В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ДЕТЕКТИВЫ Назад
ДЕТЕКТИВЫ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Ен╗ Рейто.

Золотой автомобиль.


ОСR Irсmааn
Ен╗ Рейто (1905-1943) Рейто, писавший под псевдонимом П. Ховард, один
из немногих писателей, чья судьба складывалась в полном контрасте со
светлым и радостным содержанием творчества. В 1934 году он окончил
театральное училище в Будапеште и отправился путешествовать по Европе. Его
совершенно покорила лихая вольница обитателей больших портовых городов:
моряки, докеры, солдаты, симпатичные бродяги стали героями самых
невероятных приключений в его многочисленных романах-пародиях, и по сей
день имеющих огромный успех у читателей. Неповторимый пештский юмор
возвышает книги Рейто над обычными произведениями приключенческого жанра.
Читаются они с не меньшим интересом, чем классические детективы Агаты
Кристи.
В 1942 году по доносу нилашистов автор самых читаемых в Венгрии книг
прямо с больничной койки был отправлен в штрафную роту под Евдоково на
оккупированную территорию Украины. Далее известно лишь, что 29 марта 1943
года писателя не стало.


Глава первая

1


Иван Горчев - матрос фрахтера `Рангун` - получил Нобелевскую премию по
физике, когда ему не было и двадцати одного года. Столь беспримерное
научное достижение в таком нежном и поэтическом возрасте факт сам по себе
замечательный, хотя некоторые могут усмотреть определенное отсутствие
бонтона вот в чем:
Иван Горчев, собственно говоря, выиграл премию у нобелевского лауреата
- профессора Ноа Бертинуса, которому несколько дней тому шведский король
вручил высокую награду, - выиграл в карточную игру, называемую `макао`.
Конечно, всегда и везде найдутся любители выискивать пятна на солнце, но
факт налицо:
двадцатилетний Иван Горчев вошел в число мировых знаменитостей.
Профессор Бертинус поднялся на пароход в Г╗теборге с премией в кармане.
Перед отплытием представители шведского общества Франклина почтили
заслуженного исследователя в области атомной физики большой золотой
медалью. После отплытия выдающийся ученый считал дни и часы до прибытия в
Бордо, где его ждал виноградник в несколько соток; таковой недвижимостью,
впрочем, владеют почти все французские государственные служащие от
помощника палача до директора музея.
В Саутхемптоне на борт поднялся Иван Горчев - он надумал по какой-то
ему самому неведомой причине пересечь Ла-Манш. Установлено, что с фрахтера
его списали, поскольку он огрел штурмана четырехзубчатым лодочным крюком:
но почему субъекту, который ударил штурмана и был освобожден от занимаемой
должности, понадобилось пересечь Ла-Манш - столь же неясно, как и многие
другие замыслы его и поступки.
Неясно, к примеру, как вообще состоялось знакомство легкомысленного
юнца с научным светилом и как объяснить готовность пожилого, замкнутого
профессора сыграть, хоть и по маленькой, в запрещенную игру макао.
Вероятно, мы никогда не узнаем подробностей. Якобы Горчев предложил
профессору, страдающему от морской болезни, коктейль собственного
изобретения - смесь коньяка, лимонного сока и содовой. Профессор несколько
взбодрился и спросил молодого человека, кто он и откуда.
- Меня зовут Иван Горчев, род занятий - двадцать один год. Сын младшего
брата барона Горчева из Нашего Городина, царского камергера. Отец -
капитан гвардии, дядя - Юствестий Верстков, командующий губернским
гарнизоном, защищал Одессу от мятежного флота. Ни единого слова правды. Но
удивительное дело: доверчивость молоденьких девиц и пожилых ученых
поистине безгранична. Профессор надел пенсне:
- Вы, следовательно, эмигрант?
- Так точно, батюшка Профессорович, - вздохнул наш герой. - Мой отец
под хорошую руку даривал десятки тысяч рублей на императорский балет. Эх,
как летел он, бывало, на тройке с позолоченным гербом через Царское
Село... Гей, наливочка!
Гей, Волга, еще бы разок тебя увидеть!
- Но вы вряд ли можете помнить Россию, если вам двадцать один год.
- То-то и оно, батюшка Профессовский. Никогда я не видел этих
удивительных снежных полей, которые так врезались в память...
- И что вы делаете здесь, господин Горчев?
- Тише! Я переодет матросом из политических соображений.
Как вы успели, вероятно, заметить, наш герой отличался замечательным
качеством:
он не говорил правды и не лгал, а просто и порывисто излагал все, что
приходило в голову. Такое свойство уже не раз вовлекало его в
невообразимые истории, поскольку довольно редко наблюдалась логическая
связь между его словами или поступками.
- К сожалению, с деньгами у меня туговато, один негодяй меня, в
сущности, ограбил.
- Каким образом?
- Я был глуп и любопытен. Знакомишься, знаете ли, с подозрительными
типами, не думая о последствиях. Однажды в Лондоне какой-то подлец завлек
меня играть в макао и все денежки... фьють...
- Вы, видимо, приличный юноша, но такой поступок неразумен. А что это
за игра - `макао`?
Горчев вздохнул и вытащил из кармана колоду карт:
- Пожалуйста, как вам сказать... надо набрать максимум девять очков.
Кто переберет - проигрывает.
Профессор рискнул пятью сантимами и взял пять франков. Проиграв две
тысячи, он повысил ставку. Затем ставки повышались еще несколько раз и
вблизи Бордо Горчев получил всю Нобелевскую премию до последнего сантима.
Вполне возможно, что напористый эмигрант, в случае если бы профессор
остался на борту до Ниццы, добился бы и золотой медали общества Франклина,
которой, как известно, награждают только за исключительные успехи в
исследованиях по атомной физике.
Великолепный подвиг в двадцать один год! Однако профессор сошел на
берег в Бордо с большой золотой медалью и грустными размышлениями о
сомнительном уровне французских университетов, учебный план которых не
содержит никаких инструкций касательно запрещенной карточной игры макао.
Горчев стоял у релинга и, глубоко тронутый, долго махал платком на
прощанье.


2


Что делать молодому человеку, если в глубину души еще не брошен якорь
бытовой серьезности, а в кармане вдруг завелась очень и очень круглая
сумма? Так вопрошал себя Горчев и мгновенно решил: сойду с парохода в
Ницце, пошляюсь по гавани, поищу компаньона - на кой черт деньги, если их
не с кем растранжирить!
На ком остановить выбор? Наш герой огляделся. На молу торчал субъект,
напоминающий грузчика. В своем широком коричневом пиджаке и черных
купальных трусах, он стоял одинокий и заброшенный на сборном месте
портовых рабочих - все пошли на разгрузку, а в его услугах никто, видимо,
не нуждался. Пенсне, желтое махровое полотенце вместо рубашки,
заправленное бахромой в купальные трусы, - все это придавало ему довольно
необычный вид. Дабы уравновесить впечатление от купальных трусов, его
макушку венчала вполне элегантная соломенная шляпа, на полномера, правда,
меньше, зато с наполовину целыми полями. Морщины близ густых черных
жестких усов стянулись в печальную гримасу. Сей одинокий труженик пребывал
в откровенно плохом настроении и ковырял во рту зубочисткой, верно, для
того, чтобы его принимали за пообедавшего человека. Было, впрочем,
совершенно ясно, что здесь и сегодня сады расцветают не для него. И вдруг
смотровой крикнул:
- Эй, идите, надо выгрузить ящики на пирс номер пять!
- Ящики тяжелые?
Смотровой растерялся: такого вопроса он еще не слышал от портового
грузчика.
- Прошу прощения, - произнес нервно и отрывисто господин в коричневом
пиджаке, - мне нужно точно знать, у меня грыжа вот уж пять лет.
Смотровой плюнул и ушел. Горчев - свидетель сцены - пробормотал: `Какой
человек!
Вот кто мне нужен` - и обратился к незнакомцу:
- Скажите, вы хотите работать?
- По-вашему, я похож на бездельника, дармоеда?
- И какая работа вам до душе?
Незнакомец оценил свои тощие ноги, комические купальные трусы,
обтрепанные закругленные полы коричневого пиджака и пожал плечами:
- Странный вопрос. Могу служить секретарем.
- Это я называю удачей! Принимаю предложение. Вы мой секретарь.
Жалованье - две тысячи франков в месяц. Как вас зовут?
- Ванек.
- Прекрасная фамилия. Прошу, здесь месячное жалованье - три тысячи.
- Вы сказали, две.
- Решил прибавить, так как вы растете на глазах. Вот, получите...
- В первую очередь, я должен знать, - уточнил господин Ванек, нервозно
запихивая деньги в кармашек для сигары, словно его расстроила глупость
собеседника, - должен знать свои обязанности.
- Работа предстоит немалая. Толком не могу сказать. Не имеет значения.
Не бойтесь, вы устроите свои делишки, старина.
- Позвольте, моя фамилия Ванек, - строго напомнил новый знакомый,
отклоняя всякую фамильярность.
- Простите, господин Ванек, вы ценное приобретение. - Горчеву нравились
люди, которые ради сиюминутной выгоды не забывали о собственном
достоинстве.
- Если вам интересно, могу рассказать, как меня сюда занесло и...
- Меня это не интересует, но можете рассказать. Впрочем, если
воздержитесь, премного меня обяжете.
- Как угодно. Я не навязчив. Что нужно сейчас делать?
- Сам не знаю. Поглядим. Для начала надо бы походить по Ницце... Если
понадобитесь, дам вам знать, любезный друг.
- Моя фамилия Ванек.
- Простите, господин Ванек. Мне нравится ваша щепетильность. Вообще-то
я не слишком люблю так называемых нормальных людей. Ладно. Скоро увидимся.
Мы с вами здесь и встретимся.
- Что же, мне так и стоять?
- Можете погулять, если хотите.
- Но как вы меня найдете?
- Не беспокойтесь. Будьте здоровы, - и Горчев весело зашагал в город.
Он ужасно обрадовался случаю оставить господину Ванеку столько денег,
хотя не сомневался, что сей субъект моментально исчезнет с тремя тысячами
франков, испугавшись, к примеру, что сейчас появятся санитары и потребуют
вернуть безумцу негаданный подарок. Итак, Горчев дефилировал по
великолепной набережной, именуемой в Ницце `пляжем`, среди изысканных
пальм и роскошных отелей Ривьеры, и наконец устроился в зале чрезвычайно
элегантного ресторана `Средиземный`.
Скучающая публика изумленно воззрилась на подозрительного молодого
человека в полотняных, относительно белых штанах и синей матросской блузе,
который из неизвестных соображений носил круглое кепи, характерное для
представителя английских военно-морских сил. Какая-то девушка в красном
платье не удержалась от улыбки, а наш молодой человек, также с улыбкой,
приветственно поднял английское кепи, потом стукнул по столу:
- Гарсон! Пива!
Подошел очень бледный кельнер:
- Слушайте, вы! Здесь не матросская пивная!
- Да? Интересно... А я было решил, что здесь ресторан `У веселых
кровопийц`, где около пяти собирается лучшее общество к очередной
поножовщине! Ладно. Принесите кружку пива.
- Бочковым пивом не обслуживаем.
- Тогда принесите фунт икры, бутылку шампанского и сотню роз `Ля Франс`.
Тут кельнер допустил промах. Желая побудить Горчева поскорей покинуть
зал, он потянул его за рукав. Очень и очень напрасно. Мгновенно померк
белый свет в глазах кельнера и весьма надолго: вокруг него собрались,
приподняли, терли щеки и лоб мокрым полотенцем, насилу, насилу привели в
чувство. А он всего-навсего получил одну-единственную затрещину. Меж тем
незнакомец наконец решил обидеться:
взмахнул своим военно-морским кепи, достал черт знает откуда монокль с
черным ободком, лихо вставил в глаз, что придало ему совершенно нелепый
вид, и, пока персонал вытаскивал из-под стола кельнера, удалился. Дама в
красном вновь засмеялась, и Горчев оглянулся: недурна, прямо-таки красива.
Горчев прямиком двинулся в гавань с более чем смутной надеждой
встретить господина Ванека. К его радостному удивлению, секретарь стоял на
том же месте, в той же позе, в тех же купальных трусах - только зубочистка
другая, вероятно, пятая за это время.
- Господин Ванек! Рад вас видеть. Ну, ваш час настал.
- Вы только послушайте, почему я так опустился, - без предисловия начал
господин Ванек.
- Не сейчас. Случай безусловно интересен, и на досуге я вас охотно
выслушаю.
- Месье! Я был корреспондентом первой...
- Это было ясно с самого начала. К делу! Вы должны пойти и принести
пакет.
- Это недостойно секретаря.
- Знаете, Наполеон тоже начинал службу с низов.
- Наполеон у вас не служил. Впрочем, не суть важно, однако необходимо
знать вес пакета. Я, кажется, упоминал, что с некоторых пор заполучил
грыжу.
- Знаю. Пакет не тяжелый.
- Я плохо переношу солнце. У меня высокое давление.
- Можете оставить его при себе. Купите где-нибудь зонт.
- Месье, три тысячи франков жалованья исключают покупку зонта.
- Я оплачу зонт. Кроме того, купите брюки. За мой счет. Ваши купальные
трусы никак не соответствуют новой должности, даже несмотря на махровое
полотенце и соломенную шляпу. Итак, вперед, дружище!
- Моя фамилия Ванек, разрешите напомнить.
- Виноват. В путь, господин Ванек!


3


Гости отеля `Средиземный` уже успели забыть о визите буйного матроса,
когда в зале очутился индивид, похожий на посыльного: он красовался в
новеньких, схваченных под коленями пуговичными застежками бриджах цвета
знаменитого зеленого порошка от насекомых. Изобретатель этих помпезных
штанов вряд ли мог вообразить лучшего манекенщика, нежели господин Ванек с
его худыми, покрытыми эффектной растительностью ногами. Господин Ванек
хмуро и таинственно приблизился к метрдотелю и, словно возвещая о
внезапном несчастье, отчеканил:
- Меня послал его сиятельство князь Червонец...
- Слушаю.
- Имею поручение доставить продукты. Сейчас перечислю.
- Что желает его сиятельство?
- Холодный ленч. Раки, форель, паштет из трюфелей, жареную курицу,
ананас, две бутылки шампанского.
- Будет исполнено!
- Поторопитесь!
Господин Ванек вышел с пакетом из отеля и остановился перед скамьей
недалеко от террасы. Откуда ни возьмись появился Горчев.
- Спасибо, приятель.
- Моя фамилия Ванек.
- Благодарю, господин Ванек.
Горчев вынул соблазнительную пачку тысячных банкнот, передал Ванеку две
купюры, отпустил с какими-то поручениями и уселся на скамью точно напротив
отеля.
Озабоченный господин Ванек исчез, а матрос разложил на скамье свой ленч
- паштет, икру, курицу, шампанское и принялся за еду с недурным аппетитом.
Отбил горлышко бутылки о край скамьи - снежно-белая пена вспыхнула
фонтаном - и выпил залпом. Публика на террасе смеялась и кричала:
- На здоровье!
И девушка в красном платье смеялась. Горчев благодарно принял возгласы
одобрения и задержал взгляд на красном платье: `Господи, она просто
красавица!`
Появился господин Ванек и принес семьдесят роз `Ля Франс`. К тому
времени сотни любопытных собрались вокруг нобелевского лауреата.
- Больше не было, - сказал запыхавшийся господин Ванек, получил еще
тысячу франков, добавил: - Оплата хорошая, но зато ведь и работать
приходится, - и снова исчез.
Секретарь отеля трясся от возбуждения и шипел на пострадавшего
кельнера, левый глаз коего почти закатился за фиолетовый наплыв.
- Идиот! Не может распознать туриста-инкогнито! Кельнер прежде всего
должен иметь глаз!
- Чтобы его чуть не выбили? - застонал получатель затрещины. - Откуда
мне знать, что посетитель не в своем уме?
- Пора бы, наконец, понять, что всемирно известным курортам на
здравомыслящих людях не продержаться!
А вот полицейский, судя по всему, знал эту истину, так как обратился к
Горчеву весьма учтиво - Даже честь отдал.
- Добрый день, месье.
- Рад знакомству. Хотите курицу?
- Нет, нет...
- Фрукты? Коньяк?
- Нет, благодарю...
- Тогда возьмите хотя бы несколько роз.
- Вы очень любезны, но по уставу запрещается патрулировать с розой
вместо резиновой дубинки.
- Так-так. Красного вина вы, конечно, тоже не пьете, хотя почему-то
вышли вон оттуда, из бистро...
- Я тоже хотел бы узнать, почему вы решили из своего роскошного ленча
устроить публичное представление?
Горчев посмотрел на него с некоторым сомнением:
- Скажите, этот город все еще принадлежит французской республике?
- Да.
- Тогда все в порядке, - констатировал матрос и надкусил курицу. -
Помнится, я слышал, что здесь во время одной революции провозгласили
определенные человеческие права. - И заглотил половину куриной ножки.
Полицейский чесал затылок. Ему вспомнилось, как два года назад шведский
пробочный магнат, переодетый ковбоем, продавал конфеты на бульваре Англез.
Полицейского, который его задержал с грубоватой профессиональной
простотой, перевели тогда на маяк в рыбачьей гавани и навсегда отстранили
от внутренней службы.
- Разве не удобнее там, в ресторане?
- Меня оттуда выгнали.
Со всех сторон гудели автомобильные сирены, ибо зевак собралось чуть не
тысяча.
Однако посыльному удалось протиснуться. Он принес грибовидный желтый
солнечный зонт и весьма удачно прикрепил его к скамье.
- Очень тяжелый зонт, - проговорил, задыхаясь, господин Ванек.
- Очень признателен, господин Ванек, - ответил чудаковатый матрос,
протягивая очередную тысячную банкноту.
- Я это заслужил, будьте уверены. Таскать тяжести по такой жаре... - И,
поскольку солнце ярко светило, раскрыл господин Ванек зонт пошире и стал
выглядеть не комически, а прямо устрашающе.
- Позвольте отрекомендоваться: Марвь╗, секретарь отеля, - послышалось
вблизи.
- Не ко мне, - Горчев вставил монокль, представлявший собой, впрочем,
только пустой ободок. - Я, как видите, завтракаю.
Секретарь обратился к господину Ванеку, который в данный момент
выплюнул зубочистку:
- Доложите обо мне, пожалуйста.
- Как вас зовут и по какому делу желаете подойти к скамье? - спросил
Ванек сугубо официальным тоном. Горчев продолжал завтракать и глазеть по
сторонам.
- Доложите, что я Марвь╗, секретарь.
- Ошибаетесь. Секретарь здесь я. Ладно, хотя вы и не одеты для
аудиенции, попытаюсь вас представить. Господин генеральный директор строг
насчет этикета.
Ванек положил руку на плечо Горчева:
- Послушайте, здесь некий Марвь╗.
- Пусть подойдет.
Толпа меж тем перевалила за тысячу, и полицейский выстраивал ряды,
чтобы пропустить автотранспорт.
- Что вы хотите, любезный Марвь╗?
- Приношу извинения от имени фирмы и покорно прошу занять место среди
гостей нашего отеля.
- Согласен, - Горчев поднялся. - Господин Ванек, вы пройдете со мной.
- Слушаюсь, - Ванек обреченно махнул рукой, словно принося тяжелую
жертву, и гордо выступил вперед во всем великолепии своего разноперого
одеяния, высоко подняв зонт - точь-в-точь разгневанная негритянская
повелительница. Секретарь отеля несколько смутился.
- Господин Ванек мой личный секретарь и родственник, - объявил Горчев.
- Вы имеете что-нибудь против?
- О нет, нет.
Праздничный кортеж проследовал к отелю `Средиземный`. Горчев улыбнулся
и кивнул даме в красном. Она отвернулась. Новые посетители уселись за
самый большой стол.
Подошел кельнер.
- Что с вашим глазом, - спросил господин Ванек; Горчев тоже
сочувственно обернулся, но, увидев результат своих трудов, гордо
распорядился:
- Мне принесите пива. А вам, господин Ванек?
- Я бы занялся едой эту неделю, если уж у меня пять тысяч франков.
И с полного согласия патрона заказал изобилие съестного.
Пиво немедленно доставили. Пока Горчев пил, Ванеку подкатили ужасающее
количество блюд. Приватный секретарь и новый родственник прежде всего по
доброму буржуазному обычаю повязал на шею салфетку так, что концы
растопырились словно эрзац-уши, а потом взглядом полководца окинул поле
битвы.
- По какому случаю вы в Ницце? - осведомился Горчев.
- Понятия не имею.
- Вот и со мной та же история. Признаюсь, вы мне нравитесь. Несмотря на
бедность, вы сохранили гражданское достоинство.
- Месье, - провозгласил Ванек, грустно оглядывая шикарную публику, - вы
определенно не представляете, почему я так опустился.
- К сожалению, не могу вас поместить в более фешенебельном отеле.
Господин Ванек не ответил. Он съел несколько жареных гусей, два торта и
потерял сознание.
- Персонал! - закричал Горчев. Подлетел кельнер, за ним секретарь отеля:
- Да? В чем дело?
- Имеются у вас так называемые `княжеские апартаменты`?
- Разумеется. Номер из двенадцати комнат.
- Прошу разместить господина Ванека в двенадцати комнатах. Когда он
придет в себя, пусть следует за мной.
- Куда?
- Не имеет значения. - И Горчев удалился.
- Видите, - поучительно заметил секретарь кельнеру с подбитым глазом, -
такие гости краса и гордость всемирно известного курорта, конечно, пока не
вмешается какой-нибудь высокопоставленный дядя. Лучших клиентов, как
правило, дядюшки помещают в дом для умалишенных.
Горчев, довольно насвистывая, шагал к бульвару Виктуар. На углу
ввязался в потасовку с несколькими шоферами. У парикмахера вздремнул в
процессе бритья, потом послал официантке ближайшего бистро несколько
коробок конфет.
Что с него взять: человек без царя в голове - это и слепому видно. Он
зашел в универмаг `Лафайет`, дабы приобрести предметы первой
необходимости: кучу Микки Маусов, несколько теннисных мячей, несколько
дюжин самопишущих ручек и четыре плитки шоколада. Оделся с головы до ног:
смокинг, крахмальная сорочка с перламутровыми пуговицами, шелковый носовой
платок, белая гвоздика в петлице на манер старых репортеров и оперных
завсегдатаев. Флакон духов, соломенная шляпа, перчатки, колоритом
напоминающие лица китайских кули, умерших от желтой лихорадки. Сунул под
мышку бамбуковую тросточку, вставил в глаз потрясающий черный монокль без
стеклышка, лихо сбил набекрень соломенную шляпу и с довольным видом
уставился в зеркало. Вокруг столпились продавцы и покупатели, а когда
молодой щеголь поймал губами высоко подкинутую сигарету, раздались
аплодисменты.
Горчев, смеясь, поклонился, подарил новым почитателям несколько
самопишущих ручек и теннисных мячей и вышел. Через пять минут вернулся и
доверительно сообщил одному из служащих универмага:
- Видите ли, все мои деньги остались в старом костюме.
- Секундочку. Подождите, пожалуйста. Служащий, белый как мел, с
трясущимися коленями принес внушительную связку банкнот.
- Я так и думал. Куда они денутся. Деньги ведь только по копейке
теряются, большой охапке потеряться трудно, - усмехнулся Горчев и протянул
служащему тысячный билет. Распихал деньги по карманам нового костюма,
последнюю, перетянутую резинкой, пачку устроил в соломенной шляпе и
удалился окончательно.
Прыгнул на подножку проезжающего мимо универмага такси:
- Не тормозите, давайте в какой-нибудь банк. Открыл дверцу, уселся,
достал смятые ассигнации, протянул шоферу.
- Разменяйте на сотенные, дружище, здесь, наверное, тысяч восемь. Может
больше, может меньше.
Голова у водителя пошла кругом, такси покатило зигзагами. Наконец
остановились у какого-то банка.
(Если бы Горчеву не вздумалось менять деньги, он поехал бы куда-нибудь
дальше и случилось бы что-нибудь другое. Но Горчев поехал в банк и таким
образом вскочил в скорый поезд своей судьбы и полетел с быстротой ракеты
навстречу удивительным и невероятным приключениям.)
- Жду в машине. Поторопитесь.
Шофер вошел в банк и у кассы пересчитал: двадцать восемь тысяч!
Пассажир пьяный или сумасшедший? Может, и то и другое? Шофер ступил на
тротуар и... остановился:
неизвестный исчез вместе с машиной. И остался осиротевший водитель с
чужими деньгами. А только и случилось, что Горчев увидел за рулем
спортивной машины смешливую девушку в красном платье. Она улыбнулась,
проезжая мимо него в направлении гавани, и пропала в легком кружении пыли.
- Эх-хо! - раздался боевой клич нашего героя. Горчев нажал стартер и
помчался на охоту за спортивной машиной...


Глава вторая

1


На шоссе к Монте-Карло только особая милость судьбы хранила в этот день
транспорт и пешеходов от явно взбесившегося такси. Горчев летел со
смертоносной скоростью этак тысяч пятьдесят километров в час; очевидно,
некоторые рождаются под особой звездой, что позволяет им выбираться
невредимыми из всяких передряг.
К таковым принадлежал легкомысленный, стремительный герой нашего
повествования.
Девушка, между прочим, обернулась и заметила такси, которое, трясясь,
чихая, громыхая, болтаясь из стороны в сторону, неслось за ней. Она дала
полный газ, и черная спортивная машина резко рванулась. Мотор взвыл
разъяренным слоном, машину дико крутануло на повороте, подняло дыбом, и
перед такси издевательски заклубилось огромное серое бензиновое облако на
том месте, где только что виднелся автомобиль незнакомки.
Так приехали в Монако. Шофер с внушительным моноклем, в смокинге и
соломенной шляпе набекрень вызвал живое любопытство. Но даже полицейские
усвоили, что в знаменитом курортном средоточии правила уличного движения
рассчитаны отнюдь не на здравомыслящих туристов, и спокойно пропустили
сумасшедшее такси. Вероятно, на свете мало нашлось бы столь отчаянных и
неумелых водителей, как Горчев: он не пытался избежать катастроф, но,
казалось, искал их всеми силами. Так, к примеру, он помчался на красный
свет: тормоза визжали, шоферы орали, служанка, что вытирала оконное
стекло, вскрикнула, прижав к щеке пыльную тряпку... А такси победно
летело. Эх-хо!
Оголтелый любимчик фортуны продолжал погоню по серпантинной дороге,
ведущей в казино Монте-Карло, и весело махал шляпой. Дама в красном
остановилась у отеля `Де Пари`. Такси по немыслимой кривой пересекло
великолепный английский сад, украшающий площадь, и затормозило в
предназначенном месте, почти воткнувшись неугомонным радиатором в
гостиничные двери. Безумный шофер хладнокровно сунул ошарашенному портье
тысячную банкноту - меньших купюр он, видимо, не признавал.
Портье низко поклонился, и благодаря его заботам такси заняло место на
проезжей части перед отелем.
Горчев, триумфально улыбаясь, приблизился к перепуганной девушке. Но,
похоже, на этот раз назревала катастрофа: откуда ни возьмись появился
великолепно одетый белокурый гигант с нахмуренной физиономией и смерил
Горчева ледяным взглядом:
- Вы знаете этого господина, Аннет? - спросил он.
- Нет! И я хочу исправить это нетерпимое положение, - обращаясь к
девушке, весело отозвался нобелевский лауреат.
- Вы слишком навязчивы.
- Месье, мне кажется, вы отстали от моды. Такой шикарный двубортный
пиджак уже никто не украшает дурными манерами.
- Вы намерены дать сатисфакцию за оскорбление?
- Само собой, - радостно заверил Горчев. - У меня, правда, нет времени
на долгие процедуры. Если не иссяк ваш воинственный пыл, извольте, я к
вашим услугам.
Только моментально.
- Позвольте представиться: барон Лингстрем. Оппонент помедлил всего
чуть-чуть:
- Князь Червонец, обер-лейтенант гвардии, царский эмигрант и тому
подобное. Где состоится встреча, мой родной?
Девушка стояла бледная и пораженная.
- Офицерское казино в Монако. Там найдутся секунданты к вашим услугам.
Жду вас.
- Барон вышел и направился к такси.
К его изумлению, за руль уселся князь Червонец и включил счетчик:
- Такси принадлежит мне, дорогой барон Дуэлевич, - успокоил он
пассажира на заднем сиденье, включил двигатель, и автомобиль с полоумным
шофером и порядком озадаченным Лингстремом рванул с места.


2


Аннет Лабу грустно стояла перед отелем. Жизнерадостный молодой человек
несомненно держался несколько развязно, но зато он был привлекателен и
остроумен. Неужто Лингстрем - этот верзила, у которого только спорт на уме
и, наверное, не один выигранный чемпионат по фехтованию, искромсает
сумасбродного, но такого милого юношу? И вообще, по какому праву он
дерется из-за меня? - сообразила вдруг Аннет. - Что он мне - жених?
Не нравился ей барон. И вообще, кто он такой? Полгода назад объявился у
них в доме, часто беседовал с ее отцом, но только с глазу на глаз. С тех
пор всячески старался добиться ее симпатии, но сие похвальное усердие пока
что не увенчалось ни малейшим успехом.
Аннет села за столик недалеко от входа и принялась печально потягивать
через соломинку лимонад.
Полтора часа спустя близ отеля с шумом и треском остановился
автомобиль. Такси.
За рулем восседал владелец соломенной шляпы и монокля. На сей раз он
довольно ловко затормозил у бровки тротуара и даже не слишком врезался в
бампер впереди стоящей машины. Такая мелочь, как помятый бампер, не
смутила носителя монокля, он быстро прошел в отель и подсел к столу
молодой дамы:
- Надеюсь, вы не очень скучали?
- Вы... - тревожно вскинула ресницы Аннет, - но вы ведь уехали с
бароном. Где барон?
Молодой человек опустил голову и принялся беспокойно вертеть соломенную
шляпу.
- Отвечайте!
- Я отрубил ему ухо, - признался он застенчиво. - Плохо, да?


3


- Лингстрем ранен?!
- Всего лишь маленькая зарубка на память... Ничего страшного, ухо
пришьют на место, вот и все.
- Ранен в ухо?
- Да. И в голову.
- И в голову?
Горчев смущенно кивнул.
- Небольшой порез, так, сантиметров двенадцать, ну, чуть глубокий... Я
не виноват, честное слово. Когда я рассек ему лицо и грудь, врач
рекомендовал прекратить поединок. Но этот Лингстрем чертовски старательный
малый и настоял продолжать, хотя его вдоль и поперек заклеили пластырем и
выглядел он как разъяренный рекламный столб.
- Вы, наверное, сбежали из сумасшедшего дома. И вам не стыдно? Князья
так себя ведут?
- Кто вам сказал, что я князь?
- Вы сами.
- Я? Меня зовут Иван Горчев, и княжеской крови во мне ни капли.
- Тогда зачем лгать? Вы всегда лжете?
- Очень редко, в жизненно необходимых случаях.
- Почему вы все-таки представились князем?
- А как же иначе! Русский эмигрант и не князь? Хоть на глаза людям не
показывайся!
- Не говорите глупостей.
- Вам не понять ужасной трагедии. Горчев, русский и на тебе - ни князь,
ни гвардейский офицер, - вздохнул дуэлянт. - В Европе каждый русский
подозрителен, если он не князь. Мои родители удрали в Париж еще перед
четырнадцатым годом, и я там родился. Мой непрактичный отец никогда не
искал союза с гвардией. Попросту обнищал да уехал. - Он состроил столь
убитую физиономию, что Аннет рассмеялась.
- Вы напрасно смеетесь. Это горький жребий - не быть князем и не иметь
ничего общего с гвардией. - Казалось, Горчев вот-вот разрыдается. -
Русский домовладелец без титула и ранга - это хуже парижской рыбной
торговки... им, по крайней мере, сам граф Назостин играет на балалайке.
- Для вас нет ничего святого. Все норовите обратить в шутку. - Аннет
пыталась его образумить, но ей самой стало смешно.
- Ах, так? Примите к сведению, что я и русского-то не знаю. Это ли не
трагедия?
Отец с матерью всегда говорили между собой по-французски, чтобы
привыкнуть к языку. Моя первая любовь меня бросила, когда я в одном
варьете перевел ей песню о Волге, которую пел казак. А потом выяснилось,
что исполнитель - греческий киноактер и пел арию из `Веселой вдовы`. О, не
смейтесь над великой драмой! К небу вопиет моя ненависть к проклятым
американским кинофильмам и дурацким французским киноклубам. По-русски я
только и могу сказать что `батюшка`, `матушка` да `дядюшка`. Ну и
`тетушка`.
И затем Аннет неожиданно для себя оказалась с молодым человеком на
узкой крутой тропе, что вела от казино к вокзалу. Там среди деревьев
притаился уютный винный погребок. Они вошли.
- Месье, - объявила Аннет, - когда мой отец узнает, в какой скандал вы
меня впутали, вам придется отвечать.
- Согласен. Я тут же попрошу вашей руки... Недурная идея! Хотите стать
моей женой?
Аннет изумилась до крайности. Ей, к сожалению, дьявольски нравился этот
Горчев.
Но ведь он, похоже, не в своем уме!
- Вы считаете меня сумасшедшим? Заблуждаетесь! Моя серьезность
оставляет, правда, желать лучшего, но я не психопат. Можете спокойно
сказать `да`.
- Но я совсем вас не знаю!
- Именно поэтому.
- Ну, к примеру... не сочтите любопытством, что вы делали до сих пор?
- Много чего. Родился в Париже. Мои безалаберный отец, как я уже
говорил, упустил смолоду вступить в гвардию или хотя бы убить Распутина.
Пришлось ему заняться мелкой торговлей.
- Какой еще мелкой торговлей?
- До того мелкой - хоть на шею вешай и с собой носи. Продавал конфеты и
разные сладости. Рано мне пришлось добывать хлеб. В шестнадцать лет я стал
помощником учителя в спортивной школе.
- И там вы научились фехтовать?
- Именно. Вообще умею все. Был пианистом, матросом, тренером по
теннису, потрясающе играю на бирже и управляю авто. - Для большего
правдоподобия рассказчик украсил глаз моноклем. Смех девушки на сей раз
его почему-то задел.
Спустились сумерки. Разговаривая, они дошли до террасы позади казино.
По-моему, даже поцеловались, хотя точно сказать не могу. Но, судя по
всему, в неожиданной встрече родилась истинная любовь.
Такое случается с детьми человеческими. Даже на Лазурном берегу.


4


Аннет и Горчев расстались. Горчев поспешил в казино, задумав довести
антрепризу до конца: разнести, сорвать, взорвать банк. Обычно для этой
цели берут мелинит или динамит. Наш герой по непонятной причине решил
использовать рулетку. В течение часа выиграл двести тысяч франков. Еще
через час капитал сравнялся с начальной финансовой ситуацией на борту
`Рангуна`: ни единого сантима. Он только присвистнул.
И что теперь? Увы, он действительно влюбился в Аннет. Но как жениться
без гроша в кармане? Ведь не предложишь ей вместо комфорта и надлежащего
благополучия сомнительные соблазны романтики.
На террасе по непостижимой причине высились бюсты великих музыкантов и
писателей - оставалось только гадать, какое отношение они имеют к рулетке.
Вдруг он заметил некоего поразительно знакомого человека. Этот некто был
облачен в старый широченный фрак с белой бабочкой: очень и очень длинные
брюки ложились на туфли траурными складками, полы фрака колотили владельца
по пяткам. Так одевали дипломатов в добрые времена немого кино. Господи,
помилуй, Ванек!
- Эй! Что это с вами?
- Здравствуйте, - досадливо бросил секретарь. - Ничего себе приключение
- вздумал счастье пытать.
- Ну?
- Все. Конец всему. Дайте, пожалуйста, тысячу франков.
- Золотой мой, нет ни сантима.
- Меня зовут Ванек.
- Отлично. Мы прогорели, господин Ванек.
- Я полагал, вы миллионер.
- Чушь! Какой миллионер вас досыта накормит! Вы уволены.
- Вздор! Я получил месячное жалованье.
- Подумайте: разве нищий может держать секретаря?
- Да, если платит жалованье. Они вышли на площадь перед казино.
Господин Ванек набросился на Горчева с упреками:
- Легкомысленный вы человек!
- Но господин Ванек!
- Да! Проиграть мое жалованье на следующий месяц! Играйте с вашим
собственным будущим, но уважайте перспективы другого человека!
- Вы правы. Если не секрет, где вы купили фрак?
- Если уж вы непременно хотите знать, одолжил у одного боцмана.
Восемнадцать лет назад он женился в этом фраке и с тех пор очень его
бережет.
- Что-то не заметно.
Они подошли к дверям отеля `Де Пари`, где Горчев оставил такси. К его
великому изумлению, в машине сидел тот самый шофер, которого он послал в
банк менять деньги; сидел и сладко дремал за рулем вновь обретенной
колымаги. То ли ему снился Горчев, то ли он был телепатом, во всяком
случае, он пробудился и воскликнул: `Месье!`
- Что вы орете?
- Вы должны мне за целый день. И кроме того, крыло.
- Крыло? - вознегодовал господин Ванек. - На черта вам понадобились
крыло?
- Крыла я не брал, - ответил Горчев. - Оно помялось.
- Итого четыреста франков, - продолжал шофер. - Здесь 27 600 франков. И
в дальнейшем попрошу вас не присваивать самовольно мое такси.
Он сердито сунул Горчеву пачку тысячных и сотенных ассигнаций - деньги,
разменянные утром в банке.
Слыхали вы что-либо подобное? Гром среди ясного неба. Господин Ванек
поперхнулся. Водитель включил мотор.
- Вот вам тысяча франков - рассудил Горчев. - В награду за доброе дело.
- Мерси, - кивнул шофер и уехал. Разгневанный господин Ванек повернулся
к своему работодателю:
- Как всегда, швыряетесь тысячами? И не совестно? Видно, жизнь вас
ничему не научила! - И он долго и нудно распекал своего шефа- Но
позвольте, господин Ванек, речь идет о находке. За это принято давать
приличное вознаграждение.
- Надо сдерживать себя даже при обоснованных казусах. Подарки можно
дарить при соответствующем гарантийном обеспечении.
- Полностью согласен. Прошу принять жалованье за два месяца вперед -
хочу себе гарантировать ваши бесценные услуги. Впрочем, если вы полагаете,
что я швыряюсь деньгами...
- Ладно, ладно, - всполохнулся господин Ванек. - Так и быть, в виде
исключения.
- Очень вам признателен, - Горчев протянул восемь тысяч франков.
- Ладно, - деловито повторил Ванек и рассовал деньга. - Не раскаетесь,
будьте уверены. А теперь пора ужинать.
- Вы пришли в себя после обеда?
- Полно, стоит ли говорить о таких пустяках, - провозгласил господин
Ванек и оттянул воротник. Накрахмаленная, немыслимо тугая манишка, словно
поджидая сей удобный момент, взлетела и коварно вцепилась в его
физиономию. Фрак, жилет, манишка набросились на владельца, как дикие звери
на укротителя, словно голова господина Ванека была коробкой, которую
надобно накрыть крышкой. После короткого и жестокого ближнего боя господин
Ванек одолел всех противников за исключением злобной и кровожадной
рубашечной пуговицы - та продолжала безжалостно царапаться, решив, судя по
всему, к ночи перебраться на лопатки, а потом преспокойно свалиться вниз.
Горчев не мог нарадоваться на секретаря: господин Ванек в своем
плачевном фраке напоминал хозяина обудайского летнего ресторанчика, у
которого принц Уэльский с приближенными абонировал стол на вечер. Донельзя
просторные манжеты придавали рукавам вид круглых печных труб, белый
галстук переместился куда-то за ухо, носки потрескавшихся лакированных
туфель загнулись кверху, редкие и длинные с проседью волосы праздновали
полную анархию. Курносый нос, пенсне, анекдотические усы вполне
гармонировали с костюмом. Однако секретарь был доволен своей нарядной
внешностью: осмотрев себя с приятным вниманием, он спросил:
- Ну поверит ли кто-нибудь, что еще сегодня утром я нес пакет?
- Да, взглянуть на вас, так поклянешься, что вы - легкомысленный сторож
паноптикума, который по ночам развлекается во фраке Бисмарка, а по утрам
вновь облачает восковую фигуру государственного деятеля.
- Фрак сидит отлично, - категорически заявил господин Ванек. - Вы
некомпетентны в вопросах моды. Пойдемте ужинать.
- Закажите самое лучшее, я скоро вернусь. В ресторане музейный фрак
произвел должное впечатление, особенно когда господин Ванек достал очки и
принялся изучать меню. Изучать основательно. Он подробно обсудил с
обер-кельнером все: от закусок до десерта, от вин до минеральной воды.
- А для начала выжмите два лимона в стакан воды - я страдаю пониженной
кислотностью.
- Очень хорошо.
- Ничего хорошего, но пока я не смог всерьез полечиться. Не успели
подать ужин, как вернулся Горчев.
- Имея сотню тысяч в кармане, сразу чувствуешь себя по-другому. Очень
повышает настроение.
- Откуда столько денег?
- Пока вы заказывали ужин, я рискнул поставить на `руж` все наличные
деньги. И представьте - выиграл.
- Господи боже мой! Взывать к вашему разуму бесполезно!
- Признаюсь, поступил неразумно и впредь постараюсь вести себя
достойно. Тем не менее удачно вышло: теперь я смогу ангажировать вас до
октября.
- Даже это не оправдывает вашей безалаберности. Кельнер подкатил столик
и принялся расставлять блюда. И господин Ванек надолго замолчал. Горчев
выпил несколько бутылок пива. Несмотря на удачу, хорошее настроение
пропало. Аннет Лабу - ее пленительное лицо, искренняя улыбка, красиво
изогнутые брови.,.
Влюбился он основательно.
Господин Ванек ужинал, если возможно именно так назвать его действия.
Не давая зубам труда, он проглатывал огромные неразжеванные куски. Вдох,
выдох - он весь подобрался, нацеленный на индейку, подобно Давиду, который
во время оно бросился на уцелевших филистимлян, вооруженный ослиной
челюстью. Секретарь же в этой борьбе был вынужден полагаться лишь на
собственные челюсти, однако держался стойко.
- Что делать, господин Ванек, если вы упадете в обморок? - заботливо
поинтересовался Горчев.
Господин Ванек заглотнул вышеупомянутым способом примерно половину
индейки, потом отчеканил:
`Воротник расстегнуть, вынести на свежий воздух, искусственное дыхание,
шестнадцать капель кофеина или камфоры`. Горчев все записал и продолжал
пить пиво. Когда господин Ванек свалился под стол, Горчев протянул записку

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 118617
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``