ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Александр БАЧИЛО
Рассказы

ВОЛШЕБНИК
ЖДИТЕ СОБЫТИЯ
ИНЪЕКЦИЯ СЧАСТЬЯ
МЫСЛЕФИЛЬМ, ИЛИ ЗАПИСКИ ГРАФОМАНА
НИ В СКАЗКЕ СКАЗАТЬ
ПРОСТАЯ ТАЙНА
Пробуждение вурдалаков

Александр БАЧИЛО

ВОЛШЕБНИК

Витя Свешников принадлежал к той категории людей, которые с детства
слывут рохлями и чей богатый внутренний мир долго остается никем не
оцененным и никому не нужным. Любимое развлечение этих достойных
последователей знаменитого Иа-Иа - бесцельно бродить по улицам, горько
усмехаясь своим мыслям и бросая по сторонам тоскливые взгляды.
Именно этим и занимался Свешников в тот новогодний вечер,
прогуливаясь вдоль шеренги общежитий университета, охваченных веселой
праздничной лихорадкой. Мимо него сновали тяжело нагруженные снедью
молодые люди и улыбающиеся девушки, из-под шубок которых выглядывали
воланы карнавальных нарядов. Снег торжественно поскрипывал под их
каблучками. Молодой, покрытый изморозью месяц с интересом глядел на росшую
у дороги стройную елочку, которую кто-то украсил игрушками и серебряным
дождем. Все веселились, все нескончаемым потоком шли друг к другу в гости,
и только Свешников не был никуда приглашен.
Его внимание привлек стеклянный зал на первом этаже одного из
общежитий, где заканчивались последние приготовления к балу. Вспыхивали и
гасли разноцветные прожектора, веселые огоньки гонялись друг за другом по
ветвям елки. Сцена была заполнена инструментами и микрофонами, в глубине
ее поблескивала ударная установка, напоминающая никелированный кофейный
сервиз на двенадцать персон. Лохматый барабанщик задумчиво выстукивал
какой-то сложный ритм, других музыкантов еще не было.
`Конечно, - подумал Витя, - сейчас они замечательно повеселятся.
Своей компанией. А такие, как я, им не нужны. Таких, как я, ведено не
пускать`. И он с тоской посмотрел на гранитные фигуры оперотрядовцев за
стеклянными дверями общежития. Зал между тем постепенно наполнялся
народом. Витя обратил внимание на красивую девушку, появившуюся из-за
кулис. Она спросила что-то у лохматого ударника. Тот, не переставая
постукивать, отрицательно тряхнул кудрями. Тогда девушка спустилась со
сцены и направилась к выходу из зала, Свешников проводил ее печальным
взглядом. `Вот ведь что делается!` - вскричал он мысленно и, засунув руки
в карманы, принялся расхаживать туда-сюда вдоль стены общежития. Он теперь
упивался страданием, размышляя о том, что эта прекрасная девушка,
мелькнувшая `средь шумного бала` никогда не узнает о его, Свешникова,
бренном существовании. Полный сарказма монолог, произносимый Витей в свой
адрес, был неожиданно прерван: дверь, ведущая в холл общежития, открылась,
и на крыльцо вышла та самая девушка, которая так поразила его воображение.
Придерживая накинутую на плечи шубку, она озабоченно озиралась по
сторонам, как будто ждала с нетерпением чьего-то прихода.
Впоследствии Свешников никак не мог объяснить себе, что толкнуло его
в тот момент к крыльцу. Он никогда не решился бы на такое, находясь в
здравом уме и твердой памяти, но факт остается фактом - Витя подошел к
девушке и сказал:
- Вы, наверное, меня ждете?
Тогда только ужас положения дошел до него, и чудом поборов в себе
непреодолимое желание убежать.
Витя со страхом ждал реакции девушки на эту избитую, пошлую,
просто-таки неприличную фразу.
Но она не обиделась и даже не удивилась.
- А-а, вот и вы! - сказала она Свешникову. - Идемте скорее!
Не успев еще толком осознать, что его с кем-то явно перепутали, Витя
оказался в холле. Гранитные оперотрядовцы почтительно поздоровались с ним.
В этот момент из зала появился бородатый субъект во фраке:
- Марина, ну что, приехал? - закричал он.
Девушка с улыбкой указала на Свешникова.
- Ага, замечательно! - воскликнул бородатый, подлетая к Вите и тряся
его руку. - Семен, если не ошибаюсь? А я - Леня. У нас все готово, твои
вещи привезли еще утром, они в комнате у Турбннера, Марина покажет. Мы
выделили тебе восемь женщин, хватит?
Свешников сдержанно кивнул.
- Не волнуйся, - продолжал Леня, - все будет в лучшем виде, свечи,
звезды... Тумана не надо?
- Нет, - ответил Витя. Тумана и так было достаточно, и он очень хотел
бы хоть немного прояснить положение.
- Тогда я запускаю представление, а ты иди переодевайся. Марина,
проводи товарища и пулей назад!.
В коридоре третьего этажа Свешникова ожидал новый сюрприз: он увидел
группу девушек в восточных нарядах, созданных в основном из газовых тканей
при похвальной экономии материала. Девушки плавно двигались в танце, держа
в руках незажженные свечи.
- Здравствуйте, - сказал Витя и осторожно пересчитал танцовщиц. Их
было восемь.
- Здравствуйте, маэстро! - ответили ему.
Марина открыла дверь одной из комнат.
- Вот здесь весь реквизит, - сказала она, - переодевайтесь, готовьте
аппаратуру, перед вашим выходом мы пришлем людей.
Витя вошел в комнату, и дверь за ним закрылась.
В коридоре послышался тихий голос: `И-и раз, два, три, четыре,
повернулись...` Девушки продолжали репетировать.
Свешников огляделся. Это была обычная комната общежития, с тремя
кроватями, с плакатами на стенах и учебниками на полках. Посреди комнаты
стоял черный шкаф, или, вернее, сундук, поставленный на бок.
Он был оклеен большими серебряными звездами. Рядом на стуле лежали
такой же расцветки плащ и роскошная чалма, украшенная жемчугом и крупными,
правда, сильно исцарапанными, бриллиантами. Все это окончательно прояснило
ситуацию. Тот Семен, за которого выдавал себя Свешников, был, без
сомнения, самодеятельным фокусником-иллюзионистом.
Надо бежать, другого выхода нет, решил Витя. Он думал теперь только о
том, как без шума выпутаться из этой истории. Для его бедной событиями
жизни сегодняшнее приключение и так было слишком головокружительным. Но
как бежать, когда за дверью его поджидают восемь девушек, весьма
заинтересованных личностью `маэстро`? Можно, конечно, выйти в коридор,
пробормотать что-нибудь вроде: `Вот что я еще забыл сказать!` - и с
озабоченным видом направиться в сторону лестничной площадки. Да, но как
объяснить то, что он, проторчав десять минут в комнате, так и не успел
снять пальто? Это может вызвать подозрения. Кошмар!
Взгляд Вити упал на расшитый звездами плащ. Хм! Это, пожалуй, идея...
Взяв плащ, он подошел к зеркалу и набросил черную со звездами ткань поверх
пальто.
Прекрасно! Совершенно ничего не заметно! Витя засунул шапку за пазуху
и вдруг увидел лежащую на кровати бархатную полумаску. Ага, это тоже
кстати.
Если меня еще не успели как следует рассмотреть, не стоит
предоставлять им такой возможности... Пожалуй, и чалму стоит напялить для
полноты картины. Положу потом все это в коридоре на подоконнике - найдут.
Надев маску, Свешников взял со стула чалму и осторожно водрузил ее на
голову. Вдруг что-то кольнуло его в затылок. Витя испуганно замер,
чувствуя, чак стремительная холодная волна пробежала по всему телу.
Радужные пятна заметались по комнате, предметы покрылись сверкающей
паутиной, раздались приглушенные звуки чьих-то далеких шагов, сотни
голосов, смех и шепот. Свешников вдруг ясно услышал дыхание человека,
спящего в соседней комнате у противоположной стены. Через секунду все это
прошло, но осталось странное ощущение, будто тело переполнено неведомой
энергией. Витя встряхнулся, и с кончиков пальцев посыпались ослепительные
искры. Он испуганно взглянул на дверь, и она, с треском сорвавшись с
петель, вылетела в коридор. В дверном проеме показались удивленные головы.
- В чем дело, что случилось? - спрашивали они.
- И-извините, - сказал Витя дрожащим голосом, - техническая неувязка.
В комнату вошли трое ребят в униформе.
- Мы, собственно, за тобой. Ты как, готов?
- Да-да, конечно, - выдавил Витя. Он вышел в коридор и склонился над
поверженной дверью. К его изумлению, она совершенно не пострадала, хотя
должна была открываться вовнутрь.
- Чисто сработано, - сказал за спиной один из униформистов.
Навесив дверь, они подхватили оклеенный звездами ящик и отправились в
зал.
Спускаясь по лестнице, Свешников с тревогой прислушался к себе,
чувствуя, что в любой момент может снова произойти нечто невероятное.
Постепенно, однако, он успокаивался, привыкая к новым ощущениям и понимая,
что обладает какой-то таинственной силой, пользоваться которой надо очень
осторожно. Как бы доказывая себе это утверждение, он спокойно зажег
взглядом перегоревшую лампочку на площадке второго этажа.
Спустившись в холл, Витя проследовал вслед за ребятами, тащившими
ящик, по длинному коридору и наконец оказался за кулисами. К ним подскочил
бородатый Леня.
- Задерживаетесь, мужики! Петряков уже заканчивает. Сейчас объявляем
тебя...
Со сцены доносились задумчивые саксофонные трели. Один из
униформистов подошел к Лене и стал говорить ему что-то на ухо, оглядываясь
время от времени на Свешникова. Сквозь саксофон пробивались обрывки фраз:
- ...Шарахнуло... Напрочь... Хоть бы щепочка!.. Чисто сработано...
Леня, удивляясь, кивал.
- Ну, что ж ты хочешь... - отвечал он, - ...между прочим... лауреат
областного...
В зале загремели аплодисменты. Леня встрепенулся, замахал руками и
зашипел:
- Внимание! Приготовились! Свечи зажжены? Девочки, вперед!
Факультетская рок-группа `Бигус`, обеспечивающая музыкальное
сопровождение номеров, заиграла `Хорошо жить на Востоке`.
- Пока идет танец со свечами, - шепнул Леня Свешникову, - выходи на
середину сцены. Как дадим свет, начинай работать. Все, ни пуха!..
Если Витя и чувствовал какое-то волнение, то вовсе не из-за
предстоящего выступления, больше всего ему хотелось сейчас проверить свои
новые способности.
Он задумчиво вышел из-за кулис и остановился в темной глубине сцены.
Стройные фигуры девушек, освещенные огоньками свечей, плавно двигались в
такт мелодии. Танец их был прекрасен, а вот музыка показалась Вите
слабоватой. Не то чтобы `Бигус` не умел играть, нет, играли ребята весьма
прилично, но чего-то в звуках, издаваемых группой, явно не хватало.
Свешников пригляделся к одному из музыкантов, игравшему на небольшом
электрооргане. Его лицо, освещенное слабенькой лампочкой, выражало
недовольство. Витя вдруг поймал обрывки его мыслей: органист был недоволен
своим инструментом, в голове его звучала совсем другая музыка, чистая и
многокрасочная, хотя мелодия была та же. Так скрипач, вероятно, слышит
скрипку Паганини даже тогда, когда ему приходится играть на какой-нибудь
поточной модели, вышедшей из рук мастеров фанерного производства.
`Ах, вот в чем дело!` - подумал Свешников, и в этот момент яркий сноп
света ударил ему в глаза.
- У нас в гостях, - раздался усиленный динамиками голос Лени, -
лауреат областного конкурса иллюзионистов Симеон Кр-рохоборский!
Зрители зааплодировали.
`Ну, что ж, - подумал Витя, - попробуем`. Он взмахнул руками, посылая
в пространство облако золотистых искр, и взглянул на музыкантов `Бигуса`.
Поймавший его взгляд органист изменился в лице, осторожно прикоснулся к
клавишам, и вдруг зазвучала прекрасная музыка, медленная мелодия поплыла в
зал.
Девушки, подчиняясь неведомой силе, снова закружились по сцене, но
теперь это был не отрепетированный танец, а волшебный полет сказочных фей.
Зрители затаили дыхание. Никто из них не шевельнулся даже тогда, когда все
танцовщицы, приблизившись к краю сцены, вдруг прыгнули вперед. Музыка
подхватила их легкие тела и понесла над головами зрителей. По залу
пронесся восхищенный вздох. Волшебный танец продолжался в воздухе.
Витя стоял на сцене и старался подхлестнуть свое воображение, пуская
разноцветные молнии. Полы его плаща то и дело разлетались в стороны, и под
ним был виден черный фрак. Заметив в глубине сцены ящик, Витя прикинул,
как бы поэффектней его использовать, затем подошел к нему, откинул крышку
и взмахнул плащом. Тотчас поднялся сильный ветер. Он промчался по сцене,
проник в музыку и, взметнув ее плавный темп, вихрем закружился по залу. Из
ящика посыпались цветы. Подхваченные ветром, они взлетали под потолок, а
затем медленно опускались в руки зрителям. Их стали ловить, поднялась
веселая кутерьма.
Одна девушка, потянувшись за цветами, вдруг взлетела высоко в воздух.
Тотчас все остальные зрители, покинув свои места, принялись кружиться под
потолком.
Получилось что-то вроде хоровода в невесомости.
В это время в дальнем конце зала открылась дверь, и Свешников увидел
Марину. Она вошла и сначала ахнула от удивления и восторга, а затем вдруг
оттолкнулась от пола и полетела прямо к сцене. Витя, не дыша, следил за ее
полетом. Марина приближалась, улыбаясь и глядя на него, как никогда не
глядела ни одна девушка...
Неожиданно в зале погас свет, сейчас же кто-то схватил Свешникова
сзади за горло и сорвал с него волшебную чалму. Затем его грубо потащили
за кулисы и дальше, в коридор. Здесь было светло, и Витя увидел статные
фигуры и суровые лица оперотрядовцев.
Тащивший его человек закричал противным высоким голоском:
- Вот он, самозванец! Вот он, пьяный хулиган и ворюга! А Крохоборский
- это я!
Он оттолкнул Витю и, вынув из кармана какое-то удостоверение, стал
трясти им по очереди перед носом у каждого из оперотрядовцев.
- Вот она, фотография-то! Вот оно, личико! А у этого?
Он снова подскочил к Вите и сорвал с него маску, а потом и плащ.
- Да вы поглядите! Он же в пальто под плащом! Намылился уже, бандит!
- Так, - сказал старший оперотрядовец, строго глядя на Витю. - Кто
такой? С какого факультета?
- Да я совсем не отсюда, - промямлил Свешников, еще не успевший
отдышаться, - я случайно... Мимо шел.
- Врет, - выдохнул Крохоборский.
- Одну минуту, - сказал верховный жрец порядка. - Что это там
происходит?
Из зала доносились отдельные крики `Браво!` и аплодисменты,
большинство зрителей скандировало:
`Кро-хо-бор-ский! Кро-хо-бор-ский!`
- Идите, - сказал оперотрядовец Крохоборскому. - Вас зрители ждут. А
с этим мы разберемся...

...Выйдя на улицу, Витя подошел к стеклянной стене зала и стал
смотреть на сцену. Семен Крохоборский демонстрировал свое искусство. Перед
ним на низеньком столике стоял цилиндр, из которого он, самодовольно
улыбаясь, давно тащил розовую гирлянду. Зрители вяло хлопали, пожимали
плечами и удивленно переглядывались. Кое-кто, скучая, смотрел по сторонам
другие поднимались и уходили, но Крохоборскому было не до них. Покончив с
гирляндой, он сунул руку в цилиндр и с торжествующим криком `Ап!` вынул за
уши смирного белого кролика...

Александр БАЧИЛО

ЖДИТЕ СОБЫТИЯ

Последний вопль Алика. Я прошелся по барабанам и грохнул тарелками. В
глаза ударил яркий свет, и ликующая толпа дружно зааплодировала,
посвистывая от удовольствия.
Все, на сегодня хватит. Но праздник не окончен, мы лишь уступаем
место многостаночникам - диск-жокеям:
- Дорогие друзья! Наш марафон продолжается! После Алика Черняева и
его компании вас приветствует и поздравляет с праздником синьор Челентано!
Обесточив аппаратуру, мы расположились у стойки бара.
- Вина труженникам микрофона! - вскричал Вовка-бармен и принялся
разливать по бокалам киктейль. Покончив с коктейлем, он наклонился ко мне
и тихо спросил:
- Ты случайно не знаком вон с теми девочками?
Я взял бокал и немного отпил.
- Можно обернуться?
- Давай.
Я развернулся на табурете и сейчас же понял, о каких девочках он
говорит. У окна стояли четыре ослепительные особы и, светски улыбаясь,
говорили, казалось, о погоде и туберозах. Правда, было в них что-то
неестоственно-телевизионное: безукоризненные черты лица, гладкая кожа,
великолепные волосы и идеальные фигуры, подчеркнутые туалетами, наверняка
вызывающими зависть женской половины зала и возбуждение мужской.
- Голливуд, - пробормотал сзади Вовка, - и Кристалл Палас. Между
прочим, они только что сидели здесь, и я случайно слышал, о чем они
говорили. Прямо шпионки какие-то. Одна, значит, говорит: `Слушайте, что-то
тут не так, все на нас глаза так и пялят... Вырядились!` А другая ей:
`Ничего страшного, это их только привлекает`. А вон та, что сейчас слева,
видишь? Тут и заявляет: `У меня что-то с глазами. Мне уже третий раз
говорят: `Ах, у вас необыкновенные глаза!!` А первая тогда: `Ну, не знаю.
Как на фотографии было, так и сделали`. Представляешь? Я как раз в
холодильник полез, им меня не видно. Слушаю и ничего понять не могу. О чем
это они? Выглянул осторожно из-за дверцы. Вон та в голубом в это время
говорит: `Ладно, как насчет результатов?` - `Нормально`. - отвечают.
`Завтра они уже почувствуют, а послезавтра... послезавтра почти с каждым
что-нибудь произойдет`. А эта глазастая опять: `Мне, - говорит, - один
попался, то ли хамло, то ли дурак совсем. Я даже не представляю, что с ним
будет`. А они ей: `Ничего, от этого не умирают`. Чувствуешь?
Я снова повернулся к Вовке.
- Да-а. Самобытные девочки. По-моему, раньше я их не видел, ни здесь,
ни в институте.
- Эх, был бы я сейчас посвободнее, я бы ими серьезно занялся, -
вздохнул Вовка.
- Хм! Пожалуй, это мысль.
Я огляделся. Алик с Полиной уже растворились в танцующей толпе, а
Витька-басист по-прежнему потягивал свой коктейль. Я поднялся со своего
места и свободным шагом направился к окну. Меня заинтересовал Вовкин
рассказ. Не то чтобы я безоговорочно поверил ему но какой-то
таинственностыо определенно веяло от этих девиц, сошедших с телеэкрана.
Остановившись перед стройной черноокой красавицей, я очень непринужденно
пригласил ее танцевать. Ах, черт побери! Она так улыбнулась, словно ей
было чрезвычайно приятно.

Дебют я избрал стандартный и узнал, что зовут Лоной (`Редкое имя`, -
сострил я), учится, но не у нас, а живет совсем рядом - на Цветочном
бульваре. Я сказйл, что тоже живу на Цветочном, и выразил сожаление, что
мы никогда там не встречались.
- Знаете, Лена, вы меня извините, но у вас такой вид, будто вы
готовите всем присутствующим жуткий сюрприз.
Она внимательно поглядела на меня и улыбнулась.
- А вы против?
- Нет, почему же? Наоборот. Жизнь наша так однообразна... Что-нибудь
чудесное, даже сверхъестественное, совершенно необходимо. Давайте. Если по
улицам будут гулять бронтозавры и снежные люди, я первым готов кричать
`ура!` с балкона.
- А вот этого не будет! - Лена усмехнулась. - Между прочим, нехорошо
подслушивать чужие разговоры. Но уж раз вы так любите таинственные
приключения - пожалуйста, сколько угодно. Но только имейте в виду, каждый
получит то, чего заслуживает!
- Как это получит? - удивился я. - Когда получит?
- Ну, хватит! - сказала Лена. - Мы заболтались!
Музыка вдруг оборвалась, и вспыхнул яркий свет.
Передо мной стоял Алик Черняев, он кричал, что давно пора за стол и
все уже наверху. Я огляделся. Зал был почти пуст. На сцене, потрескивая,
остывала аппаратура, а в дальнем углу меняли прожекторную лампу.
Лены не было.
Черняеву, наконец, надоело смотреть на мою тупую физиономию, он
схватил меня за рукав и потащил в банкетный зал.

В этот вечер я больше не видел Лену и ее подруг, но смутное
предчувствие чего-то необычного тревожило душу. Это ощущение не покидало
меня до следующего утра, едва проснувшись, я вспомнил о Лене, но дать
толковое объяснение вчерашним событиям мне так и не удалось. После
длительных размышлений я решил позвонить Вовке. Может быть,
первооткрыватель `голливудского феномена` знает что-нибудь новое? Ведь он
- виртуоз в своем деле, быть барменом на праздниках ему нравится не
меньше, чем заведовать своими машинами в будни. Он считает своим долгом
быть лично знакомым с каждым.
Я подошел к телефону и снял трубку. Гудка не было, слышалось только
слабое шуршание и легкий электрический треск. Черт, опять не работает,
подумал я, но в этот момент из хаоса шумов донесся далекий, искаженный,
синтетический голос.
- Ну? - спросил он.
- Алло! - закричал я. - Алло!
- Ты не алокай, ты говори, чего нужно, - грубо ответил голос.
- Нужно?.. Я извиняюсь, я, наверное, не туда попал.
- А ты еще никуда и не звонил, - заявил голос.
- Да? То есть я хотел сказать... - Мне на мгновение показалось, что
голос похож на Вовкин. - А кто это?
- Все ему интересно, - проворчал голос и, немного погодя, ответил:
- Это джинн.
- Джим? Алло!
- Сам ты Джим. Сказано - джинн я. Телефонный.
- Ах, джинн!.. Ну тогда все понятно, - я решил ответить шуткой на
шутку. - Только джинны должны говорить `Слушаю и повинуюсь`.
- Я тебя уж сколько слушаю и все не пойму, чему тут повиноваться, -
раздраженно огрызнулся голос. - Ну что, будут желания или фиксировать
вызов как хулиганские шалости с телефоном?
- Погодите, а какие желания?
- Так. Ясно. Фиксируем - сам не знает, чего хочет.
- Постойте, - закричал я. - Слушайте, джин, а вы можете сделать так,
чтобы... мм... Вот! Чтобы мой сломанный телевизор работал?
- Желание зафиксировано, - быстро ответил голос. - Повесьте трубку.
Повиноваться приходилось мне. Я пожал плечами и повесил трубку.
`Здравствуйте! - раздалось у меня за спиной. - Сегодня мы расскажем вам о
выращивании лука и чеснока на вашем приусадебном участке...`
Я медленно обернулся. Наш телевизор, простоявший полгода холодным
интерьером, весело демонстрировал посадку лука на чьем-то приусадебном
участке. На экране мелькали руки и нарядные новенькие лопаты с
разноцветными черенками, что было несколько неуместно для черно-белого
телевизора марки `Крым-206`.
Осторожно приблизившись к разгулявшемуся ящику, я заглянул в его
распахнутое, разоренное бесчисленными пытками нутро и тихо свистнул. Ни
одна лампа не светилась, многих из них вообще не было на месте, шнур с
вилкой был аккуратно свернут и подвешен к телевизору, но оживший агрегат
совсем не обращал внимания на такие мелочи и продолжал что-то веселое
болтать о витаминах и салатах. Некоторое время я стоял перед телевизором,
уставившись на экран, затем мной овладело лихорадочное возбуждение. Так.
Начинается. А дальше, возможно, будет что-нибудь и похлестче. Выходит, не
напрасно терзали меня предчувствия. Телефонный джинн... Однако я все-таки
идиот. О чем я с ним говорил?! А о чем с ним следовало говорить? Уж
конечно, не о телевизоре. Зачем я вообще приплел этот телевизор? Ах да, я
хотел его проверить, подловить на какомнибудь очевидном примере. Надо
попытаться поговорить с ним еще раз, только что ему сказать? Я подошел к
телефону. `Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою`,
всплыло в голове. Я снял трубку и испугался. Трубка гудела обычно, ровно,
без шорохов и тресков, так, что стало сразу ясно - никто мне не ответит
далеким синтетическим голосом и не станет, огрызаясь, фиксировать мои
желания. Я был удивлен больше, чем в первый раз, и ужасно разочарован.
`Что ж это ты! - сказал я себе. - Из-за своей тупости, кажется, упустил
такую возможность!.. Попыткато была единственная! А ты... Телевизор ему
подавай... Холодильник ему... Диван тебе с зеркальцем и с полочками для
слонов! Абажур тебе розовый! Ума бы хоть попросил!`
Но уж чего нет, того нет. Не дал Бог ума, так не займешь. Я вспомнил,
что хотел позвонить, и стал набирать номер. Телевизор сзади гремел
маршами. Покажу его Вовке и расскажу все. В конце концов, это не такой уж
пустяк.
Вовка взял трубку сразу, как будто ждал звонка.
- Привет, - сказал я, - слушай, ты не мог бы сейчас ко мне зайти?
- Привет, - ответил Вовка, помолчал и затем неуверенно добавил: - А
это кто?
- Ты что, не выспался? Ты во сколько вчера вернулся?
- А, это ты! - Он вздохнул почему-то с облегчением. - Я как раз
собирался тебе звонить, тут со мной такая история...
Так, подумал я, история. Значит, он тоже познакомился с нашими милыми
девочками. Интересно.
- А с кем из них ты разговаривал? - спросил я.
- Что?
- Я говорю, с кем из вчерашних девиц ты разговаривал. Из тех, которые
Голливуд и Кристалл Палас.
В трубке послышалось сопение.
- А ты откуда знаешь?
- Придешь - расскажу. Так что за история там с тобой?
- Черт его знает... Я уж боюсь об этом говорить, чистый бред
получается.
- А ты попробуй.
- Ладно, приду попробую... Только ты имей в виду, я спиртного не
употребляю. И родственники у меня все нормальные... В Бога я верю, в черта
- тоже, а это... не знаю. Все помню четко, но доказательств пет никаких.
Мы помолчали. У меня за спинок телевизор снова заиграл что-то очень
бодрое.
- Давай приходи, - сказал я, - кажется, есть доказательства.
- Если бы я не видел своими глазами... да даже если бы и видел! Если
бы не вся эта чертовщина...

Вовка уже минут десять копался в телевизоре. Он вооружился моим
тестером, но пока не мог поймать ни одного сигнала, свидетельствующего о
каких-либо процессах в цепях этого ящика. В отчаянии он начал вынимать
оставшиеся лампы, разобрал руками высоковольтный блок и уже примеривался
вынуть кинескоп. Я рассказал ему о своих вчерашних похождениях и о
телефонном джинне. Он надолго задумался, а потом вдруг просветлел.
- А это неплохо! - сказал он. - Это совсем неплохо!
Я понял, как угнетали Вовку его собственные приключения. Собравшись с
духом, он начал рассказывать:
- Вчера, как только ты отошел, появляется одна из этих красавиц, мило
мне улыбается и говорит: `Извините, пожалуйста, у вас не найдется
электрического фонарика?`
- Натурально, - говорю. - Сейчас поищем, была где-то парочка,
специально для такого случая. Вы присаживайтесь, отдохните, могу вам
коктейль предложить.
Тут же наливаю и подаю ей с лимончиком и соломинкой.
- А если не секрет, - говорю. - Что вы собираетесь делать с
фонариком? Тут, кроме танцевального зала, кругом светло.
Чувствую - мнется, не знает, что сказать, Я опять:
`Да вы присаживайтесь, я сейчас в подсобку сбегаю и принесу`.
Садится она, по, видно, торопится очень или думает о чем-то своем,
рассеянно берет коктейль - и хлобысь его одним глотком! Я так и
остолбенел, а она хоть бы что, ставит бокал на стол и опять на меня
смотрит, мол, что же ты стоишь? Ну и крошка, думаю, кто ж тебя воспитал,
такую непосредственную?
- Понимаете, - говорит, - подруга уронила цепочку под лестницу, там
не видно ничего, и свет не включается.
- Ну, это не страшно, - отвечаю. - Сейчас найдем. - А сам думаю: `Ты
бы еще лимоном закусила, темень бескультурная!`
Ну сходил я в подсобку, там, правда, фонарик есть, возвращаюсь и
говорю: `Пойдемте, разыщем вашу цепочку`. А она мне: `Извините, но если
можно, мы сами.
Моя подруга такая застенчивая, она мне строго-настрого запретила
отвлекать кого-либо от праздника из-за таких глупостей`.
`Господи, - думаю, - и говорит-то как-то не почеловечески`. Я,
конечно, еще немного повозражал, мол, ничего не стоит, не беспокойтесь,
очень приятно было бы оказать помощь, однако она, вежливо так, но твердо,
отказывается. Ну, что ж делать, вручил ей фонарик, пожелал успеха, и она
ушла.
А я стою и размышляю. И чем больше размышляю, тем сильнее чувствую -
есть тут все-таки что-то несуразное. Дурацкое что-то. Путают меня и лапшой
обвешивают со всех сторон. Как это можно у нас что-нибудь под лестницу
уронить? Там между пролетами и щелки-то нет. И что да скромность такая: не
дай Бог, кто-нибудь поможет найти? Так мне стало любопытно в этот момент,
что я решил пойти взглянуть, как бы мимоходом, чего там делается. Вышел я
в коридор - и на лестницу. Быстренько спустился до первого этажа и вижу -
идет впереди моя красавица с фонариком, спускается в фойе и прямиком - в
коридор. Ясное дело, думаю, чего она под лестницу полезет? Чего она там
потеряла? А нужно ей, болезной, к завхозу или к заведующей, поговорить
среди ночи о наболевшем. Короче говоря, в голове у меня каша, и я иду себе
тихонько дальше. Остановился в тени за колонной и вижу: проходит она весь
коридор и останавливается у самой дальней двери. Открывает ее и спускается
в подвал.
Ну, детектив! Я перебежками по коридору тоже подобрался к этой двери
и приоткрыл ее. Внизу где-то маячит свет, шагов не слышно, наверное, она
уже отошла далеко. Тогда и я спускаюсь по лестнице в подвал и тихонько
пробираюсь к свету. Минут десять я так крался, не меньше. Наконец вижу -
впереди светится прямоугольник прохода и вроде бы слышится голос. Я
подошел совсем близко к этому проему, заглянул внутрь да так и застыл на
месте. Ох, думаю, зря я здесь оказался. Не надо мне было сюда ходить. Не
люблю я всей этой мистики и не признаю. А тут... Подвал как подвал: вдоль
стен трубы, вентили какие-то, штукатурка обвалилась кое-где... Но посреди
этой каморки стояла красотка в наряде кинозвезды и что-то очень тихо и
монотонно говорила трем-четырем десяткам разномастных кошек!
Мне прямо тоскливо сделалось. То ли от страха, то ли еще от чего, не
знаю, только стою, как дурак, высунулся в дверь и пошевелиться не могу.
Тут меня кошки эти заметили, уставились все, как одна, и смотрят.
Спокойно так смотрят, с достоинством. И она поворачивается.
Направляет на меня фонарь и говорит: `Так! Это у вас привычка такая -
выслеживать кого-нибудь или входит в обязанности?` Я молчу, как стукнутый,
а она начинает меня отчитывать, и главное, так невозмутимо, будто я к ней
в трамвае привязался, а она меня там же на место ставит. `Вам самому, -
говорит, - наверное, неприятно было бы, если бы вас выслеживали. Вы,
вероятно, такого чувства и не испытывали никогда`. Я уже хотел было что-то
сказать, но фонарик вдруг погас, и стало темно, как в сейфе. Я стою, боюсь
пошевелиться. Тишина, Ни шороха, ни шагов, ни дыхания. Ничего. Меня даже
дрожь взяла. `Эй, - говорю, - вы где?`
Хоть бы звук в ответ, даже эха нет. Как под подушкой. Я тихонько
развернулся да назад. Темнота полная, хоть глаз коли. Иду, руками стены
щупаю. Только бы, думаю, не заблудиться. Наконец слышу, музыка играет,
значит, выход недалеко. Я пошел быстрее и вдруг налетел на кого-то со
всего размаху. Он отскочил куда-то в сторону и остановился. Стоит сопит.
Вроде мужик, потому что толкнул меня довольно сильно. `Кто тут?` -
говорю. Молчит. Отступает осторожно.
Вдруг он попал в полосу света, и я его увидел. Пожилой человек, в
очках и вроде бы даже с лысиной. Больше я ничего не успел рассмотреть,
потому что он повернулся и шасть куда-то в темноту. Ну, я не стал больше
ждать, подвальная дверь была приоткрыта, и лестницу видно. Я быстренько
выбрался из подвала в коридор.
Вижу, народ уже весь наверху, угощается. Только я пришел в банкетный
зал, подходит ко мне Слава Молчанов и говорит:
- Ты где это так прислонился? У тебя весь бок в известке.
- В подвале, - отвечаю.
Пока он помогал мне почиститься, я рассказал ему всю историю с начала
до конца. Слушал он меня, слушал, а потом и говорит:
- Тебе, - говорит, - Вовка, вредно барменом работать. У тебя там
испарения сильные. Ты там, брат, до белой горячки донюхаешься. Садись-ка
лучше, грибков отведай, грибки в этот раз замечательные. Тебе как раз
сейчас закусить полезно. Попробовал я было возразить, а потом думаю: `В
самом деле, бредовая получается история. Никому я сейчас не смогу
доказать. Ну их всех к лешему!` В общем, плюнул я на всю эту мистику,
подсел к столу и стал закусывать. Ничего, отошел постепенно, развеселился,
анекдот рассказал. Так бы и забыл про это дело, да не вышло.
Возвращаюсь домой, ночь, на улице ни души, только впереди какая-то
фигура маячит. Может, думаю, ктонибудь из наших? Поравнялся я с ним, вижу
- нет, не наш. Мужчина в годах, сгорбленнын немного. Тут он поворачивает
голову и смотрит на меня, прищурившись. Мать честная, думаю, да это же тот
тип в очках, который мне в подвале попался! Я даже остановился, а он
прибавил шагу и скрылся за ближайшим углом. На меня - как нахлынуло, сразу
вспомнил я и подвал, и красотку эту. До самого дома шел - на каждом шагу
оглядывался, все мне казалось, что какая-то тень за мной крадется. И вот,
возле подъезда уже, берусь я за ручку двери и вдруг чувствую на себе
чей-то взгляд. Спиной чувствую. Никогда раньше со мной такого не было.
Оборачиваюсь осторожно и вижу: стоит под фонарем здоровенный кот
неопределенной масти и глядит мне прямо в глаза, не отрываясь. Тут у меня
что-то аж екнуло внутри. Заскочил я в подъезд - и пулей на свой этаж. Дома
только успокоился. Ладно, думаю, будет страху-то на себя нагонять. Лег
спать, да так всю ночь и проворочался, не заснул.
Вовка замолчал. Я тоже ничего не говорил, собираясь с мыслями. Да
ему, пожалуй, досталось сильнее, чем мне. Я представил себя на его месте и
поежился.
Все эти подвалы, кошки, незнакомцы и прочая чертовщина здорово давили
на психику. Мне, безусловно, легче - телевизор, телефонный джинн, это,
конечно, тоже чудеса, по без того мрачного налета, без дьявольщинки.
Впрочем. Вовка почувствовал себя гораздо лучше, как только понял, что
он неодинок. Есть еще люди, подвергшиеся таинственному воздействию и,
возможно, имеющие неоспоримые доказательства. Можно найти этих людей и
вместе с ними разобраться в сущности происходящего. Наконец, имея эти
самые неоспоримые доказательства, можно обращаться и в более серьезные
инстанции, так сказать, к широким массам академиков.
Оставив на некоторое время телевизор в покое, мы принялись обсуждать
наше положение и вырабатывать план вытекающих из него действий. Прежде
всего это не мистика, решили мы. Чертей не бывает. Да и вряд ли они
додумались бы до такого. Что касается лично нас, то мы, по-видимому,
здоровы, если только одни из нас не является галлюцинацией другого. Это
было бы просто неинтересно.
Теперь - суть происходящего. Вовка, не задумываясь, записал вчерашних
красоток в пришельцы. Я возражал. На несчастных пришельцев и так уже
вешают всех собак. Все необъяснимые явления природы, безусловно, результат
деятельности пришельцев. Стоит древним людям построить какую-нибудь
пирамиду поприличнее, как у них отбирают авторские права на нее и передают
их пришельцам... Нет, пришельцы - это слишком просто. Это невозможно
именно в силу избитости темы.
Некоторое время мы спорили, затем я предложил выпить кофе и, оставив
пока спорный вопрос, перейти к выработке плана действий. Вовка согласился,
и я побежал на кухню. Возвращаясь в комнату, я отметил про себя, что
телевизор не умолкает ни на минуту, и подумал, что надо бы проверить,
совпадает ли с программой то, что он нам демонстрирует. Как раз в этот
момент диктор объявил следующую передачу.
- Слушай, Вовка! - сказал я.
Вовка обернулся.
- Где-то у меня тут, в газете, была программа... - начал я и вдруг
застыл, глядя на экран. Голос диктора продолжал литься из динамика, но
изображение затуманилось и исчезло. И вдруг из этого тумана выдвинулось
огромное, во весь экран, лицо, заросшее щетиной, и пристально уставилось
на Вовку. Я хотел что-то крикнуть, но не мог выдавить из себя ни звука.
Вовка в этот момент смотрел на меня и не видел происходящего на экране.
Однако мои глаза говорили достаточно красноречиво, и он резко повернулся к
телевизору. Диктор мило улыбнулся, заканчивая свою речь, и началась
очередная передача.
- Что там было? - спросил Вовка. Он был гораздо бледнее, чем пять
минут назад, Я рассказал.
- И он смотрел прямо на меня?
- Да, и еще... Он был... выпуклый, такой... стереоскопический.
Несколько минут мы не отрываясь смотрели на экран, потом пошли пить
кофе. Вовка все время молчал.
- Мм-да, - наконец произнес он. - Я думал, что больше этих фокусов не
будет. По-моему, они за мной следят.
- Следят?! - я уставился на Вовку.
Стоп! Следят! Кто ж так следит? Эту слежку за версту видно. Не следят
они, а нервы на кулак мотают, заставляют чувствовать за собой слежку!
- Слушай, ну-ка еще раз расскажи, что эта мадам тебе говорила в
подвале.
- В подвале? - удивился Вовка. - Ну, как... Я ж рассказывал...
`Привычка, - спрашивает, - у вас такая выслеживать или...` Постой, ты на
что намекаешь? Что это из-за меня?
- В том-то и дело! Не слежка это, Вовик. Показуха это одна, чтобы
тебя напугать. Ты за ней следил?
Так вот тебе - получай. Тем же концом по тому же месту. Понял?
- Понял-то я понял, да что же мне теперь делать?
- А ничего. Игнорируй. Или даже нет. Увидишь того мужика очкастого
или еще кого-нибудь, кто будет за тобой следить, - подойди к нему, задай
вопрос какойнибудь. Если только они смогут говорить.
- То есть как это - если смогут?
- А так. С чего ты взял, что это люди? Может быть, их единственным
назначением является показать тебе, что за тобой следят. Кот твой, тот
тоже запросто с этим справился.
- Ясно. На пушку, значит, берут.
- Вот именно, только я думаю, никакая опасность тебе не грозит.
- Хм! А они как думают?
- Понимаешь, если бы они хотели что-нибудь сделать с тобой, то с их
возможностями давно сделали бы.
- А может, они хотят меня в сумасшедший дом засадить?
- Так вот я и говорю - игнорируй. Да и потом - вряд ли у них такая
цель. Не из-за этого они затеяли весь сыр-бор.
- А из-за чего?
- Вот это и нужно понять. Нельзя сидеть сложа руки, необходимо
действовать.
Через десять минут мы выходили из квартиры. Телевизор объявил нам
вслед технический перерыв и, изобразив на экране замысловатую картинку,
затих. План был такой: Вовка обежит, кого сможет, из тех, кто был вчера на
вечере, а я еду к Черняеву и мобилизую всю нашу команду. Необходимо
выяснить, кто еще общался с этими милыми девушками и какие последствия это
имело. (`Контакты будем выявлять`, - хмыкнул Вовка.) На улице мы пожелали
друг другу ни пуха ни пера и разошлись в разные стороны.
Алик Черняев жил на другом конце города, телефона у него не было, и
единственным средством связи с ним был автобус. На остановке бурлила
толпа. Судя по тому, как оживленно подпрыгивали отдельные граждане, можно
было понять, что автобуса нет уже давно.
В загончике, неподалеку, стояла, правда, одна девятка - как раз то,
что нужно, но шофер, развалившись в кабине на моторе, казалось, не
собирался никуда ехать в ближайшие две недели. Какая-то бабка, видимо, уже
ходила к нему ругаться, и теперь громогласно докладывала на всю остановку:
- Лежит себе, песни поет. `Чтоб вином наполнялся стакан...` Только об
одном и думают. Тоже мне Кикабидзе...
Все шло как обычно. Никто из этих людей и не подозревал, что город,
возможно, уже наполнился невероятными событиями, что завтра, может быть,
они не узнают своего города и самих себя. Судя по тому, что уже произошло,
теперь с каждым может случиться все, что угодно...
Шофер наконец зашевелился. Он сел на свое место, не торопясь закурил,
долго скрипел, как положено, ручным тормозом и только после этого подъехал
к остановке. Я попал в удачную струю, меня внесли в автобус, поставили в

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 119678
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0