|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Саймон ХОУК ЖЕЛЕЗНЫЙ ТРОН
Пролог
Канун дня мертвых. Зимнее солнцестояние. Самая длинная ночь в году.
То была ночь, располагающая к скорби. Эдан Досьер, лорд верховный камергер
кенерийской империи Ануир, стоял у стрельчатого окна своего кабинета в
Имперском Керне и смотрел через залив на мерцающие огни города. Дворец
возвышался на скалистом острове посреди залива, образованного устьем реки
Мэсил. Город Ануир тянулся вдоль обоих его берегов и сам как будто
выплескивался в залив - на десятки крохотных островках, связанных между
собой сетью дамб и мостов.
Этой ночью все окна города светились огнями свечей, которые будут
гореть до рассвета. Похоже на тлеющие угли огромного бивачного костра,
рассыпанные вдоль берегов залива и на склонах прибрежных гор. Умирающее
пламя. Удачная, хотя и довольно сентиментальная метафора, подумал Эдан. Он
вздохнул. Груз прожитых лет тяготил его. Он устал и очень хотел спать. Но
не сегодня. Только мертвые спят в эту ночь.
Каждый год в Канун Дня Мертвых жители Ануира запирали свои двери,
возжигали свечи на алтарях и, соблюдая пост, бодрствовали до рассвета, ибо
созвездие их бога уходило с небес. В эту холодную безотрадную ночь, когда
Корона Славы опускалась за южный горизонт и звезда Хэлина скрывалась от
взоров, Мир Теней подступал угрожающе близко. И в этот год, впервые с того
времени, когда умерли старые боги, Железный трон пустовал. Империя
рушится, подумал Эдан. Мечта умерла. И вот он скорбит о том, что было, и о
том, что могло быть.
Почему, спрашивал он себя, мы никогда не думает о грядущей старости?
В юности мы ощущаем себя бессмертными. И смерть существует просто для
того, чтобы бросать ей вызов. Но человеку дано лишь играть со Смертью.
Полагаясь на ее настроение, конечно. Смерть - игрок равнодушный. Иногда
она дает метнуть кости всего один раз. А иногда - много. И ей совершенно
все равно, как выпадут ваши кости, потому что, независимо от хода игры, в
конце концов за столиком останется только она.
В эту ночь Эдан Досьер как никогда остро ощущал себя созданием
смертным. Он множество раз видел, как умирали другие, не столько по его
виде, сколько в битвах, от болезней, от кражи крови или от старости, и
теперь чувствовал, как свеча собственной его жизни тает, подобно свечам на
алтаре и письменном столе. Смерть стояла по другую сторону стола с
выжидательной улыбкой. Не сегодня, подумал Эдан. И, вероятно, не завтра и
не через месяц, возможно, даже, не в этом году. Но скоро. Старуха с косой
терпелива, а Эдан устал от игры.
В день осеннего равноденствия, объявленный в Ануирской Книге Дней
днем Поминовения Усопших, ему исполнится шестьдесят девять лет. Ему
повезло родиться именно в этот день, хотя до сих пор он по-настоящему не
понимал этого. До сих пор он до конца не понимал многого из того, что
пошло ему на благо. Если юные проматывают юность, подумал Эдан, тогда
старые безрассудно растрачивают мудрость, ибо не могут более извлекать из
нее пользу. Они могут лишь читать нравоучения объятым разочарованием
юношам, которые в силу своей молодости никогда не внимают им. Микаэл был
таким. Он появился на свет в пору летнего солнцестояния, в Ночь Огня,
которая всегда знаменуется метеорным дождем. И ему тоже повезло с часом
рождения.
Метеор, подумал Эдан. Да, это Микаэл Роэль. Он ярко горел с самого
начала ослепительным светом. Во всех отношениях Микаэл был таким, каким
мечтал быть Эдан. Кроме происхождения. Нет, быть наследником престола Эдан
никогда не хотел. Ему вполне хватало и того бремени ответственности, какое
он нес в силу собственного своего происхождения. Он был старшим сыном в
доме Досьеров, знаменосцев королевской семьи Роэлей, и его жизненный путь
был предначертан с самого первого его вздоха. Ему суждено было стать
лордом верховным камергером при очередном императоре Ануира, который еще
не родился, когда Эдан появился на свет.
Его императорское величество Адриан Роэль IV женился в преклонных
летах и долгое время давал жизнь одним лишь дочерям. Он был уже на закате
своих дней и чувствовал известную необходимость поспешить с рождением
наследника. Императрица Рэза, которая была младше мужа на четыре десятка
лет, почти всю свою супружескую жизнь проходила беременной. Наконец,
подарив императору семь дочерей, молодая жена разрешилась от бремени
сыном. Несомненно, к великому своему облегчению. Рождение наследника
вызвало много радости и немало тревоги, поскольку вся империя, затаив
дыхание следила за здоровьем младенца. Однако он давал мало поводов для
беспокойства. С первым сердитым криком, который исторгли крохотные легкие
ребенка, когда повивальная бабка шлепнула его по попке, Микаэл Роэль
ворвался в этот мир с неукротимой энергией, все сметающей на своем пути.
Эдан и сейчас помнил тот день с отчетливой ясностью. Еще одна
странная особенность старости, подумал он. Воспоминания о давно минувшем
легко всплывали в его уме, но по непонятно причине ему стоило великих
трудов вспомнить о событиях, случившихся всего неделю назад. Но то был
незабываемый день. В день, когда родился Микаэл, отец привел Эдана
взглянуть на маленького принца, спящего на руках императрицы.
- Это твой господин, сын мой, - сказал ему отец. - Преклони колено и
засвидетельствуй ему свое почтение.
Тогда Эдану было всего шесть лет, но он уже знал о своем долге. Он
понял, что крохотное сморщенное создание, тесно прильнувшее к груди
матери, станет самым главным человеком в его жизни.
Он склонил голову и опустился на одно колено перед императрицей,
которая полулежала на широкой позолоченной кровати с балдахином,
обложенная подушками. Эдан до сих пор помнил, как ослепительно прекрасна
была она с рассыпавшимися по плечам длинными золотыми волосами.
- Как зовут моего господина, ваше величество? - спросил он.
Императрица улыбнулась и ответила:
- Микаэл.
- Микаэл, - тихо прошептал Эдан сейчас, как прошептал тогда, повторяя
имя. И, словно отвечая ему, легкий ветер неожиданно ворвался в открытое
окно, и пламя свечей затрепетало.
Почувствовав чье-то присутствие за спиной, Эдан отвернулся от окна. В
слабом неверном свете свечей он увидел, как на середину комнаты выступила
высокая стройная темная фигура. В сквозняке длинный, до пола, плащ с
капюшоном взметнулся за спиной вошедшего и затем опустился - на краткий
миг почудилось, будто огромная птица складывает крылья.
- Я не помешал вам в вашем бдении, лорд Эдан?
Этот голос нельзя было не узнать. Низкий, мелодичный и звучный, со
знакомыми музыкальными нотками, свойственными древней эльфийской речи.
- Гильвейн! - воскликнул Эдан. - Клянусь Хэлином, наяву ли я вижу
тебя или во сне?
Эльфийский маг откинул капюшон своего темно-зеленого бархатного
плаща, открывая красивое лишенное возраста лицо. Его густые черные волосы
с серебристыми нитями в них обрамляли выразительные черты и спускались
почти до пояса. У него был высокий лоб и тонкие изящно изогнутые брови.
Точеный, безукоризненно прямой нос и высокие резко очерченные скулы,
типичные для эльфов. Длинные волосы частично скрывали большие заостренные
уши изысканного рисунка; у него был широкий рот с тонкими губами и сильные
челюсти, резко сужавшиеся к маленькому безупречной формы подбородку.
Однако более всего поражали глаза вошедшего - огромные, миндалевидные,
голубые и настолько светлые, что они казались почти прозрачными, словно
арктический лед. Они ярко выделялись на темном лице и завораживали. Эдан
смотрел на гостя и снова чувствовал себя молодым.
- Мир снов не менее реален, чем явь, ответил Гильвейн. - Но,
насколько я понимаю, твой вопрос был риторическим.
- Ты не изменился, - с улыбкой сказал Эдан. - Как долго мы не
виделись? Двадцать лет? Нет, клянусь Хэлином, скорее тридцать. Однако даже
по прошествии стольких лет ты остался таким, каким я помню тебя - я же...
я поседел и состарился.
Эдан повернулся и бросил взгляд в высокое, от пола до потолка,
зеркало в золотой раме, установленное у стены. Оно отразило и стоящего за
ним Гильвейна Ауреалиса, который остался таким, каким Эдан помнил его. В
противоположность гостю Эдан изменился до неузнаваемости. Его короткие
волосы - он стал коротко стричь их на четвертом десятке лет, когда начал
лысеть - торчали седым ежиком серо-стального цвета. В густой окладистой
бороде перемежались серые и белые пряди. Лицо было изборождено временем и
боевыми шрамами. От тяжкого бремени ответственности под глазами Эдана
появились темные мешки, а от многолетней привычки щуриться сквозь забрало
на яркое солнце в уголках глаз образовались гусиные лапки. Взгляд его
выражал усталость и уныние, каких еще несколько лет назад не было в
помине. Некогда стройный и мускулистый, теперь он усох в талии и груди, и
его старые раны ныли в вечно-влажном воздухе дворца на заливе.
Отражение Гильвейна улыбнулось.
- Для меня ты никогда не будешь старым. Я всегда буду видеть тебя
таким, каким ты явился мне при первой нашей встрече: застенчивым, неловким
юнцом с самым сосредоточенным и серьезным выражением лица из всех, какие
мне доводилось встречать у людей столь молодых.
- Твой взгляд эльфа куда острее моего, - печально заметил Эдан. - В
своем отражении я часто искал черты того юноши, но больше не нахожу их. -
Он повернулся к магу. - Не поздно ли мне просить у тебя прощения?
Гильвейн вскинул голову и уставился на Эдана в легком недоумении.
- О каком прощении ты говоришь?
- Возможно ли, чтобы ты забыл?
- Должен признаться, забыл, - ответил Гильвейн. - Какой повод для
обиды ты дал мне?
- Сильванна, - сказал Эдан.
- Ах, это! - Лицо Гильвейна мгновенно прояснилось. - Я никогда не
обижался. Я просто не одобрял.
- Меня, - сказал Эдан.
Гильвейн покачал головой.
- Нет, ситуацию. Не тебя.
Эдан отвернулся, закусив губу, и задумчиво уставился в окно.
- Как она?
- Хорошо.
- Все так же прекрасна?
- Она почти не изменилась.
Эдан немного помолчал.
- Она когда-нибудь вспоминает обо мне?
- Да, часто.
- Правда?
- Разве я когда-нибудь лгал тебе?
Эдан повернулся.
- Нет, никогда. Ты всегда был настоящим другом. Но я думал, что в
случае с Сильванной я переступил границы нашей дружбы.
- Истинная дружба не знает границ, - ответил Гильвейн. - Ты преступил
единственно лишь границы разумного. Я пытался объяснить тебе это, но ты
внимал голосу сердца, а не разума. Это был единственный известный мне
случай, когда ты вел себя в точности как Микаэл.
- Если бы ты сказал это тогда, я посчитал бы твои слова величайшим
комплиментом, - сказал Эдан. - Я так хотел походить на него.
- Скажи спасибо, что не походил.
Эдан усмехнулся.
- Было время, когда подобное замечание привело бы меня в негодование.
Но теперь я понимаю. Мы с Микаэлом были словно две стороны одной монеты -
отчеканенные по-разному, но призванные дополнять друг друга. Я чувствую,
что отчасти утратил свою целостность с его... уходом. - Он тряхнул
головой. - Но я никудышный хозяин. Можно предложить тебе выпить?
- Ануирского бренди?
- А как иначе? - Он наполнил два кубка из стоявшего на письменном
столе графина, затем протянул один из них Гильвейну. - За что выпьем?
- Почему бы не за ушедших друзей?
Эдан кивнул.
- За ушедших друзей, - провозгласил он. Они выпили; и, согретые
бренди, два старых друга бодрствовали до рассвета и вспоминали.
КНИГА ПЕРВАЯ. ПОХИЩЕНИЕ
Глава 1 - Я буду Хэлином, Эдан - моим братом Роэлем: а ты, Дервин, будешь
Черным Принцем, Рейзеном, - объявил Микаэл тоном, не терпящим возражений.
Но одно возражение все-таки последовало.
- Не хочу Рейзеном! Почему мне нельзя быть Роэлем? - капризно
прохныкал лорд Дервин.
- Потому что ты не из королевского дома, - ответил Микаэл с
высокомерным презрением.
- Ну и что, Эдан тоже, - отпарировал Дервин, не убежденный доводом. -
К тому же мой отец - эрцгерцог, а его - всего лишь виконт. Так что по
званию я выше.
- Зато Эдан - мой знаменосец, а его отец - лорд верховный камергер, -
сказал Микаэл. - Поэтому независимо от звания, он ближе к королевскому
дому.
- Но если мне нельзя быть Роэлем, тогда нельзя и Рейзеном,упорствовал
Дервин. - Рейзен был сводным братом Роэля, а значит тоже принадлежал
королевскому дому.
Микаэл ловко отвел это логичное возражение.
- Рейзен изменил королевскому дому, когда присягнул в верности Азраю,
и поэтому лишился наследственных прав. Кроме того, я наследник
императорского трона, - добавил он, покраснев, - и могу назначать кого
угодно кем мне угодно!
Желая предотвратить скандал в малом императорском дворце, Эдан взял
на себя роль дипломата и вмешался в разговор.
- Почему бы вам не назначить Черным Принцем меня, ваше высочество? Я
всегда играю Роэля, а так смог бы побыть кем-нибудь другим для
разнообразия. Мне бы это понравилось.
Микаэл не хотел сдаваться так сразу. Он взъерошил густые темные
волосы и нахмурился, всем своим видом показывая, что обдумывает этот
вопрос, но наконец смягчился.
- Ну хорошо, раз уж ты просишь, Эдан, можешь быть Рейзеном. Дервин
будет моим братом Роэлем, а Кэлан - Тредериком, знаменосцем.
Он быстро раздал роли остальным мальчикам, и они приготовились к
сражению. Для Эдана это было сущей пыткой. В свои восемнадцать лет,
вооруженный деревянным мечом и щитом, он чувствовал себя совершенно
по-дурацки среди детей шести-тринадцати лет. Но его долг был служить
своему принцу, и если принц хотел играть в войну, значит была война.
Они снова играли в сражение при горе Дейсмаар. Это была любимая игра
Микаэла, и он возвращался к ней с упрямым постоянством, на какое способен
лишь двенадцатилетний мальчик. Казалось, она никогда не надоедала ему. Как
всегда Микаэл взял роль Хэлина, героя Ануира. Как это похоже на него,
подумал Эдан. Это давало ему возможность красиво умереть и стать богом.
Каждый ребенок в империи знал это предание наизусть. Дети благородных
кровей узнавали его от своих наставников, а простолюдины - от бардов,
которые излагали легенду в форме эпической баллады под названием
`Наследство королей`. Баллада существовала в нескольких слегка отличных
друг от друга версиях, но все они состояли из четырех основных частей и по
сути рассказывали об одних и тех же событиях. Это была история основания
империи, и, как большинство детей высшего сословия, Эдан узнал ее очень
рано, когда ему было всего шесть лет.
Она начиналась с эпохи `Шести племен`, от которых пошли люди, ныне
населяющие Керилию. Согласно преданию пять из шести племен пришли в эти
земли в результате массового исхода из завоеванного южного континента
Адурия. Анду, предки современных анурийцев, назывались по имени их бога
Андуираса, благородного бога войны. Рьювены поклонялись Рейниру, божеству
лесов и рек. Брехты почитали Бренно, богиню торговли и богатства, тогда
как восы были последователями Воринна, князя луны, который
покровительствовал магии. Последнее из пять адурийских племен, мезетийцы,
служило Мазеле, богине морей. Эти морские торговцы, чьи быстрые суда под
треугольными парусами некогда сновали у адурийских берегов, не сохранились
как культурная общность в современной империи, хотя следы мазетийского
влияния до сих пор можно найти в землях хинази.
Шестым племенем были предки современных хинази, басарии, посвящавшие
свои храмы Басайе, богине солнца. Эти темнокожие, внешне не похожие на
других люди некогда покинули свою родину Дьяпар и пересекли бурное Море
Драконов, чтобы поселиться в юго-восточных землях Керилии. Древние
религиозные обряды басариев скрывали тайну их происхождения, но считалось,
что они произошли от одного корня с мазетийцами, поскольку культура их
имела много общего с мазетийской и, подобно адурийцам, они поклонялись
старым богам, хотя каждое племя и выбирало себе любимое божество из
пантеона.
Адурийские племена бежали из своих исконных земель, раздираемых на
части войной, чтобы не попасть в рабство соседнему народу, который
поклонялся Азраю, князю тьмы. Бегство привело их в Керилию, куда они
переправились по узкому перешейку, некогда существовавшему на месте
современного пролива Эреля.
До прихода Шести племен Керилия оставалась незаселенной людьми.
Однако здесь обитали другие народы, считавшие эти земли своими владениями.
Главными среди них были эльфы, называвшие себя сиделинами. Эльфы были
народом древней и развитой культуры, но при этом могли обнаруживать
ужасающую жестокость, которая развилась у них в ходе многовековой борьбы
со зловещими человекообразными существами, делившими с ними земли. Они
создали свое обособленное королевство на территориях, наводненных
гоблинами, ноллами и ограми, и, говорят, в дни своей славы эльфийский двор
превосходил силой и пышностью императорский двор Ануира.
Из остальных двух народов, населявших Керилию, гномы держались
наиболее обособленно. Сильные, молчаливые и выносливые, они создавали
королевства вокруг кланов, глава каждого из которых присягал на верность
королю гномов. Опытные рудокопы и отличные воины, они редко совершали
вылазки из своих крепостей в горах и жили в мире с эльфами. Единственными
их врагами были жестокие огры, жившие в глубоких огромных пещерах,
изрезавших горы наподобие сот.
Кроме того в Керилии обитало растущее племя половинчиков, хотя об их
культуре и истории было известно меньше, чем о культуре и истории любого
другого керилийского народа. В отличие от гномов, которые жили кланами и
редко покидали свои владения, половинчики по природе своей были бродягами
и умели приспосабливаться к обычаям и условиям любого края. Единственное
постоянное поселение половинчиков в Керилии, Бурроуз, находилось в южной
части Кулладарайта - обширного непроходимого леса, в котором лежало
изолированное от мира эльфийское королевство Куллаби. К крохотным
половинчикам эльфы относились терпимо, хотя представители человеческого
рода, достаточно безрассудные, чтобы отважиться проникнуть в эти темные
леса, часто пропадали без вести.
Когда юные рыцари приготовились к игре, Микаэл решил назначить
нескольких самых младших детей половинчиками, вследствие чего у него
вспыхнул спор с тринадцатилетним лордом Корвином, утверждавшим, что в то
время, когда состоялось сражение при горе Дейсмаар, половинчиков в Керилии
не было. Микаэл настаивал на противном, и неизменные приверженцы принца,
постигшие искусство лести в самом раннем возрасте, незамедлительно приняли
его сторону, независимо от того, согласились они с ним в глубине души или
нет. Однако Корвин не желал уступать, утверждая, что это исторический
факт, и поэтому Микаэл, убежденный в своей правоте, обратился к Эдану с
просьбой разрешить спор. Когда Эдан подтвердил безусловную правоту лорда
Корвина, Микаэл недовольно фыркнул, пожал плечами и назначил малолеток
гномами вместо половинчиков.
Эдану вспомнилось, что в сражении при горе Дейсмаар участвовало очень
мало гномов, но поскольку больше никто из присутствовавших, похоже, этого
не знал, он благоразумно решил промолчать. Когда он стал на сторону
Корвина, Микаэл бросил на него мрачный взгляд, а взгляд этот Эдан знал
слишком хорошо. Принц Микаэл не любил, чтобы ему противоречили, -
независимо от исторических фактов, - но Эдан не собирался лгать ради его
удовольствия.
Дело в том, что половинчики появились в Керилии лишь около пятисот
лет назад, то есть много веков спустя после сражения при горе Дейсмаар.
Согласно легенде, они бежали с родины своих предков в таинственном Мире
Теней, спасаясь от какого-то безымянного ужаса, который угрожал их
существованию. Сами половинчики редко говорили об этом, но барды,
пользуясь возможностью, заходили в своих причудливых домыслах так далеко,
как только позволяло им воображение. Они рассказывали о Холодном Всаднике,
который однажды появился в волшебном мире, мире духов, после чего тот
постепенно превратился в Мир Теней - холодный, серый и зловещий. А
половинчики - существа наполовину земного, наполовину волшебного мира -
бежали от Холодного Всадника и от мрака, который он принес с собой. Может,
все это были лишь затейливые вымыслы бардов, и может, и правда. Наверняка
это знали одни лишь половинчики.
Говорили, что они единственные из всех земных существ могут по
желанию перемещаться из одного мира в другой, хотя никто не знал точно,
как они это делают. Считалось, что половинчики умеют ходить Тенью,
создавая временные порталы между двумя мирами, позволяющие им проникать во
владения тьмы и возвращаться в царство солнечного света в другом месте и
времени. Однако несколько раз в течение года, по определенным дням, завеса
между двумя мирами как будто раздвигалась. И в такие дни неосторожные
представители рода людского могли случайно забрести в Мир Теней, а
обитатели темного царства могли появиться в мире солнечного света.
В нежном возрасте шести лет, впервые узнав о Мире Теней от старших
товарищей, Эдан стал мучаться ночными кошмарами, вызванными страшными
историями, которые рассказывались по вечерам у костра. Детское воображение
рисовало ему самых ужасных и отвратительных существ, притаившихся под
кроватью и в гардеробе, где, по твердому его убеждению, порталы в Мир
Теней открывались каждую ночь. Он сворачивался под одеялом клубочком и
смотрел, как пляшут по стенам жуткие тени в неверном свете оплывающей
свечи на ночном столике, а когда после отчаянной борьбы со сном он наконец
засыпал, ему снились наводящие ужас чудовища, которые выползали из-под
кровати, чтобы утащить его в Мир Теней и полакомиться его плотью.
Несколькими годами позже, - достаточно повзрослев, чтобы понять, что
в гардеробе, даже с наступлением тьмы, не появляется ничего более
зловещего, чем одежда, а под кроватью можно найти единственно лишь комочки
пыли, - Эдан стал потчевать юного принца Микаэла страшными историями об
ужасах, сокрытых в Мире Теней, упрямо надеясь отплатить мальчику за все
унижения, которым тот подвергал его в дневные часы. Но к великой своей
досаде он скоро понял, что то несносное высокомерие, которое Микаэл
обнаруживал даже в пять лет, не покидало его и во снах - ибо вместо того,
чтобы устрашаться чудовищ, он просто хладнокровно и быстро расправлялся с
ними.
В пятнадцать Эдану казалось унизительным играть в `Гилли Сид` с
девятилетним ребенком. Тогда это была любимая игра Микаэла. `Гилли Сид`
или `Охота Эльфов`, называлась вторая часть `Наследства Королей`, в
которой рассказывалось о том, как эльфийский двор отражал вторжение
людских племен в свои владения и как эльфийские рыцари странствовали по
дорогам, убивая каждого встречного человека. Это привело к многолетней
войне, но мало-помалу эльфы отступали под натиском людей, бессильные перед
их оружием - а именно, священной магией.
У эльфов тоже были маги, но они заклинали духов природы, населяющих
леса и реки, поля и воздух. Они никогда не поклонялись богам и не могли
понять этот новый, странный источник силы. В конце концов эльфы отступили
в леса, и эльфийский двор утратил прежнее могущество. Теперь от огромной
империи, которой они некогда правили, осталось лишь несколько обособленных
эльфийских королевств, разбросанных в лесистых местностях Керилии, таких
как Туаривель, Куллаби, Силлагорид, Кумб Бейн и Туараннун.
В пору неослабной одержимости Микаэла `Гилли Сидом` Эдан время от
времени изображал в ходе игры эльфийских воинов каждого из этих далеких
королевств, умирая бессчетное множество раз - всегда недостаточно
театрально - от заклинаний `священной магии`. Иногда Микаэл для
разнообразия выступал в роли эльфийского мага, но это было даже хуже. Он
прятался за висящими в залах гобеленами и неожиданно напрыгивал на ничего
не подозревающего Эдана, умерщвляя его эльфийскими заклинаниями.
- Була-була-ка-була!
- Что это было, ваше высочество?
- Була-була-ка-була! - снова вопил Микаэл, вытягивая вперед руки с
растопыренными пальцами. - Это расплавляющее заклинание эльфов. Ты мертв!
- У эльфов нет расплавляющих заклинаний, ваше высочество. Во всяком
случае, я в этом совершенно уверен. К тому же это совсем не похоже на
эльфийский язык.
- Если я говорю, эльфийский, значит эльфийский! Давай плавься!
- Простите, ваше высочество, но как именно вы себе это представляете?
Микаэл нетерпеливо топал ногой и выразительно закатывал глаза, словно
даже самый последний тупица должен был знать, как расплавляются от
заклинания.
- Ты должен схватиться за горло, издавая отвратительные булькающие
звуки, и медленно опускаться на землю, превращаясь в лужу вонючей грязи!
- Хорошо, ваше высочество, как вам будет угодно.
И Эдан хватался за горло и с самым отваратительным хрипом и
бульканьем, на какие только был способен, опускался на колени и валился на
пол, из всех сил стараясь походить на лужу вонючей грязи. Принц никогда не
оставался вполне доволен его представлением.
- Эдан, это было ужасно!
- Простите, ваше высочество, я старался изо всех сил. Но я никогда не
плавился раньше. Может быть, вы покажете, как это делается?
После чего Микаэл показывал, как правильно плавиться, и наблюдавшему
этот спектакль Эдану приходилось признать, что у Микаэла получается лучше.
- Теперь плавься снова и на этот раз правильно!
Часть Эдану приходилось умирать по меньшей мере полдюжины раз, прежде
чем принц оставался доволен. Однако в скором времени на смену
бессмысленным звукосочетаниям и растопыренным пальца Микаэла пришла
смертоносная сила деревянного меча и щита, и Эдан познал новые страдания,
снова и снова терпя поражение от своего юного принца, выступающего в роли
Хэлина, героя Андуира, в битве при горе Дейсмаар.
Третьей частью `Наследства Королей` и источником непреходящих мучений
Эдана была `Гибель Богов`. В этой части рассказывалось о том, как Азрай,
князь тьмы, последовал за Шестью племенами в Керилию, исполненный
решимости покорить их и отвратить людей от их богов.
Сначала Азрай привлек на свою сторону гоблинов и ноллов Восгаарда,
местности на севере Керилии, и наделил их вождей магической силой. Затем
хитростью и обманом он совратил племя восов, которые отреклись от бога
луны и оставили путь магии, чтобы стать на путь меча и булавы. Потом Азрай
попытался ввести в соблазн племена полулюдей, эльфов и гномов, искушая их
через сны и предзнаменования. Стоические гномы не поддались на льстивые
уговоры Азрая, но эльфы горели желанием мести с тех самых пор, как люди
захватили эльфийские земли и вытеснили их в леса. Соблазненные обещанием
Азрая уничтожить их врагов и вернуть им потерянные земли, эльфы снова
приготовились к войне.
Короли керилийских племен быстро осознали грозившую им опасность и,
забыв обо всех разногласиях, объединили свои силы, чтобы выступить против
общего врага. Но когда две армии сошлись в бою, на помощь Азраю пришли
воины из Адурии. Поняв, что Азрай вот-вот одержит победу, старые боги
появились перед своими последователями, которые оказались на перешейке
между Керилией и Адурией, окруженные вражескими войсками.
Каждый бог выбрал себе воина из числа своих последователей, чтобы
направлять его в решающем сражении. Андуирас, бог ануиров, выбрал Хэлина,
в котором все добродетели благородного рыцаря нашли наилучшее выражение.
Вместе со своим младшим братом Роэлем и их знаменосцем Тредериком
Досьером, предком Эдана, Хэлин повел племена в последнюю, отчаянную атаку
на врага. Вдобавок к войскам человекообразных, вероломных восов и
эльфийских королевств, против них выстроились войска южных земель - все
под предводительством Азрая и изменника принца Рейзена, сводного брата
Хэлина и Роэля, который в угоду своему честолюбию предал свой народ и
продался богу тьмы.
Само собой разумеется, в этой игре Микаэл всегда был Хэлином, но
никто никогда не хотел быть принцем Рейзеном. При назначении на эту роль
среди юных аристократов императорского дворца неизбежно вспыхивали споры
и, в зависимости от настроения, Микаэл либо улаживал разногласия силой
исключительного королевского права, либо отходил в сторону и наблюдал, как
товарищи по игре улаживают их сами. В таких случаях Эдану приходилось
вмешиваться и разнимать ребят, в то время как Микаэл с нескрываемым
удовольствием наблюдал за происходящим, радуясь каждому удару, который
получал его будущий камергер, пока растаскивал в стороны двух жаждущих
крови восьмилеток, вооруженных деревянными мечами.
На этот раз, благодаря дипломатическим навыкам Эдана, дело кончилось
миром, но все-таки Микаэл остался в мрачном расположении духа. Сначала он
не смог назначить половинчиков и обнаружил недостаток знаний, который
объяснялся его полным равнодушием к учебе. Теперь Эдан успешно оспорил его
выбор Черного Принца, пусть при этом и постарался сгладить острые углы.
Все же будущий камергер уже не раз видел эту упрямо выдвинутую челюсть
Микаэла и точно знал, что она означает.
Кому-то здорово достанется, когда начнется `сражение`. Вряд ли это
будет Дервин, который захныкал, когда его назначили Рейзеном, потому что
теперь он выступал на стороне Микаэла в качестве принца Роэля. Однако
Корвину досталась роль гоблина, а значит, он становился наиболее вероятной
жертвой, несмотря на то, что был на год старше и почти вдвое крупнее
Микаэла.
Эдан обреченно вздохнул. Ему придется держаться поближе к Корвину,
чтобы успеть вмешаться, если дело примет нежелательный оборот. Как Черный
Принц, он с полным основанием может вызвать на поединок Хэлина, а
следовательно принять на себя главный удар. Это обернется для него новыми
синяками, потому что Микаэл всегда наносил удары в полную силу и, хотя ему
было всего двенадцать, его деревянный меч мог все же оставить здоровенный
рубец на теле, тем более что Эдан не носил никаких доспехов, кроме легкого
шлема. Как старший и куда более рослый, он должен был все время сдерживать
руку, что в доспехах было гораздо трудней делать. Тем временем юные
противники Эдана, защищенные доспехами, будут молотить его изо всех сил, и
он снова весь покроется синяками. Но это все-таки лучше, чем давать
Корвину удобную возможность использовать Микаэла в качестве звонкого
гонга. Эдан даже думать не хотел об осложнениях, которые могли возникнуть
в этом случае. `Клянусь всеми богами, - подумал он, - я ненавижу эту
игру!`
Как только распределение ролей закончилось, две `армии` разошлись,
чтобы встретиться в боевом порядке. Главнокомандующие каждой стороны
выстраивали свои войска и производили им смотр. Удовлетворенные увиденным,
они становились перед своими солдатами и обращались к ним с речью,
призывая их мужественно идти на смерть за великое дело. Микаэл стоял перед
своим войском и его страстный высокий голос разносился над полем боя. Как
принц Рейзен, Эдан вынужден был делать то же самое, чувствуя себя полным
дураком.
В шестнадцать лет Эдан попытался было поговорить с отцом, упирая на
то, сколь глупо человеку его возраста играть с детьми вдвое младше него.
Однако это не помогло.
- Сын, ты должен научиться исполнять свой долг перед господином! -
сказал его отец, лорд Тиеран.
- Но он еще не император, отец! - возразил Эдан. - Он просто ребенок,
и к тому же испорченный!
- Придержи язык, мальчик! Не тебе так говорить о принце!
- Простите, отец, - Эдан разочарованно вздохнул. - Я не хотел сказать
ничего обидного, но почему я должен постоянно терпеть насмешки и шутки
всех моих друзей? Почему я должен быть его нянькой? Это просто
несправедливо!
- А кто сказал тебе, что жизнь справедлива, мальчик? - сурово ответил
отец. - Когда дело касается долга, никакой речи о справедливости не идет.
В один прекрасный день ты сменишь меня в должности лорда верховного
камергера, и когда это время наступит, тебе понадобятся все навыки,
которые сейчас ты только начинаешь приобретать. Через несколько лет ты
поймешь и поблагодаришь меня. Ни в качестве товарища по играм, ни в
качестве няньки ты не нужен принцу Микаэлу, но он нужен тебе... для
обучения`.
Теперь, два года спустя, Эдан понял, что именно имел в виду отец, но
от этого бремя обязанностей не показалось ему легче. Его друзья больше не
насмехались над ним, разве что иногда мягко, добродушно подтрунивали,
поскольку теперь они тоже больше знали о долге - и о том, как трудно порой
бывает ладить с принцем. Император был стар и болен, и не мог бы принять
участие в воспитании Микаэла, даже если бы и хотел, а императрица была
излишне снисходительна к своему единственному сыну. Даже старшие сестры
Микаэла избегали брата, в каковом удовольствии Эдану было отказано.
Он обозревал свои выстроенные в ряд `войска`, воины в маленьких
металлических шлемах и доспехах нетерпеливо топтались на месте в
напряженном ожидании атаки и походили на игрушечных солдатиков. Он
прохаживался взад-вперед вдоль строя, на ходу сочиняя речь принца Рейзена,
и все глаза неотрывно следили за ним.
- Итак, воины... - произес Эдан, с трудом подавляя смех.Для нас
настало время воспользоваться случаем и уничтожить врага раз и навсегда!
Юные рыцари приветствовали слова своего предводителя стуком
деревянных мечей о деревянные щиты. `Гоблины` зарычали, `ноллы` завыли
по-волчьи, `эльфы` откликнулись подвывающим хором, а `восы` угрожающе
заворчали и приняли соответствующий вид.
- Вот он стоит! - воскликнул Эдан, указывая деревянным мечом. - Мой
брат Хэлин! - В его устал слово `брат` прозвучало как ругательство. -
Любимец богов! Герой! Какое поразительное высокомерие!
Слова его звучали с убийственным сарказмом, и вдруг Эдан с удивлением
осознал, насколько приятно ему произносить их. Он никогда прежде не
изображал Рейзена, и неожиданно ему пришло в голову, что эта роль
позволяет ему говорить о принце Хэлине такие вещи, какие он никогда не
осмелился сказать о Микаэле.
- Посмотрите, как важно он выступает перед своими войсками,
напыщенный, словно глупый павлин! Великий и благородный Хэлин! Всю жизнь
мне приходилось терпеть его непогрешимую уверенность в своей правоте, его
высокомерное превосходство, его противный визгливый голосок... - Эдан
осекся, поняв, что слегка хватил через край. - Итак, час расплаты пришел!
Сегодня вы, ноллы, и вы, гоблины, нанесете сокрушительный удар во славу
своего народа!
`Гуманоиды` ответили ему слитным рычанием и воем.
- Вы, эльфы, сегодня узнаете сладкий вкус мести!
`Эльфы` вскинули мечи и испустили боевой клич.
- Вы, восы, сегодня докажете раз и навсегда, какое племя достойно
править над другими!
`Восы` ударили мечами по щитам и затопали ногами.
- Сегодня мы зальем это поле кровью наших врагов! - Эдан глянул через
плечо и увидел, что Микаэл все еще расхаживает перед своим беспокойным
войском и, бурно жестикулируя, продолжает длинную речь. Что ж, подумал
Эдан, какой смысл `врагу` ждать, пока он закончит. Он вскинул свой меч.
- За Азрая и славу! Вперед!
Юные рыцари испустили боевой клич и с поднятыми мечами устремились на
противника. Прервавшись на полуслове, Микаэл обернулся с удивленным лицом
и увидел армию `врага`, лавиной катящуюся на него. Без колебаний он поднял
свой деревянный меч и отдал команду идти в наступление.
Две армии столкнулись на склоне горы Дейсмаар, и то было величайшее
сражение из всех, какие когда-либо видел мир. Они бились от рассвета до
заката, и воздух звенел от ударов стали о сталь - словно тысячи звонких
молотов стучали по наковальням. Одного этого грохота было достаточно,
чтобы почти полностью оглушить воинов, находившихся в гуще сражения, но к
нему добавлялись крики людей и человекообразных: гоблины визжали, ноллы
рычали, словно адовы псы, эльфы испускали свои потусторонние боевые кличи
с подвыванием, люди кричали, кони ржали, раненые всех племен и народов
взывали о помощи и стонали - и все поле боя застилали клубы удушливой
пыли, поднятой бесчисленными тысячами ног.
Неожиданно Эдан столкнулся лицом к лицу с леди Ариэль, не знающей
страха двенадцатилетней девочкой с торчащими из-под шлема светлыми
косичками. С горящими глазами она занесла над головой меч и бросилась на
него, визжа со всей неистовой яростью берсеркера, одержимого жаждой крови.
О, боги, подумал Эдан, только не Ариэль. Он отступил под боевым натиском,
принимая на деревянный щит град ударов. Исполненная мрачной решимости
доказать, что она ни в чем не уступает мальчишкам, Ариэль орудовала мечом
ничуть не хуже любого из них, и у Эдана еще не прошли синяки, оставшиеся
после последней их встречи на поле боя.
В схватке с мальчиком он всегда мог осторожно хлопнуть противника
сбоку по шлему, чтобы немного усмирить его или `убить`, если тот слишком
увлекался, что случалось почти всегда - но в схватке с маленькой Ариэль
Эдан мог лишь отражать удары щитом, так как боялся, что даже легкий удар
причинит девочке боль, несмотря на доспехи. А просто шлепать ее мечом
плашмя он не мог, потому что Ариэль не признавала игры в поддавки. Только
удар, сбивший ее с ног, мог заставить девочку признать, что она `умерла`.
Другие мальчики не испытывали подобных сомнений и колотили Ариэль так, что
Эдан внутренне содрогался, но он был гораздо больше и сильнее нее и не
хотел делать ей больно. Она как будто понимала это и, когда начиналась
игра в войну, всегда отыскивала его на поле боя, словно осуществляя личную
месть. Он изо всех сил старался защититься от этой тщедушной амазонки.
Эдан окинул взглядом поле сражения, отыскивая в этой свалке Микаэла и
Корвина. Во время наступления Корвин бежал прямо за ним, но теперь
потерялся из виду. Сейчас Эдан мог только кидать быстрые взгляды по
сторонам, но не находил его среди двух дюжин бьющихся воинов и, хуже того,
он нигде не видел и Микаэла.
- На! - Ариэль нанесла ему чувствительный удар по бедру. Эдан
почувствовал острую боль и понял, что здоровенный синяк ему обеспечен.
- Падай! - закричала девочка. - Падай на одно колено! Ты ранен!
- Нет, это был скользящий удар, просто царапина. - На этой стадии
сражения Эдан не мог позволить калечить себя; он еще должен был отыскать
Микаэла и Корвина и удостовериться, что они не снесли друг другу головы.
- Лжец! Говорю тебе, ты ранен! - закричала Ариэль, обрушивая на него
град ударов и яростно повторяя, как заклинание: - Ранен... ранен...
ранен... ранен!
Эдан попятился, споткнулся и упал. Ариэль немедленно воспользовалась
своим преимуществом и набросилась на него, пока он пытался подняться на
ноги, но успел встать только на одно колено.
- Убит... убит... убит... убит!
Она сошла с ума, подумал Эдан, втягивая голову в плечи и защищаясь
щитом от сыплющихся на него ударов. И тут самым непостижимым образом ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 119701
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 2
|
