ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Владимир МИХАЙЛОВ
Посольский десант 1-2:

Приглашение на ночную охоту
Полная заправка на Иссоре

Владимир МИХАЙЛОВ

Приглашение на ночную охоту

Когда их начали заковывать в цепи, наверное, можно было еще
что-то сделать - убеждать, сопротивляться. Но они не стали, и позво-
лили наложить на кисти рук и лодыжки широкие металлические браслеты,
неожиданно легкие; цепи при этом издавали гулкий колокольный звон.
Церемонимейстер вс╗ время суетился вокруг, гримасу его следовало,
видимо, полагать улыбкой; он негромко бормотал, путаясь в земных
словах от торопливости, выговаривал из с синерианским кашляющим ак-
центом, так что порой хотелось остановить его и попросить прочистить
горло. `Это не страшно воспринимать надо, - бормотал он, - есть быть
ритуалу традиций, э, вид, один вид, ничего только вид, э, спокой-
ность и терпим, очень мало, э, э, крайне. Только спокойность и ду-
мать о славном. Славном, э?` Понять его было трудно, чувствовалось
лишь, что успокаивает и чуть ли не извиняется. Можно было верить или
не верить; они решили поверить. И не стали противиться, упустили
время и оказались в оковах.
А теперь было уже поздно, ничего не поделать. Они стояли на
длинной телеге, обвитые цепями, словно новогодние елки, один ближе к
передку, другой метрах в полутора за ним; над каждым поднималась
прикрепленная к телеге примитивная конструкция из бревен, похожая на
литеру А, но без перекладины. Сверху, оттуда, где бревна сходились,
свисала петля. Конструкция виселиц была иной, чем на Земле, но прин-
цип остался тем же. Очень весело было вс╗ это и многообещающе, ниче-
го не скажешь, а теперь не удавалось даже переглянуться, успокои-
тельно кивнуть друг другу, и даже словом нельзя было перекинуться
из-за грохота колес с железными шинами и оглушительного завывания
оркестра впереди. Одиннадцать лошадей, вернее, существ, что соот-
ветствовали тут земным лошадям, запряженных попарно (лишь впереди
шла одна, и на ней сидел форейтор), медленно, шагом тянули грохочу-
щую и лязгающую телегу, передвижной эшафот; на телеге, кроме обоих
землян, стояли еще и воины с длиннейшими копьями и широкими мечами,
чей клинок напоминал сильно вытянутый ромб, и другие, в длинных,
просторных балахонах со множеством складок, в круглых, с обширными
полями шляпах - отцы веры, как поняли люди из бормотаний церемони-
мейстера, если только не перепутали. У этих оружия не было, лишь ко-
роткие жезлы, резные, изображавшие два плотно прижатых одно к друго-
му предплечья, две руки, причем одна ладонь была раскрыта и изогну-
та, как бы готовясь принять нечто, другая же - сжата в кулак, словно
для удара в первую. Жезлы в руках отцов веры были простерты вверх.
Вслед за телегой, а также по обе стороны ее тоже шли воины, так что
оба терранина были надежно отделены от остального мира. Церемони-
мейстер стоял между ними, опираясь на трость - черную, заканчивавшу-
юся той же фигурой, какую изображали жезлы, она была из зеленого,
глубоко отблескивавшего металла. Старик успел переоблачиться, и
вместо современного костюма, в котором он встречал прибывших, на нем
был наряд, видимо, исторический, традиционный: короткая, очень широ-
кая накидка или пелерина, а под нею - узкое, до пят, одеяние, вроде
сутаны, но куда более стесняющее движения. Он по-прежнему выговари-
вал что-то успокоительное, но за грохотом и воем его не было слышно.
Так что единственное оставалось - смотреть на город, на улицы, лю-
дей, - ну, не людей, собственно: на местных жителей, на синериан - и
ждать, что будет дальше.

*

Прилетели они несколько часов назад, когда в этом полушарии Си-
неры была ночь, и тогда ничто не предвещало такого поворота событий.
Встречали по протоколу: Чрезвычайного и Полномочного Посла и Минист-
ра Терранской Федерации в Синерианской Империи, Его Приятную Луче-
зарность Изнова, и сопровождающего его Советника, Его Зеленое Свече-
ние Федорова. Лучезарности и Свечения - это, конечно, возникло уже
здесь, такие титулы соответствовали статусу каждого из прибывших;
может быть, на местном кашляющем языке, в круге их понятий, это зву-
чало серьезно, терранам же лишь немалый дипломатический опыт позво-
лил удержаться от улыбок при переводе этих определений. Но чего не
бывает под чужими звездами... Тогда, ночью, в космовокзале (архитек-
тура его была тяжелой и величественной, натуральный камень, вроде
мрамора, вместо привычных земному глазу ажурных конструкций, лег-
костью соперничавших с лучшими образцами древней готики - такая мод-
а пошла в последние десятилетия, а на столетия на Земле давно уже
не строили, было это невыгодно) - отговорили и откланялись положен-
ным образом, в полном соответствии с протоколом, отсалютовал им по-
четный караул, включавший панцирных кавалеристов (дань славному
прошлому) на тяжелых лошадях с костистыми мордами и двумя незрячими,
затянутыми тусклой пленкой глазами над двумя зрячими, большими, пе-
чальными; затем - имперских десантников в темно-синих блестящих ком-
бинезонах с откинутыми прозрачными космошлемами, с портативными
движками за спиной, с короткой, толстой трубой оружия на груди
(`Плазмовой скоропал? Можно так?` - церемонимейстер вс╗ пытался ра-
зобраться в лингвистических проблемах), с ромбическими кинжалами и
множеством каких-то приспособлений на поясах; то была уже современ-
ность. Десантники не прошли, а промелькнули мгновенным, стелющимся
шагом, поравнявшись с прибывшими - разом выбросили правую руку (ру-
ку? Руку вс╗ же) в сторону, разом выдохнули что-то вроде громкого
`Хха!` - и исчезли. Замкнули же шествие люди в складчатых балахонах,
с жезлами (`Отцы веры, э? Но тут не тесно падает вместе с тер-
ранским, на Синере одно понимание есть вера, дух, одномыслие, на
Терре разно выговаривают, э?`); когда они проходили, все присутство-
вавшие синериане как-то сразу подтянулись, замерли недвижно, руки же
сложили, изображая ту самую фигуру, что на жезле. Словно бы не их
приветствовали, а они. Наверное, так тут полагалось.
Потом посла и советника усадили в экипаж - длинный, призе-
мистый, без колес, с мягкими, глубокими креслами внутри; церемони-
мейстер сел с ними, остальные разместились в других таких же и по-
меньше. Мотор включился почти бесшумно, вереница тронулась, скользя
невысоко над дорогой. Изнов успел заметить, что и открытая машина с
десантниками была в кортеже. `Подушка? - спросил негромко Федоров и
тут же сам себе ответил: - Нет, скорее антигравы;. Головная машина
время от времени испускала пронзительный звон - надо полагать, это
соответствовало земной сирене.
Город увидеть тогда почти не удалось, улицы были широки, но
освещены скупо, местами просто темны. Ярко светились лишь надписи на
стенах, да еще та самая фигура - две руки - во множестве. Изнов и
Федоров успели пройти лишь сокращенный курс синерианского языка, да
и учебников не было, так что в здешней письменности они разбирались
не очень уверенно, порой путая знак-слово со знаком-фразой и просто
с буквенными знаками, и потому смысл быстро проносившихся мимо над-
писей остался сокрытым.
Правда, и ехали они недолго. Их привезли в отведенную им рези-
денцию, внутрь с ними вошел один лишь церемонимейстер. `Прислуга
кукловая, э?` - объяснил он. `Роботы?` `Э, э, номинально. Мы притво-
ряем их терранами. Удаленно?` `Да, довольно удачно`, согласился Из-
нов из вежливости. Федоров кашлянул, чтобы не засмеяться, он веселым
был по натуре. `Ты осторожно, - сказал ему вполголоса Изнов не
по-террански, а по-русски, - кашлянешь, а на их языке это может ока-
заться чем-то непристойным. Кашлять будем без свидетелей`. `Понятно,
- ответил Федоров, - а чихать можно?` `Лучше воздержись` - посовето-
вал Изнов. `Воздержусь`, - пообещал Федоров. Церемонимейстер смотрел
на них почтительно, не моргая.
Резиденция оказалась донельзя престижной, не дом, а дворец, хо-
тя и не чрезмерно большой. Осмотреться как следует они так и не
успели, глаза закрывались сами, спать хотелось, но все же оценили
мебель: на ней (после постмодерна Федерации Гра, где оба они
представляли родную державу последние три года) приятно отдыхали
взгляд и тело. Посольство (объяснил церемонимейстер) имеет положение
другим местом, здесь - житность. Терране стали уже привыкать к его
языку, облику, движениям _ ничего другого в течение, вероятно,
достаточно долгого времени им видеть и слышать не придется. `Возное
довозится`, сказал еще церемонимейстер о багаже, напрягая все свои
старческие силы, чтобы объясняться непринужденно и изящно. `А когда
можно будет начать переговоры?` - поинтересовался Изнов. `После
возврата светила. Ожидалось вашего значительно раннего прилета, э.
Но это... копай, копай`. Изнов кивнул. Граанский лайнер, на котором
они с Федоровым летели (Терранская Федерация только еще собиралась
освоить эту часть Галактики) при выходе в сво╗ пространство попал в
рой чего-то и долго шел короткими галсами, теряя время. Значит, дела
начнутся с утра. Хорошо. `Да, да, - подтвердил старик. - Но перед
тем, как варить, хотельно осветить некоторые процедуры своего обра-
за, э?` `Чтобы я что-нибудь понял...` - пробормотал Федоров
по-русски. `Он хочет предварительно объяснить некоторые своеобраз-
ности`, - растолковал Изнов, обладавший филологическим мышлением, и
вежливо ответил старику: `Бесконечно вам благодарен за заботу и пре-
дупредительность, но не хотелось бы злоупотреблять вашим временем,
столь ценным` - он видел, что церемонимейстера шатает. Тот слушал
чрезвычайно внимательно, его нижняя губа - синерианская, треуголь-
ная, перекрывавшая верхнюю и кончиком касавшаяся похожего на пятачок
носа, шевелилась от усердия: видимо, старик пытался запомнить оборо-
ты речи. ;В таком происшествии я сгибаюсь. Вот все напутствия, пере-
ложенные на терранский, как пользовать удобства. Большая простота.
Вослед выражаюсь надеждой ново видеть ваши спины`. И он спустился по
лестнице, где робот-швейцар в мундире, напоминавшем о кровопролитный
войнах двадцатого века, с громадными звездами в разных местах, отво-
рил перед стариком дверь, пропустил и запер; Изнов успел заметить,
что машин снаружи поубавилось, но десантники ждали. С антуражем ро-
ботов, - подумал он, глядя на швейцара, - хозяева поднапутали. Вер-
но, о Земле они знали не больно-то много. Да и на Земле о Синере -
не больше, как и обо всем этом галактическом регионе, отношения
только начинались, и еще не совсем понятно было - как их строить...
Посол и советник поужинали тем, что было с собой (пользоваться мест-
ной пищей они пока не решились, да и инструкции `по-террански` еще
нуждались в расшифровке) и легли спать в двух соседних спальнях, на-
деясь, что утро окажется мудренее.
А с утра явился тот же церемонимейстер, а с ним - воины с меча-
ми, и люди с оковами и инструментами, и еще один, о котором старик
сказал, что это `вешальщик и отрубщик` - палач, как поняли тер-
ранские дипломаты. Все спешили, `Император сделал переворот` - попы-
тался объяснить старик` видимо, не о государственной катастрофе хо-
тел он сообщить, но просто о переменах в повестке дня, из-за кото-
рых прием послов был перенесен на более ранний час. Их стали заковы-
вать в цепи, и тогда обоим пришло в голову, что переворот есть пере-
ворот, и связан, может быть, с изменением намерений власти в отноше-
нии Терранской Федерации. Наверное, можно было еще как-то воспроти-
виться, но они не стали.

*

И вот - гремящая, спотыкающаяся на (редких, правда) выбоинах
телега, и возникшая из неизвестно какой древности стража с мечами и
плюмажами на цилиндрических шлемах, и лошади зачем-то в кольчужных
чепраках. И еще - позади телеги, в окружении множества копейщиков -
толпа, тоже в цепях: несколько десятков синериан, наряженных в ка-
кие-то подобия земных одежд, сшитых кое-как и перепутанных безбожно:
спортивные тренировочные брюки - к фраку, женское длинное платье с
подолом, кое-как распиханным по голенищам высоких, чуть не до паха,
ботфорт, военно-морской сюртук с эполетами - и пестрые курортные
шорты. И еще, и еще всякого... Видимо, толпу эту полагалось считать
терранами. Посол Изнов лишь пожал плечами, смешливый Федоров на сей
раз не сдержал улыбки. Но тут же посерьезнел, подумав, что ведет вс╗
это, может быть, к совсем не веселому концу.
Сейчас только и оставалось, что смотреть на улицу. Везли их,
надо думать, по главной городской магистрали. Широкая, она была
застроена - домами, надо полагать, но без окон, на улицу выходили
глухие стены высотой, по земным меркам, в четыре-пять этажей. Стены
были обильно украшены горельефами, изображавшими чаще всего синериан
с преувеличенно-резкими чертами лица, с выкаченными круглыми глаза-
ми, с гипертрофированными мускулами нагих тел - только мужчин, ни
одного изображения синерианки. Дома изредка перемежались башнями -
высокими, напоминавшими очертаниями старинные керосиновые лампы Зем-
ли; башни тоже не имели окон, зато каждая увенчивалась шпилем - вс╗
той же фигурой кулака и ладони. При всей ширине своей проспект из-за
отсутствия окон и промежутков между домами (и как только в них про-
никали?) напоминал если не коридор, то глубокую траншею, которая
лишь далеко впереди упиралась в нечто высокое и расцвеченное зелены-
ми огнями. Надписи же на стенах, горевшие ночью, сейчас были потуше-
ны. Сходство с траншеей усиливалось еще и потому, что не было видно
ни единого дерева, ни клочка зелени. Вдоль широкой мостовой тянулись
тротуары; они были подняты примерно на метр, а кроме того отгорожены
проволочной, кажется, сеткой - как на иных футбольных стадионах на
Земле; сетка, впрочем, была тут и там порвана. По тротуарам люди шли
или стояли, глядя на процессию. Изнов не сразу заметил, что и двига-
лись они, и стояли как-то необычно (для земного глаза): группами,
человек не менее десятка, и при каждой группе находился один, а то и
двое в балахонах, с жезлами. Ни разу не появился одинокий прохожий.
Временами между группами происходил как бы обмен: когда идущие про-
ходили мимо стоящих, от группы мог отделиться один или несколько и
присоединиться к стоящим, а кто-то из тех - наоборот, примкнуть к
идущим и уйти с ними. Можно было бы подумать, что улицу заполняют
переодетые солдаты, отвыкшие передвигаться вне строя - если бы люди
не шли так нестройно, без всякого порядка, оставаясь просто кучкой,
в которой каждый старался пробраться поближе к середине. Но вообще
прохожих было немного, город не производил впечатления густонаселен-
ного; так бывает в жаркие летние дни, когда все, кто может, бегут
подальше от асфальта. Однако, можно ли было тут мерить мерками Зем-
ли? Изнов опять пожал плечами: со временем, надо полагать, поймем и
это - если оно будет, конечно, время... Прохожие на высоких тротуа-
рах находились почти на одной высоте с терранами, и посол поймал
взгляд зеленых, немигающих глаз одного из стоявших у сетки синериан,
одетого, как и большинство, в тусклый комбинезон, почти неразличимый
на фоне стен. Во взгляде было усталое превосходство. Всерь╗з они,
что ли, вс╗ это принимают? - подумал Изнов. - Дураки... - Телегу
тряхнуло на выбоине; стоявший рядом палач в цилиндрическом, закры-
вавшем вс╗ лицо, кроме глаз, уборе испуганно ухватился за плечо Из-
нова и что-то мелко прокашлял: извинялся, как посол скорее угадал,
чем понял. Слабо знали язык они с Федоровым, слабо... Изнов все же
попробовал издать несколько `кхе-кхе` в нужном ритме и с соблюдением
интонации, чтобы выразить формулу прощения. Что-то, наверное, полу-
чилось - в глазах палача, тоже зеленых, мелькнуло выражение благо-
дарности.
Подумав о языке, Изнов стал пытаться прочитать что-нибудь из
тех надписей, что украшали стены вперемежку с богатырями. Телега
ехала медленно, и на этот раз удалось разобрать кое-что, тем более,
что тексты часто повторялись. Сначала повезло прочитать самую
частую, трехчленную надпись. Она гласила: `Часть лучше целого. Часть
важнее целого. Часть больше целого!`. Может быть, я что-то не так
перевел? - подумал Изнов. - Надо запомнить транскрипцию, потом спро-
шу, хотя бы у старика... - Другая повторяющаяся надпись была: `Читай
Кодекс! Знай Кодекс! Исполняй Кодекс! Вс╗ в Кодексе, и ничего вне
его!`. Да, не лишено любопытства вс╗ это, - подумал Изнов, - что же,
тем интереснее будет потом разобраться. - Третья надпись гласила:
`Кто верит - живет!`ю Четвертая, едва ли понятная, невзирая на крат-
кость: `Экха - миф!`. Что такое `экха`, Изнов перевести не смог;
когда он занимался языком, такого слова ему не попадалось. В Федера-
ции Гра были только синерианские газеты и немного книг, а в них та-
кого слова не встречалось.
Надписи надоели; Изнов поднял глаза еще выше. Зеленоватое небо
местами пробивалось сквозь плотный пух облаков. Наверное6 в ясные
дни смотреть на него бывает так же весело, как на земное, голубое,
высокое. Наверное, и под этим небом...
Мысль прервалась. Что-то произошло на улице. Ничто вроде бы не
изменилось, но в глазах палача мелькнул откровенный страх. Церемони-
мейстер сделал шаг назад и оказался рядом с Федоровым, между ним и
косой стойкой виселицы, - ухватился за балку, обнял ее, словно ему
почему-то трудно сделалось устоять на ногах. Люди на тротуарах - или
показалось? - зашагали торопливей, а стоявшие начали по-немногу
отступать, прижимаясь к стенам, отодвигаясь подальше от мест, где
проволочная сетку была порвана. Сопровождавшее телегу войско подтя-
нулось, хотя не было никаких команд. Их, впрочем, терране могли и не
расслышать за свистом и звоном оркестра, который, как бы поперхнув-
шись на секунду, потом заиграл еще громче, чем до той поры.
Федоров взглянул на церемонимейстера. Капли пота проступили
вокруг выкаченных глаз старика, дышал он часто и громко.
- Что случилось? - спросил Федоров по-террански. - Вам плохо?
Синерианин сделал странное, кругообразное движение головой.
- Никак, - пробормотал он, - никак. Есть это, ничего, я имел
видеть. Ничего, вс╗ совершенно ровно. Я призываю доверить. Вс╗ очень
ровно.
- А это?.. - начал было Федоров и умолк.
Странный звук раздался, перекрывая даже лязг колес и вой ор-
кестра. Высокий, пронзительный, чистый - словно кто-то исполнял
простенькую мелодию из трех-четырех нот на блестящем корнете о трех
клапанах. Звук поднимался вс╗ выше, и вдруг сразу упал и прекратился
- наступила, казалось, тишина, хотя оркестр вс╗ играл, пусть не так
стройно, а колеса загрохотали даже сильнее: лошади убыстрили шаг.
- Что это было?
- Это ничего не есть, э.
Старик мелко дрожал.
- Я же слышал!
- Я не слышал. Никто не слышал. Ничего. Ничего не есть.
И снова тот же звук раздался. Позади. Ближе.
- Ничего не есть. Ничего. Обманка слухов. Погода, э. Звуки. Ду-
ет воздух... ветр, зефир, э? Очень прошены суть закрыть глаз! - Тут
церемонимейстер перешел вдруг на синерианский язык, в его
частых-частых покашливаниях Федоров так и не смог уловить никакого
смысла. Вероятно, то была увертка человека, не желающего ничего объ-
яснять.
Но объяснения были уже, пожалуй, и не нужны. Звук раздался в
третий раз, почти рядом, а потом Федоров и Изнов, и не подумавшие,
разумеется, закрыть глаза, увидели тех, кто эти звуки издавал.
Они обтекли телегу двумя ручьями. Длинные и приземистые, на
кривых лапах, с великолепным мехом - длинным, густым, переливавшимся
всеми цветами радуги. Опаловые глаза, перечеркнутые горизонтальной
щелью зрачка, скользнули по телеге, по воинам но копья были выстав-
лены, хотя солдаты не смотрели на зверей, глаза их на напряженных
лицах смотрели прямо, вдоль улицы. Резкий запах, похожий на
мускусный, хлестнул по ноздрям терран. Зверей было десятка три, мо-
жет быть, больше. Палач снова вцепился в Изнова: лошади пошли рысью,
они тревожно кричали, крик их напоминал оглушительное кваканье. Вои-
ны бежали, не отставая. Но длинные, плоские морды радужных зверей
уже повернулись к тротуару. Люди там (вс╗ же это были люди, черт
возьми, хотя и не такие, как мы) стояли безмолвно, неподвижно. Все
глаза были подняты вверх, никто не смотрел на зверей, руки - ладонь
и кулак - были ритуально сложены. Те, что носили балахоны, высоко
подняли жезлы и смотрели на людей, смотрели внимательно. Вдруг,
словно была дана команда, все опустились на колени. Звери поравня-
лись с одним из разрывов в сетке. Высота тротуара не удержала их,
мягким, мгновенным прыжком они преодолели препятствие, почему-то
пробежали мимо ближайшей, малочисленной группы - и набросились на
следующую, побольше. Ни один человек не встал с колен, не сделал да-
же движения в свою защиту. Звери бросались, сбивали наземь, вцепля-
лись. Раздалось лишь несколько сдавленных криков. Никто не смотрел в
ту сторону - только Изнов с Федоровым не могли оторваться, поворачи-
ваясь назад, насколько позволяли оковы. Потом звери снова обогнали
их. Они уходили. Терране напрягли мускулы так, что цепи больно вре-
зались в плечи, в бедра. Звери пробежали мимо телеги, человек был
перекинут через спину каждого четвероногого, рука или нога человека
находилась в пасти зверя. Один-другой еще слабо дергались. Красный
пунктир отмечал путь стаи. На месте, где стояла группа, осталось
четверо или пятеро: один на коленях, словно окаменев, ритуально под-
няв руки, остальные лежали ничком, без сознания, человек в балахоне
стоял чуть поодаль, горизонтально вытянув руку с жезлом. Стая свер-
нула в боковую улицу. Оттуда, словно очищая путь хищникам, вып-
леснулся поток машин на антигравах; машины были, скорее всего, за-
держаны там, чтобы пропустить процессию. Миг - и последний хищник
исчез за углом.
Изнов повернулся, насколько допустила цепь.
- Что это?
- Почему?.. - начал Федоров одновременно.
Церемонимейстер глубоко вздохнул, приходя в себя.
- Мы сближаем на императорский дворец! - провозгласил он, ста-
раясь, чтобы прозвучало торжественно, чтобы голос не дрожал.
- Что это за звери были? И почему, черт бы взял, никто...
- Какие есть звери? - спросил церемонимейстер. - Никакие звери
не есть были. Господин посла и господин советника обсмотрелся. Ничто
не было. Ваша Приятная Лучезарность, Ваше Зеленое Свечение обсмот-
релся. Видеть - ничто. Слышать - ничто. Э? Да, ни-че-го!

*

Цепи были унесены, массажисты растерли руки и ноги, и сейчас
терране переодевались в специально для того предназначенном покое
императорского дворца. Было сыровато, воздух в комнате стоял нежилой
- похоже, послов здесь принимали не часто. Изнов с досадой заметил,
что руки дрожат - не столько от идиотского маскарада с цепями и
виселицей, сколько от нападения хищной стаи на центральном проспекте
столицы. И ни единой попытки защититься... Может быть, это тоже от-
носилось к комедии? Или было всерьез?
Свое недоумение Изнов высказал вслух. Федоров, поправляя перед
зеркалом белый галстук, откликнулся:
- Навряд ли. Старик, во всяком случае, перепугался всерьез.
Вибрировал, как неисправная центрифуга.
- А точнее - что ты всерьез думаешь? - Изнов усмехнулся. - Не
становись дипломатом настолько, чтобы скрывать мысли и от своих.
Федоров тоже ухмыльнулся - намеку на то, что он, собственно, не
был профессиональным дипломатом, хотя много лет служил в посольствах.
- Ну, хорошо... Напуган он был всерьез. Но, похоже, неожидан-
ностью для него это не было. Да и страх у него, у всех них... как бы
сказать... привычный. Страх, которого ждут. Нет, фауна эта, готов
поручиться, настоящая. Всерьез.
- Тогда почему? - разглядывая себя в зеркале, Изнов склонил го-
лову к плечу, потом откинул назад. - Непонятно. Вполне современная
цивилизация со звездолетами, антигравами и десантниками. Неужели они
не в состоянии защитить столицу от нападения стаи зверей? Сообщу об
этом - Земля просто не поверит.
- И не только защитить вообще, прибавь, но и дать отпор при
конкретном нападении, когда рядом были десятки солдат - которых мы
видели, не говоря уже о тех, которых мы не видели, но которые навер-
няка были. Да, весьма непонятно - что к чему.
- Скорее всего, тут что-то... как по-твоему, это религиозная
страна? Я тут прочитал кое-какие надписи...
- Я тоже. Наверняка сказать трудно, однако похоже на то. Дума-
ешь, это у них священные звери, или в этом роде?
- М-м... Тогда старик хотя бы объяснил. Но не очень представ-
ляю. На таком уровне цивилизации можно было бы примириться с ка-
кой-нибудь священной коровой, она хоть людей не ест. Но хищни-
ки...Людоеды! Священные - ну, держали бы в каких-нибудь храмах - за
решеткой, поклонялись бы на расстоянии... Нет, не очень-то похоже.
- Поживем - узнаем... Вообще узнавать здесь придется, видимо,
немало.
- Ты да я - много ли узнаем?
- Ну, не останемся же мы вдвоем. Обживемся. Терра подошлет
персонал...
Изнов с сомнением покачал головой.
- Здесь, кажется, не больно швыряются агреманами. Даже на тебя
согласились не сразу.
Федоров усмехнулся.
- Придется нам постараться. Поинтересоваться кое-чем. Десантни-
ков этих вчерашних я запомнил накрепко. Это ведь войска для захвата
космических объектов, не для операций на планете. Пожалуй, у нас не
зря подозревают, что Империя непрочь нарушить трехсотлетнюю традицию.
Так что информации нам понадобятся полные трюмы.
- Гм... - только и ответил Изнов. Конечно, не очень верилось,
что кому-то, будь он даже императором, придет в голову идиотская
идея нарушить мир, стоявший уже триста с лишним лет. Всякий мир, ко-
нечно, вещь относительная, на протяжении этих трех столетий войны
велись и ведутся сейчас - но войны торговые, экономические, в кото-
рых главное оружие - технология, ассортимент, качество и себестои-
мость. Кровь не лилась, вот что главное. Конечно, порой не хватало
полной ясности с некоторыми мирами; что происходит, например, на
Иссоре, никто толком не знал, информации было мало, и та до невоз-
можности путанная. Однако, внешних войн никто не вел, и представить
себе, что кто-то захочет взяться за оружие, было трудно. Разве что в
какой-нибудь системе все другие средства поддержания внутреннего
равновесия будут исчерпаны и не дадут результата. о ведь всякая
нестабильность любой системы проявляется во многих принципах, прямых
и косвенных. Империя же, насколько было известно, отличалась именно
устойчивостью, и социальной, и экономической - всякой. Правда,
экспортировать за последние годы стала меньше, но такое бывало со
многими: временные трудности. Нет, насколько известно, тут вс╗ было
в порядке. Насколько известно. Но так ли уж много было ведомо на са-
мом деле? Если вдуматься - мало. Поэтому Изнов с Федоровым оказались
здесь. Установить отношения, а потом уже можно присылать и журна-
листов...
- Ну, долго нам еще ждать? - нарушил размышления посла Федоров.
- Если аккуратность - вежливость королей, то император должен быть
пунктуален, как хроноквантовые часы.
- Главное - сдержанность, - напомнил Изнов. - Сдержанность и
улыбки. И поменьше конкретных ответов. Тогда...
- Ну, приветствую вас, господа, в наших краях! - послышалось от
дверей, и оба терранина разом повернулись в ту сторону.

*

То был не старый церемонимейстер, но совсем другой туземец -
повыше ростом, пошире в плечах, с чертами лица не столь резко-сине-
рианскими. Шел он двери, как и полагалось по этикету, пятясь, спи-
ной к терранам, но уже на полпути повернулся лицом к ним и пошел
нормально. Острый кончик его нижней губы был опущен так, что могло
показаться - он высунул язык; на самом же деле то было эквивалентом
широкой улыбки землян. К этому надо было привыкнуть побыстрее - как
и к тому, что человеческая улыбка, открывающая зубы, здесь служила
выражением презрительной угрозы. Поэтому оба посланца Терры лишь вы-
пятили нижнюю губу, стараясь соответствовать синерианским приличиям.
Тогда вошедший улыбнулся по-земному, и Федоров с Изновым после мгно-
венного колебания ответили тем же.
- Вот и прекрасно, - сказал вновь прибывший. - Это позволяет
надеяться, что и во всем прочем мы чудесно поймем друг друга.
Он говорил по-террански без малейшего признака акцента - чисто,
как в любом городе Земли, и даже с некоторым столичным шиком. Протя-
нул руку и крепко пожал. Указал на высокие - со ступеньками, чтобы
взобраться - сидения.
- Располагайтесь, прошу вас, у нас еще есть время. Здесь приня-
то сидеть повыше. Как птички на насесте, верно? Ну, да и у вас на
Терре ведь нет единой манеры видеть. - Он снова улыбнулся. - На сту-
ле, на корточках, на пятках, скрестив ноги, и так далее... Одной ма-
нерой больше, только и всего. Спешу сразу же представиться. Я испол-
няю некоторую должность в императорской Канцелярии внешнего спо-
койствия, а именно - занимаюсь всем, что связано с Терранской Феде-
рации. До сих пор, признаюсь откровенно, я не был изнурен делами.
Теперь, с вашим радостным и благополучным прибытием, мое безделье,
надеюсь, кончится. Пока же я буду вашим переводчиком и в какой-то
мере наставником. Не то я стал уже бояться, что забуду язык. Я еще
не делаю грубых ошибок?
- Вы нас просто потрясли. - На этот раз Изнов говорил искренне.
- Трудно было рассчитывать на встречу здесь с человеком, говорящим...
- Как прирожденный терранин? Уверяю вас, Ваша Лучезарность: если
пробудете у нас лет тридцать - это примерно то же, что и ваши три
десятилетия, - то научитесь кашлять без малейшего инородного призву-
ка, на чистейшем синерианском.
- Вы хотите сказать, что...
- Хочу или не хочу, но и вы сами, - он на миг остановил взгляд
на Федорове, - быстро догадаетесь, что я бывал в ваших краях. Да,
лет тридцать в общей сложности. И не сочтите за пустой комплимент -
мне у вас очень нравилось. Многое. Бывали даже дни, когда трудно
становилось представить, что я покину ваш чудесный мир.
- Вы бывали только на Земле?
- Появляться на других планетах Федерации было бы опасно. Сог-
ласитесь, что моя внешность все же не вполне совпадает с земной.
- Неужели вы были у нас - вот так?
- Именно: точно в таком виде, в каком нахожусь перед вами. Если
не считать костюма, конечно, и тех изменений, что вносит в нас время.
По очень многим причинам - традиции, наследие древних верований - мы
не признаем косметических операций. - Он усмехнулся, снова глянув на
Федорова. - Пусть это будет как бы обменом опытом. На вашей планете
масса людей, и они принадлежат к нескольким расам. Вы лучше меня
знаете, что цвет кожи, характерные черты лица, особенности телосло-
жения, множество вариантов от межрасовых союзов дают великое много-
образие. Плюс еще особенности произношения, неизбежные диалекты,
обусловленные влиянием старых национальных языков на ту террану, на
которой мы сейчас разговариваем... Разумеется, я не похож на стан-
дартного терранина. Но часто ли вы встречали стандартных у себя до-
ма? В живом мире стандарт есть абстракция, усреднение. В каждом
месте Земли, где я бывал, меня принимали за перенесшего болезнь
представителя другой расы и искренне сочувствовали моему, с их точки
зрения, уродству. А сочувствие очень важно, оно снимает подозрения -
в культурном обществе, конечно, не у дикарей где-нибудь на Ласудале
или в ином подобном же мирке. Да вот вы сами: увидев у себя дома на
улице нечто подобное, вы удивитесь, может быть, уродству - но вряд
ли заподозрите, что перед вами существо из другого мира.
- Разведчик из другого мира, - поправил Федоров.
- Если вам угодно уточнять. Но спешу обрадовать вас: на Земле
нас всегда было мало, часто - лишь один. Потому что пока я один - я
даже для компьютера исключение, шутка природы; меня все знают и ник-
то не подозревает именно из-за моей приметности. Но если бы тот же
компьютер выдал вам анализ основных примет двух или трех подобных,
вы заподозрили бы, что в этом уродстве есть своя система. А с недав-
них пор мы и вовсе отказались от использования наших уроженцев в чу-
жих мирах: оно бывает нужным лишь вначале... Да, к разнообразию об-
ликов у вас привыкли еще со времен короля Гаргантюа: его раса ведь,
согласитесь, тоже достаточно отличалась от живущих ныне.
- Ну, если говорить о Гаргантюа... - невольно улыбнулся Изнов.
- Об этом мы успеем поболтать в часы досуга. Надеюсь, что не
вс╗ время будет уходить в трудах. А пока лишь прошу вас поверить,
чтобы не омрачить наших отношений с самого начала: за вс╗ время пре-
бывания у вас я не сделал - и никто из нас не делал ничего, что мог-
ло бы принести Федерации хотя бы ничтожный вред. Только информация,
один лишь сбор информации. Некоторые детали технологий, может быть -
но ведь наши торговые интересы в Галактике нигде не пересекаются. Но
прежде всего нас интересовала ваша история, ваша культура - мы пони-
мали, что рано или поздно, невзирая на удаленность, у нас возникнет
потребность в общении. И вот мы уже знаем немало о вашей истории, а
знание прошлого немаловажно для того, чтобы рассчитать ваши
действия в будущем. Вы же, могу поручиться, имеете о прошлом нашей
Империи лишь очень слабое представление.
- Боюсь, что и о настоящем, - вздохнул Изнов.
- Попутное крохотное замечание: такой вздох у нас во всех случаях
означает лишь одно: объяснение в страстной любви. С удовольствием
принимаю его на свой счет, но при беседах с нашими дамами...
Лицо Изнова осталось неподвижным. Федоров, похоже, был задет последни-
ми словами куда глубже. Синерианин усмехнулся, оттопырив нижнюю губу.
- Отлично понимаю ваши чувства. На Земле и я испытывал нечто по-
добное. К сожалению или к счастью, наши расы в этом отношении анатоми-
чески, вообще - биологически несовместимы. Если бы когда-то - в прош-
лом, разумеется - нашим мирам пришлось воевать, то среди всех ужасов
войны не было бы одного: насилия над женщинами с той или другой сторо-
ны. Не берусь, правда, утверждать, что это привело бы к благим
последствиям: неутоленное желание мстительно. К счастью, война нам не
грозит, прошли времена, когда веру насаждали мечом. И потому вам неиз-
бежно придется общаться с нашим лучшим полом - как только освоите
язык. И хочу дать вам совет, который намного облегчит проблему непри-
нужденного общения с нами. Поменьше думаете, что беседуете с синериа-
нином. Представляйте, что вы на маскараде, и под маской - обычный тер-
ранин, который из-за крайнего упрямства никогда этой маски не снимет -
ну, как не станет раздеваться перед вами донага.
- Хороший совет, - оценил Федоров. И прибавил: - Для вас. Но мы
им воспользуемся.
- И прекрасно. Однако, вернемся к истории. Сейчас, когда вы
удостоитесь приема у императора, самое время дать вам хоть крохи ин-
формации о нашем прошлом. Наш мир - мир традиций, насчитывающих отроду
сотни, а то и тысячи лет. Они порой доставляют неудобства, временами
способны вызвать у стороннего наблюдателя смех, но мы дорожим ими и
придерживаемся их. Традиции - один из основных устоев общества, залог
его стабильности. А наше общество весьма устойчиво. И прежде всего по-
тому, что мы ревностно оберегаем основную нашу традицию - веру. Для нас
вера - основа основ, уже сотни, нет, тысячи лет она дает нам силы, бо-
лее того - она-то и создала Империю, и продолжает поддерживать ее. Но
об этом можно говорить много. Традиции, да... Одной из них является
способ, каким вас только что доставили сюда. Старый дурак церемони-
мейстер не удосужился своевременно дать вам необходимые пояснения:
просто не подумал о том, что кто-то может не знать этого. Сделаю это
сейчас. Мы - Империя, и равных нам нет во Вселенной. Думать так - тоже
традиция, и очень живучая. Раз нам нет равных - у нас не может быть
послов. Могут быть лишь просители из разбитых и подчиненных миров. Мы
разговариваем с прочими не на равных, а сверху вниз. И хотя на деле мы
не только признаем, но и выполняем все установления Галактического
права, посол может быть доставлен к императору лишь в цепях, пусть бу-
тафорских, под виселицей, в сопровождении палача и толпы плененных
соотечественников посла. Когда-то (и непонятно, ирония или сожаление
прозвучали в речи синерианина) цепи не были бутафорскими, рабы - ста-
тистами, а палач - маленьким чиновником, не убившим в жизни даже кури-
цы. Но те времена прошли.
- И все послы соглашаются с таким протоколом?
Синерианин улыбнулся Изнову.
- Далеко не все. И в результате наши внеимперские отношения хире-
ют, и мы искренне рады вам.
- Скажите, а почему бы...
- Одну минуту. Простите, что прерываю вас, но времени остается
вс╗ меньше, а я должен предупредить вас еще кое-о чем. Традиции! К ли-
цу, которому вы намерены выказать уважение, вы приближаетесь спиной
вперед. Тем самым показываете, что верите ему настолько, что подстав-
ляете самое свое незащищенное место - спину. Поворачиваетесь лицом
раньше или позже, в зависимости от соотношения между его и вашей знат-
ностью. Повернувшись, кланяетесь. Если это лицо - отец веры или, как
сказали бы у вас, священнослужитель, синерианин сложит руки, как пред-
писывает ритуал, вы же лишь протянете обе руки ладонями вверх и затем
прижмете их к своей груди. Император - одновременно и Великий Отец ве-
ры. К нему повернетесь лицом лишь по его приглашению. Я буду рядом и
подскажу, когда остановиться и как повернуться. Запоминаете?
- Пока удается.
- Когда повернетесь, то увидите, что император располагается на
высоком помосте. Но, обращаясь к нему, будете смотреть не на него (это
было бы тягчайшим преступлением против этикета), а гораздо выше - ту-
да, где стена переходит в потолок. Тоже традиция: ваше представление о
величии императора подсказывает, что он находится на неизмеримой высо-
те. И руки простираете тоже почти вертикально вверх.
- Относится ли это и к наследному принцу?
- У нас нет наследника, как нет закона о престолонаследии. Мы -
монархия абсолютная, но не династическая.
- Как же приходит новый император?
Синерианин усмехнулся.
- Им становится безупречнейший в делах веры. Вот так-то. Ну, что
еще? Да: задавать вопросы императору разрешается, но лишь о здравии
его и близких. Когда императору неможется - такое бывает, - вопросы
заменяются словами восхищения его здоровьем. Сам император тоже задает
вопросы. Не стану учить вас, но прошу отвечать с максимально возможным
тактом. Впрочем, никаких подвохов в его вопросах не будет.
- Приложим все старания. Но - поскольку вы-то не император...
- О, меня можете расспрашивать, сколько заблагорассудится.
- Как вас зовут?
- Я не назвался не случайно: выговорить мое имя вам пока еще не
под силу. Называть же меня можете... ну, допустим, Меркурий. Устроит?
- Вполне, лучезарный Меркурий.
- Кстати: титул императора - Навеки Ослепляющий и Отбрасывающий
тень на Солнце. Что касается меня, то я, как и вы, Посол, удостоен
Приятной Лучезарности. Со временем буду пожалован Прекрасной Лучезар-
ностью. Дальше идут Изумительная, затем Небывалая, а там уже начина-
ется ранг Ослепительных. Это так, для общего развития и первого докла-
да на Терру. Спрашивайте еще.
- Когда начнут решаться практические стороны нашей работы?
- Вероятнее всего, приступим завтра.
- Что значит `экха` в переводе на терранский?
- Как, как вы сказали?
- Экха.
- Впервые слышу это слово. Может быть, архаизм? Поинтересуюсь.
- Но мы видели по пути сюда, на улице...
- На улице по пути сюда вы не видели ничего такого, о чем стоило
бы спрашивать кого бы то ни было. Даже меня. Но нам пора. Помните:
только спиной вперед. И вопросы - о здоровьи, и ни о чем больше.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 120415
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1