ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Мэрион Зиммер БРЭДЛИ
Рассказы
ДЖЕКИ И СВЕРХНОВАЯ
ЗВЕЗДЫ ЖДУТ
НОЧНОЙ ПРИШЕЛЕЦ
РЕЗУЛЬТАТИВНАЯ ТЕРАПИЯ
СМЕРТЬ СРЕДИ ЗВЕЗД
ССЫЛКА В ПРОШЛОЕ
ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ
Мэрион Зиммер БРЭДЛИ
ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ
- Эта история стара как мир. Еще Каин убил Авеля, - голос мужчины был
тих и печален. - Брат на брата, город на город, племя на племя. История,
которая никогда не устаревает.
- Никогда, - эхом отозвалась женщина, - во всяком случае, на Земле.
- Да, на Земле.
Они сидели в комнате единственного дома, оставшегося целым с ТОГО
ДНЯ, среди развалин того, что когда-то называлось Гарлем. Прежде здесь был
пивной бар. Стены были броско размалеваны, пестрели изображениями женщин в
похотливых позах, уже давно ничего не значивших, а зеркало над баром было
разбито и мелкие осколки стекла усыпали пол, так что ни он ни она не
осмеливались ходить босиком; к тому же из щелей в паркете все еще торчали
осколки бутылочного стекла.
Вот уже три месяца они жили здесь - с тех пор, как они нашли друг
друга и поняли, что они последние мужчина и женщина в Нью-Йорке, а может
быть, и на всем Североамериканском континенте, и, кто знает, может, и на
всем земном шаре.
- Я читала про Адама и Еву, - произнесла женщина с коротким горьким
смешком. - Но мне никогда и в голову бы ни пришло, что придется сыграть
одну из этих ролей. Смех, да и только.
- Не стоит так нервничать! - умиротворяюще произнес мужчина. Он
уловил грань, за которой начиналась истерия, которую проще предупредить,
чем остановить после того, как она начнется. - Не стоит.
- Кэти, - нежным тоном сказал он, - ты слыхала старую поговорку: `Я
бы не женился на ней, даже если бы она была последней женщиной на Земле?`
- О, Джефф...
- Ради бога! - взорвался мужчина и встал, челюстные мускулы под
темной кожей напряглись. - Не говори так, Кэти! Ради бога! Дай мне
зеркало, если сможешь найти его в этой пустой крысиной норе. Но не говори
ТАК!
С глубоко затаенной горечью он сказал:
- Кэти, завтра я останусь здесь и буду жить, если только не сойду с
ума и не покончу с собой.
- И я тоже.
- Пораскинь мозгами, Кэти. Я полагаю, эти места были заселены давно.
Во всяком случае, наши предки поселились здесь около трех столетий тому
назад. Мы с тобой - более-менее цивилизованные люди. И это хорошо, - он
разжал кулаки и откинулся в кресле.
- Ты полагаешь, это действительно хорошо? - мягким тоном спросила
Кэти. Красные огни над баром - электростанция все еще давала ток - бросили
отсветы на ее прекрасные светлые коротко подстриженные, как и у мужчины,
волосы, когда она сделала шаг в его сторону. Мужчина взглянул на нее, и на
мгновение зажмурился от их красноватого блеска.
- Я знаю только, что мы оба - продукты нашей цивилизации, Кэти.
Хорошей или нет - не мне судить. Да и кому теперь это интересно? Иди-ка в
постель, девочка! Уже давно за полночь, и, сдается мне, мы пообещали друг
другу, что не будем никогда больше обсуждать это.
- Извини, - кивнула девушка. Она встала, сощурившись.
- Джефф, давай завтра поглядим, может, где нибудь еще есть целые
лампочки? А то эти красные штуковины сведут меня с ума!
Он рассмеялся.
- Это все равно, что найти иголку в стоге сена. `Яркие огни
Нью-Йорка` - а я должен искать хоть одну целую лампочку! Ладно, Кэти, я
отыщу тебе ее, даже если сам буду вынужден превратиться в светящийся
столб.
- Доброй ночи, Джефф.
- Доброй ночи, Кэти.
Мужчина сидел, не двигаясь, до тех пор, пока не услышал, как
защелкнулся изнутри дверной замок. Зажглась табличка - когда-то здесь был
знаменитый ночной клуб - сообщавшая: `Извините, свободных мест нет.` Джефф
вытащил из кармана какую-то вещицу и начал ее разглядывать. Это был ключ,
ключ, подходивший к ЭТОМУ замку.
Он открыл дверь и вышел на улицу. Тротуары были загромождены кузовами
машин, частью разбитых, почти все фонарные столбы валялись на мостовой, но
кое-где лампы будут гореть до тех пор, пока электростанция будет давать
ток. Фонарь на углу разлил световую лужу на груду разбитого бетона и
кирпичной кладки. Тень его ног легла на выбеленные кости скелета,
устилавшие мостовую. Мужчина мимоходом взглянул в ту сторону. Прежде ему
становилось дурно от вида человеческих костей, так что он даже не мог
заставить себя идти по улице, где они лежали. Теперь он небрежно ногой
отбросил их со своего пути. `Некому убрать, - подумал он. Слишком много
смертей, чтобы беспокоиться об одной. - Может, другие условности тоже
излишни?`
Когда-нибудь все здесь зарастет травой, которая скроет кости. Но он
не доживет до того, чтобы увидеть зеленеющую траву. Трава, черт побери!
В руке он все еще сжимал ключ. Знает ли Кэти, что у него есть ключ?
Две недели тому назад она сказала, что потеряла его, но пока она могла
запираться изнутри - он не беспокоился. До тех пор, пока не обнаружил
ключ, на следующий день, валявшийся почти на виду под стойкой бара. Неужто
она НАРОЧНО потеряла его?
Джон нахмурился. А что, если так оно и есть? Они могли бы прожить
вдвоем весь остаток жизни.
`Их дети никогда бы не узнали...`
- Боже мой, - пробормотал мужчина, и спрятал лицо в ладонях, как это
он делал в детстве. - Боже праведный!
Когда он думал о Кэти и об ЭТОМ, он ощущал почти физические муки. В
его сознании всплыл образ - лицо Кэти. Он старался не думать о том, что
Кэти была прехорошенькой девушкой, с прекрасными волосами, голубоглазая.
`Запретить себе думать о ней, полное табу. Вдвойне запрещено.`
Он вскарабкался на груду разбитых бетонных блоков и взглянул оттуда
вниз, на реку. Вода в ней была сейчас чистой, не было видно снулой рыбы,
засорявшей ее весь месяц. Река, как и город, имеет своих пожирателей
падали, уничтожающих все, что разлагается.
Проблема греха? Да разве теперь может иметь смысл понятие греховного?
Мораль всегда оперировала понятиями черного и белого, правого и неправого,
не учитывались оттенки, полутона. Он сжал челюсти. Вытащил из кармана ключ
и по высокой дуге отправил его в полет, подальше. Он даже не услышал
всплеска.
- Такие-то дела, - громко произнес он. - Все разделено. Черное и
белое.
`Однажды, прежде, я толковал об этом с Кэти. Тебе известно все,
Отче.`
Отче, не вводи во искушение... Боже праведный, прости меня за то, что
возвел на тебя хулу... о, как я ненавижу себя за все мои греховные
помыслы...`
Он поднес ладони к вискам, коснулся пальцами черных хрустящих волос.
`Ты шутишь со мною, Отче?` Он повернулся и поплелся к своему жилищу. Он
разложил одеяло, стянул рубаху и штаны. Под подушкой лежал кусок белой
материи, странной формы. Кэти никогда не видела его. Эта вещица была
единственной, которую он утаил с тех пор, как они решили разделить свое
одиночество на двоих. Минуту он задумчиво глядел на вещицу.
Значила ли она теперь что-нибудь? Все, что связано с ней, исчезло
навсегда.
Будь откровенным с собою. Даже если она когда-то значила что-нибудь,
что с того? Она не смогла предохранить от того, что случилось - от конца
света! Он взглянул на уцелевший фрагмент зеркала над баром и с внезапной
яростью поднял руку, чтобы разбить его. Зеркало отражало разницу между ним
и Кэти. Но он справился со своей яростью. Ведь для женщин зеркала значат
очень много.
В зеркале отражалось его лицо. Не красивое, но и не безобразное.
Обыкновенное темнокожее лицо тридцатилетнего негра. Он сглотнул, а затем
сделал странную штуку. Он поднес белую тряпку к шее и обернул ее вокруг -
и внезапно скомкал ее в кулаке. Он хотел было забросить ее куда подальше,
но передумал и засунул воротничок католического священника обратно под
подушку. Отец Томас Джефферсон Браун, пастор без паствы, уставился на свое
отображение, затем внезапно отвернулся от зеркала, рассмеявшись беззлобно,
завернулся в одеяло и вскоре заснул.
- Кэти, может, было бы лучше для тебя, если бы ты перебралась ближе к
югу, - сказал Джефф. - Наверно, ты просто не думала об этом.
Кэти улыбнулась, взяв его за руку.
- Честно говоря, Джефф, это вряд ли бы что-нибудь изменило. Я-то
знаю, что ты думаешь на самом деле - что раса людей немногого стоит, если
она нашла свой конец таким ужасным способом.
Он от души расхохотался:
- Во всяком случае, она не стоит того, чтобы из-за нее повторилась
кровавая месса, - сказал он.
Она произнесла серьезным тоном, что бывало с ней довольно редко:
- Ты когда-нибудь спрашивал себя, Джефф, что бы это могло значить:
что мы встретили друг друга на огромных пространствах?
Он грустно улыбнулся:
- Подобно Лоту и его дочерям? Откровенно говоря, нет.
Она нечасто говорила о вещах, которые были выше ее понимания, чтобы
не выглядеть дурой. Но на этот раз она произнесла:
- Это ужасно и непостижимо. Должна была произойти катастрофа, чтобы
до меня дошло, что эта проблема вообще существует. Если бы ты раньше
спросил меня, я бы ответила, что цивилизованность - всего лишь внешний
лоск. Достаточно вырвать человека, мужчину или женщину, из общества, и он
быстро превратится в дикаря.
`О, Отче, твои последние соблазны.`
Следовало ли мне сообщать ей, что я был священником? Нет, не думаю.
Она не была католичкой, и ясно дала это понять. И - прости меня, господи -
я не в силах бороться за последнюю грешную душу на Земле. Ты подчистую
вымел все, не оставив ни соринки по углам, и потому я вовсе не намерен
пытаться обратить ее в твою веру. И я не собираюсь рассказать ей и тем
самым нарушить свой обет. Пастор навсегда. Если бы ты хотел иметь Адама и
Еву, господи, ты должен был выбрать на эти роли другую пару. Я не против
того, чтобы она думала об ЭТОМ, поскольку я цветной, а она белая, но я не
хочу, чтобы она считала меня дураком из-за того, что после конца света я
верую в еще один. Амен.
После продолжительного молчания он сказал:
- Разве тебе не опротивели консервы? Мне так очень. Давай возьмем
лодку и переправимся на тот берег реки.
Там полно диких роликов - мы сможем подстрелить парочку на обед. Это
разнообразит нашу еду.
Легкий ветерок повеял над низовьями Гудзона и принес с собой чистый
свежий воздух с гор. Они оба давно привыкли к виду развалин, в которые
превратился город, но Джефф обнаружил, что его снова охватило желание
однажды подняться вверх по реке. У них было кое-что из самого необходимого
- спички, несколько тайников с пищей и одеждой - они смогли бы погрузить
все это добро и уже больше никогда не видеть эти руины.
Он издал короткий смешок. Только память о том, что сотворила с собой
ПОСЛЕДНЯЯ цивилизация, сохраняла его решимость.
За городом, ближе к реке, начала расти трава и непуганые кролики
скакали по зеленеющим лужайкам.
- Посмотри, они же совсем ручные! - в восхищении сказала Кэти. Она
зарядила пистолет; но сейчас положила его обратно в карман ветровки. - О,
Джефф, давай не будем стрелять в них! Они такие милые, непуганые!
- А я-то думал, что мы пришли за рагу из кроликов - колеблясь,
произнес он, и усмехнулся, - ну да ладно, будь по-твоему, Кэти. Почему
последние люди должны воспитывать к себе неприязнь у новых господствующих
животных видов?
- Ты правда не будешь их убивать? - она смотрела на него тем
взглядом, который он часто замечал у нее последнее время, полу умоляющим,
полускрытным.
Он отрицательно покачал головой:
- Нет, конечно. Может, мы отыщем свинью - наверно, некоторые из них
оказались на свободе и одичали. Во всяком случае, уверен, мы найдем
что-нибудь годное в пищу...
- Джефф! - оцепенела женщина. - Что это был за звук?
- Выстрел, - хрипло произнес мужчина. - Ружейный выстрел! Кэти, кроме
нас, есть еще живые люди!
- А если они - выстрелят в нас? - ее голос дрогнул.
- Сомневаюсь. В кроликов, возможно, но...
- Я просигналю им выстрелом!
Джефф уже направил лодку к берегу. Он сказал спокойно:
- Нет, Кэти, все это очень подозрительно, и может быть опасно. Люди
бродят по лесу - а ты, ну, ты же женщина...
`Мужчины не все подобны мне, инстинкт, укрощенный давным-давно,
ничего теперь не значит...`
Она, нахмурившись, глядела на него:
- О, неужели это может быть опасно? После того, что случилось с
миром? Помнишь, как счастливы мы были, обнаружив, что мы не одиноки....
- Все равно, на всякий случай спрячь оружие - мягко настаивал Джефф.
Может, они отнесутся к нам доверчивей, если мы не будем вооружены.
Спрячь пистолет, пока мы не убедимся, что нас воспринимают как друзей
- или пока мы не поймем, что пора защищаться.
Женщина послушно спрятала пистолет в карман ветровки. Джефф
приподнялся и крикнул своим звонким басом:
- Эй! Эй! Кто-нибудь есть здесь?
Тишина. Прошло несколько секунд, пока эхом не пришел ответ:
- Эй!
- Нет, это не эхо, - пробормотал Джефф, - слишком большой интервал
времени. Эй! Вы, там! Вы слышите нас?
Три ружейных выстрела один за одним ответили им; спустя мгновение на
вершине холма показалась человеческая фигура, замерла глядя вниз, а затем
вскрикнула и кинулась бежать в их сторону.
- Привет! - произнес он задыхающимся голосом, приблизившись к ним. -
Будь я проклят! Вы давно в этих местах? Я уже... о, черт! Да это же -
д_е_в_у_ш_к_а_!
Его взгляд остановился на Кэти.
- Если смотреть издали, то в этих штанах... - его взгляд, странно
изменившийся, обратился на Джеффа. Незнакомец был коренастым бородачом, а
его одежда истрепана, и Джефф с трудом удерживался, чтобы не проявить свое
отвращение к его виду. Человек в лесу не ощущает обязанности заботиться о
своей внешности, которая присуща тем, кто живет среди других людей.
Он тихо произнес:
- Меня зовут Джефф Браун, а это Кэти Морган.
- Я - Хенк Николс, - произнес мужчина. - Рад нашей встрече. Мисс
Морган. Джефф.
Джефф протянул руку для рукопожатия, но человек проигнорировал его
жест, и Джефф спустя мгновение опустил ее. `Знаки общения выглядят теперь,
к сожалению, странно.`
Николс все еще глазел на Кэти, но Джефф, вспомнив, как он, после
долгого одиночества, стонал от счастья, увидев другое человеческое лицо,
отнесся к этому с пониманием; от одиночества все становятся
полупомешанными.
- Много еще людей в городе? Я надеялся... - начал расспросы Николс,
обращаясь к Кэти.
- Нет, - ответил Джефф за нее. - Я прошел весь Средний Запад в
поисках и в конце концов очутился здесь. Катарина пересекла всю Новую
Англию. Там она повстречала только одного старика, который умер еще до
того, как она встретила меня.
- Катарина, э? Я еще не видел ни одной живой души. Боюсь, мы -
единственные, кто выжил. Его взгляд, обращенный на Катарину, был теперь
более открытым и он чаще стал переводить взгляд на Джеффа.
- Я как раз ловил свой обед из кроликов. Вы бы могли присоединиться
ко мне, у меня хватит на всех.
Кэти обескураженно смотрела на человека: бородатый, сгорбленный, не
слишком грязный, но конечно не чистый. Его глаза, следовавшие за ней,
вызывали у нее странное ощущение. Она поймала Джеффа за руку и прошептала
что-то.
Он усмехнулся и сказал ободряюще:
- Успокойся, девочка. Он, по всему, не слишком располагающий тип, но
он один из божьих созданий. В нашем положении не следовало бы, - он
улыбнулся ей - быть буками.
Она кивнула головой, но руку Джеффа не отпустила. Николс,
повернувшись, заметил это и его глаза сузились, в их глубине зажегся
странный огонек.
На небольшой поляне вблизи от дороги он раскинул палатку, и над их
лагерем теперь поднимался дымок от тлеющих углей костра, на котором они и
будут готовить пищу. Он присел на корточки, ловко свежуя кролика.
- А здесь неплохо. Я прежде почти нигде не бывал - работал в
захолустном городке в Кентукки. Там даже кинотеатра поблизости не было. А
потом - это долгое одиночество...
- Я понимаю, - согласился Джефф. - Думаю, где-нибудь на Земле, может
быть, в Европе или Африке, остались люди. Но у нас нет способа выяснить
это.
Николс отшвырнул кроличью шкурку. Кэти взяла освежеванную тушку.
- Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Что ж, помоги, детка.
Он подал ей нож, на мгновение задержав ее маленькую ладошку в своей
широкой лапе.
- Мне как раз недоставало кого-нибудь, чтобы резать моих кроликов.
Он рассмеялся и, бросив на нее косой взгляд, взял из груды второго
кролика, и начал со знанием дела отрезать лапы и сдирать шкуру.
- Джефф, ты принес маловато хвороста, принеси еще.
Тон, небрежный и приказной, вызвал у Джеффа резкое неприятие; но он
поднялся и, сказав покорным голосом `Ладно`, пошел к лесу.
`О, господи, твои мистификации выше человеческого понимания` -
подумал он сконфуженно. Мужчина и женщина, и священник, чтобы повенчать
их. Кэти боится этого человека - но все же она смеялась вместе с ним,
предлагая свою помощь. Инстинкт. `Каждый в паре с другим из своего
племени, мужчина и женщина...`, каким бы грязным и неопрятным не выглядел
Николс, он был мужчиной; и он мог, и должен был распознать инстинкты в
себе, и в Кэти.
У Джеффа сдавило горло от этих мыслей; он сглотнул комок. Кэти - и
это существо!
Будь благоразумным. Он даст ей то, что она пожелает, а ты не смог -
или не захотел. Чертов дурень - цепляясь за пережитки, дал обет миру,
который уже давно пришел к своему краху.
Ты защищал Кэти от множества опасностей. Стая голодных псов. Падающие
стены. Крысы. Свирепые одичавшие коты...
`Неужели ты отдашь ее человеку, который опаснее, чем все, от чего ты
защитил ее?`
У него сжались кулаки и челюсти, он дрожал в ознобе, борясь с
желанием кинуться обратно на поляну, и, если понадобится, драться с
Николсом за право обладания этой женщиной. `Но она не твоя... о, боже, о
мой Боже... благословенная мать милосердия, святая Мария, сжалься надо
мной...`
Внезапно душераздирающий вопль достиг его ушей, потом еще раз.
Кричала Кэти!
- Нет! Нет! Джефф, помоги! Помоги! Джефф! О, не-е-ет! - крик
прервался, словно грубая лапа зажала ей рот.
Все размышления, молитвы и угрызения совести вылетели из головы
Джеффа; последняя шелуха цивилизованности слетела с него и он кинулся
бежать.
- Кэти, Кэти, - кричал он на бегу. - Я иду, дорогая!
Пуля, выпущенная Николсом, прошила его легкие и он головой вперед
свалился в ложбинку.
Кэти, закрыв рот ладонью, в ужасе уставилась на бородатого мужчину.
- Ты застрелил его! Ты убил его!
- Да, убил, черт... - продолжение фразы Кэти не поняла, за
исключением того, что смысл ее был невыразимо грязный. - Как бы то ни
было, все кончено. Я полагал, ты была бы чертовски рада отделаться от
него. Он что, поймал тебя, когда ты была одна? Во всяком случае, от него
мы избавились. Иди-ка ко мне, детка - ЭЙ! Что ты делаешь?!
Кэти шарила в кармане ветровки. Она приобрела сноровку, стреляя по
крысам. `Просто это еще одна крыса`, - твердила она про себя, и палец лег
на курок; пуля погасила его улыбку. Она тут же стерла из памяти его
грязный взгляд исподлобья.
Потом она обнаружила, что пинает валяющееся на земле вялое тело. Она
кинулась к Джеффу, опустилась на колени подле него, что-то лепеча. Он
открыл глаза, и они были полны страдания.
- Кэти...
- Я застрелила его, - расплакалась она, - я убила его, я...
- Тебе не следовало... - выдохнул он. Его мысли затуманились. -
Покайся...
Она в ужасе и с внезапной дикой догадкой глядела, как ногти мужчины
медленно царапали грудь. Это была агония.
Он что-то забормотал, его взгляд просветлел, сознание прояснилось.
- Я был... прав с самого начала. Пока мы... пробирались ощупью... мы
могли... найти свой конец здесь. Хорошо, что он... явился, ибо я мог
поддаться... - он выплюнул кровавую слюну.
- Не надо говорить ничего! Помолчи, Джефф, милый...
Рыдая, она нянчила его голову у себя на коленях. Его затуманенный
взор тщетно пытался разглядеть ее в наступавших сумерках. Он пробормотал
что-то бессвязное на латыни, и внезапно сказал нежно:
- Кэти, милая - наклонись и скажи мне... ты потеряла тот ключ
намеренно?
Рыдая, она склонилась над ним, чтобы он услыхал ее ответ, но он уже
ничего не слышал. Отец Томас Джефферсон Браун громко и четко произнес:
- Прости, господи, ты сможешь теперь начать с нового комка глины, - и
умер.
Спустя минуту Кэти выпрямилась, позволив его телу опасть на траву.
- Он был прав с самого начала, - сказала она, ни к кому не обращаясь,
положила пистолет в карман, подняла две освежеванные кроличьи тушки и,
жутко усмехнувшись, одиноко побрела к своей лодке.
Мэрион Зиммер БРЭДЛИ
ССЫЛКА В ПРОШЛОЕ
- В моем появлении на свет есть какая-то странность, - втолковывал
мне Кэри Кеннэр.
Он замолк и снова наполнил вином свой стакан, оценивающе поглядывая
на меня молодыми блестяще-голубыми глазами. Я, как бы невзначай, вернул
ему взгляд, спрашивая себя, с чего бы это он так неожиданно решил
довериться мне.
Я знал Кэри Кеннэра всего ничего, пару недель, не больше. Мы
познакомились в какой-то мере случайно: перебросились словами в холле
отеля, где мы остановились, или за чашечкой его любимого кофе в буфете,
выпили по кружке пива в тихой задней комнате бара на углу. Он был
интеллигентен и я наслаждался беседой с ним. Но до сих пор наши беседы
состояли из обычных, ни к чему не обязывающих фраз. Сегодня Кеннэр,
казалось, был готов к откровенному разговору.
Он сам, без каких-либо намеков с моей стороны, начал рассказывать о
том, что его отец был известным физиком-исследователем, таинственным
образом исчезнувший около недели тому назад, и что он искал отца здесь, в
Чикаго. В его тоне я не ощутил особого беспокойства о судьбе своего отца.
Впрочем, я надеялся, что со временем его хладнокровие иссякнет.
Я уже упоминал о том, что пути Кэри Кеннэра и мои пересеклись
случайно. Его откровенность озадачила меня. Он казался человеком, которому
совсем не нравится суматошный темп стремительного века, в котором он
вырос.
- В детских воспоминаниях обычные события приобретают элемент
странности. Так что же это было? - уклончиво произнес я.
Его оценивающий взгляд стал более пристальным.
- Скажите, мистер Грейн, вы читаете научную фантастику?
- Боюсь, что разочарую вас, - ответил я. - Во всяком случае,
чрезвычайно редко.
Он, казалось, был несколько выбит этим из колеи.
- Но вам известно хоть что-нибудь о фантастической идее путешествий
во времени?
- В общих чертах, - я допил свой стакан и попросил официанта принести
нам еще одну бутылку. - Там есть ошеломляющие парадоксы. Например, о
человеке, который направился назад в прошлое и убил там своего дедушку.
Он взглянул на меня с неприязнью.
- Это банально, рассчитано на невежд.
- Выходит, я и есть невежда, - добродушно сказал я. Заносчивость
молодых людей вызывает во мне не обиду, а напротив, чувство жалости.
Молодому Кеннэру на вид не дашь больше девятнадцати лет. От силы двадцать.
- Ну, ну, парень, только не говори мне, что только что изобрел машину
времени!
- Да нет же, не в этом дело! - Его протест был так уморительно
бурным, что я рассмеялся. - Есть одна идея, которая страшно интересует
меня. А насчет парадоксов, то я вообще в них не верю.
Он помолчал, пристально глядя на меня.
- Послушайте, мистер Грейн, я бы хотел - вы не против того, чтобы
послушать о почти фантастических вещах? Я не пьян, и у меня есть причина
довериться вам. Я достаточно много знаю о вас.
Я не был удивлен. Действительно, я был готов услышать что-нибудь в
этом роде. Я натянуто улыбнулся.
- Ну что ж, валяй, - сказал я ему. - Я заинтригован.
Я откинулся в кресло и приготовился слушать.
Самое интересное: я знал, что он скажет мне.
Рин Кеннэр сидел в камере, закрыв лицо руками.
- О, боже, - бормотал он снова и снова.
Как много непредусмотренного риска. Хотя он в течение трех последних
лет обучал Кэри, готовя ее к противостоянию всевозможным превратностям
судьбы, он не должен был ошибиться. Если бы только он сумел убрать
психический блок! Но это было слишком рискованно.
Иногда, несмотря на свое гуманитарное образование, ему приходила в
голову мысль, что лучше было бы ему стать каким-нибудь примитивным
телохранителем. Казнить убийц, сажать в тюрьмы маньяков - насколько такое
наказание было естественнее, чем теперешний изощренный способ - ссылка.
Рик Кеннэр предпочел бы смерть. Пару раз он даже всерьез подумывал о том,
чтобы вскрыть вены бритвой, не дожидаясь ссылки. Однажды он приложил-таки
лезвие к запястью правой руки, но у него не хватило духа. Даже само слово
`самоубийство` пронимало его нервной дрожью, с которой трудно было
справиться.
Трагедия, подавленно размышлял Кеннэр, заключалась в том, что
цивилизация стала слишком просвещенной. Когда-то полагали, что путешествия
назад во времени могут нарушить последовательность событий и изменить
будущее. Эта идея была явно ошибочной и теперь, в 2543 году нашей эры, все
прошлое уже случилось, и настоящий момент содержал в себе ВСЕ прошлое,
включая даже попытки времяпроходцев изменить его.
Кеннэра пробирала дрожь, когда он вспоминал, что все его поступки в
прошлом уже совершены. И он, Рин Кеннэр, уже умер шесть столетий тому
назад.
Путешествие во времени - самый совершенный, самый гуманный способ
наказания преступников! Все аргументы, которые только могли выдвинуть
авторы идеи, он уже слышал. Сильные личности чувствовали себя очень
неуютно в просвещенном ХХVI веке. Для их же блага их надлежало сослать во
времена, психологически более подходящие им. Многих ссылали в Калифорнию
1849 года. Они совершали поездку в один конец, во времена, когда убийство
часто считалось не преступлением, но социальной необходимостью, делом
чести настоящего мужчины. Религиозных фанатиков отправляли в темное
средневековье, где их не беспокоил усыпляющий веру материализм ХХVI века.
Для агрессивных атеистов самым подходящим был ХХIII век.
Кеннэр поднялся и начал мерить шагами камеру, которая была настоящим
застенком, хотя по ее интерьеру этого не скажешь. Из широкого окна
открывался прекрасный вид на Ниор Харбор, а помещение было изысканно
меблировано. Он, впрочем, знал, что если он сделает хоть шаг за линию,
проведенную у порога, он будет немедленно парализован сильнодействующим
усыпляющим газом. Однажды он сделал попытку выйти и повторять ее ему
расхотелось.
Наступил час решений, последний его час в ХХVI столетии. Через
пятьдесят минут его субъективного времени он будет перенесен когда-нибудь
в двадцатый век, во времена, на которые его обрекло безрассудство. Он был
арестован психополицией при попытке заново открыть мифические атомные
изотопы. Он мог сохранить все свои знания и память - но страшной ценой.
Он никогда уже не сможет вспомнить, кто он и из какого столетия
прибыл. Три недели заключения его мозг беспрестанно обрабатывался
гипноизлучением, от которого не было защиты. Его сознание уже начала
застилать пелена и он понял, что времени почти не осталось. Он глубоко
вздохнул, услышав в коридоре шаги, а потом тихий шипящий звук - отключался
механизм подачи усыпляющего газа.
Он застыл на месте.
Дверь отворилась и в камеру вошел психонадзиратель. А за его спиной,
в освещенном дверном проеме, стояла...
- Кара! - еле сдерживая рыдания, Кеннэр метнулся, чтобы обнять жену.
Он крепко прижал ее к себе. Она слабо вскрикнула:
- Рин, Рин, у нас так мало времени.
Лицо надзирателя выражало сострадание.
- Кеннэр, - сказал он, - у тебя есть двадцать минут на свидание с
женой. За вами не будут наблюдать.
Дверь за ним бесшумно затворилась.
Кеннэр усадил Кару. Она старалась сдержать слезы и глядела на него
своими широко открытыми, испуганными глазами.
- Рин, мой милый, я полагала, у тебя должна быть...
- Тише, Кара, - прошептал он. - Они могут подслушивать. Постарайся не
забыть ничего из того, что я рассказал тебе. Тебе не следует рисковать,
когда тебя пошлют в другое время. Ты ведь знаешь, что делать дальше.
- Я отыщу тебя, - пообещала она.
- Не будем об этом говорить, - мягко произнес Кеннэр. - У нас слишком
мало времени. Грейн обещал, что позаботится о тебе.
- Я знаю. Он был добр ко мне, пока ты был здесь.
Двадцать минут пролетели быстро. Надзиратель старался не замечать,
как Кара цеплялась за Кеннэра в последней агонии прощания. Рин смахнул
навернувшуюся слезу.
- Увидимся в девятьсот сорок пятом, Кара, - прошептал он на прощанье.
- До встречи, дорогой, - и она в сопровождении надзирателя покинула
тюрьму.
В последние оставшиеся ему минуты до погружения в сон Кеннэр отчаянно
пытался собрать воедино все, что ему было известно о двадцатом столетии.
Его сознание заполонила мгла, его мозг словно сдавило шерстяным
шарфом. Он смутно сознавал, что, когда он пробудиться ото сна, эта тюрьма
еще даже не будет сооружена. И что весь остаток своей жизни ему предстоит
провести в другой тюрьме - тюрьме своего мозга, который никогда не
позволит ему сказать правду.
- ...и конечно гипотетический психический блок будет содержать
механизм, предотвращающий возможность брака с кем-нибудь из прошлого, -
завершал свой рассказ Кэри Кеннэр. - Здесь таится неудобство для детей,
которые должны родиться во время ссылки. Но если этот человек из будущего
найдет женщину, также ссыльную, психического запрета на брак с ней не
будет.
Он сделал паузу, пристально глядя на меня.
- Так что же случится с ребенком?
Мой стакан был пуст. Я подозвал официанта, но Кеннэр покачал головой.
- Благодарю, мне хватит.
Я расплатился за вино.
- Вам тоже в отель, Кеннэр? - сказал я. - Ваша теория просто
очаровательна, мой мальчик. Она может стать отличной идеей для
научно-фантастического рассказа. Вы пишите? - мы вышли на слепящее солнце
у Чикагской окружной железной дороги.
- То, что с ним может случиться, могло бы стать кульминацией вашего
рассказа.
- Да, могло бы, - согласился Кеннэр.
Мы пересекли улицу под эстакадой с грохочущей электричкой и
остановились перед Полями Маршалла, так как Кэри решил закурить.
- Закурите? - спросил он меня.
Я отрицательно качнул головой.
- Нет, благодарю. Вы сказали, что у вас есть причина довериться мне,
молодой человек. Что же это за причина?
Он серьезно посмотрел на меня.
- Вам она прекрасно известна, мистер Грейн. Вы родились вовсе не в ХХ
веке, в отличие от меня. Вы такой же, как Отец и Кара. Вы тоже ссыльный во
времени, не так ли?.. Я понимаю, что вы не можете подтвердить это из-за
психического блока. Но вы не можете и опровергнуть мои слова. Отец нашел
способ рассказать мне правду. Он пристрастил меня к научной фантастике.
Затем он просил задавать ему вопросы - и он отвечал только да или нет. -
Молодой Кеннэр сделал паузу. - У меня психического блока нет. Отец пытался
помочь мне изобрести устройство для путешествий во времени. Он поехал в
Чикаго и исчез. Но сейчас я напал на след. Я уверен в этом. Полагаю, отец
вернулся каким-то образом в свое время.
Даже при том, что я понимал, что он хочет мне сказать, комок
подступил к горлу.
- Что-то очень необычное произошло, когда ты родился, - сказал я. -
Ты внес сильное возмущение во временную последовательность. Этого не
должно было произойти, из-за... - мой голос дрогнул, - ...психического
блока от брака с кем-нибудь из прошлого.
Кэри Кеннэр взглянул пристально на меня.
- Трудно произнести эти слова `психический блок`, не так ли? Отцу
никак не удавалось.
Я молча кивнул. Мы вместе поднимались по ступенькам отеля.
- Пошли ко мне в номер - сказал я настойчиво. - Нам надо как следует
потолковать. Видишь ли, Кэри, - я буду называть тебя так - Кеннэр был моим
другом.
- Я не знаю, - сказал Кэри, - вернулся ли отец обратно в ХХVI век?
- Да, вернулся.
Кэри взглянул на меня.
- Мистер Грейн, с ним все в порядке?
Я сочувственно покачал головой. Мальчик-лифтер высадил нас на пятом
этаже. Я не знал, может быть он тоже был в ссылке. Я не знал, сколько
ссыльных живут в Чикаго, упрятанные за масками ментального блока, готового
наложить печать молчания на их губы, если они попытаются сказать правду.
Я не знал, сколько мужчин и женщин жили во лжи и одиночестве,
несчастными жертвами судьбы, сосланными из завтрашнего дня. Может быть,
такая ссылка была для них хуже смерти. Но они не знали способа избежать
судьбы.
Дверь моего номера за нами закрылась. Пока Кэри глядел широко
раскрытыми глазами на аппарат, громоздившийся темной массой в углу, я
подошел к столу и взял блестящий диск. Затем я подошел к парню. - Это от
твоего отца, - сказал я ему. - Посмотри внимательно.
Он с нетерпением взял диск, его глаза загорелись, он сразу ощутил,
что эта вещица из ХХVI века.
Он умер мгновенно.
Проклиная свою работу, проклиная путешествия во времени, проклиная
цепь событий, которая сделала из меня инструмент правосудия, я шагнул в
аппарат, который перенес меня сюда из ХХVI века.
Кэри Кеннэр не ошибся. Очень странная штука произошла, когда он
родился. Подобно лишнему электрону, бомбардирующему нестабильный протон,
он разорвал цепь, связывающую воедино временной каркас. Его рождение
вызвало цепную реакцию, которая замкнулась на мне неделю тому назад. В
2556 году, когда Кеннэр и Кэри вновь появились в ХХVI столетии и были
убиты в панике психонадзирателем, я, уже приговоренный к ссылке в прошлое,
получил благодарность за свою работу, а суровый приговор был изменен на
выговор и лишение занимаемого положения. Эта работа была мерзкой и я
ненавидел ее, ведь Кеннэр и Кара были моими друзьями. Но у меня не было
свободы выбора.
Но ничего не может быть хуже, чем ссылка во времени.
Кроме того, это было совершенно необходимо.
Родиться раньше своих родителей - это преступление.
Мэрион Зиммер БРЭДЛИ
ДЖЕКИ И СВЕРХНОВАЯ
Значит, вы желаете, чтобы я рассказала о малыше Эдвардсов? Ну, тогда
вы напрасно утруждали себя. Надевайте-ка, мистер, свою шляпу и спускайтесь
вон по той лестнице. Тут и так кишмя кишит от всяких психологов и
бездельников, желающих разоблачить обман. С нас довольно.
А, так вы из Университета? Извините, профессор. Я погорячилась. Если
бы вы знали, чего мы натерпелись от репортеров и всяких любопытствующих
типов. Джеки такое общение не идет на пользу. Он может избаловаться,
вообразить невесть что. За последнюю неделю ему не раз пришлось дать
шлепку, чтобы он угомонился.
Его мать? Я? О, нет! Я всего лишь его тетка. Его мать, а моя сестра
Бет, служит в Налоговом Управлении. Отец Джеки умер, когда малышу не было
и месяца от роду. Видите ли, он попал под атомную бомбардировку 64-го
года, и так и не оправился. Это была ужасная смерть.
Обычно, когда сестра на службе, за Джеки приглядываю я. Он неплохой
малыш - балованный, конечно, ну да в наше время все они такие.
Однажды, я как раз стелила постель для Джеки, он встал за мной,
обхватив за талию и спросил серьезным тоном:
- Тетя Дороти, это правда, что звезды такие же, как наше Солнце и у
них есть свои планеты?
Я ответила:
- Так оно и есть, Джеки. Полагаю, тебе уже говорили об этом.
Он обнял меня.
- Спасибо, тетя Дороти. Я думал, Миг разыгрывает меня.
- Кто это, Миг? - спросила я. Мне были знакомы почти все ребята из
нашего квартала. Кажется, так звали маленькую девочку из углового дома,
куда недавно въехали новые владельцы. Я спросила: - Наверно, это дочь
Джексонов?
- Миг вовсе не девчонка, - ответил Джеки. В его голосе явственно
слышалось раздражение.
- Да и вообще, - продолжал малыш, - Миг живет далеко отсюда. Его
полное имя Мигардолон Домиер, я прозвал его - Миг. Он разговаривает со
мной не так, как остальные. Он говорит в моей голове, внутри.
- Ох, - сказала я и рассмеялась, поскольку Джеки вообще-то был совсем
не фантазером. Но я считаю, что у большинства детей наступает возраст,
когда он изобретает приятеля. У меня такой период тоже был, в далеком
детстве. Я дала своей воображаемой подружке имя Бетси.
После нашего разговора Джеки сразу же побежал играть и я выбросила
его слова из головы и не вспоминала их до тех пор, пока однажды он не
спросил меня, как выглядит космолет. Тогда я повела его в кино - ну, на
тот фильм, где играет Пол Дуглас, фильм о полете на Марс. Представьте
себе, малыш остался недоволен.
- Я знаю, что такое настоящий космолет! - сказал он. - Миг показал
мне лучший, чем в кино!
Ну, я не выдержала, и сказала ему пару резких слов. Обычно я не бываю
с ним грубой. Он мне ответил:
- Ладно, отец Мига строит космолет, который позволит ему пересечь
весь Гал - Галактику насквозь - тетя Дороти, а что такое
гиперпространство?
- А ты спроси у Мига, - вконец разозлилась я. Вы знаете, как злит,
когда дети начинают умничать.
На следующий день была суббота, Бет приглядывала за Джеки, а я
осталась дома с мамой. Когда я пришла к сестре в понедельник утром, Бет
спросила меня:
- Дори, где это Джеки нахватался этих ракетно-космических слов? И что
это у него за дела с Мигом?
Я рассказала сестре, как я взяла малыша в кино на `Ракетой на Марс`,
и что он просто повторяет слова, услышанные там. Бет до сих пор полагает,
что ракеты - это что-то из низкопробных комиксов, и она долго утомляла
меня рассуждениями о дрянных фильмах, об их возбуждающем воздействии на
ребенка и так далее.
После этого она передала мне все новости о Миге и его проделках, со
слов Джеки, естественно. Джеки утверждал, что Миг - маленький обитатель
планеты, лежащей на полпути через `галакси`, а его отец - инженер, строит
космолеты.
Ну, вы знаете, как дети падки на все, что касается космических
полетов. Джеки тогда не было и шести лет, но выглядел он повзрослее. Днем
он стал упрашивать меня сводить его в планетарий. Он не отставал до тех
пор, пока я не сдалась. Мы пошли туда вечером, после того, как с работы
вернулась Бет.
Когда мы возвращались, было уже довольно поздно. Небо было усыпано
звездами и я спросила его, на какой звезде живет Миг. И знаете, профессор,
что мне ответил этот ребенок? Он сказал:
- На звезде жить нельзя, глупая! Ты там сгоришь! Миг живет на
планете, которая вращается вокруг звезды!
Джеки повернулся лицом на север и некоторое время пристально
вглядывался в звездное небо, а потом сказал:
- Знаешь, небо на планете, где живет Миг, совсем другое. Но мне
кажется, где-то там, - и он указал на Большую Медведицу.
Я вовсе не одобряла его игру в Мига, но он не испытывал нужды в
одобрении. Дня через два-три Дженни сказал, что солнце Мига может
взорваться и поэтому его отец строит космолет, чтобы на нем прилететь к
нам. Я еле удержалась от смеха. Я попыталась представить, что произойдет,
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 118696
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
