ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Агата Кристи
Загадка Эндхауза

изд. `Правда`, 1991 г.
Перевод с английского Е. Коротковой
ОСR Палек, 1998 г.

Глава первая
ОТЕЛЬ `МАЖЕСТИК`

Из всех приморских городов на юге Англии Сент Лу, по-моему, самый
привлекательный. Он с полным основанием зовется жемчужиной морских ку-
рортов и поразительно напоминает Ривьеру. Мне кажется, что побережье
Корнуолла по своей прелести ничуть не уступает югу Франции.
Все это я сказал своему другу Эркюлю Пуаро.
- Вы прочитали это вчера на карточке меню, в вагоне-ресторане, мой
Друг. Ваше замечание не оригинально.
- Разве вы не согласны?
Он задумчиво улыбался и молчал. Я повторил вопрос.
- Ох, тысяча извинений, Гастингс! Я мысленно отправился странство-
вать, и, представьте, в те самые края, о которых вы только что упомина-
ли.
- На юг Франции?
- Вот именно. Я ведь провел там всю прошлую зиму и сейчас вспоминал
кое-какие события.
Я знал, о чем он говорит. Об убийстве в голубом экспрессе, совершен-
ном при запутанных и таинственных обстоятельствах. Пуаро решил эту за-
гадку с той изумительной проницательностью, которая никогда ему не изме-
няла.
- Как жаль, что меня не было с вами, - от всей души посетовал я.
- Мне тоже жаль, - ответил Пуаро. - Ваш опыт был бы просто неоценим.
Я покосился на него. Многолетняя практика научила меня не доверять
его комплиментам, но на сей раз он, казалось, говорил совершенно искрен-
не. Да и почему бы ему в конце концов не быть искренним? Я и в самом де-
ле отлично разбираюсь в его методах.
- И больше всего мне не хватало вашего живого воображения, Гастингс,
- мечтательно продолжал Пуаро. - Небольшая разрядка бывает просто необ-
ходима. Мой лакей Жорж - восхитительный человек. Иногда я позволяю себе
обсуждать с ним кое-какие вопросы. Но он начисто лишен воображения.
Его замечание показалось мне абсолютно неуместным.
- Скажите, Пуаро, - заговорил я, - неужели вас никогда не тянет вер-
нуться к прежним занятиям? Ваша бездеятельная жизнь...
- Устраивает меня как нельзя лучше, мой друг. Греться на солнышке -
что может быть прелестнее? В зените славы спуститься с пьедестала - мож-
но ли представить себе жест более величественный? Обо мне говорят: `Вот
Эркюль Пуаро... великий... неповторимый! Подобного ему никогда не бывало
и не будет`. Ну что ж. Я доволен. Я больше ничего не прошу. Я человек
скромный.
Что до меня, я бы, пожалуй, воздержался от слова `скромный`. Тщесла-
вие Пуаро, на мой взгляд, нисколько не уменьшилось с годами. Приглаживая
усы, он откинулся в кресле и прямо-таки замурлыкал от самодовольства.
Мы сидели на одной из террас отеля `Мажестик`. Это самый большой из
здешних отелей. Он расположен у моря и окружен парком. В парке, раски-
нувшемся внизу, чуть ли не на каждом шагу растут пальмы. Море отливало
густой синевой, солнце сверкало с тем искренним пылом, с каким и положе-
но сверкать августовскому солнцу (англичанам, увы, не часто доводится
видеть такую картину). Неистово жужжали пчелы, словом, большей идиллии
нельзя себе представить.
Мы приехали накануне вечером и собирались провести здесь неделю поис-
тине восхитительную, если судить по первому утру.
Я поднял газету, выпавшую у меня из рук, и снова погрузился в чтение.
Политическая ситуация была неопределенной и малоинтересной. Был опубли-
кован длинный отчет о нашумевшей мошеннической проделке городских влас-
тей, а в общем, ничего волнующего.
- Любопытная штука эта попугайная болезнь, - заметил я, перевертывая
страницу.
- Очень любопытная.
- В Лидсе, оказывается, еще два смертных случая.
- Весьма прискорбно.
Я перевернул страницу.
- А о кругосветном перелете Сетона по-прежнему ничего нового. Отчаян-
ный народ эти летчики. Его самолетамфибия `Альбатрос`, должно быть, за-
мечательное изобретение. Жаль будет, если бедняга отправится к праотцам.
Правда, надежда еще есть. Он мог добраться до какого-нибудь острова в
Тихом океане.
- Жители Соломоновых островов, кажется, все еще каннибалы? - любезно
осведомился Пуаро.
- Славный, должно быть, парень. Когда вспоминаешь о таких, чувству-
ешь, что быть англичанином в конце концов не так уж и плохо.
- Не так обидны поражения в Уимблдоне? - заметил Пуаро.
- Я не имел в виду... - начал я.
Изящным жестом мой друг прервал мои извинения.
- Что до меня, - объявил он, - я хоть и не амфибия, как самолет бед-
няги Сетона, но я космополит. И англичанами, как вам известно, я восхи-
щаюсь глубоко и неизменно. Как основательно они, например, читают днев-
ные газеты!
Мое внимание привлекли политические новости.
- Наш министр внутренних дел, кажется, попал в хорошую переделку, -
заметил я со смешком.
- Бедняга! Ему приходится несладко. Так несладко, что он ищет помощи
в самых невероятных местах.
Я удивленно посмотрел на него.
Чуть улыбаясь, Пуаро вынул из кармана свою утреннюю корреспонденцию,
аккуратно перевязанную резинкой, вытащил из пачки одно письмо и перебро-
сил его мне.
- Должно быть, не застало нас вчера, - заметил он.
Я пробежал его с радостным волнением.
- Но, Пуаро, - воскликнул я, - ведь это очень лестно!
- Вы думаете, мой друг?
- Он отзывается о ваших способностях в самых горячих выражениях.
- Он прав, - ответил Пуаро, скромно опуская глаза.
- Просит вас взять на себя расследование... называет это личным одол-
жением...
- Именно так. Вы можете не повторять мне все это. Дело в том, что я
тоже прочел это письмо, мой милый Гастингс.
- Какая жалость! - воскликнул я. - Как раз когда мы собирались отдох-
нуть...
- О нет, успокойтесь, о том, чтобы уехать, не может быть и речи.
- Но ведь министр говорит, что дело не терпит отлагательства.
- Возможно, он прав... а может быть, и нет. Эти политические деятели
так легко теряют голову: я своими глазами видел в палате депутатов в Па-
риже...
- Так-то оно так, но нам все же следует приготовиться. Лондонский
экспресс уже ушел, он отходит в двенадцать. А следующий...
- Да успокойтесь же, успокойтесь, Гастингс, умоляю вас. Вечные волне-
ния, вечная суматоха. Мы не едем нынче в Лондон... и завтра тоже.
- Но ведь этот вызов...
- Не имеет ко мне никакого отношения. Я не служу в английской поли-
ции. Меня просят заняться делом в качестве частного эксперта. Я отказы-
ваюсь.
- Отказываетесь?
- Ну, разумеется. Я отвечаю с безукоризненной вежливостью, приношу
свои извинения, свои сожаления, объясняю, что очень сочувствую, но увы!
Я удалился от дел, я конченый человек.
- Но это же неправда! - воскликнул я с жаром.
Пуаро потрепал меня по колену.
- Мой верный друг... преданный друг... К слову сказать, вы не так уж
ошибаетесь. Голова у меня еще работает, как прежде, и метод и логика-все
при мне. Но раз уж я ушел от дел, мой друг, то я ушел! Конец. Я не теат-
ральная звезда, которая десятки раз прощается с публикой. Я заявляю с
полным беспристрастием: пусть испробует свои силы молодежь. Как знать,
может быть, они чего-нибудь достигнут. Я в этом сомневаюсь, но это воз-
можно. И уж во всяком случае, они вполне могут справиться с этим прими-
тивным и нудным делом, которое волнует министра.
- Да, но какая честь, Пуаро!
- Что до меня, я выше этого. Министр внутренних дел, будучи человеком
здравомыслящим, понимает, что все будет в порядке, если ему удастся за-
ручиться моей помощью. Но что поделаешь? Ему не повезло. Эркюль Пуаро
уже распутал свое последнее дело.
Я посмотрел на него. В глубине души я сожалел о его упорстве. Такое
дело могло бы добавить новый блеск даже к его всемирной славе. В то же
время я не мог не восхищаться его непреклонностью.
Неожиданно у меня мелькнула новая мысль.
- Одного не пойму, - усмехнувшись, проговорил я, - как вы не боитесь.
Делать такие категорические заявления - это же попросту искушать богов.
- Не существует, - ответил он, - человека, который поколебал бы реше-
ние Эркюля Пуаро.
- Так-таки и не существует?
- Вы правы, мой Друг, такими словами не следует бросаться. Ну в самом
деле, я же не говорю, что, если пуля ударит в стену возле моей головы, я
не стану разузнавать, в чем дело. В конце концов я человек.
Я улыбнулся. Дело в том, что за минуту до этого на террасу упал ма-
ленький камешек. Продолжая говорить, Пуаро наклонился и подобрал его.
- Да, всего лишь человек. И даже если этот человек сейчас вроде спя-
щей собаки... Ну что ж! Собака может и проснуться. У вас ведь есть пос-
ловица: спящую собаку лучше не будить.
- Совершенно верно, - заметил я. - Надеюсь, если завтра утром вы об-
наружите кинжал возле вашей подушки, преступнику не поздоровится.
Он кивнул, но как-то рассеянно.
К моему изумлению, он вдруг встал и спустился с террасы. В этот мо-
мент на дорожке показалась девушка, торопливо шагавшая в нашу сторону.
Мне показалось, что она недурна собой, впрочем, я не успел ее расс-
мотреть, так как мое внимание отвлек Пуаро. Он шел, не глядя под ноги,
споткнулся о корень и упал. Мы с девушкой - Пуаро свалился у самых ее
ног - помогли ему подняться. Я, разумеется, был занят только моим дру-
гом, однако краем глаза заметил темные волосы, озорное личико и большие
синие глаза.
- Тысяча извинений, - смущенно пробормотал Пуаро. - Мадемуазель, вы
необычайно любезны. Я весьма сожалею... Уф-ф! Моя нога... какая боль!
Нет, нет, ничего особенного, просто подвернулась лодыжка. Через несколь-
ко минут все будет в порядке. Но если бы вы помогли мне, Гастингс... вы,
а вот с той стороны-мадемуазель, если она будет столь необыкновенно лю-
безна. Я стыжусь просить ее об этом.
Мы с девушкой, поддерживая Пуаро с двух сторон, быстро втащили его на
террасу и усадили в кресло.
Я предложил сходить за доктором, но Пуаро категорически воспротивил-
ся.
- Говорю вам, это пустяки. Просто подвернулась лодыжка. Минутку
больно, и все уже прошло. - Он поморщился. - Вы сами увидите, через одну
маленькую минутку я обо всем забуду. Мадемуазель, я благодарен вам тыся-
чу раз. Вы чрезвычайно любезны. Присядьте, прошу вас.
Девушка опустилась на стул.
- Это, конечно, не серьезно, - сказала она, - но показаться доктору
не мешает.
- Мадемуазель, заверяю вас, все это пустяки. В вашем приятном общест-
ве боль уже проходит.
Девушка рассмеялась.
- Вот и чудесно!
- А как насчет коктейля? - поинтересовался я. - Сейчас почти самое
время.
- Ну что ж... - она замялась. - Спасибо, с удовольствием.
- Мартини?
- Да, пожалуйста, сухое мартини.
Я вышел. Когда я возвратился, заказав коктейли, Пуаро с девушкой
оживленно болтали.
- Вы представляете, Гастингс, - проговорил он, - тот дом - ну, самый
крайний, мы им так восхищались, - принадлежит мадемуазель.
- Да что вы? - удивился я, хотя никак не мог припомнить, когда же это
я восхищался этим домом. По чести говоря, я его даже не заметил. - У не-
го такой мрачный и внушительный вид, - добавил я, - наверно, оттого, что
он стоит на отшибе.
- Он так и называется: `Дом на краю`, - сообщила девушка. - Я его
люблю, но он совсем развалина. Дунь - и рассыплется.
- Вы последняя представительница старинного рода, мадемуазель?
- Да ну, какой там род. Впрочем, Бакли живут здесь уже лет двес-
ти-триста. Мой брат умер три года назад, так что я действительно послед-
няя в семье.
- Печально. И вы живете в доме одна, мадемуазель?
- О, я ведь тут почти не бываю! А если приезжаю, у меня всегда соби-
рается теплая компания.
- Как это современно! А я-то уж представил себе вас в таинственном и
сумрачном особняке, над которым тяготеет фамильное проклятие.
- Какая прелесть! У вас, наверное, очень богатое воображение. Нет,
надо мной ничто не тяготеет. А если в доме и завелся призрак, он хорошо
ко мне относится. За три последних дня я трижды избежала верной смерти.
Можно подумать, что меня заколдовали.
- Избежали смерти? - встрепенулся Пуаро. - Это любопытно.
- Да нет, ничего особенного, чистая случайность.
Вдруг она резко наклонила голову - мимо пролетела оса.
- Противные осы! Здесь, наверное, близко гнездо.
- Пчелы и осы... вы их не любите, мадемуазель? Они вас когда-нибудь
жалили?
- Нет... просто действует на нервы, когда они проносятся у самого ли-
ца.
- Пчелка в чепчике, - проговорил Пуаро. - Ваша английская поговорка.
Принесли коктейли. Мы подняли фужеры и обменялись обычными незначащи-
ми фразами.
- А я ведь и в самом деле шла сюда на коктейль, - сказала мисс Бакли.
- Наши, наверное, удивляются, куда я запропастилась.
Пуаро откашлялся и поставил фужер.
- Чего бы я не дал за чашку густого, хорошего шоколада, - вздохнул
он. - Но в Англии его не делают. Однако и у вас есть приятные обычаи.
Молодые девушки... их шляпки надеваются и снимаются... так легко... так
мило...
Девушка удивленно посмотрела на него.
- Что вы имеете в виду? А как же им сниматься?
- Вы говорите так, ибо вы молоды... да, очень молоды, мадемуазель. А
для меня самым естественным кажется тщательно уложенная высокая причес-
ка... вот так... и шляпка, прикрепленная множеством булавок, здесь,
здесь, здесь, - и он с ожесточением вонзил в воображаемую шляпку четыре
воображаемые булавки.
- Но это же неудобно!
- Еще бы! Конечно! - воскликнул Пуаро. Ни одна светская страдалица не
произнесла бы этих слов с большим чувством. - При сильном ветре это было
мучительно... у вас начиналась мигрень.
Мисс Бакли стащила свою простую широкополую фетровую шляпку и бросила
ее рядом с собой.
- А теперь мы делаем вот так, - она засмеялась.
- И это разумно и мило, - с легким поклоном ответил Пуаро.
Я посмотрел на девушку с интересом. Растрепанные темные волосы прида-
вали ей сходство с эльфом. Да и не только волосы. Круглое выразительное
личико, огромные синие глаза и еще что-то - притягательное и необычное.
Какая-то отчаянность? Под глазами у девушки запали темные тени.
Терраса, на которой мы сидели обычно, пустовала. Публика собиралась
на другой террасе, она находилась сразу же за углом, там, где скалистый
берег обрывисто спускался к морю.
Из-за этого угла и показался сейчас краснолицый человек, который шел
вразвалку, сжав руки в кулаки. От него веяло чем-то лихим и бесшабашным
- типичный моряк.
- Понять не могу, куда она запропастилась, - он изумлялся так громко,
что его без труда можно было расслышать. - Ник! Ник!
Мисс Бакли встала.
- Я так и знала, что они будут волноваться. Ау, Джордж! Вот она я!
- Живее, детка! Фредди до смерти хочется выпить...
Он с нескрываемым любопытством взглянул на Пуаро. Мой друг, должно
быть, сильно отличался от большинства знакомых Ник.
Девушка сделала широкий жест рукой, как бы представляя их друг другу.
- Капитан третьего ранга Челленджер-м-м...
К моему удивлению, Пуаро и не подумал прийти к ней на помощь. Вместо
того, чтобы назвать себя, он встал и, склонившись в церемонном поклоне,
забормотал:
- Из английского военно-морского флота?.. Я преклоняюсь перед анг-
лийским флотом.
Сентенции такого рода обычно ставят англичан в тупик. Капитан Чел-
ленджер покраснел, и Ник Бакли взяла инициативу в свои руки.
- Пошли, Джордж. Хватит считать ворон. А где же Фредди с Джимом?
Она улыбнулась Пуаро.
- Спасибо за коктейль. Надеюсь, с лодыжкой все обойдется.
Кивнув мне, она взяла моряка под руку, и они скрылись за углом.
- Так, стало быть, это один из приятелей мадемуазель, - задумчиво
проговорил Пуаро. - Из ее теплой компании. Что же мы можем сказать? Ка-
ково ваше просвещенное мнение, Гастингс? Подходит он под вашу категорию
`славного парня`?
Я замялся, пытаясь понять, какой смысл, по мнению Пуаро, я вкладываю
в эти слова, затем довольно неуверенно согласился:
- Он показался мне симпатичным... м-да... если можно судить по перво-
му впечатлению.
- Занятно... - проговорил Пуаро.
Девушка забыла у нас свою шляпу. Пуаро нагнулся, поднял ее и стал
рассеянно вертеть на пальце.
- Он испытывает к ней нежные чувства? Как по-вашему, Гастингс?
- Но, дорогой мой Пуаро! Откуда же мне знать? Погодите-ка, дайте сюда
шляпу. Она понадобится даме. Я отнесу ее.
Он не обратил внимания на мои слова и так же медленно продолжал вер-
теть шляпку на пальце.
- Погодите. Это меня забавляет.
- Полноте, Пуаро.
- Вы правы, друг мой, я старею и впадаю в детство. Не правда ли?
Он так точно передал мою мысль, что мне стало не по себе. Пуаро хмык-
нул и, наклонившись вперед, приложил палец к носу.
- Но нет, я все же не настолько слабоумен, как вам кажется! Мы возв-
ратим эту шляпку - вне всякого сомнения, - только позже! Мы отнесем ее в
Эндхауз и, таким образом, сможем еще раз повидать прелестную мисс Ник.
- Пуаро, - проговорил я, - мне кажется, что вы влюбились.
- А она хорошенькая, а?
- Да вы ведь сами видели. Чего же спрашивать?
- Увы, я не могу судить. По мне, сейчас все молодое прекрасно. Моло-
дость... молодость... Вот трагедия моего возраста. Но вы... Я взываю к
вам. Ваш вкус, конечно, устарел - вы слишком долго прожили в Аргентине.
Вас приводят в восторг образчики пятилетней давности, но все-таки вы
современнее меня. Итак, она хорошенькая? Она может нравиться?
- Я бы сказал, даже очень. Но почему вас так заинтересовала эта леди?
- Она меня заинтересовала?
- Гм... сами вспомните, о чем вы только что говорили.
- Вы заблуждаетесь, мой друг. Леди, возможно, и заинтересовала меня,
однако ее шляпка интересует меня гораздо больше.
Я вытаращил на него глаза, но он и бровью не повел.
- Да, Гастингс, именно шляпка, - кивнул он и протянул ее мне. - Вы
догадались почему?
- Шляпка славненькая, - проговорил я в замешательстве. - Однако впол-
не обыкновенная. Многие девушки носят такие.
- Таких они не носят.
Я посмотрел на нее повнимательнее.
- Видите, Гастингс?
- Очень гладкий светло-коричневый фетр. Хороший фасон...
- Я не просил ее описывать. Мне уже ясно, что вы ничего не замечаете.
Уму непостижимо, бедный вы мой Гастингс, как редко вам случается хоть
что-то заметить.
Вы каждый раз заново поражаете меня. Но поглядите же, мой милый дура-
чина, здесь можно обойтись и без извилин - достаточно глаз. Глядите
же... глядите...
И тут я наконец заметил то, к чему Пуаро пытался привлечь мое внима-
ние. Шляпка медленно крутилась на его пальце, а палец был просунут в ды-
рочку. Увидев, что я сообразил, в чем дело, он протянул мне шляпку. Ды-
рочка была маленькая, аккуратная и абсолютно круглая, но я не мог себе
представить, в чем же ее назначение, если таковое вообще имелось.
- Вы обратили внимание, как мадемуазель Ник отшатнулась от пчелы?
Пчелка в чепчике - дырка в шляпке.
- Но не могла же пчела проделать этакую дырку.
- Вот именно, Гастингс! Какая проницательность! Не могла. А пуля мог-
ла, мой дорогой!
- Пуля?!
- Ну да. Вот такая.
Он протянул руку, показывая что-то маленькое, лежавшее на его ладони.
- Пуля, мой друг. Вот что упало на террасу во время нашей беседы. Пу-
ля!
- Так значит?..
- Так значит, сантиметр-другой, и дырка была бы не в шляпке, а в го-
лове. Теперь вы поняли, что меня заинтересовало? Вы были правы, друг
мой, когда советовали мне не зарекаться. Да... все мы люди! О! Но он со-
вершил непростительную ошибку, этот несостоявшийся убийца, когда спустил
курок в дюжине ярдов от Эркюля Пуаро! Вот уж воистину не повезло! Теперь
вы поняли, для чего нам нужно проникнуть в Эндхауз и поближе познако-
миться с мадемуазель Ник? За три дня она трижды избежала верной смерти.
Это ее слова. Мы не можем медлить, Гастингс. Опасность очень велика.


Глава вторая
ЭНДХАУЗ

- Пуаро, - сказал я. - Я только что думал...
- Очаровательное занятие, мой друг. Не гнушайтесь им и впредь.
Мы завтракали, сидя друг против друга за маленьким столиком у окна.
Я продолжал:
- Стреляли, очевидно, где-то очень близко. А выстрела мы не слышали.
- Вы, конечно, уверены, что в мирной тишине, нарушаемой только плес-
ком морских волн, мы обязательно должны были его услышать?
- Во всяком случае, это странно.
- Ничуть. Есть звуки, с которыми свыкаешься так быстро, что их вообще
не замечаешь. Все это утро, Друг мой, по заливу носились быстроходные
моторные лодки. Сперва вы жаловались на шум, а вскоре попросту перестали
его замечать. Но в самом деле, покуда такая лодка находится в море, мож-
но строчить из пулемета, и то не будет слышно.
- Пожалуй, верно.
- О! Поглядите-ка, - вполголоса произнес Пуаро. - Мадемуазель и ее
друзья. Похоже, они собираются здесь завтракать. Стало быть, мне придет-
ся возвратить шляпку. Но это несущественно. Разговор достаточно серьезен
для того, чтобы начать его и без предлога.
Он торопливо вскочил, быстро прошел через зал и с поклоном протянул
шляпку мисс Бакли, которая усаживалась за стол со своими приятелями.
Их было четверо: Ник Бакли, капитан третьего ранга Челленджер и еще
какой-то мужчина с дамой. С того места, где мы сидели, их почти невоз-
можно было разглядеть.
По временам до нас долетал громовой хохот моряка. Он казался простым
и добродушным малым и понравился мне с первого взгляда.
За завтраком мой друг был молчалив и рассеян. Он крошил хлеб, издавал
какие-то невнятные восклицания и выстраивал в симметричном порядке все,
что стояло на столе. Я попытался было завязать разговор, но вскоре мах-
нул рукой.
Пуаро давно уже покончил с сыром, но продолжал сидеть за столом. Од-
нако, как только компания мисс Бакли вышла из зала и устроилась за сто-
ликом в салоне, он вдруг поднялся, твердым шагом промаршировал к ним и
без всяких предисловий обратился к Ник:
- Не уделите ли вы мне чуточку внимания, мадемуазель?
Девушка нахмурилась. Да и неудивительно. Она, конечно, испугалась,
что чудаковатый маленький иностранец окажется слишком докучливым знако-
мым. Я представил себе, как в ее глазах выглядит поведение моего друга,
и от души ей посочувствовал.
Довольно неохотно она отошла от столика.
Пуаро принялся что-то тихо и торопливо говорить ей.
При первых же его словах на ее лице появилось удивленное выражение.
А я тем временем стоял как неприкаянный. По счастью, Челленджер, за-
метивший мое смущение, с готовностью пришел мне на помощь, предложив си-
гарету и заговорив о разных пустяках. Мы с ним сразу оценили друг друга
и почувствовали взаимную симпатию. Мне кажется, я был для него более
подходящей компанией, чем мужчина, с которым он только что завтракал.
Теперь я наконец смог разглядеть и его собеседника.
Это был щеголевато одетый красавец, высокого роста, белокурый, с
крупным носом. Держался он высокомерно, томно растягивал слова и, что
мне больше всего не понравилось, был какой-то очень уж холеный.
Я перевел взгляд на женщину. Она сняла шляпку и сидела в большом
кресле прямо напротив меня. `Усталая мадонна` - вот определение, которое
лучше всего к ней подходило. Ее белокурые, почти льняные волосы, разде-
ленные прямым пробором, были гладко начесаны на уши и собраны узлом на
затылке. Измученное лицо было мертвенно бледным и в то же время удиви-
тельно привлекательным. В светло-серых, с большими зрачками глазах зас-
тыло странное выражение отрешенности. Женщина внимательно разглядывала
меня. Внезапно она заговорила:
- Присядьте... пока ваш друг не кончит там с Ник.
Ее голос звучал как-то деланно-томно и принужденно, но была в нем не-
уловимая прелесть - этакая звучная, ленивая красота. Мне подумалось, что
я никогда еще не встречал такого усталого существа. Усталого не телом, а
душой, как будто она вдруг открыла, что все на этом свете пусто и нич-
тожно.
- Мисс Бакли очень любезно помогла нынче утром моему другу, когда он
подвернул лодыжку, - пояснил я, принимая ее приглашение.
- Ник рассказывала мне. - Она подняла на меня глаза, и я увидел в них
прежнее отрешенное выражение. - Все обошлось, не так ли?
Я почувствовал, что краснею.
- Да. Пустячное растяжение.
- А... рада слышать, что Ник не высосала всю эту историю из пальца.
Ведь наша маленькая Ник - прирожденная лгунья. Нечто непостижимое, прос-
то талант.
Я не нашелся, что ответить. Мое смущение, кажется, забавляло ее.
- Ник - моя старая подруга, - заметила она. - А что касается ло-
яльности, то я всегда считала, что это очень скучная добродетель. Она в
цене главным образом у шотландцев, так же как бережливость и соблюдение
дня воскресного. И потом, Ник действительно лгунья, правда, Джим? Ка-
кая-то необыкновенная история с тормозами. Джим говорит, что это чистый
вымысел.
- Я кое-что смыслю в автомобилях, - сочным голосом проговорил блон-
дин, слегка кивнув в сторону окна.
За окном среди автомобилей, стоявших у гостиницы, выделялся один -
длинный и красный. Неправдоподобно длинный и неправдоподобно красный.
Блестящий, удлиненный капот пускал ослепительные солнечные зайчики. Сло-
вом, это был суперавтомобиль.
Меня вдруг осенило:
- Ваш?
- Мой.
Я чуть было не брякнул: `Ну еще бы!`
В эту минуту к нам присоединился Пуаро. Я встал, он взял меня под ру-
ку и, торопливо поклонившись остальным, поспешно уволок в сторонку.
- Дело сделано, мой друг. В половине седьмого мы навещаем мадемуазель
в Эндхаузе. К этому времени она уже вернется с прогулки. Вернется... Ну,
разумеется, вернется в целости и сохранности.
На его лице я заметил беспокойство, а в голосе тревогу.
- Что вы ей сказали?
- Попросил назначить мне свидание, и как можно скорее. Она немного
поколебалась, как и следовало ожидать.
Она подумала... я буквально читал ее мысли: `Кто он такой, этот чело-
вечек? Невежа? Выскочка? Кинорежиссер?`
Если бы у нее была возможность, она бы отказала мне, но это трудно.
Когда тебя захватывают вот так, врасплох, проще согласиться. Она рассчи-
тывает вернуться к половине седьмого. Ну что ж!
Я заметил, что дело, стало быть, на мази, но Пуаро отнесся к моим
словам холодно. Он не находил себе места: ни дать ни взять тот пес, ко-
торый принюхивается, откуда ветер дует. Весь день он крутился по гости-
ной, бурчал себе под нос, то и дело переставлял и передвигал с места на
место безделушки. А если я с ним заговаривал, махал руками и тряс голо-
вой.
Кончилось тем, что ровно в шесть мы вышли.
- Подумать только, - проговорил я, спускаясь с террасы. - Стрелять у
самого отеля! Только безумец мог решиться на такое!
- Я с вами не согласен. При определенных условиях риск был совсем не
велик. Начнем с того, что сад необитаем. Люди, живущие в отелях, - сущие
овцы. Принято сидеть на террасе и любоваться заливом - ну что ж, все со-
бираются на террасе с видом на море. И только я, будучи оригиналом, сижу
на той, что выходит в парк. Но ведь и я ничего не увидел. Вы заметили, в
парке есть где укрыться - деревья, пальмы, кустарник. Стой себе преспо-
койненько и жди, покуда мадемуазель не пройдет мимо. А она должна была
пройти. Идти улицей гораздо дальше. Мадемуазель Ник Бакли, она ведь из
тех, что вечно опаздывают и бегут кратчайшей дорогой.
- И все же это страшный риск. Его могли заметить, а на случайность
тут не свалишь.
- Да, на этот раз уж не случайность... нет!
- Вы что-нибудь имеете в виду?
- Нет, ничего... одна идейка. Возможно, она подтвердится, а может
быть, и нет. Пока что мы ее оставим и возвратимся к тому, о чем я гово-
рил, - к необходимому условию.
- В чем же оно состоит?
- Право же, Гастингс, вы могли бы сказать это сами.
- Мне не хочется лишать вас удовольствия продемонстрировать, нас-
колько вы умнее меня.
- Что за сарказм! Ирония! Ну ладно... Вот что бросается в глаза: мо-
тивы преступления не очевидны. Иначе, что и говорить, риск был бы черес-
чур велик. Пошли бы разговоры: `Мне кажется, это такой-то. А где та-
кой-то был во время выстрела?` Э, нет, убийца - вернее, тот, кто хотел
им стать, - конечно же, скрывается в тени. И вот это-то меня и пугает,
Гастингс! Да, я боюсь, боюсь даже сейчас! Я успокаиваю себя: `Их ведь
там четверо`. Я говорю себе: `Пока они все вместе, ничего не случится`.
Я говорю себе: `Это было бы безумием`. И все время боюсь. А эти `случай-
ности`... Мне хочется разузнать о них поподробнее.
Он резко повернул назад.
- У нас еще есть время. Идемте улицей. Парк ничего нам не дает. Обс-
ледуем обычный путь.
Мы вышли из центральных ворот отеля, повернули направо и поднялись по
крутому холму. На его вершину вела узкая дорога, и надпись на изгороди
гласила: `Только к Эндхаузу`.
Мы воспользовались этим указанием, и через несколько сотен ярдов до-
рога круто повернула и уперлась в ветхие, давно не крашенные ворота.
За воротами, по правую руку от входа, стоял домик. Он занятно конт-
растировал с воротами и запущенной подъездной аллеей. Домик был окружен
опрятным, ухоженным садиком, оконные рамы и переплеты были недавно окра-
шены, на окнах висели чистые, яркие занавески.
Какой-то человек в выгоревшей норфолкской куртке возился у клумбы.
Когда ворота скрипнули, он выпрямился и глянул в нашу сторону. Это был
мужчина лет шестидесяти, ростом не меньше шести футов, крепко сбитый, с
загорелым, обветренным лицом и почти совершенно лысый. Его голубые глаза
оживленно поблескивали. Он показался мне симпатичным малым.
- Добрый день, - приветствовал он нас, когда мы проходили мимо.
Я ответил ему и, шагая дальше, все еще чувствовал на спине его пытли-
вый взгляд.
- Хотелось бы знать... - задумчиво произнес Пуаро.
И замолчал, так и не соизволив сообщить мне, что именно ему хотелось
бы узнать.
Эндхауз оказался большим, угрюмым домом, который почти совершенно
скрывался за деревьями; их ветви касались самой крыши. Нам сразу броси-
лось в глаза, что дом запущен. Прежде чем позвонить, Пуаро окинул его
оценивающим взглядом. Потребовалось приложить поистине геркулесово уси-
лие, чтобы старомодный звонок издал хоть какой-то звук, зато, раз задре-
безжав, он еще долго заливался унылым, жалобным звоном.
Нам отворила женщина средних лет. `Приличная особа в черном` - вот
слова, которые приходили на ум при взгляде на эту респектабельную, в ме-
ру угрюмую и предельно безразличную ко всему горничную.
Мисс Бакли, сообщила она, еще не возвращалась. Пуаро объяснил, что
нам назначено свидание, и не без труда добился, чтобы нас впустили в
дом. Женщины такого типа обычно не слишком доверяют иностранцам, и я
льщу себя надеждой, что именно моя внешность заставила ее смягчиться.
Наконец нас провели в гостиную, где нам предстояло ожидать возвращения
мисс Бакли.
Вот где совсем не чувствовалось уныния. Комната - правда, довольно
запущенная - выходила на море и была залита солнечным светом. На фоне
тяжеловесной мебели времен королевы Виктории разительно выделялось нес-
колько дешевеньких вещей - ультрамодерн. Парчовые гардины выцвели, зато
чехлы были новенькие и яркие, а диванные подушки словно пылали чахоточ-
ным румянцем. На стенах висели фамильные портреты. Я подумал, что неко-
торые из них, должно быть, по-настоящему хороши. Рядом с граммофоном ва-
лялось несколько пластинок. Стоял небольшой приемничек; книг в комнате
почти не было; на край дивана кто-то бросил развернутую газету. Пуаро
поднял ее и, поморщившись, положил назад. Это была местная `Уикли Ге-
ральд энд Директори`. Однако что-то заставило его снова взять ее в руки,
и, пока он просматривал там какую-то заметку, дверь отворилась и в ком-
нату вошла Ник Бакли.
- Эллен, несите лед! - крикнула она, обернувшись, и уже после этого
заговорила с нами. - Ну, вот и я... а тех всех я спровадила. Сгораю от
любопытства. Неужели я та самая героиня, которую никак не могут разыс-
кать киношники? У вас был такой торжественный вид, - добавила она, обра-
щаясь к Пуаро, - что ничего другого я просто и подумать не могла. Ну
сделайте же мне какое-нибудь заманчивое предложение.
- Увы, мадемуазель... - попытался было заговорить Пуаро.
- Только не говорите, что все наоборот, - взмолилась она, - что вы
пишете миниатюры и одну из них хотите мне всучить. Впрочем, нет, с таки-
ми усами... да еще живет в `Мажестике`, где кормят отвратительно, а цены
самые высокие во всей Англии... нет, это попросту исключено.
Женщина, отворявшая нам дверь, принесла лед и поднос с бутылками. Не
переставая болтать, Ник ловко смешала коктейли. Мне кажется, непривычная
молчаливость Пуаро в конце концов привлекла ее внимание. Наполняя фуже-
ры, она вдруг остановилась и резко бросила:
- Ну, хорошо...
- Вот этого-то мне и хочется, мадемуазель: пусть все будет хорошо. -
Он взял у нее фужер. - Ваше здоровье, мадемуазель, здоровье и долголе-
тие.
Девушка была не глупа. Его многозначительный тон не ускользнул от
нее.
- Что-нибудь... случилось?
- Да, мадемуазель. Вот...
Он протянул руку. На его ладони лежала пуля. Девушка взяла ее, недоу-
менно нахмурившись.
- Известно вам, что это такое?
- Да, конечно. Это пуля.
- Именно так. Мадемуазель, сегодня утром возле вашего уха пролетела
вовсе не оса... а эта пуля.
- Вы хотите сказать... что какой-то оголтелый идиот стрелял в парке
возле отеля?
- Похоже на то.
- Черт возьми! - чистосердечно изумилась Ник. - Выходит, я и вправду
заколдована. Значит, номер четыре.
- Да, - согласился Пуаро. - Это четвертый. И я прошу вас рассказать
об остальных трех... случайностях.
Девушка удивленно взглянула на него.
- Я хочу полностью убедиться, что это были... случайности.
- Господи! Ну конечно! А что же еще?
- Соберитесь с духом, мадемуазель. Вас ждет большое потрясение. Вы не
подумали, что кто-то покушается на вашу жизнь?
Вместо ответа Ник покатилась со смеху. Предположение Пуаро, кажется,
здорово ее позабавило.
- Волшебная идея! Ну, милый вы мой, кто ж это станет на меня поку-
шаться? Я ведь не очаровательная юная наследница, после которой останут-
ся миллионы. Я бы не прочь, чтоб кто-нибудь и в самом деле попытался ме-
ня убить, - это, должно быть, захватывающее ощущение, только, боюсь,
напрасная надежда!
- Вы мне расскажете о тех случайностях, мадемуазель?
- Конечно, да только это все пустяки. Так, чепуха какая-то. У меня
над кроватью висит тяжелая картина. Ночью она свалилась. Совершенно слу-
чайно я услыхала, что где-то в доме хлопает дверь, пошла посмотреть -
где - и запереть ее... и таким образом спаслась. Она бы мне, наверно,
угодила в голову. Вот вам и номер первый.
Пуаро не улыбнулся.
- Дальше, мадемуазель. Перейдем ко второму.
- О, этот и вовсе ерундовый! Здесь, в скалах, есть крутая тропка. Я
хожу по ней к морю купаться. Там есть такая скала, с которой можно ны-
рять. Так вот, когда я шла по этой тропке, откуда-то сверху сорвался ва-
лун и прогрохотал на волосок от меня. А третье - это уже совсем из дру-
гой оперы. У автомобиля что-то стряслось с тормозами - не знаю точно
что, мне говорили в гараже, да я не поняла. Во всяком случае, если бы я
выехала из ворот и спустилась с холма, тормоза бы не сработали, и я на-
верняка врезалась бы в ратушу, и превратилась в лепешку. В конечном сче-
те у города оказалась бы щербатая ратуша, а от меня осталось бы мокрое
место. Но так как я всегда что-нибудь забываю, мне пришлось повернуть
назад и врезаться всего-навсего в живую изгородь.
- А можете вы мне сказать, что именно было неисправно?
- Спросите в гараже Мотта. Там знают. По-моему, была отвинчена ка-
кая-то пустяковина. Я уже думала, не напроказил ли там чего мальчик Эл-
лен. У моей горничной, у той, что отворяла вам дверь, есть маленький сы-
нишка. Мальчишки ведь любят возиться с машинами. Эллен, конечно, клянет-
ся, что он и близко не подходил. А мне все кажется, что бы там Мотт ни
говорил: в машине просто что-то разболталось.
- Где вы держите машину, мадемуазель?
- В сарае за домом.
- Вы его запираете?
Ник удивленно раскрыла глаза.
- Ох! Ну конечно, нет!
- И каждый может незаметно подойти к машине и вытворять все, что
угодно?
- Вообще-то да... пожалуй. Да только это глупо.
- Нет, это не глупо, мадемуазель. Вы все еще не понимаете. Вам грозит
опасность, серьезная опасность. Это говорю вам я. Я! Вы знаете, кто я
такой?
- Кто-о? - замирая, прошептала Ник.
- Я Эркюль Пуаро.
- О! - отозвалась та каким-то разочарованным тоном. - Ну еще бы...
- Вам известно это имя, а?
- Конечно.
Девушка съежилась. В ее глазах появилось загнанное выражение. Пуаро
сверлил ее пронзительным взглядом.
- Вы чем-то смущены. Я делаю из этого вывод, что вы не читали посвя-
щенных мне книг.
- Да нет... собственно говоря, не все. Но фамилию я, конечно, слыша-
ла.
- Вы вежливая маленькая лгунья, мадемуазель. - (Я вздрогнул, вспомнив
слова, которые слышал нынче днем в отеле) - Я забыл, вы ведь еще ребенок
- откуда вам знать? Как мимолетна слава! Вот мой друг - он вам расска-
жет.
Ник посмотрела на меня. Я откашлялся, немного смущенный.
- Мосье Пуаро... м-м... был знаменитым сыщиком, - объяснил я.
- Ах, мой друг! - воскликнул Пуаро. - И это все, что вы можете ска-
зать? Ну, каково? Скажите, что я единственный, непревзойденный, величай-
ший сыщик всех времен!
- В этом нет необходимости, - заметил я сухо. - Вы уже сами все ска-
зали.
- Так-то оно так, но мне пришлось поступиться своей скромностью. Че-
ловек не должен сам себе петь дифирамбы.
- Зачем же пса держать, а лаять самому? - не без ехидства посо-
чувствовала Ник. - Да, кстати, кто же пес? Я полагаю, доктор Ватсон?
- Моя фамилия Гастингс, - сказал я сухо.
- Битва при... - подхватила Ник. - 1066 год. Кто сказал, что я необ-
разованна? Нет, это ужас до чего здорово! Значит, вы думаете, что кто-то
в самом деле хочет со мной разделаться? До чего интересно! Жаль только,
в жизни ничего такого не бывает. Разве что в книгах. Мосье Пуаро, вы по-
хожи на хирурга, придумавшего какую-то новую операцию, или на врача, ко-
торый обнаружил неизвестную болезнь и хочет, чтобы она была у каждого
встречного.
- Черт побери! - загремел Пуаро. - Да будете ли вы говорить серьезно?
Вы, нынешняя молодежь, бываете вы хоть когда-нибудь серьезны? Славная
получилась бы шуточка, если бы вас нашли в саду возле отеля с этакой ак-
куратненькой маленькой дырочкой - только не в шляпке, а в голове. Вы бы
тогда не стали смеяться, а?
- Сеанс сопровождался потусторонним хохотом, - сказала Ник. - Нет,
серьезно, мосье Пуаро, я вам очень благодарна и все такое, но, честное
слово, это какое-то совпадение.
- Упряма как черт!
- Которому я и обязана своим именем. Моего дедушку подозревали в том,
что он продал душу черту. Его иначе и не называли здесь, как Старый Ник.
Он был зловредный старикан, но страшно занятный. Я его обожала. Ездила с
ним повсюду, и нас так и звали: его - Старый Ник, а меня - Молодая Ник.
А по-настоящему меня зовут Магдала.
- Редкое имя.
- Да. Оно у нас как бы фамильное. В семействе Бакли пропасть Магдал.
Во-он там висит одна, - она кивнула на один из портретов.
- А! - отозвался Пуаро. Потом, взглянув на портрет, висевший над ка-
мином, осведомился: - Ваш дедушка, мадемуазель?
- Он самый. Правда, хорош? Джим Лазарус хотел купить картину, но я не
продала. Старый Ник - моя слабость.
- А! - Пуаро немного помолчал и очень серьезно проговорил: - Вернемся
к нашей теме. Послушайте, мадемуазель. Я заклинаю вас, не будьте легко-
мысленны. Вам грозит опасность. Сегодня в вас стреляли из маузера...
- Из маузера? - она была поражена.
- Да, а почему это вас удивляет? У кого-то из ваших знакомых есть ма-
узер?
Она усмехнулась.
- У меня, например.
- У вас?
- Ну да, папин. Он привез его с войны. С тех пор он тут и валяется.
На днях я его видела в этом ящике.
Она показала на старинную конторку. Внезапно, словно ее что-то осени-
ло, девушка подошла к конторке и выдвинула ящик. Потом как-то растерянно
оглянулась. И в голосе ее прозвучала новая нотка.
- Ох ты! - сказала она. - А ведь его нет!..


Глава третья
СЛУЧАЙНОСТИ

Вот тут-то наконец и наступил перелом. До сих пор их разговор больше
походил на препирательство. Целая пропасть разделяла их поколения. Из-

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 120109
Опублик.: 18.12.01
Число обращений: 0