василий Кузьмич, по радио-то...

- Горобенко, бдительный ты наш... Заткнись, а?

- Слушаюсь.

- Мне нечего скрывать. Если кто слышит, пусть слышит. Приказываю: личному
составу патрульно-постовой службы, уголовного розыска, иных служб усилить
имеющимися силами и средствами контроль за ситуацией в городе; в случае
неподчинения сотрудникам милиции и невыполнения их требований приказываю
применять оружие и открывать огонь. На поражение.

В эфире - снова лишь треск электрических разрядов. Или это `жигуленок`
шуршит шинами по асфальту?

- Да-а-а... - хмыкает Леночка и прикуривает сигарету. - Веселенькая
музыка... - Она поворачивает ручку настройки:

Атас!
Так веселись, рабочий класс!
Атас!
Танцуйте, мальчики, любите девочек.
Атас!
Пускай запомнят нынче нас.
Малина-ягода.
Атас!
Атас!
Ат-а-ас!..

- `Седьмой`, я `первый`, прием.

- `Первый`, `седьмой` слушает, прием.

- `Седьмой`, штатный вариант выполнен. Ситуация активизирована по схеме
`эй-си`.

- Объект контролируется?

- Так точно.

- Продолжайте вести объект. Только нежно.

- Есть.

- `Четвертый`, я `седьмой`, прием.

- `Седьмой`, `четвертый` слушает, прием.

- `Четвертый`, приказываю активизировать ситуацию на вашем участке.

- Есть. Штатный вариант?

- Да. Схема `эй-си-ай`.

- Время начала операции?

- Немедленно.

Глава 4

Городок открылся сразу, как только мы въехали на сопку. Не большой городок
и не маленький - разбросанный. Люди живут в беленых домиках с садами. Есть,
правда, несколько районов на горках, застроенных многоэтажными
`панельками`, - так их обитателей просто жалко. Впрочем, дайте время -
дворы зарастут деревьями, балконы и окна завьются виноградом и `панельки`
станут уютными, словно просто подросшими белеными домиками.

Мне повезло - три года назад недорого купил крохотный домик. Скорее даже
глиняный сарайчик с двориком три на пять шагов, увитый виноградом так, что
вполне может сойти за комнату. Отдохновение души - после тесноты хрущевской
коммуналки, доставшейся мне в результате джентльменского развода с
супругой. В сырой и суетной Москве пережидаю время лишь до первого тепла,
потом - сюда. Домик стоит на отшибе, спуститься вниз к морю - дело пяти
минут.

Главная достопримечательность Приморска - `лестница`. Две длинные улицы,
бывшие Ленина и Сталина, протянувшиеся во всю длину городка, соединенные
бесчисленным множеством переулков. `Лесенка` сплошь состоит из кафе, пивных
и магазинов-лавочек, заваленных всяким барахлом (благо Турция - рукой
подать) и массой бесполезностей, столь милых сердцу отдыхающих. Они и
шатаются по `лесенке` с полудня до поздней ночи, одни - убивая
остановившееся для них время в бесполезной трате денег, другие - стараясь
эти деньги наварить, третьи - ища приключений на свою задницу.

Городок живет морем. Кто мотается за товаром и обратно, кто развлекает
приезжих как умеет, кто - обслуживает Территорию. За последние два года
окраины застроились особняками и виллами `новых богатых`, не замедлили
явиться и веяния времени - казино, стриптиз-шоу, бары и кабаки с
кондиционерами, не говоря уже о девочках. Их и раньше по летней поре здесь
было навалом, но не таких: эти похожи на новенькие хрустящие четвертные
былых времен - элегантны, исключительно красивы, полны холодного
достоинства и знают себе цену. Хотя по мне: девки - они девки и есть.

- Кому куда? - вспоминаю о попутчицах.

- А ты куда? - - спрашивает Леночка. На этот раз ее девственная
непосредственность раздражает. Мне просто необходимо избавиться от `колес`,
`пушки` и клубного `клифта`, поскольку сдаваться в руки властей при
сложившихся обстоятельствах не входит в мои планы. И еще - нужно уединиться
и подумать.

- На базу, - отвечаю, строго.

- На какую базу?

- Торпедных катеров.

- А разве в Приморске есть?..

- Ага. Топ сикрет. Большой секрет. Тайна. Мистери.

- Жлоб, - обиженно надувается Леночка. - Высади меня здесь.

Похоже, я перестарался. Обижать девчонку не хотелось. Притягиваю Леночку к
себе и чмокаю в щеку. По-братски. Почти.

- Извини. Перегрелся. Куда тебя подкинуть?

- На Конева. Я там квартиру снимаю.

На Конева. Набережная, центр. Квартирка недешевая. Впрочем, Леночка вполне
смотрится на сотрудницу солидной иностранной фирмы. С представительством в
Москве. Что-нибудь при компьютере. Если так - почему бы не позволить себе?

- Дрон, останови, пожалуйста, я здесь выйду, - это Юля. Мы как раз у
автостанции. - Поеду к бабушке.

- Так ты местная?

- Мама отсюда родом.

- А-а-а... - тяну я, чувствуя досаду. Наворот-наворотом, разберемся, а
такую красивую девчонку упускать не хочется. Леночка усмехается - и это все
решает. Чтобы одна красотулечка что-нибудь или кого-нибудь уступила другой?
Дудки!

- До встречи. - Юля улыбается, и я словно тону в ее зеленых, как море,
глазах.

- Да? И где же мы встретимся?

- Ты же сам сказал - в `Трех картах`.

- Так ты там все-таки бываешь?

- Была. Один раз. И буду сегодня вечером. Может быть...

А где я буду вечером? Вот что хотелось бы знать. Видя мое замешательство,
Юля добавляет:

- Или - приду к тебе в гости. Как-нибудь. Если пригласишь.

- Приглашаю. Только...

- Я знаю. Хижина на берегу моря. Так романтично.

- А-а-а...

- Ну да. Я же местная. - И Юля... показала Леночке язык. - До встречи,
Дрон! - Развернулась, взметнув подол легкого платьица, и зашагала к
остановке. Упруго, словно танцуя.

Я тронул машину.

...Лихо подкатываю к дому.

- Поднимаешься? Угощу кофе. Или - чем покрепче.

- Лучше - чем покрепче.

- Идет.

- Но попозже. Через часик.

- Дела?

- Машину одолжил. Надо вернуть.

- Профсоюзу надомников-гомосексуалистов?

- Ага, центральному.

- Буду ждать. Квартирка шестнадцать.

- Ага.

И тут Леночка приближается ко мне и целует в губы. А ее правая ладошка
скользит по джинсам и замирает на самом достойном месте... А девушка уже
вновь далеко от меня, словно ничего и не произошло. Облизывает губки и
лукаво улыбается:

- Вот вы и попались, Штирлиц. Это - конец. А где же пистолет?.. Возвращайся
поскорее, жду, - и выскальзывает из салона.

Чего она ждет конкретно - из речи ее не ясно, но все же киваю на всякий
случай. Дескать, догадываюсь.

`Шестерку` загоняю в один из тихих `лестничных` переулков. Тщательно
обтираю все места, которых касался, так же поступаю с бутылкой из бардачка
и всякими мелочами - зажигалкой, ключами, документами, `сбруей`, `пушкой`,
ножом, бумажником. Деньги оставляю - грабеж, конечно, но в данной ситуации
воспринимаю это как заем - вплоть до выяснения, ну и, частично, как
компенсацию морального ущерба. Тем более хозяину деньги уже не пригодятся.
Напоследок, из нездорового любопытства, заглядываю в багажник - чисто:
насос, запаска, всякий хлам. Обтираю крышку, снова - ключи, забрасываю их в
салон вместе с носовым платком, позаимствованным из того же пиджака, и
захлопываю машину. Ногой.

Итак - тут чисто. Теперь подумать. В погребке на углу выпиваю стаканчик
виноградной водки, беру бутылку охлажденного марочного портвейна и
уединяюсь на дальней лавочке в сквере.

Итак, подобьем бабки.

Кто-то меня подставляет, и по-крупному.

Сначала посылают дебила с приглашением к Ральфу. Дебил меня не знает, я его
тоже (а может, он и не дебил вовсе - пешка, которой пожертвовали). Верзила
меня оскорбляет, не предвидя реакции, - но те, кто его посылал и
инструктировал, все рассчитали точно. И то, что я человек вспыльчивый, и
то, что оскорбить меня безнаказанно нельзя. Знали они также, что справиться
со здоровяком я сумею.

И наконец учли мое легкомыслие: оставил верзилу на берегу и покатил на его
машине - дескать, будет наука, когда оклемается. А некто хладнокровно
выстрелил ему в затылок.

Пойдем дальше. В машину ко мне подсаживаются две изумительно красивые
девчонки. Снова кто-то учел мои слабости, - не посадить их я не мог, и та и
другая знают, кто я, - вот и два свидетеля. Плюс старлей спецназа, он мигом
вспомнит и клубный пиджак, и зеленую машину.

Короче, кому-то выгодно не просто ухлопать верзилу - если он чем-то мешал,
могли просто утопить в море - концов не найдешь. Значит, цель - не просто
повесить на меня `мокруху`, а подставить, и подставить плотно. Кому я
мешаю? Или - чего они хотят?

Кто - `они`? У меня есть три конца: Ральф - его назвал верзила, Лена и Юля
- этих я не прояснил. Ну и старлей - по всей видимости, фигура случайная,
но выяснить нужно. Вроде все.

Портвейн я допил - настроение улучшилось.

- Бутылочку можно?

- Что?..

- Бутылочка не нужна?

Передо мной, просительно согнувшись, стоит мужичонка в сальном пиджачке с
истертой сумкой в руках.

Санитар сквера. Воняет же от него...

- Благодарствуйте. - Бутылка исчезает в сумке, а мужичок наклоняется,
подбирает несколько окурков, сует в карман пиджачка, просительно смотрит на
дымящийся окурок в моей руке. Бросаю окурок, даю ему сигарету. Сигарету он
тут же прячет, суетливо подбирает окурок и сует в рот: - Премного, премного
благодарны, - кланяется, с удовольствием затягивается и семенит к выходу из
сквера.

А настроение снова испортилось. Сам не знаю, почему... Скверный мужичонка.
Вот именно: скверный. Завсегдатай сквера. Вроде еще нестарый - занялся бы
чем-нибудь вместо того, чтобы тару шакалить. Ладно, не мое дело - проехали.

А чувство досады не отпускает. Словно я что-то упустил, не заметил. Только
не могу понять - что.

Может быть, просто захмелел? Ну что ж, сейчас протрезвеем. Подхожу к стояку
разливной палаточки, выбираю бутылку с этикеткой подороже - хотя какая
разница, из одной бочки наливают - и одним махом глотаю почти это коньяк,
приполный стаканчик. На мое удивление хороший.

- Дарагой, зачем напыток обижаешь, - укоризненно качает головой
продавец-грузин.

- Да кто ж знал, - развожу виновато руками.

- У меня плохой напыток нэ бывает, всэ знают.

- Извини, спасибо.

- Заходы эще, дарагой!

Мимо по улице несется милицейская машина, взвизгивает на углу тормозами и
устремляется в переулок. Как раз в тот, где я оставил `росинанта`. Движимый
нездоровым любопытством, иду туда же.

У машины - уже небольшая группка людей.

- Проходи, проходи, - раздраженно толкает зевак сержант, поигрывая
`демократизатором`. Но людей прибывает - любопытство штука заразная.
Пристраиваюсь чуть позади и...

На переднем сиденье `жигуленка` в раскованной позе сидит высокий,
моложавый, несколько полный мужчина. На нем прекрасно сшитый костюм - серый
с серебром. Лицо чуть повернуто в сторону водительского сиденья. Но и при
этом легко можно заметить в лице непорядок. Кто-то влепил ему пулю в
переносицу. Сиденье и дверца залиты кровью из выходного отверстия на
затылке. На водительском месте - знакомый мне кольт с глушителем.

Да и убитый не бомж. Известен в Приморске каждому. Валентин Сергеевич
Круглов. Мэр города. Он же - Ральф.

Приехавший оперативник открывает переднюю дверцу, поднимает с пола предмет
и разглядывает на свет, аккуратно держа между ладонями. Чувствую, как

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 120617
Опублик.: 18.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``